1 2 3 4 5 
– Не люблю химию.
– А как же в фантастике? Герои обязательно перед боем пьют всякие стимуляторы, транквилизаторы…
– Вот в фантастике пусть и пьют… – буркнул Валентин, дохлебывая напиток.
Но сон действительно прогнало полностью. По пустым ночным дорогам, мимо мигающих желтым светофоров, по третьему кольцу – Лена вела быстро, но аккуратно, ничего не нарушая, даже и скорость превышая лишь на чуть-чуть.
– Не хватало только напороться на скучающих гайцов в поисках пятихатки, – прокомментировала она. – От безделья, они кого хочешь останавливают…
То ли вела машину Лена образцово-показательно, то ли гаишников сморил сон и им лениво было вылезать из патрульных машин на холодную осеннюю улицу, но доехали они без всяких приключений. Лена остановила машину метров за двести до здания агентства, припарковалась на обочине. Помедлила секунду, потом достала телефон:
– А давай-ка наберем… есть там вообще кто.
Валентин пожал плечами. Лена набрала номер и включила громкую связь.
В трубке коротко пикнуло. Потом приятный, хорошо поставленный женский голос, вызывающий ассоциации с профессиональными дикторшами, произнес:
– Доброго времени суток! Вы дозвонились до агентства по найму персонала «Звездный час». Нам требуются пилоты космических истребителей, орбитальных бомбардировщиков, кораблей технической поддержки. Высокая оплата, медицинское обслуживание, страхование жизни. Гарантированы увлекательные приключения и необычные путешествия. Оставайтесь на линии, ваш звонок очень важен для нас…
В трубке заиграла какая-то тревожная электронная музыка.
– «Спейс», – сказала Лена. «Сикрет дримс».
– «Спейс медиа», – поправил ее Валентин.
Лена с уважением поглядела на него. Потом пожала плечами:
– Да у него все песни похожи, если честно…
Музыка прекратилась, тот же приятный голос произнес:
– К сожалению, в настоящий момент все операторы заняты. Перезвоните позже.
Лена спрятала телефон. Сказала:
– Ну что, пошли? Либо там никого нет, либо им не до такой мелочи, как вербовка новых рекрутов…
– Пошли…
Они выбрались из машины. Лена со вздохом похлопала по вмятой крыше, потом достала из-за пояса пистолет, переложила его в карман куртки.
– Может, мне дашь? – спросил Валентин.
– А ты хорошо стреляешь?
Валентин пожал плечами.
– Я в тир ходила, – сказала Лена, и вопрос о том, кто будет вооружен, больше не поднимался. В ночной тишине они пошли к двери «Звездного часа».
– Все это напоминает мне какой-то дурацкий боевик… – тихо сказал Валентин. – Но я не Арнольд Шварценеггер, а ты не Сигурни Уивер…
– Тихо! – прошипела Лена.
На дверях была та же табличка, что запомнилась Валентину, когда он уходил:
Агентство по найму персонала«Звездный час»Открыто с 10.00 до 19.30, перерыв с 13.00 до 14.15
– А вначале там было написано, что работают круглосуточно, – шепнул Валентин. Лена посмотрела на него, потом достала из кармана швейцарский нож. Вытащила лезвие, подцепила краешек таблички, нажала.
Табличка снизу слегка отошла от двери – будто держалась на оси посередине.
– Перекидная, – сказала Лена. – Там моторчик или просто рычажок. Потянул – табличка перевернулась, вот текст и другой…
– Тут над дверью камера есть, – заметил Валентин.
– Ничего не поделаешь. Если они нас видят… – Лена пожала плечами. – Значит, видят.
Она легонько подергала дверь. Та, разумеется, не открывалась.
– Умеешь замки вскрывать?
– Я не взломщик, – почему-то обиделся Валентин.
– Ну так пусти меня… Я умею.
– Дай нож, – попросил Валентин. Присел у двери, уставился на металлическую накладку с замочной скважиной, закрепленную на старой, разболтанной двери.
Как вскрывают замки? Чем-то там крутят внутри, отмычками, скрепками, булавками… А что еще? Вот здесь, вероятно, проходит язычок замка…
Валентин просунул лезвие в щель и действительно наткнулся на металлическую полоску. Поцарапал ее лезвием. Потом, чувствуя себя хорохорящимся перед женщиной самцом, попытался запустить лезвие глубже и подцепить язычок, отжать его вглубь…
Хрустнуло – и от косяка двери отломилась длинная щепка. Валентин оторопело посмотрел на нее. Потом воткнул лезвие в деревяшку и отщепил еще кусок. И еще. И еще.
Пока не высвободил язычок полностью.
– А говорил – не умеешь, – сказала Лена. – Круто.
Валентин потянул дверь – но она по-прежнему не поддавалась.
Но его уже охватил азарт.
– Есть чем подсветить? – спросил он.
Лена достала из кармана ключи с болтающимся на них брелоком – крошечным светодиодным фонариком.
Через минуту Валентин, чертыхаясь, пытался лезвием сдвинуть задвижку – простую железную задвижку, которая и держала эту дверь. Как ни удивительно, но она поддавалась. По миллиметру, раз за разом, он сдвигал стальную полоску – пока дверь не скрипнула, отворяясь.
Лена мгновенно выхватила пистолет, нацелила в щель – в темноту.
Было тихо и темно.
Только откуда-то из глубины коридора, издалека, доносились неразборчивые голоса.
– Радио? – предположила Лена с надеждой.
Валентин осторожно открыл дверь пошире. Лена вошла первой, Валентин за ней – и закрыл дверь за собой. Темнота сгустилась – только там, где по его воспоминаниям стоял стол охранника, помаргивал крошечный зеленый огонек.
– Подсвети… – прошептал Валентин.
Маленький лучик уперся в пол, поднялся, скользнул по стене, по выключенному экрану системы видеонаблюдения. Слетел с экрана вниз, уперся в стол, пробежал по столешнице – густо залитой чем-то черным, блестящим, будто лаковым…
– Меня сейчас стошнит… – тихо сказала Лена. Луч крошечного фонарика заплясал, выхватывая из темноты то бритый затылок охранника, то застывшее лицо, то маленькую дырочку от пули над правым глазом. Левый глаз был закрыт, правый мертво смотрел на Валентина. Охранник сидел, весь согнувшись, скрутившись в кресле, уронив голову на стол, как-то очень нелепо ее вывернув – будто бился перед смертью в агонии. Одна рука лежала на столе, сжимая пистолет. Другая была закинута за спину. Весь он был как-то скручен, исковеркан, изломан – у здоровенного крепкого мужика это выглядело особенно чудовищно.
– Мы вляпались в какое-то говно, – сказал Валентин.
Луч фонарика будто с облегчением опустился, пробежал по ногам.
– Я в переносном смысле, – сказал Валентин. Сердце гулко бухало, пальцы на руках стали холодными. – Свети! На него свети… на руку…
Лена послушно посветила. Валентин сделал шаг к столу, осторожно разжал мертвые пальцы – к счастью, кровь до ладони не дошла. Покачал головой – рука была теплая, мягкая, совсем как живая. Охранника убили даже не часы – минуты назад… Валентин взял пистолет.
– Ты уверен? – жалобно спросила Лена. – Это же…
– Что это? – спросил Валентин, показывая ей пистолет.
Лена замолчала. Потом сказала:
– Не знаю. На игрушечный похоже… да?
На первый взгляд пистолет был похож на настоящий. На обычный пистолет. Ствол, рукоять, курок… Но если чуть-чуть присмотреться…
В стволе не было дульного отверстия. Вместо него – несколько тонких, будто иглой процарапанных, окружностей. Валентин пожал плечами, отвел ствол в сторону.
– Пошли. Надо посмотреть, что здесь… или кто здесь.
– Слушай, я, наверное, сглупила, – зашептала Лена. – Зря мы сюда… брось этот пистолет, отпечатки сотри и брось… или с собой забирай и уйдем… Пошли, Валя?
– Нет, – тихо ответил Валентин. – Мне надоело. Если хочешь, жди в машине… только фонарик отдай.
Лена сглотнула. Потом сказала:
– Ладно. Раз пришли… У него может быть фонарик получше.
Фонарик у убитого охранника нашелся – пристегнутый к поясу. Тяжелый фонарик в металлическом корпусе, узаконенная дубинка. Валентин взял его в руки, включил, с облегчением осмотрелся – и в предбаннике у входа, и в коридоре действительно было пусто, никто не ждал в темноте, насмешливо взирая на их испуг.
– Охранника убили из обычного пистолета, – сказал Валентин. – А вот то, что он пытался достать, на пистолет не очень-то похоже. Это, скорее, из другой оперы.
– Из космической, – кивнула Лена. – Ну… идем. Послушаем радио?
– Это не радио, – твердо сказал Валентин. На прощание еще раз осветил мощным фонариком труп охранника – и вздрогнул.
Кровь на столе была темно-зеленой. Нет, даже не зеленой, а сине-зеленой, того густого ультрамаринового цвета, каким бывает море. Это только в темноте она казалась багровой…
– Что там? – спросила Лена, оборачиваясь. Валентин быстро отвел луч света от стола. Сказал:
– Да все то же… Пошли.
Как он и подозревал, голоса доносились из «третьей двери налево». Из той самой, куда он заходил.
А есть ли что-то вообще за остальными дверями?
Они с Леной встали у двери, переглянулись. Теперь уже можно было разобрать слова. Говорили двое. Не говорили – спорили, ругались, все накручивая и накручивая эмоциональный градус.
– Да, мы идиоты! Мы влезли в чужие игры и теперь стоим по колено в дерьме! – резко, пронзительно произнес женский голос.
Валентин усмехнулся. Как приятно слышать – не только они находились в таком некомфортном положении!
– Инна, тебе не идет ругаться… Хотя насчет идиотизма я частично согласен. В той части, которая относится к тебе, – отвечал мужчина.
– Вадим, оставь свою иронию, нет времени на пикировку… Ты это видел? Я тебя спрашиваю – ты это видел?
– Ты начинаешь напоминать мою первую жену… Нет, я не видел, ты же знаешь.
– А я видела! Когда ему всадили пулю в лоб, он еще два раза выстрелил! Потом его стало… корчить его стало.
– Еще скажи, что из него черти выходили.
– Черти там, внутри! Он не человек, понимаешь?
– Мы это знали!
– Но он совсем не человек! У него кровь зеленая!
– Ну и что? Бывают люди с разным цветом кожи, бывают люди с разным цветом…
– Вадим! Не валяй дурака! Одно дело – работать на людей… другое дело – на монстров…
Валентин с Леной переглянулись.
– А ты, оказывается, шовинистка, – грустно сказал тот, кого Инна называла Вадимом.
– Раз не хочу отправлять людей к этим… зеленокровым? Да, я шовинистка, мне люди больше нравятся. Может, их там едят, тех, кого мы отправляем?
– Не мели чушь! Никто их не ест.
– Ты-то откуда знаешь?
После короткой паузы Вадим сказал:
– Давай успокоимся, Инна. Что мы имеем? Два трупа на руках… Поверь, мы не первые люди в этом городе, кто столкнулся с такой проблемой… и справился. Причем мы никого не убивали. У меня вообще алиби!
– У тебя-то алиби! А я здесь была… пока ты рыскал за этой парочкой…
– Инна, успокойся. Наслоилось – бывает. Двое съехали с катушек… с Еленой это не в первый раз. Журналиста мы недооценили… ну, случается. Этот парень, возможно, тоже с ними связан. Поверь, он теперь волнует меня меньше, чем Катран с подругой…
– У него был пистолет… и стрелял он… профессионально.
– Может быть, мент. Может быть, гэбэшник. Кто его знает? В любом случае его визит – частная инициатива. Иначе тут все было бы оцеплено, а дом штурмовал бы спецназ… поверь специалисту. Давай думать, как избавляться от тел. Кого вызовем? Майора или Батю?
– Майора. Не люблю я твою бригаду уголовников…
– Они не уголовники. Уже давно как. Люди решают деликатные проблемы… Хорошо, я позвоню Майору. Можно все это оформить как автокатастрофу… а можно и с концами. Знаешь, сколько людей каждый день бесследно пропадает в Москве?
– Звони, – уже спокойнее ответила Инна. – И если можно, я бы ушла домой.
– Подождешь…
Валентин тронул Лену за плечо. Она кивнула.
Взяв чужой пистолет на изготовку, Валентин сильно пнул дверь – и ввалился в комнату.
Инна – заплаканная, растрепанная, с потеками туши под глазами, сидела за столом. Перед ней стояла бутылка коньяка, из которой было отпито граммов сто. Снимала стресс, очевидно.
На столе, вполоборота к ней, сидел сухощавый мужчина средних лет. Занятая им позиция, при всей ее экзотичности, была очень удобна – в ней сочеталась и небрежность – шел мимо, без церемоний опустил задницу на стол, и подсознательное давление на Инну – он четко показывал, кто здесь хозяин.
– Не пугайтесь, не гости, – нацеливая пистолет ему в затылок, сказал Валентин. Лена уже целилась в Инну.
Больше в комнате никого не было – это радовало. Точнее, не было никого живого – в углу, за пустыми столами, лежало что-то, завернутое в штору. Из-под шторы торчал ботинок.
– Катран и Водила, – не оборачиваясь, сказал мужчина. – Черт, как не вовремя…
– Очень приятно это слышать, – признался Валентин. И, не удержавшись, добавил: – И не надо делать глупостей. Не старые еще люди, вам жить да жить…
Мужчина медленно повернулся, приподнимая руки. Сказал:
– Вижу, что узнали… Не знаю, как долго вы стояли под дверью… что успели понять. Но сразу информирую – мы не вооружены. Да и если были бы вооружены – у нас нет желания драться. Мы открыты для диалога.
– Вот и хорошо, – сказала Лена. – Ты подходишь вон к тому стулу, садишься на него задом наперед, лицом к спинке. Ноги засовываешь глубоко под стул и держишь там. Руки складываешь за голову. Потом то же самое сделает Инна, стараясь при этом не заслонять тебя. Очень стараясь.
– Вам не надо ничего опасаться, – повторил мужчина. – Диалог в наших общих интересах.
– Шевели копытами, – сказала Лена.
Мужчина послушно выполнил все ее приказания. Сел, запустил ноги под стол, сложил руки за головой. Произнес:
– Меня зовут Вадим Эдуардович. Вас я, конечно же, знаю…
– Говорить будешь, когда разрешат! – Лена вдруг сделал к нему два быстрых шага. И наотмашь ударила по лицу свободной рукой. – Это тебе за лазерный прицел, сволочь… и за помятую крышу.
– Какую крышу?
Лена засмеялась и скомандовала Инне, которая пока так и не проронила ни слова:
– А тебе что, дважды надо повторять? Садись рядом с ним, живо!
Когда оба пленника оказались у стены, Лена как-то резко потеряла свой запал. Негромко сказала:
– Давай теперь ты, Катран… допрашивай. Не женское это дело.
Валентин откашлялся. Как только враги оказались беспомощными, орать или угрожать сразу стало труднее.
Он подтянул к себе крутящееся офисное кресло, еще теплое от сидевшей на нем Инны, уселся – по-прежнему держа пистолет наготове, и сказал:
– Нам надо получить ответы на вопросы. На все вопросы.
– Сорок два, – сказал Вадим Эдуардович, неожиданно улыбнувшись.
– Что? – растерялся Валентин.
– Если надо ответ на все вопросы, то ответ – сорок два. Извините, это шутка такая. Из одной книжки.
– Ответ не принят, – сказал Валентин. – Потому что вопросы еще не заданы. Вопрос первый – кто ты такой?
– Вадим Эдуардович Решетов. Сорок два года… извините, но действительно – сорок два. Разведен, взрослая дочь живет отдельно.
– Хочешь сказать, что ты – человек?
– Конечно.
– А если я слегка тебя порежу? Какого цвета будет кровь?
– В столе у Инны должен быть ножик, царапай, – предложил Решетов. – Только не глубоко, ладно? Кровь у меня красная, и ее не больше, чем у любого другого человека.
– Кто ты?
– Вам полную биографию? – странно, но Решетов, похоже, ничуть не был испуган. Или очень хорошо это скрывал. – Ладно, ладно, не буду паясничать. Служил государству… не важно, где и как. Вышел на пенсию. Открыл агентство «Звездный час».
– Он не врет, агентство открыто на его имя, – подтвердила Лена. – Но я полагала, что он подставное лицо.
– О нет. Ничуть. – Решетов покачал головой. – Вы все время все усложняете, Елена. А жизнь в общем-то простая штука… Я открыл агентство. Занимались чем попало… у нас спектр деятельности большой: и подбор персонала, и его проверка, и частые расследования… Все шло ни шатко ни валко. Инночка у меня работала с первого дня. Было еще шесть человек… и десяток на договорах. А потом пришел клиент – тот, который сейчас остывает в коридоре. И за двадцать секунд доказал мне, что он – инопланетянин. Смешно, да? Никаких проблем контакта не возникло. Входит громила, говорит, что у него ко мне дело. Я полагал, что хочет устроиться охранником… А он раз-два и начинает менять внешность. Был мужик – стала баба. Была баба – стал пацан. Был пацан – стал старик. Будто из киселя – перетекает из формы в форму, только одежда то по швам трещит, то сползает. Я глазами похлопал, а он возвращается в начальный облик и мило так сообщает, что прибыл из другого, далекого мира. Что его не надо бояться, он не агрессивнее обычного человека, что никакого зла Земле не желает… и вообще Земля от них так далеко, и настолько отстала, что интерес к нам у них исключительно философский и культурный… Я, дурак, начал лепетать про контакт, про ту честь, которая мне оказана, что сейчас же позвоню старым друзьям и свяжу его с компетентными органами… Он улыбается – не надо, мол. Не нужен ему контакт. Не нужны ему правительства и спецслужбы. Он хочет вести на Земле маленький бизнес в рамках земного законодательства. А мне предлагает стать партнером. Только бизнес – и ничего более.
– Бизнес? – Валентин саркастически улыбнулся. – Похищать людей – бизнес?
– Кого похищать? – Вадим Эдуардович приподнял бровь. – Простите, Валентин… или как вас лучше звать – Катран? Кого похитили?
– Меня. Лену.
– Позвольте-позвольте! – Вадим Эдуардович попытался было красноречиво махнуть рукой, но Лена приподняла пистолет, и он послушно заложил руку обратно за голову. – И вы, и Елена, и все остальные игроки сами пришли в агентство. Им было честно сказано, что речь идет о реальном перемещении в реальный космос их копии. Все пилоты, заметьте, совершеннолетние люди, находящиеся в здравом уме и трезвой памяти…
– Лично я был подвыпивший, – заметил Валентин.
– Серьезный довод, – кивнул Решетов. – Вы были неадекватны? Не понимали, что происходит?
– Нет, но я легкомысленно отнесся… – Валентин запнулся, сообразив, что уже не задает вопросы, а отвечает на них. – Не отвлекайтесь. Итак, вы утверждаете, что не делали ничего противозаконного?
– Назовите закон, который я нарушил.
– Наем в иностранную армию.
– Честно говоря, не знаю, есть ли у нас такой закон. – Решетов улыбнулся. – Но я в армию не нанимал. Я нанимал в игру. Если там люди решают воевать – при чем тут я? Хозяин турагентства, у которого купили путевку в Шри-Ланку, не отвечает за то, что турист решил присоединиться к каким-нибудь «Тиграм освобождения Тамил-Илама».
– Это казуистика.
– Отнюдь! – Вадим Эдуардович улыбнулся. – Это юриспруденция. Мы никого не обманываем. Мы никого не вербуем в армию. Мы предоставляем игрокам то, чего они как раз и хотят – настоящих приключений в настоящем космосе. Да, я вел дела с инопланетянином. Но это были именно дела.
– А как насчет стрельбы по моим окнам? Угроз другим игрокам, которые в чем-то начали разбираться? Погони за нами?
– Да, мы немного перестарались. – Решетов кивнул. – Признаю. Но ведь мы реально никого не убили, да и не пытались! Никто не пострадал! Мы всего лишь хотели обезопасить свой бизнес от шантажа.
– От шантажа?
– Ну да. Вы спросите свою подругу, о чем она в свое время договаривалась с другим пилотом! Потребовать с нас по миллиону фунтов каждому, угрожая в противном случае сообщить о нас в газеты. Да… мы приняли некоторые меры, намекнули, что с нами шантаж не пройдет… но и не более того!
Валентин посмотрел на Лену.
Та молчала.
И это было ответом.
– Но теперь у вас на руках труп, – сказал Валентин. – Верно?
– Верно. Кто-то из игроков, вероятно. Документов при нем не было, только оружие, но я почти не сомневаюсь. Вот только заметьте – этот человек пришел сюда, достал пистолет и выстрелил в охранника… в того, кого считал охранником. Убил. Не рассчитал только того, что его противник – не человек, что он выстрелит в ответ, даже будучи смертельно раненным. Кто в этой ситуации преступник? А кто жертва?
– Можно опустить руки? – внезапно спросила Инна. – Затекли… если хотите, можете их связать. Но я уже не могу так…
– Опустите, – разрешил Валентин.
Инна со вздохом опустила руки, стала их разминать. Решетов молчал. Лена крутила в руках пистолет.
– Как все устроено? – спросил Валентин. – Как вы их… нас… отправляете? И как им вернуться?
– В этом офисе почти все комнаты заполнены большими черными контейнерами, – любезно сказал Решетов. – Некоторые гудят, некоторые трещат, некоторые вибрируют. Часть связана между собой кабелями. Некоторые стоят сами по себе. Мы знаем, как запускать установку. Но как она работает – это вопросы… к покойному. Согласно контракту, по истечении трех лет желающие пилоты могут вернуться. Не в физическом теле, конечно, а пройдя через подобное устройство на станции. Их сознание после этого сольется с сознанием человека, оставшегося на Земле. Не знаю, правда, как все будет теперь. Включится ли устройство. Господин Богомолов был единственным известным мне инопланетянином…
– Богомолов? – Валентин поморщился. – Насколько я могу судить, покойный был весьма ироничен…
– Возможно, и так, – легко согласился Решетов. – Мне тоже приходило в голову, что его фамилия отражала не религиозную сторону жизни… а, скорее, указывала на сходство с этим любопытным насекомым.
– Жуки, – сказала вдруг Лена. – Тьфу… да они же и построили Плюшку! И вербовали на нее людей. И сражались с ними. Но зачем?
– Не могу знать, – сказал Решетов. – Богомолов никогда не отвечал на эти вопросы. Либо отшучивался, либо просто уводил разговор в сторону. Но я согласен, скорее всего эти самые жуки и построили станцию. Вначале я полагал, что людей и впрямь вербуют в качестве наемников – обороняться от кого-то. Потом заподозрил, что жуки стоят за всем этим, а мы для них – некие спарринг-партнеры, с которыми удобно воевать, оттачивая мастерство. Но вся беда в том, что мы неровня. Зазывать людей на станцию и сражаться с ними – все равно что вызвать группу малышей на бой подушками. Наша реальная ценность как наемников или спарринг-партнеров ничтожна… А можно и мне опустить руки?
– Нет, тебе нельзя, – ответил Валентин. – Ничего личного, но нельзя… Что еще ты знаешь?
– Реально – больше ничего. Кстати, я и сам нахожусь на станции… точнее – мой двойник. Мы с ним регулярно общаемся. Помимо деталей местного быта, которые вас вряд ли интересуют, ничего интересного он рассказать не может. Все именно так, как в игре. Люди летают, строят, добывают, воюют. Обычно между собой. Иногда – с жуками. Все довольно интересно, но совершенно непонятно.
– И ты на станции? – спросил Валентин Инну. Та кивнула.
– Весь наш персонал там. Они составили администрацию станции, – сказал Решетов. – Нельзя же было отправлять туда совершенно неподготовленных людей.
Лена неожиданно рассмеялась:
– Какая прелесть! Как все, оказывается, просто! Мы ломаем себе головы – кто и зачем все это делает. А вы ничуть не обеспокоены глупыми вопросами. Вы делаете бизнес! Зарабатываете деньги!
– Да, – спокойно ответил Решетов. – Зарабатываем деньги. Предоставляя взамен людям ценнейший в мире товар – азарт, приключения, радость жизни. Но если уж вам так хочется найти некий высший смысл… Знаете, чем мне платил господин Богомолов?
– Золотом? – предположила Лена. – Драгоценными камнями?
– Фу, как банально! Информацией, Елена. Идеями. Техническими решениями, не имеющими аналогов на Земле. Есть у нас в конторе паренек, в игре его зовут Бледный Лис. Хороший умный мальчик. Так вот, с точки зрения патентного бюро, он – разносторонний технический гений. У него уже сорок патентов… якобы им придуманных. Половина – ерунда, но это специально, для маскировки. Но восемь этих патентов закрыты, потому что их можно использовать… скажем так – не только в мирных целях. Я одного боюсь: парня все настойчивее зовут в секретные лаборатории.
– Они еще остались? – фыркнула Лена.
– Есть маленько. Да ладно, что там военные разработки… мы уже специально такие вещи не патентуем, чтобы внимания не привлекать. Как вам застежка, которая удобнее молнии, дешевле пуговиц и проще «репейника»? Жалко, что завод строят у себя японцы, потом у них же и станем покупать… А мыльные пузыри, которые настолько прочны, что ими можно пару часов в футбол играть? А устройство, которое делает обычную воду черной, сохраняя все ее физические, химические, органолептические качества неизменными? Знаете, сколько за такую установку готовы отдать производители алкоголя? А дизайнеры? А оптики? Кстати, про оптику… технология прозрачного металла – интересно? Но это мы и озвучить боимся, нас всех под замок посадят… не пришло еще время.
– Выходит, вы ко всему еще и патриоты, – сказал Валентин. – Пытаетесь Родину вперед планеты всей вывести.
– Что вы, Валентин. Если бы! Вы что же, думаете, только мы в контакте с цивилизацией господина Богомолова? Вы думаете, аналогичные игры в США, в Германии, в Японии, в Китае – это просто игры? У них больше двадцати вербовочных пунктов на Земле!
– Но ведь там, на Плюшке, нет никого… – пробормотала Лена.
– Вселенная большая. Есть другие игры. Другие станции. Другие корабли. Другие противники. Но суть – та же самая.
– Но зачем? Неужели вам не интересно? – выпалил Валентин.
– Что, играет профессиональное любопытство? А вот сейчас я вам сделаю предложение, от которого вы не сможете отказаться. – Решетов широко улыбнулся. – Сами понимаете, для нас крайне опасно, если вы будете распространять информацию налево и направо. И это может нас вынудить… на очень нежелательные меры. В то же время вы убедились, надеюсь, что мы не злодеи, не обманщики, даже не беспринципные… не совсем уж беспринципные бизнесмены. Так присоединяйтесь к нам!
Лена присвистнула.
– Я оформляю вас на работу, – сказал Решетов. – Аппаратура со смертью Богомолова работать не перестала, я проверял. Значит, и мы продолжим работать. Надеюсь, к нам приедет другой эмиссар… они довольно спокойно относятся к смерти, их гибель одного посланца не шокирует. Будем работать! Будем удовлетворять желания игроков. Будем способствовать прогрессу человечества в целом и нашей страны в частности. Возможно, сумеем понять, что все-таки движет этими существами. А там начнут возвращаться наши посланники… все расскажут лично.
– Это очень неожиданно, – сказал Валентин. – И довольно заманчиво, не скрою. Но какие у нас основания вам доверять?
– А вот такие. – Решетов внезапно резко выбросил вперед руку, которую до сих пор послушно держал за головой.
В руке был пистолет. Такой же, как тот, что держал – давно уже отведя ствол в сторону – Валентин.
– Это вибробластер, – сказал Решетов. – Он настроен на широкий луч и с такого расстояния мгновенно раздробит вам кости и перемешает все внутренние органы в кашу. И не пытайтесь меня опередить. Вы не профессионалы. В отличие от меня.
Несколько секунд все молчали.
Инна закрыла глаза, сильно, до морщин, сжав веки. Валентин вяло подумал, что ей не хочется еще раз наблюдать, как убивает вибробластер.
– А теперь, – сказал Решетов, – внимание. Самая неожиданная часть программы. Я опускаю свой бластер и аккуратно кладу его на пол.
Валентин и Лена как зачарованные следили за его движениями. Положив пистолет, Решетов снова демонстративно заложил руки за голову. И спросил:
– Вам достаточно такой демонстрации добрых намерений?
– Знаешь, Катран, – тихо сказала Лена, – мне кажется, что он нас переиграл. Ты как хочешь, а я… я принимаю его предложение. Не сердись.
Она заткнула свой пистолет за пояс.
Валентин глубоко вздохнул. Встал. Положил вибробластер мертвого чужого на стол. Развел руками.
– Ну и слава Богу, – сказал Решетов. – Будем считать, что вы в штате. Кстати, глянули бы на паренька… может, это ваш знакомый?
Валентин и Лена обменялись взглядами. У обоих мгновенно мелькнула одна и та же мысль.
– Не мог Олег нас опередить, никак! – воскликнула Лена.
– А он вообще был на кухне, когда мы уходили? – спросил Валентин.
– Но зачем ему… – начала Лена. Бросилась к неподвижному свертку, развернула штору, всмотрелась в бледное, слегка одутловатое лицо. Покачала головой: – Нет… не знаю. Молодой парнишка. Интеллигентный такой… ботаник типичный.
Валентин глянул – и тоже покачал головой.
– Значит, кто-то из игроков, – вздохнул Решетов. – Жаль парня.
Валентин кивнул и отвел глаза. Почему-то ему показалось, что этот юноша должен уметь играть на скрипке.

Глава одиннадцатая,
в которой нас отпускают – и мы узнаем для чего

– Это было самое мудрое решение, к которому только могли прийти ваши двойники, – сказал Вадим Эдуардович.
Мы снова были в зале под прозрачным куполом. Тем же составом, только Бледный Лис отсутствовал. Вадим Эдуардович только что закончил долгий рассказ – про то, как на Земле мы пришли к взаимопониманию, «можно сказать – добились консенсуса», и теперь будем работать вместе.
– Сами понимаете, что и на Плюшке вы теперь не рядовые пилоты, а члены администрации. Те, кто знает чуть больше остальных… чуть – потому что всей правды, к сожалению, не знает никто из нас. Можете оставаться на станции. Можете присоединиться к группе Бледного Лиса – их всего трое, а нам нужны оперативные агенты для улаживания кризисных ситуаций с кланами.
– Заманчиво, – сказала Лена, то ли насмешливо, то ли всерьез. – Нет, правда, очень заманчиво. А на спецснабжение поставите?
– Ты о чем? – мрачно спросила Инна. Нижняя губа у нее была заклеена широкой полоской пластыря. Кажется, ее не особо радовало, что из категории врагов и заключенных мы вдруг переместились в разряд союзников и друзей.
– Ну, сигареты… бухло иногда нормальное… вина хочется выпить. А еще я хочу котенка!
– Да нет никакого особого снабжения для администрации! – резко ответила Инна. – Это все пилотские бредни! Корабль – дадим получше. Зарплата будет хорошая. Но…
– Инна… – Вадим Эдуардович положил руку ей на плечо. – Не заводись. Спецпайков у нас нет, конечно. Любая система начинает разлагаться, когда вводит необоснованные нефинансовые блага для руководства. Но Катран с Водилой и впрямь много чего хорошего сделали для всех нас. Опять же на Земле они теперь с нами… Посылки мы с тобой получаем… от самих себя?
– Получаем, – призналась Инна.
– Ну так? Будет Водиле котенок. И с табаком улучшим ситуацию. Мы, конечно, специально это все ограничиваем, нечего пилотский состав травить. Передать груз с Земли – невелика проблема.
– Еще надо решать проблемы с половой диспропорцией, – сказала Лена. – Женщин надо больше. И ученых на Эдеме поддержать, вдруг чего-то у них получится.
– Тут, боюсь, все не так просто, – сказал Вадим Эдуардович. – Чужие нас предупредили сразу, что возможности размножаться не будет. Не запретили, а поставили перед фактом. Может быть, не хотят конкурентов под боком разводить…
– Да какие мы им конкуренты! – махнула рукой Инна. – Давно понятно, что они стерилизовали эту часть галактики. Каким-то своим методом. Именно, чтобы конкуренты не мешали. Вот им и пришлось за нами переть через триста с лишним парсеков.
– Так зачем мы им? – спросил я.
– Спроси чего полегче, – ответила Инна. – Из того хмыря на Земле это вытянуть не удалось. А здесь и спросить некого. На Плюшке их либо нет, либо таятся.
– Вряд ли, – поморщился Вадим Эдуардович. – Анализы крови берутся у каждого. Уж отличить человеческую кровь от жучиной мы бы смогли. Другой вопрос, что внутри Плюшки до сих пор куча мест, куда мы не заходили. Какие-то технические отсеки, ходы между ними… можно роту спрятать.
Я сидел, смотрел на этого человека – действительно приятного, неглупого, вроде как и не злого… при этом вырубившего меня одним ударом. И, наверное, без колебаний выбросившего бы в открытый космос – если бы на Земле мы с ним не столковались.
Злюсь я на него?
Да нет, пожалуй. Вроде как логика в его словах есть. Насильно никого никуда не волок, всех честно предупреждал… да и сам отправился в тот же самый космос. Сказать, чтобы тирания на Плюшке была – так нет ее. И этот рассказ про внеземные технологии, которые они потихоньку внедряют на Земле, тоже ведь благое дело.
То, что правду пилотам не говорят?
А какую именно? Не так уж и много они скрывают. По сути – лишь свою принадлежность к агентству «Звездный час». По поводу пришельцев, их планов – сами ничего не знают.
И все-таки мне что-то не нравилось. То ли его готовность следовать чужим правилам игры. То ли то, как легко он перешел от мудрого примирителя к злейшему врагу, а от злейшего врага – к доброму другу. Когда человек так легко меняет маски – это всегда настораживает. Кто знает, сколько их еще у него в запасе?
– Переселитесь в административную зону? – поинтересовался Вадим Эдуардович, проницательно глядя на меня.
– Давайте не сразу, – ответил я. – Как-то все… чересчур быстро. Скажите, а экспедицию к Земле мы организуем?
– Вот это больной вопрос. – Вадим Эдуардович поморщился. – Это хорошо, что мы теперь знаем, где Земля. Лишний козырь в рукаве не помешает. Но как отреагируют сородичи господина Богомолова на такой поступок? Они четко объяснили, что им нужно. Прямой контакт, тем более переход Земли в разряд космических цивилизаций их вряд ли порадует. А существа, способные оставить… или даже забыть на подаренной нам станции чертежи гасильника, что для них Земля? Пусть даже Земля вместе с Плюшкой и всем нашим флотом.
Это было правильно. Это было логично. Я кивнул, всем своим видом показывая, что смиряюсь, хоть и огорчен.
На руке Вадима Эдуардовича пискнул комм. И тут же ему откликнулся комм Инны.
– Прошу прощения, вы еще не в списках администрации, – улыбнулся Вадим Эдуардович. Поднял руку. – Да?
– Вадим, у нас тут… проблема нарисовалась. – Голос был смутно знакомым, опять кто-то из администрации.
– Жуки?
– Если бы… «Прайм» Ищущих в сопровождении десятка мелких кораблей вышел на орбиту вокруг солнца.
– Какого солнца?
– Да не Земного, конечно, нашего…
– Близкая орбита?
– Меньше трети астрономической единицы. Порхает над фотосферой, можно так сказать…
– Почему пропустили?! – заорал Вадим Эдуардович. – Как?
– Они вышли из четвертой зоны гиперперехода. Причем в тот момент, когда от Плюшки ее закрывало солнце. Нам надо было загнать пару кораблей над плоскостью эклиптики, тогда бы мы все контролировали. Вот… не хватило мозгов. Виноваты.
– Что они хотят? – уже спокойнее спросил Вадим Эдуардович.
– Переговоров. Причем вести их готовы только с Катраном и Водилой.
– Ясно. Потяни чуток. – Вадим Эдуардович опустил руку. Посмотрел на нас с тоскливой задумчивостью. Спросил: – Слушайте, мы вроде как уже этот этап миновали… но скажите честно, милые вы мои… Вы не Ищущие? Вы не их агенты?
– Когда бы я успел? – зло ответил я.
– А ты, Ленок?
– Что я, похожа на дурочку, которая считает весь этот мир виртуальностью? – вопросом ответила Лена.
– Да нет. – Он поморщился. – Нет, конечно. Но у них ведь, как оказалось, разные люди собрались. Кто на виртуальности помешался, а кто просто – хочет устроить большой «бабах» и всем показать, какие мы, люди, крутые…
– Вадим Эдуардович, я же одного из них пристрелила, когда они на Плюшку напали, – сказала Лена. – Понимаю, в какой-нибудь спецслужбе могли бы и на такое пойти. Но я, как по-вашему, способна шлепнуть человека только для того, чтобы запудрить всем мозги? А Ищущие с этим готовы были бы смириться? Их всего-то – пара сотен человек.
Вадим Эдуардович кивнул. Пожевал губами.
– Что ж, давайте рискнем. Отправитесь к Ищущим? Как парламентеры от лица всей Плюшки?
– Какова наша задача?
Вадим Эдуардович развел руками.
– Задача… да кто его знает? Если у них уже готов гасильник – то уговорить их не пускать его в ход. Наобещать чего угодно… желательно – того, что мы сможем выполнить. Чего-нибудь рассказать… можно и правду… дозированно. Правду всегда надо говорить дозированно, это плохо перевариваемый продукт, с непривычки человек и заболеть может…
– Про координаты Земли – не говорить? – явно на всякий случай спросила Лена.
– А вот хороший вопрос! – вдруг оживился Вадим Эдуардович. – Если никак иначе их отговорить не удастся – расскажи. Честно все расскажи. Пусть! Хотят – пусть летят к Земле. На свой страх и риск, конечно. Они же Землю любят, они Солнышко взрывать не станут. Зато на реакцию жуков можно будет посмотреть.
Лена хмыкнула:
– Да уж… Нет, я постараюсь обойтись.
– Ты, главное, объясни, что мы им не враги. Мы просто не сторонники резких и необратимых действий! – с чувством произнес Вадим Эдуардович. – И вообще, убеди их прилететь для переговоров на Плюшку. Или меня принять. Одного! Возьму старую «Сильвану», сниму с нее оружие и полечу к ним. Если вдруг у них ко мне какой старый счет… ну так долбанут, и все дела. Тут дело не в амбициях, не в отдельных наших жизнях – слишком многое на карту поставлено!
– Мы постараемся, – сказала Лена. Я почувствовал, что она тронута.
Да и я, честно говоря, был слегка растроган.
– Инна, – Вадим Эдуардович бросил мимолетный взгляд на комм, – я думаю, полчаса ничего не решат… Отведи Катрана с Водилой в лабораторию. Пусть им поставят «Форсаж».
– Зачем? – явно удивилась Инна.
– Надо, – твердо сказал Вадим Эдуардович. – Имея дело с фанатиками, стоит использовать все козыри.
– Что такое «Форсаж»? – спросил я.
– Это биомодуль. – Лена поморщилась. – Личный биомодуль… его вводят в организм, и он там живет некоторое время. Потом растворяется. Технология не отработана до конца… пока…
– Вполне отработана. Вы сможете в случае необходимости выжать из кораблей гораздо больше, чем от вас ожидают, – пояснил Вадим Эдуардович. – Ускорение корабля ограничивается не столько мощностью двигателя, сколько гравикомпенсатором. С введенным в тело «Форсажем» вы сможете жить и пилотировать при перегрузках до тридцати g.
– Ох и напилотирую я, когда меня начнет кидать от стены к стене, – сказал я.
– Хорошо, что напомнил, – кивнул Вадим Эдуардович. – Я немедленно пошлю техников, чтобы на ваши кресла установили ремни безопасности. Без них, разумеется, «Форсаж» не имеет смысла.
Я пожал плечами. Мне вовсе не улыбалась перспектива стать подопытным кроликом, но спорить я не стал.
Вслед за Инной мы прошли несколько коридоров и оказались в лаборатории. Довольно обычно выглядевшее помещение, в любом захудалом научном институте таких десятки. Лабораторные столы, микроскопы, компьютеры, контейнеры и шкафы с непонятными устройствами… Людей не было.
– Здесь работают экзобиологи, – пояснила Инна. – «Форсаж» создан на основе жучиных технологий…
– У меня не будет на него аллергии? – попытался я пошутить.
– Главное, чтобы у него на тебя аллергии не было, – серьезно ответила Инна.
Она открыла контейнер, из которого повалили клубы белого пара. Длинными щипцами достала оттуда что-то…
– Только не говори, что эта дрянь залезет мне в пупок, – взмолился я.
Модуль «Форсаж» походил на какое-то скорпионообразное насекомое, длиной сантиметров десять, отлитое из сверкающего как хром и пластичного как ртуть металла.
– И не надейся, – усмехнулась Инна. – «Форсаж» садится тебе на загривок и пускает щупы в позвоночный столб.
«Форсаж» слегка изогнулся в пинцете.
– Снимай рубашку, – велела Инна. – Он оттаивает, ему нужен носитель.
– Какой-то дурной фильм ужасов, – пробормотал я, снимая рубашку. – Лена, а эту штуку и впрямь уже использовали? Она не превратит меня в жука? Не высосет мой мозг? Не заставит кусаться и ползать по потолку?
– Да нет, это именно он и есть, – сказала Лена с несчастным видом. – Только защита от перегрузок… но выглядит омерзительно!
Но по крайней мере больно действительно не было. Только чуть-чуть щекотно.
Я дождался, пока Инна пошла за вторым «скорпионом», после чего поднял руки, оскалился и громким басом воскликнул:
– Жалкие людишки! Теперь у меня есть тело – и я вас всех сожру!
Инна взвизгнула и уронила пинцет.
– Что, страшно? – злорадно спросил я. – А ты представь, как мне было страшно!

«Прайм» был укутан коконом силовых полей. Огромный корабль больше всего напоминал звездолеты из фантастических фильмов и книг – длинный, вытянутый, обтекаемый корпус с массивными опорами впереди и сзади, с двумя мощными двигателями в хвостовой части – одновременно они служили дополнительными опорами. И все равно вес корабля был таким, что на обычный грунт его сажать было нельзя, только на скальные породы.
Вокруг «Прайма» барражировали корабли поменьше. Впрочем, обтекаемый, похожий на металлическую рыбину «Гиперион» немногим ему уступал. Как глупо, что в каждом таком корабле, с просторными жилыми отсеками, летает всего лишь один пилот…
Мы пристыковались к «Прайму» одновременно – у самого большого человеческого корабля было два стыковочных узла. При нашем приближении силовые поля на миг отключились – и снова вспыхнули, когда корабли соединились. Ищущие явно опасались атаки.
Я отстегнул ремни, потрогал спину – между лопатками едва угадывался «Форсаж». Устройство было теплым и на ощупь почти не отличалось от кожи. Для чего все-таки нам его подсадили? Как-то не верилось мне в версию Вадима Эдуардовича. Но Ленка уверена, что это модуль защиты от перегрузок и ничего более…
Неожиданность ждала меня, едва я вышел в шлюзовой отсек «Прайма».
Там стоял широко улыбающийся Зяма. А рядом с ним – старичок Генерал и белобрысый парень по прозвищу Хорь.
– Ого, – сказал я. – А как же принцип «один корабль – один пилот»?
– А ну его, этот принцип, – весело сказал Зяма.
– Мы же не в игры играем, – хихикнул Генерал.
Открылся второй люк и вошла Лена. А ведь пристыковалась раньше меня! Женщины всегда запаздывают.
– Надеюсь, вы с собой группу вооруженных десантников не прихватили? – поинтересовался Генерал.
– Нет, – сказала Лена. – Мы парламентеры, прибыли на переговоры. Все, как договаривались.
– Хорь, проверь, – велел Зяма. – Отсеки «Мурены» и «Феникса» знаешь?
– Да уж летал… – буркнул Хорь. – Пусть снимут идентификацию, а то меня корабль не пустит…
– Каспер, снимаю идентификацию, – громко сказала Лена.
– Чего? – засмеялся Зяма.
– Я зову свой корабль Каспером, – четко ответила Лена. – Понятно? Я же не иронизирую, что кое-кто летает с плюшевым мишкой на пульте!
Зяма мгновенно заткнулся.
– Корабль, снимаю идентификацию, – неловко сказал я. Мне почему-то стало неловко, что я так и не назвал свой корабль. – Этого хватит?
– Хватит, он тебя услышал, – успокоила Лена. Хорь, не таясь, достал вибробластер и нырнул в люк, ведущий к Ленкиной «Мурене».
– Вы извините, – сказал Зяма. – Но для порядка…
– Никаких проблем, – ответила Лена.
Мы терпеливо ждали, пока Хорь вернулся и отправился обследовать мой корабль.
– Хорь обожает лазить по чужим курятникам, – неуклюже пошутил Зяма.
Я натужно улыбнулся.
– Порядок. – Хорь вернулся из моего «Феникса».
– Что так долго? – поинтересовался Генерал.
– Да отлить потребовалось, – ухмыльнулся парень.
Зяма неодобрительно покачал головой.
– Пошли в рубку, гаврики. Оружия-то не захватили?
– Пистолет у меня с собой, – ответила Лена.
– Ладно, я тебе доверяю, – великодушно разрешил Зяма.
Внутри «Прайм» казался еще просторнее – наверное, за счет грамотной планировки. Мы прошли по нижнему ярусу – мимо оружейных отсеков, где за решетчатыми стенами дремали в держателях сигары ракет и утыканные антеннами шары, карикатурно похожие на древние морские мины, мимо помещений с гудящими генераторами, по дугообразному коридору вокруг вырастающего из пола металлического конуса, диаметром метров пять у основания. Конус был покрыт изморозью, от него тянуло холодом.
– Главный калибр, – небрежно, явно рисуясь, бросил Зяма.
– А чего не в рабочем цикле? – так же небрежно поинтересовалась Лена.
Генерал хихикнул, Зяма смутился:
– Всю энергию дали на щиты.
Поднявшись по лесенке, мы вышли на ярус выше – тут, кажется, были жилые каюты. И они не пустовали. Из-за каких-то дверей слышался шум, голоса, из-за других тянуло запахами еды.
– Так вот как вы эвакуировались с Нигредо, – задумчиво сказала Лена. – Вы давно готовились сажать на корабль не одного пилота, а целую команду…
Генерал наставительно произнес:
– В военном деле, дорогая, самое главное – сломать стереотипы. Помнится, приехали американцы с инспекцией, осматривали наши ракеты. И говорят: «По нашему мнению, данная ракета может нести одну боеголовку мощностью до двадцати мегатонн». Мы-то, конечно, киваем, а про себя улыбаемся – там сорок мегатонн внутри…
– Тебя послушать, дед, так удивительно, что мы холодную войну проиграли, – буркнул Зяма.
– Потому и проиграли, что она холодная была, – обиделся Генерал.
– Конечно, дай вам волю, вы бы весь мир…
– Мы-то мир охраняли, а вот вы…
– О боже, даже здесь мужики умудряются говорить о политике! – простонала Лена. – Да вы в своем уме, вояки? Мы болтаемся в инопланетном корабле над хрен знает какой звездой, в трехстах тридцати парсеках от Земли, а вы все о том же! Еще о футболе поговорите!
– Кстати, – оживился Зиновий. – Катран, я что-то в суматохе все забываю спросить, как «Зенит» с «Рубином» сыграли на прошлой неделе?
– Продул два – ноль, – злорадно сказал я.
– Черт…
– А вот ты невнимательный, Зяма, – неожиданно сказал Генерал. – И с какой стати тебя Мастером называть, если ее слова тебе в одно ухо влетели, просвистели в пустоте черепной коробки и в другое ухо вылетели?
– А чего? – насторожился Зяма, останавливаясь у двери в торце коридора.
– Триста тридцать парсеков. Тебя не удивляет, что Водила так точно знает расстояние до Земли?
Я укоризненно посмотрел на Лену. Та отвела глаза.
– Может, ты и направление знаешь? – поинтересовался Генерал.
– Может, и знаю, – буркнула Лена, явно переживающая свою оплошность. – Ну что, будем в коридоре стоять или войдем?
– Войдем, – задумчиво сказал Зяма. – Войдем…

Рубка «Прайма» вполне отвечала размерам самого корабля. Она была двухуровневой – возвышение с главным пультом и несколькими креслами перед ним (в одном сидел Роман, остальные были пусты), дальше четыре ступеньки вниз – и еще большее пространство перед экраном на всю стену. Изначально, видимо, это пространство было пустым. Но сейчас там стояли грубовато выглядящие пульты с экранами, перед ними кресла, в креслах – люди.
– Это еще что? – поразилась Лена.
– А это, – довольным голосом сказал Генерал, – результаты наших доработок. Мы поставили пять пультов, на которые перенесли часть функций управления кораблем – силовые щиты, оружейные установки, связь… Пилот за главным пультом теперь только управляет кораблем. Ему не надо отвлекаться на стрельбу, на поддержание защиты, на координацию эскадры. Здорово?
– Не то слово, – растерянно ответила Лена. Похоже, она и впрямь не ожидала увидеть «Прайм», превращенный в настоящий, с экипажем, космический дредноут.
А я как зачарованный смотрел на главный экран.
Под нами плыла звезда – местное солнце. Я видел его уже много раз, но не на таком экране и не так близко. Желтое огненное море, бушующие оранжевые и белые вихри, протуберанцы – тысячекилометровыми фонтанами взмывающие с поверхности. Изображение, конечно, фильтровалось, было «пригашено», иначе глаза бы не выдержали.
– Засмотрелся, Катран? – весело сказал Роман. – Жаль будет такую красоту гасить, а?
– А смысл? – спросил я, отрываясь от экрана. – Собрали гасильник, проверить не терпится?
– Катран, ну ты же знаешь, чего мы хотим, – укоризненно сказал Роман. – Поломать гадам все их планы. Вынудить выйти на контакт. Выпустить нас отсюда. Когда солнышко над Плюшкой погаснет, им поневоле придется это сделать.
– Или оставить всех нас умирать, а с Земли привезти новых пилотов на новую станцию у новой звезды! И уже не забывать чертежей гасильника.
– Но мы же им здесь зачем-то нужны?
– Роман, я не уверен, что слово «здесь» правильное, – сказал я. – Мы им нужны, и нужны «сейчас». А вот насчет «здесь» – возможны варианты.
Роман вздохнул.
– Катран, мы можем вести бесполезный спор. Но смысл? Мы позвали вас, чтобы вы передали на Плюшку… – Он заколебался.
– Ультиматум? – предположила Лена.
– Да нет, пожалуй… Не нужны нам никакие ультиматумы. Чтобы передали предупреждение. Звезда будет погашена нами через трое суток. Если чужие захотят связаться с нами – мы поговорим. Если какие-то корабли будут приближаться к нам – мы ударим по звезде раньше. Так что никаких…
– Рома, – Зиновий откашлялся, – тут такое дело… Водила, похоже, знает, где Земля.
Роман не удивился. Помолчал, пожевал губами. Потом сказал:
– Одно из двух. Либо на Плюшке придумали хитрый план, как нас отсюда удалить. Либо вы действительно знаете… Попробуй меня убедить? Допустим, я готов потратить на твой рассказ четверть часа…
– Слушай, Роман, – Лена подошла к нему и присела рядом в свободное кресло, – пока вы потрошили склад Ангелов Деймоса, из дальней точки гиперперехода вышел корабль. Он связался с Катраном по прямому лучу. Это был сам Катран – но только земной…
Лена уложилась в десять минут. К концу ее рассказа вокруг собрались все, кто был в рубке – и еще несколько человек подошло из других помещений. Лена рассказала все – и что администрация Плюшки с самого начала была в курсе, что игроков будут отправлять в космос. И что инопланетяне, построившие Плюшку и наладившие переброску на нее пилотов, скорее всего и есть те самые жуки, с которыми мы временами воюем.
Роман внимательно слушал. Потом кивнул:
– Складно. Правдоподобно. Возможно. А теперь скажи, почему я должен тебе поверить?
Лена развела руками. Посмотрела на меня.
– Может, ты меня убедишь? – спросил Роман. – Катран?
– Знал бы как… – Я вдруг твердо понял, что одним словам Роман не поверит. И другим поверить не даст. Какая бы коллективная власть у них ни была, но сейчас Роман играет первую скрипку… – Скажи, можно ли превратить корабль типа «Мурена» или «Феникс» в брандер? Быстро превратить, за полчаса, а то и меньше?
– Во что, во что? – заволновался Зиновий. – В брандмауэр?
– Правильные книжки надо было в детстве читать, – сухо сказал ему Роман. – Катран, с чего такой вопрос?
– Администрация Плюшки задержала нас примерно на полчаса перед тем, как отправить к вам. И предлог… мне кажется надуманным.
Роман вскочил:
– Орда! Быстро в «Мурену», ты ее лучше знаешь! Проверь цепи «Крокера» на подключение дополнительных устройств! Хорь, ты в «Феникс», проверь его реактор!
Татарин и белобрысый парень пулей вылетели из рубки.
– Кто может вспомнить другой способ взорвать корабль? – спросил Роман. – Не вывести из строя, а взорвать? И такой, чтобы все можно было сделать за считанные минуты!
– Оружейные цепи. Перехватить управление, перегреть плазменные пушки и выстрелить при закрытых заслонках, – ответил кто-то. – Но это долго готовить.
– Нам нужны самые простые и быстрые пути, – повторил Роман.
– Тогда самое надежное – заряд взрывчатки на цепи охлаждения реактора. С часовым механизмом, – убежденно сказала невысокая полная женщина. – Там потребуется-то… сто граммов. Ну двести. И будильник. Если заранее собранного устройства нет, то я бы за четверть часа справилась, с гарантией… – Она закусила губу и тоскливо посмотрела на дверь рубки.
– Что будет, если взорвутся реакторы наших кораблей? – спросил я.
Роман посмотрел на меня как на идиота.
– Внутри включенных щитов «Прайма»? Ты даже ничего не почувствуешь.
– Может, отключить щиты?
Роман засмеялся:
– Тогда все равно сдохнем, только успеем помучиться…
У него звякнул комм.
– Роман! – послышался голос Хоря. – В «Фениксе» к блоку охлаждения реактора эпоксидкой приклеена металлическая коробочка. На ней обратный отсчет… как в кино, ей-богу! – Он нервно засмеялся.
– В шлюз и отстреливай!
– Уже тащу. Пусть помогут… она не отклеивалась, я вместе с крышкой блока охлаждения ее пру… тяжелая, сволочь… свинцовая, да? Сейчас выйду в шлюз… вы там не ссыте, пацаны, еще три с половиной минуты…
Несколько человек выбежало из рубки. Роман посмотрел на Генерала, спросил:
– Сколько он хватанул, дед?
– Ну, если не мешкал… – Генерал откашлялся. – Рентген сто, полагаю. Пока тащит, еще чуток хватанет. Ничего, жить будет, а дети нам так и так не светят…
Роман кивнул, поднес комм к лицу:
– Орда? Блок охлаждения реактора, ищи там!
– Я нашел, командир, – донеслось из комма. – Сними поля, пожалуйста. Стартовать буду.
– Орда!
– Командир, там меньше минуты на часиках. И снять нельзя, коробка приклеена, я все ногти оборвал… Снимай поля, командир, не трать время.
– Снять щиты! – рявкнул Роман.
– Командир, скажи Машке, она дура, только я ее все равно люблю, – почти весело сказал Орда.
Корабль тряхнуло – это стартовала Ленкина «Мурена». Одновременно закричала пухленькая женщина, которая объясняла про взрывчатку. Ничего нельзя было разобрать, она просто голосила, лишь временами прорывалось «Анвар! Анвар!»
– Спасибо, командир. Встретимся… – донеслось уже не из комма, а по центральной связи.
А на экране стремительно удалялась от корабля «Мурена» – прямо к сияющему, плещущему плазменным океаном солнцу.
На фоне пылающей фотосферы звезды взрыв выглядел очень странно – будто развернулся и погас темный цветок. Потом – на мгновение – защитные поля вокруг корабля набрали цвет, заискрились – и снова стали прозрачными.
– Если бы я раньше об этом подумал… – пробормотал я. – Если бы я раньше…
Роман медленно поднес ко рту комм. Спросил:
– Взрывчатку с «Феникса» отстрелили?
– Да, Роман, – ответили ему. – Дрейфует в сторону Плюшки… жаль, медленно… Что делать с «Фениксом»?
– Как «что»? У нас много лишних кораблей и пилотов? Проведите дезактивацию помещений, поставьте новую крышку на блок охлаждения… в каком порядке выполнять – сами догадаетесь!
Роман обвел всех тяжелым недобрым взглядом. Плачущую Машу увела другая женщина. Остальные толпились вокруг своего командира, будто надеялись услышать что-то важное, мгновенно снимающее все проблемы.
– Хотите вернуться на Плюшку? – не глядя на нас с Леной, спросил Роман.
– После этого? – Лена горько засмеялась. – Они нам найдут применение, пожалуй… Нет, Роман. Если позволишь – останусь. Вторым пилотом.
– Вторым не возьму, возьму третьим, – коротко ответил Роман. – Лучше иди к Катрану. Как-нибудь поделите «Феникс».
– Роман, – глядя на безучастно полыхающую звезду, сказал я, – Роман, долбани по ней. Потуши ее… пусть попляшут, гады… Роман, нельзя же так оставлять!
– Что, журналист, решил перо поменять на штык? – Роман тоже посмотрел на экран. Минуту размышлял. Потом вздохнул, пожал плечами. – Нет, Катран. Наверное, я был не прав. Наверное, это ничего не изменит. Пострадают те, кто просто живет… выживает здесь. Те, кто ни при чем. А эти… – Он снова дернул плечами. – Показывай карту! Где Солнце? Где наше Солнце?

Глава двенадцатая,
в которой мы все-таки делаем то, чего все ждали

Мы снялись с орбиты через три часа – ровно столько времени ушло на ремонт и дезактивацию моего «Феникса».
Все это время на связь с нами пыталась выйти Плюшка. И с «Праймом», и с моим «Фениксом», и с другими кораблями Ищущих. Они явно видели, что произошло, и теперь пытались понять, что именно нам известно.
Вначале на связь выходил кто-то незнакомый, явно из мелких сошек. Потом Инна. Потом Вадим Эдуардович. Тон менялся от вежливого до угрожающего. Ищущим предлагали переговоры. Интересовались судьбой парламентеров и требовали пригласить нас к передатчику. В какой-то момент даже тревожно поинтересовались причиной взрыва, который «засекли радары станции». После этого Роман долго и смачно, «в три этажа», выматерился.
Но на связь с Плюшкой мы так и не вышли.
В рубке «Прайма» мы стояли перед главным экраном (изображение звезды сменили на спокойную картину звездного неба) и прокладывали путь.
– Прыгнем сюда, к Голубому Щенку, – сказал Роман. – Огромная звезда… я однажды долетал до нее. Целый день болтался вокруг, любовался. Совершенно немыслимая, Солнце рядом с ней болталось бы как горошина… Там делать нечего, даже астероидов нет. Но – красиво… Потом прыгаем вот сюда. Назовем эту желтую звезду… пускай будет – Привал. Бог весть что за звездочка, но судя по спектральному классу – что-то солнцеподобное. Наверняка найдем планеты, ну или какой-нибудь мусор… диггерам все равно, в чем ковыряться. Наработаем топлива…
– А если там не будет планет? – спросил Зиновий. – Рома, ты не забывай – нам встречались и солнцеподобные звезды без планет!
– Еще на один гиперпрыжок топлива хватит. В крайнем случае снарядим остатками топлива один корабль с диггером и синтезатором, отправим его еще в прыжок, и еще… – Роман отмахнулся. – Да не может нам так не повезти. Законы природы везде одинаковы, лишь у одной из десяти нормальных звезд нет планет… Потом двинемся так… и вот так… Где-то здесь надо будет разбить базу на более длительный срок. Где найдем кислородную планету – там и разобьем лагерь… пополним запасы органики для синтезаторов пищи. На пути к Земле эту операцию придется повторить еще раза два-три. Думаю, весь путь займет несколько месяцев. Ну, если даже закладываться на аварии, на ремонт, на отдых, на стычки с жуками… или еще с кем… Полгода – край! И мы у Земли.
– Очень у тебя все гладко, – пробормотал Зяма. – Нет, хорошо бы так… А может… прихлопнем все-таки звездочку? Уходя – тушите свет!
– Не надо, Зиновий, – мягко сказал Роман. – Не надо. Ты же знаешь, мы все равно не собирались этого делать взаправду.
– Серьезно? – удивилась Лена.
– Абсолютно. Пытались взять чужих на испуг. К тому же и гасильник у нас всего один.
– Он что, одноразовый?
– Это ракета. Или бомба, как угодно. Она сбрасывается на звезду и взрывается в верхних слоях фотосферы. А вы думали, что гасильник – это такой луч смерти для звезды?
– Ничего мы не думали… – махнула рукой Лена. – Думать вообще вредно, от этого морщины на лбу…
Я-то понимал, о чем она сейчас думает. О своей «Мурене». Нельзя не тосковать по кораблю, когда он гибнет, а ты остаешься. Но гибель Орды лишила ее возможности хотя бы посокрушаться вслух, получить чье-то сочувствие – трудно ожидать, что твою маленькую трагедию примут всерьез, когда одновременно погиб человек, спасая всех нас.
Роман ответил на вызовы с Плюшки только один раз, когда тон Вадима Эдуардовича стал совсем уж просительным, а нам сообщили, что «Феникс» пригоден для полета. Роман нагнулся к пульту, что-то нажал и негромко произнес:
– Счастливо оставаться. Мы тут повесим у вашего солнышка бакен… вы к нему не приближайтесь, а то мало ли что.
И, прервав связь, сказал Зиновию:
– Прикажи запустить на орбиту вокруг звезды какую-нибудь бандуру. Бак с отходами вполне подойдет.
Зяма улыбнулся:
– А ребята уже изготовили. Сварили вместе два пустых баллона, со всех сторон натыкали стальных прутиков и радиопередатчик поставили, с питанием от солнечной батареи.
– И что он передает? – поинтересовался Роман.
– Тик-так, тик-так. – Зяма помахал рукой. – Мои часы записали.
– Красиво, – согласился Роман. – Ну что, по машинам? Встреча у Голубого Щенка.
И мы с Леной отправились в наш корабль. Теперь – один на двоих.
– А я сюда не долетала, – печально сказала Лена. – Надо же… совсем рядом, один прыжок, а я что-то так и не собралась. Думала: ну что тут делать? Звезда-гигант, ничего ценного, только море плазмы…
– Океан, – сказал я. – Море… это как-то скромно. Впрочем…
Мы стояли у обзорного экрана. Стояли, как-то непроизвольно обнявшись и молча глядя на бушующее… море? Океан? Да нет, все мелко, любой океан испарится как капля воды в пекле лесного пожара. Чистое голубое пламя – от горизонта и до горизонта, а ведь мы далеко от звезды, почти на том расстоянии, на котором Земля от Солнца, а все равно – нет ничего, кроме голубого огня, бурлящего, плещущего, облачками отрывающегося от поверхности и рассеивающегося в пространстве…
Лена вздохнула.
– Мне жаль твой корабль, – сказал я. – Очень жаль.
На миг ее плечо напряглось, потом она спросила:
– Я не очень большая сволочь, как думаешь? Что грущу о корабле?
– Нет, – твердо сказал я. – То, что Орда совершил подвиг, твоей грусти не отменяет.
– Угу… – Лена вздохнула. – На газовую горелку похоже. Хочешь поесть?
Я засмеялся – только женщина способна задать такой вопрос, глядя на звезду, внутрь которой влезла бы вся Солнечная система до орбиты Сатурна…
А потом с удивлением понял, что хочу.
– Давай. Я даже холодный борщ сожру. Мне на это смотреть жарко.
Лена пошла к синтезатору пищи. Я вернулся за пульт.
– Внимание эскадре, – послышался голос Романа. – Все корабли прошли через гиперпереход, все в порядке. Расчетное время старта к следующей точке – через двадцать минут. Идем в том же порядке. Первым «Гиперион», потом «Саламандры» и далее в порядке понижения класса. Я ухожу последним. Рекомендую проверить системы и минутку-другую полюбоваться звездой. – Он откашлялся и неожиданно сказал: – Я иногда специально сюда прилетаю, посмотреть… помолчать…
– Надо же, а Роман – романтик, – засмеялась Лена. – Так что, серьезно будешь ледяной борщ? Может, разогреть?
– Лена, а у нас точно девятнадцать кораблей? – спросил я, уставившись в экран. – Там из зоны гиперперехода…
– Жуки! – громко выкрикнул Роман. – Всем пилотам занять места! Приготовиться к бою!
Я увеличил изображение на экране. Ленка уже бросила возню с едой и пристегивалась в соседнем кресле.
Да, из точки гиперперехода вылезал жук. Точнее – мегажук. Вылезал неторопливо, по-хозяйски… отошел едва ли на пару километров, как следом за ним стали выскакивать мелкие корабли. Один за другим.
– Пять… восемь… двенадцать… – считала вслух Лена. – Ой, плохо дело.
– Совсем плохо, – сказал я, когда вслед за мелочью из точки гиперперехода полез еще один мегажук. – Тут есть еще где войти в гиперпространство?
– Судя по навигационному экрану… еще одна точка. Далеко. На другом конце системы, придется огибать Голубого Щенка. – Ленка покачала головой. – Боюсь, догонят. У нас есть медленные корабли.
– Оставить в заслон, – предложил я.
– Роман никогда на это не пойдет… Кто же их навел?
– А ты сомневаешься? – удивился я. – Наши несостоявшиеся друзья с Плюшки. Администрация.
– Думаешь, они – чужие?
– Да зачем? Предатель – категория человеческая. Немало найдется таких, кто ради личного удобства или амбиций продастся хоть жукам, хоть медузам…
Лена глянула на обзорный экран – и снова охнула.
– У нас большие проблемы, – сообщил Роман. – Из гипера лезет третий мегажук. Дураков нет? Надеюсь, нет. Всем – делай как я!
– А это значит, – вдавливая газ и дергая штурвал, произнес я, – делай ноги!
Нам повезло в том, что жуки не принялись наваливаться на нас сразу, по мере появления из гиперпространства. Они дождались, пока вылез третий мегажук, а за ним еще десяток мелких – и только после этого, разворачиваясь на ходу в боевой порядок, рванулись за нами. К тому моменту мы уже успели удалиться тысяч на двадцать километров и разрыв пока увеличивался.
Пока.
У нас были тяжелые и медленные корабли младших моделей. Гравитационные двигатели не тратили топлива на перелеты внутри системы, топливо нужно было только для гипердвигателей, но вот способности кораблей выводить избыточное тепло были ограниченными. Двигаясь на максимальной скорости, некоторые корабли поджаривались на ходу. А если еще учитывать жар голубого гиганта, над которым мы скользили, то через полчаса ряд пилотов встанет перед выбором – сгореть заживо или заглушить двигатели и достаться жукам.
А Роман, словно обезумев, вел корабли прямо к Голубому Щенку!
– Что он делает? – воскликнула Лена. – Роман, что ты творишь? Мы сгорим!
– Делай как я! – рявкнул Роман.
Он все наращивал и наращивал ускорение. А за нами неслись, уже начиная сокращать дистанцию, корабли жуков.
– Сгорим, – убежденно сказала Лена. – Хотя… какая разница, в чем гореть?
– А мы можем… ну… теоретически… пройти сквозь звезду? – спросил я.
Голубой огонь, казалось, был везде. Очень хотелось отвернуть.
Очень.
– Делай как я! – повторил Роман. – Эй, Викинг, держись! Что ты отстаешь?
– Сгорим! – резанул уши панический крик. И стих – похоже, Роман отключил испугавшегося пилота от общей трансляции.
На экране я видел, как один из мелких кораблей тормозит, разворачивается – и движется навстречу жукам.
Не стреляя.
Наверное даже, он им что-то говорил. Пытался убедить, что его не надо трогать, что он хороший и послушный.
Даже не замедляя хода, два мегажука на миг скрестили на нем лазерные лучи.
И все. Корабль исчез. Испарился, облаком атомов закружился на орбите звезды…
Уж лучше в голубое огненное море…
– Делай как я! – снова сказал Роман. – Я не псих… доверьтесь мне…
Не знаю, поверил ли ему кто-то. Или просто решили, как и я, что смерть в лучах жучиных лазеров ничуть не лучше огня звезды.
– Жуки тормозят, – сказала Лена. – Испугались, гады…
– Я бы на их месте тоже затормозил, – сказал я. – Я тоже испугался бы. Да я и так боюсь.
На самом деле я уже и не боялся. Все как-то потеряло смысл.
Жизнь на Земле? Работа, беготня по редакциям, пьянки и недолгие интрижки?
Это все было смешным и ничего не значащим, перед надвигающейся на нас огненной бесконечностью. Мы уже не шли по касательной, мы падали на звезду, все ускоряясь и ускоряясь, отвесно вниз…
– Внимание! – снова произнес Роман. – Всем сбросить ускорение. Держать курс. У кого есть чем пристегнуться – пристегнитесь. Я не знаю точно, как все это будет… но в рамках базовой модели…
– Он что-то выстрелил, – сказала Лена. – Катран! Он запустил в звезду гасильник!
– И что, мы врежемся в погасшее водородное облако? – спросил я. – Чудесно!
На ракете-гасильнике явно стояли хорошие двигатели. Она неслась все быстрее и быстрее, развивая какое-то немыслимое ускорение – все ближе и ближе к голубому пламени…
Потом на голубом вспыхнула алая точка. Вспыхнула и пропала.
– Не сработала, – сказал я.
Мы по-прежнему падали на звезду. Интересно, спасут ли нас модули «Форсаж», если мы попытаемся все-таки остановиться и уйти? Мы ведь уже почти у верхних слоев фотосферы, на передних щитах начинает ползти индикатор расхода энергии…
И в этот момент в той точке, куда вошел гасильник, возникла воронка. Ее можно было бы назвать водоворотом, если бы эта раскаленная плазма была водой… а так, наверное, это был плазмоворот.
Он расширялся с такой чудовищной скоростью, словно где-то в недрах звезды выдернули огромную, размером с наше солнце, пробку – и вся плазма стала куда-то сливаться. Поверхность звезды заколебалась, вздыбилась – разбегаясь чудовищными волнами вокруг увеличивающегося плазмоворота, сбрасывая в пространство лепестки огня размером с континенты, бурлящие шары размером с планеты, дробящиеся протуберанцы диаметром больше иной звезды.
– Хана жучкам… – сказала Лена, и я понял, что разваливающаяся звезда нашла-таки себе жертву.
А мы все стремительнее и стремительнее погружались в плазменную воронку, мы были уже глубоко внутри бывшей звезды, внутри пронзающего ее и расширяющегося туннеля, в вакууме, внезапно образовавшемся там, где только что шел термоядерный синтез, во внутренностях, в потрохах убитой звезды.
Щиты сейчас сжирали всю энергию, которую мог дать корабль. Стало душно – нам было некуда отводить собственное тепло, мы поджаривались на звездном гриле.
Но мы уже были где-то у самого центра звезды.
И в этот миг она развалилась окончательно.
Во все стороны брызнули голубые, стремительно темнеющие пласты плазмы. Они гасли – почти мгновенно, будто был повернут какой-то выключатель, превращались в бурлящие, сжимающиеся в шары – и тут же разваливающиеся, будто злобное проклятие мешало им превратиться в гроздь мелких звезд, остыть и стать мертвыми планетами посреди космической мглы, будто единственным возможным исходом было распасться до молекул, до атомов, разойтись во Вселенной причудливыми завитками туманностей…
– Голубое ухо, голубое брюхо… – сказала Лена. – Мы убили Голубого Щенка. Катран, ущипни меня. Мы взорвали звезду и пронзили ее труп. Мы прошли насквозь. И она погасла. Будто лампочку выключили… Ой! Катран!
– Ты же сказала – ущипни, – обиделся я.
– Эскадра, перекличка! – послышался голос Романа.
Я коснулся кнопки связи, сказал:
– Катран… Катран и Водила. Живы.
Перекличка длилась почти десять минут. Кое с кем случилась истерика. На одном корабле вышла из строя связь – пилот догадался подлететь к «Прайму» и «отметиться» визуально.
Мы потеряли всего пять кораблей, в основном мелких. Но, как ни странно, уцелели даже два слабеньких «Арлона».
В темноте, где даже звезд не было видно – их заслоняла сброшенная Голубым Щенком материя, мы летели ко второй точке гиперперехода.
– Всем кораблям, – устало говорил Роман. – Мы не задерживаемся. Мы не останавливаемся. Сейчас в этой зоне – как в центре тайфуна. Почти тихо и пусто. Но сейчас все будет приходить в равновесие. Здесь будет облако разреженного газа… на наших скоростях он сожжет щиты за несколько минут. Так что не задерживаемся. Выстраиваемся цепочкой. Ныряем в гиперпереход один за другим. По выходу – тут же уходим в сторону, освобождаем место для следующих.
– Рома, а ты был уверен, что все случится именно так? – спросил я.
Роман помедлил, потом ответил:
– Разве можно в чем-то быть до конца уверенным?
– Понятно, – сказал я.
– Вот если бы мы попытались схватиться с тремя мегажуками – вот тут я был бы уверен в итоге.
Спорить я не стал.
Первым в гиперпереход нырнул «Прайм». Мы были шестыми.
И первым, что я увидел, когда мы вышли в пространство свеженареченной звезды Привал, был мегажук.
Один-одинешенек.
Он висел недалеко от зоны гиперперехода. С выключенными защитными полями. Без эскорта мелких кораблей.
И не стрелял.
Он нас ждал.

Эпилог – Земля

Вадим Эдуардович развел руками.
– Я знаю не больше вашего. Ищущие – группировка, которая сложилась на основании идеи, что мир вокруг них виртуален, добыли чертежи гасильника, оружия, способного тушить звезды. В виртуальность они вроде как верить перестали. Но гасильник решили использовать. Вышли на орбиты вокруг солнца Плюшки, потребовали переговоров… к ним отправились ваши двойники. Потом… потом что-то произошло. Один корабль, «Мурена», отстыковался от флагмана Ищущих, на предельной скорости ушел в сторону – и взорвался. Второй тоже отделился – и вместе с Ищущими ушел в гиперпрыжок.
– Я жива, – сказала Лена. – Я это чувствую. Иначе мир стал бы другим… Почему взорвался мой корабль?
Вадим Эдуардович развел руками:
– А я знаю? Я, простите, тут, перед вами… вся информация – та, что мне рассказал мой двойник… и то, что вы видите на экранах. Вы сами вызвались быть парламентерами… там, в космосе. Возможно, был конфликт. Кто-то пытался бежать, его корабль сбили.
– Я бы тоже почувствовал, – сказал Валентин. – Лена жива. И я жив. Мы где-то, пусть и лишились корабля.
Вадим Эдуардович пожал плечами:
– Надеюсь. Кстати, на близкой солнечной орбите оставлен то ли гасильник, то ли просто мина… а может быть, и обманка, нервы потрепать. Возможно, вас взяли в плен?
– На фиг? – грубо спросила Лена.
– Не знаю. А может быть, каким-то умным головам пришла идея заминировать ваши корабли, чтобы взрыв уничтожил флагман Ищущих. Затея раскрылась, заминированный корабль отстыковали и уничтожили, а вы… обиделись. Ушли вместе с бунтарями.
Лена прищурилась:
– А что, вы бы могли так поступить?
– Вот только не надо, а? – вспылил Вадим Эдуардович. – Я – не он. Я бы так делать не стал, это не в моих правилах. Но мысль такая мне в голову пришла? Пришла! Значит, и ему могла прийти. А как он сейчас думает, на какие поступки способен – этого я не знаю. Мы слишком долго живем сами по себе.
Валентин подумал, что в какой-то мере Вадим Эдуардович демонстрирует честную игру. Ему самому и в голову не пришло, что их двойников могли так бесцеремонно подставить, отправить в путь на бочке с порохом.
А потом он подумал, что это очень удобно – иметь такое альтер эго, самостоятельное, берущее на себя всю грязную работу. «Живем сами по себе» – и все тут.
– Нас надо найти, – сказал Валентин. – Слышите?
– Я это себе сказал, – хмуро произнес Вадим Эдуардович. – Он пообещал. Сказал, что будут искать, непременно. Ищущие для них очень опасны, вы же понимаете…
– А спросить… жуков? – поинтересовалась Лена.
– Вот появится у нас новый их представитель, спросим, – кивнул Вадим Эдуардович. – А пока… вы не слишком устали?
Валентин и Лена переглянулись.
– Инна уехала отсыпаться. Мне предстоит решить вопрос с… упокоением чужого и этого нервного паренька. А игроки-то идут. Процесс движется. Мы не можем закрываться, Плюшке нужны пилоты… все время нужны.
– Поработать? – воскликнула Лена.
– Конечно. Хотя бы до обеда. Я настрою на вас механизмы портала, срабатывает он автоматически. Ну?
– Я буду отговаривать, – сказал Валентин. – Всех.
– Ну… я тоже, пожалуй, – сказала Лена. – Без фанатизма, но буду.
– Ваше право, – легко согласился Вадим Эдуардович. – Только пинками не гоните, хорошо? А так – отговаривайте, убеждайте. Говорите правду, и только правду… мы же теперь в одной команде.

На компьютерного игрока мужчина никак не походил. Вполне серьезной наружности, хорошо одетый, очень рассудительный, возрастом «за сорок». Впрочем… Валентин подумал, что совершенно не представляет себе, каков он – средний компьютерный игрок. Только ли подросток, жаждущий адреналина? Только ли застенчивый юноша, не имеющий подруги? Только ли фанат компьютеров, сетей и нарисованных сражений?
– Вы пытаетесь меня уверить, что все это всерьез, – сказал мужчина.
– Да, Александр Александрович, – на миг скосив глаза в анкету, сказал Валентин. – Это все совершенно серьезно. Разумеется, вы останетесь на Земле, но ваша точная копия окажется где-то там… среди звезд. В мире, где игроки пилотируют космические корабли на самом деле. Где по-настоящему стреляют и убивают друг друга. Где живут инопланетные монстры. Только если вы продержитесь там три года, сознание вашего двойника вольется в ваше тело.
– Очень заманчиво, – сказал мужчина. – И рыбку съел, и сел с комфортом.
– Вы мне не верите? – спросил Валентин. – Думаете, это реклама? Маркетинговый ход? Я тоже так думал. А потом… – Он махнул рукой.
– Да нет же. – Мужчина улыбнулся. – Я верю. Точнее, допускаю вероятность того, что ваши слова – правда. Но мне это подходит.
– Почему?
– Да потому, что всегда интересно прожить две жизни вместо одной. – Мужчина усмехнулся. – Пусть даже одна будет опасной и короткой.
– Это вы сейчас так говорите, – пробормотал Валентин. – Сидя здесь, считая, что вы-то на Земле и останетесь. А когда попадете туда… поздно будет.
– Да жить вообще опасно, – серьезно сказал мужчина. – Знали бы вы, какие переделки у меня бывали в девяностые… Нет, нет. Не отговаривайте. Я согласен.
– Хорошо, – начиная злиться, сказал Валентин. – Согласие выражено в явной и ясной форме, вы находитесь в здравом уме и трезвой памяти. Пройдемте.
– Прямо сейчас? – поразился Александр. – Господи, хоть одно место в Москве нашлось, где нет бюрократии!
Они вышли в коридор. Валентин крутил на пальце связку ключей, повторяя про себя: «Я ему объяснял. Я его отговаривал. Он сам решил».
Когда они были в конце коридора, из соседней комнаты вышла Лена со своей клиенткой – некрасивой молодой девицей. Девица заметно нервничала. Можно сказать, была на грани истерики.
– Представляешь, Катран, – окликнула его Лена. – У нее там жених. По переписке. Она играла, а он там всерьез… вот, договорились, что она завербуется. Попробуешь переубедить?
Валентин посмотрел на девушку и пожал плечами.
– А смысл? Пускай летит…
И отпирая дверь во Вселенную, добавил:
– Только после моего клиента. Очередь есть очередь.

Эпилог – Космос

– На вызовы не отвечает, – сказал Роман. – Не атакует. Но он живой, энергию излучает, какие-то приборы работают… черт знает что, нет нормальных устройств, чтобы его изучить дистанционно! Сколько летаем, воюем, а о каких-нибудь сканерах не задумались.
Я его понимал. Роман нервничал совершенно обоснованно. Атаковать жука первым не стоило. Быть может, мы и смогли бы победить, но потеряли бы огромное количество кораблей. Да и надежда – пусть слабая – на контакт перевешивала всю нашу агрессивность.
В то же время нам надо было приземлиться на какой-то планете или найти крупный астероид – чтобы развернуть синтезаторы, «наковырять» нужных минералов и выработать запас топлива. «Прайм» и еще три-четыре корабля были, пожалуй, способны уйти в новый прыжок. А вот мы, например, нет. Что уж говорить об уцелевшей мелочи…
Но уходить от точки гиперперехода и заниматься добычей ископаемых, оставляя за спиной огромный боевой корабль, было нелепо.
Вот мы и висели в сторонке боевым порядком и ждали. Чего? Никто не знал.
– Подождем еще час, – решил Роман. – Если… если так и будет висеть, то… То решим, что делать.
– Я все-таки приготовлю борщ, – решила Лена. – Пусть его рецепт придумал какой-то идиот, но куриные котлеты мне надоели еще больше.
Но, видимо, тот местный божок, который отвечал за кулинарию, был решительно против употребления в пищу ледяного борща. Едва Лена подошла к синтезатору, как главный экран засветился ровным белым светом, затмевая космос и звезды.
А потом в молочном свечении появился человек.
За ним, вне фокуса, шевелились и двигались какие-то мутные тени. Неприятные. Вроде и похожие на человеческие… но другие.
Ленка вскрикнула, глядя на экран.
– Я же его знаю! – воскликнул я. – Знаю я его! Это охранник из «Звездного часа»!
Человек на белом экране медленно поворачивал голову – это создавало неприятное ощущение, что он видит все, происходящее в корабле. Впрочем… почему бы и нет? Очень многое мы в своих кораблях не знали…
– Меня видят и слышат все ваши тринадцать кораблей, – сказал наконец человек. – Но разговаривать я буду только с вашим предводителем. У меня создалось ощущение, что де-факто им является Роман?
Пауза. И голос Романа:
– Де-факто – да. Мои ответы будут слышны на кораблях?
– Да. Тебя это устраивает?
– Вполне.
– Очень хорошо. – Человек кивнул. И широко, во всю квадратную челюсть, улыбнулся. – Я восхищен тем представлением, которое вы устроили со звездой, которую вы называете… называли Ригель.
– Мамочка, мы Ригель потушили, – сказала Лена. – Космонавты нас убьют. По Ригелю корабли ориентируются…
– Они не скоро узнают, – утешил я ее.
– Через тысячу с небольшим лет, – будто отвечая на мои слова, произнес человек на белом экране, – ваше усердие станет известно и на Земле. Но не раньше. Мы не рекомендуем вам лететь к Солнцу.
– Почему? – спросил Роман самым обыденным тоном.
– Потому что появление у людей межзвездных кораблей не входит в наши планы. Мы оплачиваем услуги своих партнеров-людей определенными видами новых технологий. Но не такими.
– Мы хотим вернуться на Землю, – резко сказал Роман.
– Вы все подписали контракт, хочу об этом напомнить, – сказал бывший охранник. Впрочем, он ли это был? Или просто один из удобных для жуков человеческих образов? Скорее все-таки второе. Я подумал, что буду считать его жуком. – Вы будете возвращены на Землю – при вашем желании, по истечении контракта. Возвращены не в физическом теле, а путем слияния вашего сознания с сознанием оставшегося на Земле оригинала. Все, как написано в контракте. Исключений не будет.
– А если мы все-таки полетим? – спросил Роман.
– Задавая глупый вопрос, вы вынуждаете меня давать вам глупый ответ, – сказал жук. – У вас был один гасильник. У нас их много. Дальше требуется что-то объяснять?
– Нет, – сказал Роман.
– Прекрасно. Мы поняли друг друга, дальше вы сами сделаете свой выбор. Мы окажем некоторое давление на администрацию Плюшки… чтобы вас не объявили всеобщими врагами и вели с вами торговлю. Вряд ли вы вольетесь в ряды обычных кланов и альянсов, но вы можете попробовать существовать автономно. Это дружеский жест с нашей стороны.
– Удивительно, – сказал Роман. – Дружеские жесты – учитывая те корабли, что мы сожгли у… у Ригеля?
– А вы затем здесь и находитесь, чтобы сжигать время от времени наши корабли, – с иронией сказал жук.
– Вы могли бы объяснить? – попросил Роман. – В качестве… еще одного доброго жеста? Это какие-то внутренние враги вашей цивилизации? Или преступники? Или…
– Это наши дети. Это всего лишь наши дети. – Охранник снова оскалился.
– Тогда я ничего не понимаю, – сказал Роман.
– Хорошо. Я поясню… – Жук подпер рукой подбородок, будто задумался. Но я был уверен – он просто имитирует человеческие жесты. – Большинство цивилизаций, к их числу относится и ваша, имеют конечный и четко вычисляемый срок жизни. Нет, не войны и не экологические катастрофы. Даже не научные эксперименты… большей частью. Всего лишь рост комфорта и качества жизни. Как только цивилизация развивается настолько, что продолжительность жизни начинает стремиться к бесконечности – вы дойдете до этого довольно скоро, а тяжелый труд уходит в прошлое – и этого вы тоже успеете добиться, у нее теряется смысл в возобновлении своего существования. Для гуманоидов это наиболее характерно, они просто перестают рожать детей – и медленно, плавно, как правило, очень красиво вымирают. Мы любим посещать такие планеты и изучать то огромное творческое наследие, которое остается после гуманоидных рас.
– Я не верю, – сказал Роман, помолчав.
– Ваше право. Но это истина. Нас ничуть не беспокоит ваша цивилизация, находящаяся очень далеко – и финиширующая, по нашим прогнозам, через полторы-две тысячи лет. Вы нам не враги. Мы желаем вам жить счастливо и сполна насладиться золотым веком вашей расы. Ближайшие к нам районы галактики мы, конечно, были вынуждены стерилизовать. Молодые цивилизации бывают очень агрессивны, вы это знаете по себе.
– А вы?
– Мы? Ничуть. У нас обратная проблема, нехарактерная для гуманоидов. Процесс нашего воспроизводства прост, молодь не нуждается в воспитании и социализируется сама собой. Нас не пугает рост населения, планет много. Но было бы глупо устранить все эволюционные факторы, которые помогали нашим детям расти, отбраковывали глупых, медлительных, трусливых, неудачливых. Заселять мир за миром выродившимися представителями своей расы? Глупо. Нам нужен был эволюционный фактор. Что-то или кто-то отбраковывающий генетический мусор. Молодые и агрессивные цивилизации для этого подходят идеально. И заметьте, мы не натравливаем свою молодежь на ваши миры. Не забираем вас насильно. Не ставим в невыгодные условия, заставляя сражаться врукопашную… тут шансов у вас немного. Мы даем и своим детям, и вам практически одинаковые корабли. Позволяем жить, веселиться, воевать. И даже возвращаться назад – самым лучшим из вас. В чем же наша агрессивность? Ее нет. Вы получили приключения. Мы получили отбраковку.
– Это чудовищно, – тихо сказал Роман. – Мы убиваем ваших детей… а почему мы лишены возможности завести своих? Вы боитесь конкуренции?
– Что вы! – Жук возмущенно посмотрел вперед. – Что вы говорите! Вы нам не конкуренты. Это было бы жестокостью – позволить вам иметь детей в этом мире, созданном для войны! Считайте это защитой прав ваших детей, которые здесь, конечно же, не должны появляться на свет.
Вот этой тирадой он Романа, похоже, добил. Наш предводитель молчал.
– Я рад, что мы поняли друг друга, – сказал жук. – До свидания. Или вернее будет сказать «прощайте»? Желаю вам всем доиграть до конца и благополучно вернуться на вашу родную планету.
Экран погас.
А мегажук медленно поплыл в сторону гиперперехода.
– Это значит, что у нас нет даже надежды… – тихо сказала Лена.
– Это значит только то, что мы ее еще не нашли, – ответил я.
Мегажук плавно, вальяжно вошел в гиперпереход – и исчез.
В эфире царила тишина.
А потом заговорил Роман:
– Внимание. Все всё слышали? Я… я хочу узнать ваше мнение.
Я посмотрел на Лену. И подался вперед, к пульту, будто от этого мой голос должен был стать громче.
– Это Катран. Разрешите сказать?
– Разрешаю, – ответил Роман. И я вдруг понял, что безалаберная компания мечтателей и игроков сама собой начала превращаться во что-то другое. В какую-то военную организацию. Во что-то, способное работать…
Если она уцелеет, конечно.
– Я не знаю, врет он или нет, – сказал я. – Никто из нас не знает… да, может, и не узнает никогда. Но, наверное, что-то в его словах есть. Люди только тогда способны развиваться, когда они борются. Если… если двигаются. Обживают новые земли. Сражаются. Если все дается с трудом. А если бананы сами падают в рот, то остается только лежать под пальмой и жевать. Мы все… ну, почти все, сюда попали потому, что играли в игру. В компьютерную игру, где надо было сражаться и побеждать. Скажите, почему вы в нее играли? Вы же не дети. Вы все по большей части не бедствовали и не скучали на Земле. Так чего вам не хватало в жизни? Что заставляло вас днями и ночами сидеть за компьютером, дергать мышкой по столу?
Меня слушали. Меня слушали так же внимательно, как и жука. И я понимал – предельно ясно, что если не смогу, не сумею их убедить, переломить, опровергнуть сказанное Чужим – нам всем конец.
– Может быть, Земля и умрет, – сказал я. – Но не потому, что у человечества кончится завод, люди – не игрушка на пружинке. А потому, что некуда будет приложить силы, азарт, ярость! Потому что исчезли белые пятна на глобусе, а другого глобуса нет и не предвидится! И остается… остается уходить в ненастоящие миры. На Земле всегда были те, кто предпочитал оставаться дома, и те, кто хотел идти дальше. Кто плыл через океан, покорял Сибирь, шел к полюсу, летал в космос. И вот из-за них… из-за нас, тех, кому чего-то не хватает дома, в тепле и сытости, человечество и живет. Живет по-настоящему. Да, если некуда идти, если мы погрузимся в виртуальные миры – нам конец. Жук сказал, что мы ему не конкуренты? Он лукавил. Земля – да, она им не конкурент. А вот мы – мы можем ими стать. Если не сдадимся. Не опустим руки. Не потеряем надежды. Мы ведь хотели приключений? Спасибо жукам, мы их получили. Но теперь наш черед выбирать, какие приключения нам интересны. Вокруг слишком много белых пятен – я хочу посмотреть, какого они цвета.
Я замолчал. Несколько секунд царила тишина. Потом кто-то сказал:
– А я и не рвался на Землю, если честно. Там теща и начальник фирмы. Пусть с ними мой двойник разбирается.
Кто-то хихикнул. Кто-то выругался – но не обреченно, а с вызовом. В эфире загомонили. Потом заговорил Роман:
– Спасибо, Катран. Не скажу, будто я так уж счастлив, что именно нам выпало «идти дальше». Но раз уж выпало… Эскадра! Мы возвращаемся на базу. Здесь становится все веселее и веселее. А Земля… Земля подождет.
– Они сделали ошибку, – негромко сказала Лена. – Большую ошибку, когда сказали, что мы им не конкуренты, что люди обречены.
– Да, – согласился я. – Мы такого не любим.
– Вот это меня и смущает, – продолжила Лена. – Они вроде как неплохо в людях разбираются. И не поняли, что их речь нас только разозлит?
– Ты не веришь жуку?
– Не очень, – призналась Лена. – Не во всем.
– Что ж, – сказал я, разворачивая корабль вслед за флагманом. – Тогда у нас еще будет время разобраться.