1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 
     
— Давай заглянем в расщелину, — предложила Алиса.
     
Она показала на почти прямую линию, что темнела на дисплее.
     
— Как хочешь, — ответил Пашка скучным голосом.
     
Он помолчал немного, потом добавил:
     
— Может, в самом деле гидрологи пошутили.
     
Трещина появилась под батискатом совсем неожиданно.
     
На карте она казалась узкой, но в действительности была шириной больше пятидесяти метров, и луч прожектора с трудом достигал ее дальнего края.
     
Стены расщелины почти вертикально уходили вниз. Приборы сообщили, что до дна двести метров.
     
Батискат завис над серединой расщелины и медленно начал опускаться.
     
— Смотри, температура воды здесь выше, — сказала Алиса.
     
— Всего на градус.
     
Лучи прожекторов отражались от базальтовых стен. Пронеслась, будто испуганная чем-то, стая крупных рыб, светя огоньками на концах усов.
     
Понемногу расщелина сужалась. Минут через двадцать батискат достиг дна. Здесь между стенами было не больше двадцати метров. Дно покрывал густой слой ила.
     
— Смотри, — сказал Пашка, — какая странная стена.
     
Стену пересекали тонкие полоски, словно их провели по линейке.
     
— Только не говори, что это следы неизвестной подводной цивилизации, — сказала Алиса.
     
— А это что? — Пашка направил луч прожектора на дно ущелья.
     
Там угадывалась гладкая каменная плита.
     
— Люк в подводное подземелье, где лежат сокровища, — улыбнулась Алиса.
     
— Не смейся, — сказал Пашка. — Мы обязаны это обследовать.
     
— Погоди, — сказала Алиса. — Давай проплывем еще дальше по трещине. Если ничего больше не увидим, тогда вернемся и поглядим на твой люк.
     
Плита, полоски… может, это ничего не значило, но Алиса почувствовала, как сердце забилось быстрее. А вдруг?..
     
Несколько громадных глыб, видно, сорвались в свое время сверху и перегородили ущелье. Из щели между глыбами вырвался пузырек газа и помчался вверх. За ним второй…
     
— Видишь? — воскликнул Пашка. — Выход газов.
     
Цепочка пузырьков вырвалась из-под скалы и потянулась кверху.
     
Батискат завис над тем местом, откуда вырывались пузыри.
     
— Может быть, здесь вулканическая активность? — спросила Алиса.
     
— Ты же сама проверяла — район сейсмически нейтральный, вулканической деятельности нет.
     
— Значит, здесь идет какой-то процесс с выделением метана или какого-нибудь другого газа. Это бывает, — сказала Алиса.
     
— Сейчас проверим, что за газ, — сказал Пашка.
     
Он дал команду манипулятору. Длинная рука выдвинулась из корпуса батиската. Два металлических пальца осторожно держали опрокинутую пробирку. Когда новая цепочка пузырьков вырвалась снизу, манипулятор ловко накрыл пробиркой один из них и быстро спрятался в корпус.
     
Алиса набрала запрос, и через минуту на дисплее появились цифры: состав газа.
     
— Кислород — 21 процент, — прочел Пашка, — углекислота — 1/10 процента, азот — 78 процентов — это же воздух!
     
— Почти такой, как наверху, — согласилась Алиса.
     
— И что это означает?
     
— Это означает, что там, внизу, — сказала Алиса, — есть полость, наполненная воздухом.
     
— Это невероятно! — заявил Пашка. — Я немедленно иду наружу.
     
— Зачем? — спросила Алиса. — Пускай манипулятор разберет завал и отыщет место утечки. Он это сделает куда лучше тебя.
     
— Лучше? — возмутился Пашка. — Ты больна болезнью двадцать первого века!
     
— Какой болезнью?
     
— Ты уверена, что машины все делают лучше, чем человек.
     
— Нет у меня такой болезни, — ответила Алиса. — Но машины для того и изобретены, чтобы делать некоторые вещи лучше человека. Быстрее и точнее.
     
— Но принимать решения все равно будет человек, — ответил Пашка. — В конце концов мне надоело сидеть в этой банке. Я тысячу лет не гулял по дну моря.
     
— Но здесь глубина почти полкилометра.
     
— Скафандр рассчитан на большее, ты же знаешь, — ответил Пашка. — А если тебе хочется посидеть в батискате, сиди. Отдохни, пока я буду заниматься исследованиями загадочного явления.
     
Пашка — великий провокатор. Об этом все в школе знают. Он может любого, даже самого спокойного человека вывести из себя, и тот, того не замечая, уже несется совершать необдуманные поступки и делать великие глупости, потому что Пашка его к этому подтолкнул. Неудивительно, что Алиса поднялась с места и сказала:
     
— Я пойду с тобой.
     
— Это неразумно, — сразу сменил политику Пашка. — Кто-то должен остаться на корабле. Мало ли какая опасность может нам угрожать?
     
— Какая? В этих скафандрах нам ничего не страшно.
     
Пашка провел батискат немного вперед, отыскал ровную площадку на дне расщелины и опустил его туда. Облаком поднялся серый ил и долго не оседал. Даже когда акванавты натянули глубоководные скафандры и выбрались через двойной люк наружу, дно было покрыто туманом. Идти было трудно. Тяжелый столб воды сковывал движения. Впереди, словно толпа чудовищ, нависли каменные скалы.
     
— Как ты думаешь, — раздался в шлеме Алисы голос Пашки, — а вдруг это осколки того болида, который видел капитан «Рочестера»?
     
Алиса не ответила, но подумала, что надо будет захватить с собой образцы этих скал. Если это болид, то состав у него будет иной, чем у породы на дне.
     
Снизу, со дна, скалы казались выше. Темнота сгустилась, светили только шлемовые фонари скафандров, выхватывая из тьмы острые края скал.
     
— Где же эти пузыри? — услышала Алиса голос Пашки. — Куда они подевались?
     
Пашка протиснулся в узкий проход между скал.
     
— Вижу! — воскликнул он.
     
Его фигурка в блестящем скафандре исчезла. Алиса последовала за ним.
     
Но оказалось, что Пашка ошибся, это лишь маленькая глубоководная медуза сверкнула в луче фонаря.
     
— Ну где же, где же эти пузыри? — бормотал Пашка.
     
— Может, они кончились? — спросила Алиса.
     
Они остановились, стараясь сообразить, куда идти дальше.
     
Алиса взобралась на большой округлый камень, чтобы оглядеться. Перед ней торчали головы и спины скал, виднелись черные провалы между ними, а дальше — темнота.
     
Вдруг Алиса замерла. По ущелью медленно двигался огонек. Сначала Алисе показалось, что это какая-то глубоководная рыба с собственным фонарем, но огонек был куда ярче, чем положено иметь животному. К тому же он двигался, покачиваясь в такт шагам.
     
Алиса сказала:
     
— Паша, мы не одни.
     
Она сказала это так тихо, почти шепотом, что Пашка не сразу понял. Было страшно, что тот, кто идет, их услышит. Хотя этот страх был глупым — ведь Пашка с Алисой переговаривались по радио.
     
— Что ты говоришь? — спросил Пашка, который где-то у ног Алисы пробирался по узкому проходу между скал.
     
— Тихо!
     
Пашка замер. По тону Алисы он сообразил, что произошло что-то особенное.
     
— Что там? — прошептал он.
     
— Он идет, — сказала Алиса. — Я его вижу.
     
— Кто?
     
— Не знаю.
     
— Тогда выключи фонарь, — приказал Пашка. — Я влезу к тебе!
     
Алиса послушно выключила фонарь. На нее сразу навалилась темнота. И лишь далеко впереди покачивался, медленно приближаясь, огонек.
     
К тому времени, когда Пашка оказался рядом с Алисой, огонек приблизился настолько, что стало ясно — это фонарь, укрепленный на шлеме человека.
     
     
— Кто это? — спросил Пашка.
     
Алиса не ответила. Она отодвинулась немного назад, чтобы спрятаться за выступом скалы.
     
— Может быть, нас ищут со станции? — спросил Пашка.
     
— Они бы услышали, как мы переговариваемся.
     
— А может, это другая экспедиция? Мало ли кто опускается на дно? Геологи, вулканологи, зоологи.
     
Неизвестный остановился метрах в двадцати от Пашки с Алисой и начал крутить головой, светя вокруг.
     
Он что-то искал.
     
Вдруг в свете его фонаря засверкали пузырьки воздуха. Неизвестный увидел их и подошел к тому месту, откуда они поднимались. Он опустился на корточки и начал разгребать ил. Облако ила просвечивало изнутри.
     
Алиса переключила шлемофон на внешний прием, и стали слышны звуки океана. Человек ударял чем-то по металлу, потом раздался удар погромче, и вдруг снизу вырвался фонтан пузырей.
     
Удары по металлу возобновились.
     
— Ты понимаешь? — прошептал Пашка, наклоняясь к шлему Алисы.
     
— Понимаю. И очень удивляюсь.
     
Любой бы удивился, увидев на дне неизвестного человека, который занимается ремонтом.
     
Не надо было быть гением, чтобы сообразить: здесь, под ущельем, расположена какая-то полость, наполненная воздухом. И в этой полости находятся люди.
     
Если бы это была научная база или лаборатория, Алиса с Пашкой узнали бы о ней еще на острове Яп, когда собирали материалы. Значит, здесь секретная база.
     
А это чепуха. К концу двадцать первого века на Земле уже не было не только тайных или секретных баз, но даже армий, бомб и пушек. Мысль о том, что можно убивать друг друга, чтобы отнять землю и города или навязать другим свой образ жизни, была людям двадцать первого века отвратительна. Самое главное правило: человек должен жить так, как он хочет, дружить с кем хочет, ходить и ездить куда хочет. Человек должен быть свободен. При одном условии: его свобода не должна наносить вреда другим людям. Вот этому научиться оказалось труднее всего. Но когда люди этому научились, оказалось, что число счастливых людей увеличилось в тысячу раз.
     
Конечно, не все люди через сто лет будут счастливыми. Такого не бывает. Останутся и обиды, и неразделенная любовь, и ссоры, и даже такие чувства, как зависть, ненависть и злоба. Не могут же все быть добрыми. Но если общество, в котором ты живешь, действует по правилам добра, то твоя злоба останется твоим личным делом. Твоя глупость — это твоя беда, твоя зависть — это твоя тревога. Мы станем терпимыми, и обязательным для всех будет чувство юмора. Улыбнитесь, будут говорить через сто лет врачи. Улыбнитесь, и вам станет легче. Такое лекарство поможет лучше любого аспирина.
     
— Надо его выследить, — сказал Пашка.
     
— Нет, — сказала Алиса. — Мы поднимемся наверх и сообщим о встрече на ферме. Пускай решают взрослые.
     
— Сингха нет. Дороти нам не поверит.
     
— Мы позвоним в Сидней.
     
— Постой, — возразил Пашка, — мы еще ничего не знаем. А вдруг это кладоискатель? Такой же, как я. Он тоже выловил бутылку и нашел подводную пещеру. А в ней сокровища атлантов.
     
Тем временем загадочный человек кончил трудиться, закрыл сумку, что висела на боку его скафандра, и, постояв немного, чтобы проверить, не поднимаются ли пузырьки, побрел прочь.
     
— За ним! — прошептал Пашка, и не успела Алиса ответить, как он уже соскользнул со скалы.
     
Алиса съехала вниз за ним и поняла, что не знает, куда идти. Ил поднялся со дна, застилая расплывчатое пятно удаляющегося фонаря.
     
Ничего не видно. Ровным счетом ничего. Только в ушах неразборчивое ворчание Пашки, который наткнулся на скалу и не может выбраться на открытое место.
     
Конечно, надо было включить фонари, но тогда тот человек их наверняка увидит.
     
— В какую сторону идти, понимаешь? — спросил Пашка.
     
— Дай руку.
     
Алиса двинулась вперед, и через два шага пальцы ее перчаток натолкнулись на гладкую грудь Пашкиного скафандра. Оказывается, Пашка шел ей навстречу.
     
Алиса развернула Пашку.
     
— Видишь? — Алиса показала на пятно света впереди.
     
— Вижу.
     
И в этот момент свет погас.
     
— Наверное, он куда-то свернул, — сказал Пашка. — Скорее.
     
— Или спустился вниз. Может быть, там у него люк.
     
Преодолевая сопротивление воды, они поспешили вперед по ущелью и лишь тут поняли, что свет исчез не потому, что неизвестный человек скрылся, — его перекрыло громадное черное тело.
     
Алиса успела включить шлемовый фонарь — на нее надвигался сгусток тьмы, который издавал низкий, утробный, почти неслышный звук.
     
Включить-то свет Алиса успела, но бежать было поздно: черная туша навалилась на нее, черная сверкающая кожа отразила свет фонаря, сверкнул яркий черный глаз… невероятная тяжесть подмяла Алису, закрутила, прижала к камням.
     
Алиса услышала, как вскрикнул Пашка.
     
К счастью, скафандр рассчитан на большое давление, его не повредить даже кашалоту. Но разве об этом думаешь, когда в полной темноте на тебя наваливается абсолютно черный слон, а может, кто-то в десять раз тяжелее слона?
     
Давление ослабло — чудовище проплыло или проползло дальше.
     
Алиса хотела было подняться, но сделать это было трудно, потому что удар, поваливший ее, был таким сильным и неожиданным, что у нее перехватило дыхание…
     
Она повернула голову, стараясь нащупать лучом фонаря Пашку, и увидела, что он неподвижно лежит в облаке ила. Но помочь Пашке Алиса не смогла: чудовище возвращалось. Его пасть, усеянная длинными острыми зубами, потянулась к Алисе.
     
     
Алиса подняла руку, защищаясь. Она со страхом подумала: неизвестно, выдержит ли скафандр удар таких острых зубов? И в тот момент, когда Алиса поняла, что спасения нет, она услышала громкий свист. При этом звуке чудовище замерло, подняло голову… Затем отступило.
     
И Алиса потеряла сознание.
     
Алисе еще не приходилось терять сознания. А тут потеряла, да еще от страха. Поэтому Алиса никогда никому в этом не признается.
     
Она была без сознания совсем недолго, может быть, минуту. Но за это время Пашка, который ничего не видел, потому что лежал, зарывшись шлемом в ил, смог подняться, включить фонарь и отыскать Алису. Увидев, что ее глаза закрыты, он перепугался и принялся ее звать. От звука Пашкиного голоса она очнулась. Голова кружилась.
     
— Ничего, — сказала она слабым голосом, — ничего страшного.
     
В носу свербило, но, когда на тебе скафандр, невозможно почесать переносицу… Алиса громко чихнула, и Пашку это успокоило.
     
Он осмелел и был полон энергии.
     
— Ты видела? — воскликнул он. — Это был морской змей! Понимаешь, тот самый морской змей, которого видел капитан «Рочестера»! Мы с тобой сделали великое открытие. Скорее вставай, мы должны найти его логово.
     
— Пашка, — Алиса села, но встать не смогла — ноги не держали, — ты, кажется, забыл, что тут был человек.
     
— При чем тут человек! — завопил Пашка, но тут же спохватился и замолчал. Молчал он недолго. Ровно столько, чтобы Алиса смогла подняться на ноги. — Пошли скорей! — наконец сообразил Пашка. — Разве ты не понимаешь, что теперь морской змей погнался за тем человеком. Он его догонит и сожрет!
     
— Нет, — сказала Алиса.
     
— Почему нет?
     
— Потому что тот человек умеет командовать морским змеем.
     
— А ты откуда знаешь?
     
— Я слышала, как он приказал змею оставить нас.
     
— А почему я не слышал?
     
— Не знаю.
     
— Тебе не показалось?
     
— Нет, я слышала свист.
     
— Значит, это он отправил бутылку, — заявил Пашка. — Он живет здесь в плену у морского змея… Мы должны его спасти.
     
— Пашенька, — сказала Алиса устало, — не сходи с ума. Лучше сначала подумай.
     
— Может, я и погорячился, — сказал Пашка. — Но главное — мы обязаны его найти. Если устала, возвращайся в батискат. И жди меня.
     
— Давай оба вернемся в батискат.
     
— И потеряем драгоценное время?
     
И Пашка пошел по ущелью вслед за морским змеем. Алисе стало ясно, что Пашку не остановить. Пришлось идти следом.
     
Голова у нее разболелась, ноги были как ватные. Ей казалось, что они идут уже три часа, хотя в самом деле прошло минут десять. Ущелье тянулось прямо, впереди никого не было — ни змея, ни человека.
     
— Паш, — сказала наконец Алиса, когда поняла, что сил больше нет, — давай вернемся.
     
— Сейчас.
     
Пашка остановился. Алиса подумала, что он согласен вернуться к батискату, но вместо этого Пашка присел на корточки и торжествующе произнес:
     
— Попались, голубчики!
     
Алиса подошла поближе.
     
Пашка склонился над крышкой люка. Люк был круглым, каменным. Ила на нем не было — значит, его недавно открывали.
     
Пашка вытащил нож и постарался всунуть его в щель. Это было неразумно, но у Алисы не было сил спорить. Пашка надавил на нож, и его стальное лезвие благополучно обломилось.
     
В отчаянии Пашка начал стучать о крышку люка кулаком. Но камень гасил звук. С таким же успехом можно было стучать по скале.
     
— Я придумал, — сказал Пашка. — Мы пригоним сюда батискат и взломаем люк манипуляторами.
     
— Погоди, — возразила Алиса. — Мы не знаем, кто там таится. И они нас в гости не звали. Тебе бы понравилось, если бы кто-нибудь у тебя взломал дверь?
     
— Не понравилось, — согласился Пашка. — А что ты предлагаешь?
     
— Вернуться наверх.
     
— Я вернусь на остров, и мое великое открытие сделают другие. Лучше уж я попаду в плен, а ты будешь меня спасать.
     
Конечно, Пашка шутил, но ясно было, что вытащить его из ущелья можно только подъемным краном.
     
Луч фонаря упал на небольшой камешек. Пашка со злостью пнул его ногой, камешек не шевельнулся. Пашка рассердился и еще раз ударил по нему. И вдруг камешек отъехал в сторону, а люк, как бы подчиняясь движению камешка, медленно откинулся.
     
     
— Видишь, а ты говорила, что мне не открыть, — сказал Пашка.
     
— Ты ногу не ушиб?
     
— Потерплю. Давай спустимся, поглядим — и сразу обратно. Не отказываться же от такого приключения.
     
И, чтобы не слышать Алисиных возражений, Пашка быстро ступил в отверстие, и через несколько секунд его голова скрылась внутри.
     
— Стой наверху, — услышала Алиса голос друга. — И подстраховывай меня.
     
Но Алиса не послушалась. Оставлять Пашку одного ей не хотелось, да и стоять одной в черном ущелье, где плавают морские змеи, не очень приятно.
     
Алиса заглянула в шахту, далеко внизу вода светилась от Пашкиного фонаря.
     
— Пашка, ты что делаешь? — спросила она.
     
— Опускаюсь, — сказал Пашка. И через секунду добавил: — Опустился.
     
Тогда Алиса последовала за ним. Вот и дно колодца… Совсем близко закругляется каменная стена…
     
Она посветила фонарем вверх и вдруг увидела, что крышка люка медленно закрывается.
     
— Пашка, смотри!
     
— Ничего, — ответил Пашка храбрым голосом. — Выпутаемся. Главное — идти вперед.
     
Идти было некуда. Они были заперты, как жуки в узкой высокой банке.
     
У ног в стене колодца открылось забранное решеткой отверстие, и вода, урча, хлынула туда.
     
— Это переходник, — сказал Пашка спокойно. — Сейчас вода уйдет, и мы выйдем.
     
— Куда? — спросила Алиса.
     
Как только вода ушла из колодца, в его стене со скрипом отворилась железная дверь. За ней было светло.
     
Там стоял старый человек в скафандре, но без шлема. Лицо его было бледным и усталым.
     
— Выходите, дети, — сказал он по-русски.
     
    
    
Глава 3. Пленники атлантов
     
Алиса с Пашкой оказались в обширном зале с низким каменным потолком.
     
Под потолком тянулся ряд позеленевших бронзовых светильников. Некоторые горели, некоторые погасли, и оттого часть пещеры была погружена в полумрак.
     
Старик подошел к стене возле двери в колодец, повернул медный рычаг, и дверь медленно, со скрипом, закрылась.
     
Что-то в старике удивляло. Но что?
     
Во-первых, скафандр. Он был непрозрачный, темно-синий, с золотым поясом и золотыми манжетами, на плечах — небольшие крылышки, тоже из золота, одно, правда, обломано. Потом Алиса разглядела и шлем старика, который лежал на широкой каменной тумбе у стены пещеры. Шлем был украшен продольным золотым гребнем, словно шлем древнегреческого воина.
     
А лицо старика? Странное лицо. Очень бледное, почти голубое, без морщин, с глубоко запавшими темными глазами. Длинные седые волосы были собраны в пучок на затылке. Бороды не было, но жидкие усы, свисающие от углов рта, придавали лицу грустное выражение, какое бывает у голодной собаки.
     
Старик сказал:
     
— Можно снять шлемы.
     
Ребята отстегнули крепления и откинули шлемы на спину.
     
Потом старик спросил:
     
— Следили?
     
— За кем? — Пашка сделал большие глаза.
     
— Следили, следили, — проворчал старик. — Ходят тут, следят, подглядывают…
     
— Мы сначала не следили, — сказала Алиса. — Но потом на нас напал морской змей.
     
— Какой морской змей? — Старик глядел на них рассеянно, будто думал о другом.
     
— Морской змей! — сказал Пашка. — Редчайшее животное. Мы уже сто лет его ищем.
     
— Змей? Эмпедоклюс, что ли? — спросил старик. — Он играл. Молодой еще.
     
— Он у вас прирученный? — догадался Пашка. — И откликается на имя? А мы испугались, что он на вас напал.
     
— Значит, вы увидали, побежали, в колодец полезли — меня спасали?
     
Старик поморгал и глубоко вздохнул.
     
Какое-то шуршание послышалось неподалеку.
     
Алиса обернулась — в полутьме, в дальнем конце зала, мелькнула розовая фигура.
     
Старик тоже обернулся. И сразу сжался, понурился.
     
— Пошли, — сказал он, — пошли, чего уж там! Я вас не знаю, вы меня не знаете, залезли куда не просили, теперь плохо будет.
     
И он, волоча ноги, побрел к низкой металлической двери. Дверь была обита золотыми полосками. Старик повернул массивную изогнутую ручку.
     
Пашка толкнул Алису.
     
— Сто против одного, — шепнул он, — это самая настоящая Атлантида!
     
Старик отворил дверь, и они увидели уходящий наклонно вниз узкий коридор. Видно, старик услышал слова Пашки, потому что, не оборачиваясь, проворчал:
     
— Атлантида! Мы уж забыли, а они ищут. Была Атлантида, да потонула…
     
Под потолком тянулась цепочка светильников. Теперь Алиса смогла их разглядеть. Каждый светильник представлял собой разинутую пасть змеи, в которую, подобно белому яйцу, была вставлена лампа. Лампы были электрическими, некоторые разбиты или перегорели. Стены коридора выложены камнем, но тщательно обтесанным.
     
     
Вдруг Пашка, который шел спереди, ахнул и отшатнулся.
     
Он больно ударил Алису откинутым на спину шлемом.
     
— Ты что? — спросила Алиса и тут же увидела, что его испугало.
     
В неглубокой нише стояла позолоченная человеческая фигура с шестью руками. Страшные тонкие губы были растянуты в улыбке, на шее висело ожерелье из белых черепов.
     
     
— Не бойтесь, дети, — раздался голос старика. — Это бог невредный. Только пугает.
     
— Ну и боги у вас, — проворчал Пашка, который не любил, чтобы кто-то замечал его слабости.
     
Старик не ответил.
     
Коридор расширился. Вдоль стен потянулись длинные низкие скамьи со спинками в виде переплетенных змей. Скамьи были каменными, змеи — бронзовыми.
     
«Что же меня так настораживает?» — думала Алиса.
     
И поняла: пустота и тишина.
     
Они шли уже несколько минут, но никого не встретили, ни с кем старик не разговаривал, словно он один жил в этом подводном царстве. Как капитан Немо в «Наутилусе».
     
Старик открыл еще одну дверь и сказал:
     
— Здесь будете сидеть. Ждите, пока Госпожа скажет, что с вами делать.
     
— Какая госпожа? — спросила Алиса.
     
— Мы люди маленькие, — ответил старик, глядя куда-то мимо Алисы в стену. — Ходим, чиним. Все течет, все капает, все прохудилось. Все кричат: «Где Гермес? Почему капает?» А я вам скажу, — старик перешел на громкий шепот, — потому капает, что сверху вода.
     
С этими словами старик вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
     
Алиса обернулась и поняла, что изнутри в двери нет ручки.
     
— Подождите! — крикнула она, бросаясь к двери.
     
Алиса несколько раз ударила кулаком в дверь.
     
— Не суетись, Алиса, — сказал Пашка. — Ты мешаешь мне думать.
     
Алиса обернулась.
     
Ее друг стоял у длинного низкого стола и разглядывал предметы, лежавшие на нем. Там было множество вещей, сваленных без всякой системы. Банки из-под пива, кучка ржавых гвоздей, карманные старинные часы, обросшие кораллами, кусок доски с надписью «SANTA MARIA», человеческий череп, сабля с обломанным клином, почти целая фарфоровая тарелка, мятая канистра, медный чайник с отломанным носиком, скелет рыбы…
     
Пашка извлек из-под расколотого блюда несколько потемневших серебряных монет.
     
— Талеры, — сказал он. — Им лет пятьсот.
     
Он стал разглядывать, что написано на талере.
     
— Как ты думаешь, — спросила Алиса, — куда мы попали? Может, это в самом деле… подводные археологи?
     
— Археологи? — Пашка фыркнул. Алисины слова рассмешили его. — И сколько же лет они вырубали в базальте свою базу, забыв сообщить об этом в видеогазеты? Неужели тебе все еще не понятно?
     
— Сейчас ты опять скажешь: Атлантида!
     
— Этот старик — последний атлант. А пещеры — осколки некогда великой и могучей империи.
     
— Но ведь Атлантида была в Атлантическом океане, а это Тихий.
     
— Удивительный народ — скептики, — ответил снисходительно Пашка. — Ты что, веришь старику Платону, который записал туманные слова египетских жрецов? А откуда знали про Атлантиду египетские жрецы? От моряков. А куда плавали египетские моряки? В Индию и Китай. Ну и, конечно, в настоящую Атлантиду, которая была расположена на островах.
     
— А как ты объяснишь, что он разговаривал с нами по-русски?
     
— Зачем объяснять? — нашелся Пашка. — Скажи, на каком языке разговаривали между собой атланты?
     
— Не знаю, — растерялась Алиса.
     
— А я вот читал в старом журнале, что русский язык в античном мире был очень распространен. Кто были этруски?
     
— Они жили в Италии еще до римлян.
     
— Вот именно. Этруски — это таинственный народ, язык которого до конца так и не удалось разгадать, даже с помощью самых современных компьютеров. Но кое-что известно. Этруски приплыли в Италию из-за моря в древние времена и построили там много городов, даже Рим. Но потом римляне их победили. И этруски куда-то делись. Один очень образованный человек, кандидат химических наук, еще сто лет назад написал статью, что этруски — это предки русских. Слышишь: эт-руски! И говорили они по-русски. Разве исключено, что они спаслись из Атлантиды, когда она утонула? И тогда все становится на свои места: атланты — это этруски, этруски — это русские, и мы с тобой по-своему атланты.
     
— Трудно поверить, — сказала Алиса.
     
— К сожалению, даже сто лет назад тому открывателю никто не поверил. И знаешь почему?
     
— Почему?
     
— Из зависти. Каждому хочется сделать великое открытие. А если не удалось, он начинает завидовать тому, кто сделал.
     
— Мне трудно с тобой согласиться, Пашка, — сказала Алиса. — Даже если это атланты да к тому же этруски, неужели они столько тысяч лет говорят на современном русском языке? А мне даже стихи Ломоносова трудно читать — так язык изменился.
     
— Ничего удивительного, — упорствовал Пашка. — Они следили за событиями. Выныривали и подслушивали.
     
Алиса поняла, что Пашку не переспоришь. Она отстегнула шлем и положила его на круглый табурет. Сиденье табурета было выточено из черного дерева, а ножки — из розового коралла.
     
Пашка с увлечением разбирал старые монеты. Но Алисе было тревожно. Зачем надо было их запирать? Куда исчез этот старик? Странный атлант — говорит по-русски, живет под водой, дрессирует морского змея… Алиса стояла возле стола с трофеями и разглядывала вещи, надеясь отыскать какой-нибудь ключик к этой тайне. И вдруг она увидела бутылку. Пузатую зеленую бутылку.
     
— Пашка! — сказала она. — Что ты на это скажешь? — Она подняла бутылку и показала ему.
     
— Точно! — воскликнул Пашка. — Как бы сказал Шерлок Холмс: это последняя точка в цепочке тайн. Преступник найден! Этот старик вызывал нас на помощь! Это он кинул бутылку с запиской. Все ясно!
     
— Ничего не ясно, — сказала Алиса. — Если кинул, почему не обрадовался, когда мы пришли?
     
— А что, если кинул не он? — Глаза Пашки загорелись. — А что, если здесь есть тюрьма? И он держит в ней тех, кто потонул после кораблекрушения? Алиса, слушай, когда он придет, о записке ни слова! Мы объединимся с его жертвами и поднимем восстание.
     
Алиса только вздохнула. Пашка — хороший человек, умеет так увлечься собственной идеей, что начинает верить: это не глупая идея, а единственная и окончательная правда.
     
Она почувствовала, что устала. Ведь с раннего утра на ногах, подумать только, сколько всего вместилось в этот день — от находки бутылки до подводного плена. А день еще только перевалил за половину.
     
Пашка закончил изучение монет и занялся детективной работой. Алиса сидела устало на скамейке и смотрела, как он тщательно простукивает стены и пол.
     
— Камень, — говорил он деловито и делал шаг дальше. — Камень, — повторял он.
     
Алисе было холодно. И душно. Такое неприятное сочетание — извечный каменный холод и духота. Снять скафандр? Станет еще холоднее. «Глупая, — сказала она сама себе, — ведь в скафандре должно быть отопление!» Алиса отыскала кнопку обогрева.
     
— Перегородка! — торжественно объявил Пашка. — Я же говорил!
     
В той стороне комнаты, где он выстукивал стену, было полутемно. Поэтому Алиса и не заметила небольшую дверь, покрашенную под камень.
     
Внезапно дверь медленно отворилась.
     
Пашка от неожиданности отпрыгнул.
     
В дверях стояла странная фигура. Это была очень толстая, невысокого роста женщина с длинными, до пояса, черными спутанными волосами.
     
На голове у нее сверкал золотой обруч, в который спереди был вставлен большой красный камень. Женщина была одета в зеленое, до земли, платье, расшитое золотыми рыбками и змеями. На груди в несколько рядов висели ожерелья из драгоценных камней и маленьких раковин.
     
     
Алиса не сразу разглядела ее лицо, потому что оно было скрыто волосами. На нее в упор глядели маленькие черные пронзительные глаза, близко посаженные к крючковатому острому носу. Губы были тонкие, голубые.
     
— Это вас Гермес поймал? — спросила женщина пронзительным голосом.
     
«Ага, — подумала Алиса, — значит, старик здесь не один. Атлантида населена. И все знают русский язык».
     
— Здравствуйте, — сказал Пашка. — Скажите, почему нас заперли?
     
— Потому что к нам нельзя! Это нарушение закона.
     
— Нам ваши законы неизвестны, — сказал Пашка. — А по нашим — людей запирать нельзя.
     
— А разве мы вас звали?
     
— Звали, — сказал Пашка.
     
— Я не звала. Значит, никто не звал.
     
— А кто вы такая, что за всех отвечаете?
     
— Я — наследница Афродита. Скоро Госпожа Гера умрет, и я буду править Атлантидой. Я вам нравлюсь?
     
— Не очень, — честно признался Пашка.
     
— Тогда вас придется казнить. Я здесь единственный ребенок. Больше нам детей не нужно. Тем более таких грубых.
     
— Я с вами не согласна, — сказала Алиса. — Я думаю, что нас лучше отпустить, и вы останетесь одна.
     
Наследница Афродита задумалась. Она грызла ноготь и сопела.
     
Наконец она додумалась.
     
— Нет, — сказала она. — Если вы обещаете, что не будете драться со мной за трон, я вас оставлю здесь. Мне совсем не с кем играть. А у меня есть тысячи кукол. Мне папа дарит.
     
— Я не играю в куклы, — сказала Алиса.
     
— Значит, ты хочешь отнять мой трон?
     
И тут наследница уселась на пол и начала громко рыдать.
     
В дверь вбежал лысый толстяк в красной тоге. В руке у него был кинжал с хищно загнутым лезвием.
     
     
— Убийцы! — закричал он. — Не смейте обижать ребенка!
     
Он погрозил Пашке кинжалом, но тут же забыл о нем, кинулся к наследнице, присел рядом с ней на каменную скамью и принялся ее утешать.
     
Алиса не поняла, что он говорит, но по тому, как лысый толстяк гладил длинные спутанные волосы наследницы, было ясно, что он ее очень любит и расстраивается из-за ее несчастий.
     
Афродита, всхлипывая, опустила голову на грудь толстяку.
     
Пашка с Алисой молча смотрели на эту сцену, не решаясь что-нибудь сказать.
     
Через несколько минут наследница стала всхлипывать все тише и тише, а потом вдруг захрапела. Да так громко, что Пашка не выдержал и прыснул от смеха.
     
Толстяк зашипел на него как змея. Пашка осекся. Толстяк поднатужился, подхватил наследницу под коленки, обнял другой рукой за плечи, поднял и, покачиваясь от натуги, унес из комнаты.
     
— Пашка, — сказала Алиса уверенно, — мне тут не нравится.
     
— А мне, — ответил упрямо Пашка, — даже очень нравится. Таких приключений у меня давно не было.
     
— Боюсь, — сказала Алиса, — что они только начинаются.
     
В этот момент большая дверь медленно отворилась, и вошел старик, который взял их в плен.
     
— Скучали? — спросил он.
     
Старик говорил ровным голосом, будто ему все равно, скучали они или нет, хотят сидеть в каменном мешке или не хотят. Надо говорить — он говорит. А может и не говорить.
     
— Мы не скучали! — ответил Пашка. — У нас были гости.
     
— Кто? — спросил старик.
     
Его голова медленно поворачивалась, будто ему легче было поворачивать всю голову, чем двигать глазами. Наконец он заметил открытую дверь в глубине комнаты.
     
— А я забыл, — сказал он, — что тут есть вторая дверь. Госпожа Гера будет сердиться. Как же ты, Гермес, скажет она, забыл, что там есть вторая дверь? Вот мне и конец придет. Вы ведь сбежать могли.
     
Алиса и Пашка заметили, что старик переоделся в длинную, до земли, темно-зеленую тогу. На ней была вышита серебряная змея, которая несколько раз обвивала старика, а ее разинутая пасть оказалась у него под подбородком. Казалось, еще секунда — и змея цапнет Гермеса за нос. Рукав тоги был разорван и кое-как сшит серыми нитками.
     
Старик пересек комнату, заглянул в маленькую дверь. Там было тихо.
     
— Эй! — крикнул он в темноту. — На совет, на совет! Госпожа сердится.
     
— Жалко, что у нас нет оружия, — сказал Пашка. — Не представляю себе, как буду тебя защищать.
     
Старик обернулся к ним и долго смотрел, словно не узнавал.
     
— Вы что здесь делаете? — спросил он наконец. — Здесь чужим нельзя.
     
— Мы сразу уйдем, — сказала Алиса. — Только покажите нам дорогу.
     
— А! — вспомнил старик. — Вы за Эмпедоклюсом гонялись. Теперь вас судить будем. Наверное, засудим, правда?
     
— Учтите, — строго сказал Пашка, — нас будут искать. И когда найдут, преступников настигнет заслуженная кара.
     
Алиса поняла, что Пашка вспомнил какой-то приключенческий роман.
     
— Настигнет — постигнет, — ответил старик. — А сверху все течет. Скоро протечет совсем, вот нам и крышка. Пошли, что ли?
    
    
Глава 4. Смерть пришельцам!
     
Старик вел их по скудно освещенным лестницам и коридорам. Алиса старалась запомнить все повороты, но это было невозможно: под океаном обнаружился целый подземный город… И тут Алиса ахнула от удивления.
     
За небольшой дверью открылся зал, второго такого на Земле не отыскать. «Наверное, — подумала Алиса, — рабы атлантов трудились сотни лет, чтобы его создать».
     
Зал был слабо освещен, и поэтому сначала казалось, что ты вошел в бесконечный лес. Прямыми рядами стояли колонны стволов, каждая больше метра в диаметре, вершины их исчезали в полутьме, и представлялось, что там, наверху, клубится густая листва.
     
Когда глаза привыкли к полутьме, стало понятно, что это не деревья, а каменные столбы. Каменотесы тщательно вырезали каждую полоску коры, каждый сучок. Потолок в самом деле состоял из ветвей и листьев, но и они были вырезаны из камня. Этих гигантских каменных деревьев было столько, что границы зала скрывались в бесконечности. Когда-то деревья были раскрашены. Кора их была коричневой и золотой, листья зелеными. Но краска сохранилась лишь в отдельных местах, а там, где она облезла, был виден серый камень.
     
Пол в этом зале был гладким, сложенным из зеленых керамических плиток. На плитках были нарисованы цветы и бабочки, жуки и пчелы… Да так тонко, что страшно было на них наступить.
     
Алиса с Пашкой замерли на пороге зала. Старик же прошел вперед. Через несколько шагов, сообразив, что шаги пленников не слышны, он обернулся.
     
— Вы чего оробели? — спросил он. — Леса не видели?
     
— Кто это сделал? — спросил Пашка.
     
— Атланты, — ответил старик. — Старались, убивались, а зачем? Сик транзит глория мундис, что означает: «Так проходит земная слава».
     
Каждый шаг гулко раздавался в каменном лесу, и от этих звуков лес казался еще необозримее.
     
Зал заканчивался аркой, которая опиралась на колонны из белого коралла, обвитые зелеными нефритовыми змеями.
     
При приближении людей двери в арке медленно раскрылись, и Алисе почудилось, что сейчас она увидит стражей в латах с кривыми мечами, как в сказках Шахерезады. Но стражей не было: за дверями оказался еще один зал. В нем стояло множество скульптур. Некоторые из них были знакомы по учебнику античной истории.
     
Пашка задержался, любуясь мраморной статуей воина, поднявшего меч. Мрамор был белым, теплым, почти живым.
     
Следующая дверь оказалась пастью злобной драконьей рожи. Словно громадный красный язык, эту пасть перекрывал алый занавес.
     
Старик остановился перед ним в растерянности. Потом поглядел на Алису и сказал:
     
— Закрыто.
     
— Открыто! — послышался резкий, высокий голос изнутри.
     
— А вроде бы закрыто, — все еще сомневался Гермес.
     
Но все же откинул занавес. Алисе показалось, что чудовище облизнулось алым языком.
     
Алиса ожидала увидеть еще один огромный зал, но вместо этого они оказались в довольно небольшом, но высоком помещении. Всю заднюю стену занимала золотая кобра. Змея свернулась кольцами и высоко, к самому потолку, подняла раздутую шею, которая кончалась маленькой злобной головой и разинутым ртом. Изо рта высовывался усыпанный жемчужинами раздвоенный язык. Кольца змеи образовывали как бы сиденье трона, а шея и голова — спинку.
     
На троне восседала худая старая женщина с жемчужной диадемой в седых волосах. Она была одета в розовое платье, расшитое серебряными звездами. Лицо ее было голубым, глубоко запавшие глаза — черными. Женщина сидела неподвижно и сама казалась статуей.
     
По обе стороны трона тянулись низкие скамьи, на которых лежали плоские подушки. Справа от розовой женщины, которая, как поняла Алиса, и была Госпожой Атлантиды, на скамье сидел еще один старик. В отличие от нее и Гермеса, который привел пленников, он был одет скромно, даже бедно. На нем была серая мятая тога и серый высокий колпак. Ни одного украшения, если не считать медного браслета на правой руке.
     
Старик Гермес, введя пленников, спросил у Госпожи:
     
— Мне что, уйти или садиться?
     
— Глупый, — сказала женщина, — ты член Совета. Опять забыл?
     
— Он скоро забудет, как его зовут. — Человек в сером улыбнулся одними губами, глаза остались печальными.
     
Старик послушно поднялся на несколько ступеней и уселся на скамью по левую руку от Госпожи. И сразу задремал.
     
     
— Кто вы? — спросила женщина в розовом. — Зачем вы пришли сюда?
     
— Я — Алиса Селезнева, — ответила Алиса. — А это мой друг Павел Гераскин. Мы проходим биологическую практику на острове Яп, на океанской ферме.
     
— На ферме? — Госпожа подняла тонкие брови. Видно, ей было незнакомо это слово.
     
— Это такое хозяйство, — пояснила Алиса. — Там разводят морских животных, пасут кашалотов и дельфинов…
     
— Сколько лет тебе? — спросила Госпожа.
     
— Двенадцать, — ответила Алиса.
     
— А твоему другу?
     
— Мне тоже двенадцать, — сказал Пашка. — Только я не понимаю, что происходит? Мы ничего плохого не хотели, а нас заставили сюда прийти, как будто мы пленники.
     
— Вы пленники, — сказала Госпожа. — Таков закон Атлантиды. Никто, попавший сюда, не уходит живым.
     
— Но мы не знали вашего закона, — сказала Алиса.
     
— Незнание закона не освобождает от его выполнения, — сказала Госпожа.
     
— Какие-то средневековые порядки! — возмутился Пашка. — Спускаешься под воду с исследовательской миссией, тебя хватают и еще грозят. Вы должны радоваться, что мы вас нашли.
     
— Интересно, — сказал мужчина в сером, — почему мы должны радоваться тому, что вы забрались туда, куда вас не звали?
     
— Мы же не нарочно! — воскликнул Пашка. Он уже забыл, почему опустился в подводное ущелье, и чувствовал себя невинной жертвой.
     
— Глупые детишки! — вдруг проснулся старик Гермес. — Лезут, не спросясь, не знают куда. Я пойду, Госпожа Гера? А то опять течет.
     
Он показал костлявым пальцем на потолок, и все послушно подняли головы. На потолке, когда-то побеленном и раскрашенном желтыми узорами, расплылось большое влажное пятно.
     
— Помолчи, — поморщилась Госпожа Гера. — Сначала Совет, сначала приговор, а потом иди куда хочешь. Я предлагаю: за нарушение закона пришельцев убить.
     
— Как убить? — удивился Пашка.
     
— Мне лично вас жалко, — сказала Госпожа, — но я подчиняюсь закону. — Она обернулась к серому человеку: — Что ты скажешь, Посейдон?
     
— Я уважаю закон, — сказал серый человек. — Но он ничего не говорит о казни детей.
     
— Не все ли равно, сколько лет человеку? — возразила Госпожа. — Закон ничего не говорит, потому что он относится ко всем.
     
— Я полагаю, — сказал Посейдон, — что самым разумным будет оставить пленников здесь. Нам нужны рабочие руки. Им все равно не убежать.
     
— Через час нас начнут искать! — выкрикнул Пашка. — И тут же локаторы найдут наш батискат. И еще через два часа вас будут судить уже по нашим законам.
     
«Какой дурак!» — подумала Алиса. Но было поздно.
     
— Мальчик прав, — сказала Госпожа Атлантиды. — Мы забыли о их подводном корабле. Посейдон, прошу тебя, перегони их корабль в наш ангар.
     
— Вы не знаете, как им управлять! — испугался Пашка. — Вы его сломаете.
     
— Я видел на моем веку много подводных кораблей, — улыбнулся одними губами Посейдон. Он поднялся и обратился к Госпоже: — Прошу мое мнение учесть при решении Совета.
     
— Твое мнение будет учтено, — ответила Госпожа.
     
— Стойте! — Пашка хотел было броситься следом за Посейдоном, но Госпожа так властно сказала: «Ни с места!», что Пашка остановился.
     
— А ты, Гермес, — улыбнулась Госпожа, глядя на Гермеса, который клевал носом, стараясь удержаться от дремоты, — ты понимаешь, что закон нарушать нельзя?
     
— Закон для всех один, — ответил Гермес. — Закон я знаю.
     
— И ты согласен со мной?
     
— Я всегда согласен, — ответил старик. — Мне идти пора, вода капает.
     
— Тогда скажи: «Пришельцы приговариваются к смерти».
     
— А? — Старик бессмысленно смотрел на Госпожу, и у Алисы возникло желание закричать: «Не слушайте ее!»
     
Затем мутный взор старика переполз на Алису и Пашку.
     
— Кто такие? — спросил он. — Я не помню.
     
— Скажи: смерть!
     
— Это… — Старик долго жевал губами. Потом светлая мысль посетила его. — Дай их мне, — сказал он. — Будем чинить. Сил не хватает, никто мне не помогает. Я их научу. Пускай помогают, а?
     
— Ты ничего не понял, старый дурак! — рассердилась Госпожа.
     
— Куда мне понять…
     
Алый занавес отлетел в сторону, и в комнату ворвались толстяк и наследница Афродита.
     
— Почему без нас заседаете? — закричал толстяк с порога. — Опять заговор?
     
— Мы вас звали, — устало ответила Госпожа. — И не наша вина, что вы гуляете неизвестно где.
     
— Почему неизвестно где? — возмутился толстяк. — У ребенка был нервный шок.
     
Толстяк помог наследнице подняться на ступеньки, и они заняли место Посейдона.
     
— Меркурий, — обратилась Госпожа к толстяку, — мы судим пришельцев, которые нарушили закон и проникли в Атлантиду. Мы приговорили их к смерти. Ты согласен?
     
— Согласен, согласен, — быстро ответил толстяк. — Они нам угрожали. Моя девочка в опасности.
     
— Значит, все решено. Единогласно.
     
— Чепуха какая-то, — возмутился Пашка. — Я протестую. Я требую защитника!
     
— Правильно! — закричала вдруг наследница. — Я скоро умру от скуки. Мне не с кем играть. Мне прислали сверху детей, чтобы я играла, а злая Гера хочет их убить. Папа, прекрати!
     
— Да, кстати, — тут же изменил свою позицию толстый Меркурий, — почему их нужно казнить, когда моей девочке не с кем играть? Нет, я не позволю. Опять заговор против моей девочки. Гера, тебе пора уступить ей место. Ты стара и зла.
     
Алиса слушала эту перепалку как во сне. Такого быть не могло. Мы живем в конце двадцать первого века, когда на Земле не убивают людей. Может, они шутят? Может, это спектакль?
     
— Вы не понимаете! — Госпожа Гера поднялась с трона и протянула вперед руку: — Если нарушить закон единожды, закон погибнет. Погибнет закон — погибнет Атлантида. Своей властью я приказываю: Гермес и Меркурий, отведите пришельцев к внешнему люку и утопите!
     
Она была грозной и страшной. Казалось, что из ее глаз вылетают черные стрелы. Остальные в зале оробели и молчали…
     
     
Пауза тянулась долго, словно все окаменели, заколдованные.
     
Вдруг занавес откинулся, впуская Посейдона.
     
— Все, — сказал он, — их корабль спрятан. Что решил Совет?
     
— Совет моей властью постановил — смерть! — произнесла Гера.
     
Посейдон окинул взглядом комнату. Потом обернулся к Алисе.
     
— Это правда? — спросил он.
     
— Она не вправе отвечать, — сказала Госпожа Атлантиды.
     
— Это ложь, — сказала Алиса.
     
— Здесь решаю я! — Госпожа была неумолима. — Я — это закон. И много лет уже я его охраняю.
     
— Что ты думаешь, Меркурий? — обернулся Посейдон к толстяку.
     
— Я против! — воскликнул толстяк. — Моей девочке не с кем играть, а вы тут топите детей.
     
— А ты, Гермес? — спросил Посейдон.
     
— Ты о чем? Прости, я задремал, может, чего пропустил?
     
— Задремал или притворился?
     
— Пускай дети живут, — быстро ответил Гермес. — Мне помощники нужны. Ты не сердись, Госпожа, все течет, чинить некому.
     
— Атланты не убивают детей, — сказал Посейдон. — Решение Совета: оставить им жизнь. Ты одна против.
     
— Решение Совета: смерть пришельцам!
     
— Я увожу детей, — сказал Посейдон. — Им не следует слушать дрязги стариков.
     
Он поднял руку, жестом приказывая пленникам следовать за ним.
     
Красный занавес всколыхнулся и мягко опустился сзади. Они снова оказались в зале скульптур.
     
Вслед несся крик Госпожи Геры:
     
— Они приговорены и будут убиты!
     
— Фапофадофажди, — сказала Алиса Пашке, пользуясь старым школьным кодом. — Фамыфаосфатафанемфася фаодфани.
     
— Фапофанял, — ответил Пашка.
     
— Фавлефасу, — сказала Алиса.
     
Пашка кивнул. И на самом деле, каменный лес — лучшее место, чтобы убежать.
     
Они миновали зал скульптур. Алиса оглянулась. Посейдон брел шагах в трех сзади, его серая тога волочилась по камням.
     
Вот и каменный лес.
     
Алиса почувствовала, как напрягся Пашка.
     
— Беги, — шепнула она. — Налево.
     
Пашка послушно бросился налево. Алиса побежала в другую сторону. Она не оглядывалась, главное было — оторваться от Посейдона. Ей казалось, что она бежит по настоящему лесу, вот только нет кустов, чтобы спрятаться. Она обогнула один ствол, второй, третий… Впереди, уходя в бесконечность, стояли такие же громадные колонны.
     
И вдруг со всего размаха Алиса врезалась в стену.
     
Она настолько не ожидала этого, что ушиблась и упала на пол.
     
Лес был обманом! Всего-то в нем оказалось шесть рядов деревьев, а за ними — зеркальная стена.
     
Алиса постаралась подняться, ноги скользили по кафельному полу, по нарисованным цветочкам и бабочкам. «Гадкий мир, — подумала Алиса, — все ненастоящее!» Сзади раздался крик.
     
Алиса обернулась.
     
Посейдон спокойно ждал в проходе между деревьями. А чуть дальше был виден Пашка, который колотил кулаками по зеркальной стене и громко проклинал Атлантиду и всех атлантов.
     
— Пашка, за мной! — крикнула Алиса.
     
Она побежала к выходу из зала. Пашка за ней.
     
Но выйти из зала не удалось. В его дверях стоял, нервно колотя себя хвостом по бокам и разевая розовую пасть, огромный лев.
     
Алиса начала отступать.
     
Лев сделал шаг за ней.
     
Кто-то толкнул Алису. Это был Пашка. Он встал перед Алисой, закрывая ее собой. У Пашки, может быть, много недостатков. Но он никогда не оставит товарища в беде.
     
Лев стоял с раскрытой пастью. Пашка и Алиса, замерев, глядели на льва.
     
Сзади подошел Посейдон и спросил:
     
— Ну что, набегались? Пойдем дальше?
     
Пленники ничего не ответили.
     
Посейдон поднял руку, щелкнул длинными сухими пальцами. Лев растворился в воздухе.
     
— Голограмма, — сказал Посейдон.
     
— Ага, — перевел дух Пашка. — Я так и подумал.
     
— Нет, — сказал Посейдон. — Ты так не подумал. Иначе бы прошел сквозь него. Идите направо.
     
Справа была небольшая дверь. Алиса повернула изогнутую бронзовую ручку, и дверь послушно открылась.
     
За дверью обнаружилась небольшая комната с длинным столом посредине. Вдоль стола были расставлены кресла с резными спинками. На столе стояло несколько сосудов, закрытых крышками.
     
Посейдон закрыл за собой дверь и сказал:
     
— Если вам нужно вымыть руки и привести себя в порядок, туалет в соседнем помещении.
     
— Зачем мыть руки, если вы собираетесь нас убивать? — спросил Пашка.
     
— Очень неприятно убивать грязных детей, — совершенно серьезно ответил Посейдон. — К тому же здесь тепло, вы можете снять скафандры, наверное, надоело в них ходить.
     
Когда Пашка с Алисой мыли руки в небольшой комнатке, где стояла низкая золотая ванна и из кранов в виде птичьих голов тонкими струйками лилась пресная вода, Алиса сказала:
     
— Знаешь что, Пашка?
     
— Что? — Пашка, ополоснувшись, принялся простукивать стены. Он надеялся, что можно будет убежать оттуда.
     
— Я думаю, что нас не будут убивать.
     
— В любом случае я им так просто не дамся, — сказал Пашка.
     
Алиса сняла скафандр и положила его на низкий каменный стол. Потом причесалась, глядя в мутное овальное зеркало. Пашка скафандра не снимал.
     
— Вроде бы нас собираются кормить, — сказала Алиса.
     
— Могут и отравить, — предупредил Пашка.
     
Алиса приоткрыла дверь в большую комнату. Посейдон сидел за столом, подвинув к себе один из сосудов, и мирно черпал оттуда серебряной ложкой суп. Он увидел, что дверь в туалет приоткрылась, и сказал, улыбаясь:
     
— Фазафахофадифате, а то суп остынет. И в следующий раз придумайте код посложнее. Нельзя недооценивать противника.
     
— Вы правы, — согласилась Алиса.
     
Она прошла к столу и села в кресло. Посейдон подвинул ей серебряную миску.
     
— Надеюсь, вы употребляете в пищу суп из креветок? — спросил он.
     
— Спасибо, — сказала Алиса. — Я очень проголодалась.
     
Пашка стоял в дверях, так и не решив еще, что перевесит: голод или осторожность.
     
Посейдон спросил:
     
— Суп не остыл?
     
— Нет, — сказала Алиса. — Очень вкусно.
     
— А мне так надоела морская пища! — сказал Посейдон.
     
Пашка осторожно подошел к столу.
     
— Нехорошо, — заявил Посейдон, глядя на него, — в скафандре за стол у нас не садятся.
     
Алиса посмотрела на Пашку укоризненно.
     
— Я руки вымыл, — сказал Пашка.
     
Понятно было, что скафандр он не снимет.
     
— Ну, как знаешь, — сказал Посейдон.
     
Суп был не очень вкусный, подсоленные креветки плавали в жидком бульоне.
     
— Овощей не хватает, — вздохнул Посейдон. — Теплица вышла из строя, а починить некому.
     
Пашка сел за стол. В скафандре не очень удобно обедать. Но он делал вид, что всю жизнь обедает только в скафандре.
     
     
— А откуда вы знаете русский язык? — спросила Алиса.
     
— Я знаю все основные языки Земли, — ответил Посейдон.
     
Пашка съел несколько ложек супа, потом отложил ложку и сказал:
     
— Плохо питаетесь.