1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 
— Но как же ты догадалась?
    
— А ничего особенного, пап. Ведь кустики — растения. Значит, их надо поливать. Как морковку. А мы ведь их выкопали, посадили в ящик, а полить забыли. Когда Зеленый схватил меня и старался спасти, я успела подумать: ведь они у себя дома живут у самой воды. И Третий капитан по их пению отыскал воду. А поют они, когда надвигается песчаная буря, которая сушит воздух и засыпает песком воду. Вот они и волнуются тогда, что воды им не хватит.
    
— Так чего же ты сразу не сказала?
    
    
— А ты бы поверил? Ты с ними воевал, как с тиграми. Ты совсем забыл, что они — самые обыкновенные кустики, которые надо поливать.
    
— Ну уж самые обыкновенные! — проворчал механик Зеленый. — Гоняются за водой по коридорам!
    
Тут уж наступила моя очередь как биолога сказать свое последнее слово.
    
— Так эти кусты борются за существование, — сказал я. — Воды в пустыне мало, родники пересыхают, и, чтобы остаться живыми, кустам приходится бродить по песку и искать воду.
    
С тех пор кусты мирно жили в ящике с песком. Только один из них, самый маленький и непоседливый, часто вылезал из ящика и подстерегал нас в коридоре, шелестел ветками, напевал, выпрашивал воду. Я просил Алису не перепаивать малыша — и так уж вода сочится из корней, — но Алиса его жалела и до самого конца путешествия таскала ему воду в стакане. И это еще бы ничего. Но как-то она напоила его компотом, и теперь кустик вообще никому прохода не дает. Топает по коридорам, оставляя за собой мокрые следы, и тупо тычется листьями в ноги людям.
    
Разума в нем ни на грош. Но компот любит до безумия.
   
   
Глава 7. Загадка пустой планеты
    
— Куда сначала? — спросил Полосков.
    
Он разглядывал космическую карту. На ней был проложен курс на Палапутру, где находится рынок зверей. Но там же пунктиром мы наметили курс на Пустую планету, о которой рассказал Верховцев.
    
— На Палапутру мы всегда попадем, — ответил я. — А вот Пустая планета не указана ни в одном космическом справочнике. Может быть, рискнем?
    
— Но даже сам доктор Верховцев сказал, что на ней звери пропали. Может, они умерли и мы только зря время потеряем?
    
— И горючего мало осталось, — вмешался в наш разговор Зеленый. — Все равно в Палапутре заправляться придется. А разве на Пустой планете заправишься? Вот и останемся без горючего — жди потом, пока кто-нибудь мимо полетит.
    
Но Зеленого мы не стали слушать. Он ведь пессимист. И мы были уверены, что у него горючего наверняка хватит. Он просто хотел перестраховаться.
    
— И все-таки, — сказал я, — заглянем на Пустую планету. Это загадка, а нет на свете ничего интереснее, чем разгадывать загадки.
    
И мы взяли курс на Пустую планету.
    
К сожалению, через два дня оказалось, что доктор Верховцев дал не совсем точные координаты. Мы должны были уже увидеть звезду, вокруг которой эта планета вращается, а впереди была пустота.
    
Что делать? Мы решили: летим еще один день и, если ничего не изменится, повернем обратно.
    
Мы решили так вечером, перед ужином, и после этого Зеленый пошел в радиорубку, чтобы послать радиограмму на Землю о том, что у нас все в порядке, полет проходит нормально. Я отправился вслед за Зеленым.
    
Я люблю слушать, когда Зеленый включает рацию и космос, такой пустынный и необъятный, оживает. Мы слышим, как разговаривают далекие космические базы и планеты, как перекликаются корабли и автоматические маяки передают информацию с ненаселенных планет и астероидов об обстановке, о путях метеоритных потоков и пульсирующих звездах.
    
Пока Зеленый готовил радиограмму, я вертел ручку приемника.
    
И вдруг услышал слабый женский голос:
    
— Нахожусь в секторе 16-2, зарегистрировала неизвестный метеоритный поток, летящий в системе Блук. Через трое суток поток пересечет пассажирскую трассу Блук — Фикс. Прошу сообщить всем кораблям.
    
— Мы как раз в этом секторе, — сказал я Зеленому.
    
— Я слышал, — ответил Зеленый, который, оказывается, отложил радиограмму и занес сообщение неизвестного корабля в бортовой журнал.
    
— А раз уж этот корабль в нашем секторе, давай спросим его о Пустой планете, — сказал я Зеленому. — Может быть, мы сбились с курса.
    
Зеленый сказал, что тот корабль слишком далеко от нас и не услышит, что наша рация наверняка откажет, что та женщина, которая предупреждала о метеорах, все равно не знает ничего о планете, потому что ее не существует. Зеленый ворчал, а тем временем его руки крутили настройку рации и, когда неизвестный корабль принял наш вызов, он сказал:
    
— Говорит корабль «Пегас». Мы находимся в вашем секторе и направляемся к Пустой планете, но не знаем, правильно ли летим.
    
— Сейчас проверю, — ответил женский голос. — Дайте мне ваши точные координаты.
    
Мы включили связь с мостиком, и Полосков сообщил нам координаты. Мы их передали по назначению.
    
— Все понятно, — ответил женский голос. — Между вами и Пустой планетой висит облако космической пыли, поэтому вам не видна звезда. Смело летите вперед и завтра минуете облако.
    
— Большое спасибо, — сказал я неизвестному кораблю. — А то нам дали эти координаты на планете имени Трех Капитанов, но дал не космонавт, а хранитель музея, и мы опасались, что он ошибся.
    
— Доктор Верховцев? — спросил женский голос.
    
— Да. А вы его знаете?
    
— Отлично знаю, — ответила женщина. — Он чудесный и добрый старик. Как жаль, что мы с вами не встретились раньше! Мне надо передать ему письмо, а я не смогу к нему залететь. Некогда. Вы не вернетесь к Верховцеву?
    
— Нет, — ответил я. — Мы потом полетим на Блук, в город Палапутру. Мы биологи и ищем редких животных.
    
— Я тоже, — ответил женский голос. — Может, когда-нибудь мы встретимся. Но сейчас некогда. Сейчас я должна спешить. Я ищу живую туманность.
    
— Последний вопрос, — сказал я. — Вы сами не бывали на Пустой планете?
    
— Была, — ответил женский голос. — Моря там кишат рыбой, но на суше ни единого животного. Желаю успеха.
    
В динамике раздался глухой шум, разряды.
    
— Она включила двигатели на полную мощность, — сказал Зеленый, — она куда-то спешит. Что это за живая туманность?
    
— Живой туманности не существует, — сказал я. — Эту женщину я встретил на конференции и сказал ей, что она заблуждается. Ты слышал, как она отзывалась о докторе Верховцеве? Чудесный, говорит, старик.
    
— И все-таки я ему не доверяю, — проворчал Зеленый. — Если он такой чудесный, зачем говорил неправду? Почему он то пишет роман, то не пишет? Почему уверяет, что не летал на Малый Арктур? Почему не захотел показать нам дневники трех капитанов?
    
И Зеленый снова принялся за радиограмму.
    
Женщина была права. На следующий день мы засекли в локаторах маленькую звезду, вокруг которой вращалась всего одна планета. Судя по всему, это и была Пустая планета.
    
Мы опустились в сумерках на берегу большого озера, на краю бесконечной равнины, поросшей ровной, пожелтевшей травой. Шел мелкий дождь, долгий и скучный. Мы долго стояли перед иллюминаторами — ни зверя, ни птицы. Может, и в самом деле здесь и нет ничего?
    
Алиса с Зеленым пошли за водой к озеру. Вернулись они не скоро, но я не волновался, потому что мне из иллюминатора видно было, что они заняты чем-то на берегу.
    
Потом Зеленый вернулся, но прошел не на мостик, а к себе в каюту.
    
— Ты чего ищешь? — спросил я по внутренней связи.
    
— Удочку, — ответил Зеленый. — Здесь рыбы в озере — тьма-тьмущая. Мы ведром воды зачерпнули, а в ведре сразу три рыбины. Неужели ты, профессор, не хочешь свежей ухи?
    
— Нет, — ответил я. — И вам не советую. Даже на Земле бывают ядовитые рыбы, а варить уху на неизвестной планете по крайней мере легкомысленно.
    
— Ну ладно, ладно, — сказал Зеленый. — Тогда поймаем чего-нибудь тебе в коллекцию.
    
Зеленый убежал обратно на берег, а я захватил Алисин плащ, чтобы она не простудилась, взял сеть и пошел к озеру.
    
Зеленый сетью ловить рыбу отказался, заявив мне, что это не спорт, а он спортсмен. Но мы с Алисой наловили целое ведро. Отнесли рыбу на корабль. Вслед за нами пришел промокший Зеленый, который тащил свой улов в садке.
    
— Не забудь дверь на корабль закрыть, — сказал я, ставя ведро у люка.
    
— Не забуду, — отозвался взволнованным голосом Зеленый, который так стосковался по рыбалке, что готов был ловить рыбу всю ночь, если б не было так темно.
    
Утром я первым делом выглянул в иллюминатор. За стеклом светило яркое солнце и множество птиц кружило над кораблем.
    
— Вот тебе и Пустая планета, — сказал я вслух и пошел будить товарищей. — Вот тебе и Пустая планета, — повторял я. — Вчера рыбы наловили, сегодня птицы стаями кружат.
    
Алису и Полоскова я разбудил, но Зеленый уже сам поднялся. Он разбирал крючки и лески.
    
— Готовлю снасть на большую добычу, — сказал он мне. — Чует мое сердце, что здесь щуки водятся с меня ростом.
    
— Только осторожно, — ответил я. — Смотри, чтоб какая-нибудь щука тебя не поймала.
    
Потом я спустился к люку, чтобы поглядеть на птиц поближе. И обнаружил неприятную деталь: оказывается, охваченный рыбацким угаром, наш механик забыл закрыть на ночь дверь «Пегаса». Хорошо еще, что никакой зверь не забрался внутрь, но все до одной рыбы пропали. Видно, птицы залетали в люк, как в пещеру, и перетаскали весь наш вчерашний улов.
    
— Это очень серьезное нарушение космической дисциплины, — сказал Полосков за завтраком, узнав об оплошности Зеленого. — Но я сам виноват в этом. Так же как и профессор. Мы обязаны были проверить люк.
    
— Но ничего же не произошло, — сказала Алиса. — Мы сейчас с Зеленым наловим хоть десять ведер. Вы не представляете, сколько в озере рыбы!
    
— Не в этом дело, — вздохнул Полосков. — Если такое еще раз повторится, мы можем смело поворачивать обратно домой. Значит, мы все такие легкомысленные, что в космосе нам делать нечего.
    
— Прости, капитан, — сказал Зеленый. Он понимал, конечно, что натворил, но мысль о рыбалке так его взволновала, что одной ногой он был уже на берегу озера.
    
Я заготовил сети для ловли птиц и вынес ружье, которое стреляет иглами, смазанными сонным составом. Пока я готовился к охоте на птиц, Зеленый сидел на берегу, и я краем глаза следил за ним. Меня удивило, что он такой понурый. «Может, переживает?» — подумал я.
    
Тут погода внезапно испортилась. Откуда-то налетел сильный ветер. Он гнул траву, сдувал птиц с неба, поднял на озере высокие волны. Через несколько минут ни одной птицы на небе не осталось. Куда-то они попрятались.
    
Зеленый поднялся и пошел к кораблю.
    
Я тоже решил спрятать в корабль сети и подождать, пока погода исправится и птицы вернутся обратно.
    
— Ну как? — спросил я Зеленого. — Можно поздравить с уловом?
    
— Никакого улова, — ответил Зеленый. — Не клюет.
    
— Как — не клюет? Ты же сам говорил, что в озере рыбы полным-полно.
    
— Это вчера было. А сейчас, видно, вся рыба в глубину ушла.
    
— А у меня птицы разлетелись, — сказал я. — Так что нам обоим не повезло. Подождем, пока погода исправится. А ты вечером снова к озеру пойдешь? Может, здесь рыба только вечером клюет?
    
— Не знаю, не верю я этой планете, — мрачно сказал Зеленый. — Ведь не зря ее Пустой планетой называют. Были рыбы — нет рыб. Были птицы — нет птиц.
    
— Глядите, — сказала Алиса, которая стояла рядом и слышала весь наш разговор. — Смотрите, заяц!
    
Какой-то зверек прыгал в траве. За ним гнался другой, побольше ростом. Мы не успели разглядеть их как следует, а они уже пропали, только трава колыхалась под ветром.
    
— Вот видишь, — сказал я, — не пустая планета. Звери здесь есть.
    
— И зверей тоже не будет, — ответил Зеленый. — Помнишь, что Верховцев говорил? Хоть я Верховцеву и не верю.
    
— Зеленый, — сказал я, — давай проверим, куда ушла твоя рыба. Запустим в озеро биоискатель. Настроим его на рыб, и как только он обнаружит рыбу, даст сигнал.
    
— Как хочешь, — сказал Зеленый. — Только нет в озере рыбы. Я же старый рыбак, я знаю, когда озеро пустое.
    
Я вынес из «Пегаса» биоискатель и запустил прибор в озеро. Биоискатель был в водонепроницаемом кожухе и снабжен двигателем. Я надел наушники и стал ждать сигналов. Приборы показывали, что биоискатель опустился к самому дну озера, потом отплыл дальше, к самой середине. Но сигналов не поступало. Озеро было мертвым. Через полчаса мне пришлось отказаться от поисков. Биоискатель ошибиться не мог — в озере не было ни единой рыбешки.
    
— Если бы я вчера собственными руками не вытаскивал рыб из воды, никогда бы не поверил, что здесь может что-нибудь водиться, — признался я. — Верховцев был прав, планета странная.
    
— То-то и я говорю, — сказал Зеленый, смотал удочки и ушел в «Пегас».
    
— На горизонте большое стадо антилоп, — громко сказал динамик.
    
Это Полосков сверху, с мостика, увидел животных у самого горизонта.
    
Но я и без него уже понял, что степь кишит зверьем. В траве бегали мыши полевки, суслик поднялся столбиком неподалеку, какой-то зверь, очень похожий на медвежонка, прошел по берегу озера.
    
— Ничего страшного, — сказал я. — Будем готовить вездеход и отправимся ловить зверей.
    
И только мы вывели вездеход из «Пегаса», как начался ливень. Это был дождь куда сильнее вчерашнего; налетел он внезапно и гулко застучал по крыше вездехода. Мы с Алисой нырнули внутрь и, не обращая на стук дождя внимания, взяли курс в глубь степи, туда, где паслось стадо антилоп.
    
Антилоп не было видно. Не нашли мы и других зверей. И когда я вылез из вездехода и наклонился, чтобы рассмотреть мышей, что бегали в траве совсем недавно, оказалось, что и мыши исчезли. На этот раз я запустил биоискатель над равниной. Биоискатель вернулся обратно, долетев до самого горизонта, и не было никаких сомнений — на этой планете нет ни одного зверя.
    
— Что же будешь делать? — спросил я с отчаянием у Полоскова, когда мы загнали вездеход обратно в «Пегас» и уселись в кают-компании. — В самом деле пустая планета. И мне не хочется улетать отсюда, пока мы не разгадаем эту тайну.
    
— Мы же не можем здесь оставаться вечно, — сказал Полосков. — И мы не первые, кто столкнулся с этой загадкой. Может быть, тайна Пустой планеты так и останется неразгаданной.
    
— Жалко, что Зеленый забыл люк закрыть, — сказала Алиса. — Хоть бы рыбы у нас остались.
    
— Ладно, он и так расстроен, — прервал я Алису. — Это все-таки удивительно: прилетели вчера, дождь идет — рыб полно озеро, утром птицы летают, потом ветер поднялся, птиц разогнал — звери появились…
    
— Пап, — сказала вдруг Алиса, — я разгадала тайну этой планеты.
    
— Ну вот, конечно, — сказал мрачно Зеленый. — Никто не разгадал, а Шерлок Холмс, по прозвищу Алиса, разгадал!
    
— Осторожней, Зеленый, — сказал Полосков, — я уже проиграл Алисе желание, когда мы искали головастов.
    
— Правильно, — согласилась Алиса. — У меня ведь не научное мышление.
    
— Ну, рассказывай, дочка, — сказал я.
    
— А можно, я буду не рассказывать, а показывать?
    
— Если хочешь, показывай.
    
— Тогда посидите здесь минутку, я скоро вернусь.
    
— Ты наружу? Но там же дождь.
    
— Не бойся. Я даже промокнуть не успею. А если ты боишься, что со мной что-нибудь случится, то смотри в иллюминатор. Я только до озера и обратно.
    
Я подошел к иллюминатору. Видно было, как Алиса, прикрывая голову плащом, бежит к озеру, как она черпает в нем воду ведерком. Еще раз, еще… Вот она бежит обратно.
    
Алиса вбежала в кают-компанию и поставила ведерко на стол.
    
— Поглядите, — сказала она.
    
В ведерке медленно плавала небольшая рыбка.
    
— Ого! — сказал Зеленый. — Я совсем забыл, что здесь самый клёв вечером. Где удочки?
    
— Погоди, — сказала Алиса и сунула руку в ведро. Она достала из ведра рыбу и бросила ее на стол.
    
— Ты что делаешь?
    
— Если я права… — начала Алиса, и тут же, у нас на глазах, произошло удивительное превращение. Рыбка раза два дернулась, взмахнула хвостом, и плавники начали превращаться в крылья, чешуя — в перья, и через минуту на столе уже прихорашивалась, оправляя перья, маленькая птичка.
    
Пока мы смотрели, разинув рты от изумления, на то, как рыба стала птицей, птица взмахнула крыльями и взлетела. Она ударилась о потолок кают-компании.
    
— Ловите ее! — крикнул я. — Она же расшибется!
    
— Стой, папа, это еще не все, — сказала Алиса.
    
Птичка несколько раз ударилась о потолок и упала обратно на стол. И, упав, она стала превращаться снова. На этот раз исчезли перья, съежились крылья, и перед нами оказался мышонок. Мышонок скользнул по ножке стола и исчез в углу.
    
— Теперь все ясно? — спросила Алиса.
    
Она торжествовала. Все-таки не каждый день удается разгадать тайну, которая оказалась не по плечу стольким биологам.
    
— Но как же ты догадалась? — спросил я.
    
— А ты мне подсказал. Ты вспомнил о том, что дождь шел вчера — были рыбы, солнце — птицы, ветер — звери.
    
— Все правильно, — сказал я. — Это удивительная приспособляемость, но вполне оправданная на этой планете. Живые существа принимают здесь такую форму, которая им наиболее удобна. Им не страшны ни ветры, ни дожди, ни солнце. Наверно, если наступает зима, они тоже что-нибудь придумывают.
    
— Это можно проверить, — сказала Алиса. — Положим рыбу в холодильник.
    
В холодильник мы пока рыбу класть не стали, но соорудили ей клетку, в которой стоял аквариум, и потом часами любовались тем, как рыба, вылезая из воды, взлетала в воздух или убегала в угол, к кормушке.
   
   
Глава 8. Что рассказали ушаны
    
Все коллекционеры и любители всяческих диковин в восьмом секторе Галактики прилетают на планету Блук. Там, у города Палапутра, раз в неделю бывает базар.
    
В Галактике есть несколько миллиардов коллекционеров. Например, коллекционеры Солнечной системы собираются в первое воскресенье каждого месяца на Марсе, на плоскогорье у Большого канала. Мне рассказывали, что в туманности Андромеды тоже есть могучее братство коллекционеров, а на одной из планет их столько, что они взяли в свои руки власть и вся промышленность той планеты выпускает лишь альбомы для марок, пинцеты и аквариумы.
    
У марсианских коллекционеров я бывал. Достал там для зоопарка редких летающих рыбок. А вот на Блуке бывать мне не приходилось.
    
Палапутра оказалась небольшим городом. В ней было очень много гостиниц и складов. А космодрому в Палапутре могла бы позавидовать любая столица.
    
Как только «Пегас» опустился на бетонное поле, к нему сразу подкатил автомобиль, в котором сидели стражники.
    
— Вы откуда прилетели? — спросили они Полоскова, затормозив у трапа.
    
— С Земли, — ответил Полосков.
    
— Это где?
    
— В третьем секторе. Солнечная система.
    
— Ага, так я и думал, — сказал главный стражник.
    
Он был очень похож на вентилятор. У него было три больших круглых уха, и когда он говорил, то вертел головой так, что поднимался ветер. Поэтому в Галактике жителей Блука прозвали ушанами.
    
Стражники поднялись на борт и прошли в кают-компанию.
    
— А что будете продавать? — спросил стражник.
    
— Мы хотели бы посмотреть, — ответил я, — нет ли здесь интересных зверей для Московского зоопарка.
    
— Значит, вы ничего не будете продавать? — спросил стражник.
    
— Нет.
    
— И у вас на борту нет никаких зверей?
    
— У нас есть звери, — сказал я, — но не для продажи.
    
— Покажите мне их, — сказал стражник.
    
— Почему? — удивился Полосков. — Мы ваши гости, и вы должны нам верить.
    
— Вам бы я поверил, — сказал ушан, — но вы мало знаете коллекционеров. Они тащат со всей Галактики разных тварей, а у нас потом сплошные неприятности. Раньше мы были вежливые и не проверяли кораблей, а теперь проверяем. Научены горьким опытом.
    
И стражник, поднимая ветер ушами, рассказал нам такую печальную историю:
    
— Недавно на рынке обнаружился торговец. Он пришел на базар с маленьким мешочком и банкой. В банке были белые червяки. Любители птиц сразу оценили этих червяков. Червяки были калорийные и очень нравились животным. Один коллекционер купил банку червяков. Второй купил, третий. А торговец развязывал мешок и черпал оттуда всё новых. Коллекционеры стали в очередь за червяками. Двести двадцать третьим в очереди стоял известный собиратель экзотических рыбок Крабакас с Баракаса. Он стоял, делать было нечего, и следил за тем, как торговец черпает червяков банкой из мешочка. И подсчитал, что в мешочке может уместиться только три с половиной банки червяков, не больше. Тогда Крабакас с Баракаса догадался, что дело нечисто. Он подошел к торговцу и спросил: «Разве мешок бездонный?»
    
— Нет, ваше благоушие, — перебил главного стражника его помощник в этом месте рассказа, — он спросил: «Откуда вы берете червяков?»
    
— Молчи, — сказал третий стражник. — Ничего подобного. Крабакас с Баракаса спросил его: «Дайте мне ваш мешочек посмотреть».
    
— Молчать! — прикрикнул на своих помощников главный стражник. — Уши откушу, если будете перебивать!.. Торговец не обратил на слова Крабакаса никакого внимания. Может быть, оттого, что диаметр Крабакаса всего полмиллиметра, хотя длиной он восемь метров и сам похож на очень-очень тонкого синего червяка. Тогда Крабакас обратился к коллекционерам, которые стояли в очереди, и воскликнул: «Мне не нравится этот подозрительный торговец!»
    
— Простите, ваше благоушие, — не выдержал снова помощник стражника, — но я осмелюсь сказать, что Крабакас с Баракаса сказал тогда другим коллекционерам: «Держите вора».
    
— Ты с ума сошел! — зашипел на него третий стражник. — Крабакас сказал: «Я не менее разумное существо, чем вы, торговец, и попрошу обращать на меня внимание! И вообще отдайте мешок».
    
— Всё, — замахал ушами начальник стражников. — Я ухожу в отставку!
    
Стражники поссорились, перешли на свой, совершенно непонятный язык, который состоит в том, что они очень хитрым образом шевелят ушами. В кают-компании поднялась буря, и неизвестно, чем бы кончилась ссора стражников, если бы порывом ветра не сдуло со стола кофейник. Кофейник разбился, и стражникам стало стыдно за свое поведение.
    
— Простите нас, — сказал главный ушан. — Мы немного погорячились.
    
— Ничего, ничего, — сказал я, стараясь не улыбаться и собирая с пола осколки кофейника, пока Алиса бегала за тряпкой, чтобы вытереть коричневую лужу.
    
— Крабакас с Баракаса, — продолжал главный ушан, — объяснил коллекционерам свои подозрения, и они общими усилиями отняли у торговца маленький мешочек. В мешочке умещалось всего две горсти червей. Но когда они выгребли часть червей наружу, то тут же на глазах черви принялись делиться пополам и расти. Вдруг с дальнего конца базара раздался испуганный крик. Один любитель певчих птиц высыпал корм в клетку и увидел, что черви размножаются на глазах.
    
— Нет, — сказал второй стражник, взмахивая ушами. — Осмелюсь возразить, ваше благоушие…
    
Но главный стражник не стал слушать возражения. Он схватил своих помощников за уши и вытащил их из кают-компании, захлопнул дверь и сказал с облегчением:
    
— Теперь я расскажу спокойно.
    
Но дверь тут же приоткрылась, и в щель просунулось ухо непокорного стражника.
    
— Осмелюсь… — начал он.
    
— Нет, это невозможно! — Главный стражник прижался к двери тощей спиной и закончил рассказ: — Оказалось, что эти черви размножаются с невероятной быстротой. Так быстро, что в десять минут их уже втрое больше, а за час — в шестьсот раз больше, чем раньше.
    
— А чем же они питаются? — удивилась Алиса.
    
— Воздухом, — ответил стражник. — Само собой разумеется, воздухом.
    
— Кислородом! — крикнул из-за его спины второй стражник.
    
— Азотом! — закричал третий.
    
Главный стражник прикрыл лицо ушами от стыда за своих подчиненных. Лишь через пять минут он настолько пришел в себя, что мог закончить рассказ:
    
— В общем, уже через три часа весь рынок в Палапутре был на метр завален червяками, коллекционеры и торговцы разбежались куда глаза глядят.
    
— А торговец? — спросила Алиса.
    
— Торговец в суматохе исчез.
    
— Убежал, — послышалось из-за двери.
    
— Гора червяков расползлась во все стороны. К вечеру она достигла центра города. Все пожарные машины, которые заливали червяков водой и пеной из огнетушителей, не смогли справиться с нашествием. Червяков пытались жечь, травить, посыпать ДДТ, топтать ногами, но все напрасно. Воздуха на планете становилось все меньше и меньше. Пришлось раздать кислородные маски. Тревожные сигналы SOS полетели с планеты Блук во все концы Галактики. Но спас планету любитель птиц Крабакас с Баракаса. Он напустил на червяков едулок — птичек, маленьких ростом, но настолько прожорливых, что ни один уважающий себя коллекционер их держать не будет: чистое разорение. В конце концов от червяков удалось избавиться, хотя едулки заодно сожрали всех муравьев, пчел, ос, комаров, бабочек, тараканов, шмелей и навозных жуков.
    
— Так зачем же этот торговец продавал таких опасных червей? — спросила Алиса.
    
— Как — зачем? Хотел получить прибыль. Ведь этот мешочек был бездонным.
    
— Нет, — сказала Алиса, — этого быть не может. Не такой уж он дурак. Ведь коллекционеры скоро догадались, в чем дело.
    
— Конечно, не дурак! — крикнул из-за двери другой стражник. — Он хотел погубить нашу планету!
    
— А зачем?
    
— Мы сами не знаем, — признался главный стражник, отошел от двери и впустил своих помощников. — Мы не знаем, но с тех пор проверяем все корабли, приходящие из Солнечной системы.
    
— Почему именно из Солнечной системы?
    
— Это тайна, — сказал первый стражник.
    
— Никакая не тайна, — вмешался второй. — Просто тот торговец был из Солнечной системы. Он был Человек.
    
— Совсем странно, — сказал я. — Но хоть есть его описание? Как он выглядел?
    
— Никак. Для нас все люди на одно лицо.
    
— Все равно должны быть какие-то отличительные черты.
    
— Была черта, — сказал помощник стражника.
    
— Молчи! — приказал ему начальник.
    
— Не буду, — сказал помощник. — Тот человек ходил в головном уборе с горизонтальными полями и поперечным углублением наверху.
    
— Не понимаю, — сказал я. — Что еще за поперечное углубление?
    
— Ваше благоушие, покажите им фотографию. Может, они нам помогут, — сказал помощник.
    
— Нет, нельзя, это секретная фотография.
    
— Можно. Раз я сказал, она уже не секретная.
    
— Но ты не сказал, а выдал государственную тайну.
    
— Тем более.
    
Тогда его благоушие вынул из кармана фотографию. Фотография была помята, она была любительская, смазанная, но все равно никаких сомнений не оставалось: на ней был изображен доктор Верховцев с банкой в одной руке и небольшим мешочком — в другой.
    
— Быть не может! — удивился я.
    
— Вы его знаете?
    
— Да. Он живет на планете имени Трех Капитанов.
    
— Ай-ай-ай, на такой хорошей планете живет такой плохой человек! Когда вы его видели?
    
— Три дня назад.
    
— А у нас он был в прошлом месяце. Теперь давайте осмотрим ваш корабль. А вдруг у вас на борту есть червяки?
    
— У нас нет червяков.
    
— Запирается, — подсказал своему начальнику второй ушан. — Не хочет говорить.
    
— Тогда не разрешим выходить в город, — сказал начальник. — Где у вас телефон? Будем считать, что все на борту больны галактической чумой. Тогда вы добровольно улетите. А нет — такую дезинфекцию начнем, что пожалеете, что прилетали.
    
— Мы ничего дурного не замышляем, — постарался я успокоить стражника. — Мы этого человека видели только раз. И, может быть, даже не его. Ведь бывают же очень похожие люди. И зачем доктору, директору музея, торговать червяками?
    
— Не знаю, — сказал печально главный ушан. — У нас столько несчастий! Мы уже перестали доверять нашим гостям.
    
— А что еще случилось?
    
— И не спрашивайте. Кто-то истребил почти всех говорунов.
    
— Говорунов?
    
— Да, говорунов. Это наши любимые птицы.
   
   
Глава 9. Нам нужен говорун
    
Мы с Алисой пошли на базар пешком, а вездеходу велели подъехать туда часа через два.
    
Утро было хорошее, ясное, небо чистое, оранжевое, облака легкие, зеленые, песок под ногами мягкий, голубой.
    
Мы вышли на главную улицу города. По обе стороны ее стояли гостиницы. Гостиницы были очень не похожи одна на другую, потому что каждая из них строилась специально для жителей той или иной планеты или звездной системы.
    
    
Была там гостиница «Крак», похожая на детский воздушный шарик метров сто в поперечнике. Из-под гостиницы торчали края антигравитаторов. В ней останавливались привыкшие к невесомости космические бродяги, у которых не было своей планеты. Они летали на кометах и метеорных потоках и там раскидывали шатры.
    
Потом мы миновали гостиницу «Чудесное место». Эта гостиница тоже была шаром, но твердым, массивным, наполовину вкопанным в землю. На ней мы увидели вывеску: «Только для жителей метановых планет». Из-за неплотно прикрытой двери шипела струйка газа.
    
Следующей оказалась гостиница «Сковородка»: ее стены были раскалены — не дотронешься, несмотря на сто слоев изоляции. В «Сковородке» останавливались жители звезд, для которых купание в раскаленной лаве все равно, что для нас купание в пруду летним днем.
    
Были гостиницы, подвешенные в воздухе и зарытые в землю, были с дверью на крыше и вообще без окон и дверей. И вдруг мы увидели небольшое здание с колоннами, самыми обычными окошками и самой обыкновенной дверью. Над ней была вывеска: «Волга-матушка».
    
— Смотри, пап, это, наверно, для людей! — сказала Алиса.
    
Мы остановились перед гостиницей, потому что нам приятно было увидеть ее — все равно что встретиться со старым знакомым.
    
Из гостиницы вышел высокий человек в форме космонавта торгового флота. Он кивнул нам, и мы сказали ему:
    
— Здравствуйте. Вы откуда?
    
— Мы привезли с Земли на планету Блук регенераторы кислорода, — ответил он. — Может быть, вы слышали — здесь случилась неприятность: они чуть было не потеряли весь воздух.
    
Пока я разговаривал с космонавтом, Алиса стояла рядом и глядела на гостиницу. Вдруг она схватила меня за руку:
    
— Папа, смотри, кто там.
    
У окна на третьем этаже стоял доктор Верховцев и смотрел на нас сверху. Встретившись со мной взглядом, он тут же отошел от окна.
    
— Не может быть! — воскликнул я. — Он не успел бы сюда прилететь.
    
— Пойдем спросим, как он сюда попал, — сказала Алиса.
    
Дверь в гостиницу была резная, тяжелая, с позолоченной гнутой ручкой. А внутри холл был отделан, словно боярский терем. Стены расписаны единорогами и красными девицами, а вдоль стен стояли широкие скамьи. Видно, ушанские архитекторы видели знаменитую двадцатисерийную телепередачу «Борис Годунов». Посреди боярских палат я остановился.
    
— Погоди, Алиса, — сказал я. — Мне все это не нравится.
    
— Почему?
    
— Посуди сама: мы только что расстались с доктором Верховцевым, прилетаем сюда, и нам стражники говорят, что он чуть было не погубил планету, потому что продавал белых червяков, и тут же мы видим его в окне гостиницы.
    
— Тем более, — сказала Алиса. — Мы должны его спросить, в чем дело.
    
— Ну ладно, — согласился я и подошел к длинному столу, за которым между чучелом лебедя и пластиковым ковшом стоял ушастый портье в белом кафтанчике.
    
— Скажите, — спросил я его, — в каком номере остановился доктор Верховцев?
    
— Одну минуточку, добрый молодец, — ответил портье, заложил уши за спину и открыл громадную книгу в кожаном переплете с застежками. — Верховцев… — бормотал он. — Ве-ри-хо-ви-цев… Есть Верховцев!
    
— И где же он живет?
    
— В осьмом тереме проживает. На третьем этаже, — сказал портье. — А вы будете его друзья?
    
— Мы его знакомые, — осторожно сказал я.
    
— Прискорбно, — сказал портье, — что у такого плохого и грубого постояльца есть такие хорошие на вид знакомые.
    
— А что, — спросил я, — он вас обидел?
    
— Идите, — ответил портье. — Терем номер восемь. И скажите ему, басурману, что если он будет и впредь варить сосиски на кровати и ломать роботов — стольников-постельников, то мы его попросим съехать с нашего уважаемого постоялого двора.
    
— А мне Верховцев показался очень тихим человеком, — сказал я Алисе, когда мы поднимались по лестнице.
    
Навстречу нам спускались люди — линеанцы, фиксианцы и другие существа, которые живут на планетах с такими же условиями, как на Земле. Некоторые из них несли в руках клетки, аквариумы, альбомы с марками или просто сумки. Они спешили на базар.
    
Восьмой номер находился в самом конце длинного коридора, устланного множеством персидских ковров. Мы остановились перед пластиковой дверью, расписанной под дуб, и я нажал на кнопку звонка.
    
Никакого ответа.
    
Тогда я постучал в дверь. От легкого толчка дверь послушно растворилась. Небольшая комната была обставлена и украшена по иллюстрациям в исторических романах из жизни Земли. В ней были хрустальная люстра и керосиновая лампа без фитиля, вольфрамовый самовар и японская ширма. Но Верховцева не было.
    
— Доктор! — позвал я — Вы здесь?
    
Никакого ответа.
    
Алиса вошла в комнату, заглянула за ширму. Я от двери сказал ей:
    
— Пойдем отсюда, неудобно в чужую комнату залезать…
    
— Сейчас, пап, — ответила Алиса.
    
Я услышал за своей спиной чье-то быстрое дыхание. Я оглянулся. В дверях стоял очень толстый человек в черном кожаном костюме. У него были пухлые губы и несколько подбородков, которые лежали на воротнике.
    
— Вам кто нужен? — спросил он очень высоким, нежным, детским голосом.
    
— Мы ищем своего знакомого, — ответил я.
    
— Извините, я живу в соседнем номере, — сказал толстяк, — и я услышал, как пять минут назад человек, который здесь живет, ушел. Вот я и решил вас предупредить.
    
— А куда он пошел, не знаете?
    
Толстяк почесал свои подбородки, подумал немного и сказал:
    
— Я думаю, на базар. Куда бы ему еще пойти?
    
Мы покинули гостиницу и отправились к базару. «Странный человек доктор Верховцев», — думал я.
    
Мы миновали гостиницу, сделанную в виде аквариума, — в ней жили обитатели планет, покрытых водой, — и гостиницу, похожую на чайник. Из носика чайника вырывался пар — там жили куксы с Параселя. У них на планете жарко, вода кипит, и планета окутана горячим паром.
    
Из гостиниц выходили их постояльцы. Многие шли в скафандрах, и скафандры были самые разные. Кое-кто полз по земле, кое-кто летел над нашими головами. Под ногами мелькали коллекционеры ростом чуть побольше муравья, а рядом с ними шествовали коллекционеры ростом чуть пониже слона.
    
Чем ближе мы подходили к базару, тем гуще становилась толпа, и я взял Алису за руку, чтобы она невзначай на кого-нибудь не наступила или кто-нибудь нечаянно не наступил бы на нее.
    
Базар раскинулся на много километров. Он был разделен на несколько секций. Сначала мы миновали секцию собирателей раковин. Потом прошли сквозь секцию коллекционеров книг, с трудом пробились сквозь заполненную народом секцию собирателей минералов и драгоценных камней. Через цветочные ряды мы прошли довольно свободно, только в одном месте мне пришлось взять Алису на руки, потому что ей чуть не стало дурно от запаха фиксианских роз.
    
Но когда мы очутились в секции филателистов, Алиса попросила меня:
    
— Погоди.
    
Километровая площадка была уставлена складными столиками. Столиков было, как сказал мне один старожил, четырнадцать тысяч триста. За столиками сидели филателисты — по двое, а где и по четверо. И они менялись марками. Те, кому не досталось места за столиками, обменивались стоя или просто гуляли вокруг. Алиса купила серию объемных движущихся марок с изображением сирианских птиц, черногорскую марку 1896 года, альбом для фиксианских марок, который сам устанавливал марку на нужное место, только поднеси к нему. Потом она поменяла черногорскую марку на две марки с планеты Шешинеру.
    
— Это специально для тебя, пап, — сказала она.
    
Одна марка была совсем белая, на второй виднелась лишь надпись маленькими буквами: «Молодой склисс на пастбище».
    
— Ты, пап, хотел узнать про склисса.
    
— Но где же склисс?
    
— А склисс будет завтра, — сказал давешний толстяк, которого мы встретили в гостинице. Он нас догнал.
    
— Как так — завтра?
    
— На этих марках изображение появляется не каждый день, а только по четным числам, — сказал толстяк.
    
— А что будет на второй марке?
    
— На второй? На второй ничего не будет. Она истрачена.
    
— Так зачем же она? — удивился я.
    
— Это очень редкая марка. Жители Шешинеру не любят писать письма, и потому почти все марки с их планеты попадаются неиспользованные. А пустые марки очень редкие. Ваша дочка правильно сделала, что приобрела такую редкую марку.
    
Сказав это, толстяк помахал рукой и заспешил, подпрыгивая, дальше.
    
Мы чуть было не заблудились в секциях, подсекциях и отделениях рынка. Но тут впереди послышались птичьи крики, рычание зверей и писк насекомых. Мы вышли на площадь, уставленную клетками, аквариумами, садками, загонами. Это и был отдел космической живности.
    
Даже мне, опытному космобиологу, было очень трудно разобраться в том, что мы увидели. Звери и птицы были настолько разнообразные, а владельцы их были порой и того разнообразнее, что я начал свое путешествие с грубой ошибки. Я подошел к темно-синей птице на трех двухметровых желтых ногах. От ее ноги тянулась цепочка к ее хозяину, составленному из разноцветных шаров неизвестному мне инопланетчику, и спросил у него, сколько стоит эта прекрасная птица. И тут птица ответила мне на хорошем космическом языке:
    
— Я не продаюсь. Но если желаете, могу продать вам шаровика разнокрапчатого. И попрошу меня не оскорблять.
    
Оказывается, я перепутал, кто кого держит на цепочке. Стоявшие вокруг коллекционеры и торговцы рассмеялись, а птица тогда обиделась и стукнула меня по голове длинным клювом.
    
Я поспешил уйти, потому что птицу охватил гнев и она начала примериваться для следующего удара.
    
— Папа, — сказала вдруг Алиса, — иди сюда. Смотри, как интересно.
    
Я оторвался от разглядывания кристаллических жуков, которых мы давно хотели заполучить для зоопарка, и обернулся к ней.
    
Алиса остановилась перед большим пустым аквариумом. Рядом стоял стульчик, и на нем сидел карлик.
    
— Посмотри, папа, каких интересных зверей продает этот человек.
    
— Ничего не вижу, — признался я. — Аквариум пустой.
    
Человечек грустно вздохнул и смахнул слезу.
    
— Вы не первый, — сказал он, — вы не первый.
    
— А что у вас в аквариуме? — вежливо спросил я. — Микроорганизмы?
    
— Нет, это ужасно! — сказал карлик. — Я уйду. Совсем уйду.
    
— Папа, — прошептала Алиса так громко, что слышно было за десять метров, — у него там невидимые воздушные рыбы. Он мне сам сказал.
    
— Невидимые?
    
— Девочка права, — сказал карлик. — Это самые обыкновенные невидимые рыбы.
    
— Очень интересно, — сказал я. — А как же вы их ловите?
    
— Сетями, — сказал карлик. — Невидимыми сетями. Рыбы летят-летят, попадают в невидимые сети, и я их везу домой.
    
— А можно одну подержать? — спросил я.
    
— Подержать? — Карлик очень удивился. — А как же вы ее будете держать?
    
— Руками.
    
— Но вы же ее не удержите.
    
— Почему?
    
— Потому что эти воздушные рыбы очень скользкие. Они ускользают, как только до них дотронешься. Вы мне не верите?
    
Я не ответил. Тогда карлик взмахнул ручками и воскликнул:
    
— Пожалуйста! Смотрите, хватайте, выпускайте на волю! Делайте что хотите! Унижайте меня! Оскорбляйте!
    
Карлик стащил с аквариума большую тряпку, цепко схватил меня за руку и заставил залезть рукой в аквариум.
    
— Ну? — кричал он. — Ну? Поймали? Ничего вам не поймать!
    
Рука моя ощущала только пустоту. Никаких рыб в аквариуме не было.
    
— Здесь ничего нет, — сказал я.
    
— Ну, вот видите? — обратился карлик, заливаясь слезами, к окружившим нас любопытным. — Он убедился, что рыбы такие скользкие, что их нельзя поймать, но не хочет признаться.
    
Я поболтал рукой в пустом аквариуме и только вытащил руку наружу, как карлик закричал снова:
    
— Он выпустил всех моих рыб! Он их распугал! Разве я не предупреждал, что нельзя болтать рукой в аквариуме? Теперь я нищий! Я разорен!
    
Зрители недовольно роптали на двадцати языках и глядели на меня с осуждением.
    
Даже Алиса сказала:
    
— Ну зачем же ты так, папа?
    
— Но неужели вы не понимаете, — обратился я к окружающим, — что в аквариуме ничего не было?
    
— Откуда нам знать? — ответил мне вопросом полосатый, как тигр, с белыми усами житель планеты Икес. — А если он прав? Если рыбы невидимые и их нельзя поймать? Как мы можем проверить, что он говорит неправду?
    
— Правильно, — поддержал его ушан. — Зачем ему лететь с другой планеты и везти пустой аквариум?
    
— Чтобы каждый день продавать его снова. — сказал я.
    
Но никто меня не слушал.
    
Пришлось заплатить печальному карлику за десять редких рыб. Карлик, видно, не ждал, что я так быстро сдамся, и был растроган, благодарил и обещал, если поймает невидимую рыбу, обязательно принесет ее мне. А когда мы уже собирались уходить, он сказал:
    
— Девочка, разреши, я сделаю тебе маленький подарок.
    
— Пожалуйста, — сказала Алиса. — Я буду очень рада.
    
— Возьми.
    
Карлик покопался в кармане и вынул оттуда пустую руку. Сложил ладонь лодочкой, как будто в ней что-то было, и протянул Алисе.
    
— Это, — сказал он, — шапка-невидимка. Бери, не стесняйся. Я люблю делать хорошим людям бесценные подарки. Только осторожно. Шапка соткана из такой тонкой ткани, что она ничего не весит и ее нельзя почувствовать.
    
Алиса поблагодарила жулика, сделала вид, что прячет подарок в сумку, и мы пошли дальше.
    
Вдруг под ноги к нам бросилось непонятное существо. Оно казалось пушистым шариком на палочках и доставало до колен. Удивительного цвета было это существо — ярко-красное в белую крапинку, как мухомор.
    
— Держи его, пап! — сказала мне Алиса. — Он убежал у кого-то.
    
— И не подумаю, — сказал я, кладя в карман бумажник. — Может, это не животное, а коллекционер, который ищет убежавшего зверя. Я его поймаю, а он вызовет полицию за то, что я его оскорбил, не догадавшись, какой он умный.
    
Но тут же мы увидели, как вдогонку за красным шариком спешит толстая двухголовая змея в блестящем переливающемся скафандре.
    
— Помогите, — кричала она. — Индикатор убежал!
    
Красный шар пытался укрыться за моими ногами, но змея протянула одну из ста тонких ножек, болтавшихся у нее по бокам, и подхватила беглеца. Он тут же изменил цвет с красного на желтый и подобрал прямые ножки.
    
— Простите, — сказал я толстой змее, — что это за животное?
    
— Ничего интересного, — сказала змея. — Таких у нас на планете много. Мы их зовем индикаторами. Они не умеют говорить, зато меняют цвет в зависимости от настроения. И бывают очень любопытные цвета. У вас нет куска сахара?
    
— Нет, — сказал я.
    
— Жалко, — ответила змея и достала откуда-то кусок сахара.
    
При виде сахара шарик пошел лиловыми разводами.
    
— Радуется, — сказала змея. — Правда, красиво?
    
— Очень, — согласился я.
    
— Мы им специально придумываем новые ощущения, чтобы найти необыкновенные цвета. Хотите, я его стукну? Он станет черным.
    
— Нет, не надо, — сказал я. — А вы не продадите его нам для Московского зоопарка?
    
— Нет, — ответила одна из голов змеи; другая тем временем молча свесилась вниз. — Обменять могу.
    
— Но у меня не на что меняться.
    
— Ну вот на эту штуку, на этого звереныша, — сказала змея и показала сразу десятью ножками на Алису.
    
— Нельзя, — сказал я, стараясь не обижаться, потому что сам недавно принял разумное существо за неразумную птицу. — Это моя дочь.
    
— Фу, какой ужас! — воскликнула гневно змея. — Я немедленно вызову блюстителей порядка. Это же запрещено!
    
— Что запрещено? — удивился я.
    
— Запрещено торговать своими детьми. И обменивать их на зверей тоже запрещено. Неужели вы не читали правил у входа на базар? Вы изверг и варвар!
    
— Ничего подобного, — засмеялся я. — Я с таким же успехом могу продать Алису, как она меня.
    
— И того хуже! — закричала змея, прижимая к груди цветной шар: индикатор, видно, перепугался и стал белым с красными крестиками вдоль спины. — Дочь торгует собственным отцом! Где вы такое видели?
    
— Честное слово, — взмолился я, — мы друг друга не продаем! У нас на Земле вообще не принято отцам продавать своих детей, а детям — своих родителей. Мы просто пришли вместе купить каких-нибудь редких зверей для нашего зоопарка.
    
Змея подумала немножко и сказала:
    
— Не знаю уж, верить вам или нет. Лучше спросим у индикатора. Он такой чувствительный. — Она наклонила обе головы к индикатору и спросила его: — Этим странным существам можно верить?
    
Индикатор стал изумрудно-зеленым.
    
— Как ни странно, он уверяет, что можно.
    
Тут змея успокоилась и добавила совсем другим тоном:
    
— А ты хочешь, чтобы я тебя им отдала?
    
Индикатор стал золотым, словно луч солнца.
    
— Очень хочет, — перевела его эмоции змея. — Берите его, пока я не раздумала. И еще возьмите справочник «Как кормить индикатор и как добиться нежно-розовых эмоций».
    
— Но я не знаю, что дать вам взамен.
    
— Ничего, — сказала змея. — Я же вас оскорбила подозрениями. Если вы в обмен на индикатор согласитесь меня простить, я до вечера буду счастлива.
    
— Ну конечно, мы на вас не обижаемся, — сказал я.
    
— Нисколько, — сказала Алиса.
    
Тогда змея взмахнула множеством своих ножек, шар-индикатор взлетел в воздух и упал на руки Алисе. Он оставался золотым, только по его спине, словно живые, бежали голубые полоски.
    
— Он доволен, — сказала змея и быстро уползла, не слушая наших возражений.
    
Индикатор спрыгнул с Алисиных рук и пошел сзади нас, пошатываясь на тонких прямых ножках.
    
Нам встретилась целая семья ушанов. Большой ушан, уши у которого были больше, чем у слона, его жена-ушанка и шесть ушат. Они несли канарейку в клетке.
    
— Смотри! — воскликнула Алиса. — Это канарейка?
    
— Да.
    
— Это не канарейка, — сказал строго отец-ушан. — Это райская птица. Но мы ее совсем не хотели покупать. Мы искали настоящего говоруна.
    
— И не нашли, — сказали хором ушата, поднимая ветер ушками. — Нет ни одного говоруна.
    
— Это удивительно! — сказала нам ушанка. — Еще в прошлом году полбазара было занято говорунами, а теперь их совсем не стало. Вы не знаете, почему?
    
— Нет, — сказал я.
    
— И мы не знаем, — ответил ушан. — Придется нам разводить райских птиц.
    
— Папа, — сказала Алиса, когда они ушли, — нам нужен говорун.
    
— Почему? — удивился я.
    
— Потому что всем нужен говорун.
    
— Ладно, пойдем искать говоруна, — согласился я. — Только сначала я предлагаю тебе посмотреть на паука-ткача-троглодита. И если нам его отдадут, мы его обязательно купим. Это заветная мечта нашего зоопарка.
   
   
Глава 10. Мы купили говоруна
    
Мы с Алисой обошли весь базар, купили для зоопарка восемнадцать разных зверей и птиц, большинство из которых на Земле еще никому не приходилось видеть. Алиса спрашивала каждого торговца или коллекционера:
    
— А где достать говоруна?
    
Ответы были самые разные.
    
— Говоруны перестали класть яйца, — сказал один.
    
— Говоруны перемерли от загадочной болезни.
    
— Говорунов держать нельзя.
    
— Кто-то скупил всех говорунов на планете.
    
— Говорунов никогда и не было.
    
И еще много других ответов. Но мы так и не поняли, что же произошло на самом деле. Все признавали, что раньше говоруны были самыми обычными птицами и их любили держать дома и в зоопарках. Но за последний год говоруны почти все куда-то исчезли. Говорили, что по домам ходили люди и скупали говорунов. Говорили, что из зоопарка говорунов кто-то украл. Говорили, что в главном говоруньем питомнике они заболели лихорадкой и умерли. И чем безнадежнее было найти говоруна, тем больше Алисе хотелось хотя бы поглядеть на эту птицу.
    
— А что в говорунах особенного? — спросил я Крабакаса с Баракаса, с которым мы только что познакомились.
    
— Ничего особенного, — ответил Крабакас вежливо, свивая в кольца синий хвост. — Они говорят.
    
— Попугаи тоже говорят, — сказал я.
    
— Про попугаев не знаю, не слышал. Но, может быть, у вас называют попугаями говорунов?
    
— Может быть, — согласился я, хотя вряд ли попугаи водились на этой планете. — А где они водятся?
    
— Чего не знаю, того не знаю, — сказал Крабакас с Баракаса. — Может быть, они водились именно на этой планете. Я слышал, что говоруны могут летать между звезд и всегда возвращаются к родному гнезду.
    
— Не найти нам говоруна, — сказал я Алисе. — Придется возвращаться. Тем более, что твой индикатор уже проголодался.
    
Индикатор услышал мои слова и в знак согласия стал светло-зеленым.
    
Мы повернули к выходу, и тут меня остановил крик Крабакаса. Он, как синий смерч, взвился над клетками.
    
— Эй! — кричал он. — Землянин, вернись скорей сюда!
    
Я вернулся. Крабакас свился в клубок и сказал:
    
— Хотели посмотреть на говоруна? Ну, тогда считайте, что вам сказочно повезло. У меня за клетками спрятался человек, который принес настоящего взрослого говоруна.
    
Алиса, не дослушав, бросилась обратно, и за ней семенил индикатор, переливаясь от нетерпения всеми цветами радуги.
    
За стеной птичьих клеток спрятался маленький ушан с прижатыми ушами. Он держал за хвост большую белую птицу. У птицы было два клюва и золотая корона.
    
— Ой, — сказала Алиса, — ты узнаешь ее, папа?
    
— Что-то знакомое, — сказал я.
    
— «Знакомое»! — передразнила меня Алиса. — Эта птица сидит на плече статуи Первого капитана!
    
Алиса была права. Я вспомнил. Конечно, именно говоруна изобразил скульптор.
    
— Вы продаете птицу? — спросил я у ушана.
    
— Тише! — зашипел тот. — Если вы не хотите ее и меня погубить, тише!
    
— Покупайте без разговоров, — сказал мне на ухо Крабакас с Баракаса. — Я бы сам купил, но вам она нужнее. Может быть, это последний говорун на планете.
    
— Но почему такая тайна? — спросил я.
    
— Я и сам не знаю, — ответил хозяин говоруна. — Я живу далеко от города и редко здесь бываю. Давным-давно, несколько лет назад, этот говорун прилетел ко мне. Он был истощен и ранен. Я его выходил, и он с тех пор жил у меня в доме. Этот говорун, видно, за свою жизнь побывал на разных планетах. Он говорит на многих языках. Несколько дней назад я был по делам в городе и встретился в столовой с одним старым другом. Мы разговорились, и старый друг сказал мне, что в городе совсем не осталось говорунов. Кто-то их скупает или убивает. А я тогда ответил другу, что у меня живет говорун. «Береги его», — сказал мне друг. Тут к нам подошел один землянин и сказал, что хочет купить говоруна…
    
— Он был в шляпе? — спросила вдруг Алиса.
    
— В шляпе, — ответил ушан. — А вы откуда знаете?
    
— Пожилой и худой?
    
— Да.
    
— Значит, это он, — сказала Алиса.
    
— Кто — он? — спросил Крабакас с Баракаса.
    
— Тот самый, который торговал червяками.
    
— Конечно, это он, злодей! — воскликнул Крабакас.
    
— Погодите, не перебивайте, — остановил нас ушан. — Я тогда отказался продать свою любимую птицу и поехал обратно домой. И представляете, в ту же ночь кто-то старался проникнуть в мой дом. А на следующую ночь меня хотели поджечь. Но говорун проснулся и разбудил меня. Вчера я нашел еще не оконченный подкоп под мой дом. А сегодня ночью в мою спальню кто-то бросил огромный камень. И я понял: если оставлю птицу дома, не жить мне на свете. Если не боитесь смерти, берите птицу, но за последствия я не отвечаю.
    
— Берите, — сказал Крабакас, — птица редкая, хорошая, а вам все равно улетать отсюда. Вам не страшно.
    
— Берем, папа? — спросила Алиса и протянула руку к говоруну.
    
Я не успел ответить, как говорун легко взлетел на плечо Алисы.
    
— Прощай, друг, — вздохнул ушан.
    
Я расплатился с ушаном, и тот сразу убежал. Даже деньги считать не стал.
    
— Кормить говоруна можно белым хлебом, — сказал нам на прощание добрый Крабакас, — и молоком. Полезно давать шиповниковый сироп.
    
Сказав так, Крабакас свернулся в синий клубок и улегся на клетку с канарейками.
    
Мы отправились к выходу с базара. Впереди шла Алиса, и на плече у нее сидел говорун. Правда, он еще не сказал ни слова, но это меня не волновало. За Алисой семенил индикатор и задумчиво менял цвета. Потом шел я и вел на поводке купленного за бешеные деньги, очень редкого, работящего, почти разумного паука-ткача-троглодита. Паук прял аккуратный шерстяной шарф в клеточку, и уже связанный конец шарфа волочился по земле. Сзади ехал автоматический вездеход, полный клетками и аквариумами, — там для человека и места бы не нашлось. Со всех сторон к нам оборачивались коллекционеры и повторяли на десятках языков:
    
— Смотрите, говоруна несут!
    
— Говорун!
    
— Живой говорун!
    
Вдруг говорун наклонил голову набок и заговорил.
    
— Внимание! — сказал он по-русски. — Посадка на эту планету невозможна. Я перехожу на планетарную орбиту, а ты, друг милый, не забудь включить амортизаторы.
    
Сказав это, говорун без всякой паузы перешел на незнакомый нам язык и барабанил на нем минуты две.
    
— Вот это попугай! — сказала Алиса.
    
Говорун замолчал, прислушался к ее словам и повторил:
    
— Вот это попугай!
    
Потом еще подумал и произнес моим голосом;
    
— Но почему такая тайна?
    
Потом голосом своего прежнего хозяина:
    
— В ту же ночь кто-то старался проникнуть в мой дом. А на следующую ночь меня хотели поджечь.
    
— Все ясно, — сказал я. — Нам с тобой, Алиса, повезло: это сверхпопугай, всем попугаям попугай. Он запоминает сколько угодно слов, и притом сразу.
    
А тем временем говорун снова начал говорить по-русски:
    
— Слушай, Второй, мне нечего тебе подарить. Хочешь, бери моего говоруна. Он будет тебе напоминать о наших скитаниях — ведь у него в голове все умещается, до последнего слова. И ты знаешь, как его настроить на нужный текст.
    
Говорун ответил сам себе другим голосом:
    
— Спасибо, Первый. Мы еще увидимся…
    
Потом в горле говоруна что-то затрепетало, загудело, словно вдали поднимался в небо космический корабль.
    
— Папа, ты понимаешь, что он говорит? — спросила Алиса.
    
— Кажется, да, — ответил я. — Кажется, это голоса знаменитых капитанов.
    
Мы вышли с площади и постарались обойти секцию филателистов, чтобы не проталкиваться с нашим необыкновенным грузом сквозь толпу. Навстречу нам кинулся знакомый толстяк в черном кожаном костюме.
    
— Ну как? — спросил он. — Нашли, что искали?
    
— Да, — ответил я. — Все в порядке.
    
— Мы говоруна купили, — сказала с гордостью Алиса. — И он запомнил такие интересные вещи, что вы и не представляете.
    
В этот момент говорун снова открыл свои клювы, расправил коронку на голове и заговорил голосом Первого капитана:
    
— Ты же знаешь, Второй, как мне хочется снова уйти в космос. Но всему есть предел.
    
Толстяк обернулся к Алисе, увидел говоруна, и лицо у него стало похожим на плоский блин, а глаза побелели и спрятались глубоко в глазницах.
    
— Уступите его мне, — сказал толстяк.
    
— Почему? — удивился я.
    
— Так надо, — сказал толстяк и протянул руку к говоруну.
    
Говорун изловчился и больно клюнул его в палец.
    
— Ой! — крикнул толстяк. — Проклятая тварь! Я давно за тобой охочусь!
    
— Уберите руку, — сказал я.
    
Толстяк опомнился.
    
— Извините, — сказал он. — Я давно ищу говоруна. Я специально за ним прилетел за восемьдесят световых лет. Вы не можете мне отказать! Я заплачу, сколько вы хотите.
    
— Но мне не нужны ваши деньги, — сказал я. — У нас на Земле вообще уже нет денег. Мы берем их с собой, только когда летим в космос, в те места, где еще есть деньги.
    
— Но я вам дам за эту птицу все, что вы хотите! Я вам подарю целый зоопарк!
    
— Нет, — ответил я твердо. — Насколько я понимаю, говорунов уже почти не осталось. В зоопарке он будет в безопасности.
    
— Отдайте, — сказал толстяк злобно. — А то отниму.
    
— Только посмейте! — сказал я.
    
Мимо проходили два полицейских-ушана. Я обернулся к ним, чтобы позвать их на помощь, но толстяк как сквозь землю провалился.
    
Мы пошли дальше.
    
— Видишь, папа, с говорунами связана какая-то тайна, — сказала Алиса. — Ты никому его не отдавай.
    
— Не бойся, — успокоил я ее.
    
Мы шли по пустынной дороге. За невысокой изгородью шумел рынок. Впереди уже виднелись гостиницы города Палапутры. Вдруг сзади послышались легкие шаги. Я быстро обернулся и замер от удивления.
    
По дороге бежал, догоняя нас, доктор Верховцев. Шляпа его была сдвинута набок, костюм измят, и на вид он был еще худее, чем прежде.
    
— Профессор, — сказал он мне, задыхаясь, — вам грозит страшная опасность. Как хорошо, что мне удалось вас догнать! Какое счастье!
    
— Что за опасность? — спросил я.
    
— Опасность кроется в говоруне. Если вы с ним не расстанетесь немедленно, ваш корабль погибнет. Я знаю точно.
    
— Послушайте, доктор Верховцев, — сказал я сердито, — ваше поведение более чем странно. Вы себя очень таинственно вели на планете имени Трех Капитанов и сказали нам, что не знаете, какая птица изображена на памятнике. Потом вы, как говорят, приехали сюда и пытались уничтожить весь кислород на планете, торгуя белыми червяками. Вы плохо вели себя в гостинице: варили сосиски на кровати и ломали роботов-стольников. А теперь требуете, чтобы мы отдали вам говоруна… Нет, не перебивайте меня. Когда вы одумаетесь, приходите к нам на корабль, и там мы поговорим в спокойной обстановке.
    
— Вы пожалеете, — сказал Верховцев и сунул руку в карман.
    
Индикатор покраснел от страха. Паук-ткач-троглодит замахал на Верховцева недовязанным шарфом.
    
— Осторожнее, папа, у него пистолет! — крикнула Алиса.
    
— Полосков! — сказал я в микрофон, висевший у меня на груди. — Засеки мои координаты! Мы в опасности! Срочно на помощь!
    
Услышав мои слова, Верховцев замер, раздумывая. На наше счастье, на дороге показалась большая толпа коллекционеров, которые волокли упиравшегося зеленого слона. Верховцев перемахнул через загородку и исчез.
    
— Ой, как мне все это нравится! — сказала Алиса. — Какие настоящие приключения!
    
А мне, честно говоря, не очень нравятся такие приключения. Ведь мы ехали собирать животных для зоопарка, а не воевать с доктором Верховцевым.
    
Через три минуты над нами повис катер с «Пегаса». Это Полосков прилетел на помощь. Катер медленно летел над нами до самого корабля, и мы добрались до него без всяких осложнений.
   
   
Глава 11. Курс к системе Медузы
    
Как только мы разместили зверей в клетки и накормили их, я прошел на мостик и послал телеграмму на базу разведчиков на Малом Арктуре. Телеграмма была такая:
    
     
«Проверьте, где находится доктор Верховцев. Мне кажется, что он не тот, за кого себя выдает».
    
    
Вечером пришел ответ с Малого Арктура: