1 2 3 4 5 6 
— А ты можешь залезть к ним?
    
— Могу, Хрюка, и могу спуститься с Ру на спине, но вот с Тигером не выйдет. Мы должны придумать что-то другое, — с бутербродами Тигера он уже покончил и начал уплетать бутерброды Ру.
    * * *
    
Не знаю, придумал ли Пух что-нибудь до того, как дожевал последний бутерброд, потому что не успел медвежонок проглотить его, как к Шести Соснам вышли Кристофер Робин и Иа.
    
— Я не удивлюсь, если завтра налетит ураган, — вещал Иа. — А то и буран. Если сегодня хорошая погода, это ничего не значит. Это несущ… Как там дальше… Впрочем, не важно. Погода — она и есть погода, и ничего с ней не поделаешь.
    
— Да это же Пух! — воскликнул Кристофер Робин. О переменчивости погоды думать ему не хотелось: сегодня погода хорошая, вот и славно. — Привет, Пух!
    
— Это же Кристофер Робин! — запрыгал от радости Хрюка. — Он обязательно что-нибудь придумает.
    
И они поспешили к нему.
    
— У нас тут такое творится, Кристофер Робин, — начал Пух.
    
— И Иа, — напомнил Иа.
    
— Тигер и Ру забрались на одну из Шести Сосен и теперь не могут слезть вниз и…
    
— Я как раз и говорил, — перебил его Хрюка, — если бы только Кристофер Робин…
    
— И Иа…
    
— Если бы только Кристофер Робин был с нами, мы бы обязательно придумали, как снять их с дерева.
    
Кристофер Робин поднял голову, посмотрел на Тигера и Иа, попытался что-то придумать.
    
— Я думаю, — тараторил Хрюка, — если Иа встанет под деревом, Пух встанет на спину Иа, а я встану на плечи Пуха…
    
— А если спина у Иа возьмёт и сломается, мы все будем громко смеяться. Ха-ха. Смешно, конечно, — покачал головой Иа, — но толку от этого никакого.
    
— Ну, — стушевался Хрюка, — я только подумал…
    
— Если мы с Хрюкой встанем тебе на спину, она у тебя сломается? — в изумлении спросил Пух.
    
— Конечно, любопытно проверить, сломается или нет. Заранее-то не скажешь.
    
— Ага! — только и сказал Пух, и они все вновь начали думать.
    
— У меня идея! — после долгой, долгой паузы воскликнул Кристофер Робин.
    
— Слушай внимательно, Хрюка, — повернулся к поросёнку Иа. — Может, тогда и ты поймёшь, что нам надо сделать.
    
— Я сниму курточку, каждый из нас возьмётся за краешек и мы растянем её. И Ру с Тигером смогут на неё спрыгнуть. Когда они упадут, куртка спружинит, чуть подбросит их вверх, они снова упадут на неё и совсем не ушибутся.
    
— Наша задача — спустить Тигера вниз так, чтобы при этом никто не ушибся, — назидательно указал Хрюке Иа. — Хорошенько запомни это, Хрюка, и с тобой всё будет в порядке.
    
Но Хрюка не слушал, потому что ему не терпелось вновь увидеть синие подтяжки Кристофера Робина. Однажды он уже видел их, когда был ещё совсем маленьким, и так разволновался, что ему пришлось лечь спать на полчаса раньше, чем обычно. И с тех пор он частенько задавался вопросом, действительно ли они такие синие и подтягивающие, как ему показалось. Поэтому, когда Кристофер Робин снял курточку и Хрюка увидел-таки подтяжки, он даже проникся к Иа дружескими чувствами и, взявшись за край курточки, тепло улыбнулся ослику. А Иа в ответ прошептал: «Я не говорю, что произойдёт Несчастный Случай, вовсе нет. Странные они, эти Несчастные Случаи. Предугадать их невозможно. Происходят, и всё тут».
    
Когда Ру понял, что от него требуется, он ужасно оживился и закричал: «Тигер, Тигер, мы будем прыгать! Мой прыжок будет, что полёт! Умеют тигеры так прыгать? — а потом глянул вниз и пропищал. — Я лечу, Кристофер Робин!
    
    
    
    
И Ру прыгнул — прямо на середину куртки. Подлетел вверх чуть ли не на ту же высоту, с которой прыгнул, вновь приземлился на куртку и продолжал подпрыгивать и приземляться, вереща: «Ой!» — пока, наконец, не остался лежать на ней.
    
— Вот здорово! — воскликнул Крошка Ру, и его опустили на землю.
    
А Тигер тем временем вцепился когтями в ветку, на которой сидел, и твердил себе под нос: «Для Прыгающих Животных, вроде кенгуру, это пара пустяков, а для Плавающих Животных, вроде тигеров, — нет». И он подумал о том, как лениво скользит по воде, улёгшись на спину, или гребёт лапами, переплывая от одного острова к другому, и понял, что только этим и должен заниматься Тигер.
    
— Прыгай! — крикнул Кристофер Робин. — Всё будет хорошо.
    
— Одну минуту, — отозвался Тигер. — Кусочек коры попал в глаз, — и он нервно заёрзал на ветке.
    
— Прыгай, это просто! — пропищал Ру.
    
И внезапно Тигер понял, что действительно, падать вниз очень даже просто. Падаешь себе и падаешь.
    
— Ой! — крикнул он пролетающему мимо него стволу дерева.
    
— Внимание! — предостерёг Кристофер Робин остальных.
    
Что-то стукнуло, что-то треснуло, и на земле под сосной образовалась куча-мала.
    
Кристофер Робин, Пух и Хрюка поднялись первыми, потом подняли Тигера, а уж в самом низу, подо всеми оказался Иа.
    
— Как ты, Иа? — озабоченно спросил Кристофер Робин, — Не ушибся?
    
Он ощупал ослика, стряхнул с него пыль, помог встать на все четыре ноги.
    
Иа долго молчал. Потом спросил: «Тигер здесь»?
    
А где ещё мог быть Тигер, к которому уже вернулось обычное прекрасное настроение.
    
— Да, — ответил Кристофер Робин. — Здесь.
    
— Что ж, поблагодарите его от моего имени, — пробурчал Иа.
   
   
    
     
Глава 5,
     
в которой у Кролика выдаётся трудный день, а мы узнаём, чем занимается по утрам Кристофер Робин
    
    
Кролик сразу понял, что ему предстоит очень трудный день. Проснувшись, он ощутил собственную значимость, словно всё в этот день зависело только от него. Идеальный, знаете ли, день, для того, чтобы что-то организовать или вывесить некое объявление за подписью «Кролик», а потом обойти всех и узнать, что они думают по этому поводу. Да что ещё делать в такое прекрасное утро, как не прибежать к Пуху и сказать: «Очень хорошо, я сообщу Хрюке». А добравшись до Хрюки, сказать: «Пух думает… но, может, сначала мне следует переговорить с Совой». Короче, в такой день все бы признали, что в Лесу есть Главный, то есть он, говорили бы: «Да, Кролик» и «Нет, Кролик» — и ждали, что же он им скажет.
    
Он вышел из дома, принюхался к тёплому весеннему воздуху и задумался, с чего же начать. Дом Кенги находился ближе других, и в доме Кенги жил Ру, который лучше всех в Лесу говорил «Да, Кролик» и «Нет, Кролик». Но с недавних пор там поселился другой зверь, странный и прыгучий Тигер, из тех тигеров, которые всегда перед тобой, когда ты показываешь им дорогу, но обычно исчезают непонятно куда, когда ты, наконец, приходишь в нужное место и гордо заявляешь: «Вот мы и прибыли»!
    
«Нет, к Кенге не пойду», — задумчиво пробурчал себе под нос Кролик, покручивая усы на ярком солнышке. И чтобы доказать, что не пойдёт, повернул налево и затрусил в другом направлении, к домику Кристофера Робина.
    
«В конце концов, — продолжал рассуждать Кролик. — Кристофер Робин всегда полагается на меня. Он любит и Пуха, и Хрюку, и Иа. Я их тоже, конечно, люблю, но ума то у них совсем ничего. И это всё знают. Он, разумеется, уважает Сову — нельзя не уважать того, кто может произнести по буквам слово ПОНЕДЕЛЬНИК, пусть даже и с ошибками, но произнести слово по буквам — это ещё далеко не всё. А бывают дни, когда умение произносить Понедельник по буквам и вовсе ерунда. Кенга всегда занята — приглядывает за Ру, Ру — совсем маленький, а Тигер — слишком прыгучий, так что толку от него мало. Поэтому, если разобраться, Кристоферу Робину и обратиться-то больше не к кому, кроме как ко мне. Пойду вот и узнаю, не надо ли для него что-нибудь сделать, а потом возьму да и сделаю. Удачный выдался день для настоящего дела».
    
Кролик радостно скакал по тропинке, пересёк ручей и попал в то место, где жили его многочисленные друзья и родичи. В это утро их вроде бы было даже больше, чем обычно. С кем-то Кролик поздоровался за лапку, кому-то просто кивнул, некоторым сказал: «Доброе утро», — малышам бросил: «А, это вы», — и отбыл. Только переполошил всех. А некоторые из семейства Жукалексов, включая Генри Торопыжекса, так переволновались, что потянулись за Кроликом к Столетнему Лесу и полезли на деревья в надежде добраться до верхушки, прежде чем всё (что бы там это ни было) произойдёт. Уж очень им хотелось стать свидетелями незабываемых событий.
    
Кролик же с каждой минутой всё больше раздувался от важности. Скоро он добрался до опушки Столетнего Леса, а оттуда прямиком подался к дереву, где жил Кристофер Робин. Постучал в дверь, раз или два окликнул Кристофера Робина, отошёл на пару шагов, приложил лапку к глазам, защищая их от солнца, поднял голову, опять позвал Кристофера Робина, на случай, если тот сидит на верхушке, обежал дерево с криками: «Привет! Это я! Кролик»! — но ответа не получил. Тогда он остановился и прислушался, и всё остановилось и прислушалось вместе с ним, так что во всём Лесу настала полная тишина. Но длилась она недолго, её нарушил запевший в сотне миль от Кролика жаворонок.
    
— Тьфу ты! — воскликнул Кролик. — Его нет дома.
    
Он вернулся к зелёной двери, чтобы ещё раз убедиться в своей правоте, и уже отворачивался от неё, чувствуя, что утро безнадёжно испорчено, как вдруг увидел на земле листок бумаги. В листке торчала булавка, которой он крепился к двери.
    
— Ага! — Кролик вновь оживился. — Ещё одно объявление!
    
И вот что он прочитал на листке:
    
     УШОЛ
     СКОРАБУДУ
     ПОДЕЛАМ
     СКОРАБУДУ
     К.Р.
    
    
— Ага! — вновь воскликнул Кролик. — Должен сообщить остальным, — и убежал с важным видом.
    
Ближе других находился домик Совы, вот к нему по Столетнему Лесу и направился Кролик. Добравшись до двери, стучал и звонил, звонил и стучал до тех пор, пока Сова не высунулась, чтобы сказать: «Уходи, не мешай думать… а, так это ты?» — разговор она всегда начинала в такой манере.
    
— Сова, и у тебя, и у меня с головой всё в порядке, — Кролик сразу взял быка за рога. — Это у других там вата. И если уж в Лесу возникнет необходимость подумать, а когда я говорю подумать, я имею в виду именно подумать, кроме нас с тобой взяться за это некому.
    
— Да, — кивнула Сова. — Я как раз и думала, когда ты пришёл.
    
— Прочти вот это.
    
Сова взяла записку Кристофера Робина, нервно оглядела её. Она могла произнести по буквам своё имя, СА-ВА, могла проделать то же самое со словом «понедельник», да так, чтобы все поняли, что это не среда. Она даже читать умела, но только в спокойной обстановке, когда ей не заглядывали через плечо и не говорили: «Ну что?» Она могла…
    
— Ну что? — спросил Кролик.
    
— Да, — ответила Сова, напустив на себя самый глубокомысленный вид. — Я понимаю, о чём ты. Безусловно.
    
— Ну что?
    
— Именно, — ответила Сова. — Точно так, — и после короткого раздумья добавила. — Если бы ты не пришёл ко мне, мне следовало прийти к тебе.
    
— Почему? — спросил Кролик.
    
— По этой самой причине, — Сова очень надеялась, что разговор принесёт свои плоды, и она поймёт, с чем пришёл к ней Кролик.
    
— Вчера утром, — с важным видом сообщил Кролик, я тоже заходил к Кристоферу Робину. И не застал его дома. Зато на двери была записка.
    
— Эта самая?
    
— Другая. Но по смыслу та же. Это очень странно.
    
— Потрясающе, — Сова вновь взглянула на записку и решила, что речь в ней идёт об уколе, который сделали Кристоферу Робину. — И что ты предпринял?
    
— Ничего.
    
— Наилучшее решение, — с мудрым видом кивнула Сова.
    
— И что? — вновь, как и предполагала Сова, спросил Кролик.
    
— Именно так, — какое-то время Сова не знала, о чём говорить дальше, но потом её вдруг осенило.
    
— Скажи мне, Кролик, что было написано в той первой записке? Это очень важно. От этого всё зависит. Поэтому ты должен вспомнить все слова первой записки! Все до единого.
    
— По существу, обе записки ничем не отличались.
    
    
    
    
Сова сурово взглянула на Кролика и подумала, а не скинуть ли его с дерева. Но решила, что сделать это всегда успеет, и предприняла ещё одну попытку выяснить, о чём, собственно, они говорят.
    
— Пожалуйста, вспомни все слова первой записки, — последнюю фразу Кролика она как бы пропустила мимо ушей.
    
— Пожалуйста. «Ушол. Скорабуду». Те же, что и в этой, только добавилось: «Поделам. Скорабуду».
    
Сова облегчённо выдохнула.
    
— Ага! Теперь мы знаем, что к чему.
    
— Да, но где Кристофер Робин? — спросил Кролик. — Вот в чём вопрос.
    
Сова опять оглядела записку. Теперь-то, при её образовании, прочесть эти четыре строчки не составляло труда. «Ушол, Скорабуду. Поделам, Скорабуду». Такое обычно и пишут в записках, которые пришпиливают к двери.
    
— Мне совершенно ясно, что произошло, мой дорогой Кролик. Кристофер Робин ушёл со Скорабуду. Он и Скорабуду ушли по делам. В последнее время ты видел где-нибудь в Лесу Скорабуду?
    
— Не знаю, — ответил Кролик. — Поэтому я и пришёл к тебе. Как они выглядят?
    
— Ну, — начала Сова, — пятнастый или цветоядный Скорабуду похож…
    
— Во всяком случае, он более всего напоминает…
    
— Конечно, всё зависит…
    
— Дело в том, что я не знаю, как они выглядят, — наконец, нашла в себе силы признаться Сова.
    
— Спасибо, — кивнул ей Кролик и побежал к Винни-Пуху.
    
Но прежде, чем добежал до него, услышал шум. Остановился и прислушался. И вот что за шум он услышал:
    
     
      ШУМЕЛКА (она же ПУХАЛКА).
      
Холод, стужа отступают,
      
В небе бабочки порхают,
      
Первоцветы зацветают
      
На лугах.
     
     
      
Все деревья зеленеют,
      
А фиалки голубеют,
      
От тепла коровы млеют
      
На полях.
     
     
      
Пчёлы мёд свой собирают,
      
И гудят, и возвещают:
      
Скоро лето наступает
      
На дворе.
     
     
      
Сладко горлицы воркуют
      
И кукушечки кукуют,
      
Ну а Винни-Пух пухует
      
На заре.
     
     
      
Жаворонок трель выводит,
      
Колокольчик колобродит,
      
Птички хором хороводят
      
Возле гнёзд.
     
     
      
Лес поёт, шумит, бушует,
      
А наш Винни в ус не дует,
      
Всё пухует и пухует,
      
Точно дрозд.
     
     Сочин. В. Пуха
    
    
— Привет, Пух, — поздоровался Кролик.
    
— Привет, Кролик, — с мечтательным видом ответил Пух.
    
— Ты сочинил эту песню?
    
— Ну, в некотором роде, я. Дело тут не в уме, — скромно добавил он. — И ты знаешь, почему, Кролик. Иногда песни сами приходят ко мне.
    
— Ага! — кивнул Кролик. Он-то не допускал, чтобы что-то приходило к нему само по себе. Он всегда шёл и брал то, что ему требовалось. — Между прочим, тебе не попадался в Лесу Пятнастый или Цветоядный Скорабуду?
    
— Нет, — ответил Пух. — Такие не попадались. Но я только что видел Тигера.
    
— От этого проку никакого.
    
— Да, — кивнул Пух. — Тут я с тобой согласен.
    
— А Хрюку ты не видел?
    
— Видел. Наверное, и от этого проку тоже нет? — печально спросил он.
    
— Всё зависит от того, видел он что-нибудь или нет.
    
— Он видел меня.
    
Кролик сел было рядом с Пухом, но тут же вспомнил, что сидение, в отличие от стояния, как бы принижает его значимость и вскочил.
    
— Я вот о чём толкую. Чем теперь занимается по утрам Кристофер Робин?
    
— А чем он может заниматься?
    
— Скажи-ка мне, в последние несколько дней ты видел его утром?
    
— Да, — кивнул Пух. — Вчера мы вместе завтракали. У Шести Сосен. Я взял с собой маленькую корзинку… ну, может, и не такую маленькую… вместительную такую корзинку с…
    
— Да, да, — оборвал его Кролик, — но я говорю о более позднем времени. Где-то между одиннадцатью и двенадцатью часами.
    
— В одиннадцать часов… в одиннадцать часов… понимаешь, в одиннадцать часов я обычно возвращаюсь домой. В это время есть там у меня одно или два Дельца.
    
— В четверть двенадцатого?
    
— Я ещё не успеваю закончить свои…
    
— В половине двенадцатого?
    
— Да, — в какой уж раз кивнул Пух. — В половине двенадцатого, может чуть позже, я мог бы его увидеть.
    
И теперь, задумавшись над вопросами Кролика, Винни-Пух начал вспоминать, что в последнее время видел Кристофера Робина куда как реже, чем прежде. Во всяком случае, по утрам. Вот во второй половине дня видел. И за завтраком — тоже. А потом Кристофер Робин говорил: «До встречи, Пух», — и уходил.
    
— В том-то всё и дело, — Кролик вздохнул. — Куда?
    
— Может, он что-то ищет.
    
— Что?
    
— Я как раз собирался сказать, — Пух помолчал, прежде чем добавить. — Может он ищет… Пят… Цве…
    
— Пятнастого или цветоядного Скорабуду?
    
— Да, — кивнул Пух. — Хотя бы одного из них. Вдруг он потерялся.
    
Кролик строго посмотрел на Пуха.
    
— Сдаётся мне, ты ничем не можешь помочь.
    
— Нет, — смиренно признал Пух. — Но я стараюсь.
    
Кролик поблагодарил его за старания и сказал, что теперь идёт к Иа, а Пух, если хочет, может составить ему компанию. Но Пух, который чувствовал, что к нему вот-вот придёт ещё один куплет его песенки, ответил, что лучше подождёт здесь Хрюку, попрощался с Кроликом, и тот убежал.
    
Но так уж получилось, что Кролик увидел Хрюку первым. В то утро Хрюка встал рано, чтобы собрать себе букет фиалок, а когда собрал, поставил их в вазу на стол. И тут ему пришла в голову мысль, что никто никогда не собирал букет фиалок для Иа. И чем дольше он думал об этом, тем больше крепла его убеждённость в том, что очень грустно быть зверушкой, которому ни разу в жизни не дарили букет фиалок. Поэтому он поспешил на фиалковую поляну, повторяя про себя «Иа, фиалки», «Фиалки, Иа», на случай, если забудет по пути, за чем идёт, такой уж выдался день. Скоро он нарвал большой букет, понюхал его и радостно затрусил к тому месту, где пасся Иа.
    
— Эй, Иа, — голос Хрюки дрогнул: он увидел, что Иа чем-то занят.
    
Иа отмахнулся копытом, прогоняя его.
    
— Приходи завтра. Или послезавтра.
    
Хрюка, однако, подошёл ближе, чтобы посмотреть, что делает Иа. Перед осликом на земле лежали три палки, которые он внимательно разглядывал. Две палки лежали под углом, соприкасаясь вверху концами. Третья — на них, поперёк. Хрюка подумал, что это какая-то Западня.
    
— Эй, Иа, — вновь заговорил Хрюка, — ты только…
    
— Так это ты, маленький Хрюка? — Иа продолжал всматриваться в палки.
    
— Да, Иа, и я…
    
— Ты знаешь, что это?
    
— Нет, — ответил Хрюка.
    
— Это «А».
    
— О! — вырвалось у Хрюки.
    
— Не «О» — «А», — строго поправил поросёнка Иа. — Ты меня не слышишь или считаешь, что в учёности превзошёл Кристофера Робина?
    
— Да, — ответил Хрюка. — Нет, — тут же поправился он и приблизился к палкам.
    
— Кристофер Робин сказал, что это «А», и это «А»… пока кто-то не убедит меня в обратном, — всё так же строго продолжал Иа.
    
Хрюка шустро отпрыгнул и понюхал фиалки.
    
— Ты знаешь, что означает «А», маленький Хрюка?
    
— Нет. Иа, не знаю.
    
— Говорим «А», подразумеваем учёбу, говорим «А», подразумеваем образование. «А» означает всё то, что недоступно тебе и Пуху. Вот что означает одно-единственное «А».
    
— О, — вновь вырвалось у Хрюки. — То есть, «А», — торопливо добавил он.
    
— Вот я тебе и говорю. В Лесу кого только нет, и все говорят: «Это всего лишь Иа, кто будет принимать его всерьёз». Они прохаживаются, приговаривая: «Ха-ха»! Но знают ли они что-нибудь о букве А? Ничего не знают. Для них это три палки. Но для Образованных, заруби это на своём пятачке, маленький Хрюка, для Образованных, я, конечно, не про пухов и хрюк, это великая и могучая буква «А». А не просто палки, которые можно поддеть копытом и раскидать.
    
Хрюка отступил ещё на шаг, огляделся в поисках поддержки.
    
— А вот и Кролик! — радостно воскликнул он. — Привет, Кролик.
    
Кролик важно прошествовал к Иа, по пути небрежно кивнув Хрюке.
    
— Эй, Иа, — обратился Кролик к ослику тоном, не оставляющим сомнений в том, что минуты через две он уже с ним распрощается. — Вот о чём я хотел тебя спросить. Ты, часом, не знаешь, чем занимается Кристофер Робин по утрам?
    
— На что я смотрю? — спросил Иа, не отрывая взгляда от буквы «А».
    
— На три палки, — без запинки ответил Кролик.
    
— Видишь? — Иа повернулся к Хрюке. Теперь я отвечу на твой вопрос, — с важностью добавил он.
    
— Спасибо, — поблагодарил его Кролик.
    
— Чем занимается Кристофер Робин по утрам? Он учится. Получает Образование. Он алкает… вроде бы, именно так он и говорил… он алкает из чаши Знаний. И я тоже, пусть и в меньшей степени, алкаю. Вот это, к примеру…
    
— Буква «А», — перебил его Кролик. — Только какая-то кривая. Ладно, я должен пойти и рассказать остальным.
    
Иа посмотрел на палки, потом на Хрюку.
    
— Что сказал Кролик? — спросил он.
    
— Буква «А», — ответил Хрюка.
    
— Это ты ему подсказал?
    
— Нет, Иа. Он умный, этот Кролик.
    
— Умный! — пренебрежительно повторил Иа, пнув копытом на палки, — Зачем нужна эта Учёба? — палки разлетелись в разные стороны. — Кролик, вон, и так всё знает! Ха!
    
— Я думаю… — начал Хрюка.
    
— А вот это тебе ни к чему.
    
— Я думаю, что фиалки очень даже красивые, — Хрюка всё же договорил фразу до конца, положил букет фиалок перед Иа и последовал за Кроликом.
    
На следующее утро на двери домика Кристофера Робина появилась новая записка:
    
     «УШЁЛ
     СКОРО БУДУ
     К.Р.»
    
    
Вот так все обитатели Леса, кроме Пятнастых и Цветоядных Скорабуду, узнали, чем занимается по утрам Кристофер Робин.
   
   
    
     
Глава 6,
     
в которой Пух придумывает новую игру, а Иа принимает в ней участие
    
    
По мере того, как ручей подбирался к краю Леса, он всё ширился и разрастался, превращаясь в настоящую реку. И став большим, уже не прыгал и не скакал, как бывает в более юном возрасте, а воды свои нёс более плавно. Потому что знал, куда течёт, и говорил себе: «Спешить некуда. Все там будем». А вот маленькие ручейки, остававшиеся в Лесу, наоборот, вечно куда-то торопились, не зная устали, потому что хотели как можно больше увидеть и узнать, прежде чем, слившись вместе, стать одной большой Рекой.
    
Из Внешнего Мира в Лес вела широкая тропа, не тропа даже, а целая дорога. Чтобы попасть в Лес, ей надо было перебраться через Реку. И там, где пересекались Дорога и Река, стоял деревянный мост, чуть ли не во всю ширину дороги, с перилами с каждой стороны. Кристофер Робин, если бы захотел, мог положить подбородок на верхнюю перекладину, но куда больше ему нравилось вставать на нижнюю и, перегнувшись через верхнюю, смотреть, как внизу медленно движется вода. Пух, если бы захотел, мог положить подбородок на нижнюю перекладину, но он предпочитал ложиться на настил, подсовывать под нижнюю перекладину голову и смотреть, как внизу медленно движется вода. А вот у Хрюки и Крошки Ру был только один способ смотреть на реку: маленькие, они не доставали даже до нижней перекладины. Поэтому просто ложились на настил и наблюдали, как медленно, спешить-то некуда, движется под ними вода.
    
Однажды Винни-Пух шёл к мосту и пытался сочинить стишок про шишки, благо валялось их вокруг великое множество, а настроение у него было самое подходящее для сочинения стихов. Он поднял шишку, оглядел её со всех сторон и сказал себе: «Это очень хорошая шишка, а значит, к ней должна найтись очень хорошая рифма. Сначала он ничего не мог придумать, а потом всё как-то получилось само собой:
    
     
      
Это дерево, где шишки,
      
Непонятно чьё для Мишки.
      
Сова твердит: «Моё, моё»!
      
А Кенге кажется — её.
     
    
    
«Нелогично как-то получается, — подумал Пух, — потому что Кенга не живёт на дереве».
    
Он как раз подходил к мосту. На дорогу не смотрел, обо что-то споткнулся, шишка выскользнула у него из лапки и упала в воду.
    
— Тьфу ты! — воскликнул Пух, когда шишка медленно уплыла под мост, и уже хотел вернуться назад, взять другую шишку и сочинить для неё новый куплет. Но передумал и решил вместо этого полюбоваться на реку, потому что день выдался очень уж тихий и спокойный. Он лёг на настил, посмотрел вниз, где под ним неспешно несла свои воды река… и внезапно увидел шишку, которая выскользнула у него из лапки.
    
— Странно, — удивился Пух. — Я уронил шишку с той стороны моста, а она появилась на этой стороне! Интересно, а с другими шишками получится то же самое? — и он отправился за шишками.
    
Получилось. И продолжало получаться. Тогда он одновременно бросил две шишки, перебежал на другую сторону моста и наклонился вниз, чтобы увидеть, какая покажется первой. Одна показалось. Но, поскольку шишки не отличались по размеру, Пух не мог сказать, победила ли та, которую он определил в победительницы, или другая. В следующий раз Пух уж бросил большую и маленькую шишки. Большая выплыла из-под моста первой, как он и предполагал, а маленькая — второй, на что он и рассчитывал, то есть он выиграл дважды… И прежде чем Пух зашагал к дому, чтобы выпить чаю, он выиграл тридцать шесть раз, а проиграл двадцать восемь. Отсюда следовало, что он… он… ну… короче, если отнять двадцать восемь от тридцати шести, сразу станет ясно, сколько раз он выиграл. Или проиграл, если отнимать наоборот.
    
Вот так в Лесу и появилась игра, которую придумал Пух. Назвали её «Пушалки», и в названии этом нашлось место и Пуху, и шишкам, и палкам. А палки появились потому, что и Пух, и его друзья, которых быстро увлекла новая игра, вместо шишек стали бросать в воду палки, различить которые было куда проще, чем шишки.
    
Как-то раз поиграть в «Пушалки» на мост пришли Винни-Пух, Хрюка, Кролик и Крошка Ру. По команде Кролика все бросили свои палочки в воду, поспешили на другую сторону моста и наклонились над краем, чтобы посмотреть, чья палка выплывет первой. Но ждать им пришлось долго, потому что река в этот день особенно разленилась и, похоже, ничуть не возражала против того, чтобы палки вообще не появились из-под моста.
    
— Я вижу мою! — пискнул Крошка Ру. — Нет, не вижу, это что-то другое. Ты видишь свою, Хрюка? Я думал, что увидел мою, но это не она. Вон она! Нет, не она. Ты видишь свою, Пух?
    
— Нет, — ответил Пух.
    
— Наверное, моя палка застряла, — предположил Крошка Ру. — Кролик, моя палка застряла. А твоя палка застряла, Хрюка?
    
— Они всегда плывут дольше, чем мы думаем, — изрёк Кролик.
    
— И сколько, ты думаешь, они будут плыть? — спросил Ру.
    
— Я вижу твою палку, Хрюка! — внезапно воскликнул Пух.
    
— Моя такая серенькая, — напомнил Хрюка, не решаясь наклониться пониже: боялся свалиться в воду.
    
— Да-да, её я и вижу. Выплывает с моей стороны.
    
Кролик подался вперёд в надежде увидеть свою палочку, а Крошка Ру запрыгал, попискивая: «Выплывай, палка! Палка, палка, выплывай»! Хрюка же очень разволновался, потому что именно его и только его палочку увидел Пух, а это означало, что он победил.
    
— Плывёт! — подтвердил Пух.
    
— Ты уверен, что это моя? — радостно проверещал Хрюка.
    
— Да, потому что она серая. Большая и серая. Вот она! Очень большая… серая… пал… нет, это не палка, это Иа!
    
И из-под моста появился Иа.
    
— Иа! — хором воскликнули Пух, Хрюка, Кролик и Крошка Ру.
    
Очень спокойно, с достоинством, задрав к небу все четыре ноги, Иа плыл по течению.
    
— Это же Иа! — пропищал Крошка Ру, который тоже разволновался.
    
— Неужели? — откликнулся Иа. Он угодил в маленький водоворот и вместе с ним трижды плавно повернулся на триста шестьдесят градусов. — А я-то думаю, кто это тут плывёт.
    
— Я не знал, что и ты играешь, — объяснил Крошка Ру.
    
— Я не играю, — возразил Иа.
    
— Тогда что ты там делаешь? — полюбопытствовал Кролик.
    
— Предложу тебе на выбор три ответа, Кролик. Рою в земле яму? Неверно. Скачу по веткам молоденького дубка? Неправильно. Жду, пока кто-нибудь поможет мне выбраться на берег? Именно так. Дайте Кролику время подумать, и он всегда найдёт правильный ответ.
    
— Но, Иа, — в голос Пуха звучало отчаяние, — что мы можем… я хочу сказать, как нам… ты думаешь, если мы…
    
— Да, — ответил Иа. — Так и действуйте. Спасибо тебе, Пух.
    
— Он кружится и кружится, — Крошка Ру не мог оторвать глаз от вращающегося в водовороте ослика.
    
— А почему бы и нет? — холодно спросил Иа.
    
— Я тоже могу плавать! — гордо воскликнул Ру.
    
— Только не кругами, — уточнил Иа. — Это гораздо труднее. Сегодня я совсем не собирался плавать, — продолжил он, уходя на очередной круг. — Но, раз уж попал в воду, решил потренировать медленное круговое вращение по часовой стрелке… или, так, наверное, будет вернее, — добавил он очутившись в другом водовороте, — против часовой стрелки. И, полагаю, что направление вращения — моё личное дело, которое никого более не касается.
    
Никто ему ничего не ответил: все думали, как помочь Иа выбраться из воды.
    
— У меня есть идея, — первым нарушил молчание Пух, — но я не уверен. Что она очень хорошая.
    
— Я тоже в этом не уверен, — высказал своё мнение Иа.
    
— Мы тебя слушаем, Пух, — повернулся к медвежонку Кролик. — Выкладывай.
    
— Значит так, если мы бросим камни или что-то такое же тяжёлое с одной стороны от Иа, то камни поднимут волны, а волны подтолкнут Иа в другую сторону.
    
— Это очень хорошая идея, — кивнул Кролик, и Пух сразу же засиял от счастья.
    
— Очень, — донеслось снизу. — Когда я захочу, чтобы меня подталкивали, я сообщу тебе об этом, Пух.
    
— А если мы по ошибке попадём в него? — озабоченно спросил Хрюка.
    
— Или, допустим, вы по ошибке промахнётесь, — отозвался Иа. — Продумай все варианты, Хрюка, прежде чем вы снова начнёте радоваться жизни.
    
Но Пух уже притащил самый большой камень, который только смог донести, и наклонился над водой, держа его в лапах.
    
— Я его не кидаю, а опускаю, Иа, — пояснил он. — Поэтому промахнуться я никак не смогу… я хочу сказать, не смогу сбросить камень на тебя. Не мог бы ты на минутку остановиться? Это кружение мешает мне прицелиться.
    
— Нет, — ответил Иа. — Мне нравится кружиться.
    
Кролик уже понял, что пора ему брать командование на себя.
    
— Значит, так, Пух. Как только я скажу: «Пора!», ты бросишь камень. Иа, когда я скажу: «Пора!», Пух бросит камень.
    
— Премного тебе благодарен, Кролик, но, полагаю, я и так узнаю об этом.
    
— Ты готов, Пух? Хрюка, подвинься, ты мешаешь Пуху. И ты отойди назад, Ру. Все готовы?
    
— Нет, — ответил Иа.
    
— Пора! — крикнул Кролик.
    
Пух выпустил камень из лап. Раздался громкий всплеск, Иа исчез…
    
    
    
    
Стоящие на мосту замерли в тревожном ожидании. Они смотрели и смотрели вниз… и даже появление палочки Хрюки, чуть обогнавшей палочку Кролика, не обрадовало их, как могло бы обрадовать при других обстоятельствах. А потом, когда Пух уже начал думать, что выбрал не тот камень или бросил его не в ту Реку, или его Идея пришла к нему не в тот день, что-то серое показалось из воды у самого берега… затем начало увеличиваться в размерах… и наконец они окончательно убедились, что это Иа.
    
С криками все сбежали с моста, бросились к ослику, стали помогать выбираться на берег, и скоро он стоял среди них на твёрдой земле.
    
— Ой, Иа, да ты насквозь промок! — воскликнул Хрюка, пощупав ослика.
    
Иа отряхнулся и попросил, чтобы кто-нибудь объяснил Хрюке, что происходит с тем, кто довольно-таки долго находился в воде.
    
— Отлично, Пух, — похвалил медвежонка Кролик. — Хорошую ты предложил идею.
    
— Какую идею? — спросил Иа.
    
— Таким вот способом подтолкнуть тебя к берегу.
    
— Подтолкнуть меня? — изумился Иа. — Ты же не думаешь, что меня толкали к берегу, не так ли? Я нырнул. Пух сбросил на меня большой камень. Чтобы он не ударил мне в грудь, я нырнул и поплыл к берегу.
    
— Камень ты сбросил не на него, — прошептал Хрюка Пуху, чтобы успокоить медвежонка.
    
— Я тоже так думаю, — шёпотом же ответил Пух.
    
— Это же Иа. Ничего другого ждать от него не приходится. Лично я думаю, что твоя Идея была очень хорошая.
    
Пух сразу приободрился. Конечно же, ты — Мишка со Слабеньким Умишком, о чём-то думаешь и вдруг придумываешь нечто, по твоему разумению, умное. Правда, это умное может оказаться вовсе не таким умным, когда выходит наружу и открывается взору других. Но, так или иначе, Иа был в Реке, а теперь он на берегу, то есть его, Пуха, Идея никому не причинила вреда.
    
— Как ты упал в воду, Иа? — спросил Кролик, вытирая Иа носовым платком Хрюки.
    
— Я не падал, — ответил Иа.
    
— Но как…
    
— На меня НАПРЫГНУЛИ, — пояснил Иа.
    
— Ага, — запищал Крошка Ру. — Кто-то столкнул тебя в воду?
    
— Кто-то напрыгнул на меня. Я стоял на берегу, размышлял… размышлял, надеюсь, хоть кто-то из вас знает, что это означает, и тут на меня громко НАПРЫГНУЛИ.
    
— Бедный Иа, — хором воскликнули все.
    
— Ты уверен, что не поскользнулся? — решил уточнить Кролик.
    
— Разумеется, я поскользнулся. Если ты стоишь на скользком берегу и на тебя громко НАПРЫГИВАЮТ сзади, нельзя не поскользнуться. Так что, по-твоему я сделал?
    
— Но кто на тебя напрыгнул? — спросил Ру.
    
Иа не ответил.
    
— Думаю, Тигер, — предположил Хрюка.
    
— Но, скажи, Иа, это была шутка? Несчастный случай? — озабоченно спросил Пух. — Я хочу ска…
    
— Узнать времени у меня не было, Пух. Я, знаешь ли, опустился на самое речное дно, не задержавшись по пути, чтобы задать себе вопрос: «Что это, весёлая шутка или самый что ни на есть обычный несчастный случай?» Я просто выплыл на поверхность и сказал себе: «Тут мокро». Если ты понимаешь, о чём я говорю.
    
— А где же был Тигер? — спросил Кролик.
    
И прежде чем Иа успел ответить, раздался громкий треск и из кустов выскочил Тигер.
    
— Привет всем, — радостно поздоровался он.
    
— Привет, Тигер, — ответил ему Крошка Ру.
    
Кролик тут же напустил на себя важный вид.
    
— Тигер, что здесь только что произошло?
    
— Когда именно? — смутился Тигер.
    
— Когда ты спихнул Иа в реку.
    
— Я его не спихивал.
    
— Он на меня напрыгнул, — пробурчал Иа.
    
— Я не напрыгивал. У меня защекотало в носу, как раз в тот момент, когда я оказался позади Иа. Вот я и сказал: «Гр-р-р-р… ап-п-п… п-чхи!»
    
— Что с тобой? — спросил Кролик, помогая Хрюке подняться с земли и отряхивая с него пыль. — Всё в порядке?
    
— Он застал меня врасплох, — нервно ответил Хрюка.
    
— Вот я и говорю, напрыгнул, — кивнул Иа. — То есть застал врасплох. Крайне скверная привычка. Я не против того, чтобы Тигер жил в Лесу, потому что Лес большой и в нём достаточно места, чтобы напрыгивать, бегать или скакать. Но я не могу понять, почему надо приходить в мой маленький уголок и напрыгивать там. И ведь нельзя сказать, что мой уголок такой уж замечательный. Разумеется, есть такие, кому нравятся холод, сырость, заросли репейника, но, с другой стороны, в этом уголке нет ничего особенного, и если у кого-то появляется желание напрыгнуть…
    
— Я не напрыгивал, я чихал, — стоял на своём Тигер.
    
— Когда находишься на речном дне, всё одно, чихал кто или напрыгивал.
    
— Вот что я могу сказать по этому пово… — Кролик замолк на полуслове.
    
— Вон идёт Кристофер Робин, пусть он и скажет!
    
Кристофер Робин вышел из Леса и направился к мосту, радостный и беззаботный. Естественно, в такой солнечный день не имело никакого значения, сколько будет два раза по девятнадцать, и Кристофер Робин чувствовал, стоит ему встать на нижнюю перекладину перил, наклониться вниз и посмотреть на медленно текущую под ним реку, как он разом узнает всё, что надобно знать, а потом расскажет о том, что узнал, Пуху, который наверняка услышит об этом впервые. Но, подойдя к мосту и увидев собравшихся там зверушек, Кристофер Робин понял, что это не тот день, когда можно что-то узнать, а совсем другой, когда надо действовать, и действовать быстро.
    
— Вот что у нас произошло, Кристофер Робин, — начал Кролик. — Тигер…
    
— Не было этого, — перебил его Тиггер.
    
— Но ведь я там был, — вставил Иа.
    
— Я не думаю, что он сделал это специально, — вступился за Тигера Пух.
    
— Он просто напрыгунчик, — добавил Хрюка, — и ничего не может с собой поделать.
    
— Попробуй напрыгнуть на меня, Тигер, — запищал Крошка Ру. — Иа, Тигер собирается напрыгнуть на меня. Хрюка, как по-твоему…
    
— Мне кажется, нам совсем не обязательно говорить одновременно, — оборвал его Кролик. — Потому что главное для нас — узнать, что думает об этом Кристофер Робин.
    
— Я только чихнул, ничего больше, — гнул своё Тигер.
    
— Он напрыгивал, — не соглашался с ним Иа.
    
— Ну, может, чихнул чересчур громко.
    
— Тихо! — Кролик поднял лапку. — Что думает об этом Кристофер Робин. Вот что нам важно узнать!
    
— Значит так, — Кристофер Робин не очень-то понимал, о чём, собственно, речь. — Я думаю…
    
— Что? — откликнулись все.
    
— Я думаю, нам всем пора поиграть в «Пушалки».
    
Этим они и занялись. И Иа, который никогда раньше не играл в эту игру, выигрывал чаще остальных. Крошка Ру дважды упал в воду, первый раз случайно, второй — специально, потому что увидел вышедшую из Леса Кенгу и понял, что его всё равно сейчас уведут домой. Кролик сказал, что пойдёт с ними, Тигер и Иа ушли вместе, потому что Иа хотел объяснить Тигеру, как выигрывать в «Пушалки» («а для этого надо было не просто бросить палку, но особым образом подкрутить её, если ты понимаешь, о чём я толкую, Тигер»), так что мост остался в полном распоряжении Кристофера Робина, Пуха и Хрюки.
    
Они долго смотрели на лениво текущую под мостом воду, молчали, и река им ничего не говорила, потому что в такой тихий и солнечный летний день так приятно молчалось.
    
— Вообще-то Тигер хороший, — наконец, молвил Хрюка.
    
— Конечно, — согласился Кристофер Робин.
    
— Мы все хорошие, — поправил Хрюку Пух. — Вот что я думаю, только, может, я и не прав.
    
— Ещё как прав, — заверил его Кристофер Робин.
   
   
    
     
Глава 7,
     
в которой Тигера отучают напрыгивать
    
    
Как-то раз Кролик и Хрюка сидели около домика Винни-Пуха и слушали, что вещает Кролик. Компанию им составлял и Пух. Летний день выдался тёплым, дремотным, Лес наполняли приятные для слуха голоса и, казалось, все они убеждали Винни: «Не слушай Кролика, слушай нас». Поэтому Пух устроился поудобнее, так, чтобы не слышать Кролика, и время от времени открывал глаза, чтобы сказать: «Ага», — а потом закрывал их снова и говорил: «Верно». Сам же Кролик по ходу разговора частенько с самым серьёзным видом спрашивал Хрюку: «Ты понимаешь, что я хотел этим сказать, Хрюка?» — а Хрюка в ответ энергично кивал, показывая, что он, конечно же, всё понимает.
    
— Дело в том, — Кролик, наконец, добрался до сути, — что Тигер в последнее время совсем распустился, на всех напрыгивает, по поводу и без, и я считаю, что мы должны поставить его на место, преподать ему хороший урок. Что ты на это скажешь, Хрюка?
    
Хрюка сказал, что Тигер действительно на всех напрыгивает, и если они найдут способ отучить его напрыгивать, это будет Очень Хорошая Идея.
    
— Согласен, — кивнул Кролик. — А что думаешь ты, Пух?
    
Пух вздрогнул и открыл глаза.
    
— В высшей степени, — ответил он.
    
— Что — в высшей степени? — переспросил Кролик.
    
— То, что ты говоришь. Бесспорно.
    
Тут Хрюка толкнул Винни-Пуха в бок. Пух уже понял, что сон унёс его куда-то далеко-далеко, и медленно выпрямился, чтобы вернуться в Лес.
    
— Но как нам это сделать, Кролик? — спросил Хрюка. — Что это будет за урок?
    
— В том-то и дело, — ответил Кролик.
    
Пух решил, что слово «урок» он уже где-то слышал.
    
— Есть такая хитрая наука, которая называется Чистомарание, — поделился он своими знаниями с Кроликом и Хрюкой. — Кристофер Робин обещал научить меня, но не получилось.
    
— Не получилось что? — спросил Кролик.
    
— Что не получилось? — спросил Хрюка.
    
Пух покачал головой.
    
— Не знаю. Не получилось, и всё. Так о чём мы говорили?
    
— Пух, — в голосе Хрюки слышался укор, — разве ты не слушал Кролика?
    
— Я слушал, но мне в ухо попала какая-то пушинка. Кролик, тебя не затруднит повторить ещё раз?
    
Кролика это нисколько не затруднило, он лишь спросил, с чего ему начинать. Пух ответил, что начинать надо с того самого момента, когда ему в ухо попала пушинка. Кролик полюбопытствовал, а когда это случилось, на что Пух ответил, что не помнит. Трудно сказать, как долго они обсуждали бы пушинку, но вмешался Хрюка. Напомнил, что речь шла о следующем: они искали способ отучить Тигера напрыгивать, потому что, хотя Тигер хороший и он, Хрюка, его любит, привычка напрыгивать, безусловно, вредная.
    
— Понятно, — кивнул Пух.
    
— Дело в том, что он очень уж большой, — добавил Кролик, — и когда он напрыгивает, становится как-то не по себе.
    
Пух постарался придумать, как отучить Тигера напрыгивать, но ничего путного придумать так и не смог. И тихонько забубнил себе под нос:
    
     
      
Будь Кролик
      
Побольше,
      
Потолще,
      
Повыше,
      
Сильнее,
      
Чем Тигер…
      
Будь Тигер
      
Поменьше,
      
Хоть малость пониже,
      
Тогда б он оставил дурную привычку
      
Кидаться на Кролика как на добычу…
      
Будь Кролик
      
Хоть самую
      
Чуточку
      
Выше.
     
    
    
— Что ты там бубнишь, Пух? — спросил Кролик. — Что-нибудь дельное?
    
— Нет, — грустно вздохнул Пух. — Скорее, бездельное.
    
— А у меня есть идея, — продолжил Кролик, — и вот какая: мы возьмём Тигера в далёкое путешествие, отведём туда, где он никогда не был, и потеряем его там, а на следующее утро найдём. И, запомните мои слова, это будет уже совсем другой Тигер.
    
— Почему? — спросил Винни-Пух.
    
— Потому что он станет Смирным Тигером. Потому что он станет Грустным Тигером, Меланхоличным Тигером, Маленьким и Скромным Тигером, из тех тигеров, которые всегда радуются встрече с Кроликом. Вот почему.
    
— А встрече с Хрюкой он тоже обрадуется? — спросил Хрюка.
    
— Естественно.
    
— Это здорово!
    
— Мне бы не хотелось, чтобы он так и остался Грустным Тигером, — после некоторого раздумья добавил Хрюка.
    
— Тигеры никогда не остаются Грустными, — заверил его Кролик. — Хорошее настроение возвращается к ним на удивление быстро. Я спрашивал об этом Сову, чтобы убедиться в собственной правоте, и она подтвердила, что тигеры очень быстро забывают о грусти. Но мы многого добьёмся, если Тигер хотя бы минут пять побудет Маленьким и Грустным.
    
— Кристофер Робин тоже так думает? — спросил Хрюка.
    
— Да, — кивнул Кролик. — Он скажет: «Ты, Хрюка, молодец. Я бы сделал то же самое, если бы не другие дела. Спасибо тебе, Хрюка. И тебе тоже, Пух».
    
Хрюку такие слова очень порадовали, и он сразу понял, что задумали они доброе дело, от которого Тигеру не будет ничего, кроме пользы. И делать его он будет не один, а с Кроликом и Пухом. Приятно, знаете ли, если ты Очень Маленький Зверёк, проснуться утром и нисколько не беспокоиться о том, что тебе предстоит сделать. Оставался только один вопрос: где им потерять Тигера?
    
— Мы заведём его на Северный Полюс, — ответил на него Кролик. — Мы с таким трудом его нашли, а значит и Тигеру понадобится не меньше времени и труда, чтобы выбраться оттуда.
    
Теперь пришла пора радоваться Пуху, потому что именно он первым нашёл Северный Полюс, а, стало быть, когда они придут туда, Тигер увидит табличку, на которой написано: «Открыт Пухом. Пух его нашёл». И тогда Тигер поймёт, если он до сих пор этого не знал, с каким медвежонком имеет дело. С замечательным, можно сказать, медвежонком.
    
Они договорились не откладывать дела в долгий ящик и отправиться в поход на следующее утро. Кролик, который жил неподалёку от Кенги, Крошки Ру и Тигера, пообещал зайти к ним и спросить, что делает он, Тигер, завтра утром, потому что, если он ничего не делает, неплохо бы отправиться в поход, захватив с собой Хрюку и Винни-Пуха. Если Тигер скажет: «Да», — они начнут действовать по намеченному плану, если он скажет: «Нет»…
    
— Не скажет, — уверенно заявил Кролик. — Я об этом позабочусь, — и убежал.
    
Следующий день выдался совсем не таким, как предыдущий. Жару и яркое солнце сменили холод и туман. Самого Пуха такая погода вполне устраивала, но когда он думал о мёде, который не смогут собрать пчёлы… в холодные и туманные дни он всегда жалел пчёл. Этими мыслями Пух поделился с Хрюкой, когда зашёл за ним, и Хрюка ответил, что о пчёлах он как-то не думал, но, как ему представляется, в такой холодный и туманный день очень уж тоскливо остаться одному в Лесу. Однако, когда они пришли к Кролику, тот заявил, что этот день очень даже подходит для них, раз уж Тигер всегда убегает вперёд, и поэтому как только он скроется из вида, они быстро уйдут в другую сторону, и он их уже никогда не увидит.
    
— Никогда? — ужаснулся Хрюка.
    
— Ну, до того момента, пока мы сами его найдём, — уточнил Кролик. — До завтра или до какого другого дня. Пошли. Он нас ждёт.
    
Добравшись до домика Кенги, они обнаружили, что ждёт их и Крошка Ру, который очень подружился с Тигером. Участие Ру в дальнем походе никак не входило в их планы, но Кролик шепнул на ухо Пуху: «Я всё улажу», — и направился к Кенге.
    
— Думаю, не стоит Ру выходить на улицу. Во всяком случае, сегодня.
    
— Это ещё почему? — спросил Крошка Ру, хотя сказанное вроде бы не предназначалось для его ушей.
    
— Промозглый, холодный день, — Кролик покачал головой. — А ты утром кашлял.
    
— Откуда ты знаешь? — негодующе спросил Крошка Ру.
    
— А ведь ты мне ничего не сказал, Ру, — в голосе Кенги слышался упрёк.
    
— Я закашлялся, потому что поперхнулся бисквитом, — ответил Ру. — О чём тут говорить?
    
— Пожалуй, не надо тебе сегодня выходить. Погуляешь в другой раз.
    
— Завтра? — с надеждой спросил Ру.
    
— Посмотрим, — ответила Кенга.
    
— Ты только и знаешь, что смотришь, этим всё и заканчивается, — грустно вздохнул Крошка Ру.
    
— В такой день ничего особенно и не увидишь, — заметил Кролик. — Думаю, мы далеко не уйдём, а вот во второй половине дня мы все… все мы… мы… а, вот и ты, Тигер! Пошли. До свидания, Ру! Во второй половине дня мы все… пошли, Пух! Все готовы? Отлично. В путь!
    
И они выступили в поход. Поначалу Пух, Кролик и Хрюка шагали рядком, а Тигер описывал вокруг них круги, потом тропа стала уже и Кролик, Хрюка и Пух теперь шли один из другим. Тигер же описывал вокруг них эллипсы. Наконец, кусты вплотную обступили тропу с обеих сторон, поэтому Тигеру не оставалось ничего другого, как убегать вперёд, а потом возвращаться. При возвращении он иногда напрыгивал на Кролика, а иногда — нет. По мере того, как они поднимались всё выше, туман сгущался, Тигер то и дело пропадал из виду, а когда они уже думали, что он потерялся, возникал перед ними, чтобы сказать: «Ага, вот вы где», — и исчезал прежде, чем они успевали что-то ответить.
    
Кролик обернулся и подтолкнул Хрюка.
    
— В следующий раз. Скажи Пуху.
    
— В следующий раз, — сказал Хрюка Пуху.
    
— В следующий что? — спросил у Хрюка Пух.
    
Тигер внезапно появился, напрыгнул на Кролика и исчез.
    
— Пора! — скомандовал Кролик и нырнул в прогалину в кустах.
    
Пух и Хрюка нырнули за ним. Втроём затаились в зарослях папоротника, прислушиваясь к каждому звуку. И едва они замерли, в Лесу стало совсем тихо. Они ничего не слышали и ничего не видели.
    
— Ш-ш-ш! — вырвалось у Кролика.
    
— Я и так сижу тихо, — ответил Пух.
    
До них донеслись лёгкие шаги, которые вновь сменила тишина.
    
— Эй! — воскликнул Тигер, да так близко, что Хрюка обязательно бы подпрыгнул от неожиданности, если бы Пух, совершенно случайно, не уселся на маленького поросёнка.
    
— Где вы? — позвал Тигер.
    
Кролик ткнул в бок Пуха, Пух огляделся в поисках Хрюки, чтобы ткнуть того в бок, но не смог найти, а Хрюка старался как можно тише вдыхать запах мокрого папоротника, полагая себя храбрым и отважным.
    
— Ну и дела, — сказал Тигер.
    
Опять тишина, а потом они услышали удаляющиеся шаги. Подождали ещё немного, и Лес снова затих, да так, что установившаяся мёртвая тишина не на шутку их перепугала. А потом Кролик поднялся, потянулся.
    
— Видите? — гордо прошептал Кролик. — Всё получилось! Как я и говорил.
    
— Я тут подумал, — также шёпотом ответил ему Пух. — Думаю, теперь…
    
— Не время, — оборвал его Кролик. — Сейчас нужно не думать, а бежать. В путь, — и во главе с Кроликом они побежали прочь от тропы.
    
— Вот теперь мы можем поговорить, — Кролик сбавил ход, огляделся. — Так что ты хотел сказать, Пух?
    
— Ничего особенного. А почему мы идём в эту сторону?
    
— Потому что это дорога домой.
    
— Ага! — только и ответил Пух.
    
— Лично мне кажется, надо брать правее, — нервно пискнул Хрюка. — Что думаешь ты, Пух?
    
Пух взглянул на обе свои передние лапки. Он знал, что одна из них наверняка правая, и если определить, какая именно, то вторая, безусловно, будет исключительно левой и никакой другой. Но он никак не мог запомнить, какую считать правой.
    
— Ну… — медленно начал он.
    
— Пошли, — Кролик ускорил шаг. — Я знаю дорогу.
    
Они пошли. Но через десять минут снова остановились.
    
— Глупо, конечно, — в голосе Кролика не слышалось прежней уверенности, — но мне почему-то кажет… Ну, конечно же! Нам сюда…
    
— Вот мы и пришли к… — возвестил Кролик десять минут спустя. — Нет, вроде ещё не пришли…
    
— А теперь, — сказал Кролик ещё через десять минут, — я думаю, мы должны взять… или мы должны взять ещё правее, чем я думаю?
    
— Странная история, но в тумане всё кажется одинаковым, — удивился Кролик, когда минули очередные десять минут. — Ты этого не заметил, Пух?
    
Пух признал, что заметил.
    
— На наше счастье мы очень хорошо знаем Лес, а то могли бы и заблудиться, — заявил Кролик полчаса спустя и беззаботно рассмеялся. Конечно же, так смеяться мог только тот, кто хорошо знал Лес и не боялся заблудиться.
    
Хрюка прижался к Пуху.
    
— Пух! — прошептал он.
    
— Что, Хрюка?
    
— Ничего, — Хрюка взял Пуха за лапку. — Просто хотел убедиться, что ты рядом.
    * * *
    
В конце концов Тигеру надоело ждать друзей, которые всё не догоняли и не догоняли его. Он понял, что сказать: «Пошли дальше», — просто некому, решил, что пора возвращаться и побежал домой. Кенга, увидев Тигера, сразу же похвалила его: «Какой хороший Тигер. Тебе самое время принять Укрепляющее Лекарство, — и налила ему пивных дрожжей. «Я своё уже выпил, — гордо сообщил Тигеру Крошка Ру. Тигер без промедления проглотил свою порцию и ответил: «Я тоже», а потом они с Ру дружески потолкались, и Тигер случайно опрокинул один или два стула, после чего Ру опрокинул ещё один специально, и Кенга предложила им побегать в Лесу.
    
— А за чем нам бежать? — полюбопытствовал Крошка ру.
    
— Почему бы, к примеру, не сбегать за шишками, — ответила Кенга и дала им корзинку.
    
    
    
    
Они отправились к Шести Соснам, там принялись бросаться друг в друга шишками, забыли, для чего пришли, оставили корзинку под деревьями и побежали обедать. Обед подходил к концу, когда дверь отворилась и в дом заглянул Кристофер Робин.
    
— Где Пух? — спросил он.
    
— Тигер, дорогой, где Пух? — переспросила Кенга.
    
Тигер объяснил, что произошло. Одновременно с ним Крошка Ру пытался рассказать про то, как он поперхнулся бисквитом и закашлялся, а Кенга просила их обоих говорить по очереди. Поэтому потребовалось какое-то время, прежде чем Кристофер Робин понял, что Пух, Хрюка и Кролик заблудились в тумане.
    
— Поверишь ли, — прошептал Тигер Крошке Ру, — но тигеры не могут заблудиться.
    
— Почему не могут, Тигер?
    
— Не могут, и всё, — объяснил Тигер. — Такие уж мы, тигеры.
    
— Что ж, — решил Кристофер Робин, — нам не остаётся ничего другого, как искать их. Пошли, Тигер.
    
— Я должен пойти и отыскать их, — объяснил Тигер Крошке Ру.
    
— А можно и мне их отыскать? — спросил Ру.
    
— Думаю, не сегодня, дорогой, — ответила Кенга. — Как-нибудь в другой раз.
    
— Значит, если они заблудятся завтра, я смогу их отыскать?
    
— Посмотрим, — ответила Кенга, и Ру, который уже хорошо знал, что это означает, отошёл в угол и стал тренировать прыжки. С одной стороны, ему хотелось попрыгать, с другой, он не хотел, чтобы Кристофер Робин и Тигер увидели, что он огорчён: не нравилось ему, что они уходили, а он оставался.
    * * *
    
— Теперь мне всё ясно: мы заблудились, — уверенно заявил Кролик.
    
Они отдыхали в маленькой песчаной ямке в высокой части Леса. Пуху уже надоела эта ямка. Он подозревал, что она просто их преследует, потому что, в каком бы направлении они от неё ни уходили, путь их непременно заканчивался этим углублением в земле, и всякий раз, когда ямка проступала сквозь туман, Кролик говорил: «Теперь я знаю, где мы»! На это Пух грустно отвечал: «Я тоже знаю», — а Хрюка помалкивал. Он пытался что-то сказать, думал и думал, но в голове вертелось только одно: «Помогите! Помогите»! А ведь глупо, однако, звать на помощь, когда рядом с тобой Пух и Кролик.
    
— Что ж, — нарушил Кролик долгую паузу, по ходу которой никто не поблагодарил его за приятную прогулку, — пожалуй, пора. В какую сторону пойдём на этот раз?
    
— Как насчёт того, — начал Пух, — чтобы поискать эту ямку, как только она скроется из виду?
    
— Какой от этого толк? — осведомился Кролик.
    
— Дело в том, что мы ищем дорогу домой и никак не можем её найти. Вот я подумал, если мы будем искать эту ямку, то наверняка её не найдём, и это будет Очень Хорошо, потому как тогда мы сможем найти что-то ещё, из того, что не ищем. И вполне возможно, этим что-то окажется именно то, что нам нужно.
    
— По-моему, смысла в этом нет никакого, — буркнул Кролик.
    
— На первый взгляд, вроде и нет, — ответил Пух, — но он обязательно появится. С ним всегда так происходит, с этим смыслом.
    
— Если я отойду от этой Ямки, а потом вернусь к ней, то обязательно её найду.
    
— А я вот подумал, что не найдёшь, — не соглашался Пух. — Подумал вот, и ничего с этим не поделаешь.
    
— А ты попробуй, — внезапно подал голос Хрюка. — Мы тебя здесь подождём.
    
Кролик рассмеялся, показывая тем самым, что считает Хрюку глупцом, и ушёл в туман. Пройдя сотню ярдов, повернулся и зашагал обратно… и после того, как Пух и Хрюка прождали Кролика двадцать минут, Пух встал.
    
— Наверное, правильно я подумал. А теперь, Хрюка, идём домой.
    
— Откуда ты знаешь дорогу, Пух? — разволновался Хрюка.
    
— Дорогу я не знаю, — ответил Пух, — но в моём буфете стоят двенадцать горшков с мёдом, и они давно уже зовут меня. Только раньше я не мог их расслышать, потому что Кролик всё время что-то болтал, а вот теперь, если все будут молчать, кроме двенадцати горшков с мёдом, я думаю, что смогу определить, откуда они меня зовут. Пошли, Хрюка.
    
Они пошли, и Хрюка долгое время не решался произнести ни слова, чтобы не заглушить голос горшков с мёдом, а потом вдруг пискнул, от радости: ему показалось, что он уже знает, где они. Но он по-прежнему не произносил ни слова, на случай, если ошибся. А когда окончательно убедился, что они на правильном пути, и теперь можно добраться до дома без всякой подсказки от горшков с мёдом, впереди раздался чей-то крик, и из тумана выступил Кристофер Робин.
    
— А вот и вы! — беззаботно воскликнул Кристофер Робин, всем своим видом показывая, что он нисколько не волновался.
    
— Вот и мы, — кивнул Пух.
    
— А где Кролик?
    
— Не знаю, — ответил Пух.
    
— Ну… ничего, думаю, Тигер его найдёт. Он ищет вас всех.
    
— Я должен идти домой, потому что меня там ждёт одно неотложное дело, да и Хрюку тоже. Нам следовало бы сделать его раньше, но…
    
— Я пойду с вами и посмотрю, как вы будете его делать, — прервал его Кристофер Робин.
    
Он пошёл с Пухом и долго смотрел, как тот расправляется с мёдом… А всё то время, что Кристофер Робин наблюдал за Пухом, Тигер рыскал по Лесу и громко звал Кролика. Наконец, очень Смирный и очень Грустный Кролик его услышал. И этот Смирный и Грустный Кролик бросился сквозь туман на крик, и крик этот вдруг обернулся Тигером, Дружелюбным Тигером, Великолепным Тигером, Большим и Всегда Готовым Помочь Тигером!.. Тигером, который напрыгивает, а уж напрыгивал он очень здорово, как умеют напрыгивать только тигеры.