1 2 3 4 5 6 

– Рок всем своим существом настроен против вас, – продолжала Госпожа. – Но я могу предоставить вам лишь один шанс. Один маленький шанс. Остальное – в ваших руках.

Она исчезла.

– Ничего себе, – помолчав, сказал Двацветок. – Я впервые в жизни видел богиню.

Дверь распахнулась, и вошел Гархартра. В руках он нес жезл. Сзади следовали два стражника, вооруженные более традиционным образом, а именно мечами.

– А, – непринужденно произнес главный гостеприимец. – Вижу, вы уже готовы.

«Готовы», – отозвался голос в голове у Ринсвинда.

Бутылка, брошенная волшебником примерно восемь часов назад, до сих пор висела в воздухе, заключенная магией внутри временного поля. Но в течение этих часов изначальная эманация заклинания медленно рассеивалась, и в конце концов общей магической энергии не хватило, чтобы удерживать бутылку наперекор действующему во Вселенной мощному полю нормальности. Когда магия истощилась, Реальность в считанные микросекунды вернулась на свое место. Видимым проявлением данного феномена стало то, что бутылка внезапно преодолела оставшуюся часть параболы и разбилась о висок главного гостеприимца, осыпав стражников стеклом и брызгами медузового вина.

Ринсвинд схватил Двацветка за руку, лягнул ближайшего стражника в пах и вытащил ошеломленного туриста в коридор. Пока оглушенный ударом Гархартра падал наземь, топот обоих его гостей умчался в дальний конец коридора.

Завернув на полной скорости за угол, Ринсвинд очутился на балконе, идущем вдоль четырехугольного внутреннего двора. Большую часть этого двора занимал декоративный пруд, в котором среди листьев кувшинок загорали несколько водяных черепах.

А на дороге у Ринсвинда стояли два очень удивленных волшебника, облаченных в характерные сине-черные мантии высококвалифицированных гидрофобов. Один из них, самый сообразительный, поднял руку и начал произносить первые слова заклинания.

Рядом с Ринсвиндом раздался короткий резкий звук. Двацветок плюнул. Гидрофоб заорал и уронил руку, словно его ужалили.

Другой отвращатель даже шевельнуться не успел, как Ринсвинд набросился на него, бешено размахивая кулаками. Один неуклюжий удар, в который волшебник вложил весь вес своего ужаса, – и гидрофоб перелетел через ограду балкона, шлепнувшись в пруд, который сотворил очень странную вещь: вся вода с чмоканьем отхлынула в стороны, словно в нее уронили огромный невидимый шар. Гидрофоб, вереща, повис в собственном отвращательном поле.

Двацветок изумленно взирал на эту картину, пока Ринсвинд не схватил его за плечо и не ткнул носом в заманчивую темноту коридора. Они торопливо юркнули туда, оставив второго гидрофоба кататься по полу и хвататься за влажную руку.

В течение некоторого времени у них за спинами раздавались крики, но потом приятели шмыгнули в какой-то поперечный коридор, пробежали через еще один двор, и вскоре звуки погони остались далеко позади. Наконец Ринсвинд выбрал безопасную, по его мнению, дверь, заглянул в нее, обнаружил, что комната пуста, втащил Двацветка внутрь, захлопнул дверь у него за спиной и привалился к ней, с жутким сипением втягивая в себя воздух.

– Мы безнадежно заблудились. И дворец, в котором мы заплутали, расположен на острове, с которого мы вряд ли выберемся, – кое-как выговорил волшебник. – Более того, мы… эй! – воскликнул он, когда вид содержимого комнаты впитался в его расстроенные зрительные нервы.

Двацветок уже смотрел на стены, не отрывая глаз.

Странность помещения заключалась в том, что оно содержало в себе всю вселенную.

Смерть сидел у себя в саду и водил оселком по лезвию своей косы. Оно было уже настолько острым, что любой пролетавший мимо и наткнувшийся на него ветерок почти мгновенно оказывался разделенным на два озадаченных зефира. Впрочем, в молчаливом саду Смерти ветерок был редкостью. Этот сад лежал на укромном плато, с которого открывался шикарный вид на сложные измерения Плоского мира. На заднем фоне вздымались холодные, безмолвные, безмерно высокие и мрачные горы Вечности.

«Вжик!» – посвистывал оселок. Смерть мурлыкал под нос погребальную песенку и притоптывал костлявой ногой по заиндевелым плитам дорожки.

Вдруг он услышал шаги. Кто-то направлялся к нему через сумрачный, заполненный ночными яблонями сад, и Смерть почуял тошнотворно-сладкий запах раздавленных лилий. Он сердито поднял взгляд и обнаружил, что смотрит в глаза, черные, как нутро кошки, и наполненные далекими звездами, у которых не было аналогов среди знакомых созвездий вселенной Реального Времени.

Некоторое время Смерть и Рок смотрели друг на друга. Смерть ухмыльнулся, впрочем, ухмылка навечно застыла на его сделанном из неумолимой кости лице. Оселок продолжал ритмично чиркать по лезвию его косы.

– У меня к тебе дело, – объявил Рок.

Его слова наткнулись на лезвие косы Смерти и аккуратно разделились на две полоски – гласную и согласную.

– СЕГОДНЯ У МЕНЯ ХВАТАЕТ ДЕЛ, – отозвался Смерть тяжелым, как нейтроний, голосом. – В ЭТОТ САМЫЙ МОМЕНТ В ПСЕВДОПОЛИСЕ СВИРЕПСТВУЕТ БЕЛАЯ ЧУМА, И Я ОТПРАВЛЯЮСЬ ТУДА, ЧТОБЫ ВЫРВАТЬ ИЗ ЕЕ КОГТЕЙ ЖИТЕЛЕЙ ГОРОДА. ТАКОЙ ЧУМЫ НЕ БЫЛО УЖЕ СТО ЛЕТ. Я ДОЛЖЕН БРОДИТЬ ПО УЛИЦАМ, КАК ВЕЛИТ МНЕ МОЙ ДОЛГ. ДА И ЛЮДИ ХОТЯТ МЕНЯ ВИДЕТЬ.

– Я имею в виду маленького бродягу и шарлатана-волшебника, – мягко сказал Рок, усаживаясь рядом с одетой в черное фигурой Смерти и глядя вниз на далекий многогранный самоцвет вселенной Плоского мира.

Коса прекратила свою песню.

– Они умрут через несколько часов, – продолжил Рок. – Таков их рок.

Смерть шевельнулся, и оселок возобновил движение.

– Мне казалось, тебя это известие порадует, – заметил Рок.

Смерть пожал плечами – особенно выразительный жест для того, чья видимая форма представляет собой скелет.

– ОДНО ВРЕМЯ Я ЗА НИМИ ГОНЯЛСЯ, – ответил он. – НО В КОНЦЕ КОНЦОВ МНЕ ПРИШЛО В ГОЛОВУ, ЧТО РАНО ИЛИ ПОЗДНО ВСЕ УМРУТ. КОГДА-НИБУДЬ ВСЕ УМИРАЮТ. «МЕНЯ МОЖНО ОГРАБИТЬ, НО ДОБЫЧА ТАК И ТАК ДОСТАНЕТСЯ МНЕ», – СКАЗАЛ Я СЕБЕ. ТАК ЧЕГО ТУТ СУЕТИТЬСЯ?

– Меня тоже не надуешь, – рявкнул Рок.

– ЭТО Я СЛЫШАЛ, – откликнулся Смерть, продолжая ухмыляться.

– Хватит! – закричал Рок и вскочил на ноги. – Они умрут!

Он исчез за стеной голубого огня.

Смерть кивнул сам себе и продолжил работу. Несколькими минутами позже он наконец добился желаемой остроты косы. Смерть поднялся на ноги, нацелился на толстую вонючую свечку, горевшую на краю скамейки, двумя ловкими взмахами разрезал пламя на три ярких полоски и ухмыльнулся.

Немного погодя он уже седлал свою белую лошадь, которая жила в конюшне, пристроенной к задней стене его домика. Животное дружелюбно ткнулось в него носом. Несмотря на то что лошадь обладала багровыми глазами и боками, блестящими, как промасленный шелк, это тем не менее была настоящая лошадь из плоти и крови. И честно говоря, с ней обращались куда лучше, чем с большинством рабочего скота на Диске. Смерть любил животных. Он весил очень мало, а его переметные сумки, хоть и были порой битком набиты, представляли собой незначительную ношу.

– Вот они, далекие миры! – сказал Двацветок. – Это просто фантастика!

Ринсвинд что-то буркнул и продолжил осторожный обход заполненной звездами комнаты. Двацветок повернулся к замысловатой астролябии, в центре которой находилась система Великий А'Туин-Слоны-Диск, выкованная из латуни и украшенная крошечными драгоценными камнями. Вокруг нее на серебряных проволочках вращались звезды и планеты.

– Просто фантастика! – повторил он.

На стенах висели огромные гобелены из угольно-черного бархата, по которым крошечными светящимися жемчужинками были вышиты созвездия. Всем находящимся в комнате казалось, будто они плывут по межзвездному проливу. На многочисленных мольбертах стояли громадные эскизы, изображающие Великого А'Туина, если смотреть на него с различных участков Окружносети, и отмечающие каждую исполинскую чешуйку, каждую щербинку от метеорита. Двацветок с отсутствующим выражением в глазах оглядывался по сторонам.

Ринсвинд испытывал глубокое беспокойство. Больше всего его беспокоили два костюма, висящие на распорках в центре комнаты. Он с опаской обошел их кругом.

Они были сшиты из тонкой белой кожи и снабжены ремнями, латунными клапанами и другими в высшей степени незнакомыми, подозрительными приспособлениями. Обтягивающие штанины заканчивались высокими сапогами с толстыми подошвами, а рукава были засунуты в большие гибкие перчатки. Однако самое странное впечатление производили огромные медные шлемы, которые, очевидно, предполагалось закреплять на тяжелых кольцах, окружающих ворот костюмов. Как защита эти шлемы никуда не годились – самый легкий меч расколет их без особого труда, даже если промахнется мимо проделанных впереди забавных стеклянных окошечек.

На макушке каждого шлема торчал гребень из белых перьев, никоим образом не улучшающий общее впечатление.

В голове Ринсвинда забрезжили смутные подозрения касательно этих костюмов.

Напротив стоял стол, на котором лежали карты неба и покрытые цифрами клочки пергамента. Тот, кто наденет эти костюмы, решил Ринсвинд, должен будет бесстрашно шагнуть туда, куда ни один человек (кроме случайных незадачливых моряков, но они не считаются) бесстрашно не шагал. Подозрения сменились ужасными предчувствиями.

Он повернулся и обнаружил, что турист как-то странно посматривает на него. Явно что-то прикидывает в уме.

– Даже не… – с напором начал волшебник.

Двацветок не услышал его.

– Богиня сказала, что крульцы собираются опустить двух человек за Край, – поблескивая глазами, объявил он. – Помнишь, тролль Тефис говорил, что там понадобится защита от холода? Они решили эту проблему. Это доспехи для пространства.

– По-моему, они на нас не налезут, – торопливо заметил Ринсвинд, хватая его за руку. – Так что помчались дальше, чего нам здесь торчать…

– И чего ты вечно паникуешь? – раздраженно спросил Двацветок.

– А того. У меня перед глазами только что промелькнула вся моя будущая жизнь. Честно говоря, длилась она недолго. И если ты сейчас же не стронешься с места, я уйду без тебя, потому что ты можешь в любую секунду предложить надеть эти…

Дверь отворилась.

В комнату шагнули два молодых крепыша. Все, что на них было надето, это по паре шерстяных кальсон на брата. Один из них еще не закончил энергично растираться полотенцем. Оба, ничуть не удивившись, равнодушно кивнули беглецам.

Более высокий уселся на одну из лавок, стоящих напротив костюмов, поманил Ринсвинда рукой и сказал:

– ?Тушyur еtl hшsooten getrunen?

Это было очень некстати. Хоть Ринсвинд и считал себя экспертом по языкам западных секторов Диска, к нему впервые в жизни обратились по-крульски, и он не понял ни единого слова. Двацветок тоже, но это не помешало ему выступить вперед и набрать в легкие воздуха.

Скорость света, проходящего через магическую ауру, подобную той, которая окружает Диск, довольно низка, ненамного выше скорости звука в менее тонко настроенных вселенных. Однако свет по-прежнему оставался самым быстрым из того, что встречалось в округе, за исключением – в моменты, схожие с этим, – Ринсвиндова ума.

Волшебник в один миг понял, что Двацветок собирается испробовать на деле свою особую разновидность лингвистики. А стало быть, он начнет громко и медленно вещать на родном языке.

Локоть Ринсвинда дернулся назад и заехал Двацветку под ложечку. Когда задохнувшийся турист поднял полные боли и изумления глаза, Ринсвинд поймал его взгляд, вытащил изо рта воображаемый язык и отрезал воображаемыми ножницами.

Второй рептилеонавт – так называлась профессия этих людей, которым суждено было вскоре отправиться к Великому А'Туину, – оторвался от заваленного картами стола и озадаченно посмотрел на происходящее. Его широкий героический лоб сморщился от затрачиваемых на речь усилий:

– ?Hшr yu latruin nшr u?

Ринсвинд улыбнулся, кивнул и подтолкнул Двацветка в его сторону. И мысленно вздохнул с облегчением, увидев, что турист внезапно заинтересовался лежащим на столе большим латунным телескопом.

– !Sooten u! – скомандовал сидящий рептилеонавт.

Ринсвинд кивнул, улыбнулся и, сняв с полки один из больших шлемов, со всей силы опустил его на голову крульца. Тот тихо крякнул и упал.

Второй рептилеонавт успел сделать всего один шаг, прежде чем Двацветок непрофессионально, зато эффектно врезал ему по макушке телескопом. Рептилеонавт свалился поверх своего коллеги.

Возвышающиеся над побоищем Ринсвинд и Двацветок посмотрели друг на друга.

– Ну хорошо, хорошо! – рявкнул Ринсвинд. Он ясно сознавал, что проиграл некий поединок, хотя какой именно, пока не был уверен. – Можешь ничего не говорить. Там, снаружи, кто-то ждет, что через пару минут эти типы выйдут отсюда в костюмах. Наверное, они приняли нас за рабов. Помоги мне спрятать их за занавесками, а потом, потом…

– Мы наденем костюмы, – сказал Двацветок, поднимая второй шлем.

– Точно, – согласился Ринсвинд. – Знаешь, как только я увидел эти костюмы, сразу понял: все закончится именно тем, что я буду носить один из них. Не спрашивай, откуда я об этом узнал. Просто это чуть ли не самое худшее, что могло с нами случиться.

– Ты сам говорил, что нам некуда бежать, – огрызнулся Двацветок. Его голос заглушала верхняя половина костюма, который Двацветок упорно натягивал через голову. – Все, что угодно, лишь бы не быть принесенным в жертву.

– Как только у нас появится шанс, мы сделаем ноги, – предупредил Ринсвинд. – Не заблуждайся на этот счет.

Он с яростью сунул руку в рукав костюма и треснулся лбом о шлем. На мгновение ему пришло в голову, что кто-то наверху наверняка за ним присматривает.

– Огромное спасибо, – горько поблагодарил он своего ангела-хранителя.

На самом краю города и страны Крулл располагался огромный полукруглый амфитеатр, вмещающий несколько десятков тысяч человек. Одной стороной полукруглая сфера весьма элегантно открывалась в облачное море, которое, бурля, поднималось над лежащим далеко внизу Краепадом. Сейчас все места в амфитеатре были заняты, и толпа начинала проявлять нетерпение. Она собралась здесь, чтобы посмотреть на двойное жертвоприношение и запуск огромного бронзового пространственного корабля. Ни то ни другое пока не осуществилось.

Архиастроном подозвал к себе главного распорядителя запуска.

– Ну? – сказал он, вкладывая в междометие целый словарь гнева и угрозы.

Главный распорядитель побледнел.

– Никаких новостей, господин, – ответил он и со срывающейся оживленностью добавил: – Но вашему светлейшеству будет приятно услышать, что Гархартра пришел в себя.

– Об этом он еще успеет пожалеть, – заметил архиастроном.

– Да, господин.

– Сколько времени у нас осталось?

Распорядитель запуска взглянул на быстро поднимающееся солнце.

– Тридцать минут, ваше светлейшество. После этого Крулл начнет удаляться от хвоста Великого А'Туина, а тогда «Могучий Вояжер» свалится прямиком в межчерепаший пролив. Я уже установил всю автоматику, так что…

– Ладно, ладно, – перебил архиастроном, взмахом руки отсылая его прочь. – Запуск должен состояться. Да, и не спускайте глаз с гавани. Когда этих несчастных поймают, я собственноручно предам их казни и сделаю это с огромным удовольствием.

– Да, господин. Э-э…

Архиастроном нахмурился.

– Ты что-то еще хочешь сказать, раб?

Распорядитель запуска сглотнул. С ним поступили очень нечестно, он был скорее магом-практиком, нежели дипломатом. Как раз поэтому кое-кто из мудрых голов позаботился о том, чтобы сообщение передал именно он.

– Из моря вышло чудовище, и сейчас оно нападает на корабли в гавани. Оттуда только что прибыл гонец.

– Большое чудовище? – уточнил архиастроном.

– Не особенно, хотя говорят, оно исключительно злобное, господин.

Правитель Крулла и Окружносети какое-то мгновение осмысливал эту новость, после чего пожал плечами.

– В море полно чудовищ, – сказал он. – Это одна из его главных характеристик. Пусть с чудовищем расправятся поскорее. И… главный распорядитель?

– Господин?

– Если мне и дальше будут досаждать, вспомни, что в жертву должны принести двух человек. Но на меня может нахлынуть прилив щедрости, и я увеличу это число.

– Да, господин.

Не помня себя от облегчения, главный распорядитель поспешно ретировался. Ему удалось живым и невредимым убраться с глаз властелина.

«Могучий Вояжер», уже не безликая бронзовая оболочка, высвобожденная из разбитой формы несколько дней назад, но настоящий корабль, покоился на своем ложе на вершине деревянной башни, выстроенной в центре арены. Уложенные перед ним рельсы сбегали к Краю и на протяжении последних нескольких ярдов круто загибались вверх.

Покойный Златоглаз Дактилос, который создал не только «Могучего Вояжера», но и пусковой ствол, утверждал, что последний штрих введен лишь для того, чтобы гарантировать, что корабль в начале своего долгого погружения не налетит на какие-нибудь скалы. Возможно, это было простым совпадением, но благодаря изгибу колеи он должен был подпрыгнуть, как лосось, и театрально засверкать, прежде чем исчезнуть в облачном море.

На краю арены затрубили фанфары. Под бурные аплодисменты толпы на поле вышел почетный караул рептилионавтов. Потом на свет выступили сами герои, облаченные в белые костюмы.

До архиастронома сразу дошло, что здесь что-то не так. К примеру, герои всегда шествуют определенным шагом. И не ковыляют, а один из рептилионавтов абсолютно нагло ковылял.

Рев собравшихся жителей Крулла оглушал. Пока мужественные исследователи в сопровождении охраны пересекали огромное поле, пробираясь между бесчисленными алтарями, установленными для того, чтобы всевозможные волшебники и жрецы действующих в Крулле сект обеспечили успех запуска, архиастроном хмурился. К тому времени, как процессия достигла середины арены, его мозг пришел к некоему заключению. В тот момент, когда рептилионавты остановились у подножия ведущей к кораблю лестницы, – не чувствуется ли в поведении героев нечто большее, чем намек на неохоту? – архиастроном уже стоял на ногах, выкрикивая какие-то слова, которые затерялись в реве толпы. Одну руку он выбросил вверх и откинул назад, драматически растопырив пальцы в традиционном для произнесения заклинаний жесте. Любой прохожий, умеющий читать по губам и знакомый со стандартными магическими текстами, легко распознал бы начальные слова Дрейфующего Проклятия Весткейка и предусмотрительно поторопился бы убраться подальше.

Тем не менее заключительные руны остались непроизнесенными. Архиастроном в изумлении обернулся на шум суматохи, поднявшейся вокруг ведущей на арену огромной арки. Стражники выбегали на свет и, бросая по пути оружие, рассыпались среди алтарей или перемахивали через парапет на трибуны.

Следом показалось нечто, и окружающая вход толпа разом оборвала свои хриплые приветственные выкрики, начав молчаливо и решительно толкаться, дабы вовремя удрать с дороги твари.

«Тварью» оказалась приземистая, округлая куча водорослей. Передвигалась она медленно, но со зловещей целеустремленностью. Одному из стражников удалось преодолеть ужас, встать у нее на пути и метнуть копье, которое вонзилось прямо в центр водорослей. Толпа ликующе взревела – но потом, после того как куча рванулась вперед и погребла беднягу под собой, погрузилась в убийственное молчание.

Архиастроном резким взмахом руки отослал прочь незавершенную формулу знаменитого Проклятия Весткейка и быстро протараторил слова одного из самых могущественных заклинаний в своем репертуаре – Загадки Инфернального Сгорания.

Окутанными змеящимся октариновым пламенем пальцами он сформировал в воздухе сложную руну и швырнул ее, посвистывающую и волочащую за собой хвост синеватого дыма, в сторону кучи.

Раздался приличной силы взрыв, и в ясное утреннее небо, рассыпая по пути хлопья сгоревших водорослей, ударила струя пламени. На несколько минут монстра закрыло облако дыма и пара, а когда оно рассеялось, от кучи не осталось и следа.

На каменных плитах виднелся большой выжженный круг, внутри которого еще дымились несколько комков ламинарий и саргассов.

А в центре круга стоял самый обыкновенный, хотя и несколько великоватый, деревянный сундук. На нем не было ни подпалинки. На дальнем конце арены кто-то захохотал, но хохот резко оборвался, когда сундук поднялся на дюжинах чего-то, что могло быть только ногами, и повернулся, чтобы встретиться с архиастрономом лицом к лицу. У обыкновенных, хотя и несколько великоватых, деревянных сундуков не бывает лица, которым можно встретить кого-нибудь к лицу, но данный экземпляр совершенно определенно пересекся с архиастрономом взглядом. Поняв это, архиастроном, к вящему ужасу, осознал еще и то, что заурядная на вид коробка неописуемым образом умудряется прищуриваться.

Когда Сундук решительно двинулся в его сторону, архиастроном вздрогнул.

– Маги!!! – завопил он. – Где мои маги?!!

Из-за алтарей и из-под скамеек начали выглядывать бледные лица. Один из магов, посмелее остальных, заметив выражение лица архиастронома, боязливо поднял руку и попробовал послать наспех сотворенное заклинание. Оно, шипя, понеслось к сундуку и врезалось в него, осыпав все вокруг дождем белых искр.

Это послужило сигналом для остальных магов, чародеев и заклинателей Крулла. Они резко повскакивали на ноги и, сопровождаемые полным ужаса взглядом своего хозяина, принялись метать в Сундук первые попавшиеся заклинания, которые приходили в их отчаявшиеся головы. В воздухе извивались и посвистывали чары.

Вскоре Сундук снова исчез из виду в разрастающемся облаке магических частиц, которое клубилось и колыхалось, принимая искаженные, вселяющие тревогу формы. В эту кашу со свистом устремлялось одно заклинание за другим. Из бурлящей массы, занимающей то место, где раньше стоял ящик, вырывались яркое пламя и молнии всех восьми цветов.

Ни разу со времен Магических войн такое количество магии не концентрировалось на одном маленьком пятачке. Даже воздух дрожал и искрился. Заклинания рикошетом отлетали друг от друга, порождая недолговечные неуправляемые чары, чей краткий период полураспада был до жути странным и не поддавался никакому контролю. Камни под ходящей ходуном массой начали вздуваться и трескаться. Один из них превратился в нечто такое, что лучше не описывать, и ускользнул в какое-то унылое, безотрадное измерение. Начали проявляться и другие побочные эффекты. Из центра бури вылетел град маленьких свинцовых кубиков, раскатившихся по вздрагивающему и опадающему полю. Зловещие фигуры что-то невнятно бормотали и делали непристойные зазывные жесты. В воздухе возникали четырехсторонние треугольники и двухконечные круги, чтобы тут же раствориться в гудящем, свистящем столбе неуправляемой сырой магии, которая, кипя, поднималась от расплавленных каменных плит и расползалась над Круллом. Было уже неважно, что большинство магов перестали творить чары и бежали, – теперь масса питалась потоком октариновых частиц, плотность которого вблизи от Края Диска всегда была наивысшей. По мере того как все доступное в округе волшебство втягивалось в облако, которое достигло в высоту уже четверти мили и расплывалось жутчайшими языками, повсюду на острове прекращалась магическая активность. Гидрофобы, вопя, сваливались вместе с линзами-флайерами в море, магические зелья превращались в грязную воду, волшебные мечи плавились и начинали капать из ножен.

Облако под яростным напором бушующей вокруг бури засверкало, как зеркало. Однако это не помешало массе неспешным, размеренным шагом направиться в сторону архиастронома.

Из своего укрытия за пусковой башней «Могучего Вояжера» Ринсвинд и Двацветок с благоговейным ужасом наблюдали за происходящим. Почетный караул давным-давно исчез, оставив после себя валяющееся на земле оружие.

– Ну что ж, – вздохнул наконец Двацветок. – Вот и конец Сундуку.

Он вздохнул еще раз.

– Как бы не так, – отозвался Ринсвинд. – Груша разумная абсолютно невосприимчива ко всем известным формам магии. Этот Сундук был создан для того, чтобы следовать за тобой повсюду. То есть, если ты, умерев, попадешь в рай, в следующей жизни у тебя под рукой всегда будет пара чистых носков. Но я пока что не намереваюсь умирать, так что давай-ка сматываться.

– Куда? – спросил Двацветок.

Ринсвинд подобрал с земли арбалет и пригоршню стрел.

– Куда угодно, лишь бы здесь не оставаться, – ответил он.

– А как же Сундук?

– Не беспокойся. Когда буря истощит всю свободную магию, эта штука сразу осядет.

По сути дела, данный процесс уже начался. Над ареной еще поднималось клубящееся облако, но теперь оно выглядело каким-то жиденьким, безобидным. На глазах у Двацветка оно начало неуверенно мерцать.

Вскоре облако превратилось в бледную тень. Посреди еле видимых языков пламени проявились очертания Сундука. Вокруг него потрескивали и вздувались быстро остывающие камни.

Двацветок негромко окликнул свой багаж. Сундук разом прекратил бесстрастное продвижение по изуродованным плитам и, такое впечатление, внимательно прислушался, после чего, в замысловатом порядке перебирая маленькими ножками, развернулся и направился в сторону «Могучего Вояжера». Ринсвинд следил за ним кислым взглядом. Сундук славился необузданным характером, полным отсутствием мозгов и человекоубийственным отношением ко всему, что представляло опасность для его хозяина. К тому же волшебник не был до конца уверен, что изнутри Сундук занимает ту же пространственно-временную ячейку, что и снаружи.

– Ни царапинки, – жизнерадостно констатировал Двацветок, когда его собственность опустилась рядом с ним.

Турист открыл крышку.

– Нашел время менять белье! – зарычал Ринсвинд. – Через минуту стражники и жрецы вернутся сюда. И знаешь что я тебе скажу, приятель? Они будут в очень дурном расположении духа!

– Вода, – бормотал Двацветок. – Сундук полон воды!

Ринсвинд заглянул через его плечо. Ни одежды, ни мешочков с деньгами, ни каких-либо иных пожитков маленького туриста. Весь Сундук был полон воды.

Неизвестно откуда взявшаяся волна перехлестнула через край и разбилась о каменные плиты, но вместо того, чтобы расплыться, начала принимать форму ступни. По мере того как из Сундука продолжала выливаться вода, появилась еще одна ступня и нижняя часть пары ног. Вскоре перед друзьями, изумленно моргая, предстал морской тролль Тефис.

– Понятно, – сказал он наконец. – Опять вы. Наверное, мне не следует удивляться.

Он оглянулся вокруг, не обращая внимания на их вытянувшиеся лица.

– Я мирно сидел на пороге своей хижины и смотрел на закат, когда из воды с ревом вылетела эта штуковина и проглотила меня, – объяснил он. – Мне это показалось довольно странным. Где я оказался?

– В Крулле, – ответил Ринсвинд и пристально уставился на захлопнувшийся Сундук, который умудрялся производить впечатление очень довольной личности.

Людей он глотал частенько, но каждый раз, когда открывался заново, внутри не оказывалось ничего, кроме Двацветкова белья. Ринсвинд свирепо рванул крышку. Внутри не оказалось ничего, кроме Двацветкова белья, причем абсолютно сухого.

– Ну-ну, – сказал Тефис и поднял глаза. – Эй! Уж не тот ли это корабль, который собирались спустить за Край? Тот? Это наверняка он!

Сквозь грудь тролля, пустив легкую зыбь, со свистом пролетела стрела, но Тефис, похоже, ничего не заметил. Зато Ринсвинд заметил. На краю арены стали появляться стражники. Еще несколько высунулись из входных арок.

Другая стрела отскочила от башни за спиной Двацветка. На таком расстоянии стрелы не могут причинить вред, но…

– Быстро! – крикнул Двацветок. – В корабль! Они не посмеют стрелять в него!

– Я знал, что ты это предложишь, – простонал Ринсвинд. – Я ведь знал это!

Он нацелился лягнуть Сундук. Тот отступил и угрожающе приоткрыл крышку.

Прилетевшее с неба копье трепеща вонзилось в дерево рядом с ухом волшебника. Он коротко вскрикнул и торопливо полез по лестнице следом за остальными.

Они выбрались на узкую дорожку, ведущую вдоль гребня «Могучего Вояжера». Вокруг свистели стрелы. Двацветок возбужденно трусил впереди.

В центре корабля находился большой круглый бронзовый люк с задвижками по краю. Тролль с туристом опустились на колени и принялись за работу.

В сердце «Могучего Вояжера» уже несколько часов сыпался в чашу мелкий песок. И вот чаша заполнилась ровно настолько, чтобы опрокинуться и потревожить тщательно уравновешенный груз. Груз качнулся в сторону, вытаскивая шпильку из замысловатого маленького механизма. Начала двигаться цепь. Послышался щелчок…

– Что это такое? – встревоженно спросил Ринсвинд. Он опустил глаза и…

Град стрел прекратился. Собравшиеся вокруг солдаты и жрецы застыли, напряженно глядя на корабль. Невысокий озабоченный человечек протолкался сквозь толпу и принялся что-то кричать.

– В чем дело? – спросил Двацветок, который был занят отвинчиванием барашка.

– Мне показалось, я что-то услышал, – пояснил Ринсвинд. – Послушайте, если нас не отпустят, мы пригрозим, что повредим корабль. Отличный план. Мы ведь так и сделаем, да? И не будем дергать ни за какие рукоятки.

– Ага, – неопределенно отозвался Двацветок и, подавшись назад, добавил: – Ну все, теперь он должен открыться.

По ведущей на корабль лестнице поднимались несколько мускулистых людей. Ринсвинд распознал среди них двоих рептилеонавтов. В руках они сжимали мечи.

– Я… – начал было он.

Корабль накренился и с бесконечной медлительностью заскользил по рельсам.

В эту секунду черного ужаса Ринсвинд увидел, что Двацветку и троллю удалось поднять крышку люка. Взгляду открылась металлическая лестница, ведущая в расположенную внизу кабину. Тролль исчез.

– Надо немедленно слезать отсюда, – прошептал Ринсвинд.

Двацветок посмотрел на него с безумной усмешкой.

– Звезды, – сказал турист. – Миры. Чертово небо буквально набито мирами. Планетами, которые никто никогда не увидит. Никто, кроме меня.

Он шагнул в люк.

– Ты абсолютно чокнулся, – прохрипел Ринсвинд, пытаясь удержать равновесие на разгоняющемся корабле.

Обернувшись, он заметил, как один из рептилеонавтов попытался перепрыгнуть расстояние, отделяющее «Могучего Вояжера» от башни, но приземлился на выпуклом боку корабля, отчаянно заскреб руками и с криком свалился вниз.

«Вояжер» постепенно набирал скорость. Ринсвинд перевел взгляд на освещенное солнцем облачное море и невозможную Краедугу, которая парила как недоступный соблазн. Парила по другую сторону Краепада и манила к себе дураков, подбивая их заходить слишком далеко…

Еще Ринсвинд увидел группу людей, которые отчаянно карабкались по нижнему склону пусковой рампы, затаскивая на колею огромное бревно в безумной попытке сбросить корабль с рельсов, прежде чем он исчезнет за Краем. Колеса врезались в дерево, но корабль лишь слегка покачнулся. Двацветок сорвался с лестницы и упал в кабину. Захлопнулась крышка люка с наводящим ужас стуком ничтожных маленьких задвижек, щелчком вставших на свое место. Ринсвинд нырнул вперед и начал скуля царапать их ногтями.

Расстояние, отделяющее корабль от облачного моря, быстро сокращалось. Край и скалистый периметр арены стремительно, пугающе надвигались.

Ринсвинд поднялся на ноги. Теперь ему оставалось только одно, и он это сделал. Он слепо запаниковал – как раз в тот самый момент, когда катки, на которых двигался «Вояжер», влетели на упоминавшийся выше небольшой подъем и швырнули сверкающий, как лосось, корабль в небо, за Край.

Несколькими секундами позже послышался громоподобный топот маленьких пяток. Не переставая работать ножками, Сундук решительно сиганул с Края света и ухнул во вселенную.

Ринсвинд очнулся и вздрогнул. Похоже, он промерз до самых костей.

Значит, вот оно как бывает, подумал он. Умерев, ты попадаешь в сырое, леденящее, затянутое туманом место. То есть в Гадес, где скорбные души Усопших вечно бродят по печальным болотам и призрачные огоньки прерывисто мерцают в окружающей… Минуточку…

Неужели в Гадесе и в самом деле так неуютно? А Ринсвинду было очень неуютно. У него ныла спина, в которую впился какой-то сук, болели разодранные сучками руки и ноги, а судя по тому, как себя чувствовала голова, она совсем недавно ударилась обо что-то твердое. Если это действительно Гадес, то житье здесь, должно быть, адское… Минуточку…

Дерево… Он сосредоточился на всплывшем в мозгу слове – настоящее достижение, если учитывать звон в ушах и мелькающие перед глазами огоньки. Дерево. Такая деревянная штуковина. Точно. Ветки, прутья и все прочее. И застрявший в ветвях Ринсвинд. Дерево. Пропитавшееся влагой. Вокруг – холодное белое облако. А вот это странно.

Он был жив-живехонек и лежал, покрытый синяками, в небольшом терновом кусте, который рос в расщелине утеса, выступающего из пенисто-белой стены Краепада. Осознание этого факта ударило его подобно ледяному молоту. Он вздрогнул. Куст предупреждающе хрустнул.

Что-то голубое и смазанное пронеслось мимо Ринсвинда, ненадолго окунулось в грохочущие струи, выпорхнуло обратно и уселось на веточку рядом с его головой. Небольшая птичка с хохолком из синих и зеленых перьев проглотила маленькую серебристую рыбку, которую выхватила из Краепада, и принялась с любопытством разглядывать волшебника.

Ринсвинд заметил, что вокруг летает множество таких птичек.

Они зависали в воздухе, стрелой бросались из стороны в сторону и легко скользили над поверхностью воды. То и дело одна из них поднимала фонтанчик пены, похищая у водопада очередной обреченный кусочек. Несколько птиц сидели на ветвях. Они сверкали всеми цветами радуги, как драгоценные камни. Ринсвинд был очарован.

По сути дела, он был первым человеком, встретившимся с краеловками, крохотными существами, которые давным-давно выработали образ жизни, уникальный даже для Плоского мира. Задолго до того, как крульцы построили Окружносеть, краеловки изобрели свой собственный метод патрулирования Края света в поисках поживы.

Присутствие Ринсвинда их ничуть не обеспокоило. На одно короткое, но леденящее мгновение он представил себе, что проведет остаток жизни на этом кусте, питаясь сырыми птицами и той рыбой, которую сумеет выхватить из клювов краеловок, когда пташки будут проноситься мимо.

Куст еще раз хрустнул. Ринсвинд заскулил, обнаружив, что сползает вниз. Однако он успел-таки ухватиться за ветку. Только рано или поздно он заснет, руки его разожмутся и…

Окружающий мир слегка заметно изменился, небо приобрело едва заметный пурпурный оттенок. В воздухе рядом с кустом стояла высокая, облаченная в черный плащ фигура. В одной руке она держала косу, а ее лицо было скрыто в темных глубинах капюшона.

– Я ПРИШЕЛ ЗА ТОБОЙ, – произнес невидимый рот голосом, тяжелым, как сердцебиение кита.

Куст снова затрещал, и о Ринсвиндов шлем ударился камушек – это один из корней выскочил из скалы.

Смерть лично являлся за душами волшебников.

– А от чего мне суждено умереть? – спросил Ринсвинд.

Высокая фигура явно растерялась.

– ЧТО-ЧТО? – переспросила она.

– Ну, я ничего себе не сломал и не утонул, так от чего же я умру? Нельзя умереть просто от Смерти. Должна быть какая-то причина, – объяснил Ринсвинд.

К своему крайнему изумлению, он уже не чувствовал ужаса. Чуть ли не впервые в жизни он никого не боялся. Жаль, что это ощущение долго не продлится.

Смерть наконец пришел к некоему заключению.

– ТЫ МОЖЕШЬ УМЕРЕТЬ ОТ СТРАХА, – проговорил капюшон.

В голосе все еще звучали кладбищенские нотки, но теперь он неуверенно подрагивал.

– Не выйдет, – самодовольно заявил Ринсвинд.

– ПРИЧИНА ВОВСЕ НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНА, – добавил Смерть. – Я МОГУ ВЗЯТЬ И ПРИКОНЧИТЬ ТЕБЯ.

– Эй, этого ты сделать не сможешь! Это же будет чистой воды убийство!

Фигура вздохнула и стянула с головы капюшон. Вместо ожидаемого ухмыляющегося черепа Ринсвинд обнаружил перед собой бледное и слегка прозрачное лицо расстроенного второразрядного демона.

– Похоже, я здорово напортачил, – устало сказал лже-Смерть.

– Ты не Смерть! Кто ты? – вскричал Ринсвинд.

– Золотуха.

– Золотуха?!

– Смерть не смог прийти, – обреченно объяснил демон. – В Псевдополисе сейчас страшнейшая эпидемия чумы. Ему пришлось отправиться туда и бродить по улицам, так что он послал к тебе меня.

– Но от золотухи никто не умирает! У меня есть права. Я волшебник!

– Хорошо, хорошо. Это был мой звездный час, – сказал Золотуха, – но взгляни на ситуацию с другой стороны. Если я ударю тебя этой косой, ты будешь таким же мертвым, как если бы это сделал Смерть. Никто ничего не узнает!

– Я узнаю! – огрызнулся Ринсвинд.

– Ты будешь мертв, – логично указал Золотуха.

– А ну чеши отсюда, – рявкнул волшебник.

– Все это замечательно, – сказал демон, перехватывая косу, – но почему бы тебе не войти в мое положение? Это задание очень важно для меня, а твоя жизнь, как ты сам признаешь, не столь уж восхитительна. Реинкарнация наверняка тебе поможет… ой.

Он прихлопнул рот ладонью, но Ринсвинд ткнул ему в грудь дрожащим пальцем.

– Переселение душ! – возбужденно воскликнул он. – Значит то, что утверждают мистики, правда!

– Я от всего отрекаюсь, – раздраженно заявил Золотуха. – Я оговорился. Ну так что, умрешь ты добровольно или нет?

– Нет, – отрезал Ринсвинд.

– Как тебе будет угодно, – сказал демон и занес косу.

Она довольно профессионально вжикнула, но Ринсвинда на кусте уже не было. Фактически он был несколькими метрами ниже, и данное расстояние быстро увеличивалось. Ветка, на которой он висел, наконец-то сломалась и послала его в путешествие по межзвездному проливу.

– Вернись! – завопил демон.

Ринсвинд не ответил. Он парил в потоке воздуха и смотрел на облака, которые резко поредели…

А потом исчезли.

Под ним раскинулась вселенная. Там плыл Великий А'Туин, исполинский, могучий, испещренный кратерами. Там кружилась малюсенькая луна Диска. Там мерцала далекая сверкающая точка, которая могла быть только «Могучим Вояжером». И там горели звезды, удивительно напоминающие толченые, рассыпанные по черному бархату бриллианты. Звезды эти манили и в конечном итоге призывали к себе самых смелых…

Все Мироздание с нетерпением ждало, когда Ринсвинд в него упадет.

И он упал.

Просто выбора у него не было.