1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 
— Лучше бы он был, напарник. Иначе я своим нытьем сведу тебя в могилу. Потому что у меня нет идей, откуда нам взять другого, не имея в карманах никакой наличности. Да еще и долг в двести монет висит!
   
— О долге не беспокойся, — сказала стоявшая у штурвала Джулия. — Время терпит. К тому же, возможно, мы сможем договориться об оплате не деньгами, а услугой.
   
Ог ухватился за подозрительное слово:
   
— «Услугой»? О чем это ты?
   
Джулия обменялась улыбкой с Глауфором, который как раз корректировал курс «Бобового зернышка», меняя показания на каббалистической доске.
   
— Помогла я вам по-дружески, не сомневайтесь. И если не согласитесь на альтернативное решение вопроса, мы не обидимся. Расплатитесь деньгами. — Она поправила треуголку.
   
— Мы готовы выслушать твое предложение, капитан, — ответил я за нас двоих, и Трехлапый клацнул пастью, присоединяясь.
   
— Я привезла с материка груз, сейчас он в тайнике, в трюме. Таможенники Черепашьего слишком ленивы, чтобы проверять всю нашу посудину, — мы отродясь ничего сверхценного не перевозили. Но вот на других островах служаки не настолько беспечны. Там мы чужаки. — Она начала опускать ботик к воде, одновременно продолжая разговор. — Короче, у меня есть горячий товар, который я взялась доставить, но у меня ничего не выходит.
   
— Мы едва ноги унесли от таможенников, — прогудел Руи, смазывающий маслом шарниры легкой «молнии» у правого борта. — А если не выполним это задание, то на материк нам лучше не возвращаться.
   
— Что за груз? — полюбопытствовал Ог.
   
— «Прут света», — многозначительно сказала Джулия.
   
Я присвистнул — меч, способный разрубить не только любой доспех, но и магическую защиту. Находится в Запрещенном списке артефактов. Такую штуку тяжело провезти.
   
— Почему ты считаешь, что у нас получится то, что не вышло у вас?
   
— Потому, что мы торговое судно, а вы — почтовые курьеры. Никто не проверяет курьеров, у вас всегда зеленый свет на полосе.
   
— Все верно, — согласился Ог. — Вот только пока наша покупка пылится в ангаре, и мы не можем никуда вылететь. А почту вместо нас развозит кто-то другой.
   
— Вернемся к этому разговору, когда вы окажетесь в небе. Кстати, приближаемся к камням Фагота. Лас, ты помнишь, с какой стороны острова тот стреколет упал в океан?
   
— Высота была на несколько миль выше, — сказал я, встав и передав чашку с орехами Огу. — И мы заходили с юга. Его следует искать в прибрежной полосе, перед коралловым рифом.
   
— Погода сегодня хорошая, солнечно и волнения нет, — прищурился Глауфор, стянув с головы лимонно-желтый колпак. — Если так, его должно быть видно. Руи, давай на бушприт и смотри вниз, а я гляну отсюда, может, чего и заметим. Капитан, сделаем круг над камнями?
   
— Да, — кивнула Джулия. — И, думаю, опустимся до тридцати ярдов. Кто-нибудь, загляните на камбуз и попросите Мигуэля сварить кофе.
   
Ботик пошел над ярко-голубой водой, обходя скалистый островок по кругу, двигаясь вдоль кромки прибоя, разбивающегося о коралловый барьер, находящийся почти в трех сотнях ярдов от берега. Все расстояние между рифом и прибрежным песком занимала лагуна с отлично проглядывающимся дном.
   
— Вижу! — через несколько минут закричал гролль, поднимая руку. — Правее на пятьдесят ярдов, и гасите скорость.
   
Когда Руи махнул, Джулия перевела один из рычагов в нижнее положение, и «Бобовое зернышко», мягко гудя, завис над водой. Я подошел к Огу и вместе с ним, перегнувшись через фальшборт, глянул вниз.
   
Там, под водой, зарывшись носом в морской песок, лежала черная тень, чем-то напоминающая поврежденный трезубец. За ней тянулся широкий след из разбросанных по дну обломков.
   
— Что скажешь? — спросил я у напарника.
   
— Тебе повезло, что я не гремлин. Эти ребята суеверны и ни за что не возьмут в руки предметы, которые принадлежали маргудцам.
   
— Мы оба не склонны верить в глупые приметы.
   
— Ловко ты его завалил, — оценил Глауфор.
   
— Повезло.
   
— Тебе действительно повезло. Он мог перемолоть «Чаровницу» в порошок, — проворчал орк.
   
Джулия опустила ботик, и мы сбросили якорь, который с плеском ушел в воду.
   
— Встали! — через несколько мгновений крикнул гролль капитану.
   
Ог стащил рубаху через голову.
   
— Оба будем нырять, — сказал он мне. — Тут сколько до дна? Ярдов семь? Восемь?
   
— Сейчас померяю, — ответил Руи, забросив лот. — …Семь с четвертью.
   
Я снял рубашку, оставшись лишь в коротких моряцких штанах, и сказал Огу:
   
— Подожди. Сперва я. Осмотрюсь, проверю, как и что. Устанешь, потом от тебя никакого толку, а мне может понадобиться твоя сила, если придется отдирать заклепки.
   
Я натянул очки, купленные у ныряльщиков за губками, рыбкой прыгнул в воду, подплыл к сброшенному с борта канату с узлами. Набрал воздуха, снова нырнул, подняв ноги вертикально вверх, и, оттолкнувшись, начал погружаться.
   
Вода была соленой, толкала назад, приходилось преодолевать сопротивление, и, если бы не канат, без груза я бы не обошелся. В какой-то момент на барабанные перепонки навалилась тяжесть, в голове зазвенело, но я победил это ощущение дискомфорта, зажав нос и выдохнув через него. В ушах раздались едва слышные щелчки, и тут же стало легче.
   
«Клык» колдунов лежал чуть в стороне, и тень от ботика на него не падала. Воду насквозь пронзали теплые лучи. Солнечные зайчики ползали по черной шершавой поверхности фюзеляжа. Я проплыл над ним, краем глаза отмечая повреждения, разрушенный во время падения хвост, обгоревшие бока, оторвавшееся крыло, лопнувшие скобы и рваные раны в покореженном металле, оставшиеся от моих огнепчел.
   
Стеклянный колпак левой кабины разбит, и тело, навалившееся на жезл управления, уже порядком успели объесть рыбы. Крупных акул, по счастью, не было, за риф они, кажется, не заплывали, а мелочь меня не пугала.
   
Еще несколько мощных гребков — и я оказался возле самого дна, быстро осмотрел корпус и начал всплытие.
   
После прохладной глубины горячее солнце ослепило меня, и я, не отвечая на вопросы сверху, уцепился за канат и отдышался. Только после этого сказал:
   
— Демон все еще внутри, я уверен. Если бы сдерживающий контур или Печати разрушились, он бы развалил корпус, а вся носовая и средняя части целы.
   
— Отлично! — впервые за день воодушевленно ответил Ог.
   
— Но есть проблема. Он при падении глубоко зарылся брюхом в песок. Придется доставать демона через нос.
   
— Там броня! Как ты это себе представляешь?
   
— Джулия, мы сможем взять «Прут света» на время? — спросил я. — Срежем бронепластины и доберемся до нужного отсека, взломав клепки.
   
— Это может сработать, — кивнула она после секундного колебания.
   
— Все равно провозимся часа четыре. — Ог сел на край борта, свесив ноги. — Нам надо всплывать и дышать. Мы не крашши.
   
— Будем работать по очереди, передавая меч друг другу, — предложил я. — Так дело пойдет быстрее.
   
— Я вам помогу, — вызвался Руи. — Вы силенками не вышли, чтобы бронепластины отрывать.
   
— Хорошо, — согласился я. — Тогда давайте начнем.
   
   
— Эй! Эй! — подскочил Тулл на стуле. — Какого Неба?! Вас мамы не учили, что следует сперва стучать? Быть может, я тут без штанов?
   
— Не бойся, твое небесно-голубое исподнее меня не сможет шокировать, — ответил Ог, проходя в кабинет владельца Логова следом за мной.
   
— Смешно, — буркнул тот, широким жестом сгребая в ящик стола горки луидоров.
   
— Извини, что помешали тебе подсчитывать барыши.
   
— Эта ваше обычное времяпрепровождение — мешать мне. Чего понадобилось?
   
Ог залез к нему в бар, вытащил ополовиненную бутылку виски, убрал обратно, продолжил исследование, нашел непочатую. Тулл многозначительно уставился на меня, и я сказал:
   
— Даже не подумаю его останавливать.
   
— На него не напасешься. У меня был полный ящик, но в каждый ваш визит я теряю целую бутылку.
   
— Ты сегодня зол и неприветлив. — Ог вытащил пробку, понюхал виски. — У-у-у… немного яблока, немного дуба. Неплохой купаж. Ну, твое здоровье, Тулл. Чтобы твой горшок всегда был полон золота и его никто не нашел на ромашковом поле.
   
— Лепреконский горшок с золотом — это дедовский пережиток. Я предпочитаю хранить деньги в банке. Мое настроение уже который день испорчено исключительно из-за вас. — Он ткнул в нас одновременно двумя пальцами. — Во-первых, вы сбили Косматого, а я, между прочим, поставил на его победу в Шестичасовых гонках кучу денег.
   
— Зачем было ставить на волкодлака? — удивился я. — Он не был лидером.
   
— Он бы им стал, если бы ты не влез со своими пушками! Я слышал, что у вас были трения, но отчего ты не мог потерпеть до той поры, пока я не заберу у букмекеров свой немалый выигрыш? — Лепрекон состроил гримасу.
   
— Я не отличаюсь особым терпением, когда меня хотят продырявить.
   
— Знал бы кто-нибудь об этом раньше… — кисло заметил он. И добавил: — Во-вторых, вы купили «Шершень», который я выставил на аукцион.
   
— Стреколет принадлежал тебе? — Ог даже о виски забыл.
   
— Да. Лежал в запасниках на складе больше пяти лет.
   
— Так радоваться надо. Ты его продал, разбогател на пару тысяч. Чем ты недоволен?
   
— Достался он мне легко — арестовали его у одного преступника, передали мне, как кредитору. Но он был без демона, и я никак не мог его сбагрить.
   
— А купить демона не судьба?
   
— Я фея, что ли, и достаю деньги из воздуха? На кой Небо мне вкладываться? Тут нужна мощная тварь, а гномы высоко ценят свою работу.
   
— Мы все еще не понимаем причины твоего недовольства, — напомнил я.
   
— Мои техники считают, что ваш стреколет проклятый, — буркнул Тулл. — А вы с утра притащили его обратно в Логово! Я только-только обрадовался, что избавился от проблем.
   
Мы с Огом встревоженно переглянулись. Орк утратил расслабленный вид и быстро спросил:
   
— Проклятый? Есть причины так думать?
   
— Нет причин. Одна болтовня. Был у нас суеверный старикашка, он уши всем прожужжал, что, раз не покупают стреколет, значит, он проклятый. Вот некоторые придурки и подхватили. Я волшебника приглашал, тот сказал, что все нормально.
   
— Так чего же ты тогда по пустякам расстраиваешься? — нахмурился Ог.
   
— Рабочая обстановка в коллективе. Если она плохая, случается всякая дрянь на полосе. Случится дрянь, скажут, что это ваш «Шершень» ее навлек. Рабочая обстановка еще больше испортится. И опять случится дрянь. И опять найдут причину. А я теряю на этом деньги! И вся эта ерунда прекратится, только когда ваше корыто окажется в воздухе. А оно не окажется! Потому что у вас, голодранцев, нет денег на дорогого демона! И на дешевого, скорее всего, тоже!
   
Ог рассмеялся:
   
— Именно поэтому мы и пришли к тебе.
   
— Нет! — сразу подскочил лепрекон. — Даже не думайте! Никаких займов, ссуд и кредитов! Даже под тысячу процентов! Денег нет!
   
— Да у тебя от них ящик вот-вот лопнет. — Мой напарник указал горлышком бутылки на стол.
   
— Мой ящик! Пусть он и лопается, а вам — вот. — Тулл показал нам кукиш. — Проваливайте! Мне еще бухгалтерские отчеты проверять. Придете, когда найдете демона, а пока свою груду железа увозите с собой. Нечего пугать мой персонал.
   
— Покажи ему, Лас.
   
Я вытащил из сумки и поставил перед изумленным лепреконом небольшой кубик, свитый из золотой проволоки, в центре которого бесновалась темно-фиолетовая туча. Сказать, что у владельца Логова глаза полезли на лоб, значит не сказать ничего.
   
— Где вы его достали?!
   
— Лас нашел на помойке возле гоблинских трущоб.
   
Тулл раздраженно посмотрел на Ога:
   
— Как же. Верю. — Он наклонился над демонским узилищем. — О Небо! Придурки! Один из контуров едва дышит!
   
Он бросился к встроенной в стену переговорной трубе и заорал:
   
— Эй! Пришлите Браудина ко мне в кабинет! Живо! Бегом!!
   
Труба ответила согласным гулом, и Тулл, раздумав возвращаться к столу, буркнул:
   
— На кой вы его притащили? Это же все равно что ядро с зажженным фитилем — может взорваться в любую минуту, стоит только чуть надавить на него.
   
— Затем, чтобы ты вызвал Браудина, он все исправил и установил нашего парня в стреколет. — Ог отставил в сторону пустую бутылку, покосился на бар, но брать новую раздумал, увидев, как перекосилось лицо рыжего коротышки.
   
— Вы знаете, сколько стоит работа демонолога? Готовьте денежки.
   
— Платить придется тебе.
   
— Мне? — скривил губы лепрекон. — Ребята, я не сказочный принц и не раскидываюсь бабками направо и налево. А уж за вас я платить точно не буду. Я даже за родственников в ресторане не плачу, а вы на моих родственников точно не похожи. Рожами и ростом не вышли.
   
— Верно, — сказал я. — А еще у нас нет таких чудесных алмазных пряжек. Но платить придется тебе, Тулл. Без этого никуда. Тебе это выгодно, а ты из тех лепреконов, что никогда не упускают своей выгоды.
   
— Отлично, — сказал он, скрестив на груди маленькие руки. — Я лепрекон дела. Готов выслушать твои доводы, звезднорожденный. Надеюсь, они будут столь же хороши, как твое умение доводить меня до белого каления.
   
— Ну, во-первых, если контур починят, то демон не вырвется наружу, не разнесет половину Логова с этим чудесным кабинетом и баром, к которому так неравнодушен мой напарник.
   
Ог ухмыльнулся, Тулл нахмурился.
   
— Во-вторых, твои работники больше не будут отлынивать от обязанностей и просить прибавку к зарплате за риски из-за проклятого стреколета. В-третьих, если мы окажемся в воздухе, то перестанем тебя доставать и вызывать у тебя изжогу. В-четвертых, как я слышал, министерство связи крайне недовольно, что ты не в состоянии обеспечить работу особого почтового, хотя государство скостило тебе кучу налогов. Скоро на тебя насядут, и придется платить взятки. Ну и в-пятых, твой бизнес, — я говорю о том, на чем мы тебя поймали, — явно идет ни шатко ни валко. Тебе нужны летуны и прикрытие, иначе бы ты никогда не стал связываться с почтовой службой. Когда мы сможем летать, твои горячие игрушки попадут в руки клиентов. Как видишь, я назвал тебе целых пять причин, чтобы ты оплатил работу и перестал спорить из-за мелочей.
   
Тулл смерил меня злым взглядом, и в этот момент в дверь постучали.
   
— Открыто!
   
Высокий бородатый человек в жилете демонолога вошел в комнату, скользнул по нам взглядом, заметил узилище демона, подошел и, наклонившись, стал изучать.
   
— Что скажешь, Браудин? — нетерпеливо спросил лепрекон. — Восстановить получится?
   
— Да, — глухо промолвил тот.
   
— Тогда приступай к работе.
   
— Они оплатят? — Короткий взгляд в нашу сторону.
   
— Я оплачу, — выдавил из себя Тулл. — Восстанови как можно быстрее. А затем поставь его в «Шершень» и проведи все нужные проверки, чтобы стреколет поднялся в небо.
   
— Это займет сутки.
   
— Хорошо.
   
Демонолог надел шелковые перчатки, достал из сумки сложный прибор с присосками, взял им кубик и вышел.
   
— Это все? — хмуро спросил Тулл.
   
— Все, — утешил я его.
   
— Тогда проваливайте. Я потерял с вами кучу времени.
   
— Одно уточнение. — Ог не спешил уходить. — На тот случай, если ты запамятовал, напоминаю о прежних договоренностях. Мы возим почту, и не только почту. Ты за это платишь живой монетой. Суммы называть или…
   
— Не страдаю склерозом. Помню, — буркнул тот.
   
— Пользование полосой Логова — бесплатно. Как и стоянка с обслуживанием.
   
— Хорошо. Но все ремонты за ваш счет. Если разнесете мне что-нибудь — будете платить. И огнепчел тоже сами покупайте. У меня тут не пасека, чтобы ульи держать.
   
— Мы не против, — ответил я.
   
Это было вполне честно. Когда мы вышли из кабинета, Ог довольно ухмыльнулся:
   
— Ну что, партнер. Жизнь, кажется, налаживается?
   
Я очень надеялся, что он прав.
  
  
   
    
Глава восемнадцатая
   
   
В которой мироздание доказывает мне, что от своего прошлого невозможно избавиться.
   
   
Мы шли над пушистыми облаками, среди яркого неба и холодного солнца. Ог спал в задней кабине, и я был предоставлен самому себе. На «Шершне» мы летали уже целый месяц, мотаясь по всей Павлиньей гряде. И это был первый рейс, когда орк успокоился, перестал проводить дополнительные тесты, исследования, корректировку работы демона, проверять стабильность Печатей.
   
Он наконец-то убедился, что пташка не собирается преподносить нам неприятные сюрпризы во время затяжного рейса.
   
Ог решил, что грязно-серый цвет не подходит для почтового стреколета, и, раздобыв краски, раскрасил его широкими золотыми и черно-синими полосами, натер пушки и воздухозаборники до блеска, а стойки шасси выкрасил алым. Пташка получилась достаточно заметной и привлекающей к себе внимание. Собственно говоря, этого он и добивался. Мы были как попугаи — прекрасно узнаваемы за милю, и ближайшие острова быстро привыкли к нашей расцветке, а Патруль не задавал лишних вопросов.
   
В один из дней Ог сказал, что у орков традиция — давать стреколетам имена.
   
— Есть идеи? — спросил он у меня.
   
— Ласточка, — сказал я, и Буваллон, сидевший тут же, подскочил:
   
— Во! Точно! Эта штука, паря, точно ласточка!
   
Я сходил в адмиралтейство, внес название в реестры легких кораблей Черепашьего острова. Через неделю все техники Логова уже называли стреколет исключительно «Ласточкой».
   
Весь прошедший месяц мы были заняты работой, метались между островов, развозя срочные депеши, дипломатические письма и посылки. Дважды перевозили особые грузы для Тулла.
   
Мы много времени проводили в небе и порой сидели в кабине по десять часов кряду.
   
Трехлапый одобрил нашу покупку самым решительным образом. Прямо под креслом штурмана имелась большая ниша, где обычно устанавливалось дополнительное навигационное оборудование, превращавшее «Шершень» в дальний военный разведчик. Нам все эти приборы были ни к чему, и когда Трехлапый обнаружил «нору», то наотрез отказался вылезать оттуда. Вытащить за шкирку его тоже не удалось — пасть клацала в опасной близости от наших пальцев. Я сдался и сказал ему:
   
— Хорошо. Берем тебя с собой. Но не мешайся.
   
С той поры он частенько летал вместе с нами, и его не смущала ни тряска, ни гул, ни воздушная акробатика. Вел он себя тихо, нас не отвлекал. Когда мы разносили почту, подписывали бумаги, оформляли груз, Трехлапый крутился недалеко от «Шершня» или исследовал ближайшие окрестности, но всегда возвращался в кабину вовремя. Мне ни разу не пришлось его разыскивать и задерживать взлет.
   
Сейчас он дрых под креслом в штурманской части кабины, а я вел стреколет, негромко напевая старую эльфийскую песню. До снижения было еще минут сорок, на остров Фламинго мы должны прилететь с началом сумерек. У нас было два важных дела — четыре посылки из министерства сельского хозяйства и груз Джулии, запрещенный артефакт «Прут света», который следовало передать покупателю.
   
Я скучал и поглядывал по сторонам. Облачный ковер под нами растянулся почти на двести миль, и, когда он закончился, я увидел внизу сначала цепочку мелких необитаемых островков, потом треугольный силуэт какой-то шхуны, шедшей на две тысячи ярдов ниже нас. Через несколько минут нас нагнали «Кирки» — средние стреколеты гномов, и пошли в трех сотнях ярдов правее, проводя опознание.
   
Я дал им рассмотреть знак курьера, нарисованный на борту — конверт с золотыми крыльями, и спустя минуту гномы ушли вниз, к шхуне, которую сопровождали.
   
Еще через двадцать минут я увидел четыре черные точки прямо и чуть выше нас. Построение у них было боевое, так что я первым делом активировал оружие, а затем уже разбудил Ога.
   
Он сразу понял, в чем дело:
   
— По наши души?
   
— Вряд ли им потребовались письма и посылки. Посмотрим, что будет.
   
Три «Носорога» и одна «Медведка» прошли встречным курсом. Я увидел небесно-голубые бока стреколетов и головы свиней, нарисованные на носах. «Свиньи» — одна из крупнейших банд в нашем регионе.
   
— Видел?! — обернулся ко мне Ог. — У «Медведки» под брюхом Грызь!
   
Грызь — бомба для уничтожения крупных кораблей. Она проламывает палубу, а затем ползет к демону и съедает его. Без демона ни одно судно не может находиться в воздухе, поэтому стреколеты, вооруженные Грызями, очень опасны.
   
Я кивнул:
   
— Ребята охотятся на кое-что крупнее почтальона.
   
Возможно, на ту самую шхуну, которую мы встретили некоторое время назад. Если так, то «Свиньям» сейчас не до нас. Впрочем, я не собирался рисковать и направил «Ласточку» на снижение, к облачному языку, протянувшемуся в сорока милях от нас.
   
— Решил не искушать судьбу? — догадался Ог.
   
— Верно. Если они задумали что-то криминальное, то им не нужны свидетели, которые могут сообщить властям. Как только до них дойдет эта простая истина — они вернутся. Предпочитаю затеряться в облачности. Рассчитай новый курс, и давай заложим в него крюк миль в шестьдесят, чтобы выйти к Фламинго с запада. Там они нас точно не будут искать.
   
В облаках было холодно, тускло, на стеклах все время появлялась и замерзала влага, но зато здесь «Шершню» не грозили никакие неприятности. Я встал на новый курс, опустившись ниже облачности, к океану. Через какое-то время из туч показался краешек остывающего солнца, стремящегося упасть за горизонт.
   
В алом закатном свете перед нами появился Фламинго — длинный, продолговатый остров с тремя крупными городами, огромным количеством озер и плантаций сахарного тростника. В воздухе стало оживленно — остров являлся перекрестком Павлиньей гряды. Над ним проходило несколько крупных фарватеров Союза.
   
Ог выпустил из люка сигнальные огни. Они осветили «Ласточку» для форта, мигнули, отправляя запрос на посадку.
   
Штурман почти сразу же получил ответ и сказал мне:
   
— Право пять, снижайся до трехсот ярдов, вставай в нижний коридор и иди на посадочный круг. Полоса возле Сахарных ворот, садимся сразу за той «Вдовой».
   
Я увидел стреколет, шедший в четверти мили перед нами и тоже отправившийся на снижение. Судя по тому, как впереди идущий то и дело «клевал» носом и заваливал скорость, — за жезлом сидел новичок. Так что я не стал торопиться, дав ему время спокойно зайти на полосу.
   
Ярко горящий огнями город Пелелео сперва полз под нами, потом, по мере снижения, ускорился, и его крыши, площади, парки полетели назад, а широкая посадочная полоса, подсвеченная маяками, выплыла справа, как только я совершил последний разворот перед заходом. До земли было сорок ярдов, и я выровнялся на центр полосы по прицелу. Выпустил шасси, сбавляя мощь демона еще сильнее, пару раз скорректировал педалями крен и мягко коснулся земли, пробежал по ней, а затем свернул на первую рулежную дорожку. Фэйри, летящий перед носом «Ласточки», указал место для стоянки и отправился встречать следующих гостей.
   
Едва Ог откинул стеклянный колпак, Трехлапый тут же выбрался из своего убежища, соскочив вниз.
   
— Здесь прохладно, — сказал орк, убирая свою бесценную доску в летную сумку.
   
— Издеваешься? По сравнению с материком — жара.
   
— А по сравнению с Черепашьим — прохладно. — Он снял шлемофон, бросил его на сиденье. — Предлагаю обратно лететь утром.
   
— Я не против. Отдохнем и вернемся домой завтра.
   
— Значит, решено. Я знаю тут одно местечко, называется «Кактус». Там отлично кормят и комнаты неплохие. Сейчас разберемся с делами и отправимся туда.
   
Двое людей в форме таможенной службы подошли к нам:
   
— Документы на груз у вас с собой?
   
— Нет груза, ребята, — ответил я, спрыгивая на землю. — Только почта. Курьерская доставка, как обычно. Посылки в министерство.
   
— Что в посылках? — спросил старший по званию.
   
— Мы не знаем.
   
— А опись?
   
— Опись есть.
   
— Показывайте.
   
Ог отомкнул багажное отделение в днище стреколета, вытащил тяжелую сумку с письмами, передал ее мне, а следом за ней достал несколько коробок и свертков, положил их прямо на землю. Таможенники глянули описание, но не нашли ничего для себя интересного. К длинному продолговатому свертку с министерской печатью, которую мы выпросили у старины Тулла, с лихвой расплатившись за нее тем, что выслушали его нытье и ворчание, они даже не притронулись. Дипломатическую почту таможня потрошила только по очень серьезной причине.
   
— А в сумке что?
   
Я показал, и они разочарованно хмыкнули:
   
— Негусто.
   
— А чего вы ожидали, ребята? — улыбнулся Ог. — Мы курьеры, а не торговцы.
   
— Контрабанду возят все.
   
— Мы честные работяги. — Орк залез в кабину и выудил бутылку круситского рома. — И всегда дружим с таможней. Это вам, за знакомство. Мы к вам будем часто летать в этом месяце.
   
Они сразу подобрели, взяли подарок и, пожелав удачного вечера, вписали в журнал, что проверку провели, и выдали нам копию с печатью для выхода с территории посадки.
   
— Легко, словно отобрать конфету у лилипута, — улыбнулся Ог, когда они ушли.
   
— Конфету Буваллон тебе и так отдаст. А вот попробуй отобрать у него стакан текилы. Я закончу с делом Джулии, — предложил я, снимая летный комбинезон и переодеваясь возле шасси в обычную одежду. — А ты пока оформи письма, посылки, получи расписки. С чиновниками, да еще и вечером, это займет пару часов. Найду тебя в «Кактусе».
   
— Буду ждать, — махнул он мне на прощанье.
   
Я сделал небольшой крюк и заглянул в ангар к Патрулю.
   
— Хочу сообщить о возможном нападении, — сказал я им. — Мы видели звено «Свиней», а до этого шхуну гномов. Кажется, пираты решили пощипать недомерков за бороды.
   
В небе развелось слишком много разбойников. Если я помогу сократить их число и спасу торговцев — на Павлиньей гряде будет немного спокойнее. Быть может, тогда и Джулии не придется больше столкнуться со шлюпом типа того, который едва не захватил «Бобовое зернышко».
   
— Шхуна? — переспросил смуглый офицер, поворачиваясь ко мне. — Уж не та ли это, что ушла с пирсов часа три назад? Она ведь перевозит серебро, Лукас?
   
— Верно, лейтенант, — ответил усатый солдат, вытирая лоб тыльной стороной ладони. — Была такая.
   
— Сможешь показать, где видел банду и корабль? — Офицер уже достал из летного планшета карту.
   
Я ткнул в нужные точки, и собравшиеся вокруг меня летуны переглянулись.
   
— Ночью найти будет нелегко, — вздохнул лейтенант. — Но проверить следует. Готовьтесь к взлету. Спасибо, эльф.
   
— Удачной охоты, — пожелал я им.
   
На пропускном пункте, когда охранник заинтересовался посылкой, я показал бумажку с подписью таможенников.
   
— И что? Все почтовые передачи оставляются вон в том здании, — недовольно сказал тот. — Выносить за территорию их нельзя.
   
— Так не пойдет, — возразил я ему. — Видишь дипломатическую печать? Это срочная доставка. Быстрее просто не бывает. Она до завтрашнего дня ждать не будет.
   
— Не положено.
   
— Тогда пиши мне расписку.
   
— Какую еще расписку? — опешил человек.
   
— Свое имя и должность. Когда начальник стражи, который не получит эту штуку завтра, спросит с меня, я отправлю его к тебе. Мне моя работа дорога.
   
Он засопел и сдался:
   
— Проваливай, пока я не передумал.
   
Получилось все как нельзя лучше. Теперь осталось отдать товар и расквитаться с долгами.
   
Пелелео был городом большим, растянувшимся вдоль южного побережья — более простые районы теснились у океана, среди посадочных полос и пирсов, а богатеи, как и у нас, на Черепашьем, предпочитали глядеть на всех свысока, построив свои дворцы на холмах.
   
Я старался идти по центральным улицам, где уже зажгли освещение, и не лезть в мрачные подворотни. Мне нужен был бар «Койот», и я спросил дорогу у первого встречного. Пожилой человек в соломенной шляпе показал мне путь, заверив, что добраться до заведения можно минут за двадцать.
   
Над городом низко-низко пронеслось звено «Развратников», а сразу за ним — еще одно. Патруль отправился в рейд.
   
В Пелелео был какой-то праздник, и владельцы баров, кафе, трактиров и уличных лотков жарили упитанных морских свинок, каждая из которых была размером с молочного поросенка. Их мясо было здесь так же популярно, как круситский ром или креветочный коктейль.
   
На открытых террасах гомонили веселые компании, звенел смех, открывались бутылки с вином. Все обсуждали грядущий фейерверк… Два могучих тролля в белых передниках развешивали поперек улицы цветные фонарики. Какой-то орк, пройдя мимо меня, бросил вслед ругательство, но я не стал обращать на него внимание. Если кто-то не любит эльфов — это его проблемы, я тут не для того, чтобы затевать драку и привлекать внимание стражи.
   
«Койот» — увеселительное заведение, втридорога продающее выпивку, чтобы клиенты могли посмотреть на «бесплатных» танцовщиц, — оказался переполнен разношерстной публикой. Гул здесь стоял, точно в гнезде у шершней.
   
Посетители разговаривали, вливали в себя ром и жадно глазели на извивающихся возле шестов девиц. Найти в этом столпотворении того, кому следовало передать товар, было делом непростым, так что я сразу направился к мордовороту-полуорку, работавшему здесь охранником.
   
— Ищу Марка, — сказал я ему. — У меня для него подарок.
   
Полуорк глянул на сверток, решил в своей голове какое-то сложное уравнение, кивнул:
   
— Посиди у барной стойки. Тебя позовут.
   
Он махнул бармену — коренастому парню, в котором, судя по всему, смешалась кровь человека, орка и хобгоблина. Зеленокожий, с тонким длинным носом, редкими волосами и крупными бородавками на лице, он поставил передо мной стакан с мутной темно-синей жидкостью. Осадок в ней мягко искрился, словно там плавал золотой песок. Когда бармен поднес к напитку зажженную спичку, над стаканом взметнулось зеленое пламя.
   
— Это вроде как за счет заведения? — спросил я у него.
   
— Будет зависеть от того, что скажет Марк, — без улыбки ответил тот.
   
Я посмотрел на стакан с опаской, взял его в руки, но пить не решился. Небо знает, что в нем за ведьминский состав и останусь ли я на ногах после того, как попробую эту огненную смесь.
   
По соседству со мной два еще не обросших бородами молодых гнома опрокидывали в глотки по ведерку пива, и, судя по их багровым лицам, до этого они уже успели влить в себя целую бочку. А то и две.
   
— Давай! Давай! — кричал один из них, подзадоривая девицу неизвестной мне расы, извивающуюся в подвешенной под потолком стальной клетке.
   
Дракониды — похожие на маргудцев существа, такие же безобразные и чешуйчатые, довольно ухали и стучали кулаками, подбадривая смуглую танцовщицу из племени людей.
   
Я сидел, крутил стакан, пламя в котором наконец-то погасло, поглядывал по сторонам, благо за это никто не требовал денег. Возле входа произошла небольшая давка — несколько зевак поспешили разойтись в стороны, когда в «Койот» заглянул лохматый, заросший бурой шерстью, грозно сопящий минотавр. Его остановили двое вышибал-гроллей. Они как раз были теми, кто мог бы с ним справиться, если навалиться дружно и разом.
   
Минотавр, как оказалось, не собирался бузить, ткнул пальцем на одну из дорогих бутылок игристого вина, показал деньги, и вышибалы повернулись к худенькому распорядителю, следившему за этой ситуацией с балкона второго этажа, где располагались закрытые ложи. Тот кивнул, и лохматому громиле дали пройти.
   
Между тем на сцену вышла звезда заведения. В том, что она именно звезда, — не возникало никаких сомнений. Гомон, разговоры, свист и улюлюканье стихли в одно мгновение, и стала слышна музыка.
   
Танцовщица — темная эльфийка с антрацитовой кожей, горящими фиолетовым глазами и голубыми волосами, собранными в высокий хвост, плавно закинула ногу на шест, выгнулась дугой…
   
Моей дальней родственнице нельзя было отказать в грации, красоте, пластике и той гибкости, с помощью которой она перетекала из позы в позу. Она была так же красива, как кираллэта, моя кузина и светлая эльфийка, но красота этой девушки была более дикой, агрессивной и совсем не мягкой.
   
Я обернулся на зал, посмотрел на потрясенные лица, на восторженный блеск в глазах, на то, как гномы забыли о пиве, минотавр о своей бутылке, бармен о заказах, вышибалы о поддержании порядка, а какой-то мелкий карманник-гоблин о том, что пора бы уж до конца вытащить кошелек из человеческого кармана. На его месте я бы пришел в себя до конца танца, иначе охрана намнет ему бока.
   
Такое впечатление, что я единственный не поддался магии ее танца. Возможно, потому, что я и раньше видел эльфиек. А быть может, оттого, что знаком с Риолкой. Клянусь небом, если бы у шеста оказалась дрэгайка в своем юном облике, это произвело бы эффект разорвавшегося ядра — умерших от восторга увозили бы телегами.
   
Танец до конца я не досмотрел — вернулся полуорк-охранник:
   
— Марк тебя ждет. Идем.
   
Я в последний раз оглянулся на эльфийку и вышел за ним на кухню.
   
Здесь кипела работа: рубили салаты, смешивали соусы, пекли хлеб и жарили мясо, намывали тарелки, бокалы, рюмки и кружки. Пройдя помещение насквозь, мы поднялись на второй этаж, где на табурете, напялив на нос очки, сидел здоровенный тролль и читал книгу. Увидев нас, он встал, отложил чтиво, сказал мне:
   
— Пистолеты и клинок придется оставить.
   
Я безропотно отдал оружие, он быстро и ловко, едва касаясь подушечками пальцев, обыскал меня, спросил:
   
— Что в свертке?
   
— Груз.
   
Полуорк распахнул дверь, показывая, что я могу войти, и последовал за мной, дыша в спину.
   
Сидевший за столом светловолосый остроухий парень пытливо посмотрел на меня, встал и поклонился, как того требовал этикет, — глубокий поклон, правая рука к сердцу.
   
— Да хранит тебя Золотой лес, звезды и мудрость кираллэты, лэд Ласэрэлонд.
   
Он не разгибался, похоже собираясь и дальше следовать правилам королевства, которое было на другом конце мира, и я ответил ему на лейрэ:
   
— Пусть звезды всегда оберегают твой дом…
   
— Здесь меня знают как Марка, лэд. Если вы не против, я хотел бы оставить это имя.
   
Я пожал плечами, хотя в голове у меня крутились тысячи мыслей, и одна другой хуже. Он знал мое имя, знал меня в лицо, и это чревато крупными неприятностями.
   
— Нет необходимости в поспешных поступках, лэд. — Он был старше меня, этот неизвестный эльф, владелец увеселительного заведения, и читал мои мысли точно раскрытую книгу. — Я друг. Можешь оставить нас, — обратился Марк на всеобщем к охраннику. — Подожди за дверью. Присаживайтесь, лэд. Желаете что-то выпить?
   
— Предпочитаю разобраться с делами и расстаться.
   
Он не удивился, лишь кивнул:
   
— Конечно.
   
Я положил на стол сверток, эльф посмотрел на печать, поднял брови, но ничего не сказал. Сломал ее, развернул плотную бумагу и достал широкий клинок в новеньких ножнах.
   
— Превосходно. Если не секрет: как потомок Первой династии снизошел до контрабанды?
   
— Оказываю услугу своему другу.
   
— Который задержал доставку почти на месяц, — улыбнулся Марк.
   
— Непредвиденные таможенные сложности. Мой друг не мог найти подходящую декларацию.
   
— Понимаю. — Снова легкая улыбка. — Я благодарю вас за то, что вы доставили мне этот небольшой груз. Сделку считаю совершенной.
   
— Всего доброго.
   
— Минутку, лэд, — остановил он меня. — Я знаю вашу семью, мой отец когда-то служил в гвардии Весеннего дворца. Поэтому, чтобы не было неясностей и… возможных эксцессов, спешу сообщить кое-что важное.
   
— Слушаю.
   
— Я почти двадцать лет как покинул родину, и мне давно уже все равно, что там происходит. Я слышал, что новая кираллэта не так мудра, как это принято считать. Право, ваша бабка была гораздо умнее и никогда не отправляла родственников на эшафот. Сюда новости доходят не быстро и крайне редко, но из того, что я слышал… А слышал я, что вас обвинили в измене за нежелание вести молодых эльфов на войну. — Он больше не улыбался. — Но когда я смотрел Шестичасовые гонки, то не думал, что вы окажетесь здесь.
   
— А я не думал, что меня знают в лицо.
   
— О… Вас я вижу впервые. Но вот глаза… тот же топазовый оттенок, что и у кираллэты. У всей династии Первых они такого цвета. Ошибиться сложно. Во всяком случае, эльфам. Я хочу еще раз уточнить — родина далеко, и я не сторонник вашей кузины. Здесь, в Пелелео, у меня своя жизнь и свой маленький бизнес, которым я вполне доволен. Я не собираюсь лезть в дела правящей элиты и мешать в ней большой ложкой. И обычно не запоминаю тех, кто привозит мне товар. Вы понимаете, лэд?
   
— Прекрасно понимаю, — ответил я.
   
— Вы сделали то, что считали нужным. И это — ваше право. Я же лишь хочу сказать, что мои люди видели в городе нескольких наших братьев. Они прилетели на «Серебряных источниках». Их трое или четверо. И у них красные татуировки под глазами.
   
Мое сердце забилось чаще. Квезаллэ! Верные псы шеллэна шныряют где-то поблизости.
   
Дурные вести.
   
— Думаю, они ищут вас. Лучше бы вам улететь, лэд.
   
— Так я и поступлю.
   
— Я могу дать вам своих ребят, чтобы вы спокойно добрались туда, куда вам нужно.
   
— Благодарю. Справлюсь сам.
   
Когда я уже коснулся ручки двери, он окликнул:
   
— Лэд Ласэрэлонд. А не хотели бы вы вернуться?
   
— Домой?
   
— Домой.
   
Я невесело улыбнулся:
   
— Меня там ждет лишь плаха.
   
— Вы единственный потомок Первых правителей, если не считать нынешней кираллэты. Вы можете оспорить…
   
— Она кираллэта… Марк. Пускай плохая и с темной душой, но правительница по праву наследования. Я лишь второй после нее. Ради Кленового трона я не стану развязывать гражданскую войну между братьями и сестрами. Война — это то, из-за чего я отказался от родины.
   
— Понимаю, — сказал мой собеседник, потерев бровь. — К тому же для того, чтобы отобрать трон, требуется несколько эскадр. И те, кто будет поддерживать вас на родине. Мы слишком далеко от нее, но, если вы когда-нибудь соберетесь, — вспомните обо мне. Я готов встать под ваши знамена.
   
Я кивнул и попрощался:
   
— Да хранят звезды твой путь.
   
   
На душе было тревожно, я быстро шагал по улице обратно к посадочным полосам, надеясь перехватить Ога прежде, чем он отправится в таверну. Следовало убираться с острова. В Пелелео сегодня слишком много тех, кто узнает меня в лицо.
   
Марк сказал, что квезаллэ прилетели на «Серебряных источниках», но на стоянке я их не видел. Значит, они сели на другой полосе. Это хорошо. Это плюс. Не столкнемся нос к носу. И взлетим без проблем.
   
Вот только бегство — не выход. Раз они здесь, вопрос дня, быть может, двух — и они узнают, где я прячусь.
   
Мне следует вернуться на Черепаший и успеть подготовить теплую встречу.
   
Так я думал, спеша по ночным праздничным улицам, где все веселились и не думали ни о каких проблемах. Я шел мимо уже закрывшегося рыбного рынка, когда вокруг внезапно стало пусто.
   
У населения Союза просто нюх на неприятности. Прохожие растворяются в воздухе, словно духи ветра — сильфиды. Исчезают мгновенно и точно по волшебству. Даже стражники, минуту назад бившие баклуши на углу квартала, — пропали, будто провалившись сквозь землю.
   
Я не мешкая выхватил пистолеты, собираясь встретить квезаллэ. Но ко мне вышли отнюдь не эльфы. На плечах пятерки, взявшей меня в круг, лежали тяжелые темные плащи с золотой вышивкой, в костлявых руках они держали жезлы, а морды у них были чешуйчатые, как у ящериц.
   
Колдуны Маргуда.
   
Мои пистолеты превратились в воду, утекли сквозь пальцы, я так и не успел из них выстрелить. Один из противников приставил холодный жезл к моему затылку, другой, высокий маргудец с черным рисунком вокруг глаз, очень похожим на маску, подошел вплотную, с ненавистью заглянул в глаза.
   
— Ты унесс вещщь, принадлежавшшую нам. Верни и умрешшь без мучений.
   
— Не понимаю, о чем ты.
   
Он прищурился, пихнул жезл мне под подбородок, и кожа сразу же онемела.
   
— Лучшше начинай говорить. Иначе я заберу тебя на корабль и ссделаю вссе, чтобы превратить в куссок мясса, звезднорожденный. Где он?
   
— Далеко. На материке.
   
Маргудец вздохнул, убрал жезл, улыбнулся мне, показывая змеиные зубы, и что есть силы саданул кулаком в живот. Разумеется, я согнулся и упал, пытаясь глотнуть воздуха.
   
— Где он?
   
Рядом с моей головой на песок упала какая-то бутылка, и из ее узкого горлышка во все стороны брызнули темные капли сиреневого дыма.
   
Громыхнуло, и откуда-то с крыши сорвалась малиновая молния. Завоняло темной магией: запах такой же, как и от человеческой крови, — острый и металлический. Кто-то закричал у меня над ухом, со скрипом сложилась стена ближайшего дома, похоронив под собой одного из колдунов, а затем улицу стало затягивать дымом, и фигуры в плащах исчезли в нем.
   
Я сделал самое разумное — встал на четвереньки и пополз прочь.
   
— Не упусстите его! — раздался раздраженный крик.
   
Взвыл жезл, удар прошел у меня над головой, зазвенело разбитое стекло.
   
— Он нужен живым!
   
Вновь сверкнула вспышка, упав где-то у меня за спиной, и стрельба прекратилась. Я побежал, врезался в одного из противников, повалил на землю, перепрыгнул, кинулся прочь и выскочил из фиолетовой дымной пелены на чистый воздух.
   
— Эй! Сюда! Быстро! — окликнули меня на лейрэ со странным акцентом.
   
Темная эльфийка, с волосами, собранными в высокий хвост, появилась в ближайшем переулке. Я узнал танцовщицу из «Койота» и не колеблясь последовал за ней.
   
— Не спрашивай. Перебирай ногами, — предупредила она меня.
   
Девушка сменила алые полоски, едва прикрывающие тело, на более подходящую для улицы одежду — длинную рубашку до колен и широкие штаны. Вокруг ее правой руки, от локтя и до черных длинных когтей, мерцала полупрозрачная малиновая сфера.
   
У темных эльфов ночное зрение такое же, как у светлых — дневное, так что вела она меня по самым неосвещенным подворотням, в отдалении от основных улиц, мимо воняющих сточных канав, гниющих фруктов, шипящих на нас из подворотен крысолюдов и гоблинов, все дальше и дальше от криков и шума.
   
Сфера у ее руки освещала дорогу настолько, чтобы я не споткнулся о старые пустые ящики и камни и успевал за ней.
   
Наконец мы остановились, и она прислушалась:
   
— Вроде отстали. Тебя не задело?
   
— Кроме моего самолюбия, все цело.
   
Я увидел, как во мраке блеснули ее зубы.
   
— Рада знакомству, светлый брат. Можешь называть меня Миу.
   
— Миу? — переспросил я, так как имя было совсем не эльфийским.
   
— Это творческий псевдоним девушки, которая не желает, чтобы ее родичи знали, чем она занимается в свободное время, — подмигнула она. — Меня послал Сиэ… Марк. Он счел, что тебе может понадобиться помощь. Мне сказали, тебя ищут квезаллэ, но, как оказалось, не только они. Ты очень популярная личность, раз маргудцы так разошлись.
   
Я лишь промолчал в ответ.
   
— Ладно, надо идти, пока ищейки не прочесали весь город. Держи пистолет. Тебе следует как можно быстрее улетать с острова. Куда ты направлялся?
   
— Полоса возле Сахарных ворот. Или заведение «Кактус», возможно, мой напарник уже там.
   
— Еще один светлый брат?
   
— Нет. Орк.
   
Ее брови взлетели.
   
— Ну надо же. Не ожидала от светлых братьев такого космополитизма.
   
Малиновый огонь на ее руке погас, и она тенью заскользила вперед — я едва поспевал за ее стелющимся шагом. Подумать только — темная шаманка, танцующая на потеху публике! В это настолько сложно поверить, что я подумал: а не почудилась ли она мне тогда, у шеста?
   
За двадцать минут мы пересекли всю портовую часть города, и девушка, взяв меня за руку, сказала:
   
— Смотри, светлый брат. Это твоя полоса. Как ты будешь искать напарника?
   
— Спрошу у охранника, выходил ли Ог. Если да — отправлюсь в «Кактус».
   
— Значит, я иду с тобой. — И, видя, что я собираюсь возразить, добавила: — Марк очень просил. Он расстроится, если что-то случится, а меня не будет рядом.
   
Я не стал спорить.
   
Мы выскользнули из мрака на освещенную часть улицы, направились к воротам, и в этот момент, словно демоны из куба, появились слуги шеллэна. Трое ловкачей выскользнули из укрытий, перекрыв улицу, один встал в проулке, и еще один, вооруженный луком, появился на ближайшей крыше.
   
Пятеро. Все квезаллэ в сборе.
   
Я тут же вышел вперед, закрыв девушку, что очень ее развеселило.
   
— Светлые так благородны и заботливы. Но это я тебя защищаю. Не забывай.
   
Цепная молния сорвалась с ее пальцев, ударила в проулок, и обугленное тело убийцы упало на мостовую. В руке Миу появился черный трезубец, она швырнула его в подбежавшего к нам темноволосого квезаллэ, и тот, не успев увернуться, отлетел к стене.
   
Пока девушка разбиралась с ним, я выстрелил в лучника, который уже натягивал тетиву. Огнепчела ударила ему в живот и отскочила, не причинив вреда, — сработал артефакт.
   
Выпущенная эльфом стрела прошла у меня над ухом, задела тупым наконечником плечо моей спутницы, хлестнув замораживающим заклинанием.
   
Миу зашипела, вскинула вторую руку, но заклинание сотворить не успела. Следующая стрела была гораздо точнее и попала ей в грудь. Я подхватил ночную эльфийку, осторожно усадил на землю, заглянув в живые, горящие яростью и бессилием глаза.
   
— Все будет хорошо, — пообещал я ей.
   
Обнажив кинжал, я ждал их приближения. Двое с клинками-гальгеррэ двигались в нашу сторону, третий оставался на крыше и держал меня на прицеле.
   
— Вы быстро вернулись, Ласэрэлонд. Мы ждали вас только под утро, — приветствовал меня ироничным поклоном самый старый из них — эльф с ярко-бирюзовыми глазами на холодном, равнодушном лице. — Неужели вы желаете сразиться с нами, лэд?
   
— Если придется, — сухо ответил я.
   
— Вы не выстоите.
   
— Конечно. Но ведь я вам нужен живым. Иначе кираллэта расстроится, а когда у нее дурное настроение, то шеллэн обходится с провинившимися так, как они этого заслуживают.
   
— Интересно… Да. Интересно. Твои условия?
   
— Темную сестру не трогать. Тогда я уйду с вами вместе, не буду сопротивляться и даже бежать. Со мной у вас не появится вообще никаких проблем. Клянусь звездами.
   
— После Прибрежного, когда ты устроил то представление, нам проблемы точно не нужны. Я согласен. Мы не будем ее трогать. Клянусь звездами.
   
Я бросил кинжал на землю, посмотрел на Миу. С ней все будет в порядке — действие заклинания скоро пройдет.
   
— Спасибо тебе. И передай мою благодарность нашему общему другу.
   
Старший квезаллэ равнодушно посмотрел на бессильную шаманку.
   
— Только после вас, лэд. Вас давно заждались дома.
  
  
   
    
Глава девятнадцатая
   
   
В которой я еду домой.
   
   
Моей камерой стало носовое отделение трюма. Помещение оказалось маленьким и тесным и было завалено мешками с тростниковым сахаром. В потолке был крошечный световой люк, забранный стальной решеткой.
   
Входная дверь запиралась снаружи. У нее тоже было решетчатое окошко, через которое сюда изредка заглядывал сторож. Моими постоянными соседями были лишь крысы — они все время попискивали в темных углах, смелея, юркали через свободное пространство и жрали сахар, прогрызая дыры в мешках.
   
Однако кормили меня нормально, и никто не использовал как грушу для битья. И на том спасибо. Квезаллэ собирались вернуть на родину не изможденного избитого доходягу — мученика за правду, а опасного мятежника, осмелившегося ослушаться королевского приказа.
   
Я сидел, привалившись к переборке, скучал и слушал слабый гул работающего демона, скрип шестеренок, стук воздушных колес и вой пара в клапанах медных труб. Мы куда-то летели, и не возникало сомнений, что это «куда-то» — то место, где я хочу оказаться в самую последнюю очередь, — слишком уж оно близко к шеллэну и кираллэте.
   
После того как меня взяли в плен — я, вопреки своим ожиданиям, оказался не в кабине «Серебряного источника», а на борту нанятого шлюпа, под крыльями которого уже висели эльфийские стреколеты.
   
— Я смотрю, вы подготовились заранее, — сказал я, делая шаг на сходни.
   
— Мы не сомневались, что поймаем тебя, — ответил один из них.
   
— В самомнении вам не откажешь.
   
— Поэтому шеллэн и выбрал нас…
   
Веселой насмешкой судьбы было то, что и со шлюпом, и с экипажем я прежде встречался. Это были те самые ребята, которые пытались взять на абордаж «Бобовое зернышко». Никто из них меня не узнал, и для всего экипажа я был всего лишь пленником, которого щедрые эльфы, обещавшие заплатить еще больше по прибытии на материк, везут на родину.
   
Визит вежливости мне нанесли только через четыре дня. Верные псы шеллэна вошли в трюм, осмотрелись, один остался у двери, а двое подошли ко мне. Представляться они не спешили, а я не стал спрашивать их имен. Тот, кого я про себя назвал Старым (по возрасту он мне годился в отцы), сел на ближайший мешок с сахаром, с иронией посмотрел на меня. Второй эльф — молодой, с длинными черными волосами, собранными в несколько косичек, к концам которых были привязаны острые бритвы, положил руку на меч.
   
— Все ли вас устраивает, лэд?
   
— Если не считать неволи и того, куда мы летим, то здесь вполне мило. Спасибо. Любезная кузина еще не озаботилась лишить меня званий и титулов, раз я до сих пор лэд?
   
Старый пожал плечами:
   
— Мы улетали в спешке, сразу после вашего побега из тюрьмы трибунала, так что если что-то и изменилось — мне неизвестно. Мы, как и вы, давно не были дома.
   
— Ваша преданность киралэтте достойна уважения. После неудачи в Прибрежном вы не вернулись в лес. Продолжили поиск.
   
— Мы служим приказам шеллэна. Он не позволил возвращаться без вас.
   
— Как это похоже на него. Он очень предсказуем, и мне это на руку.
   
— Чем же, лэд? — вежливо спросил тот.
   
— Когда вы умрете, меня больше не будут искать. Ведь вы не вернулись к нему и не сказали, куда я улетел.
   
На суровом лице черноволосого появилась усмешка, словно какой-то ребенок только что сказал глупость.
   
— Спешу заверить вас, лэд, умирать мы не собираемся. Но пусть вы тешите себя мечтой о невозможном. Я ничего не имею против. — Старый эльф поднял на меня взгляд. — По мне, так надежда пуста. Разве что вы слепите из сахара меч и с боем прорветесь на палубу. Однако, боюсь, конфетный клинок не сможет одержать верх над гальгеррэ. Вам нечего противопоставить нам, кроме своей гордости. Великий лес подарил нам удачу не бояться вашей магии. Потомок Первых, не обладающий магическим даром, — это приятный сюрприз от судьбы.
   
Черноволосый, слыша эти слова, вновь улыбнулся:
   
— Каково это — быть выродком в великой семье… лэд?
   
Я улыбнулся в ответ:
   
— Слова наемника не оскорбляют меня. Я хотя бы знаю, кто моя семья.
   
Я попал в цель — он дернулся, пальцы на рукоятке меча побелели. Квезаллэ набирают из самых бедных социальных слоев нашего общества. Обычно из брошенных детей.
   
— Жаль, что я не могу отрезать ваши уши, лэд, — процедил он.
   
— Моя голова ценна именно с ушами.
   
— Но я с радостью увижу, как ее отрубят, чтобы все знали, что происходит с преступниками.
   
— Тогда наберись терпения, наемник.
   
— О, этого у нас достаточно, — вмешался Старый. — Не желаете ли сыграть, лэд?
   
Убийца достал из своей сумки доску для сиэлвэ — игры, популярной в моем народе.
   
— Если это позабавит нас обоих — почему бы и нет?
   
Доска представляла собой круглое поле, разделенное пополам. На каждой половине три дороги — короткая, средняя и длинная. Все они заканчивались в центре — серебряном озере, колыбели всех эльфов. Игроку следовало выбрать путь и, бросая кости, довести свое дерево до озера быстрее противника. При кажущейся простоте правил все решала смесь удачи и тактики.
   
Фигурки дубов, стоило выбрать дорогу, начинали движение, как только останавливался кубик. Они застывали лишь на ключевых участках, где следовало кидать еще раз и быстро просчитывать варианты, выбирая альтернативные тропы, которыми была иссечена вся доска.
   
Я довольно быстро вырвался вперед, но затем застрял на перекрестке, и убийца нагнал меня.
   
— Сколько у вас побед, лэд? — внезапно спросил он меня, качая кубик на ладони.
   
— В этой игре? Я не брался за нее с детства.
   
— Воздушных побед.
   
— Много.
   
— Больше чем у всех, кто летает в этом небе. Я уверен. Командир эскадрильи «Золотая стрела», участвовавший в восьми военных кампаниях. Не понимаю, лэд. Неужели так сложно было согласиться на девятую?
   
— Мне кажется, ты не был ни на одной войне. Ты квезаллэ, а такие, как ты, живут убийствами. Так что не путай меня и себя. Мне не нравится убивать. Особенно если это лишено смысла и для войн нет причин.
   
— У кираллэты иное мнение.
   
— Политики часто готовы не считать потери, которые несет их народ. Даже если эти потери катастрофичны для нации.
   
— Вот за такие слова вас и ждет казнь.
   
— Совсем не из-за них ты меня ловил, — рассмеялся я. — Все дело в амбициях шеллэна. Он хочет выслужиться перед ней. А для этого ему нужен я.
   
— Ваши слова лишь иная грань измены. — Он бросил кости, уже видя, что эту партию я выиграл и моему дереву осталась до озера всего лишь клетка по самой сложной, короткой дороге.
   
— Изменить самому себе куда хуже. Я, в отличие от вас, не подчиняюсь приказам, если считаю их неразумными. И не желаю говорить матерям, почему их сыновья не вернулись из боя. Не хочу лгать — потому что их смерть бессмысленна и случилась лишь из-за каприза кираллэты.
   
— Она правительница. Ее приказы — закон. Даже для таких, как вы, — эльфа той же крови, что у нее. Все мы обязаны подчиняться.
   
— Интересно было бы посмотреть, как ты бросишься на свой клинок, когда шеллэн попросит этого ради ее прихоти. — Мое дерево оказалось в озере. — Что-то не верю, что ты сделаешь это с блаженной физиономией. Я выиграл.
   
Старый убрал доску, посмотрел на меня:
   
— Пустые слова.
   
— Это точно. Мы ничего не докажем друг другу.
   
— И вы не боитесь умирать, лэд?
   
— Я боюсь смерти, как и ты, наемник. Ее все боятся, пускай говорят совсем иное. Но если я и умру, то хотя бы попытавшись сделать что-то, чтобы мой народ не погибал без причины. Нас осталось слишком мало, чтобы позволять уничтожать друг друга впустую.
   
Тот скривился в ответ и вышел вместе со своим спутником. Квезаллэ потеряли ко мне всякий интерес и поставили вместо себя надсмотрщика-человека. Он был крепким малым, с двумя шрамами, пересекающими лицо крест-накрест, лохматой бородой и злыми глазами.
   
Вечером он принес мне еду, держа в одной руке миску, а в другой — взведенный пистолет.
   
— Говорят, ты опасен, остроухий, — буркнул он мне, ставя миску на пол в десяти шагах от меня.
   
— И богат. Тысяча луидоров ждут тебя, — сказал я.
   
Человек сразу же сделал стойку, точно охотничий пес. «Тысяча» и «луидор» — волшебнейшие из слов. Они обладают просто магическим действием и позволяют завладеть вниманием.
   
— Что ты сказал?
   
— Тысяча луидоров. Одному тебе. За маленькую услугу.
   
— Неинтересно! — резко бросил он и захлопнул дверь.
   
Но я не унывал, так как знал, что магия волшебных слов никуда не делась. Она была с ним целую ночь, шептала в ухо разные соблазнительные вещи, заставляя представлять, что бы он мог купить на такую гору денег. Утром, когда он принес мне завтрак, я видел, как отголоски моего «волшебства» отражаются в его жадных глазах.
   
— Ты говорил о тысяче луидоров. — На этот раз он поставил тарелку с яичницей гораздо ближе ко мне.
   
— Да. Предложение все еще в силе.
   
— У тебя и денег-то, наверное, нет.
   
Я молча вытащил из кармана луидор, который был под стелькой в ботинке. Мужчина завороженно уставился на золотой кружок.
   
— У тебя не забрали? — Человек облизал губы.
   
— Эльфов не интересуют деньги. А вот людей, как я слышал, — очень. — Я кинул ему монету, он ловко поймал ее, тут же попробовал на зуб. — Еще девятьсот девяносто девять спрятаны здесь.
   
Его жадный взгляд тут же обежал горы мешков с сахаром. Удивительно наивный человек, который, кажется, не представляет, сколько весит тысяча луидоров монетами мелкого номинала.
   
— Сам ты не сможешь искать, так как привлечешь внимание дружков. А ведь ты не хочешь делиться ни с кем.
   
— Я могу тебя убить. — Он направил пистолет мне прямо в лицо.
   
— И потом будешь спрашивать у трупа? — Я сокрушенно покачал головой.
   
Он выругался, хлопнув дверью, ушел, впрочем не забыв забрать с собой и монету. Я же продолжил исследование трюма, перебирая и перемещая мешки с сахаром. На третий час мне несказанно повезло — я обнаружил шесть ящиков с кофе и большой грязный моток шерстяных ниток лимонного цвета.
   
Я поблагодарил Небо. Удача меня не оставила.
   
Шерсть! Нитки! Из этого вполне возможно сделать веревку. А той маленькой доли магии, что есть во мне, хватит на кое-какой фокус с этим предметом.
   
— И каково это — жить, зная, что ты больше не увидишь лес? — спросил меня квезаллэ.
   
Мы вновь играли в сиэлвэ, а черноволосый сторожил, совершенно не собираясь терять бдительность и принимать на веру мою расслабленную позу.
   
— Вполне сносно, — сказал я. — Не так удобно, как во дворце, но в этом тоже есть своя прелесть. Попробуй как-нибудь.
   
Он покачал головой:
   
— Не думаю. За то время, что мы гонялись за вами, лэд, я начал тосковать по дому. Жить где-то еще, кроме леса, не позволяет моя кровь.
   
— Ты уверен, что не являешься родственником моей кузины, квезаллэ? Она так же капризна, как и ты.
   
— Нет, лэд. Я не из благородного сословия. Но я эльф. А вот вы… даже не знаю. Якшаться с кучей отбросов, разбойников и дрянных тварей, большинство из которых не пустили бы даже на границу нашего королевства… Такое мог позволить себе только изменник, забывший о крови звезднорожденных. Это предательство всех ваших друзей из прошлого. Тех, кто доверял вам.
   
Он завершил игру, обогнав меня на четыре хода, как видно просчитывая это заранее, еще с прошлого вечера. И сейчас квезаллэ был доволен собою.
   
— У такого, как я, не может быть друзей, квезаллэ. Ты, кажется, забыл. Были учителя и наставники, были ученики и поклонники, были слуги и товарищи по эскадрилье. Но друзей у потомков Первых не бывает. Так что те, кого ты назвал отбросами, разбойниками и дрянными тварями, — стали моими первыми настоящими друзьями.
   
— Внешний мир вас испортил, лэд. Но плаха это исправит. Хватит на сегодня игр. Через пять дней мы достигнем Южного материка и там пересядем на более быстрый корабль. Вам осталось недолго здесь скучать.
   
Они ушли, и я в перерывах между проверками надзирателя занимался тем, что плел из ниток веревку. Получалось не слишком красиво, но мне достаточно и того, что есть. Я провозился до вечера, когда пришло время ужина и тюремщик принес еду.
   
— Овощи на пару? — делано оживился я. — Чудесно!
   
Он, недовольно сопя, спросил:
   
— Твои деньги. Чего ты хочешь за них, эльф?
   
— За тысячу луидоров я мечтаю о хорошем остром ноже.
   
— Не выйдет! — тут же отрезал он.
   
— Что, он стоит дороже? — удивился я.
   
— Не прикидывайся придурком, остроухий. Ты меня им прирежешь. Я не идиот.
   
Я не стал настаивать, опасаясь, что он уйдет.
   
— Хорошо. Тогда другое предложение. Когда мы окажемся над материком, ты выпустишь меня.
   
— И куда ты побежишь? В крюйт-камеру?
   
— С одуванчиковой подушкой, которую ты мне дашь, я просто спрыгну в одну из ночей, когда будет неполная вахта. Я сбегу, ты получишь деньги. Все будут счастливы.
   
— С меня первого голову снимут.
   
— Придумай что-нибудь. Взорви дверь, когда я убегу. Подпили ее. Свалишь все на меня.
   
— Я подумаю.
   
Он вновь ушел, этот нерешительный, но жадный и глупый парень. Вернулся уже утром, вместе с завтраком, сказал:
   
— Подготовлю, что ты просишь. Но вначале отдашь деньги.
   
— Я покажу мешок, в котором их спрятал.
   
— Покажешь сейчас.
   
— Нет! — отказался я. — Когда придет время и когда буду уверен, что ты выполнишь свою часть сделки.
   
— Вначале деньги возьму, потом выпущу, эльф. Без монет делать ничего не стану.
   
— Хорошо, — согласился я. — Когда все будет готово — рассчитаемся.
   
Он неохотно кивнул, оглядел полутемный трюм, словно надеясь, что где-то предательски сверкнет золото, и ушел. Конечно же он возьмет монеты, а затем… затем я буду ему ни к чему. Прекрасно это понимаю. Но я рискну.
   
Оставалось только ждать подходящего случая. И он представился неожиданно быстро. На следующий день, как раз в то время, когда я заканчивал плести веревку.
   
Я услышал, что демон, который всегда гудел одинаково, взревел громко, и шлюп, поскрипывая, начал набирать скорость и высоту. Я оставил свое занятие, сказав в пространство:
   
— Странно.
   
Сидя здесь, я успел понять стиль капитана — он никуда не торопился, всегда держался одной высоты, где у судна была лучшая устойчивость, лишь к вечеру снижаясь ярдов на двести, чтобы уйти в лежащие у океана облака. А тут середина дня, и он вдруг решил погонять демона.
   
Для этого должна быть определенная причина.
   
Демон ревел, надрываясь. Надо сказать, что твари, несущие корабли, гораздо крупнее тех, которых сажали в стреколеты, поэтому создавалось впечатление, что где-то за стенкой беснуется целое стадо свирепых чудовищ.
   
Я смотал веревку, сунул ее под ближайший мешок.
   
Либо капитан кого-то преследует, либо кто-то преследует нас. Других причин так надсаживать существо Изнанки я не видел. Проверяя свою теорию, я дотронулся до левой переборки. Так и есть — совершенно холодная. Охладители работали на полную.
   
Корабль резко накренился на правый борт, делая крутой разворот.
   
А вот и маневр ухода. Значит, гонятся все-таки за нами.
   
Я прикидывал, какие выгоды мне это сулит, когда наверху загудели боцманские дудки, кричавшие «занять посты согласно боевому расписанию». Застучали пчелометы, над нами пролетело звено стреколетов. Гулко зазвякали пушки, словно на пол посыпались металлические банки.
   
Шлюп обстреливали, а тот огрызался легкими зенитками.
   
Атакующие сделали еще три захода, поливая огнем верхнюю палубу и надстройки. На несколько минут наступила тишина — звено нападавших улетело, но скорость шлюп не снижал, из чего следовало, что это еще не конец.
   
Мое ухо различило отдаленное ворчание грома.
   
— Забери меня Небо! — сказал я.
   
Этот гул я ни с чем не спутаю — тяжелые дальнобойные орудия. Два или…
   
Три попадания в левый борт заставили несчастный корабль застонать и вздрогнуть всем корпусом. Я подлетел в воздух, упал на мешки. В голове звенело, и будь я на месте капитана, то уже умер бы от стыда.
   
Тупой кретин даже не выставил магический щит!
   
— Забери меня Небо! — повторил я, нашарив веревку. Если так продолжится и дальше, следует выбираться незамедлительно.
   
Судя по мощности залпа, нас настиг скоростной военный корвет, а с таким судном это старое корыто не справится.
   
Наверху топали, кричали, раздавались ругательства. Я прекрасно помнил вооружение шлюпа — у него двенадцатифунтовые орудия. Они хороши против мелочи вроде «Бобового зернышка», но не для сражения с корветом, у которого орудия плюются сорокафунтовыми болванками.
   
Вновь разворот, да такой, что мне пришлось раскинуть руки, точно канатоходцу, чтобы не упасть. Капитан пытался маневрировать, но, судя по тому, что я слышу и ощущаю, у него мало что получалось.
   
А значит, либо нас разнесут в щепки, либо пойдут на абордаж. Во втором случае у меня есть призрачный шанс вырваться из этой передряги живым. Пора действовать.
   
Я прокусил себе большой палец и провел им по шерстяным ниткам, пачкая кровью. Мой магический дар неразвит, но этого будет достаточно.
   
Кинул тонкую веревку у двери.
   
Все. Теперь остается только ждать.
   
Опять грохнули вражеские пушки. На этот раз ближе, всего одна и со стороны кормы. Погонное орудие, носовое. Мы убегаем, нас преследуют.
   
Тяжеленное ядро с треском впечаталось в металлическую обшивку, так что наш нос подлетел вместе с трюмом, и на мгновение я повис в воздухе, словно парящая птица, а затем приземлился на обе ноги. Право, жаль, что никто не видит чудеса ловкости, которые я проявляю в этой мышеловке.
   
— Изнанка вас всех забери! — прокомментировал я еще одно попадание.
   
Шутки кончились, они повредили шлюп настолько, что рев демона ослабел и его мощь начала падать.
   
Сквозь скрип оснастки, вой воздушных колес и крики испуганной команды я вслушивался в то, что происходит. Кажется, шлюпу выбили руль, мы летели только вперед, больше не маневрируя. Корвет пока не стрелял, и я стал предполагать, что он пытается обойти нас сбоку для бортового залпа.