1 2 3 4 5 6 7 8 9 
Тогда все амаргантцы пошли на поиски Ахараев, но никому не удалось их найти, потому что те жили глубоко под землей. В конце концов все умерли, и остались только выросшие Аквил и Муква. Им вдвоем удалось отыскать Ахараев и уговорить их сделать из Амарганта самый прекрасный город.
   
Сперва Ахараи построили серебряный челн, а на нём небольшой филигранный дворец и поставили его на рыночной площади вымершего города. Потом они направили свой подземный поток слёз так, что он вышел на свет ключом между лесистых холмов. Долина наполнилась горькой водой и стала Озером Слёз Муру, на поверхности которого плавал первый серебряный дворец. В нём жили Аквил и Муква.
   
Но Ахараи поставили молодой чете условие: пусть они сами и все их потомки посвятят свою жизнь пению песен и рассказыванию историй. И пока они будут это делать, Ахараи не перестанут помогать им: так и они станут причастны к этому делу и своим уродством послужат чему-то прекрасному.
   
И тогда Аквил и Муква основали библиотеку — знаменитую библиотеку Амарганта — в неё они собрали все мои истории. Начали они как раз с той, которую вы только что слышали, но постепенно к ней прибавлялись и все остальные, какие я когда-либо рассказывал, и в конце концов их стало так много, что даже многочисленные потомки, населяющие сегодня Серебряный город, не в состоянии собрать их до конца.
   
Амаргант, прекраснейший город Фантазии, стоит до сих пор, оттого что Ахараи и амаргантцы взаимно держат своё обещание — хотя теперь уже и не знают ничего друг о друге. Только название Озера Слёз Муру напоминает ещё о тех событиях седой старины.
   
После того, как Бастиан закончил, Серебряный Старец Кверквобад медленно поднялся со своего кресла. На лице его сияла улыбка просветления.
   
— Бастиан Бальтазар Букс, — сказал он, — ты подарил нам больше, чем просто историю, и больше, чем все истории. Ты подарил нам наше собственное происхождение. Теперь мы знаем, откуда взялось Озеро Муру и наши серебряные корабли и дворцы, которые по нему плавают. Теперь мы знаем, почему мы с давних пор народ певцов и сказителей. И главное, мы знаем, что хранит то большое круглое сооружение в нашем городе, куда до сих пор не вошел никто из нас, потому что оно заперто с незапамятных времен. Там хранится величайшее наше сокровище, а мы до сих пор этого не знали. Там — библиотека Амарганта!
   
Бастиан был потрясен тем, что всё, о чём он только что рассказывал, оказалось действительностью (или всегда было ею? Граограман, наверно, сказал бы: «И то и другое!») Во всяком случае, он хотел увидеть всё собственными глазами.
   
— А где это здание? — спросил он.
   
— Я покажу тебе, — ответил Кверквобад и, повернувшись к толпе, крикнул:
   
— Пойдемте все вместе! Сегодня нас, видно, ожидает ещё много чудес!
   
Длинная процессия, во главе которой шел Серебряный Старец вместе с Атрейо и Бастианом, двинулась по сходням, соединяющим серебряные корабли, и остановилась перед огромным сооружением, стоящим на круглом судне и по форме напоминающим огромную серебряную банку. Стены были гладкими, без украшений и без окон. Имелась только одна-единственная большая дверь, но она была заперта.
   
Посередине гладкой серебряной створки в двери находился камень в кольцевидной оправе, похожий на кусок прозрачного стекла. Над ним была следующая надпись:
   
«Снятый с рога единорога, я погас. Дверь держу закрытой до тех пор, пока мой свет разбудит тот, кто назовет меня по имени. И светить ему я буду сотню лет, проведу его в глубинах темных Минроуда Йора. Но коль имя он моё произнесет во второй раз задом наперёд, вмиг утрачу я сто лет свеченья».
   
— Никто из нас, — сказал Кверквобад, — не может разъяснить смысл этой надписи. Никто из нас не знает, что означают слова «Минроуд Йора». Никто до сих пор не нашел имени камня, хотя мы много раз пытались это сделать. Но все мы могли использовать только те имена, которые уже есть в Фантазии. А поскольку это были имена других вещей, ни одно из них не заставило камень светиться и открыть дверь. Не мог бы ты найти ему имя, Бастиан Бальтазар Букс?
   
Наступила глубокая тишина, полная ожидания. Все амаргантцы и не-амаргантцы затаили дыхание.
   
— Аль Цахир! — воскликнул Бастиан.
   
В тот же миг камень вспыхнул ярким светом и выпрыгнул из своей оправы прямо в руку Бастиана. Дверь открылась. Раздался возглас удивления тысячи человек. Бастиан, держа светящийся камень в руке, вошел в дверь вместе с Атрейо и Кверквобадом. За ним хлынула толпа. В большом круглом зале было темно, и Бастиан поднял камень вверх. Хотя его свет был ярче, чем свет свечи, но его не хватило, чтобы осветить всё помещение. Было видно только, что вдоль стен высотой во много этажей стоят книги, книги и снова книги.
   
Принесли лампы, и скоро во всём большом зале стало светло. Теперь было видно, что книжные полки вокруг разделены на секции с табличками-указателями. К примеру, на одной было написано «Веселые истории», на другой — «Захватывающие истории», на третьей — «Серьезные истории» или «Короткие истории» и так далее. В середине круглого зала на полу виднелась надпись крупными буквами:
   
    
БИБЛИОТЕКА
    
СОБРАНИЯ СОЧИНЕНИЙ
    
БАСТИАНА БАЛЬТАЗАРА БУКСА
   
   
Атрейо остановился и оглядывался вокруг, широко раскрыв глаза. Он был настолько удивлен и восхищен, что все его чувства теперь стали явными. И Бастиан радовался этому.
   
— Это всё — истории, которые ты придумал? — спросил Атрейо, указав пальцем вокруг себя.
   
— Да, — сказал Бастиан и положил Аль Цахир в карман.
   
Атрейо смотрел на него в растерянности.
   
— Это выше моего понимания, — признался он.
   
Амаргантцы, конечно, сразу же с жадностью набросились на книги, листали их, читали друг другу вслух, а многие сели прямо на пол и стали учить отдельные места наизусть.
   
Весть о великом событии с быстротой молнии распространилась по всему Серебряному городу среди местных жителей и приезжих.
   
Бастиан и Атрейо выходили из библиотеки, когда к ним подошли Икрион, Избальд и Идорн.
   
— Господин Бастиан, — сказал рыжеволосый Избальд, который, как видно, работал проворнее всех не только клинком, но и языком, — мы слышали, какой бесподобный дар вы имеете. Поэтому просим вас взять нас к себе на службу и позволить сопровождать вас в дальнейшей поездке. Каждый из нас троих жаждет обрести собственную историю. И хотя вы, несомненно, не нуждаетесь в нашей защите, но, может быть, вам всё же пригодятся три порядочных и способных рыцаря. Вы согласитесь?
   
— Охотно, — ответил Бастиан, — такими спутниками всякий бы гордился.
   
Тут три рыцаря захотели прямо на месте принести присягу в верности Бастиану на его мече, но он удержал их.
   
— Зиканда, — объяснил он, — волшебный меч. Никто не может до него дотронуться без опасности для жизни, кроме того, кто ел и пил пламя Пестрой Смерти и в нём искупался.
   
Так что им пришлось удовольствоваться дружеским рукопожатием.
   
— А что с героем Инреком? — осведомился Бастиан.
   
— Он совершенно пал духом, — сказал Икрион.
   
— Из-за своей дамы, — добавил Идорн.
   
— Вам нужно с ним повидаться, — заключил Избальд.
   
И они отправились — на этот раз впятером — в ту гостиницу, где поначалу остановилось всё общество и где Бастиан поставил в конюшню старую Йиху.
   
Когда они вошли в гостиный зал, там сидел один-единственный человек. Он склонился над столом, запустив руки в свою светлую шевелюру. Это был герой Инрек.
   
Видимо, в багаже, который он возил с собой, были запасные доспехи, попроще тех, что накануне разлетелись на кусочки в битве с Бастианом. В них он сейчас и сидел.
   
Когда Бастиан поприветствовал его, он вскочил и уставился на мальчиков. Глаза у него были покрасневшими.
   
Бастиан спросил, нельзя ли им подсесть к нему, и он, пожав плечами, кивнул, снова опустившись на своё место. На столе перед ним лежал листок бумаги — его, казалось, много раз комкали и разглаживали вновь.
   
— Я хотел узнать, как вы себя чувствуете, — начал Бастиан, — мне жаль, если я вас обидел.
   
Герой Инрек встряхнул головой.
   
— Со мной всё кончено, — произнес он хрипло. — Вот, прочтите сами!
   
Он пододвинул Бастиану записку. Там было написано:
   
«Мне нужен самый великий, а вы не такой, поэтому прощайте!»
   
— От принцессы Огламар? — спросил Бастиан.
   
Герой Инрек кивнул.
   
— Сразу же после нашего поединка она потребовала, чтобы её доставили на берег вместе с её иноходцем. Кто знает, где она теперь? Я её больше никогда не увижу. Что мне тогда делать на свете?
   
— А вы не можете её догнать?
   
— Зачем?
   
— Может быть, чтобы переубедить.
   
Герой Инрек горько рассмеялся.
   
— Да вы не знаете принцессу Огламар. Я тренировался более десяти лет, чтобы овладеть всем тем, что теперь умею. Я отказался от всего, что могло бы повредить моему физическому состоянию. Я соблюдал железную дисциплину, учился у величайших мастеров фехтования, у сильнейших борцов всех видов боевых искусств, пока не победил их всех. Я могу бегать быстрее лошади, прыгать выше оленя, я всё могу лучше всех, или, вернее, мог до вчерашнего дня. Прежде она не удостаивала меня и взглядом, но потом постепенно её интерес ко мне и моим умениям возрос. Я уже мог надеяться, что она изберет меня, а теперь всё оказалось напрасным. Как мне жить без надежды?
   
— Быть может, — сказал Бастиан, — вы просто слишком превозносите принцессу Огламар. Наверняка есть и другие, которые вам понравятся не меньше.
   
— Нет, — ответил герой Инрек, — принцесса Огламар нравится мне как раз потому, что она удовлетворится только самым великим.
   
— Ах так, — растерянно проговорил Бастиан, — это, конечно, тяжело. Как же быть? А если вы добьетесь её другим способом? Как певец, допустим, или поэт?
   
— Но я же герой, — возразил Инрек несколько раздраженно, — я не могу и не хочу менять профессию. Я такой, какой я есть.
   
— Да, — сказал Бастиан, — я понимаю.
   
Все молчали. Три рыцаря бросали на героя Инрека сочувственные взгляды. Они знали, каково ему сейчас. Наконец Избальд откашлялся и негромко сказал, обращаясь к Бастиану:
   
— Для вас ведь, господин Бастиан, помочь ему — пустячное дело.
   
Бастиан поглядел на Атрейо, но у того снова было непроницаемое лицо.
   
— Такому герою, как Инрек, — добавил Идорн, — и вправду плохо, когда нигде вокруг нету никаких чудовищ. Вы понимаете?
   
Бастиан всё ещё не понимал.
   
— Чудовища, — сказал Икрион, крутя свой огромный черный ус, — просто необходимы для того, чтобы герой мог стать героем.
   
И он подмигнул Бастиану.
   
Теперь, наконец, Бастиан понял.
   
— Послушайте, герой Инрек, — сказал он, — я просто проверял вашу стойкость, предлагая подарить своё сердце другой даме. На самом деле принцесса Огламар уже сейчас нуждается в вашей помощи, и никто, кроме вас, не сможет её спасти.
   
Герой Инрек насторожился.
   
— Вы серьезно, господин Бастиан?
   
— Совершенно серьезно, вы можете в этом убедиться прямо сейчас. Принцесса Огламар несколько минут назад подверглась нападению и была похищена.
   
— Кем?
   
— Самым ужасным чудовищем из всех, что когда-либо существовали в Фантазии. Это дракон Смерг. Она скакала по лесной поляне, когда чудище её заметило, ринулось на неё с воздуха, подняло её с иноходца и унесло с собой.
   
Инрек вскочил. Глаза его сверкали, щеки пылали. От радости он захлопал в ладоши. Но вдруг блеск в его глазах угас, и он снова сел.
   
— К сожалению, этого не может быть, — удрученно сказал он. — Нигде больше нет драконов.
   
— Вы забываете, герой Инрек, — ответил Бастиан, — что я сюда пришел издалека. Из такой дали, где вы не могли и побывать.
   
— Это правда, — подтвердил Атрейо, впервые вмешиваясь в разговор.
   
— И её действительно похитило это чудовище? — воскликнул герой Инрек. Он прижал обе руки к сердцу и вздохнул:
   
— О, моя обожаемая Огламар, как ты сейчас страдаешь. Но не бойся, твой рыцарь уже в пути! Скажите мне, что мне делать? Куда мне ехать?
   
— Очень далеко отсюда, — начал Бастиан, — есть страна, которая зовется Моргул, или Страна Холодного Огня, потому что пламя там холоднее льда. Как найти эту страну, я сказать не могу, вы должны отыскать её сами. Посреди этой страны находится окаменевший лес Водгабай. А посреди этого окаменевшего леса стоит свинцовая крепость Рагар. Она окружена тремя крепостными рвами. В первом течет зеленый яд, во втором дымится азотная кислота, а третий кишит скорпионами размером с вашу ступню. Там нет ни мостов, ни мостков, потому что хозяин свинцовой крепости Рагар и есть то крылатое чудище по имени Смерг. Его крылья — из склизкой кожи, тридцати двух метров в размахе. Когда он не летает, то стоит прямо, словно гигантский кенгуру. Туловищем он похож на шелудивую крысу, но хвост у него как у скорпиона. Малейшее прикосновение его ядовитого жала абсолютно смертельно. Его задние ноги — как у огромной саранчи, но передние — крошечные и хилые, словно ручонки маленького ребенка. Но не надо обманываться: как раз в этих ручонках таится страшная сила. Свою длинную шею он может втягивать, как улитка свои рожки, а на этой шее сидят три головы. Одна — большая, и напоминает голову крокодила. Из её пасти он извергает ледяной огонь. Но там, где у крокодила глаза, у него два нароста — ещё две головы. Правая напоминает голову старика. Ею он может слышать и видеть. А для разговора — левая голова, которая похожа на сморщенную голову старухи.
   
При этом описании герой Инрек немного побледнел.
   
— Как его имя? — переспросил он.
   
— Смерг, — повторил Бастиан. — Он бесчинствует уже тысячу лет подряд — таков его возраст. Вновь и вновь он похищает прекрасных юных девушек, чтобы они до конца своих дней вели домашнее хозяйство у него в замке. Когда девушка умирает, он ворует новую.
   
— Почему я об этом никогда не слыхал?
   
— Смерг может летать невероятно быстро и далеко. До сих пор он выбирал для своих разбойничьих налетов другие области Фантазии. Да и появляется он не чаще, чем дважды в столетие.
   
— И никто ещё до сих пор не освобождал пленниц?
   
— Нет, для этого нужен совершенно исключительный герой.
   
При этих словах щеки героя Инрека снова покрылись румянцем.
   
— А есть у этого Смерга слабое место? — спросил он с профессиональным интересом.
   
— Ах да! — ответил Бастиан. — Чуть не забыл самое главное. В глубочайшем погребе крепости Рагар лежит свинцовый топор. Вы, конечно, понимаете, что Смерг стережет этот топор как зеницу ока, потому что это единственное оружие, которым можно его убить. Нужно отрубить ему обе маленькие головы.
   
— Откуда вы всё это знаете? — спросил герой Инрек.
   
Но отвечать Бастиану не пришлось, потому что в тот же миг на улице раздались крики ужаса:
   
— Дракон!
   
— Чудовище!
   
— Да смотрите же, вверху, в небе!
   
— Ужасно!
   
— Он летит к городу!
   
— Спасайся, кто может!
   
— Нет, нет, у него уже есть жертва!
   
Герой Инрек бросился на улицу, и все остальные последовали за ним, Атрейо и Бастиан — в конце.
   
В небе порхало нечто похожее на гигантскую летучую мышь. Когда она приблизилась, на весь Серебряный город будто легла холодная тень. Это был Смерг, и выглядел он именно так, как Бастиан его только что придумал. Своими жалкими, но такими опасными ручонками он держал юную даму, которая кричала и изо всех сил дрыгала ногами.
   
— Инрек! — слышался всё удаляющийся крик. — Спаси меня, мой герой!
   
А потом всё прекратилось.
   
Инрек уже вывел своего черного жеребца из конюшни и стоял на серебряном пароме, который плыл в сторону суши.
   
— Скорей! — кричал он паромщику. — Я дам тебе всё, что хочешь, только скорей!
   
Бастиан посмотрел ему вслед и пробормотал:
   
— Надеюсь, я задал ему не слишком тяжелую задачу.
   
Атрейо посмотрел в его сторону. А потом тихо сказал:
   
— Пожалуй, нам тоже лучше отправиться в путь.
   
— Куда?
   
— Благодаря мне ты пришел в Фантазию, — ответил Атрейо, — и мне кажется, я должен помочь тебе найти обратный путь. Ты же хочешь когда-нибудь снова вернуться в свой мир, правда?
   
— Ох, об этом я пока ещё даже не думал, — сказал Бастиан. — Но ты прав, Атрейо. Да, конечно, ты совершенно прав.
   
— Ты спас Фантазию, — продолжал Атрейо, — и, по-моему, тебе это многое дало. Думаю, теперь тебе хочется вернуться и вылечить свой мир. Или есть ещё что-то, что тебя удерживает?
   
И Бастиан, забывший, что он не всегда был сильным, красивым, мужественным и могущественным, ответил:
   
— Нет, ничего такого.
   
Атрейо снова задумчиво посмотрел на своего друга и добавил:
   
— И, может быть, это длинный и трудный путь, кто знает?
   
— Да, кто знает? — согласился Бастиан. — Если хочешь, давай прямо сейчас отправимся в дорогу.
   
Потом произошел короткий, дружественный спор между тремя рыцарями, которые не могли договориться, кто из них отдаст Бастиану свою лошадь. Но Бастиан разрешил их спор, попросив подарить ему лошачиху Йиху. Они считали, что такое ездовое животное ниже достоинства господина Бастиана, но так как он настаивал, то в конце концов они согласились.
   
Пока рыцари готовили всё необходимое для путешествия, Бастиан и Атрейо вернулись во дворец Кверквобада, чтобы поблагодарить Серебряного Старца за его гостеприимство и попрощаться. Фалькор, Дракон Счастья, ждал Атрейо перед дворцом. Он очень обрадовался, когда услышал, что они хотят отправиться в путь. Города были ему не по душе, даже такие прекрасные, как Амаргант.
   
Серебряный Старец Кверквобад был погружен в чтение книги, которую он взял из библиотеки Бастиана Бальтазара Букса.
   
— Я был бы рад, если б вы у меня погостили подольше, — сказал он Бастиану несколько рассеянно, — не каждый день принимаешь у себя таких великих писателей. Но в утешение нам остаются ваши произведения.
   
Они попрощались и вышли из дворца.
   
Когда Атрейо садился на спину Фалькора, он спросил Бастиана:
   
— А ты не хочешь тоже лететь на Фалькоре?
   
— Немного погодя, — ответил Бастиан, — сейчас меня ждет Йиха, и я ей обещал.
   
— Тогда мы ждем вас на берегу, — крикнул Атрейо.
   
Дракон Счастья поднялся в воздух и в следующий миг скрылся из виду.
   
Вернувшись в гостиницу, Бастиан увидел, что три рыцаря вместе с лошадьми и лошачихой стоят на пароме, готовые в путь. Они сняли с Йихи вьючное седло и заменили его богато украшенным ездовым. Но зачем они это сделали, сама лошачиха узнала, только когда Бастиан подошел к ней и прошептал на ухо:
   
«Теперь ты принадлежишь мне, Йиха».
   
И пока паром отчаливал и удалялся от Серебряного города, над горькими водами Озера Слёз Муру всё звучал радостный крик старой лошачихи.
   
Что касается героя Инрека, то ему в самом деле удалось добраться до Моргула, Страны Холодного Огня. Он проник в окаменевший лес Водгабай и преодолел три рва вокруг крепости Рагар. Он нашел свинцовый топор и победил дракона Смерга. Потом доставил Огламар к её отцу, хотя она с радостью вышла бы за него замуж. Но теперь уже он не хотел этого. Но это уже другая история, и она должна быть рассказана в другой раз.
  
  
   
    
XVIII. Ахараи
   
   
Шел проливной дождь и темные тучи неслись почти над самой головой всадников. Потом крупными липкими хлопьями повалил снег, и, наконец, пошел дождь со снегом вместе. Ураганный ветер был такой силы, что даже лошадям приходилось уклоняться и сопротивляться ему. Плащи всадников, отяжелев от сырости, хлопали по спинам лошадей.
   
Уже много дней они были в пути и последние трое суток скакали по этому плоскогорью. Погода с каждым днем становилась всё хуже, земля под ногами превратилась в какую-то мешанину из грязи и острых осколков камней, и продвигаться вперед становилось всё труднее. Тут и там попадались группы кустарника или небольшие рощицы кривых от постоянного ветродува деревьев, больше глазу остановиться было не на чем.
   
Бастиан, ехавший впереди на лошачихе Йихе в своем сверкающем серебряном плаще, ещё сравнительно хорошо устроился. Оказалось, что этот плащ — хотя легкий и тонкий — прекрасно согревает, а вода с него стекает каплями. Икрион, силач, почти с головой укутался в толстый синий шерстяной тулуп. Стройный Избальд надвинул на рыжие волосы большой капюшон своей коричневой непромокаемой куртки. А серая парусиновая накидка Идорна прилипала к его тощему телу.
   
Тем не менее, три рыцаря были на свой грубоватый лад в хорошем настроении. Они и не ждали, что рискованное путешествие с господином Бастианом будет похоже на воскресную прогулку. Время от времени они запевали, перекрывая громкими голосами шум бури, скорее воинственно, чем красиво — то хором, то поодиночке. Их любимой песней, видимо, была та, что начиналась словами:
   
    
     
«Когда ещё был я совсем малец,
     
И-хей-хо, всё ветер и дождь…»
    
   
   
Они уверяли, что эту песню сочинил путешественник по Фантазии из давно ушедших времен, которого звали Шекспир или как-то вроде этого.
   
Единственный из всех, на кого ни сырость, ни холод, казалось, не производили ни малейшего впечатления, был Атрейо. С самого начала путешествия он большей частью мчался на спине Фалькора сквозь обрывки облаков и над ними, залетая далеко вперед, чтобы разведать местность, и возвращался обратно, чтобы сообщить о своих наблюдениях. Все они, и даже Дракон Счастья, были убеждены, что ищут путь, который приведет Бастиана обратно в его мир. Бастиан тоже так думал. Он и сам не знал, что принял предложение Атрейо только из дружбы и благих намерений, а на самом деле вовсе и не хотел возвращаться. Но география Фантазии определяется желаниями, осознанными или неосознанными. И так как от Бастиана зависело, в каком направлении они движутся, то получалось, что их путь уходил всё глубже в Фантазию, вёл их в самый центр — к Башне Слоновой Кости. Что это значило для Бастиана, он узнал позже. А пока ни он, ни его спутники ни о чём не догадывались.
   
Мысли Бастиана были заняты сейчас другим.
   
Уже на следующий день после того, как они покинули Амаргант, они обнаружили в лесу, окружающем озеро Муру, отчетливый след дракона Смерга. Часть стоящих поблизости деревьев окаменела. Очевидно, чудовище здесь приземлялось, и их обдал холодный огонь из его пасти. Отпечатки его лап, похожих на лапы огромной саранчи, были легко различимы. Атрейо, который знал в этом деле толк, нашел ещё и другие следы — коня героя Инрека. Значит, Инрек преследовал дракона.
   
— Не очень-то я рад этому, — не то в шутку, не то всерьез сказал Фалькор, вращая своими рубиново-красными глазами, — чудище Смерг или не чудище, а родственник мне, хоть и дальний.
   
Они не пошли по следу героя Инрека, а двинулись в другом направлении. Ведь цель их была найти Бастиану дорогу домой.
   
С тех пор Бастиан начал размышлять, что же он, собственно, сделал, придумав дракона для героя Инрека. Конечно, герой Инрек нуждался в чём-то таком, от чего он мог защищаться и с чем бороться. Но это же вовсе не значило, что он победит. Что, если Смерг погубит его? Кроме того, принцесса Огламар тоже оказалась в ужасном положении. Правда, она была довольно надменна, но дает ли это право Бастиану принести ей такое несчастье? И главное, кто знает, что ещё натворит Смерг в Фантазии. Бастиан, недолго думая, создал непредсказуемые опасности, которые продолжают существовать без его ведома и, возможно, принесут несказанные беды многим невинным. Лунита, как ему было известно, в своей Империи не делала различия между злым и добрым, между прекрасным и ужасным. Для неё каждое создание в Фантазии было одинаково важно и оправданно. Но он, Бастиан, имел ли он право относиться к этому так же, как она? И, прежде всего, хотел ли он этого? Нет, сказал себе Бастиан, он совсем не хочет войти в историю Фантазии как творец омерзительных тварей и чудовищ. Куда лучше было бы прославиться своей добротой и самоотверженностью, стать для всех светлым примером, чтобы его называли «хорошим человеком» или почитали как «великого благодетеля». Да, вот чего он желал.
   
Между тем местность стала гористой, и Атрейо, вернувшийся с разведывательного полета верхом на Фалькоре, сообщил, что в нескольких милях отсюда он заметил небольшую котловину, которая могла стать неплохой защитой от ветра. Если он хорошо разглядел, там есть и множество пещер, в которых можно найти убежище от снега и дождя.
   
Наступил поздний вечер, и пора было искать подходящее место для разбивки лагеря на ночь. Поэтому все обрадовались сообщению Атрейо и стали погонять лошадей. Путь проходил по дну долины, окруженной со всех сторон высокими скалами. Возможно, это было русло высохшей реки. Часа через два они добрались до котловины и в самом деле обнаружили повсюду в отвесных скалах пещеры. Они выбрали самую вместительную и расположились там, словно дома — настолько она была удобной. Три рыцаря отыскали в округе сухой хворост и обломанные бурей ветки, и вскоре в пещере запылал высокий костер. Сырые плащи расправили для просушки, лошадей и лошачиху завели внутрь и расседлали, и даже Фалькор, обычно предпочитавший ночевать на свежем воздухе, свернулся клубком в глубине пещеры. В сущности, тут было вполне уютно. Пока Идорн Стойкий пытался зажарить на своем длинном мече над огнем большой кусок мяса из провианта и все глядели на него с ожиданием, Атрейо повернулся к Бастиану и попросил:
   
— Расскажи нам побольше о Крис Те!
   
— О ком? — переспросил Бастиан, не понимая.
   
— О твоей подруге Крис Те, маленькой девочке, которой ты рассказывал свои истории.
   
— Я не знаю маленькой девочки с таким именем, — ответил Бастиан, — и с чего ты взял, что я ей рассказывал истории?
   
Атрейо вновь посмотрел на него задумчиво.
   
— В твоем мире, — проговорил он медленно, — ты ведь рассказывал много историй — ей, и себе самому.
   
— Откуда тебе это известно, Атрейо?
   
— Ты сам сказал. В Амарганте. И ещё ты сказал, что тебя за это часто высмеивали.
   
Бастиан уставился на огонь.
   
— Это правда, — пробормотал он, — я так сказал. Но я не знаю почему. Я не могу этого вспомнить.
   
Ему и самому это казалось странным.
   
Атрейо обменялся взглядом с Фалькором и кивнул с серьезным видом, словно они уже обсуждали то, что сейчас подтвердилось. Но больше он ничего не сказал. Видимо, не хотел говорить об этом при трех рыцарях.
   
— Мясо готово, — объявил Идорн.
   
Он отрезал каждому по куску, и все принялись есть. То, что оно готово, при всём желании сказать было нельзя — снаружи оно немного обуглилось, а внутри было ещё сырым, но при таких обстоятельствах привередничать не приходилось.
   
Некоторое время все жевали, а потом Атрейо опять попросил Бастиана:
   
— Расскажи, как ты к нам попал!
   
— Да ты же знаешь, — ответил Бастиан, — ты привел меня к Девочке Императрице.
   
— Нет, ещё до того, — сказал Атрейо, — в твоем мире: где ты там был и как всё произошло?
   
И тут Бастиан рассказал, как он украл книгу у господина Кореандера, как удрал с нею на школьный чердак и там начал читать. Он хотел уже начать рассказывать про Великий Поиск Атрейо, но тот покачал головой. Казалось, его не интересует, что Бастиан о нём прочел. Зато его очень интересовали подробности того, как и почему Бастиан посетил Кореандера и потом бежал на школьный чердак.
   
Бастиан напряженно думал, но больше ничего не нашел в своей памяти. Всё, что было с этим связано — что он боялся, что он был толстым, слабым и обидчивым — он позабыл. Его воспоминания были отрывочны, и эти отрывки казались ему такими далекими и неясными, будто речь шла не о нём самом, а о ком-то другом.
   
Атрейо спросил его и про другие воспоминания, и Бастиан рассказал о временах, когда была жива его мама, об отце, о родном доме, о своей школе и о своем городе — то, что ещё помнил.
   
Три рыцаря уже спали глубоким сном, а Бастиан всё рассказывал. Его удивляло, что Атрейо испытывает такой большой интерес к самому обыденному. Может быть, от того, как Атрейо его слушал, ему и самому обычные и обыденные вещи постепенно стали казаться вовсе не обыденными, а полными тайны, чего он раньше никогда не замечал.
   
В конце концов, он уже не знал, о чём рассказывать — ничего не приходило в голову. Была уже поздняя ночь, костер догорал. Три рыцаря тихонько похрапывали. Атрейо сидел с неподвижным лицом и, казалось, был погружен в размышления.
   
Бастиан потянулся, завернулся в свой серебряный плащ и уже засыпал, когда Атрейо тихо сказал:
   
— Это из-за АУРИНА.
   
Бастиан подпер голову рукой и спросонья посмотрел на друга.
   
— Что ты хочешь сказать?
   
— Блеск, — продолжал Атрейо, словно разговаривая с самим собой, — действует на нас не так, как на человеческих детей.
   
— С чего ты взял?
   
— Знак дает тебе большую власть, он исполняет все твои желания и в то же время у тебя кое-что отнимает: воспоминания о твоем мире.
   
Бастиан подумал. Он не чувствовал, что ему чего-то не хватает.
   
— Граограман сказал мне, что я должен идти путем желаний, чтобы найти своё Истинное Желание. И об этом говорит надпись на АУРИНЕ. Но для этого мне придется переходить от одного желания к другому. Я не могу их перескакивать. Иначе я вообще не смогу продвигаться вперед в Фантазии — так он сказал. Для этого мне нужна Драгоценность.
   
— Да, — сказал Атрейо, — он дает тебе путь и в то же время отнимает цель.
   
— Ну, — беспечно возразил Бастиан, — Лунита уж знала, что делает, когда дала мне Знак. Ты напрасно беспокоишься, Атрейо. Наверняка АУРИН не ловушка.
   
— Да нет, — пробормотал Атрейо, — в это мне тоже не верится.
   
И немного погодя добавил:
   
— По крайней мере, хорошо, что мы уже ищем путь в твой мир. Мы же ищем его, правда?
   
— Да-да, — ответил Бастиан уже в полусне.
   
Среди ночи он проснулся от странного шума. Он не мог понять, что это такое. Костер погас, и его окружала тьма. Потом он почувствовал руку Атрейо на своем плече и услышал его шепот:
   
— Что это?
   
— Я тоже не знаю, — прошептал Бастиан.
   
Они подползли к выходу из пещеры, откуда доносился шум, и прислушались. Звук был похож на сдавленные рыдания и плач каких-то бесчисленных созданий. Но в нём не было ничего человеческого, не был он похож и на стон животных. Это был какой-то шелест, который нарастал, словно пенный прибой, и иногда завершался общим тяжелым вздохом, а потом снова спадал, чтобы вскоре нахлынуть вновь. Это был самый жалостный звук из всех, какие Бастиану приходилось слышать.
   
— Если бы хоть что-нибудь было видно! — прошептал Атрейо.
   
— Подожди! — ответил Бастиан. — У меня же есть Аль Цахир.
   
Он вытащил из кармана светящийся камень и поднял его над головой. Свет был мягкий, как от свечи, и осветил котловину слабо, но этого свечения было достаточно, чтобы оба друга увидели картину, от которой они с отвращением поежились.
   
Вся котловина была заполнена безобразными червями величиной с вытянутую руку. Кожа их свисала, словно они были завернуты в рваные грязные тряпки и лохмотья. Между их складками они высовывали какие-то скользкие конечности, похожие на щупальца полипов. На одном конце их тела из-под лохмотьев иногда выглядывали два глаза без век, из которых постоянно текли слезы. Поэтому и они сами, и вся котловина были мокрыми.
   
В тот момент, когда на них упал свет Аль Цахира, они замерли на месте и тут стало видно, чем они были заняты. Прямо посреди них возвышалась башня из тончайшей серебряной филиграни — прекраснее и драгоценнее всех построек, какие Бастиан видел в Амарганте. Многие из этих червеобразных созданий, видимо, карабкались на эту башню, собирая её из отдельных частей. Но сейчас все они застыли и уставились на свет Аль Цахира.
   
— Горе! Горе! — по котловине пронесся испуганный шепот. — Наше уродство стало явным! Горе! Горе! Чьи глаза нас увидели? Горе! Горе, что мы должны видеть сами себя! Кто бы ты ни был, жестокий пришелец, будь милостив, сжалься над нами и убери от нас этот свет!
   
Бастиан поднялся.
   
— Я Бастиан Бальтазар Букс, — сказал он, — а вы кто?
   
— Мы Ахараи, — прозвучало в ответ. — Ахараи, Ахараи! Мы самые несчастные создания Фантазии!
   
Бастиан молчал и в растерянности смотрел на Атрейо, который тоже встал и стоял теперь рядом с ним.
   
— Так значит, это вы построили самый прекрасный город Фантазии Амаргант? — спросил Бастиан.
   
— Это так, ах, — прокричали существа, — но убери от нас этот свет и не смотри на нас. Будь милосерден!
   
— И вы наплакали Озеро Слёз Муру?
   
— Господин, — застонали Ахараи, — всё так, как ты говоришь. Но мы умрем от стыда и ужаса, если ты и дальше будешь заставлять нас стоять на свету. Зачем ты множишь наши страдания столь жестоко? Ах, мы же тебе ничего не сделали и никого никогда не оскорбляли своим видом.
   
Бастиан спрятал в карман камень Аль Цахир и снова наступила полная темнота.
   
— Спасибо! — кричали рыдающие голоса. — Спасибо за твою милость и твоё сострадание, господин!
   
— Я хотел бы поговорить с вами, — сказал Бастиан, — я хочу вам помочь.
   
Ему было почти дурно от омерзения и жалости рядом с этими отчаянными существами. Он не сомневался, что это и есть те самые создания, про которых он рассказывал в своей истории о происхождении Амарганта, но, как всегда, он был не уверен, существовали ли они всё время или возникли только благодаря ему. Ведь если это так, то он в ответе за все их страдания.
   
Но, как бы то ни было, он решил изменить эту ужасную ситуацию.
   
— Ах, — скулили жалобные голоса, — кто сможет нам помочь?
   
— Я! — крикнул Бастиан. — Я ношу АУРИН.
   
И вдруг стало тихо. Плач прекратился.
   
— Откуда вы вдруг появились? — спросил Бастиан в темноту.
   
— Мы живем в беспросветных глубинах земли, — раздался в ответ многоголосый шепот, — чтобы скрыть нашу внешность от солнечного света. Там мы непрестанно плачем о своей судьбе и вымываем слезами самое прочное серебро из древних пород, а потом плетем из него филигрань, которую ты уже видел. Только в самые темные ночи мы отваживаемся выйти на поверхность, и эти пещеры — наши выходы. Здесь, наверху, мы соединяем вместе то, что заготовили внизу. Как раз эта ночь была достаточно темной, чтобы избавить нас от возможности видеть собственный облик. Поэтому мы здесь. Работой мы стараемся искупить перед миром наше уродство и в ней находим малое утешение.
   
— Но вы же не виноваты, что вы такие! — возразил Бастиан.
   
— Ах, разная бывает вина, — отвечали Ахараи, — одни виноваты действием, другие помыслами, а наша вина в том, что мы существуем.
   
— Как я могу вам помочь? — спросил Бастиан, чуть не плача от сострадания.
   
— Ах, великий благодетель, — воскликнули Ахараи, — раз ты носишь АУРИН и имеешь власть спасти нас, мы просим тебя только об одном: дай нам другую внешность!
   
— Я сделаю это, не беспокойтесь, бедные вы червячки! — сказал Бастиан. — Я желаю, чтобы вы сейчас уснули, а когда утром рано проснетесь, выпорхнете из своей оболочки, превратившись в бабочек. Вы станете пестрыми и веселыми, будете только смеяться и развлекаться. С завтрашнего дня вас зовут не Ахараи Вечно-Плачущие, а Шламуфы Вечно-Смеющиеся!
   
Бастиан прислушался к темноте, но больше ничего не услышал.
   
— Они уже уснули, — прошептал Атрейо.
   
Друзья вернулись в пещеру. Рыцари Избальд, Идорн и Икрион всё ещё тихо похрапывали и так и ничего не узнали об этом происшествии.
   
Бастиан лёг.
   
Он был в высшей степени доволен собой.
   
Скоро вся Фантазия узнает о добром деле, которое он только что совершил. И ведь совсем бескорыстно — никто же не сможет утверждать, что он при этом пожелал чего-то для себя самого. Слава об его доброте засияет ясным светом.
   
— Ну, что скажешь, Атрейо? — прошептал он.
   
Атрейо немного помолчал, а потом ответил:
   
— Как знать, чего это тебе стоило?
   
Только позже, когда Атрейо уже спал, Бастиан понял, что его друг намекал на забывание, а не на его самоотверженность. Но долго он не раздумывал и уснул с радостным предчувствием.
   
На другое утро он проснулся от громких удивленных восклицаний трех рыцарей:
   
— Вы только посмотрите! Клянусь честью, моя старая кляча и та хихикает!
   
Бастиан увидел, что они стоят у выхода из пещеры, и Атрейо был тут же. Только он один не смеялся.
   
Бастиан встал и подошел к ним.
   
По всей котловине копошились, кувыркались и порхали маленькие комичные фигурки, забавнее которых Бастиан ещё никогда не видел. У всех у них за спиной были пестрые крылышки, как у бабочек, а одеты они были во всевозможные балахончики — в клеточку и в полоску, в крапинку и в горошек, которые казались то слишком узкими, то широкими, то большими, то маленькими, сшитыми на авось. Не было ничего ровно скроенного, и повсюду, даже на крыльях, были наляпаны заплатки. Ни одно из существ не походило на другое, лица их были пестрыми, как у клоунов, на них красовались круглые красные носы и разукрашенные рты. На голове у некоторых сидели цилиндры всевозможных цветов, другие напялили фуражки, у третьих на макушке торчало только три ярко-красных вихра, а двое обладали сверкающими лысинами. Больше всего их сидело и висело на изящной башне из драгоценной серебряной филиграни. Одни крутились на ней, прыгали вокруг и прямо по ней и пытались её разрушить.
   
Бастиан выбежал наружу.
   
— Эй, вы, там! — крикнул он. — Прекратите сейчас же! Нельзя так делать!
   
Существа замерли и все уставились вниз на Бастиана.
   
Один, с самой верхушки, спросил:
   
— Что он сказал?
   
А другой снизу прокричал:
   
— Вон тот говорит, что нам нельзя так делать.
   
— Почему он говорит, что нам нельзя так делать? — спросил третий.
   
— Потому что нельзя! — крикнул Бастиан. — Вы не можете просто так всё ломать!
   
— Вон тот говорит, что мы не можем всё ломать, — сообщил первый Клоун— Бабочка остальным.
   
— Нет, мы это можем, — ответил ему другой и отломил большой кусок башни.
   
— Нет, мы это можем! — прокричал первый Бастиану, прыгая, как сумасшедший.
   
Башня покачнулась и угрожающе заскрипела.
   
— Что же вы делаете! — заорал Бастиан. Он был разгневан и испуган, но он не знал, как себя вести, — уж очень комичны были эти создания.
   
— Вон тот, — снова обратился первый Клоун к своим товарищам, — спрашивает, что мы делаем.
   
— В самом деле, что мы делаем? — поинтересовался другой.
   
— Мы развлекаемся! — крикнул первый Клоун сверху Бастиану и чуть не захлебнулся от смеха.
   
— Но башня рухнет, если вы не прекратите! — закричал Бастиан.
   
— Вон тот, — сообщил первый Клоун остальным, — считает, что башня рухнет.
   
— И что? — спросил другой.
   
— И что? — прокричал сверху первый.
   
Бастиан лишился дара речи, и пока он искал подходящий ответ, все Клоуны-Бабочки, висевшие на башне, начали вдруг водить хоровод в воздухе, но держались при этом не за руки, а цеплялись за ноги, за воротники, некоторые кружились на голове, и все смеялись и горланили.
   
То, что вытворяли эти крылатые человечки, выглядело настолько комично и весело, что Бастиан невольно стал смеяться тоже.
   
— Но всё же так делать нельзя! — крикнул он. — Это творение Ахараев!
   
— Вон тот, — вновь обратился первый Клоун-Бабочка к своей компании, — говорит, что так делать нельзя.
   
— Нам всё можно, — крикнул другой и совершил в воздухе кувырок, — нам можно всё, что не запрещено. А кто нам запретит? Мы Шламуфы!
   
— Кто нам запретит? — прокричали все Клоуны-Бабочки хором. — Мы — Шламуфы!
   
— Я! — сказал Бастиан.
   
— Вон тот, — сказал первый Клоун остальным, — говорит, «я».
   
— Как это ты? — спросили другие. — Уж ты-то нам не указ.
   
— Да не я! — объяснил первый. — Вон тот говорит, что «он».
   
— Почему Вон тот говорит «он», — спросили остальные, — и вообще, кому он говорит «он»?
   
— Кому ты говоришь «он»? — прокричал первый Клоун.
   
— Я не говорил «он», — крикнул Бастиан, смеясь и злясь одновременно, — я говорю, что я вам запрещаю разрушать башню.
   
— Он нам запрещает, — объяснил первый Клоун остальным, — разрушать башню.
   
— Кто? — спросил один из пришедших только что Клоунов.
   
— Вон тот, — отвечали остальные.
   
А только что пришедший сказал:
   
— Я не знаю Вон того. Кто это вообще?
   
Первый закричал:
   
— Эй, Вон тот, ты кто вообще?
   
— Никакой я вам не Вон тот! — вскричал Бастиан, на этот раз порядком рассвирепев. — Я — Бастиан Бальтазар Букс, и я сделал из вас Шламуфов, чтобы вы не плакали и не причитали. Ещё ночью вы были несчастными Ахараями. Вы могли бы поуважительней отвечать вашему благодетелю!
   
Все Клоуны-Мотыльки вмиг прекратили кувыркаться и танцевать и уставились на Бастиана. Внезапно воцарилась мертвая тишина.
   
— Что сказал Вон тот? — прошептал мотылек, который сидел позади всех, но другой так хлопнул его по шляпе, что она спала ему на глаза.
   
— Тише! — зашептали все остальные.
   
— Ты не мог бы повторить ещё раз очень медленно и раздельно? — попросил первый Клоун подчеркнуто вежливо.
   
— Я — ваш благодетель! — крикнул Бастиан.
   
И тут среди Мотыльков-Клоунов начался какой-то комический переполох: один передавал другому слова Бастиана, и вдруг все бесчисленные существа, заполняющие котловину, забарахтались и закружились вихрем вокруг Бастиана, крича ему в уши со всех сторон:
   
— Слыхали? Вы поняли? Он наш Обалдетель! Его зовут Балдуан Хвастибан Крюкс! Нет, его зовут Хвастиан Болдуван! Чепуха! Его зовут Баксиан Балдюкс! Нет! Балован Хихикс! Бабельтрон! Никс! Флакс! Трикс!
   
Все они, казалось, были вне себя от восторга. Они трясли друг другу руки, подкидывали шляпы и толкались плечами и животами, поднимая облака пыли.
   
— Что мы за счастливчики! — кричали они. — Да здравствует наш Балован Хвальбадур Обалдюкс!
   
И, продолжая орать и хохотать, весь этот огромный рой поднялся ввысь и упорхнул прочь. Шум стих вдали.
   
Бастиан стоял и еле смог вспомнить, как же его на самом деле зовут.
   
Он был уже не уверен, что сделал доброе дело.
  
  
   
    
XIX. Спутники
   
   
Косые лучи утреннего солнца пробивались сквозь темную завесу туч, когда они тронулись в путь. Дождь и ветер наконец-то стали стихать. Два или три раза до полудня всадники попадали под короткий, сильный ливень, но потом погода заметно улучшилась. Стало значительно теплее.
   
Настроение у трех рыцарей было прямо-таки замечательным, они шутили, смеялись и всячески разыгрывали друг друга. Но Бастиан, ехавший впереди на лошачихе, был молчалив и погружен в себя. А рыцари, конечно же, испытывали к Бастиану слишком большое почтение, чтобы мешать ему в его раздумьях.
   
Они всё ещё двигались по скалистому плоскогорью, которому, казалось, не будет конца. Только деревья постепенно становились гуще и выше.
   
Атрейо, который по обыкновению летел далеко впереди на Фалькоре и разведывал местность, заметил озадаченность Бастиана уже при отправлении. Он спросил Дракона Счастья, как можно развеселить друга.
   
— Очень просто, — ответил Фалькор, вращая рубиново-красными глазами, — разве он не хотел на мне покататься?
   
Немного погодя, обогнув выступ скалы, путники увидели, что их ожидают Атрейо и Дракон Счастья. Оба удобно расположились на солнышке и щурились в сторону прибывающих.
   
Бастиан остановился и посмотрел на них.
   
— Вы устали? — спросил он.
   
— Ни капельки, — ответил Атрейо, — я только хотел спросить, не разрешишь ли ты мне прокатиться на Йихе? Я ещё ни разу не ездил верхом на лошаке. Наверно, это здорово, раз ты об этом не жалеешь. Не мог бы ты доставить мне такое удовольствие, Бастиан? А я одолжу тебе старого доброго Фалькора.
   
Щеки Бастиана покраснели от радости.
   
— Это правда, Фалькор? — спросил он. — Ты хочешь меня повезти?
   
— С удовольствием, великий султан! — прогудел Дракон Счастья и подмигнул. — Садись и держись крепче!
   
Бастиан спрыгнул с лошачихи и вскочил на спину Фалькора. Он ухватился за серебристо-белую гриву, и Дракон взмыл в небеса.
   
Бастиан ещё хорошо помнил скачку на Граограмане по Разноцветной Пустыне. Но лететь верхом на белом Драконе Счастья — дело совсем другое. Если бешеная скачка на огромном огненном Льве была упоением и криком, то это мягкое покачивание вверх и вниз гибкого драконьего тела напоминало песню, порою нежную и ласковую, а порою мощную и величественную. Когда же Фалькор молниеносно описывал в воздухе петли, его грива, усы на морде и длинная бахрома на лапах взвивались, как белое пламя, его полет был как пение небесного ветра. Серебряный плащ Бастиана развевался у него за спиной и блестел на солнце, будто сноп из тысячи искр.
   
К полудню они приземлились возле своих спутников, которые между тем разбили лагерь на освещенном солнцем горном плато, по которому журчал ручеек. Над огнем уже дымился котелок с супом, жарились лепешки. Лошади и лошачиха стояли в стороне на лужайке и паслись.
   
После обеда три рыцаря решили отправиться на охоту. Провиант был на исходе и прежде всего мясо. По пути они слышали крик фазанов в зарослях. И зайцы, видно, тут тоже водились. Они спросили Атрейо, не хочет ли он пойти с ними, ведь он, как и все Зеленокожие, должно быть, страстный охотник. Но Атрейо, поблагодарив, отклонил приглашение. Тогда, захватив с собой свои крепкие луки и пристегнув к спине колчаны со стрелами, три рыцаря пошли в ближайший лесок.
   
Атрейо, Фалькор и Бастиан остались одни.
   
Немного погодя Атрейо предложил:
   
— Как ты смотришь, Бастиан, на то, чтобы ещё немного рассказать нам о твоем мире?
   
— А что вас интересует? — спросил Бастиан.
   
— Что скажешь, Фалькор? — обратился Атрейо к Дракону Счастья.
   
— Я бы с удовольствием послушал про ребят из твоей школы, — ответил тот.
   
— Про каких ребят? — Бастиан был удивлен.
   
— Про тех, что над тобой насмехались, — пояснил Фалькор.
   
— Дети, которые надо мной насмехались? — ещё удивленнее повторил Бастиан. — Не знаю ничего про детей — и уж точно никто не отважился бы надо мной насмехаться.
   
— Но то, что ты ходил в школу, — возразил Атрейо, — это-то ты ещё помнишь?
   
— Да, — сказал Бастиан задумчиво, — я помню школу, верно.
   
Атрейо и Фалькор обменялись взглядом.
   
— Этого я и боялся, — пробормотал Атрейо.
   
— Чего же?
   
— Ты опять потерял часть твоих воспоминаний, — ответил Атрейо серьезно, — на этот раз из-за превращения Ахараев в Шламуфов. Не надо было тебе этого делать.
   
— Бастиан Бальтазар Букс, — голос Дракона Счастья звучал сейчас почти торжественно, — если ты дорожишь моим советом, не применяй больше власть, которую тебе дает АУРИН. Иначе ты рискуешь забыть всё — а как же тогда тебе удастся вернуться туда, откуда ты пришел?
   
— Вообще-то, — немного подумав, признался Бастиан, — я совсем не хочу туда возвращаться.
   
— Но ты должен! — испуганно воскликнул Атрейо. — Ты должен вернуться и попытаться привести в порядок свой мир, чтобы люди снова приходили к нам в Фантазию. Иначе Фантазия рано или поздно снова погибнет, и всё будет напрасно!
   
— Но ведь я-то пока ещё здесь, — сказал Бастиан немного обиженно, — и совсем недавно я дал Луните новое имя.
   
Атрейо молчал.
   
— Во всяком случае, — снова вмешался в разговор Фалькор, — теперь ясно, почему мы до сих пор не нашли ни малейшего намека на то, как Бастиану можно вернуться. Если он этого даже не хочет…!
   
— Бастиан, — сказал Атрейо почти просительно, — ну разве нет ничего, что бы тебя привлекало в твоем мире? Разве там нет никого, кого ты любишь? Подумай хоть о твоем отце, который наверняка ждет тебя и волнуется!
   
Бастиан покачал головой.
   
— Не думаю. Может, он даже рад был от меня избавиться.
   
Атрейо ошеломленно смотрел на друга.
   
— Вас послушать, — с горечью сказал Бастиан, — так можно подумать, что вы тоже только хотите от меня отделаться.
   
— Что ты хочешь сказать? — хриплым голосом спросил Атрейо.
   
— Ну да, — продолжал Бастиан, — вы оба, похоже, только и заботитесь о том, чтобы я как можно скорее исчез из Фантазии.
   
Атрейо поглядел на Бастиана и медленно покачал головой. Долгое время никто не проронил ни слова. Бастиан начал уже раскаиваться, что упрекал друзей. Он и сам знал, что это неправда.
   
— Я думал, мы друзья, — тихо сказал Атрейо.
   
— Да, — воскликнул Бастиан, — мы друзья и всегда будем друзьями. Прости меня, я говорил какую-то чушь.
   
Атрейо улыбнулся.
   
— Ты тоже нас прости, если мы тебя обидели. Это не нарочно.
   
— Во всяком случае, — примирительно сказал Бастиан, — я последую вашему совету.
   
Вскоре вернулись три рыцаря. Они подстрелили несколько куропаток, фазана и зайца. Снялись с лагеря, и путешествие продолжилось. Теперь Бастиан снова ехал на Йихе.
   
К вечеру они вошли в лес, где возвышались только очень высокие и стройные стволы. Это были хвойные деревья, которые на большой высоте образовывали настолько густой зеленый покров, что сквозь него едва пробивались лучи солнца. Возможно, потому здесь и не было подлеска.
   
Было приятно скакать по этой мягкой ровной земле. Фалькор решил идти рядом со всадниками — если бы он с Атрейо полетел над вершинами деревьев, то неизбежно потерял бы остальных.
   
Всё время до позднего вечера они ехали между высокими стволами в темно-зеленом полумраке. А к ночи на холме увидели руины крепости и среди обрушенных башен и стен, мостов и остатков комнат обнаружили свод, который сравнительно хорошо сохранился. Здесь и устроились на ночлег. На этот раз была очередь рыжеволосого Избальда готовить ужин, и оказалось, что он превосходный повар. Фазан, зажаренный им на костре, был замечателен.
   
На другое утро двинулись дальше. Целый день шли через лес, который во все стороны выглядел одинаково. Только вечером они заметили, что сделали, видимо, большой круг, потому что снова наткнулись на руины крепости, с которых начали путь. Только на этот раз подъехали с другой стороны.
   
— Такого со мной ещё не случалось! — сказал Икрион, крутя черный ус.
   
— Глазам своим не верю! — молвил Избальд, мотая рыжей головой.
   
— Такого вообще быть не может! — пробурчал Идорн, пробираясь в руины на своих длинных, как ходули, тощих ногах.
   
Но всё было именно так, и остатки вчерашней трапезы подтверждали это.
   
Атрейо и Фалькор тоже понять не могли, как же вышло, что они заблудились. Но оба молчали.
   
За ужином — на сей раз это было жаркое из зайца, довольно сносно приготовленное Икрионом — три рыцаря спросили, не хочет ли Бастиан поведать им что-нибудь из сокровищницы воспоминаний о мире, из которого пришел. Но Бастиан отговорился тем, что у него болит горло. Поскольку он весь день был молчалив, рыцари приняли эту отговорку за правду. Они дали ему пару хороших советов, что ему можно сделать с этой болезнью, и легли спать.
   
Только Атрейо и Фалькор догадывались, что происходит с Бастианом. Рано утром снова тронулись в путь и весь день ехали по лесу, старательно отслеживая нужное направление, а когда наступил вечер, опять стояли у развалин крепости.
   
— Это же какая-то чертовщина! — прогромыхал Икрион.
   
— Я сойду с ума! — простонал Избальд.
   
— Друзья, — сухо промолвил Идорн, — мы можем отказываться от нашего призвания. Мы не годимся в странствующие рыцари.
   
Бастиан уже в первый вечер отыскал здесь отдельную нишу для Йихи, потому что она иногда любила оставаться одна и предаваться своим мыслям. Общество лошадей, которые ни о чём другом не говорят, кроме как о своем благородном происхождении и дворянской родословной, ей мешало. Когда Бастиан в этот вечер отвел лошачиху на её место, она сказала:
   
— Господин, я знаю, почему мы не можем идти дальше.
   
— Откуда ты это знаешь, Йиха?
   
— Потому что я вожу тебя, господин. Я ведь только наполовину ослица и всё чувствую.
   
— И в чём же причина, по твоему мнению?
   
— Ты больше не желаешь, господин. Ты перестал желать.
   
Бастиан посмотрел на неё с изумлением.
   
— Ты и вправду мудрое животное, Йиха.
   
Лошачиха в смущении прядала своими длинными ушами.
   
— А ты знаешь, в каком направлении мы двигались до сих пор?
   
— Нет, — сказал Бастиан, — а ты знаешь?
   
Йиха кивнула.
   
— До сих пор мы приближались к центру Фантазии. Таким было наше направление.
   
— К Башне Слоновой Кости?
   
— Да, господин. И мы хорошо продвигались вперед, пока держались этого направления.
   
— Не может быть, — усомнился Бастиан, — Атрейо заметил бы, а Фалькор уж точно. Но оба ничего об этом не знают.
   
— Мы, лошаки, — сказала Йиха, — ограниченные создания и никак не можем, конечно, сравниться с Драконом Счастья. Но есть пара вещей, господин, в которых мы знаем толк. И прежде всего направление. Это у нас врожденное. Мы никогда не ошибаемся. Поэтому я была уверена, что ты хочешь к Девочке Императрице.
   
— К Луните…, — пробормотал Бастиан, — да, я хотел бы увидеть её снова. Она скажет, что мне нужно делать.
   
Он погладил лошачиху по мягкой морде и прошептал:
   
— Спасибо, Йиха, спасибо!
   
На следующее утро Атрейо отозвал Бастиана в сторону.
   
— Послушай, Бастиан, Фалькор и я — мы должны перед тобой извиниться. Совет, который мы тебе дали, был хорошо нами обдуман, но он был глупым советом. С тех пор, как ты ему последовал, наше путешествие застопорилось. Сегодня ночью мы много об этом говорили — Фалькор и я. Ты не уйдешь отсюда, и мы тоже, пока ты снова что-нибудь не пожелаешь. При этом ты неминуемо снова забудешь что-то, но другого выхода нет. Остается лишь надеяться, что ты всё-таки найдешь обратный путь не слишком поздно. Если мы останемся здесь — это тебе тоже не поможет. Ты должен воспользоваться властью АУРИНА и найти своё следующее желание.
   
— Да, — сказал Бастиан, — Йиха тоже так говорит. И я уже знаю своё следующее желание. Пойдемте, я хочу, чтобы все его услышали.
   
Они вернулись к остальным.
   
— Друзья, — громко сказал Бастиан, — до сих пор мы напрасно искали путь, который мог бы вернуть меня в мой мир. Боюсь, если мы будем продолжать в том же духе, мы его никогда не найдем. Поэтому я решил найти ту единственную, кто может дать мне совет. Это Девочка Императрица. С сегодняшнего дня цель нашего путешествия — Башня Слоновой Кости.
   
— Ура! — разом вскричали три рыцаря.
   
Но тут загремел бронзовый голос Фалькора:
   
— Оставь это, Бастиан Бальтазар Букс! То, чего ты хочешь, невозможно! Разве ты не знаешь, что Златоглазую Повелительницу Желаний можно встретить только один-единственный раз? Ты никогда больше её не увидишь!
   
Бастиан выпрямился.
   
— Лунита мне очень многим обязана! — сказал он раздраженно. — Не думаю, что она откажет мне в приеме.
   
— Ты ещё поймешь, — ответил Фалькор, — что её решения иногда сложно постичь.
   
— Ты и Атрейо, — проговорил Бастиан и почувствовал, как его охватывает волна гнева, — постоянно даете мне советы. А ведь сами видите, куда они нас привели. Теперь я буду решать сам. Я уже решил, и всё так и будет.
   
Он перевел дух и продолжал немного спокойнее:
   
— Кроме того, вы всегда судите по-своему. Но вы — творения Фантазии, а я — человек. С чего вы взяли, что мне подходит то же, что и вам? Когда Атрейо носил АУРИН, Амулет был для него не тем же, что и для меня. И кто же вернет Драгоценность Луните, если не я? Ты говоришь, её нельзя встретить во второй раз? Но я уже встречался с нею два раза. В первый раз мы увидели друг друга на миг, когда к ней вошел Атрейо, а во второй — когда взорвалось Большое Яйцо. Для меня всё не так, как для вас. И я увижу её в третий раз.
   
Все молчали. Рыцари — потому что они не понимали, о чём спор. Атрейо и Фалькор — потому что и в самом деле начали сомневаться.
   
— Да, — тихо сказал наконец Атрейо, — возможно, всё так и есть, как ты говоришь, Бастиан. Мы не знаем, как поведет себя с тобой Девочка Императрица.
   
Они двинулись в путь, и уже через несколько часов, ещё до полудня, вышли из леса.
   
Перед ними раскинулась широкая, слегка холмистая, поросшая травой равнина, через которую, извиваясь, текла река. Дойдя до неё, они пошли вдоль берега вниз по течению.
   
Атрейо, как и прежде, летел на Фалькоре впереди всадников, описывая широкие круги и разведывая путь. Но оба они были очень озабочены, и полет их был уже не таким легким, как раньше.
   
Поднявшись однажды очень высоко и улетев далеко вперед, они увидели, что земля вдали словно обрывается. Под крутым склоном глубоко внизу виднелась долина, густо поросшая лесом. Река срывалась в неё мощным водопадом. Но всадники могли доскакать до него не раньше чем на следующий день.
   
Фалькор повернул назад.
   
— Как ты думаешь, Фалькор, — спросил Атрейо, — Девочке Императрице всё равно, что станет с Бастианом?
   
— Кто знает, — ответил Фалькор, — она не делает различий.
   
— Но тогда, — продолжал Атрейо, — воистину, она — это…
   
— Не говори этого! — перебил Фалькор. — Я знаю, что ты думаешь, но не говори этого.
   
Атрейо помолчал немного, потом сказал:
   
— Он мой друг, Фалькор. Мы должны ему помочь. Даже вопреки воле Девочки Императрицы, если придется. Но как?
   
— Нам повезет, — ответил Дракон, и в первый раз голос его звучал так, будто бронзовый колокол треснул.
   
Этим вечером для ночевки выбрали пустой бревенчатый дом на берегу реки. Фалькору здесь, конечно, было слишком тесно, и он предпочел, как и раньше, спать высоко в небе. Лошадям и Йихе тоже пришлось оставаться снаружи.
   
Во время ужина Атрейо рассказал про водопад и про удивительный обрыв, который он заметил вдалеке. Потом сказал — как бы между прочим:
   
— Кстати, по нашему следу идут преследователи.
   
Три рыцаря переглянулись.
   
— Ого! — воскликнул Икрион, деловито крутя свой черный ус. — А сколько их?
   
— За нами я насчитал семерых, — ответил Атрейо, — но здесь они будут не раньше завтрашнего утра, даже если будут скакать всю ночь.
   
— Они вооружены? — поинтересовался Избальд.
   
— Этого я разглядеть не смог, — сказал Атрейо, — но ещё больше их идет с других направлений. На западе я видел шестерых, девятерых на востоке, и двенадцать или тринадцать идут нам навстречу.
   
— Мы подождем и узнаем, что им нужно, — сказал Идорн, — тридцать пять или тридцать шесть человек не страшны ни нам троим, ни тем более господину Бастиану или Атрейо.
   
В эту ночь Бастиан не отстегивал свой меч Зиканду, как обычно. Он спал с рукояткой в руке. Во сне он видел лицо Луниты, её многообещающую улыбку. Проснувшись, он кроме этого ничего не помнил, но сон укрепил в нём надежду встретить её снова.
   
Выглянув из двери избушки, Бастиан увидел сквозь утренний туман, подымавшийся с реки, семь неясных фигур. Двое шли пешком, а остальные ехали на различных животных. Бастиан тихо разбудил своих друзей.
   
Рыцари опоясались мечами и все вместе вышли из избы. Завидев Бастиана, всадники соскочили с коней, а потом все семеро опустились на левое колено. Они склонили голову и прокричали:
   
— Да здравствует спаситель Фантазии Бастиан Бальтазар Букс! Мы приветствуем тебя!
   
Выглядели пришельцы довольно странно. У одного из тех двух, что шли пешком, была необычайно длинная шея, на которой возвышалась голова с четырьмя лицами, по одному на каждую сторону. У первого было веселое выражение, у второго — гневное, у третьего — печальное, а у четвертого — сонное. Каждое лицо было застывшим и неизменным, но владелец их всегда мог повернуться тем лицом, которое соответствовало его теперешнему настроению. Это был тролль Четыре Четверти, которого кое-где называют также Темпераментником.
   
Второй бегун был из тех, кого в Фантазии называют Кефалоподами, или Головоногами — у него была только голова на очень длинных и тонких ногах — туловища и рук не было. Головоноги вечно странствуют, и у них нет постоянного места жительства. Чаще всего они бродят большими стаями, но изредка встречаются и одинокие ходоки. Питаются они травами. Тот, что преклонив колена, стоял теперь перед Бастианом, был юным и румяным. Трое верхом на лошадях, ростом едва больше коз, оказались Гномом, Тенеплутом и Дикушкой. Гном с золотым обручем на голове был, очевидно, властителем. Тенеплута было трудно рассмотреть, потому что он состоял, собственно, из одной тени, которую никто не отбрасывал. У Дикушки было кошачье лицо и длинные золотые локоны, закрывавшие всю её, словно плащ. Всё её тело было покрыто косматым золотым мехом. Ростом она была не больше пятилетнего ребенка.
   
Ещё один посетитель приехал на быке — он был родом из страны сазафранцев, которые рождались старыми и умирали грудными детьми. Этот, с длинной седой бородой, лысиной и морщинистым лицом, был — по меркам сазафранцев — очень юн, почти что одних лет с Бастианом.
   
Синий Джинн приехал на верблюде. Он был длинным и тощим и носил огромный тюрбан. Телосложением он был похож на человека, но его обнаженный мускулистый торс казался вылитым из блестящего голубого металла. Вместо носа и рта на лице его выдавался вперед мощный загнутый орлиный клюв.
   
— Кто вы такие и чего хотите? — несколько грубо спросил Икрион. Несмотря на столь церемонное приветствие, он, казалось, не совсем убедился в безобидности этих посетителей, и единственный всё ещё не снял руки с рукоятки меча.
   
Тролль Четыре Четверти, который до этого показывал своё сонное лицо, теперь повернулся веселым лицом к Бастиану и сказал, не обращая внимания на Икриона:
   
— Господин, мы — властители из самых разных стран Фантазии, и каждый из нас отправился в путь, чтобы приветствовать тебя и просить твоей помощи. Весть о твоем присутствии облетела всю Фантазию, ветер и облака произносят твоё имя, волны морские своим рокотом возвещают твою славу, и каждый ручеек повествует о твоем величии.
   
Бастиан бросил взгляд на Атрейо, но тот серьезно, почти строго смотрел на тролля. На лице его не было и тени улыбки.
   
— Мы знаем, — теперь взял слово синий Джинн, и голос его звучал как орлиный клекот, — что ты сотворил Ночной Лес Перелин и Разноцветную Пустыню Гоаб. Мы знаем, что ты ел и пил от пламени Пестрой Смерти и купался в нём, чего не может вынести никто в Фантазии. Мы знаем, что ты прошел через Храм Тысячи Дверей, и мы знаем, что свершилось в Серебряном городе Амарганте. Мы знаем, господин, что ты можешь всё. То, чего ты желаешь, возникает по единому твоему слову. Поэтому мы приглашаем тебя прийти к нам и оказать нам милость: дать каждому свою собственную историю. Ведь ни у кого из нас её ещё нет.
   
Бастиан подумал, а потом покачал головой.
   
— То, чего вы от меня ждете, я пока что не смогу сделать. Позднее я помогу вам всем. Но сначала я должен встретиться с Девочкой Императрицей. Поэтому помогите мне найти Башню Слоновой Кости!
   
Эти слова, казалось, нимало не разочаровали всех этих существ. После короткого совещания они заявили, что чрезвычайно рады предложению Бастиана о том, чтобы его сопровождать. Немного погодя вся процессия, которая напоминала уже небольшой караван, пришла в движение.
   
Целый день к ним примыкали всё новые пришельцы. Не только те, о которых накануне сообщал Атрейо — посланцев было гораздо больше, и возникали они со всех сторон. Явились козлоногие фавны и огромные ночные духи, эльфы и гномы, жуко-наездники и трехноги, петух ростом с человека, в сапогах с отворотами, и олень с золотыми рогами, стоявший на задних ногах и одетый в некое подобие фрака. А вообще, среди вновь прибывших было множество существ, ничем не похожих на человека. Например, медные муравьи в шлемах, бродячие скалы причудливой формы, звери-флейтисты, игравшие на своих длинных клювах, а также трое так называемых лужников, передвигавшихся поистине удивительным способом: на каждом шагу они растекались, чтобы чуть подальше снова принять свою форму. Самым диковинным из вновь прибывших был, пожалуй, Двойной, у которого передняя и задняя часть туловища бегали отдельно друг от друга. Он имел отдаленное сходство с гиппопотамом, но был в красно-белую полоску.
   
В общей сложности их уже собралось больше сотни. И все они пришли, чтобы поприветствовать Бастиана, спасителя Фантазии, и просить его о своей собственной истории. Но первые семеро разъясняли подоспевшим позднее, что сначала замышляется путешествие к Башне Слоновой Кости, и все были готовы идти туда вместе.
   
Икрион, Избальд и Идорн ехали верхом рядом с Бастианом во главе уже довольно длинной процессии.
   
К вечеру подошли к водопаду, а с наступлением ночи шествие спустилось с плоскогорья извилистой горной тропой и оказалось в лесу орхидей величиной с дерево. Гигантские пятнистые цветы внушали смутное беспокойство. Поэтому, когда разбили лагерь, было решено на всякий случай выставить ночной караул.
   
Бастиан и Атрейо собрали мох, росший здесь повсюду, и сделали себе мягкое ложе. Фалькор свернулся кольцом вокруг друзей, головой внутрь, так что они как будто оказались под защитой большого крепостного вала. Теплый воздух был наполнен странным и не очень приятным запахом, который источали орхидеи. Было в нём что-то сулящее беду.
  
  
   
    
XX. Зрячая Рука
   
   
Когда при первых лучах солнца на цветах и листьях орхидей засверкали капли росы, караван снова двинулся в путь. Ночь прошла без происшествий, только несколько раз подходили новые посланцы — теперь толпа их насчитывала более трехсот. Шествие этих столь разнообразных существ и впрямь представляло собой примечательное зрелище.
   
Чем дальше проникали они в лес орхидей, тем всё более невероятные формы и оттенки приобретали цветы. И вскоре рыцари Икрион, Избальд и Идорн установили, что тревожное чувство, которое побудило их выставить караул, и в самом деле не лишено основания. Многие из этих растений оказались плотоядными и были такими огромными, что могли проглотить теленка. Правда, они не умели передвигаться — а иначе ночной караул был бы бесполезен — но если до них дотрагивались, то они хватали, будто железными клешнями. И пару раз рыцарям пришлось пускать в ход мечи, вырубая цветок под корень и шинкуя его на кусочки, чтобы освободить руку или ногу своих спутников или ездовых животных.
   
Бастиан, ехавший на Йихе, постоянно был окружен густой толпой всевозможных фантастических созданий, которые пытались обратить на себя его внимание или хотя бы увидеть его краешком глаза. Но Бастиан ехал молча, с отрешенным выражением лица. В нём проснулось новое желание, и впервые оно было таким, что даже вид у него стал мрачный и неприступный.
   
В поведении Атрейо и Фалькора, несмотря на примирение с ними, его раздражало то, что они, очевидно, обращаются с ним, словно с несамостоятельным ребенком, за которого они чувствуют ответственность, которого они обязаны опекать и наставлять. Если хорошенько поразмыслить, то так было уже с первого дня их встречи. А почему, собственно? Видимо, по какой-то причине они чувствовали своё превосходство над ним, даже если при этом хорошо к нему относились. Без сомнения, Атрейо и Фалькор принимают его за простодушного мальчика, нуждающегося в защите. Но это его не устраивает, нет, это его совершенно не устраивает! Он вовсе не простодушный мальчик! Они ещё увидят! Он хотел быть опасным, опасным и внушающим страх! Чтобы все его остерегались — и Фалькор с Атрейо тоже.
   
Синий Джинн — его звали Иллуан — проложил себе путь в толпе и поклонился Бастиану, сложив руки на груди. Бастиан остановился.
   
— В чём дело, Иллуан? Говори!
   
— Господин, — проклекотал Джинн, — я кое-что разузнал у наших новых спутников. Некоторые из них утверждают, что эта местность им знакома, и они знают, к чему мы приближаемся. Все они трясутся от страха, господин.
   
— Почему? Что это за местность?
   
— Этот лес плотоядных орхидей, господин, называется садом Оглаис, и примыкает он к волшебному замку Хороку, который ещё называют Зрячей Рукой. Там живет самая могущественная и самая злая волшебница Фантазии. Её имя — Ксайда.
   
— Хорошо, — ответил Бастиан, — скажи трусам, чтобы они успокоились. Я с ними.
   
Поклонившись ещё раз, Иллуан удалился.
   
Чуть позже рядом с Бастианом приземлились Фалькор и Атрейо, которые до этого летели далеко впереди. Караван тем временем расположился на обеденный привал.
   
— Не знаю, что и думать, — начал Атрейо, — тремя или четырьмя часами раньше мы увидели посреди леса орхидей строение, которое напоминало большую руку, торчащую из земли. Впечатление довольно жуткое. Если будем держаться того же направления, то выйдем прямо на него.
   
Бастиан сообщил им, что он узнал от Иллуана.
   
— В таком случае, — предложил Атрейо, — было бы разумнее поменять направление, ты не считаешь?
   
— Нет, — сказал Бастиан.
   
— Но нет никакой причины, которая принуждала бы нас встретиться со Ксайдой. Лучше было бы избежать этой встречи.
   
— Есть причина.
   
— Какая?
   
— Я так хочу, — сказал Бастиан.
   
Атрейо молчал, глядя на него в изумлении. Тут со всех сторон вновь начали тесниться фантазийцы, стараясь перехватить взгляд Бастиана, и их разговор был прерван.
   
Однако после обеда Атрейо снова подошел и с беспечным видом предложил Бастиану:
   
— Не хочешь полетать со мной на Фалькоре?
   
Бастиан понял: у Атрейо что-то на душе. Они вскочили на спину Дракона Счастья — Атрейо спереди, Бастиан за ним — и взмыли вверх. Впервые они летели вместе. Как только они очутились на таком расстоянии от земли, что их никто не мог услышать, Атрейо сказал:
   
— Трудно теперь бывает поговорить с тобой наедине. Но мы обязательно должны поговорить друг с другом, Бастиан.
   
— Так я и думал, — ответил Бастиан, усмехнувшись. — Так в чём же дело?
   
— То, что мы тут оказались, — нерешительно начал Атрейо, — и куда теперь движемся, — это связано с твоим новым желанием?
   
— Вероятно, — холодно ответил Бастиан.
   
— Да, — продолжал Атрейо, — так мы с Фалькором и думали. Что же это за желание может быть?
   
Бастиан молчал.
   
— Пойми меня правильно, — добавил Атрейо, — дело не в том, что мы чего-то или кого-то испугались. Но мы твои друзья, и беспокоимся о тебе.
   
— Это лишнее, — ещё холоднее ответил Бастиан.
   
Атрейо долго молчал. Наконец Фалькор повернул к ним голову и сказал:
   
— У Атрейо есть очень разумное предложение, тебе бы к нему прислушаться, Бастиан Бальтазар Букс.
   
— Вы снова с добрым советом? — спросил Бастиан, насмешливо улыбаясь.
   
— Нет, не совет, Бастиан, — ответил Атрейо, — предложение, которое, быть может, поначалу тебе не понравится. Но подумай, прежде чем его отклонить. Всё это время мы ломали голову над тем, как нам тебе помочь. Причина всего в том действии, которое на тебя оказывает Знак Девочки Императрицы. Без силы АУРИНА ты не сможешь желать дальше, но с силой АУРИНА ты теряешь себя самого и всё меньше помнишь о том, куда ты вообще идешь. Если мы ничего не предпримем, наступит момент, когда ты забудешь обо всём.
   
— Об этом мы уже говорили, — сказал Бастиан, — и что дальше?
   
— Когда я носил Драгоценность, — продолжал Атрейо, — всё было по-другому. Меня она вела, и ничего у меня не отнимала. Может, потому, что я не человек и не могу потерять воспоминаний о человеческом мире. Я хочу сказать, что мне Амулет никогда не вредил, как раз наоборот. И поэтому я хотел тебе предложить, чтобы ты отдал мне АУРИН и просто доверился мне. Я буду искать для тебя путь. Как ты к этому отнесешься?
   
— Отрицательно! — холодно сказал Бастиан.
   
Фалькор снова повернул голову.
   
— Ты не хочешь хотя бы на миг об этом задуматься?
   
— Нет, — ответил Бастиан, — зачем?
   
И тут Атрейо впервые рассердился.
   
— Бастиан, одумайся! Ты же видишь — так продолжаться не может! Неужели ты не замечаешь, как ты изменился? Что ты с собой сделал? И что ещё с тобой будет?
   
— Большое спасибо, — сказал Бастиан, — очень благодарен, что вы беспрерывно обо мне печетесь! Но, честно говоря, мне было бы куда приятнее, если бы вы наконец оставили меня в покое. Я — если вы забыли — именно я спас Фантазию, и мне Лунита доверила свою власть. И какая-то причина у неё на это была, а иначе она оставила бы АУРИН тебе, Атрейо. Но она отобрала Знак у тебя и отдала его мне! Я изменился, ты говоришь? Да, дорогой мой Атрейо, пожалуй, ты прав! Я уже не тот наивный простак, каким вы меня представляете! Сказать тебе, почему ты на самом деле хочешь отнять у меня АУРИН? Да ты просто завидуешь — ты просто мне завидуешь, вот и всё. Вы меня ещё не знаете, но если будете продолжать в том же духе — говорю вам ещё раз по-хорошему — тогда вы меня узнаете!
   
Атрейо ничего не ответил. Фалькор словно вдруг потерял все силы, он с трудом тащился по воздуху, опускаясь всё ниже и ниже, как подстреленная птица.
   
— Бастиан, — с трудом произнес наконец Атрейо, — тому, что ты сейчас сказал, ты не можешь верить всерьез. Давай забудем об этом. Это никогда не было сказано.
   
— Ну ладно, — ответил Бастиан, — как хочешь. Это не я начал. Но я не возражаю: забудем.
   
Некоторое время никто не проронил ни слова.
   
Вдали, прямо перед ними, среди леса орхидей, возник замок Хорок. Он и вправду был похож на гигантскую руку с пятью вытянутыми пальцами.
   
— И всё-таки я хотел бы, чтобы все кое-что уяснили, — неожиданно сказал Бастиан. — Я решил вообще не возвращаться. Я останусь в Фантазии навсегда. Мне здесь очень нравится. Так что я с легкостью могу отказаться от моих воспоминаний. А что касается будущего Фантазии, то я могу дать Девочке Императрице тысячу новых имен. Нам больше не нужен человеческий мир!
   
Фалькор вдруг резко развернулся и полетел назад.
   
— Эй! — крикнул Бастиан. — Что ты делаешь? Лети дальше! Я хочу рассмотреть Хорок вблизи!
   
— Я больше не могу, — ответил Фалькор надтреснутым голосом, — я, правда, больше не могу.
   
Приземлившись возле каравана, они застали своих попутчиков в сильном волнении. Оказалось, на караван совершила нападение шайка из полусотни здоровяков, закрытых то ли в черные панцири насекомых, то ли в доспехи. Многие разбежались и возвращались теперь в караван поодиночке или группами, другие же храбро оборонялись, но ничего не смогли сделать. Эти бронированные великаны разбивали любое сопротивление, как будто для них это была детская игра. Три рыцаря — Икрион, Избальд и Идорн — героически бились, но так и не одолели ни одного противника. В конце концов, они были побеждены, разоружены, закованы в цепи, и их увели прочь. Один из Броневеликанов странным жестяным голосом прокричал следующее: