1 2 3 4 5 6 
— Меня тревожит еще кое-что.
   
— Что именно?
   
— Этот англичанин Клейтон… Я замечаю, что он постоянно появляется здесь и расточает Джейн умильные взгляды. А ведь помимо титула он обладает и большим состоянием…
   
— Чем же я могу вам тут помочь, мистер Канлер? Я не могу запретить своей дочери общаться с молодым лордом, вместе с которым она столько пережила во время наших африканских приключений.
   
— Я очень вас прошу, — Канлер произнес слово «прошу» так, как будто вывел его большими печатными буквами на фоне петита, — я прошу употребить все ваше влияние, чтобы убедить Джейн обвенчаться со мной как можно скорее. Скажем, на этой неделе.
   
— Хм. Видите ли… Джейн кое в чем очень похожа на мать — а я говорил вам, что миссис Портер отказывала мне три раза, прежде чем мы наконец обвенчались?
   
— Говорили.
   
— Так вот, иногда моя дочь бывает так же строптива. Не далее как сегодня я объяснил ей, что больше не могу содержать этот дом, в котором она родилась. Больше того — что вскоре мы вряд ли сможем жить сообразно с требованиями ее положения.
   
— И что же она ответила?
   
— Что ее требования не столь уж велики и что она всегда может поселиться у своей тетки в Балтиморе.
   
Канлер явно собирался резко возразить, но тут дверь библиотеки открылась, и в комнату вошла Джейн Портер.
   
— О, прошу меня извинить! — воскликнула она, остановившись на пороге. — Я думала, папа, что ты один!
   
— Это всего-навсего я, Джейн, не смущайтесь, — язвительно бросил Канлер. — Не хотите ли войти и присоединиться к семейному разговору?
   
— Благодарю, я только хотела сказать, что Джон Клейтон приехал, чтобы отвезти меня в Балтимор. А к тебе пришел Тобиас Мюррей, папа…
   
— Тоби здесь? — воскликнул профессор Портер.
   
— Да, он и Эсмеральда сейчас заняты религиозным диспутом у черной лестницы.
   
— Я должен немедленно его повидать! Прошу прощения, мистер Канлер, я вас оставлю, — и старик поспешно покинул комнату.
   
Джейн хотела выйти вслед за отцом, но Канлер встал между ней и дверью.
   
— Вот что, Джейн, — грубо сказал он. — Долго еще вы собираетесь тянуть волынку?
   
— Прошу прощения? — возмущенно переспросила Джейн.
   
— Не притворяйтесь, вы знаете, о чем я!
   
— Знаю. Но я ничего вам не обещала…
   
— Да, но вы и не отказали мне! А если вы выйдете за меня замуж, вам уже не придется жить из милости у старой тетки в Балтиморе.
   
Джейн вспыхнула.
   
— Понимаете ли вы, мистер Канлер, что вы меня покупаете? — срывающимся голосом спросила она. — Конечно, понимаете! Именно потому вы и дали папе денег взаймы на его сумасбродную экспедицию — чтобы получить подобную возможность. Такой хороший делец не станет просто так ссужать кого-то деньгами на поиски полумифических кладов. Вы знали, что вексель, на котором стоит подпись моего отца — лучший способ принудить меня к замужеству!
   
Джейн говорила все громче, а Роберт Канлер слушал ее с наглой улыбкой.
   
— Вы меня удивляете, Джейн, — насмешливо проговорил он. — Я думал, у вас больше самообладания, больше гордости. Конечно, я вас покупаю. Но я был уверен, что вы предпочтете сделать вид, будто это не так. Вот уж не думал, что вы во всеуслышанье осмелитесь признать себя продажной женщиной! Но раз вы предпочитаете называть вещи своими именами — будь по-вашему. Да, я покупаю вас и хочу получит немедленно! Если завтра же мы не обвенчаемся, я потребую немедленного погашения векселя, и ваш ученый папаша в тот же день окажется на улице без гроша в кармане!
   
Смертельно бледная Джейн смотрела на издевающегося над ней человека. Любого другого расстрогал бы этот отчаянный взгляд, но Канлер только улыбнулся еще самодовольнее. Он знал, что Джейн в его власти и упивался этим.
   
— Итак, решено — сегодня же мы обвенчаемся в церкви Святого Духа, а завтра отправимся в свадебное путешествие. Я буду ждать вас в церкви ровно в семь, да смотрите, не опаздывайте, не выношу опозданий!
   
Джейн задрожала.
   
— Итак, милочка, вы принимаете мое предложение? Вы согласны стать моей женой?
   
Из глаз девушки брызнули слезы.
   
— Согласна! — прошептала она и бросилась вон из комнаты.
   
Вслед ей раздался громкий хохот Роберта Канлера.
   
   
Под причитания и плач Эсмеральды, провожавшей свою хозяйку так, словно та отправлялась не в Балтимор, а снова в ужасную Африку, машина Уильяма Клейтона отъехала от дома.
   
— Что с вами, Джейн? — заботливо спросил молодой человек. — Вы так бледны!
   
Джейн Портер долго молчала.
   
— Я только что дала слово выйти замуж за Роберта Канлера, — наконец тихо сказала она.
   
Автомобиль резко вильнул, но Клейтон тут же взял себя в руки.
   
— Вы его любите?!
   
— Нет, — услышал он чуть слышный шепот.
   
— Тогда зачем же?!. Неужели это из-за того злосчастного векселя, Джейн?!
   
Она кивнула.
   
— Мерзавец! Теперь я понимаю, почему он упорно отказывается его продать!
   
В погасшем взоре Джейн впервые появился слабый свет.
   
— Вы хотите сказать, что пытались выкупить папин вексель? Я не знала…
   
Молодой человек густо покраснел.
   
— Простите… Я не должен был вам об этом говорить. Это вырвалось у меня случайно. Я знаю, как вы горды, Джейн, но я богат и без усилий смог бы купить у Канлера злосчастный вексель даже за тройную сумму! Но он не хочет его продавать.
   
— Спасибо, Уильям! Хотя ваш великодушный замысел не удался, я все равно в неоплатном долгу за вашу доброту!
   
— Все ваши долги были бы оплачены, если бы вы согласились выйти за меня замуж, — тихо проговорил Уильям Клейтон.
   
— Нет, — покачала головой Джейн. — Я ценю вашу дружбу, Уильям, но я не люблю вас. Я буду презирать и ненавидеть того, за кого выйду замуж ради денег, и я не хотела бы, чтобы этим человеком были вы. Лучше сохраните мое уважение и дружбу.
   
— Но…
   
— Есть и еще одна причина, по которой я не могу выйти за вас замуж.
   
— Какая же?
   
— Я дала слово Роберту Канлеру. А я никогда не нарушаю слова.
   
— Во всем этом есть чудовищная несправедливость, — с горечью проговорил Клейтон, и на всем протяжении пути до Балтимора молодые люди больше ни разу не нарушили молчание.
  
  
   
    
ХХХII. Пожар
   
   
Последний день свободной жизни Джейн Портер стал для нее тянущимся час за часом кошмаром.
   
Едва обняв тетушку и умывшись с дороги, она сказала, что хочет погулять перед обедом.
   
На самом деле девушка хотела лишь одного — забиться в какой-нибудь уголок, где ее никто никогда не найдет.
   
Суматоха на улицах большого города не смогла отвлечь ее от мысли от того, что вскоре ей предстоит. Нечто подобное Джейн уже испытывала однажды, когда попала в лапы гориллы и уже не надеялась на спасение; теперь вместо гориллы к ней протянул жадные лапы Роберт Канлер. Только на сей раз дивный лесной полубог не придет, чтобы защитить и спасти ее!
   
— Наверное, он давно про меня забыл… — прошептала Джейн, уносясь мыслями к своему возлюбленному. — И, надеюсь, он счастлив в родных джунглях… О, если бы я могла снова оказаться с ним рядом!
   
Устав от блуждания по улицам, Джейн решила наконец зайти к Элоизе Стронг — единственному человеку, которому она могла поверить все свои печали.
   
Семья Элоизы жила в высоком доме, выходящем торцом на главную площадь; мистер Стронг, эксцентричный богатый джентльмен, ненавидевший уличный шум, но любивший быть в «центре городской культуры», снял в этом доме весь верхний этаж.
   
При виде Джейн Элоиза несказанно обрадовалась — ее родители ушли на цветочную выставку, а она из упрямства осталась дома. Если миссис Стронг назвала ее шляпку «чудовищной», а мистер Стронг поддержал жену — вот пусть они и развлекаются без нее, а она останется дома одна-одинешенька! Во всеуслышанье объявив о своем решении, Элоиза так погорячилась, что даже отпустила прислугу… И теперь вправду сидела одна, отчаянно скучая. Как хорошо, что Джейн пришла ее навестить!
   
Тут Элоиза пригляделась к подруге и прервала радостную болтовню.
   
— Что с тобой? У тебя какой-то странный вид! Ты не больна?
   
Джейн обняла Элоизу за шею и зарыдала.
   
   
Пожар начался так, как обычно и начинаются пожары — внезапно и без видимой причины.
   
Просто кондитерский магазин на первом этаже шестиэтажного здания вдруг наполнился дымом, а когда испуганные люди стали выбегать на улицу, языки пламени уже лизали прилавки.
   
Раздался громкий крик: «Горим!» мгновенно собравший на улице перед домом быстро густеющую толпу, и вскоре затрезвонил колокол пожарной команды.
   
К тому моменту, как на огонь были направлены струи брандспойтов, пламя охватило первые три этажа, и собравшиеся перед зданием люди вдруг закричали от ужаса, увидев в окне женщину с ребенком. Прижав сынишку к груди, женщина отчаянно махала другой рукой. Мгновенно к окну была приставлена лестница, и все, затаив дыхание, смотрели, как пожарный помогает бедняжке спуститься; даже очутившись в безопасности на земле, перепуганная мать долго не могла выпустить из рук своего малютку.
   
Еще двух мужчин удалось снять со второго этажа таким же образом; но огонь все разгорался, и оставалось лишь благодарить бога, что третий, четвертый и пятый этажи занимали конторы, где в этот воскресный день не было людей. Но что будет с семьей, живущей на самом верху?
   
Вдруг в толпе раздался страшный крик — это мистер и миссис Стронг подошли к своему дому и увидели, что он охвачен огнем.
   
— Элоиза! Элоиза! — кричала миссис Стронг, вырываясь из рук мужа, который не давал ей приблизиться к охваченному пламенем зданию.
   
Несколько пожарных выскочили из дверей, неся закутанную в мокрое одеяло девушку; товарищи сразу окатили их водой.
   
У матери вырвался стон облегчения, когда она увидела, что ее дочь спасена.
   
— Деточка моя, какое счастье! Мы уж не чаяли увидеть тебя живой!
   
Несколько минут испуганная девушка плакала в объятьях матери, и вдруг, словно опомнившись, с ужасом посмотрела на пылающий дом.
   
— О господи, Джейн осталась там, наверху!
   
— Лестница горит, — кашляя, сказал один из выбежавших из дома пожарных. — А раздвижные дотянутся только до четвертого этажа…
   
— Но вы не можете бросить ее погибать ужасной смертью!
   
И, заломив руки, Элоиза отчаянно крикнула:
   
— Джейн! Джейн!
   
Ей ответил рычащий крик, и перед ней вдруг очутился высокий широкоплечий молодой человек: он только что выскочил из остановившегося на площади автомобиля и легко прорвался сквозь густую толпу.
   
— Вы говорите о Джейн Портер?! — крикнул он, и страшное выражение его лица напугало Элоизу еще сильней, чем только что пережитое испытание. — Где она?!
   
— Она осталась в моей комнате на шестом этаже, — пролепетала девушка и заплакала: — О, Джейн, Джейн!
   
Гигант повернулся и в два прыжка исчез в дверях дома, из которых валили клубы черного дыма. Следом за ним в дом нырнул светловолосый юноша, проскользнув между пытавшихся остановить его пожарных.
   
Полицейские стали оттеснять толпу на площадь.
   
   
Излив свои горести подруге, Джейн Портер впала в оцепенение. Элоиза пыталась ее ободрить, но напрасно; тогда, обняв бедняжку, она вместе с ней заплакала над ее разбитой жизнью и обманутыми надеждами.
   
Элоиза Стронг была наперсницей Джейн и знала тайну ее любви. Она понимала, что чувствует ее несчастная подруга, лишенная малейшей надежды быть с тем, кого любит. Девушки не раз обсуждали возможность возвращения Джейн на африканское побережье, и Элоиза в глубине души питала легкую зависть к удивительному романтическому любовному приключению дочки профессора Портера.
   
Но теперь со всеми надеждами и мечтами Джейн было покончено; сегодня вечером она станет миссис Канлер, а завтра муж увезет ее не в дикую Африку, а в Париж… При мысли об этом Джейн чувствовала себя так, как будто опять была заперта в тесной хижине, а к ней подкрадывалась голодная кровожадная львица.
   
Наконец, выплакавшись всласть, Элоиза вытерла глаза и сказала, что негоже сидеть здесь и горевать, как будто скоро настанет конец света. Лучше пойти в парк, или на цветочную выставку, или еще куда-нибудь — лишь бы Джейн хоть немного развеялась и развеселилась!
   
Джейн знала, что ничто никогда больше не сможет ее развеселить, но, чтобы не обижать подругу, в конце концов уступила ее настойчивым просьбам.
   
— Хорошо, — устало сказала она. — Пойдем. Но сначала я приведу себя в порядок…
   
Элоиза, уже успевшая припудрить носик и причесать волосы, спорхнула со стула.
   
— Тогда я подожду тебя внизу! Ах, поскорей бы вернуться в наш загородный дом! И зачем только папа затащил нас на эту верхотуру, скоро я получу сердечную болезнь от ежедневной беготни вверх и вниз по лестнице…
   
Джейн проводила подругу печальной улыбкой, но вместо того, чтобы направиться в умывальную комнату, продолжала сидеть на стуле, обессиленная и несчастная.
   
Она забыла, что Элоиза ждет ее внизу, она не слышала криков, раздававшихся на улице, и даже не подозревала, что огненное чудовище уже бушует на нижних этажах.
   
Вдруг ее внимание привлек запах дыма. Джейн встала, распахнула дверь — и увидела, что коридор затянут белой пеленой, а из-под двери, ведущей на лестницу, сочатся белые струйки.
   
Апатия Джейн сменилась испугом.
   
Она распахнула дверь — и, вскрикнув, отшатнулась: перила и ступеньки пролетом ниже были охвачены пламенем! Девушка попятилась, кашляя и прикрывая лицо руками.
   
Поняв, в какое ужасном положении она оказалась, Джейн решилась все-таки сбежать вниз, но огонь, взметнувшийся навстречу, заставил ее отступить. Девушка снова очутилась в коридоре и, кашляя, бросилась обратно в комнату Элоизы.
   
Она подбежала к окну, распахнула его и увидела внизу пожарные машины, взволнованных людей, пятящихся перед цепью полицейских, и упругие струи, бьющие по охваченным пламенем окнам. Джейн громко закричала, но рев пламени, звучащий, как голос грозного монстра, заглушил ее зов.
   
Она выскочила в коридор и заметалась, как перепуганный зверек. Встретить такой ужасный конец — нет, нет! Еще недавно ей казалось, что она мечтает о смерти, но теперь, когда огненная погибель была так близка, нестерпимый страх заставлял Джейн отчаянно звать на помощь.
   
— Спасите! Спасите! — задыхаясь от дыма, раз за разом кричала она.
   
И вдруг услышала голос:
   
— Джейн! Джейн!
   
— Я здесь! — из последних сил закричала бедняжка.
   
Дверь на лестницу распахнулась, и в коридор ворвался высокий широкоплечий молодой человек. Одним прыжком он одолел разделявшее их расстояние — и Джейн в полубеспамятстве упала на грудь того, кого не чаяла уже увидеть.
   
— Это ты, мой возлюбленный? Нет, этого не может быть… Должно быть, я уже умерла…
   
— Джейн, Джейн, Джейн, — шептал он, крепко обнимая ее. — Нет, ты не умерла! И не умрешь! Я нашел тебя не для того, чтобы теперь потерять!
   
Несколько секунд девушка прижималась к нему, совсем как раньше отдавшись надежной защите сильных рук и полностью утратив ощущение реальности, но реальность сама напомнила о себе сгущающимся вокруг дымом и страшным треском, вдруг потрясшим весь дом.
   
Джейн вскрикнула и выпрямилась. Сквозь белую пелену она изумленно смотрела на того, кого она привыкла мысленно назвать своим лесным богом. Как же он изменился! Изящный костюм, модная стрижка — джентльмен с головы до пят! Но самое главное — он говорит!! Может, от страха у нее начались галлюцинации?
   
— Лестница рухнула, — сказал светловолосый юноша, вбежавший в коридор вслед за ее восхитительной «галлюцинацией». — Нам нужно выбираться отсюда, Тарзан!
   
Джейн вздрогнула как от вернувшегося страха, так и от поразительных слов незнакомого юноши.
   
— Ты — Тарзан?! — воскликнула она, глядя на своего синеглазого бога. — Тот, кто прикрепил к дверям записку и оставил мне письмо? Но этого не может быть! Тарзан писал по-английски, а ты даже не умеешь… Не умел говорить!
   
— Сейчас умею, — улыбнулся тот, кого называли Тарзаном.
   
Несмотря на поразительное преображение, улыбался он совсем, как прежде.
   
— Да, только сейчас нет времени на разговоры! — крикнул его товарищ, кашляя и отступая перед надвигающимся огнем.
   
Пламя, выхлестнувшее в коридор, заставило девушку снова спрятать лицо на груди своего защитника, ища спасения от страха, дыма и наступающего огня.
   
— Можно попытаться подняться на крышу через чердачную дверь! — крикнул Арно.
   
Тарзан, не колеблясь ни секунды, схватил Джейн на руки и побежал по коридору. Пламя и дым перекидывались от двери к двери.
   
   
На крыше Тарзан поставил Джейн и быстро огляделся.
   
— Мы погибнем! — со стоном сказала Джейн. — Здесь нет пожарной лестницы, мистер Стронг не раз говорил, что…
   
— Я же пообещал тебе, что ты не умрешь!
   
Тарзан бросился к краю крыши, лег и посмотрел вниз.
   
Джейн, вытирая слезящиеся глаза, смотрела на него с ужасом и надеждой. Она так привыкла верить в этого необыкновенного человека, что не могла вконец отчаяться, пока он был рядом.
   
Тарзан легко вскочил и снова очутился рядом с Джейн и Арно. Он скинул ботинки, снял пиджак и рубашку и снова подхватил Джейн на руки.
   
Девушка испуганно ойкнула.
   
— Обними меня за шею и не бойся.
   
— Что ты хочешь делать?!
   
— Спуститься вместе с тобой вниз.
   
— Но… Это невозможно!! — и, видя, что Тарзан и впрямь несет ее к краю крыши, Джейн забилась с испуганным криком.
   
Он сошел с ума!
   
— Джейн, Джейн, Джейн! Не бойся! — ласково заговорил Тарзан. — С тобой ничего не случится!
   
— Доверьтесь ему, мисс, — подал голос Арно. — Если кто-то может вас спасти, то только он!
   
Джейн перестала вырываться и удивленно посмотрела на светловолосого худощавого молодого человека, похоже, заразившегося безумием Тарзана.
   
— Мы с вами еще не встречались, но, может быть, вы помните мое имя, — улыбнулся юноша. — Я — Джек Арно.
   
Джейн почти уверилась, что от страха у нее помутился рассудок.
   
— Лейтенант Арно? Но ведь вы…
   
— Съеден каннибалами, хотите вы сказать? Как видите, они меня немного не доели….
   
— Все будет хорошо, Джейн! — твердо повторил Тарзан. — Поверь мне!
   
Джейн заглянула в синие глаза, в которых не было ни тени сомнения и страха, всхлипнула и прижалась лицом к его плечу.
   
Если они разобьются, по крайней мере, он будет рядом до самого конца…
   
Поднеся девушку к краю крыши, Тарзан перехватил ее одной рукой за талию, как делал, когда летел вместе с ней по деревьям.
   
— Джейн, обхвати меня за шею.
   
Она так и сделала, крепко прильнув к нему.
   
— Крепко держись и ничего не бойся.
   
Он ни на миг не выпустил бы ее из объятий, но сейчас ему понадобятся обе руки. Но он чувствовал, что Джейн держится за него очень крепко и почти не дрожит; было ясно, что девушка полностью доверилась ему и не будет мешать во время спуска.
   
Тарзан наклонился и обернулся к Арно, который стоял у чердачной двери, не решаясь подойти ближе к краю.
   
— Я скоро вернусь, — сказал человек-обезьяна.
   
И с этими словами, с которыми он обычно уходил на охоту, приемыш Калы скользнул за край.
   
   
Люди разразились отчаянными криками, когда увидели, как полуголый человек, к которому прильнула светловолосая девушка, вдруг появился на краю крыши — и начал спускаться по стене здания вниз. А потом все, кто следили за этим невероятным спуском, боялись уже не только вскрикнуть, но и поглубже вздохнуть.
   
Подобного зрелища жителям Балтимора еще никогда не приходилось видеть!
   
Было трудно поверить, что все это происходит на самом деле. Пальцы молодого человека находили опору там, где снизу ее не было видно, его босые ноги нащупывали малейшие выступы стены; время от времени он замирал, уцепившись за что-нибудь одной рукой, а другой обняв девушку за талию, потом снова начинал скользить вниз. Он двигался так быстро, что вскоре очутился на карнизе, тянущемся вокруг здания на уровне третьего этажа. У толпы вырвался общий вздох: пламя, выхлестнувшее из окна, скрыло девушку и ее спасителя, но черноволосый акробат продолжал свой безумный путь, ловко находя лазейки между огнем и дымом… И вскоре уже стоял на земле.
   
Теперь толпа взревела от восторга, а Элоиза Стронг кинулась к спасенной подруге:
   
— Джейн! Ты жива! Жива!
   
В следующий миг Джейн Портер очутилась в объятьях плачущей и смеющейся Элоизы.
   
Потом мисс Стронг взглянула на черноволосого атлетического сложения юношу, только что совершившего немыслимый подвиг, и тихонько спросила подружку:
   
— Это Он?
   
— Да, — ответила Джейн Портер.
   
Вихрь противоречивых мыслей и чувств, тысячи вопросов теснились в ее душе и голове, но Тарзан, посмотрев на нее взглядом, от которого она вся затрепетала, вдруг устремился обратно к горящему дому.
   
С испуганным криком Джейн бросилась за ним и вцепилась в его руку.
   
— Куда вы?! Пожалуйста, нет!
   
— Там остался Арно!
   
— Нет, не надо! Вы уже ничем не сможете ему помочь!
   
За те мгновенья, что они провели на земле, дом успел превратиться в гигантский костер. Там, где минуту назад спускался по стене Тарзан, струилось вверх пламя, словно насмехаясь над тонкими струями брандспойтов.
   
Человек-обезьяна понял, что он и впрямь не сможет проделать обратный путь к крыше дома, и заметался вдоль улицы, как взбесившийся зверь. Все — и полицейские, и пожарные, и Джейн — шарахнулись прочь при виде безумия, охватившего этого человека.
   
Глядя на бьющий из верхних окон огонь, Тарзан испустил страшный крик гориллы, попавшей в беду. В последний раз он кричал так, угодив в львиную сеть — кричал, призывая на помощь человека, которому ничем сейчас не мог помочь!
   
Несколько мгновений Тарзан дико озирался, потом выхватил из рук одного из пожарных веревку с тормозным замком и бросился в дверь дома напротив.
   
   
Джек Арно услышал горестный вопль своего друга и грустно улыбнулся.
   
Значит, Тарзан жив и спас Джейн!
   
Остается надеяться, что его друг не зря проделал такой длинный путь и будет счастлив со своей любимой…
   
Зато для него самого никакой надежды не было.
   
Огонь уже вырывался из чердачной двери, пол-крыши было в огне; Арно поневоле отступал к тому краю, за которым скрылся Тарзан, унося Джейн.
   
Джек знал, что многие люди, оказавшись в такой безвыходной ситуации, предпочитают броситься вниз, чем заживо сгореть, но знал, что для него такой выход неприемлем. Мысль о смерти в огне приводила его в ужас, но ужас перед высотой был гораздо сильней. Правда, однажды он попытался броситься с платформы на вершине дерева, но наверняка не смог бы тогда завершить свою попытку, даже если бы ему не помешали слабость и боль…
   
Джек сорвал затлевший пиджак, еще на два шага подступил к краю и почувствовал, как от страха у него подкашиваются ноги. Искры прожигали его рубашку, дым разъедал глаза и гортань — Арно дышал уже не воздухом, а смесью жара и дыма, рвущегося вверх.
   
Он упал на колени, чтобы глотнуть воздуху, и обнял себя за плечи. Если бы Джек умел молиться, сейчас для этого было бы самое подходящее время. Но молиться он не умел.
   
   
Оказавшись на крыше пятиэтажного дома через улицу, Тарзан понял, что не ошибся. Соседний с горящим домом трехэтажный особняк был куда ближе, но зато именно с той стороны гуще всего полыхал огонь.
   
Тарзан увидел, что Джек стоит на коленях на еще не охваченной пламенем части крыши — и закричал, окликая друга.
   
Арно поднял голову и вскочил.
   
Тарзан бросился к кирпичной трубе, привязал к ней веревку, спустился на угол крыши и сбросил веревку вниз, зацепив за выступ водостока.
   
Толпа разразилась единым криком, когда Тарзан соскользнул по веревке вниз и повис на самом ее конце на уровне третьего этажа.
   
Потом он начал раскачиваться, пролетая над улицей мимо угла дома.
   
Он слышал, как внизу его отчаянно зовет Джейн, но сейчас его больше всего заботило то, что веревка была слишком коротка. Даже на пике очередного взлета Тарзана отделяло от крыши, где стоял Арно, не менее двадцати футов. Он не смог бы перепрыгнуть это расстояние, ведь крыша горящего дома была гораздо выше. Другое дело, когда кидаешься сверху вниз…
   
Держась за веревку одной рукой, Тарзан протянул другую руку Джеку и крикнул:
   
— Прыгай!
   
   
Арно с ужасом смотрел на него.
   
— Прыгай! — снова крикнул Тарзан, когда веревка вынесла его наверх.
   
Джек попятился.
   
Сзади бушевал огонь, от которого у него вот-вот должны были вспыхнуть волосы — но его прошиб холодный пот при одной мысли о прыжке в семидесятифутовую бездну.
   
— Прыгай! — бешено проревел человек-обезьяна, опять оказываясь в двадцати футах внизу и протягивая руку. — Я тебя поймаю!
   
— Нет… — кашляя, пробормотал Арно.
   
И сквозь кашель отчаянно выкрикнул:
   
— Я не могу!!
   
— Можешь, дьявол тебя побери!
   
Но человек-обезьяна видел, что Джек не в силах преодолеть страх перед высотой.
   
Тарзан боялся огня почти так же, как Джек Арно боялся высоты, но, стиснув зубы, начал раскачиваться еще сильней. Ему ничего не оставалось, как все-таки попробовать допрыгнуть туда, где полыхал огонь и стоял его друг.
   
   
Арно догадался, что Тарзан собирается делать, и понял, что это будет самоубийством.
   
— Стой! — завопил он. — Не надо! Я прыгну, прыгну!
   
Человек-обезьяна посмотрел вверх: веревка уже столько времени терлась о железный край рядом с водостоком, что невозможно было предугадать, когда она порвется.
   
— Прыгнешь, когда я скажу! — крикнул он Арно.
   
Джек ясно видел освещенное огнем лицо Тарзана всякий раз, когда человек-обезьян вылетал на середину улицы.
   
— Боже, помоги мне, — дрожа, пробормотал Джек.
   
— Прыгай! — крикнул Тарзан, протягивая руку.
   
Арно шатнулся вперед, но в последний миг мужество изменило ему, и он остановился. Его колотила дрожь, от которой стучали зубы.
   
Рука человека-обезьяны схватила лишь воздух, и впервые Тарзан утратил координацию; его крутануло на веревке и чуть не ударило об угол дома.
   
У него вырвалось яростное рычание.
   
— Джек! — проревел он. — Я не дам тебе упасть! Я поймаю тебя! Но ты должен прыгнуть!
   
Арно кивнул, не сводя с него глаз, задыхаясь от страха и дыма.
   
— Приготовься! — крикнул Тарзан и снова начал раскачиваться — все сильней и сильней.
   
— Ты не упадешь! Смотри на меня! Прыгай!!!
   
Этот яростный вопль что-то сломал в душе Арно — и он прыгнул, протягивая руки к устремленной в его сторону мощной загорелой руке. Он задержался на краю всего на крошечный миг, но за это мгновение веревка уже повлекла человека-обезьяну обратно.
   
У всех людей, наблюдавших снизу эту безумную сцену, вырвался истошный вопль.
   
Но Тарзан сделал то, что казалось совершенно невозможным и перед чем меркло даже спасение Джейн: он крутнулся на веревке, заставив ее сделать короткий обратный рывок, и поймал за запястье пролетающего в двух футах от него человека.
   
Теперь над улицей висели двое, причем сумасшедший черноволосый акробат продолжал раскачиваться — и когда веревка вознесла его к верхним окнам пятиэтажного дома, забросил юношу на крышу так легко, как если бы тот был тряпичной куклой.
   
После этого человек-обезьяна мгновенно вскарабкался по веревке наверх.
   
   
— Почти перетерлась, — проворчал Тарзан, развязывая узел. — Если бы ты промедлил еще немного…
   
Джек ничего не ответил: он только что с огромным трудом сумел сесть, но даже не пытался подняться на ноги.
   
— Ну, теперь ты наконец понял, что в высоте нет ничего страшного? — спросил Тарзан, спустившись к другу.
   
Джек молча поднял на него глаза.
   
— Вставай! Пойдем!
   
Арно не пошевелился.
   
— Ты что, сильно ударился? — Тарзан присел рядом с ним на корточки.
   
Джек молча помотал головой. По сравнению с тем, что он только что пережил, боль от падения на крышу и от ожогов была пустяком, не стоящим абсолютно никакого внимания.
   
— Эй! — человек-обезьяна легонько тряхнул приятеля за плечо. — Кажется, теперь мне придется учить тебя говорить…
   
— Да, я наконец понял, что в высоте нет ничего страшного, — неверным голосом пробормотал Джек Арно.
  
  
   
    
ХХХIII. Объяснение
   
   
Когда Арно и Тарзан вышли из двери дома, Джейн бросилась к Тарзану и обняла его, всхлипывая от счастья.
   
Она плохо помнила, как им удалось вырваться из ликующей толпы, оглушительно приветствовавшей героя, как потом они ехали на машине и как очутились в роскошном номере гостиницы, где Арно почти сразу оставил их одних.
   
Все это время она крепко прижималась к Тарзану, и ей было все равно, что подумают об этом люди.
   
Ужас, который она пережила в охваченном пламенем доме, еще больший страх, который она испытала потом, наблюдая за безумными трюками Тарзана, довел ее до такого изнеможения, что она могла только судорожно обнимать своего возлюбленного, как будто от него по-прежнему зависела ее жизнь.
   
Только оказавшись на диване в тихом полутемном номере с приспущенными шторами, измученная девушка стала понемногу приходить в себя.
   
Она отстранилась от Тарзана и посмотрела на него — по-прежнему голый по пояс, с полосами сажи на лице, он теперь был куда больше похож на того лесного гиганта, чей облик так врезался в ее душу. В его синих глазах светился все тот же огонь, который подчинил ее в африканских джунглях, и та же улыбка пряталась в уголках его четко очерченных губ.
   
Джейн и Тарзан долго молча смотрели друг на друга…
   
А потом Тарзан заговорил, и слова, поначалу через силу срывавшиеся с его губ — слишком много он должен был ей сказать! — наконец хлынули свободным потоком.
   
Не перебивая, Джейн слушала удивительную историю его жизни и любви.
   
Единственное, о чем ни разу не упомянул приемыш Калы — это о том, что он лорд Грейсток, законный обладатель титула и богатства, которым пользуется сейчас его двоюродный брат Уильям Клейтон. За время, проведенное в цивилизованном мире, Тарзан достаточно разобрался во взаимоотношениях мужчин и женщин, чтобы понять — подобные вещи не смогут обеспечить ему любви Джейн. Если она полюбит его, то не из-за титула или денег, а из-за него самого — вот почему человек-обезьяна ни словом не обмолвился о своем настоящем имени.
   
Зато он рассказал историю испанского золота, которого из-за него, Тарзана, лишился профессор Портер, и заверил, что доставит сокровище в Балтимор как можно скорее.
   
— Я сделал бы это раньше, Джейн, но я не мог откладывать встречу с вами, — закончил Тарзан, глядя на нее сияющими глазами. — Я и так проделал слишком долгий путь от хижины на берегу, чтобы вас найти!
   
— Почему же вы тогда не вернулись в хижину? — тихо спросила Джейн. — Я так вас ждала!
   
— Я не мог оставить Арно. Он был тяжело ранен. Но теперь я здесь, рядом с вами, Джейн. И я хочу спросить — согласны ли вы стать моей женой?
   
До сих пор Джейн была словно в чудесном сне, но теперь она испытала потрясение внезапного пробуждения. Она вспомнила, что Роберт Канлер будет ждать ее в семь часов в церкви Святого Духа и что она дала слово стать его женой.
   
С тихим стоном Джейн закрыла лицо руками.
   
— Джейн! Джейн! Что случилось? — в голосе Тарзана была такая любовь и тревога, что она не решилась открыть лицо.
   
— Я дала слово другому. Я пообещала Роберту Канлеру выйти за него замуж, — не поднимая головы, безжизненно проговорила она.
   
Наступила тишина, а потом страшно изменившийся голос Тарзана спросил:
   
— Вы его любите?
   
— Нет! — воскликнула Джейн. — Я его ненавижу!
   
— Тогда почему вы хотите принадлежать ему?
   
— Я не хочу. Но у него есть вексель, подписанный моим отцом. Если бы я ему отказала, Канлер погубил бы папу!
   
— Но теперь, когда у вас снова есть ваше золото…
   
Джейн наконец опустила руки и посмотрела на Тарзана.
   
— Я пообещала Роберту Канлеру выйти за него замуж. Я не могу нарушить обещания. Я могу лишь попросить его вернуть мне слово.
   
Тарзан смотрел на ее губы так внимательно, как тогда, когда звуки человеческой речи еще оставались для него загадкой; было видно, что он отчаянно пытается вникнуть в смысл того, что говорит Джейн.
   
— А если Канлер не захочет освободить вас от обещания?
   
— Тогда я выйду за него замуж.
   
— Несмотря на то, что вы не любите его?
   
— Да.
   
С минуту они молчали.
   
— А если я попрошу его освободить вас? — спросил Тарзан, и в его голосе прозвучали нотки, заставившие Джейн вздрогнуть.
   
— Он не согласится.
   
— Согласится! — коротко уверил Тарзан, и в его глазах полыхнул зловещий огонь.
   
Джейн Портер испугалась.
   
— Здесь не джунгли! — быстро сказала она. — А вы — не дикий зверь! Вы человек, который не опустится до убийства!
   
— Вы не говорили так, когда я убил похитившего вас Теркоза, — мрачно проговорил он.
   
— Это была огромная страшная горилла! Но Канлер человек, а люди не убивают людей!
   
Тарзан знал, что это не так, но не стал спорить.
   
— Джейн, если бы вы были свободны, вы вышли бы за меня замуж? — спросил он.
   
Она не ответила.
   
— Вы любите меня?
   
«Господи, помоги мне!» — подумала Джейн, закрывая глаза. Она не могла выносить его страстного умоляющего взгляда. В этом огромном могучем человеке как и раньше, порой проскальзывало что-то детское, что вызывало у нее щемящую нежность. Она никогда не встречала более мужественных и сильных людей, но в каждом настоящем мужчине прячется мальчик, а каждая настоящая женщина порой испытывает к своему возлюбленному подобие материнских чувств.
   
Тарзан столько раз защищал и оберегал ее — а теперь была ее очередь уберечь его и защитить.
   
Но все-таки у Джейн не хватило духу на прямую ложь. Вместо этого она тихо пробормотала:
   
— Я не смогла бы стать вам хорошей женой. Вы не созданы для мелочных ограничений и условностей общества. Цивилизация скоро стала бы для вас невыносимым бременем, вы стали бы рваться к вашей прежней свободной жизни… К той жизни, к которой я так же не приспособлена, как вы к моей. Вы будете гораздо счастливее без меня!
   
— Я никогда не буду счастлив без вас!
   
Этот крик, вырвавшийся у Тарзана со всей страстью его полузвериной натуры, показал Джейн силу его любви и в то же время испугал ее. Она почувствовала, что если сейчас не оборвет разговор, они оба могут не справиться со своими чувствами.
   
И она быстро встала с дивана.
   
— Я обязана вам жизнью, Тарзан. Вы спасли моего отца, его репутацию и положение. Нет таких благ, такого счастья, какого я не пожелала бы вам! Но…
   
— Но?.. — переспросил он и стиснул зубы.
   
— Но сегодня в семь часов я обвенчаюсь в церкви Святого Духа с Робертом Канлером, — докончила Джейн — и, чувствуя, что не в силах больше вынести его взгляд и выражения его лица, опрометью бросилась к двери.
   
Она была почти уверена, что Тарзан попытается ее остановить, как тогда, когда она пыталась убежать от него после схватки с Теркозом — но услышала только тихий горестный крик:
   
— Джейн! Джейн!
   
Джейн Портер выбежала из номера и захлопнула за собой дверь.
  
  
   
    
ХХХIV. Венчание
   
   
Это была странная церемония.
   
Немногочисленные гости, плачущая подружка невесты, порядком растерянный отец новобрачной — и сама невеста, такая бледная, словно ее вели на заклание, а не к алтарю.
   
Когда Джейн Портер стояла рядом с женихом, слушая слова обряда венчания, она и в самом деле чувствовала себя так, как если бы ее ожидал жертвенный нож. Безжизненным голосом отвечала она на стандартные вопросы, слыша всхлипывания Элоизы, и так же равнодушно выслушала стандартный вопрос священника:
   
— Если здесь есть кто-нибудь, у кого есть причины возражать против этого брака, пусть он…
   
— Я возражаю против этого брака!
   
Джейн вздрогнула, выронила букет, и все обернулись туда, откуда донесся этот громовой крик.
   
По проходу стремительно шел высокий черноволосый молодой человек; никто и слова не успел сказать, как он оказался рядом с Робертом Канлером и схватил его за плечо.
   
Канлер вскрикнул.
   
Он был не хилого сложения, но пальцы этого гиганта, похоже, способны были раздавить камень.
   
Жених попытался вырваться, но его встряхнули так, что чуть не выкрошили зубы. Наклонившись к нему, черноволосый великан прорычал:
   
— Откажитесь от этой девушки!
   
— Позво…
   
Тарзан сильней сжал плечо бизнесмена, и возмущенный возглас окончился жалким писком.
   
— Откажитесь от Джейн Портер!
   
Канлер был не робкого десятка, но когда лицо ворвавшегося в церковь сумасшедшего приблизилось к его лицу, он понял, что прямо ему в глаза заглядывает смерть.
   
— Хорошо! — крикнул он. — Я отказываюсь от брака с Джейн!
   
— Вы возвращаете ей слово?!
   
— Да! Она свободна!
   
— Вызовите полицию! — визгливо крикнул двоюродный брат Роберта Канлера.
   
Тарзан снова тряхнул незадачливого жениха — так, как трясет свою добычу Сабор, чтобы сломать позвонки.
   
— А теперь верните вексель, подписанный профессором Портером!
   
— Но позво…
   
Потерять разом и невесту и деньги — против такого двойного убытка Канлер попытался возражать, но страшная боль в полураздавленном плече мигом заставила его пересмотреть решение.
   
Корчась от боли, он с трудом дотянулся до внутреннего кармана и достал вексель, который захватил с собой, чтобы воздействовать на Джейн, если та в последний момент передумает.
   
Продолжая сжигать взглядом перепуганного бизнесмена, безумец выхватил у него бумагу.
   
— А теперь ешь ее! — прорычал он.
   
В следующий миг ценная бумага была всунута в широко раскрытый для вопля крик Канлера, а сумасшедший гигант рявкнул:
   
— Жуй!
   
Положение, в котором оказался несчастный Роберт Канлер, исключало любую возможность неповиновения — и, давясь, он начал перемалывать челюстями документ, на котором стояла подпись профессора Портера. В гробовой тишине вдруг раздался радостный смех Элоизы.
   
— Глотай!!!
   
— Тарзан, не надо! — тихо вскрикнула Джейн.
   
Это возглас как будто вразумил безумца. Он выпрямился, не отпуская плеча своей жертвы, которая тем не менее не посмела прекратить судорожные жевательные движения, повернулся к Джейн…
   
Но тут в церковь вбежали пять полицейских, и прибытие стражей закона придало сил несчастному жениху.
   
— Помогите! — хотел завопить он, но забитый бумагой рот сделал его крик похожим на мычанье.
   
Зато его двоюродный брат возопил пронзительным фальцетом:
   
— Сюда! Сюда! Этот громила хочет совершить убийство!
   
Полицейские устремились к месту происшествия, и Канлер не успел еще проглотить первую порцию жеваной бумаги, как полицейские дубинки обрушились на спину Тарзана.
  
  
   
    
ХХХV. Развязка
   
   
— Джейн, не волнуйтесь! — Уильям Клейтон вел машину так быстро, как только мог. — Я все улажу, его выпустят под залог! Бог ты мой, да этого человека и впрямь послал нам во спасение сам всевышний! То, что он вырвал вас из рук Канлера, превосходит все, что он сделал для нас на африканском побережье! Я не отступлюсь, пока не увижу его на свободе!
   
Джейн почти не слышала этих успокаивающих слов.
   
Опоздавший на венчание Клейтон просто не видел сражение Тарзана с полицией в церкви Святого Духа. Прежде чем прибывшее подкрепление сумело надеть на рычащего гиганта две пары наручников, в храме едва ли осталась хоть одна целая скамья. А когда Тарзана все-таки выволокли за дверь, в полуразрушенной церкви осталось несколько потерявших сознание полицейских, не говоря уж о священнике, упавшем в обморок во время битвы…
   
Если бы полиция послушала Джейн и отпустила Тарзана, этого бы не случилось, но, раз вступив в бой, человек-обезьяна уже не мог уступить врагу. Были моменты, когда девушке казалось, что ее возлюбленного просто застрелят, как бешеного зверя…
   
А вдруг кого-нибудь из противников Тарзана умрет?
   
Что, если его ждет тюрьма и казнь?
   
— Уильям, пожалуйста, остановись здесь! — вдруг вскрикнула Джейн. — Лейтенант Арно, наверное, уже вернулся в гостиницу, нам может понадобиться его помощь!
   
   
— Он запихал вексель в рот вашему жениху? — переспросил Арно, поспешно садясь в машину.
   
— Да… И заставил его проглотить…
   
— Представляю себе эту сцену!
   
Арно захохотал, и Клейтон присоединился к его смеху, но Джейн вдруг громко заплакала.
   
Ей нестерпима была мысль о том, что Тарзан сейчас мечется за решеткой — он, так любящий свободу, он, так много сделавший для нее!
   
— Не плачьте, мисс Портер, — сказал Арно, сразу становясь серьезным. — Все будет в порядке, я уверен!
   
   
Но когда они вошли в полицейский участок, стало ясно, что далеко не в все порядке.
   
— На вашем месте я бы трижды подумал, прежде чем вносить залог за этого человека, мистер Клейтон, — сказал начальник. — На вашем месте я бы не стал так рисковать. Этого громилу надо держать в сумасшедшем доме в смирительной рубашке, вот что я вам скажу! Он вывел из строя чуть ли не половину моих людей, а по дороге сюда почти разломал полицейский фургон… Сейчас этот буйнопомешанный пытается разнести решетку камеры — честное слово, можно подумать, что к нам привезли не человека, а бешеную гориллу!
   
— Можно пройти к нему? — быстро спросил Арно.
   
— Лучше подождите, пока он хоть немного утихомирится. Обычно мои ребята живо приводят в разум таких крикунов, но к этому типу все отказываются сунуться даже под страхом дисциплинарного взыскания! Нет, вам лучше подождать, пока он утихнет…
   
— Он куда быстрее утихнет, если нам позволят повидаться.
   
— Вы что, состоите при нем смотрителем, э? Ладно, идите, но в камеру я вас не впущу! Еще не хватало, чтобы в моем участке произошло убийство!
   
   
— Тарзан! — окликнул Арно, и человек, висящий на решетке окна под потолком в неистовых попытках выломать прутья, по-звериному мягко спрыгнул на пол.
   
— Ну, видите? — проворчал сопровождавший Арно полицейский. — Чистая горилла, правда? Такому место не среди людей, а в диких джунглях…
   
Джек оскалил зубы точно так же, как это частенько делал Тарзан.
   
— Оставьте нас вдвоем, хорошо?
   
— Воля ваша, но не вздумайте приближаться к решетке. Видели бы вы, что этот тип сделал с Барнсом, Уилли и Скипом! Поговорите с ним, если думаете, что он вас поймет, но на всякий случай я буду рядом!
   
И бдительный страж порядка уселся на стуле в конце коридора.
   
Арно подошел к решетке.
   
— Ну и натворил ты дел, дружище, — спокойно проговорил он. — Джейн сейчас заливается слезами в приемной…
   
Синий огонь полыхнул в глазах человека-обезьяны.
   
— Она волнуется за тебя, — добавил Джек, внимательно глядя на друга. — Я понимаю, ты защищался, но признайся, что немного переборщил!
   
Тарзан смотрел на Арно, раздувая ноздри; яркий багровый шрам на лбу воспитанника Калы начал понемногу бледнеть.
   
— Джейн рассказала, как ты скормил Канлеру его вексель, — улыбнулся Джек. — Жаль, я не видел этого великолепного зрелища!
   
Тарзан медленно приблизился к решетке.
   
— Сейчас Клейтон внесет за тебя залог, и мы уедем, — сказал Арно.
   
Он протянул руку сквозь прутья, и полицейский предостерегающе крикнул.
   
— Что такое залог? — спросил человек-обезьяна.
   
— Это деньги. Клейтон оставит их как гарантию того, что ты больше ничего не натворишь. Поэтому постарайся в ближайшее время не громить церкви и не избивать беззащитных полицейских. Иначе у твоего поручителя будут крупные неприятности…
   
Тарзан посмотрел на свои скованные руки.
   
— Я не мог их покалечить или убить. Если бы мы дрались насмерть, они никогда не справились бы со мной!
   
— Знаю. Ты — самый великий боец и охотник на полицейских во всем Балтиморе.
   
— Не смешно, — проворчал лорд Грейсток.
   
— Ну, извини.
   
Тарзан сел на пол и прижался боком к решетке.
   
— Она сказала, что я не создан для цивилизованной жизни, — прошептал он. — Наверное, так и есть. В душе я остался диким зверем из леса. Из меня никогда не получится цивилизованного человека.
   
Джек опустился на пол по другую сторону решетки, тоже прислонившись к ней плечом.
   
— Дай бог, чтобы каждый из цивилизованных людей был таким человеком, как ты, Тарзан, — серьезно проговорил он.
   
   
Джейн и Уильям Клейтон сидели на деревянном диванчике и ждали, когда полицейский чиновник кончит оформлять документы.
   
— Теперь вы свободны, Джейн, — вдруг вполголоса проговорил Клейтон. — Наверное, сейчас неподходящее время для признаний в любви, но… Скажите мне «да» — и я посвящу всю жизнь тому, чтобы сделать вас счастливой. Нет, не отвечайте сразу! Сперва немножко подумайте.
   
Джейн честно попыталась сделать, как он просил.
   
Да, Клейтон действительно любил ее, а любовь такого джентльмена могла бы осчастливить любую женщину… Он был добр и великодушен, он был человеком одного с ней круга, воспитанным в той же среде, в которой воспитывалась она.
   
А черноволосый гигант, который на ее глазах только что сражался с полицейскими так, как привык сражаться со зверями в своих диких джунглях — может ли она быть с ним счастливой? И… Может ли он быть счастливым он с такой женой, как она?
   
То, что он увлекся ей, когда не знал других белых женщин, вполне естественно. Но Уильям Клейтон знал много красивых девушек — и все-таки полюбил именно ее.
   
Джейн опять взглянула на Клейтона. Он был красив, был джентльменом с головы до ног. Таким мужем она могла бы гордиться!
   
Воспоминание о том, как Тарзан, рыча и воя, расшвыривал набросившихся на него людей, как он пустил в ход зубы, когда его повалили на пол, вновь встало перед мысленным взором Джейн, и она невольно содрогнулась. Может ли она быть с ним счастлива?
   
— Вы подумали, Джейн? Согласны ли вы стать моей женой? — осторожно прервал молчание Уильям Клейтон.
   
Джейн и сама не знала, как это случилось — она ведь твердо решила ответить: «Нет!» — и вдруг у нее вырвалось короткое слово, круто изменившее ее судьбу. Смертельно уставшая от всего, что ей довелось сегодня пережить, желая только одного — душевного спокойствия и уверенности, она тихо ответила:
   
— Да.
   
   
Наконец все формальности были закончены, и в комнату вошел Тарзан в сопровождении Арно и полицейского, на всякий случай держащего наготове дубинку.
   
Но сейчас в Тарзане никак нельзя было узнать того беснующегося дикаря, который еще недавно пытался выломать решетку окна своей камеры.
   
Теперь он казался таким же спокойным и полным чувства собственного достоинства, как и Уильям Клейтон, торопливо поднявшийся ему навстречу. Воспитанник гориллы снова вел себя, как джентльмен, и только Арно чувствовал, каких усилий стоит его другу это спокойствие.
   
— Как же я рад наконец познакомиться с вами! — весело сказал Тарзану Уильям Клейтон. — Наконец-то у меня есть возможность поблагодарить вас за все, что вы для нас сделали! И в первую очередь за то, что вы сделали для Джейн!
   
— Не стоит, — отрывисто ответил Тарзан.
   
Он тут же отвернулся от Клейтона и заглянул в глаза Джейн Портер.
   
— Теперь вы свободны, да? Послушайте, Джейн, и постарайтесь меня понять… Я пришел сюда из тех мест и времен, где человек еще не сделался человеком; ради вас я одолел этот трудный путь. Ради вас я переправился через океан, ради вас я стал тем, кем стал — и готов стать тем, кем вы еще захотите меня видеть! Я ничего так не желаю, как сделать вас счастливой. Скажите, вы выйдете за меня замуж?
   
И тут Джейн с ужасом поняла всю глубину ошибки, которую она только что совершила.
   
Что она наделала!
   
Она отрезала дорогу к счастью и для себя, и для этого человека, ради любви к ней совершившего невозможное!
   
— Простите, но мисс Портер только что дала согласие стать моей женой, — натянутым голосом вмешался Уильям Клейтон.
   
Тарзан вздрогнул и быстро посмотрел на него.
   
— Джейн… Это правда?
   
— Да, — прошептала она.
   
— Вы его любите?
   
В глазах Тарзана полыхнуло яростное синее пламя, но и в глазах Уильяма Клейтона зажегся ответный огонь.
   
Рядом с Джейн стояли два сильных мужчины, готовых схватиться в смертельной драке. Девушка знала, что в отличие от Роберта Канлера Клейтон не уступит Тарзану даже под страхом смерти, и понимала, чем закончится их столкновение. Каким бы джентльменом не был теперь ее лесной бог, там, где речь шла об обладании женщиной, в нем просыпался инстинкт первобытного человека.
   
Но не за Уильяма Клейтона испугалась Джейн — она испугалась за Тарзана, зная, как жестоко карает закон убийцу.
   
Лишь одно могло предотвратить катастрофу — и ради спасения возлюбленного девушка впервые в жизни солгала:
   
— Да! Да, я его люблю. И хочу стать его женой. Если вы и вправду желаете мне счастья, вы не станете…
   
Джейн не смогла договорить.
   
Бесконечно долгое мгновенье Тарзан смотрел на своего соперника.
   
Вот человек, который носит титул, принадлежащий ему, и владеет его поместьями. Он женится на женщине, которую любит Тарзан. Отпечатки детских пальчиков в дневнике лорда Грейстока, полностью совпавшие с отпечатками пальцев Тарзана, могли бы разом отнять у Уильяма Клейтона его титул, богатства, поместья… Но разве это поможет Тарзану получить любовь Джейн? Она выходит замуж за этого человека… Значит все, чем владеет Клейтон, будет теперь принадлежать и ей!
   
Страсть и горе терзали Тарзана сильнее змеиного яда, но он проговорил медленно и неуверенно — так, как произносил когда-то свои первые человеческие слова:
   
— Я и вправду желаю вам счастья. Мне кажется, вы оба его заслужили.
   
Арно перевел дух, а Клейтон расслабился и улыбнулся.
   
— Понимаю, каково вам сейчас, старина, — добродушно проговорил он, — но из двух соперников всегда побеждает один, правда?
   
— О да, — ответил Тарзан, вспоминая свою схватку с Теркозом и не в силах отвести глаз от горла своего двоюродного брата. Как это было бы легко… Но он не сделал бы этого, даже если бы убийство соперника помогло ему заполучить Джейн.
   
— Позвольте пригласить вас в мое поместье! — продолжал Клейтон. — И скажите наконец, наш таинственный спаситель, как вас в действительности зовут? Кем были ваши родители?
   
— Меня зовут Тарзан из племени обезьян. Мои родители были гориллами из племени Керчака, — тихо ответил Тарзан и, поймав на себе ошарашенный взгляд Уильяма Клейтона, лорда Грейстока, горько усмехнулся. — Я вынужден отклонить ваше любезное приглашение, мистер Клейтон. Я думаю, что никогда не попаду в Англию; думаю, мне лучше поскорее вернуться туда, где мне самое место — в африканские джунгли!
   
    ©Редактура А.Овчинниковой