1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 
— Можно, конечно, прочесать берег, — наклоняется к командиру капитан третьего ранга. — Хотя… кругом скалы, следов человека не видно, а временем мы не располагаем.
   
— Поднимайтесь на борт, — требовательно произносит командир.
   
— Нам нельзя, отшельники мы, — словно овца блеет Викентий Петрович и вызывает своим смиренным голосом гадливое выражение на лице капитана первого ранга:- Вообще-то я не люблю попов, — заявляет командир. — Но не в моих правилах бросать людей на произвол судьбы. Хорошо, хотите остаться, оставайтесь, — он оборачивается к одному из матросов:- Скинь им пару клеток с птицей и двух петушков для развода дай. Отшельники… мать их… хоть одна баба была бы! — с раздражением сплёвывает он за борт.
   
Матросы скидываю клетки, Викентий Петрович быстро крестится, бьёт поклоны и гнусавым голосом благодарит. Командир морщится, берёт бинокль ночного виденья, долго осматривает берег:- Как вы тут живёте, даже хижины никакой нет?
   
— Почему нет? Шалаш есть, — поднимает просветлённый взгляд батюшка.
   
— Палатку им скинь и тёплые вещи… лодку со спиннингами, — расщедрился командир. — Не хочу брать грех на душу, боюсь, недолго проживут эти доходяги. Зима нагрянет, могут замёрзнуть… отшельники… мать их. Как эти придурки без баб живут?
   
— И тебе того же, — словно не расслышав слова капитана первого ранга, — гнусавит Викентий Петрович и лихорадочно крестит воздух.
   
Экипаж исчезает в рубке, люк задраивается, огромная махина отваливает от берега, некоторое время тихо удаляется, затем идёт на погружение, хлопнула о рубку пенная волна и подводная лодка исчезает и, словно её и не было.
   
Викентий Петрович утирает пот, из мусора выдёргивает автомат, старательно очищает, решительно перекидывает через плечо:- Пронесло, — выдыхает он.
   
Антон с недоумением смотрит на клетки с курами, на лодку, палатку, спиннинги, даже пару кастрюль выкинули, несколько ножей и топор:- Мне это не снится? — он щиплет себя за щёку.
   
— Нет, Антоша, нам невероятно повезло. При любом раскладе, если бы они обнаружили нашу стоянку, они забрали только женщин, до нас им дела совсем нет.
   
— Сволочи! — Антон срывается с места, трясёт кулаками в сторону моря.
   
— Нельзя так, — урезонивает его батюшка, — смотри, сколько ценных вещей оставили. Эти военные пока не растеряли добрых чувств, гуманизм в них ещё присутствует. На Тибет отправились, похоже там много людей спаслось, — задумчиво гладит он бороду.
   
— Как бы мне хотелось туда попасть, — вздыхает Антон, серые глаза светлеют, он садится рядом с лодкой и кажется, едва не плачет.
   
— Думаешь, там сохранилась цивилизация, города есть? Не обольщайся, там проблем несоизмеримо больше, чем здесь. Радуйся, что нас не тронули и, дай бог, море нам больше не будет преподносить таких опасных сюрпризов.
  
  
   
    
Гл.13
   
   
Утро просыпается, умывается росой, которая сверкает на бархатистых стеблях, словно нанизанный на них жемчуг и воздух светлеет. Солнце пытается приподняться над скалами, отчаянно цепляясь размытыми красными лучами за перистые облака, но пока без шансов на успех показать своё заспанное лицо миру.
   
Виктор, вздрагивая от заползающего под куртку холода, очнулся от сладкой дрёмы, осторожно стягивает куртку, бережно накрывает безмятежно спящую женщину, тихо поднимается и в недоумении округляет глаза, на его пути стоят клетки с курами, лодка, кастрюли, ножи, в дерево воткнут топор, на земле лежат спиннинги.
   
— Откуда? — спрашивает он невозмутимого Викентия Петровича.
   
— Ночью к берегу АПЛ класса «Борей» подходила. Интересовались, есть ли женщины, я дурака включил, сказал, что кроме меня и Антона никого нет. Вот, пожалели, подарки скинули. На наше счастье сильно торопились, на Тибет идут, иначе проблем у нас было бы немало.
   
— Подводная лодка, с людьми? — едва не выкрикнул Виктор.
   
— С военными, — исправляет его Викентий Петрович. — Ты даже представить не можешь, какой опасности мы избежали. В душе я молился, определённо, бог помог, — суеверно произносит он и привычно крестится, становясь обычным священником.
   
Событие с АПЛ взбудоражило весь лагерь, кто-то воспылал надеждой, что сохранились города и вскоре придут «добрые дяди» и всех выдернут в светлый цивилизованный мир, но других этот незапланированный визит напугал, их вмешательство может полностью разрушить, то хрупкое равновесие, которое словно балансирует на кончике смертельно заточенной иглы — здесь три варианта, или ты свалишься, или тебя проткнёт той же иглой, или ты сможешь взлететь с неё, отрастив крылья. Надо отращивать крылья, сидеть на игле не стоит. Виктор улыбается своим мыслям, странно, он во сне летал, словно какой-то мальчишка, желающий стать взрослым.
   
День начался по намеченному плану, женщины занялись благоустройством лагеря, мужчины, вооружившись дубинами, направились к скрытым под нависающими скалами бухточкам, где нашли прибежище морские животные. Сложно сказать кто, что испытывает в предвкушении жестокой бойни, вероятно, это стоит опустить.
   
Охота началась по всем правилам, часть стада отгоняют от моря, и понеслось: взмахи дубин, рычание людей и животных, бьющая в разные стороны кровь, вопли, дикие крики, конвульсии умирающих животных и запах — ни с чем несравнимый запах смерти.
   
Наконец всё утихает, берег завален трупами морских котиков, на камнях лужи липкой крови и она парит как талая вода весной. Викентий Петрович опирается на длинную палку, на лице удовлетворение, а в стороне от всех, Толик из группы спелеологов, рыдает в кустах, пытаясь об листья оттереть кровь несчастных животных, которых он со всеми убивал.
   
— Какое потрясение для мальчика, — вздыхает Виктор, ему тоже на душе тяжело, но он мыслит философски и видит в мёртвых животных спасение от голода и поэтому на губах змеится слабая улыбка.
   
— Привыкнет, — Викентий Петрович гладит взъерошенную бороду. — А он молодец, сделал дело, а там можно, и расслабиться и никаких к нему претензий. Это не Гурий, сославшись на любовь к животным, позорно сбежал. Но больше чем уверен, кушать мясо будет и нахваливать при этом громче всех.
   
— Смотрите, касатки! — Мирослав вытягивает руку, в глазах загорается суеверный страх.
   
Виктор быстро поворачивается и ему кажется, что сталкивается взглядом с той самкой, что его спасла:- Несколько зверей сбросьте в море, — принимает он неожиданное решение и никто не стал ему перечить, стягивают вводу четырёх морских котиков.
   
Касатки с удовольствием принимают угощение, а детёныш даже подкидывает одну тушу в воздух, вероятно тренируется.
   
— У них хорошая память, — обращается Виктор к товарищам, — теперь они нас не обидят, когда мы выйдем на лодках в море.
   
— Невероятные животные. Они словно обладают разумом, — произносит Павел Сергеевич, с восхищением глядя на огромных хищников.
   
— У них есть разум и не слабее нашего будет, — с трепетом произносит Виктор. — Это морская цивилизация и у них свои правила. Хочешь с ними дружить, выполняй их законы.
   
— Это спорный вопрос, — неожиданно рядом возникает умное лицо Гурия.
   
— А пошёл ты! — взрывается Виктор.
   
— Не понял, куда именно? — теряется бортмеханик.
   
— Именно… в жо…у, — с присущим ему смирением произносит батюшка, всё также спокойно опираясь на окровавленную палку.
   
Даже исходя из того что отдали касаткам, мяса осталось столько, что ни один месяц можно спокойно прожить, не думая о еде. Чтобы переработать всё это за один день, нет и речи, Виктор и рад этом, но нетерпение отравляет душу, он знает, что время неумолимо движется и в лагере Идара используют каждое мгновение для увеличения своих сил. Не исключено, что долина, в которой скрывается Виктор со своими людьми, уже известна врагу. К ледяной пещере приходится подходить с невероятными предосторожностями, она находится в окружении остроконечных глыб и мощных деревьев, засаду устроить легко, но мясо надо где-то хранить и приходится рисковать.
   
Пост Викентий Петрович расположил на соседней сопке, обзор хороший, место удачное, но неожиданно появился неприятный нюанс, в редком лесочке поселилась стая одичавших собак и с нехорошей озабоченностью начала проявлять интерес к людям.
   
Виктор хотел было выдавать постам автомат, но Викентий Петрович качает головой, он мудро заявляет, это оружие единственный шанс против вторжения Идара. Не дай бог пост снимут его разведчики и хрупкое равновесие рухнет. Приходится посту вооружаться луками и камнями и каждый день таиться в укрытии в великом напряге. Псы чувствуют себя хозяевами на плато и совсем распоясались. А один раз Виктор наблюдал за собачьей свадьбой и с удивлением наблюдал, как огромный пёс оседлал весьма похожую на волчицу самку.
   
— Ты правильно удивляешься, это действительно течная волчица, — с интересом наблюдает за необычной парой Викентий Петрович.
   
— Откуда здесь волки? — округляет глаза Виктор, но сразу вспоминает разговоры о табличке с надписью: «Зоопарк». — Значит, в клетках всё же были звери. Интересно какие?
   
— Да какие угодно, от тигра, до медведя. Ещё одна забота, — в сердцах сплёвывает батюшка. — А ведь их кто-то выпустил… сердобольная душа, — он хотел выругаться, но смолчал, вспомнив свой статус священника.
   
Каким-то образом дикие собаки нашли путь в долину, где строится посёлок. Оказывается, в скалах есть неизвестная пещера, ведущая через скалы. Одичавши псы, едва не загрызли Свету, но Нина была на высоте, с криками бросилась на свору, швыряя камни и куски земли, и к ней присоединились другие женщины. В этот раз они смогли отогнать собак, но не факт, что так получится в следующий раз, собаки, огрызаясь, скрылись в зарослях, а в их холодных глазах совсем нет страха.
   
Подножья скал полностью прочесали, но даже Викентий Петрович не смог найти секретный лаз. Его это весьма беспокоит, раз собаки знают про ход, то и враги могут его найти.
   
Усиленными темпами начались тренировки всех без исключения мужчин. Векентий Петрович тесно сотрудничает с тренером тайских бойцов, который к счастью прекрасно владеет холодным оружием.
   
Режим построения дня сумасшедший. Как только забрезжит рассвет — подъём, затем, лёгкий завтрак. После него часть женщины уходят в поле, другая начинает заниматься хозяйством. Мужчины до обеда тренируются на износ, затем небольшой отдых и до самой темноты начинается строительство и лишь перед сном есть небольшое время для отдыха.
   
Неделя пролетела как сброшенная ураганом крыша, затем снесло вторую. Виктор, верный своим словам, готов идти походом против Идара, но прежде думает произвести разведку. Решено идти на лодке, так можно за день подобраться к его лагерю. Касаток не видно, но вроде как с ними подружились, так что можно рассчитывать на их благосклонность. Но вот с большими белыми акулами не подружишься, как только касатки уходят, неизменно появляются они. Этих тварей словно перемкнуло, могут напасть на любой движущейся по морю объект. Люди часто наблюдали, как акулы набрасывались даже на дрейфующие брёвна и, кроша зубы, рвали крепкое дерево в щепки. Виктору непонятна их агрессивность, может, переклинило гены. Сейчас многих переклинило, даже люди людей стали есть.
   
На резиновую лодку грузят длинные копья. Виктор берёт с собой Антона, вешает на шею бинокль Мирослава, резко отталкивается веслом от берега, лодка проворно прыгает на волну и легко скользит по морю. А на берегу застыла Нина, в её глазах отражается свет утренней Луны и сейчас она похожа на сказочную нимфу, такая прекрасная и зыбкая в утренних сумерках. Её губы слегка дрогнули:- Берегите себя! — она взмахивает рукой. Голос слегка дрожит, но в нём явственно прослеживаются нотки гордости за своего мужчину.
   
Викентий Петрович привычно перекрестил воздух, поправляет автомат, с усмешкой глянул на насупившуюся Аню, у которой в глазах тоже надежда, но какая-та мрачная. Игнат пытается её обнять, но она передёргивает плечами, эротично колыхнув полными грудями, что-то со злостью говорит и уходит, а он покорно следует за ней, в растерянности почёсывая густую бороду. Павел Сергеевич уже привычно обнимает за талию Виолетту Степановну, очень похоже, что их отношения приближаются к весьма понятному финалу. Толик Белов и Света, держатся за руки, словно школьники на выпускном вечере. Парень выпячивает перед ней грудь, а она застенчиво улыбается и краснеет под его взглядом, но иной раз, да и стрельнёт взглядом из приспущенных ресниц на тренера бойцов Николая Андреевича. Одним словом, жизнь налаживается со всеми своими житейскими проблемами.
   
Море с ночного сна ещё не успело разболтаться, лениво шлёпает лёгкой волной по скалистому берегу, тёплый ветерок обдувает лица, а воздух пронзительно чистый и вкусный, что хочется дышать и дышать. Вытряхнув со своего могучего тела людей, словно кусающихся блох, Земля стремительно выздоравливает. Некому сейчас гадить в атмосферу, извергая клубы вонючего дыма из многочисленных труб. Нефтяные пятна скукожились и, без постоянной подпитки, скручиваются, рассыпаются и уходят в глубину, а там на них как звери накидываются голодные бактерии. Лёгкие Земли — растения, получив приток свежего кислорода, расправляются, всюду стремительно поднимается изумрудная трава, и вытягиваются ветви — будущие исполинские деревья.
   
Антон берётся за вёсла и с удовольствием гребёт, стараясь не уходить далеко от берега:- Такое чувство, что мы на рыбалку собрались, вот так с батей выходили на ловлю кефали, — с ностальгией вспоминает он.
   
— Сейчас кефаль не поймаешь, — замечает Виктор, — больше тунец ловится, рыба вкусная, но согласен, иногда так хочется черноморской ставридки, окуней, да и от ершёй не отказался.
   
— Мне ставридка нравится зажаренная до хрустящей корочки, можно даже с косточками есть. Сейчас бы полную тарелку и холодным пивком запивать, — закатывает глаза Антон.
   
— Ты в море сильно отворачиваешь, — беспокоится Виктор, — акулы могут появится… от пивка я тоже не отказался, — продолжает развивать тему он и поднимает к глазам бинокль:- Акул пока не видно, — он с напряжённым вниманием всматривается в свинцовую поверхность моря, затем переводит взгляд на берег и с тревогой произносит:- Собаки, целая стая, бегут параллельно нам.
   
— Странное поведение, — бросает вёсла Антон и тоже смотрит на берег.
   
— Ничего странного, — криво ухмыляется Виктор, — они ждут, когда мы пристанем к берегу.
   
— Обнаглели, твари, — чернеет лицом Антон.
   
— Наверное, на землю не раз выбрасывало людей, цепляющихся за обломки, собаки привыкли на них охотиться. Они настоящие людоеды и человека совсем не боятся.
   
— Виктор, у нас гости, — отпрянул в центр лодки Антон.
   
— Становись на вёсла, правь к берегу, отмель поищем, — Виктор так же видит чёрный плавник огромной белой акулы. Он не спеша берёт копьё, прислоняется к борту и направляет остриё в воду.
   
Одичавшие собаки тоже её замечают, возбуждённо прыгают по берегу, хрипло лают, виляют хвостами и всем своим видом выражают радость.
   
— Они предвидят результат, — хмурится Виктор, бросая неприязненный взгляд на ликующую свору. — Греби к берегу, надо оказать этим умникам кто настоящий хозяин на плато.
   
Антон сильно смыкает губы и уверенно налегает на вёсла, стараясь уйти от приближающейся акулы. Собаки скачут в траве, подвывают, некоторые самые наглые бросаются в море, бегают по мелководью и отрывисто лают.
   
— Правь к тому кабелю, это вожак, — Виктор удобнее перехватывает копьё.
   
Матёрый пёс страшен, шерсть на холке вздыблена, морда скалится, но он не лает, а пристально смотрит и от его взгляда становится неуютно и под лопатками зашевелился нехороший холодок.
   
— Кавказец, — замечает Антон.
   
— Это он с волчицей был. Вот он нам и нужен, а в воду не заходит, опытный боец, — с неудовольствием произносит Виктор.
   
Белая акула проплывает в непосредственной близости, делает круг вокруг лодки, Виктор выставляет копьё, с хрустом сжимаются пальцы, напряжение растёт.
   
— Метров шесть, — шепчет Антон, осторожно вытягивая вёсла из воды.
   
— Это самка… изучает нас. Даже если слегка носом подденет, лодка мигом перевернётся.
   
— Большая дура. Что делать будем? — Антон не сводит взгляда с морской хищницы.
   
— Расслабиться получать удовольствие, — шутит Виктор. — Главное не дёргаться и пока грести не стоит, может она просто от любопытства плавает вокруг нас.
   
— Ага, вот и собаки так считают. Смотри, с какой радость прыгают по берегу, — Антон с ненавистью бросает взгляд на берег.
   
Возбуждение в стае доходит до придела, псы уже не просто лают, хрипят, выплёвывая из пастей пену. Белая акула лениво проплывает рядом с берегом, и даже самые смелые собаки выскакивают на берег и с шумом отряхиваются, смешно шатаясь на лапах. Они прекрасно знаю, для акулы нет разницы между человеком и жилистым псом.
   
Лодка медленно дрейфует к берегу и неожиданно акула скрывается под водой.
   
— А теперь держись, — белеет от страха Виктор и накланяется над бортом, водя по сторонам копьём. Впрочем, оно для морской хищницы, словно спичка в зад, лишь разозлит.
   
Проходит время, а её всё нет, уже и глаза болят от напряжения, высматривая её в глубине. Вот и собаки волнуются, недоумевают, зачем она бросила лодку? Вновь несколько псов с опаской заходят в воду, но очень скоро распаляются и лают громче прежнего, лишь вожак выжидает на брегу — умудрённая жизнью сволочь.
   
Как взрыв взлетают брызги вперемешку с пеной, огромная туша как торпеда летит на отмель, истошный визг и жалобный скулёж, белая акула хватает одного пса и сползает назад в глубину.
   
Антон вскакивает, едва не перевернув лодку, хохочет, бьёт по ляжкам. Виктор с силой усаживает его на прежнее место:- Что так разволновался? — с укором произносит он. — Становись на вёсла, живее уходим отсюда, за теми скалами собаки нас не достанут.
   
Они гребут по очереди, лёгкая резиновая лодка уверенно прыгает по мелкой волне. Берег, со сворой одичавших собак, скрывается за красноватыми скалами и вновь он безжизненный и первобытно дикий.
   
— Как быстро всё дичает, — Антон сейчас отдыхает и с интересом смотрит на проплывающий берег, но не забывает придерживать копьё, акула может вернуться, что ей для огромного желудка дрожащий тощий пёс.
   
— Это мы дичаем, — с усмешкой говорит Виктор, с силой налегая на вёсла, — а земля, наоборот, возрождается. Ты посмотри, как всё изменилось за столь короткий срок. Каменистая поверхность с чахлой растительностью словно взорвалась и распушилась густыми травами.
   
— Говоришь как поэт, — улыбнулся Антон. — А скажи, кем ты был в прошлой жизни?
   
Виктор на миг перестаёт грести, пожимает плечами:- Кем я был? — переспрашивает он. — Сам не знаю… человеком… наверное.
   
— Я имею ввиду, до катастрофы, — уточняет Антон.
   
— И я это и имею ввиду, — серьёзно заявляет Виктор и усмехается. — Мне многое не нравилось, и было не понятно, почему грамотные, добрые, трудолюбивые люди, как бы они не пыжились, топчутся где-то внизу, а наглые и далеко не всегда умные, но хитрые — на недосягаемой высоте. Почему, допустим, космонавт, выходящий в открытый космос, рискующий каждый миг жизнью или учёный, переворачивающий неким открытием понимание мироздания Вселенной, инженер, конструирующий механизмы и прочие-прочие по уровню жизни далеко относительно какого-нибудь обычного чиновника дорвавшегося до власти или известного пародиста, ростовщика, суживающего деньги под проценты или футболиста…
   
— Ты не любишь футбол? — не преминул съязвить Антон.
   
— Обожаю, — хмыкает Виктор, — но только не тот, в котором играют бизнесмены, а тот, где играют патриоты, у которых в глазах не баксы, а флаг страны.
   
— Как высокопарно, — улыбается Антон.
   
— Ты думаешь? — Виктор странно улыбается.
   
— Это, конечно, верно, но природу человека не сломаешь. По своему характеру он хищник и всегда на высоте будут те, кто сильнее, — с сомнением в голосе изрекает Антон.
   
— Считаешь, что какое-нибудь мурло, путём крупномасштабного мошенничества, ставший олигархом, должен быть сильнее нас?
   
— Такова жизнь, — опускает взгляд Антон, а в глазах появляется злость. — Большие деньги — большая власть.
   
— К счастью не у кого сейчас нет денег, — произносит Виктор, с усилием двигая вёслами.
   
— Будут, — хмыкает Антон. — Когда-нибудь всё вернётся на прежние места.
   
— Не вернётся, уверенно произносит Виктор. — Деньги, конечно, будут, но они станут эквивалентом труда, а не наживы.
   
— Каким образом? — в глазах Антона неприкрытый скепсис.
   
— Будет запрет на любые виды процентов, из денег нельзя будет делать деньги.
   
— Ростовщиков на кол, как в древнерусские времена! — юродствует Антон.
   
— А ведь это идея, — Виктор с уважением глянул на парня.
   
— Ты чего? — внезапно пугается Антон. — Я шучу!
   
— А я нет, — и непонятно, серьёзно говорит Виктор или нет.
   
— Шутишь, — хохотнул Антон.
   
— На кол, конечно, сажать не будем… акулам, на прокорм отдадим.
   
— Понятно… шутишь, — улыбается парень.
   
— Тебе что, ростовщиков жалко? — в упор спрашивает Виктор.
   
— Нет, но представь, банк даёт деньги. Он что, не имеет права за это получать свои проценты?
   
— Он должен единоразово получить лишь за выполненную работу и не более того.
   
— Тогда он не будет давать взаймы.
   
— И ладно.
   
— Но ведь это неправильно! Может эти деньги могут спасти чью-то жизнь.
   
— Так дай без процентов, — улыбается Виктор.
   
— Западло, вот так просто и ничего с этого не иметь, — заявляет Антон. — Мне кажется, должны быть разумные проценты.
   
— Разумных процентов не бывает, это обыкновенная нажива со всеми вытекающими из этого последствиями. И всё покатится как прежде, возникнет дикий перекос в распределении благ. Вновь производитель окажется в жо…е, а предприимчивый делец на его шее.
   
— Вообще, я некоторым образом согласен с тобой, но мне кажется, это утопия, — осторожно произносит Антон.
   
— Если быть наивными и жадными, то утопия, — кивает Виктор.
   
Антон замыкается в себе, что-то думает, верно, под черепной коробкой извилины становятся дыбом от невероятных умозаключений непонятного человека, который когда-то спас его, от своры одичавши собак. А ведь Антон даже спасибо ему не сказал, как-то сразу в штыки воспринял. Но может он действительно тот, за которым стоит идти? Антон вздыхает, вспоминает, что дал ему присягу и неожиданно понимает, это не просто слова, закончилось лицемерие и ложь, он пойдёт за этим человеком, даже если тот поведёт всех в свою утопию. Но вдруг он прав и найдёт путь в ту страну?
   
— Хватит лоб морщить, меняемся, уже мышцы занемели, — слышится насмешливый голос Виктора и опускает его на грешную землю.
   
Антон пересаживается, хмурится, умело опускает вёсла в воду:- Я присягнул тебе на верность, но скорее всего под давлением товарищей, а вот сейчас понял, пойду за тобой до конца.
   
— Спасибо, — серьёзно говорит Виктор, — но тяжело тебе будет со мной.
   
— Это мои проблемы, — с упрямством заявляет Антон, — я для себя всё решил.
   
Зыбкую, в светлом небе, Луну сдувает за горизонт, а Солнце уверенно перебирается на небосвод и щедро пускает тёплые лучи, согревая продрогшую за ночь землю и людей.
   
Антон скидывает куртку, на его разогретом молодом теле перекатываются сильные мышцы, он без труда взмахивает вёслами и с радостью налегает на них, словно не знает, как распорядиться своей силой. Раны от укусов одичавших собак срослись, и шрамы на их местах странным образом украшают его тело. На его шее болтается медальон — куриный бог на кожаном ремешке, подарок Яны из группы тренера Николая Андреевича.
   
Эта девушка своеобразная, независимая, гордая и достаточно приземлённая. В ней нет места для воображения и фантазии, её ум расчётлив, она в меру эгоистична, но главная её черта — готовность на самопожертвование ради неких возвышенных идей. Яна чётко определила в Антоне родственную душу и в силу характера не стала скрывать своего влечения к нему. Антон с интересом отнёсся к её вниманию, но не бросился на неё как изголодавшийся молодой лев, а с невероятной тактичностью поддержал её чувства, предпочитая здоровые отношения мимолётному шквалу эмоций.
   
— Наш старый лагерь, — с ностальгией произносит Виктор, подносит к глазам бинокль. На берегу виднеется свежий след от костра, а у ближайшего дерева срезаны все нижние ветки. — Кто-то здесь есть или был, может даже люди Идара, — замечает он.
   
— Подойдём? — Антон вёслами притормаживает ход лодки.
   
— Обязательно. Но только зайдём за мыс, там есть небольшое укрытие, а тут мы как на ладони, — Виктор внимательно осматривает знакомый берег, душу кольнули воспоминания, ведь именно здесь он спасся с Ниной. Затем сообща боролись за жизнь, голодали, мёрзли, потом как-то наладили быт, но самое главное — полюбили друг друга. А вот сейчас знакомые места несут скрытую угрозу.
   
Лодка втискивается вглубь погибающего от морской воды кустарника, тыкается о шершавое дно, проскрипев толстой резиной по неровностям, наползает на берег и вязнет в мешанине из колючих веток и мёртвых листьев.
   
Антон быстро выпрыгивает и привязывает лодку к корявому корню:- Местечко, я тебе скажу, — оглядывается он.
   
— Мрачноватое, согласен, но нас в нём непросто найти.
   
Виктор, стараясь не ломать сухие ветки, уверенно протиснулся в самую глубь кустарника, а за ним, сжимая в руках копья, двинулся Антон. Очень скоро они выходят из зарослей к провалу в земле.
   
— Что за пещера? — удивляется Антон.
   
— Она недавно образовалась. Видно морская вода проникла в подземную полость и свод рухнул.
   
— Занятно. Посмотреть бы её, — с жадностью заядлого спелеолога изрекает Антон.
   
— Потом, — усмехается Виктор. — Левее сворачивай, там есть проход между скалами.
   
— Запах какой-то, — напрягается Антон, крутит шеей и с неудовольствием морщится.
   
— Издох кто-то, надо сходить, глянуть что это, — Виктор тоже ощущает слабое зловоние, волнами доносящееся издалека.
   
Они выходят в редкий лесок, заваленный каменными глыбами. В своё время здесь был проложен маршрут для спелеологических групп и экспедиций, тропа всё также чётко виднеется на земле. По ней не раз и Виктор с Ниной ходил к соседней бухточке. Там, на склонах крутых холмов, растёт тёрн. Его выкапывали, и Нина высаживала на своём поле, в надежде как-то окультурить и облагородить.
   
За нагромождением из камней тучами взметнулись зудящие мухи, смрад безжалостно проникает в лёгкие, сбивает дыхание. Виктор копьём раздвигает ветки и в ужасе отпрянул, на камне привязан труп женщины, в руки вбиты железные колья, груди срезаны, а по всему телу виднеются следы от многочисленных увечий.
   
Антон невольно вскрикивает, хватается за рот, сдерживая рвотные позывы:- Что за чёрт! — выругался он.
   
Виктор со страхом всматривается в мёртвое лицо, что-то знакомое виднеется в изуродованном тленом лице:- Это Марина, она меня спасла, — уверенно произносит он, — странно, я мог всё что угодно ожидать от Идара… даже иголки мне под ногти… но не это. Очень не похоже на него. Зачем он это сделал? Неужели это воспитательный момент для своих рабов?
   
— Мне кажется, он очень хотел, чтобы ты это увидел. Наверное, по этой тропе часто ходил? — проницательно замечает Антон.
   
— Бывало. А он, как профессионал, это понял. А ведь нам объявили войну, — кривая усмешка передёргивает лицо, Виктор невольно оглядывается. Тишина, лишь противно зудят мухи. — Похоронить надо, — он вытаскивает нож, ищет подходящее место, замечает молодой бук, уверенно стремящейся к небу, отмечает контуры будущей могилы, с хрустом вонзает лезвие в каменистую землю. Пустота и горечь заполняют душу, словно он виноват в смерти этой жизнерадостной женщины. Виктор работает с лихорадочностью обречённого, обдирая руки в кровь и, Антон с озабоченностью и даже страхом поглядывает на него, стараясь поспевать за ним. Яма готова, тело женщины укладывают на дно, припорошили душистыми листьями и засыпают землёй. Затем Антон царапает на дереве надпись: «Марина».
   
— Теперь эта тропа будет называться в её честь — Тропою Марины, — Виктор смотрит на свежий холмик и добавляет:- А прощать это нельзя, Идару осиновый кол в живот всажу, его прихвостней акулам швырну, а его поселение сожгу.
   
Будто в подтверждение его гневных слов, темнеет, порыв ветра с усилием продирается сквозь густые ветви и освежает разгорячённые лица, в небе змеится молния, похожая на артерии и вены человека, как выстрелы из корабельного орудия срываются громовые раскаты и катятся по небу, словно обвал с гор.
   
— Уходить надо, сейчас будет такой ливень, мама не горюй, — Антон почтительно трогает Виктора за плечо.
   
— К старому лагерю пойдём, — встрепенулся Виктор, отбрасывая из сознания оцепенение.
   
— Опасно. Вдруг там засада?
   
— Там никого нет, — уверенно заявляет Виктор.
   
— Как скажешь, — пожимает плечами Антон, — но я пойду впереди.
   
Виктор с усмешкой поглядел на парня и быстро двинулся вперёд, часто бросая взгляд на небо. Ливень ожидается не рядовой, впрочем, как и всё на этом плато.
   
Молнии пока в сухую пляшут в небе, надрывается гром, сгоняя чёрные тучи, которые каким-то чудом сдерживают скопившуюся воду.
   
— А Марина красивая была? — всё ещё под впечатлением от ужасного события, выкрикивает Антон.
   
— Красивая. Зачем ты это спрашиваешь? — оборачивается Виктор.
   
— Я её нарисую.
   
— Ты что, художник?
   
— Нет, но рисовать умею.
   
— Ты же не видел её настоящего лица.
   
— Странно, но у меня перед глазами стоит её образ. У неё ведь глаза с голубым оттенком, верно?
   
Виктор судорожно вдыхает воздух и неожиданно вспоминает её взгляд, а ведь он действительно был какой-то льдистый:- Всё верно, ты правильно её видишь.
   
Первые тяжёлые капли плюхаются в траву, прогибая стебли своим весом почти до земли, мужчины ускоряют шаг и переходят на бег. Наконец-то появляется знакомое поле, поросшее густой травой и вот они стоят на месте прошлой стоянки. От грубых хижин, когда-то построенных Игнатом и Сашей, остались одни обугленные головешки, а дом, с таким трудом построенный Виктором, развален и изгажен.
   
— М-да, достаточно низко и подло, — замечает Антон.
   
— Идар определённо делает нам вызов. Он даже не догадывается, что я его давно принял. Только на такие мелочи размениваться не буду, я затушу его амбиции как сигарету о плевок, — несколько раздражённо произносит Виктор, ему до боли в душе тягостно смотреть на все эти разрушения. Именно так поступали варвары на заре становления своих цивилизаций и странно видеть, что так же поступают и современные люди. Неужели ничего не поменялось за прошедшие тысячелетия? Как это по-детски наивно, взять и сломать то, что с таким трудом сделали другие. Даже для разнообразия ничего нового не придумали.
   
— Где теперь нам от ливня спрятаться? — с озабоченностью в голосе спрашивает Антон.
   
— Здесь есть укрытие… если его не засыпало, — Виктор откидывает камни, и с облегчением вздыхает:- Славу богу они не догадались, что под полом пещера.
   
Мужчины вовремя освобождают от камней деревянный люк, поспешно протискиваются в узкий лаз, прикрывают за собой крышку и, с неба срывается настоящий водопад.
   
В узкой пещере сыро и холодно, начинает бить озноб. Виктор тянет за собой Антона:- Чуть ниже небольшой зал, я туда кое какие вещи скинул, пару одеял найдём.
   
Некоторое время он шарит в темноте, с недоумением хмыкает:- Не пойму, они были здесь. Куда всё подевалась? Такое ощущение, что кто-то их забрал, но это исключено, люк был хорошо замаскирован и засыпан камнями и его, понятное дело, никто не обнаружил. Но где вещи? Или всё же здесь кто-то был? — у Виктора нехорошо становится на душе, он внезапно вспоминает, ведь Идар, бывший ГРУшник, такая мелочь, как замаскированный ход, для него словно семечки щёлкать. А вдруг это ловушка?
   
— Что-то не так? — встревожился Антон.
   
— Пока не знаю, но вещей нет.
   
— Значит, здесь уже были, — обыденным тоном произносит Антон. — Что и следовало ожидать, сейчас любое тряпьё на вес золота. Так может Нина забрала? — со смешком высказывает он догадку.
   
— Она боялась сюда спускаться, тут домовых пауков развелось во множестве, — Виктор с раздражением смахивает рукой липкую паутину и хладнокровно давит ладонью выскочившее из неё членистоногое существо. — Меня удивляет, зачем ход вновь замаскировали? Для какой цели? Так… давай выбираться! — неприятный, какой-то липкий страх выплывает из глубины сознания и выбрасывает сгусток адреналина в кровь. Виктор поспешно протискивается назад, пытается отбросить крышку люка, но она словно залита свинцом.
  
  
   
    
Гл.14
   
   
— Сами себя поймали, как бестолковые овцы влезли в западню, — Виктор всё ещё пытается откинуть люк, но это не реально, на нём горы камней. Некто основательно подсуетился закладывая крышку. — Нас давно заприметили, еще, когда я кострище увидел, — с горечью диагностирует он, — а ведь чувствовал, кто-то за нами наблюдает, Идар пост оставил… на всякий случай. Вот подарок мы ему! — в сердцах восклицает Виктор.
   
— Что делать будем? — голос у Антона встревоженный, но страха в нём нет, он привык к пещерам, они для него — что дом родной.
   
— Люк не выломаем, там, наверху, хорошо постарались… чтоб их дождём смыло.
   
— А ты эту пещеру хорошо знаешь? — вкрадчиво спрашивает Антон.
   
— Да она не совсем пещера, чуть ниже спуск запирает озерцо.
   
— Это сифон, — уверенно произносит Антон.
   
— Да уж, наверное, — не сдерживает горький смешок Виктор, — и толку, я не знаю, насколько заполнен ход водой, может там не один десяток километров.
   
— На Караби яйле короткие сифоны, — гнёт свою линию Антон.
   
— Даже если мы переберёмся за него, а дальше что? — Виктор пытается скрыть раздражение, но голос дрожит, гневно вибрируя.
   
— Этот лаз не естественный ход в пещеру, он образовался от подвижек в земной коре, а настоящий ход не здесь и его следует поискать, — звучит неунывающий голос Антона и Виктору внезапно становится стыдно за свою минутную слабость и уже вполне нормально говорит:- Что ж, сейчас любая идея — идея. Ждать смерти под крышкой люка глупо, лучше сгинуть где-нибудь в лабиринтах пещеры… так интереснее, — пытается шутить он.
   
В кромешной тьме слышно как Антон снимает себя рюкзак, роется, что звякает, щёлкает:- Как знал, авто-фонарь с динамо подзарядкой прихватил, — слышится его довольный голос.
   
— У тебя есть фонарь? — не верит Виктор.
   
— Есть. Чем чаще крутишь ручку, тем дольше светит. Хорошая модель, можно под воду с ним нырять и как молотком пользоваться. За самый быстрый проход отрицаловки в качестве приза получил, — со смешком говорит Антон и несколько минут жужжит ручкой, затем вспыхивает яркий свет.
   
В молочно белом свете стены пещеры словно смыкаются, бегут тени, будто спешащие спрятаться злые гномы, колыхнулась ближайшая паутина, её хозяин спешит забиться в щель от греха подальше. Геккон ловко протиснулся в щель люка и он свободен. Счастливец, он знает много путей, пещера его дом родной.
   
Виктор с интересом осматривает стены давно знакомой пещеры, при мощном освещении они воспринимаются иначе, нежели от чадящего факела. Луч фонаря решительно пробегает по натёчностям и задерживается на едва заметном рисунке.
   
— Что это? — склоняется к нему Антон.
   
— Словно ребёнок намалевал, — Виктор щурит глаза, качает головой и добавляет:- Злой ребёнок.
   
— Впервые с такой живописью сталкиваюсь, а ведь она времён неолита. В большинстве случаев зверей рисуют и охотников с копьями, но чтоб человек разрывал руками другого человека… такое впервые вижу. Необычный рисунок, будет возможность, Павлу Сергеевичу покажем. Интересно, что он скажет по этому поводу? — Смотри, над одним стилизованно нарисована Луна, а над другим — Солнце. Здесь есть какой-то смысл.
   
— Ночь и день, пещера и поверхность, — говорит Виктор и невольно оглядывается. — Но нам уходить надо, потом разгадаем смысл рисунка.
   
— Может то дух пещеры? — у Антона первые дрогнул голос.
   
Виктор про себя улыбнулся, он давно заметил особенность спелеологов, становиться в горах суеверными, а в обычной жизни они сами подшучивают над своими страхами. Вот и Антон растерялся, наверное, вспомнил легенду о чёрных и белых спелеологах. Взрослые мужчины, но как дети, живых надо бояться, а не духов пещер. Виктор решительно забирает фонарь и ползёт к чёрному лазу.
   
Через несколько проходов мужчины упираются в водяной заслон. Спуск преграждает неподвижное озерцо.
   
— Типичный сифон, — Антон берёт фонарь, некоторое время водит по стоячей воде. — А вода холодная, впрочем, мне не привыкать, — он ставит фонарь на пол, решительно скидывает одежду, запихивает в рюкзак. — Если меня через десять минут не будет, не ныряй, — шутит он и осторожно спускает в ледяную воду ноги, морщится, глубоко дышит, собираясь с силами и решимостью, — фонарик дай, — протягивает он руку.
   
У Виктора возникает желание остановить его, но ситуация безвыходная, рисковать придётся. Он вспоминает изувеченный труп, некогда привлекательной женщины… нет, их не пощадят. Идар словно с цепи сорвался и всех кто будет ему мешать не задумываясь, убьёт.
   
— Какой шанс, что сифон можно пройти? — напоследок обращается он к Антону.
   
— Да почти все тридцать, — Антон глубже сползает в воду, начинает глубоко дышать, делая гипервентиляцию лёгких.
   
— А найти выход на поверхность?
   
— Более десяти процентов.
   
— Впечатляет, — вздыхает Виктор.
   
— Но это так, — Антон делает глубокий вдох и ныряет.
   
Белый свет от фонаря скользит в глубину и внезапно меркнет, Виктор привстаёт от беспокойства, но догадывается, Антон находит горизонтально отходящую полость и уходит в неё.
   
— Раз, два, три… — отсчитывает Виктор секунды — … сто… двести… пятьсот, — Виктор перестаёт считать, горечь пронзает душу, сердце болезненно сжимается. В душе он понимал, что затея весьма зыбкая на успех, но надежда была. А сейчас он потерял товарища и ничего в его положении не изменилось. Жаль Антона, таких мужчин мало. И почему смерть выбирает лучших?
   
Виктор всё ещё сидит в кромешной тьме, а рука нащупывает рукоять ножа, скоро он понадобится, дорого он отдаст свою жизнь. Жаль, что вновь так бестолково попал в примитивную ловушку, пора бы уже как-то научиться жизни, но другого шанса всё исправить уже не будет. Остаётся только биться как зверь и скрежетать зубами от досады, что все его идеи останутся нереализованными. Нина… неужели она достанется Идару? А будущий ребёнок? Его он определённо убьёт.
   
Словно галлюцинация в воде появляется тусклое пятно света, разрастается, с шумом выбрасываются вверх руки, Антон судорожно дышит и смеётся:- Что, не ждал? А я вот он.
   
— Антон, этого не может быть? — а в великом потрясении вымолвил Виктор.
   
— Воздушных куполов пять штук прошёл, никогда со мной таких приключений не было. Выход есть, там пещера реально огромная и в ней никто не был, я первый её открыл и назову её — в честь Яны.
   
— Антон, ты живой или мне мерещится?
   
— Скидывай одежду и пихай в мой рюкзак, он водонепроницаемый и поторопись, я сильно замёрз, в любой момент могу хватануть переохлаждение. Запомни, держаться строго меня, как только мигну фонарём, поднимайся, там воздушный купол, отдышимся и к следующему. Последний рывок достаточно серьёзный, но ты выдержишь, — окидывает его Антон внимательным взглядом, помогает закрыть рюкзак, предварительно положив туда пару увесистых камней, пристёгивает к спине. — Ну, с богом, — делает глубокий вдох и вновь уходит в чёрную бездну.
   
Виктор спешит за ним, ледяная вода обжигает как кипяток, а потом возникает пронизывающий холод, становится жутко страшно, но впереди маячит тусклое пятно.
   
Они сходу уходят в горизонтальную полость, плывут в сужающемся тоннеле. Проходит минута, следующая, легкие судорожно рвутся под рёбрами, холод отступает, появляется противная слабость, но вот мигает фонарь и Виктор ринулся вверх, едва не обдирая тело о шершавые стены. Он даже не понял, что вынырнул, но слышит судорожное дыхание Антона и едва не с криком делает вдох и дышит, успокаиваясь, оглядываясь по сторонам. Они в каменном мешке, заполненном воздухом, луч от фонаря бегает по потолку, скользит вниз, замирает напротив Виктора.
   
— Ты как? — чуть насмешливо спрашивает Антон.
   
— Едва не обосра…ся, — искренне говорит Виктор.
   
— Осталось ещё четыре воздушных купола, между ними небольшие расстояния, — спешит успокоить его Антон, но последний путь, даже я с трудом прошёл. Так что, будь к нему готов. Но ты обязан его пройти, — с неожиданною строгостью произносит он.
   
— Значит этот этап, что прошли… пустяк? — Виктор невольно опускает взгляд.
   
— Не пустяк, а пустячок, — смеётся Антон. — Испытание нас ждёт впереди.
   
— И как ты ныряешь под землёй? Я, ладно, за тобой плыл, но если бы не было этой пустоты, ты б вернуться не смог.
   
— Я чувствую воздушные купола, не знаю как, но ощущаю… по каким-то признакам, это как озарение, знаю, что они впереди. Правда, последний этап с трудом прошёл. Перед проходом нам придётся минут пять гипервентиляцию сделать, вдыхать воздух до головокружения, пока не появится состояние опьянения.
   
— Просто вдыхать воздух?
   
— Глубоко и часто… минут пять. Был бы баллон с кислородом, намного проще было бы, но и без него справимся. Сейчас на одном вздохе можно до следующего купола пройти. Затем сразу до другого, там также задерживаться не следует, воздуха в пустоте мало. В предпоследнем задержимся, зарядим лёгкие кислородом и вперёд… главное рот не размыкать, глотнёшь воды и ты мертвец.
   
— Перспектива туманная.
   
— Всё же лучше, чем к твоему Идару в лапы попадать, — улыбается Антон.
   
Действительно, путь до следующих воздушных куполов достаточно лёгкий, единственно, колотит от пронизывающего холода, дрожь трудно сдерживать, даже разговаривать трудно.
   
— Это хорошо, что трясёт, — стуча зубами, заявляет Антон, — вот если появится ощущение тепла, это начало кирдыка.
   
— Значит, радоваться надо, что тело крутит от холода? — Виктор выстукивает зубами громкую дробь.
   
— Ага. Начинаем глубоко дышать.
   
Через некоторое время пространство плывёт, шумит в ушах, появляется чувство невесомости и действительно — опьянения.
   
— Пора, — шепчет Антон и внезапно в его глазах Виктор замечает страх.
   
Антон легко ныряет, озаряя темноту ярким пучком света и, стремительно уходит в отрыв. Виктор торопится его догнать, боясь потерять белое пятно, ускользающее во мраке. Может, начинаются симптомы опасного переохлаждения, так как появляется в теле тепло, но вернее всего — это состояние вызвано возбуждением и рвущейся наружу энергии. Страх исчезает, тяга к жизни и азарт выходят на первые роли. Лёгкие давно пронзают рези, судорожно втягивается живот, но Виктор словно залил рот сургучом. Не что в мире сейчас не заставит его открыть. Под черепной коробкой плывёт красный туман, начинает мерещиться неизвестно что: вот сдвинулась тень от подводной скалы, блеснули белые глаза, нечто, покрытое большими бородавками, скользнуло под ним и, растопырив белые пальцы, уходит на глубину. От недостатка воздуха, Виктор на гране умопомрачения и галлюцинации его не трогают, быстрее бы всё закончилось, скорее бы выбраться из жуткой тьмы и дышать, дышать.
   
Туманный свет метнулся вверх, на миг блеснула плёнка поверхности воды — это спасение.
   
Виктор выныривает, с криком вдыхает воздух, с трудом вползает на пещерный пол, садится рядом с Антоном и всё не может перевести дух. Лёгкие болят, в голове тяжесть, но красный туман сползает, возвращая зрение.
   
— Мне кажется у нас переохлаждение, — без эмоций произносит Виктор, — совсем не чувствую холода.
   
— Здесь действительно не холодно и тот участок, что с трудом проплыли, вода в нём как в горячей ванне, — облизывает губы Антон, держась руками за бок, а сквозь пальцы просачивается кровь.
   
— Где зацепился? — волнуется Виктор.
   
— Подводная тварь провела когтями по рёбрам. В прошлый раз думал, что мне показалось, а вот сейчас они попытались напасть. А ты что, их не видел? — удивляется Антон.
   
— Так это были не глюки, — вздрагивает Виктор.
   
— Какие уж там галлюцинации. Кто-то обитает под водой, на утопленников походят, тела раздутые, в каких-то волдырях, морды гнусные, одного так ногой лягнул, что рёбра хрустнули. Ты чувствуешь как здесь тепло?
   
— М-да, значит и мне не мерещилось. Ты с подобным когда-нибудь в пещерах сталкивался? — в некотором потрясении спрашивает Виктор, с опаской глядя за бегающим лучом фонаря, но к счастью в прозрачной воде пустота.
   
— Нет, но кое-какие байки от спелеологов слышал, думал, девушек у костра развлекают, иногда сам кое-что выдумывал. Хотя в некоторых пещерах я видел кости животных и даже человеческие с невысохшими хрящами. Мы считали, что животные и люди просто срывались вниз и разбивались. Правда, смущал лишь один факт, на костях были следы царапин, словно их грызли.
   
— А тебе не кажется, что нам надо быстрее убираться отсюда, — Виктор расстёгивает рюкзак, вытягивает свою одежду, быстро одевается, на пояс пристёгивает нож.
   
Антон с готовностью кивает, так же быстро облачается в свою одежду, некоторое время светит по пещерному залу, определяя направление. К глубокому сожалению, ходов ведущих вверх он не обнаружил.
   
— Я так понимаю, нам надо спускаться вниз? — с грустью улыбается Виктор.
   
— Иногда необходимо спуститься вниз, чтобы подняться, — неопределённо произносит Антон. — Всё же должен быть выход, будем искать.
   
— Очень не хочется на пещерных тварей наткнуться, до сих пор в дрожь бросает, на утопленников походят, мерзость ещё та, — передёргивается Виктор.
   
— Мне кажется, они обитают в воде, на суше их нет, — неуверенно произносит Антон.
   
— Эти…может да, — кивает Виктор.
   
— Ты считаешь, могут существовать другие разновидности? — бледнеет Антон, невольно раскрывая нож с серьёзным кривым лезвием.
   
— Пещера странная, необычно тепло, даже неприятно, влаги много… словно инкубатор, какой, — Виктор принюхивается как собака. — Чем-то пахнет, как из баночки с красной икрой, ты не находишь?
   
Антон втягивает в лёгкие воздух, кивает и нерешительно топчется на одном месте.
   
— Ты дай мне фонарь, — видя его замешательство, требует Виктор. Берёт из его рук, вытягивает из ножен нож и медленно идёт по роскошному залу.
   
Их окружают невероятные по красоте сталагмиты от молочно белых до розовых и даже зеленоватых оттенков, лунное молоко щедро покрывает пещерные органы, блестят лужицы с хрустально чистой водой и прямо из пола растут каменные цветы и кристаллы.
   
— Красиво как! — невольно восклицает Виктор, нащупывает лучом фонаря круглый ход, медленно к нему спускается, в удивлении глядя под ноги:- Словно ступени, вот природа постаралась!
   
— Ага, и перила сделала, — Антона тоже восхищают подземные красоты, но ему мерещится нечто злое в окружающей атмосфере.
   
— Перила? — останавливается Виктор и мгновенно натыкается взглядом на гладкую балку, проходящую на уровне плеч. — Да нет, это какая-та кристаллическая жила.
   
— Мне впервые в жизни неуютно в пещере, — сознаётся Антон. — Здесь не должно быть жизни, разве что, кроме мелочи всякой, но здесь есть что-то такое, что шевелит мне волосы на голове, — с искренностью сознаётся он, ощупывая каменную балку. — И всё же, это искусственная вещь, — уверенно заявляет он.
   
— Да? Ну что ж, значит, здесь когда-то побывали люди.
   
— Или Они, — у Антона неожиданно предательски дрогнул голос и он поспешил крепче сжать рукоятку ножа, чтобы не растерять остатки мужества.
   
— И всё же надо идти вперёд, — понимает его состояние Виктор.
   
Он без колебаний входит в круглый ход, чиркает лучом фонаря по стенам, отмечая про себя, что они испещрены многочисленными царапинами и бороздами, словно кто-то ползал по стенам, цепляясь острыми когтями.
   
Лестница приводит к нижнему залу, здесь ещё теплее и причудливее каменные кристаллы, они как странные цветы покрывают весь пол, а вдали сверкнула поверхность подземного озера. Воздух наполнен влагой, ощутимо пахнет икрой, в полной тишине слышится звук падающих капель воды, они как молоточки по гвоздям с упорством бьют по мозгам, хочется заткнуть уши, но они вибрируют во всём теле.
   
— Какая тоска, — Виктор осматривает потрясающую картину.
   
— Мрак, — соглашается Антон.
   
— Пойдём, что ли? — Виктор замечает подобие тропы и осторожно на неё ступает, идёт, часто оглядываясь по сторонам, с лихорадочностью водя лучом фонаря по окружающим предметам.
   
Мужчины останавливаются у озера, с удивлением разглядывают берег, на котором светится янтарным цветом икра.
   
— Что скажешь? — Виктор ковырнул одну гроздь лезвием ножа, икра рассыпается и падает в воду, катится по дну, как разорванные янтарные бусы.
   
— Рыбью напоминает, — Антон берёт целую горсть в ладони, нюхает. — А пахнет приятно, я бы засолил.
   
— Глупости, неизвестно кто из них может вылупиться, — с подозрением косится на неё Виктор.
   
— Мы за это время столько всего перепробовали, что меня сейчас не волнует, кто из неё может появиться. Ты как хочешь, но с килограмм другой возьму в рюкзак.
   
Поверхность озеро гладкое как стекло, прозрачнее самого чистого хрусталя, луч от фонаря пробивает всю толщу без искажений и выхватывает безжизненное каменистое дно — странное сочетание, горы икры и пустота.
   
Антон со щедростью набивает целлофановый пакет, стягивает бечевкой, с удовлетворение хмыкает:- Теперь с голоду не помрём, неизвестно, как долго нам потребуется здесь пробыть, чтобы отыскать выход.
   
— Но ты хоть имеешь представление куда идти? — Виктор оглядывается, щупая взглядом застывшие в отдалении великолепные пещерные органы, оплывши как восковые свечи сталагмиты, длинные каменные сосульки, свисающие с невидимого для глаза пещерного свода.
   
— Будем искать ходы вверх… должны же они быть, — слегка дрогнувшим голосом произносит Антон.
   
— Настоящая пещерная страна. Я нечасто бывал в пещерах и с такой красотой не сталкивался.
   
— А я часто, но и я подобного, ни разу не видел. Здесь что-то другое… ты правильно заметил — пещерная страна. Здесь невероятно здорово, но почему-то меня не греет это неземная красота, — он ковырнул ногой гладкий камушек и тот полыхнул бурей всевозможных цветов. — Случаем не благородный опал? — Антон подхватывает с пола и с удивлением рассматривает. — Это чёрный опал, — уточняет он.
   
— Интересная безделица, — с любопытством скашивает глаза Виктор. — Наверное, очень дорогой?
   
— Не то слово, некоторые из них оценивались дороже бриллиантов, но не это главное… он полированный.
   
— Чего странного, водой обкатало?
   
— Нет, это руками. Водой так не отполируется, а на некоторых имеются отверстия, чтобы их можно носить… а вот ещё один… блин, да здесь настоящие россыпи! — Антон отламывает натёчность и под ней засияли загадочным огнём чёрные опалы. — Что скажешь? — Антон в потрясении сидится около сокровища.
   
— Я бы взял… килограмм другой, — теряется Виктор, — Нине подарю.
   
— Будем рюкзак по очереди нести, — ухмыляется Антон и горстями закидывает в него сияющие камни. — Теперь мы богаты, — голос у него от возбуждения срывается.
   
— Как тонко подмечено… богаты. Вот только что на это можно купить, кусок мяса или тунца? — с иронией улыбается Виктор. — И у кого покупать, у своих товарищей?
   
Антон мрачнеет, задерживает ладонь наполненную чёрными опалами на полпути к рюкзаку:- А ведь верно, как-то западло наживаться на друзьях. Так что нам делать, может всё это бросить?
   
— Ни в коем случае, я Нине хочу жменю подарить, ты Яне, ну, а остальное раздадим всем поровну.
   
— И Гурию дадим? — с неудовольствием произносит Антон.
   
— А чем он хуже других? — с понимающей улыбкой спрашивает Виктор.
   
— Скользкий он, нудный и больно умный.
   
— Если делить на всех, значит на всех, — Виктор уже не улыбается.
   
— Может ты и прав, — Антон вяло закидывает опалы в рюкзак, затем застёгивает молнию, взвешивает на руке, — на двадцать килограммов тяжелее стал. В прошлой жизни мы стали бы олигархами.
   
— Ругательное слово, — морщится Виктор, — что может быть поскуднее их образа жизни и их мировоззрения, воры они, а я воров ненавижу.
   
— Ну, это я по привычке, — стушевался Антон, — мне они тоже до жо…ы. Сегодняшним днём надо жить.
   
— И делать своё будущее, — добавляет Виктор, — он взваливает на плечи рюкзак, охая от его веса. — Веди, Сусанин, — шутливо требует он.
   
Антон никак не реагирует на его шутку, в молчании идёт вдоль озера, часто подсвечивая вблизи себя воду, словно ожидая, что из неё в любой момент может кто-то выпрыгнуть. Да и Виктор, часто скашивает туда взгляд, всякое можно ожидать, ведь совсем недавно вода у берега бурлила от скопищ неведомых существ, но вот сейчас, почему-то никого нет, это одновременно и радует и настораживает.
   
Как-то неожиданно озеро заканчивается, слезой застыв у холодной стены, дальше приходится карабкаться по трещине вверх, рискуя соскользнуть на торчащие внизу сталагмиты. Затем, пихая впереди рюкзак, извиваясь как дождевые червяки, приходится ползти в узкой полости, которую Антон с гордостью обозвал «шкуродёром». Но вот он пройден, Виктор утирает влагу с лица, осматривает очередной зал и удивляется, что так холодно.
   
Действительно, температура с одуряющей жаркой ухнула на отметку, где-то плюс пять. Становится зябко, но Антон веселеет:- Вот это я понимаю, это уже наши владения, чувствую, где-то есть выход.
   
Антон быстро шлёпает по гладкому полу, его плечи распрямляются, в осанке появляется уверенность и она передаётся Виктору:- Ты действительно так считаешь?
   
— О, да! У меня нюх, скоро будет выход, — он спешит в сужение зала, входит в тоннель и останавливается как вкопанный. Виктор его едва не сбивает и сразу понимает, это тупик, стенки смыкаются, а у ног блестит вода.
   
— Очередной сифон? — догадывается Виктор.
   
— Похоже, — с неудовольствием бормочет Антон.
   
— Будем проныривать? — Виктор скидывает тяжеленный рюкзак.
   
— С рюкзаком никак не получится, а жаль, — он крайне расстроен.
   
— Он же герметичный.
   
— Он тяжёлый, на дно потянет.
   
— Тогда давай надуем его, место там ещё есть.
   
— Блин, как я не додумался сам, видно от той жары мозги потекли, я ведь так раньше часто делал.
   
Антон, посмеиваясь сам над собой, вновь стягивает одежду, запихивает внутрь рюкзака:- Посторожи, — шутит он и, отдышавшись, уходит под воду.
   
На этот раз он отсутствовал ещё больше. Виктор уже собирается сам нырять, лихорадочно засовывает свою одежду в рюкзак, но под водой появляется тусклое пятно, разрастается, вспыхивает радостным светом, Антон выныривает довольный и сияет как луч света после серой грозы:- Думал тупик, а это сталактиты ванночку полностью перекрыли. Пришлось повозиться, обломал пару штук, и ты знаешь, где я оказался? В центральном зале Чёрного монастыря! Теперь выберемся, но меня опять колбасит от холода, так простуду можно подхватить, — шутит он и, — слегка открыв молнию, от усердия краснея, закачивает ртом воздух в прорезиненный рюкзак. — Ну вот, — внимательно оглядывая своё творение, которое стало на вид ещё тяжелее, — можно отправляться, — с удовлетворением говорит он и сбрасывает рюкзак в воду. Тот слегка покачался на поверхности и медленно опускается, но подхватывается сильной рукой Антона и словно отожравшийся бегемот, метнулся следом за человеком.
   
Виктор, к своей радости, даже не успев изголодаться по воздуху, выныривает вслед за Антоном и выбирается на узкую площадку. Впереди, подсвеченные фонарём, словно горят молочно розовые сосульки. Они срослись со сталагмитами и образовали что-то вроде секретной комнаты. Удивительно как Антон догадался сломать пару штук, вероятно от отчаянья пнул по ним ногой и открылся ход во владения Чёрного монастыря.
   
Мужчины быстро обтираются собственной одеждой, напяливают на озябшие тела и бегут по ровной поверхности пола к едва заметному лучу света, который словно стекает сверху и рассеивается туманом в величественном зале Чёрного монастыря.
   
Некоторое время Антон готовит подъём: забивает крючья, навешивает верёвку, затем, обвязывает Виктора, цепляет самохваты и ползёт вверх, периодически вбивая клинья и подтягивая за собой верёвку, страхуя своего товарища.
   
Солнце, слегка затянутое рваными тучами, ослепляет, заставляет прикрыть глаза, но бурный восторг от того, что они вырвались из жуткого мира пещеры, вновь открывает на всю ширь глаза и слёзы катятся как у плаксивых девчонок, но это от слепящих лучей.
   
Они полностью выбираются из воронки, впереди виднеются деревья и чернеет зола от костра. Рядом, с каким-то бесстыдством, разбросаны человеческие кости, скалятся обглоданные черепа. Антон отшатывается, клоунская улыбка застывает и сползает с краешками опустившихся вниз губ.
   
— Неужели это все-таки, правда?
   
— А ты что, не верил мне? — Виктор медленно осматривает поляну.
   
— Верил. Но я не знал, что это может быть так жутко. А где они сейчас?
   
— Их здесь нет, это теперь владения Идара, а он похуже этих будет.
   
— А что с нами произошло? — задаёт Антон непонятный вопрос.
   
— В смысле? — не понимает Виктор.
   
— Мы нашли какой-то невероятный мир. Откуда он? — Антон расстегивает рюкзак и достаёт горсть чёрных опалов. — Если бы не они, я думал, что всё происшедшее сон, галлюцинация, бред и, что бок мне покарябал не живой утопленник, а я сам за камень зацепился.
   
— Там ещё лестница с перилами была и икры у тебя полный пакет.
   
— Да, икра. Может, поджарим немного?
   
Виктор с гадливостью передёргивает плечами, но Антон уже достаёт пакет и икра, совсем как лососевая, призывно заиграла как полированный янтарь в лучах света.
   
— А почему бы нет. Но как костёр разожжем?
   
— Не проблема, — Антон достаёт коробок спичек, завёрнутый в презерватив, — из старых запасов, берегу как величайшую драгоценность, но сейчас как раз к месту, обсохнуть надо и поесть.
   
Место для костра решено выбрать подальше от старого кострища, так как от него буквально смердит тленом, да и человеческие кости вызывают тошноту едва не до рвоты.
   
Вскоре заструился ароматный дым, трещат сухие веточки, огонь как живой, жизнерадостно прыгает по листьям и набирает силу, принося тепло и надежду.
  
  
   
    
Гл.15
   
   
Котелок подвешен над костром, икра, щедро брошенная внутрь, пузырится, шипит, растрескивается и распространяет умопомрачительный запах. Рты наполняются слюной и воспоминания о том, где её добыли и, что из неё могло бы вылупиться, уплывают глубоко в подсознание.
   
— Если она такая же вкусная как ароматная, может, я ещё подумаю и как-нибудь вновь спущусь в пещеру, — Виктор помешивает её палочкой, чтобы не подгорела и, не удержавшись, цепляет одну икринку, втягивает в рот и закатывает глаза от наслаждения:- Спущусь, ей богу, ещё раз спущусь… что-то неземное, вкус — нечто волшебное.
   
— Да ну? — Антон словно не верит и зачерпывает лезвием ножа горсть шипящих икринок, кладёт в рот, замирает, довольная улыбка преображает его жёсткое лицо. — Всё, хватит жарить, она уже готова. Блин, я такой деликатес даже в прошлой жизни никогда не пробовал.
   
После еды мужчины отдыхают под тенью старого бука, каждый думает о своём, в молчании переваривают икру и прошедшие события. Странно всё: эти водные существа, инкубатор, лестница, чёрные опалы. Где-то глубоко под землёй притаился неведомый мир, словно мина замедленного действия, вдруг рванёт и на поверхность выползет неизвестно что. Может, их готовят на смену людям? Бред! Виктор неожиданно резко поднимается:- Вставай, Антон, пора, так и день может закончиться. Надо опять к нашему старому лагерю идти. Определённо к нему уже направляются бойцы Идара, может, что-то интересное узнаем из их разговоров.
   
— Сейчас рюкзак спрячу, с такой тяжестью скакать по скалам, можно ноги вывихнуть, — Антон отдирает у корней подстилку из прелых листьев и впихивает туда рюкзак, маскируя ветками.
   
— Копья надо сделать, — Виктор оглядывает старый бук, находит ровные ветки, срезает ножом.
   
Некоторое время мужчины их обрабатывают, заостряют, кончики подпаливают в костре:- Те конечно, были лучше, с каменными наконечниками, — Виктор с сожалением трогает тупое остриё, — сюда бы осколок острого камня приделать.
   
— С опалов можно сделать, — живо отзывается Антон.
   
Виктор встрепенулся, но мгновенно грустнеет, вспоминая волшебную игру света этих великолепных самоцветов:- У меня рука не поднимется их расколоть, что-то другое надо подыскать, — бросает взгляд на белеющую человеческую кость, морщится, но идёт ней, поднимает с земли.
   
— Ты хочешь из этого сделать наконечники? — бледнеет Антон.
   
— Кость крепкая, края острые. Чем не оружие?
   
— Но это… человеческая кость.
   
— Ты прав… человеческая… хороший материал для наконечников, — с упрямством заявляет Виктор.
   
— Это кощунство.
   
— Нет, это выживание.
   
— Я из опала себе сделаю, — Антон отводит взгляд от внимательного взгляда Виктора.
   
— Не стоит, опалы это достояние нашего общества, а кости что… прах, лишь душа ценна. Вот о ней и помолится Викентий Петрович.
   
— Всё-таки это не совсем правильно, — опускает голову Антон, — останки надо бы захоронить.
   
— Захороним, — Виктор уверенно крошит кость камнем, выбирает острые осколки, кидает Антону. — Привязывай к копью, — приказывает он.
   
Антон не стал спорить, но бледнеет ещё сильнее, уверенно крепит осколок человеческой кости к копью, поднимает тяжёлый взгляд на Виктора:- А вдруг это от Олега Васильевича?
   
— Очень может быть. Пусть теперь нам послужит, — несколько цинично произносит Виктор.
   
— Неправильно всё это.
   
— Это жизнь, Антон и нечего сопли распускать.
   
— Я крещён, — забыв обидеться, заявляет Антон.
   
— Я тоже.
   
— Значит, знаешь, что это грех?
   
— Смотря, с какой стороны смотреть. Думаю, нет греха в том, что мы спасаем себе жизни. Мы не глумимся над останками, и я очень сожалею, что приходится ими воспользоваться. К примеру, святые мощи, выставленные на всеобщее обозрение, не являются кощунственным актом, они каким-то образом исцеляют, спасают души пришедших поглазеть на них людей.
   
— Не поглазеть, а прикоснуться — с неудовольствием поправляет Антон.
   
— Ну, где-то так я и думал, именно, прикоснуться, что в данном случае мы, и делаем, — без смущения произносит Виктор. — Надеюсь, они спасут нас в трудную минуту, — обезоруживает он мнимой простотой Антона.
   
Антон вздыхает, хочет найти слова, чтобы как-то пристыдить Виктора, но где-то в глубине души соглашается с ним. Но это непросто, в последнее время он часто задумывается о боге, ведь не зря он послал им такое испытание. Может, ждёт от людей что-то, чего не было в прошлой жизни? Как сейчас жить, как быть, но одно понятно, как раньше существовали — тому не бывать. Он что-то новое хочет увидеть. В своё время Антон не задумывался о бытие и больше думал настоящем, а суеверным становился лишь в горах. Там иной климат, особая аура и часто бывали встречи с непостижимым, что в цивилизованном мире происходило крайне редко.
   
Виктор взвешивает на руке копьё, смотрит на наконечник из человеческой кости, в глазах полыхнул мрачный огонь:- Теперь у Олега Васильевича появился шанс отомстить за свою смерть, — глухо произносит он, и Антон с некоторым облегчением кивает.
   
Они покидают окрестности Чёрного монастыря, осквернённые людоедами и, бесшумно входят на едва заметную тропу, почти заросшую густой травой выше роста человека. Как всё поменялось, раньше все долины были как на ладони и просматривались вдоль и поперёк, но проливные дожди словно разорвали землю и взметнулись к небу роскошные луга с изумрудной травой. Теперь в них легко прятаться, но и на врага можно сходу напороться. Край смертельно опасных пещер, превратился в сплошную ловушку, можно свалиться в глубокую пещеру или насмерть завязнуть в узком поноре. А ещё, звери появились, они пытаются соперничать с людьми, но определённо проигрывают им в злобе и всё же, они непредсказуемые и опасные, особенно одичавшие собаки.
   
Виктор в страшном напряжении, вслушивается в малейший шорох, для себя он решил, хватит проколов, два раза ему повезло, третьего раза может не быть.
   
Ближе к старому лагерю Виктор замедляет шаг, прислушивается. Порыв ветра донёс слабый звук, вроде кто-то говорит, затем слышится выкрик. Определённо, в лагере хозяйничают люди Идара, а может и он сам прибыл собственной персоной.
   
— Слышишь? — шепнул Виктор, подтягивая копьё ближе к груди.
   
— Да, слышу. Там не один человек. Пожалуй, нам на ту сопку забраться надо, оттуда глянем.
   
— Э нет, сопка занята, — Виктор увидел, как стайка голубей хотела на неё спуститься, но взмывает и летит в сторону. — В лес зайдём, потом ближе морю и, через заросли тёрна к плантации… так можем незаметно подобраться совсем близко.
   
Вскоре голоса раздаются совсем явственно, враги не таятся, им даже в голову не может придти, что кто-то посмеет сунуться прямо в лагерь.
   
— Ты жди здесь, я схожу на разведку, — решительно говорит Виктор, но вдруг усмехается своим мыслям, вероятно, что-то вспомнил. — Хотя нет, дуй к той скале и посмотри, трава с той стороны изгороди полегла или нет. Если нет, дашь сигнал копьём, махнёшь древком пару раз, а при другом раскладе, немедленно возвращайся.
   
Антон скользнул в сторону, Виктор поморщился, увидев, как колыхнулись над его головой стебли, но вроде никто не обратил на это внимание.
   
Вот Антон добирается до скалы, на некоторое время замирает, затем взмахивает копьём. Виктор приподнимается, вслушивается в малейшие звуки, голоса доносятся лишь с лагеря, а здесь тихо, только ветер слегка шумит, путаясь в густых зарослях. Значит, здесь нет поста, это радует, можно выдвинуться вперёд, но на душе Виктора тяжесть и словно что-то царапнуло сердце. Может это предчувствие? Копьё ещё раз показалось из травы, Виктор облизывает губы и наоборот, пятится и уходит в сторону, не сводя взгляда с зелёной травы, которая так некстати шевелится под порывами ветра, маскируя любое движение врага, если конечно они здесь.
   
Внезапно он явственно видит, как тугие стебли расходятся, показывается плечо мужчины, а следом за ним мелькает рука другого человека, держащая увесистую дубинку. Виктора бросает в жар, а ведь пост был, Идар в высшей степени профессионал, знает, где разместить своих людей.
   
Цепко сжимая зубы, Виктор бесшумно шагнул в сторону таящихся мужчин. От ветра вновь разлетаются зленные заросли и, в этот миг, Виктор стремительно забегает сзади и оказывается на тропе чётко за их спинами. Адреналин мощно выбрасывает кровь в артерии, сердце срывается в галоп, а пальцы уже сжимают рукоять ножа.
   
— Подождём, тот сигнал подавал, значит, ещё один есть, может даже он, — звучит громкий шёпот.
   
— Лохи, — раздаётся пренебрежительное хмыканье.
   
— Идар приказал, живьём их брать, но кости ломать разрешил.
   
— Странно, второй не телится. Ты подберись немного ближе, а я здесь подожду. Если опять уйдут, Идар нас не простит.
   
— Уже не уйдут. Слушай, правда, их предводителя касатки спасли? — в голосе звучат тревожные нотки.
   
— Его Виктором звать… было дело… странная ситуация… у нас все были в шоке. До сих пор среди рабов и даже свободных граждан всякие суждения ходят, якобы он и не человек вовсе, чуть ли, не божество какое.
   
— А вдруг это так?
   
— Тю, совсем повёрнутый? И ты туда же, это обыкновенная дрессура.
   
— Это когда он успел выдрессировать касаток? — звучит скептический возглас. — И как он из замурованной пещеры выбрался?
   
— Хватит болтать, давай вперёд, но его не спугни… иначе, голову оторву. Мне кажется, сейчас лично Виктор появится и как раз на меня наткнётся, тут я его дубиной и собью. Сволочь такая, ответит за все наши страхи. Божество, мать его! Что замер, ползи вперёд!
   
Виктор выглянул из перепутанных пучков травы, и видит мужчин как на ладони. Они совсем рядом и не дай бог услышат его дыхание, но они заняты игрой в разведчиков. Сейчас или никогда, момент очень удачный, стоит сделать пару шагов, и Виктор легко достанет ножом первого человека, а второй трус, дёргаться не будет и кричать не станет, в этом Виктор почему-то наверняка уверен.
   
Мужчина, пригнувшись, почти без шума двинулся вперёд, к тому месту, где вновь поднялось древко копья, Антон недоумевает и уже собирается сдавать назад. Это чувствует идущий к нему человек, он останавливается, в пол оборота поворачивается и, в этот момент Виктор словно вырастает за спиной его компаньона, с размаху всаживает лезвие под левое ребро, дёрнувшийся в конвульсиях труп, сбрасывает в сторону, оттирает лезвие от крови и, глядя жутким взглядом, подносит к губам палец. Немая сцена, Гоголь со своим Ревизором отдыхает, страх бурей захватывает мужчину, принося немоту во всё тело.
   
— Иди сюда, — манит его рукой Виктор. — Не бойся, ты будешь жить, главное не кричи… иначе — смерть.
   
Мужчина подбредает на ватных ногах, как овца к мяснику, Виктор, желая перестраховаться, с силой бьёт его в голову рукояткой ножа, быстро связывает и втыкает в рот кляп. Затем окликает Антона, тот быстро появляется и замирает в ужасе и удивлении.
   
— Вот, языка добыл, — нервно смеётся Виктор.
   
— Как же так?
   
— За нами следили, чуть в ловушку не угодили, но получилось с точностью наоборот. Уходим к лодке, этот хлопец нам всё расскажет, Что мы планировали, мы сделали… почти без проблем, — на этот раз Виктор смеётся почти весело. — Ты этого обыщи, дубину возьми и нож, одежду стяни, главное… ботинки.
   
— Я не мародёр! — вспыхивает Антон.
   
— Глупый, нам людей своих надо одевать, а ему это уже не нужно. Или ты хочешь, чтобы я этим занялся?
   
— Да нет, вроде тебе не по статусу, — буркнул Антон.
   
— Причём тут статус, у меня все руки в крови, одежду могу запачкать, — Виктор рывком поднимает пленного, перебрасывает через плечо, — я к лодке, а ты за рюкзаком и сразу ко мне. У нас очень мало времени, поторопись, Антон.
   
Пленный очнулся, как только качнулась лодка, куда его бесцеремонно швырнул Виктор. Он переводит болезненный взгляд на страшного человека, который с усердием отмывает руки в студеной воде моря. На взгляд он обычный мужчина, но столько о нём ходит слухов и всё это после его чудесного спасения на спине огромной касатки. Население было взбудоражено и появились те, кто начал сомневаться в правильности действий Идара Сергеевича, но он отреагировал быстро и с небывалой жестокостью. Жаль Марину, как-то не вязался её образ с рабыней, женщина она весёлая и гордая, верно, что-то не дала Идару Сергеевичу и он, решил её сломить, но получилось лишь — сломать. Её помощь пленнику из другого лагеря обошлась для неё страшной публичной смертью. Народ в ужасе: так называемые рабы притихли, свободные так же призадумались и крепче стали держаться за своё положение. Страшный мир, как тяжело жить, но деться некуда. Пленный пытается вздохнуть, но кляп душит горло, он дёргается, отчаянно мыча.
   
— Очнулся? — Виктор встряхивает руки, мягко улыбается, но пленнику от его улыбки становится и вовсе плохо. — Не всё так хреново, приятель, ты жив, бог даст, и дальше будешь жить. Ты сильно не дёргайся, не то лодка качнётся, и ты вывалишься, а вода холодная, застудишься.
   
Пленный замирает, испуганно хлопая глазами и, ищет в лице Виктора нечто сверхъестественное, но тот вроде обычный мужчина, жилистый, взгляд несколько простоват, но в глубине глаз есть что-то пугающее.
   
— Ты немного потерпи, Антон придёт, выйдем в море и я кляп вытащу. Надеюсь, насморка у тебя нет, дышишь без проблем?
   
Тот мотнул головой и слегка успокаивается, его не будут убивать, это вселяет оптимизм и, странное дело, этот человек неожиданно вызывает в нём симпатию. Может это внутренний магнетизм, что бессознательно притягивает людей? Очевидно, это и есть то сверхъестественное, что в нём есть.
   
Слышится шорох, Виктор выпрямляется, поднимает копьё:- Это ты, Антон?
   
— Представляешь, едва не заплутал, — слышится голос товарища. Антон раздвигает ветки, останавливается, глядя на пленного. — Он, случаем, не загнулся?
   
— Нет, расслабился и получает удовольствие, — грубо шутит Виктор. — Он спокойный парень, всё понимает, вот и не дёргается.
   
— Сильно ты его по голове долбанул.
   
— Своеобразная анестезия, зато всё тихо прошло. Да он, вроде, не в обиде, — вновь улыбается Виктор, подмигивая пленному.
   
Антон бросает тяжеленный рюкзак в лодку, ждёт, когда в неё запрыгнет Виктор и, налегая всем телом, спихивает её в море, затем ловко переваливается через борт.
   
Виктор гонит лодку из зарослей и когда она вырывается на открытую воду, с облегчением вздыхает:- Вот теперь вроде в безопасности. Кляп вытащи, а то привыкать уже начал, — кивает он на пленного.
   
Антон с усилием выдёргивает плотный комок, пленный громко задышал, сплёвывая на себя.
   
— Тебя как звать, мужчина? — спрашивает Виктор, легко двигая вёслами.
   
— Игорем, — выравнивая дыхание, произносит пленный.
   
— У тебя как, голова не кружится?
   
— Есть немного.
   
— Говорить можешь или немного отдохнёшь?
   
— Так, не устал я… просто голова побаливает.
   
— Крепкая она у тебя, — вмешивается в разговор Антон, — как чугунный котелок, быстро отходишь.
   
— Так привык я, с детства боксом занимаюсь.
   
— Значит боксёр. То-то вижу, нос у тебя несколько смещён в сторону, — замечает Виктор.
   
— Нет. Это не на тренировках, нырял, в камень воткнулся, ели вытащили.
   
— Пьяный был?
   
— Немного пива выпил и… чуток водки. На жаре развезло, оступился, хорошо друзья рядом были, — простодушно отвечает мужчина.
   
— Счастливчик, — хмыкает Виктор.
   
— Да, это точно, мне везёт, — кивает пленный, затем спрашивает, стараясь скрыть страх:- А вы меня не убьёте?
   
— А смысл? Ты такой приятный в общении. Нет, Игорь, у нас нет желания тебя убивать, — Виктор прячет в губах насмешку.
   
— Это хорошо, — он задумался, вероятно, появились вопросы, но не стал спрашивать, а лишь с ожиданием замер, слегка шевеля онемевшими пальцами, вероятно верёвки сильно затянулись.
   
Виктор, словно не замечая его мучений, простодушно улыбается:- А ты как попал на Караби яйлу? Я тебя раньше не видел в лагере у Идара.
   
— Как и все, с потопом. Устанавливал цистерну для воды, шефу на дачу, уже воду в неё начал наливать… волна пришла. Я когда увидел, как дома разлетаются в разные стороны, а затем, словно горизонт поднялся… вверху пена, как тучи, а впереди стена воды без единого пузырька, так я в цистерну влез, крышку каким-то образом закрыл. Потом как швырнуло и, понеслось, мотало как в миксере, но затем выбросило на поверхность. Воздуха уже мало было, крышку открыл, а в небе целые стаи птиц воспламеняются, а тушки в воду падают. Не будь дураком, набрал пташек. Потом ел недели две, пока они совсем не протухли. На моё счастье в цистерне пресная вода была, не меньше тонны. А в один из дней, я так испугался… за себя, думал, умом тронулся, гляжу, по морю, целая танковая бригада плывёт, пару баллистических ракет, тяжёлые грузовики, а на них солдаты висят, как сосиски.
   
— Как танки? — переспросил Антон.
   
— В том то и дело, вся эта техника была надутая, из резины, муляжи. Солдатики совсем ослабели, воды дал, как-то объединились, ну, и поплыли все вместе. А через некоторое время остров заметили, вот и оказались здесь, — Игорь вздыхает. — Идар нас подобрал и почти всех определил в разряд свободных граждан.
   
— Дела, — качает головой Виктор. — А много солдатиков спаслось? — словно невзначай, спрашивает он.
   
— Человек сто.
   
— Сколько? — вырывается у Антона.
   
— Если совсем точно, со мной сто один.
   
— Так у вас целый город, — сузил глаза Виктор, по сердцу неприятно царапнуло. Сейчас расклад сил явно не в его пользу. Совсем плохо, теперь не о нападении нужно думать, а об обороне.
   
— Да, строимся быстро, рабов ещё подогнали, — обыденным тоном произносит Игорь, вероятно, он уже привык к такому положению. — Сейчас их у нас почти пятьдесят человек. Собираемся на соседний остров надувные танки гнать, ещё людей подсобрать.
   
— На какой остров? — встревожился Виктор.
   
— Так, когда мы болтались по волнам, проплывали мимо скалистого острова, там люди были. Я насчитал три сотни палаток. Мы не смогли к ним подойти, течением снесло, но зато, на Караби яйлу попали, — радостно улыбается Игорь.
   
— А далеко отсюда остров? — вкрадчиво спрашивает Виктор.
   
— Далеко, более сотни километров, — Игорь махнул рукой, указывая направление.
   
— Похоже на Карадаг, — Антон глянул на Виктора.
   
— Да, точно, — радостно кивает Игорь, — Идар Сергеевич о Карадаге говорил.
   
— А что он ещё говорил? — в упор смотрит Виктор.
   
Игорь ёжится под его взглядом, старается отползти подальше, как-то неуютно стало у него на душе. Простодушие во взгляде Виктора исчезло, и сейчас глаза источают смертельный холод.
   
— Ничего особенного, — стараясь не сболтнуть лишнего, медленно говорит Игорь, — о вас говорил, мешаете вы ему.
   
— Это понятно, мы на мир по-разному смотрим, — кивает Виктор. — Он знает, где наш лагерь?
   
— Ищет, — опускает взгляд Игорь.
   
— Ты искренен, Игорь, — Виктор развязывает ему руки, пожалуй, я тебя отпущу.
   
— Это, правда? — он в надежде вскидывает взгляд полный признательности.
   
— А зачем ты нам нужен, только лишнее место в лодке занимаешь. Мы тебя высадим здесь, а нам ещё очень долго плыть, — изображая усталость, произносит Виктор, — дай бог к следующему дню добраться.
   
Пленный стрельнул глазами, но Виктор изображает равнодушие. Антон в тон Виктору зевает:- С утра на Большой Бузулук надо пойти, льда наколоть, опять не высплюсь, — говорит он, зная, что эта пещера находится на противоположной стороне плато.
   
— Вот что, мы высадим тебя здесь. Опасайся одичавших собак, иди ближе к берегу. Затем, сворачивай в сторону Чёрного монастыря, а там ты дорогу найдёшь, — Виктор решительно разворачивает лодку и гребёт к скалистому берегу.
   
Игоря бесцеремонно выталкивают, он плюхается за борт, резко погружается в воду, выныривает, отплёвываясь, бредёт по мелководью к берегу, в глазах радость и недоумение, ему до сих пор непонятно, зачем его брали в плен и почему отпустили. Он выбирается на берег, оборачивается, на лице удивлённая улыбка, Виктор нетерпеливо махнул рукой:- Быстрее сваливай отсюда, в прошлый раз здесь целая свора собак прыгала по берегу, а они людоеды.
   
— У меня один только вопрос, — встрепенулся Игорь, испуганно озираясь по сторонам. — Зачем вы меня столько волокли, везли на лодке и вдруг отпустили?
   
— Идару передай привет, — Виктор не стал отвечать на его вопрос и швыряет на берег дубинку.
   
— Странно как-то всё, — Игорь поджимает губы, поднимает дубинку с земли, подвязывает её к поясу. — Ладно, бывайте, — он торопливо уходит, затем переходит на бег, испуганно косясь на ближайшие заросли.
   
— Как ты думаешь, Идар поверит, что наша стоянка на противоположном берегу? — Антон меняет Виктора, берётся за вёсла и тихонько гребёт от берега.
   
— Конечно, нет, но часть людей пошлёт туда на разведку. Только бы его люди с Аликом не столкнулись, он с Машей как раз к Большому Бузулуку пошли. Зря ты это ляпнул, — с укором глянул на Антона Виктор.
   
Антон виновато смотрит, пожимает плечами:- Блин, не подумал.
   
— В следующий раз аккуратнее выражайся, — Виктор отыскал взглядом уменьшающуюся фигурку человека, затем переводит взгляд в противоположную сторону, хмурится:- Не пойдут они к Бузулуку.
   
— Почему так решил? — удивляется Антон.
   
— Собаки след взяли. Вон, видишь, появились? Целенаправленно бегут, ветер к ним, вот и учуяли. Не повезло Игорьку, — с некоторым сожалением говорит Виктор.
   
— Помочь ему надо, — Антон останавливает вёслами лодку. — Попробуем разогнать свору?
   
— Попробовать можно, — равнодушно произносит Виктор. — А стоит? Он наш враг и, когда придёт время, один из первых пойдёт на нас.
   
— Но он человек.
   
— Поэтому и жалко, — соглашается Виктор. — Хорошо, — неожиданно соглашается он, — греби к Игорьку, думаю, успеем перехватить.
   
Антон резко разворачивает лодку и мощно налегает вёсла. Расстояние медленно сокращается, но и собаки увеличивают темп.
   
— Пробежку устроил, спортсмен хренов, — сквозь зубы ругается Антон, лихорадочно хлопая вёслами по воде.
   
— Такой темп держи, мы успеваем. Почему он не обернётся? В воду ему надо уходить! Зачем в сторону заворачивает? — Виктор засовывает два пальца в рот и пронзительно свистит.
   
Игорь слышит свист, тормозит, смотрит через плечо и неожиданно рвёт вперёд ещё быстрее.
   
— Что он делает? — восклицает Виктор, но тут видит, что прямо по кромке берега бегут пять огромных псов. Вероятно, они появились с противоположной стороны берега.
   
— Умные бестии, по всем правилам действуют, одни гонят, другие сидели в засаде, а сейчас перекрывают путь к морю! — выкрикивает Виктор. — К берегу гони! — кричит он Антону.
   
Игорь упёрся в скальную гряду, мечется в поисках выхода, а собаки галопом несутся к нему, хрипло лая и радостно повизгивая, они чётко загнали человека в западню и уверенны, что тот уже не вырвется, но и нападать пока не стремятся, ждут, когда подбежит вся стая.
   
Лодка, рискуя пропороть днище о камни, с хрустом налетает на берег, Виктор и Антон спрыгивают, бешено орут, взмахивая копьями, бегут на громадных псов, бросая настороженные взгляды на приближающуюся стаю.
   
— К нам прорывайся! — Виктор швыряет копьё, оно впивается в хребет чёрной овчарке, та взвизгивает, изгибается, пытаясь достать его челюстями, три других зверя припали к земле, выбрасывая из пастей пену, но пятый не спускает злобного взгляда с загнанной в угол жертвы, весь подобрался для решающего прыжка.
   
Игорь предпринимает отчаянный рывок, пытаясь прорваться сквозь заслон из злобных псов. Он взмахивает дубинкой, но она лишь задевает морду метнувшегося на него зверя. Пёс заваливается на бок, но мгновенно изворачивается и стремительно прыгает на человека, сбивая его с ног, вгрызаясь в живот, мотая лобастой головой и вдавливая человека в землю. Игорь дико кричит, пытаясь оттолкнуть ужасного зверя, но тот как бешеный упирается лапами и с лютой злобой рвёт человека. Неожиданно сквозь разорванный живот у Игоря выползает, что-то белое, в липкой крови.
   
Нанося колющие удары копьями, Виктор и Антон отгоняют часть зверей, но стая уже окружает людей. Матёрый кавказец отрезает путь к морю, присаживается на передние лапы. Он легко увёртывается от брошенного копья, как молния прыгает. Каким-то чудом Виктор отражает его атаку ножом, полосонув жуткого зверя по морде, разрезая один глаз, и верхнюю приподнятую губу.
   
Разъярённый визг вожака приводит в замешательство других собак, используя этот миг, Виктор с Антоном бросаются к лодке и отпихивают её от берега, переваливаются через борт и принимаются бить вёслами по осатаневшим от злобы псам.
   
Несколько мощных гребков и люди оказываются на безопасном расстоянии, тормозят лодку вёслами и с ужасом смотрят, как одичавшие собаки терзают ещё живого человека.
   
— Проблема, большая проблема, — с болью в голосе произносит Виктор, — стая разрослась, не менее двадцати особей, пока не поздно изводить надо.
   
— Игоря жалко, — со стоном произносит Антон, прижимая руку к ране на боку.
   
— Конечно, жалко, но видит бог, мы всё сделали, чтобы спасти его. Видно, сегодня не его день.
   
Антон толкает вперёд лодку, с силой погрузив вёсла в воду и, не обращая на боль в боку, погрёб вдоль берега, стараясь не смотреть на пиршество собак — людоедов. Но истошный визг и громогласный рёв, заставляет бросить взгляд на берег.
   
— Этого нам ещё не хватало! — невольно выкрикнул Виктор.
   
Красавец тигр, сметает чудовищной лапой с десяток, визжащих псов, в развалку идёт к истерзанному человеку, перехватывает его челюстями и утаскивает в густую поросль, оставив за собой надрываться в бешеной злобе бывших хозяев плато.
  
  
   
    
Гл.16
   
   
— Тигры на Караби яйле, кому сказать, — кривится Антон, — раньше кроме лошадей и овец здесь никого не было.
   
— Угораздило здесь зоопарку разбиться о скалы, такое счастье для нас, — с иронией говорит Виктор.
   
— По крайней мере, псы теперь не разгуляются, — Антон, наконец, чувствует боль в укушенном боку, прижимает локоть к ране, с сожалением качает головой:- Ещё один рубец останется.
   
— Мы тоже не разгуляемся, — Виктор спихивает его с вёсел, — жизнь на Караби приобретает ещё большую насыщенность и яркость, куда не сунься — всюду хищники.
   
— Ага, а человек среди них самый страшный, — Антон откинулся на спину и с прищуром наблюдает за берегом.
   
— Словно какой-то испытательный полигон — всех сбросили в одну кучу, скоро такая каша заварится. Людей у нас мало, — с болью в голосе произносит Виктор, — на Карадаг надо плыть.
   
— Было бы на чём, — вздыхает Антон.
   
— Корабль будем делать, брёвнами запаслись в избытке.
   
— Брёвна, конечно, есть, но специалистов нет.