1 2 3 4 5 
   
— Будто я знаю! Мое дело предупредить, чтоб ни рож, ни собак. Это книжка общественная. Если б это была твоя собственная книга, тогда, пожалуйста, рисуй, но даже в собственной книжке не надо ничего рисовать, потому что после тебя она достанется твоему младшему брату или сестре или товарищу дашь почитать. Так что мое дело предупредить, а если ты не будешь слушаться, то потом я не так с тобой буду разговаривать.
   
— Ну ладно, сказал — и хватит. Но Костя не унимался, и каждому, кто брал книжки, он растолковывал в отдельности, почему надо бережно обращаться с книгами.
   
После уроков он, пригорюнившись, сидел возле шкафа и с грустью смотрел на поредевшие ряды книг на полках.
   
— Эх, — горевал он. — Снова книг мало стало! Так хорошо было! Шкаф был полнехонек, а теперь хоть бери и опять где-нибудь доставай книг.
   
— Что ж тут такого? — утешал его я. — Ведь ребята прочитают и принесут книги обратно.
   
— «Принесут»! Принести-то они принесут, да что толку! — ответил Костя. — Они одни книжки принесут, а другие взамен их возьмут. Вот никогда и не соберешь всех книг обратно.
   
— Зачем же их собирать? Ведь книги для того, чтоб читать, а не для того, чтоб на полках стоять. Я взял и себе книжку, чтоб почитать дома.
   
— Как? — говорит Костя. — И ты берешь? И так книжек мало осталось.
   
— Да я, — говорю, — быстренько прочитаю и принесу. Тогда и он взял себе книжку.
   
— Ну ничего, — утешал он сам себя. — Будет на одну книжку меньше. Все равно их мало осталось.
   
С тех пор мы с Костей имели свободный доступ к книгам и стали много читать. Костя так увлекся, что читал даже на улице. Возьмет из библиотечки книжку, идет по улице и читает. Кончилось это тем, что он налетел на фонарный столб и набил на лбу шишку. После этого он перестал читать на улице и читал только дома.
   
К библиотечной работе он относился серьезно, и постепенно у него даже характер переменился. Он стал аккуратным, более организованным и не таким рассеянным, как был раньше. К ребятам он относился требовательно. Если кто-нибудь приходил за книжкой с грязными руками, он начинал «пилить» его:
   
— Как тебе не стыдно? Почему у тебя такие грязные руки?
   
— Ну испачкались. Тебе-то какое дело?
   
— Как — какое дело? Ты ведь за книжкой пришел?
   
— За книжкой.
   
— И ты такими руками будешь брать книжку?
   
— Какими же мне ее еще брать руками?
   
— Чистыми надо брать руками. Ты ведь своими руками книжку испачкаешь!
   
— Ну, я приду домой — вымою.
   
— Нет, голубчик, иди-ка ты лучше под кран и вымой руки, а потом я тебе дам книжку.
   
Если кто-нибудь брал книжку и долго не приносил, Костя делал ему выговор:
   
— И тебе не стыдно так долго книжку держать? Другим ребятам тоже хочется почитать, а ты держишь и держишь! Если неохота читать, то отдай книжку обратно, а потом снова возьмешь.
   
— Я ведь не прочитал. Прочитаю и принесу.
   
— Так ты, может, до скончания веков будешь читать!
   
— Зачем до скончания веков? Книжка ведь выдается на десять дней.
   
— Ну на десять дней. А ты когда взял?
   
— А я взял неделю назад. Еще не прошло десяти дней.
   
— А тебе обязательно надо, чтобы все десять дней прошли? Десять дней — крайний срок. А ты прочитал раньше и приноси раньше, никто тебе не велит все десять дней держать.
   
— Так говорят же тебе, что еще не прочитал!
   
— Ну, так читай быстрей!
   
Если кто-нибудь слишком быстро приносил книгу, ему это тоже не нравилось:
   
— Послушай, когда же ты успел прочитать? Вчера только взял книжку, а сегодня уже обратно принес! Может быть, ты и не читал ее?
   
— Зачем же я тогда брал?
   
— Откуда же я знаю, зачем ты берешь! Может быть, ты только картинки рассматриваешь.
   
— Что я, маленький?
   
— Ну ладно, рассказывай, о чем здесь написано.
   
— Что это еще за экзамен?
   
— Ну, мне нужно проверить, читал ты или не читал.
   
— Не твое дело! Твое дело выдавать книжки, а не проверять.
   
— Нет, уж если меня назначили библиотекарем, то я должен проверить. Если ты не читаешь, то тебе, может быть, не нужно и давать книг. Пусть лучше кто-нибудь другой берет, кто читает.
   
Приходилось ученику рассказывать содержание книжки.
  
  
   
    
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
   
   
С тех пор как Костя исправил свою двойку по русскому и мы с ним стали вести общественную работу, наш авторитет среди ребят очень повысился. Косте разрешили играть в баскетбольной команде, и он оказался очень способным игроком. Мы выбрали его капитаном своей команды. Костя очень хорошо натренировал свою команду, и мы выиграли первенство в школьном соревновании. От этого наш авторитет еще больше увеличился, и о нашей команде написали в школьной стенгазете.
   
Но еще не все было у нас благополучно. Мы с Костей упорно продолжали заниматься по русскому языку, но он как застрял на тройке, так и не мог сдвинуться с места. Ему казалось, что после тройки он тут же сразу получит четверку, а потом и пятерку, но не тут-то было!
   
Ольга Николаевна упорно продолжала ставить ему тройки, так что в конце концов Костя даже начал приходить в отчаяние.
   
— Вы понимаете, — говорил он Володе, — мне теперь уже нельзя учиться на тройку. Я библиотекарь в классе и капитан команды. Про меня в школьной стенгазете написано. А я учусь на тройку! Куда это годится?
   
— Потерпи еще немного, — сказал Володя. — Надо продолжать заниматься.
   
— А я разве к тому говорю, чтоб не заниматься? Я все равно буду заниматься, только мне Ольга Николаевна никогда не поставит отметки лучше, чем тройка. Она уже привыкла, что я плохо учусь. Так я и буду ехать все время на тройке.
   
— Нет, — ответил Володя, — Ольга Николаевна справедливая. Когда ты будешь знать на четверку, она поставит тебе четверку.
   
— Ах, скорей бы она поставила! — говорил Костя. — Во всем классе один я троечник. Если бы не я, весь класс учился бы только на «хорошо» и «отлично». Я всему классу дело порчу!
   
Мы снова решительно брались за дело. Ольга Николаевна тоже занималась с Костей отдельно после уроков, и он хотя медленно, но зато верно продвигался вперед. Прошло полтора месяца с тех пор, как Костя получил тройку, и вот у него наконец появилась четверка. Это было радостное событие для всего класса.
   
В тот день у нас было собрание, и Ольга Николаевна сделала сообщение об успеваемости.
   
— Теперь у нас в классе нет плохих отметок, — сказала она. — Мы изжили не только двойки, но даже и тройки.
   
Она сказала, что мы с Костей очень хорошо поработали и Костя подтянулся так, что в дальнейшем сможет хорошо учиться.
   
— В нашей школе есть очень хорошие классы, где много отличников и хороших учеников, но такого дружного класса, как наш, где все учатся только хорошо и отлично, пока больше нет, — сказала Ольга Николаевна. — Думаю, что и другие классы последуют хорошему примеру наших учеников и добьются хорошей успеваемости. А вам, ребята, не нужно успокаиваться на достигнутом. Если вы успокоитесь и станете меньше работать, то опять можете снизить отметки.
   
Потом выступил вожатый Володя и сказал:
   
— Ребята, я напишу о вашем классе статью в школьную стенгазету, чтоб вся школа знала, как вы работаете, и чтоб другие классы могли брать с вас пример. А вы расскажите, что вам помогло добиться хороших результатов в учебе.
   
— Я думаю, это оттого, что Ольга Николаевна нас хорошо учила, — сказал Ваня Пахомов.
   
— Ольга Николаевна у нас очень хорошая, вот это и потому, — сказал Вася Ерохин.
   
— В классе не все зависит от учительницы, — сказала Ольга Николаевна. — И у хороших учителей бывают такие классы, где не все ученики учатся хорошо.
   
— Мы добились успехов потому, что Ольга Николаевна нас хорошо учила, и еще потому, что все захотели хорошо учиться, — сказал Толя Дёжкин.
   
— Вот и скажите, почему все захотели? — спросил Володя.
   
— Можно мне сказать? — попросил Костя. — Мне кажется, это потому, что у нас в классе между ребятами настоящая дружба. Каждый думает не только о себе, но и о своих товарищах. Это я на себе испытал. Когда я плохо учился, все ребята думали обо мне. Только я тогда был еще очень глупый и даже обижался. А теперь я вижу, что ребята хотели мне помочь и боролись за честь всего класса.
   
— Ты правильно сказал, Костя: дружба помогла вашему классу добиться успехов, — сказал Володя. — В вашем классе ребята поняли, что настоящая дружба состоит не в том, чтобы прощать слабости своих товарищей, а в том, чтобы быть требовательным к своим друзьям
   
— Позвольте мне сказать, — попросил я. — Вот я теперь понял, как нужно относиться к своему другу. От него надо требовать, чтоб он был хорошим. Если он ошибается, то надо ему сказать, а если не скажешь — значит ты сам плохой товарищ. Это я тоже на себе испытал. Костя сначала поступал неправильно, а я помогал ему в этом, и от этого получился один только вред. А потом я стал требовательным к нему, и теперь я ему настоящий друг.
   
— Ты рассудил правильно, — ответил Володя. Так мы разговаривали долго и задавали разные вопросы, а потом Костя сказал:
   
— Ольга Николаевна, я хочу попросить вас: поставьте мне мою четверку в дневник.
   
— В конце недели я буду проставлять всем отметки, тогда и тебе поставлю, — ответила Ольга Николаевна.
   
— Ну, поставьте сегодня, Ольга Николаевна, мне очень хочется!
   
— Зачем же тебе так спешно? Твоя четверка от тебя не уйдет.
   
— Я знаю, что не уйдет. Я хотел показать маме. Я давно уже обещал маме, что у меня будет четверка по русскому языку.
   
— Разве мама тебе без дневника не поверит? — спросила Ольга Николаевна.
   
— Поверит! — ответил Костя. — Только, знаете, на словах это так… А когда в дневнике — это совсем иначе.
   
— Правда, Ольга Николаевна, поставьте! Ему очень хочется! — стали просить ребята. Володя тоже сказал:
   
— Мы все просим, Ольга Николаевна! Только ему, а остальным в конце недели.
   
Ольга Николаевна улыбнулась.
   
— Ну, если. все просят… — сказала она и взяла у Кости дневник.
   
Костя с волнением смотрел, как Ольга Николаевна поставила в его дневнике четверку.
   
Мы с Костей вышли из школы, и я заметил, что, пока мы сидели в классе, на дворе стало теплей. Мороз отпустил. С утра еще было холодно, а теперь под крышами заплакали сосульки. Они сверкали на солнышке, как блестящие украшения на новогодней елке. В лицо нам дул ветер. Он был какой-то мягкий, теплый и ласковый. От него пахло вот как пахнет водой у реки в жаркий день. Казалось, что этот ветер примчался к нам прямо с юга, из широких степей Казахстана, где уже наступила весна и начался сев. На душе у меня стало так хорошо, так радостно! Сердце громко стучало в груди и рвалось на простор. Хотелось куда-то мчаться или лететь. В голове теснились какие-то чудесные мысли, от которых захватывало дух, хотелось быть добрым, хорошим; хотелось сделать что-то необыкновенное, чтобы все удивились и чтобы всем стало так хорошо, как было мне.
   
Вот какие мысли были у меня в голове. А Костя шел и ничего не замечал. Потом он остановился, вынул из сумки дневник и полюбовался на свою четверку.
   
— Вот она, четверочка! — улыбнулся он. — Сколько я мечтал о ней! Сколько раз думал: вот получу четверку и покажу маме, и мама будет довольна мной. Я знаю, что не для мамы учусь, мама всегда говорит об этом, но все-таки я хоть немножечко, а и для мамы учусь. Ведь ей хочется, чтоб ее сын был хорошим. Я буду хорошим, вот увидишь. И мама будет гордиться мной. Еще поднажму, и у меня будет пятерка. Пусть тогда мама гордится. И тетя Зина пусть тоже гордится. Пусть, мне не жалко. Ведь тетя Зина тоже хорошая, хотя и пробирает меня иногда.
   
Он остановился, спрятал в сумку дневник и огляделся по сторонам. Потом вздохнул полной грудью.
   
— Ты чувствуешь? — сказал он. — Это весенний ветер! Скоро весна. Ведь сейчас уже конец февраля, а февраль — последний месяц зимы. Скоро наступит март, и придет весна, и потекут ручейки, и зазеленеет трава, в лесах проснутся ежи и ужи и другие разные звери, и запоют птички, и зацветут цветы…
   
И он начал еще что-то рассказывать про весну и про птичек, но я не запомнил, потому что как раз в это время мне в голову пришла мысль написать про все, что с нами случилось С тех пор я начал писать и писал чуть ли не каждый день понемногу, и, хотя я писал не обо всем, а только самое главное, я подошел к концу, уже когда занятия в школе кончились и мы с Костей перешли в следующий класс с одними пятерками.
   
Вот и все, о чем мне хотелось сказать.