1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 
    Что эта резная,    

    Прелестная чаша —    

    Не более наша,    

    Чем воздух,    

    Чем звезды,    

    Чем гнезда,    

    Повисшие в зорях.    

        

    Я знаю, я знаю,    

    Кто чаше — хозяин!    

    Но легкую ногу вперед — башней    

    В орлиную высь!    

    И крылом — чашу    

    От грозных и розовых уст —    

    Бога!    

        

    30 июня 1921    

       

            .  «Твои….. черты…»    

        

    Твои….. черты,    

    Запечатленные Кануном.    

    Я буду стариться, а ты    

    Останешься таким же юным.    

        

    Твои….. черты,    

    Обточенные ветром знойным.    

    Я буду горбиться, а ты    

    Останешься таким же стройным.    

        

    Волос полýденная тень,    

    Склоненная к моим сединам…    

    Ровесник мой год в год, день в день,    

    Мне постепенно станешь сыном…    

        

    Нам вместе было тридцать шесть,    

    Прелестная мы были пара…    

    И — радугой — благая весть:    

    ……. — не буду старой!    

        

    Троицын день 1921    

               .  «Последняя прелесть…»    

        

    Последняя прелесть,    

    Последняя тяжесть:    

    Ребенок, у ног моих    

    Бьющий в ладоши.    

        

    Но с этой последнею    

    Прелестью — справлюсь,    

    И эту последнюю тяжесть я —    

    Сброшу.    

    ………………….    

    Всей женскою лестью    

    Язвя вдохновенной,    

    Как будто не отрок    

    У ног, а любовник —    

        

    О шествиях —    

    Вдоль изумленной Вселенной    

    Под ливнем лавровым,    

    Под ливнем дубовым.    

        

    Последняя прелесть,    

    Последняя тяжесть —    

    Ребенок, за плащ ухватившийся… — В муке    

    Рожденный! — Когда-нибудь людям расскажешь,    

    Что не было равной —    

    В искусстве Разлуки!    

        

    10 июля 1921    

       

           «Два  зарева! — нет, зеркала…»    

       

       М. А. Кузмину    

       

   Два зарева! — нет, зеркала!    

   Нет, два недуга!    

   Два серафических жерла,    

   Два черных круга    

       

   Обугленных — из льда зеркал,    

   С плит тротуарных,    

   Через тысячеверстья зал    

   Дымят — полярных.    

       

   Ужасные! — Пламень и мрак!    

   Две черных ямы.    

   Бессонные мальчишки — так —    

   В больницах: Мама!    

       

   Страх и укор, ах и аминь…    

   Взмах величавый…    

   Над каменностию простынь —    

   Две черных славы.    

       

   Так знайте же, что реки — вспять,    

   Что камни — помнят!    

   Что уж опять они, опять    

   В лучах огромных    

       

   Встают — два солнца, два жерла,    

   — Нет, два алмаза! —    

   Подземной бездны зеркала:    

   Два смертных глаза.    

       

   2 июля 1921    

      

         ВЕСТНИКУ    

       

   Скрежещут якорные звенья,    

   Вперед, крылатое жилье!    

   Покрепче чем благословенье    

   С тобой — веление мое!    

       

   Мужайся, корабельщик юный!    

   Вперед в лазоревую рожь!    

   Ты больше нежели Фортуну —    

   Ты сердце Цезаря везешь!    

       

   Смирит лазоревую ярость    

   Ресниц моих — единый взмах!    

   Дыханием надут твой парус    

   И не нуждается в ветрах!    

       

   Обветренные руки стиснув,    

   Слежу. — Не верь глазам! — Все ложь!    

   Доподлинный и рукописный    

   Приказ Монархини везешь.    

       

   Два слова, звонкие как шпоры,    

   Две птицы в боевом грому.    

   То зов мой — тысяча который? —    

   К единственному одному.    

       

   В страну, где солнце правосудья    

   Одно для нищих и вельмож    

   — Между рубахою и грудью —    

   Ты сердце Матери везешь.    

       

   3 июля 1921    

           ГЕОРГИЙ    

       

       С. Э.    

       

            1.  «Ресницы, ресницы…»    

        

    Ресницы, ресницы,    

    Склоненные ниц.    

    Стыдливостию ресниц    

    Затменные — солнца в венце стрел!    

    — Сколь грозен и сколь ясен! —    

    И плащ его — был — красен,    

    И конь его — был — бел.    

        

    Смущается Всадник,    

    Гордится конь.    

    На дохлого гада    

    Белейший конь    

    Взирает вполоборота.    

    В пол-окна широкого    

    Вслед копью    

    В пасть красную — дико раздув ноздрю —    

    Раскосостью огнеокой.    

        

    Смущается Всадник,    

    Снисходит конь.    

    Издохшего гада    

    Дрянную кровь    

    — Янтарную — легким скоком    

    Минует, — янтарная кровь течет.    

    Взнесенным копытом застыв — с высот    

    Лебединого поворота.    

        

    Безропотен Всадник,    

    А конь брезглив.    

    Гремучего гада    

    Копьем пронзив —    

    Сколь скромен и сколь томен!    

    В ветрах — высокó — седлецо твое,    

    Речной осокой — копьецо твое    

    Вот-вот запоет в восковых перстах    

        

    У розовых уст    

    Под прикрытием стрел    

    Ресничных,    

    Вспоет, вскличет.    

    — О страшная тяжесть    

    Свершенных дел!    

    И плащ его красен,    

    И конь его бел.    

        

    Любезного Всадника,    

    Конь, блюди!    

    У нежного Всадника    

    Боль в груди.    

    Ресницами жемчуг нижет…    

    Святая иконка — лицо твое,    

    Закатным лучом — копьецо твое    

    Из длинных перстов брызжет.    

    Иль луч пурпуровый    

    Косит копьем?    

    Иль красная туча    

    Взмелась плащом?    

    За красною тучею —    

    Белый дом.    

    Там впустят    

    Вдвоем    

    С конем.    

        

    Склоняется Всадник,    

    Дыбится конь.    

    Все слабже вокруг копьеца ладонь.    

    Вот-вот не снесет Победы!    

        

    — Колеблется — никнет — и вслед копью    

    В янтарную лужу — вослед копью    

    Скользнувшему.    

    — Басенный взмах    

    Стрел…    

        

    Плащ красен, конь бел.    

        

    9 июля 1921    

               2.  «Ресницы, ресницы…»    

        

    О тяжесть удачи!    

    Обида Победы!    

    Георгий, ты плачешь,    

    Ты красною девой    

    Бледнеешь над делом    

    Своих двух    

    Внезапно-чужих    

    Рук.    

        

    Конь брезгует Гадом,    

    Ты брезгуешь гласом    

    Победным. — Тяжелым смарагдовым маслом    

    Стекает кровища.    

    Дракон спит.    

    На всю свою жизнь    

    Сыт.    

        

    Взлетевшею гривой    

    Затменное солнце.    

    Стыдливости детской    

    С гордынею конской    

    Союз.    

    Из седла —    

    В небеса —    

    Куст.    

    Брезгливая грусть    

    Уст.    

        

    Конь брезгует Гадом,    

    Ты брезгуешь даром    

    Царевым, — ее подвенечным пожаром.    

    Церковкою ладанной:    

    Строг — скуп —    

    В безжалостный    

    Рев    

    Труб.    

        

    Трубите! Трубите!    

    Уж слушать недолго.    

    Уж нежный тростник победительный — долу.    

    Дотрубленный долу    

    Поник. — Смолк.    

    И облачный — ввысь! —    

    Столб.    

        

    Клонитесь, клонитесь,    

    Послушные травы!    

    Зардевшийся под оплеухою славы —    

    Бледнеет. — Домой, трубачи! — Спит.    

    До судной трубы —    

    Сыт.    

        

    11 июля 1921    

               3. «Синие  версты…»    

        

    Синие версты    

    И зарева горние!    

    Победоносного    

    Славьте — Георгия!    

        

    Славьте, жемчужные    

    Грозди полуночи,    

    Дивного мужа,    

    Пречистого юношу:    

        

    Огненный плащ его,    

    Посвист копья его,    

    Кровокипящего    

    Славьте — коня его!    

        * * *    

        

Зычные мачты    

    И слободы орлие!    

    Громокипящего    

    Славьте — Георгия!    

        

    Солнцеподобного    

    В силе и в кротости.    

    Доблесть из доблестей,    

    Роскошь из роскошей:    

        

    Башенный рост его,    

    Посвист копья его,    

    Молниехвостого    

    Славьте — коня его!    

        

    Львиные ветры    

    И глыбы соборные!    

    Великолепного    

    Славьте — Георгия!    

        

    Змея пронзившего,    

    Смерть победившего,    

    В дом Госпожи своей    

    Конным — вступившего!    

        

    Зычный разгон его,    

    Посвист копья его,    

    Преображенного    

    Славьте — коня его!    

        * * *    

        

Льстивые ивы    

    И травы поклонные,    

    Вольнолюбивого,    

    Узорешенного    

        

    Юношу — славьте,    

    Юношу — плачьте…    

    Вот он, что розан    

    Райский — на травке:    

        

    Розовый рот свой    

    На две половиночки —    

    Победоносец,    

    Победы не вынесший.    

        

    11 июля 1921    

               4. «Из  облаков кивающие перья…»    

        

    Из облаков кивающие перья.    

    Как передать твое высокомерье,    

    — Георгий! — Ставленник небесных сил!    

        

    Как передать закрепощенный пыл    

    Зрачка, и трезвенной ноздри раздутой    

    На всем скаку обузданную смуту.    

        

    Перед любезнейшею из красот    

    Как передать — с архангельских высот    

    Седла — копья — содеянного дела    

        

    И девственности гневной — эти стрелы    

    Ресничные — эбеновой масти —    

    Разящие: — Мы не одной кости!    

        

    Божественную ведомость закончив,    

    Как передать, Георгий, сколь уклончив    

    — Чуть что земли не тронувший едва —    

        

    Поклон, — и сколь пронзительно-крива    

    Щель, заледеневающая сразу:    

    — О, не благодарите! — По приказу.    

        

    12 июля 1921    

       

            5. «С  архангельской высоты седла…»    

        

    С архангельской высоты седла    

    Евангельские творить дела.    

    Река сгорает, верста смугла.    

    — О даль! Даль! Даль!    

        

    В пронзающей прямизне ресниц    

    Пожарищем налетать на птиц.    

    Копыта! Крылья! Сплелись! Свились!    

    О высь! Высь! Высь!    

        

    В заоблачье исчезать как снасть!    

    Двуочие разевать как пасть!    

    И не опомнившись — мертвым пасть:    

    О страсть! — Страсть! — Страсть!    

        

    12 июля 1921    

               6. «А девы  — не надо…»    

        

    А девы — не надо.    

    По вольному хладу,    

    По синему следу    

    Один я поеду.    

        

    Как был до победы:    

    Сиротский и вдовый.    

    По вольному следу    

    Воды родниковой.    

        

    От славы, от гною    

    Доспехи отмою.    

    Во славу Твою    

    Коня напою.    

        

    Храни, Голубица,    

    От града — посевы,    

    Девицу — от гада,    

    Героя — от девы.    

        

    13 июля 1921    

       

            7. «О всеми  ветрами…»    

        

    О всеми ветрами    

    Колеблемый лотос!    

    Георгия — робость,    

    Георгия — кротость…    

        

    Очей непомерных    

    — Широких и влажных —    

    Суровая — детская — смертная важность.    

        

    Так смертная мука    

    Глядит из тряпья.    

    И вся непомерная    

    Тяжесть копья.    

        

    Не тот — высочайший,    

    С усмешкою гордой:    

    Кротчайший Георгий,    

    Тишайший Георгий,    

        

    Горчайший — свеча моих бдений — Георгий,    

    Кротчайший — с глазами оленя — Георгий!    

        

    (Трепещущей своре    

    Простивший олень).    

    — Которому пробил    

    Георгиев день.    

        

    О лотос мой!    

    Лебедь мой!    

    Лебедь! Олень мой!    

        

    Ты — все мои бденья    

    И все сновиденья!    

        

    Пасхальный тропарь мой!    

    Последний алтын мой!    

    Ты, больше, чем Царь мой,    

    И больше, чем сын мой!    

        

    Лазурное око мое —    

    В вышину!    

    Ты, блудную снова    

    Вознесший жену.    

        

    — Так слушай же!..    

        

    14 июля 1921    

        

    (Не докончено за письмом.)    

               .  «Не лавром, а терном…»    

        

    Не лавром, а терном    

    На царство венчанный,    

    В седле — а крылатый!    

        

    Вкруг узкого стана    

    На бархате черном    

    Мальтийское злато.    

        

    Нетленные иглы    

    Терновые — Богу    

    И Другу присяга.    

        

    Высокий загиб    

    Лебединый, а с боку    

    Мальтийская шпага.    

        

    Мальтийского Ордена    

    Рыцарь — Георгий,    

    Меж спящими — бдящий.    

        

    Мальтийского Ордена    

    Рыцарь — Георгий,    

    На жен не глядящий…    

        

    Июль 1921    

       

            .  «Странноприимница высоких душ…»    

        

    Странноприимница высоких душ,    

    …………………………………………    

    Тебя пою — пергаментная сушь    

    Высокодышащей земли Орфея.