1 2 3 4 5 6 7 8 
Огонь имеет и свои положительные стороны. Он придает насекомым, чья быстрота реакции зависит от температуры окружающей среды, дополнительную энергию.
– 24-й! – кричит принцесса. Никаких следов принца.
Страшная сцена напоминает принцессе волнующий отрывок из фильма «Унесенные ветром» про пожар в Атланте. Впрочем, сейчас не время для ностальгии по пальцевскому телевидению. Вон куда завело их желание слишком быстро копировать Пальцы.
– Мы его не найдем. Попытаемся выйти отсюда, – выделяет 5-й среди всеобщей суматохи.
Поскольку принцесса 103-я, кажется, все-таки хочет задержаться для поисков самца, 5-й показывает ей на отверстие в дереве, уже занятое застрявшим в нем слишком толстым жесткокрылым. Чтобы протолкнуть его, муравьи теснят его головами, напирают лапками, но сил у них не хватает.
103-я обдумывает положение. То, что случилось из-за неправильного применения одной пальцевской технологии, можно, несомненно, исправить при помощи другой, только примененной верно. Она просит двенадцать молодых разведчиков найти веточку и протиснуть ее в щель, чтобы использовать в качестве рычага.
Отряд, уже видевший ничтожный результат действия рычага на яйцо гигиссы, несмотря на доводы принцессы, не торопится выполнять ее приказания. Но в любом случае никто ничего другого не предлагает, а времени на размышления уже нет.
Муравьи запихивают веточку в щель и взгромождаются на ее конец. 8-й висит в пустоте, подтягиваясь на лапках для увеличения веса. На этот раз срабатывает. Их силы увеличиваются в десять раз. Жесткокрылая затычка вытащена. Выход из пекла наконец свободен.
Как странно покинуть живой и горячий свет и найти снаружи холод и черноту.
Но ночь недолго остается темной, потому что дерево вдруг превращается в факел. Огонь и вправду главный враг деревьев. Муравьи, откинув назад усики, удирают со всех ног. Горячая волна неожиданного взрыва бросает их вперед.
Вокруг них бегут в панике галопом другие насекомые.
Огонь утратил свою робость. Он превратился в огромное, растущее во все стороны чудовище, которое, хотя у него и нет лап, настойчиво преследует их. Край брюшка 5-го загорается, и он тушит его о траву.
Лес трепещет и окрашивается в пурпурные тона. Трава, деревья, земля становятся красными. Принцесса 103-я бежит, а красный огонь догоняет ее.

128. В ТОЧКЕ КИПЕНИЯ

К вечеру второго дня стали рождаться, сменяя друг друга на сцене, рок-группы. Восемь «муравьев» больше не играли, они собрались в своем музыкальном клубе на пау-пау.
Тон Жюли становился все более уверенным.
– Надо развить нашу Революцию муравьев. Если мы не будем действовать, движение опадет, как суфле. Нас здесь пятьсот двадцать один человек. Надо использовать этот материал. Надо задействовать все идеи. Напряжение всех наших сил должно дать мощнейший результат.
Она прервалась:
– …уравнение «1 + 1 = 3» может стать девизом Революции муравьев!
А ведь это и было уже написано на флаге, реявшем в высоте. Они просто заново открывали для себя то, чем уже владели.
– Да, это нам больше подходит, чем «Свобода – Равенство – Братство», – признала Франсина. – «1 + 1 = 3» – значит, что слияние талантов дает больше, чем их простая сумма.
У них был теперь лозунг.
– Сейчас мы должны дать всем направление, в которым они последуют, – решила Жюли. – Я предлагаю поразмышлять в течение ночи, а завтра утром встретимся снова, и каждый предложит свою идею. Составим из них общий проект, в котором будет все лучшее из того, что каждый смог придумать.
– Каждый принятый проект, осуществившись, пополнит копилку революции, – объявил Жи-вунг.
Давид напомнил, что в лицее есть компьютеры. Подключившись к Интернету, можно распространять идеи Революции муравьев. Интернетом также можно воспользоваться для создания коммерческих фирм, а значит, зарабатывать деньги, не выходя из лицея.
– Почему бы нам не заняться телеинформатикой? – сказала Франсина. – Люди смогут нас поддерживать на расстоянии, посылать нам подарки или что-то советовать. Такая связь поможет нам импортировать нашу революцию.
Предложение было одобрено. Без поддержки прессы, они будут использовать информатику для распространения своих идей и создания дружественных связей за пределами лицея.
А за окнами праздник третьего вечера разошелся еще пуще, чем в предыдущие дни. Медовуха лилась рекой. Юноши и девушки танцевали вокруг костра. Пары обнимались, усевшись у огня. Бесчисленные сигареты с отменной марихуаной переходили из рук в руки, двор наполнился опиумным ароматом. Дробь тамтамов поддерживала ощущение нереальности происходящего.
Но Жюли с друзьями не участвовали в танцах. Каждый из «муравьев» уединился в отдельном классе и разрабатывал свой проект. К трем часам утра Жюли, которая ела все больше, почувствовала себя измотанной и решила, что всем пора спать. Все восемь растянулись в своей берлоге, в репетиционном зале, который находился под кафетерием.
Нарцисс переменил убранство комнаты на более подходящее. Материалом служили только простыни и одеяла. Но были они везде. Одеялами разной толщины были покрыты пол, стены и даже часть потолка. Нарцисс сделал из них кресла, стулья и стол. Места для игры осталось немного, но гнездышко сделалось теплым и уютным. Леопольд подумал, что в каждой квартире обязательно должна быть такая комната, без углов и прямых линий, с мягкими и изменяемыми по мере надобности очертаниями.
Жюли понравились нововведения. Тем временем все свернулись, как коконы, и совершенно естественно, без неуместного жеманства, прижались друг к другу. «Муравьям» казалось, что все слишком хорошо, чтобы продолжаться долго. Жюли в одеяле стала похожа на египетскую мумию. Она чувствовала рядом с собой Давида и Поля. Жи-вунг был на другой стороне матраса. Но приснился ей именно он.

129. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ

ОТКРЫТЫЕ МЕСТА: современная социальная система несовершенна: она не позволяет молодым талантам открыться, а если позволяет, то пропускает через всяческого рода фильтры, которые постепенно стирают с них всю самобытность. Надо организовать сеть открытых мест, где каждый мог бы без дипломов и специальных рекомендаций свободно выступить перед публикой.
С появлением открытых мест все становится возможным. Например, в открытом театре каждый выступил бы со своим номером или сценкой без предварительного отсева. Допустимые требования: записаться минимум за час до начала спектакля (документов не нужно, достаточно имени) и уложиться в шесть минут.
При такой системе публика рискует испытать разочарование, но плохие выступления будут освистаны, а хорошие запомнятся. Чтобы такой театр стал экономически возможен, зрители будут покупать билеты по доступной цене. Они охотно на это согласятся, поскольку за два часа увидят самые разнообразные выступления. Чтобы спектакль всегда был интересным и не стал парадом незадачливых дебютантов, признанные профессионалы периодически будут чередоваться с начинающими. Новички будут использовать открытый театр как своеобразный трамплин и смогут объявить: «Если вы хотите увидеть продолжение спектакля, приходите в такой-то день по такому-то адресу».
Открытое место можно затем превратить:
– в открытый кинотеатр с десятиминутными короткометражками начинающих кинематографистов;
– открытый концертный зал для подающих надежды певцов и музыкантов;
– открытый выставочный зал: с пространством в два квадратных метра для каждого еще неизвестного скульптора или художника;
– открытую выставку изобретений с равно свободным пространством как для изобретателей, так и для артистов.
Систему свободного представления можно распространить на архитекторов, писателей, программистов, публицистов… Административные сложности будут обойдены. Продюсеры будут знать, где искать новые таланты, не прибегая к традиционным агентствам.
Дети, молодежь, старики, красавцы, уроды, бедные, богатые, соотечественники, иностранцы – все будут иметь одинаковые шансы и оцениваться по одним объективным критериям: качество и оригинальность работ.
Эдмонд Уэллс.«Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том III
130. НЕХВАТКА ВОДЫ

Чтобы расти и распространяться, огню необходимы ветер и горючее. Не находя ни первого, ни второго, пожар удовлетворится деревом. В конце концов огонь был потушен моросящим дождиком. Жаль, что он не начался раньше.
Революционеры пересчитывают себя. Ряды их поредели. Многие погибли, а выжившие после таких волнений предпочитают вернуться в родительские гнезда или туда, где ночью их не разбудят плотоядные языки пламени.
15-й, эксперт по охоте, предлагает оставшимся отправиться на поиски пищи, так как огонь разогнал всю дичь на многие сотни метров в округе.
Принцесса 103-я уверяет, что Пальцы едят горелые продукты.
Даже утверждают, что они вкуснее, чем сырые.
Поскольку и муравьи, и Пальцы всеядны, возможно, что то, что съедобно для Пальцев, съедобно также и для муравьев. Не все разделяют эту мысль. 15-й отважно подбирает обгорелый труп насекомого. Мандибулами отделяет окорочок жареной саранчи и подносит к губам.
Еще не проглотив ни крошки, он подскакивает от боли. Горячо! 15-й открывает первый закон гастрономии: употребляя жареную пищу, нужно подождать, пока она немного остынет. Цена урока: губы потеряли чувствительность, и еще несколько дней подряд он будет узнавать о вкусе продукта, лишь нюхая его усиками.
Однако все пробуют жареных насекомых и находят, что так и вправду вкуснее. Жареные жесткокрылые становятся более хрустящими, панцири сами рассыпаются во рту и быстрее прожевываются. Жареные слизняки меняют цвет и легко режутся. Жареные пчелы чудесно засахариваются.
Муравьи бросаются поедать своих товарищей по несчастью, поскольку страх опустошил их желудки и социальные зобы.
А принцесса 103-я продолжает переживать. Усики ее свисают, голова опущена.
Где принц 24-й?
Она ищет его везде.
– Где 24-й? – повторяет она, мечась из стороны в сторону.
– Она по уши втюрилась в этого 24-го, – замечает один молодой бел-о-канец.
– Принца 24-го, – поправляет его другой. Теперь все уже знают, что 24-й – самец, а 103-я – самка. Из этого разговора рождается новая черта мирмекийского общества: появляются сплетни об известных личностях. Но, поскольку прессы у революционеров еще нет, явление не очень распространяется.
– Принц 24-й, где ты? – выделяет все более встревоженная принцесса.
Она бродит среди трупов и ищет потерянного друга. Порой она просит некоторых муравьев оставить еду, чтобы проверить, не принц ли это. Иногда приставляет кусок головы к части торакса, пытаясь собрать пропавшего товарища.
Выбившись из сил, принцесса удрученно бросает поиски.
Вдалеке она видит пиротехников. Во время несчастных случаев виновные всегда выходят сухими из воды. Между огнелюбами и огнефобами завязывается потасовка, но, так как муравьи еще не знают ни вины, ни ответственности за преступление, а разбросанная повсюду жареная еда им очень нравится, размолвки быстро прекращаются.
Раз принцесса думает только о поисках 24-го, 5-й встает во главе войска.
Он перестраивает отряд и предлагает уйти из этих страшных мест к новым зеленеющим полям, двигаясь, как и раньше, в западном направлении. Он напоминает о том, что угроза белого плаката по-прежнему висит над Бел-о-каном. Пальцы контролируют огонь и рычаг, мощь которых муравьи испытали на себе. Они, конечно, без колебаний разрушат и город, и его окрестности.
Пиротехник настаивает на том, чтобы взять с собой горящий уголек в полом камне. Сначала все возражают, но 5-й понимает, что с этим связана последняя надежда успешно добраться до родного города. Трое насекомых потащат полый камень с оранжевым огоньком, как ковчег, согласия с богами-Пальцами.
Два муравья так возмущены примирением с огнем-разрушителем, что немедленно выходят из состава отряда. И в конце концов их остается тридцать три муравья, двенадцать разведчиков и принцесса 103-я плюс еще несколько обитателей острова Корнигеры. Они пускаются в путь, ориентируясь по солнцу, высоко сияющему в небе.

131. ВОСЕМЬ СВЕЧЕЙ

Третий день. Все восемь встали с восходом солнца для окончательной отделки своих проектов.
– Было бы хорошо так собираться в компьютерном зале каждое утро, часов в девять, для подведения итогов, – предложила Жюли.
Жи-вунг первым представил друзьям, рассевшимся кружком, свой проект. Он сказал, что информационный сервер «Революция муравьев» уже находится в Интернете. Он работал с шести утра и уже получил несколько сообщений.
Он показал сервер. Заставкой были их символ с тремя муравьями в виде буквы Y, девиз «1 + 1 = 3» и надпись большими буквами: «РЕВОЛЮЦИЯ МУРАВЬЕВ».
Жи-вунг продемонстрировал всем опцию «агора», позволяющую вести публичные дебаты, информационную опцию, рассказывающую об их повседневной жизни, и вспомогательную, благодаря которой подключившиеся могут следить за программами.
– Все работает. Подключившиеся хотят в основном понять, почему наше движение называется «Революция муравьев» и как оно связано с этими насекомыми.
– Вот и надо настаивать на своей оригинальности. Уподобление себя муравьям – неожиданный повод для бунта. И лишнее доказательство нашей правоты, – подтвердила Жюли.
Семь Гномов были согласны.
Жи-вунг сообщил, что по Интернету он уже заявил название «Революция муравьев» и основал общество с ограниченной ответственностью, которое позволит им разрабатывать свои проекты. Он прошелся по клавиатуре. Появился устав общества.
– Теперь мы не только рок-группа, не только группа молодежи, занявшей лицей и информационный сервер, мы еще и полноправное коммерческое общество.
Мы победим старый мир его собственным оружием, – объявил Жи-вунг.
Все смотрели на экран.
– Хорошо, – сказала Жюли, – но наше общество «Революция муравьев» должно опираться на солидную экономическую базу. Если мы будем только веселиться, наше движение быстро зачахнет. Вы приготовили проекты для раскрутки нашего общества?
Теперь Нарцисс стал центром всеобщего внимания.
– Моя идея заключается в том, чтобы создать коллекцию одежды «Революция муравьев» – коллекцию, вдохновленную миром насекомых. Я попробую поработать с тканями, «произведенными в Насекомоландии», и не только с шелком шелковичного червя, но и с паутиной. Ее прочность, легкость и нежность таковы, что паутина служит для изготовления пуленепробиваемых жилетов в американской армии. Я думаю нанести на ткани узоры, изображающие крылья бабочек, а рисунки на спинках скарабеев использую для украшений.
Нарцисс представил на рассмотрение друзей рисунки и черновики, над которыми трудился всю ночь, и заслужил всеобщее одобрение. Общество, таким образом, создало свой первый филиал, занимающийся производством модной одежды и аксессуаров. Жи-вунг создал виртуальную витрину, где все подключившиеся смогут увидеть разработанные в стиле насекомых модели Нарцисса.
Теперь была очередь Леопольда представлять проект.
– Моя идея такова – организовать архитектурное агентство по строительству домов внутри холмов.
– А в чем смысл?
– Земля идеально предохраняет от жары и от холода, а также от радиации, магнитных полей и пыли, – объяснил он. – Холмы противостоят ветру, дождю и снегу. Земля – самый лучший материал для жизни.
– То есть ты хочешь строить дома троглодитов. А темновато в них не будет? – спросила Жюли.
– Вовсе нет. Достаточно будет проделать застекленное окно на юг – это будет солярий, а наверху – «окно зари», чтобы все время видеть смену дня и ночи. Обитатели таких домов будут жить в полном слиянии с природой. Днем будут видеть солнце и загорать через окно. Ночью – засыпать, глядя на звезды.
– А снаружи? – задала вопрос Франсина.
– Снаружи будет лужайка, цветы, деревья на стенах дома. Воздух будет напоен ароматом зелени. Это дом, заключающий в себе жизнь среди жизни, не то что бетонные дома! Стены его будут дышать, в них будет происходить фотосинтез. Они будут жить растительной и животной жизнью.
– Неплохо. И твои постройки не нарушат пейзажа, – заметил Давид.
– А источник энергии? – поинтересовалась Зое.
– Солнечные теплоуловители, расположенные на вершине холма, будут снабжать дома электроэнергией. В доме внутри холма можно жить с современным комфортом, – подчеркнул Леопольд.
Он показал планы идеального дома, который был конической формы и казался действительно просторным и удобным.
Так вот что обдумывал Леопольд, рисуя утопические жилища! Все знали, что, как большинство индейцев, он хотел изменить кубическую концепцию дома в пользу округлых форм. Дом-холм был на самом деле просто очень большим вигвамом с более толстыми стенами.
Все пришли в восторг, и Жи-вунг поторопился занести в компьютер новый архитектурный филиал. Он только попросил Леопольда нарисовать идеальный дом и придать ему объем, чтобы люди могли посетить его и оценить его достоинства. Второй филиал был окрещен: «Общество Муравейник».
В круг вошел Поль.
– Моя идея состоит в том, чтобы создать гамму пищевых продуктов на основе веществ, производимых насекомыми: мед, молочко, грибы, также прополис, королевское желе… Я думаю, что смогу изобрести новые вкусы и новые оттенки вкусов, черпая информацию из наблюдений за насекомыми. Муравьи из молочка тли делают алкоголь, очень похожий на нашу медовуху, я хочу и медовуху делать разных сортов, с разными ароматами.
Он достал бутылочку и дал друзьям попробовать напиток, который всем показался вкуснее, чем сидр или пиво.
– Ароматизирован молочком тли, – уточнил Поль. – Я нашел его в лицейских розовых кустах и сегодня ночью поставил бродить в ретортах в кабинете химии.
– Начнем с заявления торговой марки «Медовуха», – сказал Жи-вунг, усаживаясь за компьютер. – Потом будем продавать ее по почте.
Общество и его продуктовая гамма были названы «Медовуха». Очередь Зое.
– В «Энциклопедии относительного и абсолютного знания» Эдмонд Уэллс утверждает, что муравьи способны осуществлять АК – Абсолютную Коммуникацию, – соединяя усики и подключаясь непосредственно к мозгу друг друга. Это навело меня на раздумья. Если так могут делать муравьи, почему не смогут люди? Эдмонд Уэллс советует сконструировать носовые насадки, настроенные на человеческую обонятельную систему.
– Ты хочешь наладить обонятельный диалог между людьми?
– Да. Моя идея состоит в том, чтобы сделать такую машину. Получив обонятельные усики, люди будут лучше понимать друг друга.
Она взяла «Энциклопедию» Жюли и показала чертеж странного аппарата, нарисованный Эдмондом Уэллсом: два соединенных между собой конуса с двумя тонкими, изогнутыми антеннами каждый.
– В мастерской лицея есть все необходимое для изготовления машины: формы, синтетические смолы, электротехника… Слава Богу, что в лицее мастерская, оборудованная по последнему слову высоких технологий.
Жи-вунг был настроен скептически. Он не видел за этой идеей никакой быстрой экономической отдачи. Но, поскольку идея Зое понравилась остальным, он решил выделить ей бюджет на «теоретические изыскания в области коммуникации», чтобы она начала мастерить свои «человеческие усики».
– Мой проект тоже некоммерческий, – заявила Жюли, становясь в центр круга друзей. – И тоже связан со странным изобретением из «Энциклопедии».
Она полистала страницы и показала товарищам схему, испещренную стрелками с пояснениями.
– Эдмонд Уэллс называет эту машину «Пьер де Розетт» скорее всего в честь Шампольона, назвавшего так фрагмент стелы, позволившей ему расшифровать древнеегипетские иероглифы. Машина Эдмонда Уэллса разлагает обонятельные молекулы муравьиных феромонов и трансформирует их в понятные человеку слова. Точно так же и человеческую речь она переводит в муравьиные феромоны. Моя идея – попытаться создать такую машину.
– Ты шутишь?
– Да нет! Уже давно технически возможно разлагать и составлять муравьиные феромоны, никто только не понимает, зачем это делать. Проблема в том, что все научные изыскания, касающиеся муравьев, были всегда направлены на их истребление, чтобы очистить от них наши кухни. Это все равно что поручить переговоры с пришельцами заводам по выпуску мясных продуктов.
– Что тебе нужно из материалов? – спросил Живунг.
– Спектрометр массы, хроматограф и, конечно, муравейник. Два этих прибора я уже видела в лицее, в отделении по подготовке профессиональных парфюмеров. А муравейник есть в саду лицея.
Энтузиазма никто не проявил.
– Для Революции муравьев естественно интересоваться муравьями, – настаивала Жюли, видя скептический настрой друзей.
Жи-вунгу казалось, что их солистке лучше было бы оставаться символической фигурой на корабле революции, вместо того чтобы разбрасываться в изотерических поисках. Жюли выдвинула главный аргумент:
– А может быть, наблюдение и общение с муравьями помогут нам лучше направить нашу революцию.
Это убедило всех, и Жи-вунг выделил ей второй бюджет на «теоретические изыскания». Пришла очередь Давида.
– Я надеюсь, что твой проект более рентабелен, чем у Зое и Жюли, – бросил кореец.
– Ну, вслед за муравьиной эстетикой, муравьиными вкусами, муравьиной архитектурой, за усиковыми диалогами, за прямым контактом с муравьями я хочу создать «кипящее общение», как в муравейнике.
– То есть?
– Представьте себе перекресток, где информация из всех сфер сталкивается и смешивается. Пока я дал этому явлению рабочее название «Центр вопросов». На самом деле это информационный сервер, ставящий перед собой цель – ответить на все вопросы, которыми может задаться человеческое существо. Та же концепция, что и в «Энциклопедии относительного и абсолютного знания»: собрать все знания эпохи и перераспределить их так, чтобы ими могли воспользоваться все. То же самое, чего хотели добиться Рабле, Леонардо да Винчи и энциклопедисты восемнадцатого века.
– Еще одна идея, которая нам ничего не принесет! – вздохнул Жи-вунг.
– Вовсе нет! Погоди, – запротестовал Давид, – ответы будут платными, мы будем оценивать их в зависимости от их сложности или трудностей с поиском ответа.
– Не понимаю.
– В наши дни настоящее богатство – это знания. Знания – это сырье. Тот, кто достаточно знает метеорологию, для того чтобы точно предсказать погоду в будущем году, может сказать, когда и где нужно сажать овощи для получения максимального урожая. Тот, кто знает, где построить завод для получения самой лучшей продукции с минимальными затратами, заработает больше всех денег. Тот, кто знает настоящий правильный рецепт супа с базиликом, может открыть ресторан, который соберет самое большое количество клиентов. Я предлагаю создать банк абсолютных данных, способный ответить, повторяю, на все вопросы, которые может задать человек.
– Про базиликовый суп и когда овощи сажать? – иронически спросил Нарцисс.
– Да, и так до бесконечности. От вопроса: «Который сейчас час?» – его мы оценим дешево, до вопроса: «Каков секрет философского камня?» – он будет стоить гораздо дороже. Мы будем давать ответы на все.
– Ты не боишься открыть секреты, которые должны оставаться тайнами? – спросил Поль.
– Когда мы не готовы услышать или понять ответ, мы его не можем использовать. Если я открою тебе сейчас секрет философского камня или Грааля, ты не будешь знать, что с ним делать.
Ответ убедил Поля.
– А ты откуда возьмешь ответы на все вопросы?
– Мы подключимся ко всем банкам информационных данных – научных, исторических, экономических и так далее. Будем использовать телефон и звонить в научно-исследовательские институты или старым мудрецам, или станем перехватывать информацию, или будем обращаться в детективные агентства, в библиотеки всего мира. Короче, я предлагаю по-умному использовать уже существующие сети и информационные банки и создать перекресток знания.
– Великолепно, я открываю филиал «Центр вопросов», – объявил Жи-вунг. – Мы ему пожертвуем самый объемный жесткий диск и самый быстрый модем в лицее.
Теперь в середину круга встала Франсина. Проект Давида переплюнуть, казалось, было невозможно. Но вид у Франсины был такой уверенный, будто она приберегла лучшее на десерт.
– Мой проект тоже связан с муравьями. Что для нас муравьи? Параллельная форма жизни, только в другом измерении, форма жизни, которой мы не придаем ни малейшего значения. Мы не оплакиваем их гибель. Их вожди, законы, войны и открытия нам неизвестны. Но стихийно мы тянемся к муравьям, потому что с самого детства знаем, что, наблюдая за ними, мы узнаем новое о себе самих.
– Ну, и куда ты клонишь? – спросил Жи-вунг, единственной заботой которого было понять, создаст эта идея филиал или нет.
Франсина не торопилась.
– Как и мы, муравьи живут в городах, изрезанных дорогами и тропинками. Им знакомо сельское хозяйство. Они ведут массовые войны. Они поделены на касты… Их мир похож на наш, только в миниатюре, вот и все.
– Хорошо, ну и где проект? – нетерпеливо сказал Жи-вунг.
– Моя идея состоит в создании мира, меньшего, чем наш, за которым мы будем наблюдать и делать практические выводы. Мой проект – сделать компьютерный виртуальный мир, который мы заполним виртуальными жителями, виртуальной природой, виртуальными животными, виртуальной погодой, виртуальными экологическими циклами так, чтобы все, что происходит там, было похоже на то, что происходит в нашем мире.
– Как в игре «Эволюция»? – спросила Жюли, которая начала понимать, к чему ведет ее подруга.
– Да, только в «Эволюции» люди делают то, что хочет играющий. А я хочу сходство с нашим миром увеличить еще больше. В «Infra-World», я так назвала свой проект, обитатели будут совершенно свободными и самостоятельными. Помнишь, Жюли, наш разговор о свободной воле?
– Да, ты сказала, что самое верное доказательство любви Бога к нам заключается в том, что он дает нам возможность делать глупости. И говорила, что это лучше, чем авторитарный Бог, так как с нашим Богом становится понятно, как люди хотят себя вести и способны ли сами найти правильную дорогу.
– Именно. Свободная воля… Самое верное доказательство любви Бога к людям – его невмешательство. Я и хочу предоставить то же самое жителям «Infra-World». Свободную волю. Пусть сами решают судьбу своего мира, без посторонней помощи. Так они действительно станут подобны нам. И жить по своей воле будут все: животные, растения, минералы. «Infra-World» – мир независимый, и этим, я думаю, он будет похож на наш мир. И потому наблюдение за ним даст нам бесценную информацию.
– Ты хочешь сказать, что в отличие от «Эволюции» никто ничего не будет им указывать?
– Никто. Мы будем только наблюдать за ними, иногда, может быть, вводить в их мир какие-то новые элементы, чтобы увидеть их реакцию. Виртуальные деревья будут расти сами по себе. Виртуальные люди сами будут собирать их плоды. А виртуальные заводы, по логике вещей, будут делать из них виртуальный конфитюр.
– …Который затем будет съеден виртуальными потребителями, – продолжила Зое, на нее проект произвел впечатление.
– И в чем отличие от нашего мира?
– Время. Там оно будет идти в десять раз быстрее. Мы сможем наблюдать словно ускоренное развитие нашего мира.
– А экономическая выгода? – забеспокоился Живунг, не забывающий о рентабельности.
– Огромная, – ответил Давид, – уже понявший смысл проекта Франсины. – В «Infra-World» можно будет опробовать все. Представьте мир информатики, в котором поведение виртуальных обитателей не запрограммировано, а зависит от их воли!
– Не понимаю.
– Если нужно узнать, понравится ли людям марка стирального порошка, будет достаточно ввести ее в «Intra-World» и посмотреть на реакцию людей. Свободные виртуальные покупатели выберут или не выберут его. И мы получим ответ быстрее и точнее, чем из институтов, исследующих общественное мнение, так как, вместо того чтобы исследовать реакцию на порошок ста живых людей, мы исследуем реакцию миллионного населения виртуальных жителей.
Жи-вунг потер бровь, пытаясь осмыслить размах проекта.
– Ну и как же ты введешь параметры экспериментального порошка в свой «Infra-World»?
– Через связных. Людей с обычной внешностью, инженеров, врачей, научных работников, которых мы снабдим экспериментальным товаром. Только они будут знать, что их мир не существует, а просто проводит опыты для мира больших измерений.
Всем казалось невозможным затмить проект «Центр вопросов» Давида, но Франсине это удалось. Теперь они начинали постигать всю широту ее замысла.
– Можно будет даже тестировать целые политические течения в «Infra-World». Увидеть результаты, к которыми приведут либерализм, социализм, анархизм или экологическое движение через разные промежутки времени: короткие, средние, большие… Депутаты увидят результаты действия законов. В нашем распоряжении будет подопытное мини-человечество, благодаря которому мы будем экономить время, не давая настоящему человечеству идти по ложному пути.
Восемь «муравьев» пришли в страшное возбуждение.
– Фантастика! – восклицал Давид. – «Infra-World» будет и мой «Центр вопросов» подпитывать. Твой виртуальный мир ответит на все вопросы, на которые мы не найдем ответа другим путем.
Франсина смотрела на всех с видом пророка. Давид шлепнул ее по спине.
– Ты и вправду за Бога себя принимаешь. Сделаешь себе целый маленький мирок и будешь наблюдать за ним с тем же любопытством, с каким Зевс и боги Олимпа разглядывали Землю.
– Может быть, и мы проверяем на себе качество порошка для мира больших измерений, – вдруг сказал Нарцисс насмешливо.
Сначала они прыснули от смеха, но потом задумались.
– …Все может быть, – пробормотала Франсина.

132. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ

ЭЛЕВСИНСКАЯ ИГРА: цель игры выработать… правила игры. Играть должны минимум четыре человека. Предварительно один из игроков, которого выбирают Богом, придумывает правило и пишет его на листке бумаги. Это правило состоит из предложения, которое называют «Правилом мира». Затем игрокам раздают две колоды по пятьдесят две карты. Первый игрок начинает игру, он кладет карту и говорит: «Мир начал существовать». Игрок, играющий роль Бога, говорит: «Это хорошая карта» или «Это плохая карта». Плохие карты убираются в сторону, хорошие выкладываются в ряд. Игроки смотрят на карты, одобренные Богом, и, продолжая играть, пытаются догадаться, какая логика лежит в основе отбора карт. Когда кому-то кажется, что он понял правило игры, он поднимает руку и объявляет себя пророком. И вместо Бога указывает игрокам хорошая или плохая карта выложена последней. Бог следит за пророком и, если тот ошибается, смещает его. Если же пророку удается правильно оценить десять карт сряду, он формулирует вслух угаданное им правило, а остальные сравнивают его с написанным на листке бумаги. Если правила совпадают, пророк выиграл, если нет – проиграл. Если все сто четыре карты вышли, никто не понял правило и все пророки ошиблись, выиграл Бог.
Но «правило мира» должно быть простым, чтобы его было можно отгадать. Смысл игры в том, чтобы придумать простое правило, которое при этом трудно отгадать. Так, например, правило «чередовать карты старше девятки и младше или равные ей» отгадать очень трудно, поскольку игроки, естественно, обращают все свое внимание на картинки и на смену черного и красного цветов. Правила типа «только красные, за исключением десятой, двадцатой и тридцатой» или «все карты, за исключением семерки червей» запрещены, потому что отгадать их слишком трудно. Если правило слишком сложное, игрок «Бог» дисквалифицируется. Надо использовать простоту, которую сразу не видишь. Каков самый верный путь к выигрышу? Как можно быстрее объявить себя пророком, даже если это рискованно.
Эдмонд Уэллс.«Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том III
133. РЕВОЛЮЦИЯ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Принцесса 103-я наклоняется и следит за передвижениями стада клещей, пробирающихся сквозь когти ее передней лапки к дуплу в корне ели.
«Клещи, без сомнения, кажутся нам такими же маленькими, как мы Пальцам», – думает она.
Принцесса смотрит на них с любопытством. Бледно-серая кора крошится в длину короткими, узкими пластинками, ложбинки заполняются клещами. 103-я опускает голову и видит войну пяти тысяч клещей (она узнает породу орибатов) с тремястами клещей породы гидрахнидеев. Принцесса минуту смотрит на них. Орибаты производят особенно сильное впечатление из-за когтей, растущих у них где попало: на локтях, на плечах и даже на головах.
Принцесса думает о том, почему гидрахнидеи, живущие в основном в воде, идут завоевывать деревья. Эти крошечные мохнатые, защищенные доспехами ракообразные, вооруженные сложными резцами, зубцами, колючками и клювами, ведут эпические битвы. Жаль, что у принцессы нет времени еще понаблюдать за ними. Никто не узнает о войнах, захваченных территориях, драмах, тиранах народа клещей. Никто не узнает, орибаты или гидрахнидеи выиграли крохотное сражение за тридцатую вертикальную ложбинку большой сосны. А может быть, в другой ложбинке другие клещи, еще более необыкновенные, какие-нибудь зудневые клещи, или аргасовые, или тироглифы, или дерманценторы, и они развернули еще более фантастические битвы во имя каких-то еще более волнующих целей. Но никто ими не интересуется. Даже муравьи. Даже 103-я.
Она интересуется гигантскими Пальцами и самой собой. Этого с нее хватит.
Она снова пускается в путь.
Колонна Революции Пальцев, с которой она идет, продолжает расти. После пожара их оставалось тридцать три, скоро их будет около сотни насекомых разных видов. Дым от жаровни не отпугивает, а привлекает любопытных. Они подходят посмотреть на огонь, о котором столько говорят, и послушать рассказы про одиссею 103-й.
Принцесса неустанно спрашивает всех вновь прибывших, не видели ли они муравья-самца, чьи запахи соответствуют 24-му. Никто такого не припоминает. Всех интересует только огонь.
Значит, вот оно какое, это ужасное пламя.
В плену каменной оболочки монстр кажется слабым, но жесткокрылые мамы все равно предупреждают малышей о том, что подходить к нему опасно.
Поскольку жаровня очень тяжелая, 14-й, специалист по связям с иностранцами, предлагает предоставить нести ее улитке. Он достигает взаимопонимания с брюхоногим и убеждает его, что тепло на спине очень полезно для здоровья. Улитка соглашается, но больше из страха перед муравьями. 5-й предлагает точно так же нагрузить едой и жаровнями и других улиток.
Улитка – существо ленивое, но вездеходное. Способ передвижения у нее интересный. Она увлажняет землю своей слизью, а потом катится по созданному таким образом перед собой катку. Муравьи, до этого момента поедавшие их, не разглядывая, удивлены бесконечным количеством производимой ими слизи.
Вещество затрудняет путь следующим за улиткой муравьям, которые в нем скользят. Поэтому они вынуждены идти двумя колоннами вдоль линии слизи.
Процессия муравьев, усеянная пунцовыми дымящимися улитками, выглядит впечатляюще. Насекомые, в основном муравьи, выходят из чащи с удивленными усиками и изогнутым брюшком. В мире на уровне галечника нет уверенности ни в чем, и идея идти вместе разрешать мировую загадку заражает и некоторых пресыщенных иностранных разведчиков, и некоторых дерзких молодых воинов.
Сотня уже превратилась в пятьсот бойцов. И Революция стала походить на переход большого войска на летние пастбища.
Что удивительно, так это отсутствие энтузиазма у принцессы 103-й. Насекомые не понимают, как можно столько значения придавать одному муравью, пусть даже это и принц 24-й. 10-й напоминает о пальцевских легендах и объясняет, что это еще одна типично пальцевская болезнь: необъяснимая привязанность к отдельному существу.

134. ПРЕКРАСНЫЙ ДЕНЬ

Продолжая трудиться над созданием своей мини-революции, Жюли и ее друзья познали освежающее чувство расширения возможностей своего разума присоединением к коллективному интеллекту. Им словно открылся чудесный секрет: разум не ограничен телом, мозг не пленен пещерой черепа. Жюли достаточно было пожелать, и ее интеллект покинул голову и превратился в огромное, сияющее светом кружево, растущее вокруг нее.
Ее разум мог объять весь мир! Она всегда знала, что является всего лишь большим мешком атомов, а теперь она испытывала ощущение интеллектуального всемогущества.
Одновременно с этим у нее появилось другое всепоглощающее чувство: «Я не важна сама по себе». Выросши и реализовавшись в группе революционеров-муравьев, осознав общность с целым миром, она уже не испытывала потребности в собственной индивидуальности. Жюли Пинсон казалась ей кем-то посторонним, за чьей суетой она следила со стороны, а напрямую связана не была. Жизнь среди других жизней. Ощущение уникальности и трагичности одной человеческой судьбы исчезло.
Жюли стала бесплотной.
Она, красивая девушка, живет и умрет быстротечно и неинтересно. А вот чувство, что ее разум парит над пространством и временем огромным сияющим покрывалом, было вечным! Это было чувство бессмертия.
«Здравствуй, мой разум», – пробормотала она.
Но, поскольку ее мозг, работающий, как и у каждого, на десять процентов своих возможностей, был не готов охватить такие ощущения, разум ее вернулся в тесную квартирку черепа. Сияющее кружевное покрывало успокоилось, свернулось и смялось, как обычная бумажная салфетка.
Жюли собирала столы, носила стулья, связывала веревки палаток, всаживала в землю вилки-колышки, здоровалась с амазонками, бежала помочь другим революционерам, отхлебывала медовуху, чтобы согреть желудок, напевала за работой.
Несколько капелек пота выступили у нее на лбу и над верхней губой. Когда они скатились к уголкам губ, она быстро слизнула их.
Революционеры-муравьи провели третий день в занятом ими лицее за постройкой стендов, которые будут представлять их проекты. Сначала они хотели поставить их в классах, но Зое заявила, что более демократично будет разместить их внизу, на лужайке, неподалеку от палаток и сцены. Тогда все смогут подойти и посмотреть их.
Палатки-вигвама, компьютера, электрического провода и телефонного шнура было вполне достаточно для создания экономически жизнеспособной ячейки.
Благодаря компьютерам через несколько часов большинство из восьми проектов было готово к работе. Если коммунистическая революция была «советской властью плюс электрификацией всей страны», то их революция – «муравьи плюс информатика».
На архитектурном стенде Леопольд демонстрировал пластилиновый макет своего идеального жилища в трех измерениях и объяснял принцип циркуляции горячего и холодного воздуха между стенами и землей, обеспечивающий регулирование температуры, как в муравейнике.
На стенде «Центр вопросов» Давид представлял компьютер с большим экраном и огромным стрекочущим жестким диском, на котором информация была сохранена и распределена по группам. Давид показывал свою машину и ее сеть. Люди предлагали себя в помощники по поиску информации.
На стенде «Общество “Революция муравьев”» Живунг упорядочивал революционное рвение муравьев и распространял информацию об их деятельности. Уже почти по всему миру лицеи, университеты и даже казармы хотели проводить похожие эксперименты.
Жи-вунг рассылал результаты трехдневного опыта: начать с организации праздника, затем создать коммерческое общество и его филиалы, используя компьютерные возможности. Жи-вунг надеялся, что, распространяясь географически, Революция муравьев обогатится новыми инициативами. И советовал каждой иностранной революции муравьев следовать их примеру.
Кореец давал план расположения сцены, вигвамов, костра. Обязательно посылал символы революции: муравьи, формула «1 + 1 = 3», рецепт медовухи, правила игры Элевзиса.
У стенда «Мода» Нарцисса окружали амазонки в роли манекенов или белошвеек. Некоторые представляли его платья с узорами в стиле «мира насекомых». Другие, следуя указаниям стилиста, наносили рисунки на белые простыни.
Зое показывать было особенно нечего, но она с жаром объясняла план осуществления абсолютной коммуникации между людьми при помощи носовых насадок. Сначала ее слова вызывали улыбки, но потом ее начинали слушать, хотя бы просто для того, чтобы помечтать о таком чуде.
На стенде «Пьер де Розетт» Жюли экспонировала муравейник. Добровольцы помогли ей выкопать его из сада весь целиком, вместе с королевой. Затем Жюли поместила его в аквариум, позаимствованный в кабинете биологии.
Скучать не приходилось. В зале для пинг-понга были оставлены столы, и турниры следовали один за другим. Лингвистический класс с видео заменял кинотеатр. Дальше играли в игру Элевзиса, открытую «Энциклопедией относительного и абсолютного знания». Цель игры – понять правило, великолепно развивала воображение. Игра очень скоро стала культовой.
На обеды Поль старался приготовить еду как можно лучше. «Чем лучше будет пища, тем сильнее будет революционный пыл», – объяснял он. Он надеялся, что Революция муравьев будет отмечена в туристических путеводителях как место с великолепной кухней. Он лично наблюдал за приготовлением блюд и изобретал новые вкусовые нюансы на основе экзотических сортов меда. Поджаренный мед, сухой мед, медовый соус – он пробовал все комбинации.
На складе была мука, и Поль решил, что Революция будет печь свой собственный хлеб, поскольку выйти для того, чтобы купить его в булочной, было невозможно. Активисты разобрали стену и из добытого кирпича сложили печь для выпечки хлеба. Поль руководил устройством огорода и фруктового сада, которые снабдят революционеров свежими овощами и фруктами даже в случае полной блокады.
На своем стенде «Гастрономия» Поль уверял всех пожелавших его выслушать в том, что при выборе продуктов необходимо доверять своему обонянию. Достаточно было посмотреть, как он принюхивается к своим медовым соусам и овощам, чтобы увериться в отличном качестве еды.
Одна из амазонок сообщила Жюли, что звонит некто Марсель Вожирар, представитель местной прессы и хочет поговорить с «руководителем революции». Она объяснила журналисту, что руководителя у них нет, но Жюли можно рассматривать как официального выразителя их идей. Он просит об интервью. Жюли взяла трубку.
– Здравствуйте, господин Вожирар. Я удивлена вашему звонку. Я думала, что вы лучше пишете о тех событиях, о которых не знаете ничего, – заметила Жюли иронически.
Журналист оставил реплику без ответа.
– Скажите, пожалуйста, число манифестантов. Полиция сообщила мне, что сотня бомжей забаррикадировалась в лицее, мешая его нормальной работе. Изложите вашу версию.
– А вы вычислите среднее арифметическое между цифрой полиции и той, которую дам вам я? Не стоит. Знайте, что нас ровно пятьсот двадцать один человек.
– Вы левые?
– Вовсе нет.
– Либералы, что ли?
– Тем более нет.
На том конце провода человек занервничал.
– Нельзя быть ни справа, ни слева, – сказал он убежденно.
Жюли почувствовала усталость.
– Создается впечатление, что вы можете мыслить лишь в двух направлениях, – вздохнула девушка. – Можно идти и не направо, и не налево. Можно идти вперед или назад. Мы идем вперед.
Марсель Вожирар долго обдумывал ответ, разочарованный тем, что тот не совпадает с уже написанным. Зое, слушавшая рядом с Жюли, схватила трубку:
– Если вы хотите считать нас какой-то политической партией, то мы ее придумаем и назовем эволюционистской, – сообщила она журналисту. – Мы хотим скорейшего развития человека.
– Ясно, я так и думал, вы левые, – заключил местный журналист обрадованно.
И он положил трубку, довольный тем, что опять все понял заранее. Марсель Вожирар был большим любителем кроссвордов. Он любил, когда все размещается по своим клеточкам. Статья для него была готовой сеткой, в которую надо поместить не слишком различающиеся между собой элементы. У него был целый набор разных сеток. Для политических статей, культурных событий, происшествий, демонстраций. Он начал печатать свою статью под уже готовым заголовком: «Лицей под пристальным наблюдением».
Разговор расстроил Жюли, и ей вдруг ужасно захотелось есть. Она пошла к стенду Поля. Он в конце концов отодвинулся к востоку, где ему не мешал шум со сцены.
Они заговорили о пяти чувствах.
Поль считал, что человеческий мозг получает от зрения только восемьдесят процентов информации вместо ста. При этом остальные органы чувств быстро оттесняются тираном-зрением на задний план. Вот в чем проблема! Чтобы Жюли поняла его мысль, он завязал ее светло-серые глаза шарфом и предложил определить запахи. Жюли охотно поддержала игру.
Она легко узнала известные ароматы, вроде тимьяна или лаванды, напрягла ноздри, перед тем как определить говяжье рагу, ношеный носок и старую кожу. Нос Жюли просыпался. По-прежнему вслепую она обнаружила жасмин, бородач и мяту. Ей даже удалось – это был уже маленький подвиг – идентифицировать помидор.
– Здравствуй, мой нос, – сказала она.
Поль рассказал ей, что, как и музыка, как и цвета, запахи состоят из вибраций, и предложил, оставаясь с завязанными глазами, определить вкусы.
Она опробовала пищу с трудноопределимыми ароматами. Все ее просыпающиеся вкусовые пупырышки определяли продукт. Вкусов на самом деле было всего четыре: горький, кислый, сладкий и соленый, а остальную информацию поставляло обоняние. Она внимательно следила за движением пищи. Пройдя через глотку, та спускалась в пищевод и попадала в желудок, где ее уже ждала компания желудочных соков, чтобы приняться за работу. Она удивленно засмеялась оттого, что почувствовала это.
– Здравствуй, мой желудок!
Ее организм испытывал счастье от процесса еды. Жюли знакомилась со своей пищеварительной системой, которая так долго была в плену. Жюли испытывала радостную лихорадку от приема пищи. Она поняла, что ее тело очень хорошо помнит приступы анорексии и цепляется теперь за каждую крошку еды, боясь лишиться ее вновь.
Прислушиваясь к себе, Жюли заметила, что жирная и сладкая пища приводили ее организм в особенный восторг. Глаза ее были все так же завязаны. Поль протягивал ей кусочки сладкого или соленого печенья, шоколад, изюм, яблоко или апельсин. Каждый раз она доверялась вкусовым пупырышкам и называла то, что пробовала.
– Когда ты не используешь свои органы чувств, они засыпают, – отметил Поль и, поскольку глаза ее продолжали быть завязанными, поцеловал ее в губы.
Она подскочила, поколебалась и в конце концов оттолкнула его. Поль вздохнул:
– Извини меня.
Жюли, снимая повязку, была смущена почти так же, как и он сам.
– Ничего. Не обижайся на меня, у меня сейчас не тем голова занята.
Она ушла. Зое, видевшая всю сцену, догнала ее.
– Ты не любишь мужчин?
– Я ненавижу вообще физические контакты. Если бы это от меня зависело, я бы надела огромный защитный жилет, чтобы отгородиться от всех, кто под любым предлогом хватает тебя за руку, обнимает за плечи, уже не говоря про тех, кто считает обязательным поцелуй при встрече. Слюнявят тебе щеку и это…
Зое задала ей еще несколько вопросов насчет ее сексуальности и изумилась, узнав, что Жюли, такая хорошенькая, в девятнадцать лет еще девственница.
Жюли объяснила Зое, что уклонялась от сексуальных отношений потому, что не хотела походить на своих родителей. Она считала половую связь первым шагом к образованию пары, затем к свадьбе и, наконец, к обывательской жизни.
– У муравьев есть особая каста, бесполые. Их оставляют в покое, и им живется не хуже, чем остальным. Им целый день не долдонят о позорной перспективе «остаться старой девой» и об одиночестве.
Зое расхохоталась, потом обняла ее за плечи.
– Ну, мы же не насекомые. Мы другие. У нас нет бесполых.
– Пока.
– Проблема в том, что ты забываешь о главном: секс это не только размножение, это еще наслаждение. Занимаясь любовью, испытывают наслаждение. Дарят наслаждение. Обмениваются наслаждением.
Жюли состроила гримаску, выражающую сомнение. Пока она не видела необходимости в формировании пары. Еще меньше ей нужны были соприкасания с кем бы то ни было.

135. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ

МЕТОД АНТИЦЕЛИБАТА: до 1920 года в Пиренеях крестьяне некоторых деревень очень просто решали проблемы создания пар. Один день в году назначался «днем свадеб». Вечером собирались все молодые люди и девушки шестнадцати лет. Старались, чтобы количество девушек и юношей было одинаковым.
У подножия горы под открытым небом устраивался пир, и все жители деревни обильно ели и пили.
В определенный час девушки уходили. Они бежали прятаться в лес. Как будто играя в прятки, юноши затем отправлялись на их поиски. Первый находивший девушку овладевал ей. Самых хорошеньких, конечно, искали наиболее усердно, и они не имели права отказать тому, кто их обнаружил первым.
А первыми всегда бывали юноши не самые красивые, а самые быстрые, самые наблюдательные и самые хитрые. Остальные должны были довольствоваться менее соблазнительными красотками, так как ни один юноша не мог вернуться в деревню без девушки. Если медлительный или ненаходчивый юноша отказывался связываться с дурнушкой и возвращался из леса один, его изгоняли из деревни.
К счастью, опускавшаяся темнота благоприятствовала некрасивым девушкам.
На следующий день праздновали свадьбы.
Излишне добавлять, что в этих деревнях было мало старых дев и закоренелых холостяков.
Эдмонд Уэллс.«Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том III
136. ОГНЕМ И МАНДИБУЛАМИ

Длинная когорта революционных, пропальцевски настроенных муравьев составляет уже тридцать тысяч солдат.
Они доходят до города Еди-бей-накана. Город отказывается их впускать. Революционеры решают сжечь вражескую цитадель, но это оказывается невозможным: зеленые листья, которыми укрыт купол, не горят. Принцесса 103-я решает использовать подручные средства. Скала, увенчанная большим камнем, нависает над городом. Надо лишь прибегнуть к рычагу, чтобы опрокинуть круглый камень на муравейник.
Наконец камень приходит в движение, раскачивается и падает прямо на купол из мягких листьев. Это самая большая и самая тяжелая бомба, когда-либо приземлявшаяся на город с населением свыше ста тысяч муравьев.
Гнездо остается лишь занять. Ну по крайней мере, то, что осталось от гнезда.
Вечером в расплющенном городе принцесса, пока революционеры подкрепляются, снова рассказывает о странных обычаях Пальцев, а 10-й делает обонятельные заметки:

МОРФОЛОГИЯ
Морфология у Пальцев не эволюционирует.
У лягушек, например, миллион лет подводной жизни вызвали образование перепонок на лапках. Человек разрешает все проблемы при помощи насадок.
Для адаптации к воде человек делает искусственные перепонки, которые называет ластами, снимает и надевает, когда ему захочется.
Таким образом, ему не нужно адаптироваться к воде морфологически и ждать миллион лет, пока у него вырастут естественные ласты.
Чтобы адаптироваться к воздуху он делает самолеты, имитирующие птиц.
Чтобы адаптироваться к жаре или холоду, он делает одежду из меха.
Какой-нибудь вид животных миллионы лет ждал, пока изменения произойдут с его телом, а человек делает то же самое за несколько дней, искусственно, из подручных материалов.
Эта мастеровитость и заменяет ему морфологическую эволюцию.
Мы, муравьи, тоже давно не меняемся потому, что решаем свои проблемы без помощи морфологической эволюции.
Наш внешний вид остается прежним уже сто миллионов лет, это свидетельство наших успехов.
Мы – совершенные существа.
А все остальные виды подвергаются влиянию окружающей среды – паразитов, климата, болезней, только человек и муравей избавлены от этого.
Благодаря нашим социальным системам мы преуспели.
Почти все наши новорожденные вырастают до взрослого состояния, а продолжительность жизни увеличивается.
Но и человек, и муравей сталкиваются с одинаковой проблемой: перестав приспосабливаться к окружающей природе, им остается силой приспосабливать ее к себе.
Они делают мир более удобным для себя. Это уже не биологическая, а культурная задача.

Чуть подальше пиротехники продолжают свои эксперименты.
5-й старается ходить на двух лапках, помогая себе раздвоенной веточкой, как костылями. 7-й пишет свою фреску, изображающую одиссею 103-й и ее открытие Пальцев. 8-й пытается смастерить рычаг с противовесом при помощи веточек и чаш, сплетенных из листьев.
После такого долгого рассказа принцесса чувствует себя усталой. Она вспоминает о саге, которую хотел написать 24-й: «Пальцы». Теперь, когда принц погиб в огне, остается мало надежды увидеть когда-нибудь первый муравьиный роман.
Упав на землю после очередной попытки пройтись на двух лапках, 5-й подходит к принцессе. Он сообщает ей: проблема искусства в том, что оно хрупко и плохо поддается транспортировке. Во всяком случае яйцо, которое 24-й хотел заполнить своим романом, невозможно переносить на большие расстояния.
– Можно было погрузить его на улитку, – выделяет 103-я.
5-й напоминает ей, что улитки иногда пожирают муравьиные яйца. Он считает, что нужно изобрести легкое, переносное и желательно не поедаемое брюхоногими мирмекийское искусство.
7-й берет листок, чтобы начать новый фрагмент фрески.
– И это мы тоже никогда не сможем с собой унести, – говорит 5-й, открывший для себя громоздкость искусства.
Два муравья советуются, и вдруг 7-му в голову приходит идея: почему бы не рисовать узоры кончиком мандибулы прямо на панцирях муравьев?
Идея нравится 103-й. Она знает, кстати, что у Пальцев есть подобный вид искусства, он называется «татуировка». Эпидерма у Пальцев мягкая, поэтому они вынуждены вводить в надрез краску, а муравью – еще проще, надо просто процарапать хитин кончиком мандибулы, как янтарь.
7-й хочет татуировать панцирь 103-й, но до того, как стать юной принцессой, рыжий муравей был старым разведчиком, и латы его покрыты столькими царапинами, что среди них и не заметишь рисунка.
Они решают позвать 16-го, самого молодого муравья в отряде, панцирь его, по крайней мере, чист. И вот, старательно используя кончик мандибулы как резец, 7-й начинает процарапывать приходящие ему в голову узоры. Прежде всего он решает изобразить муравейник, объятый пламенем. 7-й рисует его на брюшке молодого бел-о-канца. Царапины образуют длинные арабески и завитки, нитями переплетающиеся между собой. Муравьи, лучше замечающие движение, больше заинтересованы направлением языков пламени, чем их подробностями.

137. МАКСИМИЛЬЕН У СЕБЯ

Максимильен вынул из аквариума мертвых гуппи. Последние два дня он ими мало занимался, и рыбки опять наказали его самым жестоким образом: погибли. «Эти аквариумные рыбки, выведенные скрещиванием ради одной лишь красоты, все-таки очень слабенькие», – подумал полицейский и спросил себя, не лучше ли выбрать рыбок дикой породы, менее красивых, но уж точно более жизнеспособных и выносливых.
Он бросил трупы в мусорное ведро и в ожидании ужина пошел в гостиную.
Взял экземпляр «Горна Фонтенбло», лежавший на диване. На последней странице была заметка, подписанная Марселем Вожираром и озаглавленная: «Лицей под пристальным наблюдением». На секунду Максимильен испугался, как бы журналист не рассказал о том, что там действительно происходит. Но нет, молодчина Вожирар хорошо делал свою работу. Он писал о левых, о хулиганах и жалобах соседей на ночной шум. Маленькая фотография украшала статью, портрет лидера с подписью: «Жюли Пинсон, певица и строптивица».
Строптивица? Красавица скорее. Он этого никогда не замечал, но девчушка Гастона Пинсона и вправду была красавицей.
Он положил газету на стол.
Меню: улитки с петрушкой, на горячее – лягушачьи лапки с рисом.
Максимильен искоса взглянул на жену и вдруг заметил, какие у нее отвратительные ужимки. Она ела, оттопырив мизинец, без конца улыбалась и все время посматривала на него.
Маргерит спросила разрешения включить телевизор.
Канал 423. Сводка погоды. Уровень загрязнения окружающей среды в больших городах превысил допустимую норму. Все чаще встречаются респираторные заболевания и раздражения глаз. Правительство хочет открыть в парламенте слушания, посвященные этому вопросу, и одновременно с этим назначает комитет для разработки рекомендаций. Будет написан доклад, который…
Канал 67. Реклама. «Ешьте йогурты! Ешьте йогурты! ЕШЬТЕ ЙОГУРТЫ!»
Канал 622. Развлечения. И вот передача «Головоломка для ума», все с той же загадкой про шесть спичек и восемь равносторонних треугольников…
Максимильен вырвал пульт из рук дочери и выключил телевизор.
– Ой, папа, нет! Я хочу узнать, решила ли госпожа Рамирез загадку про шесть спичек и восемь треугольников!
Отец семейства не сдался. Пульт был у него в руках, а в любой ячейке человеческого общества король тот, кто держит скипетр.
Максимильен попросил дочь прекратить играть с солонкой, а жену – не глотать пищу такими большими кусками.
Его раздражало все.
Когда жена предложила ему новый десерт собственного изготовления, флан в форме пирамиды, он выскочил из-за стола и скрылся в своем кабинете.
Чтобы никто его не побеспокоил, закрыл дверь на ключ.
Поскольку Мак-Явель был все время включен, Максимильену достаточно было коснуться всего лишь одной клавиши, чтобы сразу вернуться в «Эволюцию» и расслабиться, воюя против чужестранных племен, угрожавших его последней, в полном расцвете сил, монгольской цивилизации.
На этот раз он поставил все на армию. Ни в сельское хозяйство, ни в науку, ни в образование или развлекательные учреждения он не вложил ни копейки.
Только огромная армия и деспотичное правительство. К его большому удивлению, такой выбор дал интересные результаты. Его монгольская орда шла с запада на восток, от итальянских Альп к Китаю, завоевывая все города, расположенные на своем пути. Пищу, которую им не давало сельское хозяйство, они получали грабежами. Научные достижения, разработкой которых они не занимались, они находили в лабораториях разоренных городов. В образовании они и не нуждались. Короче, с военной диктатурой все шло быстро и хорошо. И в 1750 году со своими повозками и катапультами Максимильен занял почти всю планету. Правда, в тот самый момент, когда он хотел трансформировать тиранию в просвещенную монархию, в одной из столиц вспыхнул бунт, который затем перекинулся на другие города.
Соседняя страна, маленькая, но демократическая, очень легко завоевала всю его цивилизацию.
Строчка текста вдруг появилась на экране.
– Ты не следишь за игрой. Тебя что-то гложет?
– Откуда ты знаешь?
Компьютер передал через динамики:
– По твоей манере нажимать на клавиши. Пальцы у тебя соскальзывают, и ты бьешь по клавише два раза подряд. Я могу тебе помочь?
– Как компьютер может мне помочь усмирить бунт лицеистов?
– Ну…
Максимильен нажал на кнопку.
– Давай еще одну партию, это лучший способ мне помочь. Чем больше я играю, тем лучше я понимаю мир, в котором живу, и выбор, который были вынуждены сделать мои предки.
Он выбрал шумерскую цивилизацию, которую довел до 1980 года. На этот раз развитие было последовательным: деспотизм, монархия, республика, демократия, ему удалось вырастить великую, технологически развитую нацию. Неожиданно в середине двадцать первого века его народ был уничтожен эпидемией чумы. Он не уделил достаточно внимания гигиене жителей страны: отказался строить канализационную систему в больших городах. Из-за отсутствия организованного вывоза в городах скопились нечистоты и трансформировались затем в питательную среду, привлекшую крыс. Мак-Явель заметил, что ни один компьютер не допустил бы подобной ошибки.
Именно в эту минуту Максимильен подумал о том, что в будущем надо будет ставить компьютер во главе правительств, поскольку он один ничего никогда не забудет. Он никогда не спит. У него никогда ничего не болит. У него нет сексуальных проблем. У компьютера нет семьи и друзей. Мак-Явель прав. Компьютер никогда не забыл бы провести канализацию.
Максимильен начал новую партию с цивилизацией французского типа. Чем больше он играл, тем больше не доверял человеческой природе, порочной по сути, неспособной понять свою дальнюю выгоду и жаждущей лишь немедленных наслаждений.
На экране в одной из столиц как раз происходила студенческая революция 1635 года. Мальчишки топали ногами, как балованные дети, потому что не получали сразу же того, что им хотелось…
Он бросил на студентов войска и в конце концов истребил их.
Мак-Явель сделал интересное замечание:
– Ты не любишь себе подобных?
Максимильен взял бутылку пива из маленького холодильника и начал пить. Он любил освежить горло, пока развлекался со своим имитатором цивилизаций.
Он навел курсор на последний островок сопротивления, уничтожил революцию, ввел строжайшее полицейское наблюдение и поставил везде видеокамеры для контроля за словами и действиями населения страны.
Максимильен смотрел на жителей, ходивших взад и вперед и кружившихся на месте так, как смотрят на насекомых. Наконец он согласился ответить:
– Я люблю людей… несмотря на них.

138. ПИРУШКА

Понемногу революция стала огромной стройкой изобретений.
Восемь зачинщиков Фонтенбло были захлестнуты размахом, который принимал их праздник. В дополнение к сцене и восьми стендам повсюду выросли, как грибы, эстрады и столы.
Появились стенды «живопись», «скульптура», «изобретения», «поэзия», «танец», «компьютерные игры», где молодые революционеры знакомили всех со своим творчеством. Лицей постепенно превратился в пеструю деревню, обитатели которой были друг с другом на «ты», свободные и равноправные, веселились, строили, творили, выдумывали, пробовали, наслаждались, играли или просто отдыхали.
На сцене синтезатор Франсины мог воспроизвести тысячи оркестров всех родов, и днем и ночью более или менее опытные музыканты не упускали случая воспользоваться этим. Новейшая технология с первых же дней произвела интересный эффект: все музыкальные стили смешались.
Играющий на индийском ситаре участвовал в ансамбле камерной музыки, джазовая певица выступала с балийскими ударными. К музыке вскоре присоединились танцы: танцовщица японского театра кабуки выступала с полькой-бабочкой под звуки африканского тамтама, аргентинское танго сопровождалось тибетской музыкой, четыре ученика балетной школы делали антраша под умопомрачительную «new-age». Когда синтезатора уже не хватало, инструменты мастерили сами.
Лучшие произведения были записаны и распространены с помощью Интернета. Но революция Фонтенбло не только производила, она и усваивала музыку, созданную другими «Революциями муравьев» в Сан-Франциско, Барселоне, Амстердаме, Беркли, Сиднее и Сеуле.
Подсоединив камеры и цифровые микрофоны к подключенным к Интернету компьютерам, Жи-вунгу удалось сыграть вместе с музыкантами из многих иностранных Революций муравьев. Ударные были из Фонтенбло, ритм-гитара и соло-гитара – из Сан-Франциско, голоса – из Барселоны, клавишные – из Амстердама, контрабас – из Сиднея, скрипка – из Сеула.
Группы всех направлений сменялись на цифровых магистралях. Новая разнородная музыка всей планеты звучала из Америки, Азии, Африки, Европы и Австралии.
Лицей Фонтенбло больше не знал границ ни во времени, ни в пространстве.
Лицейский ксерокс постоянно печатал сегодняшнее «меню» (основные события, намеченные на день: музыкальные выступления, спектакли, экспериментальные стенды и тому подобное), а кроме того, поэзию, новости, полемические статьи, диссертации, уставы филиалов революции, и даже с недавнего времени фотографии Жюли во время второго концерта и, конечно, гастрономическое меню Поля.
В исторических книгах и библиотеке осажденные нашли подходящие к случаю портреты великих революционеров и знаменитых рокеров прошлых лет, сделали с них копии и развесили по коридорам лицея. Можно было, в частности, узнать Лао-Цеу, Ганди, Питера Габриеля, Альберта Эйнштейна, Далай-ламу, «Битлз», Филиппа К. Дика, Франка Герберта и Джонатана Свифта.
На белых листах в конце «Энциклопедии» Жюли написала:
«Революционное правило № 54: Анархия – мать творчества. Освободившись от социального давления, люди естественно начинают изобретать и творить, искать красоту и разум, плодотворно сотрудничать. На удобренной почве даже из самых маленьких семян вырастают большие деревья с великолепными плодами».
В классах образовывались дискуссионные группы.
Вечерами добровольцы распределяли одеяла, в которые молодежь заворачивалась в два-три раза и прижималась друг к другу, чтобы сохранить под открытым небом человеческое тепло.
Во дворе одна из амазонок показывала приемы тайчи-чуан и рассказывала о том, что эта тысячелетняя гимнастика копирует повадки животных. Подражая зверям, можно лучше их понять. Танцоры вдохновились этой идеей и принялись повторять движения муравьев. Они убедились в том, что насекомые очень гибкие. Их грация была необычной и сильно отличалась от кошачьей и собачьей. Поднимая руки и потирая их так, как насекомые делают с усиками, танцоры изобрели новые па.
– Хочешь марихуаны? – предложил Жюли молодой зритель, протягивая сигарету.
– Нет, спасибо, у меня уже был газированный трофоллаксис. А курить вредно для моих связок. Мне достаточно посмотреть на этот огромный праздник, и я уже кайфую.
– Везет, тебе немного надо для счастья…
– Ты называешь это немного? – изумилась Жюли. – Я такой феерии в жизни не видела.
Жюли понимала, что было необходимо внести немного порядка в эту суматоху, иначе революция разрушит сама себя.
Всему надо было придать смысл.
Целый час девушка провела, созерцая муравьев в аквариуме: они были предназначены для исследований по общению с помощью запахов. Эдмонд Уэллс уверял что наблюдение за поведением мирмекийцев должно очень помочь тем, кто хочет создать идеальное общество.
Она же видела в стеклянной емкости всего лишь черных насекомых, довольно некрасивых, которые тупо предавались каким-то «насекомым» занятиям. Она подумала о том, что, наверное, ошиблась в принципе. Эдмонд Уэллс говорил, конечно, в символическом смысле. Муравьи – это муравьи, люди – это люди, и нельзя человеку навязывать правила жизни насекомого, в тысячу раз меньшего его по размерам.
Она поднялась наверх, села в кабинете учителя истории, открыла «Энциклопедию» и принялась искать образцы революций, которыми можно вдохновляться.
Она стала читать об истории футуристического движения. В 1900–1920 годах повсюду множились новые художественные направления. В Швейцарии появились дадаисты, в Германии – экспрессионисты, во Франции – импрессионисты, а в Италии и России – футуристы. Последние были художниками, поэтами и философами, их объединяло восхищение перед машинами, скоростью и вообще передовыми технологиями. Они были убеждены в том, что человека однажды спасет машина. Футуристы ставили в театре пьесы, в которых актеры, загримированные роботами, приходили на помощь людям. С приближением Второй мировой войны итальянские футуристы, сплотившиеся вокруг Маринетти, примкнули к идеологии, провозглашенной главным представителем машин, диктатором Бенито Муссолини. Ведь, кроме производства танков и других предназначенных для войны устройств, он больше ничего и не делал. В России по тем же причинам некоторые футуристы примкнули к коммунистической партии Иосифа Сталина. В обоих случаях они стали жертвами политической пропаганды. Тех, кого не убил, Сталин отправил в Гулаг.
Затем Жюли заинтересовалась сюрреалистическим движением. Кинематографист Люис Буньюель, художники Макс Эрнст, Сальвадор Дали и Рене Магритт, писатель Андре Бретон – все они хотели изменить мир своим искусством. Этим они были немного похожи на их группу, в которой каждый из восьмерых действовал в своей сфере. Но сюрреалисты были слишком индивидуалистами и сразу утонули во внутренних разборках.
Пример с французскими ситуационистами шестидесятых годов показался ей интересным. Они проповедовали балаганную революцию и, отрицая «общество зрелищ», упорно держались в стороне от всяческих масс-медийных игр. Спустя годы их лидер Ги Дебор, после того как согласился дать первое телевизионное интервью, покончил жизнь самоубийством. Поэтому ситуационисты почти никому не известны, кроме нескольких специалистов по движению Мая 1968 года.
Жюли перешла к революциям в узком смысле.
Среди недавних восстаний были индейцы из Чиапаса, на юге Мексики. Во главе этого «сапатистского» движения стоял майор Маркос, еще один революционер, совершавший подвиги с юмором. Само движение было направлено против очень серьезных социальных проблем: нищеты мексиканских индейцев и уничтожения американоиндейской цивилизации. Но муравьиная Революция Жюли не была вдохновлена никаким особенным социальным гневом. Коммунист квалифицировал бы ее как «мелкобуржуазную», «муравьи» всего-навсего задыхались от косности.
Надо было найти что-то другое. Она перевернула еще несколько страниц «Энциклопедии», оставила военные бунты и перешла к культурным революциям.
Боб Марли на Ямайке. Революция растаманов была близка «муравьям»: обе начались с музыки. Схожими были и мирное настроение, и музыка, настроенная на биение сердца, и массовое употребление марихуаны, и мифология, основанная на преданиях и символах древних культур. Растаманы восхищались библейской историей царя Соломона и царицы Савской. Но изменить общество Боб Марли не пытался, он просто хотел, чтобы его сторонники расслабились и забыли о заботах и агрессии.
В Соединенных Штатах некоторые общины квакеров, или «амиш», установили интересные принципы внутреннего сосуществования, но они сознательно отрезали себя от внешнего мира и основывали свои правила исключительно на вере. Выходило, что светскими и нормально действующими уже достаточно долго общинами были только кибуцы в Израиле. Кибуцы нравились Жюли: в этих деревнях отменили деньги, на дверях не было замков и все друг другу помогали. Но в кибуцах каждый должен обязательно работать на земле, а здесь у них не было ни полей, ни коров, ни виноградников.
Она размышляла, грызя ногти, потом посмотрела на свои руки, и вдруг ее пронзила как будто вспышка молнии.
Жюли нашла решение. Оно было у нее перед носом так давно, как же она раньше не догадалась?
Надо было следовать примеру…

139. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ

ЖИВОЙ ОРГАНИЗМ: никому не надо доказывать совершенную гармонию, царящую в отношениях между частями нашего тела. Все они равноправны. Правый глаз не завидует левому. Правое легкое не ревнует к левому. Все органы, все части нашего тела имеют одну-единственную цель – служить организму так, чтобы он действовал как можно лучше.
Наши части тела знакомы не понаслышке и с коммунизмом, и с анархизмом. Они все свободны, все равны в стремлении к одному – жить вместе. Гормоны и нервные импульсы мгновенно разносят информацию по всему организму, но получают ее только те части тела, которым она необходима.
В организме нет вождей, чиновников, денег. Единственными ценностями являются сахар и кислород, и организм сообща решает, кому они сейчас необходимее всего. Например, если окружающая температура становится холодной, человеческое тело за счет конечностей лучше питает кровью жизненно важные зоны. Вот почему первыми синеют пальцы рук и ног.
Перенеся в макрокосмический масштаб то, что происходит в микрокосмическом масштабе с нашим телом, мы могли бы последовать примеру организационной системы, которая уже давно оправдала себя.
Эдмонд Уэллс.«Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том III
140. БИТВА ЗА БЕЛ-О-КАН

Революция Пальцев разрастается, как плющ. Насекомых уже более пятидесяти тысяч. Улитки нагружены скарбом и пропитанием. Последней артистической модой в этой огромной мигрирующей орде является, естественно, татуировка на тораксе узора в виде языков пламени.
Муравьям кажется, что они подобны пожару, постепенно охватывающему лес, только вместо уничтожения они несут с собой знания о жизни и обычаях Пальцев.
Революционные муравьи выходят к заросшей можжевельником долине, где блаженно пасутся тысячеголовые стада тли. Начав их преследовать и поражать струями муравьиной кислоты, революционеры внезапно замечают странную вещь – полное отсутствие какого бы то ни было шума.
Хотя главный способ общения между муравьями обонятельный, тишину они чувствуют тоже очень хорошо.
Они замедляют шаг. За частоколом трав они видят головокружительный силуэт своей столицы – Бел-о-кана.
Бел-о-кан – город-мать.
Бел-о-кан – самый большой муравейник в лесу.
Бел-о-кан, в котором родились и умерли самые великие мирмекийские легенды.
Родной город кажется им еще обширнее и выше, чем раньше. Как будто, старея, город растет. Тысячи ароматических посланий рассылаются из этого живого места.
Даже 103-я не может скрыть волнения от встречи. И все-таки все происходило только для того, чтобы уйти отсюда и сюда же вернуться.
Она узнает тысячи знакомых запахов. В этих травах она играла, когда была еще просто молодым разведчиком. По этим тропинкам она уходила на весеннюю охоту. Принцесса вздрагивает. Ощущение тишины усиливается безлюдьем на подступах к городу.
103-я помнит, что окружающие муравейник большие тропинки и дороги всегда были забиты охотниками, нагруженными трофеями. Сейчас здесь нет никого. Муравейник неподвижен. Похоже на то, что город-мать не очень-то рад видеть свое неугомонное, раздобывшее себе пол дитя в сопровождении пропальцевски настроенных революционеров и улиток с пылающими кострами на спинах.
– Я все объясню, – выделяет 103-я в сторону своего необъятного города. Впрочем, объяснять уже слишком поздно: из-за обеих сторон пирамиды появляются две длинные колонны солдат, словно мандибулы Бел-о-кана.
Братья приближаются не для того, чтобы их обнять, а чтобы раз и навсегда остановить. Не так уж много времени понадобилось, чтобы по лесу распространилась новость о приближении пропальцевски настроенных муравьев-революционеров, использующих запрещенный огонь и проповедующих союз с монстром.
5-й видит врага и встревожен.
Полчища перед ними строятся в боевые порядки, согласно тем самым правилам тактики, которые 103-я усвоила еще в самом нежном возрасте: в центре артиллеристы, которые разразятся залпами муравьиной кислоты, с левого фланга – галопирующая кавалерия, с правого фланга – солдаты с длинными режущими мандибулами, за ними – солдаты с маленькими мандибулами, они будут добивать раненых.
103-я и 5-й вращают усиками со скоростью 12 000 вибраций в секунду, оценивая противника. «Не выдержим».
Пропальцевски настроенных революционеров всего пятьдесят тысяч насекомых разного рода на сто двадцать тысяч сплоченных и решительных бел-о-канских солдат.
Принцесса в последний раз пытается поладить. Она очень сильно выделяет:
– Солдаты, мы – братья. Мы – тоже бел-о-канцы. Мы возвращаемся в свое гнездо, чтобы предупредить всех о большой опасности. Пальцы хотят завоевать лес.
Ответа нет.
Принцесса 103-я усиком указывает на белый плакат. Она утверждает, что это знак угрозы.
– Мы хотим поговорить с Матерью.
На этот раз мандибулы бел-о-канцев с сухим треском поднимаются подобно частоколу. Федеральные войска готовы атаковать. На переговоры времени уже нет. Надо быстро разрабатывать оборонительную стратегию.
6-й предлагает направить основной удар на левый фланг, состоящий из солдат с мощными мандибулами.
Он надеется на то, что огонь вызовет панику в рядах этих неотесанных грубиянов, они переметнутся на другую сторону и начнут драться со своими.
Принцесса находит идею удачной, но еще более эффективным оружием огонь будет против легионов кавалерии.
Следует быстрое совещание. Сложность Революции Пальцев в том, что в ней участвуют разнородные насекомые, чью реакцию во время массовой схватки трудно предсказать. Что будут делать совсем крошечные муравьи, не имеющие даже боевых мандибул? Не говоря уже про медлительных улиток с огнем на спине… Они быстро запаникуют, когда неприятель облепит их.
Федеральная армия с полками, построенными по кастам, размеру мандибул и степени чувствительности усиков, неумолимо приближается. К ней подходят новые подкрепления. Да сколько же их? Видимо, сотни и сотни тысяч.
Чем ближе противник, тем яснее революционеры понимают, что сражение проиграно заранее. Многие, примкнувшие к ним из любопытства маленькие насекомые отказываются от борьбы и сразу убегают.
Федеральная армия надвигается.
Караванные улитки, понявшие наконец что происходит, широко разевают рты и беззвучно вопят от страха. У улиток во рту 25 600 крошечных острых зубов, которыми они пережевывают листья салата.
Улитки-левши, которых можно узнать по закрученной вправо раковине, оказываются самыми нервными. Они высоко поднимают рожки, на концах которых, словно почки, с чмоканьем открываются глаза. Некоторые вытягивают туловище и изо всех сил бьют головой по раковине, чтобы сбросить оттуда мирмекийцев и их никому не нужный скарб. А потом удирают с поля битвы.
Уже первая линия вражеских артиллеристов заняла боевую позицию. Брюшки приподнимаются и выпускают едкий град желтых зарядов по передним рядам революционеров. Тела раненых корчатся от боли.
Вторая линия артиллеристов сменяет первую, прицеливается и наносит столь же значительный урон.
Начинается уничтожение революционеров. В последних рядах растет количество дезертиров. Не настолько уж сильно интересуют их Пальцы, чтобы мериться силой с великой федерацией рыжих муравьев.
Задетые кислотой улитки, обезумев от ужаса, вытягивают шеи к небу, раскачивают ими из стороны в сторону. Во время такой паники они рефлекторно производят вдвое больше слизи, вероятно, для того, чтобы бежать было быстрее. Слишком близко находящиеся к улиткам революционеры вязнут в слизи. Некоторых из них эти травоядные еще и кусают острыми, как иголки, зубками.
Две армии противостоят друг другу, как пара огромных взбешенных подраненных животных. Пока все еще тихо. Все знают, что впереди большой рукопашный бой.
Двести двадцать тысяч против неполных пятидесяти – да, схватка будет жестокой.
Один из федеральных муравьев поднимает усик. Запах брошен.
– В атаку!
И вскоре рев боевых запахов поднимается над тысячами поднятых усиков.
Революционеры глубоко вонзают когти в землю, чтобы противостоять натиску.
Сотни федеральных полчищ несутся прямо на них. Всадники скачут галопом. Артиллеристы торопятся. Рубаки бегут, подняв головы, чтобы не задевать друг друга длинными саблями. Легкая пехота мчится, не отставая, в затылок тяжелой. Земля дрожит под ними.
Армии сталкиваются.
Удар. Мандибулы первой федеральной линии скрещиваются с мандибулами первой революционной.
После этого мощного черного поцелуя полчища обеих армий расползаются по флангам, словно ширя гробовую улыбку. Обнаженные мандибулы продвигаются в чаще лапок, перерубая колени. Вихрь федеральных полчищ прорывается сквозь революционную оборону.
Двадцать самых сильных революционеров размахивают горящей веткой, держа кавалерию на дистанции. Оружие вселяет ужас в ближайших врагов, но не может компенсировать их численное превосходство. Тем более что всадники, видимо, были предупреждены и ждали, что путешествующий по лесу огонь появится на поле сражения: они быстро приходят в себя и просто минуют стороной пламенеющие факелы.
Рукопашная кипит. Стреляют. Бьют. Кусаются. Выделяют угрожающие запахи. Стискивают друг друга в объятиях, пока не захрустит под клещами челюстей неприятельский панцирь. Лохмотья расколотого хитина обнажают нежную плоть. Режут. Оглушают. Плюют друг в друга запахи, полные непристойностей. Делают подножки. Надсаживают усики. Отрезают шеи. Выкалывают глаза. Ломают мандибулы. Отрывают губы.
Смертельная ярость достигла предела, кое-кто уже, опьянев от убийств, рубит подряд и своих, и чужих.
Безголовые тела бегут по полю сражения, усиливая общую сумятицу. Головы без тела, подпрыгивая, катятся по земле, понимая наконец весь ужас массовой резни. Но никто их не слушает.
У взобравшегося на пригорок и прицелившегося брюшком 15-го кислота бьет ключом, пулеметными очередями. Зад его дымится. Опустошив брюшко, он бросается на таран, выставив вперед колючую макушку черепа. 5-й, стоя на четырех лапках, раздает оплеухи передними, как двумя хлыстами с крючками когтей на концах. Совершенно разбушевавшийся 8-й хватает неприятельский труп и вращает над головой, прежде чем зашвырнуть его изо всех сил в гущу кавалерии. Он думает, что катапульта однажды сделает подобного рода подвиг обычным делом. Он собирается повторить его, но несколько неприятелей уже окружили его и располосовывают ему панцирь.
Муравьи прячутся в углублениях в земле, чтобы удобнее было застать врага врасплох. Бегают по кругу вокруг травинок, чтобы вымотать противника. 14-й пытается вступить с неприятелем в переговоры, безуспешно. 16-й облеплен врагами и, несмотря на великолепно работающий орган Джонстона, теряет ориентацию. 9-й собирается в комок, катится на группу противников и сбивает их с ног. Остается лишь отрезать им усики, пока они не пришли в себя. Муравей без усиков драться не может.
Но наступающие идут сплошной волной.
Принцесса 103-я ошеломлена тем, что члены одной семьи могут так беспощадно истреблять друг друга. Союзники или противники, но на этом, уже траурном поле боя они ведь прежде всего родичи.
Однако надо побеждать.
103-я делает знак своим двенадцати разведчикам подойти к ней и объясняет им смысл своего плана. Отряд немедленно протискивается в самую гущу их сторонников и под защитой стены их тел роет туннель. Трое из разведчиков держат горящий уголь в каменной плошке. Чтобы покинуть поле сражения, тринадцать разведчиков долго роют землю прямо перед собой. Огонь придает им сил. Они определяют свое местонахождение при помощи органов, чувствительных к земным магнитным полям. Направление – Бел-о-кан.
Почва над ними ходит ходуном от ударов схватки. Они роют изо всех сил своих мандибул подземный ход. Огонь вдруг слабеет, они останавливаются и вращают усиками, чтобы создать для него спасительное дуновение воздуха.
Наконец начинается рыхлая земля. Они разрывают ее и выходят в коридор. Они в Бел-о-кане. Муравьи быстро бегут вверх по этажам. Конечно, видя их, несколько рабочих спрашивают себя, что здесь делают эти муравьи, но рабочие – не солдаты, они не должны обеспечивать безопасность города, и вмешиваться они не решаются.
Архитектура города сильно изменилась, с тех пор как 103-я здесь не была. Бел-о-кан стал обширной метрополией, где суетится очень много народу. Сомнения на мгновение одолевают принцессу. Не совершает ли она непоправимое?
Но она вспоминает о своих сподвижниках по пропальцевской Революции, гибнущих сейчас наверху, и понимает, что выбора у нее нет.
Она поднимает сухой листок, подносит его к огню и дожидается, пока тот затлеет. Муравьи касаются веточками пламени, мандибулами соединяют их в пучок. Вскоре пожар разрастается. Пламя быстро перекидывается на веточки, устилающие купол. Начинается паника. Рабочие бросаются в ясли, чтобы спасти расплод.
Надо срочно уходить, пока огонь не отрезал пути к отступлению. Выходы уже забиты рабочими. Отряд революционеров устремляется к нижним этажам и выходит обратно по прорытому ими самими туннелю. Вверху они слышат топот лапок.
Принцесса приподнимается и, держа голову наподобие перископа над уровнем земли, оценивает ситуацию. Федералы убегают с поля боя тушить пожар.
103-я поворачивает голову. Пожар охватил всю верхушку города. Едкий дым, полный запаха горелого дерева, муравьиной кислоты и расплавленного хитина, плывет над округой.
Рабочие уже эвакуируют яйца через запасные выходы. Бел-о-канцы отчаянно пытаются заливать пламя струями слабой кислоты. 103-я выбирается из-под земли и приказывает своему войску, во всяком случае, тому, что от него осталось, ждать. Огонь воюет вместо них.
Принцесса смотрит на горящий Бел-о-кан. Она знает, что пропальцевская Революция только начинается. Непреклонностью мандибул и жаром огня принцесса 103-я заставит всех подчиниться Революции.

141. В ПЛАМЕНИ ИДЕАЛОВ

Утром пятого дня знамя Революции муравьев по-прежнему билось на ветру над лицеем Фонтенбло.
Повстанцы установили электрический колокол, звонивший каждый час, и все понемногу отказались от наручных часов. Это было одно из неожиданных последствий революции: у людей отпала необходимость точно определять себя во времени.
Чередования ансамблей и солистов на сцене было достаточно, чтобы понять – день продолжается.
У всех, кстати, возникало впечатление, что каждый день длится месяц. Ночи были короткими. Благодаря технике контроля глубокого сна, почерпнутой в «Энциклопедии», люди учились находить свой точный цикл засыпания. Теперь они набирались сил за три часа, вместо всей ночи. И никто не чувствовал себя усталым.
Революция изменила привычки каждого. Революционеры забыли не только про свои часы, они избавились и от тяжелых связок ключей от машин, квартир, гаражей, шкафов и кабинетов. Здесь не было краж, потому что нечего было воровать.
Революционеры не носили больше бумажники, здесь можно было бродить с пустыми карманами.
Все документы сложили в одном месте. Все уже знали друг друга в лицо или по имени, и было незачем называть свою фамилию или адрес для определения национальности и места жительства.
Освободились не только карманы. Но и разум. В лоне революции людям не нужно было загромождать память номерами кодов входных дверей, кредитных карточек и всяким таким, что необходимо запоминать наизусть из страха стать бомжом через пять минут после того, как ты забыл эти жизненно важные числа.
Очень молодые, пожилые, бедные и богатые люди стали равными как в труде, так и в отдыхе и развлечениях.
Обоюдная симпатия рождалась из интереса к общей работе. Обоюдное уважение – из созерцания ее результатов.
Революция ничего ни от кого не требовала, но, не отдавая себе в том отчета, большинство молодых людей никогда еще столько не работало.
Мозг постоянно занимали идеи, картины, музыка или новые концепции. Надо было решать столько практических проблем!
В девять часов Жюли взобралась на большую сцену, чтобы сообщить новость. Она объявила, что нашла наконец образец, которому будет следовать революция в своем развитии – живой организм.
– Внутри организма нет ни внутренней вражды, ни внутренней борьбы. Великолепное сосуществование всех наших частей подтверждает, что внутренне мы уже знакомы с гармоничным сообществом. Следовательно, нужно всего лишь вынести на поверхность то, что уже есть внутри нас.
Аудитория внимательно слушала. Жюли продолжала:
– Муравейники функционируют как единые живые гармоничные организмы. Поэтому насекомые так хорошо ладят с окружающей природой. Жизнь принимает другую жизнь. Природа любит то, что подобно ей.
Девушка показала на пенопластовый тотем посередине двора:
– Вот пример, вот секрет формулы: «1 + 1 = 3». Чем более солидарны друг с другом мы будем, тем выше поднимется наше сознание и тем плотнее мы сольемся с природой, и внешне, и внутренне. Отныне наша цель – попытаться превратить этот лицей в живой полноценный организм.
Ей вдруг все показалось простым. Ее тело – маленький организм, захваченный лицей – организм побольше, Революция, распространяющаяся по всему миру через компьютерную сеть, – организм еще более крупный, и он еще заживет своей жизнью.
Жюли предложила окрестить все находящееся вокруг них согласно концепции живого организма.
Стены лицея станут кожей, двери – порами, амазонки из клуба айкидо – лимфоцитами, кафетерий – кишечником. Деньги общества «Революция муравьев» станут глюкозой, необходимой для придания телу сил, а занявшийся бухгалтерией преподаватель экономики – инсулином, контролирующим уровень глюкозы. Компьютерная сеть будет нервной системой, отвечающей за циркуляцию информации.
А что же будет мозгом? Жюли задумалась. Она решила создать два полушария. Правым полушарием, интуитивным, будет пресловутое утреннее пау-пау, свидание выдумщиков для поиска новых идей. Левым полушарием, методическим, станет другое собрание, которое будет отбирать пригодные для практического использования предложения правого полушария.
– А кто будет решать, кому участвовать в каком собрании? – спросил кто-то.
Жюли ответила, что живой организм – система не иерархическая, и каждый волен принять участие в любом собрании по его выбору, в зависимости от его сегодняшнего настроения. Решения будут приниматься поднятием руки.
– А мы восемь? – сказал Жи-вунг.
Они ведь основатели, они должны продолжать быть отдельной группой, особым думающим органом.
– Мы, восемь, – ответила Жюли, – мы – прамозг, прародитель обоих полушарий. Мы будем по-прежнему собираться для дискуссий в репетиционном зале под кафетерием.
Все было распределено. Все было расставлено по местам.
– Здравствуй, моя живая революция, – пробормотала Жюли.
Во дворе все обсуждали новую концепцию.
– Сейчас в гимнастическом зале назначается собрание выдумщиков, – объявила Жюли. – Приходят все желающие. Лучшие идеи будут переданы собранию практиков, которое создаст под них филиалы нашего общества «Революция муравьев».
В зале собралась целая толпа. Под общий галдеж люди расселись на полу, передавая друг другу еду и напитки.
– Кто хочет начать? – спросил Жи-вунг, устанавливавший большую черную доску, чтобы записывать на ней предложения.
Поднялся лес рук.
– Идея пришла ко мне, когда я рассматривал «Infra-World» Франсины, – заявил один молодой человек. – Попытаться сделать практически такую же программу, но с еще более ускоренным течением времени. Так можно узнать возможный путь нашей эволюции до самого отдаленного будущего и увидеть ошибки, которых нужно избежать.
Жюли прервала его:
– Эдмонд Уэллс говорит нечто подобное в своей «Энциклопедии». Он называет это «поиском ПНН», «Пути Наименьшего Насилия».
Молодой человек направился к доске.
– ПНН. Путь Наименьшего Насилия, почему бы и нет? Чтобы представить его, достаточно нарисовать диаграмму, включающую в себя все возможные траектории будущего человечества, и посмотреть последствия на короткий, промежуточный, долгий и очень долгий период времени. Пока мы рассматриваем возможный ход событий на пятилетие или семилетие президентского срока. А надо предусмотреть развитие общества на двести лет, может быть пятьсот, чтобы гарантировать нашим детям наилучшее возможное будущее, по крайней мере, будущее с минимумом варварства.
– Ты хочешь, чтобы мы создали программу, прогнозирующую все варианты будущего? – подытожил Жи-вунг.
– Именно так. ПНН. Что произойдет, если поднять налоги, если запретить развивать скорость выше ста километров на шоссе, если разрешить принимать наркотики, если дать развиваться мелкому бизнесу, если начать войну с диктаторскими режимами, если уничтожить корпоративные привилегии… Надо проверить кучу вариантов! Особенно необходимо изучить непредвиденные эффекты или неожиданные последствия в будущем.
– Это возможно, Франсина? – спросил Жи-вунг.
– Не в «Infra-World». Там время идет слишком медленно для подобного рода экспериментов. А фактор скорости течения времени я трогать не могу. Но очень может быть, что, основываясь на опыте «Infra-World», можно придумать другую программу имитации мира. Надо будет назвать ее программой поиска ПНН.
Их прервал какой-то лысый человек:
– А зачем нам разрабатывать идеальное политическое устройство, если у нас нет возможности осуществить его на практике? Если мы хотим изменить мир, будем логичными, нам надо легально взять власть в свои руки. Через несколько месяцев произойдут президентские выборы. Давайте примем участие в президентской предвыборной кампании и выдвинем кандидата от «эволюционистской» партии. Его предвыборная программа будет разработана программой ПНН.
Раздался шум споров между сторонниками политики и ее категорическими противниками. Одним из последних был Давид, который поторопился взять слово:
– Нам политика не нужна. Что действительно хорошо в Революции муравьев, так это то, что это стихийное движение, лишенное классических политических амбиций. У нас нет вождя, поэтому нет и кандидата в президенты. Совсем как в муравейнике, у нас есть, конечно, королева, Жюли, но она не вождь, она – фигура символическая. Мы не признаем никаких экономических, этнических, религиозных или политических ныне существующих группировок. Мы свободны. Давайте не будем приносить эту свободу в жертву обычным интригам по захвату власти. Мы потеряем так свою душу.
Шум стал еще сильнее. Лысый человек, видимо, попал в болевую точку.
– Давид прав, – сказала Жюли. – Наша сила в создании оригинальных идей. Это важнее для изменения мира, чем пост президента республики. Что действительно меняет положение вещей? Чаще всего не государство, а отдельный человек с новыми идеями. Врачи без границ, которые безо всякой помощи государства отправились по всему миру спасать людей, находящихся в опасности… Добровольцы, которые зимой укрывают и кормят бедных и бездомных… Это все инициатива снизу, а не сверху… Что увлекает молодежь? Политическим лозунгам она не доверяет. Но почему-то запоминает наизусть слова некоторых песен, и с этого началась Революция муравьев. Идеи, музыка, а вовсе не идеология захвата власти. Власть нас испортит.
– Но тогда мы никогда не сможем применить ПНН! – возмутился лысый человек.
– ПНН, наука ПНН будет существовать и будет в распоряжении любого политика, который захочет ею воспользоваться.
– Еще предложения? – спросил Жи-вунг, желавший утихомирить разгоравшиеся тут и там споры.
Встала одна из амазонок.
– У меня дома есть дедушка и сестра с ребенком, которым у нее нет времени заниматься. Она попросила дедушку взять на себя заботы о ребенке. Дедушка очень доволен, ребенок тоже. Дедушка чувствует себя полезным членом общества, а не обузой для него.
– И что же? – сказал Жи-вунг, ожидая, к чему она клонит.
– Тогда, – продолжала девушка, – я подумала, что есть очень много матерей, которым не хватает кормилиц, мест в яслях, нянь. И есть очень много пожилых людей, которые изнывают от безделья перед телевизором в полном одиночестве. Можно было бы объединить их, воспроизвести в более крупном масштабе ситуацию с моим дедушкой и моим племянником.
Все присутствующие признали, что семьи разобщены, что люди помещают стариков в дома престарелых, чтобы не видеть, как они умирают, а детей отдают в ясли, чтобы не слышать, как они плачут. В итоге и в конце жизни, и в ее начале человеческие существа из жизни исключены.
– Великолепная идея, – признала Зое. – Мы создадим первый «ясли – дом престарелых».
Только на этом первом собрании «выдумщиков» было предложено восемьдесят три проекта, четырнадцать из которых были сразу воплощены в филиалах общества «Революция муравьев».

142. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ

ДЕВЯТЬ МЕСЯЦЕВ: для высших млекопитающих полный период вынашивания детеныша обычно восемнадцать месяцев. К ним, например, относятся лошади, чьи жеребята рождаются, уже умея ходить.
Но у человеческого зародыша череп растет слишком быстро. Через девять месяцев он должен быть вытолкнутым из материнского тела, иначе потом не сможет его покинуть. Поэтому ребенок рождается преждевременно, неразвитым и несамостоятельным. Его первые девять месяцев снаружи подобны девяти предыдущим месяцам внутри. В первые девять месяцев свободы ему необходим новый защитный живот – живот психологический. Ребенок рождается в полном смятении. Он похож на человека, получившего серьезные ожоги, ему нужна искусственная барокамера. Для него такой барокамерой становится контакт с матерью, молоко матери, прикосновения матери, объятия отца.
Так же, как ребенок в первые девять месяцев своей жизни нуждается в прочном защитном коконе, так и умирающий старик ощущает потребность в коконе психологической поддержки девять месяцев, предшествующих его смерти. Это очень важный для него период, так как интуитивно он чувствует, что обратный отсчет начался. В течение последних девяти месяцев жизни умирающий сбрасывает старую кожу, покидает своих знакомых, словно меняет программу. С ним совершается процесс, противоположный рождению. В конце пути старик, как и дитя, ест кашу, нуждается в пеленках, не имеет зубов, волос и лепечет малопонятную бессмыслицу. Но, если младенца в первые девять месяцев после рождения обычно окружают заботой, то за стариком в последние девять месяцев перед смертью редко кто ухаживает. А ведь совершенно ясно, что ему нужна была бы кормилица или медсестра, играющая роль матери, психологического живота. И она должна была бы быть очень внимательной к нему, чтобы создать защитный кокон, необходимый человеку во время его последней метаморфозы.
Эдмонд Уэллс.«Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том III
143. ОСАЖДЕННЫЙ БЕЛ-О-КАН

Пахнет горелыми коконами. Город Бел-о-кан больше не дымится. Бел-о-канским солдатам удалось потушить пожар. Армия пропальцевски настроенных революционеров, то есть тех из них, кто не погиб в бою, окружает федеральную столицу лагерем. Тень от муравьиного города большим черным обугленным треугольником лежит на осаждающем его войске.
Принцесса 103-я становится на четыре лапки, а 5-й, тяжело опираясь на веточку-костыль, вздымается на две, чтобы лучше видеть вдаль. Так город кажется меньше и, честно говоря, доступнее. Они знают, что внутренний ущерб должен быть серьезным, но оценить его не могут.
– Теперь надо идти на последний приступ, – выделяет 15-й.
Принцесса 103-я не выказывает энтузиазма. Опять война!
Все время война! Убийство – самый сложный и самый утомительный путь к взаимопониманию.
Однако принцесса понимает, что война пока остается лучшим двигателем Истории.
7-й предлагает осадить город, чтобы дать себе время залечить раны и собраться с силами.
Принцесса 103-я не любит тактику осады. Надо ждать, отрезать пути подвоза продуктов, ставить часовых у уязвимых участков. Никакой особой чести для воина.
Истощенный муравей подходит к ней и прерывает ход ее мыслей. Принцесса подпрыгивает от радости, узнав под слоем пыли принца 24-го.
Два насекомых обмениваются тысячью трофоллаксисов. Принцесса 103-я говорит, что уже считала его мертвым, а принц рассказывает ей о своих приключениях. На самом деле он покинул пожар в самом его начале. Когда белка бросилась к выходу, он уцепился за ее шерсть, и, прыгая с ветки на ветку, грызун унес его на себе очень далеко.
Сначала принц 24-й долго шел. Потом ему пришло в голову, что, если одна белка сбила его с пути, другая может помочь найти его. Так он приспособился менять белок как вид транспорта. Трудность заключалась в том, что с грызунами нельзя договориться, чтобы они везли туда, куда ты хочешь, или хотя бы узнать, куда они сами направляются. Таким образом, каждая последующая белка уносила его в неизвестном направлении. Чем и объясняется его опоздание.
Принцесса 103-я, в свою очередь, сообщает ему, что произошло за время его отсутствия. О бел-о-канской битве. Об атаке коммандос-поджигателей. О нынешней осаде.
– Материала для романа и вправду предостаточно, – замечает принц 24-й, достает феромон памяти, которым он рассказывал, и добавляет новую главу.
– А можно будет почитать твой роман? – спрашивает 13-й.
– Только тогда, когда он будет закончен, – отвечает 24-й.
Он заявляет, что впоследствии, если поймет, что его феромональный роман интересует муравьев, он напишет продолжение. Он уже придумал название: «Ночь Пальцев», а если и второй понравится, он заключит трилогию «Революцией Пальцев».
– А почему трилогия? – спрашивает принцесса. 24-й объясняет, что в первом романе он расскажет о контакте между двумя цивилизациями, муравьями и Пальцами. Следующий будет изложением их конфронтации. И, наконец, поскольку ни первые, ни вторые не смогли друг друга уничтожить, последний роман будет посвящен сотрудничеству между двумя расами.
– Контакт, конфронтация, сотрудничество мне кажутся тремя логически следующими стадиями встречи двух разных образов мысли, – отмечает принц 24-й.
Он уже совершенно ясно представляет, в какой манере изложит свою историю: в виде трех параллельно развивающихся интриг, выражающих три разные точки зрения: муравьев, Пальцев и третьего персонажа, знающего оба мира, например 103-й.
Все это принцессе не слишком ясно, но слушает она внимательно, так как понимает, что принц 24-й после его пребывания на острове Корнигеры снедаем желанием написать длинную историю.
– Три интриги к концу сольются в одну, – менторски молвит молодой принц.
Тут появляется 14-й с разлохмаченными усиками. Он разведал обстановку вокруг города и нашел ход. Он думает, что можно послать отряд и попытаться совершить еще одну подземную атаку.
Принцесса 103-я решает следовать за ним, принц 24-й тоже, хотя бы для того, чтобы обогатить свой роман новыми сценами.
Сотня муравьев углубляется в туннель, ведущий к городу, и осторожно продвигаются по нему.

144. ПРИМЕНЕНИЕ НА ПРАКТИКЕ

Стенды работали отлично. Самым зрелищным был стенд Франсины с ее виртуальным миром.
«Infra-World» был также и самым прибыльным. Все больше рекламных агентств просили через компьютерную сеть прогноза насчет продаж стирального порошка или подгузников, замороженных продуктов и лекарств, а также новых марок автомобилей.
Успехом пользовался и «Центр вопросов» Давида. Люди подключались, чтобы узнать, какое точное количество серий в фильме «Котелок и кожаные сапоги», или о железнодорожном расписании, или об уровне загрязненности воздуха в том или ином городе, или во что сейчас стоит вложить деньги на бирже. Личные вопросы были редки, и Давиду не приходилось обращаться за помощью к частным детективам.
Леопольд, со своей стороны, получил заказ на возведение виллы, встроенной в холм, и, не способный перемещаться далеко сам, посылал клиенту планы факсом в обмен на номер его кредитной карточки.
Поль придумывал новые ароматы меда, смешивая продукцию пчел с листьями чая и разнообразными растениями, найденными на кухне и в саду лицея. Как только он уменьшил количество дрожжей, медовуха превратилась в нектар. Поль изготовил особый рецепт с ванилью и карамелью, пользовавшийся большим успехом. Студентка с факультета изящных искусств нарисовала ему роскошные этикетки, придавшие дополнительную прелесть его продукции: «Медомель гран крю. Урожай Революции муравьев. Запатентованное название».
Все наслаждались нектаром. Небольшому числу заинтересованных слушателей Поль рассказал:
– Я давно знал, что медовуха – лакомство олимпийских богов и муравьев, которые, подвергая брожению молочко тли, получают что-то вроде опьяняющего спиртного напитка. Но это не все. В «Центре вопросов» Давида я нашел еще массу сведений про медовуху. Шаманы майя вводили себе в кровь настой медовухи и трехцветного вьюнка. Усвоенная таким образом галлюциногенная субстанция вводила их в транс гораздо сильнее и быстрее, чем поглощение жидкости ртом.
– А каков рецепт медовухи? – спросил Поля какой-то любитель.
– Рецепт мой собственный, я его вычитал в «Энциклопедии относительного и абсолютного знания».
И прочел:
– «Надо довести до кипения шесть килограммов пчелиного меда, снять пену, разбавить пятнадцатью литрами воды, добавить двадцать пять граммов молотого имбиря, пятнадцать граммов кардамона, пятнадцать граммов корицы. Выпарить на одну четверть. Снять с огня и оставить охлаждаться. Затем добавить две ложки пивных дрожжей и оставить бродить двенадцать часов. Процедить и перелить в бочонок. Плотно закрыть и дать настояться». Наша медовуха, конечно, еще молодая. Чтобы она достигла крепости, надо ждать дольше.
– А ты знаешь, что египтяне использовали мед для дезинфекции ран и лечения ожогов? – спросила одна из амазонок.
Это сообщение подало Полю мысль, кроме алкогольной продукции, заняться и средствами народной медицины.
Далее были представлены образцы одежды Нарцисса. Амазонки изображали моделей перед революционерами и видеокамерой, которая передавала изображение через сервер в международную компьютерную сеть.
Лишь сложные машины Жюли и Зое пока не радовали результатами. Переговорное устройство с муравьями уже убило около тридцати подопытных насекомых. А насадки Зое так сильно воздействовали на ноздри, что никто не мог их вытерпеть больше нескольких секунд.
Жюли поднялась на балкон директора и посмотрела на двор, на свою революцию. Знамя реяло, торжественно возвышался муравей-тотем, музыканты играли регги в клубах дыма марихуаны. Вокруг стендов суетились люди.
– У нас все-таки получилось что-то симпатичное, – сказала присоединившаяся к ней Зое.
– В смысле коллективном – да, – согласилась Жюли. – Теперь нужны достижения на индивидуальном уровне.
– Что ты хочешь сказать?
– Я спрашиваю себя, не является ли мое желание изменить мир просто констатацией моей неспособности изменить себя саму.
– Опять неладно. Жюли, остановись! У тебя нейронный карбюратор, мне кажется, перегревается. Все идет отлично, успокойся.
Жюли повернулась к Зое и посмотрела ей в глаза.
– Я только что прочла отрывок из «Энциклопедии». Непонятный какой-то. Он назывался «Я просто персонаж», и там говорилось, что, может быть, каждый из нас живет в мире один и участвует в фильме, который снимается только для него. Прочла, и мне пришла в голову странная мысль. Я подумала: а если я одна живу на свете. А если я единственное живое существо во всей Вселенной…
Зое посмотрела на подругу с тревогой. Жюли продолжала:
– А если все, что со мной происходит, всего лишь большой спектакль, разыгрываемый специально для меня? Все эти люди, ты, вы все – просто актеры и статисты. Предметы, дома, деревья, природа – только искусная имитация, созданная для того, чтобы успокоить меня и заставить поверить в то, что какая-то реальность существует. А на самом деле я, может быть, в игре «Infra-World». Или в романе.
– Ну и ну! Что же тебе в голову лезет!
– Ты никогда не замечала того, что люди вокруг нас умирают, а мы продолжаем жить? Может быть, за нами наблюдают, проверяют нашу реакцию на определенную ситуацию. Проверяют рефлексы. Эта революция, эта жизнь – просто огромный цирк, построенный для экспериментов надо мной. Может быть, кто-то в эту минуту наблюдает за мной издалека, читает о моей жизни в книге, судит меня.
– Если это так, пользуйся положением. Здесь все для тебя. Весь этот мир, все актеры, все статисты, как ты выражаешься, находятся здесь для того, чтобы подыграть тебе, подстроиться под твои желания, стремления, поступки. Они стараются изо всех сил. Их будущее зависит от тебя.
– Это как раз меня и тревожит. Я боюсь не дотянуться до… моего персонажа.
Теперь уже и Зое стало не по себе. Жюли положила ей руку на плечо.
– Прости меня. Забудь все, что я тебе сказала. Наплевать.
Она повела подругу к кухням, открыла холодильник и наполнила медовухой два стакана. И при свете приоткрытого холодильника они выпили маленькими глотками напиток муравьев и богов.

145. ЗООВЕДЧЕСКИЙ ФЕРОМОН: ХОЛОДИЛЬНИК

Слюна 10-го.

ХОЛОДИЛЬНИК: у Пальцев нет социального зоба, но они могут долго хранить пищу, не допуская ее порчи.
Для того чтобы заменить наши дополнительные желудки, они используют машину, которую называют «холодильник».
Это коробка, внутри которой поддерживается очень холодная температура.
Коробку доверху наполняют едой.
Чем значительнее Палец, тем больше у него холодильник.

146. В БЕЛ-О-КАНЕ

Зловоние пожарища заполняет им легкие. Воздух отравлен запахом сожженных веток. Обугленные тела солдат, захваченных огнем, устилают землю. Ужасное зрелище: есть даже не спасенные вовремя и сгоревшие заживо яйца и личинки.
Все выгорело, нет никого. Неужели огонь пожрал всех жителей, а потом и всю армию, прибежавшую тушить его?
Муравьи идут вперед по коридорам, иногда просто запекшимся от пламени. Жар от углей был столь силен, что насекомые погибали мгновенно, не успев оставить работу. Они так и остались в тех позах, в которых сжигающий смерч застиг их и заставил окаменеть навсегда.
Когда 103-я и солдаты ее отряда дотрагиваются до трупов, те рассыпаются в прах.
Огонь. Муравьи не готовы к нему. 5-й бормочет:
– Огонь – слишком разрушительное оружие.
Теперь все понимают, почему огонь был издавна изгнан из мира насекомых. Увы, некоторые ошибки должно совершить каждое поколение хотя бы для того, чтобы вспомнить о причинах, по которым их допускать не следует.
Теперь принцесса 103-я знает, что огонь слишком губителен. Сила пламени была порой так велика, что тени его жертв отпечатались на стенах.
Принцесса 103-я идет по своему превратившемуся в кладбище городу и с грустью видит, что он стал моргом. В грибницах – лишь обугленные остовы растений. В хлевах – поджаренная тля с торчащими вверх лапками. Порванные в клочья муравьи-цистерны в своих стойлах.
15-й пробует на вкус труп муравья-цистерны и находит его просто восхитительным. Он открыл карамель. Но у отряда нет ни времени, ни желания восторгаться новым лакомством, так как их родной город разорен.
103-я опускает усики. Огонь – оружие неудачника. Она использовала его потому, что проигрывала бой. Она смошенничала.
Околдовали Пальцы ее, что ли, раз она, не в силах пережить поражение, может убить королеву, погубить расплод и уничтожить свой родной город!
Подумать только, они ведь отправились в поход как раз для того, чтобы предупредить Бел-о-кан о том, что его могут сжечь… Пальцы! История парадоксальна.
Они бредут по еще задымленным коридорам. Странно, но чем дольше идут они среди этих разрушений, тем больше им кажется, что здесь произошло что-то непонятное. На стене начерчен круг. Неужели бел-о-канцы тоже открыли для себя искусство? Минималистское, конечно, потому, что заключается оно в повторении кругов, но искусство все-таки.
У принцессы 103-й дурное предчувствие. 10-й и 24-й зорко смотрят по сторонам, опасаясь ловушки.
Они поднимаются в Закрытый Город. Здесь 103-я надеется найти королеву. Она замечает, что корень сосны, отгораживающий Закрытый Город, едва тронут пожаром. Вход открыт. Муравьи-стражники, которые должны охранять его, погибли от жара и ядовитого дыма.
Отряд входит в королевскую ложу. Королева Белокью-кьюни здесь. Но в виде трех кусков. Она не сгорела, не задохнулась. Следы разрезов свежи. Ее убили, и недавно. Вокруг нее мандибулами нацарапаны круги.
103-я подходит и касается усиков отрубленной головы. Даже разрезанный на куски муравей может выделить информацию. На концах усиков мертвой королевы сохранилось обонятельное слово.
«Деисты».

147. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ

КАМЕРЕР: писатель Артур Кестлер решил однажды написать книгу, посвященную научному мошенничеству. Он стал расспрашивать ученых, и те заверили его, что примером самого бесстыдного научного надувательства было поведение доктора Поля Камерера.
Камерер был австрийским биологом, осуществившим свои основные научные открытия с 1922 по 1929 год. Красноречивый, обаятельный, страстно увлеченный своими идеями, Камерер утверждал, что «каждое живое существо может приспособиться к изменениям в окружающей среде и передать результаты адаптации потомству». Эта теория полностью противоречит теории Дарвина. Чтобы доказать обоснованность своих выводов, доктор Камерер провел сенсационный эксперимент.
Он взял икру жабы-повитухи, имеющей сухую кожу и размножающейся на суше, и поместил ее в воду.
Жабы, вылупившиеся из этой икры, адаптировались к водной среде и выработали признаки водяных жаб. У них появились черные копулятивные шишки на больших пальцах, позволяющие самцам прикрепляться к скользкой коже самки и совокупляться в воде. Результат феномена адаптации передался их потомству, появившемуся на свет уже с шишками темного цвета на больших пальцах. Таким образом, живые существа смогли изменить генетическую программу и приспособиться к водной среде.
Камерер подтвердил с успехом свою теорию перед лицом всего мира. Но однажды ученые и преподаватели университетов попросили дать им возможность «объективно» изучить его эксперимент. В амфитеатре столпились зрители, присутствовало много журналистов. Доктор Камерер надеялся таким образом доказать, что он не шарлатан.
Накануне эксперимента в его лаборатории случился пожар, и все жабы, за исключением одной, погибли. Камерер был вынужден представить единственную выжившую и ее темную шишку. Ученые осмотрели жабу под лупой и рассмеялись. Было совершенно очевидно, что черные точки шишки на большом пальце жабы были сделаны искусственно при помощи инъекции китайскими чернилами под кожу. Мошенничество было раскрыто. Зал хохотал.
За одну минуту Камерер потерял весь авторитет и лишился всякой надежды на то, что его работы будут признаны. Он был оставлен всеми, исключен из рядов ученых. Дарвинисты одержали победу, и надолго. Было неоспоримо доказано то, что живые существа не способны к адаптации в новой среде.
Камерер покинул собрание под улюлюканье толпы. В отчаянии он удалился в лес и пустил себе пулю в рот, оставив короткое письмо, в котором упрямо уверял всех в подлинности своих опытов и заявлял, что «предпочитает умереть на лоне природы, чем жить с людьми». Самоубийство окончательно дискредитировало его.
Можно было подумать, что речь шла о самом ничтожном научном мошенничестве. Но во время поисков материалов к своей книге «Объятие жабы» Артур Кестлер встретился с бывшим помощником Камерера. И тот открыл ему, что это он был причиной катастрофы. По приказу группы ученых-дарвинистов он поджег лабораторию и подменил последнюю жабу с признаками мутации обыкновенной, которой сделал инъекцию китайскими чернилами под кожу на большом пальце.
Эдмонд Уэллс.«Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том III
148. МАК-ЯВЕЛЬ НЕ ПОНИМАЕТ КРАСОТЫ

Максимильен весь день промаялся без дела. Выковыривая ключом черное пятнышко из-под ногтя. Он просто не мог уже больше ждать.
– Ну, ничего?
– Ничего нового, шеф!
Самым тягостным в деле осады было то, что все изнывали от скуки. Даже при поражении, по крайней мере, что-то происходит, а тут…
Для разнообразия он с удовольствием вернулся бы в лес, чтобы взорвать наконец таинственную пирамиду, но префект недвусмысленно приказал ему заниматься отныне только делом лицея.
Домой комиссар вернулся угрюмым.
Он заперся в кабинете перед другим видом ограждения – экраном. Начал новую партию в «Эволюцию». Теперь он набил себе руку и развивал свои цивилизации очень быстро. Буквально всего за тысячу лет он привел цивилизацию китайского типа к изобретению автомобиля и самолета. Все шло прекрасно, но Максимильен вдруг ее забросил.
– Мак-Явель, переключись на прием.
Глаз компьютера появился на экране, а голосовой встроенный синтезатор объявил через микрофоны:
– Прием пять из пяти.
– У меня продолжаются проблемы с лицеем, – начал полицейский.
Он поделился с компьютером последней информацией, и Мак-Явель больше не ограничился историческими сведениями об осадах прошлого. Он посоветовал полицейскому абсолютно изолировать лицей.
– Отключи им воду, электричество, телефоны. Лиши их комфорта, и им быстро станет смертельно скучно, и они захотят одного – вырваться из этого болота.
Господи, как же он сам-то до этого не додумался? Отключить воду, телефон и электричество было не преступлением, даже не правонарушением. Ведь это не мятежники, а министерство национального образования платило по счетам за Интернет, свет в дортуарах, электрические плиты на кухнях и постоянно включенные телевизоры. Он снова был вынужден признать, что у Мак-Явеля была голова на плечах.
– Старичок, ты мне дал действительно хороший совет.
Объектив цифровой камеры, встроенной в компьютер, сфокусировался.
– Ты можешь показать мне портрет их руководителя?
Удивившись такой просьбе, Максимильен тем не менее показал портрет Жюли Пинсон, опубликованный в местной газете. Компьютер запомнил картинку и сравнил с имеющимися в архиве.
– Это самка, нет? Красивая?
– Это вопрос или утверждение? – снова удивился полицейский.
– Вопрос.
Максимильен посмотрел на фотографию и заявил:
– Да, она красивая.
Компьютер, казалось, пытался настроить четкость изображения портрета на максимум.
– Значит, это она, красота.
Полицейский понял, что что-то не клеится. Хотя у синтетического голоса Мак-Явеля не бывало интонации, Максимильен почувствовал в нем какую-то озабоченность.
И понял. Компьютер не мог осознать понятие красоты. У него было что-то похожее на чувство юмора, в основном оперирование парадоксами, но у него не было критерия оценки красоты.
– Мне трудно понять эту идею, – признался Мак-Явель.
– Мне тоже, – согласился, в свою очередь, и Максимильен. – Иногда люди, показавшиеся нам красивыми в какой-то момент, спустя короткое время кажутся невыразительными.
Веко закрыло глаз компьютера.
– Красота субъективна. Из-за этого, несомненно, я и не могу ее определить. Для меня или ноль, или один. Не может быть вещи в какое-то время со знаком ноль, а в какое-то – со знаком один. Тут мои возможности ограничены.
Максимильен удивился этому замечанию, в котором сквозило сожаление. Он подумал о том, что компьютеры последнего поколения становятся полноправными партнерами человека. Что же это, компьютер – высшее достижение рода людского?

149. ДЕИСТЫ

Деисты?
Королева мертва. Группа бел-о-канцев робко появляется у входа. Значит, кто-то все-таки спасся. Один муравей отделяется от других и подходит к отряду, склонив вперед усики. Принцесса 103-я узнает его. Это 23-й.
Все ясно, 23-й тоже выжил после первого крестового похода против Пальцев. 23-й. Этот воин сразу же принял деистическую религию. Они со 103-й никогда особенно друг друга не любили, но тот факт, что они встретились в родном городе, уцелели после тысяч приключений, их вдруг сближает.
23-й тут же замечает, что 103-я стала самкой и поздравляет ее с этим превращением. 23-й тоже отлично выглядит. Его мандибулы запачканы прозрачной кровью, но он выделяет приветственные феромоны всему ее отряду.
Принцесса 103-я продолжает оставаться начеку, но муравей уверяет ее, что все снова в полном порядке.
Они обмениваются трофоллаксисом.
23-й рассказывает свою историю. Побывав в мире богов, 23-й вернулся в Бел-о-кан распространять слово божье. Принцесса замечает, что 23-й говорит не «Пальцы», а употребляет определение «боги».
Сначала город, обрадованный тому, что хоть кто-то вернулся из крестового похода, принял его очень хорошо, и 23-й постепенно открыл всем правду о существовании богов. Он встал во главе деистской религии. Он потребовал того, чтобы умерших больше не выкидывали в выгребные ямы, и построил залы под кладбища.
Это нововведение не понравилось королеве Белокью-кьюни, и она запретила отправление деистского культа в городе.
Тогда 23-й укрылся в самых глубоких кварталах города и там, окруженный небольшой группой последователей, продолжал нести в свет слово божье. Деистская религия сделала своим символом круг. Таким видит муравей Палец прямо перед тем, как тот его раздавит.
Принцесса покачала головой.
Так вот как объясняются все эти знаки в коридорах.
Муравьи, сбившиеся в кучку в углу, запевают псалом:

Пальцы – наши боги.

Принцесса 103-я и ее отряд ошеломлены. Оказывается, их с их желанием разбудить интерес к Пальцам давно опередил 23-й.
Принц 24-й спрашивает, почему повсюду так безлюдно.
23-й объясняет, что новую королеву Бело-кью-кьюни в конце концов очень встревожило повсеместное присутствие деистов. Она наложила запрет на их религию. В городе начались настоящие гонения на деистов, и много мучеников погибло.
Когда армия принцессы 103-й пришла с огнем, 23-й тотчас воспользовался удобным случаем. Он бросился к королевской ложе и убил королеву-производительницу.
И, поскольку другой королевы не было, в городе наступила фаза саморазрушения, бел-о-канские граждане один за другим остановили биения своих сердец. И теперь в сгоревшей призрачной столице остались только деисты, встречающие революционеров для того, чтобы вместе строить общество муравьев, основанное на поклонении Пальцам.
Принцесса 103-я и принц 24-й не особенно разделяют горячность пророка, но, поскольку город отныне предоставлен в их распоряжение, они используют ситуацию.
Принцесса все-таки бросает феромон:
– Белый плакат перед Бел-о-каном – знак большой опасности.
И это уже вопрос, быть может, нескольких секунд. Надо бежать, не медля.
Ей верят.
Через несколько часов все уже в пути. Разведчики уходят вперед на поиски другого корня сосны, удобного для размещения под ним города. Улитки, носильщицы огня, везут яйца, личинок, несколько грибов и тлю, спасенных от пожара.
К счастью, авангард обнаруживает подходящий корень всего в часе ходьбы. 103-я считает расстояние достаточным, чтобы катастрофа, которая разразится вокруг белого плаката, не затронула их.
Корень изгрызен червями, в нем можно даже разместить Закрытый Город и королевскую ложу. 5-й набрасывает планы ускоренного строительства нового Бел-о-кана вокруг корня.
Муравьи торопятся.
103-я предлагает заложить ультрасовременный город с большими магистралями для транспортировки крупной дичи и предметов, необходимых для новых технологий. Она думает сделать большой центральный камин, выводящий на улицу дым из лабораторий, работающих с огнем. Она предусматривает каналы, поставляющие в стойла и грибницы, а также в лаборатории дождевую воду, которая там понадобится для мытья используемого оборудования.
Хотя 103-я еще не является производительницей, она – единственная самка в Бел-о-кане, и поэтому она выбрана королевой не только рождающегося гнезда, но и всей окрестной федерации рыжих муравьев, включающей шестьдесят четыре города.
В первый раз город возглавляется принцессой непроизводительницей. Поскольку прироста населения не происходит, выдвигается новая концепция – открытого города. Принцесса 103-я уверена, что разрешение иностранным насекомым других видов селиться в городе обогатит его другими культурами.
Но вариться в одном котле тоже не следует. Различные народцы понемногу занимают отдельные кварталы. Черные селятся на юго-востоке на самых глубоких этажах, желтые – на западе на средних, жнецы – на самых высоких этажах, чтобы быть как можно ближе к полям, ткачи – на севере.
В новой столице повсеместно вводятся технические новшества. Но вводятся они в муравьиной манере, то есть нелогично. Пиротехники строят большую лабораторию в самом глубоком подземелье города. Там они жгут все, что попадется, чтобы увидеть, что во что превращается и какой дым при этом получается.
Ради противопожарной безопасности помещение обивают невоспламеняющимися листьями плюща.
Механики занимают просторный зал, где испытывают при помощи камешков рычаги, вплоть до комбинаций нескольких рычагов, связанных между собой растительными нитями.
Принц 24-й и 7-й организуют артистические мастерские на минус пятнадцатом, минус шестнадцатом и минус семнадцатом этажах. Там занимаются живописью на листьях, скульптурой из экскрементов жуков и, конечно же, татуировкой на панцирях.
Принц 24-й хочет доказать, что, используя пальцевскую технику, можно создать произведения в типично мирмекийском стиле. Он задумал породить «муравьиную культуру» и даже, выражаясь точнее, бел-о-канскую культуру. И в самом деле ничего подобного его роману или примитивной живописи 7-го на земле еще не бывало.
11-й, со своей стороны, решил изобрести муравьиную музыку. Он просит нескольких насекомых жужжать, образуя, таким образом, многоголосый хор. Результат, может быть, несколько какофонический, но это тем не менее типично муравьиная музыка. Кроме того, 11-й не оставляет надежды гармонизировать эти звуки в музыкальных фрагментах с несколькими уровнями гаммы.
15-й занимает кухни, где он пробует все результаты деятельности лаборатории огня. То из обугленных растений и насекомых, что он считает вкусным, складывает справа, то, что невкусно, – слева.
Неподалеку от зала инженеров 10-й создает центр по изучению поведения Пальцев.
Технологии Пальцев действительно позволяют бел-о-канцам вырваться вперед сравнительно с остальным миром насекомых. Они словно прожили за один день тысячу лет. Одно тревожит принцессу: вышедшие из подполья деисты встречаются в городе на каждом шагу и проявляют все большую активность. Вечером первого же дня 23-й и его правоверные отправляются в паломничество к белому плакату и принимаются там молиться всемогущим богам, поставившим священный знак.

150. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ

УТОПИЯ ГИППОДАМОСА: в 494 году до нашей эры армия Дария, персидского царя, победила и стерла с лица земли город Милет, расположенный между Галикарнасом и Эфесом. Оставшиеся без крова жители попросили архитектора Гипподамоса отстроить заново весь город. Это был уникальный в то время случай. До этого городами становились постепенно и совершенно стихийно разрастающиеся деревни. Афины, например, состоят из нагромождения улиц, из случайно составившегося без всякого плана лабиринта. Сразу возвести целый средних размеров город значило создать на пустом месте ИДЕАЛЬНЫЙ ГОРОД.
Гипподамос воспользовался этой возможностью. Он начертил первый в истории геометрически рассчитанный архитектурный ансамбль.
Гипподамос наметил не просто улицы и дома, он был убежден в том, что общие очертания города могут повлиять на социальное устройство жизни.
Он придумал населенный пункт на десять тысяч жителей, разделенных на три класса: ремесленники, крестьяне и солдаты.
Гипподамос хотел создать искусственный город, не имеющий никакого отношения к природе, с акрополем в центре, откуда расходились двенадцать лучей, разрезающих ансамбль, как пирог, на двенадцать частей. Улицы нового Милета были прямыми, площади – круглыми, а все дома совершенно одинаковыми, чтобы соседи не завидовали друг другу. Все жители, кстати, были полноправными гражданами. Рабов в Милете не было.
Присутствия свободных художников Гипподамос тоже не предусматривал. Он считал их людьми непредсказуемыми, носителями беспорядка. Поэты, актеры и музыканты были изгнаны из Милета. Проживание в городе бедняков, холостяков и тунеядцев было также запрещено.
Проект Гипподамоса состоял в том, чтобы сделать из Милета город совершенной, никогда не отказывающей механики. Чтобы избегнуть малейшего риска, воспрещались нововведения, проявления оригинальности и любые человеческие капризы. Гипподамос создал понятие «правильности». Правильный гражданин в правильном городе, правильный город в правильном государстве, только так можно правильно войти в правильность космоса.
Эдмонд Уэллс.«Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том III
151. ОСТРОВ ПОСРЕДИ ОКЕАНА

На шестой день оккупации лицея Фонтенбло Максимильен решил последовать советам Мак-Явеля: он отключил лицеистам электричество и воду.
Чтобы решить проблему с водой, Леопольд соорудил цистерны для сбора дождя. Он научил революционеров мыться песком и сосать гранулы соли для задерживания влаги в организме и облегчения жажды.
Более серьезной была проблема с электричеством. Вся деятельность революции была связана с Интернетом. Народные умельцы отправились рыться в мастерских электроники, столь богатых запасами различного оборудования и оказавшихся золотым дном. Были найдены фоточувствительные солнечные пластинки. Они дали первую порцию энергии, затем дополненную ветряными двигателями, спешно сделанными из оторванных от столов досок.
Каждый вигвам теперь увенчивал ветряной двигатель, похожий на ромашку.
Поскольку этого было недостаточно, Давид подсоединил несколько клубных прогулочных велосипедов к генераторам: таким образом, когда ни солнце, ни ветер не действовали, находилось несколько спортсменов, крутящих педали и поставляющих энергию.
Каждая новая проблема возбуждала воображение и сплачивала еще больше защитников лицея.
Поняв, что благодаря телефонным линиям Интернет продолжал действовать, Максимильен решил отрезать и их. Современной эпохе – современные методы осады.
Но и сопротивление было поднято на современный уровень. Давид не успел обеспокоиться судьбой своего «Центра вопросов», как одна из революционерок принесла в сумочке особый мобильный телефон, чрезвычайной мощности и отличного качества, – его хватило, чтобы восстановить контакт прямо с телекоммуникационным спутником.
Жить тем не менее им приходилось на полном самообеспечении. Внутри помещения освещались фонариками и свечами, чтобы экономить электроэнергию, необходимую для Интернета. Вечером во дворе романтическую атмосферу создавали маленькие, колеблемые ветром огоньки.
Жюли, Семь Гномов и амазонки суетились, искали решения, носили оборудование, обсуждали первоочередные задачи. Лицей превращался в настоящий укрепленный лагерь.
Отряды амазонок становились все более сплоченными, все более летучими и, надо сказать, все более военизированными. Как если бы они сами собой очень естественно взяли на себя эту незанятую роль.
Жюли созвала друзей в репетиционный зал. Она казалась очень озабоченной.
– Ну давай, давай, – подбодрила ее Франсина, рухнув на кучу одеял.
Жюли посмотрела по очереди на Семерых Гномов: Давида, Франсину, Зое, Леопольда, Поля, Нарцисса, Жи-вунга… Она поколебалась, опустила глаза, потом произнесла:
– Вы меня любите?
Последовало долгое молчание. Первой его прервала Зое, сказавшая охрипшим голосом:
– Конечно, ты наша Белоснежка, наша «муравьиная королева».
– В таком случае, – продолжала Жюли торжественно, – если я стану уж слишком «королевой», если я начну сама себя воспринимать уж слишком серьезно, не раздумывайте, поступите со мной, как с Юлием Цезарем, убейте меня.
Не успела она договорить, как Франсина ринулась на нее. Это послужило сигналом к атаке. Все стали хватать Жюли за руки, за щиколотки, вместе покатились по одеялам. Зое сделала вид, что хватает кинжал и вонзает его Жюли в сердце. «Муравьи» принялись ее щекотать.
Жюли успела простонать:
– Нет, только не щекотка!
Она смеялась и хотела остановить возню.
Она же не выносит прикосновений.
Жюли вырывалась, но руки друзей, вылезающие из-под одеял, продолжали пытку. Она не смеялась так еще никогда в жизни.
Ей стало не хватать воздуха. Она почувствовала, что теряет сознание. Ощущение было странным. Смех почти уже причинял ей боль. Только одна рука прекращала ее щекотать, как за дело принималась чья-то другая. Тело ее посылало ей противоречивые сигналы.
Вдруг она поняла, почему ей мучительны чужие прикосновения. Психотерапевт был прав, причина таилась в раннем детстве.
Она вспомнила себя маленьким ребенком. Во время семейных обедов ее, полуторагодовалую, передавали из рук в руки, как предмет, пользуясь ее беспомощностью. Ее покрывали поцелуями, щекотали, заставляли здороваться, трепали по щекам, гладили по голове. Она вспомнила бабушек с тяжелым дыханием и сильно накрашенными губами. Рты эти касались ее, а родственники-сообщники вокруг смеялись.
Жюли вспомнила дедушку, который целовал ее в губы. Нежно, конечно, но не спрашивая ее согласия. Да, с этого времени она перестала выносить прикосновений. Как только начинался семейный обед, она пряталась под столом и тихонько там напевала. Она противилась рукам, которые хотели ее вытащить. Под столом было хорошо. Она соглашалась выйти только тогда, когда все уходили, чтобы избегнуть пытки прощальными поцелуями, ничего другого ей не оставалось.
Ее никогда не домогались сексуально, но ее домогались тактильно!
Игра прекратилась так же неожиданно, как и началась, Семь Гномов уселись кружком вокруг своей Белоснежки. Она привела в порядок волосы.
– Ты хотела, чтобы тебя убили, так мы и сделали, – сказал Нарцисс.
– Тебе стало легче? – спросила Франсина.
– Да, вы мне очень помогли, спасибо. Даже не догадываетесь, насколько вы мне помогли. Не стесняйтесь, убивайте меня почаще.
Как только Жюли сказала это, начался новый сеанс щекотки, во время которого ей показалось, что она умрет от смеха. Жи-вунг наконец призвал всех остановиться.
– Теперь перейдем к пау-пау.
Поль налил в стакан медовухи, каждый отпил по очереди. Пить вместе. Затем он раздал каждому по сухому печенью. Есть вместе.
Когда руки друзей сомкнулись, образуя круг, Жюли почувствовала их взгляды, их тепло и ощутила себя в безопасности.
«Есть ли более важная цель в жизни, чем такое мгновение, как это, когда все объединены без всякой задней мысли, – подумала она. – Неужели для этого обязательно совершать революцию?»
Потом они обсудили новые условия жизни, к которым вынуждала их полицейская блокада. Рождались практические решения. Вместо того чтобы ослабить революцию, внешнее давление делало их лишь сплоченнее.

152. МАЛЕНЬКОЕ ВЕЧЕРНЕЕ СРАЖЕНИЕ

Чем больше развиваются технологии в стремительно меняющемся Бел-о-кане, тем выше поднимает голову религия. Деисты уже не удовлетворяются повсеместным изображением кругов, они оставляют на стенах религиозные запахи.
Во второй день царствования принцессы 103-й проповедь произносит 23-й и объявляет целью обращение в деизм всех муравьев мира, а убийство атеистов – благим делом и спасением для самих безбожников.
В городе замечают, что деисты становятся чрезвычайно агрессивными. Они предупреждают атеистов: если те будут упорствовать в непоклонении богам, Пальцы их раздавят, а если Пальцы их не раздавят, то этим займутся деисты.
Таким образом, в Новом Бел-о-кане устанавливается странная атмосфера противостояния между муравьями-инженерами, восхищающимися достижениями Пальцев в покорении огня, рычага и колеса, и муравьями-мистиками, возносящими молитвы и считающими даже мысли о повторении действий Пальцев святотатством.
Принцесса 103-я приходит к убеждению, что конфликт неизбежен. Деисты слишком нетерпимы и самоуверенны. Они ничему уже не хотят учиться и все усилия направляют на обращение окружающих в истинную веру. Деистам приписывают несколько убийств атеистов, но открыто об этом никто не говорит, опасаясь гражданской войны.
Двенадцать разведчиков, принц и принцесса собираются в королевской ложе. Принц 24-й по-прежнему полон оптимизма. Он вернулся из лабораторий в восторге от успехов инженеров: пиротехники теперь научились помещать угли в легкие, сплетенные из листьев коробки с насыпанной на дно землей, это позволяет безопасно использовать их для освещения или обогрева помещений. 5-й сообщает, что деистам совершенно наплевать на науку и знания. Это беспокоит молодого разведчика: религиозный мир не нуждается ни в каких доказательствах. Когда инженер утверждает, что дерево под воздействием огня твердеет, но опыты этого не подтверждают, он теряет доверие своих товарищей, но, когда мистик уверяет, что «Пальцы всемогущи и создали муравьев», чтобы уличить его во лжи, надо быть очевидцем событий.
Принцесса 103-я бормочет:
– Религия, несмотря ни на что, это фаза эволюции цивилизаций.
5-й считает, что нужно перенять у Пальцев все хорошее, а все плохое не трогать, например религию. Но как отделить одно от другого? 103-я, 24-й и двенадцать молодых разведчиков становятся в кружок и размышляют. Если уже на второй день существования нового государства возникают противоречия с деистами, трудности будут только нарастать. Процесс надо пресечь как можно скорее.
– Убить их?
Нет, нельзя убивать братьев только за то, что они вообразили Пальцев богами.
– Изгнать их?
Может быть, действительно, им лучше создать свое собственное государство, слаборазвитое, основанное на мистике и нетерпимости, и подальше от обращенного лицом к современности и последним технологиям муравейника Бел-о-кан.
Но неожиданно совещание было прервано. Стены города задрожали от глухих ударов.
Тревога.
Муравьи бегут со всех ног. Запах распространяется.
Атакуют муравьи-карлики!
Надо срочно организовать отпор захватчикам.
Войско карликов идет через северные ворота, и уже невозможно забросать их камнями из катапульт. Огонь тоже применить нельзя.
Сплошная колонна из усиков, глаз и мандибул – вот что такое сейчас карлики. Запахи их спокойны и решительны. Для них уже просто вид дымящегося, хотя и не горящего муравейника есть вызов и оправдывает кровопролитие. 103-я должна была предвидеть, что нельзя использовать столько нововведений сразу и не спровоцировать недоверие, зависть и страх.
Принцесса поднимается на самую верхушку муравейника, стараясь не приближаться к трубе центрального камина, и, призвав на помощь все свои новые обострившиеся чувства, созерцает развертывающуюся перед ней огромную армию.
Она подает знак 5-му выдвинуть артиллерию и разместить ее в авангарде, чтобы помешать наступлению противника. Принцесса 103-я видела смерть много раз. Наверное, отвращение к насилию – признак старости, но ей это уже не важно. Таков парадоксальный характер этого необыкновенного муравья: мозг старика и тело юной красавицы. Купол под ней пульсирует от ударов брюшками: рабочие дают сигнал тревоги второй степени.
Город в ужасе. Неприятельская армия продолжает развертываться и расти: к ней присоединяются ополчения из многих соседних муравейников; они устремились вослед карликам, чтобы покарать дерзкую федерацию рыжих. Более того, здесь даже есть муравейники из той же федерации рыжих муравьев. Они, наверное, давно уже тревожатся, не понимая, что там затевается в Новом Бел-о-кане.
Принцесса 103-я вспоминает о документальном фильме про пальцевского писателя Джонатана Свифта. Этот человек говорил примерно следующее: «Можно понять, что родился новый талант только уже по тому, что вокруг него стихийно возникает заговор дураков с целью его погубить».
Этот заговор дураков возникает сейчас и вокруг принцессы 103-й. Сколько же дураков готовы умереть за то, чтобы ничего не сдвигалось с места, чтобы все повернуло вспять, чтобы завтра было таким же, как вчера. Принц 24-й прижимается к принцессе. Ему страшно, ему нужно успокаивающее присутствие друга, тоже наделенного полом.
Принц 24-й опускает усики.
На этот раз надежды нет. Их слишком много.
Первые новобел-о-канские артиллерийские части вытягиваются в цепочку для защиты столицы. Брюшки нацелены, они готовы стрелять. Неприятельская армия перед ними бесконечна. Их миллионы.
Принцесса 103-я сожалеет, что так мало внимания уделила дипломатическим отношениям с соседями. Ведь Новый Бел-о-кан приютил много перебежчиков. В лихорадке технических реформ принцесса и не заметила недовольства целых городов.
5-й приносит дурную новость. Деисты отказываются принимать участие в боевых действиях. Они считают, что войны вести бессмысленно, поскольку в любом случае боги решат исход битвы. Обещают, однако, молиться.
Что же это, пятая колонна? А вражескому войску, появляющемуся из-за косогора, все нет конца.
Подходят инженеры, экспериментирующие с огнем, рычагом и колесом. Принцесса просит всех соединить усики, надо вместе придумать спасительное оружие.
Она перебирает все войны Пальцев, которые может вспомнить. С имеющимися в их распоряжении огнем, рычагом и колесом надо изобрести новую тактику. Огонь, колесо и рычаг мелькают и перемешиваются в воображении насекомых. Если они быстро не найдут выход из положения, то умрут, и они об этом знают.

153. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ

ТАК РОДИЛАСЬ СМЕРТЬ: смерть появилась семьсот миллионов лет назад. До того времени жизнь была одноклеточной. И бессмертной – поскольку была способна бесконечно воспроизводиться. В наши дни мы можем увидеть след этих бессмертных одноклеточных систем в колониях кораллов.
Но однажды две клетки встретились, поговорили и решили жить вместе, дополняя друг друга. Так появились формы многоклеточной жизни. И одновременно с этим появилась смерть. Чем же связаны эти явления?
Когда две клетки решают сотрудничать, они переговариваются, результатом переговоров является распределение обязанностей для большей эффективности. Например, глупо обеим переваривать пищу, одна будет переваривать, а другая – искать пищу.
Впоследствии чем больше становилось количество клеток, тем сильнее разнообразилась их специализация. Чем сильнее разнообразилась специализация, тем уязвимее становилась клетка. Уязвимость росла, и в конце концов клетка потеряла свое изначальное бессмертие.
Так родилась смерть. В наши дни мы видим животные организмы, составленные из бесконечной совокупности чрезвычайно специализированных, постоянно сотрудничающих клеток. Клетки наших глаз совершенно не похожи на клетки нашей печени, первые спешат сообщить о том, что видят горячую еду, чтобы вторые тут же начали производить желчь, задолго до того, как пища появится во рту. В человеческом теле все специализировано, взаимосвязано и смертно.
Необходимость смерти можно объяснить и с другой точки зрения. Смерть необходима для установления равновесия между видами. Если многоклеточный вид был бы бессмертен, он специализировался бы до тех пор, пока не разрешил все проблемы и не стал настолько эффективным, что нарушил бы бесконечность других форм жизни.
Клетка больной раком печени бесконечно воспроизводит частицы печени, не обращая внимания на другие клетки, говорящие ей о том, что этого не нужно делать. Раковая клетка гордится тем, что обрела былое бессмертие, и от этого она убивает весь организм, как люди, которые беспрерывно говорят сами и не слушают никого вокруг. Раковая клетка – клетка аутист, и поэтому она опасна. Она все время воспроизводится, не думая о других, и в этой безумной погоне за бессмертием убивает все вокруг.
Эдмонд Уэллс.«Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том III
154. МАКСИМИЛЬЕН ИССЛЕДУЕТ

Максимильен вошел в дом, хлопнув дверью.
– Что с тобой, милый? Ты нервничаешь, – заметила Синтия.
Он посмотрел на нее и попытался вспомнить, что же нравилось ему в этой женщине.
Он сдержался, не ответил грубостью, ограничился улыбкой и большими шагами прошел в свой кабинет.
Сегодня утром он переставил сюда аквариум с рыбками и поручил Мак-Явелю водную вселенную. Компьютер неплохо справлялся с поручением. Следя за электрическим распределителем пищи, температурой и подачей воды, он установил совершенное равновесие в искусственном мире, и рыбки, по всей видимости, были этому очень рады.
Полицейский включил «Эволюцию». Он породил маленькую островную нацию английского типа и сумел довести ее до создания последних технологий только потому, что она была изолирована и защищена от междоусобиц соседей. Мир Максимильена достиг благополучия, но выбравшие ту же стратегию японцы развязали с ним беспощадную войну и в 2720 году победили англичан благодаря более совершенным спутникам.
– Ты мог бы выиграть, – сдержанно заметил Мак-Явель.
Максимильен раздраженно ответил:
– Ну и как бы ты это сделал, раз уж ты такой умный?
– Я бы обеспечил большую социальную сплоченность, разрешив, например, участие женщин в выборах. Японцы об этом не подумали, а значит, в твоих городах атмосфера была бы приятнее, настроение лучше, изобретательность военных инженеров выше, следовательно, оружие производилось бы быстрее и оно было бы эффективнее.
– Горим на мелочах…
Максимильен посмотрел карты и поля сражений, потом прекратил игру и остался сидеть на стуле лицом к экрану с отсутствующим взглядом. Глаз Мак-Явеля на экране увеличился и похлопал веком, чтобы привлечь к себе внимание Максимильена.
– Ну, Максимильен, ты продолжаешь переживать из-за Революции муравьев?
– Да. Можешь снова помочь мне?
– Конечно.
Мак-Явель убрал изображение глаза, программируя модем на подключение к Сети. Он проследовал по шоссе, потом по проселочной дороге, потом по тропинке обмена информацией, все они показались полицейскому знакомыми. Наконец появилась надпись: «Сервер общества “Революция муравьев”».
Максимильен прильнул к экрану. Мак-Явель нашел кое-что очень интересное.
«Так вот как они экспортируют свою революцию. Они используют спутниковую телефонную линию и их сообщения спокойно циркулируют по Сети», – понял полицейский.
Меню сервера сообщало о том, что общество «Революция муравьев» имеет следующие филиалы:
«Центр вопросов».
Виртуальный мир «Infra-World».
Магазин одежды «Бабочка».
Архитектурное агентство «Муравейник».
Линию натуральных пищевых продуктов «Медовуха».
Кроме того, были форумы, где каждый мог принять участие в обсуждении задач и целей Революции муравьев. На отдельных форумах можно было предлагать к созданию новые общества с новыми концепциями.
Компьютер уточнил, что уже десяток лицеев по всему миру подключился к Фонтенбло, воспроизводя по мере сил их революцию.
Максимильен просто напал на золотую жилу.
Максимильен с уважением посмотрел на компьютер. В первый раз в жизни он чувствовал, что его обогнало не только новое поколение, но и машина. Мак-Явель открыл ему окно в цитадель Революции муравьев. Теперь он мог изучить то, что было внутри ее, и найти слабое место.
Мак-Явель подключился к нескольким телефонным линиям и при помощи «Центра вопросов» вывел на экран инфраструктуру общества «Революция муравьев». Просто невероятно: революционеры были либо так наивны, либо так уверены в себе, что сами поставляли информацию о своей организации.
Мак-Явель открывал файлы один за другим, и Максимильен понял все. Используя Интернет и последние технологии, эти юнцы разворачивали революцию совершенно небывалого типа.
Максимильен всегда считал, что для совершения революции в наши дни необходима поддержка средств массовой информации, особенно телевидения. А лицеисты добились своего, не прибегая к помощи ни национальных, ни местных каналов. Цель телевидения в конечном итоге адресовать обезличенное и бедное информацией послание бесчисленному множеству более или менее заинтересованных людей. А мятежники из Фонтенбло благодаря компьютерной Сети взывали лично к каждому и поставляли щедрую информацию: ее потребители были ограничены числом, зато заинтересованы и, следовательно, восприимчивы.
У комиссара открылись глаза. Телевидение и средства массовой информации уже не только не были лучшими помощниками в деле изменения мира, они просто отстали от более незаметных и очень эффективных технологий. Одна лишь международная компьютерная Сеть позволяла создать прочные интерактивные связи между людьми.
Второй сюрприз экономического порядка. Отчетность общества «Революция муравьев» говорила о прибыльности его деятельности. А ведь это была не крупная компания, а галактика крошечных филиалов.
Оказывается, такая система гораздо рентабельнее, чем одна огромная фирма, неизменная и косная. Более того, в маленьких предприятиях все хорошо друг друга знали и могли рассчитывать на взаимную поддержку. Ненужным администраторам и бюрократическим бонзам здесь не было места.
Рыская по Сети, Максимильен открыл для себя, что общество, расколотое на «муравьиные» филиалы, имело и еще одно преимущество: снижался риск банкротства. Если филиал оказывался убыточным или малоприбыльным, он исчезал и заменялся следующим. Неудачные идеи мгновенно проверялись опытным путем и сами собой отмирали. Нет большой прибыли, но нет и риска крупных потерь. С другой стороны, все эти едва окупающиеся филиалы, объединившись, крупинка к крупинке, представляли собой золотое дно.
Полицейский спросил себя, экономическая ли идея создала эту организацию, или условия, сложившиеся вокруг революции, вынудили молодых неопытных людей прийти к ней. Функционируя без запасов товара и опираясь всего лишь на свое серое вещество, они в общем-то ничем не рисковали.
Вот оно, возможно, послание Революции муравьев: фирмы-динозавры теряют свое значение, будущее за компаниями-«муравьями».
Ну а тем временем пора прекратить скандально успешную деятельность этой банды подростков, пока они еще не превратились в непобедимую экономическую реальность.
Максимильен взял трубку и позвонил Гонзагу Дюпейрону, главе Черных Крыс.
Во время серьезных неприятностей помогают несерьезные средства.

155. БИТВА ФОНАРИКОВ

Первая атака бесчисленной армии карликов Ши-га-пу чуть не стала для новобел-о-канцев катастрофой. После двух часов ожесточенной схватки их оборона была прорвана союзниками по всей линии. Довольные нападающие не развивают успех и становятся на ночь лагерем, решая нанести последний удар на следующий день.
Пока в город заносят раненых, искалеченных и умирающих, принцессе 103-й приходит наконец идея в голову. Она собирает вокруг себя последних держащихся на ногах солдат и показывает им, как делать фонарики. Она считает, что, не имея возможности применить огонь как оружие, можно воспользоваться им как средством для обогрева и освещения. Сейчас их противники перестали быть мириадами карликов, сейчас темная ночь. А ночью огонь побеждает.
И к полуночи разыгрывается фантастический спектакль: тысячи огоньков мерцают у выходов из Нового Бел-о-кана. Неся на спине сделанные из тополиных листьев фонарики, согревающие их и освещающие им путь, рыжие солдаты могут видеть и действовать в то время, как враг спит.
Внешне бивуак карликов похож на огромный черный плод, но на самом деле это живой город. Стены и коридоры его состоят из тел насекомых, прижавшихся друг к другу и погрузившихся в восстанавливающий силы сон.
Принцесса 103-я делает знак своим воинам проникнуть внутрь бивуака. Она и сама тоже решается залезть в живой неприятельский лагерь. Слава Богу, ночь достаточно холодна и хорошо усыпила противника.
Как странно пробираться среди стен, полов и потолков, сплетенных из врагов, готовых разорвать вас в клочья!
– Наш единственный истинный враг – страх, – повторяет про себя принцесса.
Их союзник ночь еще несколько часов продержит карликов во сне.
5-й считает, что задерживаться здесь надолго не стоит, иначе фонарики разбудят живые стены и придется драться. Новобел-о-канские солдаты торопятся изо всех сил, чтобы избежать сражения. Мандибулой рассекают они глотки одну за другой неподвижному противнику.
Но перерезать их надо не до конца, иначе ряд аккуратно отрубленных голов обрушится и погребет под собой атакующих. Поэтому надрезать надо лишь наполовину. Ночной бой для муравьев – вещь настолько новая, что приходится импровизировать и каждую минуту открывать для себя какие-то правила.
В живой город нельзя слишком сильно углубляться.
Фонарики без воздуха гаснут. Необходимо сначала убить муравьев – внешние стены, потом оттащить их прочь и только затем приниматься за следующий слой спящих. Так чистят луковицу.
Принцесса 103-я и ее соратники убивают без устали. Тепло и свет фонариков действует на них, как возбуждающий наркотик, удваивающий их ярость. Иногда целые панели стен просыпаются, тогда их нужно с ожесточением добивать.
Видя эту бойню, принцесса не знает, что и думать.
«Неужели для торжества прогресса надо проходить и такое?» – спрашивает она себя.
Более чувствительный принц 24-й не выносит происходящего и покидает товарищей. Самцы всегда очень сентиментальны, это всем известно.
Принцесса просит его подождать снаружи и далеко не уходить.
Рыжие солдаты выбились из сил, продолжая убивать, убивать, убивать. То, что их противники так беззащитны, тоже смущает их. Для муравья совершенно естественно уничтожить врага в схватке, но при истреблении его в подобных условиях возникают некоторые угрызения совести.
Они словно урожай собирают. Запах олеиновой кислоты, источаемый кучей трупов карликов, становится невыносимым. Новобел-о-канцы вынуждены часто выходить из-за этих живых или уже неживых стен на свежий воздух, затем снова ныряют внутрь, атакуя новый слой.
Принцесса 103-я просит работать быстрее, у них на все про все есть только ночь.
Мандибулы погружаются в хитинные сочленения, прозрачная кровь хлещет. В живых коридорах столько крови, что ее брызги иногда тушат фонарики. Лишенные света новобел-о-канцы засыпают прямо среди плотной массы противника.
Принцесса 103-я не замедляет работы, но, пока она убивает мандибулами, тысячи мыслей теснятся в ее голове.
«Наверное, повадки Пальцев заразны, раз муравьи стали воевать таким образом!»
Но при этом она прекрасно понимает, что все оставшиеся в живых после этой ночи вражеские солдаты набросятся на них завтра с самого утра.
Выбора особенного нет. Война – лучший двигатель истории. И в хорошем, и в плохом.
У 5-го свело мандибулы от бесконечного перерезания глоток. Он на секунду останавливается, съедает неприятельский труп и очищает себе усики, прежде чем снова приняться за свою зловещую работу.
Когда появляются первые лучи солнца, новобел-о-канские солдаты поневоле прекращают резню. Надо быстро уходить, пока противник просыпается. Они спешно убираются прочь в то время, как стены, потолки и полы только начинают зевать.
Обессиленные и клейкие от крови рыжие солдаты возвращаются в свой объятый тревогой город.
Принцесса 103-я занимает свой пост на верхушке купола, чтобы понаблюдать за приходящим в себя врагом. И его реакция не заставила себя долго ждать. Пока солнце поднимается в небо, живые руины рассыпаются. Уцелевшие карлики не могут понять, что с ними произошло. Вечером они все вместе мирно уснули, а к утру почти все их товарищи умерли.
Выжившие муравьи без лишних разговоров поворачивают к дому, и несколько минут спустя федеральные города, восставшие против своей столицы, являются для того, чтобы предъявить свои феромоны капитуляции.
Узнав о поражении, миллионная армия соседних муравейников просит о присоединении к новобел-о-канской федерации.
Принцесса 103-я и принц 24-й принимают пришедших, показывают им лаборатории, экспериментирующие с огнем, рычагом и колесом, но не рассказывают об изобретении фонариков. Как знать? Еще могут появиться противники, которых придется приводить в повиновение, а секретное оружие всегда эффективнее, чем оружие, известное всем.
23-й, в свою очередь, увеличивает ряды правоверных в десять раз. Так как никто, кроме участников ночной битвы, не знает, как была достигнута победа, 23-й кричит во все горло о том, что Пальцы вняли его молитвам.
Он утверждает, что принцесса 103-я здесь ни при чем и что спасает только истинная вера.
– Пальцы спасли нас потому, что они нас любят, – выделяет он поучительно, не зная, что значит слово «любить».

156. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ

ШВЕЯ КРЫСИНЫХ ЗАДОВ: в конце девятнадцатого века в Бретани консервные фабрики по приготовлению сардин наводнились крысами. Никто не знал, как избавиться от грызунов. Кошек использовать было нельзя, так как они предпочли бы поедать неподвижную сардину, чем охотиться за разбегающимися крысами. Кому-то в голову пришла идея зашить задний проход живой крысы конским волосом. Лишившаяся возможности нормально опорожнять желудок, но продолжающая есть крыса сходила с ума от боли и ярости. Она превращалась в бешеного хищника, настоящий бич для своих сородичей, которых она кусала и прогоняла прочь. Работница, согласившаяся на эту грязную работу, пользовалась бы благосклонностью администрации, она получила бы повышенную зарплату и пост бригадира. Но для своих товарок «швея крысиных задов» становилась отщепенцем. Потому что, как только одна из работниц вызывалась зашить крысам задние проходы, она вынуждена была этим заниматься все время.
Эдмонд Уэллс.«Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том III
157. ЖЮЛИ В ПОЛНОМ СМЯТЕНИИ

На собраниях правого полушария мозга революции рождалось столько новых концепций, что левое полушарие с трудом поспевало их отбирать и применять на практике. На седьмой день своего существования общество «Революция муравьев» могло похвастаться самым большим разнообразием профилей в мире.
Экономия энергии, повторная обработка, электронные новинки, компьютерные игры, творческие нововведения… – идеи возникали в нервных клетках и соединялись. И никто, кроме постоянных пользователей компьютерной Сети, не отдавал себе отчета в том, что происходит небывалая доселе культурная мини-революция.
Захваченный игрой преподаватель экономики целые дни напролет, без кабинета, без помещения и витрины, просиживал перед маленьким экраном, организуя бухгалтерский учет. Он занимался налогами, официальными бумагами, товарными знаками.
Лицей действительно превратился в муравейник с обитателями, распределенными по группам производства, каждый трудился над определенным проектом. Праздники устраивали только для того, чтобы отдохнуть после напряженного трудового дня.
В международной компьютерной Сети программисты революции вели гигантские планетарные форумы.
Франсина следила за «Infra-World». Она не вмешивалась в жизнь его обитателей, но не пропускала ни малейшего экологического дисбаланса, который немедленно устраняла. Она поняла, что необходимо варьировать животный мир. Как только какой-то вид начинал быстро размножаться, она придумывала для него хищника. Таков был метод ее вмешательства: она добавляла жизни. Она изобрела, например, дикую городскую кошку, которая несколько сократила чрезмерное количество голубей.
Затем ей понадобился хищник для хищников, она воссоздала полный биологический цикл и поняла, что чем разнообразнее экологическая цепочка, тем она прочнее и гармоничнее.
Нарцисс продолжал совершенствовать свой стиль и, не участвуя ни в каких дефиле, кроме виртуальных, становился известным по всему миру.
Самым успешным оказался «Центр вопросов» Давида. Его линии были вечно заняты вызовами. Много вопросов требовало ответов. Давид был вынужден передать часть проекта внешним представительствам.
В лаборатории биологии Жи-вунг развлекался дистилляцией коньяка на основе медовухи Поля. При неверном свете десятка свечей он обустроил идеальную подпольную винокурню: реторты, перегонные кубы, фильтрующие и обогащающие спирт трубки. Кореец блаженствовал в сладких испарениях.
Жюли пришла проведать его. Она осмотрела его оборудование, взяла какую-то пробирку и, к большому удивлению юноши, одним глотком осушила ее содержимое.
– Ты первая попробовала. Тебе нравится?
Не отвечая, она схватила еще три полные до краев пробирки и выпила янтарную жидкость с той же жадностью.
– Ты опьянеешь, – предупредил Жи-вунг.
– Я… хочу, я… хочу… – пробормотала девушка.
– Ну и чего же ты хочешь?
– Я хочу любить тебя сегодня вечером, – выпалила Жюли одним махом.
Юноша отпрянул.
– Ты пьяна.
– Я выпила для храбрости, которой мне не хватало, чтобы сказать это. Значит, я тебе не нравлюсь? – спросила она.
Он находил ее божественной. Жюли за последнее время наконец расцвела. С тех пор как она начала снова есть, ее угловатость пропала, черты лица смягчились. Революция изменила ее осанку. Жюли сделалась прямее, подбородок поднялся выше. Даже походка стала грациознее.
Когда она мягко протянула руку к его брюкам, она была уже совершенно обнажена, а Жи-вунгу все труднее было сдерживать себя.
Он лег на соломенную подстилку и посмотрел на Жюли.
Она была совсем близко к нему, в оранжевом свете свечей ее лицо было чарующим, как никогда. Черная прядь волос завитком приклеилась к краю ее рта. Она думала лишь о том, чтобы так же страстно поцеловать Жи-вунга как тогда, на дискотеке.
– Ты красивая, необыкновенно красивая, – пробормотал юноша. – От тебя так пахнет хорошо… Ты благоухаешь, как цветок. Я как только тебя увидел… Она заставила его замолчать поцелуем, затем другим. Порыв ветра открыл окно и задул свечи. Жи-вунг хотел встать, чтобы снова их зажечь.
Жюли удержала его.
– Нет, я боюсь даже секунду потерять. Я боюсь, что земля разверзнется и прервет этот миг, который так давно мне был обещан. Не страшно, если мы будем любить друг друга в темноте.
Створка окна стучала так, что грозила разбить стекло.
Она вслепую протянула руку. На зрение рассчитывать больше было нельзя, но остальные чувства обострились до предела: обоняние, слух и особенно осязание.
Она потерлась мягким и гладким телом о тело юноши. Прикосновение ее столь тонкой кожи к более грубой коже корейца пронизало ее электрическим разрядом.
Ладонь Жи-вунга заставила ее почувствовать нежность собственной груди. Ее дыхание стало отрывистым, а запах пота более резким.
Ночь была безлунной. Их освещали Венера, Марс и Сатурн. Она выгнулась и откинула назад черную гриву волос. Грудь вздулась, ноздри стремительно втягивали воздух.
Медленно, очень медленно она приблизила свой рот к губам Жи-вунга.
Вдруг что-то отвлекло ее внимание. За окном пронеслась огромная комета с огненным хвостом. Но это была не комета. Это был бутылка с «коктейлем Молотова».

158. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ

ШАМАНИЗМ: все человеческие цивилизации пережили шаманизм. Шаманы – это не вожди, не священники, не колдуны, не мудрецы. Их роль заключается в простом возвращении человека к природе.
У индейцев караибов Суринама начальный период обучения шаманизму длился двадцать четыре дня, разделенных на четыре этапа: три дня обучения, три дня отдыха. Юные ученики, обычно шестеро юношей, достигших половой зрелости – в этом возрасте личность еще податлива, – познавали традиции, песни и танцы. Они наблюдали за животными и подражали их крикам, чтобы лучше понять их. За все время обучения ученики почти ничего не ели, только жевали листья табака и пили сок табачных листьев. Пост и потребление табака вызывали у юношей сильную лихорадку и другие физиологические расстройства. Посвящение, кроме того, сопровождалось рискованными физическими испытаниями, ставящими человека на грань между жизнью и смертью и разрушающими его личность. Через несколько дней этой одновременно изнурительной, опасной и токсичной инициации ученикам удавалось «визуализировать» некоторые потусторонние силы и привыкнуть к состоянию экстатического транса.
Посвящение шаманов – это воспоминание об адаптации человека к природе. В момент опасности либо находишь выход, либо погибаешь. В момент опасности нет времени судить и мудрствовать. Ты учишься разучиваться.
Затем следует примерно трехлетний период изолированной жизни в лесу, в течение которого ученик шамана сам добывает себе пропитание. Если он выживает, то снова появляется в деревне, обессиленный, грязный, почти обезумевший. Теперь им займется старый шаман, продолжая посвящение. Учитель попытается пробудить в ученике способность превращать галлюцинации в контролируемые сознанием «экстатические» опыты.
Парадоксально, но разрушение личности для возвращения ее в естественное животное состояние делает из шамана «сверхчеловека». К концу посвящения шаман более чем кто бы то ни было владеет собой, своими интеллектуальными способностями и интуицией, а также приобретает высокие моральные качества. Якутские сибирские шаманы в три раза образованнее и красноречивее, чем любой из их сограждан.
Согласно мнению профессора Жерара Амзаллага, автора книги «Биологическая философия», шаманы, без сомнения, творцы и хранители устной литературы, включающей в себя мифические, поэтические и героические составляющие и являющейся основой культуры деревни.
В наши дни, чтобы вызвать экстатический транс, все чаще прибегают к наркотикам и галлюциногенным грибам. Это свидетельствует о снижении уровня обучения юных шаманов и о прогрессирующем ослаблении их возможностей.
Эдмонд Уэллс.«Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том III
159. СУМЕРКИ РЕВОЛЮЦИИ МУРАВЬЕВ

Летящая бутылка с «коктейлем Молотова». Странная огненная птица, вестник несчастий. Это был горящий плевок Черных Крыс Гонзага Дюпейрона. Бутылка изрыгнула огонь, словно дракон. Полетели новые бутылки. Одеяла, распространяя запах оплавленного нейлона, загорелись. Жюли стремительно оделась. Жи-вунг попытался ее удержать, но революция кричала от боли. Жюли чувствовала это так, как будто речь шла о раненом животном.
Ее печень принялась за работу, фильтруя спирт медовухи, способный замедлить реакцию. Время наслаждения кончилось, наступило время действия.
Она побежала по коридорам. Все обезумели. Настоящая паника в муравейнике. Девушки из клуба айкидо мелькали здесь и там, люди подносили мебель, надеясь закрыть отверстия в решетке, а так как все происходило слишком быстро, они не успевали согласовывать свои действия, чтобы не тратить силы зря в этой случайной хореографии.
Черные Крысы, увидевшие сквозь ограду внутреннее устройство двора, принялись целиться в стенды.
Во дворе выстроилась цепочка людей, передающих из рук в руки ведра с водой, но цистерна было почти пуста. Давид посоветовал использовать песок.
«Коктейль Молотова» попал в голову муравья-тотема, и пенопластовое насекомое вспыхнуло. Жюли посмотрела на огромную пылающую фигуру муравья. «Огонь, в конце концов, это ничто», – подумала она. Что касается Молотова, то, она прочла это в «Энциклопедии», знаменитый русский сталинский министр, давший свое имя этому снаряду, был ярым реакционером.
Стенд пищевых продуктов Поля занялся, в свою очередь. Конфеты с медовухой взрывались, распространяя карамельный запах.
В полицейском автобусе, дежурившем напротив лицея, никто и не пошевелился. Революционеры хотели отразить атаки Черных Крыс, но приказ Жюли, переданный всем амазонками, был категоричен: «На провокации не поддаваться, это доставит им слишком большую радость».
– По какому такому закону мы должны терпеть пощечины и не отвечать на них? – раздраженно спросила одна из амазонок.
– По закону нашего решения совершить революцию без насилия, – ответила Жюли. – И потому, что мы цивилизованнее, чем эти подонки. Если мы будем вести себя, как они, то сами станем похожими на них. Погасите огонь и сохраняйте спокойствие.
Осажденные, как могли, затушили огонь песком, но «коктейли Молотова» сыпались градом. Кое-кому изредка удавалось схватить бутылку и послать ее обратно.
Теперь был задет и стенд с одеждой. Нарцисс ринулся к нему с криком:
– Коллекция уникальна, ее надо спасти!
Но все уже обуглилось. Обезумев от ярости, стилист схватил железный прут, открыл решетку и бросился к Черным Крысам. Бессмысленный подвиг. Он дрался храбро, но был быстро обезоружен, избит бандой Дюпейрона и остался лежать на мостовой с раскинутыми руками. Жи-вунг, Поль, Леопольд и Давид бросились на помощь, но было уже слишком поздно. Черные Крысы разбежались, а словно случайно оказавшаяся поблизости машина «скорой помощи» мгновенно подобрала Нарцисса и увезла, включив все сирены на полную громкость.
Больше сдерживаться Жюли не смогла:
– Нарцисс! Они хотят насилия, ну, они его получат!
Она приказала амазонкам поймать Черных Крыс.
Маленькая армия девушек вышла за ворота и отправилась искать их на соседних улицах. Насколько легко было наткнуться на плотные ряды полицейских, настолько же трудно было преследовать двадцать переодетых фашистов, которые могли спрятаться где угодно или смешаться с толпой.
В игре «сыщик, ищи вора» амазонки играли роль полицейских, и оказалось, что вне стен лицея эта роль давалась им с трудом. Черные Крысы поджидали, чтобы какая-нибудь амазонка оказалась на улице одна, и нападали. В стычках они выходили победителями.
Жи-вунга, Давида, так же как Поля и Леопольда, поколотили.
Комиссар издали наблюдал за происходящим в бинокль и заметил, что почти все защитники лицея вышли за ограду. Решетка была приоткрыта, и последние революционнеры тушили внутри пожар.
Юный Гонзаг облегчил ему работу. В его жилах точно текла кровь энергичного префекта. Максимильен пожалел, что не позвонил ему раньше. Что же касается революционеров, то они оказались глупее, чем считал полицейский. Стоило лишь помахать у них перед носом красной тряпкой, как они, не раздумывая, ринулись в лобовую атаку.
Максимильен позвонил префекту и доложил о том, что появились раненые.
– Тяжелораненые?
– Да, может быть, один убитый. Он в больнице. Префект Дюпейрон размышлял:
– Тогда они попались в ловушку насилия. Начали не мы. Берите лицей штурмом, и как можно быстрее.

160. ЗООВЕДЧЕСКИЙ ФЕРОМОН: РЕГУЛИРОВАНИЕ

Слюна 10-го.