1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 
— Странно, — сказал Тадеуш.
     
Тут на веранду вышла Ирия.
     
Она протянула Алисе маленькую плоскую кассету.
     
— Отдашь эту видеопленку Гай-до. Он сам скажет тебе, куда ее вставить. Тут я передаю ему привет и говорю, что у меня все в порядке, прошу, чтобы он забыл обо мне. Я больше никогда не буду летать. Я счастлива на Земле.
     
Ирия и Тадеуш вышли проводить Алису к калитке.
     
Алиса лесом добежала до флаера.
     
Через два часа она была уже в Сахаре.
    
    
Самоубийца
     
Алиса рассказала обо всем ребятам, а кассету вставила в видеофон.
     
Корабль был огорчен. Он надолго замолчал и даже перестал помогать Пашке и Аркаше советами. Словно его больше не интересовала собственная судьба. Но работать он не мешал, просто вдруг превратился в самый обыкновенный безмолвный корабль.
     
Алисе было жалко его. Конечно, у каждого человека своя судьба. И кораблю не разобраться в человеческих отношениях. Но Алисе почему-то казалось, что Гай-до — это щенок, который привязался к своему хозяину, а тот переехал на другую квартиру и решил, что обойдется без щенка, потому что он может испортить ковер. Вот и бегает щенок по улице и никак не поймет, за что его так обидели.
     
Аркаша привез из Москвы затравку кораллита. Это материал, из которого часто строят на Земле дома. Он состоит из живых кораллов, которые могут расти на воздухе. Если сделать кораллиту форму или опалубку, а потом поливать его питательным раствором, микроскопические кораллы начинают буйно размножаться, заполняя форму плотной массой, которая крепче любого бетона и легче ваты.
     
Пашка с Аркашей сделали из пластиковых листов заплату на корпус Гай-до, а затем нарастили ее кораллитом.
     
Кораллит быстро затянул пробоину. Получилось не очень красиво, но крепко. Даже в космос не страшно подняться, хотя надежнее сделать заплату металлическую. Но для этого надо перелететь в Москву, в школьную мастерскую. Там есть приборы и станки, с помощью которых можно починить Гай-до.
     
Подготовка к перелету заняла еще три дня.
     
Все эти дни Гай-до упрямо молчал.
     
Впервые он заговорил утром четвертого дня, когда москвичи прилетели на свалку, чтобы перегнать корабль к себе домой.
     
Пока Аркаша с Павлом сидели у Джамили, оформляя документы — ведь все корабли на учете и просто так забрать оттуда корабль нельзя, — Алиса включила пылесос, привезенный из дома, чтобы прибрать на мостике и в каюте.
     
Она так отвыкла от того, что Гай-до разговаривает, что вздрогнула, когда услышала голос корабля.
     
— Алиса, — сказал корабль, — я вам не советую лететь в Москву.
     
— Ой! — сказала Алиса. — Ты заговорил! Как хорошо!
     
— Я решил покончить с собой. И не хочу, чтобы в этот момент вы оказались внутри меня.
     
— Ты с ума сошел! — ответила Алиса. — Так не бывает! В истории космонавтики еще не было случая, чтобы корабль покончил с собой.
     
— Это будет первый случай, — сказал Гай-до, — потому что я первый в мире разумный корабль, которого так жестоко обманули. Я не хочу больше жить.
     
— Это из-за Ирии?
     
— Я желаю ей счастья, — сказал Гай-до. — Но я ей не нужен. И она этого от меня не скрывает. Она даже не хочет обо мне вспоминать. Она не хочет вспоминать ни о чем, что связано с ее прошлой жизнью. Значит, я должен исчезнуть. А вдруг она вспомнит обо мне и начнет разрываться между мною и этим проклятым Тадеушем. Она разрушит семью, забудет своего ребеночка. И все будут страдать. Нет, я не могу этого допустить. Поэтому я должен погибнуть.
     
— Как же ты собираешься это сделать? — спросила Алиса.
     
— Несложно, — сказал печально корабль. — Я возьму курс на ближайший астероид, разгонюсь до субсветовой скорости и врежусь в него. От меня ничего не останется.
     
— И ты твердо решил? — спросила Алиса и неожиданно для себя заплакала.
     
— Твердо, — ответил кораблик.
     
— Как жалко!
     
— Мне тоже нелегко.
     
Алиса ничего не могла с собой поделать. Она почти никогда не плакала, а тем более нельзя плакать, если тебе уже скоро двенадцать лет и ты облетела половину Галактики. Но представьте себе, как маленький, никому не нужный корабль Гай-до устремляется к пустому холодному клыкастому астероиду, чтобы найти мгновенную смерть в его скалах.
     
И в этот момент вернулись веселые, запыхавшиеся Пашка с Аркашей. И увидели, что Алиса сидит в кресле пилота с пылесосом в руках и безудержно рыдает. А вторя ей, из динамика над пультом доносится еще чей-то тихий плач.
     
— Кто тебя обидел? — бросился к Алисе Пашка. — Скажи, и я его убью!
     
— Может, тебя скорпион укусил? — спросил Аркаша.
     
— Нет, но у меня горе.
     
— Какое?
     
— Гай-до не хочет больше жить. Он решил разбиться об астероид.
     
— Чепуха какая-то, — сказал Пашка. — Так не бывает.
     
— Почему не бывает? — сказал Аркаша, который уже все понял. — Если ты дал разум машине, если ты научил ее чувствовать и переживать, то несешь за нее ответственность. А что сделала Ирия? Она нашла свое счастье и забыла, что этим отняла счастье у другого. Я не знаю, что бы я сделал на месте Гай-до.
     
— Спасибо, — сказал Гай-до. — Так хорошо, когда тебя понимают.
     
— Гай-до, миленький, постарайся не умирать, — сказала Алиса, глотая слезы. — Я буду о тебе заботиться.
     
— Она в самом деле опечалена? — спросил Гай-до.
     
— Еще как! — сказал Пашка. — Я бы этой Ирии голову оторвал.
     
— Послушай, Гай-до, — сказал разумный Аркаша, — может быть, вместо того чтобы разбиваться об астероид, ты поищешь другой смысл в жизни? Ты еще молодой, тебе летать и летать…
     
— Не знаю, — всхлипнул корабль. — Я не вижу этого смысла.
     
— Неправда, — возразил Пашка. — Смысл есть. Смысл в том, чтобы нам всем вместе победить в гонке.
     
— А потом? — спросил кораблик.
     
— А потом придумаем. Полетим с тобой в Галактику. Будем воевать с космическими пиратами. Найдем странников. Дел на всю жизнь хватит.
     
Гай-до замолчал. Задумался.
     
Алиса вытерла слезы. Ей было неловко перед друзьями, хотя никто ее не осуждал. Все они за эти дни привыкли к кораблику как к живому существу.
     
— Давайте я слетаю к этой Ирии, — сказал Пашка. — Я ей все выскажу по-мужски.
     
— Зря стараешься, — сказала Алиса. — Она не поймет. Нет смысла.
     
— Нет смысла, — повторил кораблик. — Но есть над чем задуматься. Слезы… детские слезы…
     
И он снова замолчал.
     
— Что теперь? — спросил Аркаша. — Возвращаемся домой?
     
— Нет, — твердо сказала Алиса. — Я его здесь не оставлю. Или он летит с нами и будет жить в Москве, или я останусь здесь.
     
— И умрешь от голода и жажды.
     
— Не умру, — сказала Алиса. — Джамиля меня поймет.
     
— Погодите! — воскликнул кораблик. — Алисе не надо здесь оставаться. Я лечу с вами в Москву. Я решил жить, потому что видел, как из-за моих несчастий плакала эта чудесная девочка. Значит, я все-таки не один на свете.
     
— Не один, — твердо сказал Пашка, который испугался, что затея с гонками рухнула. — Мы с Аркашей тоже тебя не оставим. Будешь четвертым членом экипажа. Честное слово!
     
— Спасибо, — сказал Гай-до. Еще подумал и добавил: — Когда вылетаем? Мне надо сменить в мозгу шестнадцать кристаллов.
     
— Чем скорее, тем лучше, — ответил Аркаша.
     
— Тогда за работу! — ответил кораблик бодрым голосом.
    
    
Я с вами не полечу!
     
Они попрощались с Джамилей, у которой сидели биолог по случайным мутациям и специалист по сельскохозяйственным вредителям. Они и прилетели из Лондона искать этот таинственный серый мяч, который ребята видели на свалке. Пашка решил было задержаться и вместе с ними ловить серый мяч, но Аркаша посмотрел на него так строго, что Пашка смешался и сказал, что он пошутил.
     
Через Средиземное море летели не спеша, невысоко, чтобы Гай-до посмотрел Землю. Он ведь ее толком еще и не видел. Средиземное море ему понравилось, но красоту храма Парфенон кораблик не оценил. У него были свои понятия о красоте, которые не имели ничего общего со вкусами древних греков.
     
Зато Москву корабль одобрил. И небоскребы, и чистоту на улицах, и даже самих москвичей.
     
Школьная техническая площадка расположена между учебным зданием и футбольным полем. На площадке есть мастерские, небольшой ангар для летательных аппаратов, полигон и склад. Когда Гай-до снизился, там как раз возились первоклассники, которые разбирали старый спутник на практических занятиях по истории космонавтики. Малыши загалдели, окружили кораблик, он им понравился, и они не скрывали своего удовольствия. Оказалось, что и Гай-до не лишен тщеславия. Он медленно поворачивался вокруг оси, чтобы малыши могли его получше разглядеть, и Алисе даже захотелось засмеяться, но она сдержалась, чтобы не обидеть Гай-до. А тот сказал ей:
     
— Приятные ребята, из них выйдет толк. Когда-нибудь я с ними займусь.
     
Потом пришел Лукьяныч, бывший механик на грузовых кораблях, человек ворчливый, но добрый — даже трудно представить себе, сколько поколений учеников школы занималось у него космической техникой. Его слово было решающим. Пашка даже побледнел, так ему хотелось, чтобы экзамен прошел успешно.
     
Лукьяныч долго ходил вокруг Гай-до, заглянул внутрь, посидел в пилотском кресле. Гай-до молчал, он договорился с Алисой, что пока не будет показывать, что он разумный, а то начнутся всякие разговоры, расспросы… Ведь Лукьянычу все равно, разговаривает корабль или нет. Лукьянычу важны ходовые характеристики.
     
     
Лукьяныч вылез из Гай-до и сказал, покручивая сизый ус:
     
— Работа мастера!
     
Это было высокой похвалой конструктору корабля. Но потом Лукьяныч добавил:
     
— Вам его не довести до кондиции.
     
— Почему?
     
— Гонки идут не в открытом космосе, а частично в атмосфере. В этом вся загвоздка. Корпус побит, погнут, дыру вы заделали кое-как. Разогнаться как следует не удастся.
     
— А вы поможете? — спросила Алиса.
     
— Не помогу, — сказал Лукьяныч. — Послезавтра уезжаю на практику с седьмыми классами. А восстанавливать его надо на заводе. Сами понимаете.
     
С этими словами Лукьяныч ушел, оставив космонавтов в полном отчаянии. Потому что если Лукьяныч сказал, что корпус не восстановить, значит, не восстановить.
     
Они забрались в Гай-до, и Аркаша спросил:
     
— Ты слышал, что он сказал?
     
— Слышал, — ответил Гай-до. — Но я постараюсь.
     
— Что ты сможешь сделать! — воскликнул в сердцах Пашка. — Не надо было под ту ракету соваться!
     
— Глупо, — заметил Аркаша. — Откуда он знал, что по нему будут стрелять?
     
— Может, в самом деле поговорить на космическом заводе? — спросила Алиса. — Попросить их.
     
— Ничего не получится, — сказал Аркаша. — На заводе свой план, они и так не справляются, вон сколько нужно кораблей! А к ним приходят дети и говорят: почините нам игрушку.
     
— Я не игрушка, — сказал Гай-до, — вы слышали, как профессор Лукьяныч сказал, что меня делал мастер?
     
— На прошлом далеко не уедешь, — заметил Пашка. — А наши соперники уже выходят на финишную прямую. Я звонил сегодня утром в Шанхай. Ван и Лю говорят, что почти готовы.
     
— Но я же прилетел сюда из Сахары! — сказал Гай-до.
     
— На малой скорости. И то ты плохо держал курс, сам знаешь.
     
— Знаю, — убитым голосом сказал Гай-до. — А я так хотел быть вам полезен.
     
— Мы тебя не упрекаем, — сказала Алиса. — Просто не повезло.
     
— Заколдованный круг получается, — сказал Аркаша. — Если бы ты был в полном порядке, мы обогнали бы всех и на обычном топливе. Если бы у нас было какое-нибудь особенное топливо для разгона в атмосфере, мы бы обогнали всех и в таком виде.
     
— Топливо… — повторил Гай-до. — А что, если… Нет, для меня эти воспоминания слишком тяжелые.
     
— Какие воспоминания? — быстро спросил Пашка.
     
— Воспоминания о планете Пять-четыре, где госпожа Ирия встретила этого Тадеуша.
     
— А что там было?
     
— Может, ничего и не было.
     
— Гай-до, — строго сказал Пашка, — или ты сейчас все рассказываешь, или остаешься навсегда на этой площадке, и пусть с тобой играют первоклассники.
     
— Я же вам рассказывал, — произнес нехотя Гай-до, — что мы нашли Тадеуша возле базы странников.
     
— База странников! — Пашка подскочил в кресле и чуть не стукнулся головой о потолок.
     
— База очень старая.
     
— Они все старые, — сказал Пашка. — Все равно туда не заберешься.
     
— Ах, вы такие забывчивые, друзья мои! — вздохнул корабль. — Я же видел там цистерны с горючим. А если я их видел, значит, они были видны.
     
— Я помню, — сказал Аркаша, — ты говорил, что вход был разрушен землетрясением.
     
— Значит, — сказал Гай-до, — предохранительный механизм, который уничтожает базу, если туда попадает посторонний, вышел из строя.
     
— Повтори, — сказал Пашка торжественно.
     
— Вышел из строя.
     
— Чего же ты молчал! — закричал Пашка. — Мы немедленно летим на планету Пять-четыре, забираем горючее странников… и, может быть, сокровища!
     
— Нет, — сказал Аркаша, — я категорически возражаю. Мы должны сообщить об этом в Верховный совет Земли. Туда снарядят экспедицию. Этим должны заниматься взрослые.
     
— Очень разумно, — сказал кораблик. — Я преклоняюсь перед вашей разумностью, Аркаша.
     
— Я тоже преклоняюсь, — сказал Пашка. — Я думаю, Аркаше пора возвращаться к ботаническим опытам. Квадратный арбуз — вот цель жизни!
     
— Это почему? — обиделся Аркаша. — Нельзя сказать правду, чтобы ты сразу не накинулся.
     
— И никаких гонок, разумеется, не будет, — сказал Пашка.
     
— Почему же?
     
— А очень просто, — ответила за Пашку Алиса. — Потому что мы должны будем в первую очередь отдать в Верховный совет нашего Гай-до. Его будут там расспрашивать и проверять. Может, он больной. Может, его так повредило ракетой, что он начал придумывать разные фантазии.
     
— Правильно! — подхватил Пашка. — И потом, конечно, Гай-до разберут на части.
     
— Не надо! — закричал кораблик.
     
— И, уж конечно, ему никогда не подняться в космос.
     
— Не надо!
     
— А потом на планету Пять-четыре полетит экспедиция, в которую ни за что не возьмут ни одного легкомысленного ребенка. Туда полетят профессора и академики, а потом напишут миллион статей о возможном применении отдельных предметов… А мы прочтем об этом в газетах.
     
— Что же ты предлагаешь? — спросил Аркаша.
     
— Совершенно ясно, — сказала Алиса, — Пашка предлагает полететь туда самим.
     
— Полететь туда самим, поглядеть хоть одним глазком на сокровища странников. Я живу на свете только один раз! — Тут Пашка встал в гордую позу, чтобы все поняли, что живет он не зря. — Я не знаю, сколько подвигов и великих открытий я успею совершить. Но когда мне говорят: «Гераскин, ты можешь!» — я бросаю все дела и иду!
     
— Мне нравится, как говорит Павел, — сказал кораблик. — Я его понимаю. Но, к сожалению, я должен возразить: это путешествие может оказаться очень опасным.
     
— И мы вообще не долетим, — добавил Аркаша. — Это же настоящее космическое путешествие с большим прыжком. Его категорически запрещено делать человеку, не имеющему диплома космонавта. И вы подумали, что скажут наши родители?
     
— Отвечаю по пунктам, — сказал Пашка. — Во-первых, мы долетим, потому что полетим туда не на обыкновенном глупом корабле, а на нашем друге Гай-до. Он сделает все, что нужно. Ты сделаешь, Гай-до?
     
— Сделаю, — сказал кораблик.
     
— Второе. Никому мы ничего не скажем. Потому что нам, конечно, запретят лететь. А родители наши сойдут с ума от страха за своих малышей. При всех положительных качествах они совершенно отсталые, как и положено родителям.
     
— Я с вами не играю, — сказал Аркаша.
     
— Я и не ждал, что ты согласишься, — сказал Пашка. — Для этого требуется смелость, а смелость дана не каждому. Но ты должен дать слово, что будешь держать язык за зубами.
     
— Я не могу дать такого слова.
     
— Тогда мне придется тебя обезвредить, — сказал Пашка.
     
— Попробуй.
     
— Я найду подходящее подземелье и заточу тебя на то время, пока нас не будет.
     
— Ладно, мальчики, — сказала Алиса. — Хватит ссориться. А то вы наговорите глупостей, а потом будете целый месяц дуться друг на друга.
     
— Скажи, Алиса, — вступил в разговор кораблик, — а наш друг Паша в самом деле намерен провести в жизнь свой страшный план и посадить Аркадия в подземелье?
     
— Нет, — ответил за Алису Аркаша. — У него нет под рукой подходящего подземелья.
     
Аркаша повернулся и ушел.
     
Пашка бросился было за ним, но потом махнул рукой.
     
— Беги, предатель, — сказал он.
     
— Он никому не скажет, — сказала Алиса.
     
— Я знаю, — ответил Пашка. — Все равно обидно. Пошли, Алиска, нам надо придумать, что сказать предкам.
    
    
Фестиваль на Гавайях
     
Они попрощались с Гай-до и выскочили из него.
     
День был радостный, солнечный. На площадке перед кораблем стоял молодой мужчина и задумчиво рассматривал его.
     
Мужчина был Алисе знаком, но она никак не ожидала его тут увидеть и сразу не узнала.
     
— Тадеуш! — воскликнула она. — Вы что здесь делаете? А где Ирия?
     
— Здравствуй, Алиса, — сказал Тадеуш Сокол. — Ирия во Вроцлаве с ребенком. А я вот приехал в Москву по делам. У нас конференция. И думаю: разыщу тебя, узнаю…
     
— А это Паша, мой друг, — сказала Алиса. — Мы хотим с ним вместе полететь на Гай-до.
     
— Очень хорошо, — сказал Тадеуш. — Я рад.
     
— Значит, это вы — муж Ирии? — спросил Пашка строго.
     
— Ты угадал.
     
— Понятно, — сказал Пашка. Тадеуш ему не понравился.
     
Они замолчали, глядя на кораблик. Он стоял совсем рядом, но неизвестно было, слышал их или нет. А может, он и не узнал Тадеуша. А если и узнал, то не подал вида. Наверное, потому, что считал Тадеуша виновником всех бед.
     
     
— Я себя чувствую неловко, — сказал Тадеуш. — Но жизнь очень сложная штука. Вы это еще поймете. Потом.
     
— Я уже сейчас понимаю, — сказал Пашка.
     
Тадеуш только улыбнулся.
     
Алиса подумала: «Он не так уж и виноват. Это все Ирия решила». Чтобы не молчать, она спросила:
     
— А вы на планете Пять-четыре не видели базы странников?
     
Пашка толкнул Алису в бок: замолчи!
     
— Базу странников? — удивился Тадеуш. — А разве она там есть?
     
— Нет, — сказал быстро Пашка. — Наукой установлено, что там нет базы странников.
     
— Впрочем, — сказал Тадеуш, — если бы я выбирал самое дикое место, чтобы спрятать базу, лучше, чем Пять-четыре, не найдешь.
     
— Вы так и не помните, кто на вас напал? — спросила Алиса.
     
— Нет. Это случилось очень неожиданно. Хотя, если задуматься, у меня в тот день было странное ощущение, словно за мной кто-то следит. Неприятное ощущение. Там водятся серые шары, большие, как… футбольный мяч. Один такой шар от меня буквально не отставал.
     
Тадеуш замолк. Алиса вдруг вспомнила мяч на свалке.
     
— Вот такой? — Она показала руками.
     
— Да, примерно такой… Простите, мне пора идти. До свидания, ребята. Напишите мне, как прошли гонки. До свидания, Гай-до.
     
Гай-до ничего не ответил.
     
Они попрощались с Тадеушем у школьных ворот. Его ждал флаер.
     
Тадеуш помахал сверху рукой. Алиса помахала в ответ. Пашка махать не стал.
     
— Где бы добыть оружие? — сказал Пашка. — В такую экспедицию безумие лететь невооруженным.
     
Алиса только отмахнулась. Она оставила Пашку на перекрестке и пошла домой.
     
Нельзя сказать, что она была довольна собой. Она отлично понимала, что Аркаша прав: детское легкомыслие — лететь на неизвестную планету, искать базу странников. Надо обо всем рассказать отцу. Тогда прощай, Гай-до, прощайте, гонки, прощай, Большое Приключение. Но как трудно от этого отказаться! А что, если Аркаша обо всем расскажет? Тогда она ни в чем не будет виновата. Все получится само собой. Нет, лучше, если Аркаша промолчит. В конце концов, что тут особенного? И она, и Пашка бывали в космосе, они уже не дети, им по двенадцать лет. Гай-до не обыкновенный корабль. А если открыть сокровища странников — это редчайшая удача!
     
Алиса почувствовала, что сзади кто-то есть.
     
Она быстро обернулась и увидела, что по дорожке следом за ней катится серый мяч.
     
Поняв, что его увидели, мяч резко изменил направление и покатился к кустам.
     
— Стой! — крикнула Алиса. — Еще чего не хватало!
     
Кусты зашуршали. Алиса раздвинула их, но ничего не увидела.
     
Может, показалось? Тадеуш говорил про серый шар, вот и чудится всякая чепуха.
     
Алиса не заметила, что серый мяч как бы растекся, превратился в серую пленку и обвил дерево, слившись с его корой.
     
«Пойду домой, — решила она. — Надо будет придумать, куда отправиться на несколько дней так, чтобы не удивить родителей».
     
Вечером ей повезло. Позвонила папина знакомая и стала рассказывать, какой замечательный фестиваль народных танцев всей планеты начинается на Гавайских островах. Она щебетала полчаса, а потом спросила:
     
— Почему бы вам туда не слетать?
     
— Мне некогда, — ответил профессор Селезнев, которому это щебетание уже надоело.
     
— А Алисочка? — воскликнула знакомая. — У нее же каникулы.
     
— Сомневаюсь. По-моему, она всерьез увлеклась космическими гонками, — сказал отец.
     
— Почему же? — сказала Алиса. — Гонки еще только в августе. Я с удовольствием слетаю на фестиваль.
     
А когда она сказала о фестивале Пашке Гераскину, тот заявил, что с детства только и мечтал наслаждаться народными танцами.
     
Мать его отпустила на Гавайи. Только умоляла не сражаться с акулами.
     
На следующее утро мать застала его в тот момент, когда он опустошал холодильник. Глядя честными голубыми глазами, Пашка сказал матери, что не выносит гавайской пищи и потому вынужден тащить с собой на фестиваль целый мешок копченой колбасы, сыра, масла и консервов.
     
Мать спросила:
     
— Может, у тебя живот болит?
     
— У меня железное здоровье, — ответил Пашка.
    
    
Два зайца
     
Конечно, экспедиция была подготовлена не очень тщательно. Но Алиса с Пашкой рассчитывали, что она продлится недолго. Туда и обратно. Да и много ли нужно двум космонавтам отроческого возраста?
     
С Аркашей в последние два дня перед отлетом они не виделись. Правда, Алиса как-то заглянула в лабораторию и увидела, что Аркаша в одиночестве сидит перед микроскопом. Они поговорили на разные темы, но основной и самой болезненной не касались.
     
Стартовать решили днем. На виду у всех. Пашка где-то вычитал, что опытные преступники так всегда и делали. Допустим, хочешь ты ограбить старушку-миллионершу. Тогда ты переодеваешься молочником или почтальоном и открыто стучишь к ней в дверь. Никто не беспокоится, включая саму старушку.
     
Алиса попросила Пашку самому поговорить с Лукьянычем. Дело в том, что Алиса ненавидит говорить неправду. Но в жизни детям время от времени приходится говорить неправду, в первую очередь из-за того, что родители их не понимают. В таких случаях Алиса предпочитала ничего не говорить вообще. А так как Пашка не имел таких железных принципов, он спокойно рассказал Лукьянычу, что они решили провести ходовые испытания Гай-до в атмосфере и совместить их с полетом на фестиваль народных танцев.
     
Лукьяныч сам проверил, как работает пульт управления, похвалил ребят, что они привели его в порядок, проверил прочность кораллитовой заплаты и дал согласие на полет.
     
— Только выше пятисот над поверхностью не советую подниматься, — сказал он. — И не гоняйте его на пределе скорости. Все-таки ему еще далеко до готовности.
     
— Будет сделано, — сказал Пашка.
     
Алиса, стараясь остаться честным человеком, молчала и укладывала посуду в ниши бортового шкафа, чтобы не побилась при маневрах.
     
Когда Лукьяныч вышел из корабля, Гай-до, который не проронил до этого ни слова, произнес:
     
— Странно, говорят, что ваш Лукьяныч разбирается в кораблях, а мне не доверяет.
     
— Ты не прав, братишка, — сказал Пашка. — Если бы у него были сомнения, никуда бы он нас не отпустил.
     
В последние дни Пашка называл Гай-до братишкой, и корабль не обижался. Чувство юмора у Гай-до было развито слабо, потому что оно было слабо развито у его конструкторов, но смеяться он умеет.
     
Алиса села в кресло пилота, связалась с диспетчерской, получила «добро» на вылет за пределы атмосферы.
     
— У тебя все готово? — спросила она Пашку.
     
— Готово, — сказал он, пристегиваясь к креслу.
     
И тут раздался леденящий душу крик. Он доносился снизу.
     
Алиса и Пашка замерли, словно примерзли к креслам.
     
Люк, что ведет в трюм корабля, распахнулся, и оттуда выскочил бледный как смерть Аркаша Сапожков.
     
Он даже трясся.
     
Как только Алиса и Пашка сообразили, что это не привидение, а самый обыкновенный Аркаша, они накинулись на него.
     
— Я могла умереть от страха, — заявила Алиса. — Ты об этом подумал?
     
— И вообще, что ты здесь делаешь? Шпионишь? — спросил Пашка.
     
— Я сам чуть не умер от страха, — сказал Аркаша, опускаясь в кресло. — Я решил: полечу все-таки с вами. А вдруг будут опасности и я смогу вам помочь. Но мне не хотелось об этом раньше времени говорить… Я прошел в корабль, забрался в трюм и стал ждать, пока Гай-до поднимется.
     
— Ты что, о перегрузках забыл? — удивилась Алиса.
     
— Он, может, и забыл, — послышался голос Гай-до, — но я о таких вещах, как безопасность экипажа, никогда не забываю.
     
— А чего же нам не сказал? — удивилась Алиса.
     
— А вы не спрашивали, — сказал Гай-до. — Вы не спрашивали, а Аркадий попросил меня хранить молчание. Вот я и хранил.
     
— Дурак, — сказал Пашка.
     
— Вот это лишнее, братишка, — обиженно ответил корабль.
     
— А чего же ты испугался? — спросила Алиса.
     
— Я испугался? — удивился Аркаша. — Я почти не испугался.
     
— Ты бы видел свое лицо, когда из люка лез, — засмеялся Пашка.
     
— Нет… так просто… Я там в пустой контейнер для образцов залез и заснул. А потом мне показалось… наверное, мне показалось, что там что-то живое меня коснулось. Как крыса. Там же темно… Я спросонья и закричал.
     
— Показалось? — спросила Алиса. — А может, там еще какой заяц есть? Может, какой-нибудь первоклашка забрался? Гай-до, скажи, в трюме больше нет ни одного человека?
     
— В трюме больше нет ни одного человека, — сказал Гай-до. — Я бы заметил, если бы на борт поднялся еще один человек. В трюме есть органические вещества, но это, очевидно, те продукты, которые загрузили мои новые хозяева. Там есть десяток палок копченой колбасы, двадцать три батона, головок сыра разного размера… четыре.
     
— Три головки сыра, — поправила корабль Алиса.
     
— Хватит, — сказал Пашка. — Так мы никогда не взлетим. Аркаша, ты не раздумал с нами лететь?
     
— Не раздумал, — сказал Аркаша.
     
— Всем членам экипажа занять свои места! Даю старт.
     
Прошли пояс околоземных лабораторий и городков на орбите, потом миновали громадный центральный космодром на полпути к Луне, где швартовались грузовые громады со всей галактики, затем справа по борту прошла Луна. На ней были видны многочисленные огоньки городов, заводов и рудников. Гай-до постепенно набирал скорость, так, чтобы не было особых перегрузок. Он щадил своих пассажиров.
     
Наконец орбита Луны была позади. Марс остался в стороне. Впереди плыл величественный полосатый Сатурн.
     
— Скоро будем проходить то место, где меня подбили, — сказал Гай-до.
     
— Как странно, — сказала Алиса, — тут оживленно, будто на улице.
     
— Может, позавтракаем? — спросил Пашка. — Что-то я давно не ел.
     
— Мы же договорились как следует позавтракать дома! — возмутилась Алиса. — Почему на тебя нельзя положиться? Пищу надо экономить. Теперь нас не двое, а трое. С твоим аппетитом мы умрем с голоду раньше, чем долетим до Пять-четыре.
     
— Я не рассчитывал на Аркашу, — сказал Пашка. — Мне бы хватило.
     
Алиса увидела, что Аркаша побледнел. Он был гордый человек и понимал, что виноват, не подумал о еде.
     
— Я вообще могу не есть, — сказал Аркаша.
     
— Поздравляю, — съязвил Пашка.
     
— Замолчи, умник! — возмутилась Алиса. — Я буду делить свою норму с Аркашей, а ты можешь о себе не беспокоиться.
     
Тут уж пришла Пашкина очередь возмущаться:
     
— Значит, я — холодный эгоист, я могу бросить друзей на произвол судьбы, а вы хорошие? Как я жалею, что выбрал вас к себе в экипаж. Столько хороших людей на свете, а мне достались неблагодарные эгоисты.
     
— Странно, — заметил Гай-до, — в рассуждениях моего братишки полностью отсутствует логика. Насколько я понял, его товарищи добровольно решили не ограничивать его питание, а он на них сердится.
     
— Что ты понимаешь в человеческих отношениях! — взревел Пашка.
     
— Боюсь, что ничего не понимаю, — грустно сказал Гай-до. — Я все время ошибаюсь. Когда я думаю, что люди должны вести себя так, они тут же начинают вести себя иначе.
     
— Извини, Гай-до, — сказала Алиса твердо. — Мы ведем себя как глупые дети, которых нельзя пускать в космос. Я предлагаю забыть о спорах и для начала выяснить, сколько у нас продуктов. Я пойду в трюм и все запишу.
     
— У меня с собой есть две пачки жевательной резинки, — сказал виновато Аркаша.
     
— Ими ты будешь угощать туземцев, — не удержался Пашка, потому что он всегда оставлял за собой последнее слово.
     
Алиса отстегнулась от кресла и открыла люк.
     
Гай-до включил в трюме яркий свет.
     
«Конечно, — подумала Алиса, — когда здесь было темно, Аркаша мог напугаться». Сейчас маленький трюм, в котором хранились инструменты, запасные части, продовольствие и снаряжение для экспедиции, фонари, веревки, лестницы, сверла и бурильная установка, которые приволок на корабль Пашка, казался обжитой мастерской. У стены стоял большой холодильник. Рядом на полках — контейнеры.
     
Алиса сказала Гай-до:
     
— Я буду тебе диктовать, а ты записывай, хорошо?
     
— Зачем записывать? — удивился корабль. — Я и так все запомню.
     
— Мне потом надо будет разделить пищу на дни и едоков, — сказала Алиса.
     
Она открыла холодильник и начала вслух перечислять все продукты, что были в нем. Потом перешла к продуктам, что лежали на полках. На нижней полке, где недавно скрывался Аркаша, лежали сухие колбасы и головы сыра.
     
— Записывай дальше, — диктовала Алиса. — Колбаса. Десять штук.
     
— А какой вес? — спросил Гай-до.
     
— Примерно по полкило.
     
— Записал.
     
— Три головы сыра.
     
— Нет, — сказал Гай-до, — четыре.
     
— Но тут три. Можешь посмотреть.
     
— Нет, четыре, — упрямился Гай-до. — Четвертая закатилась в угол, протяни руку.
     
Алиса протянула руку и, хоть она ничего не боялась, вскрикнула от неожиданности, потому что голова сыра была мягкой, теплой и покрытой слизью. Голова вздрогнула от Алисиного прикосновения, покатилась по полке, упала на пол и помчалась к куче инструментов, чтобы в нее зарыться.
     
Тогда Алиса сообразила: это был все тот же вездесущий серый мяч из Сахары.
     
     
— Еще чего не хватало! — сказала Алиса вслух. — Как же мы его раньше не заметили?
     
В люке появились головы Аркаши и Пашки — они услышали крик Алисы.
     
— Что случилось? — спросил Пашка.
     
— Этот сыр, — сказала Алиса, беря в руки кирку, чтобы защищаться, если мяч прыгнет на нее, — вовсе не сыр, а гадкое животное.
     
— Вижу, — сказал Гай-до. — Узнаю. Я видел эту тварь в Сахаре. Виноват, что не заметил, как оно проникло на борт. Несу ответственность.
     
— Не нужна мне твоя ответственность, — сказала Алиса. — Нам его надо поймать и посадить в какую-нибудь банку.
     
Она приблизилась к мячу. Сверху спрыгнул Пашка, он притащил из камбуза большую кастрюлю.
     
     
В тот момент, когда Пашка дотронулся до мяча краем кастрюли, мяч метнулся в сторону и исчез.
     
— Где он? — Алиса оглядывалась.
     
Шару негде было укрыться в трюме, но все же он скрылся.
     
— Он над вашей головой, — сообщил Гай-до. — И постепенно перемещается к люку, чтобы выбраться наверх.
     
Подняв голову, Алиса увидела шар. Только это уже был не шар. Он расползся по стене, превратившись в тонкий серый блин.
     
— Сейчас я до него доберусь, — сказал сурово Пашка. Он схватил швабру и угрожающе поднял ее.
     
— Не надо! — раздался тонкий пронзительный голос. — Я жить хочу. Я ни в чем не виноват!
     
— Ах, вы разумные? — удивилась Алиса.
     
— Тем хуже. Значит, он шпион, — сказал Пашка. — Пускай лезет в кастрюлю.
     
— Я не шпион! — взмолился мяч. — Я жертва обстоятельств. Можно я упаду на пол? Я обещаю, что не убегу. Мне же некуда убегать.
     
— Пускай падает, — сказала Алиса.
     
— Только без шуток, — предупредил Пашка.
     
Шар плюхнулся на пол, собрался в комок и замер посреди трюма.
     
— Признавайся, — сказал Пашка, — шпионил?
     
— А как я могу шпионить? — сказал шар. — Моя история такая простая и печальная, что вы должны меня понять. Вы же добрые люди.
     
Шар откатился подальше от швабры, которую направил на него Пашка.
     
— Я живу на планете, которую вы называете Пять-четыре, — сказал шар комариным голосом. — У меня есть жена и восемь маленьких детей, которые никогда меня не дождутся, если ваш страшный капитан убьет меня этой мохнатой палкой.
     
— Не такой уж я страшный, — сказал Пашка и отставил швабру в сторону.
     
— Я жил мирно, как все, но однажды на мою планету опустился большой корабль. Это была экспедиция. Они обследовали планету и собирали образцы. И забрали меня как образец.
     
— А чего же вы не возражали? — спросила Алиса.
     
— Меня погубило любопытство. Я решил, пускай они думают, что я неразумное существо, зато я увижу другие звезды. В душе я путешественник. Когда корабль прилетел к себе домой, я сбежал и пробрался в город.
     
— Как называлась планета? — спросил сверху Аркаша.
     
— Паталипутра, — быстро ответил шар.
     
— Я там была, — сказала Алиса.
     
— Ну вот видите! — обрадовался шар. — Значит, я говорю правду. Я осмотрел Паталипутру и решил лететь дальше. Мне это нетрудно. Я могу незаметно проникнуть на любой корабль. За пять лет я облетел много планет и захотел вернуться домой. Но как это сделать? Ведь на мою планету не летают корабли. И я отправился на Землю.
     
— Почему? — спросила Алиса.
     
— Потому что сюда прилетают корабли со всей галактики. Здесь можно дождаться экспедиции в мои края. Ожидая случая, я облетел всю Землю. Я побывал в Сахаре на свалке кораблей и узнал, что ваш уважаемый корабль побывал на моей родной планете и вы собрались к нам снова. Но у меня нет денег на билеты. Пришлось спрятаться в трюм под видом головки сыра. Вот и вся моя история. Вы можете убить меня, а можете осчастливить.
     
Скользкий мяч покорно замер посреди пола.
     
— Поверим? — спросил Пашка.
     
— Не знаю, — сказал сверху Сапожков.
     
— И я не знаю, — сказала Алиса.
     
— Вы можете мне не верить, — сказал мяч. — Только довезите меня до дома. Меня уже не ждут… И мне суждено будет умереть на чужбине.
     
— А где он будет жить? — спросила Алиса.
     
— Пожалела? — понял ее Пашка.
     
— А что делать? Лучше верить, чем не верить.
     
— Я останусь здесь, в трюме, — сказал мяч, — чтобы не попадаться вам на глаза. Я вам кажусь некрасивым и даже противным. Но я не обижаюсь. Я буду жить здесь, на нижней полке.
     
— Если вы его оставляете, — сказал Гай-до, — то я за ним присмотрю.
     
— Только чтобы продуктов не касался, — предупредил Пашка.
     
— Я не ем колбасы и сыра, — ответил мяч. — Я извлекаю все, что мне нужно, из простой воды. Вы не откажете мне в глотке воды?
     
— Не откажем, — сказал Пашка.
    
    
Полет с происшествиями
     
Постепенно быт на борту наладился. Серый мяч мирно сидел в трюме, порой вылезая напиться. Двигался он с удивительной ловкостью. Он объяснил Алисе, что жизнь на планете Пять-четыре суровая. Слабому там не выжить. Разумные мячи могут прыгать, плавать, нырять, расплющиваться в блин, даже превращаться в червей. Опасаясь землетрясений, они обитают по берегам озер и речек, на открытых местах, чтобы успеть укатиться от опасности. И уж, конечно, не строят никаких городов.
     
Если озеро вдруг высохнет или провалится сквозь землю, они спешат к другому озеру или реке. Аркаша, которому мяч разрешил себя осмотреть, сказал, что мячи — растения. Но они не лишены чувств и привязаны к своей семье.
     
Из своих пассажиров Гай-до более других выделял Алису. Когда Алиса была на вахте, они подолгу разговаривали, и Пашка даже посмеивался: о чем можно часами разговаривать с кораблем? Но Гай-до не обижался. Он к Пашке привык и знал ему цену. Он придумал для Пашки прозвище: «Наш опасный друг». И объяснял его так: Пашка ради друзей готов жизнь отдать. Человек он благородный и верный. Но настолько увлекающийся, что в решающий момент может забыть о долге, обязанностях. Правда, про быка и красную тряпку Гай-до не говорил, потому что на Вестере не знают о бое быков, — так его поняла Алиса.
     
На третий день все космонавты заняли свои места, и корабль совершил прыжок. Как известно, притяжение передается гравитонами — особыми частицами, которые были открыты в начале XXI века великим чешским физиком Ружичкой и его женой Анитой Сингх. Гравитоны, в отличие от прочих частиц, движутся быстрее скорости света, то есть почти мгновенно. И когда удалось обуздать и подчинить гравитоны, люди смогли создать гравитонные двигатели: любой корабль может пронестись через половину галактики в считанные минуты.
     
Но гравитонные двигатели очень сложны и дороги. Далеко не на всех, даже больших кораблях их устанавливают. А уж на маленьких — никогда. Гай-до был исключением.
     
Три с половиной часа, за которые Гай-до совершал прыжок к планете Пять-четыре, космонавты были без сознания. Для Алисы и ее друзей этих часов не существовало. Она закрыла глаза, потом открыла их снова. Часы над пультом показывали, что прошло три часа и тридцать одна минута.
     
Алиса услышала голос Гай-до:
     
— Прыжок прошел нормально. Система назначения видна на экранах.
     
Очнулся Пашка, включил экран. Несколько тусклых звездочек горели в его центре.
     
— Ищи там, где четыре солнца, — сказал Аркаша.
     
Алиса отстегнулась и спустилась в трюм проверить, как перенес прыжок серый мяч.
     
Тот был невредим, сидел в углу на полке, хотя трудно сказать, сидел, лежал или стоял, раз уж он совершенно круглый.
     
— Ты обо мне беспокоилась? — спросил он Алису.
     
— Разумеется, — сказала Алиса.
     
— Зря, — сказал мяч.
     
Алиса увидела, что он волнуется. Когда мяч волновался, по его телу пробегала дрожь, как будто мелкая рябь по воде.
     
— Я тебя не понимаю, — сказала Алиса. — Это же естественно.
     
— На свете нет ничего естественного, — ответил пронзительным голоском мяч. — Потому что ты не должна меня жалеть. Ты должна желать моей смерти.
     
— Я ничьей смерти не желаю, — сказала Алиса.
     
— Ты еще не знаешь жизни. Ты еще детеныш. Как и мои детеныши, ты думаешь, что все взрослые должны быть хорошими. Но если бы твоему отцу сказали: выбирай, что тебе дороже: жизнь своих детенышей или чужих? — он бы выбрал своих и стал убивать чужих.
     
— Ты говоришь странные и неприятные вещи, — сказала Алиса. — Я тебя не понимаю.
     
— Вот будут у тебя свои дети, тогда поймешь, — сказал мяч.
     
— Постараюсь, — согласилась Алиса. — Прости, мы давно знакомы, а я не знаю, как тебя зовут.
     
— Зачем тебе мое имя? — сказал шар. — Оно опозорено.
     
Шар забился в угол и замолчал.
     
«Странно, — подумала Алиса, выбираясь из трюма. — Сам говорил, что тоскует по своей семье. Казалось бы, повезло, подлетает к дому. А чем-то недоволен, говорит о смерти…»
     
Гай-до словно угадал ее мысли и сказал:
     
— В мяче пробудилась совесть.
     
— А разве он до этого был бессовестным? — спросила Алиса.
     
— Не знаю, — сказал Гай-до. — Но у меня дурные предчувствия. Мне кажется, что он не тот, за кого себя выдает.
     
— Ты думаешь, что он не с планеты Пять-четыре?
     
— Не в этом дело…
     
Постепенно одна из горящих точек на центральном экране увеличивалась и становилась ярче. К исходу второго дня уже можно было различить на ней кольца вулканических кратеров. Алиса с тревогой наблюдала, как уменьшаются запасы пищи. Но пока говорить об этом ей не хотелось, она боялась, что мальчики начнут нервничать. И Аркаша вообще откажется есть. А мужчины, как учила Алису бабушка, должны быть сытыми. Даже самый хороший мужчина становится невыносимым, если он голодный.
     
Мяч больше с Алисой не разговаривал. Но она как-то услышала, что он беседует с Аркашей, который собирался написать о мяче статью.
     
     
— А зачем вы-то летите на нашу планету? — спросил он Аркашу.
     
— Нам интересно, — ответил Аркаша.
     
— Что может быть интересного? — спросил мяч. — Ничего у нас интересного нет.
     
— Для ученого любой новый мир интересен, — сказал Аркаша.
     
— Изучаете, значит? — пронзительно произнес мяч.
     
«Неприятный голос, — подумала Алиса. — Сквозь переборки проникает».
     
— А я думал, вы клады ищете, — вновь послышался голосок мяча.
     
— Почему? — спросил Аркаша.
     
— Больше незачем лететь на пустую планету.
     
— Нет, — сказал Аркаша, — дело не в кладах.
     
— Да разве в вас разберешься? — сказал мяч. Помолчал. Потом спросил: — Ну и какая у меня температура?
     
Алиса заглянула в кают-компанию. Аркаша изучал мяч. Мяч сидел (или лежал, или стоял) на столе. Он был обклеен датчиками. Аркаша просматривал данные на дисплее.
     
— Температура тела, — сказал Аркаша, — повышается и понижается от настроения.
     
— Правильно. Как-то мой дядя с семьей попал на Северный полюс, занесло их потоком, и там они проспали три года во льду. Пока не разморозило. И ничего, живы. У нас климатические условия ужасные.
     
— Знаю, — сказал Аркаша.
     
— А то еще попадете в землетрясение. Тоже ужасно. Значит, клад ищете?
     
— Не ищем мы клада.
     
— Не люблю я вас, кладоискателей, — сказал мяч. — Таинственные вы. Вот я знаю: вас на борту четверо. Трех я видел, а Гай-до прячется. Почему? Где?
     
Послышался смех Гай-до. Ему показалось забавным заблуждение мяча, но спорить он не стал, а объявил, что начинает торможение.
     
Аркаша освободил мяч от присосок и датчиков, отнес его в трюм, где Пашка проверял снаряжение, потому что был уверен, что ему придется опускаться в пропасти и подниматься на вулканы.
     
— Типичные кладоискатели, — сказал мяч, увидев Пашку, обмотанного тросом, с альпенштоком в руке и ранцевым ракетным двигателем за спиной.
     
— Я альпинист, — сказал Пашка.
     
И тут они услышали голос Гай-до:
     
— Тревога, всем членам экипажа собраться на мостике.
     
Аркаша и Пашка выскочили из трюма и кинулись к креслам.
     
— Что случилось? — крикнул Пашка.
     
— Смотри на экран! — сказала Алиса.
     
По экрану быстро ползла зеленая точка.
     
— Вижу катер, — сказал Гай-до. — На мои позывные не отвечает.
     
Зеленая точка резко изменила курс и через несколько томительных минут скрылась за расплывчатым, туманным краем атмосферы.
     
— Я полагаю, — сказал Гай-до, — что разумно повернуть назад.
     
— Предлагаешь вернуться? — удивился Пашка. — В минутах от цели?
     
— Я не знаю, что нас отделяет от цели, — сказал Гай-до, — может, скорая гибель.
     
— Наверное, Гай-до прав, — сказал Аркаша, — у нас на борту девочка. Я считаю, что мы должны вернуться обратно и сообщить обо всем взрослым. Я и раньше так считал.
     
— Ты не о девочке думаешь! — вскипел Пашка. — Я все понял! Трусишь — сиди на Земле. А об Алисе не беспокойся, она смелее тебя!
     
Алиса понимала, что Пашка думает только о приключениях. Она готова была уже поддержать Аркашу, но странное дело: слова Пашки о том, что она смелая, заставили ее промолчать. Как будто хитрющий Пашка заткнул ей рот большой конфетой.
     
— У кого сколько смелости, мы еще посмотрим, — тихо сказал Аркаша. — Я высказал свое мнение, но сам я не возражаю, чтобы спуститься на эту планету.
     
«Ну и Пашка, — подумала Алиса, — он и Аркашу перехитрил. Ну какой нормальный парень будет настаивать на возвращении, если его обвинили в трусости?»
     
— Возвращайтесь! — услышала она пронзительный комариный голосок. Оказывается, серый мяч каким-то образом выбрался из трюма. — Вам с ними не справиться. Вы погибнете, как погибли все остальные.
     
— Что ты знаешь? — спросил Гай-до. — Отвечай, что ты знаешь?
     
— Я ничего не знаю. Я ничего не сказал! — Шар превратился в бесконечную серую нить и скользнул в люк.
     
— Настойчиво рекомендую, — сказал Гай-до, — вернуться на Землю.
     
— Голосуем, — быстро сказал Пашка. — Я за демократию. Твой голос, Гай-до, считается. Кто за то, чтобы опуститься на планету Пять-четыре? Я — раз, Алиса — два, Аркадий — три. Кто против?
     
— Я против, — сказал Гай-до.
     
— Я против, — послышался комариный голосок из трюма.
     
— Три — два в нашу пользу, — сказал Пашка. — Решение принято демократическим большинством. Начинаем посадку.
     
— Хорошо, — сказал Гай-до. — Но я предлагаю спуститься подальше от базы странников.
     
— Почему? — спросил Пашка. — Мы быстро спустимся, быстро осмотрим подземелье, моментально заберем, что нам нужно, и улетим.
     
— Моментально — это неправильное слово, — сказал Гай-до.
     
— Пока ты будешь моментально лазить по подземелью, — сказала Алиса, которая поняла, что Гай-до прав, — нас тридцать раз увидят, найдут и, если захотят, убьют.
     
— А что же ты предлагаешь? — спросил Пашка.
     
— У меня есть одна идея, — сказал Гай-до. — Смотрите.
     
Гай-до зажег большой экран на пульте, и на нем показалась объемная карта. На ней — путаница скал, ущелий, гор и кратеров.
     
Загорелась зеленая стрелка, которая поползла по ущелью.
     
— Вот здесь, — сказал Гай-до, — мы нашли Тадеуша. Рядом со входом в подземелье. Но сюда мы опускаться не будем. Здесь… — зеленая стрелочка переместилась в соседнее ущелье, — выходы железной руды. Под этим обрывом большая ниша, там можно уместить пассажирский лайнер. Навес над нишей — железная руда. Что это означает?
     
— Это означает, — сказал Аркаша, — что, если мы незаметно ляжем в ту нишу, нас нельзя засечь сверху.
     
— Если не возражаете, я начинаю маневр, — сказал Гай-до.
     
— А оттуда до базы далеко? — спросил Пашка.
     
— Километров двадцать. Но дорога через горы.
     
— А поближе нельзя?
     
— Братишка, ты нетерпелив, как маленький ребенок, — сказал Гай-до.
     
— Ну ладно, если другого выхода нет…
     
Пашка умеет всем сделать одолжение.
    
    
Неуютная планета
     
Если бы кто-то наблюдал за Гай-до сверху, он страшно удивился бы, каким запутанным курсом тот идет над планетой. Корабль петлял, делал зигзаги длиной в тысячу километров, замедлял движение так, словно вот-вот остановится, и потом снова срывался с места. Внутри корабля все трещало, и Алиса побаивалась, выдержит ли коралловая заплата.
     
     
Разумеется, Гай-до был бы последним дураком, если бы полагал, что его маневры кого-то обманут, — ведь тот, кто следил за ним, мог спокойно ждать, пока он сядет. Гай-до рассчитывал на другое: вертясь над планетой, он хотел сам засечь наблюдателей.
     
На втором витке он засек спутник связи, который ходил на высокой орбите над планетой и координировал наблюдение. Затем он два раза прошел над одним местом, где ему показалось, что над кратером натянута маскировочная пелена. На всякий случай он отметил этот кратер в памяти.
     
Неожиданно Гай-до снизился. Он сделал это в тот момент, когда спутник связи находился на другой стороне планеты. Гай-до буквально прополз по ущелью, прижимаясь ко дну и порой задевая за скалы, отчего внутри корабля раздавался отвратительный скрежет. Алиса стиснула зубы, чтобы не вскрикнуть от страха.
     
Затем корабль замер.
     
— Все? — шепотом спросил Пашка.
     
— Нет, не все, — ответил Гай-до. — Если они нас не потеряли, пускай думают, что я лежу здесь.
     
— И сколько ждать?
     
— Пока их спутник снова уйдет за горизонт, — сказал Гай-до.
     
Потянулись томительные минуты ожидания.
     
Вдруг корабль снова рванулся и полетел дальше.
     
На экране внешнего обзора мелькали страшные зубцы железных скал. Как ножи они тянулись к Гай-до. Он с трудом ускользал от них. Затем замер, резко метнулся вправо, отчего посудный шкаф распахнулся и чашки покатились по полу.
     
Послышался глухой удар.
     
Экраны потемнели.
     
— Все, — сказал Гай-до. — Приехали. Пока мы в безопасности. Они, конечно, знают, в каком районе мы затаились, но им потребуется некоторое время, чтобы нас отыскать.
     
— Неаккуратно ты спускался, — проворчал Пашка. — Всю посуду побил.
     
— Неаккуратно? — Гай-до был обижен.
     
— Гай-до, не слушай его, — быстро сказала Алиса, — ты все сделал великолепно. Ни один другой корабль в мире не смог бы так спрятаться.
     
Она отстегнулась от кресла.
     
— А какой здесь воздух? — спросил Аркаша. — Скафандры надевать?
     
— Не надо, — сказал Гай-до после некоторой паузы: видно, рассуждал, обижаться на Пашку или не стоит. — Воздух здесь пригоден для дыхания.
     
— Можно выйти? — спросил Пашка. — Я хочу начать разведку.
     
— Подожди, — ответил Гай-до. — Ждем час. Если я не увижу и не почувствую ничего подозрительного, тогда выходите.
     
— Давайте пообедаем, — сказала Алиса.
     
Аркаша помог Алисе убраться. Чашек осталось две на всех, но тарелки были небьющиеся, так что ничего страшного не случилось.
     
Пашка сказал, что пойдет в трюм, чтобы подготовиться к походу.
     
Он открыл люк, и только тогда вспомнили о сером мяче.
     
Мяч сидел на полке, кожа его ходила мелкой рябью. Он волновался.
     
— Ой, прости! — воскликнула Алиса. — Ты так хочешь к своей семье, а мы тебя держим. Иди скорей. Передавай привет своим детишкам.
     
Мяч не тронулся с места.
     
— Что такое? — удивилась Алиса. — Ты ушибся? Тебе плохо?
     
— У него нервный шок, — сказал Аркаша. — Мяч так долго ждал этого момента, что нервы не выдержали.
     
— Нервы у меня не выдержали, — сказал шар. — Я хочу остаться здесь. То есть я не хочу остаться здесь, но вам лучше, если я останусь здесь. Я не такой плохой, каким я вам кажусь, но я могу быть куда хуже, чем я вам кажусь.
     
Сказав эту загадочную речь, мяч застыл.
     
— Что он говорит? — удивилась Алиса. — То он стремится, то он не стремится!
     
— Заприте меня! — закричал шар. — Я знаю, какие вы добрые! Заприте меня так, чтобы я не мог выскользнуть, потому что я могу выскользнуть через самую узкую щель. Заприте меня, запакуйте… лучше всего в холодильник. Да, лучше всего в холодильник, потому что мне оттуда, наверно, не выбраться.
     
— Логика хромает, — сказал Аркаша, который сидел на краю люка. — Если вы не хотите уходить, то оставайтесь. Если хотите уходить и даже намерены выбраться через любую дырочку, тогда уходите.
     
— Нет, — сказал Гай-до. — Я вижу логику в его словах. И очень печальную для нас логику. Его надо запереть в холодильник.
     
— Но я буду сопротивляться! И вы всем скажите, что я сопротивлялся, но вы меня разоблачили и мучили, чуть не убили и заточили в холодильник.
     
— Хорошо, — сказал Гай-до, — я согласен.
     
Мяч скатился с полки и поспешил к холодильнику.
     
У его двери он остановился.
     
— Да он с ума сошел! — закричал Пашка. — Там же продукты.
     
— Вынь продукты, — сказал Гай-до.
     
— А сколько он будет сидеть в холодильнике? Все продукты испортятся! У нас их и так мало осталось.
     
— Он недолго там просидит, — сказал Гай-до.
     
— Но скажи же, в чем дело? — не выдержал Пашка.
     
— Не говорите! — взмолился мяч. — Если они узнают, моя семья погибнет.
     
— Он говорит правду, — сказал Гай-до.
     
— Ничего не понимаю! — вскричал Пашка. Остальные молчали.
     
На этом спор кончился.
     
Алиса с Пашкой вынули из холодильника последние продукты: кусок колбасы, пять пакетов молока, пачку куриного паштета и мороженую курицу.
     
Мяч шустро залез в холодильник и сказал:
     
— Не беспокойтесь, мне совсем не холодно. Но учтите, что я сопротивлялся, как зверь.
     
Он забился в угол опустевшего холодильника, но Пашка медлил. Как-то неловко запирать в холодильник живое существо.
     
— Запирай! — пискнул мяч.
     
— Захлопывай, — сказал Гай-до, и Пашка подчинился.
     
Алиса взяла курицу и пошла ее готовить. Она положила ее в духовку. Скоро по кораблю потянуло приятным запахом пищи, и Пашка прибежал в камбуз, чтобы приглядеть за курицей. Ведь это последняя курица, а вдруг подгорит?
     
За ужином Алиса отдала Пашке половину курицы, а вторую поделила с Аркашей. Аркаша понял и кивнул ей, а Пашка в мгновение ока сжевал полкурицы и начал шарить глазами по столу.
     
Тогда Алиса сказала:
     
— С завтрашнего дня вводим жесткий режим экономии.
     
Пашка вздохнул и пошел спать.
     
Он заснул через три минуты. А Алисе долго еще не спалось.
     
Она ворочалась на узкой койке. Потом поднялась и спросила:
     
— Гай-до, а можно я выйду на минутку? Только посмотрю и вернусь, я не буду отходить далеко.
     
— Хорошо, — сказал корабль.
     
Алиса накинула куртку и открыла люк. За ней вышел Аркаша. Ему тоже не спалось.
     
     
Вечер был холодным, ветреным и сырым. Под громадным каменным козырьком было темно, и Алиса сделала несколько шагов к прыгающему по камням ручью. Открылось небо, все в полосах от быстро текущих облаков. Небо было фиолетовым, на нем горели редкие оранжевые звезды. Маленькое алое солнце светило сквозь облака. Оно бежало по небу быстро, словно спутник. Второе солнце, чуть побольше и пожелтее, поднималось из-за скал. А в другой стороне неровно вспыхивало зарево — видно, извергался вулкан. Земля чуть дернулась под ногами и потом долго мелко вздрагивала, будто успокаивалась после спазма.
     
Это был неуютный и даже страшный мир. Черные тени черных скал двигались как живые — два быстрых солнца как бы дергали их, тянули в разные стороны.
     
— Куда нам завтра идти? — спросила Алиса. Ей стало страшно.
     
Из черной глубины ниши послышался тихий голос Гай-до:
     
— Надо будет подниматься на скалы, которые перед тобой, Алиса. Жаль, что я не смогу пойти с вами.
     
Начался дождик, и небо заволокло сизыми тучами. Стоять больше не хотелось, и Алиса пошла обратно. Аркаша за все время не сказал ни слова, и Алиса не знала, о чем он думает.