1 2 3 4 5 6 
   
Подобным образом поступали и его ученики и последователи. Когда пифагорейцами овладевали гнев, печаль или какое-нибудь другое подобное чувство, они удалялись от окружающих, и каждый наедине с собой пытался мужественно подавить страдательное состояние души и излечиться от него. 
   
Пифагор умел заклинать душу магическими слова-ми и повышением тона при унынии и подавленности или при гневе - особой мелодией. 
   
Он придумал целительство при помощи мелодий. 
   
Он упорядочил и привел в систему так называемые "настраивающие" и "смягчающие" мелодии, придумал сочетания некоторых диатонических, хроматических и энгармонических мелодий (семизвуковая система по квинтам EL-DL-CL-H, хроматическая - EL-DESL-CL-H), при помощи которых он легко обращал и приводил страсти души (печаль, гнев, жалость, глупую зависть, страх, различные влечения, ярость, желания, пустые фантазии, низкие чувства, горячность), если они незадолго до этого беспорядочно возникли и усилились, в противоположное состояние, исправляя каждую из них до добродетели с помощью нужных мелодий, словно с помощью правильно смешанных лекарственных средств. 
   
Когда его ученики вечером отходили ко сну, он освобождал их от дневных волнений и шума при помощи мелодий и прояснял в смятении волновавшийся ум, так что они спокойно и хорошо спали. Когда они просыпались, он снимал с них сонное оцепенение с помощью особых напевов и мелодий пением и игрой на лире. 
   
ДИЕТА ОТ ПИФАГОРА 
   
Из видов пищи Пифагор советовал полностью отвергнуть такие, которые вызывают беспорядок в желудке, урчание и ветры; 
   
| виды пищи, враждебные божественной природе (нечистые плоды и животные); 
   
| виды пищи священные, достойные почитания: мальву, как первого вестника и указателя тяготения земного к небесному; рыбу-чернохвостку, как посвященную подземным (хтоническим) богам; рыбу-крас-нушку, морскую ласточку, как посвященных морским божествам; бобы, как посвященные Аполлону. Пифагор ссылался на египетских жрецов, которые не сеяли и не ели бобов и даже не переносили их вида. Они также не ели рыбу и все морское, свинину и баранину, как мясо животных, посвященных богам. Так, жрецы Посейдона в Лептии2, которых называли иеромнемонами, не ели рыб, ибо бога Посейдона называли ФХТАЛМЙПЕ ("своей влагой оплодотворяющим землю") и полагали, что первые люди появились из влажной сущности; 
   
| виды пищи, которые препятствуют сохранению благоразумия и добродетели, противны чистоте и непорочности души, мешают способности предвидеть будущее. 
   
Пифагор предписывал диету из злаков, корнеплодов, овощей и плодов, молока, меда, изредка рыбы. Он призывал воздерживаться от мяса, птицы и яиц, разрешая только самым слабым вкушение мяса жертвенных животных (овна, кабана, быка, петуха). 
   
Пифагор предписывал ученикам не есть сердце и головной мозг живых существ, потому что сердце - средоточие вселенской любви (филии), а мозг средоточие всеобщего сознания (нуса). 
   
Вареную пищу не жарить, ибо не следует мягкость соединять с гневом. 
   
Пифагор назначал определенное время для воздержания тем ученикам, которым разрешал питаться мясом жертвенных животных. 
   
О РИТУАЛЬНОЙ ЧИСТОТЕ 
   
(КАИАРМОЙ) 
   
Ритуальная чистота (AГNEIA) достигается очищениями, омовениями и окроплениями, а также неприкасанием к трупам, роженице и всякой скверне и воздержанием от мертвечины и мяса, от триглы и чернохво-стки, яиц и яйцекладущих, бобов и всего прочего, что запрещают и совершающие обряды в храмах. 
   
Не следует уничтожать родственных нам живых существ. 
   
Следует делать диких животных более благоразумными и укрощать их словом и делом, а не причинять им вред битьем. 
   
Не следует убивать в храме даже вошь, чтобы ничто мертвое, утратившее форму и ненужное не оскверняло храма и не задевало божество. 
   
Не следует стричь волос и ногтей на праздниках, считая, что забота о внешнем благообразии не должна заставлять нас забывать о власти богов. 
   
Не следует чистить зубы мастикой. 
   
Всякий раз, когда гремит гром, нужно прикасаться ладонью к земле в память о рождении всего сущего (Рея и Дактили). 
   
Перед смертью следует хранить благоговейное молчание, а не воссылать жалобных молитв. 
   
Нужно радостно встречать смерть. 
   
КОММЕНТАРИИ 
   
1 Ученики Асклепия - зд.: школы жрецов-лекарей (асклепиадов) в Эпидавре, Трикке и Косе. (Гиппократ. Избранные книги./ Пер. с греч. проф. В. И. Руднева. Ред. вступ. статьи и прим. проф. В. П. Карпова.- М: Сварог, 1994.- 736 с.) 
   
2 Лептий - город на сев.-африканском побережье (Ливия). 
   
КЛЯТВА ПИФАГОРИЙЦЕВ. 
   
ПРИЗНАКИ ХОРОШЕГО УЧЕНИКА. 
   
ПИФАГОРЕЙСКИЙ РАСПОРЯДОК ДНЯ 
   
КЛЯТВА ПИФАГОРЕЙЦЕВ 
   
(OPKOУ) 
   
Клянусь величайшей клятвой - Космосом, Аполлоном и всеми богами и богинями олимпийскими, клянусь изобретшим тетрактиду мудрости нашей, ту, из которой течет источник вечной природы, беря их в свидетели, клянусь исполнять честно, соответственно моим силам и моему разумению следующую присягу и обязательство: 
   
| не разглашать тайны этого учения даже под угрозой смерти; 
   
| считать научившего меня наукам и искусствам наравне с моими родителями, делиться с ним своими достатками и в случае необходимости помогать ему в его нуждах; 
   
| его потомство считать своими братьями, и это искусство, если они захотят его изучать, преподавать им безвозмездно и без всякого договора; 
   
| его наставления, устные уроки и все остальное в практической части учения сообщать своим сыновьям, сыновьям своего учителя и ученикам, связанным обязательством и клятвой по закону пифагорейскому, но никому другому; 
   
В чисто и непорочно буду я проводить свою жизнь и свое искусство и ни в коем случае не возьмусь не за свое дело; 
   
| в какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы хозяев, будучи далек от всего злонамеренного, неправедного и пагубного, особенно от любовных дел с женщинами и мужчинами, свободными и рабами; 
   
| что бы я ни увидел или ни услышал касательно жизни людской из того, что не следует когда-либо разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной. 
   
Мне, нерушимо выполняющему клятву, да будет дано счастье в жизни и в искусстве и слава у всех людей на вечные времена. 
   
Преступившего же и давшего ложную клятву да покарают боги. 
   
ПРИЗНАКИ ХОРОШЕГО УЧЕНИКА 
   
Пифагор полагал, что хорошим окажется тот ученик, который обладает следующими качествами: 
   
1) способностью хранить молчание (безмолвствовать; EXEMYeiA); 
   
2) способностью хранить в тайне доверенное; . 
   
3) скромностью; 
   
4) способностью не отдаваться безоглядно страстям и желаниям; 
   
5) умением подавлять гнев и вожделение; 
   
6) отсутствием склонности к ссорам; 
   
7) отсутствием непомерного честолюбия; 
   
8) способностью к запоминанию и заучиванию; 
   
9) умением быстро и осмысленно схватывать сказанное; 
   
10) любовным и целомудренным отношением к учению (АГАПНУЙУ KAI УЩФPOУYNH ПРОУ ТА ДIДAУKOMENA); 
   
11) предрасположенностью их природы к смягчению и укрощению (KATAPTYУЙУ). 
   
Проверка и оценка характера ученика 
   
Прежде чем принять кого-нибудь себе в ученики, Пифагор долго присматривался к нему, стремясь оценить его характер; 
   
1) расспрашивая других об их поведении с родителями и остальными домашними; 
   
2) наблюдая несвоевременный смех, молчание, разговорчивость сверх меры; 
   
3) наблюдая их порывы и стремления; 
   
4) узнавая, каковы их друзья и знакомые; 
   
5) примечая, каково их общение с друзьями и знакомыми, с кем они в основном проводят время; 
   
6) подмечая, кто из встреченных ими людей вызывает у них радость или огорчение; 
   
7) наблюдая их внешний вид, телесные особенности; 
   
8) наблюдая их походку и все телодвижения в целом; 
   
9) отмечая их отличительные признаки. Приняв кандидатов в ученики, Пифагор назначал 
   
им различные испытания: 
   
Сначала ожидание - 3 года; проверяя, много ли в ученике твердости и истинной любви к учению, не пришел ли он ради престижа, презирает ли почести. 
   
Затем Пифагор предписывал им пятилетнее молчание - наиболее трудный вид воздержания. Те, кто учредил мистерии, предписали и молчание. 
   
Затем имущество ученика переходило в общую собственность и передавалось государственникам (ПО?ЙТЙКОЙ), которые были и домоправителями 
   
(OIKONOMIKOI) и законоположенниками (NOMOИETЙKOI). Эти должности занимали эксотерики-аку-сматики со стажем и опытом. Если после этого ученик был отвергнут по какой-либо причине, он получал имущества из общей кассы вдвойне больше. 
   
Акусматики через пять лет безмолвствования и эк-сотерического учения (они слушали учителя, скрытого занавесом) могли стать эсотериками, допущенными внутрь занавеса и получившими возможность созерцать и слушать Пифагора непосредственно. 
   
Не выдержавшего испытания считали умершим, на том месте, где он сидел, насыпали надгробный холм и воздвигали обелиск. 
   
Были, помимо испытания молчанием, особые священнодействия и посвящения в тайны учения. 
   
Примерно через 10 лет общего обучения ученики из разряда акусматиков-эксотериков становились математиками-эсотериками и могли лично созерцать Пифагора за занавесом во время лекций (ЛОГОЙ). Их еще называют пифагорейцами. 
   
Подлинные пифагорейцы-эсотерики жили совместно, имея общее имущество. Акусматики и стремящиеся к обучению жили отдельно, имели собственное имущество, только науками они занимались совместно с остальными. 
   
Соблюдая запрет Пифагора, никто из философов Пифагоровой школы, достигших высших ступеней посвящения, не приносил в жертву живых существ и не употреблял в пищу даже мясо жертвенных животных. 
   
Другим же ученикам, политикам, ойкономикам и прочим акусматикам Пифагор разрешал приносить в жертву богам одушевленных существ (или петуха, или барана, или каких-нибудь из новорожденных животных). Быков приносить в жертву он запрещал. 
   
Община пифагорейцев-"совместнослушающих" (OMAKOOI) имела дом совместного слушания с аудиторией (OMAKOEION). 
   
Каждой отдельной группе предлагался курс наук, более всего соответствующих ее достоинству: пифаго-рейцам-эсотерикам - математические науки (МАИЕMATIKOI), пифагористам-эксотерикам - символические науки (AKOYУMATIKOI), непосвященным стремящимся - вводные курсы. 
   
Пифагор обращался со своими учениками, как врач с больными. Больные, хотя им и не объясняют, почему с ними обращаются так или иначе, тем не менее выздоравливают. Поэтому он излагал свои положения бездоказательно, полагая, что ничуть не менее полезно и без выявления причин знать, что следует делать и как поступать. 
   
Акусматики сохраняли изречения Пифагора без доказательств и без объяснений, ибо они изречены Тем (AYTOE ЕЙПА) (самим Пифагором). 
   
Выделившееся из пифагореизма направление акус-матиков сохраняло "божественные предписания" и старалось показать, что сами от себя они ничего не говорят. Самыми мудрыми из них считаются те, которые знают наизусть больше всего подобных изречений (акусм). Эта догматическая наука идет от Гиппаса из Кротона. 
   
ПИФАГОРЕЙСКИЙ РАСПОРЯДОК ДНЯ 
   
(ДЙАЙТН) 
   
Пифагор предписал своим последователям следующий распорядок дня: 
   
1. Просыпаться и вставать с постели не позже восхода солнца, чтобы, застав восход, помолиться ему в знак благодарности за жизнь и как видимому символу 
   
Аполлона. 
   
2. Не вставать из постели, пока не припомнил все происшедшее накануне и не сделал выводов из этого. 
   
3. Совершать утреннюю прогулку в одиночестве, в тихих и безлюдных местах, в священных рощах и теменах. Не следует встречаться с кем-либо, прежде чем приведешь в порядок собственную душу и настроишь ее на соразмерный лад. 
   
4. Вступать затем в общение с пифагорейцами, чаще всего в храмах и подобных местах (храмовых участках), для взаимного обучения, заучивания чего-либо и исправления своего собственного нрава. 
   
5. Осуществлять уход за телом в соответствии со склонностями: натираясь маслом, участвовать в беге, заниматься борьбой, упражняться с гимнастическими гирями или вести кулачный бой с гимнастической грушей для увеличения телесной силы в рощах, садах и гимнасиях. 
   
6. На завтрак есть только плоды, хлеб и мед (медовые соты). 
   
7. После завтрака заниматься внутренними делами своей пифагорейской общины (ТАУ ПОЛЙТЙКОЕ OIKONOMIAУ) и делами внешнего мира, связанными с непосвященными согражданами и чужеземцами. 
   
8. В полуденный зной отдыхать недолго. 
   
9. Совершать в пополуденное время снова прогулку, но вдвоем, втроем, припоминая и обсуждая полученные утром уроки. 
   
10. После этой прогулки совершать омовение. 
   
11. Встречаться за совместной трапезой, причем необходимо, чтобы в андроне возлежали не более 9-10 человек. После прихода всех участников совершать возлияние, приносить в жертву богам начатки плодов и каждение ладаном. Возлияние следует совершать не закрывая глаз - то, что прекрасно, не заслуживает стыдливости. Следует совершать тройное возлияние Зевсу-спасителю, Гераклу и Диоскурам, воспевая Зевса, прародителя и распределителя пищи, Геракла, олицетворение природной телесной силы и крепости, которую пища дает, и Диоскуров, как образец взаимной любви (ФЙЛЙА) и согласия всех вещей, круговорот веществ в природе. Затем следует приступать к обеду, так, чтобы закончить его до захода солнца. Обед должен состоять из мяса жертвенных животных, изредка - рыбы, вареных и сырых овощей, других закусок, хлеба, лепешек и вина. От пифагорейцев пошел обычай выставлять при трапезах сладкие и изысканные яства, а затем отдавать их рабам, чтобы поупражняться в обуздании вожделения к этим яствам. 
   
12. После обеда совершать еще возлияние. Затем читать вслух для собравшихся душеспасительные писания. Самый старший из присутствующих указывал, что и как нужно читать, а читал самый младший. Читали чаще всего из гимнов Орфея, из Гомера и Гесиода, других элегиков и лириков. 
   
13. После чтений, с наступлением ночи, когда все собирались расходиться, виночерпий должен был разливать вино для возлияния, а старший, совершающий возлияние, произносить заповеди Пифагора типа: нежному и плодоносящему растению не вредить и не губить его, равно как и живому существу, если оно не вредит человеку, не причинять вреда ему и не губить его; по отношению к роду божеств, роду даймонов и роду героев иметь благосклонное и благожелательное (благочестивое) расположение мыслей, равно как и по отношению к родителям и благодетелям; закону помогать, с беззаконием воевать. 
   
14. Пифагор советовал своим ученикам всякий раз, когда они входят в свой дом, спросить себя: "В чем согрешил (сегодня)? Что сделал? Что должного не исполнил?" 
   
С восходом звезд следовало отправляться в спальни. Простыни и постельная ткань должны быть из льна, как и одежда вообще, льняная, белая и чистая. 
   
ПРОИЗВЕДЕНИЯ. 
   
ПЕРЕПИСКА 
   
ПРОИЗВЕДЕНИЯ ПИФАГОРА 
   
Пифагору приписывалось традицией немало речей, письменная фиксация содержания которых была выполнена его учениками, развивавшими его учение. Сам Пифагор ничего не писал, кроме "Священного Слова". Произведения его учеников дошли лишь в цитатах и пересказах других авторов, многие из них утрачены безвозвратно. В частности, сохранились заглавия некоторых подобных произведений, соответствующих темам пифагоровых устных бесед: 
   
"О дорическом диалекте", 
   
"Элофалес", 
   
"О воспитании", 
   
"О государственном устройстве", 
   
"О природе", 
   
"О всеобщем", 
   
"О душе", 
   
"Освобождение души", 
   
"О благочестии", 
   
"Кротон", 
   
"Речь к Абариду", 
   
"Мистическая речь", 
   
"Клятва", 
   
"Гимн числу", 
   
"О Красном море", 
   
"О Гомере", 
   
"Нисхождение в Аид", 
   
"Очищения". 
   
ПЕРЕПИСКА ПИФАГОРА 
   
Дошло также несколько подложных, как полагают, писем из переписки Анаксимена и Пифагора, в которых речь идет о кончине Фалеса и настроениях в ионийских городах накануне восстания 500-499 гг. до н. э. против власти персов: 
   
I 
   
Анаксимен - Пифагору: 
   
Фалес, сын Эксамия, отошел (умер) в старости от одного несчастного случая. Ночью, как обыкновенно, он вышел из дома вместе со служанкой для наблюдения звезд и, заглядевшись на них, упал в колодец, о существовании которого совершенно забыл. Вот каков, согласно милетцам, был конец этого исследователя неба. А мы сами, которые любим науку, и наши дети, и наши приятели сохраняем заботливо воспоминание об этом муже и продолжаем читать его наставления. Пусть всякая наша речь начинается с имени Фалеса. 
   
II 
   
Анаксимен - Пифагору: 
   
Ты поступил много более разумно, чем мы, когда переселился из Самоса в Кротон, где живешь в спокойствии. А здесь сыновья Эака совершают невыносимые злодейства и эсимнеты притесняют (не оставляют в покое) милетских граждан. Угрожает нам и 
   
мидийский царь, если откажемся платить подати. Ионийцы вознамеряются поднять восстание против мидийцев, чтобы отвоевать свою общую свободу, и, если совершат это, не останется нам никакой надежды на спасение. Как может тогда Анаксимен размышлять о небесных делах, когда ему угрожает смерть и рабство. А ты, напротив, принят с радостью жителями Кротона и всей Италии, и к тебе стекаются любознательные люди даже из Сицилии. 
   
III 
   
Пифагор - Анаксимену: 
   
Если бы ты, лучший из людей, не превосходил Пифагора родом и славой, право, ты бы снялся и покинул Милет; и удерживает тебя от этого только добрая слава твоих предков, как и меня бы она удерживала, будь я подобен Анаксимену. Но если вы, лучшие люди, покинете города свои, то весь порядок в них разрушится, а угроза мидян станет сильней. Не всегда хорошо вперяться умом в эфир - лучше бывает принять заботу об отечестве. Я ведь тоже не весь в моих вещаниях - я и в тех войнах, какими ходят друг на друга италийцы. 
   
Подложный характер имеет и письмо Пифагора к тирану Гиерону, в котором он вежливо отказывается от приглашения стать сотрапезником и врачевателем тирана, описывает скромную, но с достатком жизнь философа в контрасте с излишествами и страстями жизни тирана: 
   
Пифагор - Гиерону: 
   
Безопасна моя жизнь и спокойна, а твоя - ни в чем не близка моей. Умеренный муж не пожелает ничего из тучной сицилийской трапезы. Все имеет Пифагор в достатке на всякий день. Куда ему ехать? Попечение и уважение династа тягостно и неприятно тому, кто не привык (к ним). Велика и незыблема самодостаточность (независимость), ибо не имеет она ни завистника, ни злоумышленника (устраивающего заговор). 
   
Вот почему и следует, чтобы образ жизни был как можно ближе к богу. Доброе душевное предрасположение не родится ни через (неумеренные) любовные утехи, ни от (чрезмерной) пищи, но лишь через потребность, ведущую к мужской добродетели (доблести). Удовольствия же пестрые (разнообразные) и невоздержанные порабощают души слабых людей, тем более, что ныне ты наслаждаешься. Поэтому-то и привязыва
   
ешь ты себя тем самым к качелям (колебаниям души) и не сможешь спастись. Ибо рассудок твой не сопротивляется (противится) вредному. 
   
Вот почему и не зови Пифагора жить с тобой вместе, ибо даже врачи не одобряют соболезновать больным (переносить болезнь вместе с больными). 
   
Полагают, что эти письма были составлены много позже века Пифагора в философско -литературной среде. Однако их содержание в целом соответствует событиям жизни Пифагора. 
   
ЗОЛОТЫЕ СТИХИ ПИФАГОРИЙЦЕВ 
   
МОЛИТВЫ ОТ ПИФАГОРА 
   
(Йесьт льгот в гексаметрах) 
   
От Пифагора идет традиция "Священного Слова Пифагорейцев", стихотворного изложения основоположений его учения. Оно начиналось строкой: 
   
"Юноши, благоговейно чтите 
   
с любовью все это..." 
   
Данное произведение Пифагора легло в основание дошедших до наших дней "Золотых Стихов Пифагорейцев". 
   
ПИФАГОРЕЙСКИЕ "ЗОЛОТЫЕ СТИХИ" 
   
Юноша, горних богов почитай, подчиняясь закону. 
   
Попусту клятв не давай. 
   
Чти героев преславных и бойся 
   
Гнева божеств, что живут на земле 
   
и в глубинах подземных. 
   
Сердцем к родителям льни и родни не чурайся, 
   
а другом 
   
Сделай того, кто в себе сочетает отвагу и доблесть. 
   
Сдержанной речи внимай и деяньям, 
   
идущим на пользу. 
   
Другу ошибку прости, если он оступился случайно; 
   
Будь, сколь возможно, терпим, 
   
ибо долг и возможность - соседи. 
   
Также запомни: пора научиться обуздывать страсти: 
   
Тягу к обжорству и сну непомерную, 
   
плотскую похоть, 
   
Приступы гнева. 
   
И знай, что постыдный поступок навряд ли 
   
Вес потеряет, 
   
коль ты на сообщников часть переложишь. 
   
Будь осторожен в словах и на деле. 
   
Суди справедливо: 
   
Строже себя, чем других. 
   
Не желай невозможного, зная, 
   
Что неизбежен конец и от смерти никто не спасется. 
   
Помни: за прибылью вслед и утрата придет, 
   
а людские 
   
Судьбы страданье в себе заключают, 
   
ведомые роком. Так не ропщи же, 
   
богов повеленьям внимая покорно, 
   
Духом воспрянь, исцелись от хандры, 
   
говоря себе вот что: 
   
Чистым душою 
   
Судьба не дарует 
   
страданий сверх меры. 
   
Злым языкам не внимай, 
   
не вступай в пререканья с молвою. 
   
Не возносись от похвал, 
   
приводящих в смятенье рассудок. 
   
Лживым речам вопреки 
   
продолжай оставаться бесстрастным, 
   
Кротким. 
   
Но пуще всего исполняй то, что я перечислю: 
   
Не поддавайся словам обольстительным 
   
и не впрягайся 
   
В дело, коль знаешь, 
   
что им человек заправляет бесчестный. 
   
Прежде подумай, чем труд начинать, 
   
чтоб в глупцах не остаться. 
   
Вздором себя прославлять 
   
лишь ничтожному мужу пристало. 
   
Ты ж только то совершай, 
   
что стыдом не откликнется после. 
   
Прежде чем что-то начать,
   
изучи, если суть непонятна. 
   
Делай, как я говорю 
   
и пребудешь в согласии с миром. 
   
Помни о теле, пока ты здоров и не нажил болезней. 
   
Меру в еде соблюдай и в питье и в гимнастике. 
   
Мерой 
   
То, что не в тягость, зову 
   
и о чем сожалеть не придется. 
   
Больше, чем можешь, не трать 
   
расточает живущий убого. 
   
Но и скупцом не слыви: для всего обозначена мера. 
   
Не навреди себе сам: что затеял, 
   
да будет разумным. 
   
Всякое утро, когда пробудишься, озвучивай гимном. 
   
Здраво обдумай дела, 
   
что в дневном распорядке теснятся. 
   
Сон да не склеит твои утомленные веки, покуда 
   
Трижды события дня не припомнишь, 
   
себя вопрошая: 
   
Что совершил, а чего не успел, 
   
перед кем провинился? 
   
Всё по порядку расставь. 
   
Коль дурное содеял - раскайся, 
   
Строго себя осуди, а хорошему - радуйся смело. 
   
Вот, в чем задача твоя, 
   
ты об этом пекись неустанно, 
   
И к добродетели путь милосердные боги укажут. 
   
Так говорю я. 
   
Клянусь передавшим душе 
   
Четверицу 
   
Вечной природы исток. 
   
Но скорей принимайся за дело, 
   
С просьбой к богам обратясь 
   
о счастливом его завершенье. 
   
Труд доведя до конца, 
   
ты охватишь открывшимся зреньем 
   
Связи бессмертных богов и людей, 
   
чьи дороги конечны, 
   
Знаньем наполнишься: что преходяще, 
   
а что - неизменно. 
   
Вечную сущность узришь 
   
во всеобщем единстве природы 
   
Так ты надежды пустой избежишь 
   
и рассеешь сомненья. 
   
Смертные сами себе, ты поймешь, 
   
причиняют страданья: 
   
Звезды считают, а благ, 
   
что у них под ногами, не видят. 
   
Только немногим от зол и несчастий 
   
дано избавленье. 
   
Вот как рассудок людей повреждается Мойрой: 
   
подобны Катышам,- взад и вперед 
   
и по кругу их горе катает. 
   
Ибо с рожденья живет между ними богиня раздора; 
   
Лучше ее обойти, 
   
чем в наперсницы взять безоглядно. 
   
Зевс правосудный, от зла ты избавил бы 
   
род человеков, 
   
Если бы всем указал, 
   
что за силы их жизнями правят. 
   
Юноша, ты же дерзай: 
   
род божественный есть и у смертных; 
   
В чистых оракулах им открываются тайны природы. 
   
Если сумеешь постичь, 
   
высоко воспаришь надо всеми, 
   
Душу свою исцелишь, 
   
от страданья и горя спасешься. 
   
Но воздержись от еды, 
   
о которой гласят "Очищенья", 
   
"Освобожденье души", и обдумай все то, 
   
что прочел ты. 
   
Выбери лучший завет 
   
и поставь над собою возницей. 
   
Тело покинув свое, 
   
ты в свободный эфир вознесешься. 
   
И средь бессмертных богов 
   
сам пребудешь бессмертным, нетленным. 
   
(Перевод И. Евсы) 
   
КОММЕНТАРИИ 
   
1-4: Начало "Золотых стихов" предположительно представляет собой переложение начала древнего пифагорейского стихотворения Hieros logos, приписываемого самому Пифагору. Это сочинение было завещано им сыну Тё-лавгу и таким образом было передано следующим поколениям пифагорейцев. 
   
Пифагор полагал главной добродетелью в людях определенное богами благочестие. Знать богов и почитать их в порядке, определенном их создателем и творцом, следуя божественному закону, воздавать им истинный почет предписано самим Пифагором. 
   
Как говорили пифагорейцы, ты почтишь бога наилучшим образом, если уподобишься ему духом, и всякий, кто, воздавая почет, обращается к богу как к существу ограниченному, неумышленно ставит себя выше него, и роскошные дары есть почитание бога лишь тогда, когда их приносят с мыслями, обращенными к богу. Особое значение благочестивому настрою молящегося и жертвующего придавал и орфизм. 
   
Каковы же упоминаемый в стихах закон и подобающая ему честь? Закон это неизменная творческая деятельность бога, порождающая богов и сообщающая им вечный и неизменный порядок. Подобающая закону честь - это познание сущности того, чему воздается почет, и посильное уподобление этому. 
   
Как говорили пифагорейцы, нет на земле лучшего места для бога, чем чистая душа. Тот же, кто почитает божество, не посвящая ему себя, подносит ему в дар бесполезное внешнее богатство, но не свою личную добродетель, даря то, что не имеет к добродетели отношения. 
   
1-2: Высшая иерархия сил, бессмертные боги (theoi) являлись непосредственными порождениями высшей духовной энергии (Zen или Нега) и олицетворяли особенные энергии олимпийского (земного) мира. Среди них Арес и Гефест, Гермес и Аполлон, Прометей и Эпиметей, Инах и Дионис, Пан, Геката и Артемида, Афродита, Афина. То, что в мироздании является первым, есть чистый образ самого высокого в мире мысленном. 
   
2: Слова о верности клятве предписывают не только свято соблюдать клятву, но и воздерживаться от нее. Частое обращение к клятве легко переходит в клятвопреступление, почитание клятвы сопутствует сдержанности в ее употреблении. 
   
Главное дело божественной клятвы - сохранение неизменности мира, как это предписано божественным законом, и клятва лучше всего соблюдается теми, кто постоянно мыслит бога. О нерушимости и святости клятвы (orkos) в пифагорейской традиции говорилось много. Достаточно вспомнить пифагорейца Силла из Кротона, который был согласен заплатить три таланта, лишь бы не приносить клятву всуе. 
   
3: Средняя иерархия божественных сил, славные герои - земные воплощения Зевса в облике мужей-воителей. Совершая славные подвиги на земле, герои утверждали власть Зевса во вселенной, каждый подвиг позволял освободить природу, человеческие общество и сознание от сил зла и утвердить справедливость и добро. 
   
Становясь беспорочными в средней степени единения с богом, они делают разнообразные попытки приблизиться к нему и одновременно разделяют и сочетают неизменное и нераздельное созерцание первоначал, полагая высшую степень созерцания первоначал началом своего посвящения. За эти свершения после окончания срока земной жизни души умерших героев суждением суда Аида (=3евса) возносились в небеса, соединяясь с срединным очагом космоса (Солнцем). Время их вознесения фиксировалось на звездном небе особыми созвездиями. Подобной участи сподобились: Аргос, Эпаф-Апис (Телец), Персей, Геракл, Орион и конь Арион, кентавр Хирон или Кротос (Стрелец), Плеяды, Каллисто и Аркад (Медведицы). То, что в мироздании является средним (вторым), есть образ среднего в мире мысленном. 
   
3: Низшая духовная иерархия, которая практически тождественна твердому телу, в котором пленена частица божественной энергии Зевса (Zen), олицетворялась в эллинской религии образами титанов и титанид, особыми "хтони-ческими" воплощениями Зевса и Геры: Аидом и Посейдоном, Гестией, Деметрой и Персефоной. В этих воплощениях Зевса и Геры господствует телесное, материальное начало над духовным элементом. Отсюда и проистекают буйства и греховность хтонических даймонов. 
   
Хтонические даймоны способны жить среди людей на земле, вселяться в земные тела и обитать под землей. Они олицетворяют четыре состояния вещества (Посейдон - вода, Зевс-Аид - небо, Гестия - огонь, Деметра - твердь) и характерные психические типы людей: гневливость (Крий), гордыня (Кой), леность (Иапет), ненасытность (Океан), насилие и похоть (Крон), скаредность (Ди-она), страх божий (Мнемосина), тщеславие (Тэтис), зависть и ревность (Рея). 
   
Нетрудно заметить, что эти так называемые "смертные грехи" ведут к погибели души и в христианском богословии. Древняя языческая религия принимала эти хтонические божества как неизбежную данность, которую следует опасаться и сторониться, своевременно задабривать жертвоприношениями, но невозможно отрицать или полностью устранить из земного мира. 
   
Сам религиозный термин "даймон" не имел исключительной узкой коннотации с хтонической иерархией. Дай-моны были и благие, приносящие счастье и красоту. Этот термин в равной степени приложим как к богам высшей духовной иерархии, так и к низшей. 
   
То, что среди разумных существ занимает третье и последнее место, есть образ предела божественной сущности в мире мысленном. Почитание хтонических даймонов состоит в законных деяниях. Это значит следовать наставлениям, которые они оставили нам, соблюдать их заповеди, как законы. 
   
4: После духовных иерархий, имеющих небесные, героические и хтонические воплощения, Пифагор велел благоговейно чтить воплощения бога в человеческом облике - родителей, особенно отцов. Гак как в материнской природе все же господствует телесное начало, а в отцовской, при правильном воспитании, образовании и посвящении в таинства, может возобладать духовное. 
   
Отец для ребенка должен быть зримым образом, воплощением высшей духовной энергии Зевса (Гелиоса). Посему почет, уважение, преклонение перед отцом поставлено на четвертое место после божеств небесных, героев и хтонических даймонов. 
   
Почета достойны по Пифагору и ближайшие родичи, особенно мужчины, ибо они соприродны отцам и также суть воплощения Зевса. 
   
Послушание родителям - такая же добродетель, как и следовать богу. Следует не отказываться от ухода за родителями, но тем более следовать в этом обычаю, чем более это было бы тяжело и обременительно, и не жалеть для них своего имущества, но с готовностью предоставлять все, что им нужно, радуясь испытываемым ради них тяготам и расходам. Охотно делать это - значит соблюдать закон добродетели и отдавать долг природе. 
   
5: Закон дружбы по Пифагору гласит, что следует выбирать своим другом самого достойного вне своей семьи и общаться с ним ради общего совершенства. Дружить следует с благородным человеком из благородных же побуждений и не привлекать его к себе с другой целью. 
   
6-8: Здесь говорится о том, как следует вести себя с друзьями: прежде всего прислушиваться к их мнению, когда они желают нам добра и дают добрые советы. Следует также ненавязчиво предлагать друзьям свое соучастие в благих делах, при этом никогда не ссорясь с ними из-за денег, славы или других подобных вещей. 
   
Однако нельзя уступать друзьям, поддавшимся пороку. Напротив, следует стараться всеми способами вернуть друга на правильный путь. Если же не удастся уговорить его, следует оставить его и не стать его врагом, помня о прежней дружбе, но и не считать его более своим спутником в добродетели. 
   
Еще одно из предписаний Пифагора: лелеять дружбу и любовь, стараться наносить друг другу как можно меньше душевных ранений и царапин, не порывать дружеских отношений до последней возможности, стараться врагам стать другом, а друзьям никогда не стать врагом и т. п. 
   
Мы оценим дружбу истинной мерой, если будем благоволить к честным людям за их характер и разум. Поэтому верны пифагорейские акусмы: "У хорошего человека нет врагов" и "для честного человека другом является только честный человек". В дружбе, которая есть одна из величайших добродетелей, человеколюбие, проявляемое в целом ко всем и в особенности к достойным, является непременным условием. 
   
9-10: Предписания самого Пифагора: быть разборчивым и умеренным в еде и питье, поддерживать краткий сон, обуздывать похоть и гнев. По преданию, эти заповеди Пифагор получил от престарелого Фалеса в Милете. Пифагор и его ученики не только выявили основной состав губительных страстных состояний души, но и придумали разнообразные методы исцеления от них. 
   
11-12: Пифагор призывал своих последователей уклоняться от участия в преступлении, как индивидуальном, так и в коллективном (в войне, например). Он не признавал коллективного оправдания преступления. Каждый сам ответственен за содеянное, его не оправдывает то, что таким же образом поступили и другие. 
   
Основным критерием суждения и оценки является индивидуальная совесть. Ибо совесть неизбежно приводит каждого к бегству от постыдного и недостойного разумной сущности. Обладающий совестью сам себя ограждает от порока. 
   
Пороки таковы: для мыслящей энергии - гнев и гордыня, для энергии ощущения - ненасытность и похоть, для энергии наития - скаредность и трусость, для энергии чувства - тщеславие и зависть. Следовательно, нужны четыре добродетели, чтобы удержаться от этих пороков: благоразумие для мыслящего начала, мужество для впечатлительного начала, справедливость для мнения и благочестие для наития. 
   
13: Пифагорова акусма: "с законом дружить, с беззаконием воевать" подразумевает не только законопослушность граждан, но и физическое противодействие (в меру сил, конечно) преступающим закон и подменяющим законность произволом. 
   
14: Еще один призыв сохранять во всех делах благоразумие, меру. 
   
15: Противоядие против гнева и гордыни. О конечности земного бытия следовало напоминать себе во время принятия решений и при составлении планов действий. Полезно также вспоминать о смерти при выработке целевых установок в жизни, определении стратегии жизни. Когда приходит срок ухода, нужно не злобствовать, но добровольно подчиниться ему, как божественному закону. 
   
16: Противоядие против скаредности, зависти; но не только. Древняя мудрость гласит: "Трудись неустанно, но не давай труду и сотворенным тобой вещам покорить, поработить тебя. Храни свою свободу!" Не стоит сильно привязываться к результатам своего труда. Ведь рано или поздно их придется оставить на произвол других людей или природы. Тот, кто привязан к вещам, к плодам своего труда, тот всегда недоволен своим уделом и судьбой. Человек пришел в этот мир голым и уйдет, не взяв ничего. 
   
Кроме того, нельзя прикоснуться к высшему, не выпустив из рук низшее. Отказываясь добровольно от низшего, приобретаем высшее. Следует пользоваться нашим телом и 
   
богатством достойно и ради служения добродетели; когда же приходит час лишиться тела и вещей, следует помнить о должном и находить утешение в добродетелях. 
   
17-18: Эти строки говорят о том, что все ниспосланные высшим богом через его воплощения испытания, страдания и прочие данные нам в ощущениях воздействия надо принимать безропотно и с благодарностью, как заданный урок, выполнения которого нельзя никак избежать. 
   
19-20: Еще одна исцеляющая формула от Пифагора. Каждому человеку ниспослано столько и таких жизненных испытаний (по качеству и количеству), сколько ему суждено пережить и нисколько не сверх его сил и возможностей. Ибо то, что превысит его силы, неизбежно повлечет за собой его телесную гибель и высвобождение души. Что тоже предопределено. Делая выбор и преодолевая трудности в этом воплощении каждый выполняет предопределенный ему урок на пути восхождения души. 
   
Кроме того, строка выражает общее наблюдение, что добрые (духовно просветленные) люди получают от судьбы меньше бедствий и страданий, но больше задач, требующих духовного разрешения. 
   
21-23: Эти строки - отголосок учения Пифагора о людском мнении (doxa). Мнение характеризуется Пифагором как изначально двоякое (положительная и отрицательная оценка), переменчивое (также характеристика двойственности), принципиально не имеющее третьего ("третьего не дано"), ибо уклониться от оценки можно только внешне, а принципиальный отказ от оценки противен божественному промыслу, требующему от нас оценки и выбора. В отношении общественного мнения Пифагор сформулировал несколько положений. Не полагаться на мнение людей (даже если это большинство), идти нехожеными тропами, самостоятельно и ответственно искать свой путь. 
   
Но и не пренебрегать всяким вообще мнением во избежание неисправимости характера. Прислушиваться к мнению "лучших людей". 
   
24-26: Предостережение от общения с плохими людьми и от попадания, под влияние дурного человека. Требование разборчивости в общении и дружбе. Древнее изречение: "Лучше быть одному, чем быть с кем попало". 
   
27-29: Благородство здравомыслия ведет к постоянству решений, а порочность выбора изобличается раскаянием. 
   
30-31: Эти строки не просто предлагают стремиться к познанию жизненно необходимого, отсекая все лишнее, ненужное. Если мы не будем браться за то, чего не знаем, это только оберегает нас от ошибок, но если мы будем изучать то, что ведет к праведной жизни, то это не только оградит нас от ошибок, но и побудит проявить добродетель на деле. Сознание невежества пресекает происходящую от самомнения необдуманность, а знание дает свободу действия. 
   
То, что следует изучать по мнению Пифагора и его последователей: как не бояться смерти, болезни, нищеты, как быть благоразумным, справедливым, благочестивым и мужественным, как быть умеренным в еде и питье, воздержанным в порочных желаниях, как быть почтительным к богам, родителям, как познать закон дружбы. Необходимо также с особым рвением изучать все знаки, символы и знамения божественной воли, признаки всех данных нам в ощущениях земных воплощений бога. 
   
32-34: Основа физического и душевного здоровья по Пифагору умеренность и разборчивость в еде и питье, физических упражнениях, в уклонении от совершений неблаговидных поступков из побуждений бессознательной части души. Ничего сверх меры! Золотая середина во всех поступках и помыслах. 
   
Пифагор ценил физическое здоровье и красоту и считал их существенными условиями духовного совершенства. Смертное тело, данное нам как орудие для жизни на земле, не следует раскармливать от чрезмерного чревоугодия или истощать неумеренным голодом. И то и другое одинаково мешает его использованию. 
   
Мера - это принцип, связующий состояние тела с мыслительными способностями души и имеющий целью здоровье. Пифагорейская акусма: "Пусть умеренная забота о теле не приносит вреда и разумной душе". 
   
35-38: Умеренность в обиходе и домохозяйстве также рассматривалась как пифагорейский императив. Однако скромность и нероскошность не противоречат бережливости, аккуратности, чистоте и рачительности. Правильное ведение домохозяйства предполагает и ритуальную чистоту хозяев и дома. Акусма от Пифагора: "Ничего сверх меры!" В материальной жизни следует соблюдать золотую середину, выбирая чистую нероскошную одежду, создавая дом чистый, уютный, но не роскошный. 
   
36: Эта строка призывает не возбуждать в других людях ревность и зависть, опасные греховные страдательные состояния души. Возбуждение этих страстей пагубно как для субъекта, так и для объекта их направленности. Принципиальный настрой пифагорейцев - погасить любой загорающийся огонь греховных страстей. Соблюдая меру во всем, редко вызовешь зависть или брезгливость. 
   
37-38: Вновь речь идет о золотой середине в отношении к материальным ценностям и распоряжению ими. Пифагор предостерегал от двух пороков: неумеренной расточительности и чрезмерной скупости. Первый осуждают за высокомерие, гордыню и тщеславие, второй за мелочность, скаредность, болезненный страх утраты. 
   
40-46: В пифагорейской школе было принято утром намечать себе план действий на день и вечером вершить суд над своими поступками. Автор (редактор?) "Золотых Стихов" опустил утреннюю медитацию и включил только стихи, касающиеся вечерней медитации. 
   
40-41: Эти строки отсутствуют в основном тексте дошедших до нас "Золотых Стихов". Однако они приводятся в виде цитаты в тексте Порфирия. Речь идет о медитативной практике пифагорейской школы. Как следует из этих строк, проснувшись до восхода солнца, пифагорейцу надлежало перебрать в уме все свои планы на день, тщательно обдумать свои поступки и дела, сделать предварительную оценку планируемых действий. Только после этого, с первыми лучами восходящего солнца следовало молиться Гелиосу или Аполлону. 
   
42-44: В этих строках описывается вечерняя медитативная практика пифагорейцев. Ответственность за свои поступки - это первичная обязанность человека. Поступок - это приложенная сила, энергия в действии. Человек, получив космическую энергию, претворяет ее на земле в нечто вещественное и ощутимое. Он совершает действие. Поступок является конечным, зримым результатом невидимой деятельности мысли и желания и проявлением личного усилия. 
   
Жизнь человека - бесконечная цепь поступков. Поступки возвышают и поступки унижают человека. За поступки награждают, поощряют, но также наказывают и осуждают. Внешнее поведение человека - это прямое отражение его внутреннего состояния. Совершайте добрые дела, сейте добрые семена и сами же пожнете добрый урожай в своей будущей жизни. 
   
45-48: Клятва именем Пифагора исключает возможность его личного авторства для "Золотых стихов". Клятва включена в стихи с сохранением диалектных форм (дорических), в контрасте с ионийско-аттическим диалектом, на котором написаны стихи. Эти строки - речевой образец дорического диалекта, на котором было написано большинство сочинений древних пифагорейцев. 
   
Так называемая четверица, число тридцать шесть, была, как известно, величайшей клятвой пифагорейцев и называлась космосом. Она означает сумму первых четырех четных и первых четырех нечетных чисел (2 + 4+6+ 8+1+3+5 + 7=36). Четверицу называли также гармонией, подразумевая гармонию десяти космических сфер, которая является проявлением божества. В таком понимании четверица была источником и началом всей природы. В целом четверица охватывает все существующее: число стихий, времен года, возрастов жизни, сословий (воинов, общинников, ремесленников и философов), познавательных способностей души (наитие, мышление, мнение и ощущение). 
   
48-49: Пифагор всегда ставил на первое место бога. Он руководит отдельным человеком, родом, городом. Поэтому к нему надо обращаться, приступая к чему-либо как в частной, так и в общественной жизни. Нужно, чтобы те, кто стремится к деятельной добродетели, молились, и кто молится о ее обретении, прилагали усилия. Это значит действовать, взирая на божественное и светлое, твердо держась первопричины всякого блага. 
   
50-52: Строки, упоминающие основные понятия пифагорейской философии бессмертная часть человеческой души как часть божественной сущности (связь богов и людей); нетленное первоначало вещи (число) и ее земное воплощение в вещи, подверженной изменению и разрушению. Познать существующее так, как оно создано самим богом - значит достичь божественного подобия. 
   
52-53: Природа, образуя видимый мир в соответствии с божественной мерой, благодаря пропорциональности сделала его подобным самому себе и снова запечатлевает божественную красоту во всех имеющихся в мире видах, которые получили отпечаток божественного подобия. Кто не знает значения каждой вещи и либо преувеличивает его, либо оставляет без внимания, делает это незнание причиной ложного мнения и тщетной надежды. 
   
54-60: Мы можем преодолеть тягу вниз только силой, поднимающей вверх, если не будем развивать и множить пороки, но, вняв истинному разуму, будем избегать гибельной распри только состязанием в добродетели, стремясь не противоречить богу, но во всем ему повиноваться. Отдаление от высшего начала ведет к безумию и необдуманному выбору. Более всего мы нуждаемся в божественной помощи. Пифагорова акусма: "Бог - мой поводырь". 
   
61-64: У пифагорейцев было принято именовать создателя и отца этой вселенной именем Зен (Zan). Этим именем называет высшего бога в своей критской эпитафии сам Пифагор. Слово "даймон" следует понимать как разумную и вечную часть человеческой сущности, полученную свыше, как божественный и бессмертный элемент человеческой души. Только тем, кто устремляется к знаниям, открывающим подлинные блага, обещано спасение от бедствий и страданий, неизменно сопутствующей смертной природе, так как только они обратились к созерцанию истинных благ. Одна из древних мудростей гласит: познай самого себя! 
   
66: Здесь страдания и бедствия означают посмертное воздаяние душе и круговорот перевоплощений, на который обрекают себя порочные души, а также души не стремившихся к посвящению людей. Античная традиция полагала, что избавление от крута перевоплощений и страданий в земном и загробном мире возможно только через духовное восхождение человека, принимающего посвящения в таинства разного уровня просвещенности (элевсинские, самофракийские, орфические). Души посвященных, просветленных к концу жизни людей, отправлялись посмертным судом в сияющую обитель Солнца, избавляясь тем самым от дальнейших телесных воплощений на Земле. 
   
67-68: Сочинения "Очищения" и "Избавление души" приписывались некоторыми авторами самому Пифагору, что маловероятно. Другие авторы упоминают имена различных пифагорейцев, как авторов этих трактатов. О содержании этих трудов можно только догадываться. В них значительное место было уделено проблемам правильного питания, запретам на определенные виды пищи и питья, препятствующие сохранению ритуальной чистоты и ясности сознания. 
   
Наше лучезарное тело (душа) обладает смертным телом, с которым оно соединилось при появлении на свет, от которого следует очистить нашу разумную сущность, очиститься от него и освободиться от сочувствия к нему. Остается очищение одушевленного тела, которое должно совершаться соответственно божественным законам и приемам священных обрядов. Это очищение в большей степени телесное, потому что оно касается всевозможных видов материи, исцеляя и убеждая это живое тело отделиться от материи и вознестись в эфирную область, где ему выпадает высшее счастье обрести свою обитель. 
   
69: Подобный образ встречается в "Федре" Платона, где душа сравнивается с соединенной силой крылатой парной упряжки и возничего. 
   
70-71: Общая для орфизма и пифагореизма концепция соединения добродетельных душ, очистившихся от всяких земных грехов, с эфиром. Эти строки говорят о том, что душа, очистившись и став совершенной, должна избежать круга перевоплощений. Так как эти строки завершают "Золотые стихи", становится понятным, что пифагорейское учение и сами эти стихи даны с целью указать путь избавления душ от серии новых воплощений. 
   
ОРФИЧЕСКИЕ ГИМНЫ 
   
Некоторые орфические гимны имеют очевидные пифагорейские черты в системе образов и поэтическом языке. Эти гимны посвящены наиболее почитаемым пифагорейским божествам - Солнцу и Аполлону. Вероятно, часть гимнов Орфея была создана в пифагорейских кругах и предназначалась для литургии в закрытом религиозном обществе. 
   
Заутренний гимн Гелиосу 
   
(воскурение из ладана и манны) 
   
Слух свой открой для мольбы, о блаженный, 
   
чье око всезряще, 
   
Златоблестящий титан, светоч просторных небес; 
   
Неутомимый, чей лик всем живущим дарует усладу; 
   
Справа - рождаешь Зарю, слева - ты 
   
Ночи отец; Ор, что плетут хоровод, 
   
неизменный и зоркий властитель; 
   
Добробегущий, в тебе корни земли и морей. 
   
Лик ослепителен твой, колесница сверкает златая. 
   
Праведным благо даешь, грешных сжигаешь дотла; 
   
О Златолирый, 
   
ты бег гармонический космосу даришь; 
   
Юный защитник добра, светом питающий рост; 
   
Бог, поражающий взор 
   
своим огненным бегом по кругу, 
   
Слух - на сиринге игрой. 
   
О плодоносный Пэан, 
   
Вечноцветущий, всегда многолик ты и неувядаем, 
   
Нет ни пятна на тебе, времени мудрый отец; 
   
Ясно сияющий всем, ты - по кругу бегущее 
   
Око Космоса: гаснешь и вновь тьму рассекаешь лучом; 
   
Ты - правосудия перст, 
   
любоструй и владыка вселенной, 
   
Веры хранитель и ей - жаркий заступник в делах; 
   
Истины светоч, коней, 
   
запряженных в твою колесницу, 
   
Ты погоняешь кнутом: свист его слышен с высот; 
   
Вечноцветущий, небес повелитель, 
   
рассеявший сумрак, 
   
Слух отвори, прояви мистам блаженную жизнь! 
   
(Перевод И. А. Евсы) 
   
Заутренний гимн Аполлону 
   
(воскурение манной) 
   
О святочтимый, приди, 
   
лучезарный Пэан, поразивший Тития меткой стрелой, 
   
Ликорейский, Мемфисский, Мышиный, Радости светлой творец, 
   
призываемый возгласом "иэ", Феб, Златолирый, титан, 
   
Эолидский, Грюнейский, Пифийский, 
   
Осеменитель, пастух, прорицатель, пифоноубийца, 
   
Неукротимый, в себе сочетающий ясное с темным, 
   
Юноша, чья красота обольстительна, 
   
Муз предводитель И хоровода глава, стреловержец, 
   
Бранхидский, Дидимский, Меткоразящий; 
   
все зришь, о пречистый владыка 
   
Делиец, Путаник, Око, 
   
на всех проливающий свет осиянный; 
   
О златовласый, свое подаривший оракулам знанье, 
   
Вслушайся в эту мольбу, 
   
осененную радостью горней; 
   
Ты созерцаешь с вершин, о блаженный, 
   
пространства эфира, Землю и судьбы людей 
   
сквозь туман наплывающей ночи 
   
Вплоть до могучих корней, 
   
что окутаны звездною мглою; Взор твой свободно парит 
   
на просторах бескрайней вселенной; 
   
Держишь начало всего и конец; альфа ты и омега; 
   
Ты же - настройщик струны многозвучной 
   
на чудной кифаре; 
   
К высшему - верхний регистр приближаешь, 
   
к нижайшему - низкий; 
   
Или в дорический лад 
   
вовлекаешь дрожащие струны, 
   
Звуки в единый сводя, 
   
и гармонией гасишь разряды; 
   
Ты же смешенье судеб человеческих 
   
втайне свершаешь; 
   
Лето с зимою для нас совмещаешь 
   
в пропорциях равных; 
   
Ты из басовой струны 
   
звук зимы извлекаешь протяжный, 
   
Лето в высоких звучит голосах; 
   
для весны же - дорийский 
   
Лад оставляешь, 
   
когда гиацинт распускается нежный; 
   
Смертные кличут тебя в эту пору Владыкою Паном, 
   
Богом двурогим, 
   
ветрам подражающим звуком сиринги; 
   
Яркой печаткой своей 
   
ты стихиями космоса правишь; 
   
О, снизойди же, 
   
пролей свет на мистов во время молений! 
   
(Перевод И. А. Евсы) 
   
ЗОЛОТОЙ КАНОН. 
   
ДИОГЕН. 
   
ПОРФИРИЙ. 
   
ЯМВЛИХ 
   
Диоген Лаэртий 
   
О ЖИЗНИ И УЧЕНИЯХ ФИЛОСОФОВ 
   
Книга восьмая 
   
1. ПИФАГОР 
   
Теперь, когда мы обошли всю ионийскую философию, что вела начало от Фалеса, и упомянули в ней всех, кто достоин упоминания, перейдем к философии италийской, которой положил начало Пифагор, сын Мнесарха - камнереза, родом самосец (как говорит Гермипп) или тирренец1 (как говорит Аристоксен) с одного из тех островов, которыми завладели афиняне, выгнав оттуда тирренцев. Некоторые же говорят, что он был сын Мармака, внук Гиппаса, правнук Евтиф-рона, праправнук Клеонима, флиунтского изгнанника, и так как Мармак жил на Самосе, то и Пифагор называется самосцем. 
   
Переехав на Лесбос, он через своего дядю Зоила познакомился там с Ферекидом. А изготовив три серебряные чаши, он отвез их в подарок египетским жрецам. У него были два брата, старший Евном и младший Тиррен, и был раб Замолксис, которого геты почитают Кроносом и приносят ему жертвы (по словам Геродота2). Он был слушателем, как сказано3, Ферекида Сиросского, а после смерти его поехал на Самос слушать Гермодаманта, Креофилова потомка4, уже старца. Юный, но жаждущий знания, он покинул отечество для посвящения во все таинства, как эллинские, так и варварские: он появился в Египте, и Поликрат верительным письмом свел его с Амасисом, он выучил египетский язык (как сообщает Антифонт в книге "О первых в добродетели"), он явился и к халдеям и к магам. Потом на Крите он вместе с Эпиме-нидом спустился в пещеру Иды, как и в Египте в тамошние святилища, и узнал о богах самое сокровенное. А вернувшись на Самос и застав отечество под тиранией Поликрата, он удалился в италийский Кротон; там он написал законы для италийцев и достиг у них великого почета вместе со своими учениками, числом до трехсот, которые вели государственные дела так отменно, что поистине это была аристократия, что значит "владычество лучших". 
   
О себе он говорил (по словам Гераклида Понтийского), что некогда он был Эфалидом и почитался сыном Гермеса; и Гермес предложил ему на выбор любой дар, кроме бессмертия, а он попросил оставить ему, и живому и мертвому, память о том, что с ним было. Поэтому и при жизни он помнил обо всем, и в смерти сохранил ту же память. В последствии времени он вошел в Эвфорба, был ранен Менелаем5, и Эвфорб рассказывал, что он был когда-то Эфалидом, что получил от Гермеса его дар, как странствовала его душа, в каких растениях и животных она оказывалась, что претерпела она в Аиде и что терпят там остальные души. После смерти Эвфорба душа его перешла в Гермотима, который, желая доказать это, явился в Бранхиды и в храме Аполлона указал щит, посвященный богу Менелаем,- отплывая от Трои, говорил он, Менелай посвятил Аполлону этот щит, а теперь он уже весь прогнил, оставалась только обделка из слоновой кости. После смерти Гермотима он стал Пирром, делос-ским рыбаком, и по-прежнему все помнил, как он был сперва Эфалидом, потом Эвфорбом, потом Гермоти-мом, потом Пирром. А после смерти Пирра он стал Пифагором и тоже сохранил память обо всем вышесказанном. 
   
Некоторые говорят вздор, будто Пифагор не оставил ни одного писаного сочинения. Но сам физик Гераклит чуть не в голос кричит: "Пифагор, сын Мнесарха, превыше всех людей занимался изысканиями и, отобрав эти сочинения6, создал свою мудрость, свое многознание, свое дурнописание". Так он судит потому, что сам Пифагор в начале сочинения "О природе" пишет: "Нет, клянусь воздухом, которым дышу, клянусь водой, которую пью, не приму я хулы за эти слова..." В действительности же Пифагором написаны три сочинения - "О воспитании", "О государстве" и "О природе". А сочинение, приписываемое Пифагору, принадлежит Лисиду, таренскому пифагорейцу, который бежал в Фивы и был учителем Эпаминонда. Далее, Гераклид, сын Сарапиона, в "Обзоре Сотио-на" утверждает, что Пифагор написал, во-первых, книгу в стихах "О целокупном", во-вторых, "Священное Слово", которое начинается так: 
   
Юноши, 
   
молча почтите вниманием это вещанье...
   
в-третьих, "О душе", в-четвертых, "О благочестии", в-пятых, "Элофал, отец Эпихарма Косского", в-шестых, "Кротон" и другие произведения; но "Слово о таинствах" написано Гиппасом, чтобы опорочить Пифагора, и многие сочинения Астона Кротонского тоже приписываются Пифагору. Далее, Аристоксен утверждает, что большая часть этических положений взята Пифагором у Фемистоклеи, дельфийской жрицы; а Ион Хиосский в "Триадах" утверждает, будто кое-что сочиненное он приписал Орфею. Ему же, по рассказам, принадлежат "Копиды", которые начинаются: "Ни перед кем не бесстыдствуй..." 
   
Сосикрат в "Преемствах" говорит, что на вопрос Леонта, флиунтского тирана, кто он такой, Пифагор ответил: "Философ", что значит "любомудр". Жизнь, говорил он, подобна игрищам: иные приходят на них состязаться, иные торговать, а самые счастливые - смотреть; так и в жизни иные, подобные рабам, рождаются жадными до славы и наживы, между тем как философы - до единой только истины. Об этом достаточно. 
   
В трех вышеназванных сочинениях Пифагор вообще говорит вот что. Он запрещает молиться о себе, потому что, в чем наша польза, мы не знаем. Пьянство именует он доподлинною пагубой и всякое излишество осуждает: ни в питье, ни в пище, говорит он, не должно преступать соразмерности. О похоти говорит он так: "Похоти уступай зимой, не уступай летом; менее опасна она весной и осенью, опасна же во всякую пору и для здоровья нехороша". А на вопрос, когда надобно слюбляться, ответил: "Всякий раз, как хочешь обессилеть". 
   
Жизнь человеческую он разделял так: "Двадцать лет - мальчик, двадцать юнец, двадцать - юноша, двадцать - старец. Возрасты соразмерны временам года: мальчик - весна, юнец - лето, юноша - осень, старец - зима". (Юнец у него - молодой человек, юноша - зрелый муж.) Он первый, по словам Тимея, сказал: "У друзей все общее" и "Дружба есть равенство". И впрямь, его ученики сносили все свое добро воедино. 
   
Пять лет они проводили в молчании, только внимая речам Пифагора, но не видя его, пока не проходили испытания7; и лишь затем они допускались в его жилище и к его лицезрению. Кипарисовыми гробами они не пользовались, потому что из кипариса сделан скипетр Зевса (об этом говорит Гермипп во II книге "О Пифагоре"). 
   
Видом, говорят, был он величествен, и ученикам казалось, будто это сам Аполлон, пришедший от гипербореев8. Рассказывают, что однажды, когда он разделся, у него увидели золотое бедро, а когда он переходил реку Несс, многие уверяли, что она воззвала к нему с приветствием. И Тимей (в книге I "Истории") пишет, что сожительницам мужей он давал божественные имена, называя их Девами, Невестами и потом Матерями9. 
   
Это он довел до совершенства геометрию после того, как Мерид открыл ее начатки (так пишет Анти-клид во II книге "Об Александре"). Больше всего внимания он уделял числовой стороне этой науки. Он же открыл и разметку монохорда10, не пренебрегал он и наукой врачевания. А когда он нашел, что в прямоугольном треугольнике квадрат гипотенузы равен квадрату катетов, то принес богам гекатомбу11 (как о том говорит Аполлодор-Исчислитель); и об этом есть такая эпиграмма: 
   
В день, когда Пифагор 
   
открыл свой чертеж знаменитый, 
   
Славную он за него 
   
жертву быками воздвиг12. 
   
Говорят, он первый стал держать борцов на мясной пище, и первого среди них - Евримена (так утверждает Фаворин в III книге "Записок"), между тем как раньше они укрепляли тело сухими смоквами, мягким сыром и пшеничным хлебом (как сообщает тот же Фаворин в VIII книге "Разнообразного повествования"). Впрочем, некоторые утверждают, что такое питание установил не философ Пифагор, а какой-то Пифагор-умаститель, ибо философ запрещал даже убивать животных, а тем более ими кормиться, ибо животные имеют душу, как и мы (такой он называл предлог, на самом же деле, запрещая животную пищу, он приучал и приноравливал людей к простой жизни, чтобы они пользовались тем, что нетрудно добыть, ели невареную снедь и пили простую воду, так как только в этом - здоровье тела и ясность ума). Разумеется, единственный алтарь, которому он поклонялся, был де-лосский алтарь Аполлона-Родителя, что позади алтаря, сложенного из рогов13,- ибо на нем приносят лишь безогненные жертвы: пшеницу, ячмень и лепешки, а жертвенных животных - никогда (так говорит Аристотель в "Государственном устройстве делосцев"). 
   
Говорят, он первый заявил, что душа совершает круг неизбежности, чередою облекаясь то в одну, то в другую жизнь; первый ввел у эллинов меры и веса (так говорит Аристоксен-музыковед); первый сказал, что Геспер и Фосфор - одна и та же звезда (так говорит Парменид)14. 
   
Он внушал такое удивление, что даже ближних его называли вещателями божьего гласа15; сам же он в своем сочинении утверждает, что вышел к людям, пробыв двести семь лет16 в Аиде. Вот почему его держались и к речам его сходились и луканы, и певкетии, и мессапы, и римляне17. Учение Пифагорово невозможно было узнать до Филолая: только Филолай обнародовал три прославленные книги, на покупку которых Платон послал сто мин18. И вот на ночные его рассуждения сходилось не менее шестисот слушателей, а кто удостаивался лицезреть его, те писали об этом домашним как о великой удаче. В Метапонте дом его назвали святилищем Деметры, а переход при нем святилищем Муз19 (так пишет Фаворин в "Разнообразном повествовании"). И остальные пифагорейцы говорили, что не все для всех молвится (как пишет Аристоксен в X книге "Воспитательных законов"; там же он сообщает, что пифагореец Ксенофил на вопрос, как лучше всего воспитывать сына, ответил: "Родить его в благозаконном государстве"). Многих и других по всей Италии сделал Пифагор прекрасными и благородными мужами, например законодателей За-левка и Харонда, ибо велика была сила его дружбы, и когда он видел человека, знакомого с его знаками, то принимал его тотчас в товарищи и делал себе другом. Знаки20 у него были такие: огонь ножом не разгребать; через весы не переступать; на хлебной мере не сидеть; сердце не есть; ношу помогать не взваливать, а сваливать21; постель держать свернутой; изображения бога в перстне не носить; горшком на золе следа не оставлять; малым факелом сиденья не осушать; против солнца не мочиться; по неторньш тропам не ходить22; руку без разбора не подавать; ласточек под крышей не держать; кривокогтых не кормить; на обрезки ногтей и волос не наступать и не мочиться; нож держать острием от себя; переходя границу, не оборачиваться. Этим он хотел сказать вот что. Огонь ножом не разгребать - значит, во владыках гнев и надменный дух не возбуждать. Через весы не переступать значит равенства и справедливости не преступать. На хлебную меру не садиться - значит о нынешнем и будущем заботиться равно, ибо хлебная мера есть наша дневная пища. Сердца не есть - не подтачивать душу заботами и страстями. Уходя на чужбину, не оборачиваться - расставаясь с жизнью, не жалеть о ней и не обольщаться ее усладами. По этому же подобию истолковывается и остальное, на чем нет надобности останавливаться. 
   
Более же всего заповедовал он не есть краснуш-ки, не есть чернохвостки, воздерживаться от сердца и от бобов, а иногда (по словам Аристотеля) также и от матки и морской ласточки23. Сам же он, как повествуют некоторые, довольствовался только медом или сотами или хлебом, вина в дневное время не касался, на закуску обычно ел овощи вареные и сырые, а изредка - рыбу. Одежда его была белая и чистая, постельная ткань - белая шерстяная, ибо лен в тех местах еще не стал известен. В излишествах он никогда не был замечен ни в еде, ни в любви, ни в питье; воздерживался от смеха и всяких потех, вроде издевок и пошлых рассказов; не наказывал ни раба, ни свободного, пока был в гневе. Наставление он называл "на-прямлением"24. Гадания совершал по голосам, по птицам, но никогда по сжигаемым жертвам, разве что по ладану; и живых тварей никогда не приносил в жертву, разве что (по некоторым известиям) только петухов, молочных козлят и поросят, но никак не агнцев. Впрочем, Аристоксен уверяет, что Пифагор воздерживался только от пахотных быков и от баранов, а остальных животных дозволял в пищу. 
   
Тот же Аристоксен говорит (как уже упоминалось25), что учение свое он воспринял от Фемистоклеи Дельфийской. А Иероним говорит, что, когда Пифагор сходил в Аид, он видел там, как за россказни о богах душа Гесиода стонет, прикованная к медному столбу, а душа Гомера повешена на дереве среди змей, видел и наказания тем, кто не хотел жить со своими женами; за это ему и воздавали почести в Кротоне. И Ари-стипп Киренский в книге "О физике" говорит, будто Пифагором его звали потому, что он вещал истину непогрешимо, как пифия26. 
   
Ученикам своим, говорят, он предписывал всякий раз, входя в свой дом, повторять: 
   
Что я свершил? и в чем согрешил? 
   
и чего не исполнил?27 
   
Предписывал он не допускать закланий богам и поклоняться лишь бескровным жертвенникам; не клясться богами, а стараться, чтоб вера была твоим собственным словам; чтить старейших, ибо всюду предшествующее почтеннее последующего: восход - заката, начало жизни - конца ее и рождение - гибели. Богов чтить выше демонов, героев выше людей, а из людей выше всего - родителей. В общении держаться так, чтобы не друзей делать врагами, а врагов друзьями. Ничего не мнить своею собственностью. Закону пособлять, с беззаконием воевать. Домашние растения не повреждать и не губить, равно как и животных, если они не опасны людям. Скромность и пристойность - в том, чтобы ни хохотать, ни хмуриться. Тучности избегать, в дороге умерять усталость отдыхом, память упражнять, в гневе ничего не говорить и не делать, гадание всякое чтить. Петь под звуки лиры, песнями возносить должное благодарение богам и хорошим людям. От бобов воздерживаться, ибо от них в животе сильный дух, а стало быть, они более всего причастны душе; и утроба наша без них действует порядочнее, а оттого и сновидения приходят легкие и бестревожные. 
   
Александр в "Преемствах философов" говорит, что в пифагорейских записках содержится также вот что. Начало всего - единица; единице как причине подлежит как вещество неопределенная двоица; из единицы и неопределенной двоицы исходят числа; из чисел - точки28; из точек - линии; из них - плоские фигуры; из плоских - объемные фигуры; из них чувственно-воспринимаемые тела, в которых четыре основы - огонь, вода, земля и воздух; перемещаясь и превращаясь целиком, они порождают мир одушевленный, разумный, шаровидный, в середине которого - земля; и земля тоже шаровидна и населена со всех сторон. Существуют даже антиподы, и наш низ - для них верх. В мире равнодольны свет и тьма, холод и жар, сухость и влажность; если из них возобладает жар, то наступит лето, если холод - зима, если сухость - весна, если влажность - осень, если же они равнодольны - то лучшие времена года. В году цветущая весна есть здоровье, а вянущая осень болезнь; точно так же и в сутках: утро есть расцвет, а вечер - увядание, и поэтому вечер - болезненней. Воздух около земли - застойный и нездоровый, и все, что в этом воздухе,- смертно; а высший воздух - вечно движущийся, чистый, здоровый, и все, что в нем есть,- бессмертно и потому божественно. Солнце, луна и прочие светила суть боги, ибо в них преобладает тепло, а оно - причина жизни. Луна берет свой свет от солнца. Боги родственны людям, ибо человек причастен к теплу,- поэтому над нами есть божий промысел. Рок есть причина расположения целого по порядку его частей. Из солнца исходит луч сквозь эфир, даже сквозь холодный и плотный (холодным эфиром называют воздух, а плотным эфиром - море и влажность), тот луч проникает до самых глубин и этим все оживотворяет. 
   
Живет все, что причастно теплу, поэтому живыми являются и растения; душа, однако, есть не во всем. Душа есть отрывок эфира, как теплого, так и холодного,- по ее причастности холодному эфиру. Душа - не то же, что жизнь: она бессмертна, ибо то, от чего она оторвалась, бессмертно. Живые существа рождаются друг от друга через семя - рождение от земли невозможно. Семя есть струя мозга, содержащая в себе горячий пар; попадая из мозга в матку, оно производит ихор29, влагу и кровь, из них образуются и плоть, и жилы, и кости, и волосы, и все тело, а из пара - душа и чувства. Первая плотность образуется в сорок дней, а затем, по законам гармонии, дозревший младенец рождается на седьмой, или на девятый, или, самое большее, на десятый месяц. Он содержит в себе все закономерности жизни, неразрывная связь которых устрояет его по закономерностям гармонии, по которым каждая из них выступает в размеренные сроки. Чувство вообще и зрение в частности есть некий пар особенной теплоты; оттого, говорят, и возможно видеть сквозь воздух и сквозь воду, что теплота встречает сопротивление холода, а если бы пар в наших глазах был холодным, он растворился бы в таком же холодном воздухе. Недаром Пифагор называет очи вратами солнца. Точно так же учит он и о слухе, и об остальных чувствах. 
   
Душа человека разделяется на три части: ум (nous), рассудок (phren) и страсть (thymos). Ум и страсть есть и в других живых существах, но рассудок - только в человеке. Власть души распространяется от сердца и до мозга: та часть ее, которая в сердце,- это страсть, а которая в мозге рассудок и ум; струи же от них - наши чувства. Разумное бессмертно, а остальное смертно. Питается душа от крови. Закономерности души - это дуновения; и она и они незримы, ибо эфир незрим. Скрепы души - вены, артерии, жилы; а когда она сильна и покоится сама в себе, то скрепами ее становятся слова и дела. Сброшенная на землю, душа скитается в воздухе, подобная телу. Попечитель над душами - Гермес, оттого он и зовется Вожатым, Привратником и Преисподним, ибо это он вводит туда души из тел и с земли и с моря. Чистые души возводит он ввысь, а нечистые ввергаются Эринниями в несокрушимые оковы, и нет им доступа ни к чистым, ни друг к другу. Душами полон весь воздух, называются они демонами и героями, и от них посылаются людям сны и знаменья недугов или здравия, и не только людям, но и овцам, и прочим скотам; к ним же обращены и наши очищения, умилостивления, гадания, вещания и все подобное. 
   
Главное для людей, говорил Пифагор, в том, чтобы наставить душу к добру или злу. Счастлив человек, когда душа у него становится доброю; но в покое она не бывает и ровным потоком не течет. Справедливость сильна, как клятва, потому и Зевс именуется Клятвенным30. Добродетель есть лад (harmonia), здоровье, всякое благо и бог. Дружба есть равенство ладов. Богам и героям почести следует воздавать неодинаковые: богам - непременно в благом молчании, одевшись в белое и освятившись, героям же - после полудня. Освящение состоит в очищении, омовении, окроплении, в чистоте от рождений, смертей и всякой скверны, в воздержании от мертвечинного мяса, от морской ласточки, чернохвостки, яиц, яйцеродных тварей, бобов и всего прочего, что запрещено от справляющих обряды. От бобов воздерживаться Пифагор велел (по словам Аристотеля в книге "О пифагорейцах") то ли потому, что они подобны срамным членам, то ли вратам Аида31, то ли потому, что они одни - не коленчатые, то ли вредоносны, то ли подобны природе целокупности, то ли служат власти немногих (ибо ими бросают жребий). Не поднимать упавшего он велел, чтобы привыкать к сдержанности за едой, а может быть, потому что это указание на чью-то смерть: ведь и Аристофан в "Героях" говорит, что упавшее принадлежит героям: 
   
И вкушать того не вздумай, 
   
что упало со стола!32 
   
Не касаться белого петуха он заповедовал, потому что петух - проситель и посвящен Месяцу; проситель-ство же есть доброе дело, а Месяцу он посвящен, потому что кричит в урочные часы; кроме того, белый цвет - от благой природы, а черный - от дурной. Не касаться рыб, которые священны,- потому что не должно богам и людям располагать одним и тем же, точно так же, как свободным и рабам. Не преломлять хлеб - потому что в старину друзья ели от одного куска, как варвары и посейчас, а того, что сводит людей, делить не нужно (впрочем, иные говорят, будто это - к посмертному суду; иные - что от этого робеют на войне; а иные - что от этого начинается целокупность). 
   
Из фигур он считал прекраснейшими среди объемных - шар, а среди плоских - круг. Старость подобна всему, что умаляется, молодость - всему, что нарастает. Здоровье есть сохранение образа, болезнь - его разрушение. Соль, говорил он, нужно ставить перед собою, чтобы помнить правду, ибо соль сохраняет все, что ни примет, а рождается от чистейшего солнца и чистейшего моря. 
   
Все это, говорит Александр, он нашел в пифагорейских записках, а дополнение к ним сообщает Аристотель. 
   
Величавость Пифагора не упускает случая задеть и Тимон в "Силлах", где пишет так: 
   
А Пифагор, преклоняясь к волхвам, 
   
болтающим бредни, Ищет людей уловлять, 
   
величавых речей говоритель. 
   
О том, что Пифагор в иное время был иными людьми, свидетельствует и Ксенофан в элегии, которая начинается так: 
   
Ныне другую я речь укажу и другую дорогу, 
   
а о Пифагоре упоминает вот каким образом: 
   
Как-то в пути увидав, 
   
что кто-то щенка обижает, 
   
Он, пожалевши щенка, молвил такие слова: 
   
"Полно бить, перестань! 
   
живет в нем душа дорогого 
   
Друга: по вою щенка 
   
я ее разом признал"33. 
   
Так пишет Ксенофан. Насмехается над Пифагором и Кратин в "Пифагорейке"; а в "Тарентинцах" он говорит так: 
   
Едва завидят человека пришлого, 
   
Тотчас к нему пристанут с переспросами, 
   
Чтоб сбился бедный с толку и запутался 
   
В противоречьях, сходствах, заключениях, 
   
Потоплен в бездне мудрости блуждающей. 
   
Мнесимах в "Алкмеоне":