1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 
   
Безумный план — пролететь над жерлом вулкана — предложил Буваллон. Такой маневр поможет нам сократить путь, благо правилами это не запрещено.
   
— Пора! — сказал мне Ог.
   
Я заложил вираж, и пару секунд мы двигались параллельно клубам пепла, которые выплевывала гора, а затем нырнули в них.
   
И наступила тьма. Ее разгонял лишь тусклый свет, который излучали зеркало каббалистической доски, мой навигационный шар и несколько ламп накаливания на приборной доске.
   
Я ощутил себя как в тот миг, когда оказался в Черной воронке, среди туч и непогоды, — полная дезориентация. Оставалось лишь верить жемчужной нитке курса, мигающей в сердце волшебного шара.
   
«Чаровницу» болтало и кидало из стороны в сторону. Мы то поднимались на два десятка ярдов, то внезапно проваливались на все тридцать. Воздух визжал, стонал и грохотал, по корпусу шла непрерывная бомбардировка мелкими песчинками. Трижды нас довольно ощутимо тряхнуло, один раз все приборы замерцали, словно собираясь погаснуть, но, слава Небу, этого не произошло, и мы продолжали держаться в воздухе.
   
Стреколет стал точно перепивший гном — упрямым и совершенно неуправляемым. Мы с Огом вцепились в жезлы, помогая друг другу удерживать курс.
   
— Правее и на четверть выше! — крикнул я ему и перевел дух, когда «Чаровница», будто комета с тянущимся за ней пепельным шлейфом, вылетела из сизого облака прямо за хвостом белоснежного «Молота глубин» Наивы.
   
— Четвертое место! — заорал Ог, потрясая кулаком. — Мы выбились на четвертое место!
   
Но мне было не до ликования — трасса уходила вниз, к острым камням и начинающемуся за ними потоку раскаленной магмы. В стреколете сразу же стало жарко от дыхания бездны. Вокруг, воя и хохоча, летали огненные духи, расшвыривая искры, а с неба метеорами падали лавовые бомбы в широченную реку пламени, которая лишь через десять миль делала резкий поворот и лениво стекала в океан, порождая бесконечные клубы раскаленного пара.
   
Ворота контрольной точки висели сразу за островом, и, когда мы прошли их, я вздохнул с облегчением, а Ог, помедлив, открыл колпак кабины, впуская в нее свежий океанский воздух.
   
Обернувшись ко мне, он улыбнулся и поднял большой палец.
   
— Хорошая работа, Лас! Веди нас домой.
   
Наива оказалась отличной летуньей, настоящим ловцом удачи. Мы шли в миле над океаном, и ее белый стреколет находился в ста ярдах от нас, как раз по центру моего прицела. До кораллового атолла, где разрешено проводить воздушные бои, было всего ничего.
   
— Будешь стрелять? — спросил у меня Ог.
   
— По ней — нет.
   
Он усмехнулся:
   
— Тогда придумай, как ее обогнать и не получить от девчонки очередь огнепчел.
   
— Уйду вверх. Спрячусь в облаках.
   
— Они редкие и довольно высоко. Мы можем потерять нашу позицию при наборе высоты.
   
— Доверься мне.
   
Он пожал плечами:
   
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. На кону полторы тысячи, Лас.
   
Когда он отвернулся, я лишь покачал головой. Полторы тысячи. Всего полторы. Наверное, моя кузина, узнай о том, что мне требуется такая мелочь, хорошо бы посмеялась. Она бы назвала меня нищим, что недалеко от истины, во всяком случае, в реалиях моей семьи.
   
Но, если честно, я был рад, что смог понять ценность денег. Хотя бы сейчас. Пускай для этого мне и пришлось в корне изменить свою жизнь.
   
— Минута до атолла! — предупредил Ог.
   
Я обернулся, отмечая, что «Стилет» Грюка ускорился и «Месяц» волкодлака пытается занять выгодную для атаки позицию.
   
— Ухожу вверх!
   
Резкий, очень крутой набор высоты заставил стреколет взмыть к облакам.
   
Оказавшись возле границы облачности, я поставил «Чаровницу» с таким расчетом, чтобы идти в самом нижнем слое, сквозь который пусть и плохо, но были видны металлические искорки стреколетов противников.
   
— Мы потеряли две позиции! Что дальше?
   
— Ждать.
   
— Чего?!
   
— У Грюка «Стилет». А у «Стилета» счетверенные пчелометы! Хуже него только «Развратник» на хвосте. Кобольд первым же залпом превратит нас в корм для рыб. Предпочитаю тактику, а не пустую стрельбу. Доверься мне.
   
Внизу черной тенью под бирюзовой поверхностью воды протянулся коралловый риф — бесконечное множество костей океана, среди которых протекала жизнь тысяч рыб, а над ними кипела широкая белая полоса разбивающихся об острый гребень волн.
   
— Началось, — проворчал Ог.
   
Наива осыпала очередями летящего впереди нее противника, а Грюк резко вильнул в сторону, пытаясь уйти от Косматого.
   
— Пусть разбираются друг с другом без нашего участия! — сказал я.
   
— Надеюсь, кобольд собьет волкодлака.
   
Я тоже на это надеялся, но все вышло несколько иначе. Пока сражающаяся Наива ушла вместе со своим противником выше облаков, Косматый устроил Грюку настоящую трепку. Надо отдать волкодлаку должное — стрелок он был отменный и, несмотря на то что кобольд пытался уйти из прицела, всаживал в алый стреколет огнепчелу за огнепчелой. В конце концов пташка Грюка полыхнула, пламя вырвалось из нижних отсеков, и стреколет, оставляя за собой два угольно-черных дымных хвоста, закручиваясь, начал падать.
   
— Изнанка тебя забери! — выкрикнул Ог.
   
Я лишь стиснул зубы, увидев, что «Месяц» направляется к нам.
   
— Всю мощь на демона! Отключи щиты! — приказал я.
   
— Но…
   
— Отключай! Нам нужна скорость!
   
Косматый хочет неприятностей — он их получит. Видит Небо, я не желал драться, но еще меньше я хочу отправиться следом за кобольдом.
   
Мы прошли на встречных виражах, осыпав друг друга очередями и практически не причинив вреда. Волкодлак ошибся — совершил неполный разворот, предоставив мне редкую возможность сесть ему на хвост.
   
Скорость, угол снижения и горизонт я отмечал лишь краешком сознания, так как весь мой мир сузился до паутинной рамки прицела и стремительно растущей в ней ярко-зеленой точки. Она двигалась в четырех сотнях ярдов над нами, наращивая скорость для резкого набора высоты. Удерживая ее на пересечении стрелковых линий прицела, я замкнул кристалл.
   
Четыре долгие секунды пчелометы грохотали у нас под штурмовыми крыльями, выплевывая сотни злющих насекомых. От первого же десятка огнепчел кабина «Месяца» лопнула, сверкнув на солнце разлетающимися осколками. Стреколет клюнул носом, потеряв управление, и развалился на куски.
   
Я даже не стал смотреть, как обломки падают в океан, отвернув в сторону от растворяющегося в воздухе черного дыма. Далеко слева и впереди на бирюзовой океанской глади качалась полузатопленная красная точка, все еще выпускающая из своих внутренностей дымные кольца. Грюк оказался отличным летуном и, несмотря на серьезные повреждения, смог сесть на воду.
   
Наива появилась внезапно. «Молот глубин» с закопченным носом выпрыгнул из облаков слева от нас и пошел на сближение параллельным курсом. Мы покинули зону стрельбы, и можно было не опасаться оружия летуньи, но и я, и Ог видели, как тяжелый стреколет гномов медленно, но верно наращивает скорость.
   
Мы вышли на финальный отрезок пути и устремились бок о бок к финальному коридору, начав одновременное пикирование. Я посмотрел на летунью в белом шлемофоне, сосредоточенно глядящую только прямо перед собой, полностью отдавшую себя гонке. Конечно же она не уступит, это было бы слишком легко. Догнать Алехандера у нас уже не получится, он ушел слишком далеко, а значит, у Шестичасовой гонки уже есть победитель. Но сейчас была возможность сразиться за второе место, с призом в тысячу луидоров, и никто из нас не собирался уступать.
   
— Ог! — Я постарался перекричать вой сразу двух демонов. — Самое время для каких-нибудь фокусов!
   
Мы падали, падали, падали, как две сложившие крылья птицы, собирающиеся нырнуть за рыбой. На несколько секунд командир эскадрильи «Грома» отстала — «Молот» был слишком тяжелым и выводить его из пикирования требовалось гораздо раньше, чем наш стреколет, но благодаря массе гномьей птички и своему мастерству летунья нагнала нас как раз у ало пульсирующего кольца — первого из нескольких сотен перед финишной чертой.
   
Они извилистой змеей тянулись от океана к берегу, переваливали через Бараний кряж и заканчивались над площадью Арсенала — главной в Сан-Винсенте.
   
Сейчас два наших летящих бок о бок стреколета напоминали пару дельфинов, прекрасно чувствующих друг друга, ловящих малейшее движение спутника и словно слившихся в единое целое.
   
Я оглох от рева демонов, глаза слепили алые вспышки проносящихся мимо нас, почти слившихся в одну непрерывную линию ворот. Моя рука стальной хваткой сжала жезл управления, по вискам тек пот, ноги на педалях напряглись, ловя малейшие нюансы изменения положения стреколета соперницы.
   
Наива оказалась настырной крошкой и упорным бойцом. Она не собиралась отступать, уступать и быть третьей. Только не сегодня! Демон «Молота глубин», чуть более мощный, чем наш, разгоряченный, нетерпеливый и такой же упрямый, как его хозяйка, начал рваться вперед. Его преимущество являлось совершенно незначительным, белый стреколет пока опережал нас меньше чем на четверть корпуса, но и этого было достаточно, чтобы мы проиграли.
   
Под нами промелькнул берег, горы, влажный туманный лес, начались неровные склоны с красноватой обработанной землей, на которой выращивали кукурузу. В этот момент в нашей кабине на краткий миг полыхнуло алое зарево, и демон перестал реветь, переходя на оглушающий вой, чем-то напоминающий кошачий. Меня буквально вдавило в кресло от ускорения. Ог воткнул одну из бесценных рубиновых игл прямо в Печать, подстегнув демона. «Чаровница» нагнала, а затем и перегнала «Молот», и мы пересекли начерченную в воздухе полосу финиша.
   
Орк вскинул руку и торжествующе заревел. Я, задержавшись лишь на секунду, поддержал его своим радостным воплем.
   
В конце концов, не каждый день ты приходишь вторым в легендарных гонках.
  
  
   
    
Глава четырнадцатая
   
   
В которой случается то, чего я опасался.
   
   
— Вот шта я те скж-жу, паря. Ты, паря, воопще… — пьяно протянул Буваллон, икнул и, уткнувшись в шерсть Трехлапого, оглушительно захрапел.
   
— Ему больше не наливать! — рассмеялся Руи.
   
— Это от счастья, — сказал Ог, сидевший напротив гролля. — Когда мы получали чек из рук губернатора, лилипут сиял точно новенький луидор и на радостях выдул ведро рома.
   
— В общем-то он не один такой, — сухо рассмеялся Глауфор. — Весь Сан-Винсенте мертвецки пьян.
   
— Еще бы. — Ог открыл новую бутылку. — Кто-то напился с горя, кто-то от радости, а кто-то за компанию, чтобы не отставать от других.
   
— Почему бы не расслабиться? — пожал плечами Руи. — Шестичасовые гонки завершились, и некоторые ловцы удачи здорово обогатились, а другие оставили в карманах букмекеров все, до последнего медяка.
   
Я сидел на подоконнике, вдыхая ночные запахи. В небе властвовала тишина. Никто не летал, шхуны и фрегаты стояли на якорях, команды пировали на берегу, трактиры и бары гребли деньги, ром и текила лились рекой, а на угольях готовились свинина, рыба, королевские креветки и нежные морские свинки — куи, обволакивая город ароматом жареного мяса.
   
Целая компания собралась, чтобы отпраздновать нашу победу: я, Ог, Буваллон, Морж, Кривонос, Наива, Глауфор, Руи, Джулия, Мигель и, разумеется, Трехлапый. Сегодня он наелся за четверых и раздулся, как упитанный поросенок.
   
Мы сидели на террасе «Лихого виража» уже несколько часов. В висевшем под потолком волшебном шаре по шестому разу крутили лучшие моменты прошедшего соревнования. Сейчас на повторе наша «Чаровница» как раз ныряла в каньон.
   
— Скоро это станет классикой, Лас, — сказала мне Джулия, взглядом профессионала наблюдая за гонкой. — Великолепный заход.
   
— Спасибо.
   
— Я и не знал, что моя крошка способна так парить, — улыбнулся в усы Морж.
   
Старый летун весь вечер пребывал в приподнятом настроении — он рассчитывал неплохо заработать на грядущем аукционе. Уже несколько человек выразили желание приобрести его стреколет.
   
К нашему столу подошел пожилой хаффлинг, и я узнал По, моего бывшего соседа по дому Кривоноса.
   
— Привет, победители, — сказал он нам. — Вы сегодня всех удивили. Вот ваша доля.
   
С этими словами он бросил на стол тяжело звякнувший кошелек.
   
— Доля за что? — не понял я, не спеша притрагиваться к деньгам.
   
— По у нас букмекер, — пояснил Кривонос. — В Шестичасовых гонках он принимает ставки не на победителя, а на то, кто кого собьет. Как я полагаю, это вам за Косматого.
   
— Да, — кивнул хаффлинг, с интересом посмотрев на спящих в клубке Буваллона и Трехлапого. — На острове правило — платить пять процентов тому, кто сбил участника гонок, если сумма выигрыша превышает сто луидоров. На то, что ты вынесешь Косматого, было сделано много ставок, Лас. В кошельке две сотни.
   
— Благодарим. Они нам понадобятся. — Ог сгреб деньги лапой и убрал себе в карман. — Присоединишься?
   
— Спасибо, но мне еще с внуками сидеть, — отказался По. — Удачного вечера.
   
— Отличное дополнение к нашему капиталу, — довольно сказал Ог, когда хаффлинг ушел. — Надежда на хороший стреколет становится все менее призрачной. Удачно мы повоевали, Лас.
   
Я кивнул. А Джулия сказала:
   
— Приказом губернатора в день после гонок никто не платит налог с продажи и покупки, поэтому каждый год к нам слетаются на аукцион со всей Павлиньей гряды. Продают и корабли, и стреколеты. Ваш шанс как никогда реален.
   
— Да, мероприятие сверхпопулярное. Когда-то капитан Север именно так и купил «Гром», — важно кивнул Морж.
   
Услышав имя Севера, Кривонос, как обычно, поморщился, но ничего не сказал.
   
— Мы тоже будем на аукционе. — Наива осторожно подняла на палец ползущего по столу алого жучка и пересадила его на перила веранды. — В последнем бою потеряли один «Молот», а другой сильно поврежден и подлежит списанию. Так что пора пополнить запасы.
   
— Ну, у Ласа с Огом не столько монет, сколько у твоего Севера, — проворчал Кривонос. — Им придется уповать на то, что появится хоть что-то подходящее за ту небольшую сумму, что у них есть. Три года назад вообще было пусто, нулевой выбор. Многие вернулись ни с чем. О, Грюк! Как здоровьице?!
   
На веранде появился усатый кобольд. Он был уже немолод, его коса поседела, все лицо было в морщинах, а татуировка клана на левой щеке потускнела.
   
— Живу только твоими молитвами, Кривонос.
   
Он поставил на стол здоровенную, на целый галлон, бутылку рома с этикеткой, на которой было написано «Атакамес».
   
Буваллон тут же приоткрыл один глаз.
   
— Вот это я пнима-ю, паря, — едва ворочая языком, промычал он и снова провалился в сон.
   
— Спасибо за Косматого, курьеры. — Кобольд присел на свободный стул. — Пришел бы раньше, если бы не вытаскивал из воды пташку.
   
— Сильно ее потрепало?
   
Победитель трех Шестичасовых гонок скривился:
   
— Могло быть хуже. Ремонт уже начали, и пару месяцев мне придется торчать на берегу. Но меня согреет тот факт, что Косматый, изуродовавший мой «Стилет», не собрал костей. Слышал, вы планируете прийти на аукцион?
   
— Есть такая идея, — кивнул Ог.
   
— Мой племянник — помощник распорядителя мероприятия. Я с ним перекинулся парой слов — вот вам билеты на первый ряд. И взнос можно не платить.
   
— Спасибо, — поблагодарил я его.
   
— Было бы за что, эльф. Я всего лишь намекнул племяшу, что он может оказать вам услугу. Он смотрел всю гонку и в восторге от вашей команды. Так что пользуйтесь известностью, пока есть такая возможность.
   
— Известностью? — нахмурился я.
   
— Ну да. — Он весело подмигнул мне. — Слава, популярность и всеобщая любовь. Обойди вы Алехандера, и вас бы вообще на руках носили. Сидели бы вы сейчас не здесь, а на званом ужине во дворце губернатора.
   
— Ничего, — усмехнулся Кривонос. — И тому, кто занял второе место, хватит внимания. Через пару недель о Шестичасовых гонках будут говорить даже на материке. Уверен, многие захотят посмотреть на то, как Лас и Ог проходили каньон и жерло вулкана. Такое не каждый год случается.
   
В этот момент я с некоторой тоской подумал, что был прав — я не мог подвести команду и отказаться от участия в гонке, но теперь с этой совершенно ненужной мне известностью могу попасть в большие неприятности…
   
   
Когти Трехлапого несильно, но достаточно болезненно впились мне в руку, и я с трудом поднял тяжеленные веки.
   
Состояние было хуже некуда. И не потому, что наша компания прикончила бутылку «Атакамеса», а затем еще и на пляже, зажаривая лангустинов, глушила кокосовые коктейли, заливая это все текилой.
   
Звенящая головная боль, вкус ржавого железа на языке и мерзкий, противный, липкий холодок на коже совсем не относились к алкогольному опьянению. Я знал, на что эльфы реагируют таким образом — на заклинания оглушения, усыпления и блокирования воли. Если бы не Трехлапый, самостоятельно я никогда бы не проснулся.
   
Зверек лежал рядом, на подушке, почти не дыша, и зыркал в густой, неестественный мрак, разлившийся по моему жилищу. Я не видел ничего — ни окна, через которое должна была заглядывать полная луна, ни шкафа у противоположной стены, ни двери. Но знал, что в доме кто-то есть.
   
Мои уши уловили тихий шорох — едва слышный, который, казалось, донесся из другого мира, так сильно заклинание блокировало распространение звука.
   
Похоже, мой дом посетили грабители. Что и неудивительно — всегда найдутся те, кто желает нажиться на чужой победе. Однако пришли они зря — чек остался у Ога, к тому же обналичить его в гномьем банке могли только он или я. Никому другому бородатые денег не выдадут.
   
С другой стороны, странные грабители. Во-первых, они пользуются магией. Во-вторых, без труда прошли мимо акаций Риолки.
   
Я не шевелился, прислушиваясь.
   
Судя по тому, как тихо ходили неизвестные, они прекрасно видели во мраке. Стараясь двигаться как можно медленнее, я запустил руку под подушку, и пальцы коснулись гладкой рукоятки пистолета.
   
Трехлапому словно только этого и было нужно. Лохматым шариком он спрыгнул на пол, растворившись в чернильном мраке. Я выждал несколько секунд, напряженно ловя шорохи, и, когда замок на дверце шкафа тихо звякнул, выхватил оружие, на ходу взводя курок, и выстрелил на звук.
   
Казалось, что от грохота раскололись небеса. Я скатился с кровати вместе с одеялом, упал на пол, больно ударившись локтем. Тьму разорвал низкий вой, от него свело зубы, заныли кости, и я, как лягушка, на четвереньках отпрыгнул в сторону.
   
Высоко и тоненько взвыл Трехлапый, сразу же раздался гораздо более низкий, неожиданный крик боли, что-то со звоном разбилось, и тьма мгновенно рассеялась.
   
Я увидел окно, квадрат лунного света на полу, расщепленную огнепчелой дверцу шкафа, перья из подушки, летающие по сизому от порохового дыма воздуху, отплевывающегося от чужой крови Трехлапого, разбитый флакон волшебного эликсира и силуэты двоих незваных гостей.
   
Оба направили в мою сторону жезлы, зло зашипели, и я поднял руки. Но тут в распахнутую дверь, точно крокодил, бросающийся на антилопу, влетели шипастые, колючие ветви акации. Они схватили ближайшего к ним грабителя и разорвали его на две части.
   
Второй выстрелил по дереву из жезла, понял, что это не действует, и, забыв обо мне, выскочил в окно. Я перепрыгнул через мертвеца, проскользнул мимо ветвей рассерженной акации, выходить из дома через окно не рискнул — там была чудесная клумба, на которой росло много замечательных цветов, и злить Риолку не входило в мои планы.
   
Темный силуэт бежал через залитый лунным светом двор, и к нему присоединился еще один. В доме Риолки зажегся свет, дрэгайка выскочила на крыльцо, и первый из грабителей направил на нее жезл.
   
— Берегись! — крикнул я, понимая, что не успеваю помешать им.
   
Зато успел кое-кто другой.
   
Сухо затрещало, и заросли кустарника-цельзапении с ярко-оранжевыми кисточками цветков выплюнули целое облако шипов. Оно накрыло бандита, и тот, воя от боли, отшатнулся назад, к огромной монстере с широкими резными листьями. Те дернулись, подались к нему, оплели, а затем сжались, ломая кости.
   
Я подлетел к Риолке:
   
— Ты в порядке?!
   
— Нет! — прорычала она и обратилась к акациям: — Проспали?!
   
— Это маргудцы. Они могли использовать заклинание и…
   
— Сама вижу! Принесите мне голову того, кто вытоптал хризантемы!
   
Самая старая акация громко, протяжно скрипнула и отправилась следом за беглецом. Она вылетела на улицу, проломив в заборе огромную дыру, и я едва успел вскочить на дерево, крепко уцепившись за ветви.
   
На мое счастье, акация не возражала. Она была занята тем, что наращивала темп, разогнавшись, как лошадь. Правда, дерево оказалось куда менее изящным и перло с грацией и целеустремленностью озверевшего носорога.
   
Улица была пуста, но моя компаньонка, кажется, знала, куда следует двигаться. Она повернула в сторону высокого соседского забора и, не снижая скорости, врезалась в него, снеся доски. Испуганно взвыл дворовый пес, луна скакнула по небесам, промелькнули ветви маракуй. Мы пронеслись через двор, задели угол какого-то сарая, и он с грохотом развалился у меня за спиной.
   
Проломив забор с другой стороны участка, выскочили в переулок. Надо думать, хозяева с утра сочтут, что здесь пробежал по меньшей мере слон.
   
Кто-то испуганно вскрикнул, убираясь с дороги. Дерево скакнуло вперед, сшибло кроной веревку, на которой висело белье, и часть сорванных тряпок застряла в ветвях, а одна из них упала мне прямо на голову.
   
— А! Чтоб тебя! — выругался я, сбрасывая с себя чью-то рубаху. — Стой! Слышишь?! Стой! Не туда!
   
Она остановилась лишь после того, как я сильно хлопнул ладонью по шершавой коре.
   
— Поворачивай! Вези меня к Логову!
   
Дерево недовольно скрипнуло.
   
— Он бежит к Яме, там узкие переулки, ты все равно не пролезешь, а каменные дома ломать не так просто, как деревянные заборы. Он скорее всего успеет улететь. Но я смогу перехватить его в небе.
   
Снова недовольный скрип и раздраженный удар корнями по земле.
   
— Ты умеешь летать? К тому же, если будешь носиться по всему городу, рано или поздно попадешься на глаза страже, и у Риолки будут неприятности. А Логово рядом, — привел я еще один аргумент. — Вези меня туда!
   
Больше акация не спорила. Попятилась задом, выбираясь из узкого переулка, разбила веткой чье-то окно и припустила на запад, по пустырям и окраинам, ломая кусты и легко перепрыгивая через ручьи.
   
Я вцепился в сучья, сжал зубы, чтобы они не стучали друг о друга, когда питомица дрэгайки переходила в галоп, и думал о том, что торчавшие на острове маргудцы решили больше не дожидаться разрешения таможни.
   
Теперь не было сомнений, что они прилетели за мной. Более того, явно поняли, кто хозяйка этого домика, и знали, что ее магия посильнее их темной волшбы. Хотели сделать все тихо, обвели вокруг пальца сторожей, наслали на меня крепкий сон и решили сперва порыться в шкафу. На их беду, рядом оказался Трехлапый…
   
Сейчас уцелевший маргудец будет стараться как можно быстрее покинуть остров — он понимает, что нарушил закон и его стреколет подлежит аресту и конфискации в пользу правительства, а сам он надолго попадет за решетку. Или сразу в петлю.
   
Отпустить его я не мог. Беглец приведет за собой других, а я не хочу в следующий раз проснуться и увидеть, что по двору рыскают двадцать жаждущих моей крови колдунов. Акация резко затормозила возле ворот Логова. Я спрыгнул на землю, облегченно перевел дух:
   
— Иди домой. Скажи Риолке, что я со всем разберусь.
   
Она несильно подтолкнула меня корнем в сторону посадочной площадки, повернулась и точно странный краб поползла обратно. Я быстро добрался до холма, остановил первого же техника:
   
— Кто начальник ночной смены?
   
— Игнасио, вон он. Заполняет бумаги на взлет, — сказал работяга, показав на высокого беловолосого чиновника, черкавшего что-то в полетных листах.
   
— Привет, эльф, — сказал он мне. — Отличная гонка.
   
— Спасибо. Мне надо прогнать «Чаровницу» Моржа в тестовом полете перед началом аукциона.
   
— Да пожалуйста, — пожал плечами тот. — Она на дальней стоянке, фэйри дадут тебе зеленый свет.
   
— Спасибо.
   
— Туллу я, пожалуй, не буду говорить о твоем полете, — усмехнулся он и пояснил: — Еще не видел, чтобы летали без комбинезона и в одних подштанниках. Это эльфийская традиция?
   
Ну что тут сказать. Выбежал я из дома в том, в чем спал. Времени наряжаться не было.
   
— Что-то в этом роде, — кивнул я.
   
— Ну-ну, — заржал он. — Удачного полета.
   
Еще через две минуты я уже был в кабине, лихорадочно проводя предполетную подготовку. Первым делом проверил запас огнепчел в ульях, оставшийся после гонки. Окажись они пусты — все дальнейшее не имело никакого смысла, если только я не собираюсь идти на таран.
   
Дремавшие фэйри с недовольным видом зажгли огни, показывая, что полоса свободна и я могу побыстрее проваливать, чтобы дать им выспаться до утра.
   
Я взлетел, подхваченный теплым ночным ветром, ориентируясь лишь по лунному свету и тем незначительным огням Сан-Винсенте, что еще горели в окнах полуночников.
   
Из-за полной луны океан казался озером расплавленного серебра, горы Бараньего кряжа — платиновыми слитками, джунгли — темным ноздреватым пятном, прибрежная полоса — тонкой жемчужной ниткой баров и таверн, из которых до сих пор не выгнали последних посетителей. Только Яма, Логово, Приморский бриз, государственные полосы, база Патруля, оборонительный форт, верфи и пирсы были ярко освещены.
   
Над Черепашьим крутились лишь семь стреколетов, увенчанных коронами волшебных огоньков. Четверо из них садились, а следовательно, меня совершенно не интересовали. Трое уходили от острова, и ни один из них не был похож на «Клык», на котором прилетели маргудцы. Так что я сразу повернул в сторону Ямы, прошел над ней. Площадка, где стояли колдуны, пустовала.
   
Значит, я оказался прав. Разведчик решил, что ему больше нечего делать на острове. Где теперь его искать? Куда он полетел?
   
Погода была отличной, ночь совершенно безоблачной, звездной и лунной, видимость на фоне блестящего в серебряном свете океана — просто великолепной.
   
Я ушел от острова по расширяющемуся кругу миль на двадцать и наконец-то увидел быструю тень-трезубец, на мгновение закрывшую звезды. Беглец находился в двух милях надо мной и погасил сигнальные огни, чтобы они не выдали его.
   
Рванув жезл на себя и выведя скорость на максимум, я начал крутой подъем, собираясь зайти снизу и дать залп прямо ему в брюхо. Но, когда припал к прицелу и уже готов был выстрелить, «Клык» вдруг резко перевернулся и ухнул вниз, уходя от опасности.
   
Я положил «Чаровницу» на бок, пытаясь понять, где противник будет выходить из пикирования, чтобы встретить его в этой точке, и тут же понял, что меня хотят провести — в пределах видимости никого не было.
   
Ударив по одной из педалей, я тут же сбросил скорость — моя пташка взбрыкнула точно лошадка, выполнила в воздухе невероятный кульбит с крутым креном и одновременным разворотом, уходя с прежнего курса на сто восемьдесят градусов и пропуская под собой ярко-зеленые трассеры выстрелов.
   
Ловкий малый. Ничего не скажешь.
   
Сгустки магии прошли выше меня, затем сбоку, вновь снизу… Я не давал ему возможности прицелиться, маневрировал и ждал подходящего момента.
   
Небо и океан то и дело менялись местами, крутились, вздымались прямо перед кабиной, ухали вверх и вниз, вперед и назад, под всеми возможными углами, и перед взором, выжигая на сетчатке след, мелькала яркая, полная луна. Зеленые росчерки с воем проносились мимо меня, за спиной гремели пушки.
   
Маргудец был отменным летуном, и сбросить его с хвоста не получалось. Мы устроили виражи, с критическими углами, бесконечной сменой высоты и безумными вращениями, и мир сошел с ума, а луна слилась в одну бесконечно-желтую извилистую дорожку.
   
Металл старенького стреколета стонал, но я не собирался сдаваться. Невидимая сила вжала меня в кресло, упала на плечи, сдавила горло, тьма заглянула в глаза.
   
Я знал, что делаю. Никто лучше эльфов не выдерживает перегрузки. Мой преследователь или должен был сдаться, или… ему должно быть очень плохо.
   
Как только вокруг перестало сверкать зеленым, я понял, что моя затея удалась — «Клык» начал терять высоту. Летун не выдержал, потерял сознание от перегрузок и упустил контроль над своей машиной.
   
Он выровнял ее через двадцать с лишним секунд, намного ниже меня, и за это время я добился шести попаданий в широкий фюзеляж маргудца, но тот все еще оставался в небе. «Клык» был очень надежным и крепким стреколетом.
   
Противник начал описывать круг, собираясь зайти мне в лоб, я насел на него, стреляя короткими скупыми очередями, еще трижды попал, и наконец-то из-под его правого крыла пошел дым.
   
Магический шар в моей кабине замигал, раздался резкий сигнал — огнепчел в ульях оставалось на одну длинную очередь. Теперь я снова был вынужден выжидать момент, и, кружась, мы поднялись на шесть миль, очутившись среди ледяного воздуха, мертвых безучастных звезд и бесконечной ночи.
   
Стреколет маргудца шел на меня на фоне огромной, полной луны, сближаясь. Зеленые нити потекли к «Чаровнице», но я не отвернул, не подставил под удар уязвимое брюхо, а, поймав в прицел его стреколет, дал ответный залп.
   
Пушки глухо рявкнули, а затем сухо щелкнули — улья опустели.
   
Он промазал. Я попал и остался в небе. «Клык» огненной каплей рухнул вниз.
   
Он упал недалеко от маленького необитаемого островка, ухнув в воду и подняв в небо тучу брызг. Я сделал несколько проходов над местом его падения, убедился, что все кончено, и только после этого лег на обратный курс, надеясь, что колдуны больше не придут ко мне в гости без приглашения.
   
   
Я вернулся домой перед самым рассветом. Улица напоминала трассу для гонок мамонтов — кругом сплошные разрушения. Разваленные заборы, сломанные сараи, ободранные стены каменных зданий, разбитая плитка мостовой, взрытая корнями земля. По счастью, ни один из следов не вел к калитке Риолки.
   
Акация, на которой мне довелось прокатиться, — переместилась к воротам. Она то ли охраняла вход, то ли ожидала меня. Как оказалось — это была именно встреча. Когда я проходил мимо, дерево опустило ветку, преграждая мне дорогу, и тихо скрипнуло. В этом звуке мне послышался вопрос, так что я ответил:
   
— Голову принести не удалось, но он больше нас не побеспокоит.
   
Та убрала ветку и подобрала корни, позволяя мне пройти во двор. Кажется, наши отношения потихоньку налаживались.
   
Свет в окне у дрэгайки не горел, и я не стал ее тревожить, решив подождать до утра.
   
Дверь в мой домик все так же была выворочена, в комнате полный разгром, на полу кровь, но тело исчезло. Видно, его уже пустили на удобрения. Трехлапый сидел на подоконнике и старательно вылизывал персиковую шерсть темно-лиловым языком.
   
— Ты здорово помог, — сказал я ему.
   
Он тут же спрыгнул на пол, трусцой подбежал к сломанному шкафу, плюхнулся на задницу, раздулся и стал похож на волосатую жабу. Я зажег свечу, затем достал ему целую коробку кокосовых чипсов, высыпал в жестяную миску:
   
— Молодец. Заслужил.
   
На кровать можно было смотреть только с сожалением. Матрас, одеяло, простыня, подушка были продырявлены жезлом. Также досталось стене и полу — на них остались черные борозды. Я, несмотря на усталость, занялся наведением порядка. Сходил к ручью за водой, смыл кровь, подмел осколки разбитого флакона, в котором хранилась жидкость, распространяющая непроглядную тьму. Слазил на чердак, взял оттуда мешок и собрал в него мусор. И только после этого уснул.
  
  
   
    
Глава пятнадцатая
   
   
Где я увеличиваю капиталы «Лас, Ог и Ко» и иду в гости.
   
   
Утро на этот раз началось для меня в полдень. До аукциона остался один день, и именно сегодня мы с Огом должны были окончательно определиться, сколько наличности у нас на руках.
   
Перед уходом я зарядил оба имеющихся пистолета, достал из тайника пламя глубин — камни, полученные от гнома-оружейника в Прибрежном.
   
Во дворе в разоренной ночными гостями клумбе возилась страшная сгорбленная старуха. У нее были бесцветные седые патлы, крючковатый нос и какие-то неприглядные лохмотья вместо платья. Изъеденные морщинами руки незнакомки нежно и осторожно касались погибших хризантем. Те медленно оживали, расправляли лепестки и выпрямлялись на подрагивающих стеблях.
   
— Добрый день, — поприветствовал я ее.
   
Она повернула лицо в мою сторону, и меня поразили яркие, сияющие, молодые, до дрожи привлекательные фиалковые глаза на этом отталкивающем морщинистом лице.
   
— Лас, у меня к тебе разговор, — сказала старуха звонким голосом дрэгайки, и я вздрогнул от неожиданности.
   
— Риолка?!
   
Та вздохнула, и произошла метаморфоза. Теперь на ее месте стояла длинноногая медововолосая девушка в короткой облегающей тунике. Надо сказать — контраст между двумя этими обликами был разительный.
   
— Эм… да… так лучше. Спасибо.
   
Я знал, что существа, которых эльфы чтили как богов, имеют несколько обликов, но не ожидал увидеть нечто подобное своими глазами.
   
— Скажи на милость, какие уроды повредили мои цветы? — сердито спросила она. — Не могли бы твои друзья впредь быть поосторожнее?
   
— Не назвал бы их друзьями. Боюсь, это были грабители.
   
Она недоверчиво хмыкнула, наклонилась, что-то поднимая с земли, бросила мне, и я поймал волшебный жезл.
   
— Обычные грабители не пользуются артефактами маргудских колдунов, которые, между прочим, запрещены на Павлиньей гряде, как и во всем цивилизованном мире. Буду рада, если ты унесешь эту штуку из моего дома.
   
— Конечно, — пробормотал я, убирая опасную вещь в сумку.
   
— У тебя неприятности?
   
— Надеюсь, что нет.
   
— Я тоже. Потому что готова терпеть беспокойных жильцов лишь до тех пор, пока от этого не страдают растения. Так что, пожалуйста, если к тебе в следующий раз нагрянет кто-то из тех, у кого вместо кожи чешуя, будь любезен решить с ними все вопросы прежде, чем они вытопчут мой сад.
   
— Хорошо, — кротко сказал я.
   
Она пронзила меня еще одним взглядом:
   
— Вот и чудесно. Кстати, кровать чинить придется тебе. А стоимость мебели, матраса и постельного белья я включу в счет.
   
— Не имею никаких возражений.
   
— Доброго дня, Лас.
   
Она вновь занялась цветами, а я поспешил уйти, радуясь, что так легко отделался и меня не выпроводили на улицу.
   
   
Прежде чем идти к Огу, я навестил Кривоноса. На пороге дома огра лежал здоровый лохматый пес. Он посмотрел на меня сонно, для приличия вяло шевельнул хвостом и, позволив переступить через себя, вновь задремал.
   
В комнате, заваленной барахлом и ящиками из-под рома, кроме Кривоноса, который орудовал зубочисткой в пасти, сидел По. Стул ему был высок, и хаффлинг смешно болтал лохматыми ногами, отхлебывая кофе из большущей алой в белую крапинку чашки.
   
— Я не вовремя? — спросил я. — Подождать?
   
— Еще как вовремя. По и есть покупатель твоего товара, — ответил хозяин доходного дома, и хаффлинг с улыбкой небрежно отсалютовал мне кружкой.
   
— Давай посмотрим, что ты предлагаешь, Лас.
   
Я сел за стол, достал завернутые в бумагу камни и придвинул к нему. По отставил кружку, вытер руки носовым платком, взял один из камней, подошел к окну, чтобы рассмотреть на свет.
   
Кривонос проронил:
   
— Ты меня не перестаешь удивлять, Лас. Столько времени сидел на деньгах и ни слова не сказал.
   
— Раньше особой нужды продавать их не было.
   
Он понимающе кивнул:
   
— Конечно. За такое можно и на год в тюрягу загреметь. Весь оборот с продажи гномьих сокровищ должен проходить через официальные банки.
   
По вернулся за стол, протер каждый из камушков шелковым платком и, медленно растягивая слова, произнес:
   
— Скажу честно — товар отменный. Из самой глубины гномьей шахты. Но максимальная сумма за все — триста семьдесят пять луидоров.
   
— По, тебе прекрасно известна их настоящая цена. — Предложенная сумма меня не обрадовала.
   
— Известна, — не стал отрицать он. — Но также знаю, что эти камни востребованы на материке, а здесь они совершенно бесполезны. Нормального скупщика я не найду. Риски слишком высоки. Придется очень много побегать, чтобы их перепродать. Так что цену я тебе назвал адекватную, Лас. И даже немного завышенную, потому что знаю тебя, и Кривонос тоже поручился. Обычно я не работаю с незнакомцами. Если не веришь — можешь попробовать толкнуть их в других местах. Не устроит — приходи.
   
Бегать с гномьим товаром по острову я не собирался.
   
— Хорошо. Согласен.
   
Хаффлинг направился к двери, бросив:
   
— Сейчас вернусь с деньгами.
   
— По, смотрю, парень не промах. Не подлежащие налогам ставки у него в кармане, и камни он не гнушается покупать. А с виду не скажешь, что такой серьезный делец, — заметил я, когда он вышел.
   
— Внешность частенько обманчива. — Огр почесал живот. — Хаффлинг — глава нашего района, хоть и живет в подвале с кучей родственников. Если существуют какие-то проблемы с местными, то он всегда может решить любые трения. Конечно, если захочет.
   
По вернулся, положил на стол тяжеленный кошелек:
   
— Монеты по десять луидоров. Пересчитай. И, кстати, если будет еще что-то интересное — обращайся. Горячий товар не куплю, но продавцов для тебя найду.
   
Я положил перед Кривоносом одну монету в десять луидоров и добавил еще три по одному — его процент за совершение сделки.
   
— С тобой приятно иметь дело, Лас, — сказал он, и деньги, точно по волшебству, исчезли в его огромной лапе.
   
— С тобой тоже. По, что скажешь об этом? — Я вытащил из сумки жезл маргудского колдуна.
   
Несколько секунд висела тяжелая тишина, затем огр недовольно проворчал:
   
— Зачем же всякую дрянь тащить в мой дом? Не знаю и знать не хочу, где ты нашел сорок третий номер из Запрещенного списка артефактов. Дам три сотни монет.
   
— Эй! Эй! — возмутился хаффлинг. — Вообще-то он мне предложил! Четыреста, Лас.
   
— Пятьсот, — ответил огр.
   
— Семьсот пятьдесят.
   
Кривонос сердито сжал челюсти:
   
— Это почти на сотню выше цен черного рынка. Какой Изнанки…
   
— Есть покупатель. Так что? Повышаешь?
   
— Нет. Но так как это все происходит в моем доме, то ты так просто не отделаешься. Магическая штука — серьезный риск. Десять процентов от сделки, и заплатишь ты, а не эльф.
   
— Да пожалуйста, — легко согласился По. — Если только Ласа цена устраивает.
   
Разумеется, она меня устраивала.
   
— Такой налички у меня при себе нет. Возьмешь банковским чеком? Банк гномов.
   
— Конечно.
   
Из замасленных бриджей хаффлинг достал чековую книжку, взглядом попросил у Кривоноса чернильницу и перо, написал сумму, поставил сложную, замысловатую подпись.
   
— Держи. Будем считать это началом долгого сотрудничества.
   
Оставалось только порадоваться тому, что меньше чем за час мое финансовое положение намного улучшилось, и отправиться в гости к напарнику.
   
Дом Ога находился в тихом, спокойном районе, в двух шагах от Губернаторской горки, среди тенистых аллей авокадо и сбегавших с Бараньего кряжа ручьев. Нашел я его без труда — зеленые ворота оказались единственными на улице. Взявшись за кольцо в пасти железного льва, постучал.
   
Ждать пришлось довольно долго. Наконец раздались тяжелые шаги, лязгнул стальной засов, калитка распахнулась, и я увидел орка. Он был здоровее и на полторы головы выше Ога. Зеленый, клыкастый, с маленькими злющими глазками и свирепым выражением на лице.
   
— Чонадопроваливайпокацел, — странной скороговоркой сказал он и попытался захлопнуть калитку, но я подставил ногу:
   
— Я к Огу, он меня ждет.
   
— Эльфу не место в доме орков.
   
— Это ты своему брату скажешь, когда он узнает, почему меня не пустили, Ег, — дружелюбно ответил я, назвав наугад имя. У Ога три брата, и я совершенно не представляю, какой из них удостоил меня встречи.
   
Дело тут же наладилось. Судя по всему, конфликтовать с Огом парень не желал, поэтому, засопев точно водяной буйвол, отступил в сторону и буркнул:
   
— Я — Уг, а не Ег. Дверь за собой закрывай.
   
Он подхватил прислоненный к дереву боевой топор и пошел вперед. При этом его спина и походка выражали глубочайшее презрение ко всем эльфам вообще и ко мне в частности.
   
Во дворе кроме Уга находились еще два орка — крупные ребята со свирепыми рожами и огромными мускулами. Раз меня встречал Уг, то этих должны звать Ег и Иг. Они с сосредоточенным видом неспешно перебирали лежащие на земле авокадо, прилежно раскладывая спелые по корзинкам, а поврежденные отбрасывая в сторону. Очень необычное зрелище. Орка проще увидеть с боевой секирой и кровавой яростью в глазах, чем за домашними делами.
   
— Гляньте, кто приперся, — представил меня Уг.
   
— Эльф, — сплюнул тот, что был справа от корзинки.
   
— Новый напарничек братца, позорящего наше племя, — скривился тот, что был слева.
   
— Дальше вы его ведите. А у меня дела. — Уг пошел рубить дрова, сделав вид, что меня больше не замечает.
   
— Чего тебе здесь надо, эльф? — Левый явно лез в бутылку.
   
— Спроси у Ога. Если он тебе не сумел объяснить, то я вряд ли смогу, — дружелюбно ответил я ему.
   
Парочка заскрипела зубами, и правый раздавил в лапе ни в чем не повинное авокадо. У обоих просто кулаки чесались отвесить мне несколько зуботычин.
   
— Может, врежем этому, Иг? — озвучил свои затаенные мысли левый.
   
— А Огу мы что скажем? — резонно возразил тот. — Что этот споткнулся?
   
Орки в разговоре друг с другом называли меня исключительно «этот», показывая тем самым, что эльф для них нечто вроде мебели или другого неодушевленного предмета.
   
— Ты очень предусмотрителен, Ег, — ответил я Игу, решив повалять дурака.
   
— Я Иг! Ег это он! — оскалился орк.
   
— Неужели? — изумился я. — А я считал, что он Уг. Получается тот, который храбро убивает дрова, не Иг?
   
Парочка хмуро переглянулась, и один спросил у другого:
   
— Этот и вправду такой тупой или придуривается?
   
Так ничего и не решив, они уставились на меня, словно два сыча, надеясь высмотреть ответ на моем лбу. Но я лишь мило улыбался.
   
— Говорят, ты хороший летун. А выглядишь как придурок, — поддел меня Иг.
   
— Спасибо, Ег. Ты очень любе…
   
— Я Иг! Ег — это он! — взорвался орк.
   
— А по-моему, вы совершенно одинаково невоспитанны и неучтивы с гостями. Как вас после этого различать?
   
— Просто! — буркнул Иг, вставая во весь свой внушительный рост. — Сейчас я разобью твою пустую черепушку.
   
— Иг! А ну-ка подойди сюда! — раздался резкий голос.
   
У входа в дом стояла невысокая пожилая орка в ярком цветастом халате. Руки она скрестила на груди и смотрела на сына с неодобрением. Иг затравленно посмотрел на Ега, но тот сделал вид, что больше всего на свете его занимают авокадо. Уг еще усерднее замахал топором, да так, что щепки начали разлетаться по всему двору.
   
Иг, опустив плечи, поплелся к ней.
   
— Наклонись, — сказала хозяйка дома.
   
Когда ее сынок сделал то, что было велено, она привстала на цыпочки и неожиданно быстро, словно ящерица, схватила его за ухо и крутанула, потянув вниз.
   
— Ай! Ма! За что?! — взвизгнул Иг удивительно тонким, испуганным голоском, ничуть не похожим на тот басовитый рык, с которым он общался со мной.
   
— Сколько раз я просила быть вежливым? Что подумают о ваших манерах? Ведь они сочтут, что я плохая мать, раз не смогла научить вас уму-разуму.
   
— Ну, ма! Он же эльф! — попытался оправдаться тот.
   
Она тут же отвесила ему подзатыльник. Раздался такой звук, словно на голову орку упал кокосовый орех.
   
— Не злите меня, сеньор! Или останетесь без обеда. — Суровая орка подержала сынка за ухо еще секунду, сочла, что внушение закончено, и разжала пальцы. — Вас это тоже касается!
   
— Да, ма, — не поднимая голов, проблеяли Уг и Ег.
   
— Здравствуй, Лас. Меня зовут госпожа Гу. Пойдем, я провожу тебя в комнату Ога.
   
Мы вошли в дом, и она сказала:
   
— Извини, пожалуйста, моих сыновей. Их отец погиб на войне с эльфами двадцать лет назад, но они, в отличие от старшего брата, никак не избавятся от глупых предрассудков. Не могу их перевоспитать. Обещай, что ты ничего не скажешь Огу, иначе он опять намылит им шею.
   
— Обещаю. Раньше вы жили на материке?
   
— Да. Ог перевез нас сюда из родного Холодного урочища. В наших землях постоянные войны и слишком много опасностей, чтобы жить спокойно. На Черепашьем острове нам гораздо лучше, правда, не все мои сыновья считают правильным начинать новую жизнь, забыв о старых обидах.
   
Мы остановились возле лестницы.
   
— Тебе на второй этаж. А я пойду доваривать обед. Ведь ты останешься на обед, Лас?
   
Мне было неловко отказывать ей, это было бы не слишком любезно после ее приветливой встречи, и поэтому я пообещал остаться. Она довольно улыбнулась и поспешила на кухню. Я проводил ее взглядом. Кто-то из моих соплеменников убил ее мужа, и я знал, насколько тяжело смирять свою ненависть.
   
Я поднялся на второй этаж.
   
Дверь в комнату оказалась распахнута, но Ога в ней не было. Я вошел и не торопясь осмотрелся. Помещение занимало весь этаж — большое, светлое, с высоким потолком и круглым окном во всю стену, очень походившим на иллюминаторы, встречающиеся на старых орочьих галеонах. Под потолком на веревочках висела модель «Носорога», а на тумбочке стоял недоклеенный фрегат «Месть рассвета» — флагман двадцать четвертой орочьей эскадры ударных кораблей. Я прекрасно узнал этот бак, острый бушприт и зелено-желтую расцветку корпуса.
   
В свое время он доставил нам массу неприятностей, рейдерствуя[10] вдоль южной границы.
   
На стенах висели карты территории Союза, схемы посадочных полос островов Павлиньей гряды, листки с отметками воздушных потоков, старые погодные выкладки, координаты пиратских баз, списки торговых фарватеров, атласы звезд.
   
На полках стояло множество книг. Я прочитал надписи на нескольких корешках: «Правила контроля демона», «Максимальная тяга в ночное время», «Ориентирование в условиях низкой облачности», «Принципы работы с каббалистической доской», «Искусство расчетов с помощью логарифмической планки», «Стабилизация Печатей», «Особенности звездной карты Южного полушария», «Сезонные изменения погоды в тропиках»… Здесь была целая коллекция редких книг, которые нужны любому уважающему себя штурману.
   
На столе стояла портретная рамка с изображением орка. Он был ровесником Ога, но с более густыми бровями и длинными клыками. На военном летном комбинезоне незнакомца я разглядел эмблему «Дымных щитов» — известной орочьей эскадрильи, а на воротнике — петлицы командира звена.
   
— Давно ждешь? — спросил Ог, входя в комнату.
   
— Нет. Это твой отец?
   
Он кивнул.
   
— У него много наград. «Дыхание доблести», «Можжевеловая шишка» и «Багровый гриб» — высший орочий орден. Его ведь дают за мужество в бою?
   
Ог пожал плечами.
   
— Ма говорит, что лучше бы он остался жив, чем получил все это. — Было заметно, что он не хочет продолжать эту тему. — Мои родичи встретили тебя нормально?
   
— Вполне, — ровным тоном ответил я ему.
   
Напарник с подозрением посмотрел на меня:
   
— Небось ма попросила мне ничего не рассказывать. Ладно… давай займемся делами. — Он кивнул на каббалистическую доску. — Завтра аукцион. Следует понять, на что мы можем рассчитывать. Смотри.
   
Вся поверхность доски была исписана тонкой извилистой вязью.
   
— Значит, так… что у нас есть на данный момент. Тысяча призовых, из них десять луидоров ушло в уплату Буваллону и по мелочи за обслуживание на полосе, за магический щит, навигационные карты, контроль Печатей и прочее. Итого у нас осталось девятьсот пятьдесят монет.
   
— Ну на что-то такое я и рассчитывал.
   
— Родственники дали заем без процентов. Сто восемьдесят луидоров плюс то, что было у меня, итого двести десять. Складываем с суммой выигрыша, прибавляем две сотни от По за то, что мы сбили Косматого, и получаем… — он понизил голос, — одну тысячу триста шестьдесят луидоров.
   
— Постой. Не сходится. Ты же все деньги поставил на нашу победу. А мы пришли не первыми. Сколько мы потеряли?
   
Напарник усмехнулся:
   
— Нисколько. Мы выиграли.
   
Я поднял брови:
   
— В смысле букмекеры сошли с ума и подарили нам кошелек золотых?
   
— Дождешься от них. Я в последнюю минуту передумал и поставил на тройку победителей. Решил, что так у нас шансов больше.
   
Я хмыкнул:
   
— Даже не знаю, что сказать. Обидеться на то, что ты до конца не верил в нашу победу, или порадоваться твоей предусмотрительности. Сколько нам отсыпали?
   
— Сто восемьдесят луидоров.
   
— Неплохо. Итого выходит тысяча пятьсот сорок. Чуть больше, чем мы бы выиграли, заняв первое место.
   
— Верно. Но этого все равно мало. — Он вздохнул. — Я смотрел список выставленных машин. Во-первых, их всего двадцать шесть. Во-вторых, шесть из них — ржавая дрянь, способная оказаться в воздухе, только если ее столкнуть с утеса. А двенадцать других уйдут по цене, которая превышает наши возможности. Остается восемь стреколетов, за которые и будем сражаться. Каждый луидор сейчас будет важен. Так что скажи, чем можешь меня порадовать?
   
Я передал ему кошелек:
   
— Триста семьдесят пять монетами, и вот еще чек.
   
Ог изумленно уставился на бумажку, быстро провел расчеты:
   
— Забери меня Изнанка. Тысяча пятьдесят! И в общей сумме! Клянусь небом, Лас! Две тысячи пятьсот девяносто! С такими деньгами мы можем рассчитывать на кое-что серьезное! Надеюсь, ты никого не ограбил и не продал душу маргудским колдунам? — пошутил он.
   
Услышав про колдунов, я скривился:
   
— Наши души не пользуются у них спросом. Колдуны готовы заключать такие сделки лишь с некоторыми людьми. Остальные расы им неинтересны.
   
— Ну и слава Небу. Кстати, если ты еще не слышал о колдунах — сегодня ночью они свалили с острова. Таможенники, как говорят, на радостях пустились в пляс.
   
— Не только таможенники. Я тоже очень рад.
   
— А ты здесь при чем? — нахмурился он.
   
— Сегодня ночью маргудцы заглянули ко мне в гости.
   
Напарник воззрился на меня так, словно я неудачно пошутил. Я вздохнул и начал рассказывать…
  
  
   
    
Глава шестнадцатая
   
   
Доказывающая, что порой деньги оказываются куда менее важны, чем друзья.
   
   
Здание островного суда — то самое место, где так любили крикнуть пиратам и контрабандистам: «Виновны!» — и отправить на виселицу, — сегодня принимало ежегодный аукцион стреколетов.
   
Ог на входе получил табличку с номером двадцать три, которую следует поднимать, если ты что-то покупаешь, и вместе со мной сел на жесткую скамью в центральном зале, где на стене висел парадный портрет губернатора, у входа по традиции стояли двое гвардейцев в алых мундирах, а место, где в другие дни находился судья, занял лепрекон с рыжей бородой — ведущий аукциона.
   
Ог нервничал. Он постоянно оглядывался, доставал табачную трубку из кармана, совал, незажженную, в зубы, норовя перегрызть мундштук, убирал обратно.
   
— Без паники, приятель, — сказал я ему. — Если не выйдет, найдем себе стреколет где-нибудь еще.
   
Он мрачно глянул на меня одним глазом, шумно выдохнул и в очередной раз пощупал сумку из плотной ткани, где лежали все наши сбережения. Эта штука оказалась такой тяжелой, что я не мог ее поднять — золотом она была набита под завязку. Ог тащил ее, надрываясь, да еще и злобно зыркал по сторонам на тот случай, если кто-нибудь вдруг собирается нас обчистить. Но к нам никто и близко не подошел, а некоторые прохожие, заметив свирепую рожу моего напарника, и вовсе переходили на противоположную сторону улицы.
   
К скамье подошел молодой офицер в кителе капитана первого ранга. Весь его вид, от напудренного парика до белых панталон и золотой шпаги с артефактом усиления удара на рукоятке, говорил о том, что у сеньора есть деньги. Он косо посмотрел на нас, словно мы какое-то отребье, но узнал и сел рядом, благосклонно кивнув:
   
— Отличная гонка, сеньоры.
   
— Благодарим, — сухо бросил Ог.
   
— Вы сочли возможным поменять стреколет?
   
— Хотим присмотреться, — нейтральным тоном ответил я. — А вы?
   
— Хочу купить вашу «Чаровницу» в свою коллекцию.
   
— Она не наша. Мы брали ее в аренду.
   
— Я знаю.
   
Я посмотрел по сторонам, увидел Моржа. Он поднял руку, приветствуя меня, а затем поманил к себе.
   
— Я на минуту, — сказал я Огу, но тот, кажется, даже не услышал, занятый тревожными мыслями.
   
— Утречка тебе доброго, — пропыхтел Морж. — Хочу спросить. Техник сказал, что ты брал мою крошку на тестовый полет этой ночью. Я проверил ульи — они пусты. Мне следует ждать неприятностей и вопросов от Патруля?
   
— Нет, — ответил я, глядя ему в глаза.
   
— Ну и славно, — тут же откликнулся он и перестал интересоваться этой темой. — У вас там есть свободное местечко? Одному сидеть тоскливо.
   
— Конечно, присоединяйся.
   
Я заметил входящих в зал Наиву, беловолосого старпома «Грома» и еще одного человека — высокого и загорелого. На вид ему еще не было сорока, открытое лицо, светлые глаза, небольшой шрам на чисто выбритом подбородке. Летунья что-то сказала ему, он посмотрел в мою сторону, задержал взгляд, приветливо кивнул, я ответил тем же. Затем оба мужчины направились к своим местам, а Наива подошла ко мне:
   
— Это капитан Север. Он смотрел гонку, и ему понравилось, как ты меня обошел. — Она легонько, по-дружески пихнула меня кулаком в бок. — Мы сегодня снимаемся с якоря. Уходим в поход. Точнее, оказываем услугу губернатору.
   
— Случилось что-то серьезное?
   
Летунья неопределенно пожала плечами:
   
— Дальняя разведка вдоль Павлиньей гряды. Может, слышал — колдуны вчера ночью покинули остров, а Патруль все проспал. Когда они взлетели, маргудцев и след простыл. Говорят, ночью возле камней Фагота, это скалистый островок недалеко отсюда, вроде был воздушный бой, но патрульные ничего не нашли. В общем, колдуны пропали. А несколько дней назад в адмиралтейство привезли сообщения с нескольких островов. Как оказалось, к ним тоже пожаловали маргудцы, а потом улетели. — Она наклонилась ко мне, понизив голос. — Возможно, они искали свой пропавший корабль.
   
Угу. И поэтому заглянули ко мне в шкаф, на тот случай если я его там запер. Нет. Искали они совершенно иное.
   
— Думаешь, у «Грома» неприятности?
   
— Нет. Ведь свидетелей того боя не было, — многозначительно улыбнулась девушка из ночного народа. — Шкипер считает, что если колдуны отправляли разведчиков, то, возможно, где-то в небе их ждал корабль-носитель. И в адмиралтействе думают точно так же. Никто не знает, что нужно маргудцам в наших широтах, поэтому чиновники нервничают. Патруль усилил оборону острова, несколько команд фрегатов лишились увольнительных, и их отправят в рейды вдоль наших фарватеров, пока мы проводим ускоренную дальнюю разведку.
   
— Вы же не на службе у государства.
   
— Что с того? Капитан Север оказывает правительству услугу. Так что сразу после аукциона мы отходим.
   
Она скользнула взглядом по моему распахнутому вороту.
   
— Слушай, а где эта твоя штучка. Ну, такая, красивая?
   
Я понял, что она спрашивает про медальон, который видела в тот день, когда познакомила меня с Риолкой.
   
— Пришлось с ним распрощаться. — Я даже не соврал. Просто не сказал всей правды.
   
— Жаль. Ладно. Увидимся.
   
Я вернулся к Огу и Моржу, сразу за которыми сидела Джулия.
   
— Доброе утро. Не ожидал тебя здесь увидеть, — сказал я ей.
   
— Пришла поглазеть, — ответила мне капитан «Бобового зернышка».
   
Лепрекон-распорядитель взошел на трибуну, стукнул деревянным молоточком:
   
— Тишина, сеньоры! Тишина! Мы начинаем! Рассаживайтесь, пожалуйста, и готовьте ваши денежки.
   
Кто-то рассмеялся, хотя, как всегда, когда речь касалась финансовых вопросов, лепреконы и не думали шутить.
   
— Прежде чем начать, напоминаю всем, что оплата следует сразу после завершения аукциона. Вы можете платить как наличными, так и банковскими чеками. Разумеется, если это уважаемый и надежный банк, лицензия которого позволяет проводить финансовые операции на нашем чудесном острове, сеньоры. Вы все уже успели ознакомиться с лотами и знаете, зачем сюда пришли. Опустим все экивоки, расхваливания и прочее — наше время слишком дорого для этого. Тот, кто желал, — мог осмотреть товар вчера и сегодня. Корабли пришвартованы на четвертом пирсе, стреколеты ждут своих новых владельцев в ангарах Приморского бриза. Вы получите доступ к своим покупкам, как только произведете оплату и патентное бюро признает сделку. Это понятно?
   
Одобрительный гул в зале был ему ответом.
   
— Для тех, кто не знает или только что проснулся, напоминаю: аукцион проходит по системе повышения цены. Победителем считается лицо, предложившее наивысшую цену за лот. Аукцион открытый, способ повышения цены — гласный, то есть видимый всем в зале. Цену за товар можно повышать на величину не ниже минимальной надбавки. По правилам нынешнего аукциона, для судов — это триста луидоров, для стреколетов первой категории — сорок луидоров, для стреколетов второй категории — тридцать луидоров. — Ассистент передал ему бумагу, и ведущий аукциона быстро ознакомился с ней. — Итак, приступим. Сперва начнем с крупных судов. Лот номер один — двенадцатипушечный шлюп «Гроза», место бывшей приписки — порт Грехель Западного материка. Арестован и конфискован за контрабанду артефакта из Запрещенного списка. Продавцом выступает Черепаший остров. Стартовая цена — пятнадцать тысяч луидоров.
   
Покупатели нашлись довольно быстро — пятерка сурового вида гномов обставила всех конкурентов и уже через сорок секунд пожимала друг другу мозолистые руки, выложив за товар кругленькую сумму. Они купили и следующее судно — бот, но затем проиграли торги бледному субъекту, лихо шедшему на повышение и забравшему себе быстроходную шхуну. Следующие четыре позиции — пять пузатых галеонов для перевозки грузов — купил остров, взяв корабли оптом и первой же суммой заставив конкурентов отказаться от продолжения игры.
   
Ог тем временем поглядывал на свои бумажки и расчеты, неспешно шевеля губами. Из-за того что денег у нас стало больше (за что мне стоит поблагодарить ночных грабителей), наш интерес расширился от восьми стреколетов до десяти. Отбросив «Вдову» — для полноценного экипажа там требовался задний стрелок, и «Медведку» — тяжелый истребитель орков был слишком капризен на малых высотах и я не желал связывать с ним свою жизнь, мы заинтересовались двухместными спарками. Два «Стилета», два «Развратника», четыре «Месяца», одна «Чаровница» последней модификации и «Крючок» — легкий рейдер альвского производства. Меня он интересовал больше всех, потому что альвы украли технологии у нас, эльфов. Этот стреколет был самым быстрым и проворным из всех представленных.
   
Торги судов подошли к концу довольно быстро. Лишь за последний лот — сильно поврежденный в бою фрегат — развернулось сражение между адмиралтейством и торговыми гильдиями. Купцы, как это водится, — победили.
   
Началась продажа стреколетов. Мы молча наблюдали, как шла драка за то, что нас не интересовало. Сперва скупили ржавую рухлядь, затем один из знакомых Анны отвоевал «Вдову», а экипаж какой-то шхуны — «Медведку».
   
— Лот номер сорок девять! «Чаровница» первой модели! — огласил лепрекон. — Второе место в последних Шестичасовых гонках. Стартовая цена одна тысяча луидоров.
   
— Тысяча тридцать! — подняли табличку в конце зала, и Морж обернулся, прищуриваясь.
   
— Тысяча шестьдесят! — ответил кобольд в алой рубашке.
   
— Тысяча девяносто! — крикнул какой-то человек.
   
— Тысяча двести! — громко заявил капитан первого ранга, сидевший рядом с нами.
   
— Тысяча двести, номер шесть! — оживился лепрекон. — Кто больше? Тысяча двести — раз!
   
— Тысяча двести тридцать! — упрямо сверкнул глазами кобольд.
   
— Давай еще. Давай, — пробормотал Морж, скрестив пальцы.
   
Ог быстро взглянул на офицера и рыкнул:
   
— Тысяча триста!
   
Господин в парике посмотрел на нас изумленно:
   
— Вы хотите ее купить?
   
Я мечтал задать напарнику тот же вопрос, но небрежно ответил:
   
— Мы испытали ее в деле. Думаем, это неплохой вариант для нас.
   
— Тысяча триста от номера двадцать три — раз! Кто больше?
   
— Тысяча четыреста пятьдесят! — Офицер с вызовом посмотрел на нас, и Ог покачал головой, выходя из игры.
   
Торги продолжились, молоток стукнул на сумме тысяча девятьсот сорок два луидора, Морж довольно потер руки. Он продал свое старое корыто за сумму, по крайней мере в два раза превышающую реальную стоимость «Чаровницы».
   
— С меня ром, ребята. Много рома, — прошептал он, прежде чем убежать оформлять сделку с офицером.
   
Кобольд в алой рубахе купил другую «Чаровницу». После мы упустили все четыре «Месяца» — каждый раз другие участники аукциона платили сумму гораздо большую, чем у нас была, и в итоге в открытой продаже осталось только пять стреколетов.
   
Теперь и я начал нервничать.
   
— Лот номер пятьдесят пять. «Развратник» военной комплектации, бортовой номер триста шесть. Первый из двух одинаковых стреколетов. Начальная цена тысяча девятьсот луидоров.
   
— Тысяча девятьсот сорок! — тут же отреагировал Ог.
   
— Тысяча девятьсот восемьдесят! — вскочил на скамейку заросший бородой гном в сиреневом сюртуке.
   
— Пять тысяч за лот номер пятьдесят пять и столько же за лот номер пятьдесят шесть!
   
Я обернулся, ища взглядом такого богача. Капитан Север стоял, небрежно приподняв руку, а Наива, сидевшая рядом с ним, счастливо улыбалась.
   
— Проклятый сукин сын… — процедил сквозь зубы Ог. — Он не оставил нам никаких шансов.
   
— Господин Север знает, что при покупке двух лотов сразу, когда один даже не выставлен на торги, по правилам аукциона следует заплатить десять процентов от озвученной суммы в счет устроителей аукциона? — уточнил лепрекон.
   
Человек, жизнь которого успела обрасти множеством легенд, кивнул.
   
— Пять тысяч луидоров за каждый из двух лотов! Кто больше? Пять тысяч — раз! Пять тысяч — два! Нет желающих? Пять тысяч — три! Продано капитану Северу!
   
Ощутить разочарование я не успел — на продажу выставили «Стилеты». Их цена стартанула с того же порога, что и у «Развратников», и доросла до трех тысяч у одного и трех тысяч двухсот у другого.
   
Ог тяжело вздохнул. Мы вновь остались не у дел.
   
— Желающие купили себе все, что могли. Конкурентов стало меньше, а на торгах остался «Крючок», не унывай, — утешил я его.
   
Ассистент что-то шепнул лепрекону, и тот сказал:
   
— Маленькое объявление, господа. Лот пятьдесят девять снят с торгов хозяином!
   
На этот раз гул был неодобрительным. Ог сгоряча плюнул себе под ноги и ругнулся на своем языке.
   
— Но в качестве компенсации наш дом предлагает на продажу находящийся в запасниках стреколет. Это «Шершень», спарка. Боевая модель, модернизированная под гражданский вариант. Демонтированы пушки на носу. Под крылья установлены два спаренных орудия калибра АА «Светлячок». Улья со стандартных заменены на расширенные — на тысячу огнепчел больше. Укреплены бронепластины за летуном и штурманом, поставлен волшебный щит «Зонтик» с усилением в две «молнии», перенастроены Печати и заменена система ориентирования. Но отсутствует демон. Стартовая цена тысяча четыреста. Минимальная надбавка сто луидоров. Есть желающие?
   
Начался аукцион. Мы переглянулись с орком, и он печально сказал:
   
— Пошли отсюда, партнер. Сегодня не наш день.
   
Мы были просто убиты случившимся. А торговаться за последний стреколет, каким бы он хорошим ни был, — не имеет смысла. Демон будет стоить кругленькую сумму, которой у нас уже нет.
   
— Тысяча шестьсот луидоров раз! Кто больше?! — воскликнул ведущий.
   
И тут меня озарило! Я едва не подпрыгнул!
   
— Поднимай табличку! — сказал я Огу.
   
— Что? — удивленно моргнул он. — У него же нет демона. Мы не потянем…
   
— Тысяча шестьсот луидоров — два!
   
Я вырвал у него номерок, вскинул вверх так, словно желал пробить им потолок, и молоток, уже пришедший в движение, остановился.
   
— Тысяча семьсот! — прокаркал я.
   
— Кто больше?
   
— Тысяча восемьсот! — Гном на скамейке не унимался.
   
— Две тысячи! — тут же внес я свое новое предложение, прыгнув сразу на пару сотен.
   
— Что ты творишь? — прошипел Ог, дернув меня за рукав, но я не опустил руку.
   
— Доверься мне. Все идет по плану.
   
— Две тысячи триста! — запальчиво провозгласил гном.
   
Лепрекон посмотрел на меня, но я не спешил давать новую цену.
   
— Кто больше? Две тысячи триста — раз! Две тысячи триста — два! Две тысячи триста тр…
   
— Две пятьсот! — выкрикнул я, когда недомерок уже довольно потирал руки.
   
Ог, считающий, что я сбрендил, раз собираюсь покупать стреколет за такую цену, закрыл лицо руками и застонал.
   
— Две тысячи пятьсот! — Лепрекон парил в облаках восторга. — Кто больше?! Две тысячи пятьсот от номера двадцать три — раз!
   
— Лас, ты уверен, что знаешь, что делаешь? — наклонилась ко мне Джулия.
   
Я кивнул. Гном сунул в зубы краешек бороды, и его глаза налились кровью.
   
— Две тысячи пятьсот — два!
   
Недомерок неуверенно поднял табличку. Я скрипнул зубами.
   
— Что такое, господин? — тут же сделал стойку лепрекон. — Вы поднимаете?!
   
— Две тысячи шестьсот! — полузадушенно прохрипел гном.
   
— Ну слава Небу! — Ог облегченно вздохнул, понимая, что дальше торговаться не имеет смысла — мы просто не можем себе этого позволить. Деньги кончились.
   
Я разочарованно молчал. Не выгорело. Жаль.
   
— Торгуйся, Лас, — сказала мне Джулия. — Поднимай по минимуму.
   
— Две тысячи шестьсот — раз!
   
— Ты серьезно?
   
— Если ты уверен, то и я тоже. Пять сотен я смогу тебе дать в долг. Потом отдашь.
   
— Две тысячи шестьсот — два!
   
— Две тысячи семьсот! — произнес я, чувствуя себя точно возрожденный из пепла феникс.
   
— Кто больше?! — Лепрекон, я и все присутствующие в ожидании смотрели на гнома.
   
Но тот покачал головой, спрыгнул с лавки и, сунув руки в карманы, пошел прочь.
   
— Две тысячи семьсот — раз! Две тысячи семьсот — два! Две тысячи семьсот — три! — Удар молотка. — Продано номеру двадцать три!
  
  
   
    
Глава семнадцатая
   
   
В которой мы добываем себе демона и испытываем терпение лепрекона.
   
   
— Головы эльфов заняты глупыми идеями, теориями и планами, — мрачно сказал Ог, болтая ногами над пустотой.
   
Он сидел, навалившись грудью на планширь фальшборта, меланхолично покуривал трубку, то и дело поглядывая на океан, проползающий в ста ярдах под нами.
   
— Зачем же ты тогда со мной связался? — спросил я, по крутой дуге отправляя в пасть сидевшего на баке Трехлапого земляной орех.
   
Зверек подпрыгнул, поймал его на лету и, приземлившись, раззявил рот пуще прежнего, требуя продолжения. В эту игру он мог играть до бесконечности, лишь бы кормили.
   
— Исключительно из-за обстоятельств, — усмехнулся тот. — Твои махинации привели к тому, что мы стали владельцами «Шершня» за кучу деньжищ.
   
— Ты не будешь отрицать, что у нас отличный стреколет.
   
— Не буду. Одна беда — у него нет демона.
   
— Вот ты заладил, демон, демон… — Я швырнул Трехлапому очередной орешек. — Если я прав, он будет у нас меньше чем через два часа.