1 2 3 4 5 6 7 8 
Но толком поговорить они так и не успели, потому что приехала машина «Скорой помощи». Малыш плакал. Конечно, он иногда сердился на брата и сестру, но ведь он их так любил! И ему было очень грустно оттого, что Боссе и Бетан увозят в больницу.
    
— Привет, Малыш, — сказал Боссе, когда санитары понесли его вниз.
    
— До свиданья, дорогой братик, не горюй! Ведь мы скоро вернёмся, — сказала Бетан.
    
Малыш разрыдался.
    
— Ты только так говоришь! А вдруг вы умрёте?
    
Фрекен Бок накинулась на него. Как можно быть таким глупым! Да разве от скарлатины умирают!
    
Когда «Скорая помощь» уехала, Малыш пошёл к себе в комнату. Ведь там был Бимбо. И Малыш взял щенка на руки.
    
— Теперь у меня остался только ты, — сказал Малыш и крепко прижал Бимбо к себе. — Ну, и конечно, Карлсон.
    
Бимбо прекрасно понял, что Малыш чем-то огорчён. Он лизнул его в нос, словно хотел сказать: «Да, я у тебя есть. Это точно. И Карлсон тоже!»
    
Малыш сидел и думал о том, как чудесно, что у него есть Бимбо. И всё же он так скучал по маме. И тут он вспомнил, что обещал ей написать письмо. И решил, не откладывая, сразу же за это взяться.
    
     
Дорогая мама, — начал он. — Похоже, что нашей семье пришёл конец Боссе и Бетан больны какой-то тиной и их увезли в больницу а меня езолировали это совсем не болно но я конечно заболею этой тиной а папа в Лондоне жив ли он теперь не знаю хотя пока не слышно что он заболел но наверно болен раз все наши больны я скучаю по тебе как ты себя чувствуешь ты очень больна или не очень разговаривать я могу толко с Карлсоном но я стараюс говорить поменьше потому что ты будеш волноваться а тебе надо покой говорит домомучительница она не болна и Карлсон тоже но и они скоро заболеют прощай мамочка будь здорова.
    
    
— Подробно я писать не буду, — объяснил Малыш Бимбо, — потому что не хочу её пугать.
    
Он подошёл к окну и позвонил Карлсону. Да, да, он в самом деле позвонил. Дело в том, что накануне вечером Карлсон сделал одну очень замысловатую штуку: он провёл звонок между своим домиком на крыше и комнатой Малыша.
    
— Привидение не должно появляться с бухты-барахты, — сказал Карлсон. — Но теперь Карлсон подарил тебе лучший в мире звонок, и ты всегда сможешь позвонить и заказать привидение как раз в тот момент, когда домомучительница сидит в засаде и высматривает, не видно ли в темноте чего-нибудь ужасного. Вроде меня, например.
    
Звонок был устроен таким образом: под карнизом своего домика Карлсон прибил колокольчик — из тех, что подвязывают коровам, — а шнур от него протянул к окну Малыша.
    
— Ты дёргаешь за шнур, — объяснил Карлсон, — у меня наверху звякает колокольчик, и тут же к вам прилетает малютка привидение из Вазастана, и домомучительница падает в обморок. Колоссально, да?
    
Конечно, это было колоссально, Малыш тоже так думал. И не только из-за игры в привидение. Раньше ему подолгу приходилось ждать, пока не появится Карлсон. А теперь достаточно было дёрнуть за шнурок, и он тут как тут.
    
И вдруг Малыш почувствовал, что ему во что бы то ни стало надо поговорить с Карлсоном. Он дёрнул за шнурок раз, другой, третий… С крыши донеслось звяканье колокольчика. Вскоре послышалось жужжание моторчика, и Карлсон влетел в окно. Видно было, что он не выспался и что настроение у него прескверное.
    
— Ты, наверно, думаешь, что это не колокольчик, а будильник? — проворчал он.
    
— Прости, — сказал Малыш, — я не знал, что ты спишь.
    
— Вот и узнал бы прежде, чем будить. Сам небось дрыхнешь, как сурок, и не можешь понять таких, как я, которым за ночь ни на минуту не удаётся сомкнуть глаз. И когда человек наконец хоть ненадолго забывается сном, он вправе ожидать, что друг будет оберегать его покой, а не трезвонить почём зря, словно пожарная машина…
    
— Разве ты плохо спишь? — спросил Малыш.
    
Карлсон угрюмо кивнул.
    
— Представь себе, да.
    
«Как это печально», — подумал Малыш и сказал:
    
— Мне так жаль… У тебя в самом деле так плохо со сном?
    
— Хуже быть не может, — ответил Карлсон. — Собственно говоря, ночью я сплю беспробудно и перед обедом тоже, а вот после обеда дело обстоит из рук вон плохо, лежу с открытыми глазами и ворочаюсь с боку на бок.
    
Карлсон умолк, бессонница, видно, его доконала, но мгновение спустя он с живым интересом принялся оглядывать комнату.
    
— Правда, если бы я получил небольшой подарочек, то, может, перестал бы огорчаться, что ты меня разбудил.
    
Малыш не хотел, чтобы Карлсон сердился, и стал искать, что бы ему подарить.
    
— Вот губная гармошка. Может, хочешь её?
    
Карлсон схватил гармошку:
    
— Я всегда мечтал о музыкальном инструменте, спасибо тебе за этот подарок… Ведь контрабаса у тебя, наверно, всё равно нет?
    
Он приложил гармошку к губам, издал несколько ужасающих трелей и посмотрел на Малыша сияющими глазами:
    
— Слышишь? Я сейчас сочиню песню под названием «Плач малютки привидения».
    
Малыш подумал, что для дома, где все больны, подходит печальная мелодия, и рассказал Карлсону про скарлатину.
    
Но Карлсон возразил, что скарлатина — дело житейское и беспокоиться здесь ровным счётом не о чём. Да и к тому же очень удачно, что болезнь отправила Боссе и Бетан в больницу именно в тот день, когда в доме появится привидение.
    
Едва он успел всё это сказать, как Малыш вздрогнул от испуга, потому что услышал за дверью шаги фрекен Бок. Было ясно, что домомучительница вот-вот окажется в его комнате. Карлсон тоже понял, что надо срочно действовать. Недолго думая, он плюхнулся на пол и, словно колобок, покатился под кровать. Малыш в тот же миг сел на кровать и набросил на колени своё купальное полотенце, так что его края, спадая на пол, с грехом пополам скрывали Карлсона.
    
Тут дверь открылась, и в комнату вошла фрекен Бок с половой щёткой и совком в руках.
    
— Я хочу убрать твою комнату, — сказала она. — Пойди-ка пока на кухню.
    
Малыш так разволновался, что стал пунцовым.
    
— Не пойду, — заявил он. — Меня ведь изолировали, вот я и буду здесь сидеть.
    
Фрекен Бок посмотрела на Малыша с раздражением.
    
— Погляди, что у тебя делается под кроватью, — сказала она.
    
Малыш разом вспотел… Неужели она уже обнаружила Карлсона?
    
— Ничего у меня под кроватью нет… — пробормотал он.
    
— Ошибаешься, — оборвала его фрекен Бок. — Там скопились целые горы пыли. Дай мне подмести. Марш отсюда!
    
Но Малыш упёрся:
    
— А я всё равно буду сидеть на кровати, раз меня изолировали!
    
Ворча, фрекен Бок начала подметать другой конец комнаты.
    
— Сиди себя на кровати сколько влезет, пока я не дойду до неё, но потом тебе придётся убраться отсюда и изолировать себя где-нибудь ещё, упрямый мальчишка!
    
Малыш грыз ногти и ломал себе голову: что же делать? Но вдруг он заёрзал на месте и захихикал, потому что Карлсон стал его щекотать под коленками, а он так боялся щекотки.
    
Фрекен Бок вытаращила глаза.
    
— Так-так, смейся, бесстыдник! Мать, брат и сестра тяжело больны, а ему всё нипочём. Правду люди говорят: с глаз долой — из сердца вон!
    
А Карлсон щекотал Малыша всё сильнее, и Малыш так хохотал, что даже повалился на кровать.
    
— Нельзя ли узнать, что тебя так рассмешило? — хмуро спросила фрекен Бок.
    
— Ха-ха-ха… — Малыш едва мог слово вымолвить. — Я вспомнил одну смешную штуку.
    
Он весь напрягся, силясь вспомнить хоть что-нибудь смешное.
    
— …Однажды бык гнался за лошадью, а лошадь так перепугалась, что со страху залезла на дерево… Вы не знаете этого рассказа, фрекен Бок?
    
Боссе часто рассказывал эту историю, но Малыш никогда не смеялся, потому что ему всегда было очень жалко бедную лошадь, которой пришлось лезть на дерево.
    
Фрекен Бок тоже не смеялась.
    
— Не заговаривай мне зубы! Дурацкие россказни! Виданное ли дело, чтобы лошади лазили по деревьям?
    
— Конечно, они не умеют, — согласился Малыш, повторяя слово в слово то, что говорил Боссе. — Но ведь за ней гнался разъярённый бык, так что же, чёрт возьми, ей оставалось делать?
    
Боссе утверждал, что слово «чёрт» можно произнести, раз оно есть в рассказе. Но фрекен Бок так не считала. Она с отвращением посмотрела на Малыша:
    
— Расселся тут, хохочет, сквернословит, в то время как мать, сестра и брат лежат больные и мучаются. Диву даёшься, что за…
    
Малыш так и не узнал, чему она диву даётся, потому что в этот миг раздалась песня «Плач малютки привидения» — всего лишь несколько резких трелей, которые зазвучали из-под кровати, но и этого было достаточно, чтобы фрекен Бок подскочила на месте.
    
— Боже праведный, что это такое?
    
— Не знаю, — сказал Малыш. Зато фрекен Бок знала!
    
— Это звуки потустороннего мира. Ясно, как божий день.
    
— А что это Значит «потустороннего мира»? — спросил Малыш.
    
— Мира привидений, — сказала фрекен Бок. — В этой комнате находимся только мы с тобой, но никто из нас не мог бы издать такие странные звуки. Это звуки не человеческие, это звуки привидений. Разве ты не слышал?.. Это вопли души, не нашедшей покоя.
    
Она поглядела на Малыша широко раскрытыми от ужаса глазами.
    
— Боже праведный, теперь я просто обязана написать в телевидение.
    
Фрекен Бок отшвырнула щётку и совок, села за письменный стол Малыша, взяла бумагу, ручку и принялась писать. Писала она долго и упорно.
    
— Послушай-ка, что я написала, — сказала она, закончив письмо. —
    
     
«Шведскому радио и телевидению. Моя сестра Фрида Бок выступала в вашем цикле передач о духах и привидениях. Не думаю, чтобы эта передача была хорошей, потому что Фриде чудится всё, что ей хочется. Но, к счастью, всё всегда можно исправить, и эту передачу тоже. Потому что теперь я сама живу в доме, битком набитом привидениями. Вот список моих встреч с духами:
     
1. Из нашего кухонного окна раздалось странное мычание, которое не могла издать корова, поскольку мы живём на четвёртом этаже. Значит, этот звук был просто похож на мычание.
     
2. Таинственным образом исчезают из-под самого носа разные вещи, как-то: сдобные плюшки и маленькие, запертые на замок мальчики.
     
3. Дверь оказывается запертой снаружи, в то время как я нахожусь в комнате, — ума не приложу, как это происходит!
     
4. На кухонной стене таинственным образом появляются надписи.
     
5. Неожиданно раздаются какие-то душераздирающие звуки, от которых хочется плакать.
     
Приезжайте сюда не откладывая, может получиться такая передача, что все о ней будут говорить.
     
     С глубоким уважением
     Хильдур Бок.
    
    
     
И как это только вам могла прийти мысль пригласить Фриду выступать по телевидению?»
    
    
Фрекен Бок, исполненная рвения, тут же побежала отправить письмо. Малыш заглянул под кровать, чтобы выяснить, что же делает Карлсон. Он преспокойно лежал там, и глаза его сияли. Он выполз, весёлый и довольный.
    
— Ого-го! — завопил он. — Дождёмся вечера. Когда стемнеет, у домомучительницы и в самом деле появится материальчик для письма на телевидение.
    
Малыш снова начал смеяться и нежно посмотрел на Карлсона.
    
— Оказывается, быть изолированным очень весело, если изолирован вместе с тобой, — сказал Малыш.
    
Тут он вспомнил о Кристере и Гунилле. Собственно говоря, он должен был бы огорчиться, что некоторое время не сможет с ними играть, как обычно.
    
«Неважно, — подумал Малыш. — Играть с Карлсоном всё равно веселей».
    
Но Карлсон тут заявил, что больше играть ему некогда. Он сказал, что ему надо срочно лететь домой приделать к моторчику глушитель.
    
— Нельзя, чтобы привидение из Вазастана прилетело, громыхая, как железная бочка. Понимаешь? Привидение должно появиться беззвучно и таинственно, как и положено привидению. Тогда у домомучительницы волосы встанут дыбом.
    
Потом Карлсон и Малыш договорились о тайной системе сигналов, которые будут передаваться с помощью звонков.
    
— Один звонок — это «Немедленно прилетай!», две звонка — «Ни в коем случае не прилетай!», а три звонка значит — «Какое счастье, что на свете есть такой красивый, умный, в меру упитанный и храбрый человечек, как ты, лучший в мире Карлсон!».
    
— А зачем мне для этого звонить? — удивился Малыш.
    
— А затем, что друзьям надо говорить приятные и ободряющие вещи примерно каждые пять минут, а ты сам понимаешь, что я не могу прилетать к тебе так часто.
    
Малыш задумчиво поглядел на Карлсона:
    
— Я ведь тоже твой друг, да? Но я не помню, чтобы ты говорил мне что-нибудь в этом роде.
    
Карлсон рассмеялся:
    
— Как ты можешь сравнивать? Да кто ты есть? Ты всего-навсего глупый мальчишка, и всё…
    
Малыш молчал. Он знал, что Карлсон прав.
    
— Но ты всё-таки любишь меня?
    
— Конечно, люблю, честное слово! — воскликнул Карлсон. — Сам не знаю, за что, хотя и ломал голову над этим, когда лежал после обеда и мучился бессонницей. — Он потрепал Малыша по щеке. — Конечно, я тебя люблю, и даже догадываюсь, почему. Потому, что ты так не похож на меня, бедный мальчуган!
    
Он вылетел в окно и на прощание помахал Малышу.
    
— А если ты опять начнёшь трезвонить, как пожарная машина, — крикнул он, — то это будет означать, что либо и в самом деле пожар, либо: «Я тебя снова разбудил, дорогой Карлсон, лети скорее ко мне да прихвати с собой мешок побольше, чтобы положить в него мои игрушки… Я тебе их дарю!»
    
На этом Карлсон улетел.
    
А Бимбо лёг на пол перед Малышом и принялся энергично стучать хвостом по ковру. Щенок так делал всегда, когда хотел показать, что он чему-то очень рад и просит уделить ему немного внимания. Малыш улёгся на пол рядом с ним. Тогда Бимбо вскочил и даже затявкал от удовольствия. Потом он уткнулся в плечо Малыша и закрыл глаза.
    
— Ты радуешься, что меня изолировали, что я не хожу в школу, а сижу дома? — спросил Малыш. — Ты Бимбо, наверно, думаешь, что я самый лучший в мире…
   
   
    
     
Малютка привидение из Вазастана
    
    
День для Малыша тянулся бесконечно долго, он провёл его совсем один и никак не мог дождаться вечера.
    
«Похоже на сочельник», — подумал он. Он играл с Бимбо, возился с марками и даже немного позанимался арифметикой, чтобы не отстать от ребят в классе. А когда Кристер должен был, по его расчётам, вернуться из школы, он позвонил ему по телефону и рассказал о скарлатине.
    
— Я не могу ходить в школу, потому что меня изолировали, понимаешь?
    
Это звучало очень заманчиво — так считал сам Малыш, и Кристер, видно, тоже так считал, потому что он даже не сразу нашёлся, что ответить.
    
— Расскажи это Гунилле, — добавил Малыш.
    
— А тебе не скучно? — спросил Кристер, когда к нему вернулся дар речи.
    
— Ну что ты! У меня ведь есть… — начал Малыш но тут же осёкся.
    
Он хотел было сказать: «Карлсон», но не сделал этого из-за папы. Правда, прошлой весной Кристер и Гунилла несколько раз видели Карлсона, но это было до того, как папа сказал, что о нём нельзя говорить ни с кем на свете.
    
«Может быть, Кристер и Гунилла давно о нём забыли, вот бы хорошо! — думал Малыш. — Тогда он стал бы моим личным тайным Карлсоном». И Малыш поторопился попрощаться с Кристером.
    
— Привет, мне сейчас некогда с тобой разговаривать, — сказал он.
    
Обедать вдвоём с фрекен Бок было совсем скучно, но зато она приготовила очень вкусные тефтели. Малыш уплетал за двоих. На сладкое он получил яблочную запеканку с ванильным соусом. И он подумал, что фрекен Бок, может быть, не так уж плоха.
    
«Лучшее, что есть в домомучительнице, — это яблочная запеканка, а лучшее в яблочной запеканке — это ванильный соус, а лучшее в ванильном соусе — это то, что я его ем», — думал Малыш.
    
И всё же это был невесёлый обед, потому что столько мест за столом пустовало. Малыш скучал по маме, по папе, по Боссе и по Бетан — по всем вместе и по каждому отдельно. Нет, обед был совсем невесёлый, к тому же фрекен Бок без умолку болтала о Фриде, которая уже успела изрядно надоесть Малышу.
    
Но вот наступил вечер. Была ведь осень, и темнело рано. Малыш стоял у окна своей комнаты, бледный от волнения, и глядел на звёзды, мерцавшие над крышами. Он ждал. Это было хуже, чем сочельник. В сочельник тоже устаёшь ждать, но разве это может сравниться с ожиданием прилёта маленького привидения из Вазастана!.. Куда там! Малыш в нетерпении грыз ногти. Он знал, что там, наверху, Карлсон тоже ждёт. Фрекен Бок уже давно сидела на кухне, опустив ноги в таз с водой, — она всегда подолгу принимает ножные ванны. Но потом она придёт к Малышу пожелать ему спокойной ночи, это она обещала. Вот тут-то и надо подать сигнал. И тогда — о боже праведный, как всегда говорила фрекен Бок, — о боже праведный, до чего же это было захватывающе!
    
— Если её ещё долго не будет, я лопну от нетерпения, — пробормотал Малыш.
    
Но вот она появилась. Прежде всего Малыш увидел в дверях её большие, чисто вымытые босые ноги. Малыш затрепетал, как пойманная рыбка, так он испугался, хотя ждал её и знал, что она сейчас придёт. Фрекен Бок мрачно поглядела на него.
    
— Почему ты стоишь в пижаме у открытого окна? Немедленно марш в постель!
    
— Я… я глядел на звёзды, — пробормотал Малыш. — А вы, фрекен Бок, не хотите на них взглянуть?
    
Это он так схитрил, чтобы заставить её подойти к окну, а сам тут же незаметно сунул руку пол занавеску, за которой был спрятан шнур, и дёрнул его изо всех сил. Он услышал, как на крыше зазвенел колокольчик. Фрекен Бок это тоже услышала.
    
— Где-то там, наверху, звенит колокольчик, — сказала она. — Как странно!
    
— Да, странно! — согласился Малыш. Но тут у него прямо дух захватило, потому что от крыши вдруг отделилось и медленно полетело по тёмному небу небольшое, белое, круглое привидение. Его полёт сопровождался тихой и печальной музыкой. Да, ошибки быть не могло, заунывные звуки «Плач малютки привидения» огласили тёмную, осеннюю ночь.
    
— Вот… О, гляди, гляди… Боже праведный! — воскликнула фрекен Бок.
    
Она побелела как полотно, ноги у неё подогнулись и она плюхнулась на стул. А ещё уверяла, что не боится привидений!
    
Малыш попытался её успокоить.
    
— Да, теперь я тоже начинаю верить в привидения, — сказал он. — Но ведь это такое маленькое, оно не может быть опасным!
    
Однако фрекен Бок не слушала Малыша. Её обезумевший взгляд был прикован к окну — она следила за причудливым полётом привидения.
    
— Уберите его! Уберите! — шептала она задыхаясь.
    
Но маленькое привидение из Вазастана нельзя было убрать. Оно кружило в ночи, удалялось, вновь приближалось, то взмывая ввысь, то спускаясь пониже, и время от времени делало в воздухе небольшой кульбит. А печальные звуки не смолкали ни на мгновение.
    
«Маленькое белое привидение, тёмное звёздное небо, печальная музыка — до чего всё это красиво и интересно!» — думал Малыш.
    
Но фрекен Бок так не считала. Она вцепилась в Малыша:
    
— Скорее в спальню, мы там спрячемся!
    
В квартире семьи Свантесон было пять комнат, кухня, ванная и передняя. У Боссе, у Бетан и у Малыша были свои комнатки, мама и папа спали в спальне, а кроме того, была столовая, где они собирались все вместе. Теперь, когда мама и папа были в отъезде, фрекен Бок спала в их комнате. Окно её выходило в сад, а окно комнаты Малыша — на улицу.
    
— Пошли, — шептала фрекен Бок, всё ещё задыхаясь, — пошли скорее, мы спрячемся в спальне.
    
Малыш сопротивлялся: нельзя же допустить, что бы всё сорвалось теперь, после такого удачного начала! Но фрекен Бок упрямо стояла на своём:
    
— Ну, живей, а то я сейчас упаду в обморок! И как Малыш ни сопротивлялся, ему пришлось тащиться в спальню. Окно и там было открыто, но фрекен Бок кинулась к нему и с грохотом его запахнула. Потом она опустила шторы, задёрнула занавески, а дверь попыталась забаррикадировать мебелью. Было ясно, что у неё пропала всякая охота иметь дело с привидением, а ведь ещё совсем недавно она ни о чём другом не мечтала.
    
Малыш никак не мог этого понять, он сел на папину кровать, поглядел на перепуганную фрекен Бок и покачал головой.
    
— А Фрида, наверно, не такая трусиха, — сказал он наконец.
    
Но сейчас фрекен Бок и слышать не хотела о Фриде. Она продолжала придвигать всю мебель к двери — за комодом последовали стол, стулья и этажерка. Перед столом образовалась уже настоящая баррикада.
    
— Ну вот, теперь, я думаю, мы можем быть спокойны, — сказала фрекен Бок с удовлетворением.
    
Но тут из-под папиной кровати раздался глухой голос, в котором звучало ещё больше удовлетворения:
    
— Ну вот, теперь, я думаю, мы можем быть спокойны! Мы заперты на ночь.
    
И маленькое привидение стремительно, со свистом вылетело из-под кровати.
    
— Помогите! — завопила фрекен Бок. — Помогите!
    
— Что случилось? — спросило привидение. — Мебель сами двигаете, да неужели помочь некому?
    
И привидение разразилось долгим глухим смехом. Но фрекен Бок было не до смеха. Она кинулась к двери и стала расшвыривать мебель. В мгновение ока разобрав баррикаду, она с громким криком выбежала в переднюю.
    
Привидение полетело следом, а Малыш побежал за ним. Последним мчался Бимбо и заливисто лаял. Он узнал привидение по запаху и думал, что началась весёлая игра. Привидение, впрочем, тоже так думало.
    
    
    
    
— Гей, гей! — кричало оно, летая вокруг головы фрекен Бок и едва не касаясь её ушей.
    
Но потом оно немного поотстало, чтобы получилась настоящая погоня. Так они носились по всей квартире — впереди скакала фрекен Бок, а за ней мчалось привидение: в кухню и из кухни, в столовую и из столовой, в комнату Малыша и из комнаты Малыша и снова в кухню, большую комнату, комнату Малыша и снова, и снова…
    
Фрекен Бок всё время вопила так, что в конце концов привидение даже попыталось её успокоить:
    
— Ну, ну, ну, не реви! Теперь-то уж мы повеселимся всласть!
    
Но все эти утешения не возымели никакого действия. Фрекен Бок продолжала голосить и метаться по кухне. А там всё ещё стоял на полу таз с водой, в котором она мыла ноги. Привидение преследовало её по пятам. «Гей, гей», — так и звенело в ушах; в конце концов фрекен Бок споткнулась о таз и с грохотом упала. При этом она издала вопль, похожий на вой сирены, но тут привидение просто возмутилось:
    
— Как тебе только не стыдно! Орёшь как маленькая. Ты насмерть перепугала меня и соседей. Будь осторожней, не то сюда нагрянет полиция!
    
    
    
    
Весь пол был залит водой, а посреди огромной лужи барахталась фрекен Бок. Не пытаясь даже встать на ноги, она удивительно быстро поползла из кухни.
    
Привидение не могло отказать себе в удовольствии сделать несколько прыжков в тазу — ведь там уже почти не было воды.
    
— Подумаешь, стены чуть-чуть забрызгали, — сказало привидение Малышу. — Все люди, как правило, спотыкаются о тазы, так чего же она воет?
    
Привидение сделало последний прыжок и снова кинулось за фрекен Бок. Но её что-то нигде не было видно. Зато на паркете в передней темнели отпечатки ступней.
    
— Домомучительница сбежала! — воскликнуло привидение. — Но вот её мокрые следы. Сейчас увидим, куда они ведут. Угадай, кто лучший в мире следопыт!
    
Следы вели в ванную комнату. Фрекен Бок заперлась там, и в прихожую доносился её торжествующий смех.
    
Привидение постучало в дверь ванной:
    
— Открой! Слышишь, немедленно открой!
    
Но за дверью раздавался только громкий, ликующий хохот.
    
— Открой! А то я не играю! — крикнуло привидение.
    
Фрекен Бок замолчала, но двери не открыла. Тогда привидение обернулось к Малышу, который всё ещё не мог отдышаться.
    
— Скажи ей, чтоб она открыла! Какой же интерес играть, если она будет так себя вести!
    
Малыш робко постучал в дверь.
    
— Это я, — сказал он. — Долго ли вы, фрекен Бок собираетесь просидеть здесь взаперти?
    
— Всю ночь, — ответила фрекен Бок. — Я постелю себе в ванне все полотенца, чтобы там спать.
    
Тут привидение заговорило по-другому:
    
— Стели! Пожалуйста, стели! Делай всё так, чтобы испортить нам удовольствие, чтобы расстроить нашу игру! Но угадай-ка, кто в таком случае немедленно отправится к Фриде, чтобы дать ей материал для новой передачи?
    
В ванной комнате долго царило молчание. Видно, фрекен Бок обдумывала эту ужасную угрозу. Но в конце концов она сказала жалким, умоляющим тоном:
    
— Нет-нет, пожалуйста, не делай этого!.. Этого я не вынесу.
    
— Тогда выходи! — сказало привидение. — Не то привидение тут же улетит на Фрейгатен. И твоя сестра Фрида будет снова сидеть в телевизоре, это уж точно!
    
Слышно было, как фрекен Бок несколько раз тяжело вздохнула. Наконец она позвала:
    
— Малыш! Приложи ухо к замочной скважине, я хочу тебе кое-что шепнуть по секрету.
    
Малыш сделал, как она просила. Он приложил ухо к замочной скважине, и фрекен Бок прошептала ему:
    
— Понимаешь, я думала, что не боюсь привидений, а оказалось, что боюсь. Но ты-то храбрый! Может, попросишь, чтобы это привидение сейчас исчезло и явилось в другой раз? Я хочу к нему немного привыкнуть. Но главное, чтобы оно не посетило за это время Фриду! Пусть оно поклянётся, что не отправится на Фрейгатен!
    
— Постараюсь, но не знаю, что получится, — сказал Малыш и обернулся, чтобы начать переговоры с привидением.
    
Но его и след простыл.
    
— Его нету! — крикнул Малыш. — Оно улетело к себе домой. Выходите.
    
Но фрекен Бок не решалась выйти из ванной, пока Малыш не обошёл всю квартиру и не убедился, что привидения нигде нет.
    
Потом фрекен Бок, дрожа от страха, ещё долго сидела в комнате Малыша. Но постепенно она пришла в себя и собралась с мыслями.
    
— О, это было ужасно… — сказала она. — Но подумай, какая передача для телевидения могла бы из этого получиться! Фрида в жизни не видела ничего похожего!
    
Она радовалась, как ребёнок. Но время от времени вспоминала, как за ней по пятам гналось привидение и содрогалась от ужаса.
    
— В общем, хватит с меня привидений, — решила она в конце концов. — Я была бы рада, если б судьба избавила меня от подобных встреч.
    
Едва она успела это сказать, как из шкафа Малыша послышалось что-то вроде мычания. И этого было достаточно, чтобы фрекен Бок вновь завопила:
    
— Слышишь? Клянусь, привидение притаилось у нас в шкафу! Ой, я, кажется, сейчас умру…
    
Малышу стало её очень жаль, но он не знал, что сказать, чтобы её утешить.
    
— Да нет… — начал он после некоторого раздумья, — это вовсе не привидение… Это… это… считайте, что это телёночек. Да, будем надеяться, что это телёночек.
    
Но тут из шкафа раздался голос:
    
— Телёночек! Этого ещё не хватало! Не выйдет! И не надейтесь!
    
Дверцы шкафа распахнулись, и оттуда выпорхнуло малютка привидение из Вазастана, одетое в белые одежды, которые Малыш сшил своими собственными руками. Глухо и таинственно вздыхая, оно взмыло к потолку и закружилось вокруг люстры.
    
— Гей, гей, я не телёнок, а самое опасное в мире привидение!
    
Фрекен Бок кричала. Привидение описывало круги, оно порхало всё быстрее и быстрее, всё ужасней и ужасней вопила фрекен Бок, и всё стремительней, в диком вихре, кружилось привидение.
    
Но вдруг случилось нечто неожиданное. Изощряясь в сложных фигурах, привидение сделало чересчур маленький круг, и его одежды зацепились за люстру.
    
Хлоп! — старенькие простыни тут же поползли, спали с Карлсона и повисли на люстре, а вокруг неё летал Карлсон в своих обычных синих штанах, клетчатой рубашке и полосатых носках. Он был до того увлечён игрой, что даже не заметил, что с ним случилось. Он летал себе и летал, вздыхал и стонал по-привиденчески пуще прежнего. Но, завершая очередной круг, он вдруг заметил, что на люстре что-то висит и развевается от колебания воздуха, когда он пролетает мимо.
    
— Что это за лоскут вы повесили на лампу? — спросил он. — От мух, что ли?
    
Малыш только жалобно вздохнул:
    
— Нет, Карлсон, не от мух.
    
Тогда Карлсон поглядел на своё упитанное тело, увидел синие штанишки и понял, какая случилась беда, понял, что он уже не малютка привидение из Вазастана, а просто Карлсон.
    
Он неуклюже приземлился возле Малыша: вид у него был несколько сконфуженный.
    
— Ну да, — сказал он, — неудача может сорвать даже самые лучшие замыслы. Сейчас мы в этом убедились… Ничего не скажешь, это дело житейское!
    
Фрекен Бок, бледная как мел, уставилась на Карлсона. Она судорожно глотала воздух, словно рыба, выброшенная на сушу. Но в конце концов она всё же выдавила из себя несколько слов:
    
— Кто… кто… боже праведный, а это ещё кто?
    
И Малыш сказал, едва сдерживая слёзы:
    
— Это Карлсон, который живёт на крыше.
    
— Кто это? Кто этот Карлсон, который живёт на крыше? — задыхаясь, спросила фрекен Бок.
    
Карлсон поклонился:
    
— Красивый, умный и в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил. Представьте себе, это я.
   
   
    
     
Карлсон не привидение, а просто Карлсон
    
    
Этот вечер Малыш запомнит на всю жизнь. Фрекен Бок сидела на стуле и плакала, а Карлсон стоял в сторонке, и вид у него был смущённый. Никто ничего не говорил, все чувствовали себя несчастными.
    
«Да, от такой жизни и вправду поседеешь раньше времени», — подумал Малыш, потому что мама часто так говорила. Это бывало, когда Боссе приносил домой сразу три двойки, или когда Бетан ныла, выпрашивая новую кожаную курточку на меху как раз в те дни, когда папа вносил деньги за телевизор, купленный в рассрочку, или когда Малыш разбивал в школе окно и родителям надо было платить за огромное стекло. Вот в этих случаях мама обычно вздыхала и говорила:
    
«Да, от такой жизни и вправду поседеешь раньше времени!»
    
Именно такое чувство овладело сейчас Малышом. Ух, до чего же всё нескладно вышло! Фрекен Бок безутешно рыдала, слёзы катились градом. И из-за чего? Только из-за того, что Карлсон оказался не привидением.
    
— Подумать только! Эта телевизионная передача была уже у меня в кармане, — всхлипывая, сказала фрекен Бок и злобно поглядела на Карлсона. — А я-то дура, специально ходила к себе домой и рассказала всё Фриде…
    
Она закрыла лицо руками, громко зарыдала, и никто не расслышал, что же она сказала Фриде.
    
— Но я красивый, умный и в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил, — сказал Карлсон, пытаясь хоть чем-то её утешить. — И меня можно показывать в этом ящике…
    
Фрекен Бок поглядела на Карлсона и злобно зашипела:
    
— «Красивый, умный и в меру упитанный мужчина»! Да таких на телевидении хоть пруд пруди, с этим к ним и соваться нечего.
    
И она снова поглядела на Карлсона сердито и недоверчиво… А ведь этот маленький толстый мальчишка и впрямь похож на мужчину…
    
— Кто он, собственно говоря, такой? — спросила она Малыша.
    
И Малыш ответил истинную правду:
    
— Мой товарищ, мы с ним играем.
    
— Это я и без тебя знаю, — отрезала фрекен Бок и снова заплакала.
    
Малыш был удивлён: ведь папа и мама вообразили, что у них начнётся кошмарная жизнь, если только кто-нибудь узнает о существовании Карлсона, что все тут же захотят его увидеть и его будут показывать по телевидению; но вот теперь, когда наконец его увидала посторонняя женщина, она льёт слёзы и уверяет, что раз Карлсон не привидение, он не представляет никакого интереса. А что на спине у него пропеллер и что он умеет летать — на это ей, видно, наплевать. А тут как раз Карлсон поднялся к потолку и приняло снимать с абажура свои привиденческие одежды, но фрекен Бок посмотрела на него уже совсем свирепым глазом и сказала:
    
— Подумаешь, пропеллер, кнопка… а что же не может быть у мальчишки в наше-то время! Скоро он будут летать на Луну, не начав ходить в школу.
    
Домомучительница по-прежнему сидела на стуле и накалялась всё больше и больше. Она вдруг поняла, кто стащил плюшки, кто мычал у окна и кто писал на стене в кухне. Это же надо додуматься — дарить детям такие игрушки, чтобы они летали куда им заблагорассудится и так бесстыдно издевались над старыми людьми. А все таинственные истории с привидениями, о которых она писала в шведское телевидение, оказались проказами сорванца. Нет, она не намерена терпеть здесь этого негодного маленького толстяка.
    
— Немедленно отправляйся домой, слышишь! Как тебя звать-то?
    
— Карлсон! — ответил Карлсон.
    
— Это я знаю, — сердито сказала фрекен Бок. — Но у тебя, кроме фамилии, надо думать, и имя есть?
    
— Меня зовут Карлсон, и всё!
    
— Ой, не зли меня, не то я совсем рассержусь, я и так уже на последнем пределе, — буркнула фрекен Бок. — Имя — это то, как тебя зовут дома, понимаешь? Ну, как тебя кличет папа, когда пора идти спать?
    
— Хулиган, — ответил Карлсон с улыбкой.
    
Фрекен Бок с удовлетворением кивнула:
    
— Точно сказано! Лучше и не придумать!
    
Карлсон с ней согласился:
    
— Да, да, в детстве мы все ужасно хулиганили. Но это было так давно, а теперь я самый послушный в мире!
    
Но фрекен Бок больше не слушала его. Она сидела молча, глубоко задумавшись, и, видимо, начинала постепенно успокаиваться.
    
— Да, — сказала она наконец, — один человек будет от всего этого на седьмом небе.
    
— Кто? — спросил Малыш.
    
— Фрида, — горько ответила фрекен Бок.
    
Потом, глубоко вздохнув, она направилась на кухню, чтобы вытереть пол и унести таз.
    
Карлсон и Малыш были рады, что остались одни.
    
— И чего это люди волнуются по пустякам? — сказал Карлсон и пожал плечами. — Я ведь ей ничего плохого не сделал.
    
— Ну да, — неуверенно согласился Малыш. — Только понизводил её немножко. Зато теперь мы станем самыми послушными.
    
Карлсон тоже так думал.
    
— Конечно, станем. Но я хочу немного позабавиться, а то не буду играть!
    
Малыш напряжённо выдумывал какое-нибудь забавное занятие для Карлсона. Но он зря старался, потому что Карлсон всё придумал сам и вдруг, ни с того ни с сего, кинулся к шкафу Малыша.
    
— Погоди! — крикнул он. — Когда я был привидением, я видел там одну толковую штуку!
    
Он вернулся с маленькой мышеловкой. Малыш нашёл её в деревне у бабушки и привёз в город.
    
«Я хочу поймать мышку и приручить её, чтобы она у меня осталась жить», — объяснил Малыш маме. Но мама сказала, что в городских квартирах мыши, к счастью, не водятся, у них, во всяком случае, мышей точно нет.
    
Малыш пересказал всё это Карлсону, но Карлсон возразил:
    
— Мыши заводятся незаметно. Твоя мама только обрадуется, если вдруг, откуда ни возьмись, в доме появится маленькая нежданная мышка.
    
Он объяснил Малышу, как было бы хорошо, если бы они поймали эту нежданную мышку. Ведь Карлсон мог бы держать её у себя наверху, а когда у неё народятся мышата, можно будет устроить настоящую мышиную ферму.
    
— И тогда я помещу в газете объявление, — заключил Карлсон. — «Кому нужны мыши, обращайтесь в мышиную ферму Карлсона».
    
— Ага! И тогда можно будет расплодить мышей во всех городских домах! — радостно подхватил Малыш и объяснил Карлсону, как заряжают мышеловку. — Только в неё надо обязательно положить кусочек сыру или шкурку от свиного сала, а то мышь не придёт.
    
Карлсон полез в карман и вытащил оттуда маленький огрызок шпика.
    
— Как хорошо, что я его сберёг. После обеда я всё собирался кинуть его в помойное ведро.
    
Он зарядил мышеловку и поставил её под кровать Малыша.
    
— Теперь мышь может прийти когда захочет.
    
Они совсем забыли про фрекен Бок. Но вдруг услышали какой-то шум на кухне.
    
— Похоже, что она готовит еду, — сказал Карлсон. — Она грохочет сковородками.
    
Так оно и было, потому что из кухни донёсся слабый, но чарующий запах жарящихся тефтелей.
    
— Она обжаривает тефтели, оставшиеся от обеда, — объяснил Малыш. — Ой, до чего же есть хочется!
    
Карлсон со всех ног кинулся к двери.
    
— Вперёд, на кухню! — крикнул он.
    
Малыш подумал, что Карлсон и в самом деле храбрец, если он отважился на такой шаг. Быть трусом Малышу не хотелось, и он тоже нерешительно поплёлся на кухню.
    
— Гей, гей, мы, я вижу, пришли как раз кстати. Нас ждёт скромный ужин, — сказал Карлсон.
    
Фрекен Бок стояла у плиты и переворачивала тефтели, но, увидев Карлсона, она бросила сковородку и двинулась на него. Вид у неё был угрожающий.
    
— Убирайся! — крикнула она. — Убирайся отсюда немедленно!
    
У Карлсона дрогнули губы, и он надулся.
    
— Так я не играю! Так я не играю! Так себя не ведут! Я тоже хочу съесть несколько тефтелек. Разве ты не понимаешь, что, когда целый вечер играешь в привидение, просыпается зверский аппетит?
    
Он сделал шаг к плите и взял со сковородки одну тефтельку. Вот этого ему не следовало делать. Фрекен Бок взревела от бешенства и кинулась на Карлсона, схватила его за шиворот и вытолкнула за дверь.
    
— Убирайся! — кричала она. — Убирайся домой и носа сюда больше не показывай!
    
Малыш был просто в отчаянии.
    
— Ну, чего вы, фрекен Бок, так злитесь? — сказал он со слезами в голосе. — Карлсон мой товарищ, разве можно его прогонять?
    
Больше он ничего не успел сказать, потому что дверь кухни распахнулась и ворвался Карлсон, тоже злой как чёрт.
    
— Так я не играю! — кричал он. — Нет, так я не играю! Выставлять меня с чёрного хода!.. Не выйдет!
    
Он подлетел к фрекен Бок и топнул ногой об пол.
    
— Подумать только, с чёрного хода!.. Я хочу, чтобы меня выставили с парадного, как приличного человека!
    
Фрекен Бок снова схватила Карлсона за шиворот.
    
— С парадного? Охотно! — воскликнула она, потащила Карлсона через всю квартиру и вытолкнула его через парадный ход, не обращая никакого внимания на слёзы и гневные вопли бегущего за ней Малыша. Так Карлсон добился своего.
    
— Ну вот, теперь с тобой обошлись достаточно благородно? — осведомилась фрекен Бок.
    
— Достаточно, — подтвердил Карлсон, и тогда фрекен Бок захлопнула за ним дверь с таким грохотом что было слышно во всём доме.
    
— Ну наконец-то, — сказала она и пошла на кухню.
    
Малыш бежал за ней, он очень сердился:
    
— Ой! До чего вы, фрекен Бок, злая и несправедливая! Карлсон имеет право быть на кухне!
    
Он там и был! Он стоял у плиты и ел тефтели.
    
— Да, да, меня надо было выставить через парадную дверь, чтобы я смог вернуться с чёрного ход и съесть несколько превосходных тефтелей, — объяснил он.
    
Тогда фрекен Бок схватила Карлсона за шиворот в третий раз вытолкнула за дверь, теперь опять с чёрного хода.
    
— Просто удивительно, — возмущалась она, — никакого с ним сладу нет!.. Но я сейчас запру дверь и он всё же останется с носом.
    
— Это мы ещё посмотрим, — спокойно сказал Карлсон.
    
Фрекен Бок захлопнула дверь и проверила, защёлкнулся ли замок.
    
— Тьфу, до чего же вы злая, фрекен Бок, — не унимался Малыш.
    
Но она не обращала никакого внимания на его слова. Она быстро подошла к плите, на которой так аппетитно румянились тефтели.
    
— Может, и мне наконец-то удастся съесть хоть одну тефтельку после всего того, что пришлось пережить в этот вечер, — сказала она.
    
Но тут из открытого окна раздался голос:
    
— Эй! Хозяева дома? Не найдётся ли у вас двух-трёх тефтелек?
    
На подоконнике сидел довольный Карлсон и широко улыбался. Увидев его, Малыш не смог удержаться от смеха.
    
— Ты прилетел сюда с балкончика?
    
Карлсон кивнул:
    
— Точно. И вот я опять с вами! Вы, конечно, мне рады… особенно ты, женщина, стоящая у плиты!
    
Фрекен Бок держала в руке тефтельку — она как раз собиралась сунуть её в рот, но при виде Карлсона застыла, уставившись на него.
    
— Никогда в жизни не видел такой прожорливой особы, — сказал Карлсон и, сделав большой круг над плитой, схватил на лету несколько тефтелей и быстро сунул их в рот. Потом он стремительно взмыл к самому потолку.
    
Но тут фрекен Бок как с цепи сорвалась. Она заорала не своим голосом, схватила выбивалку для ковров и, размахивая ею, погналась за Карлсоном:
    
— Ах ты озорник! Да что же это такое! Неужели мне так и не удастся тебя выгнать?
    
Карлсон, ликуя, кружил вокруг лампы.
    
— Гей, гей, вот теперь-то мы позабавимся на славу! — крикнул он. — Так весело мне не было с тех пор, как папочка гнался за мной с мухобойкой! Я тогда был маленький, но помню, тогда мы тоже здорово позабавились!
    
Карлсон метнулся в большую комнату, и снова началась бешеная погоня по всей квартире. Впереди летел Карлсон — он кудахтал и визжал от удовольствия, за ним мчалась фрекен Бок с выбивалкой для ковров, за ней еле поспевал Малыш, а позади всех скакал Бимбо, бешено тявкая.
    
— Гей, гей! — кричал Карлсон.
    
Фрекен Бок не отставала от него, но всякий раз, когда она уже готова была его схватить, Карлсон взмывал вверх, под самый потолок. А когда фрекен Бок начинала размахивать выбивалкой, ему всегда удавалось пролететь мимо, едва её не коснувшись.
    
— Эй, эй, чур, не бить по ногам, так я не играю! — кричал Карлсон.
    
Фрекен Бок запыхалась, но продолжала подпрыгивать, и её большие босые ноги шлёпали по паркету. Она, бедняжка, так и не успела ещё обуться — ведь весь вечер ей пришлось гонять по квартире. Она очень устала, но сдаваться не собиралась.
    
— Ты у меня дождёшься! — кричала она, продолжая погоню за Карлсоном.
    
    
    
    
Время от времени она подпрыгивала, чтобы стукнуть его выбивалкой, но он только смеялся и набирал высоту. Малыш тоже хохотал до слёз и никак не мог остановиться. От смеха у него даже заболел живот, и, когда все они в третий раз очутились в его комнате, он кинулся на кровать, чтобы хоть немножко передохнуть. Смеяться у него уже не было сил, но он всё же стонал от смеха, глядя, как фрекен Бок мечется вдоль стен, пытаясь поймать Карлсона.
    
— Гей, гей! — подбадривал её Карлсон.
    
— Я тебе всыплю за это «гей, гей»! — кричала, едва переводя дыхание, фрекен Бок. Она с остервенением размахивала выбивалкой, и в конце концов ей удалось загнать Карлсона в угол, где стояла кровать Малыша.
    
— Ну вот, — воскликнула она с торжеством, — попался, голубчик!
    
Но вдруг она издала такой вопль, что у Малыша загудело в ушах. Он перестал хохотать.
    
«Эх, Карлсон попался», — подумал он.
    
Но попался не Карлсон. Попалась фрекен Бок; большой палец её правой ноги угодил в мышеловку.
    
— Ой, ой, ой! — стонала фрекен Бок. — Ой, ой, ой!
    
Она подняла ногу и в ужасе уставилась на странную вещь, вцепившуюся в её большой палец.
    
— Ой, ой, ой! — завопил уже Малыш. — Подождите, я сейчас её раскрою… Простите, я этого не хотел…
    
— Ой, ой, ой! — продолжала вопить фрекен Бок, когда Малыш помог ей высвободить палец и к ней вернулся дар речи. — Почему у тебя мышеловка под кроватью?
    
Малышу было очень жаль мышеловки, и он сказал, запинаясь:
    
— Потому что… потому что… мы хотели поймать нежданную мышку.
    
— Но, конечно, не такую большую, — объяснил Карлсон. — Маленькую мышку с длинным хвостиком.
    
Фрекен Бок покосилась на Карлсона и застонала:
    
— Опять ты… Когда же ты уберёшься отсюда в конце концов?
    
И она снова погналась за ним с выбивалкой.
    
— Гей, гей! — закричал Карлсон.
    
Он вылетел в переднюю, а оттуда в большую комнату, а потом из неё в комнату Малыша, и снова началась погоня по всей квартире: в кухню и из кухни, в спальню и из спальни…
    
— Гей, гей! — кричал Карлсон.
    
— Ты у меня сейчас получишь «гей, гей»! — погрозила фрекен Бок, задыхаясь от быстрого бега.
    
Она замахнулась выбивалкой и прыгнула что было сил, но, забыв в азарте погони, что сдвинула всю мебель к дверям спальни, споткнулась о книжную полку, стукнулась обо что-то головой и с грохотом рухнула на пол.
    
— Всё! Теперь в Нурланде снова будет землетрясение, — сказал Карлсон.
    
Но Малыш в испуге кинулся к фрекен Бок.
    
— Ой, вы не расшиблись? — спросил он. — Бедная, бедная фрекен Бок…
    
— Помоги мне добраться до кровати… Будь добр… — прошептала фрекен Бок.
    
И Малыш это сделал, вернее, попытался сделать. Но фрекен Бок была такая грузная, а Малыш такой маленький, что у него ничего не вышло. Но тут к ним подлетел Карлсон.
    
— Один и не пытайся, — сказал он Малышу. — Я тоже хочу помочь её тащить. Ведь самый послушный в мире я, а вовсе не ты!
    
Карлсон и Малыш собрались с силами и в конце концов доволокли фрекен Бок до кровати.
    
— Бедная фрекен Бок! — вздохнул Малыш. — Как вы себя чувствуете? Вам больно?
    
Фрекен Бок ответила не сразу, словно собираясь с мыслями.
    
— Мне кажется, у меня во всём теле нет ни одной целой косточки, — сказала она наконец. — Но болеть, пожалуй, ничего не болит… Вот только, когда смеюсь…
    
И она так захохотала, что кровать под ней затряслась.
    
Малыш с испугом глядел на неё — что это с ней такое?
    
— Как хотите, молодые люди, но такая тренировка, как нынче вечером, не часто выдаётся, — сказала она. — И, боже праведный, до чего же это взбадривает! — Она энергично кивнула: — Мы с Фридой занимаемся гимнастикой по программе «упражнения для домашних хозяек». Теперь Фрида узнает, что значит бегать. Подождите-ка…
    
— Гей, гей! — завопил Карлсон. — Ты прихвати с собой эту выбивалку и тогда сможешь гонять Фриду по всему гимнастическому залу и так взбодрить её, что она своих не узнает!
    
Фрекен Бок вытаращила на него глаза.
    
— Ты ещё со мной разговариваешь? Ты бы лучше помолчал да пошёл бы на кухню и принёс мне несколько тефтелек!
    
Малыш радостно засмеялся.
    
— Да, после таких прыжков появляется зверский аппетит, — сказала она.
    
— Угадай, кто лучший в мире подносчик тефтелей? — сказал Карлсон, убегая на кухню.
    
Потом Карлсон, Малыш и фрекен Бок, сидя на кровати, уплетали прекрасный ужин с таким аппетитом, что за ушами трещало. Карлсон принёс из кухни полный поднос еды.
    
— Я обнаружил яблочную запеканку с ванильным соусом. Кроме того, я прихватил ветчины, сыра, колбасы, солёных огурчиков, несколько сардин и кусочек печёночного паштета. Но, сказки на милость, куда ты засунула торт со взбитыми сливками? Его я не нашёл…
    
— У нас торта нет, — ответила фрекен Бок.
    
У Карлсона дрогнули губы.
    
— И ты полагаешь, что можно наесться тефтелями, яблочной запеканкой с ванильным соусом, ветчиной, сыром, колбасой, солёными огурцами да двумя жалкими крохотными сардинками?
    
Фрекен Бок поглядела на него в упор.
    
— Нет, — сказала она подчёркнуто спокойным тоном. — Но ведь есть ещё и печёночный паштет.
    
Никогда ещё Малышу не было так вкусно. Малыш, и Карлсон, и фрекен Бок сидели рядком на кровати и жевали, глотали, и им было так уютно втроём! Но вдруг фрекен Бок вскрикнула:
    
— Боже праведный, ведь Малыш должен быть изолирован, а мы притащили сюда этого малого. — И она указала пальцем на Карлсона.
    
— Никто его не тащил, — сказал Малыш, — он сам прилетал. — Но всё же Малыш встревожился. — Подумай, Карлсон, а вдруг ты заболеешь этой самой тиной?
    
— Угу… угу, — промычал Карлсон, потому что его рот был набит яблочной запеканкой, и он не сразу смог заговорить. — Что мне какая-то тина!.. Эге-гей! Подумаешь! К тому, кто переболел плюшечной лихорадкой, никакая зараза не липнет.
    
— Нет, всё равно нельзя, — сказала фрекен Бок со вздохом.
    
Карлсон проглотил последнюю тефтельку, облизал пальцы и сказал:
    
— Что и говорить, в этом доме живут, конечно, впроголодь, но в остальном мне здесь хорошо. Так что я готов себя здесь тоже изолировать.
    
— О боже праведный! — воскликнула фрекен Бок. Она поглядела на Карлсона, потом на пустой поднос. — После тебя мало что остаётся, — сказала она.
    
Карлсон соскочил на пол и похлопал себя по животу.
    
— После того, как я поем, остаётся стол, — сказал он. — Единственное, что остаётся, — это стол.
    
Потом Карлсон нажал свою кнопку, мотор заработал, и Карлсон полетел к раскрытому окну.
    
— Привет! — крикнул он. — Теперь вам волей-неволей придётся некоторое время обойтись без меня. Я тороплюсь.
    
— Привет, Карлсон! — крикнул Малыш. — Тебе в самом деле пора улетать?
    
— Так скоро? — печально добавила фрекен Бок.
    
— Да, мне надо поторопиться! — крикнул Карлсон. — А то я опоздаю к ужину. Привет! — И он улетел
   
   
    
     
Гордая юная девица улетает далеко-далеко!
    
    
На следующее утро Малыш долго спал. Его разбудил телефонный звонок, и он побежал в переднюю, чтобы взять трубку. Звонила мама.
    
— Бедный сынок… О, как это ужасно…
    
— Что ужасно? — спросил Малыш спросонок.
    
— Всё, что ты пишешь в своём письме. Я так за вас волнуюсь…
    
— Почему? — спросил Малыш.
    
— Сам понимаешь, — сказала мама. — Бедный мой мальчик… Завтра утром я приеду домой.
    
Малыш обрадовался и приободрился, хотя он так, и не понял, почему мама назвала его «бедный мой мальчик». Едва Малыш успел снова лечь и задремать, как опять раздался звонок. Это папа звонил из Лондона.
    
— Как ты поживаешь? — спросил папа. — Хорошо ли себя ведут Боссе и Бетан?
    
— Не думаю, — сказал Малыш, — но точно не знаю, потому что они лежат в эпидемии.
    
Малыш понял, что папа встревожился от его слов.
    
— Лежат в эпидемии? Что ты хочешь сказать?
    
А когда Малыш объяснил, что он хочет сказать, папа повторил мамины слова:
    
— Бедный мой мальчик… Завтра утром я буду дома.
    
На этом разговор кончился. Но вскоре опять зазвонил телефон. На этот раз это был Боссе.
    
— Можешь передать домомучительнице и её старенькому доктору, что, хотя они и воображают себя знатоками, у нас всё же не скарлатина. Мы с Бетан завтра вернёмся домой.
    
— У вас не тина? — переспросил Малыш.
    
— Представь себе, нет. Мы просто чем-то объелись, так сказал здешний доктор. От этого у некоторых тоже бывает сыпь.
    
— Понятно, типичный случай плюшечной лихорадки, — сказал Малыш.
    
Но Боссе уже повесил трубку.
    
Малыш оделся и пошёл на кухню, чтобы рассказать фрекен Бок, что его больше не надо изолировать. Она уже готовила завтрак. В кухне сильно пахло пряностями.
    
— И я смогу уйти, — сказала фрекен Бок, когда Малыш сообщил ей, что завтра вся семья будет в сборе. — Вот и хорошо, а то у вас я совсем испорчу себе нервы.
    
Она бешено что-то мешала в кастрюле, стоящей на плите. Оказалось, там варился какой-то густой мясной соус, и она заправляла его солью, перцем и какими-то травами.
    
— Вот видишь, — сказала она, — его надо посолить, и поперчить как следует, да поварить подольше, только тогда он вкусный. — Потом она с тревогой посмотрела на Малыша. — Как ты думаешь, этот ужасный Карлсон сегодня опять прилетит? Так хотелось бы спокойно провести последние часы в вашем доме.
    
Прежде чем Малыш успел ответить, за окном послышалась весёлая песенка, которую кто-то пел во весь голос:
    
     
      
Солнце, солнце,
      
Загляни в оконце!
     
    
    
На подоконнике снова сидел Карлсон.
    
— Привет! Вот оно, ваше солнце, можете не волноваться.
    
Но тут фрекен Бок молитвенно протянула к нему руки:
    
— Нет, нет, нет, умоляю, что угодно, но сегодня нам нужен покой.
    
— Покой, а то как же! Но прежде всего нам нужен, конечно, завтрак, — сказал Карлсон и одним прыжком оказался у кухонного стола.
    
Там фрекен Бок уже положила приборы для себя и Малыша. Карлсон сел перед одним из них и взял в руки нож и вилку.
    
— Начинаем! Давайте завтракать! — Он приветливо кивнул фрекен Бок. — Ты тоже можешь сесть с нами за стол. Возьми себе тарелку и иди сюда.
    
Он раздул ноздри и вдохнул пряный запах.
    
— Что нам дадут? — спросил он, облизываясь.
    
— Хорошую взбучку, — ответила фрекен Бок и ещё яростней принялась мешать соус. — Её ты, уж во всяком случае, заслужил. Но у меня так ноет всё тело, что, боюсь, я уже не смогу гоняться за тобой сегодня.
    
Она вылила соус в миску и поставила её на стол.
    
— Ешьте, — сказала она. — А я подожду, пока вы: кончите, потому что доктор сказал, что мне во время еды нужен полный покой.
    
Карлсон сочувственно кивнул.
    
— Ну да, в доме, наверно, найдётся несколько завалявшихся сухариков, которые ты сможешь погрызть, когда мы покончим со всем, что на столе. Примостишься на краешке стола и погрызёшь, наслаждаясь тишиной и покоем.
    
И он торопливо наложил себе полную тарелку густого мясного соуса. Но Малыш взял совсем капельку. Он всегда с опаской относился к новым блюдам, с такого соуса он ещё никогда не ел.
    
Карлсон начал строить из мяса башню, а вокруг башни крепостной ров, заполненный соусом. Пока он этим занимался, Малыш осторожно попробовал кусочек. Ой! Он задохнулся, слёзы выступили на глазах. Рот горел огнём. Но рядом стояла фрекен Бок и глядела на него с таким видом, что он только глотнул воздух и промолчал.
    
Тут Карлсон оторвался от своей крепости:
    
— Что с тобой? Почему ты плачешь?
    
— Я… я вспомнил одну печальную вещь, — запинаясь, пробормотал Малыш.
    
— Понятно, — сказал Карлсон и отправил в рот огромный кусок своей башни. Но едва он проглотит его, как завопил не своим голосом, и из его глаз тоже брызнули слёзы.
    
— Что случилось? — спросила фрекен Бок.
    
— На вкус это лисий яд… Впрочем, тебе самой лучше знать, что ты сюда подсыпала, — сказал Карлсон. — Бери скорей большой шланг, у меня в горле огонь! — Он утёр слёзы.
    
— О чём ты плачешь? — спросил Малыш.
    
— Я тоже вспомнил очень печальную вещь, — ответил Карлсон.
    
— Какую именно? — полюбопытствовал Малыш.
    
— Вот этот мясной соус, — сказал Карлсон.
    
Но весь этот разговор не пришёлся по душе фрекен Бок.
    
— Как вам только не стыдно, мальчики! Десятки тысяч детей на свете были бы просто счастливы получить хоть немного этого соуса.
    
Карлсон засунул руку в карман и вытащил карандаш и блокнот.
    
— Пожалуйста, продиктуйте мне имена и адреса хотя бы двоих из этих тысяч, — попросил он.
    
Но фрекен Бок не желала давать адреса.
    
— Наверно, речь идёт о маленьких дикарях из племени огнеедов, всё понятно, — сказал Карлсон. — Они всю жизнь только и делают, что глотают огонь и серу.
    
Как раз в эту минуту раздался звонок у двери, и фрекен Бок пошла открывать.
    
— Пойдём посмотрим, кто пришёл, — предложил Карлсон. — Быть может, это кто-нибудь из тех тысяч маленьких огнеедов, которые готовы отдать всё, что у них есть, за эту пламенную кашу. Нам надо быть начеку, вдруг она продешевит… Ведь она всыпала туда столько лисьего яда, а ему цены нет!
    
И Карлсон отправился вслед за фрекен Бок, а Малыш не захотел от него отстать. Они стояли в передней за её спиной и слышали, как чей-то незнакомый голос произнёс:
    
— Моя фамилия Пёк. Я сотрудник шведского радио и телевидения.
    
Малыш почувствовал, что холодеет. Он осторожно выглянул из-за юбки фрекен Бок и увидел, что в дверях стоит какой-то господин — один из тех красивых, умных и в меру упитанных мужчин в самом расцвете сил, о которых фрекен Бок сказала, что ими на телевидении можно пруд прудить.
    
— Могу я видеть фрекен Хильдур Бок? — спросил господин Пёк.
    
— Это я, — ответила фрекен Бок. — Но я уплатила и за радио, и за телевидение, так что проверять вам нечего.
    
Господин Пёк любезно улыбнулся.
    
— Я пришёл не в связи с оплатой, — объяснил он. — Нет, меня привела сюда история с привидениями, о которых вы нам писали… Мы хотели бы сделать на этом материале новую программу.
    
Фрекен Бок густо покраснела; она не могла вымолвить ни слова.
    
— Что с вами, вам стало нехорошо? — прервал наконец молчание господин Пёк.
    
— Да, да, мне нехорошо, — подхватила фрекен Бок. — Это самая ужасная минута в моей жизни.
    
Малыш стоял за ней и чувствовал примерно то же, что она. Боже праведный, вот и свершилось! Через несколько секунд этот вот Пёк наверняка заметит Карлсона, а когда завтра утром мама и папа вернутся домой, они увидят, что весь дом опутан разными там кабелями, забит телевизионными камерами и такими вот господами, и поймут, что покоя им уже не дождаться. О боже праведный, надо немедленно убрать Карлсона любым способом.
    
Тут взгляд Малыша упал на старый деревянный ящик, который стоял в прихожей и в котором Бегай хранила самодельные театральные костюмы, старый реквизит и тому подобный хлам. Она организовала вместе с ребятами из своего класса какой-то дурацкий клуб: в свободное время они переодевались в странные костюмы и разыгрывали нелепые сцены. Всё это, по мнению Малыша, было очень глупо, но у них это называлось играть в театр. Зато сейчас этот ящик с костюмами оказался здесь как нельзя более кстати!.. Малыш приоткрыл его крышку и взволнованно шепнул Карлсону:
    
— Спрячься!.. Лезь в этот вот ящик! Скорее!
    
И прежде чем Карлсон успел понять, почему он должен прятаться, он уже сообразил, что это пахнет какой-то проказой. Он хитро поглядел на Малыша и залез в ящик. Малыш быстро прикрыл его крышкой. Потом он испуганно посмотрел на тех двоих, которые всё ещё стояли в дверях… Успели ли они что-нибудь заметить?
    
Но они ничего не заметили, так они были поглощены своей беседой. Фрекен Бок как раз объясняла господину Пеку, почему она чувствует себя дурно.
    
— Это было не привидение, — сказала фрекен Бок, с трудом сдерживая слёзы. — Это были всего-навсего отвратительные детские проказы.
    
— Так, значит, никаких привидений не было? — разочарованно переспросил господин Пёк.
    
Фрекен Бок не могла больше сдерживать слёзы — она разрыдалась.
    
— Нет, привидений не было… И я не смогу выступить по телевидению… никогда, только Фрида!..
    
Господин Пёк похлопывал её по руке, чтобы успокоить:
    
— Не принимайте это так близко к сердцу, милая фрекен Бок. Кто знает, может, вам ещё и придётся выступить.
    
— Нет, нет, все надежды рухнули… — сказала фрекен Бок и, закрыв лицо руками, опустилась на ящик с костюмами.
    
Так она долго просидела, безутешно рыдая. Малыш её очень пожалел, и ему было стыдно, потому что он чувствовал себя во всём виноватым. И вдруг из ящика раздалось негромкое урчание.
    
— Ох, простите! — сказала сконфуженная фрекен Бок. — Это у меня, наверно, с голоду.
    
— Да, с голоду всегда бурчит в животе, — любезно подтвердил господин Пёк, — но ваш завтрак, должно быть, уже готов: я слышу такой изумительный аромат. Что у вас сегодня на завтрак? — полюбопытствовал господин Пёк.
    
— Ах, всего лишь мясной соус… Блюдо моего изобретения… «Соус по рецепту Хильдур Бок» — так я его назвала, — скромно, но с достоинством ответила фрекен Бок и вздохнула.
    
— Пахнет на редкость вкусно, — сказал господин Пёк. — Просто возбуждает аппетит.
    
Фрекен Бок поднялась с ящика.
    
— Отведайте, прошу вас… А эти глупые карапузы ещё нос воротят, — обиженно добавила она.
    
Господин Пёк немного поцеремонился — всё твердил, что ему, мол, неловко, — но дело кончилось тем, что они вместе удалились на кухню.
    
Малыш приподнял крышку и поглядел на Карлсона, который, удобно устроившись на костюмах, негромко урчал.
    
— Умоляю тебя, лежи тихо, пока он не уйдёт, — прошептал Малыш, — не то попадёшь в телевизор.
    
— Ну да, тебе легко говорить, — сказал Карлсон. — Здесь не менее тесно и душно, чем в том ящике, так что мне теперь терять нечего.
    
Тогда Малыш немного приоткрыл крышку ящика, чтобы туда проникал воздух, и помчался на кухню. Он хотел посмотреть, какой будет вид у господина Пека, когда он отведает соус фрекен Бок.
    
Трудно поверить, но господин Пёк преспокойно сидел за столом и уплетал за двоих, словно за всю жизнь ему не довелось есть ничего вкуснее. И на глазах у него не было никаких слёз. Зато у фрекен Бок они катились градом, но, конечно, не из-за соуса. Нет, нет, просто она продолжала оплакивать провал своей телевизионной передачи. И даже похвалы, которые господин Пёк так щедро расточал её огненному блюду, не могли её утешить. Она чувствовала себя бесконечно несчастной.
    
Но тут произошло нечто совершенно неожиданное. Господин Пёк вдруг уставился в потолок и воскликнул:
    
— Придумал! Придумал! Вы будете выступать завтра вечером!
    
Фрекен Бок подняла на него заплаканные глаза.