1 2 3 4 5 6 
– Иной.
– Какой такой иной?
– Маг. Не волнуйся – Светлый маг.
– Ты возмужал, Гарри Поттер… – сказал Лас. – Ну и дела. А может, я сошел с ума?
– И не надейся… – сказал я, упирая руки в потолок. Роман оттягивался от души – и гнал по каким-то клумбам, спрямляя дорогу. – Осторожнее, Роман! Нам надо быстро, но безопасно!
– Тогда еще скажи, – не унимался Лас. – Эта гонка… ой… она не связана с ненормально крупной летучей мышью, которую мы видели прошлой ночью?
– Будешь смеяться – связана! – подтвердил я. Сила бурлила во мне, опьяняя, будто шампанское. Хотелось чудить и веселиться. – Не боишься вампиров?
Лас достал из сумки фляжку виски, резким движением содрал колпачок, приложился. И бодро сказал:
– Ничуть!

Глава 6

На полпути за нами увязалась машина ГАИ. Я навесил на «бору» заклинание, рассеивающее внимание людей, и гаишники немедленно отстали. Обычно таким заклинанием Иные предохраняют свои машины от угона, и я даже порадовался новому применению, которое для него нашел. Впрочем, через минуту нас едва не протаранил грузовик – и я поспешил заклинание снять.
– Будем в аэропорту через пятнадцать-двадцать минут, – отрапортовал Рома, крутя руль. – Какие будут распоряжения, шеф?
Краем глаза я заметил, что Лас покачал головой и сделал еще глоток. Мы уже выехали за город и мчались по дороге в аэропорт. Довольно приличной дороге, по среднероссийским меркам.
– Включи радио, – попросил я. – А то грустно как-то едем.
Рома включил. Заканчивался выпуск новостей:
– …к восторгу миллионов читателей, чье трехлетнее ожидание завершилось, – вещала ведущая. – И в заключение – сообщение с космодрома Байконур, где готовится к старту совместный российско-американский экипаж. Старт планируется на восемнадцать часов тридцать две минуты по московскому времени. А теперь мы продолжаем наш музыкальный эфир…
– Хочешь виски? – спросил Лас.
– Нет, мне еще работать.
– Александр, соберись, сейчас не время пить! – бодро рявкнул Роман. – Нам предстоит работа!
Похоже, этот добродушнейший человек, в жизни вряд ли способный зарезать курицу, сейчас воображал себя Джеймсом Бондом. Ну или его помощником.
Все мы во что-то недоиграли в детстве.
– Ты будешь охранять машину, – сказал я ему. – Это очень ответственное задание. Мы на тебя рассчитываем.
– Служу Свету! – гаркнул Роман.
– Никогда бы не поверил… – простонал Лас на заднем сиденье. – Мне тоже охранять машину?
– Да, – кивнул я. – Только… большая просьба – не пытаться убежать.
Сзади снова послышалось бульканье. Может быть, и Ласа обратить к Свету? Так будет гуманнее… а то терзается человек попусту.
Но времени на размышления мне не осталось – машина влетела на площадь перед аэропортом, с визгом тормозов остановилась перед входом. Никто не обратил на это особого внимания – опаздывает человек на рейс, дело обычное…
Я достал записку Арины. Посмотрел на «компас».
Стрелка покачивалась, но пока еще указывала направление.
Почувствовал Костя мое приближение? Гесер в этом уверен.
И что меня ждет?
Как ни странно, но до этого момента я не испытывал страха. Внутренне не готов был видеть в Косте врага – да еще такого врага, что способен убить. Я маг второго уровня, а это совсем немало. За мной вся мощь Ночного Дозора, а сейчас, вот неслыханное дело, еще и Дневного. Ну что может мне сделать один-единственный вампир, пусть даже и Высший?
Но сейчас я вспоминал оскаленное лицо Витезслава.
Костя его убил. Пересилил.
– Лас, – коротко сказал я. – Просьбочка такая… Иди за мной. На расстоянии. Если что-то случится… потом к тебе придут, расскажешь.
Лас хлебнул, бросил пустую флягу на сиденье и рассудительно сказал:
– А почему бы и не пойти? Вперед, бледнолицый Блэйд!
Похоже, теперь ему море было по колено. Напиться – это отчасти хороший метод защиты от вампира. Кровь пьяного человека для него неприятна, а сильно пьяного – даже ядовита. Может быть, поэтому вампиры всегда предпочитали Европу, а не Россию?
Но вампиру вовсе не обязательно пить кровь убитого человека. Питание – питанием, а дело – делом.
– Не приближайся, – повторил я. – На расстоянии!
– Берегите себя, шеф! – попросил Роман. – Удачи! Надеемся на вас!
Я посмотрел на него и вспомнил прощальное напутствие Завулона.
Как мы похожи.
Как все мы похожи – Иные и люди, Темные и Светлые.
– Тихо, неторопливо, без агрессии, – сказал я самому себе, глядя на покуривающих у входа в аэровокзал мужчин. Люди большей частью были интеллигентные, при галстуках. Уборщица в оранжевом жакете, смолившая «Приму», рядом с ними смотрелась диковато. – Тихо и мирно…
Я пошел к зданию. Курильщики расступились – во мне сейчас было слишком много Силы, ее способны были почувствовать даже обычные люди.
Почувствовать – и благоразумно убраться в сторону.
Входя, я оглянулся – Лас, благодушно улыбаясь, тащился следом.
Где ты, Костя?
Где ты, Высший вампир, никогда не убивавший людей ради Силы?
Где ты, мечтающий стать Властелином Мира, будто в дешевом голливудском боевике?
Там же, где и мальчик-вампир, пытавшийся обмануть свою судьбу…
Я убью тебя.
Не «должен убить», не «могу убить», не «хочу убить». Хватит уточнений. Я прошел через «должен» – прошел в слезах и соплях, интеллигентских самокопаниях и самооправданиях. Я прошел через «могу» – в комплексах и потугах мага третьего уровня, Иного, достигшего своего потолка. Я прошел через «хочу» – через эмоции и страсти, гнев и жалость.
Теперь я просто делаю то, что должен делать.
Мне безразличны фальшивые идеалы и поддельные цели, лицемерные лозунги и двуличные постулаты. Я больше не верю ни в Свет, ни в Тьму. Свет – это просто поток фотонов. Тьма – это просто отсутствие света. Люди – братья наши меньшие. Иные – соль земли.
Где ты, Костя Саушкин?
К чему бы ты ни рвался – к древним восточным артефактам, к миллиардной армии из китайцев-магов, – я не дам тебе победить.
Где ты?
Я остановился посреди зала – не слишком-то большого зала провинциального аэропорта. Кажется, я его чувствую…
На меня налетел потный мужик с чемоданами, извинился, пошел дальше. Я мимолетно отметил его ауру – неинициированный Иной, Светлый, побаивается летать самолетами, благополучно долетел, расслабился, благодушен – и потому стал заметен.
Сейчас мне это было неинтересно.
Костя?
Я повернулся, будто меня окликнули. Уставился на дверь с табличкой «Служебный вход» и кодовым замком.
Никому не слышная мелодия звенела в шуме аэропорта.
Кажется, он меня зовет.
Кнопки кодового замка послушно засветились, когда я протянул к ним руку. Четыре, три, два, один. Очень хитрый код…
Я открыл дверь, оглянулся, кивнул Ласу и осторожно, чтобы не сработала защелка, притворил дверь.
Пустые, выкрашенные тоскливой зеленой краской коридоры. Я двинулся по коридору.
Мелодия крепла, петляла в воздухе, взмывала и падала. Будто затейливый перебор классической гитары – и тонкие ноты скрипки.
Вот это как – настоящий зов вампира, нацеленный на тебя…
– Спешу, спешу, – пробормотал я, сворачивая к другой кодовой двери. Позади хлопнуло – это следом вошел Лас.
Новый замок, новый код. Шесть, три, восемь, один.
Я распахнул дверь – и оказался на летном поле.
Медленно полз по бетону пузатый аэробус. Подальше, ревя турбинами, выруливала на старт «тушка».
Метрах в пяти от двери стоял Костя. В руке он держал маленький аккуратный пластиковый «дипломат» – я понял, что там и лежит «Фуаран». Рубашка на Косте была порвана – будто в какой-то миг внезапно стала слишком мала.
Похоже, выпрыгнув из поезда, он вошел в трансформацию, не до конца раздевшись.
– Привет, – сказал Костя.
Музыка исчезла, оборвалась на половине ноты.
Я кивнул:
– Привет. Быстро ты долетел.
– Долетел? – Костя покачал головой. – Нет… летучей мышью на такие расстояния тяжело.
– И кем же ты обернулся? Волком?
Абсурдный в своей светскости разговор завершился совершенно нелепым ответом Кости:
– Зайцем. Огромным серым зайцем. Допрыгал помаленьку…
Я не удержался – хихикнул, представив себе исполинского зайца, бегущего по огородам, огромными прыжками форсирующего ручьи и перескакивающего через заборы. Костя развел руками:
– Ну… и впрямь смешно получилось. Ты как? Не слишком… я тебя? Зубы целы?
Я постарался улыбнуться как можно шире.
– Извини. – Костя казался на самом деле огорченным. – Это все от неожиданности. Как ты понял, что книга у меня? Коктейль?
– Да. Для заклятия нужна кровь двенадцати человек.
– Откуда ты узнал? – задумчиво спросил Костя. – Никаких данных по «Фуарану» нет… а, не важно. Я хочу с тобой поговорить, Антон.
– Я тоже, – согласился я. – Сдавайся. Ты еще можешь спасти свою жизнь.
– Я давно не-живой, – улыбнулся Костя. – Что, забыл?
– Ты понимаешь, о чем я.
– Антон, не лги. Ты же сам себе не веришь. Я убил четырех Инквизиторов!
– Трех, – поправил я. – Витезслава и двоих в поезде. Третий выжил.
– Велика разница. – Костя поморщился. – И одного никогда не прощали.
– Это особый случай, – сказал я. – Скажу честно, Высшие напуганы. Тебя уничтожат, но цена победы будет слишком высока. Высшие пойдут на переговоры.
Костя молчал, пристально смотрел на меня.
– Если ты вернешь «Фуаран», если добровольно сдашься, то тебя не тронут, – продолжал я. – Ты же законопослушный. Это все книга, ты был в состоянии аффекта…
Костя покачал головой:
– Да не был я в состоянии аффекта. Эдгар не воспринял слова Витезслава всерьез. А я – поверил. Обернулся, долетел до избушки. Витезслав подвоха не ожидал… стал показывать книгу, объяснять. Я услышал про кровь двенадцати… и понял, что это мой шанс. Он даже не возражал против эксперимента. Наверное, хотел побыстрее убедиться, что книга настоящая. Только когда понял, что я стал сильнее… вот тогда напрягся. Но было уже поздно.
– Зачем? – спросил я. – Костя, это же безумие! Зачем тебе власть над миром?
Костя приподнял брови. Некоторое время смотрел на меня – потом засмеялся.
– Что ты, Антон! Какая власть? Ты не понимаешь!
– Я все понимаю, – упрямо сказал я. – Ты рвешься в Китай, верно? Миллиард магов под твоей властью?
– Идиоты, – тихо сказал Костя. – Вы все идиоты. Вы только об одном можете думать… Власть и Сила… Не нужна мне эта власть! Я – вампир! Понимаешь? Я изгой! Хуже любого Иного! Я не хочу быть самым сильным изгоем! Я хочу быть обычным! Я хочу стать как все!
– Но «Фуаран» не позволяет превратить Иного в человека… – пробормотал я.
Костя захихикал. Покачал головой:
– Ау! Антон, включи голову! Тебя накачали Силой и отправили меня убивать, я знаю. Но ты вначале подумай, Антон! Пойми, чего я хочу!
Скрипнула дверь за спиной. Вышел Лас. Смущенно уставился на меня, потом покосился на Костю.
Костя покачал головой.
– Не вовремя? – оценив ситуацию, сказал Лас. – Извините, уже ухожу…
– Стой, – сухо произнес Костя. – Ты очень даже вовремя.
Лас застыл. Я не уловил приказа в голосе Кости, но он, похоже, был.
– Натурный эксперимент, – сказал Костя. – Гляди, как это делается…
Он сильно встряхнул «дипломат», замки послушно открылись, чемоданчик раскрылся, и из него тяжело, солидно вылетела книга.
«Фуаран».
Переплет и впрямь был кожаный – серовато-желтый. И уголки заделаны медными треугольниками. А еще – затейливый замочек, не дающий книге раскрыться.
Костя поймал книгу одной рукой, с удивительной ловкостью раскрыл – будто не фолиантом в пару килограммов весом орудовал, а газету разворачивал. Выпустил «дипломат», звонко грохнувшийся о бетон.
– Здесь в основном всякая лирика, – ухмыльнулся Костя. – Хроника неудачных экспериментов. Рецепт в конце… он совсем простой.
Свободной рукой Костя достал из заднего кармана джинсов металлическую фляжку. Отвернул колпачок – и капнул прямо на раскрытую страницу.
Чего я жду?
Что он собирается сделать?
Все во мне сейчас кричало – атакуй! Пока он отвлекся – бей в полную силу!
Но я ждал, завороженный зрелищем.
Капля крови исчезала со страницы. Таяла, исходила бурым дымком. А книга… книга начала петь. Давящий звук, похожий на горловое пение – вроде и человеческий голос, и нет в нем ничего осмысленного.
– Тьмой и Светом… – сказал Костя, глядя в открытые страницы. Он видел там что-то, недоступное мне. – Ом… Мриганкандата гаури… Аучитья дхвани… Моей волей… Мокша гаури…
Голос книги – у меня не было сомнений, что звучит именно книга, – стал сильнее. Заглушил голос Кости, слова заклинания – и русские, и те, древние, на которых был написан «Фуаран».
Костя повысил голос – будто пытался перекричать книгу.
До меня донеслось лишь последнее слово – опять «ом».
Пение прервалось на резкой, диссонансной ноте.
За спиной выматерился Лас. И спросил:
– Что это было?
– Море, – ухмыльнулся Костя. Нагнулся, поднял «дипломат», спрятал туда и книгу, и фляжку. – Целое море новых возможностей.
Я повернулся, уже зная, что увижу. Прищурился, ловя зрачками тень собственных ресниц.
Посмотрел на Ласа сквозь Сумрак.
Аура неинициированного Иного была совершенно явственной. Добро пожаловать в нашу дружную компанию…
– Вот так это работает на людях, – сказал Костя. На лбу у него выступили капельки пота, но он выглядел очень довольным. – Вот так.
– Так чего же ты хочешь? – спросил я.
– Я хочу быть Иным среди Иных, – сказал Костя. – Я хочу, чтобы все это прекратилось… Светлые и Темные, Иные и люди, маги и вампиры. Все станут Иными, понимаешь? Все люди на свете.
Я засмеялся:
– Костя… ты потратил две или три минуты на одного человека. Ты в ладах с арифметикой?
– Здесь могло стоять двести человек, – сказал Костя. – Они все стали бы Иными. Здесь могло стоять десять тысяч. Заклинание действует на всех, кто находится в моем поле зрения.
– Но все равно…
– Через полтора часа с космодрома Байконур стартует к МКС очередной экипаж посещения, – сказал Костя. – Я думаю, что космическому туристу из Германии придется уступить мне место.
Секунду я молчал, осмысливая его слова.
– Я буду тихо сидеть у иллюминатора и пялиться на Землю, – произнес Костя. – Как и положено космическому туристу. Я буду смотреть на Землю, размазывать по бумаге кровь из фляжки и шептать заклинания. А далеко внизу люди будут становиться Иными. Все люди – понимаешь? От младенцев в колыбелях и до стариков в креслах-качалках.
Сейчас он казался совсем живым. Совсем настоящим. Глаза горели – не вампирской силой, а обычным человеческим азартом.
– Антон, ты ведь и сам об этом мечтал, верно? Чтобы не стало больше людей! Чтобы все были равны!
– Я мечтал, чтобы все стали Иными, – сказал я. – А вовсе не о том, чтобы не стало людей.
Костя поморщился.
– Брось! Это все словесная эквилибристика… Антон, у нас есть шанс изменить мир к лучшему. Этого не могла Фуаран – в ее время не было космических кораблей. Этого не могут Гесер и Завулон – у них нет книги. А мы – мы можем! Я не хочу никакой власти, пойми! Я хочу равенства! Свободы!
– Счастья для всех, даром? – спросил я. – И чтобы никто обиженный не ушел?
Он не понял. Кивнул:
– Да, счастья для всех! Земля для Иных! И никаких обид! Антон, я хочу, чтобы ты был со мной. Встань на мою сторону!
– Это замечательная идея, – воскликнул я, глядя ему в глаза. – Костя, да ты молодец!
Никогда не умел врать. А уж обмануть вампира – это почти невозможно. Но, видимо, Косте очень хотелось, чтобы я согласился.
Он улыбнулся. Расслабился.
И в этот миг я поднял руки и ударил «серым молебном».
Это было совсем не похоже на тот удар, что я нанес в поезде. Сила бурлила во мне, истекала из кончиков пальцев – и не кончалась! Кто мог знать, что он провод, пока не включили ток?
Заклинание было видно даже в человеческом мире. Змеящиеся серые нити вырывались из моих рук, опутывали Костю, сжимали и выворачивали, закутывали в серый шевелящийся кокон. В Сумраке творилось что-то невообразимое – мир заполнила бурлящая серая метель, по сравнению с которой обычный серый туман казался цветным. Я подумал о том, что если в радиусе нескольких километров есть обычные регистрированные вампиры – им тоже не поздоровится. Снесет и развоплотит рикошетными заклинаниями…
Костя упал на одно колено. Он дергался, пытаясь вырваться, но «серый молебен» сосал из него Силу быстрее, чем он успевал рвать заклинания.
– Ёшкин свет! – восхищенно воскликнул за спиной Лас.
Через меня еще никогда не шло столько Силы.
С миром вокруг творилось что-то странное. Самолет на взлетной полосе выцвел, превращаясь в серую каменную глыбу. Небо выцвело, стало белесым и низким. Уши будто ватой заложило.
Кажется, Сумрак рвется в наш мир…
Но остановиться я не мог. Я чувствовал – стоит хоть на секунду ослабить напор, и Костя вырвется, ударит в ответ. Ударит так, что собирать будет нечего… это меня, а не Костю размажет по бетонному полю…
Он поднял голову. Посмотрел на меня – не со злостью, скорее с обидой и недоумением. Медленно-медленно развел руки…
Неужели у него еще есть резерв Силы?
Вокруг Кости очертилась в воздухе прозрачная голубоватая призма. Отсекла серые нити заклинания, крутанулась – и сжалась в точку. Исчезла.
Вместе с вампиром.
Костя ушел через портал.
Сила все еще бушевала во мне. Сила тысяч Иных, переброшенная Гесером и Завулоном, щедрая бесконтрольная Сила, ищущая применения. Человеческая Сила – через третьи руки дошедшая до меня…
Хватит…
Я свел ладони, сминая серые нити в тяжелый ком.
Хватит…
Здесь больше нет врага.
Хватит…
Поединок магов – это фехтование, а не удары дубиной.
Хватит.
Костя оказался искуснее.
Меня колотила мелкая дрожь – но я остановился. Небо вновь окрасилось синью, на взлетной полосе разгонялся самолет.
Костя ушел.
Убежал?
Нет, именно ушел. Никогда не слышал о вампирах, способных на прямой портал. И Высшие, похоже, не ожидали от Кости подобного финта.
Он шел к аэропорту, зная, что все подумают о самолетах и вертолетах. Расслабятся – запас времени еще есть, можно перехватить вампира в воздухе, можно поднять истребители, можно шарахнуть ракетой…
А Костя заранее готовился к прыжку прямым порталом. Полтора часа до старта ракеты – он бы не успел долететь! Да и не подпустят самолет к Байконуру – какая ни есть, а все-таки ПВО там существует. Он потому и сумел прыгнуть под прессом «серого молебна» – заклинание портала уже было готово, «подвешено», как боевые заклинания у мага-оперативника.
Значит, он не верил, что я встану на его сторону. Или по меньшей мере серьезно в этом сомневался. Но для него все-таки было важно, очень важно победить меня – не чистой Силой, что уж тут говорить о Силе, когда он стал Высшим, а я остаюсь магом второго уровня, пусть и накачанным заемной Силой. Самая чистая, самая показательная победа – когда соперник признает твою правоту. Сдается без боя. Переходит под твои знамена.
Все-таки я глупец. Считал его то другом, то врагом. А он не был ни тем, ни другим. Он всего лишь хотел доказать свою правду. И так уж случилось, что объектом для этого доказательства был выбран я. Уже не друг, еще не враг. Всего лишь носитель другой правды.
– Он телепортировался? – спросил Лас.
– Что? – Я обернулся, посмотрел на него. – Ну… вроде того. Открыл портал и ушел. Как ты понял?
– В игрушке какой-то компьютерной видел, похоже было… – с легким сомнением сказал Лас. И с возмущением уточнил: – Очень похоже!
– Игрушки не только люди делают… – объяснил я. – Да, он ушел. На Байконур. Хочет подменить космического туриста…
– Я слышал, – сказал Лас. – Вот придурок.
– Понимаешь, почему он придурок? – спросил я.
Лас фыркнул.
– Если все люди станут магами… Сегодня тебе в трамвае нахамят, а завтра – испепелят на месте. Сегодня неприятному соседу дверь гвоздиком поцарапают или анонимку в налоговую напишут, а завтра порчу напустят или кровь высосут. Обезьяна на мотоцикле только в цирке хороша, а не на городских улицах… А уж тем более – обезьяна с автоматом.
– Думаешь, обезьян – большинство? – уточнил я.
– Все мы обезьяны.
– Тебе дорога в Дозор, – пробормотал я. – Подожди… я спрошу совета.
– Какой Дозор? – насторожился Лас. – Спасибо! Я-то не маг, слава Богу!
Закрыв глаза, я вслушался. Тишина.
«Гесер!»
Тишина.
«Гесер! Учитель!»
«Мы совещались, Антон».
В мысленном разговоре нет интонаций. И все-таки… и все-таки мне почудилась тень усталости в словах Гесера.
«Он ушел на Байконур. „Фуаран“ действительно работает. Он хочет превратить в Иных всех людей на Земле!»
Я замолк, потому что понял – Гесер в курсе. Он видел и слышал все происходящее – моими ли глазами и ушами, какими-то другими магическими методами – не важно.
«Ты должен его остановить, Антон. Следуй за ним и останови его».
«А вы?»
«Мы держим канал, Антон. Снабжаем тебя Силой. Знаешь, сколько Иных давали Силу для „серого молебна“?»
«Догадываюсь».
«Антон, я с ним не справлюсь. И Завулон не справится. И Светлана. Мы сейчас можем только одно – обеспечивать тебе энергетическую подпитку. Мы тянем Силу у всех Иных Москвы. Если потребуется – начнем брать ее непосредственно у людей. Перестраиваться, использовать в качестве проводников других магов нет времени. Остановить Костю должен ты… с нашей помощью. Альтернатива – ядерный удар по Байконуру».
«Я не смогу открыть прямой портал, Гесер».
«Сможешь. Портал еще не закрылся до конца, ты должен найти горловину и снова его активировать».
«Гесер, не переоценивай меня! Даже с вашей Силой я – маг второго уровня!»
«Антон, опомнись. Ты стоял перед Саушкиным, когда он произнес заклинание. У тебя уже не второй уровень».
«А… какой?»
«Выше первого – только одна категория. Высшая. Хватит разговоров, иди за ним!»
«Но как я смогу его победить?»
«Как хочешь».
Я открыл глаза.
Лас стоял передо мной и помахивал перед лицом ладонью.
– О! Живой! – обрадовался он. – Так что за Дозор? И что, я теперь тоже маг?
– Почти. – Я шагнул вперед.
Вот здесь стоял Костя… упал… развел руки… возник портал…
Человеческий мир – пусто.
Дует ветер, шелестит по бетону скомканный целлофан сигаретной пачки…
Сумрак – пусто.
Серая мгла, каменные глыбы на месте строений, шевелящиеся плети синего мха…
Второй слой Сумрака.
Тяжелый, свинцовый туман… призрачный мертвый свет из-под тяжелых туч… синяя искорка на месте портала…
Я протянул руку –
в человеческом мире,
в первом слое сумрака,
во втором слое Сумрака…
И подцепил пальцами гаснущую синюю искорку.
Постой. Не гасни. Вот тебе Сила – ревущая энергия, разрывающая грань между мирами. Стекает с пальцев огненными каплями – на гаснущие уголья…
Расти, открывайся, выползай под яркое солнце – тебе еще придется поработать! Я чувствую след того, кто открывал портал. Я вижу, как он это делал. Я сумею повторить его путь.
И мне даже не нужны заклинания – все эти смешные формулы на невразумительных древних языках, как не нужны они были ведьме Арине, варящей свои зелья, как не нужны они Гесеру и Светлане.
Так вот что это такое – быть Высшим магом?
Не заучивать схемы, а чувствовать движение Сил?
Как удивительно… и как просто.
Дело даже не в возможностях, не в поражающей силе файербола или мощности «фриза». Накачанный чужой Силой или накопивший изрядно собственной, даже обычный маг способен «жахнуть» так, что Высшему мало не покажется. Дело в свободе. Как между пловцом, пусть самым талантливым, – и самым ленивым дельфином.
Как же это было трудно Светлане – жить со мной, забыв о своей Силе, забыв о своей свободе? Это не разница между сильным и слабым – это разница между здоровым и инвалидом…
Но ведь живут – обычные люди? Живут и со слепыми, и с парализованными. Потому что главное все-таки не в свободе. Свобода – оправдание подлецов и дураков. Говоря «свобода», такие думают не о чужой свободе, а о собственном рабстве.
И даже Костя – ни дураком, ни подлецом не будучи – попался на тот же самый крючок, что уже порвал губы революционерам всех мастей – от Спартака до Троцкого, от гражданина Робеспьера до команданте Че Гевары, от Емельки Пугачева до безымянного шахида.
А не попался бы я сам? Еще десять, еще пять лет назад?
Если бы мне сказали: «Можно все изменить разом – и к лучшему»?
Может быть, мне повезло.
Хотя бы с теми, кто был рядом со мной. Кто всегда с сомнением качал головой при словах «свобода и равенство».
Портал раскрылся передо мной – голубая призма, сияющие шнуры – ребра, мерцающая пленка – грани…
Я раздвинул шнуры руками и вошел в портал.

Глава 7

Что плохо в порталах – так это невозможность приготовиться к новому месту. Поезд в этом плане идеален. Ты входишь в купе, меняешь брюки на трико, а штиблеты на резиновые тапочки, извлекаешь пищу и напитки, знакомишься с попутчиками – если уж угораздило путешествовать без компании. Стучат колеса, уплывает перрон. Все, ты в пути. Ты другой человек. Ты делишься самыми сокровенными переживаниями с незнакомцами, споришь о политике, о которой зарекся спорить, пьешь сомнительную водку, купленную на полустанке. Ты – не там и не здесь. Ты в пути. Совершаешь свой маленький квест, в тебе что-то от Фродо и что-то от Паганеля, самая капелька – от Робинзона и чуточку от Радищева. Может быть, твой путь займет всего несколько часов, а может быть – несколько дней. Страна большая, и она плывет за окнами купе. Ты – не там. Ты – не здесь. Ты путешественник.
Самолет – немножко иное. Но все-таки ты тоже готовишься к путешествию. Покупаешь билет, просыпаешься ни свет ни заря, садишься в такси и едешь в аэропорт. Колеса наматывают километры, а ты уже смотришь в небо, мысленно – ты уже там, в полете. Нервная суета зала ожидания, растворимый кофе в буфете, контроль, досмотр, если покидаешь страну – таможня и «Дьюти Фри», маленькие радости путешествия перед узкими самолетными креслами, ревом турбин и оптимистической скороговоркой стюардессы: «Аварийные выходы расположены…» И вот уже земля ушла вниз, погасли табло, курильщики стыдливо потянулись в туалеты, стюардессы деликатно их не заметили, в пластиковых лотках разносят обед – почему-то в самолетах все жрут в три горла. Это не совсем путешествие. Это перемещение. Но… но все-таки ты видишь проплывающие мимо города и реки, листаешь путеводитель или проверяешь командировочное удостоверение, обдумываешь, как провести деловые переговоры – или повеселее использовать десятидневный тур в гостеприимную Турцию-Испанию-Хорватию. Все-таки – ты в пути.
Портал – это шок. Портал – это смена декораций, это крутящаяся сцена в театре. Ты здесь – и ты там. Пути нет.
И времени задуматься – тоже.

…Я вывалился из портала. Одной ногой ударился о кафельный пол, другой – угодил в унитаз.
Хорошо хоть, вполне чистый унитаз. Как в порядочном американском фильме, где герои мочат друг друга в сортире. Но ногу все-таки потянул – и, вытаскивая ее из унитаза, скривился от боли.
Крошечная кабинка, под потолком – лампочка и решетка вентилятора, на держателе – рулончик туалетной бумаги. Ну ничего себе портал! Я почему-то ожидал, что Костя провесил портал прямо к старту, где-нибудь к подножию ракеты.
Открыв дверь, все еще болезненно морщась, я осторожно посмотрел в щелку. Вроде бы туалет был пуст. Ни звука, только подтекает кран в одном из умывальников…
В этот миг меня тяжело толкнули в спину – и я вылетел из кабинки, открыв дверь головой. Перевернулся на спину, вскинул руку, готовясь ударить.
В кабинке стоял Лас – раскинув руки, держался за стенки, очумело озирался вокруг.
– Ты чего? – рявкнул я. – Ты зачем за мной?
– Ты же сам велел идти следом! – оскорбился Лас. – Волшебник хренов!
Я поднялся. Спорить и впрямь было глупо.
– Мне надо остановить ополоумевшего вампира, – сказал я. – Самого сильного мага в мире на сегодняшний день. Тут… тут сейчас будет очень жарко…
– Мы что, на Байконуре? – ничуть не испугавшись, спросил Лас. – Вот это я понимаю, вот это замечательно! А обязательно было телепортироваться через канализацию?
Я только махнул рукой. Вслушался в себя. Да, Гесер был где-то рядом. И Гесер, и Завулон… и Светлана… и еще сотни, тысячи Иных. Они ждали.
Они надеялись на меня.
– Чем я могу помочь? – спросил Лас. – Может, колья осиновые поискать? Кстати, спички делают из настоящей осины, в курсе? Я всегда думал – почему именно из осины, неужели она лучше всего горит? А теперь понимаю, это как раз в целях борьбы с вампирами. Затачиваешь десяток спичек…
Я посмотрел на Ласа.
Тот развел руками:
– Ну ладно, ладно… Мое дело – предложить.
Подойдя к двери из туалета, я выглянул наружу. Длинный коридор, лампы дневного света, никаких окон. В конце коридора – человек в форме, с пистолетом на ремне. Охрана? Да, наверное, здесь должна быть охрана. Даже в наше время.
Вот только почему охранник застыл в такой неподвижной и такой неудобной позе?
Выйдя в коридор, я двинулся к военному. Негромко позвал:
– Простите, можно вас побеспокоить?
Охранник не возражал. Смотрел в пространство – и улыбался. Молодой мужик – и тридцати нет. Совершенно оцепеневший. И очень бледный.
Я приложил пальцы к сонной артерии – пульс едва угадывался. Следы укусов были почти не видны, только на воротнике несколько капель крови. Да, Костя очень устал после бегства. Ему нужно было подкрепиться, а кошек в поле зрения не оказалось…
Впрочем, если военный еще жив, то у него есть шансы выкарабкаться.
Вытащив из кобуры пистолет – кажется, именно к нему он и тянулся, когда приказ вампира заставил его замереть, – я аккуратно повалил охранника на пол. Пусть отлежится. Потом обернулся.
Разумеется, Лас шел следом. И теперь молча смотрел на неподвижного вояку.
– Стрелять умеешь? – спросил я.
– Попробую.
– Если что – стреляй в голову и сердце. Попадешь – будут шансы его затормозить.
Разумеется, я не строил никаких иллюзий. Даже если Лас всадит в Костю всю обойму, что уже само по себе проблематично, то пули Высшего вампира не остановят. Но пусть будет при деле.
Лишь бы мне в спину не попал с перепугу…

Найти Костю было нетрудно, даже не используя магию. Нам попались еще трое мужчин – охранник и двое гражданских, оцепенелые и укушенные. Наверное, Костя двигался в том вампирском стиле, когда движения становятся неуловимо-быстрыми, а процесс «питания» занимает от силы десяток секунд.
– Они теперь станут вампирами? – поинтересовался Лас.
– Только если он этого хотел. И только если они сами согласились.
– Не думал, что тут бывает выбор.
– Выбор есть всегда, – открывая очередную дверь, ответил я.
И понял, что мы пришли.
Это был просторный светлый зал. Полный народа – человек двадцать, не меньше. Были тут и космонавты – и наш командир корабля, и американец, и космический турист, немецкий фабрикант шоколада.
Разумеется, все пребывали в той же самой блаженной прострации. Кроме двух техников в белых халатах – глаза их оставались бессмысленными, но руки с привычной ловкостью помогали Косте натянуть скафандр. Задачка была не из легких – полетные скафандры делаются под фигуру, а Костя был чуть выше немца.
Незадачливый турист, раздетый догола – Костя не побрезговал натянуть даже его белье, – сидел в сторонке и сосал указательный палец.
– У меня всего две-три минуты, – весело сказал Костя. – Так что не надо меня задерживать, Антон. Попытаешься встать на пути – убью.
Разумеется, мое появление для него неожиданностью не стало.
– Ракете не дадут взлететь, – сказал я. – На что ты рассчитываешь? Высшие знают, что ты задумал.
– Дадут, никуда не денутся, – спокойно ответил Костя. – Здесь неплохое ПВО, можешь мне поверить. И начальник охраны космодрома только что отдал все нужные приказания. Что, хочешь сказать, нанесут массированный удар баллистическими ракетами?
– Нанесут.
– Блеф, – сухо ответил Костя. – Удар со стороны китайцев или американцев исключен, начнется мировая война. Наши ракеты на Байконур не нацелены. Самолеты с тактическими зарядами не подпустят. У вас нет выхода. Расслабьтесь и получайте удовольствие.
Может, он и прав.
А может быть, у Великих имелся план – как и Байконур сжечь атомным ударом, и мировую войну не спровоцировать.
Не важно.
Главное то, что для себя Костя уже все решил. Его не остановят. Сейчас его выведут и посадят в ракету… а что потом?
Что он сумеет сделать, сидя в железной бочке, когда на космодром переместятся порталами десяток Высших? И мигом прочистят мозги и начальнику охраны, и тем, кто должен нажать на кнопку «пуск», и дадут команду на подрыв ракеты, и шарахнут «с плеча» портативным ядерным зарядом или активируют какой-нибудь секретный спутник с рентгеновским лазером?
Да ничего он не сделает!
Космический корабль – не автомобиль, который можно угнать! Запуск корабля – слаженный труд тысяч человек, и на каждом этапе достаточно «нажать кнопочку», чтобы ни на какую орбиту корабль не вышел!
И даже будь Костя дураком – но он ведь сейчас Высший, он должен читать линии реальности, предвидеть будущее – и понимать, что его остановят.
А значит…
Значит, космодром, ракета, взятые под контроль или усыпленные люди – это все фикция. Такая же, как и саратовский аэропорт.
Не нужна ему никакая ракета! Как и самолет не был нужен!
Он откроет портал прямо в космос.
Тогда зачем же он рвался на Байконур? За скафандром? Ерунда. Звездный куда ближе, что-что, а уж рабочий скафандр подходящего размера там найдется.
Значит, не только за скафандром…
– Мне нужно читать заклинания, – сказал Костя. – Размазывать кровь по странице. В вакууме это не сделаешь.
Он поднялся, отстранил техников – те послушно вытянулись по стойке «смирно».
– Придется открывать портал на станцию. А для этого надо знать ее точное расположение. И все равно возможны ошибки… даже неизбежны.
Я не чувствовал, как он читает мои мысли. Но он их читал.
– Ты все правильно понял, Антон. Я готов отправиться на станцию в любую секунду. Раньше, чем вы успеете что-либо сделать. И даже если Гесер с Завулоном вывернутся наизнанку, вашей Силы не хватит. Я максимально силен, понимаешь? Я достиг абсолютной Силы! Выше просто ничего нет! Гесер мечтал, что твоя дочь станет первой такой волшебницей… – Костя усмехнулся. – Так вот я – уже стал!
– Волшебницей? – Я позволил себе улыбнуться.
– Абсолютным магом, – отрезал Костя. – И поэтому вам меня не победить. Вам не набрать большей Силы, понимаете? Я – абсолют!
– Ты – абсолютный нуль, – сказал я. – Ты – абсолютный вампир.
– Вампир, маг… какая разница? Я – абсолютный Иной.
– Ты прав, никакой. Мы все живем за счет человеческой Силы. И ты вовсе не самый сильный – ты самый слабый. Ты абсолютная пустота, в которую льется чужая Сила.
– Пусть даже и так. – Костя не стал спорить. – Это ничего не меняет, Антон! Вам меня не остановить, и я выполню то, что задумал.
Он помедлил секунду, а потом сказал:
– А ведь ты все равно не станешь на мою сторону… О чем ты думаешь?
Я не ответил. Я тянул Силу.
От Гесера и Завулона, от Темных и Светлых, от добрых и злых. Где-то там, далеко, мне отдавали свои силы те, кого я люблю, – и те, кого ненавижу. И сейчас для меня не было никакой разницы, Светлая это Сила, или Темная. Все мы были сейчас в одной лодке… в одной космической лодке, плывущей в абсолютной пустоте…
– Ну, ударь, – насмешливо сказал Костя. – Врасплох ты меня больше не застанешь.
«Бей, – шепнул Гесер. – Бей „белым маревом“».
Знание о том, что такое «белое марево», вползло в меня вместе со Светлой Силой. Знание страшное, пугающее – потому что даже сам Гесер применял это заклинание один-единственный раз и после этого поклялся не применять его никогда…
«Бей, – посоветовал Завулон. – Лучше – „тенью владык“».
Знание о том, что такое «тень владык», скользнуло в меня вместе с Темной Силой. Знание отвратительное, ужасающее – потому что даже Завулон никогда не рисковал поднять эти тени с пятого слоя Сумрака…
«Бей, – сказал Эдгар. – „Саркофаг времен“. Только „саркофаг времен“»!
Знание о том, что такое «саркофаг времен», хлынуло в меня вместе с Силой Инквизиторов. Знание холодное, мертвящее – потому что применивший заклинание оставался в саркофаге вместе с жертвой – навсегда, до конца Вселенной…
– А если ему скафандр продырявить? – спросил Лас, стоя в дверях с пистолетом.
Абсолютный Иной.
Абсолютный нуль.
Самый сильный, самый слабый…
Я собрал отданную мне Силу – и вложил ее в заклинание седьмого уровня, одно из самых простых, которым владеет каждый Иной.
«Щит мага».
Наверное, еще никогда Силу не тратили так бессмысленно.
И, наверное, еще ни один маг в мире не был так надежно защищен.
От всего.
Белый сетчатый кокон возник вокруг меня. Нити кокона похрустывали от струящейся в них энергии – он уходил куда-то туда, в самые глубины мироздания, где теряется счет слоям Сумрака, где нет ни материи, ни пространства, ни времени – ничего, понятного человеку или Иному.
– Ты… чего? – спросил Костя – и лицо его стало по-детски обиженным. – Ты что, Антон?
Я молчал. Стоял и смотрел на него. Пусть даже тени мысли не мелькнет на лице. Пусть он подумает то, что ему хочется подумать.
Пусть.
– Ты испугался? – спросил Костя. – Ты… да ты… ты трус, Антон!
Я молчал.
И Высшие молчали. Нет, не молчали, наверное. Орали, ругались, проклинали меня – потому что я ухнул всю собранную ими Силу в абсолютную защиту для себя самого.
Если сейчас по Байконуру ударит термоядерный заряд – я останусь целым и невредимым. Плавающим в облаке плазмы, вплавленным в кипящий камень, – но абсолютно целым.
– Я даже и не знаю, что сказать… – развел руками Костя. – Да я и не собирался тебя убивать! Я все равно помню, что ты был моим другом!
Я молчал.
Прости, но я не могу сейчас назвать тебя другом. И потому ты не должен понять то, что понял я. Не должен прочитать мои мысли.
– Прощай, Антон, – сказал Костя.
Техники подошли к нему и опустили стекло гермошлема. Он еще раз посмотрел на меня сквозь стекло – непонимающе, обиженно. И отвернулся.
Я думал, что он откроет портал в космос прямо сейчас. Но Костя и впрямь готовился к прыжку основательно. Что и говорить, я никогда не слышал даже о попытках перенестись на борт летящего самолета, не то что космической станции.
Оставив космонавтов и персонал пребывать в оцепенении, Костя вышел из зала. Лас посторонился, покосился на меня, взглядом указывая на пистолет.
Я покачал головой, и он не стал стрелять.
Мы просто пошли следом.
В зал управления полетами – где как сомнамбулы сидели за компьютерами техники и программисты.
Когда он успел подчинить всех своей воле?
Неужели сразу, как только оказался на Байконуре?
Обычный вампир легко держит под контролем одного-двух человек. Высший может управиться и с парой десятков.
Но Костя и впрямь стал абсолютным Иным – весь отлаженный механизм огромного космодрома крутился сейчас вокруг него.
Косте приносили какие-то распечатки. Что-то показывали на экранах. Он слушал, кивал – и даже не смотрел в нашу сторону.
Умный парень. Хорошо образованный. Учился на физфаке, потом ушел на биологический, но физику с математикой, похоже, не разлюбил. Мне бы эти схемы и графики ничего не объяснили, а он готовился провесить магический портал на орбиту. Выйти в космос волшебными средствами – маленький шаг для Иного, огромный прыжок для всего человечества…
Только бы он не затянул.
Только бы не запаниковал Гесер.
Только бы не нанесли ядерный удар – это не поможет, и это ненужно, ненужно, ненужно!
Костя посмотрел на меня, лишь когда открыл призму портала. Посмотрел презрительно и обиженно. Губы за стеклом гермошлема шевельнулись, и я понял: «Прощай».
– Прощай, – согласился я.
С чемоданчиком системы жизнеобеспечения в одной руке и с чемоданчиком, хранящим «Фуаран», – в другой, Костя шагнул в портал.
Тогда я позволил себе снять щит – и чужая Сила ухнула в пространство, растекаясь вокруг.
«Как ты все это объяснишь?» – спросил Гесер.
– Что именно? – Я сел на подвернувшийся стул. Меня колотило. На сколько там хватает кислорода в легком полетном скафандре, вовсе не предназначенном для выхода в космос? На пару часов? Вряд ли больше.
Косте Саушкину оставалось жить совсем немного.
«Почему ты уверен…» – начал Гесер. Замолк. И мне даже показалось, что я слышу какой-то обмен репликами между ним и Завулоном. Что-то о приказах, которые надо отменить, о бомбардировщиках, которые должны вернуться на аэродромы. О команде магов, которая станет заметать следы творившихся на Байконуре безобразий. Об официальной версии сорванного старта.
– Что случилось-то? – спросил Лас, садясь рядом. Техник, которого он бесцеремонно согнал со стула, недоуменно озирался. Люди вокруг приходили в себя.
– Все, – сказал я. – Все кончилось. Все почти кончилось.
Но я знал, что это еще не конец. Потому что где-то высоко в небе, выше облаков, в холодном звездном свете, кувыркается в украденном скафандре абсолютный Иной Костя Саушкин. Пытается – и не может открыть портал. Пытается – и не может достичь проплывающей мимо станции. Пытается – и не может вернуться на Землю.
Потому что он – Абсолютный Нуль.
Потому что все мы – вампиры.
И там, за пределами теплой, живой Земли, вдали от людей и животных, растений и микробов, от всего того, что дышит, шевелится, спешит жить, – мы все становимся абсолютными нулями. Лишенными дармовой Силы, что позволяет нам так красиво и ярко бросать друг в друга шаровые молнии, исцелять болезни и наводить порчу, превращать кленовый лист в банкноту, а прокисшее молоко – в выдержанное виски.
Вся наша Сила – чужая.
Вся наша Сила – слабость.
И это то, чего не мог понять и не хотел принять хороший парень Костя Саушкин.
Я услышал смех Завулона – далеко-далеко, в городе Саратове, стоя с бокалом пива под зонтиком летнего кафе, Завулон всматривался в вечереющее небо – искал в нем новую быструю звезду, чей полет будет ярок, но недолог.
– Вроде как ты плачешь, – сказал Лас. – Только слез нет.
– Верно, – ответил я. – Слез нет, сил нет. Обратный портал не открою. Придется лететь самолетом. Или подождать группу зачистки, может, помогут.
– Кто вы такие? – спросил техник. – А? Что происходит?
– Мы – инспекция Министерства здравоохранения, – сказал Лас. – И лучше бы вы объяснили, кто додумался сжигать скошенную коноплю у воздухозаборников системы вентиляции!
– К-какую коноплю? – начал заикаться техник.
– Древовидную! – отрезал я. – Пошли, Лас. Мне еще положено дать тебе необходимые объяснения.
Мы вышли из зала – навстречу бежали какие-то сотрудники, какие-то солдаты с автоматами. Бардак был такой, что на нас внимания не обращали – а может быть, нас прикрывали остатки магического щита. В конце коридора мелькнула розовая задница немецкого туриста – он бежал вприпрыжку, так и не вынув палец изо рта. За ним спешили двое в белых халатах.
– Слушай сюда, – сказал я Ласу. – Кроме обычного, человеческого мира, который доступен глазу, существует еще и сумеречный мир. Попасть в Сумрак могут только те…
Я сглотнул и запнулся – мне снова представился Костя. Совсем давнишний Костя, еще ничего не умеющий пацан-вампир…
«Смотри, я трансформируюсь! Я – ужасная летучая мышь! Я лечу! Я лечу!»
Прощай. У тебя и впрямь получилось.
Ты летишь.
– Попасть в Сумрак могут только те, кто обладает… – продолжил я.

Эпилог

Семен вошел в кабинет вместе с Ласом – подталкивая того перед собой, будто пойманного с поличным мелкого Темного колдуна. Лас вертел в руках туго свернутую бумажную трубочку и все старался спрятать ее за спину.
Семен плюхнулся в кресло и буркнул:
– Твой протеже, Антон? Ты и разбирайся.
– Что случилось? – насторожился я.
Лас вовсе не выглядел виноватым. Так, слегка смущенным.
– Второй день стажировки, – сказал Семен. – Простейшие, элементарные поручения. Даже не связанные с магией…
– Ну? – подбодрил я.
– Попросил его встретить в аэропорту господина Сисукэ Сасаки из Токийского Дозора…
Я хмыкнул. Семен побагровел.
– Это обычное японское имя! Не смешнее, чем Антон Сергеевич!
– Да я понимаю, – согласился я. – Это тот самый Сасаки, что вел дело девочек-оборотней в девяносто четвертом?
– Тот самый. – Семен заерзал в кресле. Лас продолжал стоять у дверей. – Он проездом в Европу, но что-то собирался обсудить с Гесером.
– И что случилось?
Семен возмущенно посмотрел на Ласа. Откашлялся и сказал:
– Господин стажер очень интересовался у меня, знает ли уважаемый Сасаки русский. Я объяснил, что не знает. Тогда господин стажер отпечатал на принтере плакатик и отправился встречать японца в Шереметьево… Да покажи ты плакат!
Лас со вздохом развернул рулончик.
Очень крупным шрифтом были напечатаны иероглифы японского имени. Не поленился Лас, поставил японские драйвера.
А повыше – шрифтом чуть поменьше – было напечатано:
«Второй московский конгресс жертв насильственного заражения холерой».
Сохранить каменное лицо стоило мне огромных усилий.
– Зачем ты это написал? – спросил я.
– Я всегда так иностранцев встречаю, – обиженно сказал Лас. – И своих деловых партнеров, и родственников – у меня за рубежом родня есть… Если они по-русски ни слова – я крупно печатаю имя на их родном языке, а поменьше – что-нибудь смешное на русском. Например: «Конференция транссексуалов нетрадиционных ориентаций», «Европейский фестиваль глухонемых музыкантов и исполнителей», «Форум активистов всемирного движения за полное половое воздержание»… И стою с плакатиком вот так… поворачиваюсь во все стороны, чтобы все встречающие увидели…
– Это я уже понял, – сказал я. – Я другое хочу узнать – зачем ты все это пишешь?
– Когда человек из таможни выходит – уже всему залу интересно узнать, кто он такой, – невозмутимо пояснил Лас. – При его появлении все улыбаются, многие аплодируют, свистят, машут руками. Человек-то все равно не понимает, почему такая реакция! Он видит только то, что все ему радуются, замечает свое имя – и ко мне. А я плакат быстро свертываю, веду его в машину. Человек потом всем рассказывает – какие замечательные, дружелюбные люди в России! Его все встречали улыбками!
– Балда, – с чувством сказал я. – Это человек. А Сасаки – Иной. Высший Иной, между прочим! Он русского не знает, но смысл надписей воспринимает на понятийном уровне!
Лас вздохнул и потупился:
– Да понял уже… Ну, если виноват – гоните в шею!
– Господин Сасаки обиделся? – спросил я.
Семен пожал плечами.
– Когда я все объяснил, то господин Сасаки изволил долго смеяться, – сообщил Лас.
– Пожалуйста, – попросил я. – Не делай так больше.
– Вообще?
– Хотя бы с Иными!
– Конечно, не стану! – пообещал Лас. – Смысл шутки теряется.
Я развел руками. Посмотрел на Семена.
– Подожди меня в коридоре, – велел Семен. – Плакат оставь!
– Вообще-то я коллекцию… – начал было Лас, но плакат оставил и вышел.
Когда дверь закрылась, Семен усмехнулся, взял плакат и снова свернул. Сообщил:
– Пройдусь по отделам, повеселю народ… Ты как?
– Ничего. – Я откинулся в кресле. – Обживаюсь.
– Высший… – протянул Семен. – Ха… А говорили – выше головы не прыгнешь. Высший маг… Какую карьеру сделал, Городецкий!
– Семен… я-то тут ни при чем. Так получилось.
– Да знаю, знаю… – Семен встал, прошелся по кабинету. Маленький, конечно, кабинет, но все-таки… – Заместитель по кадрам… ха. Темные теперь станут мутить воду. С тобой и Светланой у нас четверо Высших. А у Дневного, без Саушкина, остался один Завулон…
– Пусть рекрутируют к себе кого-нибудь из провинции, – сказал я. – Я не против. А то дождемся нового визита Зеркала[2].
– Мы теперь ученые, – кивнул Семен. – Мы на ошибках всегда учимся.
Он двинулся к двери, почесывая живот сквозь линялую футболку, – мудрый, добрый, усталый Светлый маг. Мы все становимся мудрыми и добрыми, когда устаем. У двери остановился, задумчиво посмотрел на меня:
– Жалко Саушкина. Хороший был парень, насколько это возможно… для Темного. Ты сам-то сильно переживаешь?
– У меня не было выбора, – сказал я. – И у него не было… и у меня.
Семен кивнул:
– И «Фуаран» жалко…
Костя сгорел в атмосфере через сутки после своего прыжка на орбиту. Все-таки это оказалась не слишком точная орбита.
И «дипломат» сгорел вместе с ним. Их держали в лучах локаторов до последней минуты. Инквизиция требовала организовать запуск шаттла, подобрать книгу, но для этого не хватило времени.
Что по мне – так и замечательно, что не хватило.
Возможно, он даже был жив, когда на высоте сотни километров его скафандр начал гореть под огненными поцелуями атмосферы. Все-таки он был вампир, и кислород для него не так важен, как для обычного Иного, – как и перегрев, и переохлаждение, и прочие прелести космоса, поджидающие космонавта в легком полетном скафандре. Я не знаю и не стану рыться в справочниках. Хотя бы потому, что никому не дано узнать, что страшнее – смерть от удушья или смерть в огне. Ведь никто не умирает дважды – даже вампиры.
«Смотри, я страшный бессмертный вампир! Я умею превращаться в волков и летучих мышей! Я летаю!»
Семен вышел, не сказав больше ни слова, а я долго сидел и смотрел в окно – на чистое безоблачное небо.
Небо не для нас.
Нам не дано летать.
И все, что мы можем, – это постараться не падать.

Июль 2002 – июль 2003 гг.

В тексте использованы фрагменты из песен групп: «Зимовье зверей», «Беломорс», «Белая гвардия», «Пикник», Александра Ульянова (Ласа), Зои Ященко и Кирилла Комарова.