1 2 3 4 5 6 
— Если бы только вы оба были здесь, то мы бы могли что-нибудь придумать! — сказали Пух и Пятачок.
      
Кристофер Робин взглянул вверх, увидел Тигру и Крошку Ру и попытался что-нибудь придумать.
      
— Я думаю, — сказал глубокомысленно Пятачок, — что если бы Иа встал под деревом, а Пух встал к нему на спину, а я встал на плечи Пуха…
      
— И если бы спина Иа-Иа неожиданно треснула, то мы бы все здорово посмеялись. Ха-ха-ха! Как забавно! — сказал Иа. — Очень приятное развлечение, но боюсь, не особенно полезное.
      
— Ну, — сказал Пятачок жалобно, — я толъко думал…
      
— Ты думаешь, твоя спина сломалась бы Иа? — спросил ужасно удивленный Пух.
      
— Заранее тут ничего сказать нельзя, милый Винни. И это, конечно, как раз самое интересное!
      
Пух сказал: "Ох", и все снова принялись думать.
      
— Ура, я придумал! — вдруг закричал Кристофер Робин.
      
— Слушай внимательно, маленький Пятачок, — сказал Иа, — и ты скоро будешь знать, что мы намерены предпринять.
      
— Я сниму рубашку, и мы все возьмем ее за края, и тогда Крошка Ру и Тигра могут туда прыгнуть, все равно как в гамак, они только покачаются и нисколько не ушибутся.
      
— Как снять Тигру с дерева, — сказал Иа-Иа, — и никому не повредить! Придерживайся этих правил, уважаемый Пятачок, и все будет в порядке!
      
Но уважаемый Пятачок ничего не слышал — так он волновался при мысли, что снова увидит голубые помочи Кристофера Робина. Он уже их видел однажды, когда был гораздо моложе, и пришел тогда в такое возбуждение, что его уложили спать на полчаса раньше обычного.
      
И с тех пор он всегда мечтал проверить, действительно ли они такие голубые и такие помочные, как ему показалось.
      
Поэтому, когда Кристофер Робин снял рубашку и ожидания Пятачка оправдались в полной мере, Пятачок на радостях простил Иа обиду, ласково улыбнулся ему и даже взялся за тот же край рубашки.
      
А Иа шепнул ему:
      
— Конечно, и теперь нельзя ручаться, что не произойдет несчастного случая. Несчастные случаи — очень странные штуки. Они обычно случаются совершенно случайно.
      
Когда Крошка Ру понял, что ему нужно сделать, он пришел в безумный восторг и запищал:
      
— Тигра, Тигра, мы сейчас будем прыгать! Ты погляди, как я прыгаю! Я сейчас просто полечу, вот увидишь. А Тигры так могут? Кристофер Робин! Я пошел! — крикнул он, прыгнул — и угодил в самый центр спасательной рубашки.
      
Летел он так быстро, что его снова подбросило почти на такую же высоту и он еще долго продолжал подлетать вверх, приговаривая: "О, о!"
      
Наконец он остановился и сказал: "Ой, как здорово!" — и его опустили на землю.
      
— Давай, Тигра! — крикнул он. — Это очень просто!
      
Но Тигра изо всей силы держался за ветку и говорил про себя: "Конечно, прыгающим животным, вроде Кенги, это хорошо, но для плавающих животных, вроде Тигров, это совершенно другое дело".
      
И он почему-то вдруг представил себе, как он плывет на спинке вниз по течению или весело ныряет в прохладной влаге реки, и почувствовал, что это и есть настоящая жизнь для Тигры.
      
— Давай, давай! — крикнул Кристофер Робин. — Не бойся.
      
— Сейчас, минуточку, — нервно сказал Тигра, — мне что-то в глаз попало! И он медленно, медленно пополз по ветке.
      
— Давай, давай, это очень просто! — пропищал Крошка Ру.
      
И вдруг Тигра почувствовал, как это просто.
      
— Ой! — крикнул он, видя, как дерево проносится мимо него.
      
— Берегитесь! — крикнул Кристофер Робин спасателям.
      
Раздался стук, треск разрываемой ткани, и на земле образовалась куча мала. Кристофер Робин, Пух и Пятачок поднялись первыми, потом они подняли Тигру, а в самом низу был, конечно, Иа-Иа.
      
— Ой, Иа! — крикнул Кристофер Робин, — Тебе не больно? — Он заботливо ощупал ослика, стряхнул с него пыль и помог ему встать на ноги.
      
Иа-Иа долгое время ничего не говорил.
      
Потом он спросил:
      
— Тигра здесь?
      
Тигра был здесь и снова в прекрасном настроении.
      
— Да, — сказал Кристофер Робин, — Тигра здесь.
      
— Что ж, тогда поблагодарите его от моего имени — сказал Иа.
    
    
      
        

          ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ,
        
        

          В КОТОРОЙ ВИННИ-ПУХ ИЗОБРЕТАЕТ НОВУЮ ИГРУ И В НЕЕ ВКЛЮЧАЕТСЯ ИА-ИА
        
      
      
К тому времени, когда речка добралась до края Леса, она очень выросла — выросла в настоящую Реку. И, сделавшись взрослой, она перестала прыгать, скакать и вертеться, как вначале, в детстве, а двигалась плавно и медленно. Ведь теперь она знала, куда идет, и говорила себе: "Спешить незачем. Когда-нибудь все там будем". Зато все впадавшие в нее маленькие ручейки носились по Лесу взад и вперед без устали, мелькали то тут, то там — ведь им надо было так много, так много увидеть и узнать!
      
Широкая тропа — пожалуй, ее можно было даже назвать дорогой — вела из Внешнего Мира в Лес, но, перед тем как попасть в Лес, ей надо было перебраться через эту Реку. И там, где Река и Дорога встречались, был деревянный мостик, почти такой же ширины, как сама дорога, с деревянными перилами по обеим сторонам. Кристофер Робин, пожалуй, мог положить подбородок на верхнюю перекладину перил, если бы захотел: но гораздо интереснее было встать на нижнюю перекладину, наклониться пониже и смотреть на Реку, медленно скользившую куда-то. Винни-Пух, если бы захотел, пожалуй, мог положить свой подбородок на нижнюю перекладину, но куда интереснее было лечь на животик, просунуть голову под перекладину и смотреть, как внизу медленно скользит Река. Для Пятачка же и Крошки Ру это был единственный способ полюбоваться Рекой, потому что они были такие маленькие, что никак не доставали даже до нижней перекладины. Они ложились под перекладину и смотрели на Реку…
      
      
      
      
А Река текла и текла, медленно и плавно — ведь спешить ей было некуда.
      
Однажды по пути к мостику Винни-Пух старался сочинить какой-нибудь стишок про шишки, потому что кругом валялось множество шишек, а у Винни было поэтическое настроение. Он взял одну шишку посмотрел на нее и сказал про себя: "Это очень хорошая шишка, и, конечно, она должна с чем-нибудь рифмоваться". Сперва он ничего не мог придумать, а потом ему вдруг пришло в голову вот что:
      
        
          
Ах, растут на елке шишки 
          
Не для плюшевого Мишки! 
        
      
      
— Хотя это неправильно, — сказал он, — потому что шишки мне могут пригодиться, а потом мы с ними хорошо рифмуемся! "Мишки — шишки"!
      
Тут ему пришел в голову новый стишок:
      
        
          
Не странно ли, что Волки 
          
Не могут жить на елке? 
        
      
      
— Хотя "Волки — елки" тоже хорошо рифмуются, — пояснил Пух и продолжал:
      
        
          
Живут на елках белки- 
          
Хоть елки и не елки! 
        
      
      
Тем временем Винни как раз подошел к мосту. И так как он не смотрел себе под ноги, он споткнулся, шишка выскользнула из его лап и упала в воду.
      
— Обидно! — сказал Пух, глядя, как шишка медленно проплывает в сторону моста. Он хотел сходить за новой шишкой, которую тоже можно было срифмовать, но потом подумал, что лучше он просто поглядит на Реку, потому что денек такой славный; Винни-Пух лег на пузо и стал смотреть на Реку, а она медленно, плавно скользила вдаль…
      
И вдруг из-под моста появилась его шишка, тоже медленно, плавно скользившая вдаль.
      
— Как интересно! — сказал Пух. — Я уронил ее с той стороны, а она выплыла с этой! Интересно, все шишки так делают?
      
Он пошел и набрал еще шишек.
      
Да. Они все так делали.
      
Тогда он бросил две шишки сразу и стал ждать, какая из них выплывет первой. И одна из них выплыла первой, но, так как они были одинакового размера, Пух не знал, была ли это та, которую он задумал, или другая. Тогда в следующий раз он бросил одну большую, а другую маленькую, и большая выплыла первой, как он и думал, а маленькая выплыла последней, как он тоже думал, так что он выиграл два раза!…
      
И к тому времени, когда Винни пошел домой пить чай, он уже выиграл тридцать шесть раз и проиграл двадцать восемь. Иными словами, он выиграл… Ну, отнимите сами двадцать восемь от тридцати шести, и вы узнаете, сколько раз он выиграл. Или — сколько раз он проиграл, если это вам интереснее.
      
Так появилась на свет игра, которую потом назвали игрой в "Пушишки", в честь Винни-Пуха, который ее изобрел и научил играть в нее своих друзей. Только потом они стали играть палочками вместо шишек, потому что палочки легче различать, а игру назвали просто "Игрой в Пустяки", и в этом названии от Пуха осталось только "Пу", а от шишек вообще ничего не осталось.
      
И вот однажды Пух, и Пятачок, и Кролик, и Крошка Ру играли в Пустяки; они бросали палочки по команде Кролика, а потом стремглав мчались на другую сторону моста, и все глядели вниз, ожидая, чья палочка выплывет первой. Ждать приходилось подолгу, потому что Река была в этот день очень ленива и, казалось, вообще не думала о том, чтобы двигаться к цели.
      
— А вот моя! — крикнул Крошка Ру. — Нет, не моя, это чья-то другая. Это не твоя, Пятачок? Я думал, это моя, а это не моя. Вот она! Нет, не она! Это не твоя, Пух?
      
— Нет, — отвечал Винни-Пух.
      
— Наверно, моя палка пропала, — сказал Ру. — Кролик, моя палка — пропалка! Пятачок, а твоя палка — пропалка?
      
— Они всегда заставляют ждать дольше, чем вы думаете, — сказал Кролик.
      
— А сколько, ты думаешь, они заставят ждать? — спросил Ру.
      
— Вон твоя, Пятачок, — вдруг сказал Винни-Пух.
      
— Моя такая сероватая, — сказал Пятачок, сам не решаясь высунуться дальше из боязни свалиться в Реку.
      
— Да, да, ее я и вижу, она плывет в мою сторону.
      
Кролик высунулся дальше всех, высматривая свою палочку; Крошка Ру прыгал, как заводной, пища: "Палка, палка, поскорей! Палка, палка, поскорей!" — и Пятачок тоже ужасно взволновался, потому что ведь показалась только его палочка, а это означало, что он выигрывает.
      
— Выплывает! Вот она, — сказал Пух.
      
— А ты уверен, что это моя? — взволнованно запищал Пятачок.
      
— Да, потому что она большая и серая. Вот она плывет. Очень большая, серая… Ой, нет, это не она. Это Иа-Иа!
      
И из-под моста выплыл Иа-Иа.
      
      
      
      
— Иа! — закричали все разом.
      
Да, спокойно и величественно, задрав в небо все четыре ноги, по реке плыл Иа-Иа.
      
— Это Иа! — запищал Крошка Ру вне себя от волнения.
      
— Неужели? — отозвался Иа. Он попал в небольшой водоворот и трижды плавно повернулся вокруг своей оси. — А я-то думал: "Кто это?"
      
— Я не знал, что ты тоже играешь, — сказал Крошка Ру.
      
— Я не играю, — ответил Иа.
      
— А что же ты там делаешь? — спросил Кролик.
      
— Можешь отгадывать до трех раз, Кролик. Рою землю? Неправильно. Прыгаю по веткам молодого дуба? Нет, неправильно. Жду, чтобы мне кто-нибудь помог выбраться из реки? Теперь правильно! Дайте Кролику время подумать, и он всегда все отгадает.
      
— Ой, Иа, — сказал Пух растерянно. — А что ж мы… я хочу сказать, как же мы… ты думаешь, если мы…
      
— Да, — сказал Иа. — Конечно! Один из этих вариантов будет абсолютно правилен. Спасибо тебе, Пух.
      
— Ой, он плывет все кругом и кругом, — сказал Крошка Ру, совершенно захваченный этим зрелищем.
      
— Почему бы и нет? — холодно отвечал Иа.
      
— Я тоже умею плавать, — гордо сказал Крошка Ру.
      
— Но не кругом, — сказал Иа. — Кругом гораздо труднее. Я сегодня вообще не собирался плавать, — продолжал он, медленно вращаясь, — но уж если пришлось, то, мне кажется, легкое вращательное движение справа налево… Или, может быть, вернее сказать, — добавил он, попав в следующий водоворот, — слева направо… При всех обстоятельствах это мое личное дело.
      
Наступило молчание. Все задумались.
      
— Я, кажется, вроде как придумал, — сказал наконец Винни-Пух. — Но я не уверен, что это будет хорошо.
      
— Я тоже, — сказал Иа.
      
— Выкладывай, Пух, — сказал Кролик. — Говори.
      
— Ну, если мы все будем бросать камни и всякие вещи в реку, с одного боку Иа подымутся волны, и эти волны прибьют Иа к берегу.
      
— Это очень хорошая Идея, — сказал Кролик.
      
И Винни-Пух снова повеселел.
      
— Очень, — сказал Иа. — Когда я захочу, чтобы меня прибили, Винни-Пух, я вам сообщу.
      
— А вдруг мы случайно попадем в него? — тревожно спросил Пятачок.
      
— Или вдруг мы случайно не попадем в него! — сказал Иа. — Обдумай все эти возможности, Пятачок, прежде чем вы начнете развлекаться.
      
Но Винни-Пух уже притащил самый большой камень, какой только мог поднять, и склонился над водой, держа его в лапках.
      
— Я его не брошу, я его просто уроню, Иа, — объяснил он. — И тут уж я не промахнусь, то есть я хочу сказать, что я не попаду в тебя. Ты не можешь на минутку перестать вертеться, а то меня это сбивает?
      
— Нет, — сказал Иа. — Мне нравится вертеться.
      
Кролик почувствовал, что пора ему взять на себя командование.
      
— Ну, Пух, — сказал он, — когда я скажу "Пора!" ты можешь пускать камень. Иа-Иа, когда я крикну "Пора!", Пух пустит свой камень.
      
— Большое спасибо, Кролик, но я полагаю, что я это узнаю и без тебя.
      
— Пух, ты готов? Пятачок, отодвинься немного от Пуха, ты ему мешаешь. Ру, чуть-чуть назад. Вы готовы?
      
— Нет, — сказал Иа.
      
— Пора! — крикнул Кролик.
      
Пух отпустил камень. Раздался громкий всплеск, и Иа-Иа исчез…
      
Момент был волнующий, особенно для наблюдателей на мосту. Они глядели во все глаза… И даже вид, палочки Пятачка, которая выплыла чуть-чуть впереди Кроличьей палочки, не так развеселил их, как вы могли бы ожидать. А потом — как раз в тот самый момент, когда Пух уже начал думать, что, наверно, он выбрал неправильный камень или неправильную реку, или неправильный день для своей Идеи, — что-то серое появилось на прибрежной отмели…
      
Постепенно оно становилось все больше и больше… и наконец стало ясно, что это Иа-Иа, который выходил из воды.
      
С дружным воплем все кинулись с моста; они тащили, и тянули, и подталкивали Иа, и вскоре он встал на твердую почву.
      
— Ой, Иа, до чего же ты мокрый! — сказал Пятачок, пощупав его.
      
Иа отряхнулся и попросил кого-нибудь объяснить Пятачку, что происходит, когда вы находитесь в воде довольно долгое время.
      
— Молодец, Пух! — великодушно сказал Кролик. — Да, нам с тобой пришла в голову неплохая Идея!
      
— Какая Идея? — спросил Иа.
      
— Прибить тебя вот так к берегу.
      
— Прибить меня? — сказал Иа удивленно. — Прибить меня? Вы что думаете — меня прибили? Да? Я просто нырнул! Пух запустил в меня огромным камнем, и, чтобы избежать тяжелого удар в грудь, я нырнул и подплыл к берегу.
      
— Это неправда, — шепнул Пятачок Пуху, чтобы его утешить.
      
— По-моему, тоже, — нерешительно сказал Пух.
      
— Иа — он всегда так, — сказал Пятачок. — Я лично считаю, что ты очень хорошо придумал!
      
Пух немного утешился. Ведь если вы Медведь с опилками в голове и думаете о делах, вы иногда с огорчением обнаруживаете, что мысль, которая казалась вам очень дельной, пока она была у вас в голове, оказывается совсем не такой, когда она выходит наружу и на нее смотрят другие. Но, как бы то ни было, Иа был в Реке, а теперь его там не было, так что ничего плохого Пух не сделал.
      
— Как же ты упал туда, Иа? — спросил Кролик, вытирая его носовым платком Пятачка.
      
— Я не упал, — отвечал Иа.
      
— А как же…
      
— На меня НАСКОЧИЛИ, — сказал Иа.
      
— Ой, — запищал взволнованный Ру, — тебя кто-нибудь толкнул?
      
— Кто-то НАСКОЧИЛ на меня. Я стоял на берегу реки и размышлял, размышлял — я надеюсь, кто-нибудь из вас понимает это слово, — как вдруг я ощутил СИЛЬНЫЙ НАСКОК.
      
— Ой, Иа! — ахнуло все общество.
      
— А ты уверен, что ты не поскользнулся? — рассудительно спросил Кролик.
      
— Конечно, я поскользнулся. Если вы стоите на скользком берегу реки и кто-то внезапно НАСКОЧИТ на вас сзади, вы поскользнетесь. А что вы еще можете предложить?
      
— Но кто это сделал? — спросил Ру.
      
Иа не ответил.
      
— Наверно, это был Тигра, — с тревогой сказал Пятачок.
      
— Слушай, Иа, — спросил Пух, — он шутил или он нарочно? Я хочу сказать…
      
— Я сам об этом все время спрашиваю, медвежонок Пух. Даже на самом дне реки я не переставал спрашивать себя: "Что это — дружеская шутка или обдуманное нападение?" И когда я всплыл на поверхность, я ответил себе: "Мокрое дело". Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.
      
— А где был Тигра? — спросил Кролик.
      
Прежде чем Иа успел ответить, раздался громкий треск, и из камышей появился Тигра собственной персоной.
      
— Всем привет! — весело сказал Тигра.
      
— Здравствуй, Тигра! — сказал Крошка Ру. Кролик вдруг ужасно надулся.
      
— Тигра, — сказал он торжественно, — будь любезен, объясни нам, что сейчас произошло?
      
— Когда сейчас? — ответил Тигра, слегка смутившись.
      
— Когда ты наскочил на Иа и столкнул его в реку.
      
— Я на него не наскакивал.
      
— Ты на меня наскочил, — мрачно сказал Иа.
      
— Нет, не наскакивал. У меня просто был кашель и я стоял случайно сзади Иа, и я сказал: ГРРРРР-ОПП-ПШШ-ШШЦ!"
      
— Ты что, Пятачок? — спросил Кролик, помогая Пятачку встать и отряхнуть пыль. — Все в порядке?
      
— Это я от неожиданности, — сказал Пятачок дрожащим голосом.
      
— Вот это я и называю НАСКАКИВАТЬ, — сказал Иа, — налетать на людей неожиданно. Очень неприятная привычка. У меня нет возражений против пребывания Тигры в Лесу, — продолжал он, — потому что это большой Лес и в нем сколько угодно места для того, чтобы прыгать и скакать. Но я не понимаю, зачем он должен приходить в мой маленький уголок Леса и НАСКАКИВАТЬ на меня. Главное, что в моем уголке нет ничего особенно достопримечательного. Конечно, для тех, кто любит холод, сырость и колючки, в нем есть известная прелесть, но во всех остальных отношениях это самый обычный уголок, и если кому-нибудь пришла охота наска…
      
— Я не наскакивал, я кашлял, — сказал Тигра упрямо.
      
— На дне реки в этом трудно разобраться, — заметил Иа.
      
— Так вот, — сказал Кролик, — все, что я мог сказать по этому поводу… Ах, вот идет Кристофер Робин, так что пусть он это скажет.
      
Кристофер Робин шел по лесной дорожке в таком солнечном и безоблачном настроении, как будто бы, например, дважды девятнадцать — это пустяки, и думал о том, что, если он в такой день встанет на нижнюю перекладину перил моста и наклонится над рекой, он вдруг узнает все-все на свете и тогда он расскажет все это Пуху, который пока еще знает не все на свете. Но когда он подошел к мосту и увидел всех своих друзей, он понял, что сегодня совсем не такой день. а совершенно другой — день, когда нужно что-то сделать.
      
— История такова, Кристофер Робин, — начал Кролик. — Тигра…
      
— Ничего подобного, — сказал Тигра.
      
— Как бы то ни было, я оказался там, — сказал Иа.
      
— Но он же, наверно, не хотел этого, — сказал Пух.
      
— Он просто такой прыгучий, — сказал Пятачок, — от природы.
      
— А ну попробуй наскочи на меня, Тигра. — с жаром заявил Крошка Ру. — Иа, Тигра сейчас попробует наскочить на меня. Пятачок, ты как думаешь, кто…
      
— Ну, ну, — сказал Кролик, — я думаю, мы откажемся от мысли говорить всем сразу. Вопрос в том, что думает об этом Кристофер Робин.
      
— Я просто кашлянул, — сказал Тигра.
      
— Он наскочил, — сказал Иа.
      
— Ну, может быть, я немножко кашкочил сказал Тигра.
      
— Тихо, — сказал Кролик, подняв лапку. — Что думает обо всем этом Кристофер Робин? Вот в чем вопрос.
      
— Ну, — сказал Кристофер Робин, не очень понимая, о чем идет речь. — Я думаю…
      
— Ну-ну? — сказали все.
      
— Я думаю, что мы все сейчас пойдем играть в Пустяки.
      
Так они и сделали. И представьте себе, что Иа который никогда раньше не играл в эту игру, выигрывал чаще всех!
      
А Крошка Ру два раза свалился в реку. Первый раз случайно, а второй раз нарочно, потому что он увидел, что из Лесу выходит Кенга, и понял, что ему все равно придется сейчас отправляться спать. Кролик сказал, что он пойдет с ним, Тигра и Иа-Иа тоже ушли вместе, потому что Иа решил объяснить Тигре, как выигрывать в Пустяки ("Надо пускать палочку с подковыркой, если ты понимаешь, что я хочу сказать, Тигра"), а Кристофер Робин, и Пух, и Пятачок остались на мосту.
      
Долгое время они глядели вниз на реку, ничего не говоря, и Река тоже ничего не говорила, потому что ей было очень спокойно и хорошо в этот солнечный полдень.
      
— Тигра, в общем, настоящий парень, — сказал Пятачок.
      
— Конечно, — сказал Кристофер Робин.
      
— Вообще все мы настоящие ребята, — сказал Пух. — Я так думаю, — добавил он. — Но я не уверен, что я прав.
      
— Конечно, ты прав, — сказал Кристофер Робин.
    
    
      
        

          ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ,
        
        

          В КОТОРОЙ ТИГРУ УКРОЩАЮТ
        
      
      
Кролик и Пятачок сидели возле парадной двери дома Винни-Пуха и слушали, что говорит Кролик. Винни-Пух тоже сидел с ними. Был дремотный летний полдень, и Лес был полон тихих, неясных звуков, и все они, казалось, говорили Пуху: "Не слушай Кролика. Слушай меня". Поэтому Винни занял самую удобную позицию для того, чтобы не слушать Кролика, и лишь время от времени открывал глаза и говорил: "Ах", а потом закрывал глаза снова и говорил: "Верно, верно!" Сам же Кролик то и дело очень серьезно спрашивал: "Ты понимаешь, что я имею в виду, Пятачок?", а Пятачок не менее серьезно кивал в ответ, чтобы показать, что он все-все понимает.
      
— Словом, — сказал Кролик, добравшись наконец до конца, — Тигра в последнее время стал таким большим Выскочкой, что нам пора его укротить. А ты как считаешь, Пятачок?
      
Пятачок сказал, что Тигра действительно ужасно большой Выскочка, и если можно придумать, как его укротить, это будет Очень Хорошая Мысль.
      
— Я того же мнения, — сказал Кролик. — А ты что скажешь, Пух?
      
Пух, вздрогнув, открыл глаза и сказал:
      
— Крайне?
      
— Что крайне? — спросил Кролик.
      
— То, что ты говорил, — сказал Пух. — Обасалютно!
      
Пятачок толкнул Пуха локтем в бок, и Пух, который все больше и больше чувствовал, что его куда-то уносит, медленно поднялся и начал приходить в себя.
      
— Но как нам это сделать? — спросил Пятачок.
      
— Нам надо дать ему хороший урок! — решительно сказал Кролик.
      
— Какой урок, Кролик?
      
— В этом-то и вопрос, — сказал Кролик.
      
Слово "урок" пробудило в Винни-Пухе какие-то неясные воспоминания.
      
— Там была такая штука, которая называется "Ждыдва" и еще "Юпять", — сказал он. — Кристофер Робин как-то попытался познакомить меня с ними, но только не вышло.
      
— Что не вышло? — спросил Кролик.
      
— Кто не вышел? — спросил Пятачок.
      
Пух покачал головой.
      
— Я не знаю, — сказал он. — Наверно, ничего не вышло. А о чем мы говорим?
      
— Пух, — сказал Пятачок укоризненно. — Ты что, не слушал, о чем говорил Кролик?
      
— Я слушал, но мне попала в ухо какая-то меховинка. Повтори, пожалуйста, Кролик, ладно?
      
Кролик всегда был готов повторять все, что угодно, поэтому он спросил только, с какого места ему начинать, и Винни-Пух ответил, что, конечно, с того места, где мех попал ему в ухо. Тогда Кролик спросил, когда это было.
      
Пух ответил, что он точно не знает, потому что он не очень внимательно слушал.
      
Но тут Пятачок уладил дело, сказав, что они просто хотели придумать, как им отучить Тигру быть Выскочкой, потому что хотя мы его все любим, но нельзя отрицать, что он ужасный Выскочка.
      
— А-а, понимаю! — сказал Пух.
      
— Он слишком много прыгает, — сказал Кролик, — и он у нас допрыгается!
      
Пух попытался подумать, но все, что приходило ему в голову, было совершенно бесполезно. И он тихонько засопел вот что:
      
        
          
Если бы Кролик Был покрупнее, 
          
Если бы Тигра Был посмирнее, 
          
Глупые игры 
          
Нашего Титры 
          
Кролика бы 
          
Не смущали нисколько, — 
          
Если бы только… 
          
Если бы только… 
          
Если бы только 
          
Нашему кролику 
          
Росту прибавить 
          
Хоть малую толику! 
        
      
      
— Что там Пух сопит? — спросил Кролик. — Что-нибудь толковое?
      
— Нет, — сказал Пух грустно. — Бестолковое.
      
— Ну, а у меня есть Идея, — сказал Кролик. — Вот какая: мы возьмем Тигру в поход, заведем его куда-нибудь, где он никогда не был, и как будто потеряем его там, а на следующее утро мы опять его найдем и тогда — заметьте себе мои слова, — тогда Тигра будет уже совершенно не тот.
      
— Почему? — спросил Винни-Пух.
      
— Потому что он будет Скромный Тигра. Потому что он станет Грустным Тигрой, Маленьким Тигрой, Тихим и Вежливым Тигрой, Смирным Тигрой, Тигрой, который говорит: "Милый Кролик, как я рад тебя видеть!" Вот почему.
      
— А будет он рад видеть меня и Пятачка?
      
— Конечно!
      
— Это хорошо, — сказал Пух.
      
— Но я бы не хотел, чтобы он все время был Грустным. — сказал Пятачок нерешительно.
      
— А Тигры никогда не бывают все время грустными, — успокоил его Кролик. — Они удивительно легко снова приходят в хорошее настроение. Я как раз спрашивал Сову — просто для проверки, — и она подтвердила, что они удивительно легко приходят в него. Но если нам удастся заставить Тигру побыть Маленьким и Грустным хотя бы пять минут, мы уже сделаем доброе дело.
      
— А что сказал бы об этом Кристофер Робин? — спросил Пятачок.
      
— Вот что, — сказал Кролик. — Он сказал бы: "Пятачок, ты сделал доброе дело. Я бы сам его сделал, если бы я не был так занят. Спасибо тебе, Пятачок. И Пуху спасибо, конечно".
      
Пятачок ужасно обрадовался и окончательно поверил, что они затеяли доброе дело, а раз и Винни-Пух и Кролик будут в нем участвовать, то в этом добром деле может участвовать даже и Очень Маленькое Существо и перед этим спокойно выспаться.
      
После этого осталось разрешить единственный вопрос — где им как будто потерять Тигру?
      
— Мы заведем его к Северному Полюсу, — сказал Кролик, — потому что ведь Северный Полюс мы очень долго открывали, значит, Тигре придется очень, очень, очень долго его закрывать! Ха-ха-ха!
      
Тут пришла очередь обрадоваться Винни-Пуху, потому что ведь это он первый нашел Северный Полюс, и, когда они придут туда, Тигра увидит надпись, которая гласит:
      

        ОТКРЫТ ВИННИ-ПУХОМ, ПУХ ЕГО НАШЕЛ.
      
      
И тогда Тигра будет знать то, чего он сейчас, по-видимому, не знает, а именно, с каким медведем он имеет дело. С Ай-да-Медведем!
      
Было решено, что они выступят в поход завтра утром и что Кролик, который жил неподалеку от Кенги, Ру и Тигры, пойдет сейчас домой и спросит Тигру, что он завтра собирается делать, потому что если он ничего не собирается, то как насчет того, чтобы отправиться на прогулку и захватить с собой Пуха и Пятачка? И если Тигра скажет: "Да", то все в порядке, а если он скажет: "Нет"…
      
— Он не скажет, — сказал Кролик. — Положитесь на меня!
      
И он отправился в путь, не теряя времени. Назавтра погода очень изменилась. Можно сказать, что она превратилась в непогоду. Вместо солнца и тепла — холод и туман.
      
Самому-то Пуху было не страшно, но когда он себе представил весь мед, который пчелы не сделают в этот день, ему стало их страшно жалко. Он сообщил это Пятачку, когда тот зашел за ним, а Пятачок сказал, что он думал не столько об этом, сколько о том, как холодно и грустно будет тому, кого как-будто потеряют в этот день в чаще Леса. Но когда они с Пухом подошли к дому Кролика, Кролик сказал им, что день самый подходящий для их затеи, потому что Тигра всегда выскакивает вперед, и как только он скроется из виду, они все убегут в сторону и он никогда их больше не увидит.
      
— Совсем никогда? — спросил Пятачок.
      
— Да нет, до тех пор, пока мы не найдем его, Пятачок. До завтра или до еще когда-нибудь. Пошли. Он нас ждет.
      
Когда они подошли к дому Кенги, оказалось, что Крошка Ру, ближайший друг Тигры, тоже их ждет, и это портило все дело; но Кролик, прикрыв рот лапкой, шепнул Пуху: "Положитесь на меня", — и подошел к Кенге.
      
— Я думаю, что Ру лучше сегодня не ходить, — сказал он. — Сегодня не стоит.
      
— Почему? — спросил Ру. (Хотя предполагалось, что он не слышит.)
      
— Ужасный день, — сказал Кролик, качая головой. — Промозглая сырость. Холод. А ты сегодня утром кашлял.
      
— Откуда ты знаешь? — с негодованием спросил Крошка Ру.
      
— Дорогой мой, а ты мне даже не сказал! — укоризненно сказала Кенга.
      
— Это был Бисквитный Кашель, — сказал Ру. — Бисквитный, а не такой, о котором рассказывают мамам.
      
— Я все же думаю, что сегодня не стоит, дорогой. Как-нибудь в другой раз!
      
— Тогда завтра? — спросил Ру голосом, полным надежды.
      
— Посмотрим, — сказала Кенга.
      
— Ты всегда смотришь, и ничего потом не бывает, — печально сказал Крошка Ру.
      
— В такой день никто ничего не может рассмотреть, — сказал Кролик. — Я полагаю, мы пойдем не очень далеко, и к обеду все мы… мы все… мы… Ах, Тигра, это ты. Пошли! Всего хорошего, Ру! После обеда мы… Пошли, Пух! Все готовы? Отлично. Пошли.
      
И они пошли. Сначала Пух, Кролик и Пятачок шли рядом, а Тигра носился вокруг них, описывая большие круги, потом, когда тропинка стала уже, Кролик, Пятачок и Пух пошли гуськом, друг за другом, а Тигра описывал вокруг них петли, и, наконец, когда по обе стороны тропинки встала колючая стена чертополоха, Тигра то убегал далеко вперед, то возвращался, иногда налетая на Кролика, а иногда и нет. И чем дальше они шли, тем гуще становился туман, так что Тигра стал по временам пропадать, и в тот самый момент, когда вы думали, что его уже совсем нет, он появлялся, выпаливая: "Чего же вы? Ходу!" — и, прежде чем вы успевали что-нибудь ответить, снова исчезал.
      
Кролик обернулся и подтолкнул Пятачка.
      
— В следующий раз! — сказал он. — Передай Пуху.
      
— В следующий раз! — сказал Пятачок Пуху.
      
— Чего в следующий? — сказал Пух Пятачку.
      
Тигра неожиданно появился, налетел на Кролика и снова исчез.
      
— Пора, — сказал Кролик.
      
Он свернул в прогалину, пересекавшую тропинку, и Пух и Пятачок помчались за ним. Они притаились в высоком папоротнике, прислушиваясь. В Лесу было очень, очень тихо. Они ничего не видели и ничего не слышали.
      
— Тсс!… — сказал Кролик.
      
— Я и так, — сказал Пух.
      
Раздался топот… И снова наступило молчание.
      
— Эй! — сказал Тигра так близко от них и так неожиданно, что Пятачок, наверно, подскочил бы если бы не оказалось, что на большей его части сидит Пух.
      
— Где вы? Ау! — кричал Тигра.
      
Кролик подтолкнул локтем Пуха, и Пух оглянулся в поисках Пятачка, чтобы подтолкнуть его локтем, и не нашел его, а Пятачок продолжал вдыхать запах сырого папоротника, стараясь дышать как можно тише, и чувствовал себя очень храбро.
      
— Чудеса! — сказал Тигра.
      
Наступила тишина, и спустя несколько мгновений они услышали его удаляющийся топот.
      
Они подождали ли еще немножко, и в Лесу снова стало тихо — так тихо, что еще чуточку, и им стало бы страшно. Кролик встал и потянулся.
      
— Ну? — шепнул он с гордостью. — Видали? Все, как я говорил!
      
— Я вот думал, — сказал Пух, — и я думаю…
      
— Нет, — сказал Кролик, — не надо. Бежим. Пошли!
      
И все они во главе с Кроликом пустились наутек.
      
— А теперь, — сказал Кролик, когда они порядочно пробежали, — мы можем поговорить. Что ты хотел сказать, Пух?
      
— Да ничего особенного. А почему мы сюда идем?
      
— Потому что эта дорога домой.
      
— А-а! — сказал Пух.
      
— А по-моему, нам надо взять правее, — тревожно сказал Пятачок. — А ты что думаешь, Пух?
      
Пух посмотрел на свои передние лапки. Он знал, что одна из них была правая, знал он, кроме того, что если он решит, какая из них правая, то остальная будет левая. Но он никак не мог вспомнить, с чего надо начать.
      
— Ну… — начал Пух нерешительно.
      
— Пошли! — сказал Кролик. — Я отлично знаю дорогу!
      
Они пошли. Спустя десять минут они снова остановились.
      
— Очень смешно, — сказал Кролик, — но мне вдруг пока… Ах, конечно. Пошли!…
      
— Ну, вот мы и тут, — сказал Кролик спустя еще десять минут. — Нет, кажется…
      
— А теперь, — сказал Кролик спустя еще десять минут, — по-моему, мы должны быть у… или мы взяли немного правее, чем я думал?
      
— Прямо чудеса! — сказал Кролик спустя еще десять минут. — Почему это в тумане все выглядит так одинаково? Смешно! Ты заметил это, Пух?
      
Пух сказал, что заметил.
      
— Слава богу, что мы так хорошо знаем наш Лес, а то мы могли бы заблудиться! — сказал Кролик через полчаса. И он засмеялся так беззаботно, как может смеяться только тот, кто так хорошо знает Лес, что не может в нем заблудиться.
      
Пятачок чуточку приотстал и подобрался к Пуху сзади.
      
— Пух! — шепнул он.
      
— Что, Пятачок?
      
— Ничего, — сказал Пятачок и уцепился за лапку Пуха. — Я просто хотел быть поближе к тебе.
      
Когда Тигра перестал ждать, что остальные найдут его, и когда ему надоело, что рядом нет никого, кому он мог бы сказать: "Эй, пошли, что ли!" — он подумал, что надо пойти домой. И он побежал назад. Первое, что сказала Кенга, увидав его, это: "А вот и наш милый Тигра! Как раз пора принимать рыбий жир!"
      
И она налила ему полную чашку. Крошка Ру с гордостью заявил: "А я уже принял", и Тигра, проглотив все, что было в чашке, сказал: "И я тоже", а потом он и Ру стали дружески толкать друг друга, и Тигра случайно перевернул один или два стула, нечаянно, а Крошка Ру случайно перевернул один, нарочно, и Кенга сказала:
      
— А ну пойдите побегайте.
      
— А куда нам бегать? — спросил Крошка Ру.
      
— Пойдите и соберите мне шишек для топки, — сказала Кенга и дала им корзинку.
      
И они послушно отправились к Шести Соснам и стали кидать друг в друга шишками, и за этим приятным занятием забыли, зачем они пришли в Лес, и забыли заодно корзинку под деревом, а сами отправились домой обедать.
      
      
      
      
Обед как раз подходил к концу, когда Кристофер Робин заглянул в дверь.
      
— Где Пух? — спросил он.
      
— Тигра, детка, где Пух? — спросила Кенга.
      
Тигра стал объяснять, что произошло, и в то же самое время Крошка Ру стал объяснять про свой бисквитный Кашель, а Кенга стала уговаривать их не говорить одновременно. Так что прошло немало времени, пока Кристофер Робин понял, что Пух, Пятачок и Кролик бродят где-то в тумане, заблудившись в Лесной Чаще.
      
— Смехота! — шепнул Тигра Крошке Ру. — А вот Тигры никогда не могут заблудиться!
      
— А почему они не могут, Тигра?
      
— Не могут, и все тут, — объяснил Тигра. — Так уж они устроены!
      
— Что ж, — сказал Кристофер Робин, — надо пойти и отыскать их. Вот и все. Пошли, Тигра.
      
— А можно, я тоже пойду отыщу их? — взволнованно спросил Ру.
      
— Я думаю, не сегодня, дорогой мой, — сказала Кенга, — как-нибудь в другой раз.
      
— Ну ладно. А если они заблудятся завтра, можно, я тогда отыщу их?
      
— Посмотрим, — сказала Кенга, и Крошка Ру, который отлично знал, что это означает, ушел в угол и начал упражняться в прыжках, отчасти потому, что он хотел попрыгать, а отчасти потому, что он не хотел, чтобы Кристофер Робин и Тигра заметили, как он огорчен, что его не взяли.
      
— Итак, — сказал Кролик, — мы умудрились заблудиться. Таковы факты.
      
Все трое отдыхали в маленькой ямке с песком. Пуху ужасно надоела эта ямка с песком, и он серьезно подозревал, что она просто-таки бегает за ними по пятам, потому что, куда бы они ни направились, они обязательно натыкались на нее. Каждый раз, когда она появлялась из тумана, Кролик торжествующе заявлял: "Теперь я знаю, где мы!", а Пух грустно говорил: "Я тоже". Пятачок же вообще ничего не говорил, он старался придумать, что бы такое ему сказать, но единственное, что ему приходило в голову, это: "Помогите, спасите!" — а говорить это было бы, наверно, глупо, ведь с ним были Пух и Кролик. Все долго молчали.
      
— Ну что ж, — сказал Кролик, по-видимому, все это время напрасно ожидавший, что его поблагодарят за приятную прогулку. — Пожалуй, надо идти.
      
— А что, если… — начал Пух не спеша, — если, как только мы потеряем эту Яму из виду, мы постараемся опять ее найти?
      
— Какой в этом смысл? — спросил Кролик.
      
— Ну, — сказал Пух, — мы все время ищем Дом и не находим его. Вот я и думаю, что если мы будем искать эту Яму, то мы ее обязательно не найдем, потому что тогда мы, может быть, найдем то, чего мы как будто не ищем, а оно может оказаться тем, что мы на самом деле ищем.
      
— Не вижу в этом большого смысла, — сказал Кролик.
      
— Нет, — сказал Пух скромно, — его тут нет. Но он собирался тут быть, когда я начинал говорить. Очевидно, с ним что-то случилось по дороге.
      
— Если я пойду прочь от этой Ямы, а потом пойду обратно к ней, то, конечно, я ее найду, — сказал Кролик.
      
— А вот я думал, что, может быть, ты ее не найдешь, — сказал Пух. — Я почему-то так думал.
      
— Ты попробуй, — сказал неожиданно Пятачок, — а мы тебя тут подождем.
      
Кролик фыркнул, чтобы показать, какой Пятачок глупый, и скрылся в тумане. Отойдя шагов сто, он повернулся и пошел обратно… И после того, как Пух и Пятачок прождали его двадцать минут, Пух встал.
      
— Я почему-то так и думал, — сказал Пух. — А теперь, Пятачок, пойдем домой.
      
— Пух!… — закричал Пятачок, дрожа от волнения. — Ты разве знаешь дорогу?
      
— Нет, — сказал Пух, — но у меня в буфете двенадцать горшков с медом, и они уже очень давно зовут меня. Я не мог как следует их расслышать, потому что Кролик все время тараторил, но если все, кроме этих двенадцати горшков, будут молчать, то я думаю, Пятачок, я узнаю, откуда они меня зовут. Идем!
      
Они пошли, и долгое время Пятачок молчал, чтобы не перебивать горшки с медом, и вдруг он легонько пискнул… а потом сказал: "О-о", потому что начал узнавать, где они находятся. Но он все еще не осмеливался сказать об этом громко, чтобы не испортить дело. И как раз в тот момент, когда он уже был настолько в себе уверен, что стало неважно, слышны ли горшки или нет, впереди послышался оклик, и из тумана вынырнул Кристофер Робин.
      
— Ах, вы здесь, — сказал Кристофер Робин небрежно, стараясь сделать вид, что он нисколько не волновался.
      
— Мы здесь, — сказал Пух.
      
— А где Кролик?
      
— Я не знаю, — сказал Пух.
      
— Да? Ну, я думаю, Тигра его найдет. Он, кажется, пошел вас всех искать.
      
— Хорошо, — сказал Пух. — Мне нужно идти домой, чтобы подкрепиться, и Пятачку тоже, потому что мы до сих пор не подкреплялись и…
      
— Я вас провожу, — сказал Кристофер Робин. Он проводил Пуха домой и пробыл там очень немалое время.
      
И все это время Тигра носился по Лесу, громко рыча, чтобы скорее найти Кролика.
      
И, наконец, очень Маленький и Грустный Кролик услышал его. И этот Маленький и Грустный Кролик кинулся на голос сквозь туман, и голос неожиданно превратился в Тигру: в Доброго Тигру, в Большого Тигру, в Спасительного и Выручательного Тигру, в Тигру, который выскакивал — если он вообще выскакивал — гораздо лучше всех Тигров на свете.
      
— Милый Тигра, как же я рад тебя видеть! — закричал Кролик.
    
    
      
        

          ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ,
        
        

          В КОТОРОЙ ПЯТАЧОК СОВЕРШАЕТ ВЕЛИКИЙ ПОДВИГ
        
      
      
На полпути от дома Винни-Пуха к дому Пятачка было Задумчивое Место, где они иногда встречались, когда им хотелось повидаться, и там было так тепло и тихо, что они любили посидеть там немножко и подумать, чем же им заняться теперь, когда они уже повидались. Как-то, когда они с Пятачком решили ничем не заниматься. Пух даже придумал специальный стишок про это место, чтобы все знали, для чего оно предназначено:
      
        
          
3десь любит Медведь 
          
Порой посидеть 
          
И подумать: 
          
"А чем бы таким заняться?" 
          
Ведь он же — не Слон, 
          
Поэтому он 
          
Не может все время 
          
Без дела слоняться! 
        
      
      
И вот однажды, осенним утром, когда ветер ночью сорвал все листья с деревьев и старался теперь сорвать ветки, Пух и Пятачок сидели в Задумчивом Месте и думали, чем бы им заняться.
      
— Я думаю, — сказал Пух, — что я думаю вот что: нам неплохо бы сейчас пойти на Пухову Опушку и повидать Иа, потому что, наверно, его дом снесло ветром и, наверно, он обрадуется, если мы его опять построим.
      
— А я думаю, — сказал Пятачок. — что я думаю вот что: нам неплохо было бы сейчас пойти и навестить Кристофера Робина, только мы его не застанем, так что это нельзя.
      
— Пойдем навестим всех-всех-всех, — сказал Пух, — потому что, когда ты долго ходишь по холоду, а потом вдруг зайдешь кого-нибудь навестить и он тебе скажет: "Привет, Пух! Вот кстати! Как раз пора чем-нибудь подкрепиться!" — это всегда очень-очень приятно!
      
Пятачок сказал, что для того, чтобы навестить всех-всех-всех, нужен серьезный повод — скажем, вроде организации Искпедиции, и пусть Пух что-нибудь придумает, если может.
      
Пух, конечно, мог.
      
— Мы пойдем, потому что сегодня четверг, — сказал он, — и мы всех поздравим и пожелаем им Очень Приятного Четверга. Пошли, Пятачок!
      
Друзья встали, но Пятачок сразу же снова сел. потому что он не знал, какой сильный ветер.
      
      
      
      
И когда Пух помог ему подняться, они двинулись в путь. По дороге первым попался им домик Пуха, и, можете себе представить, когда они пришли, хозяин — знакомый вам медвежонок Винни-Пух, — оказался дома и сразу же пригласил их войти и кое-чем подкрепиться. Потом они отправились к дому Кенги, держась друг за друга и крича: "Ну что скажешь?", "Что, что?", "Я не слышу". И пока они добрались до Кенги, оба так замучились, что им пришлось задержаться у нее и еще раз позавтракать. Когда друзья вышли от нее, им показалось, что на дворе стало очень холодно, и они помчались со всех ног к дому Кролика.
      
— Мы пришли пожелать тебе Очень Приятного Четверга. — объявил Винни-Пух, после того как он раз-другой попробовал войти в дом и выйти наружу (чтобы удостовериться в том, что дверь Кролика не похудела).
      
— А что, собственно, произойдет в Четверг? — спросил Кролик.
      
И когда Пух объяснил что, а Кролик, чья жизнь состояла из Очень Важных Дел, сказал: "А-а. А я думал, что вы действительно пришли по делу", — Пух и Пятачок на минутку присели… а потом поплелись дальше. Теперь ветер дул им в спину, так что им не надо было так орать.
      
— Кролик — он умный! — сказал Пух в раздумье.
      
— Да, — сказал Пятачок. — Кролик — он хитрый.
      
— У него настоящие Мозги.
      
— Да, — сказал Пятачок, — у Кролика настоящие Мозги.
      
Наступило долгое молчание.
      
— Наверно, поэтому, — сказал наконец Пух, — наверно, поэтому-то он никогда ничего не понимает!
      
Кристофер Робин был уже дома, и он так обрадовался друзьям, что они пробыли у него почти до обеда, и тогда они почти пообедали, то есть съели такой обед, о котором можно потом забыть) и поспешили на Пухову Опушку, чтобы успеть навестить Иа и не опоздать к Настоящему Обеду у Совы.
      
— Здравствуй, Иа! — весело окликнули они ослика.
      
— А, — сказал Иа, — заблудились?
      
— Что ты! Нам просто захотелось тебя навестить, — сказал Пятачок, — и посмотреть, как поживает твой дом. Смотри, Пух, он все еще стоит!
      
— Понимаю, — сказал Иа. — Действительно, очень странно. Да, пора бы уже кому-нибудь прийти и свалить его.
      
— Мы думали — а вдруг его повалит ветром, — сказал Пух.
      
— Ах, вот что. Очевидно, поэтому никто не стал себя утруждать. А я думал, что о нем просто позабыли.
      
— Ну, мы были очень рады повидать тебя, Иа, а теперь мы пойдем навестим Сову.
      
— Отлично. Сова необыкновенно мила. Она пролетела мимо день-два назад и даже заметила меня. Она, конечно, не сказала мне ни слова, понятное дело, но она знала, что это я. Очень любезно с ее стороны. Согревает душу.
      
Пух и Пятачок отодвинулись немного назад и сказали: "Ну, всего хорошего, Иа", очень стараясь не спешить, но ведь им предстоял далекий путь, и они хотели прийти вовремя.
      
— Всего хорошего, — сказал Иа. — Смотри, чтобы тебя не унесло ветром, маленький Пятачок. Тебя будет очень не хватать. Многие будут с живым интересом спрашивать: "Куда это унесло маленького Пятачка?" Ну, всего хорошего. Благодарю вас за то, что случайно проходили мимо.
      
— До свиданья, — сказали Пух и Пятачок в последний раз и двинулись к дому Совы.
      
Теперь ветер дул им навстречу, и уши Пятачка трепались, как флажки, изо всех сил стараясь улететь от хозяина, с великим трудом продвигавшегося вперед. Ему казалось, прошли целые часы, пока он наконец загнал свои ушки под тихие своды Леса, где они снова выпрямились и прислушались — не без волнения — к вою бури в вершинах деревьев.
      
— Предположим, Пух, что дерево вдруг упадет, когда мы будем как раз под ним? — спросил Пятачок.
      
— Давай лучше предположим, что не упадет, — ответил Пух после некоторого размышления.
      
Это предложение утешило Пятачка, и спустя немного времени друзья весело, наперебой, стучали и звонили у двери Совы.
      
— Здравствуй, Сова, — сказал Пух, — я надеюсь, мы не опоздали к… Я хочу сказать — как ты поживаешь, Сова? Мы с Пятачком решили тебя навестить, потому что ведь сегодня Четверг.
      
— Садись, Пух, садись, садись, Пятачок, — сказала Сова радушно. — Устраивайтесь поудобнее.
      
Они поблагодарили ее и устроились как можно удобнее.
      
— Понимаешь, Сова, мы очень спешили, чтобы поспеть вовремя к… ну, чтобы успеть повидать тебя до того, как мы уйдем.
      
Сова с достоинством кивнула головой.
      
— Поправьте меня, если я ошибаюсь, — сказала она, — но не права ли я, предполагая, что на дворе весьма бурный день?
      
— Весьма, — сказал Пятачок, который грел свои ушки у огня, мечтая лишь о том, чтобы целым и невредимым вернуться домой.
      
— Я так и думала, — сказала Сова. — И вот как раз в такой же бурный день, как ныне, мой дядя Роберт, чей портрет ты видишь на стене по правую руку, Пятачок, — мой дядя Роберт, возвращаясь в поздний час с… Что это?
      
Раздался страшный треск.
      
— Берегись! — закричал Пух. — Осторожно, часы! Пятачок, с дороги! Пятачок, я на тебя падаю!
      
— Спасите! — закричал Пятачок. Пухова сторона комнаты медленно поднималась вверх, его кресло съезжало вниз в направлении кресла Пятачка; стенные часы плавно скользнули по печке, собирая по дороге цветочные вазы, и, наконец, все и вся дружно рухнуло на то, что только что было полом, а сейчас старалось выяснить, как оно справится с ролью стены.
      
Дядя Роберт, который, по-видимому, решил превратиться в коврик и захватил с собой заодно знакомую стену, налетел на кресло Пятачка в тот самый момент, когда Пятачок хотел оттуда вылезти.
      
Словом, некоторое время было действительно нелегко определить, где север… Потом вновь послышался страшный треск… вся комната лихорадочно затряслась… и наступила тишина.
      
В углу зашевелилась скатерть. Она свернулась в клубок и перекатилась через всю комнату. Потом она подскочила раза два-три и выставила наружу два уха; вновь прокатилась по комнате и развернулась.
      
— Пух, — сказал нервно Пятачок.
      
— Что? — сказало одно из кресел.
      
— Где мы?
      
— Я не совсем понимаю, — отвечало кресло.
      
— Мы… мы в доме Совы?
      
— Наверно, да, потому что мы ведь только что собирались выпить чаю и так его и не выпили.
      
— Ох! — сказал Пятачок. — Слушай, у Совы всегда почтовый ящик был на потолке?
      
— А разве он там?
      
— Да, погляди.
      
— Не могу, — сказал Пух, — я лежу носом вниз, и на мне что-то такое лежит, а в таком положении, Пятачок, очень трудно рассматривать потолки.
      
— Ну, в общем, он там.
      
— Может быть, он переехал туда? — предположил Пух. — Просто для разнообразия.
      
Под столом в противоположном углу комнаты поднялась какая-то возня, и Сова опять появилась среди гостей.
      
— Пятачок! — сказала Сова с очень рассерженным видом. — Где Пух?
      
— Я и сам не совсем понимаю, — сказал Пух.
      
Сова повернулась на звук его голоса и строго посмотрела на ту часть Пуха, которая еще была на виду.
      
— Пух, — с упреком сказала Сова, — это ты наделал?
      
— Нет, — кротко сказал Пух, — не думаю, чтобы я.
      
— А тогда кто же?
      
— Я думаю, это ветер, — сказал Пятачок. — Я думаю, твой дом повалило ветром.
      
— Ах, вот как! А я думала, это Пух устроил.
      
— Нет! — сказал Пух.
      
— Если это ветер, — сказала Сова, думая вслух, — то тогда Пух не виноват. Ответственность не может быть на него возложена.
      
С этими милостивыми словами она взлетела, чтобы полюбоваться своим новым потолком.
      
— Пятачок, Пятачок! — позвал Пух громким шепотом.
      
Пятачок склонился над ним.
      
— Что, Пух?
      
— Что, она сказала, на меня воз-ло-жено?
      
— Она сказала, что она тебя не ругает.
      
— А-а, а я думал, она говорила про… то, что на мне… А, понятно!
      
— Сова, — сказал Пятачок, — сойди вниз и помоги выбраться Пуху!
      
Сова, которая залюбовалась своим почтовым ящиком (а он был проволочный, и в двери была щель с надписью "Для писем и газет", только этой надписи сейчас не было видно, потому что она была снаружи) слетела вниз.
      
Вдвоем с Пятачком они долго толкали и дергали кресло, и наконец Пух вылез из-под него и смог оглядеться.
      
— Да! — сказала Сова. — Прелестное положение вещей!
      
— Что мы будем делать, Пух? Ты можешь о чем-нибудь подумать? — спросил Пятачок.
      
— Да, я как раз думал кое о чем, — сказал Пух. — Я думал об одной маленькой вещице. — И он запел вернее, запыхтел
      
        
          

            ПЫХТЕЛКУ:
          
          
--------------
          
Я стоял на носу 
          
И держал на весу 
          
Задние лапки и все остальное… 
          
Цирковой акробат 
          
Был бы этому рад, 
          
Но Медведь — это дело иное! 
          
И потом я свалился, 
          
А сам притворился, 
          
Как будто решил отдохнуть среди дня. 
          
И, лежа на пузе, 
          
Я вспомнил о Музе, 
          
Но она позабыла Поэта (меня). 
          
Что делать!… 
          
Уж если, 
          
Устроившись в кресле, 
          
И то не всегда мы владеем стихом, — 
          
Что же может вам спеть 
          
Несчастный Медведь, 
          
На которого Кресло уселось верхом! 
        
      
      
— Вот и все! — сказал Пух.
      
Сова неодобрительно кашлянула и сказала, что если Пух уверен, что это действительно все, то они могут посвятить свои умственные способности Проблеме Поисков Выхода.
      
— Ибо, — сказала Сова, — мы не можем выйти посредством того, что обычно было наружной дверью На нее что-то упало.
      
— А как же еще можно тогда выйти? — тревожно спросил Пятачок.
      
— Это и есть та Проблема, Пятачок, решению которой я просила Пуха посвятить свои Умственные Способности.
      
Пух уселся на пол (который когда-то был стеной), и уставился на потолок (который некогда был другой стеной — стеной с наружной дверью, которая некогда была наружной дверью), и постарался посвятить им свои Умственные Способности.
      
— Сова, ты можешь взлететь к почтовому ящику с Пятачком на спине? — спросил он.
      
— Нет, — поспешно сказал Пятачок, — она не может, не может!
      
Сова стала объяснять, что такое Необходимая или Соответствующая Спинная Мускулатура. Она уже объясняла это когда-то Пуху и Кристоферу Робину и с тех пор ожидала удобного случая, чтобы повторить объяснения, потому что это такая штука, которую вы спокойно можете объяснять два раза, не опасаясь, что кто-нибудь поймет, о чем вы говорите.
      
— Потому что, понимаешь Сова, если бы мы могли посадить Пятачка в почтовый ящик, он мог бы протиснуться сквозь щель, в которую приходят письма, и слезть с дерева и побежать за подмогой, — пояснил Пух.
      
Пятачок немедленно заявил, что он за последнее время стал ГОРАЗДО БОЛЬШЕ и вряд ли сможет пролезть в щель, как бы он ни старался.
      
Сова сказала, что за последнее время щель для писем стала ГОРАЗДО БОЛЬШЕ специально на тот случай, если придут большие письма, так что Пятачок, вероятно, сможет.
      
Пятачок сказал:
      
— Но ты говорила, что необходимая, как ее там называют, не выдержит.
      
Сова сказала:
      
— Не выдержит, об этом нечего и думать.