1 2 3 4 5 6 7 
   
Дон посмотрел на него так, словно парень с ума спятил.
   
— Скатерть? Зачем она нам?
   
— Сейчас покажу.
   
Альберт стоял на коленях возле Дайны. Теперь он поднялся и зашел за прилавок. Что-то поискал взглядом, словно сам не знал, что именно ему нужно, но был уверен — найдется. И нашел-таки. На самой стойке, подальше, приютился старомодный тостер. Альберт выдернул шнур из сети, обернул его вокруг тостера и вернулся с ним к остальным. Затем он развернул скатерть, поместил на нее тостер на самом углу, после чего переворачивая его, обернул скатертью, словно рождественский подарок. Концы скатерти свернул жгутами, соединил их вместе и поднял свою импровизированную пращу.
   
— Когда я был пацаном, мы играли в Индиану Джонса, — сказал Альберт немного смущенно. — Подобная штука заменяла мне его плеть. Раз чуть руку не сломал моему брату Дэвиду. Завернул какую-то штуковину из гаража в старое одеяло. Глупо, конечно. Не сообразил, как больно можно стукнуть такой фигней. Родители меня отшлепали как следует. Короче, глупо — неглупо, а действует как надо. По крайней мере, до сих пор действовало.
   
Ник с сомнением посмотрел на орудие Альберта, но ничего не сказал. Если Альберт чувствовал себя спокойнее с тостером, завернутым в тряпку, перед тем как спуститься во мрак внизу, пусть так и будет.
   
— Ну ладно, пусть так, — сказал Ник. — Идите ищите носилки, и скорей наверх. Если носилок нет в службах аэропорта, еще где-нибудь посмотрите. Если в пределах пятнадцати или даже — десяти минут ничего не раздобудете, возвращайтесь сюда, так ее перенесем.
   
— Но так же нельзя, — возразила Лорел. — Если у нее внутреннее кровоизлияние…
   
Ник посмотрел на нее.
   
— У нее и так внутреннее кровоизлияние. Больше десяти минут мы ждать не можем.
   
Лорел раскрыла было рот, чтобы возразить, но шепот Дайны остановил ее:
   
— Он прав.
   
Дон сунул нож за пояс.
   
— Пошли, сынок, — сказал он. Они пересекли зал ожидания и начали спускаться по эскалатору. Альберт принялся наматывать жгуты на кулак.
   
Ник вновь обратил все свое внимание на девочку.
   
— Как ты себя чувствуешь, Дайна?
   
— Очень больно, — едва слышно ответила девочка.
   
— Да, конечно, боль ужасная, — сказал Ник. — И боюсь, то, что я собираюсь сделать, принесет еще большую боль, но совсем ненадолго. Нож пронзил твое легкое, и его надо извлечь. Ты понимаешь это, верно?
   
— Да. — Ее большие невидящие глаза обратились к нему. — Страшно.
   
— Мне тоже страшно, Дайночка. Ох, как я боюсь! Но это нужно сделать. Согласна? Стерпишь?
   
— Попытаюсь.
   
— Может быть пара таких моментов, когда тебе покажется, что ты не можешь дышать. Можешь даже почувствовать, что из тебя душа выходит, как воздух из проткнутой покрышки, что ты истекаешь. Это очень страшное ощущение, миленькая. У тебя появится желание задвигаться, закричать. Ни в коем случае не делай этого. И ни в коем случае не кашляй.
   
Дайна что-то ответила, но никто не расслышал.
   
Ник проглотил слюну, мимолетным жестом утер пот со лба и повернулся к Лорел.
   
— Сложите две скатерти в квадратные тампоны потолще. Встаньте рядом со мной на колени, как можно ближе. Варвик, дайте мне ремень от ваших брюк.
   
Руди торопливо выполнил его указание.
   
Ник снова посмотрел на Лорел. Ее вновь поразила, на сей раз приятно, сила его взгляда.
   
— Я намерен взяться за рукоятку ножа и вытащить его. Если лезвие не зацепилось за ребро, а судя по его положению этого вроде бы не произошло, он должен выйти одним плавным движением. Как только он выйдет, я тотчас отступлю назад, а вы наложите тампоны из скатертей на рану и надавите. Давите сильно, не беспокойтесь о том, что делаете ей больно, не даете ей дышать. У нее по меньшей мере один разрыв легкого, но готов спорить, что даже два. Вот о чем нам следует беспокоиться. Вы все поняли?
   
— Да.
   
— Когда вы прижмете тампон, я ее приподниму навстречу вашему давлению, а мистер Варвик немедленно подложит ей под спину другой тампон, если появится кровь на спине. После этого мы привяжем компресс к ране с помощью ремня мистера Варвика. — Он поднял глаза на Руди. — Когда я попрошу, мой друг, немедленно давайте ремень. Не заставляйте повторять дважды.
   
— Да, да, конечно.
   
— А вам достаточно видно все, Ник? — спросила Лорел.
   
— Думаю, да, — ответил Ник. — Надеюсь. — Он посмотрел на Дайну. — Готова?
   
Дайна что-то пробормотала.
   
— Ладно, — сказал Ник. Он глубоко вздохнул и выдохнул. — Помоги мне, Господи Иисусе.
   
Его длинные тонкие пальцы сомкнулись на ручке ножа, словно на бейсбольной бите. Потянул. Дайна вскрикнула, изо рта ее хлынула кровь, и капли брызнули на лицо Лорел, напряженно склонившейся над девочкой. Она невольно отшатнулась.
   
— Нет! — рыкнул на нее Ник, не оборачиваясь. — Не смей проявлять слабость! Не смей!
   
Лорел снова наклонилась, дрожа всем телом. Лезвие ножа, тусклый серебристый треугольник, покинуло тело Дайны. Грудь слепой девочки приподнялась и послышался странный, неземной свист, когда края раны втянулись внутрь.
   
— Давай! — буркнул Ник. — Дави! Как можно сильнее!
   
Лорел наклонилась еще. В какой-то миг разглядела кровь, хлынувшую из груди Дайны. В следующее мгновение рана была закрыта. Под ее пальцами тампон промок и сразу стал теплым.
   
— Сильнее, — прорычал Ник. — Сильнее дави! Закупори ее! Закупори рану!
   
— Не могу! Я сломаю ей ребра! Если…
   
— Хрен с ними, с ребрами! Запечатай рану!
   
Лорел всем своим весом налегла на руки. Почувствовала, как жидкость просочилась сквозь ее пальцы, хотя тампон бью плотным и толстым.
   
Англичанин отшвырнул нож и склонился над Дайной, почти касаясь ее лица. Глаза девочки были закрыты. Он приподнял ей веко.
   
— Кажется, она наконец отключилась, — сказал он. — Трудно сказать: у нее глаза такие странные, но, надеюсь, она без сознания. — Прядь волос упала ему на бровь, он быстрым кивком отбросил ее назад и посмотрел на Лорел. — Хорошо, хорошо. У тебя получается. Так и держи, хорошо? А я руки под нее подсуну. Дави, как давила.
   
— Но так много крови, — простонала Лорел. — Она умрет?
   
— Не знаю. Продолжайте нажимать. Готовы, мистер Варвик?
   
— О Господи, готов, — сказал Варвик голосом, тоже похожим на стон.
   
— Так. Поехали. — Ник сунул руки под правое плечо Дайны и мучительно поморщился. — Все хуже, чем я думал, — пробормотал он. — Гораздо хуже. Она насквозь… промокла. — Ник начал поднимать Дайну навстречу давлению Лорел. Дайна издала короткий хрип. Изо рта вывалился комок загустевшей крови и шлепнулся на пол. Теперь Лорел услышала, как капли крови дождем забарабанили по паласу.
   
Внезапно мир в ее глазах закачался и начал уплывать в сторону.
   
— Продолжай давить! — крикнул Ник. — Не сдавайся!
   
Но сознание покидало ее.
   
Только понимание того, что о ней подумает Ник, если она свалится в обморок, заставило ее сделать то, что она сделала. Лорел высунула изо рта язык, как делают дети, когда дразнятся, и нажала на него зубами. Боль оказалась пронзительной, солоноватый вкус крови заполнил рот… но ощущение плывущего мира прошло, удалилось, как ленивая рыба в аквариуме. Она снова находилась здесь.
   
Снизу донесся крик удивления и боли. За ним последовал резкий грубый возглас и тотчас — пронзительный вопль, похожий на визг.
   
Руди и Лорел быстро повернули головы в сторону криков.
   
— Мальчик! — воскликнул Руди. — Он и Гаффни! Они…
   
— Они все-таки нашли мистера Туми, — сказал Ник. Лицо его было искажено от напряжения, жилы вздулись на шее, как стальные тросы. — Остается только надеяться…
   
Снизу послышался удар, за которым последовал агонизирующий вопль. Потом целая серия приглушенных ударов и топот ног.
   
— …что они контролируют ситуацию. Мы ничего не можем поделать. Если прервемся, девочка тут же умрет.
   
— Но там мальчик кричал!
   
— Ничего не поделаешь. Варвик, подложи тампон под нее. Да скорее же, а то врежу тебе…
   
   
Дон спускался по эскалатору первым. Внизу остановился, порылся в кармане и извлек небольшой квадратный предмет, тускло поблескивавший в темноте.
   
— Моя солдатская зажигалка «зиппо», — сказал он. — Как думаешь, она еще работает?
   
— Не знаю, — ответил Альберт. — Может, и так… некоторое время. Лучше не пробуйте, приберегите на тот случай, когда понадобится. Надеюсь, что она работает. Без нее мы ничего не увидим.
   
— Так где эта комната служб аэропорта?
   
Альберт указал на дверь, за которой пять минут назад скрылся Крэг Туми.
   
— Вот она.
   
— Как думаешь, она не заперта?
   
— Ну, есть только один способ узнать, — ответил Альберт.
   
Они пересекли зал, Гаффни — впереди, в руке — зажигалка.
   
   
Крэг услышал их приближение — слуг лангольеров становилось больше. В этом нет сомнения. Но он не беспокоился. Об одном из них, маскировавшемся под маленькую девочку, он уже позаботился. Позаботится и о других. Он стиснул ручку ножа, поднялся и осторожно вышел из-за стола.
   
«Как думаешь, она не заперта?»
   
«Ну, есть только один способ узнать».
   
«Кое-что узнаешь», — подумал Крэг. — «Это уж обязательно». Он подошел к стене возле двери и нащупал полки, заваленные бумагами, потом дверные петли. Хорошо. Когда дверь отворится, она скроет его. Хотя и так они бы его не увидели в такой темноте.
   
Он поднял нож до уровня плеча.
   
«Ручка не поворачивается».
   
Крэг расслабился, но только на одно мгновение.
   
«А вы просто толкните ее». — Это тот сопливый умник.
   
Дверь начала приоткрываться.
   
   
Дон вошел, моргая и всматриваясь в темноту. Открыл крышку зажигалки, поднял руку и крутнул колесико. Мелькнули искры, и фитиль загорелся слабым огнем. Они увидели нечто среднее между конторой и кладовкой. В одном углу какой-то багаж, в другом — ксерокс. Задняя стена заставлена полками с каким-то предметами.
   
Дон вошел в контору, держа зажигалку над головой, словно свечу в пещере. Указал на правую стену.
   
— Эй, парниша! Туз! Посмотри!
   
На стене висел большой постер, изображавший мужчину в солидном, но неряшливо надетом костюме, выходившего из бара, спотыкаясь. При этом он смотрел на наручные часы. Постер замечал: РАБОТА — ПРОКЛЯТЬЕ ДЛЯ ПЬЮЩЕГО КЛАССА. Возле постера на полочке находилась коробка с большим красным крестом, а под ней — прислонены носилки, причем на колесах.
   
Альберт не смотрел на постер, на аптечку, на носилки: его взгляд был прикован к столу в центре комнаты.
   
На нем он увидел ворох узких бумажных полосок.
   
— Осторожно! — закричал он. — Осторожно, он …
   
Крэг Туми выступил из-за двери и нанес удар.
   
   
— Ремень, — сказал Ник.
   
Руди не шелохнулся и никак не прореагировал. Его глаза смотрели на дверь ресторана. Звуки внизу смолкли. Только в темноте, снаружи, слышно было ровное гудение моторов самолета.
   
Ник лягнул его ногой.
   
— Ой!
   
— Ремень! Скорей!
   
Руди неуклюже упал на колени и придвинулся к Нику, который держал Дайну на весу, прижимая к ней снизу второй тампон.
   
— Под тампон его засовывай! — скомандовал Ник. Он задыхался, пот градом катился по его лицу. — Да быстрей же! Я не могу ее так держать вечно!
   
Руди подсунул пояс под тампон. Ник слегка опустил Дайну, приподнял левое плечо девочки и протащил ремень на другую сторону, пропустил через пряжку и туго затянул. Свободный конец вручил Лорел.
   
— Держите его туго. На пряжку не застегнешь девочка слишком мала.
   
— Вы что, вниз пойдете? — спросила Лорел.
   
— Да. Само собой.
   
— Будьте осторожны. Ради Бога, поосторожнее!
   
Он улыбнулся ей, в темноте его белые зубы показались ослепительными… но совсем не страшными, обнаружила она. Скорее напротив.
   
— А как же без осторожности? Потому и жив до сих пор. — Он слегка сжал пальцами ее плечо. Рука его была теплой, ее прикосновение вдруг вызвало в Лорел легкую дрожь. — Вы молодец, Лорел. Спасибо вам.
   
Он уже собрался встать, когда маленькая рука ухватила его за штанину джинсов. Он посмотрел вниз и обнаружил, что слепые глаза Дайны были широко раскрыты.
   
— Не надо… — начала она, и вдруг чихнула. Кровь брызнула из носа маленьким фонтаном.
   
— Дайна, тебе нельзя…
   
— Не… убивайте… его, — закончила она. Даже в темноте Лорел увидела, каких огромных усилий ей стоило говорить.
   
Ник поднялся и посмотрел на нее в раздумье.
   
— Этот подонок тебя ударил ножом. С чего вдруг такая забота о сохранении его здоровья?
   
Ее маленькая грудь была стеснена ремнем, на нее давили тампоны. Она предприняла усилия и сумела сказать еще одну фразу. Они ее отчетливо услышали.
   
— Я… только… знаю… что он нам нужен, — прошептала она. После этого глаза девочки закрылись.
   
   
Крэг вонзил нож для бумаг глубоко в горло дона Гаффни. Дон охнул и уронил зажигалку. Она звякнула об пол, но не погасла. Альберт вскрикнул от неожиданности, когда увидел Крэга, шагнувшего к Гаффни. Теперь Гаффни, шатаясь и спотыкаясь, двигался к столу, рука слабо пыталась нащупать рукоятку ножа, торчавшую из горла.
   
Крэг вырвал его одной рукой, а второй ударил Гаффни в спину. Дон вскрикнул еще громче и упал животом на стол, руки ударили по корзинке «вх. /вых.» и пачке бумаг, которые перед тем Крэг разрывал на полоски.
   
Крэг обернулся к Альберту. С острия ножа слетели брызги крови.
   
— Ты — один из них, — выдохнул он. — А мне плевать, сука. Я отправляюсь в Бостон, и ты меня не остановишь. Никто из вас не сможет остановить. — Зажигалка на полу погасла и они очутились во мраке.
   
Альберт шагнул назад и почувствовал стремительный поток воздуха перед самым своим лицом — это Крэг нанес удар по тому месту, где он находился всего секунду тому назад. Он замахал в воздухе позади себя, чтобы не наткнуться на что-нибудь и не оказаться загнанным в угол, где Крэг его прикончит. При бледном свете «зиппо» он решил, что у того настоящий нож. В таком случае его собственное оружие становилось глупым и бесполезным. Сзади было пусто, и он попятился через открытую дверь в зал. Нет, он вовсе не чувствовал себя хладнокровным, самым быстрым евреем по любую сторону Миссисипи. Он ощущал себя насмерть перепуганным ребенком, избравшим игрушку вместо настоящего орудия, потому что никак не мог поверить, что дело могло дойти до такого, даже несмотря на то, что сотворил этот безумец с девочкой наверху. Он ощутил собственный страх. Запах страха, запах мочи.
   
Крэг бесшумно пошел к двери, подняв нож для разрезания бумаги. Во мраке он все же был виден как танцующая тень.
   
— Я вижу тебя, сынок, — прошептал он. — Вижу, как кошка в темноте.
   
Крэг придвинулся ближе, а Альберт попятился. В то же время он начал раскачивать тостер взад и вперед, напоминая себе, что ему дано нанести всего лишь один-единственный удар, прежде чем Туми вонзит в него нож — в горло или в сердце.
   
«А если тостер вывалится из скатерти прежде, чем я это сделаю, мне крышка».
   
Крэг приближался, раскачиваясь верхней частью туловища, наподобие змеи, выглянувшей из корзины факира. Он слегка улыбался.
   
«Все идет как нужно», — мрачно подсказал голос его отца из своей бессмертной крепости внутри разума Крэга. — «Если придется убирать их поодиночке, ты это сумеешь сделать. СВ, Крэг, помни — Старания Вознаграждаются!»
   
«Совершенно верно», — подтвердил голос матери. — «Точно, Крэгги-вегги. Так и надо сделать».
   
— Сожалею, — пробормотал Крэг сквозь улыбку. — Правда, сожалею, но я вынужден это сделать. Если бы ты видел все с моей точки зрения, ты бы понял.
   
Он шагнул к Альберту, подняв нож для разрезания бумаги на уровень глаз.
   
Альберт метнул быстрый взгляд назад и обнаружил, что пятится прямо к кассе «Юнайтед Эйрлайнз». Еще немного и он не сможет размахнуться своей пращой. Надо торопиться. Он принялся размахивать грузом быстрее, потная ладонь изо всей силы сжимала скрученную скатерть.
   
Крэг заприметил какое-то движение в темноте, но не понял, чем там этот пацан размахивает. Да и какое это имеет значение? Он поджался и рванулся вперед с воплем:
   
— Я улечу в Бостон! Я улечу…
   
Глаза Альберта немного привыкли к темноте, и он увидел рывок Крэга. Тостер как раз совершал путь назад. Вместо того, чтобы отправить его вперед с конца дуги, Альберт потянул его резко назад и вверх, вверх, над головой. Одновременно он шагнул влево. Груз, описывая полную дугу, крепко держался внутри скатерти центробежной силой. Крэг как раз оказался на его траектории. Тостер с треском обрушился на его лоб и нос.
   
Крэг заорал, уронил нож. Его ладони взметнулись к лицу, ударом он был отброшен назад, а сквозь пальцы хлынула кровь. Альберт был в ужасе от того, что сотворил, но еще страшнее было то, что раненый Шуми разъярен и мог напасть с удвоенной силой. Этого нельзя было допустить, и Альберт сделал еще один шаг влево. Снова взмах пращой, широкая дуга — и тостер с глухим стуком угодил в грудь Крэга. Тот, продолжая орать, упал на спину.
   
В голове Альберта «Туза» Косснера осталась только одна четкая мысль, все остальное — сумбурный вихрь цветов, образов и эмоций: «Я должен его обезвредить, иначе он поднимется и убьет меня. Я должен его обезвредить, иначе он поднимется и убьет меня».
   
По крайней мере, Туми уронил свое оружие, — оно лежало на паласе. Альберт наступил на него и вновь взмахнул тостером. На этот раз он наклонился, нанося удар, словно покорный слуга перед властелином. Груз обрушился на вопящий разинутый рот Крэга Туми. Послышался звук стекла, ломающегося в платке.
   
«О Боже», — подумал Альберт. — «Это были его зубы».
   
Крэг забился на полу. Страшно наблюдать такое зрелище, тем более жутко, что все еле видно в темноте. Нечто чудовищное, неумертвимое, насекомоподобное чудилось в такой необычной жизнеспособности.
   
Рука вцепилась в туфель Альберта. Он отдернул ногу и отскочил, вскрикнув от отвращения. Крэг еще пытался нашарить нож. Лицо его было сплошным кровавым месивом изорванной плоти. Альберта он почти не видел, все поле зрения занимали вспышки яркого света, в голове слышался пронзительный вой.
   
Он был обезврежен, но Альберт этого не знал. В панике он еще раз обрушил тостер на голову Крэга. Внутри коробки загремел оторвавшийся нагреватель.
   
Крэг перестал двигаться.
   
Альберт стоял над ним, всхлипывая и переводя дыхание. Скатерть с грузом висела в руке. Спотыкаясь, он направился к эскалатору, сделал пару шагов, согнулся, и его вырвало на пол.
   
   
Брайан перекрестился, включив экран дисплея и ожидая увидеть его пустым. Всмотрелся и увидел со вздохом облегчения слова:
   
    
Последняя программа завершена.
   
   
Под ними — другая надпись зеленовато-голубыми буквами:
   
    
Новая программа? «Д» «Н»
   
   
Брайан нажал кнопку «Д», потом набрал:
   
    
реверс еап 29 лакс/логан.
   
   
Экран на миг потух. Потом появились слова:
   
    
Включить отклонения в реверс программе АП 29? «Д» «Н»
   
   
Брайан нажал «Д».
   
    
Программируется реверс.
   
   
— сообщил ему экран, и буквально пять секунд спустя:
   
    
Программирование завершено.
   
   
— Капитан Энгл?
   
Он оглянулся. Бетани стояла в дверях кабины. В интимном свете рубки выглядела бледной и утомленной.
   
— Извини, Бетани, я малость занят.
   
— Почему они не возвращаются?
   
— Не знаю.
   
— Я спросила Боба, мистера Дженкинса, не видит ли он какого-нибудь движения в аэропорту, а он сказал, что не видит. А вдруг они все умерли?
   
— Я уверен, что нет. Если хочешь, присоединись к нему возле трапа. А мне тут надо поработать. Есть какая-то надежда, понимаешь.
   
— Вам страшно?
   
— Да. Страшно.
   
Она слегка улыбнулась.
   
— Я немного рада этому. Плохо, когда испытываешь страх в одиночестве. Оставляю вас в покое.
   
Она вышла. Брайан вернулся к монитору и набрал:
   
    
Есть ли проблемы с этой программой?
   
   
Нажал кнопку «Исполнение».
   
    
Нет проблем. Благодарю за то, что летите «Американской Гордостью».
   
   
— Не стоит благодарности, это уж точно, — пробормотал Брайан и утер лоб рукавом.
   
«Теперь», — подумал он, — «только бы топливо загорелось».
   
   
Боб услышал шаги по трапу и резко обернулся. Это была всего лишь Бетани, осторожно спускающаяся по ступенькам. Он просто нервничал. Звук, доносившийся с востока, постепенно становился громче.
   
Ближе.
   
— А, Бетани. Не одолжите мне еще одну вашу сигаретку?
   
Она протянула ему похудевшую пачку и сама взяла сигарету. Одну из экспериментальных картонных спичек Альберта засунула под целлофановую обертку пачки. Когда чиркнула, спичка немедленно вспыхнула.
   
— Так никого и не видно? Никаких признаков?
   
— Хм… зависит от того, что вы имеете в виду под «признаками», — осторожно ответил Боб. — Мне показалось, что я слышал какие-то крики оттуда как раз перед тем, как вы спустились. — То, что он слышал, были не просто клики, а жуткие вопли. Решил, однако, не говорить об этом девушке. Она выглядела напуганной, то же самое испытывал и он. Ему показалось, что она прониклась некоторым чувством к Альберту.
   
— Надеюсь, Дайна выживет, — сказала она. — Но трудно сказать… Он нанес такой страшный удар.
   
— Капитана видели?
   
Бетани кивнула.
   
— Он меня вежливо выпроводил вон. Кажется, программирует свои машины или что-то в этом роде.
   
Боб кивнул.
   
— Надеюсь.
   
Разговор прекратился. Они повернулись в сторону востока. К звукам, напоминавшим хруст и чавканье, добавился новый звук, еще более жуткий — в качестве постороннего фона: пронзительный, но странно безжизненный вопль, скорее механический звук, напомнивший Бобу работу стартера без горючего.
   
— Оно стало еще ближе, верно?
   
Боб нехотя кивнул. От затяжки вспыхнула его сигарета, осветив усталые, испуганные глаза.
   
— Что же это, как вы думаете, мистер Дженкинс?
   
Он медленно покачал головой.
   
— Милая девушка, я надеюсь, что мы этого никогда не узнаем.
   
   
Спускаясь по эскалатору, на полпути Ник разглядел согнувшуюся фигуру возле платных телефонов. Невозможно было определить, кто это, — Альберт или Крэг Туми. Англичанин опустил руку в карман, а другой рукой придержал его, чтобы не звякало, и нащупал пару монет покрупнее. Затем, стиснув правый кулак, он втиснул монеты между пальцами, создав что-то вроде импровизированного кастета. Затем спустился в зал.
   
Фигура у телефонов выпрямилась, когда Ник приблизился к ней. Это был Альберт.
   
— Не наступите, тут меня вырвало, — тупо сказал он.
   
Ник бросил монетки обратно в карман и поспешил к нему. Альберт стоял, упершись ладонями о колени, словно старик, переоценивший свои силы. В воздухе впитал смрад его рвоты, и от самого парнишки несло запахом страха. Такая хорошо знакомая смесь. Ник помнил эти запахи по Фолклендам, а еще больше — по Северной Ирландии. Он обнял левой рукой мальчика за плечи, и тот медленно выпрямился.
   
— Где они, Туз? — тихо спросил Ник. — Гаффни и Туми — где они?
   
— Мистер Туми здесь. — Он махнул рукой на неясную груду на полу. — Мистер Гаффни в комнате служб аэропорта, там, за дверью. Туми убил мистера Гаффни, потому что тот вошел первый. Если бы я первым вошел, он бы убил меня.
   
Альберт с трудом сглотнул.
   
— Потом я убил мистера Туми. Вынужден был. Он напал на меня. Нашел где-то нож и напал. — Альберт говорил тоном, который можно было по ошибке принять за индифферентный, но Ник не заблуждался на сей счет. Даже в темноте смутное беловатое пятно лица Альберта говорило о чем угодно, но не о безразличии.
   
— Ты можешь взять себя в руки, Туз? — спросил Ник.
   
— Не знаю. Я никогда не уб-уб-бивал никого, и я… — Он сдавленно всхлипнул.
   
— Я знаю, — сказал Ник. — Это ужасная штука, но ее можно пережить. Я знаю. И ты должен ее пережить, Туз. Перед нами долгий путь, прежде чем мы сможем заснуть. Времени для терапии нет. — Тот звук стал еще громче.
   
Он оставил Альберта и подошел к бесформенной массе на полу. Крэг Туми лежал на боку, одна рука частично закрывала его лицо. Ник перевернул его на спину, осмотрел и присвистнул. Туми был все еще жив, слышно было его тихое хриплое дыхание, но Ник и гроша не поставил бы на то, что этот человек долго протянет. Его нос был не просто сломан, он — исчез. Рот — черная кровавая дыра с остатками зубов, а глубокая рваная рана посередине лба свидетельствовала о том, что Альберт значительно изменил форму его черепа.
   
— И все это с помощью тостера? — пробормотал Ник. — Господи Иисусе, Пресвятая Мария, а также Том, Дик и Хэрри. — Он выпрямился и громко сказал: — Он не умер, Туз!
   
Альберт снова согнулся, когда Ник оставил его. Теперь он медленно выпрямился и шагнул к нему.
   
— Не умер?
   
— Сам послушай. Отключился, но из игры не выбыл. — «Не надолго, скажем. Это по дыханию понятно», — подумал он. — Проверим мистера Гаффни. Может быть, и ему так повезло? Да! А как с носилками?
   
— А? — Альберт посмотрел на Ника так, словно тот говорил на иностранном языке.
   
— Носилки, — повторил Ник, когда они подошли к открытой двери конторы.
   
— Мы нашли носилки, — ответил Альберт.
   
— Нашли? Отлично!
   
Альберт первым вошел в комнату.
   
— Подождите, — пробормотал он пошарил на полу в поисках зажигалки Дона. Нащупал ее, она была еще теплой. Выпрямился. — Мистер Гаффни, кажется, там, на столе.
   
Они осторожно прошли в комнату, обойдя угол стола. Альберту удалось с пятой попытки зажечь фитиль. Он слабо погорел несколько секунд, но их было достаточно. Ник успел все разглядеть даже при вспышках искр, пока Альберт пытался ее зажечь, но не стал говорить об этом Альберту. Дон Гаффни лежал на спине, широко раскрыв глаза, в которых застыло выражение испуганного удивления. Ему не повезло.
   
— Как же это Туми тебя не достал? — спросил Ник спустя мгновение.
   
— Я знал, что он здесь, — ответил Альберт. — Еще до того, как он напал на мистера Гаффни, узнал. — Голос его все еще звучал хрипло и дрожал, но он понемногу оправился. Причем именно теперь, когда увидел мистера Гаффни.
   
— Ты услышал его?
   
— Нет. Я увидел на столе это… полоски рваной бумаги.
   
— Тебе повезло, что ты их увидел. — Ник в темноте положил руку на плечо Альберта. — Ты заслуживаешь того, чтобы выжить, друг. Эту привилегию ты точно заслужил. Порядок?
   
— Ладно, постараюсь, — ответил Альберт.
   
— Надо, надо, старина. Перебори себя, это тебя избавит от ночных кошмаров. Перед тобой человек, который такие дела хорошо знает.
   
Альберт кивнул.
   
— Подтянись, Туз. Не расслабляйся, подтянись и будешь молодцом, Туз.
   
— Мистер Хопвелл?
   
— Да?
   
— Пожалуйста, не называйте меня так больше. Я… — Альберт кашлянул, потом еще и еще. — Мне такая кличка, пожалуй, больше не нравится.
   
Спустя несколько секунд они вышли из темной пещеры «Служб аэропорта». Ник нес носилки. Когда поравнялись с телефонами, Ник передал носилки Альберту, который молча их принял. Скатерть валялась шагах в пяти от Туми, который теперь шумно и прерывисто дышал.
   
Времени было мало. Времени было чертовски в обрез, но Ник должен был посмотреть, просто обязан.
   
Он поднял скатерть и вытащил из нее тостер. Один нагревательный элемент оторвался и застрял в щели для хлеба, другой свободно болтался внутри. Отломились таймер и рукоятка, угол тостера был вмят внутрь. Сбоку — пробоины.
   
«Вот здесь эта штука столкнулась с зубами нашего друга Туми», — подумал Ник. — «Удивительно». Он потряс тостер и послушал, как гремят поломанные части внутри.
   
— Какой-то тостер, — изумленно сказал он. — У меня, Альберт, есть друзья-профессионалы, которые этому не поверят. Сам с трудом верю. Я имею в виду… тостер.
   
Альберт обернулся к нему.
   
— Выбросьте, — хрипло сказал он. — Не могу смотреть на него.
   
Ник выполнил просьбу юноши и хлопнул его по плечу.
   
— Ладно, тащи носилки наверх. Я сейчас присоединюсь.
   
— Что вы хотите сделать?
   
— Посмотрю, нельзя ли еще чего-нибудь полезного взять в этой конторе.
   
Альберт смотрел на него, но в темноте не мог разглядеть его лица. Наконец сказал:
   
— Я вам не верю.
   
— И не обязательно верить, — неожиданно мягко сказал Ник. — Иди, Туз… то есть Альберт. Я сейчас подтянусь к вам. И не оглядывайся.
   
Альберт некоторое время смотрел на него, потом понурив голову начал подниматься по эскалатору, держа в руке носилки, как чемодан. Назад не оглядывался.
   
Ник выждал, когда юноша скрылся во мраке, подошел к Крэгу Туми и присел на корточки. Туми был все еще без сознания, но дыхание его немного выровнялось. Ник предположил, что ничего невозможного не было в том, что Туми мог бы и выжить, если бы, скажем, поместить его в больницу под неусыпное обслуживание медиков. По крайней мере он доказал одну вещь: башка у него необычайно крепкая. Он протянул руки, намереваясь одной закрыть ему рот, а другой — нос, точнее то место, где он раньше находился. Понадобится меньше минуты, чтобы больше не беспокоиться по поводу мистера Крэга Туми. Остальные пришли бы в ужас от его деяния, назвали бы его хладнокровным убийством. Но для Ника это было лишь страховкой — ни больше, ни меньше. Один раз Туми поднялся из того состояния, которое все расценили, как полную потерю сознания. В результате — один из них погиб, а другая — при смерти. Больше так рисковать было нельзя.
   
И еще: если он оставит Туми в живых, то чего ради? Ради краткого кошмарного существования в мертвом мире? Ради шанса еще немного подышать умирающим воздухом под неподвижными облаками, где погода перестала существовать тоже? Ради возможности встретить нечто, что надвигалось сюда с востока огромной колонией гигантских прожорливых муравьев?
   
Нет. Лучше освободить его от этого. Безболезненно и хорошо.
   
— Даже лучше, чем этот ублюдок заслуживает, — сказал Ник, но все-таки заколебался.
   
Вспомнил маленькую девочку, смотревшую на него темными невидящими глазами.
   
«Не убивайте его!» Не просьба, а команда, приказ. Она собрала воедино все остатки своих сил, все свои резервы, чтобы вымолвить эту команду. «Я знаю только, что он нам нужен».
   
Почему она так его оберегает? Какого лешего?
   
Он еще некоторое время сидел на корточках, вглядываясь в разбитое лицо Крэга Туми. И когда сверху эскалатора прозвучал голос Руди Варвика, он резко вскочил, словно сам дьявол окликнул его.
   
— Мистер Хопвелл? Ник? Вы идете?
   
— Бегу! Сейчас! — откликнулся он через плечо. Протянул обе руки к лицу Туми и снова замер, вспомнив темные глаза.
   
«Он нам нужен».
   
Резко выпрямился, оставив Крэга Туми с его мучительной борьбой за дыхание.
   
— Иду! — крикнул он и побежал к эскалатору.
  
  
   
    
8
   
   Заправка. — Преждевременный рассвет. — Приближение лангольеров. — Утренний ангел. — Хранители Вечности. — Взлет.
   
   
Бетани отбросила свою почти безвкусную сигарету и начала подниматься по трапу, когда Боб Дженкинс закричал:
   
— Кажется, они выходят!
   
Она обернулась и сбежала вниз. Вереница черных смутных пятен выползала из багажной бреши и двигалась по конвейерной ленте. Боб и Бетани побежали к ним.
   
Дайна была привязана к носилкам. Их несли с одного конца Руди, с другого — Ник. Бетани услышала тяжкую одышку лысого мужчины.
   
— Дайте я вам помогу, — сказала она. Руди с готовностью уступил ей одну ручку носилок.
   
— Постарайтесь не трясти ее, держите ровно, — предостерег Ник, спускаясь с конвейерной ленты. — Альберт, возьмись с того конца, где Бетани, и помоги ей поднимать носилки по трапу. Нужно постараться держать их горизонтально.
   
— Как она? — спросила Бетани у Альберта.
   
— Плохо, — мрачно ответил он. — Без сознания, но еще жива. Это все, что я знаю.
   
— А где Гаффни и Туми? — спросил Боб, когда они направились к самолету. Ему пришлось повысить голос. Хрустящий звук и дикий фон, напоминающий вопль или визг, теперь перекрывали даже шум самолета.
   
— Гаффни мертв. Возможно, и Туми тоже, — ответил Ник. — Времени нет объяснять. — Он остановился возле трапа. — Вы оба держите ваш конец выше.
   
Медленно и осторожно они подняли по трапу носилки. Ник, согнувшись, нес передний конец, Альберт и Бетани держали заданий на уровне лба, стукаясь бедрами о перила. За ними следовали Боб, Руди и Лорел. За все время Лорел только один раз спросила, жив ли Туми, остальное время молчала. Когда Ник сказал, что он жив, она пристально посмотрела на него и с облегчением кивнула головой.
   
Брайан стоял возле кабины, когда Ник достиг верха и внес свои конец носилок в самолет.
   
— Ее надо поместить в первый класс, — сказал Ник. — Вот этот конец, где ее голова, должен быть чуть повыше. Это возможно?
   
— Не проблема. Нужно просто использовать ремни безопасности, перекинув их через сиденье. Понимаете — как?
   
— Да. Пошли дальше, — сказал Ник Альберту и Бетани. — Вы молодцы. — При свете из раскрытой двери кабины кровь, запекшаяся на щеках и подбородке Дайны, казалась черной. Глаза закрыты, веки отливали сиреневым цветом. Под ремнем, в котором Ник проткнул дополнительную дырку, самодельный компресс стал темно-багровым от крови. Брайан слышал ее дыхание — оно напоминало звук, когда через соломинку вытягивают из бокала остатки коктейля.
   
— Плохо дело, да? — тихо спросил Брайан.
   
— Ну что сказать? Это по крайней мере легкое, а не сердце. Кровоизлияние приостановилось, слава Богу, быстрее, чем я думал… но плохо, конечно.
   
— Доживет она до нашего возвращения туда?
   
— Да хрен его знает! — неожиданно в сердцах воскликнул Ник. — Я солдат, а не лекарь!
   
Все замерли, удивленно и настороженно посмотрев на него. У Лорел по спине пробежали мурашки.
   
— Прошу прощения, — пробормотал Ник. — Путешествие во времени дьявольски действует на нервы, верно? Я очень извиняюсь.
   
— Не надо извиняться, — сказала Лорел, тронув его за руку. — Мы все взвинчены.
   
Он устало улыбнулся и потрогал ее волосы.
   
— Милая вы девушка, Лорел. Ей-богу. Давайте устроим носилки как надо, а там посмотрим, что делать дальше, чтобы убраться отсюда к чертовой бабушке.
   
Спустя пять минут носилки Дайны были установлены на сиденьях салона первого класса. Остальные сгрудились возле Брайана в отсеке сервиса.
   
— Нам нужно заправить самолет, — сказал Брайан. — Я сейчас включу второй двигатель и подкачу как можно ближе к 727-му. — Он махнул рукой в сторону самолета, который в темноте казался сероватым пятном. — Поскольку наш аэроплан выше, я смогу завести наше правое крыло над левым крылом «Дельты». Пока я маневрирую, четверо из вас должны доставить машину со шлангом — она там, немного подальше. Я видел ее, когда еще было светло.
   
— Может, нам разбудить того «спящего красавца» на заднем сиденье? Пусть поможет, — предложил Боб.
   
Брайан немного подумал и покачал головой:
   
— Нет. Меньше всего нам сейчас нужен еще один перепуганный и сбитый с панталыку пассажир, да еще с с дикого похмелья. Да он нам и не понадобится. Два мужика вполне могут эту тачку подкатить. Сколько раз сам видел. Только проверьте, чтобы трансмиссия была на нейтралке. Машину надо подогнать точно под перехлест крыльев. Поняли?
   
Все кивнули. Брайан осмотрел их и решил, что Руди и Бетани еще не отдышались от носилок, чтобы взяться за такое дело.
   
— Давайте так: Ник, Альберт и Боб — будут толкать, а Лорел — за рулем. О'кей?
   
Они снова кивнули.
   
— Тогда, братцы, вперед. Бетани! Мистер Варвик! Спуститесь с ними и отгоните трап от самолета. Как только я вырулю на нужное место, подгоните его рядом с перехлестом крыльев. Учтите, крылья — это еще не дверь. Все ясно?
   
Снова общий кивок. Осмотрев их, Брайан заметил, что глаза их сияли впервые с тех пор, как они тут приземлились.
   
«Конечно», — подумал он. — «Наконец-то у них появилось дело. Да и у меня, слава Богу».
   
Когда они приблизились к машине со шлангами, Лорел вдруг осознала, что может ее видеть.
   
— Боже мой! — сказала она. — Уже рассвет наступает. Это сколько же времени прошло с тех пор, как ночь наступила?
   
— По моим часам менее сорока минут, — сказал Боб. — Но я чувствую, что мои часы начинают ошибаться, когда мы вне самолета. И еще подумал, что здесь время больше не имеет никакого значения.
   
— А что же с мистером Туми? — спросила Лорел.
   
Они как раз подошли к машине без водительской кабины. Место водителя было открыто, позади находился ящик, к бокам которого крепились свернутые шланги. Ник вдруг обнял ее за талию и развернул к себе лицом. У Бетани возникла сумасшедшая идея, что он собирается ее поцеловать, сердце сразу учащенно забилось.
   
— Не знаю, что там с ним случится, — сказал он, — но когда наступил решающий момент, я предпочел сделать то, чего хотела Дайна. Оставил его там на полу без сознания. Порядок?
   
— Н-нет, — неуверенно ответила она, — но, видимо, так сойдет.
   
Он слегка улыбнулся и едва заметно стиснул ее талию.
   
— Как насчет того, чтобы поужинать со мной где-нибудь, если вернемся в «Эл-Эй» — Лос-Анджелес?
   
— Хорошо, — не задумываясь ответила она. — Буду ждать этого с нетерпением. Хоть какая-то цель.
   
Он кивнул.
   
— Для меня тоже. Но пока мы наш самолет не накачаем, никуда не денемся. — Он посмотрел на открытое место водителя. — Сможете найти там нейтралку?
   
Лорел оценила рычаги управления, торчащие из пола возле руля.
   
— Боюсь, не очень. Я водила обычно с автоматической трансмиссией.
   
— Я сделаю! — сказал Альберт и прыгнул на место водителя. Нажал сцепление, присмотрелся к схемке, изображенной на рукоятке. Позади послышался рев второго двигателя 767-го. Звук обоих двигателей усиливался по мере того, как Брайан готовился к движению. Лорел слушала его не без удовольствия: он хотя бы временно заглушал тот, другой звук. Хотелось посматривать на Ника. Всерьез ли он пригласил ее поужинать? Что-то трудно было в это поверить.
   
Альберт подвигал рычаг.
   
— Все в порядке! — крикнул он и спрыгнул на бетон. — Давайте, Лорел, садитесь! Как только мы его сдвинем, держите руль вправо. Обойдем дугой.
   
— Хорошо!
   
Она с беспокойством оглянулась на трех мужчин, которые заняли позиции позади машины, Ник — посередине.
   
— Готовы, братцы? — спросил он.
   
Альберт и Боб кивнули.
   
— Раз, два, взяли!
   
Боб нажал с опаской — боялся за свой радикулит, который донимал его уже лет десять. Но машина вдруг поехала удивительно легко. Лорел старательно крутила неповоротливый руль. Желтая машина описала дугу по бетонному покрытию и направилась обратно, к 767-му, который медленно катил к своей новой позиции, с правого борта «Дельты».
   
— Слушайте, а все же какая огромная разница между двумя самолетами, — заметил Боб.
   
— Что верно, то верно, — согласился Ник. — А ты, Альберт, молодчина, я тебе скажу. А то болтались бы тут, уходя от настоящего времени. Хорошо, что самолет каким-то странным образом остался частью нашего времени.
   
— И мы — тоже, — сказал Альберт. — Пока что, по крайней мере.
   
Турбины 767-го затихли, оставив только жужжание независимых генераторов. Брайан включил все четыре. Их звук оказался уже недостаточно громким, чтобы заглушить шум, доносившийся с востока. Совсем недавно он имел характер чего-то целостного, огромного. Однако по мере приближения разделялся на некие характерные составные части, звуки внутри звуков, а их единство начало казаться кошмарно знакомым.
   
«Дикие звери во время кормежки», — подумала Лорел и содрогнулась. — «А ведь и в самом деле похоже, только все передается через некие громадные усилители, до гротескных пропорций».
   
Дрожь пробирала ее, паника росла — словно внутри нее пробудилась какая-то первобытная сущность, которую она была не в силах контролировать, так же, как и эти звуки.
   
— Если бы мы видели хоть, что это такое, может, смогли бы что-то предпринять, — сказал Боб, толкая машину.
   
Альберт бросил на него беглый взгляд и сказал:
   
— Я так не думаю.
   
Брайан появился у раскрытой двери 767-го и жестом попросил Бетани и Руди подогнать трап к нему. Когда они это сделали, он вышел на верхнюю площадку трапа и указал им на перехлестывающиеся крылья. Они покатили его к ним, а он прислушался к приближавшемуся шуму. Вспомнил вдруг один старый фильм, в котором Чарлстон Хестон играл роль владельца большой плантации, на которую напали несметные полчища боевых муравьев. Они пожирали все подряд на своем пути: деревья, траву, постройки, коров, людей. Как этот фильм назывался? Брайан не мог вспомнить. Чарлстон Хестон тогда придумывал самые отчаянные трюки, чтобы остановить жуткую напасть. А вот победил он их в конце? Позабыл. Но неожиданно вспомнил фрагмент своего последнего сна. Встревожило полное отсутствие ассоциации с текущей реальностью — эта зловещая надпись: ТОЛЬКО ДЛЯ МЕТЕОРОВ.
   
— А ну, стойте! — крикнул Брайан Руди и Бетани.
   
Они перестали толкать трап, и он спустился на несколько ступенек вниз, пока макушка не оказалась вровень с нижней плоскостью крыла «Дельты». Оба самолета были снабжены единственным отверстием для заправки на левом крыле. Теперь Брайан смотрел на небольшую квадратную крышечку с надписью: ДОСТУП В БАК ГОРЮЧЕГО — и другой: ПРОВЕРЬ КЛАПАН ПЕРЕД ЗАПРАВКОЙ. Какой-то дурак прилепил круглую наклейку с улыбающейся рожицей на крышку. Еще один абсурдный штрих.
   
Альберт, Боб и Ник подкатили машину на нужное место и теперь наблюдали, задрав голову вверх. Их лица казались грязно-серыми в занимающемся пасмурном рассвете. Брайан перегнулся через перила и крикнул Нику:
   
— Ник! Там два шланга по бокам! Давай сюда короткий!
   
Ник быстро размотал шланг и протянул ему. Брайан взял его в ту руку, которой держался за перила, а другой рукой открыл крышку. Под ней находился переходник. Он наклонился вперед с наконечником шланга и чуть не потерял равновесие, вовремя вцепившись в перила.
   
— Держись, друг, — сказал Ник, поднимаясь по трапу. — Сейчас помогу. — Ник добрался до Брайана и ухватил его за пояс. — Сделай одолжение, а?
   
— Какое?
   
— Не перди.
   
— Попробую, но не обещаю, — отозвался Брайан. Он посмотрел на собравшихся внизу и крикнул: — Отойдите в сторону, а то может горючим облить! Я не знаю, как там у «Дельты» с клапаном, может, протекает!
   
Когда они отошли, подумал: «Вряд ли протечет. Боюсь, что баки тут сухие, как кости в пустыне».
   
Он снова перегнулся через перила, пока Ник крепко держал его за пояс, и вставил шланг в нужное место. Горючее брызнуло во все стороны — слава Богу! Брайан повернул наконечник на четверть оборота, замкнув его, и прислушался с удовлетворением, как хлынуло горючее по шлангу вниз, где клапан остановил поток.
   
— Так, — сказал он, выпрямившись. — Пока все идет нормально.
   
— Что дальше, друг? Как задействовать машину со шлангами? От самолетных батарей или как? — спросил Ник.
   
— Да нет, — ответил Брайан. — Даже если бы мы имели переходники с клеммами, такое дело невозможно. К частью, в этом нет нужды. Вся машина со шлангами — всего лишь фильтр для горючего. У меня на самолете есть устройство для всасывания топлива. Так что мы сейчас опустошим 727-ой, как коктейль через соломинку.
   
— Сколько времени это займет?
   
— В оптимальных условиях идет накачка двух тысяч фунтов в минуту. Но здесь — фиг его знает. Никогда не пользовался такой системой для заправки. Может, час, а может, и два.
   
Ник посмотрел на восток с тревогой и тихо сказал:
   
— Никому об этом не говори, друг.
   
— Почему?
   
— Не думаю, что у нас осталось два часа в распоряжении. Может, и одного часа даже не осталось.
   
   
В первом классе самолета Дайна Катрин Беллман открыта глаза.
   
И увидела.
   
— Крэг, — прошептала она. — Крэг!
   
Но он совсем не желал слышать своего имени. Ему хотелось только, чтобы его оставили в покое. И больше никогда не слышать своего имени. Непременно что-нибудь случалось, когда люди произносили его. Всегда.
   
«Крэг! Поднимись, Крэг!»
   
Нет. Он не поднимется. Голова превратилась в сплошной пчелиный улей. Боль бушевала, заполняя каждую клеточку мозга, — некуда укрыться! Пчелы слетелись. Они решили, что он мертв, и, заняв череп, постепенно превращали его в свои соты. И вот… и вот… теперь…
   
«Они почувствовали мои мысли и пытаются зажалить их до смерти», — подумал он и издал мучительный стон агонии. Окровавленные пальцы разжались и сжались на искусственном покрытии пола. — «Умереть. Скорее хочу умереть…»
   
«Крэг, ты должен встать! Сейчас!»
   
Голос отца. Голос, которому он никогда не мог отказать, который никогда не мог в себе заглушить. Но теперь он это сделает.
   
— Уходи, — прохрипел он. — Ненавижу тебя. Уйди же.
   
Боль в голове взвыла квартетом золотых труб. И тут же на него накинулись рои, тучи яростно жалящих пчел.
   
«О, дай мне умереть», — думал он. — «Дай же умереть поскорей. Это — ад. Я в аду пчел».
   
«Поднимайся, Крэгги-вегги. Это твой день рождения. Угадай, какой подарок? Как только поднимешься, кто-то даст тебе пива и ударит по башке… потому что этот удар — для тебя!»
   
— Нет, — сказал он. — Не надо больше бить. — Его руки пошарили по полу. Попытался приоткрыть глаза, но засыхающая кровь не позволила. — Вы же умерли. Оба умерли. Вы больше не можете бить меня и заставлять что-то делать. Вы — мертвые, и я хочу быть мертвым.
   
Но он был жив. Где-то за пределами голосов-призраков слышался рев двигателей, а за ним — тот, другой звук. Звук надвигающихся лангольеров. Даже бегущих к нему!
   
«Вставай, вставай, Крэг. Надо подняться».
   
Он понял, что это вовсе не голос отца или матери. Воображение его несчастного, израненного мозга, самообман. Это же был голос… голос… из другого места, из какого-то действительно возвышенного места, где боль была мифом, а вечное давление — тягостным сном.
   
«Крэг, они пришли к тебе — все те люди, которых ты желал увидеть. Покинули Бостон и прибыли к тебе сюда. Вот видишь, как ты для них важен? И ты еще сможешь все сделать, Крэг. Сможешь убрать эту занозу. Есть еще время передать им твои бумаги и ускользнуть от армии твоего отца… но это уж, если ты настоящий мужчина».
   
— Настоящий? — прохрипел он. — Настоящий? Не знаю, кто ты, но ты меня обижаешь…
   
Попытался снова приоткрыть глаза. Липкая, густеющая кровь чуточку подалась, но веки не разлепились. Ему удалось поднять руку к лицу. Ладонь коснулась остатков носа, и он глухо застонал от боли. Опять в голове грянули трубы, и пчелы зароились тучей. Он стерпел, пока болевой шок чуточку ослабел, и двумя пальцами насильно приоткрыл веки.
   
Светлый ореол не пропал. Во мраке он продолжал сиять в стороне от него.
   
Медленно и осторожно Крэг поднял голову.
   
Увидел ее.
   
Она стояла в ореоле света.
   
Та самая девочка, но только без темных очков. Она смотрела на него, и взгляд ее излучал доброту.
   
«Ну, давай же, Крэг, вставай! Я знаю, что тяжело, но ты должен подняться. Потому что они все здесь и ждут… но вечно ждать не смогут. Лангольеры об этом позаботятся».
   
Он увидел, что ноги девочки парили над полом, и вся она была окутана радужным сиянием по краям.
   
«Пошли, Крэг. Вставай».
   
Он сделал попытку подняться. Это было очень трудно, поскольку чувство равновесия почти покинуло его. Тяжело было держать голову поднятой — так она была полна разъяренных пчел. Дважды он падал, но каждый раз снова поднимался, зачарованный светящейся фигурой и ласковым взглядом, сулившим долгожданное освобождение от мук.
   
«Они все ждут, Крэг. Тебя ждут».
   
Дайна лежала на носилках, наблюдая своими незрячими глазами, как Крэг Туми поднялся на одно колено и завалился набок, затем попытался снова встать. Сердце ее переполняла щемящая жалость к этому покалеченному, разбитому человеку, к этой хищной рыбе, желающей лишь взорваться. На его изуродованном лице она видела ужасную смесь эмоций: страх, надежду и что-то вроде безжалостной целеустремленности.
   
«Я очень сожалею, мистер Туми», — подумала она. — «Несмотря на то, что вы сотворили, мне жаль вас. Но вы нам нужны». — Она снова позвала его, позвала своим умирающим сознанием: «Вставай, Крэг! Поторопись! Ты почти опоздал!»
   
И почувствовала, что они все опаздывают.
   
   
Когда более длинный шланг был подведен к 767-му, Брайан вернулся в кабину, включил внутренние энергетические системы и начал всасывать топливо. Он с беспокойством наблюдал, как стрелка на индикаторе двигалась в сторону отметки 24 000 фунтов в правом баке, ждал, что вот-вот энергосистема начнет давать сбои на топливе, которое не горит. Стрелка достигла цифры 8 000, когда он услышал изменение тона в работе маленьких задних двигателей, — звук стал натужным и грубым.
   
— Что там происходит, друг? — спросил Ник. Он снова сидел в кресле помощника пилота. Волосы его были взлохмачены, аккуратная сорочка с пристегнутыми уголками воротничка была запачкана мазутом и кровью.
   
— Энергосистема попробовала на вкус горючее из 727-го, и ей оно не понравилось, — ответил Брайан. — Надеюсь, магия Альберта сработает, Ник, но не уверен.
   
Прямо перед тем, как стрелка достигла 9 000 в правом баке, первая система заглохла. На приборной доске вспыхнула красная надпись: ДВИГАТЕЛЬ ОТКЛЮЧЕН. Он выключил его тумблер.
   
— А что тут можно сделать? — спросил Ник, поднимаясь и заглядывая через плечо Брайана.
   
— Использовать оставшиеся три энергосистемы, продолжать выкачивать топливо и надеяться, — ответил Брайан.
   
Спустя тридцать секунд отключился второй генератор, а когда Брайан протянул руку, чтобы выключить тумблер, заглох и третий. Погасло освещение в кабине. Теперь светились только приборы на пульте управления и слышался неровный звук работы насоса. Но вот замигали огоньки и на приборной доске. Последний генератор работал рывками, слегка сотрясая самолет.
   
— Отключаемся полностью, — сказал Брайан. Собственный голос показался ему хриплым, изможденным. Ощущение было такое, словно он выплывал из бездны, а сильное течение повлекло назад. — Придется подождать, когда топливо «Дельты» войдет в рамки нашего времени или в его поток, хрен его знает. Продолжать дальше не можем. Перегрузка последнего генератора опасна. Сгорят обмотки и крышка.
   
Однако в тот момент, когда Брайан протянул руку, чтобы его отключить, звук внезапно изменился, начал выравниваться и становиться тише. Он повернулся к Нику с изумленным лицом. Ник посмотрел на него, и широкая улыбка медленно появилась на его губах.
   
— Может, и выкарабкаемся, друг.
   
Брайан поднял обе руки вверх, скрестил пальцы и потряс ими в воздухе.
   
— Надеюсь! — сказал он и обратился к пульту. Быстро ввел отключенные энергосистемы. Они немедленно и ровно заработали. Засияла приборная доска, вспыхнул свет в кабине. Ник крякнул и хлопнул Брайана по спине.
   
В дверях появилась Бетани.
   
— Что происходит? Все в порядке?
   
— Похоже на то, — ответил Брайан, обернувшись к ней. — Есть надежда.
   
   
Крэгу наконец удалось принять стоячее положение. Светящаяся девочка теперь парила над конвейерной лентой для багажа. Она смотрела на него с божественной добротой. И еще что-то было в ее взгляде — нечто такое, о чем он мечтал всю жизнь. Что же именно?
   
Попытался вспомнить и сразу понял.
   
Это была любовь.
   
Любовь и понимание.
   
Крэг огляделся по сторонам и обнаружил, что мрак отступает и вокруг становится светлее. Выходит, он всю ночь пролежал здесь? Непонятно. Впрочем, какое это имеет значение? Главное, что эта сияющая девочка доставила сюда, к нему, всех банкиров-вкладчиков, специалистов по залоговым документам, брокеров-комиссионеров и специалистов по акциям. Они находились здесь и хотели выслушать объяснения по поводу замыслов Крэгги-вегги, Туми-вуми. А потрясающая истина состояла в том, что все это — «обезьяньи делишки». Именно в этом и состояли все его замыслы — ярды и ярды «обезьяньих делишек», мили «обезьяньих делишек». И когда он им скажет об этом, тогда они…
   
— Они меня отпустят… ведь так?
   
«Да», — ответила она. — «Но тебе надо торопиться, Крэг. Ты должен поторопиться, прежде чем они решат, что ты не придешь, и уйдут».
   
Крэг начал свое медленное продвижение вперед. Ноги девочки оставались неподвижны, но по мере его приближения она отплывала от него, как мираж.
   
И… о, какое счастье: она улыбалась ему.
   
   
Теперь они все собрались на борту самолета, кроме Боба и Альберта, которые сидели на ступеньках трапа, прислушиваясь к медленному приближению звуков.
   
Лорел стояла на пороге входной двери, глядя на летное поле, и все еще раздумывала, как же быть с мистером Туми. Бетани дернула ее за блузку.
   
— Дайна вроде бы разговаривает во сне. Наверно, бредит. Можешь пойти туда?
   
Лорел вошла в салон. Руди Варвик сидел возле Дайны, встревоженно глядел на нее и держал за руку.
   
— Не знаю, не знаю, — обеспокоенно сказал он. — Но боюсь, что она отходит.
   
Лорел потрогала лоб девочки. Он был сухим и горячим. Кровотечение либо замедлилось, либо прекратилось, но дыхание Дайны было прерывистым и свистящим. Кровь запеклась вокруг рта, как клубничный сироп.
   
— Мне кажется, — начала Лорел, но в этот момент Дайна вполне отчетливо сказала:
   
— Ты должен поторопиться, прежде чем они решат, что ты не придешь, и уйдут.
   
Лорел и Бетани обменялись удивленными и испуганными взглядами.
   
— По-моему она видит сон про того мужика, Туми, — сказал Руди. — Она упомянула его имя.
   
— Да, — сказала Дайна. Глаза ее были закрыты, но голова слегка двигалась, словно она прислушивалась к чему-то. — Да, я буду. Если ты так хочешь, я буду. Но поторопись. Я знаю, как тебе больно, но ты должен торопиться.
   
— Она бредит? — прошептала Бетани.
   
— Нет, — ответила Лорел. — Не думаю. Ей, возможно, что-то снится…
   
Однако сама так не считала. По-настоящему она думала, что Дайна делала нечто иное, и даже смутно представляла себе картину. Лорел, пожалуй, смогла бы описать ее, но не сделала этого. Потому что на ее глазах происходило нечто очень жуткое. Теперь она была уверена, что это имеет какое-то отношение к мистеру Туми.
   
— Оставим ее в покое, — сказала она вдруг. — Оставим ее, пусть она спит («и делает то, что должна с ним сделать»).
   
— О, Господи, я надеюсь, мы вскоре взлетим, — сказала Бетани тоскливо, и Руди успокаивающим жестом положил ей руку на плечо.
   
   
Крэг добрался до конвейерной ленты и упал на нее. Белая волна боли взорвалась в голове, в шее, в груди. Он попытался вспомнить, что же с ним произошло, и не смог. Помнил, что сбежал с эскалатора, прятался в темной комнате, рвал бумагу в темноте… а дальше воспоминаний не было.
   
Он приподнял голову, волосы упали на глаза. Сквозь них он увидел сияющую девочку, которая теперь сидела, скрестив ноги, перед резиновыми полосками на дюйм выше конвейерной ленты. Она представляла собой самое прекрасное, что он когда-либо видел в жизни. Как только мог он допустить такую мысль, что она была одной из них?
   
— Ты ангел? — прохрипел он.
   
— Да, — ответила светящаяся девочка, и Крэг почувствовал, как боль отступила под напором великой радости. Взгляд его затуманился и слезы медленно покатились по щекам — его первые слезы с тех пор, как стал взрослым человеком. Неожиданно вспомнил, как мать, убаюкивая, пьяным голосом напевала ту старую песню.
   
— Ты утренний ангел? Ты будешь моим утренним ангелом?
   
«Да. Да, я буду. Если ты так хочешь, я буду. Но поторопись. Я знаю, как тебе больно, но ты должен торопиться».
   
— Да, — всхлипнул Крэг и отчаянно пополз по багажному конвейеру к ней. Каждое движение отдавалось вспышками боли, кровь капала из разбитого коса и рта. Но он спешил как мог. Впереди него маленькая девочка ушла сквозь резиновые ленты, каким-то образом совсем их не потревожив.
   
— Коснись моей щеки, прежде чем покинешь меня, бэби, — сказал Крэг. Он выплюнул на стену сгусток крови, и тот застыл на ней в виде большого паука. Попытался ползти еще быстрее.
   
   
К востоку от аэропорта раздался мощный треск, на мгновение заполнивший утренний воздух. Боб и Альберт вскочили на ноги, лица их побледнели, в глазах — страх и немой вопрос.
   
— Что это было? — спросил Альберт.
   
— Думаю, что дерево, — ответил Боб и облизнул губы.
   
— Но ветра нет совсем.
   
— Нет, — согласился Боб. — Ветра действительно нет.
   
Теперь оно надвигалось, как живая баррикада чего-то с треском ломающегося. В какое-то мгновение тот или иной звук становился узнаваемым, но тут же растворялся в общем шуме. Так Альберту показалось, что он слышит что-то вроде собачьего лая или отрывистых воплей… которые немедленно перешли в гудение проводов высокого напряжения. Постоянными оставались хруст и пронзительный звук, напоминающий визг.
   
— Что там случилось?! — крикнула Бетани позади них.
   
— Ниче… — начал было Альберт, но тут Боб схватил его за плечо и указал рукой.
   
— Смотрите! — закричал он. — Вон там!!!
   
Далеко к востоку от них на горизонте стояла вереница мачт линии высокого напряжения, пролегавшей между севером и югом через лесной массив. Когда Альберт посмотрел туда, одна из стальных мачт затряслась, как игрушечная, и завалилась, оборвав провода. Спустя момент еще одна мачта свалилась, потом еще одна и еще.
   
— Это не все, — сказал Альберт сдавленно. — Посмотрите на деревья. Их трясет, как кустарники.
   
Их не просто трясло. На их глазах деревья начали падать и исчезать.
   
Хрррупп, чавк, хрруп, бумм, ААХХ!
   
Ххррупп, чавк, ААХХ! бууммм, хрруп.
   
— Мы должны немедленно убираться отсюда, — сказал Боб. Он вцепился обеими руками в Альберта. Глаза его были широко раскрыты от ужаса. На его худощавом интеллигентном лице это выглядело особенно странно. — Мне кажется, мы должны бросить все и немедленно подниматься.
   
Тем временем милях в десяти от них затряслась, переломилась и рухнула вниз высокая телебашня. Теперь они ощутили, как дрожит сама почва. Ее дрожь передалась и трапу, задрожали ступни.
   
— Остановите это! — внезапно взвизгнула сверху Бетани. Она заткнула уши ладонями и громко закричала: — Остановите это, пожалуйста!
   
Но звуковые волны неслись к ним — хрустящие, чавкающие, пожирающие, — звуки приближающихся лангольеров.
   
   
— Я не хочу быть назойливым, Брайан, но сколько еще времени нам нужно? — напряженно спросил Ник. — Там река в четырех милях к востоку. Я видел ее, когда мы приземлялись. Не знаю, что там к нам приближается, но оно уже на том берегу реки.
   
Брайан посмотрел на индикатор: 24 000 фунтов в правом крыле, 16 000 — в левом. Сейчас дело шло гораздо быстрее, поскольку не нужно было перекачивать горючее через одно крыло в другое.
   
— Пятнадцать минут, — ответил он. Крупные капли пота нависли на его бровях. — Нам нужно больше топлива, Ник, а то шлепнемся в пустыне Мохаве. Плюс еще минут десять отцепиться, вырулить и разогнаться.
   
— Что-то можно сократить? Уверен, что ничего нельзя?
   
Брайан покачал головой и сосредоточился на насосах.
   
   
Крэг медленно выполз сквозь резиновые ленты, почувствовав их, как прикосновение чьих-то пальцев к спине. Выполз на белый мертвый свет нового укороченного дня. Звук был кошмарным и очень громким: звук нашествия гигантской армии каннибалов. Казалось, само небо содрогается от него. На миг его сковал ужас.
   
«Посмотри», — сказал его утренний ангел, указав на летное поле.
   
Крэг взглянул и забыл о своем страхе. Позади «Гордости Америки» на треугольнике высохшей травы между взлетными полосами стоял солидный длинный стол для совещаний. Он блестел даже при пасмурном свете. Выстроились в ряд графины с ледяной водой, лежали блокноты, рядом — стаканы. За столом сидели примерно две дюжины человек в типичных банкирских костюмах. Теперь они все обернулись в его сторону.
   
Неожиданно они все зааплодировали, поднялись с мест и продолжали аплодировать, стоя лицом к нему, приветствуя его появление. Крэг ощутил, как улыбка радости появилась на его лице.
   
   
Дайну оставили одну в салоне первого класса. Она дышала с большим трудом, голос ее был сдавленным:
   
— Беги к ним, Крэг! Быстрее! Быстрее!
   
   
Крэг свалился с конвейера, ударился всем телом о бетон, однако тотчас поднялся на ноги. Боль больше не имела значения. Ангел привел их! Конечно же, она привела их! Ангелы были вроде приведений в истории о мистере Скрудже: они могли совершить все, что угодно! Светлый ореол вокруг нее начал меркнуть, и сама она начала таять в воздухе. Но это больше не имело значения. Она принесла ему спасение: сеть, в которую он наконец-то попался.
   
«Беги к ним, Крэг! Обеги вокруг самолета! Беги к ним!»
   
Крэг побежал — сначала шатаясь, неуверенно, потом перешел на спринт. Голова его качалась на бегу вверх и вниз, словно подсолнух с перебитым стеблем. Он бежал к серьезным и ничего не прощающим людям, которые были для него спасением. Они могли быть рыбаками, стоящими на борту судна и тянущими из глубины сеть, чтобы посмотреть, какая диковина туда угодила.
   
   
Стрелка индикатора левого бака замедлила свое движение и, достигнув отметки 21 000 фунтов, почти остановилась. Брайан понял, в чем дело, и торопливо отключил два тумблера, остановив гидравлические насосы. 727-й отдал им все топливо — чуть больше 46 000 фунтов. Этого должно было хватить.
   
— Все! — сказал он, поднявшись с кресла.
   
— Что все? — спросил Ник, тоже вставая.
   
— Отсоединяемся и убираемся отсюда к чертовой бабушке.
   
Приближающийся шум теперь был просто оглушительным. К хрусту и чавканью, к пронзительному непрекращающемуся визгу добавился треск падающих деревьев, грохот разрушающихся зданий. Перед тем, как выключить насосы, Брайан расслышал треск, удары и вслед за ними мощные всплески воды. Мост обрушивался в ту самую реку, о которой говорил Ник.
   
— Мистер Туми! — закричала вдруг Бетани. — Это мистер Туми!
   
Ник рванулся в салон первого класса, оттолкнув Брайана, потом оба кинулись к двери и увидели, как Крэг, шатаясь и петляя, бежит по взлетной полосе. Он полностью игнорировал самолет. Бежал по направлению к треугольнику земли между пересекающимися дорожками.
   
— Что он делает? — выдохнул Руди.
   
— Не обращайте внимания, — сказал Брайан. — Время вышло! Ник! Спустись впереди и держи меня, пока я отсоединяю шланг. — Брайан чувствовал себя, как обнаженный на берегу океана в предчувствии наката огромной волны, несущейся из-за горизонта.
   
Ник сбежал вниз и снова крепко ухватил Брайана за пояс, когда тот, перегнувшись через перила, отсоединял наконечник шланга, бросив потом его вниз. Тот звякнул о бетон. Брайан захлопнул крышку.
   
— Все! Убираемся отсюда, — сказал он, когда Ник вернул его на трап. Лицо его посерело.
   
И тут Ник замер на месте, не сводя глаз с востока. Лицо его побелело и на нем застыло выражение невыразимого ужаса. Верхняя губа дрожала, как у собаки, которая рычит от страха.
   
Брайан повернул голову в том же направлении, шея слегка хрустнула — лицо исказилось от увиденного.
   
   
— Видите ли, — сказал Крэг, подходя к пустому креслу во главе стола и остановившись перед людьми, сидевшими вдоль него, — брокеры, с которыми я вел дела, были не только неразборчивыми в средствах. Многие из них на самом деле оказались подсадными агентами ЦРУ, в чью задачу входили контакты и различные фальсификации в отношении таких банкиров, как я. Для них главная цель — держать коммунистов подальше от Южной Америки — оправдывая любые средства.
   
— Что вы предпринимали, чтобы избежать таких личностей? — спросил толстый мужчина в дорогом синем костюме. — Воспользовались ли вы услугами какой-либо компании по страхованию залоговых бумаг? Или, возможно, ваш банк привлекал фирму для специального расследования подобных случаев? — Физиономия Синего Костюма была круглой, как луна, и тщательно выбрита. Щеки его румянились то ли от хорошего здоровья, то ли от сорока лет «Скотча» с содовой. Глаза — безжалостные голубые льдинки. Удивительные глаза — были глазами его отца.
   
Где-то далеко от конференц-зала Центра Благоразумия, двумя этажами ниже, Крэг слышал шум и грохот. «Ремонт или дорожное строительство», — подумал он. В Бостоне вечно перестраивали дороги. Он подозревал, что часто в этом особой нужды не было, — обычный обман простаков нечистыми на руку личностями. К нему это не имело отношения. Абсолютно никакого. Его задача — разобраться с этим человеком в синем костюме, и ему не терпелось начать.
   
— Так мы ждем, Крэг, — сказал президент его родной компании. Крэг удивился: присутствие мистера Паркера на совещании не предусматривалось. В то же время он испытал от этого дикую радость.
   
— НИКАКОГО ПЛАНА ВООБЩЕ! — весело крикнул он в их потрясенные физиономии. — НИКАКИХ СПЕЦИАЛЬНЫХ МЕР! Я ПРОСТО ПОКУПАЛ, ПОКУПАЛ И ПОКУПАЛ… НИКАКИХ ОСОБЫХ МЕР… ВООБЩЕ!
   
Он собрался выдать им все, высказаться как следует, когда его остановил какой-то звук. Звук находился не в милях от него. Он был очень, очень близко, совсем рядом, возможно даже в самом конференц-зале.
   
Звук рубки, резки, чавканья, какой издают сухие голодные клыки.
   
Внезапно Крэгом овладело неодолимое желание рвать бумагу на полоски. Сойдет любой листок. Он протянул руку к блокноту перед собой на столе, но блокнота там не оказалось. Не оказалось и стола, и банкиров. Не было и Бостона.
   
— Где я? — спросил он испуганным тихим голосом и начал озираться. Внезапно он все понял… и увидел их.
   
Лангольеры явились. Они прибыли за ним.
   
Крэг Туми начал орать.
   
   
Брайан увидел их, но никак не мог сообразить, что он, собственно, видит. Каким-то странным образом они отвергли саму возможность быть увиденными. Переутомленный разум пытался переосмыслить поступающую информацию, чтобы облечь в привычные понятия те формы, которые показались на восточном конце 21-й полосы.
   
Сначала появились две формы — одна черная, одна — темно-красная, похожая на помидор.
   
«Они — шары?» — с сомнением вопрошал разум. — «Могут ли они быть шарами?»
   
Что-то словно щелкнуло в мозгу и приняло: это были шары вроде тех мячей, которыми играют на пляже. Но эти шары сжимались и неожиданно расширялись в непрерывном трепете словно он видел их сквозь знойное марево. Они выкатились из сухой высокой травы в конце 21-й взлетной полосы, оставляя за собой полосы густой черноты. Каким-то образом они косили траву…
   
«Нет», — нехотя отверг его разум. — «Они не просто косят траву, и ты это знаешь. Они косят гораздо больше, чем просто траву».