1 2 3 4 5 6 7
– Вы хотите получить охрану?
– Что толку... Если захотят убить, то убьют... Вчера меня только предупредили. И знаете что, – увеличенные мощными стеклами зрачки заглянули в самую душу начальника оперативного отдела, – ведь я всегда был кому-то неугоден. Начальству, райкому, облсовпрофу – всем! Меня увольняли, вызывали на беседу в КГБ, пугали, предупреждали. Но я никогда не чувствовал себя настолько беззащитным! Никогда!
В неестественно больших зрачках плескалось отчаяние.
– Я носил плакаты «Долой КПСС», я устраивал митинги в поддержку Ельцина, я своими руками строил новую – свободную и демократическую – жизнь... И что же мы построили?
Крылов опустил глаза.
– Вы хотите получить охрану?
Демченко встал.
– Мне она не нужна. Я снимаю свою кандидатуру. Охрана необходима стране, в которой политиками легко становятся бандиты. И если бы только на областном уровне... Сколько можно говорить о коррупции? Наш постоянный временный генеральный прокурор заявил, что, пока нет закона, для него нет и явления. Законопроект внесен полтора года назад. И что же? Государственная дума принимает его, а Совет Федерации отклоняет! Почему им не нужна борьба с коррупцией, как вы думаете?
Когда дверь за посетителем закрылась, Крылов громко выругался, непонятно в чей адрес.
Акцию по поиску пишущей машинки «Москва» Королев залегендировал под проверку санитарного состояния рынка. Каждый торговый участок получил задание срочно подготовить справку о противоэпидемических мероприятиях, проведенных в последнее время. Обязательным условием являлось аккуратное оформление документа.
Чертыхаясь, заведующие секциями корябали нужную бумажку, а потом искали машинку, чтобы ее перепечатать. Секретарю директора, секретарям заведующих павильонами и другим обладателям печатной техники выставлялся щедрый магарыч.
К концу дня Королев получил двадцать семь разномастных справок, исполненных в основном на четырех машинках. Только отчет о безупречном санитарном состоянии участка разделки туш мясного павильона был исполнен на старой, раздолбанной «Москве». Именно той, которую разыскивал РУОП.
* * *
– Я понимаю, что в прошлый раз вы погорячились, – адвокат Хасьянов держался как всегда вежливо и корректно, – поэтому я на вас не в обиде. И вы не должны на меня обижаться.
Он обаятельно улыбнулся.
– Мне лично от вас ничего не нужно. Я просто выполняю свою работу. Не будь меня, на этом месте сидел бы другой юрист. Но говорил бы он то же самое.
– Вы выполняете свою работу, а те, кто хотел меня убить, – свою. Так? Хондачев пытался говорить свободно, с легкой иронией, но, у него это не получалось. Голос был напряженным и нервным.
– Увы!
Адвокат развел руками.
– Мой доверитель пытался приобрести акции у ваших московских учредителей. Но ему не удалось их убедить.
– Он не смогло них добраться, – перебил банкир.
– Не знаю, – Хасьянов выставил ладонь, как бы отгораживаясь от слухов, сплетен и домыслов. – Во всяком случае, мой доверитель видит только один вариант – убедить вас.
Хондачев тяжело вздохнул. Он надеялся, что его оставят в покое, хотя и понимал: когда речь идет о больших деньгах, решения так легко не изменяют.
– Мне поручено передать условия: вы продаете акции и остаетесь председателем правления. Вам будет назначен заместитель. Моральные издержки компенсируются суммой в десять тысяч долларов.
Адвокат сделал паузу...
– Что вы на это скажете?
Хондачев привстал, дотянулся до массивного серебряного портсигара, закурил.
– А когда я погибну в автомобильной катастрофе или отравлюсь газом, мой заместитель автоматически возглавит банк? Это все уже было, причем много раз. Меняется персонал, охрана, номинальный председатель становится марионеткой, а если проявляет строптивость, то умирает.
– Люди умирают по разным причинам, а часто и вообще без причин. Зачем обсуждать столь мрачную тему? Вернемся к покупке акций. Каков ваш ответ?
Хондачев затянулся, задумчиво выпустил дым через ноздри, стряхнул пепел.
Разорение, унижение и смерть – вот что ему предлагалось. Или просто смерть. Небогатый выбор.
– Я должен подумать.
– Прекрасно. Неделя вас устроит?
Банкир молчал.
– В случае положительного решения вы мне позвоните, – адвокат положил на черную кожаную поверхность стола визитную карточку.
– Если в течение недели звонка не последует, значит, ответ отрицательный.
Хасьянов встал.
– Впрочем, я накину еще день на возможную занятость или забывчивость. В знак искренней расположенности и симпатии.
Он улыбнулся.
– До свидания. Жду вашего звонка.
Дверь мягко захлопнулась.
Через несколько минут появился начальник службы безопасности «Золотого круга» Байков – плотный, состоящий из одних мышц отставник МВД.
– Сейчас проверим запись... Он отмотал пленку замаскированного магнитофона, включил звук.
– Во всяком случае, мой доверитель видит только один вариант – убедить вас... Голос Хасьянова звучал громко и спокойно.
Хондачев подумал, что адвокат предусматривал возможность тайной записи.
– Отличное качество! – порадовался Байков.
– И что она нам дает?
– Придумаем, как использовать...
Глядя на суетящегося крепыша, Хондачев пришел к выводу, что имитацией активности тот прикрывает растерянность и беспомощность.
– Я приготовил для вас отличный бронежилет! Под пиджаком совсем незаметно.
– А если в голову? Или в шею?
Банкир потрогал небольшую марлевую нашлепку на почти зажившей ране.
– Ну... Да мы их просто не подпустим!
– Понятно... Вам что-нибудь говорит фамилия Коренев?
– А как же! Вот это волкодав! Только его упаковали на шесть лет.
– Недавно я разговаривал с председателем облсуда – приговор отменили. Со дня на день Коренев вернется в Тиходонск. Сразу же пригласите его ко мне. В любое время. Вы меня поняли?
– Понял, – обескураженно ответил Байков.
* * *
Лиса никто не встречал на скоростных автомобилях, к тому же спецколония находилась на другом конце страны. Почти трое суток он трясся в разболтанных плацкартных вагонах и наконец, изжеванный и усталый, вывалился на знакомый перрон.
В активе у него имелся отмененный приговор, справка об освобождении, пятнадцать тысяч рублей и клеенчатая сумка с жалким скарбом выпущенного зэка. В пассиве – отсутствие паспорта, работы и постоянного места жительства. Выслуженная десятью годами розыска и задержания преступников малогабаритная квартира утеряна безвозвратно. «Лицо, осужденное к лишению свободы на срок свыше трех лет, утрачивает право на жилую площадь»,
– гласит закон еще советских времен. Кому объяснять про судебную ошибку и отмененный приговор? У кого просить квартиру? Сейчас никто не слушает просьб. Слушают только деньги. И оружие. ПМ закопан в надежном месте, там же два поддельных паспорта. Но с этого начинать не хотелось.
На троллейбусе Лис доехал до центра и машинально забрел в родной райотдел. Дежурный оказался незнакомым, видно, из новых, начальника на месте не оказалось, и он зашел к Савушкину.
– Здорово! – Зам по оперработе крепко пожал ему руку. Также, как подполковник Жистовский при прощании. Но тому можно было этим и отделаться, прибавив доброе напутствие, а здесь с рукопожатия все только начиналось.
– Слышал, слышал, – с преувеличенным оживлением начал Савушкин. – Жаль, дело не прекратили, чтобы было полное оправдание...
– Прекратят, куда денутся, – равнодушно отозвался Лис. – А что с моей квартирой?
– Да, тут накладка!
Замнач сокрушенно махнул рукой.
– Ты, наверное, не знаешь, Диму Котова убили... Его жене с детьми и отдали.
– Щедро. Как же они разместились втроем в пятнадцати метрах?
– Кто же знал, что так получится, – пропустив реплику мимо ушей, продолжал сокрушаться Савушкин.
Лис понял, что никакой помощи здесь не получит.
– А я недавно говорил Симакову: взял бы Коренева на службу. Мы как раз одно убийство раскрывали...
– Возьмите.
– Что? А... Надо дождаться конца доследования. Формальность, конечно, но никуда не денешься...
Сунувшись в несколько кабинетов уголовного розыска, Лис нашел Реутова. Тот обрадовался по-настоящему, накормил обедом в пельменной по соседству и рассказал все последние новости.
– Тебе есть где жить? – спросил он напоследок.
– Есть, – ответил Лис с гораздо большей уверенностью, чем испытывал на самом деле.
Он не стал звонить Натахе, хотя в былые времена никогда не приходил без предупреждения – мало ли какие случаются ситуации, зачем усложнять жизнь себе и другим... Она обладала мягким характером и, по ее собственным словам, «не умела отказывать». Когда покоробленный Лис заострил вопрос, Натаха пояснила, что на сексуальную сферу это не распространяется. Пояснение выглядело неубедительно, тем более Лис хорошо знал: человеческие слабости не имеют выборочности. Если баба привлекательна, живет одна и «не умеет отказывать», в ее квартире то и дело будут появляться временные постояльцы. Охотников ох как много! Поэтому, собираясь к подруге, Лис предварительно звонил: выезжаю, скоро буду... И обходилось без сюрпризов.
Но сейчас он просто побоялся набрать знакомый номер.
Что сказать? «Я приехал – без денег, без работы, без вещей, без ночлега. Ты меня примешь?!» Жалкий унизительный лепет. Лучше заявиться самому, на месте видней.
В высокий подъезд старого пятиэтажного дома Лис входил с таким чувством, которое появлялось у него при возможности нарваться на выстрелы. Тогда он выключал предохранитель и ловчее ухватывал теплую рифленую пластмассу. Сейчас просто быстро взбежал на четвертый этаж, нажал кнопку установленного им когда-то звонка, машинально шагнул в сторону и тут же вернулся на место, чтобы полностью попадать в обзор сферического, тоже купленного им глазка.
На площадку выходили три квартиры, кафельный пол чисто подметен, поэтому он разглядел у Натахиных дверей несколько маленьких серых комочков. Пепел? Похоже. Вообще-то она никого не выставляла курить за дверь... Лис позвонил еще раз. Потом еще.
Ему казалось, что в квартире происходит какое-то движение, но воспринимал он его не слухом, а обострившимся шестым чувством, как в минуты опасности. Тот, кто двигался, старался не производить шума.
«Не откроет», – подумал Лис и ошибся.
Щелкнул замок, лязгнула цепочка, и Натаха выскользнула на площадку, прикрыв за собой дверь.
– Здравствуй, – полурадостно-полурастерянно произнесла она. – Тебя выпустили?
– Как видишь.
– Ой как здорово! Значит, у тебя все хорошо?
– Отлично.
– Я очень рада.
– Я тоже.
Наступила неизбежная пауза. Глаза Натахи бегали из стороны в сторону. Близнец искал, за что зацепиться, чтобы продолжить безобидный, ни к чему не обязывающий разговор. Но зацепиться было не за что. Накатывала неприятная тема.
– Ты не одна?
Натаха с интересом разглядывала старый стенной шкаф, наполовину перекрывающий подход к нише окна.
– Я же не знала, что ты приедешь... И ты не позвонил... Из неплотно прикрытой двери несся запах жареной картошки.
– Совместное проживание с общим ведением хозяйства?
– Мне же нужна помощь! Или ты считаешь, что я всю жизнь должна мыкаться одна?!
Натаха попыталась перейти в атаку. Голос у нее был обиженный.
– Нашла хорошего помощника? Жарит картошку, курить выходит на лестницу?
Второй Близнец улыбнулся.
– Картошку жарю я. А курить действительно... Как: ты узнал?
Но Лис не был настроен обсуждать нейтральные темы.
– Почему долго не открывала? Вы трахались?
Девять женщин из десяти в подобной ситуации Послали бы его на хер. Но Натаха отличалась слабым характером. К тому же второму Близнецу стало стыдно.
– Ты что?!
Беспокойные глаза округлились в неискреннем возмущении.
– Как ты мог такое подумать?
Лис усмехнулся.
– Действительно...
Ладонью он провел по телу Натахи сверху донизу, Под тонким шелком халата колыхнулись слегка отвисающие груди с твердыми возбужденными сосками. Это ничего не означало: дома она всегда ходила без лифчика. Зато на линии бедер выступала резинка трусиков, опровергающая его предположение. Нахождение в зоне сказывалось: рука Лиса помимо его воли задержалась на лобке, потом скользнула под халат, оттянула резинку и вцепилась в пышные волосы.
Второй Близнец крутнул головой, рассматривая то негорящую лампочку напротив двери, то выключатель, и Лис подумал, что следующий вопрос будет связан с электричеством. Опережая его, рука резко нырнула еще ниже.
– Туда нельзя...
Он уже и сам это понял. Но разве обычная женская физиология – препятствие для вчерашнего зэка!
– Плевать!
Голос был хриплым.
– Не туда...
Второе возражение еще больше походило на обещание. Какой-то из Близнецов заглянул за шкаф. Когда-то, еще при жизни бабушки Марьи, им приходилось заниматься сексом в небольшом закутке, набитом макулатурой и всяким хламом.
Лис протиснулся в щель, Натаха нырнула следом. Здесь было тесно, узкое длинное окно фокусировало их фигуры от середины бедер и выше. Впрочем, Натаху это, никогда не смущало.
– Только я не могу долго... Несмотря на тесноту, она ухитрилась присесть на корточки.
– Ладно, – по-прежнему хрипло сказал Лис.
Он вдруг вспомнил, что давно не мылся, и ощутил неловкость. Но Натаха не обращала внимания на нюансы.
Лис не соврал. Натаха освободилась через пять минут.
– Ты мне позвонишь? – спросила она, поправляя халат.
– Посмотрим.
Вместо умиротворения Лис почему-то испытывал крайнее раздражение.
– Дочь по-прежнему у родителей?
– Да... Там же море, воздух другой. Ей полезней...
– Мое ружье цело? И форма?
– Конечно. Можешь забрать в любой момент.
– И то хорошо.
Лис замешкался, обдумывая, что следует сказать напоследок. Ничего подходящего в голову не приходило.
– У твоего... э-э-э приятеля есть еще одно достоинство.
– Какое?
– Он нелюбопытен.
– Точно... Как ты узнал?
– Пока!
– Пока...
Лис расслабленно затарахтел вниз по широкой лестнице. В конце концов, ему не за что обижаться на Натаху. Она сделала для него все, что могла. Лис выскочил на улицу, навстречу бездомному ночлегу.
Смеркалось, на тротуаре было тесно: тиходонцы возвращались с работы, делали покупки, чтобы до темноты уедете запереться в квартирах. Лис остановился, его со всех сторон толкали: с шипением, бурчанием, недовольным бормотанием, а то и открытой бранью. Чувствовалось, что люди устали и до предела озлоблены.
Коренному тиходонцу Лису это было привычно. Он даже не отвлекался на подобные мелочи, тем более что его занимала важная проблема: где провести сегодняшнюю ночь. А также неопределенное число последующих.
Ночлег на вокзале исключался – там собирается уголовный элемент, а бедственное положение бывшего мента неизбежно послужит приглашением свести старые счеты. На гостиницу нет денег. Родственники живут в Питере и Хабаровске – далековато, да и отношения не настолько тесные, чтобы они с радостью приютили вчерашнего зэка. Реутов хоть и приглашал, но у него двадцать восемь метров на четверых. Леший?
Лис удивился пришедшей мысли. Он чувствовал, что тот привязан к курирующему офицеру, и сам испытывал симпатию к агенту, выделяя его из серой массы платных и бескорыстных информаторов. Но не до такой же степени, чтобы вспомнить его среди друзей, у которых можно переночевать! И тем не менее вспомнил... Конечно, соваться к Лешему нельзя – пришьют обоих. Но встретиться с ним надо в самое ближайшее время.
Так и не найдя приемлемого решения, Лис выключил тормоза и позволил плотной толпе прохожих, знающих куда идут, увлечь себя, будто он тоже знал конечную точку своего маршрута. Вдруг он остро позавидовал людям, которых гдето ждут. Как ни замедляй шаги, все равно куда-то придешь. Куда?
Бездомный, неприкаянный, никому не нужный Лис еле переставлял ноги. Вдруг из притеревшейся к бордюру «девятки» его окликнули. Через приспущенное зеркальное стекло смотрел бывший сотрудник УВД Байков. Они никогда не дружили, близко не сходились, водку вместе не пили, в засадах не сидели. Но сейчас он приветливо улыбался и махал рукой.
– Садись в машину, Филипп, есть дело!
– На сто миллионов? – саркастически спросил Лис.
– Может, чуть поменьше, – деловито сказал Байков и перестал улыбаться. – А может, и на сто!
Чуть замешкавшись, Лис шагнул к машине.
* * *
В двухкомнатном полулюксе гостиницы «Аксинья» – лучшей в городе, тихо играла музыка, легкий ветерок шевелил кремовые шторы и приятно овевал разгоряченное лицо майора Малинкина. Сейчас, правда, ничего майорского в нем не было: обычный голый мужик, развалившийся в глубоком, кресле с наполовину наполненным коньяком тонким стаканом.
Тело забросившего тренировки спортсмена еще покрывал пот и сердце продолжало учащенно колотиться, как несколько минут назад, когда на широкой упругой постели Малинкин добросовестно трудился над раскинувшейся в сладостной неге манекенщицей Таей Попцовой – Может быть, эта способность беззаветно отдаваться партнеру и привлекала к ней так сильно майора.
В несколько глотков он осушил стакан, не торопясь закурил, снова налил из длинной, конической формы бутылки ароматную янтарную жидкость. Коньяк «Метакса» стоил в коммерческих киосках тридцать две тысячи и, что немаловажно, его покупала Тая. Конечно, на деньги Гарегина Петросова, но об этом Мадинкин, естественно, не знал. Как не догадывался и о своей истинной роли в бурном романе с очаровательной манекенщицей.
Самое интересное, что майор попал в историю, о которой его и его коллег неоднократно предупреждали особисты в ходе ежемесячных занятий по повышению бдительности и еще более многочисленных индивидуальных беседах. Но то ли серость и формализм этих бесед, то ли неспособность примерять критическую ситуацию на себя, то ли завышенная самооценка Малиикина не позволили ему заподозрить подвоха во внезапной, страстной и щедрой любви молодой красивой женщины. В поучительных примерах контрразведчиков растяпа и болтун всегда плохо кончал. Привыкшие, делать скидку на пропагандистский эффект, слушатели мало верили в столь наглядную закономерность. Но сегодня Малинкину предстояло убедиться, что как раз в его случае она сработает. Сработает неотвратимо и жестоко.
Он успел сделать еще несколько глотков и почти допил очередной стакан, когда из ванной выпорхнула освеженная Тая. На покатых плечах и упругих шарах грудей блестели капли воды, бедра она обернула полотенцем, которое, впрочем, почти сразу отшвырнула в сторону. Необычно оформленный лобок – неширокая вертикальная полоска волос вместо треугольника, – как всегда, приковал взгляд майора. Тая поощрительно улыбалась, обнажая крепкие ровные зубы.
– Я уже закончила свои дела, Олежек, – капризно проговорила она, подходя вплотную. – И торчу здесь только ради тебя. Когда же мы вернемся в Москву?
– Скорей всего дня через три, – майор протянул руку, но девушка, дразнясь, отскочила.
– Ты все время так говоришь. Видно, приглядел бабу из местных. – Тая обиженно отвернулась и нагнулась за полотенцем, давая возможность партнеру рассмотреть обычно скрытую часть тела.
– Где ты сегодня был целый день? Я звонила в гостиницу... Майор сделал последний глоток.
– Ездили на военный аэродром. За город, километров семь. Обнюхивали все вокруг. Иди ко мне...
– Ты сказал – будешь в гостинице! – Тая отошла подальше и присела на краешек стола, болтая босой ногой.
– На сегодня не было работы. Но вдруг приказ – готовить военный аэродром. Я же тебе говорил: мы ждем важных людей. Очень важных. Скоро сама увидишь. Иди ко мне!
– Когда ждут важных людей, все готовят заранее, а не в последнюю минуту. Ты просто придумал причину...
Тая плотно обернулась полотенцем, будто не намеревалась никогда больше его сбрасывать.
– Дело секретное, заранее ничего не сообщают. Утром объявили – и вперед!
Внезапное объявление на оперативном совещании группы «Зэт» делалось специально для майора Малинкина. Точнее, для агента Петросова Попцовой, а в конечном счете для самого резидента Информационного бюро АНА. Передав информацию, майор выполнил отведенную ему функцию. То, чем он еще два часа занимался в полулюксе «Аксиньи», не имело значения.
У выхода из гостиницы майора ожидал плечистый человек в официальном костюме, галстуке, со строгим выражением лица.
– Товарищ Малинкин? – Холодные глаза пронизывали майора насквозь. – Вас ждет полковник Гревцов. Прошу в машину!
Полковник Гревцов являлся его непосредственным начальником.
«Влип!» – подумал майор. Хмель и приятная истома мгновенно исчезли. На смену им пришел страх.
«Особисты выследили... Может, записали на пленку... Если Гревцов прилетел специально из-за меня, дело плохо... Неужели трибунал?!»
– Прошу в машину! – повторил человек с характерной для контрразведчика внешностью.
В черной «волге» ожидали еще двое, похожие на него, как близнецы. Взревел двигатель. «Форсированный», – определил Малинкин, зажатый между чугунными телами сопровождающих.
– Ну что, предатель, допрыгался? – с ненавистью спросил тот, что сидел слева.
– Неужели трибунал? – с трудом выдавил майор.
– Зачем? – сидящий справа мрачно усмехнулся. – Ведь с тобой и так все ясно. Чего еще рассусоливать?
Машина быстро набирала скорость.
Через час труп майора Малинкина обнаружили на Магистральном проспекте. Очевидцы пояснили, что его сбила машина, номера которой никто не запомнил.
– Место такое, – устало пояснил гаишник поднятому по тревоге Финикову. – Светофора нет, подземного перехода нет, а ждать они не хотят... Особенно когда пьяные... Восьмой случай с начала года.
Представитель Главного управления охраны в случайности не верил. Из всей группы обеспечения плана «Зэт» он один знал, что план отменен и ведется его имитация с целью отслеживания враждебных сил, готовящих покушение на Первое лицо государства. И смерть одного из членов группы обеспечения являлась, несомненно, проявлением их деятельности.
Считающий себя самым осведомленным о проводимых в Тиходонске оперативно-профилактических мероприятиях, Фиников ничего не знал о специальном подразделении «Тантал» и не подозревал, что «очевидцы» несчастного случая являются его сотрудниками. Не догадывался майор и о том, что Малинкин погиб совсем в другом месте и при других обстоятельствах, а тело специально выбросили в аварийно-опасном месте города. Поэтому он тщательно расспросил «очевидцев» о наезде, до мельчайших подробностей вызнал приметы якобы сбившей Малинкина машины.
В Тиходонске ввели милицейскую операцию «Перехват» и контрразведывательную «Поиск». Милиция и ФСК сбивались с ног в поисках не существующей в природе автомашины. Повышенный режим безопасности, установленный планом «Зэт», еще больше ужесточился.
По экранированной высокочастотной связи УФСК майор Фиников соединился со своим шефом – начальником ГУО генералом Корниловым, коротко доложил обстановку.
– Высылаю В твое распоряжение группу «Ад», – после небольшой паузы сказал генерал. – Поставь на уши этот городишко, но получи результат! Сам получи, своими силами, это очень важно! Ты меня понял?
– Понял, товарищ генерал, – отозвался Фиников.
Он работал в службе двадцать один год и потому хорошо понимал своего начальника. Почти все эти годы охрана высшего руководства страны осуществлялась Девятым управлением КГБ СССР. В эпоху единоначалия и единомыслия такая схема всех устраивала. Но после августа девяносто первого монолит КГБ развалили на отдельные глыбы, и несколько обновленная «девятка» превратилась в Главное управление охраны Российской Федерации.
Поскольку на смену диктатуре «направляющей и руководящей силы» пришла разнузданная вседозволенность криминальной анархии, физическая защита стала необходимой основой деятельности любых государственных и негосударственных органов и учреждений, которые хотели сохранить независимость от внешних давлений. А тот, кто командовал охраной, получал возможность при отсутствии нужных аргументов просто-напросто прихлопнуть оппонентов.
Когда разногласия между Президентом и Верховным Советом только начали (обозначаться. Председатель ВС образовал собственный Департамент охраны. Так и существовали параллельно ГУО, подчиняющееся Президенту, и ДО – руководимый Председателем Верховного Совета.
Расхождения между ветвями власти обострялись, и соответственно, каждая наращивала мускулы, на случай если политические столкновения выльются в прямую схватку. Штаты ГУО и ДО росли, структура усложнялась.
Силы конкурирующих охранных служб были примерно равны, и когда в октябре девяносто третьего раздались выстрелы, не они решили исход боевых действий... Выведенные на прямую наводку танки определили судьбу Верховного Совета, а следовательно, и его силовой «крыши». Департамент охраны перестал существовать, путь в ГУО его сотрудникам был заказан: обеспечение безопасности высшего руководства – дело не только ответственное, но и тонкое, здесь очень ценятся лояльность и преданность.
Поэтому бывшие сотрудники ДО занялись охраной банкиров, коммерсантов, скоробогачей и бандитов, нисколько не проиграв в оплате по сравнению с теми временами, когда охраняли депутатов.
А Главк охраны стал монополистом в деле физической защиты особо важных персон. Развиваясь по непреложным бюрократическим законам любых российских ведомств, он увеличивал численность персонала, расширял круг поставленных задач, присваивал новые функции, обособлялся от смежных силовых структур, без взаимодействия с которыми ранее не мог успешно работать.
Генерал Коржов прекрасно понимал: чем мощнее и могущественнее ведомство, тем больше политический вес и государственный авторитет его руководителя. А поскольку генерал начинал службу с личного телохранителя Президента еще в те времена, когда тот не был Президентом, и суть его работы состояла в сохранении самого дорогого, что есть у Первого лица – жизни и власти, то все начинания находили заинтересованную поддержку.
Чтобы не зависеть от информационного обеспечения со стороны ФСК и МВД, Главное управление охраны получило право ведения оперативно-розыскной работы, обзавелось оперативным отделом и собственной сетью осведомителей. Для возможности самостоятельной ликвидации диверсионно-террористических групп ГУО создало собственное спецподразделение – группу активных действий (кодовое наименование «Ац»), костяк которой составили специалисты знаменитой «Альфы». В ближайшие планы Коржова входило приобретение собственных войск, для начала – оперативного полка с бронетехникой, легкой артиллерией, авиационной и вертолетной эскадрильями.
Но для того чтобы и в дальнейшем получать поддержку Президента, следовало оправдать свое существование акцией, доказывающей, что ГУО способно работать более эффективно, чем ФСК и МВД вместе взятые.
В свою очередь, руководители ФСК и МВД, которым, естественно, не нравилось появление конкурента, стремились наглядно продемонстрировать, что именно их ведомства надежно охраняют общественный порядок, безопасность государства и его руководителя.
Успешный розыгрыш «Тиходонской карты» позволял победителю реализовать свои планы.
– Я понял, товарищ генерал, – повторил майор Фиников. – Получу результат своими силами!
Коржов отключился, и Фиников, медленно положив трубку аппарата ВЧ, вышел из узла связи.
– Можно заходить?
В коридоре ждали окончания конфиденциального разговора связисты УФСК. Фиников кивнул. Мыслями он находился на маршруте следования рези-
дентской машины. То, что в ней должен ехать двойник, никакого значения не имело.
Аэродром ВВС находился с восточной стороны Тиходонска, как и гражданский. Его задействовали в операцию по очень простой причине: легче блокировать расположенный в степи военный объект, чем окруженный жилыми домами и кишащий людьми городской аэропорт. Значит, легче скрыть, что высокие договаривающиеся стороны в Тиходонск не прибудут. Уже в воздухе Алиев и Петросян получат радиограммы об изменении места переговоров. А в нужное время приземлятся якобы их самолеты с соответствующей раскраской и бортовыми номерами, так что наблюдающий издали в бинокль «глаз» террористов убедится: все идет по плану. Отсутствие особой торжественности приема вполне объяснимо, кортеж набитых сотрудниками УФСК автомобилей промчится через город к строго охраняемым загородным резиденциям – и все.
А через несколько часов прибудет личный борт Президента России с двойником, и тут уж будет помпезная встреча, толпы ликующего народ, открытый лимузин, вскинутая в приветствии рука главы государства. Словом, ловля на живца.
Покушения добавляют популярности политикам и способны даже реанимировать угасшую всенародную любовь. А расследование заговора неминуемо переключает внимание населения с экономических трудностей на политику: а какие это сволочи нам жить мешают? Раз есть враги, значит, все жизненные проблемы – их рук дело, так отрубим им поганые головы!
Но такого результата можно достичь лишь в случае, если он, Фиников, не сплохует, проведет операцию с ювелирной точностью!
Потому с мыслями о маршруте кортежа майор государственной охраны добрался до масштабной схемы Тиходонска, на которую была нанесена тонкая красная линия.
Ближний радиус охраны – десять метров. Он полностью входит в зону оперативной ответственности ГУО. Визуальный контроль с первой машины, детекторный поиск оружия и взрывчатки со второй, визуальный контроль личными телохранителями, следующими в президентском автомобиле. Кроме того, в ближнем радиусе действуют сотрудники МВД, ФСК и военнослужащие в штатском.
Средний радиус от десяти до пятидесяти метров. Здесь выставляются стационарные посты государственной охраны на господствующих точках, проводят поисково-профилактические мероприятия МВД и ФСК, осуществляют контроль сотрудники «Альфы» и местных спецподразделений.
И, наконец, дальний радиус – от пятидесяти до трехсот метров. Снайперы ГУО и местных спецподразделений контролируют господствующие точки, а МВД ведет общерейдовую работу и «закрывает» удобные для возможного покушения места.
Фиников хорошо знал, что так гладко организация охраны выглядит только на бумаге. Продолжительность красной линии на реальных улицах и магистралях составляла двадцать километров. Поэтому создать достаточную плотность сотрудников с трудом удастся лишь в ближнем круге охраны, который, впрочем, является самым опасным. Более-менее прикрыт и средний круг. В дальнем же контроль резко падает по мере удаления. На рубеже двухсот пятидесяти метров он практически заканчивается. Правда, и вероятность прицельного выстрела с такой дистанции приближается к нулю. А с трехсот метров вообще никто не стреляет.
На этом последнем убеждении и строился расчет Мастера. Он собирался стрелять с пятисот метров. Точнее, с четырехсот восьмидесяти. Именно столько должна была пролететь пуля, выпущенная с шестнадцатого этажа недостроенной «свечки» – несостоявшегося здания обкома КПСС. Когда партия потеряла власть, финансирование немедленно прекратилось и жизнь на стройке замерла. Три года железобетонный каркас ожидал нового хозяина, но Мастер присмотрел его для своих целей раньше, чем кто-либо другой.
Стоя на краю бетонной площадки, киллер рассматривал в раздвижную подзорную трубу открывающийся участок трассы. Кортеж вынырнет из-за желтой пятиэтажки, сто – сто пятьдесят метров будет двигаться в зоне видимости и скроется за стеклянным кубом городской библиотеки. Если заранее занять позицию, то вполне успеешь сделать один-два прицельных выстрела. Промахнуться он не боялся. За промахи ответит Свистун. За попадание тоже ответит Свистун. Точнее, то, что от него останется.
Куда больше Мастера волновало отступление. В его распоряжении будет не больше пяти минут, чтобы исчезнуть из мгновенно оцепленного района. Сегодня он хотел провести генеральную репетицию.
Поверх обычной одежды он надел черный комбинезон, затянул замки широкого пояса монтажника-верхолаза. Взглянул на часы, глубоко вздохнул и включил кнопку хронометра, перенесясь в будущее – следующий миг после выстрелов.
Винтовку бросить вниз, самому – к шахте лифта, тонкий стальной трос натянут и надежно закреплен заранее, защелкнуть механизм спускного устройства, оттолкнуться ногами и скользить вниз, регулируя скорость тормозным рычагом...
Дыхание перехватило, Мастер нажал рычаг, но тут же отпустил и, стремительно преодолев шестнадцать пролетов, застопорил тормозной механизм. Падение прекратилось, он повис в воздухе. Рано! До дна шахты четыре метра. Он вновь ослабил рычаг и плавно соскользнул на мокрый бетонный пол.
Пахло плесенью и сыростью, Мастер спешно расстегнул пояс и побежал в темноту. «Взять фонарь», – мелькнула озабоченная мысль. Но нужный ему участок освещался из расположенного вверху окошка. Крышка люка сдвинута настолько, чтобы он свободно пролез в серповидную щель. Уперевшись двумя руками, он поставил крышку на место, по железным скобам спустился вниз, достигнув сухого бетонного желоба огромной канализационной трубы. Желоб заметно уходил вниз.
Пощупав справа от лестницы, Мастер нашел фонарь, зашарил желтым лучом по серому бетону. Почти сразу световое пятно выхватило поставленную «на попа» самодельную тележку на четырех колесах от детского велосипеда. Переведя ее в рабочее положение, Мастер лег на струганые доски ногами вперед, пристегнулся ремнем и несколько раз оттолкнулся руками от шершавого бетона. Тележка покатилась вперед, набирая ход. Как в бобслее, только вместо гладкого ледяного – ноздреватый бетонный желоб, да скорость поменьше, да нет поворотов и виражей.
Все коммунальные службы строящегося обкома были спроектированы автономно. Собственный канализационный коллектор выходил прямо в Дон. Его длина составляла восемьсот метров.
Лежа на спине, Мастер смотрел вверх. В нескольких метрах на поверхности стягивали кольцо двуногие охотничьи псы, наглухо запирая обреченную дичь. Но дичь уходила прямо под ними! И додуматься до такого никто из охотников не мог!
Тележка раскачивалась. Он поднял голову, чтобы заблаговременно увидеть круглое светлое пятно выхода. «Может, они не такие и дураки? У них наверняка есть схемы всех подземных коммуникаций, что стоит их блокировать!» Мысль была неприятной, но маловероятной: Какой смысл перекрывать канализационный коллектор, лежащий далеко в стороне от маршрута охраняемого объекта?
Впереди забрезжил свет. Мастер нажал ручки велосипедных тормозов, тележка замедлила скорость, прокатилась по инерции и остановилась в десятке метров от конца трубы. Мастер сбросил комбинезон, щурясь на солнце, выглянул наружу. В метре под ним зеркально отсверкивала поверхность воды, по фарватеру гордо неслась «Ракета», а совсем рядом Крол с моторки «ловил рыбу». Увидев шефа, он включил двигатель и подошел к срезу трубы. Оперевшись о бетон, Мастер легко спрыгнул в лодку.
– Пошел!
Двигатель взревел во всю мощь. Описывая широкий полукруг, моторка прочертила пенистый след, уходя к противоположному берегу. Мастер перевел дух и взглянул на часы. С момента условного выстрела прошло три с половиной минуты. Пока только стягивается кольцо вокруг недостроенной «свечки». Сумятица, никто ничего не знает, в эфире мат и невразумительные, исключающие друг друга команды. Общегородскую тревогу объявят через пять-семь минут. Город «закроют» минут через десять-пятнадцать. Но все это его не касается.
Контрольно-пропускной пост ГАИ расположен сразу за мостом, он его уже миновал. Машина ждет, деньги в багажнике – и беспрепятственный выезд на южную трассу... Глядя на приближающийся берег. Мастер полной грудью вдохнул речной воздух.
– Как тележка, шеф? – раздался сзади голос Крола.
В сознании щелкнуло. Мастер вернулся из будущего. Испытанное на миг облегчение улетучилось, сменяясь свинцово давящим напряжением ожидания. Ничего не сделано, и спокойно раскинувшийся свободный берег тоже только репетиция! А во время премьеры его могут встретить пятнистые комбинезоны спецназа. И неизвестно, как удастся обойтись с Керимом... И Вист с Кролом...
– Хорошо тормозит-то? Я ведь когда-то велогонками занимался, в тормозах разбираюсь!
– Все нормально, – нехотя отозвался Мастер. – Где пистолет?
– В машине.
– Держи при себе. Когда сяду в лодку – отдашь.
– Да зачем он нам? Только риску больше. И взрывчатку зачем катаем? Тряхнет – костей не соберем...
– Когда за деньгами поедем, и пушка, и аммонал пригодятся. А если внутрь не полезешь, то не взорвется. Так что не бойся!
В зеленой коробке с черепом, костями и надписью «Аммонал» как раз и будут находиться деньги. Но Крол и Вист этого не знают. Так спокойней – миллион долларов свернет мозги самым преданным компаньонам. А взрывчатки они боятся, особо любопытничать не станут...
– А за деньгами далеко ехать? – не успокаивался Крол. Видно, даже он нервничал.
– Не очень, – неохотно буркнул Мастер.
– Сколько километров? Десять, двадцать?
– Ты заткнешься сегодня?!
Мастер собирался застрелить соучастников прямо у машины. Рядом проходит глубокая траншея – тянут теплотрассу к базам отдыха, туда он сбросит трупы. Вопросы Крола только злили его...
– Что ты бубнишь, как попугай? Видишь, я устал, думаю. За тебя, кстати, думаю!
– Спросить нельзя?
– Пятнадцать километров. Доволен?
Напарник обиженно молчал.
Лодка уткнулась носом в песок. Из-за кустов вышел Вист и помахал рукой.
– Хвоста не было? – поинтересовался Мастер.
– Нет, я проверял.
Мастер сказал Кериму, что сегодня генеральная репетиция и незачем посвящать всех в подробности операции. Тот согласился и снял наблюдение. В день покушения он не будет таким покладистым. Интересно, он предполагает, что Мастер попытается опередить его? По внешнему виду не скажешь – жмет руку, улыбается... Но улыбки мало чего стоят. Может и пулю в спину засадить с улыбкой. Если, конечно, Мастер повернется спиной.
– Как репетиция, шеф? – широко улыбаясь, спросил Вист. Он, дурачок, уже видел себя хозяином особняка на Кипре.
– Отлично!
Киллер похлопал сообщника по плечу.
– Вот только Крол чего-то куксится... Мастер рассмеялся.
– Придется ему прописать от скуки хорошую выпивку. Конечно, за мой счет.
Он обнял Крола и зашептал в ухо:
– Если хочешь, и девочек оплачу. Только Висту не говори, а то он меня разорит!
Крол наконец улыбнулся.
– Вот так-то лучше. Поставишь лодку – и на стройку. Тележку, пояс, комбинезон – на места. Еще один фонарь под трос в лифтовой шахте.
Машина рванула с места, моторка начала чертить обратный путь к правому берегу, на котором раскинулся Тиходонск – точка проведения важного политического плана «Зэт».
* * *
– Мы даже сделали магнитосъемку с вертолета, – сообщил длинноволосый бородатый, завернутый в простыню мужик, морщась и цепляя вилкой скользкий маринованный гриб. – Никакой разницы между Степногорском и Тиходонском нет. Значит, надо искать другие факторы...
– Точно, – подтвердил второй уполномоченный специальной группы по изучению тиходонского феномена – тридцатилетний упитанный парень, сменивший неизменные джинсы и кроссовки на универсальный банный наряд – белую, в мокрых разводах простыню. – Демографические, экономические, географические и физические параметры не объясняют природы феномена.
У экспертов заканчивалась командировка, и руоповцы, как водится, организовали сауну с выпивкой и закуской.
– Хотите, я вам объясню? – Крылов разлил водку, положил на тарелку соленый огурец и несколько кружков колбасы. – У нас устойчиво сильная воровская община. Зоны влияния давно поделены, каждый знает – кому, сколько, когда платить...
– И что? – Длинноволосый потянулся к стакану.
– Отсюда стабильность, – продолжил Крылов. – А Степногорск город молодой, там этой ясности нет. Подросли молодые, налетели залетные, вернулись после отсидки те, кто постарше. Каждый хочет урвать свое, каждый хватает куски пожирней. Вот и идет борьба: того застрелили, этого взорвали, теперь этого застрелили, а того взорвали. Вот и весь феномен!
– Давайте выпьем за гостей, пожелаем им успехов и пригласим возвращаться на донскую землю, где всегда рады друзьям. – Нырков поднял тост, его поддержали, звякнули стаканы.
Несколько минут за столом царила тишина – все сосредоточенно разбирали огромного икряного цимлянского чебака, откладывая на краешек тарелки большие реберные кости – острые и упругие, как турецкие сабли. Гусаров из десятилитровой пластиковой канистры разливал густое «лагерное» пиво.
– Тогда почему бы вам не переселить несколько своих «авторитетов» в Степногорск? Пусть наведут там порядок, – сказал длинноволосый.
– Раньше так и было, – кивнул Нырков. – Один солидный вор «держал» город. Но времена изменились. Сейчас и нашим на пятки наступают. Вот-вот такая кутерьма начнется, что Степногорск покажется детским садом!
Крылов молча грыз соленую, янтарной прозрачности мякоть, каждый ломтик которой требовал добавить кусочек разваристой картошечки, слоистый кружок не очень злого лука, веточку свежей, с живым ароматом зелени и глотокдругой пива. Все эти компоненты традиционного донского стола присутствовали в изобилии, потому дискуссия продолжения не получила.
Когда с закусками покончили и первый голод был утолен, эксперты с Гусаровым отправились в парную, а Королев вышел разжигать мангал.
Крылов с Нырковым остались наедине.
Колорадский Жук допил очередной стакан пива и тоже поднялся.
– Дело есть, Василий Михайлович, – сказал Крылов, и полковник опустился на место.
– Мы нашли машинку, на которой отпечатаны угрозы Хондачеву и Демченко.
– Кому? – не понял, начальник РУОП.
– Кандидату в депутаты, сопернику Воронцова...
– А-а-а... Чья она?
– Вроде ничья. Приблудилась к секции разделки туш мясного павильона. У Королева там есть человечек, он сказал – на ней печатали дважды. Бывший начальник безопасности, помните Толстяка?
Нырков кивнул.
– Тыкал одним пальцем, ругался, говорил – шеф из него скоро машинистку сделает.
– Так, так...
– Второй раз совсем недавно, Воронцов прислал секретаршу, она унесла машинку, а через час вернула. Причем у нее в приемной стоит электрическая «Оптима».
Нырков вздохнул, налил еще пива, крепкими пальцами вырвал из чебака кусок вязкой желтовато-красной икры.
– Вижу, у тебя есть предложения?
Крылов кивнул.
– Реализовать информацию.
– Каким образом? Сделать обыск у кандидата в депутаты, взять его в оборот и колоть, пока не признается?
Нырков с аппетитом ел вяленую чебачью икру, большими глотками отхлебывал пиво. Но сказал он все правильно.
– У секретарши права неприкосновенности нет, – без особого энтузиазма продолжил Крылов.
– У Надьки?
Нырков выковырял еще икры.
– Верно. Но она сожительствует с Воронцовым уже два года. И показаний против него никогда не даст.
И это было правдой.
– Можно найти свидетелей среди мясников...
– Не смеши.
– Чем-нибудь прижать, поймать на компре.
– Как только ты этим займешься, Воронцов поднимет такой шум, что мы не отпишемся. Кстати, он очень дружит с журналистами, подкармливает кое-кого... Пропечатают, на весь свет ославят!
– Какой выход? Ждать, пока его изберут? Тогда к нему и близко не подойдешь... Нырков пожал плечами.
– А что мы можем сделать? Водки хочешь?
– Давай.
Иногда он переходил с начальником на «ты».
Сейчас был подходящий случай.
Нырков поднял стакан.
– За что?
– Чтобы сволочь всякая передохла!
– Э-э-э, нет! Слишком много получится трупов. Остальные трупным ядом отравятся. Давай лучше... За ментов. Чтобы их не били, не резали, не стреляли, палок в колеса не ставили.
– Так никогда не будет.
– А мы мечтаем. И пьем за мечту.
Водка на пиво воспринимается тяжело, даже при хорошей закуске. Крылов почувствовал, что захмелел.
– Слышь, Василий, как думаешь, почему закон о борьбе с коррупцией провалили?
– А кому из депутатов он нужен?
Нырков, похоже, тоже опьянел. Лицо покраснело, на лбу выступили крупные капли пота, даже всегда аккуратные усы растрепались.
– Что же они, все «теневики» да фирмачами куплены?
– Не обязательно. Кое-кто, конечно, и куплен... А основная масса... У кого мелкие грешки, у кого свои интересы. Ну, консультируют на стороне или учредительный пай в какомто деле имеют. А вот представь ситуацию: депутат кристален как стекло, а семейка у него деловая – жена учредитель одной фирмы, брат – другой, отец – коммерческий директор акционерного общества, тесть – банкир. По-новому закону им всем надо бросать предпринимательскую деятельность. Или ему отказываться от депутатства. Третьего пути нет: с женой-то еще можно развестись, а от родственников отрекаться вроде как-то не принято! Вот и прикинь, зачем ему такой закон, который всю жизнь ломает? Ясно?
– Да-а-а, – протянул Крылов. – Ясно-то ясно. Только противновато. Выслуга есть, лет пять назад ушел бы на пенсию. А по этой жизни на нее не разгуляешься... Наши-то идут к частникам – в охрану, службу безопасности, сыск... Но я привык на государство работать, а не на богатого дядю. Старую обезьяну поздно учить новым фокусам.
– Видишь, у каждого свой интерес.
Крылов подумал, что Нырков занимает генеральскую должность и, конечно же, мечтает о шитых погонах. А скандал с депутатом или большим руководителем исполнению этой мечты не способствует. Вот и приходится проявлять сдержанность и осторожность.
– Это точно, – вздохнул начальник оперативного отдела. – Что будем делать?
– Материалы подшить, накапливать информацию дальше.
– Может, застрелить этого чертова Шамана? – раздумчиво произнес Крылов.
– А ты возьмешься? – остро глянул Колорадский Жук.
Крылов шумно выдохнул.
– Я – нет.
– То-то! – Начальник РУОП встал. – Пойдем париться.
Они направились в парную.
– Да! – Нырков хлопнул себя по лбу. – Совсем забыл! Лис вернулся!
Крылов и Нырков многозначительно переглянулись.
* * *
– Сколько? – переспросил Лис.
– Миллион рублей и двести долларов, – повторил Хондачев. И добавил: – Ежемесячно.
– Ничего себе! – удивился Лис. – Как начальник УР я оценивался в сто пятьдесят долларов! И какова продолжительность контракта?
– Такова же, как продолжительность моей жизни в данной должности, – слегка улыбнулся банкир. – Кроме того, вы получите автомобиль в постоянное пользование, бензин и расходы по ремонту оплачивает фирма...
Они сидели на открытой веранде только что построенного дома Хондачева. Два с половиной этажа, итальянский кирпич, рижская черепица, европейский проект – словом, все по стандартам «новых русских». Аккуратно спланированный участок, клумбы, газон – сразу видно, что садовник работал параллельно со строителями. У самых ворот – небольшой затейливый домик под высокой крышей. В нем жил охранник – стандартный шкафообразный верзила в камуфляже и высоких омоновских ботинках. Хондачев, здороваясь, назвал его Вовой.
– И еще, – продолжил банкир. – У вас проблемы с жильем... разместитесь пока здесь.
– Где «здесь»? – Лис ткнул пальцем в сторону ворот. – С Вовой? Как он ходит в ботинках в жару? У него должны жутко вонять ноги...
– Здесь, в доме. Я не спешу с переездом. Когда угнетающая меня проблема будет решена, я куплю вам квартиру и машина тоже перейдет в вашу собственность.
Молодая миловидная девушка бесшумно появилась в дверях.
– Можно убирать посуду?
– Давай, Верочка. И подай кофе.
Пока девушка находилась на веранде, они не разговаривали. Хондачев курил набитую душистым табаком трубку, пуская дым то тонкой струйкой, то облачком, то кольцами. Лис, развалившись в удобном кресле, рассматривал темноголубое с оранжевыми красками заката небо.
Он не собирался наниматься на работу к частному лицу. Байков с трудом уговорил его встретиться с банкиром. Но в огромном, с обтянутой черной кожей офисной мебелью кабинете майор услышал фамилию Шамана – и переменил решение. Потом Хондачев привез его в свой новый дом, накормил ужином и наконец предложил решение всех жизненных проблем. За это Лис должен делать то, что он и так собирался делать – без всякого вознаграждения и заманчивых условий. Однако банкир четко не сформулировал его задачу. В принципе это дела не меняло, Лис все равно сработает по своему плану. Но он любил определенность.
– Что вы называете решением проблемы? – спросил Лис, когда Верочка вышла.
– Знаете, почему я обратился именно к вам? – вопросом на вопрос ответил хозяин дома.
– Почему?
– Обычные, правильные и законные методы охраны не защитят меня от пули. В современных условиях они совершенно неэффективны...
Хондачев придвинул хрустальную пепельницу и осторожно принялся выбивать трубку. Это занятие позволило ему отвести взгляд от лица собеседника.
– Мне нужны эффективные меры защиты. Их законность меня совершенно не интересует. Важен результат.
– Какой?
– Личная безопасность.
– И все же почему я?
– Вы сумели на сто процентов обезопасить свидетельницу.
Внимание банкира полностью сосредоточилось на хрупком хрустале и твердой трубке.
– Ее фамилия Федотова.
Банкир поднял голову и посмотрел прямо в глаза Лису.
– Вспоминаю, – не сразу ответил тот. – Я спрятал ее в вендиспансер.
«Однако он хорошо информирован», – отметил Лис про себя.
– Неважно, как вы этого добились. Главное – результат!
Хондачев не отводил взгляда.
– Вы хотите, чтобы я таким же образом решил и вашу проблему?
– Да. Хотя вендиспансер как промежуточный этап можно опустить.
– Хорошо, – после паузы медленно проговорил Лис. – Охрана лица, которое собираются убить, – дело опасное. Мне может понадобиться оружие.
– Байков в два дня оформит разрешение.
– Специфика вашей проблемы такова, что может понадобиться неучтенный, нигде не зарегистрированный «черный» ствол.
– Дело деликатное... Хондачев подумал.
– Впрочем, вопрос только в цене. И... Если захотите приобрести его сами, я оплачу расходы. Если устроит через третьи руки – заблаговременно дайте заказ.
– Хорошо.
Они поняли друг друга. Дородный, представительный, с импозантной сединой, ворочающий сотнями миллионов председатель правления банка «Золотой круг» и усталый, плохо одетый, не имеющий за душой ни копейки вчерашний заключенный. Ибо каждый из них мог дать другому то, что ему необходимо.
Хондачев встал.
– Располагайтесь как дома. А это аванс.
На стол упала перехваченная контрольной лентой пачка десятитысячных купюр.
– Один миллион, – пояснил банкир. – Сейчас все жутко дорого. Только человеческая жизнь дешевеет... Лис тоже встал.
– Тогда я приступаю к работе немедленно.
Он спустился с веранды, по выложенной разноцветной плиткой дорожке прошел к воротам. Вова мгновенно обозначился на пороге своей «сторожки».
– Какое у тебя оружие? – спросил Лис.
– Газовый пистолет и «помповик», – нехотя ответил тот, исподлобья рассматривая новичка. – А что?
– Ноги в ботинках здорово потеют?
Маловыразительное лицо охранника напряглось.
– Прилично... А что?
– Возьми ружье! – резко приказал Лис. – Надо контролировать выезд. Выгляни на улицу!
– Так там ребята...
– Вот и посмотри, живы ли они еще...
Вова метнулся внутрь домика и тут же выскочил обратно, держа наизготовку «Мосберг» с пистолетной рукоятью. Приоткрыв калитку, он выглянул наружу и перевел дух.
– Чего волну гонишь!
Калитка распахнулась, зашел телохранитель банкира.
– Закончили? Можно ехать?
Хондачев неторопливо шел по дорожке.
– Поедем, Витек.
Лис вышел первым.
Вокруг джипа с распахнутыми дверцами стояли четыре охранника. Черная «волга», сменившая разбитый «вольво», ожидала хозяина. В ней сидел Байков. Лицо его было печально. В Лисе он видел конкурента и тревожился за свое будущее.
Через несколько минут Хондачев с охраной скрылись из вида. Лис наверняка знал, что ни Вова в тяжелых, с высокой шнуровкой ботинках, ни Байков со своими молодцами не смогут спасти жизнь банкира в случае покушения. Инициатива всегда на стороне убийцы. А тот, кто наносит первый удар, как правило, и выигрывает. Эффективная защита предполагает упреждающие действия.
* * *
Крест поселился в небольшом двухэтажном домишке на тихой окраинной улице. Предложение купить роскошный двухэтажный особняк он отверг:
– Не дело общаковые деньги на себя тратить. Вор скромным быть должен. Жить везде можно, а мне так привычней.
Приехав к Черномору, он огляделся, сплюнул и в дом не вошел.
– Говорили мне, что он «закон» забыл, теперь сам вижу... Что ж, соберемся, потолкуем...
Сел обратно в машину, развернулся и уехал. Через несколько дней стало известно, что Крест собирает городскую сходку. Хотя он недавно вернулся на волю, вокруг него уже сколотилась довольно крепкая кодла: бывшие зэки, воры старшего поколения, те, что считали важными «идеи» уголовного мира, дацаны, тянущиеся к зоновской «романтике».
Неожиданно для всех к Кресту примкнул Хромой. Все чаще заезжал в невзрачную хатенку Король. Члены тиходонской общины ощущали нарастающую напряженность и понимали: стычка между паханами неизбежна. Каждый прикидывал – чью сторону взять?
Север решил вообще отделиться. Чем участвовать во внутренних распрях, лучше сделать свою игру. Как раз в это время к нему обратился Баркас, пригласил на обед в небольшое кафе на территории «Супермаркета». Накрыли им стол в невзрачном кабинете заведующего, но обслуживание и кухня были как в лучшем столичном ресторане.
– Есть проблема, братуха, – сказал Баркас, когда обед подходил к концу и заканчивалась вторая бутылка водки. – Шаман хочет меня замочить и толкучку забрать. Без разбора не обойтись. Но у него людей больше. Мне твоя «подписка» нужна. А за мной не заржавеет.
Север отодвинул Тарелку, вытер салфеткой губы, закурил «беломорину» – особый воровской шик в эру повального увлечения «Мальборо» и «Лаки Страйк». Надолго задумался.
– Вот-вот у нас разборы начнутся, – наконец сказал он. – Не знаю, чем обернется. А менты совсем оборзели: кабаки чистят, на улицах хватают, на хатах, машины стопорят, шмонают. Зря их лучше не злить.
– Чего же, ждать пока он меня мочканет? – ощерился Баркас. – Нет, братуха, давай подумаем, как сделать, чтобы и тебе, и мне хорошо было!
Север усмехнулся.
– Мы уже сделали. Я своего пахана кинул, ты – своего. Но у нас порядки строгие: без сходняка меня никто мочить не станет. А у вас беспредел.
– Хочешь сказать: моя жизнь – мои проблемы?
Баркас тоже закурил, но – «Пэл Мэлл».
– Тут ты ошибаешься, братуха. Крепко ошибаешься.
Снаружи послышался шум, оба насторожились. Матерщина и глухие удары успокоили – дело обычное. Тут же рявкнули телохранители, еще удары, вскрики – и все утихло.
– Шамана вашу кодлу ненавидит. Он один хочет хозяйничать в городе: И если сумеет меня убрать – твои люди сразу вылетят из «Супермаркета». И с прилегающей территории. Да и вообще вас зажмут со всех сторон. Он с властью заодно, даст деньги в ментовский фонд, подмажет кого надо – и пересажают од кого за другим... Баркас сухо бросал короткие фразы, губы нервно сжимались.
– Кого не посадят, того ликвидируют. Выбирай, что лучше!
Север задумчиво сжал кулаки. Татуировки он свел, только свежие шрамы напоминали о двух синих перстнях с шестью лучами.
– Слыхал я, чего он хочет, – нехотя процедил вор. – Но посадить или пришить меня не так просто...
– Брось, – Баркас махнул рукой. – Засадят жало под лопатку – и амба! Хочешь не хочешь, а сдохнешь!
Они чем-то были похожи – бывший морской пехотинец и профессиональный вор. Телосложением, уверенными манерами, неторопливым веским разговором и четко угадываемой способностью, добиваясь своего, идти до конца.
Ядовитый дым «беломорины» смешивался с душистым запахом заокеанской сигареты. В маленьком помещении слоилось сизое облако, лица собеседников время от времени скрывались в мутной пелене.
– Нутром чую, скоро много крови прольется, – сказал Север, – Влазить не хочется и в стороне не отстояться.
– А давай вместе кашу варить!
Баркас затушил окурок.
– Ты за меня «подписку» кинешь, я – за тебя! Начнем с Шамана, потом за ваших возьмемся... Север прищурил раздраженные дымом глаза и надолго задумался.
– Сколько у тебя человек? – неожиданно спросил он.
– Пятьдесят соберу за час. – Баркас не удивился вопросу. – Если есть день на подготовку, еще найду тридцатьсорок. Но главное в другом – очень много людей, которые работают на Шамана, против меня никогда не пойдут!
– Это еще вопрос... – пробурчал Север.
– Никогда не пойдут! – убежденно повторил Баркас.
Снова наступила длительная пауза.
– Ладно, давай попробуем, – наконец сказал Север. – Пожалуй, так будет лучше!
По приказу Баркаса шустрый официант принес еще водки. Следующий час вор и бригадир обсуждали тактику совместных действий.
– Да, вот еще что, – сказал напоследок Север. – У ментов есть пистолет, тэтэшник, из которого стреляли в председателя банка да в «Погребке» людей побили. На нем пальцы одного дебила по кличке Рында. Слыхал?
Баркас кивнул.
– За ним целый хвост всякого, – продолжил Север: – Розыск объявили, рано или поздно найдут. Тогда он «запоет».
– Не должен.
– Мало ли что не должен. Мой тебе совет: избавься от него. Чем быстрей, тем лучше.
Баркас думал недолго. Север мог не говорить того, что сказал. Это жест доверия и заботы о партнере.
– Хорошо, спасибо.
Они дружески пожали друг другу руки.
Судьба Рынды была предрешена.
* * *
Крепкие, строго одетые мальчики, охраняющие вход в казино «Пиковая дама», вытянулись в струнку, когда швейцар распахнул зеркальную дверь, выпуская дородного седовласого мужчину, сопровождаемого двумя телохранителями.
Озабоченно взглянув на часы, Король сбежал по ступенькам и погрузился в объемистый салон новенького джипа «чероки». Назревало открытое столкновение Креста и Черномора, надо было окончательно определиться: на чью сторону стать.
Чутье подсказывало, что зоновский авторитет возьмет верх. Отец слишком привык к спокойной размеренной жизни и вряд ли способен на решительные поступки. Ведь не сделал укорот Шаману, дал вырасти, укрепиться... Крест правильно сказал: о своем благе думает больше, чем о делах братвы... А сегодня Отец позвал его к себе. Для чего? Узнал про контакты с Крестом и решил на нем продемонстрировать решительность и силу? Может, не так он и выдохся, как кажется?
Джип мчался к дому, где Короля ожидал обед: чанахи в керамическом горшочке – сочное, тушенное с картошкой и овощами мясо. Вспомнив о любимом блюде, Король отвлекся от мрачных размышлений, но тут же раздосадованно крякнул.
– Сворачивай, надо к Нахичеванскому спуску подъехать, – сказал он водителю и пояснил: – Вчера в ателье к Артему два бритоголовых сопляка зашли: кожу шьешь, денег много, будешь нам пол-лимона отстегивать! Артем объясняет: место занято. Король здесь все получает. А они свое: нам будешь платить! Короче, через полчаса «стрелка».
Водитель и телохранители расхохотались.
– Видно, залетные, не знают что к чему, вот и прут...
– Молодые... Они сейчас наглые...
– Учить надо...
– Сейчас разберемся по-быстрому, – сказал Корольки вновь взглянул на часы. Он надеялся, что чанахи не успеет остыть. Да и к Отцу опаздывать нельзя.
Нахичеванский спуск являлся частью давнего проекта «повернуть город лицом к Дону». Проект заглох. От него остался высоченный обелиск с несуразной золоченой бабой на вершине и спускающийся к реке пустырь – бывшая будущая величественная лестница с высотными домами по сторонам. Место находилось в центре города, но было пустынным, а потому идеально подходило для «стрелки».
В ожидании назначенного времени джип несколько раз объехал вокруг площади и прилегающих кварталов. Как и положено, минута в минуту широкие ребристые колеса вцепились в землю у подножия обелиска. В тот же миг рядом затормозила «девятка».
Король рассмотрел за притемненным стеклом две бритых головы.
– А ну вылазьте, сосунки! – рявкнул он, распахивая большую, как ворота, дверцу джипа. – Совсем оборзели! Не знаете, на кого бочку катите!
Респектабельный владелец сети городских казино исчез. Вместо него материализовался бывалый урка, оттянувший на лесоповале почти пятнадцать лет и одним своим видом внушающий ужас любому зэку.
Король был уверен, что инцидент исчерпан. Один из авторитетов тиходонского воровского кодлана способен разогнать целую толпу бритоголовых фофанов. Так велось издавна и до сих пор правило не знало исключений. Вопрос лишь в том, какой способ отступления изберут наглецы, попытавшиеся влезть в чужую епархию. От этого зависел вид и размер штрафа, который им придется платить.
Обращенные к «чероки» двери «девятки» раскрылись одновременно, два пистолетных ствола уставили черные бездонные зрачки на пассажиров джипа.
– Ты что, пес! На кого! – бессвязно выкрикнул Король последние в жизни слова.
Пистолет Макарова морально устарел и имеет немало недостатков. Совсем отстал от современного уровня оружейного дела давно снятый с вооружения ТТ. Но при стрельбе с двух метров все это роли не играет. Даже если ТТ имеет техническую неисправность.
«Бум! Бум! Бум!»
Держа «пээм» двумя руками, Амбал колотил в широченный проем двери вездехода. Тупая пуля, имеющая скорость триста пятнадцать метров в секунду, угодила Королю в глаз, пронзила мозг, пробила височную кость, вырвалась наружу, пересекла просторный салон и врезалась в стойку кузова, разлетевшись на несколько осколков.
Простреленная голова запрокинулась назад, брызнувшая из двух отверстий кровь обдала кабину. Вторая пуля пробила наискосок грудину и застряла в легком. Третья прошла мимо – оружие увело отдачей, – пронизала крышу, пролетела двадцать метров по косой траектории, щелкнула о мраморную плиту облицовки монумента и с визгом ушла в сторону.
«Бах! Бах!»
Веретено вел огонь с заднего сиденья, не забывая вручную передергивать, затвор. Звук ТТ был громче и раскатистее, пули имели скорость четыреста двадцать метров в секунду и более заостренную форму, поэтому пронизали насквозь и Короля, и сидящего рядом телохранителя.
«Бум! Бум! Бум!» «Бах! Бах! Бах!»
Дымящиеся гильзы сильно цокали о лобовое стекло и открытые дверцы, отлетали обратно, обжигая лица и руки стреляющих.
Водитель молча повалился на рулевое колесо, второй телохранитель коротко вскрикнул, подскочил и обмяк в удобном кожаном сиденье. Все было кончено, но работа подобного рода требует избыточного запаса надежности. Поэтому бритоголовые дегенераты продолжали вдавливать спусковые крючки.
«Бум! Бум!» Затвор «макара» заклинило в заднем положении.
«Бах! Бах! Бах!» Тоже произошло и с израсходовавшим магазин «токарем».
– Рвем когти!
Хлопнули дверцы, «девятка» резко сорвалась с места. «Стрелка» продолжалась ровно полторы минуты.
Изрешеченный, набитый окровавленными телами «чероки» остался у подножия обелиска. Дома у Короля остывало чанахи.
* * *
Составленные у мясного павильона прилавки были застелены белой бумагой. Через каждый метр на импровизированной скатерти возвышались башни из пустых тарелок, между ними лежали ложки, горки ломтиков черного и белого хлеба, упругие, в сизой кожице зубочки чеснока.
Бедно одетые граждане – в основном старики и старушки – робко подходили к столу, брали тарелку, и стоящие по другую сторону люди в чистых белых халатах и отглаженных колпаках с приветливой улыбкой наполняли ее густым наваристым борщом из тридцатилитровых фляг-термосов.
Фотоаппараты и телекамеры фиксировали куски мяса в тарелках и умиротворенное выражение лиц утоливших голод неимущих жителей Тиходонска. Кадры получались пристойными, их не портила давка и толкотня, злые пропитые физиономии рыночных бомжей и обычная здесь матерщина. За благочинность происходящего отвечал новый начальник охраны – бывший старший опер, а потом недолгий и.о. начальника УР Центрального РОВД Бобовкин.
Подчиненные ему молодчики с волчьими глазами отбирали из бурлящей толпы голодных людей тех, кто имел приличную внешность и манеры, а остальных отгоняли подальше коротким движением губ или столь же коротким тычком кулака под дых. Они же зорко следили, чтобы допущенные к бесплатному обеду не приблизились к правому краю длинного стола, где угощалась вовсе не оголодавшая публика: глава областной администрации Лыков, генеральный директор Воронцов, городские и областные начальники, редакторы газет.
Многочисленные репортеры рыскали вдоль стола, задавая одни и те же идиотские вопросы:
– Вкусно? Хороший борщ? Наваристый?
И, получив утвердительные ответы, задумчиво морщили лбы и переходили к «проблемной» части интервью:
– А что вы вообще думаете об этом? Хорошая инициатива?
Неимущие не хотели вступать в дискуссии и плотнее припадали к тарелкам, приходилось делать вопрос доступней:
– Хорошо, если вас всегда будут так кормить – вкусно и бесплатно?
– Конечно! – в сладостной, хотя и малореальной надежде улыбались старики.
Эти улыбки жадно схватывала пленка, а в следующем Кадре уже появлялся кандидат в депутаты Иван Павлович Воронцов, обещающий, что надежды оправдает и вкусно накормит всех: бедных бесплатно, остальных дешево.
Воронцов и Лыков с аппетитом хлебали дымящийся борщ и сообщали в телекамеры о своих гастрономических пристрастиях.
– Лучше мозговой косточки ничего нет, – делился Иван Павлович, высасывая содержимое толстой кости. – Конечно, тут без стопки водки не обойтись, но сейчас нельзя – работа!
– А с борщом чесночок люблю, – откровенничал Лыков. – Еще в детстве бабушка приучила. И для здоровья полезно!
Милые подробности утепляли образы руководителей, которые, оказывается, имеют такие же привычки и маленькие слабости, как и любой работяга.
Словом, все шло хорошо и замысел Воронцова реализовывался вполне успешно. Тщательно протерев жирные губы, он обратился к Лыкову:
– А не принять ли нам и вправду по сто грамм? У меня есть «Абсолют», от него никакого запаха!
– Ну разве что по сто, – не стал упорствовать глава администрации.
В это время сквозь толпу пробилась возбужденная Надька.
– Хасьянов пропал! – с ходу выпалила она. – Вчера ночевать не пришел, сегодня тоже не объявился! Там, в приемной, жена ревмя ревет... Уловивший возникшую напряженность Бобовкин вмиг оказался рядом.
– Наш юрист пропал, – обратился к нему Воронцов. – Тщательно разберитесь, подключите милицию, надо найти... У нас уже пропадали люди, и мне это сильно не нравится. Очень сильно не нравится!
Настроение у Воронцова испортилось. Но в приемной поджидал еще один неприятный сюрприз.
– Иван Павлович! – почтительно окликнул Шамана молодой человек в спортивном костюме и внимательно оглядел Лыкова.
– Меня прислал Баркас. Он хочет с вами переговорить и просил назначить на завтра встречу. В каком месте вас устроит?
Когда-то вызываемый на дуэль выбирал оружие. По сегодняшним «понятиям» ответчик имеет право определить место «стрелки».
Лыков ничего не понял. Обычное деловое обращение к руководителю. Сколько их бывает за день?
– Заходите, Виктор Семенович, я сейчас...
Воронцов распахнул перед главой администрации обитую, с затейливыми головками гвоздей, дверь кабинета. Потом повернулся к посланцу Баркаса.
– В пять, на Левом берегу, у озера! – оскалившись, сказал он. – Скажи, что я его съем!
– Кто такой Баркасов? – поинтересовался Лыков, когда директор зашел в кабинет. – Я такую фамилию, по-моему, не встречал.
– Это не ваш уровень! – беззаботно ответил Воронцов, скручивая стальную пробку «Абсолюта». – Когда-то работал у меня, потом ушел, не знаю, чего он хочет...
Но беззаботность его была наигранной. Схватка с Баркасом сулила неприятности для обоих.
Прозрачная жидкость до половины наполнила хрустальные стаканы.
– За твой успех на выборах, Иван Павлович, – торжественно провозгласил Лыков.
– Спасибо! – механически произнес Воронцов.
До выборов следовало дожить. И он лихорадочно обдумывая, как это сделать.
* * *
А юрист Хасьянов сидел за маленьким столиком в подвале дачи Байкова и быстро писал, время от времени испуганно поглядывая на стоящего рядом Лиса. Тот брал каждый заполненный лист, читал, задавал уточняющие вопросы, и адвокат продолжал писать. Иногда в подвал озабоченно заглядывал хозяин дачи, но почти сразу же исчезал.
Лис был непривычно для самого себя респектабелен: легкие серые брюки, голубая рубашка с короткими рукавами, мягкие туфли серой замши. В отдалении на стуле висел удлиненный пиджак с двумя шлицами и красный, с абстрактным узором галстук. Он разделся перед тем, как приступил к убеждающей части беседы с адвокатом.
– Все! Теперь точно все!
Хасьянов положил ручку, размял дрожащие то ли от напряжения, то ли от страха пальцы.
– И про судью? – грозно спросил Лис.
Адвокат кивнул.
– Но я-то ничего не делал! Я юрист – мне поручили, я пошел! Что мне теперь будет?
– Не станешь хвостом крутить – отделаешься легким испугом. Посидишь, конечно, немного – от трех до десяти дней, пока разберутся, кто за тобой стоит. В изоляторе я тебе нормальные условия обеспечу. Не санаторий, ясное дело, но зато останешься жить... Поползешь назад – сдохнешь! Ты меня понял?!
– Понял, понял!
Хасьянов сжался на стуле.
– Только мне все равно конец... Иван Павлович не простит. А у него такие головорезы...
– Все правильно, – согласился Лис. – Поэтому ты теперь кровно заинтересован, чтобы твой Иван Павлович отправился за решетку. Или куда подальше. А значит, должен мне помогать не по обязанности, а от всей души. Ведь с этой минуты мы с тобой самые лучшие друзья, почти братья... Лис протянул руку, адвокат шарахнулся в сторону, но на этот раз зря.
– Не бойсь, дурашка, – Лис обнял его за плечи. – Я-то и есть твой защитник. А Воронцов – наоборот, злейший враг. Так?
Вместо ответа юрист зарыдал навзрыд.
– Успокойся, – привычно произнес новый друг, наливая в стакан теплую мутноватую воду.
– Когда по твоим наводкам судью убивали, банкира расстреливали, акции у людей отнимали, ты же не плакал?
Давясь, Хасьянов выпил противную воду.
– Вот и хорошо. А сейчас откровенно, без записи расскажи мне, своему лучшему другу, обо всем, что происходило в вашем кубле за последнее время... В кабинете Хондачева музыкально промурлыкал телефон.
– Ну и охранника ты себе подобрал! – не здороваясь, выпалил Одилян.
– Коренев? Он не охранник. Он старший консультант службы безопасности, – спокойно уточнил Хондачев, не обращая внимания на возбужденный тон члена правления.
– Он ничуть не уступает тому бандиту, который заставил меня продать акции! – возмущенно кричал невидимый собеседник.
– Вряд ли. Уверен, что старший консультант не требовал ничего противозаконного.
– Он заставил меня написать заявление!
Хондачев усмехнулся. Одилян мог обратиться в милицию только под стволом пистолета.
«Интересно, как Филипп его убедил?» – подумал банкир и тут же получил ответ на мысленный вопрос.
– Ткнул в зубы пистолет и пообещал вышибить мозги! И он не шутил!
– Скорей всего это была детская игрушка. Но почему тебя надо заставлять? Ведь у тебя угрозами отняли акции...
– А теперь меня вообще прихлопнут! – истерически взвизгнул Одилян.
– Старший консультант этого не допустит, – вразумительно произнес председатель правления. – К тому же аналогичные заявления написали Петровский, Басилов и Трефилов...
– Он и их заставил?!
– Убедил. Коренев обладает даром убеждения. Я тоже письменно рассказал об угрозах и вымогательстве. А сейчас письменные показания дает тот хорек, что приходил нас запугивать.
Одилян помолчал.
– Вот даже как! Ты решился на войну... Но имей в виду, я в этом не участвую! И когда меня вызовут, откажусь от того, что написал!
– Дело твое, – голос председателя оледенел. – Но старшему консультанту это не понравится.
– Угрожаешь?
– Нет. Но, отказавшись от заявления, ты срубишь сук под самим собой. Причем окончательно.
– Что за намеки?
– Никаких намеков, объясняю предельно прямо. Кто ты такой?
– Как кто? Член правления «Золотого круга», и ты это знаешь!
– А где твои акции?
Одилян растерянно замолчал.
– Акции утрачены. Потеряны или проданы – значения не имеет. Хотя согласись, только законченный идиот может в таком положении добровольно продать свой пакет!
Молчание в трубке продолжалось.
– Значит, ты – бывший член правления! Мы созываем внеочередное собрание акционеров и тебя переизбирают в связи с утратой акций. Конечно, учредительный взнос ты получишь обратно. Целых двести тысяч!
– Меня вынудили их продать, – голос Одиляна теперь звучал удрученно.
– Тогда ты должен добиваться признания продажи недействительной! Жаловаться, возмущаться, писать заявления...
– Но...
– И твердо придерживаться показаний, которые дал старшему консультанту!
Наступила долгая пауза.
– Хорошо. Извини, я немного погорячился...
* * *
На сверхконтрастном, с повышенной разрешающей способностью и углубленной цветностью экране метрового «Хитачи» Иван Павлович Воронцов выглядел чрезвычайно респектабельно. И говорил веско, уверенно, не пользуясь текстом. Тядом стоял Лыков, и каждый зрительно понимал: кандидат вхож в коридоры власти, а значит, сможет выполнить обещание и сделать то, что среднему россиянину обещали десятки лет – накормить вкусно, сытно и дешево.
Сидящий напротив «Хитачи» настоящий Воронцов совсем не походил на свое изображение. Помятый, унылый, явно чем-то удрученный. Словно размытая черно-белая картинка допотопного «Темпа».
Двухцветного Воронцова заботила предстоящая разборка. По «понятиям», он должен лично участвовать в ней и имел реальный шанс получить в живот заряд картечи из «помповика». Накануне выборов, в успехе которых никто не сомневался. Спрашивается: на хер ему это надо?
Заботили и пропажи людей. Вначале Толстяк со своими бойцами, теперь юрист... Кто-то подбирается все ближе и ближе. Кто? Баркас? Воры? Валет? На хер они ему нужны?
Генерального директора тиходонских рынков уже давно стал тяготить страшноватый, с ощутимым запахом крови и параши мир криминала. Душой он жил в другом измерении – ярком и красивом, как на экране «Хитачи», его окружали первые лица города и области, руководители, почтительные подчиненные. А кто такой Баркас, с которым он должен завтра делить власть? Обычный уголовник! Но неписаные законы черно-белого мира сводят их как равных и предписывают умереть тому, кто менее ловок в обращении со смертоносными железяками. Нет, к черту!
Ему вообще не нужны эти грязные людишки. Не нужен рэкет, наркотики, похищения, выкупы. Те отчисления, которые он получает с торгующих почти легально, позволяют жить безбедно, связи дают возможность пускать капитал в оборот, многократно приумножая его. Послать этих долбаных бандитов подальше?
Но кто защитит, когда «наедут» дагестанцы, чечены, донецкие воры, да мало ли кто еще? Кто поможет прибрать к рукам банк, необходимый для «отмывания» доходов? Кто будет держать в повиновении тысячи торгующих на рынках?
Шаман тяжело вздохнул. Далекие друг от друга измерения бытия пронизывали его самого, и отделаться от одного он, конечно, не мог, как не в состоянии был кентавр избавиться от лошадиной половины. Да если бы и сумел, что бы вышло? Два беспомощных обрубка...
Криминальные возможности Шамана усиливали должностное и финансовое могущество Воронцова, а положение и связи директора рынков укрепляли авторитет руководителя крупнейшей в городе группировки.
– Давай выпьем шампанского!
Затомившаяся Надька попыталась прервать его размышления. Прозрачный халатик она расстегнула до пояса, расчесала длинные волосы, сняла сланцы
– все как он любил.
Но стандартный набор ухищрений любовницы сейчас не произвел на Шамана никакого впечатления.
– Спрячь сиськи, дура! – огрызнулся он. – И позови Центуриона. Бобовкин сам придумал себе прозвище, но оно не пристало, и за глаза его звали Мордачом.
– Значит, так! – властно сказал Шаман, когда Бобовкин вошел в комнату. – Позвони своим бывшим коллегам и сообщи, что завтра в пять у озера, на Левом берегу, назначена разборка Баркаса с Шаманом. Предупреди, что будет много бойцов и оружия. Но наши, скажи, придут «чистыми», для беседы, а не для пальбы. На рукавах у них будут белые повязки. Пусть их не трогают. А банду Баркаса зато свободно смогут упрятать за решетку.
Бобовкин стоял как истукан. Он плохо разбирался в «понятиях» и боялся горячих ситуаций. Надеялся заниматься только охраной без всякого криминала, не понимая, что так не бывает. Ничего, один шаг, второй... А потом втянется!
– Кому позвонить? В РУОП?
– Тебе лучше знать. Чья это линия работы? Тем и звони...
– Крылову, – решил Центурион, набирая номер. Он подозревал, что тут что-то нечисто. В разборках все должно быть честно. Однако подлянок заделывают немало. Устроят засаду на дороге или перемочат всех без предупреждения. Но чтобы сдавать конкурентов милиции! Такого еще не бывало!
– Александр Семенович? Это Бобовкин. Располагаю интересной информацией...
Как раз в это время Крылов изучал принесенные Лисом документы. Он выслушал сообщение, черкнул координаты «стрелки» на календаре и вновь погрузился в бумаги.
– Это хорошо, – задумчиво произнес подполковник, откладывая последний лист. – Хотя потерпевшие называют вымогателем Хасьянова. И только он один указывает на Воронцова. А тот, естественно, от всего отопрется. И кого привлекать? Юриста?
– Давай еще подработаем, – предложил Лис.
Начальник оперативного отдела кивнул.
– Можно. Есть выходы на пишущую машинку, на которой печатались угрозы.
Лис встрепенулся.
– Кто печатал?
– Одну – Толстяк. Его не спросить, он куда-то пропал. Вторую – Надька, секретарша.
– Я ее расспрошу... Но надо пока возбудить уголовное дело по факту. Начать их дергать, разворошить осиное гнездо! Тогда и разработку проводить легче, много нового выплывет.
– В общем, да, – без энтузиазма сказал Крылов.
– А чего ты такой вялый?
– Воронцов вот-вот станет депутатом. И Нырков не хочет лезть в это дело, – откровенно объяснил подполковник. – Говорит, шуму много, а толку никакого.
– Вот как! – Лис зло усмехнулся.
– Скорей всего так и получится. Твоего юриста засудят, еще какую-то мелочовку. Шаман все равно выкрутится. Он, видно, курс меняет: только что сдал мне группировку Баркаса.
– А ну, расскажи подробней! – оживился Лис.
Крылов пересказал сообщение Бобовкина. Коренев задумался.
Начальник оперативного отдела потянулся к телефону внутренней связи, но наткнулся на жесткую ладонь.
– Сообщу Ныркову, подготовим СОБР, – пояснил он, отводя руку Лиса.
– Не надо, – ладонь легла на аппарат.
– Почему? – Крылов не понимал бывшего сослуживца.
– Если их никак прищучить нельзя, то хоть помогать не надо! Пусть вцепятся друг другу в глотки, городу это только на пользу!
Начальник оперативного отдела возражал, но как-то неуверенно и в конце концов согласился с предложением Лиса. Наверное потому, что с самого начала хотел согласиться.
Выйдя из здания РУОП, Коренев направился к небольшой улочке, на которой жил Леший. Если тот не изменил своих привычек, то скоро выйдет выпить вечернюю кружку пива. А в его возрасте привычек не меняют. Поэтому Лис неторопливо прогуливался от трамвайной остановки до аптеки и обратно. Идущий человек привлекает меньше внимания, чем ожидающий кого-то.
В начале шестого Леший выскочил из подворотни, огляделся и быстро направился к пивной. Когда он поравнялся с Лисом, тот негромко сказал:
– Здорово, Петруччо! А зря ты форму пошить не хочешь!
Леший вертанулся вокруг оси как ужаленный, но увидел только спину своего куратора. Подчиняясь правилам конспирации, он перешел на противоположный тротуар и медленно двинулся следом, часто заглядывая в витрины и поправляя шнурки видавших виды туфель. Так они добрались до одного из обычных мест контактов – захламленного безлюдного скверика, примыкающего к стадиону и кладбищу. В случае необходимости уйти можно было в любую сторону.
– Здорово, дружище! – преувеличенно радостно офицер обнял агента.
– Вышли все-таки, – тихо пробубнил Леший и отвернулся.
– Чего ты?! – удивился Коренев. – Радоваться надо!
– Так я от радости... Бывалый карманный вор вытер повлажневшие глаза.
– Ваша дамочка говорила, что скоро выпустят, да я не особо верил... А дамочка хорошая...
– Ладно! – резковато перебил Лис. – Как тут жизнь без меня проходила? Какие новости?
– И-и-и, много всего, – махнул рукой агент. – Крест вернулся. С Отцом они не поладили. Крест городской сходняк собирает, зимой общий грозятся... А главное... Леший огляделся, придвинулся вплотную и зашептал в самое ухо:
– К отцу москвичи наезжали. Метла и еще кто-то... Он обещал им Креста отдать.
– Да? А чьими руками?..
– Пришлют человека, Отец его наведет и потом «отмазывать» станет.
– Хорошо, молодец Петр Батькович! – похвалил Лис. Агент довольно улыбнулся.
– Теперь давай дальше. Подробно, обстоятельно, по порядку...
Больше часа Коренев впитывал выдаваемую Лешим информацию. Как всегда ничего не записывая, полностью полагаясь на память. В столь щекотливых делах попавшая кому не надо запись могла стоить жизни информатору или куратору. А могла – обоим.
Хондачев, несмотря на позднее время, ожидал его в банке.
– Байков напуган, – вместо приветствия начал он. – Говорит, с тобой и он может влететь. Очень здорово ты на юриста насел! И компаньоны мои на грубость жаловались.
Председатель правления прощупывал старшего консультанта острым взглядом. Тот оставался совершенно спокойным.
– А что вы обо всем этом думаете?
– Лаской с ними не больше справишься.
– Точно.
– И хотя срок ультиматума истек, меня никто не трогает.
– Ваш хорек сидит в камере, а у Шамана сейчас большой переполох, ему не до вас.
– Такое положение надо закрепить. Кстати, Байков сказал, что титановые пластины в дверцах ничего не дадут: автомат их пробивает...
– Мы поставили их под углом. Стреляют всегда спереди, и пули будут рикошетировать в сторону. Если Байков хочет, я с ним поспорю. Поставим «волгу», я сяду внутрь – пусть полоснет очередью... Конечно, ставка должна быть серьезной.
– Он не очень любит рисковать, – чуть заметно улыбнулся банкир.
– Тогда надо менять работу.
Лис встал.
– Завтра к обеду мне понадобится нарезной карабин с оптикой и четыре патрона. Будет лучше, если он незарегистрированный.
– Криминал? – повел бровью банкир.
– Самый минимальный. Но, может, удастся решить вашу проблему.
Выйдя из банка, Лис сел в выделенную ему красную «девятку» и объехал несколько злачных мест. Заглянул в «Якорь», к Вартаняну, тот обрадовался, плеснул в стаканчики «Мартини» со льдом, выпили за возвращение. Но потом отвел взгляд в сторону:
– Пока ты сидел, время хило... Без «крыши» нельзя, а тут подошли ребята... Извини, конечно, но жизнь есть жизнь...
– Я не за этим, – отмахнулся Лис. – Томка Федотова у тебя бывает?
– Редко. Она козырной стала. В «Сапфире» отирается.
– Ну ладно...
Акоп проводил до двери, приглашал заходить и обещал всегда бесплатную выпивку.
В «Спасательном круге» Эдик уже не работал, новый бармен неузнавающим взглядом уставился на приход начальника УР, а сбоку, заподозрив неладное, появился крепкий, приблатненного вида паренек.
– Кого ищем? – покровительственно спросил он.
Коренев усмехнулся. На не отягощенным разумом лице промелькнула тень понимания.
– У нас полный порядок, – буркнул паренек и снова отступил в тень.
Лис выпил еще один «Мартини», на этот раз за свой счет, огляделся, но никого из знакомых не увидел.
У «Сапфира» он появился как раз в тот момент, когда Тамара Федотова вышла из стеклянных дверей и опустилась на мраморную облицовку фонтана. Она была пьяна и, похоже, кого-то ждала.
Лис несколько раз мигнул фарами. Девушка тяжело встала и, чуть пошатываясь, направилась к машине. Он распахнул дверцу.
– Приветик! – Она привычно плюхнулась на переднее сиденье. – Куда поедем? Только без глупостей!
– Как можно, Тамара!
– Ой, кто это?
Девица пристально всматривалась в сидящего за рулем человека, и на лице медленно проступало узнавание.
– Майор мой вернулся! – Она всплеснула руками и бросилась Лису на шею. Он отстранился. Еще не хватало на пиджаке и рубашке помады, грима, теней, туши, пудры и других компонентов, составляющих лицо ночной Красавицы.
– Ты за меня заступился, закопал эту гадину! Иначе я бы уже сгнила, как Галка... Все решили, что промежду нами любовь. И отскочили, боялись трогать, даже бабки не доили... Они же, падлы, усираются, когда запах смерти учуют!
Лис тронул машину с места. Федотова Откинулась на спинку, запустив руку под сиденье, нащупала рычаг и увеличила угол наклона. Достала сигареты, нажала кнопку прикуривателя, когда он выскочил, раскалившись, привычно зажгла сигарету.
– Музычки нет? – тонкие пальцы скользнули по панели, где обычно стоит магнитофон. – Жаль...
Она не спрашивала, куда ее везут, да, похоже, это ее и не интересовало. Автомобильные маршруты были привычны и заканчивались одним и тем же. Хотя сейчас цель у Лиса совершенно иная.
«Девятка» выскочила на набережную и замерла у ведущих к воде ступеней.
– Кто сейчас в «Сапфире» погоду делает? – спросил Лис. – Слыхал, кое-что изменилось...
– Я в эти дела не лезу, – Федотова совсем опустила спинку сиденья и сейчас лежала на спине. Юбка задралась, открывая крепкие, с широкими щиколотками ноги. Лису не понравилось, что она поставила туфли на обивку, но он ничего не сказал.
– Делятся, скандалят... Баркас от Шамана ушел. У воров тоже каша заваривается. Ездила недавно с одним, он рассказывал... А вот эти, ты их небось и не знаешь, Амбал, Валек, Ржавый – совсем оборзели! Ржавого убили, Вальку легкие продырявили, лучше бы Амбала, сволочь, завалили!
– А чего он тебе?
Федотова молча задрала юбку до пояса, ловко спустила трусы.
– Эй, ты чего!
– Смотри! – Она ткнула пальцем в бритый лобок, провела по внутренней поверхности бедер.
– Сигаретой жгет, падла! И у самого аж пена на губах – кайф ловит! Прижег – и залез!
На белом теле чернели следы ожогов.
– Оденься!
– Да знаю! – Она привела одежду в относительный порядок. – Конечно, смотреть противно! Я почти и не работаю, только в рот...
А каждый хочет туда залезть, я не даю, а они думают – больная... Слух пошел – уже и не подходят, шарахаются. Вот ведь гнида!
Коренев вспомнил Веретено, Ржавого и Рынду. Главарем их команды и был Амбал.
– А чем он вообще занимается?
– Мочит всех подряд, вот чем! То двоих, то троих, одного аж в больнице добил... А недавно крупного авторитета завалил и троих с ним. Весь город на ушах стоит...
– Откуда знаешь-то?
– Да он сам рассказывает! Как затащит к себе, так и запугивает!
– Может, гонит?
– Нет, все в цвет...
– А ты кому-нибудь эти разговоры пересказывала?
– Что мне, жить надоело?" Вон в воскресенье молодая баба в «Аксинье» в ванне утонула. Красивая! Она с кавказцами Тасовалась да с ка-ким-то военным. Важная шишка, из Москвы. Раз ушел от нее – попал под машину! А она девчонкам сказала по пьянке: «Его убили...» Два дня прошло – и она утопла! Не надо болтать!
– Чего только в жизни не бывает! – вежливо удивился Лис. – А каким девчонкам она рассказывала?
Федотова потянулась и положила ноги на панель.
– Мент остается ментом. Я тех девчонок не знаю и влазить в говно не хочу. Давай лучше потрахаемся. Для тебя – бесплатно.
Женская рука умело скользнула Лису в штаны. Он перехватил ее. Наступила пауза. Воспитанная многими годами оперативной работы щепетильность курирующего офицера, обязывающая соблюдать дистанцию с информаторами, боролась с естественным инстинктом мужика, свыше шести месяцев лишенного женского общества. Неизвестно, какое бы из чувств победило, но Лис вспомнил изуродованную струпьями ожогов кожу и выдернул руку обратно.
– Настоящий мент различает работу и развлечения. Куда тебя отвезти?
– К «Сапфиру», куда же еще... Сегодня этот ублюдок вроде не появлялся. Послушай... – Федотова на миг протрезвела и внимательно посмотрела на своего спутника. – Ты можешь еще раз мне помочь? Я заплачу!
– То есть?
– Убери Амбала! Как того... У меня есть три тысячи баксов – все отдам!
Лис присвистнул.
– За кого ты меня держишь? Я что – киллер?
– Но того-то закопал!
– Нет, милая! Я – антикиллер! И если дам укорот твоему Амбалу, то не за деньги.
На следующий день с утра педантичный Лис позвонил в Управление ФСК.
– Пырьев слушает! – отозвался энергичный голос.
– Здорово, Иван. Коренев.
В трубке помолчали.
– Я вернулся. Дело сфальсифицировано, наконец разобрались.
– Да? – Тон был недоверчивым. Подполковник помнил, какое заключение по пленке дала первая экспертиза.
– Да. Но сейчас речь не обо мне. Бсть информация, возможно, она по вашей части.
– Да? – На этот раз контрразведчик заинтересовался. Он знал возможности Лиса по добыванию информации.
– В воскресенье в «Аксинье» утонула в ванне девчонка.
– Так...
– Она путалась с важным военным из Москвы.
– Так...
– Он ушел от нее и попал под машину...
– Так... – Каждое «так» звучало все разочарованнее.
– А она болтала, что его убили.
На этот раз никакой реакции собеседника не последовало.
– И через два дня сама утонула. Кроме военного, у нее был какой-то кавказец.
Пырьев молчал.
– Все, – подытожил Лис.
– При чем здесь мы? Это дело милиции, – вяло отозвался подполковник.
– Я пока работаю не в милиции. Но спускать оперативные данные в канализацию не люблю. Хочешь – проверяй, используй, закручивай. Не хочешь – забудь. Дело твое!
– Спасибо за содействие ФСК, – казенным голосом сказал Пырьев. – Всего доброго.
«Какой-то он напряженный», – подумал Лис. Он сделал то, что считал необходимым, и сейчас переключался на предстоящую задачу.
Подполковник Пырьев был напряжен потому, что в условиях отработки мероприятий, связанных с планом «Зэт», телефонные переговоры сотрудников выборочно прослушивались сектором внутренней безопасности по скользящему графику. Контакты со вчерашним осужденным вряд ли могли украсить послужной список, а неиспользование поступившей информации свидетельствовало о снижении бдительности, что тоже не способствует карьере контрразведчика. Звонок Коренева принес одни хлопоты. Тяжело вздохнув, подполковник принялся писать рапорт.
Через час генерал Лизутин начертал на рапорте косую резолюцию: «Т. Карнаухов! Не идет ли речь о смерти майора Малинкина? Совместно с представителем ГУО проверьте этот факт и доложите результаты».
* * *
От случайностей не застрахован никто. Случайности позволяли раскрыть самое хитроумное преступление, они же проваливали всесторонне продуманные операции уголовного розыска. Нелепые смерти очень часто есть проявление неблагоприятных случайностей.
Подполковник Крылов все это хорошо знал. После ухода Коренева он доложил материалы Ныркову, и тот без особого энтузиазма передал их следователю. Крылов дождался, пока Хасьянова отправят в камеру, дал несколько указаний подчиненным и отправился домой.
Он чувствовал усталость и, что хуже всего, угнетенность. Криминальная жизнь в Тиходонске развивалась сама по себе, деятельность подразделений милиции, в том числе и Управления по борьбе с организованной преступностью – сама по себе. Процессы шли параллельно и практически не пересекались.
Даже самый добросовестный опер выполнял повседневную работу, понимая, что практического результата не наступит. Ну накопят толстую папку оперативной информации, ну возьмут с поличным двух-трех быков... Потом вступает в действие отлаженная машина разрушения дела: судья освобождает задержанных под залог или подписку о невыезде, свидетели и потерпевшие отказываются от показаний, следствие приостанавливается либо прекращается вовсе. Иногда какую-то «шестерку» все же отдают под суд. Но издевательски мягкий приговор выглядит насмешкой над рывшими землю оперативниками.
Эта новая система уже стала привычной, желающих бороться с ней, подставлять грудь под ножи и пули становится все меньше, тем более что и ножи, и пули, и гранаты в окно не заставляют себя ждать. Убийство мента уже никого не удивляет, коллеги не объявляют, как когда-то, кровную месть всему преступному миру, не отбивают почки убийце и не подводят под «вышку». Нынче менты, как и все граждане, – каждый сам по себе.
Рыба воняет с головы. Если тем, наверху, ничего не нужно, то и внизу настроения соответствующие. Что руководителей Системы беспокоит? Один приказ грознее другого спускается: происходят потери оружия, усилить контроль, принять меры к недопущению! А сколько приказов о недопустимости потерь личного состава издано? За двадцать пять лет службы Крылов ни одного не припомнит! Выходит, железяки, которые сотнями тысяч по стране гуляют, важнее жизни сотрудника!
Вот начальники на местах и «усиливают контроль»: запрещают постоянное ношение – и баста! Мало ли что по закону положено – если пистолет лежит в оружейке, то его точно не потеряют. И не применят лишний раз, не будет прокуратура копать да уголовным делом грозить. Значит, начальнику спокойней.
Вот и Нырков распорядился оружие посдавать. «На операции – берите, а просто так – незачем». У бандитов такого приказа нет, каждый второй – с пушкой, а то и с автоматом или гранатой.
Сотрудники, понятно, свои выводы сделали. Умирать никому неохота, зачем встревать в горячие ситуации? И не встревают. Отвернутся и мимо проходят. Раз прошел, два... И все – нет офицера милиции. Есть чиновник – в погонах, но без рефлекса пресечь преступление.
А если начальник боится своим людям оружие выдать, то как он сможет острые решения принимать? Коренев отличный материал собрал, но кто его раскрутит? Воронцов мало что без пяти минут депутат. Все знают: зять Лыкова у него директор Северного рынка. Казалось бы: при чем зять, при чем глава администрации, если сам Воронцов – матерый преступник по прозвищу Шаман?
Когда-то можно было его законопатить: партию подключить, Москву, приехала бы бригада, так раскрутила, что и Лыков костей бы не собрал – за одни только компрометирующие связи... Сейчас каждому ясно – дело дохлое. Не будет Нырков за него биться, да и никто не будет. Толку нет, а себе дороже! Вот Лис им, гадам, закрутит подлянку на Левом берегу! Может, так оно и правильней!
Надоело! Может, действительно подать рапорт? Коренев к себе зовет, должность начальника охраны обещает, вместо Байкова, тот ни рыба ни мясо... Зарплата вдвое выше плюс пенсия. А задачи куда конкретней...
Погруженный в тягостные размышления, Крылов подходил к своему дому. Вдруг из проулка раздался отчаянный женский крик.
– Помогите! Люди, на помощь!
– Садись, сука! Кто тебе поможет, кому ты нужна!
Раздалась грубая брань, хлестнул звук удара.
«Как не везет!» – подумал подполковник и, двинулся на шум, отработанно бросив руку под пиджак, к левому бедру. Но привычной тяжести кобуры на поясе не было.
«Сволочи! Уйду на пенсию!»
Он заглянул в проулок. Здоровенный лоб в спортивном костюме за руку тащил молодую, приличного вида девушку к «мерседесу-100» с хищно распахнутой дверцей. Затемненные стекла не давали рассмотреть, сколько человек в салоне. Но в проем двери нетерпеливо тянулась чья-то рука, да один должен быть за рулем...
И чего он не прошел пятью минутами раньше? Сейчас зашел бы в квартиру и не видел всего этого.
– Помогите! Мужчина, помогите!
Крылов пытался зацепиться за что-то, оправдывающее невмешательство. Может, это одна компания? Иногда шалавы по пьянке поднимают хипеж, а потом царапают физиономию пришедшему на помощь «спасителю». Но сейчас ситуация явно другая. Парень уже подтащил будущую жертву к машине. Он не обращал на Крылова внимания, не принимал его в расчет и никого не боялся. Он был здесь хозяином. А подполковник милиции с двадцатипятилетним стажем оперативной работы мандражировал и искал причину, чтобы ему не мешать! Да, мир перевернулся.
Крылов сделал шаг вперед, другой... Оставался шанс, что эти псы побоятся связываться с сотрудником милиции, но вероятность такого исхода представлялась ничтожной. Правда, кто-то может его узнать, тогда пятьдесят на пятьдесят!
– Помогите!
Еще рывок, ожидающая рука дотянулась до девчонки. Через пару секунд «мерседес» уедет. Ее могут обработать прямо в машине и выбросить где-нибудь на окраине, могут завезти на кладбище, стройку, пустырь и потом убить, чтобы не оставлять свидетеля.
– Стоять, милиция!
Крылов бросился вперед. В данной ситуации такой окрик, не подкрепленный тяжестью готового к бою «макара», мало чего стоил. Система вынуждала его становиться героем. Возможно, посмертно. Когда-то Крылову приходилось драться одному против троих. Но тогда ему было двадцать восемь, еще не выскакивала из сустава выбитая правая кисть, а у противника не могло быть никакого оружия, кроме ножей. Да и окрик «милиция!» деморализовывал правонарушителей.
– Милиция, я сказал! Отпустите ее!
Хищная рука быстро спряталась в затемненном салоне. Но «спортсмен» локтевым сгибом зажал девушке горло, и стало ясно, что отпускать ее никто не собирается.
– Уебывай, пока цел! – с холодной угрозой процедил он. Литой торс, могучая шея, чугунная челюсть. Нечеловеческие глаза, смотрящие на Крылова как на пустое место. Или на покойника.
«В глаза!» – опер напряг чуть согнутые указательный и средний палец и сделал последний шаг.
«Бах! Бах!»
Из темного салона сверкнули вспышки, сильно ударило в плечо и левую часть груди.
«Не может быть, не может быть...» – билась отчаянная мысль, но асфальт встал на дыбы и больно ударил в лицо, не дав додумать.
– Садись, сука, а то и тебя пришьем!
«Спортсмен» легко запихнул переставшую сопротивляться девушку в остро пахнущий порохом салон. Захлопнулась дверца.
«Номер, номер!» – подсказывал спинной мозг, и Крылов оторвал разбитое лицо от тротуара. Задние фонари «мерседеса» неторопливо удалялись.
«22-37 ТД» – буквы и цифры намертво врезались в гаснущую память.
Этим же вечером произошла еще одна случайность. Патруль милиции общественной безопасности преследовал бомжа, укравшего палку колбасы с лотка на набережной. Деваться было некуда, и бомж прыгнул в воду. Когда сержанты перевесились через чугунное ограждение, то увидели, как беглец, подтянувшись на руках, скрылся в жерле канализационной трубы.
Один из патрульных на ремне товарища спустился к трубе, начал преследование и догнал вора. О случившемся милиционеры, как и положено, написали подробные рапорты.
Начальник райотдела подчеркнул слова о попытке убежать через коллектор и наложил резолюцию своему заму: «Использовать при внесении информации по профилактической работе».
Так, наряду с предложениями о сносе создающих криминогенную ситуацию развалин, выделении помещения под инспекцию по делам несовершеннолетних, финансировании программы «Забота», отпуске средств из местного бюджета на патрульно-постовую службу, в исходящий из РОВД документ включили бесхитростный и не требующий существенных расходов пункт: «Закрыть решеткой выход канализационного коллектора в стенке набережной на уровне четвертого причала».
Именно этот пункт подчеркнул глава районной администрации, наложив теми же чернилами резолюцию: «Исполнить».
О безопасности Президента при этом никто не думал.
Благодаря случайности избежал неминуемой гибели Рында.
– Забирай вещи, переезжаем, – сказал Баркас. Он регулярно перевозил разыскиваемого милицией бойца с места на место, так что ничего удивительно в предложении не было. Но, укладывая сумку с вещами в багажник новенького «БМВ» Баркаса, Рында заметил большой мешок с завернутым булыжником. Такие штуки применялись при ликвидациях, чтобы спрятать концы в воду. Тоже дело обычное. Готовясь к ликвидации, Баркас прятал оружие в специальные петли под водительским сиденьем. Когда необходимости не было, он ходил «пустым» – менты наводили большой шмон, и шеф старался зря не рисковать.
Первым прыгнув в салон, Рында быстро сунул руку под сиденье, нащупав гладкую деревянную ручку кинжала. Значит, ликвидация планируется в ближайшее время. Но почему он об этом ничего не знает? Странно...
– Поживешь за городом на даче, – небрежно сказал Баркас, трогаясь с места.
Еще одна странность! На дачах посторонний человек сразу бросается в глаза да и ОМОН регулярно шерстит садовые участки.
– А дел никаких не намечается? – спросил Рында будто между прочим.
Баркас качнул головой.
– Какие дела! Знаешь, что в городе творится? Пересидеть надо... Рында все понял.
– Останови, живот болит.
– Потерпи немного, скоро доедем...
Действительно" через пару километров начинался безлюдный участок дороги, прижимающийся к высокому, густо заросшему кустарником берегу.
– Понос у меня. Жалко, если новую тачку обхезаю.
Выругавшись, Баркас нажал тормоз и быстро осмотрелся. На обочине стояла голубая фура «Дальавтотранса». Дальнобойщики обедали.
– Я сейчас.
Рында скрылся за кустами, пригнулся и на четвереньках побежал к роще. Затерявшись между деревьев, он выпрямился и рванул в сторону от дороги. Петляя, как заяц, и обходя трассу, он два часа добирался до города. И остановился в раздумье. Идти ему было некуда.
Глава восьмая.
УБИТЬ ПРЕЗИДЕНТА
Ты можешь быть Могуществен, как сам Господь Бог, но стоит найтись кому-то, у кого хватит смелости продырявить тебе голову, и ты отправишься на тот свет, как и все прочие смертные.
Аноним. Мафия изнутри (исповедь мафиози).
Группа «Ад» Главного управления охраны прибыла в Тиходонск вечером. Следовавший литерным рейсом транспортный борт, закончив рулежку, выкатился на отдаленную тупиковую полосу, предназначенную для проведения операции «Набат», отправки и приема специальных грузов и других мероприятий, не предназначенных для посторонних глаз.
Турбины смолкли, наступила степная тишина, только издали доносилось гудение прогреваемых двигателей. Распахнулся люк, крутая металлическая лестница уткнулась в бетон, на верхней ступеньке появился человек в аккуратном гражданском костюме, при галстуке и в черных очках.
Он привычно осмотрелся по сторонам, вдохнул пряный аромат высушенной солнцем травы и остановился взглядом на железобетонном капонире, к которому, как он хорошо знал, ведет скрытый ход сообщения. Сверху на бетоне, широко расставив ноги, стоял плотный большеголовый мужчина, тоже в костюме, галстуке и темных очках. Оба вскинули руки над головой в приветствии, обозначающем одновременно, что никаких осложняющих обстоятельств ни у одной из сторон нет. Если бы кто-то из них находился под прицелом террористов, приветствие выглядело бы по-другому.
– Разгрузка! – бросил прибывший в черный проем люка и мгновенно оказался внизу. Фиников поспешил навстречу.
– Как обстановка? Как Папа?
– Ничего. Несколько дней посидит на даче, чтобы не было «раздвоения». «Раздвоение» означало, что Президент и двойник одновременно фиксиру-
ются в разных местах. Это было бы серьезным промахом охраны. Когда-то покойный Леонид Ильич путешествовал по стране, газеты подробно освещали маршрут, первые полосы пестрели фотографиями: престарелый генсек выходит из салона-вагона и очередной местный вождь, льстиво улыбаясь, ведет его под руку вдоль сонма руководителей рангом поменьше. Особо отличался вечный и в те времена Гейдар Алиев: всенародное ликование встретило дорогого гостя в Баку, три дня длились празднества и встречи с жителями и активом республики, газеты фиксировали каждый миг на гостеприимной земле. Одновременно те же газеты публиковали указы с подписью «Л. Брежнев», местопребыванием «Москва, Кремль» и датой... посещения столицы «широко шагающего» Азербайджана. Впрочем, в, те времена не было охотников обращать внимание на подобные казусы.
Специальная полоса ожила: из чрева транспортника посыпались бойцы группы активных действий – половина в грозном камуфляже, половина – в стандартных цивильных костюмах.
В хвостовой части самолета откинулась аппарель и на бетон съехали два набитых оружием, техникой и другим снаряжением микроавтобуса и три бронированных легковых автомобиля. Группа «Ад» была полностью оснащена для автономной работы.
– А что здесь? – в свою очередь, спросил командир группы.
Фиников зачем-то оглянулся.
– Вы прибыли вовремя. Я тут никому не доверяю. Очень уж странные у них происходят вещи...
При проверке информации, изложенной в рапорте Пырьева, странностей действительно обнаружилось немало. Фиников вернулся к гибели Малинкина, когда он изучил акт судмедэкспертизы, то оказалось, что смерть майора наступила в результате скручивающего перелома шейных позвонков. Тогда он и Пырьев поехали к эксперту.
– Разве такие травмы характерны для наезда автомобилем?
– Конечно, нет, – отозвался толстяк с крупным острым носом и маленькими, глубоко посаженными рачьими глазками.
– При наезде обязателен перелом ног на уровне бампера, разрывы внутренних органов и черепно-мозговая травма.
– Почему же...
– Не знаю! – Рачьи глазки ушли в глазницы. – Я не следователь, я констатирую факт. А он делает выводы.
Следователь группы, специализирующейся на дорожнотранспортных происшествиях, оказался миловидной женщиной, немногим старше тридцати, со стажем, достаточным для полной утраты любознательности и выработки «философии» самого простого объяснения.
– Дело простое, усложнять его не надо, – улыбаясь, объяснила она. – Два свидетеля видели, как человека сбила машина. Что еще требуется? Эксперт определил перелом шейных позвонков. Все ясно!
– Но механизм причинения смерти не характерен для аварии! – возразил Фиников.
Женщина поскучнела и перестала улыбаться.
– Когда наезжает автомобиль, может сломаться что угодно: шея, грудь, ноги... Я ведь не врач. Свидетели дали показания, эксперт – заключение, наши розыскники ищут машину. Следствие приостановлено. А что мне делать? Играть в Шерлока Холмса? Некогда – у меня сорок дел в производстве!
– И все расследуются точно так же! – не выдержал Пырьев.
– Если можете лучше – забирайте и расследуйте! – раздраженно бросила следовательша.
Фиников подумал, что три-четыре года назад капитан милиции не посмел бы так разговаривать с подполковником госбезопасности.
Столь же равнодушным оказался и следователь прокуратуры.
– Таисия Попцова, смерть от утопления в воде, состояние опьянения, телесных повреждений нет, – процитировал он заключение судмедэксперта. – Вывод: несчастный случай. Я отказал в возбуждении уголовного дела.
«Парень совсем молодой, а уже все ему до... дверца», – подумал Фиников.
– Кто к ней ходил, какие отношения...
– Мне это не надо, – перебил следователь. – Криминала нет, расследовать нечего. А у меня, между прочим, восемь дел!
– Что же, спасибо! – сдерживаясь, Фиников попрощался.
– Придется самим отрабатывать все пробелы, – сказал он Пырьеву, когда они вышли из прокуратуры.
Инициатор рапорта чертыхнулся про себя. Ну и задал ему Лис работы своим неожиданным звонком! Но нюх у него отменный: здесь явно что-то нечисто!
– Поедем в «Аксинью», – со вздохом предложил подполковник. – Может, что-нибудь и зацепим...
Прибыв в гостиницу, они показали дежурной по этажу и горничной фотографии Малинкина.
– Точно, этот и ходил, – в один голос подтвердили женщины. – И кавказец ходил. Вроде как в разные смены... Фиников извлек Несколько фотографий из своей папки.
– Не тот, нет, не этот... Вот он! – указала дежурная.
– Да, точно, – согласилась горничная. – Вот бабы! Один уходит, другой приходит...
Фиников отложил снимок Гарегина Петросова. Его подозрения начинали обретать почву.
– Не хотят работать, – выругался Пырьев. – Ни милиция, ни прокуратура... А у нас следствие отобрали, кадровый костяк разбомбили! Сейчас обещают вернуть следственные отделы, да люди-то уже поуходили! Кто на пенсию, кто в частный сыск, кто – куда-то еще. Может, это нарочно делают?
– Кто делает? – строго спросил представитель Главка охраны, и контрразведчик стушевался.
– Да это я так... Пойдем швейцару фотки покажем.
Краснолицый дородный отставник МВД в зеленой ливрее Петросова не опознал.
– Их тут много сшивается, и все на одно лицо. А этого знаю, видел... Толстый морщинистый палец ткнул в лицо Малинкина.
– Его человек увел...
– Что за человек?! – одновременно спросили Фиников и Пырьев.
– Человек... Солидный, с выправкой! Должно – военный. Точно, военный! Он же сказал: «Вас вызывает полковник...» Как там его... Клевцов или Концов, или...
– Может, Гревцов? – напряженно спросил Фиников.
– Точно! Гревцов! – обрадовался швейцар. – И пошли куда-то... Меня как раз ужинать позвали, так я дальше не видел.
Смерти Малинкина и Попцовой явно сплетались в один клубок. Фиников решил присмотреться к очевидцам гибели майора. Их адреса он выписал из дела раньше. Граждане Попов и Котов приехали в командировку из Перми, жили в гостинице «Тиходонск».
Рассказав командиру «Ада» о результатах собственного расследования, Фиников подчеркнул:
– Я не стал задействовать местных, Никого. Сейчас сделаем две вещи: я передам по твоей связи запрос в Центр – пусть проверят их по Перми. А ты выдели людей, пусть пару дней походят за ними.
Командир кивнул.
– Поднимись на борт, отбей шифровку, а потом примем под наблюдение твоих фигурантов.
Фиников улыбнулся.
– Вначале разместимся и пообедаем.
– Можно и так.
Командир улыбнулся в ответ.
* * *
Похоронный кортеж растянулся на три квартала. Все происходило как обычно: несколько сотен автомобилей, в большинстве иномарок, перекрытое движение, рев клаксонов.
Крест поначалу втянул голову в плечи.
– Разве ж можно в наглую ментов дразнить!
– Все привыкли, – успокоил Хромой. – Уже давно так делаем.
Их «волга» пристроилась в середине процессии. Кроме Хромого, никто из людей Черномора к Кресту не подошел: внезапная гибель Короля послужила для многих предостережением.
– Они же срисуют всех!
– Конечно. Пусть лишний раз рисуют. Нас и так все знают – и уголовка, и руоповцы.
– И что?
– Да ничего. Что они могут сделать?
Крест даже закашлялся.
– В былые времена налетели б, раздраконили палками да в камеры покидали...
– Нет, – усмехнулся Хромой. – Сейчас ведь демократия.
Крест озадаченно молчал. Он никак не мог привыкнуть к изменившемуся миру, так как не верил, что происходящее может продолжаться долго. Сам Крест строго исповедовал криминальные «законы» не из-за слепой веры в воровскую «идею». Ему так было проще удерживаться на вершине зоновской иерархии. Но увиденное на воле поражало: здесь не действовали никакие – ни воровские, ни государственные законы!
Как могли никому не известные «бакланы» вот так запросто взять и завалить Короля? Как могли сейчас несколько сот воров парализовать движение в центре крупного города?
– Узнали, кто это сделал?
– Узнать-то узнают, – нехотя ответил Хромой. – Да что толку? С этими отморозками связываться никто не захочет. Близких друзей или родственников у Короля нет, а братве нет смысла затевать бойню. Заставят заплатить семье, тем и кончится.
– Совсем с катушек съехали! – Крест брызнул слюной. – Вот сходняк соберу – разберемся! В городе хозяин должен быть, он за порядок отвечает. И если не может – с него и спрос!
В голове колонны в новом «мерседесе-600» ехали Черномор с Севером и Гангреной.
– Калинка и Плойка с ними ушли и сгинули. А у тех появились тэтэшники с задержкой перезарядки, – сипло докладывал Гангрена. – Потом лотки забрал Возле железной дороги, а контролеров холодными нашли. Баркас посылал своих, устроили в «Погребке» мочилово, но он уцелел. А кто Калинку в больнице добил? Он – больше некому!
– Да кто он вообще такой?! – Черномор раздраженно повернулся к Северу. – Кто его знает, кто за ним стоит?!
– Никто. Кусок говна. Набрал шоблу таких же отморозков и мочит всех подряд, без разбора! Калинку с Плойкой, баркасовских парней, Короля... Север задумчиво покусал губу.
– Самое смешное: авторитета нет, уважения не заработал, а страх навел! Артем ему за месяц вперед заплатил, часовщики тоже деньги отнесли... Как будто Короля никогда не было и всю общину перебили...
– Страх навел, говоришь? – Отец тяжело дышал, словно астматик. – Ладно.
И приказал Гангрене:
– На куски падлу! И разбросать, чтоб все видели!
– Сделаем, – буднично отозвался тот.
Гробы были не рядовые – из тяжеленных сырых досок, обтянутых дорогой материей. Полированное, покрытое лаком дерево, тяжелые медные ручки, золотая бахрома. Король курировал бюро ритуальных услуг, и там его помнили. Телохранителю И шоферу повезло – за компанию и их хоронили по высшему разряду. Второму телохранителю повезло еще больше – он выжил. Помня о судьбе Калинки, Север посадил у больничной палаты двух бойцов.
У разрытых ям долго звучали прочувствованные речи, обычно нетерпеливые могильщики скорбели вместе со всеми, изредка озираясь на лица окружающих их людей.
Наконец на груду свежей земли вскарабкался Крест.
– Золотых наших друзей провожаем в последний путь, – надрывно, со слезой начал он. – Остались вдовы, детишкисироты, мы их, конечно, без помощи не оставим. О тех, кто это сделал, не здесь говорить и не сейчас...
Толпа провожающих стояла безмолвно. Бесшумно работали две скрытые видеокамеры, несколько чувствительных микрофонов фиксировали каждое слово. Но Крест это учитывал.
– Я себя виню за то, что недоглядел. Правда, недавно прибыл, не осмотрелся, не успел... И все равно – моя вина.
Черномор понял, куда клонит зоновский авторитет.
– Если в доме нет хозяина или хозяин плохой, только о себе думает, тогда и хоронят замечательных людей. В нашем доме много дел накопилось, много мусора и грязи собралось, пора уборку делать. И о хозяине настала пора поговорить... Нужен ли нам такой, при котором порядка нет?
По толпе прокатился сдержанный шумок.
– Будем девять дней отмечать по христианскому обычаю, соберемся все вместе и поговорим о делах и заботах наших. А пока простимся с друзьями и предадим их земле...
Через полчаса Черномор возвращался домой. Север сел в другую машину. Он давно держался независимо и вроде как сам по себе. Но сейчас Черномор связал это с выступлением Креста.
«Дал понять, кто виноват, и сходку назначил... Да так неожиданно и ловко... Язык у него подвешен, права качать умеет, как бы его не взяла»,
– мрачно размышлял пахан. Чувствуя настроение хозяина, Гангрена тоже угрюмо сопел.
– Никуда не денется, тварь! – с ненавистью сказал он. – Шкуру на ремни распушу, яйца сожрать заставлю!
Он неправильно истолковывал причину озабоченности пахана, но искренне хотел его успокоить.
Черномор дружески похлопал человекоподобное существо по плечу.
– Давай по стаканчику водки пропустим под борщок! – расчувствовавшись, предложил он.
Гангрена радостно осклабился.
– Когда они приехали и шустрая Даша сноровисто собирала на стол, раздался телефонный звонок.
– Я от Метлы, – не здороваясь, произнес низкий, уверенный голос. – Адрес и наиболее удобное время.
Черномор закашлялся, прикрывая трубку ладонью. Гангрена стоял в двух шагах, настороженно пытаясь определить, кто беспокоит хозяина.
– Принеси воды!
Кивнув, тот бросился вниз.
– Пирамидная, шестьдесят два. Утром, от восьми до двенадцати.
Раздались короткие гудки.
Когда Гангрена принес стакан нарзана, Отец уже не кашлял, да и настроение у него улучшилось.
А звонивший тиходонскому пахану человек вышел из будки телефона-автомата и медленно пошел через вокзальную площадь. Он прибыл десять минут назад и хотел уехать как можно быстрее. Опытным взглядом человек определил, что в городе неспокойно: на перроне, в здании вокзала, на прилегающей площади ему уже встретились шесть, патрулей. Омоновцы, обычная милиция, внутренние войска... Они внимательно осматривали приезжающих и покидающих город, некоторых останавливали, проверяли документы, осматривали багаж. В основном внимание патрульных привлекали кавказцы, плохо одетые граждане и владельцы больших чемоданов, объемистых тяжелых сумок, крупногабаритных коробок.
Прибывший имел славянский тип лица, одет неброско, но добротно, а в руке нес небольшой кейс. В нем находились спортивные брюки, электробритва «Браун», полотенце и одеколон. В другом отделении лежали не менее нужные вещи: белые трусы и майка, прикрывающие малогабаритный пистолет-пулемет «Клин», игрушечную на вид машинку длиной всего двадцать пять с половиной сантиметров и весом в килограмм шестьсот граммов. Здесь же находился пятнадцатисантиметровый глушитель и магазин, снаряженный тридцатью девятимиллиметровыми патронами.
«Клин» был создан для спецподразделений МВД, большинство сотрудников милиции видели его только на картинке в ведомственном журнале. Несмотря на игрушечный вид, автомат рассчитан на дальность поражения не менее ста пятидесяти метров. Откидной приклад позволял вести на такой дистанции прицельный огонь, разумеется, при наличии определенных навыков.
Обладатель кейса такие навыки имел. Ему довелось много стрелять: в Нагорном Карабахе, Приднестровье, Абхазии. В конце концов он решил, что предпочтительнее делать это в мирных городах: риска меньше, а индивидуальные заказы оплачиваются гораздо выше, чем массовая работа.
Он сменил много фамилий, сейчас в нагрудном кармане рубашки лежало удостоверение майора Смирнова, сотрудника Управления ФСК Ленинградской области. С таким прикрытием можно не опасаться случайной проверки. А «хвоста» за ним не было, он всегда работал чисто.
В примыкающем к зданию вокзала переговорном пункте толкался распаренный дорожный люд, атакующий автоматы южного направления.
– Самолет нэт, толко суббота, – кричал небритый парень, тараща жгуче-черные глаза. – Не билетов нэт, рэйса нэт, его долларами не купишь!
– Самвельчик, как мама? Я плохо слышу! Как мама? – толстуха в цветастом платье затыкала толстым мизинцем свободное ухо. – Самвельчик, я ничего не слышу! Ничего не слышу, говорю!
«Так положи трубку, дура», – раздраженно подумал «Смирнов», пробираясь через сумки и чемоданы к пустой кабине прямой связи с Москвой.
Метла снял трубку после первого звонка.
– Слушаю.
– Я на месте. Позвонил, узнал адрес. Советует завтра с утра.
«Смирнов» положил трубку и вновь вышел на привокзальную площадь. Система обеспечения личной безопасности включала информацию заказчика о своем местонахождении. Если произойдет какой-то сбой, они попытаются его вытащить. Не по дружбе или подобным сентиментальным причинам: чтобы он не начал их сдавать. А «отмазать» человека, сидящего в тюрьме, легче, чем убить.
Он остановил частное такси – потрепанный красный «жигуленок» с желтым плафоном на крыше, повалился на продавленное сиденье и сказал такому же потрепанному жизнью водителю:
– Пирамидная, точно дом не помню, на месте узнаю.
Улочка располагалась на окраине. Частный сектор, разбитая – яма на яме – дорога. Неказистые, старой застройки домики. Шестьдесят второй номер не отличался от окружающих, только деревянный забор недавно отремонтировали и не успели покрасить.
– Не вспомнил, – пояснил водителю «Смирнов». – Один раз был у бабы по пьянке, забыл начисто. Придется в гостинице ночевать. Давай куда-нибудь в центр.
– К «Аксинье»? – спросил водитель. – Это у нас лучшая.
– Давай, – кивнул приезжий.
Устроиться на ночь в шестидесятитысячный номер удалось без труда. Поужинал в буфете, купил в киоске бесцветный лак для ногтей, заперся, подпер дверь наклоненным на две ножки стулом и быстро заснул.
Проснулся по заданной самому себе программе в семь утра. Умылся, побрился, протер щеки одеколоном" Долго рассматривал фотографию, явно переснятую с какого-то Документа. Мощный раздвоенный подбородок, узкие губы, перебитый нос, нависающие надбровные дуги... Ну и рожа! Не перепутаешь...
Изорвав снимок на мелкие кусочки, он спустил их в унитаз. Присев ближе к окну, нанес слой лака на подушечки пальцев. Когда лак отвердел, он повторил процедуру. Привинтил к автомату глушитель, оттянул затвор и Пальцами аккуратно вставил толстенький желтый патрон в ствол. На всякий случай. С приткнутым магазином оружие в кейсе не умещалось, а так он получил на случай непредвиденной ситуации лишний шанс. Правда, всего один. Но когда шанс неожидан, быстр, точен и бесшумен, то это немало.
В семь сорок пять «Смирнов» упругим целеустремленным шагом вышел из гостиницы. Он никогда не завтракал перед «делом», но не ощущал голода. Он не обращал внимания на чистое голубое небо с восходящим золоченым кругом солнца, свежесть промытого поливальной машиной асфальта, шумных автотуристов, загружающих свои автомобили перед очередным участком пробега.
Он не видел девушек в соблазнительно коротких шортах, не замечал сверкающего мощного «порше» с откинутым верхом, из которого южного вида молодцеватые парни махали красавицам руками. Мир вокруг него вообще перестал существовать. Он шел по черному туннелю с Четырьмя пологими нарезами и впереди маячило лицо с уничтоженной фотокарточки.
Как шварценеггеровский терминатор, он был настроен на конкретную работу и двигался к цели с неотвратимостью самонаводящейся тепловой ракеты.
* * *
Прибывшая в Тиходонск группа «Ад» состояла из сорока трех человек. Они расположились в казарме пустующего учебно-тренировочного центра дивизии внутренних войск. По легенде это было подразделение связи и информации, задействованное в проводимых учениях. Впрочем, легенду никто но проверял: комдив знал об обстановке в городе и, получив шифротелеграмму, отдал соответствующий приказ.
Группа развернула свою радиостанцию, кухню, выставила часовых и сразу же приступила к работе.
Фиников, заехав в УВД, зашел к генералу Крамскому.
– Хотим помочь, – улыбнулся он в ответ на настороженный взгляд начальника УВД.
– Это как? – Настороженности в голосе не убавилось. Еще ни разу приезжающие из столицы не облегчили работу местной милиции. Наоборот – требовали содействия, обеспечения, поддержки. А вся «помощь» сводилась к проверкам бумаг и составлению разгромных справок.
– Нам выделено двадцать человек для обеспечения режима безопасности в городе. Прошу включить их по одному в патрульные машины.
«Что-то новое», – подумал генерал.
– И что – они будут нести службу всю смену наравне с моими людьми? – спросил он, подозревая какой-нибудь подвох.
– Да. Всю смену и наравне, – подтвердил Фиников. – Конечно, пьяных им таскать не надо. А контроль серьезных ситуаций – за ними. И особенно – пресечение правонарушений должностных лиц. Знаете, как бывает, начнет какойнибудь начальник красной корочкой махать – ваши и тушуются...
– Потому что потом виноватыми оказываются, – перебил Крамской.
– Вот именно, – кивнул Фиников. – А наш человек добьется, чтобы виноватым был тот, кто виноват! Это поспособствует усилению режима законности!
Крамской по селекторной связи соединился с командиром полка патрульно-постовой службы.
– Завтра к тебе прибудут двадцать офицеров ФСК из Москвы, для усиления экипажей ПА. Проинструктируй своих и включи их в наиболее ответственные маршруты.
– Так кто к нам приезжает? – спросили на другом конце провода. – Такой свистопляски еще никогда не было!
– Думай, на то и голова! – Крамской отключился.
– Спрашивает – кто приезжает, – пояснил генерал, вопросительно глядя на Финикова.
Тот молчал.
– Неужели, спрашивает, Президент?
Фиников усмехнулся.
– Вы правильно ответили. Голова есть, пусть думает, – он встал. – Спасибо за содействие.
«Не проболтался, – размышлял генерал. – Значит, точно Президент. Иначе не стали бы столичных контрразведчиков в патрульные автомобили сажать...»
Крамской размышлял правильно, допуская лишь одну ошибку: двадцать выделенных на усиление милицейских патрулей офицеров не имели никакого отношения к ФСК. Но ошибка была извинительной, потому что о существовании в составе Главного управления охраны группы активных действий никто не знал. Как не знали и о той работе, которую развернул «Ад» в Тиходонске.
В столь же автономном и секретном режиме функционировало подчиненное ФСК России спецподразделение «Тантал». Сотрудники, имеющие документы прикрытия на фамилии Котов и Попов, докладывали «Седому»:
– К следователю опять вызывали. Как его машина ударила, да как он упал... Не сходится там одно с другим...
– Чего вдруг они схватились? – мрачно поинтересовался «Седой».
– Местная безопасность влезла. И в гостиницу приходили, наши карточки смотрели...
– Пинкертоны... Лучше бы предателей своевременно выявляли!
Командир задумался.
– Значит так! Из гостиницы выпишитесь, скажите, что командировка закончилась. Паспорта замените. Поживете пока в офисе, вместе с охраной. Кажется, все... Да, а за вами не следили?!
– Вроде нет. Мы проверялись...
– Вроде! Меры контроля усилить! Как там на рынке?
– Большое оживление. Директор в депутаты готовится, Под телекамерами народ бесплатным борщом кормил. И у кавказцев в цветочном павильоне каша варится; уходят, приходят, докладывают. Как в штабе...
– Ладно, вы несколько дней не вытыкайтесь. Пусть забудут Котова и Попова... Но сотрудники «Тантала» ошиблись, полагая, что за ними никто не наблюдал.
– В Перми они никогда не проживали, – пересказывал содержание шифротелеграммы командир «Ада». – Паспорта на их фамилии не выдавались. Хотя номера и серии закреплены За Пермской областью. Из гостиницы они направились в какую-то хитрую фирму, называется «Тантал», о ней никто из местных ничего не знает. А толкутся в ней" несколько десятков крепких мужиков, то ли спортсменов, то ли военных. И еще: полковник Гревцов никого за Малинкиным не посылал. А с Попцовой майор путался еще в Москве.
– О том, что Гревцов – Начальник Малинкина в Тиходонске никто не знал, – задумчиво сказал Фиников.
– Я, думаю так: понаблюдаем за этой конторой, а потом проверим – кто такие да чем занимаются, – предложил командир.
Фиников кивнул.
– Я только доложу начальнику Главка.
Действующие в обстановке секретности спецподразделения «Тантал» и «Ад» готовились к боевому столкновению.
* * *
Когда Крылова нашли, он находился – без сознания, пульс еле прощупывался. Одна пуля пробила плечо под ключицей, вторая прошла сквозь грудную клетку в двух сантиметрах от сердца.
Рядом с телом кровью были криво написаны цифры «22-37».
– Как в кино, – сказал один из понятых.
Нырков услышал.
– В кино не так. Там камеру выключили, он встал и пошел...
Сотрудники обходили окружающие место происшествия дома. Свидетели не объявлялись: никто не смотрел в окно и не слышал выстрелов. С большей степенью вероятности можно было предположить, что очевидцы трагедии просто не хотели «влипать в историю».
Крамской распорядился ввести оперативный план «Перехват»: обнаружение и задержание вооруженных преступников. Всем экипажам патрульных машин и стационарным постам ГАИ передали кровавые цифры. Их же искали в оперативно-справочной картотеке ГАИ.
Работа предстояла кропотливая: карточки стояли по сериям, а поскольку буквы госномера известны не были, следовало перелопачивать вручную десятки тысяч картонных прямоугольников.
Гаишники всегда отбрыкивались от этой тягомотины, требуя людей от заинтересованных служб. Сейчас по приказу генерала к алфавитным деревянным ящикам сели пятнадцать сотрудников из УР, РУОП, ГАИ.
Как только четыре нужные цифры отыскивались, специальная группа выезжала по адресу владельца. Серая «волга», стоит в гараже, хозяин месяц в больнице. Красный «москвич», владелец дома с шести вечера, есть свидетели. И так далее...
Поиск вслепую длится очень долго и не всегда приводит к цели. Далеко не всегда! Если бы Крылов очнулся... Об этом думали все.
– Посадить опера в палату, – приказал генерал. – Придет в себя – сразу назовет машину, приметы. Я Сашу знаю!
Мигая синим маячком, подъехала «скорая».
– Давайте быстрее! – заорал Нырков. – Вам только дрова возить!
Молодой врач наклонился над Крыловым.
– Чего вы кричите? – оскорблено сказал он, выпрямляясь. – Это вообще не по нашей части!
– Как так?!
– Он мертвый... Диагноз соответствовал действительности.
– Суки! Вот суки! – Нырков лупил кулаком по ладони. – Я их найду! Из-под земли вытащу!
К утру стало ясно: по картотеке машину преступников не найти. Либо она иногородняя, либо угнанная и ходит под чужими номерами.
– Свяжитесь с Кореневым, – сказал Нырков, когда ему доложили об отрицательном результате. – Он знает, что можно сделать...
Волошин отыскал Реутова. Тот назвал телефонный номер, сообщенный Лисом для экстренной связи. Волошин позвонил.
Лис не спал с шести часов. Он сидел в огромном кресле у камина и занимался странным делом: аккуратно прокалывал шилом литровую пластиковую бутылку из-под пепси-колы. Дырочек было уже не меньше сотни. Но он продолжал работу, стараясь, чтобы ближе к горлышку диаметр отверстий сохранялся поменьше, а к донышку увеличивался.
Он испытывал сосущее чувство то ли страха, то ли дурного предчувствия, но относил это к предстоящим в пять часов событиям. Когда ожил телефон ион услышал голос Волошина, то понял, что дурное предчувствие его не обмануло.
– Крылова убили, – оглоушила ужасная весть. – Вчера вечером, прямо рядом с домом. Два выстрела в грудь, гильз не нашли, скорее всего из машины. Он кровью написал номер: 22-37.
– Без серии? – спросил опытный Лис. – А эти долбачи из картотеки не смогли найти?
– Да нет, Крамской целую бригаду посадил, все перешерстили...
– И без толку! – догадался Лис. – Я займусь. Если что получится – перезвоню.
Сейчас ему было крайне некогда. Но когда бандиты убивают подполковника милиции, старого товарища Сашку Крылова! А чего не убивать, если риска почти никакого! Скорей всего не найдут, а найдут – не докажут, а докажут – не осудят... А если и осудят – то не шлепнут, сейчас гуманисты в почете, разные пидоры, жизни не знающие, вообще жопу рвут, чтобы расстрел отменили!
Нет, товарищи бандиты! За Сашку никакой гуманности не ждите!
Бросив исколотую бутылку в сумку вместе с отрезком мягкой медной проволоки. Лис прыгнул в машину. Сменивший омоновские ботинки на кроссовки Вова открыл ему ворота. Восемь тридцать. Лакировщик уже должен быть у себя. Лис вдавил педаль газа и понесся по знакомому маршруту.
Дважды его остановили гаишники. Смутно знакомый лейтенант, очевидно, помнил его: небрежно взглянул в документы, козырнул и пожелал счастливого пути. Второй раз проверка затянулась, сержант осмотрел салон, заглянул в вещевой ящик, пощупал под сиденьями.
– Обязательно надо проверять багажник, – нравоучительно сказал Лис. Но он уже не был майором милиции.
– Не умничайте, – сержант сделал отмашку жезлом. – Проезжайте.
«Мало чего стоит такой контроль», – подумал Коренев, продолжая путь.
Ремонтную базу огораживал добротный каменный забор, железные ворота наглухо закрыты. Он сунулся в калитку.
– К кому? – рыкнул мордатый парень в тельняшке с закатайными рукавами, открывающими мускулистые татуированные руки.
– Вызывал? – Сторож бесцеремонно осматривал незнакомца с головы до ног.
– Это кум к себе вызывает, – Лис подмигнул. – Да ты и сам знаешь. Скажи: Коренев в гости пришел.
Через пяток минут появился Лакировщик в черном рабочем комбинезоне. Он любил собственноручно перекрашивать «тачки» и делал это с таким мастерством, что к нему обращались не только угонщики, но и вполне респектабельные автовладельцы, причем принимал он заказы лишь по солидным протекциям.
– В гости, да? – Невыразительное лицо, белесые веки и ресницы, редкие бесцветные волосы. Человек без возраста, броских признаков, особых примет.
– В гости – это хорошо... наверное, дело есть?
|
The script ran 0.036 seconds.