1 2 3 4 5 6 
– Помогите мне перенести его на кровать.
– Что с ним? – спросила Летиция.
– Обморок. И это происходит все чаще. Мой муж болен, очень болен. Ему осталось жить совсем недолго. Он почувствовал приближение смерти, и поэтому очертя голову бросился в эту авантюру.
– Я работала врачом, – сказала Летиция. – Хотите, я его осмотрю? Возможно, я смогу ему помочь.
На лицо женщины легла печаль.
– Бесполезно. Я прекрасно знаю, чем он болен. У него рак.
Они осторожно положили Артура поверх покрывала. Супруга больного набрала в шприц обезболивающего раствора или морфина.
– Теперь пусть отдохнет. Ему надо поспать, чтобы набраться хоть каких-то сил.
Жак Мелье долго смотрел на нее.
– Я узнал вас.
В тот же момент яркая вспышка озарила мозг и Летиции Уэллс. Она тоже узнала эту женщину!

156. Энциклопедия

Синхронность: В 1901 году учеными был проведен опыт одновременно в нескольких странах, он показал, что по результатам серии тестов на интеллект мыши заработали 6 баллов из 20.
В 1965 году опыт повторили в тех же странах и с теми же тестами, мыши набрали в среднем 8 баллов из 20.
Географическое положение никак не влияло на этот феномен. Европейские мыши были не умнее и не глупее американских, африканских, австралийских или азиатских мышей. На всех континентах все мыши в 1965 году показали более высокие оценки, чем их предки в 1901 году. На всей Земле мыши прогрессировали. Как будто с течением лет повысился некий планетарный «мышиный» интеллект.
Известно, что некоторые изобретения человечества были сделаны одновременно в Китае,
Индии и Европе: например, огонь, порох, ткацкое дело. Да и в наши дни случается, что открытия происходят одновременно в нескольких точках земного шара и примерно в одном и том же отрезке времени.
Все это наводит на мысль, что, помимо воздуха, в атмосфере витают еще и идеи, некоторые люди способны их улавливать, они и повышают уровень глобального знания вида.
Эдмон Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том II
157. За пределами мира

Крестовый поход продвигается вперед, карабкаясь по отвесным камням. По ту сторону моста в небо устремляются высокие кубические конструкции. Кажется, что у них совсем нет корней. Муравьи замирают и рассматривают эти высокие и прямые горные цепи идеальной формы: неужели это и есть гнезда Пальцев?
Они в стране за пределами мира. Территория Пальцев!
Много сильных потрясений им довелось испытать, но сейчас их захлестывает невиданное по силе чувство.
Вот они, гнезда Пальцев! Огромные, титанические, в тысячу раз выше и толще самых старых деревьев в лесу! Прохладные тени от них вытягиваются на много тысяч шагов. Пальцы сами строят себе эти неизмеримые гнезда. Природа не может создавать такое.
103-й замирает. На этот раз он нашел в себе мужество идти дальше. Теперь они в том самом запределье, которое так долго преследует его, – тут нет и намека на цивилизацию.
Позади него остальные насекомые с сомнением шевелят кончиками усиков.
Крестоносцы долго молча стоят на месте, потрясенные такой мощью. Деисты падают ниц. Остальные обсуждают друг с другом этот необычный мир с прямыми линиями и бесконечными объемами.
Солдаты группируются и пересчитываются. Их восемьсот во вражеской стране, но как убить Пальцев, которые прячутся в таких цитаделях? Надо атаковать их гнездо!
Летучие легионы скарабеев и пчел будут резервными силами и вмешаются только в случае затруднения. Все согласны, и по сигналу армия крестоносцев несется к входу в здание.
С неба странной птицей падает черная пластинка. Она давит четырех солдат-термитов. Теперь черные пластинки падают повсюду и дробят кирасы артиллеристов.
Это что, тоже Пальцы?
Во время этой первой атаки погибает более семидесяти солдат.
Но крестоносцы не отчаиваются. Они отступают, затем начинают вторую атаку.
Вперед, поубиваем их всех!
На этот раз мирмекийская армия рассредоточивается по местности. Легионы несутся вперед.

11 часов утра, люди несут письма на почту. Многие замечают, как маленькие черные лужицы тихо скользят по земле. Колеса детских колясок, мокасины и спортивные ботинки давят темные фигурки.
Когда некоторым из этих черных пятнышек удается вскарабкаться по штанам, их быстро стряхивают ребром ладони.

Они нас заметили и нападают со всех сторон, – успевает выкрикнуть какой-то солдат, прежде чем его раздавили.
Раздается феромонная команда к отступлению. Еще шестьдесят погибших. Переговариваются усиками.
Мы должны взять это гнездо Пальцев любой ценой.
9-й предлагает построить легионы по-другому. Надо провести обходной маневр. Отдан приказ подниматься выше подошвы.
В атаку!
Первая линия артиллеристов стреляет ядом в резиновые кеды. Муравьи кромсают сверкающий пластик на женских туфлях-лодочках.
Отступают. Пересчитываются. Еще двадцать погибших.
Боги неуязвимы, – торжествующе испускает группа муравьев-деистов, которая так и не вступила в битву. Деисты стоят в сторонке и молятся.
103-й не знает, что делать. Он по-прежнему сжимает кокон, в нем миссия Меркурий, и он не осмеливается принять участие в этих опасных атаках.
Давний страх перед Пальцами потихоньку возвращается и снова охватывает его. Похоже, они действительно непобедимы.
Но 9-й не отступает. Он решает принять участие в нападении вместе с летающими легионами. Вся армия перегруппировывается на платане, растущем напротив почты. 9-й взбирается на скарабея и выстраивает пчел на флангах линии атаки.
Он видит зияющее отверстие гнезда Пальцев и возбужденно кричит воинственными феромонами.
Скарабеи-носороги опускают головы, нацеливая рога на линию прицела.
Бей Пальцев!

Женщина-почтальон захлопывает стеклянную дверь. Сильный сквозняк, говорит она.
Крестоносцы этого не замечают. Они несутся на полной скорости, и перед ними вдруг возникает прозрачная стена. Остановиться они не успевают.
Скарабеи разбиваются, их внутренности стекают по стеклу. Артиллеристы, оседлавшие скарабеев, приклеиваются к их трупам.

– Это, что, град? – спрашивает на почте какая-то клиентка.
– Нет, наверное, это детишки мадам Летифю бросаются камешками. Они очень это любят.
– Но ведь дверь стеклянная. Они могут ее разбить!
– Не беспокойтесь. Это стекло очень прочное.

Переносят раненых, которым еще можно помочь. За одну эту атаку крестовый поход потерял еще двадцать четыре солдата.
Пальцы сильнее, чем мы думаем, – говорит один муравей.
9-й не желает отступать. Термиты тоже. Не для того они так долго шли и преодолели столько препятствий, чтобы их остановили какие-то черные пластинки или прозрачные стены!
На ночлег разбили лагерь под платаном.
В одном муравьи уверены. Завтра все будет по-другому.
Муравьи всегда определяют время, место и цену победе. И в конце концов, они всегда побеждают. Это прекрасно известно.
Разведчик приметил щель на фронтоне гнезда, которое они атаковали вчера. Эта щель прямоугольной формы. Он думает, что это запасной выход. Ничего не сказав остальным, он отправляется на разведку. Он проникает в отверстие, над которым символы из другого измерения пространства и времени сообщают: «Дальняя авиапочта», – и падает на кучу плоских белых пакетов. Он решает пролезть внутрь одного из этих пакетов и посмотреть, что там. Когда он захотел выбраться, то не смог, он был зажат между белыми стенками. Пришлось оставаться на месте и ожидать неизвестно чего.
А через три года в Непале среди гималайских дубов ученые с удивлением обнаружили колонию типично французских рыжих муравьев. После чего энтомологи задавались вопросом, как муравьи смогли проделать столь далекий путь. В итоге они пришли к выводу, что это просто совпадение, то есть это параллельный французскому муравью вид.

158. Это она

– Вы меня узнали?
Жак Мелье был в этом уверен.
– Вы… Жюльетта Рамирез, кандидатка-звезда из «Головоломки для…
– ...ума», – завершила Летиция. Журналистка пыталась определить связь между чемпионкой по загадкам, фальшивым Дедом Морозом и стаей муравьев-убийц.
Жюльетта Рамирез была явно на грани нервного срыва, и полицейский, привыкший к очным ставкам, старался успокоить ее.
– Знаете, мы обожаем эту передачу! Ее загадки не такие простые, как кажется. Она учит по-другому смотреть на мир. По-другому мыслить.
– По-другому мыслить! – выдохнула мадам Рамирез и, уже не сдерживаясь, зарыдала.
Без макияжа, непричесанная, в старом халате вместо хорошо скроенных платьев в горошек, она выглядела немолодой и измотанной, совсем не такой, как на голубом экране. Блистательная кандидатка оказалась обычной женщиной средних лет.
– Это мой муж, Артур, – сказала она и указала на лежащего на кровати человека. – Это он «повелитель» муравьев. Но во всем виновата я, и только я! Теперь, когда вы нашли нас, нет смысла скрывать правду. Я все вам расскажу.

159. Объяснения

– Николя, мне надо с тобой поговорить. Ребенок опустил голову, ожидая отцовской кары.
– Да, папа, я плохо себя вел, – покорно сказал он. – Я больше не буду.
– Я хочу поговорить не о твоих выходках, – спокойно ответил Джонатан. – А о нашей жизни здесь. Ты решил продолжать «нормальную», если можно так выразиться, жизнь, а мы решили вести «муравьиную» жизнь. Некоторые считают, что ты должен был присоединиться к нашим сеансам приобщения. Думаю, мы должны сначала рассказать тебе о нашем состоянии, потом предоставить тебе свободу выбора.
– Да, папа.
– Тебе понятно, чем мы занимаемся? Опустив глаза в землю, ребенок пробормотал:
– Вы садитесь в круг, поете хором и все меньше едите.
Отец был терпелив.
– Это всего лишь внешняя сторона того, что мы делаем. Есть и другая. Скажи мне, Николя, сколько у тебя чувств?
– Пять.
– Каких?
– Зрение, слух… э, осязание, вкус и обоняние, – отчеканил мальчик, как на школьном экзамене.
– А еще? – спросил Джонатан.
– Это все.
– Очень хорошо. Ты назвал мне пять физических чувств, которые отражают физическую реальность. Но существует и другая реальность – психическая, и ее тоже можно ощутить пятью чувствами, только психическими. Пользоваться пятью физическими чувствами, это все равно что пользоваться только пятью пальцами левой руки. Почему бы не использовать также и пять пальцев правой руки?
Николя был озадачен еще больше:
– А что это за пять других, «пси-хи-чес-ких», как ты говоришь, чувств?
– Волнение, воображение, интуиция, совесть и вдохновение.
– Я думал, что я мыслю только головой.
– Нет, есть множество других способов мыслить. Наш мозг как компьютер, его можно запрограммировать, и он будет делать фантастические вещи, о которых мы имеем слабое представление. Это наш инструмент, но использовать его на полную мощность мы еще не научились. Сейчас мы используем его всего на 10 %. Возможно, через тысячу лет, мы сможем использовать его на 50 %, а через миллион лет – на 90 %. В своем интеллектуальном развитии мы младенцы. Мы не понимаем и половину того, что происходит вокруг нас.
– Ты преувеличиваешь. Современная наука.
– Ну нет! Наука – это ничто. Она привлекает только тех, кто ничего не понимает. Настоящие ученые знают, что ничего не знают, и чем дальше мы продвигаемся вперед, тем сильнее ощущаем свое незнание.
– Но дядя Эдмон знал, он.
– Нет. Эдмон только обозначил нам путь к освобождению. Он учит задавать вопросы, но не дает ответов. Когда читаешь «Энциклопедию относительного и абсолютного знания», поначалу кажется, что мир становится понятнее, но потом начинает казаться, что не понимаешь уже ничего.
– А мне кажется, что я понимаю, о чем эта книга.
– Значит, тебе очень повезло.
– Он рассуждает о вселенной, о природе, о муравьях, о поведении в обществе, о противостоянии, о народах Земли…. Там есть загадки и даже кулинарные рецепты. Когда я читаю эту книгу, я чувствую себя мудрым и всемогущим.
– Тебе и в самом деле повезло. А я чем больше ее читаю, тем отчетливее осознаю, насколько все непонятно и насколько мы далеки от поставленных целей. Нам уже не в состоянии помочь даже эта книга. Это всего лишь череда слов, сложенных из букв. Буквы – это рисунки, а слова – это попытка воспроизвести предметы, мысли и живые существа через обозначения. Слово «белый» имеет свою собственную вибрацию, но в других языках для обозначения «белого» есть другие слова: white, bianco и так далее; это доказывает, что одного слова «белый» недостаточно для определения белого цвета. Слово – это приближенное значение, изобретенное неизвестно когда и неизвестно кем. Книги – это определенная последовательность слов, книги – череда неживых символов, череда приближенных значений.
– Но «Энциклопедия относительного и.
– «Энциклопедия» – ничто по сравнению с прожитой жизнью. Ни одна книга не выдержит сравнения с мгновением размышления над реальным событием.
– Я не понимаю твою тарабарщину!
– Извини, я слишком тороплюсь. Я говорю с тобой, и ты меня слушаешь, а это уже немало.
– Конечно, я слушаю тебя. А чего бы ты хотел, чтобы я тебя не слушал?
– Слушать трудно. это требует большого внимания.
– Ты какой-то странный, папа.
– Извини, я все же не смог тебе объяснить. Давай я лучше кое-что покажу тебе. Закрой глаза и слушай. Представь себе лимон. Представил? Он желтый, ярко-желтый, он блестит на солнце. Шершавый и очень ароматный. Чувствуешь его запах?
– Да.
– Хорошо. Теперь представь, что ты берешь большой острый нож. Ты разрезаешь лимон на дольки – обнажается сердцевина. На солнце видны клеточки, наполненные жидкостью. Ты надавливаешь на дольку, мякоть разрывается, и вот уже течет желтый ароматный сок. Чувствуешь?
Николя не открывает глаза.
– Да.
– Хорошо, скажи мне, у тебя во рту есть слюна?
– Э... – он цокает языком —...дополна слюны! С чего вдруг?
– Это сила мысли. Ты всего лишь подумал о лимоне и сумел вызвать неконтролируемое психологическое явление.
– Это потрясающе!
– Это первый шаг. Нам нет нужды выдавать себя за богов, мы уже давно боги, хоть сами того и не ведаем.
Мальчик воодушевился:
– Я хочу научиться быть таким. Папа, пожалуйста, научи меня контролировать все своим умом. Научи меня. Что я должен делать?

160. Наркотик Ломехузы

Братоубийственная война все сильнее захлестывает Город. Мятежники-деисты оккупировали целый квартал – квартал муравьев-цистерн. Оттуда они непрерывно выносят медвяную росу для Пальцев.
Странно, но Пальцы перестали общаться через Доктора Ливингстона. Пророк умолк.
Это молчание ничуть не остужает пыла верующих.
Тела мертвых деистов бережно расставлены в помещении, и перед боем мятежники приходят сюда. Солдаты имитируют трофоллаксис и диалог с телами погибших, застывшими в боевых позах.
Все, кто хоть раз побывает в этом мавзолее, выходят оттуда преображенные, даже запах у них меняется. Хранить особей после смерти – значит придавать значение отдельному индивиду.
Движение деистов единственное в Городе утверждает, что нельзя считать частицами единого целого граждан, которых рожают на свет, чтобы после смерти выбросить без сожалений.
Слова мятежников-деистов действуют как наркотик ломехузы. Как только деисты заводят разговоры о богах, их невозможно не слушать.
Муравьи, приобщившиеся к «вере в Пальцев», перестают работать, ухаживать за расплодом, они думают только о том, как раздобыть еду и доставить ее Пальцам.
Королеву Шли-пу-ни, кажется, ничуть не беспокоит рост движения мятежников. Ее интересуют только сводки о крестовом походе.
По сообщениям мух, крестоносцы уже пересекли край мира и завязали битву с Пальцами.
Прекрасно, – испускает королева. – Эти Пальцы сильно пожалеют о том, что бросили нам вызов! Когда мы окончательно победим Пальцев там, то исчезнут сторонники Пальцев и здесь.

161. Энциклопедия

Сказка: Слова сказка (conte) и счет (compte) по-французски произносятся одинаково. Замечено, что такое соответствие между цифрами и буквами существует практически во всех языках. Считать слова или рассказывать цифры, в чемразница? По-английски считать to count,рассказывать – to recount. По-немецки считать zahle, рассказывать – erzdhlen. На иврите считать le saper,рассказывать – li saper. На китайском считать shu, рассказывать – shu.
Буквы и числа объединены со времен первых шагов развития языка. Каждая буква соответствует порядковому номеру, каждая цифра – букве. Евреи поняли это еще в древности, Библия – это магическая книга, научные знания представлены в ней в форме закодированных повествований. Если присвоить цифровое значение первым буквам каждой фразы, то откроется смысл первичного значения. Если присвоить цифровое значение буквам, составляющим слова, открываются формулы и ассоциации, которые уже не имеют ничего общего с легендами или с религией.
Эдмон Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том II
162. Случайная помеха

Насекомые готовятся к большому контрнаступлению. Гнездо Пальцев тут, напротив, и они расценивают это как вызов.
Армия крестоносцев приняла решение. Они будут драться как одержимые, и первая же победа станет знаковой. Гнездо не сможет устоять перед ними. Легионы выстраиваются по специализациям. Восседая на «Большом Роге», 103-й приказывает атаковать маленькими компактными подразделениями, которые будут прятаться, как только появятся Пальцы. Эту стратегию использовали карликовые муравьи во время битвы в маках, и тогда она очень неплохо сработала.
Солдаты умываются. Обмениваются последними трофоллаксисами. Агитаторы испускают самые неистовые феромоны-призывы.
Вперед!
Линия из оставшихся пятисот семидесяти крестоносцев направляется вперед, грозная и решительная. Над ней летят пчелы, выставив свои ядовитые жала. Скарабеи щелкают мандибулами.
9-й собирается снова проделать в Пальце дырку и ввести туда пчелиный яд. Ведь это единственное эффективное средство против Пальцев.
Есть! Первая и вторая линии легкой пехоты несутся вперед, на флангах кавалеристы на длинных тонких лапках. Это превосходная армия: отборные отряды белоканцев, зедибейнаканцев, асколеинцев, моксилускунцев. Скарабеи хотят отомстить за своих сородичей, разбившихся о возникшую из бездны невидимую стену.
Третья и четвертая линии атаки тоже трогаются с места. Это тяжелая и легкая артиллерия. До сих пор никому не удавалось повернуть их вспять.
Пятая и шестая линии наступления будут добивать умирающих Пальцев, они уже погружают мандибулы в пчелиный яд.
Никогда армия насекомых не сражалась так далеко от родного гнезда. Все знают, что от этой битвы зависит судьба всех отдаленных территорий планеты!
Это больше чем просто битва, это война, от которой зависит господство над миром. Победитель станет хозяином всей планеты!
9-й прекрасно осознает это, да никто и не сомневается в его намерениях, глядя, как агрессивно он выставляет свои мандибулы.
Крестоносцы всего лишь в нескольких тысячах шагов от гнезда Пальцев, обитатели которого будто глумятся над ними.
8 ч 30 мин. На почте только что открыли дверь. Первые клиенты входят, даже не догадываясь, в какую игру ввязываются.

Насекомые переходят с рыси на галоп.
Вперед, в атаку!

Именно в восемь тридцать здесь проезжала уборочная машина муниципальной службы. Этот маленький фургон поливал тротуар мыльным раствором.

Что с нами происходит?
Среди крестоносцев паника: на них обрушился шквал едкой жидкости.
Армия крестоносцев оглушена и затоплена.
Рассредоточиться! – вопит 103-й.
Волна высотой во множество десятков шагов захлестывает всех. Вода подпрыгивает и поднимается на большую высоту, сметая летучие легионы.
Крестоносцев выстирали.
Несколько скарабеев успевают взлететь, унося на себе гроздья обезумевших муравьев. Каждый дерется за место на жуке. Муравьи расталкивают термитов. Больше и речи нет о солидарности и дружбе народов! Каждый спасает свой каркас.
Нагруженные пассажирами скарабеи летят еле-еле и становятся легкой добычей для жирных голубей.
А внизу гекатомба.
Тайфуном сметены целые легионы. Бронированные тела солдат крутятся по мостовой, а затем проваливаются в водосток.
Таков конец красивой военной операции. Сорок секунд интенсивной водной струи – и армия крестоносцев уже никуда не идет. От трех тысяч насекомых разных видов, объединившихся, чтобы покончить с Пальцами, остается только горстка выживших с ранениями разной степени тяжести. Большую часть солдат унесла бушующая волна службы муниципальной чистки.
Деисты, недеисты, муравьи, пчелы, скарабеи, термиты, мухи – все без разбору сметены водяным ураганом.
Самое забавное заключается в том, что муниципальный служащий, который вел грузовик, ничего даже не заметил. Ни один человек не заметил, как только что Homo sapiens одержал победу в Большой Битве за Планету. Люди продолжали заниматься своими делами, они думали о работе, о дневных заботах, о том, что будут есть на обед.
Насекомые же прекрасно понимают, что они проиграли мировую битву.
Все произошло так быстро, что осознать весь масштаб катастрофы почти невозможно. За сорок секунд все лапки, которые прошли многие километры, все мандибулы, которые дрались в страшных битвах, все усики, которые улавливали запахи самых экзотических зон, превратились в разрозненные кусочки, плавающие в жиже оливкового цвета.
Первый крестовый поход против Пальцев уже не идет вперед и больше никогда не пойдет вперед. Он упокоился в могиле из мыльной воды.

163. Николя

Николя Уэллс присоединился к остальным. Своей собственной волной он обогатил коллективную вибрацию – ОМ. На какое-то мгновение он почувствовал, как становится легким нематериальным облачком, которое поднимается все выше и выше и проходит сквозь материю. Это было в тысячу раз лучше, чем быть богом для муравьев. Свобода! Он познал свободу.

164. Сведение счетов

У 9-го срабатывает инстинкт самосохранения. Он впивается когтями в сточный желобок. Потом тоскливо тащится по пешеходным плитам. А 103-й на «Большом Роге» успел набрать высоту и не попал под ураган. Невредим и 23-й, забившийся в выемку на асфальте.
Чуть дальше выжившие скарабеи улетают прочь, унося своих седаков. Оставшиеся термиты бегут, кляня себя за то, что не остались на острове корнигеры.
Три выживших белоканца подходят друг к другу.
Они слишком сильны для нас, – сокрушается 9-й, вытирая глаза и антенны, раздраженные дезинфицирующим средством.
Пальцы – наши боги. Пальцы всемогущи. Мы все время говорили это, а вы нам не верили. Теперь взгляните на потери! – вздыхает 23-й.
103-й еще дрожит от страха. Боги Пальцы или нет – это ничего не меняет: они ужасны.
Они обнимаются, обмениваются отчаянными тро-фоллаксисами, так могут делать только уцелевшие после полного уничтожения крестового похода.
Однако для 103-го поход не закончился на этом месте. Ему предстоит еще одна миссия. Он так сильно прижимает к себе кокон бабочки, что 9-й, который до этого времени не обращал на него внимания, спрашивает:
Что у тебя в коконе, ты таскаешь его с самого начала похода? 
Ничего. 
Покажи.
103-й отказывается.
9-й выходит из себя. Он заявляет солдату, что всегда подозревал его в шпионаже в пользу Пальцев. Это он, 103-й, заманил их в эту западню, а еще прикидывался их вожаком!
Передав свою ношу 23-му, 103-й принимает вызов.
Два муравья встают друг против друга, широко раздвигают мандибулы, выставляют антенны. Они ходят кругами, выявляя слабые места противника. Потом – удар. Они бросаются друг на друга, сталкиваются панцирями, бьются тораксами.
9-й рассекает воздух левой мандибулой и всаживает ее в хитиновую броню своего соперника. Течет прозрачная кровь.
От второго удара этой косы 103-й ловко уворачивается. Его противник продолжает двигаться по инерции, 103-й, пользуясь этим, отхватывает ему кончик антенны.
Прекратим эту бесполезную битву! Остались только мы с тобой. Ты что, хочешь довершить работу Пальцев?
9-й не внемлет. Все, что он хочет, – это воткнуть единственный оставшийся усик в глазное яблоко этого предателя.
Он промахивается. 103-й хочет выстрелить кислотой и, приподняв брюшко, выпускает едкую каплю, которая исчезает в брюках почтальона. Теперь ядовитая железа 103-го пуста.
9-й тоже стреляет. Он считает, что настал момент прикончить жертву, но у того еще есть ресурсы. Расставив мандибулы, 103-й налетает на противника и захватывает спереди его среднюю левую лапку и заламывает ее.
9-й в ответ хватает заднюю правую лапку 103-го. Кто первым оторвет лапку другому.
103-й вспоминает один из военных уроков.
Если пять раз подряд атаковать одинаково, противник решит, что шестой раз будет, как пять предыдущих. Тогда нетрудно застать его врасплох.
Пять раз 103-й ударяет 9-го антенной по губам. Теперь его мандибулы сжаты, и остается только вдарить по шее. И 103-й резким движением обезглавливает 9-го.
Голова катится по жирной мостовой.
Останавливается. Победитель подходит и вглядывается в нее. Усики побежденного шевелятся. У муравьев все части тела сохраняют некоторую автономию даже после смерти.
Ты ошибаешься, 103-й, – говорит череп 9-го.
Солдат вспоминает, что уже однажды пережил такую же сцену с черепом, который из последних сил пытался передать сообщение. Правда, это было не здесь, и сообщение было другим. Это было на свалке Бел-о-кана и то, что сообщил тогда мятежник, совершенно изменило его жизнь.
Усик 9-го снова двигается.
Ты ошибаешься, 103-й. Ты считаешь, что все можно решить мирно, но это не так. Приходится выбирать лагерь. Либо ты за Пальцев, либо за муравьев. Идеи, как бы ни были они прекрасны, не спасают от жестокости. Сегодня ты сильней меня и ты победил. Браво. Но мой тебе совет – никогда не слабей, иначе тебя не спасет ни один из твоих прекрасных абстрактных принципов.
23-й подошел и выстрелом прикончил этот чересчур болтливый череп. Он поздравляет солдата и протягивает ему кокон.
Теперь ты знаешь, что тебе надо делать.
103-й знает.
А ты?
23-й отвечает не сразу. Говорит уклончиво. Он якобы служит божественным ценностям. Он думает, когда придет время, Пальцы укажут ему, что делать. А пока он будет скитаться в этой стране за краем мира.
103-й желает ему удачи. Потом взбирается на «Большого Рога». Цепляется за антенны. Скарабей приподнимает надкрылья и расправляет большие коричневые крылья. Контакт. Полотна с прожилками рассекают загрязненный воздух страны Пальцев. 103-й взлетает и несется к вершине первого гнезда Пальцев, стоящего прямо перед ними.

165. Хозяин домовых

Уже светало, а Летиция Уэллс и Жак Мелье все еще зачарованно слушали необыкновенную историю Жюльетты Рамирез.
Они уже знали, что Дед Мороз на пенсии – это ее муж, Артур Рамирез. Они узнали, что он с детства увлекался поделками. Он мастерил игрушки: самолеты, машинки, кораблики с дистанционным управлением. И игрушки, и роботы беспрекословно подчинялись командам. Друзья прозвали его «хозяин домовых».
– У каждого есть талант, и его надо развивать. У меня одна подруга вышивает крестиком как настоящий художник. Ее вышивки…
Но слушателей совершенно не интересовали чудеса вышивки крестом. Поэтому Жюльетта продолжила:
– Артур решил одарить своим талантом человечество.
Естественно, он занялся робототехникой и без труда получил свои инженерные дипломы. Он изобрел автомат по замене спущенных шин, передатчик, вживляемый в человеческий череп, и даже чесалку для спины с дистанционным управлением.
Во время последней войны он сконструировал «стальных волков». Эти роботы-волки на четырех конечностях были более устойчивы, чем андроиды на двух. Кроме того, каждый из них был снабжен двумя инфракрасными камерами, позволяющими целиться в темноте, двумя автоматами в ноздрях и короткой 35-милиметровой пушкой в пасти. «Стальные волки» нападали по ночам. Солдаты управляли ими из укрытия на расстоянии более пятидесяти километров. Эти роботы оказались настолько эффективными, что ни одна из их жертв не выжила, потому и не могла рассказать об их существовании!

Но однажды на секретных фотографиях Артур увидел, какие разрушения, наносят его «стальные волки». Управлявших ими солдат охватила игровая лихорадка, они, как в компьютерной игре, убивали все, что двигалось на контрольных экранах.
Для Артура это было потрясением – он сразу же подал в отставку, а потом открыл этот магазин игрушек. Отныне он поставил свой талант на службу детям: взрослые оказались слишком безответственны, чтобы разумно использовать его открытия.
И тогда же он встретил Жюльетту, она работала почтальоном. Приносила ему газеты, почтовые переводы, открытки, заказные письма. Это была любовь с первого взгляда. Они поженились и зажили счастливо в доме на улице Феникс, но однажды произошел «несчастный случай». Это событие она так и назвала – «несчастный случай».
Жюльетта, как обычно, разносила почту, когда на нее напала собака. Собака вцепилась в сумку зубами и разорвала упаковку одной из посылок.
После работы Жюльетта принесла разодранную посылку домой. Артур своими ловкими пальцами мог бы склеить обертку, и получатель ничего бы не заметил; это избавило бы Жюльетту от возможных проблем с абонентами, ведь люди всегда готовы подать жалобу.
Артур Рамирез так и не сменил упаковку посылки. Содержимое посылки его заинтриговало – толстая папка с несколькими сотнями страниц, чертежи странной машины, письмо. Его врожденное любопытство преодолело врожденную сдержанность – он прочел содержимое папки и письмо, просмотрел чертежи. И их жизнь перевернулась.
С тех пор Артура Рамиреза стали интересовать только муравьи. На чердаке он установил огромный аквариум. Он утверждал, что муравьи умнее людей, так как коллективный разум муравейника превосходит индивидуальные интеллекты, которые его составляют. Он уверял, что у муравьев 1+1=3. Срабатывала социальная синергетика. Муравьи демонстрировали новый способ группового существования. По его словам, такой способ мог развить у человека совсем иную, более быструю и эффективную способность мыслить.
Только гораздо позже Жюльетта Рамирез узнала, что было на тех чертежах. Там были чертежи машины. Изобретатель назвал ее «Пьер де Розетт». Она превращала слоги и слова, произнесенные человеком, в муравьиные феромоны и обратно, а также позволяла контактировать с мирмекийским обществом.
– Но… но… но это был проект моего отца! – воскликнула Летиция.
Мадам Рамирез взяла ее за руку.
– Я знаю, и мне перед вами очень стыдно. Эту посылку отправил ваш отец Эдмон Уэллс, а получателем были вы, мадемуазель Уэллс. В папке были страницы второго тома «Энциклопедии относительного и абсолютного знания» и чертежи машины, которая переводит французский язык на муравьиный. И письмо, письмо. вам было письмо, – сказала она и достала из ящика буфета аккуратно сложенный лист.
Летиция почти вырвала его у нее из рук. Она прочла: Летиция, дорогая моя доченька, не суди меня…
Она жадно глотала любимый почерк, письмо заканчивалось нежными словами, написанными Эдмоном Уэллсом. Она испытала отвращение, она почти рыдала. Она кричала:
– Воры, вы всего лишь жалкие воры! Это предназначалось мне, все предназначалось мне! Вы украли мое единственное наследство. Вы извратили духовное наследие моего отца! Я могла бы умереть и так никогда и не узнать, что его последние мысли были обо мне! Как вы могли.
Она припала к Мелье, тот гладил ее хрупкие плечи, содрогающиеся от рыданий.
– Простите нас, – сказала Жюльетта Рамирез.
– Я была уверена, что письмо существует. Да, я была уверена! Всю свою жизнь я ждала его!
– Может, вы будете меньше сердиться на нас, если я скажу вам, что духовное наследие вашего отца попало в хорошие руки. Называйте это случайностью или судьбой. Судьбе было угодно, чтобы эта посылка попала к нам.
Артур Рамирез сразу же начал собирать эту машину. Он даже внес туда некоторые усовершенствования. Так что супружеская пара могла разговаривать с муравьями из своего террариума. Да, они общались с насекомыми!
Ошеломленная Летиция разрывалась между возмущением и восхищением. Как и Мелье, ей не терпелось услышать продолжение истории.
– Какая была эйфория в первые дни! – вспоминала женщина. – Муравьи объясняли нам устройство своей Федерации, рассказывали о войнах, о борьбе между видами. На уровне наших подметок нам открывалась целая вселенная. Представьте себе, у муравьев есть инструменты, свое сельское хозяйство, развитые тонкие технологии. Им даже известны абстрактные концепции вроде демократии, каст, разделения труда, взаимопомощи.
Изучив мышление муравьев, Артур Рамирез разработал компьютерную программу, имитирующую «интеллект муравейника». В то же самое время он и создал этих крошечных роботов – «стальных муравьев».
Его целью было создание искусственного муравейника с сотнями муравьев-роботов. Где каждый наделен автономным интеллектом (программа, установленная в этой электронной букашке), и в то же время, чтобы каждый мог бы включаться в группу муравьев и действовать сообща.
Жюльетта Рамирез подыскивала слова:
– Как вам это объяснить? Это как бы части одного компьютера или разрозненные нейроны единого мозга. 1+1=3 и таким образом 100+100=300.
Своих «стальных муравьев» Артур Рамирез считал идеально приспособленными к завоеванию пространства. Сейчас на дальние планеты посылают по одному роботу-зонду, а ведь можно было бы отправлять туда тысячу маленьких роботов-зондов: каждый из которых обладает индивидуальным интеллектом, но все вместе они являют собой еще и коллективный интеллект. Если один из них выйдет из строя, девятьсот девяносто девять оставшихся выполнят задание, а если выйдет из строя обычный робот-зонд, то пойдет прахом целая космическая программа.
Мелье пребывал в восхищении.
– Даже в области вооружения, – вмешался он, – легче уничтожить одного умного и большого робота, чем нескольких простых, но объединенных.
– Это и есть принцип синергетики, – подчеркнула мадам Рамирез. – Объединение превосходит сумму отдельных талантов.
Только вот на большие проекты у Рамирезов не хватало денег. Микроэлементы обходились дорого, доходов от магазина игрушек и почтальонской зарплаты Жюльетты не хватало, чтобы платить поставщикам. Тогда изобретательный Артур Рамирез предложил Жюльетте отправиться на передачу «Головоломка для ума». Десять тысяч франков в день – вот это добыча! Он посылал на передачу самые интересные загадки из «Энциклопедии относительного и абсолютного знания» Эдмона Уэллса. Она их разгадывала. Предпочтение отдавали загадкам Уэллса: никто другой не мог предложить таких утонченных.
– Так значит, это все подстроено, – возмутился Мелье.
– Все как всегда подстроено, – сказала Летиция. – Интересно было бы узнать, как вы это делали. Например, я не могу понять, зачем вы так долго притворялись, что вам не по силам загадка с единицами, двойками и тройками.
Ответ был простой:
– Загадок у Эдмона Уэллса не так уж и много. А джокеры позволяли продолжать игру и получать по десять тысяч франков в день!
Эти заработки позволяли семье жить безбедно, а Артур продвигался вперед в разработке «стальных муравьев» и в диалоге между видами. Все шло хорошо в параллельных мирах людей и муравьев до тех пор, пока Артур не увидел по телевизору одну рекламу. Рекламу продукта Компании Общей Химии: «Там, где Крак-Крак проходит, насекомое дохнет». На крупном плане муравей корчился от инсектицида, который разъедал его изнутри.
Артур взбунтовался. Столько ухищрений, чтобы отравить такого крошечного противника! К тому времени один из его стальных муравьев был готов к действию. Артур послал его шпионить в лабораторию КОХ. Через механического муравья он узнал, что братья Сальта с двумя зарубежными специалистами работали над еще более чудовищным препаратом под названием «Бабель».
«Бабель» был настолько разрушителен, что эти видные изобретатели инсектицидов работали в строжайшей тайне, боясь восстановить против себя всех экологов! Они скрывали информацию о своих опытах даже от руководителей КОХ.
– Бабель, – сказала мадам Рамирез, – это идеальный формицид. Никогда химикам не удавалось столь эффективно уничтожать муравьев классическими органофосфорными ядами. Но «Бабель» – это не яд. Это вещество нарушает контакт усиков между муравьями.
В готовом виде «Бабель» – это порошок; если рассыпать его по земле, его запах создаст помехи мирмекийским феромонам. Одной унции хватило бы, чтобы заразить несколько квадратных километров. Все муравьи в округе потеряют способность испускать и улавливать феромоны. Лишенный возможности общаться, муравей не знает, жива ли его королева, какова его задача, что для него хорошо, а что опасно. Если рассыпать этот порошок по поверхности земного шара, то через пять лет на Земле не останется ни одного муравья. Смерть для муравья не так страшна, как полное непонимание друг друга.
Муравей – это взаимодействие!
Братья Сальта и их коллеги поняли эту основную данность мирмекийского мира. Они считали муравьев просто паразитами, которых надо истребить. Они гордились своим открытием – веществом, которое уничтожает муравьев, поражая не пищеварительную систему, а их мозг.
– Поразительно! – вздохнула журналистка.
– Благодаря маленькому механическому шпиону вся информация попала в руки моему мужу. Эта банда химиков намеревалась раз и навсегда стереть весь род мирмекийский с лица земли.
– И именно в этот момент мсье Рамирез принял решение вмешаться? – спросил комиссар.
– Да.
Летиция и Мелье уже знали, как именно Артур взялся за дело. Его жена им это подтвердила: муравей-разведчик отщипывал крошечный кусочек ткани с запахом будущей жертвы. Потом Артур выпускал всю Стаю, которая уничтожала и самого носителя этого запаха.
Полицейский был доволен, что оказался прав, с видом знатока он произнес:
– Мадам, ваш муж изобрел самую искусную технику убийства, которая мне когда-либо встречалась.
От такого комплимента Жюльетта Рамирез даже зарумянилась.
– Я не знаю, как это делают другие, но наш метод оказался очень эффективным. И кто мог бы нас заподозрить? В нашем распоряжении были все алиби мира. Наши муравьи действовали самостоятельно. Мы могли находиться хоть в ста километрах от места преступления!
– Вы хотите сказать, что ваши муравьи-убийцы были автономны? – удивилась Летиция.
– Конечно. Использование муравьев – это не просто новый способ убивать, это новый способ выполнять поставленную задачу. Даже если эта задача – смертельная миссия! Может быть, это вершина искусственного интеллекта! Ваш отец, мадемуазель Уэллс, это понимал. В своей книге он объяснил это, вот послушайте.
Она прочла им отрывок из «Энциклопедии» о том, как концепция муравейника способна перевернуть представление об искусственном интеллекте.
Муравьи, посланные к братьям Сальта, были не на дистанционном управлении. Они были автономны. В них была заложена программа: прийти в квартиру, опознать запах, уничтожить того, кому принадлежит этот запах и потом уничтожить все следы преступления. И не уходить до тех пор, пока хоть кто-то остался в живых.
Муравьи передвигались по водопроводным и канализационным трубам. Они появлялись неслышно и убивали, пронзая тело изнутри.
– Идеальное и неуловимое оружие!
– И все-таки вы сбежали от них, комиссар Мелье. На самом деле, от них можно убежать и спастись. Наши стальные муравьи двигаются очень медленно, как вы заметили по дороге сюда, но люди так пугаются, когда на них нападают муравьи, что от страха и удивления стоят столбом, вместо того чтобы скорее добраться до двери и выбежать. К тому же современные замки настолько сложные, что дрожащими руками трудно открыть их быстро, чтобы уйти от убийц. Парадокс эпохи: в ловушке оказались люди, у которых бронированные двери!
– Вот как умерли братья Сальта, Каролина Ногар, Максимилиан Мак-Хариос, супруги Одержены и Мигель Синьераз! – воскликнул полицейский.
– Да. Это были восемь активистов проекта «Бабель». Мы послали наших убийц и к вашему Такагуми, потому что боялись упустить японский филиал.
– Мы сумели оценить эффективность ваших домовых! А можно на них взглянуть?
Мадам Рамирез поднялась к муравьям на чердак. Надо было очень внимательно присмотреться, чтобы увидеть, что это не живое насекомое, а автомат. Металлические усики, две крошечные видеокамеры с широкоугольным объективом, брюшко-снаряд с кислотой, находящейся в герметичной капсуле, нержавеющие, острые как бритвы мандибулы. Передвигался робот за счет энергии литийной батарейки, расположенной в тораксе. Микропроцессор, вмонтированный в голову, управлял всеми движениями и обрабатывал информацию, получаемую искусственными чувствами.
Глядя в лупу, Летиция любовалась этим шедевром, миниатюрным, как часовой механизм:
– У этой крошечной игрушки невероятные возможности! Шпионаж, война, космические исследования – это революция в создании искусственного интеллекта. А выглядит он совсем как обычный муравей.
– Не только выглядит, – подчеркнула мадам Рамирез. – Чтобы робот был в самом деле эффективным, требуется скопировать и вдохнуть в него настоящий менталитет муравья. Послушайте, что пишет ваш отец.
Она полистала «Энциклопедию» и показала ей отрывок.

166. Энциклопедия

Антропоморфность: Люди всегда мыслят как люди, и все меряют своей системой ценностей. Потому что они удовлетворены и горды своим умом. Они не сомневаются в собственной логике, они кажутся себе рассудительными. Они судят обо всем только с собственной точки зрения: интеллект, сознание и восприятие мира существуют только человеческие. Франкенштейн – это миф о человеке, способном создать другого человека по своему подобию, как Бог создал Адама. Всегда одна и та же форма! Даже создавая андроидов, люди воспроизводят собственную модель жизни и поведения. Возможно, однажды они сделают себе робота-президента или робота-Папу Римского, но это ничего не изменит в системе их мышления. Но ведь существует много других способов! Муравьи учат нас одному из них. Инопланетяне, может быть, научат другому.
Эдмон Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том II
Жак Мелье рассеянно жевал жвачку.
– Все это очень интересно. Однако меня по-прежнему занимает один вопрос. Мадам Рамирез, почему вы решили меня убить?
– Поначалу мы опасались не вас, а мадемуазель Уэллс. Мы отслеживали ее публикации и знали, что у нее есть зацепки. О вашем существовании мы и не подозревали.
Мелье энергично задвигал челюстями. Жюльетта продолжала:
– Для слежки за мадемуазель Уэллс, мы подослали к ней одного из наших механических муравьев. Наш шпион записал ваши разговоры, и тогда мы поняли, что наиболее опасным из вас двоих были вы. С историей о гамельнском флейтисте вы подошли очень близко к разгадке. Тогда мы решили послать Стаю к вам.
– Вот почему меня обвинили. Но ведь вы не остановились, вы продолжали убивать…
– В руках у профессора Мигеля Синьераза находился конечный продукт. Нашей первостепенной задачей было уничтожить его.
– А где сейчас находится этот идеальный формицид «Бабель»?
– После смерти Синьераза один из наших муравьиных отрядов уничтожил пробирку с этой заразой. Насколько нам известно, другой не существовало. Будем надеяться, что у других ученых не возникнет подобной идеи. Эдмон Уэллс писал, что идеи витают в воздухе. И хорошие, и плохие!
Она вздохнула.
– Итак, теперь вы знаете все. Я ответила на все ваши вопросы. Я ничего от вас не скрыла.
Мадам Рамирез вытянула руки, как будто ждала, что Мелье достанет из кармана наручники.
– Вы можете задержать меня. Арестовать меня. Сгноить в тюрьме. Но я умоляю вас, не трогайте моего мужа. Это по-своему мужественный человек. Он просто не мог представить себе мир без муравьев. Он хотел спасти планетарное богатство, которому угрожала горстка обезумевших от гордыни ученых. Пожалуйста, не трогайте Артура. У него рак, он уже приговорен.

167. Нет новостей – плохая новость

Какие новости о крестовом походе? 
Никаких.
Как это никаких? Разве с Запада не было ни одной мухи-гонца?
Шли-пу-ни запустила антенны в рот и начала остервенело чистить их. Она понимает, что все не так просто, как ей бы хотелось. Может быть, муравьи передумали убивать Пальцев?
Королева Шли-пу-ни спрашивает, улажена ли, наконец, проблема с «мятежниками».
Солдат отвечает, что теперь их уже две или три сотни, правда найти их нелегко.

168. ЭНциклопедия

11-я заповедь: Этой ночью мне приснился странный сон. Как будто весь Париж поместили в прозрачную банку, все перемешалось, и верхушка Эйфелевой башни оказалась в моем туалете. Перевернуто было все, сам я очутился на потолке, а люди тысячами разбивались о мое закрытое окно. Машины врезались в трубы, фонари торчали из пола. Мебель двигалась, и я выбежал из своей квартиры. Снаружи все было кверху дном: от триумфальной арки остались одни обломки,
Нотр-Дам опрокинулся, и его башни ушли глубоко в землю. Из развороченной земли вылетали вагоны метро, выплевывая человеческое месиво. Я бежал среди развалин, пока не уткнулся в огромную стеклянную стену. За стеной был глаз. Единственный глаз, огромный, как небо, и он смотрел на меня. И вот этот глаз, желая увидеть мою реакцию, начал стучать по стене тем, что показалось мне гигантской ложкой. Раздался оглушительный звон, похожий на колокольный. В домах взрывались уцелевшие стекла. А глаз по-прежнему смотрел на меня, он был в сто раз больше солнца. Я бы не хотел, чтобы такое могло произойти в действительности. После этого сна я больше не буду приносить из леса муравейники. Если мои муравьи умрут, я не буду заводить других. Этот сон вдохновил меня на 11-ю заповедь, сначала я последую ей сам, а уже потом предложу окружающим: не делай другим то, чего не желаешь себе. И под словом «другие» я понимаю «всех» других.
Эдмон Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том II
169. В стране тараканов

Кошка видит пролетающее мимо странное насекомое. Просунув лапу сквозь балконную решетку, она стукает его. Скарабей «Большой Рог» падает. Но 103-й успевает спрыгнуть до столкновения с землей.
Он сильно ударился лапками. Тринадцать этажей – это все-таки высоко.
Скарабею повезло меньше. Его тяжелый каркас разбивается о землю. Так нашел свою смерть бесценный «Большой Рог» – великолепный летающий воин.
Падение 103-го смягчил большой мусорный бак, набитый отбросами. 103-й по-прежнему не отпускает свой кокон.
Он ползет по пестрой растрескавшейся поверхности какого-то ящика. Какое изумительное место! Тут все съедобно, и он воспользовался этим, чтобы подкрепиться. Витают всевозможные запахи, от приятных до зловонных, но у него нет времени определять, что именно тут пахнет. Наверху, на рваной поваренной книге, он заметил какое-то существо. Их множество. Из укрытия за ним наблюдает не меньше тысячи этих существ. Множество длинных усов.
Значит, есть животные, которые живут в стране Пальцев?
Он узнал их. Это тараканы.
Они повсюду. Выползают из консервных банок, из рваного тапка, из дохлой крысы, из пустой коробки от стирального порошка с прожорливыми ферментами, из баночки бифидоактивного йогурта, из поломанной электрической батарейки, из рессоры, из окровавленного пластыря, из коробки от транквилизаторов, из коробки со снотворным, из коробки с седативным средством, из коробки замороженных продуктов с истекшим сроком хранения, которая была выброшена целой, из банки бесхвостых и безголовых сардин. Тараканы окружают 103-го. Муравей никогда не видел таких крупных. У них коричневые надкрылья и очень длинные согнутые неподвижные антенны. От них плохо пахнет, не так плохо как от клопов-вонючек, но запах более кислый и тошнотворный с разнообразными оттенками гнили.
У них прозрачные брюшки, и сквозь хитин видны трепещущие внутренности: удары сердца, потоки крови, стремящиеся по тонким сосудам. 103-й озадачен.
Старый зловонный таракан (от него несет прокисшей медвяной росой) с желтоватыми надкрыльями и маленькими крючками на лапах обращается к 103-му на языке запахов.
Он спрашивает, что тут делает муравей.
103-й отвечает, что хочет встретиться с Пальцами в их гнезде.
С Пальцами! Кажется, все тараканы потешаются над ним.
Он и в самом деле сказал что-то про… Пальцев? 
Да, а в чем проблема?
Да здесь повсюду Пальцы. Их нетрудно встретить, – произносит старый таракан.
Вы можете отвести меня в их гнездо? – спрашивает муравей.
Старый таракан надвигается.
Тебе известно, кто такие… Пальцы?
103-й смотрит на него в упор.
Это гигантские животные.
103-й не понимает, что рассчитывал услышать от него таракан.
Наконец старик отвечает: Пальцы – наши рабы.
103-й не верит. Разве гигантские Пальцы могут быть рабами отвратительных тараканов? Объясните.
Старый таракан рассказывает, как тараканы приучили Пальцев бросать им каждый день тонны продуктов. Пальцы дают им кров, корм и даже тепло. Они повинуются тараканам и всячески им угождают.
Каждое утро, как только тараканы вдоволь наедятся припасами из даров Пальцев, приходят другие Пальцы и уносят объедки. Так что еда у тараканов всегда имеется, и в большом количестве, более того, еда свежая, первосортная.
Тараканы рассказывают, что когда-то они тоже жили в лесу, а потом облюбовали для себя страну Пальцев, тут они и устроились. Теперь им даже охотиться не надо, чтобы поесть. Еда, которую подносят Пальцы, сладкая, богатая жирами, разнообразная и… главное, за ней не надо гоняться.
Уже пятнадцать лет прошло с тех пор, как наш самый дальний предок бросил погоню за дичью. Все без малейших усилий, свежим подается нам каждый день Пальцами, – говорит большой таракан с черной спиной.
Вы разговариваете с Пальцами? – спрашивает 103-й, потрясенный тем, что слышит, и тем, что видит тут залежи еды!
Старый таракан объясняет, что говорить с ними нет никакой нужды. Они угадывают любое желание тараканов прежде, чем кто-либо его выразит.
Да что там! Как-то раз дары чуть припозднились. Возмущенные тараканы стали барабанить брюшками по стене, и на следующий день еду принесли вовремя. В общем, отбросы спускаются каждый день.
Вы можете отвести меня в их гнездо? – спрашивает муравей.
Шушуканье. Кажется, они не против. Старый таракан сообщает решение.
Мы отведем тебя в их гнездо, если ты выдержишь «великое испытание».
Великое испытание?
Тараканы вместе с солдатом направляются к мусоропроводу в подвал какого-то здания. Там возвышается целая гора старой мебели, бытовой техники и каких-то коробок.
Они ведут 103-го в какое-то определенное место.
Что это за «великое испытание»?
Таракан отвечает ему, что обычно оно состоит в том, чтобы кое с кем встретиться.
Кто этот кое-кто? Противник?
Да, противник, причем посильнее тебя, – загадочно отвечает таракан.
Они идут гуськом.
Муравья приводят в это условное место. Там 103-й видит другого муравья: на его голове волоски торчат во все стороны. Да и вид у этого солдата совсем неприветливый. Он тоже в окружении тараканов.
103-й направляет антенны вперед и замечает первую аномалию: у муравья нет никакого опознавательного запаха! Бесспорно, это наемник, привыкший к битве врукопашную: на его лапках и на груди следы многочисленных ударов мандибул.
Непонятно почему, но этот муравей, встреченный при таких странных обстоятельствах, тут же становится ему неприятен. Запаха нет, манеры не учтивые, походка довольно претенциозная, волоски на лапках, похоже, уже дня два не мыты – вот уж и вправду неприятный муравей!
Кто этот муравей? – спрашивает 103-й у тараканов, которые с интересом следят за его реакцией.
Он очень хотел встретиться с тобой, именно с тобой, – отвечают ему.
У 103-го возникают вопросы. Если этот муравей так хотел с ним встретиться, то почему теперь он с ним не разговаривает? 103-й пробует один трюк: он делает вид, что покачивает головой, потом вдруг угрожающе раскрывает мандибулы. Спасует тот, другой, или же примет его вызов? Стоило ему встать в позицию для битвы на мандибулах, другой тут же вынул из ножен губные сабли.
Кто ты?
Никакого ответа. Тот, другой, просто поднял усики. Что ты тут делаешь? Ты участник крестового похода?
Похоже, придется драться.
103-й еще раз пробует запугать другого: он стучит брюшком о торакс, демонстрируя готовность к выстрелу кислотой. Ведь тот понятия не имеет, что кислоты у него нет.
Стоящий перед ним муравей реагирует точно так же. Под любопытными взглядами тараканов два представителя мирмекийской цивилизации продолжают держаться друг от друга на почтительном расстоянии. Теперь 103-й начинает понимать, что это за испытание. На самом деле тараканы хотят присутствовать на дуэли муравьев, а победителя принять в свое племя.
103-й не любит убивать муравьев, но в то же время осознает, что его миссия важнее его позиций (один таракан согласился подержать его кокон во время испытания). И к тому же этот муравей ведет себя все более и более враждебно. Кто он, этот гордец, который не только не желает разговаривать, но даже и признавать 103-го, первого муравья, достигшего края мира?
Я 103683-й!
Другой снова поднимает усики, но по-прежнему не отвечает. Они оба стоят в атакующей позе.
Но не станем же мы стрелять друг в друга, – испускает 103-й, полагая, что у другого муравья карман с кислотой полный.
Он ощупывает свое тело и убеждается, что у него осталась только маленькая последняя капля. Если выстрелить быстро, то, возможно, внезапность создаст ему преимущество.
Изо всех сил он выталкивает брюшными мышцами последнюю каплю.
Но по чистому совпадению в тот же самый момент другой тоже выстреливает, и капли, столкнувшись, очень медленно соскальзывают вниз. (Капли скользят? Никогда не видел, чтобы жидкость стекала по воздуху, но 103-й не заостряет на этом внимание.) Раскрывая мандибулы, 103-й бросается вперед, и натыкается на что-то твердое. Кончики мандибул противника бьют точно по его мандибулам.
103-й в недоумении. Его противник стремительный и жестокий, он угадывает его удары и в ту же секунду блокирует их в том самом месте, куда он их направляет.
При таком соотношении сил схватка нежелательна.
Он поворачивается к тараканам и заявляет, что отказывается драться с этим муравьем, так как тот тоже рыжий.
Либо принимайте нас обоих, либо не принимайте никого.
Тараканов не удивили эти слова. Они спокойно сообщают ему, что испытание он прошел. 103-й ничего не понимает. И тогда ему дают объяснение. На самом деле перед ним нет и никогда не было никакого противника. Его единственным соперником был он сам.
103-й по-прежнему ничего не понимает.
Тогда тараканы уточняют, что его подвели к волшебной стене, покрытой веществом, благодаря которому, напротив, появляешься ты сам.
Это позволяет многое узнать о чужаках. И в частности, как они сами оценивают себя, – говорит старый таракан.
Разве есть лучший способ, чем этот, кого-либо узнать, когда ставишь его в ситуацию, где он открыто показывает, как он сам на себя реагирует?
Тараканы случайно обнаружили эту волшебную стену. Реакции были весьма интересные. Некоторые часами дрались со своим изображением, были и такие, кто осыпал себя оскорблениями. Большая часть считала, что животное, стоящее перед ними, «надо прогнать», так как у него нет запаха или такой же запах, как у них.
Мало кто желал сразу побрататься с собственным изображением.
Мы хотим, чтобы другие приняли нас, а сами себя принять не хотим… – философски изрек старый таракан. Разве кто-то может помочь тому, кто сам не готов прийти себе на помощь? Как можно уважать того, кто сам себя не уважает?
Тараканы очень гордятся тем, что придумали это «великое испытание». По их мнению, нет ни одного животного, от самого маленького до самого большого, которое спокойно переносит свой собственный вид.
103-й возвращается к зеркалу одновременно со своим двойником.
До этого он никогда не видел зеркала. Он убежден, что это самое великое чудо, при котором он присутствовал. Стена, в которой появляется твое второе я, и двигается одновременно с тобой!
Возможно, он недооценивал тараканов. Если они способны возводить волшебные стены, может, они и в самом деле хозяева Пальцев!
Ты принял себя, значит, и мы тебя принимаем, ты захотел себе помочь – и мы тебе поможем, – объявляет старый таракан.

170. Отдых воинов

Летиция Уэллс с Жаком Мелье шли рядышком по улице Феникс. Она задорно держала его под руку.
– Меня удивило ваше великодушие. Я была убеждена, что вы тотчас же арестуете эту несчастную пожилую пару. Полицейские довольно глупы и строго придерживаются буквы закона.
Он отнял руку.
– Психология человека никогда не была вашей сильной стороной.
– Вы не правы!
– Это естественно, ведь вы ненавидите людей! Вы никогда даже не пытались меня понять. Я для вас глупец, которого надо наставлять на путь истинный.
– Но вы ведь и есть глупец!
– Даже если я и глуп, не вам меня судить. Вы все знаете наперед. Вам никто не дорог. Вы ненавидите людей. Чтобы вам понравиться, надо иметь шесть ног вместо двух, и вместо губ – мандибулы! – Он пристально посмотрел в потемневшие сиреневые глаза. – Вы избалованный ребенок! Вам бы только кичиться своей правотой! Даже если я не прав, я не лезу в бутылку.
– Вы всего лишь...
– Усталый человек, который проявил слишком много терпения к одной журналистке, а эта журналистка постоянно унижает его ради забавной истории для своих читателей.
– Оставьте свои оскорбления, я ухожу.
– Да, сбежать гораздо проще, чем выслушать правду. И куда вы так спешите? К своему печатному станку, не терпится рассказать всему свету эту историю? Лучше быть полицейским, которому случается ошибаться, чем журналисткой, у которой такая правота. Я не тронул Рамирезов, но из-за вас, из-за того, что вам хочется привлечь к себе внимание, они проведут остаток дней за решеткой!
– Я не позволю вам…
Она замахнулась, чтобы его ударить. Он перехватил ее руку своей горячей и твердой рукой. Их взгляды столкнулись, черные глаза против сиреневых. Лес черного дерева и тропический океан. И тут же все это показалось им каким-то комичным, и вместе они расхохотались. Во все горло. Ну надо же! Они разгадали такую загадку, вступили в контакт с удивительным параллельным миром, где люди создают содружество роботов, общаются с муравьями, совершают идеальные преступления. А теперь они ссорятся, как малые дети, на этой унылой улице Феникс, а ведь им следовало бы поделиться своими мыслями по поводу этих незабываемых мгновений.
От смеха Летиция потеряла равновесие и уселась прямо на тротуар. Было три часа утра. Они были молоды, они радовались, и им совсем не хотелось спать.
Она заговорила первая.
– Простите, – сказала она. – Я глупо себя вела.
– Нет, не ты. А я.
– Да нет же, я.
И они снова залились смехом. Какой-то запоздалый гуляка возвращался к себе и с сочувствием смотрел на этих молодых бомжей, которые порезвиться могли только на тротуаре. Мелье помог Летиции встать.
– Пойдем отсюда.
– Куда? – спросила она.
– Ты что, хочешь провести остаток ночи на улице?
– Почему бы и нет?
– Летиция, умница моя, что с тобой?
– Мне надоело быть разумной. Безрассудные всегда оказываются правы, я хочу быть, как все Рамирезы на свете!
Он отвел ее под навес, чтобы утренняя роса не оросила ее шелковые волосы и такое хрупкое тело под тонким черным костюмом.
Они стояли рядом. От нее невозможно было отвести глаз, ему мучительно хотелось прикоснуться к ее лицу. Она уклонилась.

171. История про улитку

Николя ворочался в постели.
– Мама, я не могу простить себе, что корчил из себя муравьиного бога. Это непростительная ошибка! Как ее исправить?
Люси Уэллс наклонилась к нему:
– Кому дано решать, что есть хорошо, а что плохо?
– Но это же плохо. Мне так стыдно. Я совершил самую страшную глупость, какую только можно представить.
– Никогда нельзя с уверенностью утверждать, что есть хорошо, а что плохо. Хочешь, я расскажу тебе одну историю?
– Хочу!
Люси Уэллс села у изголовья сына.
– Это китайская притча. Как-то раз двое монахов гуляли по саду даосского монастыря. Вдруг один из них увидел на их пути ползущую по земле улитку. Второй монах, его духовный брат, по недосмотру чуть было не раздавил ее, но первый монах вовремя его остановил. Он нагнулся и поднял животное. «Смотри, мы чуть не убили эту улитку. А ведь это животное представляет жизнь и через нее Дао, которому надо следовать. Эта улитка должна жить и продолжать циклы реинкарнации». И он осторожно выпустил улитку в траву. «Глупец! – рассердился другой монах. – Спасая эту никчемную улитку, ты подвергаешь угрозе грядки с салатом, которые выращивает наш садовник. Ради спасения жизни какой-то улитки ты уничтожаешь труды одного из наших братьев».
За их спором с любопытством наблюдал третий монах, который оказался поблизости. И поскольку они не могли прийти к согласию, первый монах предложил: «Давай обратимся с этим вопросом к нашему настоятелю, он мудрый, пусть он и решит, кто из нас прав», – и они отправились к настоятелю, с ними отправился и третий монах, которого заинтересовал этот спор. Первый монах рассказал, как он спас священную жизнь, которая вмещает тысячи будущих или минувших существований. Настоятель слушал, кивая головой, потом объявил: «Ты прав, так и надо было поступить». Второй монах возмутился. «Как же так? Разве хорошо спасти улитку, которая обгладывает овощи? Улитку надо было раздавить, и спасти огород, который каждый день дает нам вкусную пищу!» Настоятель выслушал, кивая головой, и сказал: «Это верно. Так и надо было поступить. Ты прав». Тогда третий монах, который до сих пор молчал, возмутился: «Но их точки зрения противоположны! Разве оба они могут быть правы?» Настоятель долго смотрел на него. Потом покачал головой и сказал: «Это верно. И ты тоже прав».
Притихший Николя мирно засопел под простыней. Люси бережно укутала его.

172. Энциклопедия

Экономика: Когда-то экономисты считали, что здоровое общество – это растущее общество. Показатель роста служил для оценки здоровья всей структуры: государства, предприятия, фонда заработной платы. Однако невозможно постоянно нестись вперед сломя голову. Настало время остановить рост, пока чаша не переполнилась, и мы не уничтожили себя. У экономической экспансии нет будущего. Существует только одно длительное состояние – равновесие. Здоровое общество, нация или рабочий – это такое общество, нация или рабочий, которые не трогают и сами не затронуты окружающей средой. Мы должны ставить целью не завоевание окружающего мира, а, напротив, слияние с природой и космосом. Стремиться к порядку и гармонии. Un mot d'ordre: harmonie. Гармоничное взаимопроникновение внешнего и внутреннего мира. Без жестокости и претензий. В тот день, когда человеческое общество перестанет испытывать чувство превосходства или страха перед природным явлением, наступит гомеостаз человека и вселенной. Он ощутит равновесие. Он больше не будет торопиться в будущее. Не будет зацикливаться на отдаленных целях. Он просто будет жить настоящим.
Эдмон Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том II
173. Эпопея в трубе

Они поднимаются по корявому коридору. 103-й сжимает мандибулами кокон бабочки – это миссия Меркурий. Подъем долгий. Время от времени в этом нескончаемом коридоре сверху вдруг появляется свет. Тогда тараканы делают муравью знак прижаться к стене и отвести усики назад.
Они в самом деле хорошо знают страну Пальцев. Сразу же после светового сигнала раздается ужасный грохот, и по вертикальному коридору проносится вниз тяжелая вонючая масса.

– Ты выбросил мусор, дорогой?
– Да. Это последний мешок. Купи мешков еще, и поплотнее. Эти были какие-то хлипкие.

Насекомые поднимаются вверх, укрываясь от новых лавин.
Куда вы меня ведете?
Туда, куда ты хочешь попасть.
Они поднимаются еще на несколько этажей и останавливаются.
Это здесь, – говорит старый таракан.
Вы проводите меня? – спрашивает 103-й.
Нет. Тараканья поговорка гласит: «У каждого свои проблемы». Выкручивайся сам. Твой лучший союзник – это ты сам.
Старейшина указывает ему щель в люке мусоропровода, через которую 103-й попадет прямо в мойку на кухне.
103-й протискивается, сильно прижимая к себе кокон.
Зачем я сюда пришел? – спрашивает он себя. Он так боится Пальцев, а теперь разгуливает в самой глубине их гнезда!
Но он так далеко от своего города, так далеко от своего мира, что лучше всего – это идти вперед, как всегда только вперед.
Муравей попал в загадочную страну, где все имеет идеальные геометрические формы. На кухне он грызет хлебную крошку, которая оказалась поблизости.
Для укрепления духа последний выживший крестоносец затягивает белоканскую песенку:

Приди мгновение, когда
Огонь противостоит воде,
Небо противостоит земле,
Верх низу,
Маленькое большому.
Приди момент, где простое противостоит сложному,
Круг противостоит треугольнику,
Черный цвет противостоит радужному спектру.
Но, несмотря на песню, ему все равно страшно, до дрожи в лапках. Когда огонь сталкивается с водой, вырывается пар; когда небо сталкивается с землей, все заливает дождь; когда сталкиваются верх и низ, начинается головокружение.

174. Прерванный контакт

– Надеюсь, последствия твоей ошибки будут не слишком серьезными.
После «божественного» инцидента они приняли решение уничтожить машину «Пьер де Розетт». Николя, конечно, раскаялся, но впредь нельзя допускать ни малейшего намека на божественность. Ведь он всего-навсего ребенок. И если его измучает голод, он способен совершить новые глупости.
Джейсон Брейгель вынул из компьютера процессор, и все топтали его, пока от него не остались одни обломки.
«Контакт с муравьями должен быть окончательно разорван», – так решили они.
Опасно демонстрировать свою силу в таком хрупком мире. Эдмон Уэллс был прав. Еще не время, и малейший промах может иметь разрушительные последствия даже для человеческой цивилизации.
Николя посмотрел отцу прямо в глаза.
– Не беспокойся, папа. Они наверняка мало что поняли из того, что я им наплел.
– Будем надеяться, сынок, будем надеяться.

Пальцы наши боги, – пылко выкрикивает мятежник, спрыгивая со стены. Солдат подтягивает брюшко к тораксу и стреляет. Деист падает. В последнем порыве дымящийся мятежник распластывается как шестиконечное распятие.

175. Инь и Ян

Летиция Уэллс и Жак Мелье не спеша добрались до квартиры молодой журналистки. К счастью, она была совсем недалеко. Как и Рамирезы, и когда-то и ее дядя, она поселилась вблизи леса Фонтенбло. Но ее квартал выглядел куда привлекательней, чем улица Феникс. Здесь были пешеходные улицы с роскошными магазинами, много зелени, даже поле для мини-гольфа и, конечно же, почта.
В гостиной они сняли влажную от тумана одежду и рухнули в кресла.
– Ты еще хочешь поспать? – вежливо спросил Жак.
– Нет, я же немного поспала.
После бессонной ночи, когда он, не смыкая глаз, любовался Летицией, у него ломило тело. Но ум был ясен и готов к новым загадкам и приключениям. Он готов был хоть с драконом сразиться!
– Медовухи? Напиток Олимпийских богов и муравьев.
– Не произноси больше этого слова. Я больше никогда, никогда, никогда ни слова не хочу слышать о муравьях.
Она склонилась к его креслу. Их бокалы сомкнулись.
– Конец расследованию дела химиков, прощайте муравьи!
Мелье вздохнул.
– Я в таком состоянии… Спать я не могу, и в то же время работать тоже, я слишком сильно устал. Может, сыграем в шахматы, как в старые добрые времена, когда в номере отеля «Прекрасный берег» мы подкарауливали муравьев?
– Больше никаких муравьев! – засмеялась Летиция.
«Мне не доводилось смеяться так много, как в последнее время», – подумали они одновременно.
– У меня есть идея получше, – сказала молодая женщина. – Китайские шашки. В этой игре не надо съедать шашки соперника: они помогают быстрее передвигать свои шашки.
– Будем надеяться, это не слишком сложно для моего истощенного мозга. Объясни мне.
Летиция Уэллс принесла мраморный шестиугольник, на котором была гравировка в виде шестиконечной звезды.
Она принялась объяснять правила игры:
– Каждый луч звезды – это лагерь с десятью стеклянными шариками. У каждого лагеря свой цвет. Цель – как можно быстрее переправить шарики в противоположный лагерь. Продвигаемся вперед, перепрыгивая через свои шарики или шарики соперника. Нужно, чтобы клетка рядом с шариком была пустой, и тогда на нее можно ставить свой шарик. Прыгать можно сколько хочешь и в любых направлениях, если есть место для прыжка.
– А если на пути нет шариков?
– Можно продвигаться на одну клетку в любом направлении.
– Шарики, через которые перепрыгнул, забирать?
– Нет, в отличие от классических шашек, ничего не уничтожается. Мы адаптируемся к топографии свободного пространства и находим самую короткую дорогу, ведущую в противоположный лагерь.
Они начали партию.
Летиция быстро выстроила себе что-то вроде дороги из шариков, расставленных через деление. Одна за другой ее шашки отправлялись по этой магистрали как можно дальше.
Мелье устроил себе такую же дорогу. К концу первой партии он привел все шашки в лагерь журналистки. Все, кроме одной. Одна забытая отстала. Пока он вел эту отстающую, молодая женщина ликвидировала свое отставание.
– Ты выиграла, – признал он.
– Для начинающего, ты очень неплохо сыграл. Надо передвигать сразу все шашки, не пропуская ни одной.
Он не слушал ее. Как загипнотизированный, он смотрел на доску.
– Жак, тебе плохо? – забеспокоилась она. – Конечно, после такой ночи…
– Нет, не в этом дело. Я чувствую себя как нельзя лучше. Но посмотри хорошенько на эту игру.
– Я смотрю, и что?
– А то! – воскликнул он. – Это же решение!
– Я думала, мы уже нашли все решения.
– Да нет, – настаивал он. – Решение последней загадки мадам Рамирез. Ты помнишь: сделать шесть треугольников из шести спичек. (Она тщетно всматривалась в шестиугольник.) Посмотри же. Достаточно разложить спички в форме шестиконечной звезды. Такой, как в этой игре. Два взаимопроникающих треугольника!
Летиция более внимательно посмотрела на доску.
– Это звезда Давида, – сказала она. – Она символизирует знание микрокосма, объединенного с макрокосмом. Сочетание бесконечно большого и бесконечно малого.
– Мне очень нравится эта концепция, – сказал он, склонившись к ее лицу.
Их щеки слегка соприкасались, так они и сидели, глядя на доску.
– Еще можно назвать это соединением неба и земли, – заметил он. – В этой идеальной геометрической фигуре все завершается, все сливается, все соединяется. Отдельные зоны проникают друг в друга, сохраняя при этом свою особенность. Это смешение верха и низа.
Они стали состязаться в сравнениях.
– Инь и Ян.
– Света и тьмы.
– Добра и зла.
– Холода и жары.
Летиция нахмурилась в поисках других противопоставлений.
– Мудрости и безумия?
– Сердца и рассудка.
– Духа и материи.
– Активного и пассивного.
– Звезда, – завершил Мелье, – как твоя партия в китайские шашки, где каждый исходит из своей точки, чтобы потом оказаться на точке другого.
– Откуда ключевая фраза загадки: «Надо думать так же, как другой», – сказала Летиция. – Но у меня тут еще кое-какие мысли. Что ты думаешь о «союзе красоты и ума»?
– А ты о союзе мужского и женского? Колючей щекой он прижимается к нежной щеке Летиции. Осмелев, проводит пальцами по ее шелковистым волосам.
На этот раз она его не оттолкнула.

176. Сверхъестественный мир

103-й выбирается из мойки, проползает рядом с вентиляционной трубой, идет по коридору, поднимается по стулу, взбирается на стену, скрывается за картиной, выползает оттуда, спускается, потом карабкается по крутым краям унитаза.
На дне маленькое озерцо, но муравей не собирается спускаться туда. Он направляется в ванную, вдыхает мятный запах не плотно закрытого тюбика зубной пасты, сладкий запах лосьона после бритья, скачет по марсельскому мылу, соскальзывает во флакон с яичным шампунем и едва избегает гибели.
Он увидел вполне достаточно. В этом гнезде нет ни единого Пальца. И снова в путь.
Он один. Он убеждает себя, что представляет собой упрощенный и минимальный результат крестового похода. В итоге все сводится к индивиду. У него еще есть выбор: быть за или против Пальцев.
Может ли 103-й в одиночку уничтожит их всех?
Конечно же. Но это будет нелегко.
Крестоносцам потребовалась три тысячи солдат, чтобы справиться с одним из этих великанов!
Чем больше он думает, тем сильнее он склонен отказаться от идеи истребить всех Пальцев Земли в одиночку.
Он подходит к аквариуму с рыбками и долго стоит у стеклянной стены, глядя снизу вверх на этих странных беззаботных пташек, сверкающих своего рода оперением.
Потом 103-й проползает под входной дверью и по главной лестнице поднимается на следующий этаж.
Он проникает в другую квартиру и снова начинает исследование: ванная, кухня, гостиная. Он заблудился в видеомагнитофоне, прополз по электронным деталям, вылез оттуда и отправился в спальню. Никого. Ни одного Пальца на горизонте.
И снова мусоропровод и подъем еще на этаж. Кухня, ванная, гостиная. Никого. Он останавливается, выплевывает феромон и записывает туда свои выводы по поводу образа жизни Пальцев:
Феромон: Зоология.
Тема: Пальцы.
Источник: 103-й.
Год: 1000000667.
Похоже, у всех Пальцев гнезда одинаковой конфигурации. Это большие пещеры из непробиваемого камня. Чаще всего эти пещеры теплые. Потолок белый, а на полу что-то вроде цветного газона. Сами они бывают здесь очень редко.
Он выходит на балкон, поднимается по фасаду с помощью присосок на лапках и заходит в другую квартиру, похожую на предыдущую. Это гостиная. Вот тут-то, наконец, появляются Пальцы. Он продвигается дальше. Они гонятся за ним, хотят убить. 103-й успевает скрыться, крепко прижимая к себе кокон.

177. Энциклопедия

Ориентация: Наибольшее количество знаменитых путешествий человек совершал, продвигаясь с востока на запад. Во все времена человек стремился следовать за солнцем, желая выяснить, куда проваливается этот огненный шар. Христофор Колумб, Улисс, Аттила… Все они считали, что ответ на этот вопрос можно найти только на западе. Путешествие на запад – это стремление заглянуть в будущее.
В то время как одни задавались вопросом, «куда» уходит солнце, другие желали знать, «откуда» солнце приходит. Путешествие на восток – это стремление познать истоки солнца, а заодно и свои собственные. Марко Поло, Наполеон, хоббит Бильбо (один из героев «Властелина колец» Толкиена) – персонажи востока. Они считали, что если что-то и можно открыть, то для этого необходимо вернуться туда, где зарождается день.
Забавно, но у авантюристов тоже имеются символические определения двух направлений. Их обозначения таковы. Путь на север– это поиск препятствий и испытание своей силы. Путь на юг – это поиск отдохновения и покоя.
Эдмон Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том II
178. Скитания

103-й долго скитается в противоестественном мире Пальцев, неся свой драгоценный сверток. Он посещает многочисленные гнезда. Где-то они пустуют, а где-то Пальцы гоняются за ним, чтобы убить.
В какой-то момент его одолевает искушение отказаться от миссии Меркурий. Но было бы жаль проделать такой долгий путь, потратить столько сил, а теперь вдруг все бросить. Надо отыскать добрых Пальцев. Пальцев с дружелюбным отношением к муравьям.
103-й обошел уже почти сотню квартир. С едой никаких проблем. Еды везде полно. Но ему так одиноко на этом пространстве с бесчисленными углами, что он чувствует себя на другой планете, где царят геометрические формы и все окрашено в неестественные цвета: в ослепительно-белый или тускло-коричневый, в голубой электрик, в ярко-оранжевый или зеленовато-желтый.
Эта страна сбивает с толку!
Здесь почти нет деревьев, растений, травы и песка. Только предметы и материалы, все гладкое и холодное.
Почти никаких представителей фауны. Только кое-где появляется моль, да и та при его виде тут же улетает, как будто пугается этого лесного дикаря.
103-й запутался в половой тряпке, извалялся в муке, а потом с интересом изучал удивительное содержимое ящиков стола.
Никакого пахучего или визуального знака. Сколько мертвых форм, мертвых порошков, пустующих или набитых чудовищами гнезд.
Первым делом надо найти центр, – учила Бело-кью-кьюни. Но как найти центр среди этого множества гнезд кубической формы, которые нанизаны одно на другое или же приклеены друг к другу?
И он одинок, так одинок, и так далеко от своих!
Он с тоской вспоминает величественную пирамиду Бел-о-кана, своих шустрых собратьев, тепло тро-фоллаксисов, аппетитные запахи растений, благодатную тень деревьев. Как ему не хватает теплых камешков, на которых так хорошо погреться, этих феромонных дорожек, которые вьются среди травы!
И 103-й шагает вперед, по-прежнему вперед, как совсем недавно шагал вперед целый крестовый поход. Его Джонстоновы органы сбиты с толку странными волнами: электрическими, световыми, магнитными, радиоволнами. Мир вне мира – это хаос искаженной информации.
По трубам, по телефонным проводам и бельевым веревкам он скитается от одного здания к другому.
Ничего. Ни одного сигнала приветствия. Пальцы не признали его.
103-й расстроен.
Он устал, измучил себя вопросами «для чего?» и «зачем?», и тут вдруг он улавливает неожиданные феромоны. Это запахи рыжих лесных муравьев. Обезумев от счастья, он несется навстречу прекрасным запахам. Чем ближе он подбегает, тем больше в нем уверенности, что это флаг-запах Жю-ли-кана. Пальцы выкрали это гнездо незадолго до отправления крестового похода!
Прекрасный запах притягивает его как магнит.
Да. Гнездо Жю-ли-кан в целости. Население невредимо. Он хочет пообщаться со своими братьями, потрогать их, но между ними вырастает твердая прозрачная стена, мешающая любому контакту. Город огорожен кубом. 103-й карабкается на крышу. Там есть дырочки, правда они слишком малы, чтобы потереться усиками, но вполне достаточные, чтобы обменяться информацией.
Жители Жю-ли-кана рассказывают ему, как их принесли в это искусственное гнездо. С тех пор как их силой переселили сюда, их изучают пять Пальцев. Нет, Пальцы не агрессивны. Они не убивают. Но однажды произошло необычное событие. Их забрали другие незнакомые Пальцы, они бесцеремонно трясли их, так что многие жю-ли-канцы погибли.
Но с тех пор, как их принесли обратно, они больше не знают забот. Пять очаровательных Пальцев кормят их, ухаживают за ними, оберегают их.
103-й радуется. Неужели он наконец нашел собеседников, которых ищет так давно?
Запахами и жестами муравьи, заключенные в искусственном гнезде, указывают ему, как найти «хороших» Пальцев.

179. Благоухание

Августа Уэллс сидела в общем кругу. Тесно прижимаясь друг к другу, они издавали звук ОМ, создающий спиритуальную сферу.
Наверху, в нереально подвешенном состоянии, в метре над собственными головами и в полуметре от потолка не было ни холода, ни голода, ни страха, они забывались, они были всего-навсего небольшим облачком думающего пара.
Но вскоре Августа Уэллс покинула эту сферу. Она снова материализовалась в свое земное тело. Она плохо сконцентрировалась. Что-то ее отвлекало. Навязчивые мысли. Свой ум и свое «я» она оставила на земле. Инцидент с Николя не давал ей покоя.
Она подумала, что, наверное, мир людей производит жуткое впечатление на муравья. Муравьи никогда не смогут понять, что такое автомобиль, или кофеварка, или простой билетный компостер в поезде. Это за пределами их понимания. Августа Уэллс размышляет о том, что, возможно, вселенная муравьев отстоет от вселенной людей, как разум человека отстает от божественного разума.
Может быть, в высшем измерении пространства и времени тоже существует какой-нибудь Николя. Люди ломают головы, почему Бог так поступает, а на самом деле, это какой-нибудь несмышленый ребенок, развлекается от нечего делать!
Так когда же его позовут полдничать или заставят прекратить играть с людьми?
Эта мысль взволновала и даже потрясла Августу Уэллс.
И если муравьи не способны представить, что такое компостер в поезде, то какими же машинами, какими оригинальными концептами должны манипулировать боги из высшего пространства-времени?
Но такие размышления были пустыми и бессмысленными. Она снова сконцентрировалась и воспарила в сферу, где ее разум слился с разумом всей группы.

180. Цель близка

Вокруг шум, запахи и тепло. Здесь есть живые Пальцы, это несомненно.
103-й приближается к зоне шумов и вибраций, стараясь не затеряться в зарослях толстого красного ковра. Его дорога усеяна мягкими препятствиями. На полу в беспорядке валяется разноцветная одежда.
Последний крестоносец ползет по пиджаку и брюкам Жака Мелье, дальше его путь лежит через черный шелковый костюм, он ползет вперед по рубашке комиссара, дальше он то поднимается, то спускается, как по американским горкам по бюстгальтеру Летиции Уэллс. Зона турбулентности приближается.
Перед ним вязаное полотнище покрывала, он поднимается по нему. Чем выше он поднимается, тем сильнее тряска. Запахи Пальцев, тепло Пальцев, звуки Пальцев, они где-то здесь, это точно. Наконец он их увидел. Он вскрывает свой кокон бабочки и вынимает оттуда бесценный груз. Миссия Меркурий приближается к концу. Он карабкается на самую высокую точку кровати. Будь что будет.

Летиция Уэллс лежала, ее сиреневые глаза были закрыты, она ощущала, как энергия Ян ее партнера сливается с ее собственной энергией Инь. Их сплетенные тела синхронно двигались. Летиция приоткрыла глаза – и вздрогнула. Практически перед ее носом стоял муравей и держал между мандибулами маленькую сложенную бумажку!
Зрелище могло удивить кого угодно. Она замерла, потом высвободилась и приподнялась.
Жака Мелье такая резкая перемена озадачила.
– Что случилось?
– На кровати муравей!
– Наверное, он сбежал из твоего террариума. На сегодня довольно муравьев, прогони его и начнем с того места, где остановились!
– Нет, подожди, он не такой, как все. В нем что-то необычное.
– Это что, робот Артура Рамиреза?
– Нет, это живой муравей. Ты мне можешь не поверить, но у него в мандибулах сложенная бумажка, кажется, он хочет нам ее отдать!
Комиссар был недоволен, но решил проверить информацию. Он и в самом деле увидел муравья с кусочком сложенной бумаги.

103-й видит перед собой множество Пальцев. Обычно пальцевидное животное разделяется на два стада по пять Пальцев. Но это, наверное, высшее животное: оно толще и у него не два, а четыре стада по пять Пальцев. Итого двадцать Пальцев, растущих от корневой розовой структуры.
103-й приближается и кончиками мандибул протягивает письмо, пытаясь не поддаваться страху, который ему внушают эти непомерные существа.
В памяти всплывает эпизод битвы с Пальцами в лесу, и ему очень хочется удрать со всех лапок. Но было бы слишком глупо сдаться, когда практически достиг цели.

– Давай посмотрим, что он держит между мандибулами.
Жак Мелье очень осторожно протянул руку к муравью. При этом прошипел:
– А ты уверена, что он не укусит меня или не брызнет на меня муравьиной кислотой?
– Уж не хочешь ли ты сказать, что боишься маленького муравья? – прошептала Летиция ему на ухо.

Пальцы приближаются, и муравья пронизывает страх. 103-й вспоминает уроки, которые в детстве ему преподали в Бел-о-кане. Стоя перед хищником надо забыть, что он сильней тебя. Надо думать о чем-нибудь другом. Сохранять спокойствие. Хищник как всегда ожидает, что от него побегут и это бегство определит его дальнейшее поведение. Но если вы с невозмутимым видом останетесь на месте и не выкажете страха, он придет в замешательство.
Пять Пальцев неумолимо приближаются к нему.
Кажется, они не пришли в замешательство.

– Главное, не спугни его! Не торопись, помедленней, иначе он убежит.
– Думаю, он не двигается потому, что хочет подпустить меня поближе и куснуть.
Рука медленно, но непрерывно продолжала движение.

Пальцы приближаются, они выглядят спокойными. Ни малейшего признака враждебности. Осторожно. Возможно, это ловушка. Но 103-й дает себе клятву не убегать.
Не бояться. Не бояться. Не бояться, – твердит он себе. – Я пришел издалека ради встречи с ними, и вот теперь, когда они здесь, единственное мое желание – дать деру со всех шести лапок! Мужайся, 103-й, ты уже сталкивался с ними и до сих пор жив.
Но так непросто смотреть, как на вас надвигаются пять розовых шаров, которые в десятки раз больше вас, и при этом заставлять себя не шевелиться.

– Осторожно, осторожно, ты же видишь, ему страшно: его усики дрожат.
– Не мешай, он начинает привыкать к плавному движению моей руки. Животные не боятся медленных и монотонных явлений. Понемногу, понемногу, понемногу.

Это инстинкт. Как только Пальцы оказываются ближе, чем в двадцати шагах, 103-му хочется широко раскрыть мандибулы и атаковать. Но в его мандибулах сложенная бумага. Рот занят, и он не может даже укусить. Он вытягивает вперед кончики усиков.
В его голове сумбур. Все три его мозга спорят, и каждый из них хочет навязать свое мнение:
– Бежим!
– Без паники. Мы же не зря проделали такое далекое путешествие.
– Нас раздавят!
– Пальцы все равно близко, мы не успеем сбежать!
– Остановись, он умирает от страха, – велела Летиция Уэллс.
Рука остановилась. Муравей отступил на три шага и замер.
– Видишь, ему становится совсем страшно, когда я останавливаюсь.

103-й надеется на передышку, но Пальцы опять продвигаются. Если он ничего не сделает, то через несколько секунд они коснутся его! 103-й уже видел, что происходит от щелчка Пальцев. Ему известны две реакции на неизвестное: действовать или терпеть. Терпеть он не хочет, поэтому действует!

Прекрасно: муравей вскарабкался ему на руку! Жак Мелье доволен. Но муравей несется вперед, прыгает с его руки, как с трамплина, и вот он уже поднимается по плечу Летиции Уэллс.

103-й осторожно идет вперед. Тут пахнет лучше, чем на другом Пальце. Он неторопливо анализирует все, что видит и чувствует. Если он выберется отсюда, то потом занесет информацию в зоологический феромон о Пальцах. Находиться на Пальце весьма любопытно. Плоская розоватая поверхность исполосована желобками, через одинаковые интервалы расположены маленькие колодцы, наполненные терпким потом.
103-й делает несколько шагов по белому закруглению плеча Летиции Уэллс. Она не шевелится, боясь раздавить муравья. Насекомое поднимается по шее, ему приятно ступать по шелковистой структуре. Он ползет по губам, опираясь всем своим весом на темно-розовые подушечки. На мгновение теряется в гроте правой ноздри, а Летиция изо всех сил старается не чихнуть.
Он выползает из носа и склоняется над левым глазом. Глаз влажный и подвижный. Посреди океана цвета слоновой кости стоит сиреневый островок. Он не идет туда, боясь, что прилипнут лапки. Правильное решение, большая мембрана с черной щеточкой на краю опускается на глаз.
103-й продолжает путь по шее, потом скользит между грудями. Смотри-ка, он спотыкается о родинки. Потом, очарованный нежной тканью грудей, он идет покорять сосок с розовой изменчивой вершиной. Он останавливается наверху и делает несколько заметок. Он понимает, что находится на Пальце и что этот Палец разрешает ходить по себе. Жители Жю-ли-кана были правы. Эти Пальцы и вправду не агрессивны. С кончика груди открывается широкий обзор на другую грудь и долину живота.
Он спускается и любуется этой светлой, теплой и мягкой поверхностью.

– Не шевелись, он приближается к пупку.
– Рада бы, но мне щекотно.
103-й падает в колодец пупка, вылезает, сбегает по длинным бедрам, поднимается на колено, потом спускается на лодыжку и снова начинает подниматься уже с внутренней стороны ноги.
Там он видит пять маленьких Пальцев, тучных и малоподвижных, их кончики покрашены в красный цвет. Он поднимается по ноге. Спринт по икрам, скольжение по белой и гладкой коже. Он скачет по этой теплой розовой пустыне из нежной кожи.

181. Энциклопедия

Шесть: Цифра шесть – благоприятная для зодчих. Шесть – это число созидания. За шесть дней Господь сотворил мир, а на седьмой день – отдыхал. По словам Климента Александрийского, вселенная была создана в шести разных направлениях: помимо четырех сторон света, есть еще Зенит (самая высокая) и Надир (самая низкая точка по отношению к наблюдателю). В Индии шестиугольная звезда, именуемая Янтра, симвозизирует акт любви, взаимное проникновение Йони и Лингама. У евреев – это звезда Давида, а также печать Соломона, представляющие сумму всех элементов вселенной. Треугольник с вершиной, направленной вверх – это огонь. Треугольник с вершиной, направленной вниз – это вода.
В алхимии принято считать, что каждому лучу шестиконечной звезды соответствует свой металл и свое небесное тело. Верхний луч – планета Луна, металл – серебро. Дальше слева направо: Венера – медь, Меркурий – ртуть, Сатурн – свинец, Юпитер – олово, Марс – железо. Мудрое сочетание шести элементов и шести небесных тел дает в своем центре Солнце – золото.
В живописи шестиконечная звезда символизирует соединения цветов. Соединение всех оттенков дает в центральном шестиугольнике белый цвет.
Эдмон Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том II
Шестой аркан:
Империя пальцев

182. Все ближе к цели

103-й поднимается по бедрам, но пять длинных Пальцев приземляются перед ним, преграждая путь к паху. Экскурсия окончена.

103-й боится, что сейчас его раздавят. Но нет, Пальцы стоят на месте, как будто ожидая встречи. Да, жители Жю-ли-кана были правы: среди Пальцев есть и хорошие. Он все еще живой. Поднявшись на задние лапки, муравей протягивает свое послание.

Длинными накрашенными ногтями указательного и большого пальцев Летиция, как пинцетом, ухватила сложенную бумажку.

103-й колеблется, потом широко открывает мандибулы и отпускает драгоценный груз.
Столько муравьев погибло ради этого волшебного мгновения.

Летиция Уэллс положила бумажку на ладонь. Бумажка размером примерно в четверть почтовой марки с обеих сторон была исписана крошечными буквами. Буквы настолько мелкие, что написанное невозможно было прочесть, но, похоже, это был почерк человека.
– Думаю, этот муравей принес нам послание, – сказала Летиция, пытаясь разобрать написанное на бумажке.
Жак Мелье вооружился большой светящейся лупой.
– С ней прочесть письмо будет легче.
Они поместили муравья в маленький сосуд, потом оделись и склонились с лупой над маленькой бумажкой.
– У меня хорошее зрение, – сказал Мелье, – дай мне ручку, я перепишу те слова, которые сумею разобрать, а остальное додумаем.

183. Энциклопедия

Термит: Мне доводилось общаться со специалистами по термитам. Они утверждают, что муравьи – это, конечно, интересно, но все же им не удалось достичь и половины того, что удалось термитам.
Это правда.
Термиты – единственные среди общественных насекомых, и даже среди животных в целом, кому удалось создать «идеальное общество». У термитов абсолютная монархия, при которой каждый индивид почитает за счастье служить своей королеве, царит полное взаимопонимание, действуют всегда сообща, ни у кого не возникает никаких амбиций или эгоистических устремлений.
В обществе термитов царит солидарность в полном смысле этого слова. Может быть, потому, что термиты первыми из животных начали строить Города, а было это более двухсот миллионов лет назад.
Однако в преуспевании этого вида заложена и его ограниченность. Совершенство невозможно улучшить по определению. Поэтому устройство Городов термитов невозможно изменить, здесь нет места ни революции, ни каким другим внутренним волнениям. Это здоровый и сильный организм, который функционирует настолько хорошо, что ему остается только наслаждаться своим счастьем среди отполированных прочных коридоров.
Муравей живет в более анархичной социальной системе. Он развивается методом проб и ошибок, и любое новое дело начинает с учетом прошлых ошибок. Он никогда не удовлетворяется тем, что имеет, он пробует все, даже если это опасно для жизни.
Муравейник – это не такая стабильная система; общество муравьев пребывает в постоянном поиске, любит всякого рода эксперименты, даже под угрозой исчезновения.
Именно поэтому муравьи для меня гораздо интереснее, чем термиты.
Эдмон Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том II
184. Расшифровка

После долгой расшифровки у Мелье вышло вполне внятное послание.
«Помогите. Нас семнадцать человек, мы заперты под муравейником. Муравей, который передаст вам это послание, – наш союзник. Он покажет вам дорогу к нам. Над нами большая гранитная плита, прихватите с собой отбойные молотки и кирки. Торопитесь. Джонатан Уэллс».
Летиция Уэллс подскочила:
– Джонатан! Джонатан Уэллс! Мой кузен Джонатан зовет на помощь!
– Так вы родственники?
– Он мой кузен, но я ни разу не видела его. Он числился погибшим, он исчез в подвале на улице Сибаритов…. Помнишь дело о подвале в доме моего отца Эдмона? Джонатан был одной из первых жертв!
– Похоже, он жив, но заперт с целой группой людей под муравейником!
Мелье осмотрел маленькую бумажку. Это было как послание из брошенной в море бутылки. Оно написано дрожащей рукой, возможно, рукой умирающего. Сколько времени муравей нес это письмо? Мелье знал, насколько медленно передвигаются эти насекомые.
Его заинтересовало любопытное обстоятельство. Было очевидно, что письмо было написано на листке обычного размера, а потом уменьшено во много раз на ксероксе. Значит, там внизу они неплохо устроились, раз у них есть ксерокс и электричество?
– Ты думаешь, это правда?
– Я не могу дать другого объяснения тому, что муравей таскает с собой письмо!
– Но по какой случайности это насекомое попало в твою квартиру? Лес Фонтенбло большой, город Фонтенбло еще больше, особенно в муравьиных масштабах, а этому посланцу, несмотря ни на что, удалось найти твою квартиру на пятом этаже. Тебе не кажется, что это уже слишком?
– Бывает, что вероятность какого-то события один к миллиону, и тем не менее это событие происходит.
– Но сама подумай, как это возможно, чтобы люди могли быть «заперты» под муравейником и зависеть от доброй воли муравьев? Это невозможно, ведь муравейник можно разрушить ударом каблука.
– Они утверждают, что над ними гранитная плита.
– Но как можно забраться под муравейник? Надо быть чокнутым. Это несерьезно!
– Нет. В этом и заключается загадка таинственного подвала моего отца, подвал будто заглатывал всех, кто туда спускался. Главное теперь – спасти его узников. Нельзя терять время, и есть единственное существо, которое может нам помочь.
– Какое?
Она показала на сосуд, где метался 103-й.
– Он. Письмо, – сказала она, – это должно привести нас к моему кузену и его товарищам.
Они освободили муравья из стеклянной тюрьмы. Надо было его пометить, но радиоактивного вещества не осталось. Тогда Летиция Уэллс поставила на лбу насекомого метку красным лаком для ногтей, чтобы не спутать его с другими муравьями.
– Давай, малыш, покажи нам дорогу!
Против всякого ожидания муравей не шевельнулся.
– Он что, умер?
– Нет, усики шевелятся.
– Тогда почему он стоит на месте? Жак Мелье подтолкнул его пальцем. Никакой реакции. Только движения усиков стали еще более нервные.
– Можно подумать, он не хочет нас туда вести, – заметила Летиция Уэллс. – Я вижу только один способ разрешить эту проблему: надо с ним… поговорить.
– Согласен. Прекрасная возможность увидеть, как работает машина «Пьер де Розетт» этого чудака Артура Рамиреза.

185. Земля, которую надо обустроить

24-й не знает, как взяться за дело. Создать межвидовую утопическую общину – идея, конечно, заманчивая. Сделать это под защитой акации и воды – это еще лучше. Но как добиться взаимопонимания?
Деисты заняты возведением глиняных монолитов, они просят выделить место для захоронения мертвых.
Термиты облюбовали толстое сухое бревно и заделывают в нем щели. В ветвях корнигеры пчелы строят мини-улей. Что до муравьев, то они обустраивают помещение для грибных плантаций.
Вроде все идет нормально; но почему же 24-му приходится так трудно, почему так тяжело всем руководить? Каждый в своем углу делает то, что ему нравится, и никто никому не мешает.
По вечерам члены общины собираются внутри корнигеры и рассказывают друг другу истории своего мира.
Насекомые всех видов, развесив усики, слушают рассказы-запахи пчел-воинов или термитов-архитекторов – это и есть отличительная черта общины.
Общину Корнигеры объединяют легенды и сказки. Саги из запахов. И больше ничего.
Религия деистов – всего лишь одна из историй среди многих других. И никому не важно, правда это или выдумка, главное, чтобы история пробуждала мечты. А концепция богов пробуждает мечты…
Самые красивые легенды муравьев, пчел, термитов и скарабеев 24-й предлагает объединить в библиотеку, подобно Химической библиотеке Бел-о-кана.
В отверстия-иллюминаторы корнигеры виднеется темно-синее ночное небо, освещенное полной белой луной.
Этим вечером особенно душно, насекомые отправляются на пляж и там рассказывают свои истории. Один говорит:
…король термитов уже дважды тщетно подступался к брачным покоям своей королевы и дважды получал отказ, но тут вдруг термиты, прокладывающие ходы в дереве, сообщили, что эротические импульсы королевы нарушены из-за древоточца...
Другой подхватывает:
... «и тут появляется черная оса. Она несется на меня, выставив жало вперед. Я еле успела…
Все вздрагивают от пережитого страха вместе с асколеинской пчелой.
Запах нарциссов, размеренный плеск волн, ласкающих берег, действует на них как успокоительное.

186. Страшный суд

Артур Рамирез принял Мелье и Летицию гостеприимно, он чувствовал себя лучше. Он поблагодарил их за то, что не сдали его в полицию. Мадам Рамирез не было дома: она отбывала повинность на передаче «Головоломка для ума».
Журналистка и полицейский сообщили ему новость: это звучит невероятно, но муравей принес им рукописное послание.
Они показали письмо, и Артур Рамирез тут же понял суть проблемы. Поглаживая свою белую бороду, он согласился включить машину «Пьер де Розетт».
Он повел их на чердак, включил несколько компьютеров, сразу высветились колбы с веществами для синтезирования феромонов, потом встряхнул прозрачные трубки.
С большой предосторожностью Летиция достала из склянки 103-го, и Артур поместил его под стеклянный колпак.
От этого колокола отходило две трубки: одна втягивала феромоны муравья, другая передавала ему искусственные феромоны, то есть послания людей, переведенные на язык феромонов.
Рамирез сел за пульт управления, подкрутил несколько колесиков, проверил светящиеся экраны, отладил потенциометры.
Устроившись перед микрофоном, инженер четко произнес:
Передача: Здравствуй.
Он нажал на кнопку, и компьютер, проанализировав слово, вывел на экран соответствующую этому слову химическую формулу, согласно которой в пробирках начала синтезироваться порция запаха в строгом соответствии с имеющейся электронной базой данных ароматов. Для каждого слова свой специальный запах.
Воздушный насос вытолкнул маленькое облачко, содержащее это послание, в систему труб, и оно попало в колокол.
Муравей зашевелил антеннами.
Здравствуй.
Послание принято.
После этого вентилятор выветрил из колокола все чужеродные запахи, чтобы они не мешали уловить ответное послание муравья.
Чувствительные отростки завибрировали.
По прозрачной трубе облако-ответ поднялось к спектрометру и хроматографу, где оно было разложено на молекулы, чтобы получить вещество, соответствующее слову или фразе.
Постепенно на экране дисплея появилась фраза.
Одновременно ее произнес голосовой синтезатор.
Все услышали ответ муравья.
Прием: Кто вы? Я не совсем четко различаю ваши феромоны.
Летиция и Мелье были в восторге. Машина Эдмона Уэллса и правда работала!
Передача: Ты находишься внутри машины, которая служит для общения людей с муравьями. С ее помощью мы можем говорить с тобой и понимаем тебя, когда ты говоришь.
Прием: Люди? Что такое люди? Это разновидность Пальцев?
Удивительно, но эта машина не произвела на муравья никакого впечатления. Он отвечал без напыщенности и, казалось, знал тех, кого называл «Пальцами», значит, диалог можно было установить.
Передача: Да, мы продолжение Пальцев.
Ответ раздался из громкоговорителя, находящегося над компьютером.
Прием: Мы зовем вас Пальцами. И я буду называть вас Пальцами.
Передача: Как хочешь.
Прием: Кто вы? Вы не Доктор Ливингстон, я полагаю.
Все трое обомлели. Откуда муравей может знать о докторе Ливингстоне и об этой знаменитой фразе: «Доктор Ливингстон, я полагаю?»[12] Сначала они решили, что это ошибка в настройке переводчика или неточность перевода французско-муравьиного словаря. Никто и не подумал смеяться: невозможно было даже представить, чтобы у этого муравья было такое чувство юмора. Они скорее задавались вопросом, что это за Доктор Ливингстон, который был известен муравьям.
Передача: Нет, мы не «доктор Ливингстон». Мы три человека. Три Пальца. Наши имена Артур, Летиция и Жак.
Прием: Каким образом вы говорите на земном языке?
Летиция прошептала:
– Наверное, он имеет в виду, как нам удается говорить на языке муравьиных запахов. Муравьи явно считают себя единственными истинными землянами...
Передача: Это не наше открытие, оно случайно попало к нам. А ты, кто ты?
Прием: Я – 103683-й, но мои товарищи зовут меня просто 103-й. Я бесполый муравей из касты солдат-исследователей. Родом я из Бел-о-кана, самого большого Города в мире.
Передача: А как получилось, что ты принес нам это послание?
Прием: Под нашим Городом живут Пальцы, они попросили передать вам это послание. Эта «миссия Меркурий», и ее поручили мне. Я единственный, кто уже приближался к Пальцам, и мои братья решили, что только я смогу выполнить эту миссию.
103-й не стал уточнять, что он возглавлял крестовый поход, который должен был уничтожить всех Пальцев на Земле.
Вопросы словоохотливому муравью хотели задать каждый из троих, но Артур Рамирез продолжал вести беседу сам.
Передача: В письме, которое ты нам передал, говорится, что под твоим Городом заперты люди, то есть, извини, Пальцы, и только ты можешь показать нам дорогу к их спасению.
Прием: Это так.
Передача: Тогда покажи нам дорогу, мы готовы идти за тобой. Прием: Нет. Передача: Как это нет?
Передача: Сначала я должен познакомиться с вами поближе. Иначе откуда мне знать, можно ли вам доверять?
Три человека были настолько удивлены, что не знали, что и ответить.
Конечно, они испытывали большую симпатию, даже уважение, к муравьям, но услышать, как какая-то мелюзга открыто говорит им «нет» – было уж слишком. Эта бессовестная черная козявка под колоколом держала в своих лапках жизни семнадцати человек. Любой из них запросто мог бы раздавить его указательным пальцем, а он посмел отказать им в помощи, ссылаясь на то, что они якобы не были ему представлены!
Передача: Зачем тебе надо знакомиться с нами поближе?
Прием: Вы большие и сильные, но я не знаю, добрые ли у вас намерения. Может, вы чудовища, как считает наша королева Шли-пу-ни? А может, вы всемогущие боги, как думает 23-й? Опасны ли вы? Умны ли вы? А вдруг вы варвары? И много ли вас? На какой ступени развития находится ваша технология? Умеете ли вы пользоваться инструментами? Я должен узнать вас, прежде чем решить, стоит ли спасать кого-то из вас.
Передача: Тебя устроит, если каждый из нас расскажет о себе?
Прием: Я хочу понять не только вас троих, я хочу составить мнение обо всем вашем виде.
Летиция и Мелье уставились друг на друга. С чего начать? Им что, придется читать лекции этому муравью об античности, о средневековье, об эпохе Возрождения и о мировых войнах? Артуру, похоже, очень даже нравилась эта дискуссия.
Передача: Тогда задавай нам вопросы. Мы ответим на все твои вопросы и расскажем все о нашем мире.
Прием: Это было бы слишком просто. Вы представите ваш мир в самом выгодном для вас свете, лишь бы спасти плененных Пальцев в нашем Городе. Придется вам найти более объективный способ информации для меня.
Ну и упрямец этот 103-й! Даже Артур уже не знал, что и сказать, чтобы убедить муравья в своих добрых намерениях. Что до Мелье, то тот уже начал терять самообладание. Повернувшись к Летиции, он с яростью воскликнул:
– Прекрасно. Мы спасем твоего дядю с кузеном и их товарищей без помощи этого спесивого муравья. Артур, у вас имеется карта леса Фонтенбло?
Да, карта у него была, но лес Фонтенбло простирается на семнадцать тысяч гектаров, да и муравейников там хватает. Так где же искать? В окрестностях деревни Барбизон или среди скал и ущелий Апремона, а может, близ ущелья Франшар, или же на песчаных склонах Соль?
На такие поиски уйдут годы. Им никогда не отыскать Бел-о-кан собственными силами.
– Мы что, позволим этому муравью унижать нас?! – злился Мелье.
Артур Рамирез выступил в защиту гостя.
– Прежде чем повести нас к своему гнезду, он просто хочет получше узнать нас. Он прав. На его месте я бы поступил точно так же.
– Но как дать ему объективную картину нашего мира?
Они задумались. Еще одна загадка! Наконец Жак Мелье воскликнул:
– У меня есть идея!
– Что за идея? – спросила Летиция; у нее сложилось скептическое отношение к необузданным проектам комиссара.
– Телевизор. Те-ле-ви-зор! При помощи телевидения мы свяжем его со всем человеческим видом, он почувствует пульс всего человечества. Телевизор покажет ему все аспекты нашей цивилизации. Просматривая телевизор, наш 103-й будет способен судить по совести, кто мы такие и чего мы стоим.

187. Феромон

Мирмекийская легенда:
Расшифровка разрешена.
Феромон памяти № 123.
Тема: Легенда.
Источник: Королева Шли-пу-ни.
Вот легенда о двух деревьях. Жили когда-то два враждующих вида муравьев. Их муравейники находились на соседних деревьях. И вот ветка одного из деревьев стала расти горизонтально, в сторону другого дерева, каждый день понемногу приближаясь к нему. Оба вида муравьев знали: как только ветка преодолеет пространство между двумя деревьями, разразится война. Но до этого времени никто ни на кого не нападал. Война началась именно в тот день, когда ветка коснулась соседнего дерева. Битва была ожесточенной. Эта история показывает, что для каждого события существует свой точный момент. До наступления этого момента – слишком рано, после – слишком поздно. Каждый интуитивно чувствует, когда наступает нужный момент.

188. Вес слов, лавина картин

Они поставили перед 103-м маленький цветной телевизор с экраном на жидких кристаллах. Но даже этот экран был слишком велик для муравья, поэтому перед ним установили линзу, в сто раз уменьшающую размер картинок. Таким образом, муравей мог прекрасно видеть экран телевизора.
Перед микрофоном машины «Пьер де Розетт» Артур установил звуковую колонку. Таким образом, белоканский исследователь получал от телевизора Пальцев не только изображение, но и звук-запах.
Конечно, он не мог отличить музыку от шумов, но диалоги и комментарии понимал.
103-й извлек каплю слюны, на которую собирался заносить свои наблюдения о нравах Пальцев. Эти записи помогут определить, чего стоят эти животные.
Артур Рамирез включил телевизор. Он наугад нажал на кнопку пульта.
Канал 341: «Крак-Крак легко избавит вас от …»
Жак Мелье вздрогнул и тут же переключил канал. Его блестящая идея все же не была лишена риска!
Прием: Что это было? – спрашивает 103-й.
Люди заволновались. Они торопятся его успокоить.
Передача: Просто реклама еды. Ничего интересного.
Прием: Нет, что это за плоский свет?
Передача: Это телевизор, у нас это самый распространенный способ связи с миром.
Прием: Что это за плоский и холодный огонь?
Передача: А вы знаете, что такое огонь?
Прием: Конечно, но не такой. Объясните.
Артур Рамирез не представляет себе, как можно объяснить муравью принцип действия электронных приборов? Он попытался использовать сравнение:
Передача: Это не огонь. От него идет свет, но это всего лишь окно, в котором видно все, что происходит в нашей цивилизации.
Прием: А как эти картины доходят сюда?
Передача: Перелетают по воздуху.
103-й не понимает принципа этой технологии Пальцев, но понимает, что видит мир Пальцев так, как если бы находился одновременно в нескольких местах их Города.
Канал 1432. Новости. Треск автоматов. Голос за кадром: «В Сираке синтезировали газ, способный убивать.»
Артур быстро переключает.
Канал 1445. Конкурс Мисс Вселенная. Покачивая бедрами, вышагивают девицы.
Прием: Это что за насекомые, чего это они так спотыкаются на своих задних лапках?
Передача: Это не насекомые. Эти животные – люди, Пальцы, как вы их называете. Это наши самки.
Прием: Так вот каков Палец в полный рост.
Муравей приближает правый глаз к линзе и долго изучает формы, двигающиеся на экране.
Прием: Так у вас есть глаза и рот, только они расположены на самой вершине вашего тела.
Передача: А ты что, не знал этого?
Прием: Я думал, что вы всего лишь розовая масса. У вас нет усиков. Как же вы разговариваете?
Передача: Мы используем слух как способ общения, без усиков.
Прием: У вас не хватает двух лапок. У вас их только четыре! Как же вы ходите?
Передача: Двух задних лапок нам хватает, чтобы ходить, правда, чтобы ходить не падая, но нам потребовалось время. Две верхние лапки мы используем для других целей, например, для переноски предметов. Это не так, как у вас, у вас все лапки служат для передвижения.
Передача: Те, у кого на голове длинные волосы, они что, больные?
Передача: Нет, эти самки специально отращивают волосы, чтобы соблазнять самцов.
Передача: А почему у ваших самок нет крыльев?
Передача: У Пальцев нет крыльев.
Прием: Ни у самцов, ни у самок?
Передача: Ни у кого.
103-й внимательно изучает экран. Он находит, что самки Пальцев на редкость безобразны.
Прием: Вы меняете цвет панциря, как хамелеоны?
Передача: У нас нет панциря. Наша кожа розовая и голая, мы защищаем ее одеждой разных цветов и фасонов.
Прием: Одежда? Это что-то вроде маскировки, чтобы вас не опознали хищники?
Передача: Нет, это скорее способ для защиты от холода и еще это для самовыражения. Это сплетенные растительные нити.
Прием: А, это служит для любовного парада, как у бабочек?
Передача: Когда как. Конечно, некоторые наши самки, одетые определенным образом, привлекают больше внимания самцов.
103-й много спрашивает и быстро учится. Некоторые его вопросы ставят их в затруднение. Например: «Почему у Пальцев глаза подвижны?» или «Почему особи из одной касты не одинакового роста?» Три человека пытаются ответить как можно понятней, используя упрощенный, но ясный словарь. Они вынуждены изобретать новый французский язык, так как слова часто имеют подтекст и нюансы, которые надо каждый раз объяснять заново, чтобы муравью было понятно.
Наконец 103-й устает от этого парада человеческих самок. Он хочет увидеть что-нибудь другое. Когда изображение на экране привлекает внимание муравья, он дает сигнал «стоп».
Прием: Стоп. Что это?
Передача: Репортаж о дорожном движении в больших городах.
Голос комментатора за кадром: «Пробки – основная проблема наших городов. Исследование специальных служб показало, что чем больше строят дорог и магистралей, тем большее число людей покупает машины, и количество пробок неуклонно растет».
На экране в сероватом дыму длинные вереницы неподвижных машин. Камера отъезжает: на много километров растянулась колонна, словно приклеенных к асфальту трейлеров, грузовиков, легковых машин, автобусов.
Прием: А, пробки в больших городах, это вечная трудность! Дальше.
Череда картинок.
Прием: Стоп. Что это тут?
Передача: Документальный фильм о проблеме голодающих в мире.
Истощенные люди без возраста с застывшими взглядами, дети, вокруг которых вьются мухи, бестелесные младенцы, впившиеся в дряблые пустые груди своих несчастных матерей.
Бесстрастный голос комментатора: «В Эфиопии продолжает свирепствовать засуха. Голод продолжается уже пять месяцев, а теперь еще ожидается вторжение саранчи. Врачи из международной организации здравоохранения прикладывают все силы, пытаясь спасти местное население».
Прием: Что такое врачи?
Передача: Это такие Пальцы, которые помогают другим Пальцам, когда те болеют или нуждаются в помощи, вне зависимости от места их проживания и цвета кожи. Не все Пальцы розовые, в мире есть еще черные и желтые Пальцы.
Прием: У нашего рода тоже бывают разные цвета. Иногда этого достаточно, чтобы разгорелась вражда.
Передача: У нас тоже.
1227-й, 1226-й, 1225-й канал. Стоп.
Прием: Что это такое?
Мелье сразу понял, что это за кадры:
– Этот канал не является общедоступным. Тут показывают. порнофильм.
Бесполезно. Тогда Рамирез принимается объяснять подробней. 103-й требует правды.
Прием: Что это?
Передача: В этих фильмах показывают, как Пальцы размножаются.
Муравей смотрит с большим интересом.
Комментарий 103-го.
Прием: Вы делаете это головой?
Передача: Э, ну нет, это не совсем так, – лепечет смущенная Летиция.
На экране пара меняет позу, сплетается.
Комментарий 103-го.
Прием: Похоже, вы занимаетесь любовью, как слизняки: извиваясь на земле. Наверное, это не очень приятно. Земля шершавая.
Летиция Уэллс с досадой переключает канал.
1224-й канал. Копошится куча черных точек.
Прием: Стоп. Что это?
Не повезло. Документальный фильм о насекомых!
Передача: Это. это репортаж о «муравьях».
Прием: Что такое «муравьи»?
Они не знают, как прокомментировать не слишком лестные для мирмекийского народа кадры, на которых он сведен к состоянию кишащей массы.
Прием: Что такое «муравьи»?
Передача: Хм, нелегко объяснить.
Рамирез мнется, потом признается:
Прием: Муравьи – это. вы.
Передача: Мы?
103-й вытягивает голову. Даже на крупном плане он не может узнать своих братьев: ведь у него зрение не плоскостное, как у людей, а сферическое.
Он смутно различает сцену брачного полета. Принцессы и самцы взлетают.
103-й слушает репортера и узнает много нового о своем виде. Он не знал, что муравьев на Земле так много. Он не знал, что в Австралии есть так называемые «огненные муравьи», у которых кислота такой концентрации, что разъедает дерево.
103-й все время записывает. Он не может оторваться от этого окна, где с такой скоростью выдают столько интересной информации.
Долгие часы ушли на интенсивный просмотр телевизора.
На третий день 103-й смотрит шоу комических актеров. Актеры по очереди берут микрофон и рассказывают истории, от которых весь зал хохочет.
Толстенький веселый человек обращается к аудитории: «Вы знаете, в чем разница между женщиной и политиком? Не знаете? Так вот. Когда женщина говорит «нет», это означает «может быть»; когда женщина говорит «может быть», это означает «нет», а когда она говорит «да», ее считают шлюхой. Когда политик говорит «да», это означает «может быть»; когда политик говорит «может быть», это означает «нет», а когда политик говорит «нет», его считают мерзавцем!»
Зал гогочет.
Муравей трет усики.
Прием: Я ничего не понял.
Передача: Это для смеха, – объяснил Артур Рамирез.
Прием: А что такое смех?
Летиция Уэллс с трудом пытается объяснить, что такое юмор Пальцев. Напрасно она попыталась рассказать муравью анекдот о психе, который красит потолок в комнате. Не прибавилось понимания и от других шуток. Вне понимания человеческой культуры все усилия напрасны.
Передача: Разве вас ничего не смешит в вашем мире? – спросил Жак Мелье.
Прием: Сначала надо знать, что значит смех, ведь я даже не понимаю, о чем идет речь!
Они попытались придумать муравьиную шутку: «Это история о муравье, который красит потолок.», но результат был неубедительным. Ведь надо знать, что является важным, а что нет для обитателя муравейника.
103-й на мгновение перестает понимать и просто отмечает в своем зоологическом феромоне: «Пальцы рассказывают странные истории, которые вызывают физические реакции. Они любят над всем издеваться».
Переключили канал.
«Головоломка для ума». Появилась мадам Рамирез с загадкой о шести треугольниках из шести спичек. Она упорно делала вид, что не может найти ответа, но теперь Летиция и Жак прекрасно знали, что мадам Рамирез давно известны все ответы.
Они снова переключили канал.
Фильм о жизни Альберта Эйнштейна. Популярные объяснения его астрофизических теорий. И тут 103-й вдруг проявляет неожиданный интерес.
Прием: Сначала я не различал Пальцев. Теперь, глядя на лица Пальцев, я замечаю отличия. Вот, например, он самец, верно? Я узнал его, у него короткие волосы.
Передача про ожирение. Рассказывают об ожирении и анорексии. Муравей возмущается.
Прием: Что это за особи, которые едят все подряд! Принимать пищу – это самый простой и самый естественный акт в мире. Даже личинка умеет кормиться. Муравей-цистерна раздувается от еды во благо всей общины, он горд оттого, что его тело толстеет, а эти самки Пальцев плачутся оттого, что не способны ограничить себя в еде!
103-й оказался неутомимым зрителем.
Рамирезы уже закрыли свой магазин игрушек. Летиция и Жак ночевали в комнате для гостей. Они сменяли друг друга, чтобы удовлетворять любопытство муравья.
103-й с жадностью воспринимает любого рода информацию. Его интересует все: правила игры в футбол и теннис, войны между Пальцами, национальная политика, брачные церемонии Пальцев. Мультфильмы радуют его своей простой и четкой графикой. От «Звездных войн» он пришел в восторг. Он совсем не понимает сюжета фильма, но некоторые сцены напоминают ему битву у Золотого улья.
Он все заносит в свой зоологический феромон. Ну и фантазии у этих Пальцев!

189. Энциклопедия

Волна: Все: предмет, идею, человека – можно описать как волну. Волну, передающую форму, звук, картинку, запах. Все эти волны непременно взаимодействуют с другими волнами, если распространяются не в бесконечной пустоте, а в пространстве с препятствиями.
Самое захватывающее – это изучать взаимодействие между волнами-предметами, идеями, людьми. Что произойдет, если смешать рок-н-ролл и классическую музыку? Что получится, если соединить философию и информатику? Что будет, если в западную технологию добавить восточное искусство?
Когда капля чернил падает в воду, оба вещества имеют очень низкий единообразный уровень информации. Капля чернил черная, а стакан с водой прозрачный. Чернила, попадая в воду, порождают сложную картину.
Самое интересное мгновение при контакте разных субстанций – это возникновение сложных форм. Мгновение – а затем полное растворение. Взаимодействие между двумя различными элементами порождает новую сложную структуру. Формируются многочисленные завитки, искаженные формы и всевозможные «волокна», которые понемногу растворяются, и вода становится серой. В мире предметов эту очень информативную фигуру трудно зафиксировать, но в мире живого это зрелище может отпечататься и остаться в памяти.
Эдмон Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том II
190. Шли-пу-ни терзается