1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 
«Это,  несомненно, козни Самого Бесформия», – сказал он себе и бросился вперед.    

Коридор  заканчивался гигантской запертой дверью. Пид уставился на нее.    

В  дальнем конце коридора загромыхали шаги, послышались крики Людей.    

Где же  он ошибся? Как его выследили? Он быстро осмотрел себя, провел пальцами по лицу.    

Он забыл  отформовать черты лица.    

В  отчаянии он дернул дверь. Потом вынул из сумки крохотный Сместитель, но  пульсация была еще недостаточно сильной. Надо подойти к реактору ближе.    

Он  осмотрел дверь. Между ней и полом была узенькая щель. Пид быстро стал бесформенным  и протек под дверью, с трудом протиснув за собой Сместитель.    

С  внутренней стороны на двери был засов. Пид задвинул его и огляделся по сторонам,  надеясь отыскать что-нибудь, чем можно забаррикадировать дверь. Комнатка была  малюсенькая. С одной стороны – свинцовая дверь, ведущая к реактору. С другой  стороны – оконце. Вот и все.    

Пид  бросил взгляд на Сместитель. Пульсация была сильной. Наконец-то он у цели.  Здесь Сместитель может работать, черпая энергию от реактора и преобразуя ее.  Нужно только привести его в действие.    

Однако  они дезертировали, все до единого.    

Пид  колебался. Все гломы рождаются бесформенными. Это правда. Дети гломов аморфны,  пока не подрастут настолько, что можно преподать им кастовую форму предков. Но  Свобода Формы?..    

Пид  взвешивал возможности. Без помехи принимать любую форму, какую только захочет!  На этой райской планете он может осуществить любое честолюбивое желание, стать чем  угодно, делать что угодно. Он вовсе не будет одинок. И другие гломы  наслаждаются здесь преимуществами Свободы Формы.    

Люди  взламывали дверь. Пид все еще был в нерешительности. Как поступить? Свобода…    

Но не  для него, подумал он с горечью. Легко стать Охотником или Мыслителем. А он – Пилот.  Пилотирование – его жизнь, его страсть. Как же он будет им заниматься здесь?    

Конечно,  у Людей есть корабли. Можно превратиться в Человека, отыскать корабль…    

Нет,  никак. Легко стать Деревом или Собакой. Никогда не удастся ему выдать себя за  Человека.    

Дверь  трещала под непрерывными ударами.    

Пид  подошел к окну, чтобы в последний раз окинуть взглядом планету, прежде чем  привести в действие Сместитель. Он выглянул – и чуть не лишился чувств, так он  был потрясен.    

Так это  действительно правда? А он-то не вполне понимал, что имел в виду Джер, когда говорил,  что на этой планете есть все виды жизни, все формы, способные удовлетворить,  любое желание! Даже его желание!    

Страстное  желание всей Касты Пилотов, желание еще более заветное, чем Пилотирование.    

Он  взглянул еще раз потом швырнул Сместитель на пол, разбив его вдребезги.    

Дверь  поддалась, и в тот же миг он вылетел в окно.    

Люди  метнулись к окну. Они выглянули наружу, но так и не поняли, что видят.    

За окном  взмыла вверх большая белая птица. Она взмахивала крыльями неуклюже, но с возрастающей  силой, стремясь догнать улетавшую птичью стаю.    

     

(перевод  Н.Евдокимова)    

 СПЕЦИАЛИСТ    

     

Фотонный  шторм разразился без предварительного предупреждения, обрушился на Корабль  из-за плеяды красных звезд-гигантов. Глаз едва у спел с помощью Передатчика  подать второй и последний сигнал тревоги, как шторм уж бушевал вовсю.    

Для  Передатчика это был третий дальний перелет и первый в жизни шторм световых  лучей. Когда Корабль заметно отклонился от курса, принял на себя удар фронта  волны и чудовищно накренился, Передатчик перепугался не на шутку. Однако страх  тотчас рассеялся, уступив место сильнейшему возбуждению.    

«Чего  бояться, – подумал Передатчик, – разве не готовили меня как раз к  таким аварийным ситуациям?» Когда налетел шторм, Передатчик беседовал с  Питателем, но сразу же резко оборвал разговор. Он надеялся, что Питатель  благополучно выпутается. Жаль юнца – это его первый дальний рейс.    

Нитевидные  проволочки, составляющие большую часть тела Передатчика, были протянуты по  всему Кораблю. Передатчик быстро поджал их под себя – все, кроме тех, что  связывали его с Глазом, Двигателем и Стенками. Теперь все зависело от них. Пока  не уляжется шторм, остальным членам Команды придется рассчитывать только на  свои силы.    

Глаз  расплющил по Стенке свое дисковидное тело и высунул наружу один из органов зрения.  Остальные он сложил и, чтобы сосредоточиться, втянул их внутрь.    

Пользуясь  органом зрения Глаза Передатчик вел наблюдение за штормом. Чисто зрительные  восприятия Глаза он переводил в команды для Двигателя, который направлял  Корабль наперерез волнам. Почти одновременно Передатчик увязывал команды по  курсу со скоростью; это делалось для Стенок, чтобы те увеличили жесткость и  лучше противостояли ударам.    

Действия  координировались быстро и уверено: Глаз измерял силу волн. Передатчик сообщал  информацию Двигателю и Стенкам. Двигатель вел Корабль вперед в очередную волну,  а Стенки смыкались еще теснее, чтобы принять удар.    

Увлекшись  стремительной, слаженной общей работой, Передатчик и думать забыл о собственных  страхах. Думать было некогда. В качестве корабельной системы связи он должен  был с рекордной быстротой переводить и передавать сигналы, координируя  информацию и командуя действиями.    

Спустя  каких-нибудь несколько минут шторм утих.    

– Отлично, –  сказал Передатчик. – Посмотрим, есть ли повреждения. – Во время  шторма нити его спутались, но теперь он распутал их и протянул по всему  Кораблю, включив каждого члена Команды в свою цепь. – Двигатель!    

– Самочувствие  превосходное, – отозвался Двигатель. Во время шторма он активизировал  челюсти-замедлители, умеряя атомные взрывы в своем чреве. Никакой буре не  удалось бы застигнуть врасплох столь опытного астронавта, как Двигатель.    

– Стенки!    

Стенки  рапортовали поочередно, и это заняло уйму времени. Их было более тысячи –  тонких прямоугольников, составляющих оболочку Корабля. Во время шторма они,  естественно, укрепляли стыки, повысив тем самым упругость всего Корабля. Однако  в одной или двух появились глубокие вмятины.    

Доктор  сообщил, что он цел и невредим. Он состоял в основном из рук и во время шторма  цеплялся за какой-то Аккумулятор. Теперь он снял со своей головы нить,  тянущуюся от Передатчика, отключился таким образом от цепи и занялся  изрешеченными Стенками.    

– Давайте-ка  побыстрее, – сказал Передатчик, не забывая, что предстоит еще определить местонахождение  Корабля. Он предоставил слово четырем Аккумуляторам. – Ну, как вы  там? – спросил он.    

Ответа  не было. Аккумуляторы сладко спали. Во время шторма их рецепторы были открыты,  и теперь все четверо раздувались от избытка энергии. Передатчик подергал своими  ниточками, но аккумуляторы не шелохнулись.    

– Пусти-ка  меня, вызвался Питатель. Бедняга не сразу догадался прикрепиться к Стенке своими  всасывающими трубками и успел-таки хлебнуть лиха, но петушился ничуть не  меньше, чем всегда. Из всех членов Команды Питатель был единственным, кто  никогда не нуждался в услугах Доктора: его тело регенерировало самостоятельно.    

Он  торопливо пересек пол на своих щупальцах – их было около двенадцати – и лягнул  ближайший – Аккумулятор. Огромный конус, напоминающий гигантскую копилку,  приоткрыл было один глаз, но тут же закрыл его снова. Питатель вторично лягнул  Аккумулятор, на этот раз вовсе безрезультатно. Тогда он дотянулся до  предохранительного клапана, расположенного в верхней части Аккумулятора, и  выпустил часть запаса энергии.    

– Сейчас  же прекрати, – буркнул Аккумулятор.    

– А  ты проснись и рапортуй по всей форме.    

Аккумуляторы  раздраженно заявили, что они вполне здоровы и что любому дураку это ясно. На  время шторма их пригвоздили к полу монтажные болты.    

Остальная  часть поверки прошла быстро. Мыслитель был здоров и бодр, а Глаз восторженно  расхваливал красоты шторма. Произошел только один несчастный случай.    

Погиб  Ускоритель. Двуногий, он не был так устойчив, как остальные члены Команды.  Шторм застал его посреди пола, швырнул на Стенку, которая к тому моменту успела  резко увеличить свою жесткость, и переломал ему какие-то жизненно важные кости.  Теперь даже Доктор был бессилен помочь.    

Некоторое  время все молчали. Гибель какой-то части Корабля – дело не шуточное. Корабль –  это единое целое, состоящее исключительно из членов Команды. Утрата одного из  них – удар по всей Команде.    

Особенно  серьезно обстояло дело именно сейчас. Корабль только-только доставил груз в  порт, отделенный от Центра Галактики несколькими тысячами световых лет. После  шторма координаты Корабля были совершенно неизвестны.    

Глаз  подполз к одной из Стенок и выставил орган зрения наружу. Стенки пропустили его  и тотчас сомкнулись снова. Высунувшись из корабля, орган зрения удлинился  настолько, чтобы обозревать всю звездную сферу. Картина была сообщена  Передатчику, который доложил о ней Мыслителю.    

Мыслитель  – гигантская бесформенная глыба протоплазмы лежал в углу каюты. В нем хранилась  память всех его предков-космопроходцев. Он рассмотрел полученную картину,  мгновенно сравнил ее с массой других, запечатленных в его клетках, и сообщил:    

– В  пределах досягаемости нет ни одной планеты, входящей в Галактическое  Содружество.    

Передатчик  машинально перевел каждому сообщение, которого опасались больше всего на свете.    

С  помощью Мыслителя Глаз определил, что Корабль отклонился от курса на несколько  сот световых лет и находится на окраине Галактики.    

Каждый  член Команды хорошо понимал, что это означает. Без Ускорителя, который разгоняет  Корабль до скорости, во много раз превышающей световую, им никогда не вернуться  домой. Обратный перелет без Ускорителя продлится дольше, чем жизнь каждого из  них.    

– Нам  остается избрать одну из двух возможных линий поведения. Первая: пользуясь атомной  энергией Двигателя, направить Корабль к ближайшей галактической планете. Это  займет приблизительно двести световых лет. Возможно, Двигатель и доживет до  конца пути, но остальные наверняка не доживут. Вторая: найти в зоне нашего  местонахождения примитивную планету, населенную потенциальными Ускорителями.  Выбрать одного из них и обучить, чтобы он разгонял наш Корабль на пути к  галактической территории.    

Изложив  все варианты, отысканные в памяти предков, Мыслитель умолк.    

После  быстро проведенного голосования оказалось, что все склоняются в пользу второго  предложения Мыслителя. Да и выбора-то по правде говоря, не было. Только второй  вариант оставлял хоть какую-то надежду на возвращение домой.    

– Хорошо, –  сказал Мыслитель. – А теперь поедим. Полагаю, все мы это заслужили.    

Тело  погибшего Ускорителя сбросили в пасть Двигателя, который тут же проглотил его и  преобразовал атомы в энергию.    

Из всех  членов Команды только Двигатель питался атомной энергией.    

Чтобы  накормить остальных, Питатель поспешно подзарядился от ближайшего Аккумулятора.  После этого он преобразовал находящиеся внутри него питательные вещества в  продукты, которые потребляли другие члены Команды. Химия тела у Питателя  непрестанно изменялась, перерождалась, адаптировалась, приготовляя различные  виды питания.    

Глаз  употреблял в пищу только сложные цепочки молекул хлорофилла. Изготовив для него  такие цепочки, Питатель скормил Передатчику углеводороды, а стенкам – хлористые  соединения. Для Доктора он воспроизвел точную копию богатых кремнием плодов, к  которым тот привык на родине.    

Наконец  трапеза окончилась, и Корабль снова был приведен в порядок. В углу сном праведников  спали Аккумуляторы.    

Глаз  расширял свое поле зрения, насколько мог, настраивая главный зрительный орган  на высокочувствительную телескопическую рецепцию. Даже в столь чрезвычайных  обстоятельствах Глаз не устоял перед искушением и начал сочинять стихи. Он  объявил во всеуслышание, что работает над новой эпической поэмой  «Периферическое свечение». Поскольку никто не желал выслушать эту поэму, Глаз  ввел ее в Мыслителя, который сберегал в памяти решительно все, хорошее и  плохое, истинное и ложное.    

Двигатель  никогда не спал. По горло полный энергией, полученной из праха Ускорителя, он  вел Корабль вперед со скоростью, в несколько раз превышающей скорость света.    

Стенки  спорили, кто из них во время последнего отпуска был пьянее всех.    

Передатчик  решил расположиться поудобнее. Он отцепился от Стенок, и его круглое тельце  повисло в воздухе, подвешенное на сети пересекающихся нитей.    

На  мгновение он вспомнил об Ускорителе. Странно – ведь все они дружили с  Ускорителем, а теперь сразу о нем позабыли. Дело тут отнюдь не в черствости, а  в том, что Корабль – это единое целое. Об утрате одного из членов скорбят, но  при этом главное – чтобы не нарушилось единство.    

Корабль  проносился мимо солнц галактической окраины.    

Мыслитель  рассчитал, что вероятность отыскать планету Ускорителей составляет примерно  четыре к пяти, и проложил спиральный маршрут поисков. Неделю спустя им  повстречалась планета первобытных Стенок. На бреющем полете можно было увидеть,  как эти толстокожие прямоугольники греются на солнце, лазают по горам,  смыкаются в тоненькие, но широкие плоскости, чтобы их подхватил легкий ветерок.    

Все  корабельные Стенки тяжело вздыхали, охваченные острой тоской по родине. До чего  же похоже на их родную планету!    

Со  Стенками вновь открытой планеты еще не вступала в контакт ни одни галактическая  экспедиция, и они не подозревали о своем великом предназначении – влиться в  обширное Содружество Галактики.    

Спиральный  маршрут проходил мимо множества миров – и мертвых, и слишком юных для  возникновения жизни. Повстречали планету Передатчиков. Паутина линии связи  раскинулась здесь чуть ли не на половину континента.    

Передатчик  жадно рассматривал планету, прибегнув к помощи Глаза. Его охватила жалость к  самому себе. Вспомнился дом, семья, друзья. Вспомнилось и дерево, которое он  собирался купить, когда вернется.    

На  какое-то мгновение Передатчик удивился: что делает он в заброшенном уголке  Галактики, и к тому же в качестве корабельного прибора?    

Однако  он стряхнул с себя минутную слабость. Обязательно найдется планета Ускорителей –  надо только поискать как следует.    

По  крайней мере он на это надеялся.    

Корабль  стремительно несся по неисследованной окраине, мимо длинной вереницы бесплодных  миров. Но вот на пути попалась целая россыпь планет, населенных первобытными Двигателями,  которые плавали в радиоактивном океане.    

– Какая  богатая территория, – обратился Питатель к Передатчику, – Галактике  следовало бы выслать сюда отряд контакторов.    

– Возможно,  после нашего возвращения так и поступят, ответил Передатчик.    

Они были  очень дружны между собой – их связывало чувство еще более теплое, чем всеобъемлющая  дружба членов Команды. Дело не только в том, что оба были младшими членами Команды,  хотя их взаимная привязанность объяснялась и этим. Оба выполняли сходные  функции – вот где коренилось родство душ. Передатчик переводил информацию,  Питатель преобразовывал пищу. Они и внешне-то были схожи. Передатчик  представлял собой центральное ядро с расходящимися во все стороны нитями,  Питатель – центральное ядро с расходящимися во все стороны трубочками.    

Передатчик  считал, что после него наиболее сознательное существо на Корабле – это Питатель.  По-настоящему Передатчик нйкоща не понимал, как протекают сознательные процессы  у некоторых членов Команды.    

Еще  солнца, еще планеты. Двигатель начал перегреваться. Как правило, он применяется  только при старте и посадке, а также при точном маневрировании внутри планетной  системы. Теперь же в течение многих недель он работал беспрерывно со  сверхсветовой и досветовой скоростью. Начинало сказываться напряжение.    

С  помощью Доктора Питатель привел в действие систему охлаждения Двигателя. Грубое  средство, но приходилось довольствоваться малым. Перестроив атомы азота,  кислорода и водорода, Питатель создал охлаждающую жидкость. Доктор  порекомендовал Двигателю длительный отдых. Он предупредил, что бравый ветеран  не протянет и недели при таком напряжении.    

Поиски  продолжались, но настроение Команды постепенно падало. Все понимали, что в Галактике  Ускорители встречаются редко, не то что расплодившиеся Стенки и Двигатели.    

От  межзвездной пыли на Стенках появились оспины. Стенки жаловались, что по приезде  домой разорятся, так как им необходимо будет пройти полный курс лечения в  косметическом салоне. Передатчик заверил их, что все расходы примет на себя  фирма.    

Даже  Глаз налился кровью, оттого что непрерывно таращился в пространство.    

Подлетели  еще к одной планете. Сообщили ее характеристики Мыслителю, который надолго  задумался над ними.    

Спустились  поближе – так, что можно было различить отдельные предметы.    

Ускорители!  Примитивные Ускорители!    

Стремительно  развернулись назад, в космос, строить дальнейшие планы. Питатель приготовил  двадцать три опьяняющих напитка, чтобы отпраздновать событие.    

Корабль  на трое суток вышел из строя.    

– Ну  как, все готовы? – еле слышно спросил Передатчик на четвертые сутки. Он  мучился: с похмелья горели все нервные окончания.    

Ну и  хватил же он лишку! У него сохранилось смутное воспоминание о том, как он  обнимал Двигателя и приглашал по возвращении поселиться на одном дереве.    

Сейчас  Передатчик содрогался при одной мысли об этом. Остальные члены Команды чувствовали  себя не лучше. Стенки пропускали воздух – они слишком ослабли, чтобы сомкнуться  как следует. Доктор валялся без чувств.    

Хуже  всех пришлось Питателю. Поскольку его система приспосабливалась к любому горючему,  кроме атомного, он отведал все им же приготовленные зелья, в том числе  неустойчивый иод, чистый кислород и взрывчатый сложный эфир. Вид у него был  весьма жалкий. Трубочки, обычно красивого цвета морской воды, покрылись  оранжевыми подтеками. Его пищеварительный тракт работал вовсю, очищаясь от  всевозможной гадости, и Питатель маялся поносом.    

Трезвыми  остались только Мыслитель и Двигатель. Мыслитель пить не любил – свойство  необычное для астронавта, но характерное для Мыслителя, а Двигатель не умел.    

Все  прислушались к поразительным сообщениям, которые без запинки выкладывал Мыслитель.  Рассмотрев поверхность планеты при помощи Глаза, Мыслитель обнаружил там  металлические сооружения. Он выдвинул устрашающую гипотезу, будто Ускорители на  этой планете создали у себя механическую цивилизацию.    

– Так  не бывает, – категорически заявили три Стенки, и большинство Команды с  ними согласилось. Весь металл, по их мнению, или был запрятан глубоко под  землей или валялся в виде ничего не стоящих ржавых обломков.    

– Не  хочешь ли ты сказать, будто они делают из металла вещи? – осведомился  Передатчик. – Прямо из обыкновенного мертвого металла? А что из него можно  сделать?    

– Ничего  нельзя сделать, – решительно сказал Питатель. Такие изделия беспрерывно  ломались бы. Ведь металл не чувствует, когда его разрушает усталостный износ.    

Однако  Мыслитель оказался прав. Глаз увеличил изображение, и каждый увидел, что Ускорители  понаделали из неодушевленного металла большие укрытия, экипажи и прочие  предметы.    

Причину  столь странного направления цивилизации трудно было установить сразу, но ясно  было, что это недоброе предзнаменование. Однако, как бы там ни было, самое  страшное осталось позади. Планета Ускорителей найдена. Предстояла лишь  сравнительно легкая задача – уговорить одного из туземцев.    

Едва ли  это будет так уж сложно. Передатчик знал, что даже среди примитивных народов  священные принципы Галактики – сотрудничество и взаимопомощь – нерушимы.    

Команда  решила не совершать посадки в густонаселенном районе. Разумеется, нет причин  опасаться недружелюбной встречи, но установить связь с этими существами как с  племенем – дело отряда контактеров. Команде же нужен только один индивид.  Поэтому они выбрали почти необитаемый земельный массив и совершили посадку,  едва эту часть планеты окутала ночь.    

Почти  сразу же удалось обнаружить одиночного Ускорителя.    

Глаз  адаптировался, чтобы видеть в темноте, и все стали следить за движениями  Ускорителя. Через некоторое время тот улегся возле костра. Мыслитель разъяснил,  что это распространенный среди Ускорителей обычай отдыха.    

Перед  самым рассветом Стенки расступились, а Питатель, Передатчик и Доктор вышли из  Корабля.    

Питатель  ринулся вперед и похлопал туземца по плечу. Вслед за ним протянул линию связи и  Передатчик.    

Ускоритель  раскрыл органы зрения, моргнул ими и сделал странное движение органом,  предназначенным для поглощения еды. После этого он вскочил на ноги и пустился  бежать.    

Три  члена Команды были ошеломлены. Ускоритель даже не дал себе труда выяснить, чего  хотят от него трое инопланетян!    

Передатчик  быстро удлинил какую-то нить и на расстоянии пятнадцати метров ухватил  Ускорителя за конечность. Ускоритель упал.    

– Обращайтесь  с ним поласковее, – посоветовал Питатель. – Возможно, его испугал наш  вид. – У него даже все трубки затряслись от смеха при мысли, что  Ускорителя, наделенного множеством органов, одного из самых чудных существ в  Галактике, может испугать чей-то облик.    

Вокруг  упавшего Ускорителя засуетились Питатель и Доктор, подняли его и перенесли на  Корабль.    

Стенки  снова сомкнулись. Ускорителя выпустили из цепкого захвата и приготовились к переговорам.    

Едва  освободясь, Ускоритель вскочил на ноги и метнулся к тому месту, где только что  сомкнулись Стенки. Он неистово забарабанил в них верхними конечностями,  отверстие для поглощения еды у него дрожало.    

– Перестань, –  возмутилась Стенка. Она напружинилась, и Ускоритель рухнул на пол. Мгновенно  вскочив, он снова кинулся вперед.    

– Остановите  его, – распорядился Передатчик. – Он может ушибиться.    

Один из  Аккумуляторов проснулся ровно настолько, чтобы подкатиться под ноги Ускорителю.  Ускоритель упал, снова поднялся и помчался вдоль Корабля.    

Линии  Передатчика тянулись и по передней части Корабля, так что он перехватил Ускорителя  на самом носу. Ускоритель стал отдирать нити, и Передатчик поспешно отпустил  его.    

– Подключи  его к системе связи! – вскричал Питатель. Быть может, удастся  воздействовать на него убеждением!    

Передатчик  протянул к голове Ускорителя нить и замахал ею, подавая понятный всей Галактике  знак установления связи. Однако Ускоритель вел себя поистине странно: он  продолжал увертываться, отчаянно размахивая куском металла, который держал в  руке.    

– Как  вы думаете, что он намерен делать с этой штукой? – спросил Питатель.  Ускоритель атаковал борт Корабля, заколотив металлом по одной из Стенок. Стенка  инстинктивно ожесточилась, и металл звякнул об пол.    

– Оставьте  его в покое, – сказал Передатчик. – Дайте ему время утихомириться.    

Передатчик  посовещался с Мыслителем, но они так и не решили, что делать с Ускорителем. Тот  никак не шел на установление связи. Каждый раз когда Передатчик протягивал ему  свою нить. Ускоритель выказывал все признаки необоримого ужаса. До поры до  времени дело зашло в тупик.    

Предложение  отыскать на этой планете другого Ускорителя Мыслитель тут же отверг. Он считал,  что поведение Ускорителя типично и, если обратиться к другому, результат не  изменится. Кроме того, первый контакт с планетой прерогатива отряда  контактеров.    

Если они  не найдут общего языка с этим Ускорителем, то на данной планете уже не свяжутся  с другим.    

– Мне  кажется, я понял, в чем беда, – заявил Глаз. Он вскарабкался на  Аккумулятор, как на трибуну. – Здешние Ускорители создали механическую  цивилизацию. Но каким способом? Вообразите только, они разработали свои пальцы,  как доктор, и научились изменять форму металлов. Они пользовались своими  органами зрения, как я. Вероятно, развивали и бесчисленное множество прочих  органов. – Он сделал эффектную паузу. – Здешние Ускорители утратили  специализацию!    

По этому  поводу спорили несколько часов. Стенки утверждали, что разумное существо без  специализации немыслимо. В Галактике таких нет. Однако факты были налицо –  города Ускорителей, их экипажи… Этот Ускоритель, как и остальные, по-видимому,  умел многое.    

Он умел  делать все, только не ускорять!    

Частично  эту несообразность объяснил Мыслитель.    

– Данная  планета не первобытна. Она сравнительно древняя и должна была бы вступить в  Содружество много тысячелетий назад. Поскольку этого не произошло, местные Ускорители  несправедливо лишились прав, принадлежавших им от рождения. Они даровиты, их  специальность – ускорение, но ускорять им было нечего. В итоге, естественно, их  культура развивалась патологически. Что это за культура, мы можем только  догадываться. Однако, если исходить из имеющихся данных, есть все основания  полагать, что местные Ускорители… неконтактны.    

Мыслителю  была свойственна манера самые поразительные заявления делать самым невозмутимым  тоном.    

– Вполне  возможно, – продолжал непреклонный мыслитель, что местные Ускорители не пожелают  иметь с нами ничего общего. В таком случае вероятность того, что мы найдем  другую планету Ускорителей, составляет приблизительно один к двумстам  восьмидесяти трем.    

– Нельзя  с уверенностью утверждать, что он не станет сотрудничать, пока мы не добились  контакта с ним, – заметил Передатчик. Ему было крайне трудно поверить, что  разумное существо способно отказаться от добровольного сотрудничества.    

– А  как это сделать? – спросил Питатель.    

Разработали  план действий. Доктор медленно подошел к Ускорителю; тот попятился. Тем  временем Передатчик просунул нить сквозь Стенку наружу, протянул вдоль Корабля  и снова втянул внутрь, как раз позади Ускорителя.    

Пятясь,  Ускоритель уперся спиной в Стенку, и Передатчик ввел нить в его голову, во впадину  связи, расположенную в центре мозга.    

Ускоритель  без чувств рухнул на пол.    

Когда  ускоритель пришел в себя, Питатель и Доктор держали его за руки и за ноги,  иначе он оборвал бы линию связи. Тем временем Передатчик, пользуясь своим  искусством, изучал язык Ускорителя.    

Задача  оказалась не слишком сложной. Все языки Ускорителей принадлежали к одной и той  же группе, и этот случай не был исключением. Передатчику удалось уловить на  поверхности коры достаточно мыслей, чтобы представить себе строй чуждой речи.    

Он  попытался наладить общение с Ускорителем.    

Ускоритель  хранил молчание.    

– По-моему,  он нуждается в пище, – сказал Питатель. Все вспомнили, что Ускоритель находится  на борту Корабля почти двое суток. Питатель изготовил одно из стандартных блюд,  любимых Ускорителями, и подал его чужаку.    

– О  господи! Бифштекс! – воскликнул Ускоритель.    

По  переговорным цепям Передатчика вся Команда испустила радостный клич. Ускоритель  произнес первые слова!    

Передатчик  проанализировал слова и покопался в памяти. Он знал сотни две языков Ускорителей,  а простейших диалектов – еще больше. Передатчик установил, что Ускоритель  разговаривает на смешении двух наречий.    

Насытившись,  Ускоритель огляделся по сторонам. Передатчик перехватил его мысли и разнес их  по всей Команде.    

Ускоритель  воспринимал окружающее как-то необычно. Корабль казался ему буйством красок. По  Стенкам пробегали волны. Прямо перед ним находилось нечто вроде гигантского  черно-зеленого паука, чья паутина опутала весь Корабль и протянулась к головам  остальных невиданных существ. Глаз почудился ему странным зверьком без меха –  существом, которое находилось где-то на полпути между освежеванным кроликом и  яичным желтком (что это за диковинки, никто на Корабле не знал).    

Передатчика  покорила новая точка зрения, которую он обнаружил в мозгу Ускорителя. Никогда  до сих пор не видел он мира в таком свете. Теперь, когда Ускоритель это  заметил, Передатчик не мог не признать, что у Глаза и вправду смешная  внешность. Попытались войти в контакт.    

– Что  вы за создания такие, черт вас возьми? – спросил Ускоритель; он заметно  успокоился к исходу вторых суток. Зачем вы схватили меня? Или я просто  свихнулся?    

– Нет, –  успокоил его Передатчик, – твоя психика вполне нормальна. Перед тобой  торговый Корабль Галактики. Штормом нас занесло в сторону, а наш Ускоритель  погиб.    

– Допустим,  но при чем тут я?    

– Нам  бы хотелось, чтобы ты присоединился к нашей команде, – ответил  Передатчик, – и стал новым Ускорителем.    

Ускорителю  растолковали обстановку и он задумался. В мыслях Ускорителя Передатчик улавливал  внутреннюю борьбу. Тот никак не мог решить, наяву ли все с ним происходит или  нет. Наконец Ускоритель пришел к выводу, что он не сошел с ума.    

– Слушайте,  братцы, – сказал он, – я не знаю, кто вы такие, и в чем тут дело, но  мне пора отсюда убираться. У меня кончается увольнительная, и если я не  появлюсь в самое ближайшее время, мне не миновать дисциплинарного взыскания.    

Передатчик  попросил Ускорителя пояснить, что такое «дисциплинарное взыскание», и послал  полученную информацию Мыслителю.    

«Эти  Ускорители заняты склокой» – таково было заключение Мыслителя.    

– Но  зачем? – спросил Передатчик. В мыслях он с грустью допустил, что  Мыслитель, очевидно, прав: Ускоритель не выказывал особенного стремления  сотрудничать.    

С  удовольствием выручил бы вас, ребята, – продолжал Ускоритель, – но  откуда вы взяли, что я могу придать скорость такому огромному агрегату? Да ведь  чтобы только-только сдвинуть ваш Корабль с места, нужен целый танковый  дивизион.    

– Одобряете  ли вы войны? – спросил по предложению Мыслителя Передатчик.    

– Никто  не любит войну – особенно те, кому приходится проливать кровь.    

– Зачем  же вы воюете?    

Органом  приема пищи Ускоритель скорчил какую-то мину, которую Глаз зафиксировал и  передал Мыслителю. «Одно из двух: или ты убьешь, или тебя убьют. А вам, друзья,  известно, что такое война?» – У нас нет войн, – отчеканил Передатчик.    

– Счастливые, –  горько сказал Ускоритель. – А у нас есть. И много.    

– Конечно, –  подхватил Передатчик. К этому времени он успел получить у Мыслителя исчерпывающее  объяснение. – А хотел бы ты с ними покончить?    

– Конечно.    

– Тогда  лети с нами. Стань Ускорителем.    

Ускоритель  встал и подошел к Аккумулятору. Усевшись на него. Ускоритель сжал кулаки.    

– Какого  черта ты тут мелешь? Как я могу прекратить все войны? – осведомился  он. – Даже если бы я обратился к самым важным шишкам и сказал…    

– Этого  не нужно, – прервал его Передатчик. – Достаточно отправиться с нами в  путь. Доставишь нас на базу. Галактика вышлет на вашу планету отряд  контактеров. Тогда войнам придет конец.    

– Черта  с два, – ответил Ускоритель. – Вы, миляги, значит, застряли здесь? Ну  и прекрасно. Никаким чудищам не удастся завладеть Землей.    

Ошеломленный  Передатчик пытался проникнуть в ход мыслей собеседника. Неужели Ускоритель его  не понял? Или он сказал что-нибудь невпопад?    

– Я  думал, ты хочешь прекратить войны, – заметил он.    

– Ну,  ясно, хочу. Но не хочу, чтобы нас заставляли их прекратить. Я не предатель.  Лучше уж буду воевать.    

– Никто  вас не заставит. Вы просто прекратите сами, потому что не будет необходимости воевать.    

– А  ты знаешь, почему мы воюем?    

– Само  собой разумеется.    

– Неужто?  Интересно послушать.    

– Вы,  Ускорители, слишком долго были отделены от основного потока Галактики, –  объяснил Передатчик. У вас есть специальность – ускорение, но вам нечего  ускорять. Поэтому у вас нет настоящего дела. Вы играете вещами металлами,  неодушевленными предметами, – но не находите в этом подлинного  удовлетворения. Лишенные Истинного призвания, вы воюете просто от тоски. Как  только вы займете свое место в Галактическом Содружестве – и, смею вас уверить,  это почетное место, ваши войны прекратятся. К чему воевать – ведь это  противоестественное занятие, – когда можно ускорять? Кроме того, исчезнет  ваша механическая цивилизация, поскольку нужды в ней уже не будет.    

Ускоритель  покачал головой – жест, который Передатчик истолковал как признак растерянности.    

«А что  это такое – ускорение?» Передатчик попытался растолковать как можно яснее, но,  поскольку ускорение не входило в его компетенцию, у него самого было лишь общее  представление о предмете.    

– Ты  хочешь сказать, что этим и должен заниматься каждый житель Земли?    

– Безусловно, –  подтвердил Передатчик. – Это ваша великая профессия.    

На  несколько минут Ускоритель задумался.    

«По-моему,  тебе нужен врач-психиатр или что-нибудь в этом роде. Никогда в жизни я не мог  бы это сделать. Я начинающий архитектор. К тому же… ну, да это трудно  объяснить».    

Однако  Передатчик уже воспринял возражение Ускорителя, в мыслях которого появилась  особь женского пола. Да не одна, а две или три. Притом Передатчик уловил  ощущение одиночества, отчужденности.    

Ускоритель  был преисполнен сомнений.    

Он  боялся.    

– Когда  мы попадем в Галактику, – сказал Передатчик, горячо надеясь, что нашел  нужные доводы, – ты познакомишься с другими Ускорителями. И с  Ускорительницами. Вы Ускорители, все похожи друг на друга, так что ты с ними  непременно подружишься. А что касается одиночества на Корабле, так здесь его  просто не существует. Ты еще не понял, в чем суть Содружества. В содружестве  никто не чувствует себя одиноким.    

Ускоритель  надолго задумался над идеей существования внеземных Ускорителей. Передатчик  силился понять, почему эта идея настолько поразила его собеседника. Галактика  кишит Ускорителями, Питателями, Передатчиками – и многими другими видами  разумных существ в бесконечных вариантах и повторениях.    

– Все  же не верится, что кто-нибудь способен покончить со всеми войнами, –  пробормотал Ускоритель. – Откуда мне знать, что это не ложь?    

У  Передатчика появилось такое ощущение, словно его ударили в самое ядро. Должно  быть. Мыслитель был прав, утверждая, что эти Ускорители не станут сотрудничать.  Значит, деятельность Передатчика прекратится? Значит, он вместе со своей  Командой проведет остаток жизни в космосе только из-за тупости горстки  Ускорителей?    

Однако  даже эти горькие мысли не приглушили чувства жалости к Ускорителю.    

Какой  ужас, думал Передатчик. Вечно сомневаться, не решаться, никому не верить. Если  эти Ускорители не займут подобающего им места в Галактике, кончится тем, что  они истребят друг друга. Им давным-давно пора вступить в содружество.    

– Как  мне убедить тебя? – воскликнул Передатчик.    

В  отчаянии он подключил Ускорителя ко всем цепям. Он открыл Ускорителю грубоватую  покладистость Двигателя, бесшабашный нрав Стенок; показал ему поэтические  склонности Глаза и дерзкое добродушие Питателя. Он распахнул настежь  собственный мозг и продемонстрировал Ускорителю свою родную планету, семью и  дерево, которое мечтал приобрести по возвращении.    

Он  развернул перед Ускорителем картины, которые показали историю каждого из представителей  разных планет. У них были разные моральные понятия, но всех их объединяли узы  Галактического Содружества.    

Ускоритель  созерцал все это, никак не реагируя. Немного погодя он покачал головой. Ответ  был выражен жестом неуверенным, смутным, но явно отрицательным.    

Передатчик  приказал Стенкам открыться. Те повиновались, и Ускоритель ошарашенно уставился  в образовавшийся проем.    

– Ты  свободен, – сказал Передатчик. – Отключи только линию связи и ступай.    

– А  как же вы?    

– Поищем  другую планету Ускорителей.    

– Какую?  Марс? Венеру?    

– Не  знаем. Остается только надеяться, что поблизости есть другая.    

Ускоритель  посмотрел в проем – и перевел взгляд на Команду. Он колебался, и лицо его ясно  отражало внутреннюю борьбу.    

– Все,  что вы мне показали, – правда?    

Отвечать  не пришлось.    

– Ладно, –  внезапно заявил Ускоритель, – поеду. Я, конечно, круглый дурак, но я  поеду. Если вы так говорите, значит, так оно и есть.    

Передатчик  видел, что мучительные колебания, которых стоило Ускорителю согласие, лишили  его ощущения реальности происходящего. Он действовал, как во сне, когда решения  принимаются легко и беспечно.    

– Осталось  лишь маленькое затрудненьице, – прибавил Ускоритель с истерическим легкомыслием. –  Ребята, будь я проклят, если умею ускорять. Вы, кажется, упоминали о  сверхсветовой? Да я не дам и мили в час.    

– Да  нет же, уверяю тебя, ты умеешь ускорять, – убеждал его Передатчик, сам не  вполне веря в то, что говорит. Он хорошо знал, на что способны Ускорители, но  этот…    

– Ты  только попробуй.    

– Обязательно, –  согласился Ускоритель. – Во всяком случае, тогда я уж наверняка проснусь.    

Пока  Корабль готовили к старту, Ускоритель разговаривал сам с собой.    

Странно, –  бормотал ускоритель. – Я-то думал, что туристский поход – лучший отдых, а  в результате у меня появились кошмары!    

Двигатель  поднял Корабль в воздух. Стенки сомкнулись еще раньше, а теперь Глаз направлял  Корабль прочь от планеты.    

– Мы  вышли из зоны притяжения, – сообщил Передатчик. Прислушиваясь к  Ускорителю, он молил судьбу пощадить разум этого бедняги. – Сейчас Глаз и  Мыслитель зададут курс, я передам тебе, а ты ускоряй в заданном направлении.    

– Ты  сумасшедший, пролепетал Ускоритель. – Ты ошибся планетой. И вообще, хорошо  бы вы исчезли, кошмарные видения.    

– Ты  теперь участник Содружества, – возразил доведенный до отчаяния  Передатчик. – Вот тебе курс. Ускоряй!    

Какое-то  мгновение Ускоритель бездействовал. Он медленно стряхивал с себя оцепенение,  начиная сознавать, что все это ему не приснилось. Он ощутил Содружество. Он  ощутил спаянность Глаза с Мыслителем, Мыслителя с Передатчиком, Передатчика с  Ускорителем, всех четверых со стенками, с остальными членами Команды – всех со  всеми.    

– Что  это такое? – растерянно спросил Ускоритель. Он проникался единством  Корабля, безмерной теплотой, близостью, достигаемой только в Содружестве.    

Он стал  ускорять.    

Ничего  не получилось.    

– Попробуй  еще разок, – взмолился Передатчик.    

Ускоритель  заглянул себе в душу. Ему открылся бездонный колодец сомнения и страха.  Смотрясь в него, как в зеркало, он видел лишь искаженное ужасом лицо.    

Мыслитель  осветил ему этот колодец.    

Ускорители  веками не расставались с сомнением и страхом. Ускорители воевали из страха,  убивали из сомнения.    

Но на  дне колодца… там скрывалась тайна ускорения!    

Человек,  Специалист, Ускоритель – теперь он целиком влился в Команду, растворился в ней  и как бы обнял Мыслителя и Передатчика за плечи.    

Внезапно  Корабль рванулся вперед с восьмикратной световой скоростью. И эта скорость все  возрастала.    

     

(перевод  Н.Евдокимова)    

 ДЕМОНЫ    

     

Проходя  по Второй авеню, Артур Гаммет решил, что денек выдался пригожий, по-настоящему  весенний – не слишком холодный, но свежий и бодрящий. Идеальный день для заключения  страховых договоров, сказал он себе. На углу Девятой стрит он сошел с тротуара.    

И исчез.    

– Видали? –  спросил мясника подручный. Оба стояли в дверях мясной лавки, праздно глазея на  прохожих.    

– Что  «видали»? – отозвался тучный краснолиций мясник.    

– Вон  того малого в пальто. Он исчез.    

– Просто  свернул на Девятую, – буркнул мясник, – ну и что с того?    

Подручный  мясника не заметил, чтобы Артур сворачивал на Девятую или пересекал Вторую. Он  видел, как тот мгновенно пропал. Но какой смысл упорствовать? Скажешь хозяину:  «Вы ошибаетесь», а дальше что? Может статься, парень в пальто и вправду свернул  на Девятую. Куда еще он мог деться? Однако Артура Гаммета уже не было в  Нью-Йорке. Он пропал без следа.    

Совсем в  другом месте, может быть даже не на Земле, существо, именующее себя Нельзевулом,  уставилось на пятиугольник. Внутри пятиугольника возникло нечто отнюдь не  входящее в его расчеты. Гневным взглядом сверлил Нельзевул это «нечто», да и  было отчего выйти из себя. Долгие годы он выискивал магические формулы,  экспериментировал с травами и эликсирами, штудировал лучшие книги по магии и  ведовству. Все, что усвоил, он вложил в одно титаническое усилие, и что же  получилось? Явился не тот демон.    

Разумеется,  здесь возможны всяческие неполадки. Взять хотя бы руку, отрубленную у мертвеца:  вовсе не исключено, что труп принадлежал самоубийце, – разве можно верить  даже лучшим из торговцев? А может быть, одна из линий, образующих стороны  пятиугольника, проведена чуть-чуть криво – это ведь очень важно. Или слова  заклинания произнесены не в должном порядке. Одна фальшивая нота – и все  погибло! Так или иначе сделанного не вернешь. Вельзевул прислонился к  исполинской бутыли плечом, покрытым красной чешуей, и почесал другое плечо  кинжалообразным ногтем. Как всегда в минуты замешательства, усеянный колючками  хвост нерешительно постукивал по полу.    

Но  какого-то демона он все же изловил.    

Правда,  создание, заключенное внутри пятиугольника, ничуть не походило ни на одного из  известных демонов. Взять хотя бы эти болтающиеся складки серой плоти… Впрочем,  все исторические сведения славятся своей неточностью. Как бы там ни выглядело  сверхъестественное существо, придется ему раскошелиться. В чем, в чем, а в этом  он уверен. Нельзевул поудобнее скрестил копыта и стал ждать, когда чудное  существо заговорит.    

Артур  Гаммет был слишком ошеломлен, чтобы разговаривать. Только что он шел в страховую  контору, никого не трогал, наслаждался чудесным воздухом раннего весеннего  утра. Он ступил на мостовую на перекрестке Второй и Девятой – и… внезапно  очутился здесь. Непонятно, где именно.    

Чуть  покачиваясь, он стал вглядываться в густой туман, застилающий комнату, и  различил огромное чудище в красной чешуе; чудище сидело на корточках. Рядом с  ним возвышалось что-то вроде бутыли – прозрачное сооружение высотой добрых три  метра. У чудища был усыпанный шипами хвост – им оно теперь почесывало голову –  и поросячьи глазки, которые уставились на Артура. Тот пытался поспешно  отступить назад, но ему удалось сделать лишь один шаг. Он заметил, что стоит  внутри очерченной мелом фигуры и по неведомой причине не может перешагнуть  через белые линии.    

– Ну,  вот, – заметило красное страшилище, нарушив наконец молчание, –  теперь-то ты попался.    

Оно  проговорило совсем другие слова, звуки которых были совершенно незнакомы  Артуру. Однако каким-то образом он понял смысл сказанного. То была не  телепатия: словно Артур автоматически, без напряжения переводил с чужого языка.    

– По  правде говоря, я немножко разочарован, – продолжал Нельзевул, не  дождавшись ответа от демона, плененного в пятиугольнике. – Во всех  легендах говорится, что демоны это устрашающие создания пяти метров росту,  крылатые, с крохотными головами, и будто в груди у них дыра, из которой  извергаются струи холодной воды.    

Артур  Гаммет стянул с себя пальто: оно бесформенным промокшим комом упало ему под  ноги. В голове мелькнула смутная мысль, что идея извержения холодных струй не  так уж плоха. Комната напоминала раскаленную печь. Его серый костюм из твида  успел уже превратиться в сырую измятую мешанину из материи и пота.    

Вместе с  этой мыслью пришла примиренность с красным чудищем, с проведенными мелом  линиями, которых не переступишь, с жаркой комнатой – словом, решительно со  всем.    

Раньше  он замечал, что в книгах, журналах и кинофильмах герой, попавший в необычное  положение, всегда произносит:    

«Ущипните  меня, наяву такого не бывает!» или: «Боже, мне снится сон, либо я напился, либо  сошел с ума». Артур вовсе не собирался изрекать столь явную бессмыслицу.  Во-первых, он был убежден, что огромное красное чудище этого не оценит,  во-вторых, знал, что не спит, не пьян и не сошел с ума. В лексиконе Артура  Гаммета отсутствовали нужные слова, но он понимал: сон – это одно, а то, что он  сейчас видит, совершенно другое.    

– Что-то  я не слыхал, чтобы в легендах упоминалось об умении сдирать с себя кожу, –  задумчиво пробормотал Нельзевул, глядя на пальто, валяющееся у ног Артура.  Занятно.    

– Это  ошибка, – твердо ответил Артур. Опыт работы страховым агентом сослужил ему  сейчас хорошую службу. Артуру приходилось сталкиваться со всякими людьми и  разбираться во всевозможных запутанных ситуациях. Очевидно, чудище пыталось  вызвать демона. Не по своей вине оно наткнулось на Артура Гаммета и находится  под впечатлением, будто Артур и есть демон. Ошибку следует исправить как можно  скорее.    

– Я  страховой агент, – заявил он. Чудище покачало огромной рогатой головой.  Оно хлестало себя по бокам, с неприятным свистом рассекая воздух.    

– Твоя  потусторонняя деятельность нисколько меня не интересует, – зарычал  Нельзевул. – В сущности, мне даже безразлично, к какой породе демонов ты  относишься.    

– Но  я же объясняю вам, что я не…    

– Ничего  не выйдет! – прорычал Нельзевул, подойдя к самому краю пятиугольника и  свирепо сверкая глазами. – Я знаю, что ты демон. И мне нужен крутяк.    

– Крутяк?  Что-то я не…    

– Я  все ваши демонские увертки насквозь вижу, – заявил Нельзевул, успокаиваясь  с видимым усилием. – Я знаю, так же как и ты, что демон, вызванный  заклинанием, должен исполнить одно желание заклинателя. Я тебя вызвал, и мне  нужен крутяк. Десять тысяч фунтов крутяка.    

– Крутяк… –  растерянно начал Артур, стараясь держаться в самом дальнем углу пятиугольника,  подальше от чудища, которое ожесточенно размахивало хвостом.    

– Крутяк,  или шамар, или волхолово, или фон-дерпшик. Это все одно и то же.    

«Да ведь  оно говорит о деньгах», – вдруг дошло до Артура. Жаргонные словечки были незнакомы,  но интонацию, с какой они выговаривались, ни с чем не спутаешь. Крутяком,  несомненно, называется то, что служит местной валютой.    

– Десять  тысяч фунтов не так уж много, – продолжал Нельзевул с хитрой  ухмылочкой. – Во всяком случае, для тебя. Ты должен радоваться, что я не  из тех кретинов, кто клянчит бессмертия.    

Артур  обрадовался.    

– А  если я не соглашусь? – спросил он.    

– В  таком случае, – ответил Нельзевул, и ухмылка его сменилась хмурой  гримасой, – мне придется заколдовать тебя. Заключить в эту бутыль.    

Артур  покосился на прозрачную зеленую махину, возвышающуюся над головой Нельзевула.  Широкая у основания бутыль постепенно сужалась кверху. Если только чудище способно  затолкать Артура внутрь, он никогда в жизни не протиснется обратно через узкое  горлышко. А что чудище способно, в этом Артур не сомневался.    

– Ну  же, – сказал Нельзевул, снова расплываясь в ухмылке, еще более хитрой, чем  раньше, – нет никакого смысла становиться в позу героя. Что для тебя  десять тысяч фунтов старого, доброго фон-дер-пшика? Меня они осчастливят, а ты  это сделаешь одним мановением руки.    

Он  умолк, и его улыбка стала заискивающей.    

– Знаешь, –  продолжал он тихо, – ведь я потратил на это уйму времени. Прочитал массу  книг, извел кучу шамара. Внезапно хвост его хлестнул по полу, словно пуля,  рикошетом отскочившая от гранита. – Не пытайся обвести меня вокруг  пальца! – взревел он.    

Артур  обнаружил, что магическая сила меловых линий распространяется, по меньшей мере,  на высоту его роста. Он осторожно прислонился к невидимой стене, и, установив,  что она выдерживает тяжесть, комфортабельно оперся на нее.    

Десять  тысяч фунтов крутяка, размышлял он. Очевидно, это чудище – волшебник из бог  весть какой страны. Быть может с другой планеты. Своими заклинаниями оно  пыталось вызвать демона, исполняющего любые желания, а вызвало его, Артура  Гаммета. Теперь оно чего-то хочет от него и в случае неповиновения угрожает  бутылкой. Все это страшно нелогично, но Артур Гаммет заподозрил, что колдуны по  большей части народ алогичный.    

– Я  постараюсь достать тебе крутяк, – промямлил Артур, почувствовав, что надо  сказать хоть слово. – Но мне надо вернуться за ним в… э-э… преисподнюю.  Весь этот вздор с мановением руки вышел из моды.    

– Ладно, –  согласилось чудище, стоя на краю пятиугольника и плотоядно поглядывая на Артура. –  Я тебе доверяю. Но помни, я могу тебя вызвать в любое время. Ты никуда не  денешься, сам понимаешь, так что лучше и не пытайся. Между прочим, меня зовут Нельзевул.    

– А  Вельзевул вам случайно не родственник?    

– Это  мой прадед, – ответил Нельзевул, подозрительно косясь на Артура. – Он  был военным. К сожалению, он… Нельзевул оборвал себя на полуслове и метнул на  Артура злобный взгляд. – Впрочем, вам, демонам, все это известно! Сгинь! И  принеси крутяк.    

Артур  Гаммет исчез.    

Он  материализовался на углу Второй авеню и Девятой стрит – там же, где исчез.  Пальто валялось у его ног, одежда была пропитана потом. Он пошатнулся – ведь в  тот миг, когда Нельзевул его отпустил, он опирался на магическую силовую  стену, – но удержал равновесие, поднял с земли пальто и поспешил домой. К  счастью, народу вокруг было не много. Две женщины с хозяйственными сумками,  ахнув, быстро зашагали прочь. Какой-то щеголевато одетый господин моргнул раз  пять-шесть, сделал шаг в его сторону, словно намереваясь что-то спросить,  передумал и торопливо пошел к Восьмой стрит. Остальные то ли не заметили  Артура, то ли им было наплевать.    

Придя в  свою двухкомнатную квартиру, Артур сделал слабую попытку забыть все происшедшее,  как забывают дурной сон. Это не удалось, и он стал перебирать в уме свои  возможности.    

Он мог  бы достать крутяк. То есть не исключено, что мог бы, если бы выяснил, что это такое.  Вещество, которое Нельзевул считает ценным, может оказаться чем угодно.  Свинцом, например, или железом. Но даже в этом случае Артур, живущий на  скромный доход, совершенно вылетит в трубу.    

Он мог  бы заявить в полицию. И попасть в сумасшедший дом. Не годится.    

Наконец,  можно не доставать крутяк – и провести остаток дней в бутылке. Тоже не годится.    

Остается  одно – ждать, пока Нельзевул не вызовет его снова, и тогда уж выяснить, что  такое крутяк. А вдруг окажется, что это обыкновенный навоз? Артур может взять  его на дядюшкиной ферме в Нью-Джерси, но пусть уж Нельзевул сам позаботится о  доставке.    

Артур  Гаммет позвонил в контору и сообщил, что болен и проболеет еще несколько дней.  После этого он приготовил на кухоньке обильный завтрак, в глубине души гордясь  своим аппетитом. Не каждый способен умять такую порцию, если ему лезть в  бутылку. Он привел все в порядок и переоделся в плавки. Часы показывали  половину пятого пополудни. Артур растянулся на кровати и стал ждать. Около  половины десятого он исчез.    

– Опять  переменил кожу, – заметил Нельзевул. – Где же крутяк? – нетерпеливо  подергивая хвостом, он забегал вокруг пятиугольника.    

– У  меня за спиной его нет, – ответил Артур, поворачиваясь так, чтобы снова  стать лицом к Нельзевулу. Мне нужна дополнительная информация. – Он принял  непринужденную позу, опершись о невидимую стену, излучаемую меловыми линиями.    

– И  ваше обещание, что, как только я отдам крутяк, вы оставите меня в покое.    

– Конечно, –  с радостью согласился Нельзевул. – Так или иначе я имею право выразить  только одно желание. Вот что, давай-ка я поклянусь великой клятвой Сатаны. Она,  знаешь ли, абсолютно нерушима.    

– Сатаны?    

– Это  один из первых наших президентов, – пояснил Нельзевул с благоговейным  видом. – У него служил мой прадед Вельзевул. К несчастью… Впрочем, ты все  и так знаешь.    

Нельзевул  произнес великую клятву Сатаны, и она оказалась необычайно внушительной. Когда  он умолк, голубые клубы тумана в комнате окаймились красными полосами, а  контуры гигантской бутыли зловеще заколыхались в тусклом освещении. Даже в  своей более чем легкой одежде Артур обливался потом. Он пожалел, что не родился  холодильным демоном.    

– Вот  так, – заключил Нельзевул, распрямляясь во весь рост посреди комнаты и  обвивая хвостом запястье. Глаза его мерцали странным огнем – отблеском  воспоминаний о былой славе.    

– Так  какая тебе нужна информация? – осведомился Нельзевул, вышагивая взад и  вперед около пятиугольника и волоча за собой хвост.    

– Опиши  мне этот крутяк.    

– Ну,  он такой тяжелый, не очень твердый…    

– Быть  может, свинец? –…и желтый.    

Золото…    

– Гм, –  пробормотал Артур, внимательно разглядывая бутыль. – А он никогда не  бывает серым, а? Или темно-коричневым?    

– Нет.  Он всегда желтый. Иногда с красноватым отливом. Все-таки золото. Артур стал задумчиво  созерцать чешуйчатое чудище, которое с плохо скрытым нетерпением расхаживало по  комнате. Десять тысяч фунтов золота. Это обойдется в… Нет, лучше над этим не  задумываться. Немыслимо.    

– Мне  понадобится некоторое время, – сказал Артур. – Лет  шестьдесят-семьдесят. Давайте вот как условимся: я сообщу вам сразу же, когда…    

Нельзевул  прервал его раскатом гомерического хохота. Очевидно, Артур пощекотал его  остаточное чувство юмора, ибо Нельзевул, обхватив колени передними лапами,  повизгивал от веселья.    

– Лет  шестьдесят-семьдесят! – проревел, захлебываясь, Нельзевул, и задрожала  бутыль, и даже стороны пятиугольника как будто заколебались. – Я дам тебе  минут шестьдесят-семьдесят! Иначе – крышка!    

– Минуточку, –  проговорил Артур из дальнего угла пятиугольника. – Мне понадобится  чуть-чуть… Погодите! У него только что мелькнула спасительная мысль. То была,  несомненно, лучшая мысль в его жизни. Больше того, это была его собственная  мысль.    

– Мне  нужна точная формула заклинания, при помощи которого вы меня вызываете, –  заявил Артур. – Я должен удостовериться в центральной конторе, что все в  порядке.    

Чудище  пришло в неистовство и принялось сыпать проклятиями. Воздух почернел, и в нем  появились красные разводы; в тон голосу Нельзевула сочувственно зазвенела  бутыль, а сама комната, казалось, пошла кругом. Однако Артур Гаммет твердо  стоял на своем. Он терпеливо, раз семь или восемь, объяснял, что заточать его в  бутыль бесполезно тогда уж Нельзевул наверняка не получит золота. Все, что от  того требуется, – это формула, и она, безусловно, не…    

Наконец  Артур добился формулы.    

– И  чтобы у меня без штучек! – прогремел на прощание Нельзевул, обеими руками  и хвостом указывая на бутылку. Артур слабо кивнул и вновь очутился в своей  комнате.    

Следующие  несколько дней прошли в бешеных поисках по всему Нью-Йорку. Некоторые из  ингредиентов магической формулы было легко отыскать, например веточку омелы в  цветочном магазине, а также серу. Хуже обстояло с могильной землей и с левым  крылом летучей мыши. По-настоящему в тупик Артура поставила рука, отрубленная у  убитого. В конце концов бедняге удалось добыть и ее в специализированном  магазине, обслуживающем студентов-медиков. Продавец уверял, будто покойник,  которому принадлежала рука, погиб насильственной смертью. Артур подозревал, что  продавец безответственно поддакивает ему, считая требование покупателя  просто-напросто блажью, но тут уж ничего нельзя было поделать.    

В числе  прочих ингредиентов он приобрел большую стеклянную бутыль, и поразительно  дешево. Все же у жителей Нью-Йорка есть кое-какие преимущества, заключил Артур.  Не существует ничего – буквально ничего, – что не продавалось бы за  деньги.    

Через  три дня все необходимые материалы были закуплены, и в полночь на третьи сутки  он разложил их на полу в своей квартире. В окно светила луна во второй фазе;  насчет лунной фазы магическая формула не давала ясных инструкций. Казалось, все  на мази. Артур очертил пятиугольник, зажег свечи, воскурил благовония и затянул  слова заклинания. Он надеялся, что, пунктуально следуя полученным указаниям,  ухитрится заколдовать Нельзевула. Его единственным желанием будет, чтобы  Нельзевул оставил его в покое отныне и навсегда. План казался безупречным.    

Он  приступил к заклинаниям; по комнате голубой дымкой расползся туман, и вскоре  Артур увидел нечто, вырастающее в центре пятиугольника.    

– Нельзевул! –  воскликнул он. Однако то был не Нельзевул. Когда Артур кончил читать заклинание,  существо внутри пятиугольника достигло без малого пяти метров в высоту. Ему пришлось  склониться почти до полу, чтобы уместиться под потолком комнаты Артура. То было  создание ужасающего вида, крылатое, с крохотной головой и с дырой в груди.  Артур Гаммет вызвал не того демона.    

– Что  все это значит? – удивился демон и выбросил из груди струю холодной воды.  Вода плеснула о невидимые стены пятиугольника и скатилась на пол. Должно быть,  у демона сработал обычный рефлекс: в комнате Артура и так царила приятная  прохлада.    

– Я  хочу, чтобы ты исполнил мое единственное желание, отчеканил Артур. Демон был  голубого цвета и невероятно худой: вместо крыльев торчали рудиментарные  отростки. Прежде чем ответить, он два раза похлопал ими себя по костлявой  груди.    

– Я  не знаю, кто ты такой и как тебе удалось поймать меня, – сказал  демон, – но это хитроумно. Это, бесспорно, хитроумно.    

– Не  будем болтать попусту, – нервно ответил Артур, про себя соображая, когда  именно вздумается Нельзевулу вызвать его снова. – Мне нужно десять тысяч  фунтов золота. Известного также под названиями крутяк, волхолово и  фон-дер-пшик. – С минуты на минуту, подумал он, могу оказаться в бутылке.    

– Ну, –  пробормотал холодильный демон, – ты, кажется, исходишь из ложной  предпосылки, будто я…    

– Даю  тебе двадцать четыре часа…    

– Я  не богат, – сообщил холодильный демон. – Я всего лишь мелкий делец.  Но, может быть, если ты дашь мне срок…    

– Иначе  – крышка, – докончил Артур. Он указал на большую бутыль, стоящую в углу, и  тут же понял, что в ней никак не поместится пятиметровый холодильный демон.    

– Когда  я вызову тебя в следующий раз, бутыль будет достаточно велика, – прибавил  Артур. – Я не думал, что ты окажешься таким рослым.    

– У  нас есть легенды о таинственных исчезновениях, раздумывал демон вслух. Так вот  что тогда случается! Преисподняя… Впрочем, вряд ли мне кто-нибудь поверит.    

– Принеси  крутяк, – распорядился Артур. – Сгинь!    

И  холодильного демона не стало.    

Артур  Гаммет знал, что медлить больше суток нельзя. Возможно, и это слишком много,  ибо никому неведомо, когда же Нельзевул решит, что время истекло. И уж вовсе не  известно, что предпримет багрово-чешуйчатая тварь, если будет разочарована в  третий раз. К концу дня Артур заметил, что судорожно сжимает трубу парового  отопления. Много ли она поможет против заклинаний?! Просто приятно ухватиться  за что-нибудь основательное.    

Артур  подумал, что стыдно приставать к холодильному демону и злоупотреблять его возможностями.  Совершенно ясно, что это не настоящий демон – не более настоящий, чем сам Артур.  Что ж, он никогда не засадит голубого демона в бутылку. Все равно это не  поможет, если желание Нельзевула не осуществится.    

Наконец  Артур снова пробормотал слова заклинания.    

– Ты  бы сделал пятиугольник пошире, – попросил холодильный демон, съеживаясь в  неудобной позе внутри магической зоны. – Мне не хватает места для…    

– Сгинь, –  воскликнул Артур и лихорадочно стер пятиугольник. Он очертил его заново, использовав  на этот раз площадь всей комнаты. Он оттащил на кухню бутыль (все ту же,  поскольку пятиметровой не нашлось), забрался в стенной шкаф и повторил формулу  с самого начала. Снова навис густой, колыхающийся синий туман.    

– Ты  только не горячись, – заговорил в пятиугольнике холодильный демон. –  Фон-дер-пшика еще нет. Заминка вышла. Сейчас я тебе все объясню. – Он  похлопал крыльями, чтобы развеять туман. Рядом с ним стояла бутыль высотой в  три метра. Внутри, позеленевший от ярости, сидел Нельзевул. Он что-то кричал,  но крышка была плотно завинчена и ни один звук не проникал наружу.    

– Выписал  формулу в библиотеке, – пояснил демон. – Чуть не ошалел, когда она  подействовала. Всегда, знаешь ли, был трезвым дельцом. Не признаю всей этой  сверхъестественной мути. Однако надо смотреть фактам в лицо. Как бы там ни  было, я заколдовал вон того демона. – Он ткнул костлявой рукой в сторону  бутыли. – Но он ни за что не хочет раскошеливаться. Вот я и заключил его в  бутылку.    

Холодильный  демон испустил глубокий вздох облегчения, заметив улыбку Артура. Она была  равносильна отсрочке смертного приговора.    

– Мне  в общем-то бутылка ни к чему, – продолжал холодильный демон, – у меня  жена и трое детишек. Ты ведь знаешь, как это бывает. У нас сейчас кризис в  страховом деле и все такое; я не наберу десять тысяч фунтов крутяка, даже если  мне дадут в подмогу целую армию. Но как только я уговорю вон того демона…    

– О  крутяке не беспокойся, – прервал его Артур. – Возьми только этого  демона себе. Храни его хорошенько. Разумеется, в упаковке.    

– Я  это сделаю, – заверил синекрылый страховой агент. Что же касается крутяка…    

– Да  бог с ним, – сердечно отозвался Артур. В конце концов, страховые агенты  должны стоять друг за друга. – А ты тоже занимаешься пожарами и кражами?    

– Я  больше по несчастным случаям, – ответил страховой агент. – Но знаешь,  я вот все думаю…    

Внутри  бутылки ярился, бушевал и сыпал ужасными проклятиями Нельзевул, а два страховых  агента безмятежно обсуждали тонкости своей профессии.    

     

(перевод  Н.Евдокимова)    

 РЕЙС МОЛОЧНОГО ФУРГОНА    

     

– Такой  случай больше не представится, – сказал Арнольд.    

– Миллионные  прибыли, небольшие начальные вложения, быстрая окупаемость. Ты меня слышишь?    

Ричард  Грегор устало кивнул. В конторе Межпланетной очистительной службы «Асе» медленно  и томительно тянулся день, неотличимый от вереницы остальных дней. Грегор  раскладывал пасьянс. Его компаньон Арнольд сидел за письменным столом, закинув  ноги на пачку неоплаченных счетов.    

За  стеклянными дверями скользили тени; это шли мимо люди, направляясь в  «Марс-Сталь», «Неоримские новшества», «Альфа-Дьюара продукция» и другие  конторы, расположенные на том же этаже.    

В  пыльном помещении службы «Асе» по-прежнему царили тишина и запустение.    

– Чего  мы ждем? – громко спросил Арнольд. – Беремся мы за это дело или нет?    

– Это  не по нашей части, – ответил Грегор. – Ведь мы специалисты по  безопасности планет. Ты что, забыл?    

– Никому  не нужна эта безопасность, – парировал Арнольд.    

К  несчастью, он говорил правду.    

После  успешного очищения Призрака-V от воображаемых чудовищ служба «Асе» пережила  период кратковременного подъема. Однако вскоре космическая экспансия  приостановилась. Люди занялись увеличением прибылей, возведением городов,  распахиванием полей, прокладкой дорог.    

Когда-нибудь  движение возобновится. Пока есть что осваивать, человечество будет осваивать  новые миры. Но сейчас дела шли из рук вон плохо.    

– Надо  учитывать перспективы, – сказал Арнольд. – Живут все эти люди на  светлых, солнечных новых планетах. Им нужны домашние животные, которых привезем  им с родины… – он выдержал драматическую паузу, – мы с тобой.    

– У  нас нет оборудования для перевозки скота, – возразил Грегор.    

– У  нас есть звездолет. Что тебе еще нужно?    

– Все.  Главным образом знания и опыт. Перевозка живых тварей в космосе – работа в высшей  степени деликатная. Это работа для специалистов. Что ты сделаешь, если между  Землей и Омегой IV корова свалится от ящура?    

Арнольд  авторитетно заявил:    

– Мы  будем перевозить лишь выносливые, устойчивые породы. Проведем медицинский  осмотр. И прежде, чем животные взойдут на борт, я собственноручно  продезинфицирую корабль.    

– Ну  вот что, мечтатель, – озлился Грегор, – приготовься к удару. В нашем  секторе космоса всеми перевозками животных ведает концерн «Тригейл».  Конкурентов он не терпит, и потому конкурентов у него нет. Как ты собираешься  его обойти?    

– Будем  брать дешевле.    

– И  сдохнем с голоду.    

– Мы  и так подыхаем с голоду.    

– Лучше  голодать, чем «случайно» на месте назначения получить пробоину от одного из  буксиров «Тригейла». Или обнаружить в пути, что кто-то заполнил водяные баки  керосином. И вовсе не заполнил кислородных баллонов.    

– Ну  и воображение у тебя! – нервно проговорил Арнольд.    

– То,  что ты считаешь плодом моего воображения, уже не раз случалось в  действительности. В этой сфере «Тригейл» хочет быть единственным, и он им  остается. «По несчастной случайности», если хочешь, зловещий каламбур.    

В этот  момент отворилась дверь. Арнольд одним махом убрал со стола ноги, а Грегор сбросил  карты в ящик стола.    

Посетитель,  судя по коренастой фигуре, непропорционально маленькой голове и бледно-зеленой  коже, не был жителем Земли. Он уверенно подошел прямо к Арнольду.    

– Прибудут  в центральный пакгауз «Тригейл» через три дня, – сказал посетитель.    

– Так  быстро, мистер Вене? – отозвался Арнольд.    

– Да.  Смагов надо транспортировать с особой осторожностью, а квилов доставил еще несколько  дней назад.    

– Отлично.  Это мой компаньон, – сказал Арнольд, оборачиваясь к Грегору, который  хлопал глазами от изумления.    

– Счастлив  познакомиться. – Вене крепко стиснул руку Грегора. – Восхищаюсь вами,  ребята. Свободная инициатива, конкуренция – я в это верю. Вам известен маршрут?    

– Все  записано, – ответил Арнольд. – Мой компаньон готов стартовать в любую  минуту.    

– Я  сразу же отправлюсь на Вермойн II и буду там вас ожидать. Всего хорошего.    

Он  повернулся и вышел.    

Грегор  медленно спросил:    

– Арнольд,  что ты там вытворяешь?    

– Наживаю  состояние нам обоим, вот что я вытворяю, – ядовито ответил Арнольд.    

– Перевозкой  скота?    

– Да.    

– На  территории «Тригейла»?    

– Да.    

– Покажи-ка  контракт.    

Арнольд  извлек документы. Там значилось, что Межпланетная очистительная (и транспортная)  служба «Асе» обязуется доставить пять смагов, пять фиргелей и десять квилов в  систему звезды Вермойн. Товар надлежит погрузить в центральном пакгаузе  «Тригейла» и сдать в главном пакгаузе Вермойна II. Службе «Асе» предоставляется  также право по своему усмотрению соорудить собственный пакгауз.    

Вышеуказанных  животных следует доставить живыми, невредимыми, здоровыми, бодрыми, способными  к размножению и так далее. Были пункты, предусматривающие огромные неустойки в  случае утери животных, доставки их не живыми, не здоровыми, не способными к  размножению и так далее.    

Документ  звучал как соглашение о временном перемирии между двумя враждующими державами.    

– Ты  вправду подписал этот смертный приговор? – недоверчиво спросил Грегор.    

– Ясное  дело. Тебе всего и работы-то – погрузить этих тварей, забросить на Вермойн и  там скинуть.    

– Мне?  А что же будешь делать ты?    

– Я  останусь здесь и обеспечу тебе поддержку, – ответил Арнольд.    

– Поддерживай  меня на борту корабля, – Нет-нет, это невозможно. При виде квила меня выворачивает  наизнанку.    

– Точно  такое же ощущение вызывает у меня вид этого договора. Давай-ка для разнообразия  поручим дело тебе.    

– Но  ведь я веду научно-исследовательскую работу, – возразил Арнольд, с лица  которого градом катился пот. – Мы с тобой так условились. Разве ты забыл?    

Грегор  не забыл. Он вздохнул и беспомощно пожал плечами.    

Компаньоны  принялись немедля приводить в порядок корабль. Трюм состоял из трех отсеков –  по количеству пород. Все животные дышали кислородом и были жизнеспособны при 70  по Фаренгейту, так что здесь никакие проблемы не возникали. На корабль  погрузили нужные корма.    

Через  три дня, когда все как будто было готово, Арнольд решил проводить Грегора до центрального  пакгауза фирмы «Тригейл».    

На пути  до «Тригейла» ничего не произошло, но Грегор не без трепета приземлился на посадочной  платформе. Слишком много рассказов ходило про этот концерн, чтобы можно было чувствовать  себя в его цитадели как дома. Грегор принял всяческие меры предосторожности.  Топливом и всеми необходимыми припасами он обзавелся на Луна-станции и не  собирался впускать служащих «Тригейла» на борт корабля.    

Однако  если сотрудников станции и тревожил вид старого, потрепанного звездолета, они  это удачно скрывали, Два трактора втащили корабль на погрузочную платформу и  втиснули его между двумя лощеными тригейловскими экспресс-фрахтовиками.    

Оставив  Арнольда следить за погрузкой, Грегор ушел подписывать декларации. Вкрадчивый  чиновник «Тригейла» подал ему документы и с интересом смотрел на Грегора, пока  тот изучал их.    

– Смагов  грузите, а? – вежливо спросил чиновник.    

– Да, –  ответил Грегор, ломая голову, как же выглядят эти смаги.    

– И  квилов, и фиргелей в придачу, – задумчиво продолжал чиновник. – Всех  вместе. Вы очень храбрый человек, мистер Грегор.    

– Кто,  я? Почему?    

– Знаете  старую поговорку: «Если едешь со смагами, не забудь прихватить увеличительное  стекло».    

– Нет,  я такой поговорки не слыхал.    

Чиновник  дружелюбно усмехнулся и пожал руку Грегору.    

– После  такого рейса вы сами будете складывать пословицы. Желаю большой удачи, мистер  Грегор. Разумеется, неофициально.    

Грегор  слабо улыбнулся в ответ. Он вернулся на погрузочную платформу. Смаги, фиргели и  квилы были на борту, размещенные по своим отсекам. Арнольд включил подачу  воздуха, проверил температуру и задал всем суточный рацион.    

– Ну,  тебе пора, – весело сказал Арнольд.    

– Действительно,  пора, – согласился Грегор без особого энтузиазма. Он вскарабкался на борт,  не обращая внимания на толпу хихикающих зевак.    

Корабль  отбуксировали на взлетную полосу; вскоре Грегор был уже в космосе и держал курс  на пакгауз, обращающийся на орбите вокруг Вермойна II.    

В первый  день космического рейса работы всегда хватает. Грегор проверил приборы, потом  осмотрел баки, резервуары, трубопровод и электропроводку. Он хотел убедиться,  что старт не вызвал никаких повреждений. Затем он решил взглянуть на груз. Пора  было выяснить, на что похожи эти звери.    

В правом  переднем отсеке находились квилы. Они напоминали гигантские снежные шары.  Грегор знал, что квилы дают драгоценную шерсть, за которую повсюду платят  бешенные деньги.    

Животные,  очевидно, не привыкли к невесомости, потому что их пища осталась нетронутой.  Они неуклюже плавали вдоль стен и потолка, и жалобно блеяли, и просились на  твердую почву.    

С  фиргелями все обстояло благополучно. То были большие гладкокожие ящерицы,  назначения которых в сельском хозяйстве Грегор не мог себе представить. Они  пребывали в спячке и должны были спать до конца рейса.    

Пять  смагов радостно залаяли при его появлении. Эти ласковые травоядные  млекопитающие явно наслаждались состоянием невесомости.    

Удовлетворенный,  Грегор вернулся в кабину управления. Рейс начался хорошо. «Тригейл» к нему не  придирался, а животные в пути чувствовали себя превосходно.    

В конце  концов, может быть, это занятие и впрямь не более опасно, чем рейс молочного  фургона, подумал Грегор.    

Проверив  работу рации и переключателей управления, он завел будильник и улегся спать.    

Восемь  часов спустя он проснулся. Сон не освежил его, голова раскалывалась от боли. У  кожи был отвратительный привкус слизи. Грегор с трудом сосредоточил внимание на  пульте с приборами.    

Эффект  консервированного воздуха, решил он и радировал Арнольду, что все в порядке. Однако  посреди разговора оказалось, что он с трудом поднимает веки.    

– Кончаю, –  сказал он, сладко зевнув. – Душно здесь. Пойду вздремну.    

– Душно? –  переспросил Арнольд; по радио его голос казался далеким-далеким. – Не должно  быть. Циркуляторы воздуха…    

Грегор  обнаружил, что приборы пьяно покачиваются перед ним и расплываются, теряя очертания.  Он облокотился на пульт и закрыл глаза.    

– Грегор!    

– Ммм…    

– ГРЕГОР!  Проверь содержание кислорода!    

Грегор  пальцем приоткрыл один глаз ровно на столько времени, чтобы бросить взгляд на  шкалу. Он несказанно развеселился, увидев, что концентрация углекислого газа  достигла небывалого уровня.    

– Кислорода  нет, – сообщил он Арнольду. – Вот проснусь и все улажу.    

– Это  вредительство! – взревел Арнольд. – Проснись, Грегор! Неимоверным  усилием Грегор подался вперед и открыл аварийный кран воздухоснабжения. Поток  чистого кислорода отрезвил его. Он встал, неуверенно покачиваясь, и плеснул  водой себе в лицо.    

– А  животные! – вопил Арнольд. – Посмотри, как там животные!    

Грегор  включил вспомогательную систему проветривания во всех трех отсеках и помчался  по коридору.    

Фиргели  были живы и не вышли из спячки.    

Смаги,  очевидно, не заметили никакой разницы в составе атмосферы.    

Два  квила потеряли было сознание, но теперь быстро приходили в себя. В отсеке  квилов Грегор понял наконец, что случилось.    

Никакого  вредительства не было. В стенах и потолке вентиляторы, по которым циркулировал  воздух на корабле, оказались забитыми квильей шерстью. Клочья шерсти реяли в неподвижном  воздухе, напоминая снегопад при замедленной съемке.    

– Конечно,  конечно, – сказал Арнольд, когда Грегор сообщил о случившемся. –  Разве я не предупреждал тебя, что квилов необходимо стричь дважды в неделю? Ты,  наверное, забыл. Вот что сказано в книге: «Квилы – Queelis Tropicalis – мелкие  тонкорунные млекопитающие, находятся в отдаленном родстве с овцами Земли.  Родина квилов – Тенсис V, однако их успешно разводят и на других планетах с  высоким тяготением, Одежда, сотканная из шерсти квилов, огнеупорна,  непроницаема для укуса насекомых, не поддается гниению и практически вечна  благодаря значительному содержанию металла в шерсти. Квилов необходимо стричь  дважды в неделю. Размножаются фемишем.»    

– Никакого  вредительства, – прокомментировал Грегор.    

– Никакого  вредительства, но тебе бы лучше постричь квилов, – ответил Арнольд.    

Грегор  дал отбой, нашел в сумке с инструментами ножницы для жести и пошел обрабатывать  квилов. Однако режущие кромки тотчас же притупились от металлической шерсти.  Квилов, скорее всего, надо было стричь специальными ножницами из какого-нибудь  твердого сплава.    

Он  кое-как собрал летающую шерсть и снова прочистил вентиляторы.    

Осмотрев  все в последний раз, он пошел ужинать.    

В рагу  плавала маслянистая металлическая шерсть квилов.    

Он лег  спать с чувством отвращения.    

Проснувшись,  он удостоверился, что старый, кряхтящий корабль все еще держит правильный курс.  Главный привод работал хорошо, и будущее представилось Грегору в розовом свете,  особенно после того, как оказалось, что фиргели все еще спят, а смаги ведут  себя прилично.    

Однако,  осматривая квилов, Грегор увидел, что с момента погрузки они не съели ни  крошки. Дело становилось серьезным. Он связался с Арнольдом, чтобы  посоветоваться.    

– Очень  просто, – сказал Арнольд, перелистав несколько справочников. – У  квилов отсутствуют горловые мускулы. Чтобы пища проходила в низ по пищеводу, им  необходима сила тяготения. Но при невесомости нет и тяготения, так что пища не  поступает в желудок.    

Действительно  просто. Одна из тех мелочей, что на Земле не предусмотришь. В космосе же, при  искусственных условиях, даже самый простой вопрос превращается в сложнейшую  проблему.    

– Тебе  придется придать кораблю вращение, чтобы создать для них хоть какую-то силу тяжести, –  сказал Арнольд.    

Грегор  быстро произвел в уме некоторые вычисления.    

– На  это уйдет уйма энергии, – Тогда, как сказано в книге, ты можешь  заталкивать в них пищу рукой. Скатываешь пищу во влажный комок, погружаешь руку  по локоть и…    

Грегор  прервал связь и включил боковые сопла. Он широко расставил ноги и с тревогой  стал ждать, что же будет.    

Квилы  накинулись на корм с непринужденностью, которая привела бы в восторг любого  квиловода.    

Придется  теперь заправиться горючим в космическом пакгаузе у Вермойна II. Издержки  сильно взлетят, потому что во вновь освоенных планетных системах горючее очень  дорого. Но все же прибыль будет достаточно велика.    

Он  повернулся к своим обязанностям по кораблю. Звездолет медленно преодолевал  неизмеримое пространство.    

Снова  наступило время кормежки. Грегор задал корм квилам и перешел к отсеку смагов.  Он открыл дверь и позвал: «Подходи!»    

Никто не  подошел.    

Отсек  был пуст.    

Грегор  почувствовал какое-то странное ощущение под ложечкой. Это невозможно. Смагам  уйти некуда. Они решили подшутить над ним и где-нибудь спрятались. Но в отсеке  негде было спрятаться пяти большим смагам.    

Ощущение  дрожи перешло в форменную тряску. Грегор вспомнил о неустойке в случае утери,  повреждения, и так далее и тому подобное.    

– Эй,  смаг! Выходи, смаг! – прокричал он. Ответа не было.    

Он  внимательно осмотрел стены, потолок, дверь и вентиляторы – быть может, смаги  ухитрились пролезть сквозь них.    

Но смаги  бесследно исчезли.    

Вдруг он  услышал какой-то шорох у себя под ногами. Посмотрев вниз, он заметил, как  что-то прошмыгнуло мимо.    

То был  один из смагов, съежившийся до пяти сантиметров в длину. Грегор нашел и остальных  – они сбились в угол, все такие же крохотные.    

Что  говорил чиновник «Тригейла»? «Если едешь со смагами, не забудь увеличительное  стекло».    

У  Грегора не было времени для того, чтобы впасть в полноеденное, добротное  шоковое состояние. Он тщательно закрыл за собой дверь и метнулся к рации.    

– Очень  странно, – сказал Арнольд, когда связь была установлена.    

– Съежились,  говоришь? Сейчас посмотрю. Угу… Ты не создавал искусственного тяготения, а?    

– Конечно,  создавал. Чтобы накормить квилов.    

– Напрасно, –  упрекнул Арнольд. – Смаги привыкли к слабому тяготению.    

– Откуда  мне было знать?    

– Испытывая  необычное для них тяготение, они ссыхаются до микроскопических размеров, теряют  сознание и гибнут.    

– Но  ты же сам велел мне создать искусственное тяготение.    

– Да  нет же! Я лишь мельком упомянул, что есть такой метод кормления квилов. Тебе же  я рекомендовал кормить их из рук.    

Грегор  поборол почти непреодолимое желание сорвать рацию со стены. Он сказал:    

– Арнольд,  смаги привыкли к слабому тяготению. Так?    

– Так.    

– А  квилы – к сильному. Ты знал это, когда подписывал контракт?    

Арнольд  судорожно глотнул, затем откашлялся.    

– Видишь  ли, мне действительно казалось, что это несколько затрудняет дело. Но это великолепно  окупится.    

– Конечно,  если только сойдет с рук. Что мне теперь прикажешь делать?    

– Снижай  температуру, – самоуверенно ответил Арнольд. – Смаги стабилизируются  при нуле градусов.    

– А  люди при нуле градусов замерзают, – заметил Грегор.    

– Ладно,  передача окончена.    

Грегор  натянул на себя всю одежду, какую нашел, и включил систему охлаждения. Через  час смаги вновь выросли до нормальных размеров.    

Пока все  шло неплохо. Он заглянул к квилам. Холод, казалось, подбодрил их. Они были живее,  чем когда-либо, и блеяли, выпрашивая еду. Он скормил им очередной рацион. Съев  сэндвич с ветчиной и шерстью, Грегор лег спать.    

На  другой день оказалось, что на корабле стало пятнадцать квилов. Десять взрослых  народили пятерых детенышей. Все пятнадцать были голодны.    

Грегор  накормил их. Он решил, что происшествие естественно, поскольку в одном помещении  транспортируются и самцы, и самки. Это следовало предвидеть: надо было  разделить животных не только по видам, но и по признакам пола.    

Когда он  вновь заглянул к квилам, их число увеличилось до тридцати восьми.