1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 
   
«Если бы я был шпионом Каченса, этого продавца уже бы давно выпотрошили, — подумал Ваймс. — Да, наша мама истинный революционер.»
   
Он подумывал, не преподать ли этому идиоту пару уроков по основам политики. Об этом всегда мечтаешь, так ведь? «Хотел бы я знать тогда то, что знаю сейчас»? Но, становясь старше, начинаешь понимать, что сейчас ты не такой, каким был тогда. Тогда ты был настоящим кретином. Тогда ты был тем, чем должен был быть, чтобы пройти весь тернистый путь до тебя сейчас, а одним из ухабов на этом пути был присущий тебе юношеский кретинизм.
   
Гораздо лучше мечтать, обеспечивая себе здоровый сон, о том, чтобы не знать сейчас того, чего не знал тогда.
   
— А чем занимается твой отец? — спросил он, как будто бы не зная.
   
— Он давно уже оставил нас, сержант, — отозвался Сэм. — Когда я был еще совсем маленьким. Наша мама говорит, его телега сбила, когда он переходил дорогу.
   
Да, она была первой среди врунов.
   
— Жаль слышать такое, — сказал он вслух.
   
— Э… наша мама приглашает вас зайти к нам на чай, чтобы вы не чувствовали себя одиноким в незнакомом городе, сержант.
   
— Хочешь, я тебе открою один секрет, парень?
   
— Да, сержант, я многому учусь.
   
— Младшие констебли не приглашают своих сержантов на чай. Не спрашивай, почему. Это одна из тех вещей, что никогда не происходит.
   
— Вы не знаете нашу маму, сержант.
   
Ваймс закашлялся.
   
— Все мамы одинаковы, младший констебль. Им не нравится, когда мужчина справляется самостоятельно, чтобы так не повелось и дальше.
   
Кроме того, я знаю, что последние десять лет она провела на кладбище Мелких Богов. Я скорее положу руку на стол и дам Каченсу молоток, чем пойду на Заводильную улицу.
   
— Ну, — произнес Сэм, — она обещала приготовить для вас Увеселяющий Пудинг, сержант. У нашей мамы он отлично получается.
   
«Лучше всех, — подумал Ваймс, уставившись вдаль. — О боги. Лучше просто некуда. Никто никогда не готовил его лучше.»
   
— Было бы… очень мило с ее стороны, — наконец выговорил он.
   
— Сержант, — через какое-то время обратился Сэм, — почему мы патрулируем Морфическую улицу? Это же не наш участок.
   
— Я поменял участки. Мне нужно увидеть большую часть города, — ответил он.
   
— На Морфической улице почти не на что смотреть, сержант.
   
Ваймс всмотрелся в тени.
   
— Ну, не знаю, — возразил он. — Просто удивительно, что можно увидеть, если хорошо посмотреть. — Он подтолкнул Сэма к дверному проему. — Говори шепотом, парень, — прошипел он. — А теперь взгляни на дом напротив. Видишь ту дверь, где тени больше?
   
— Да, сержант.
   
— Почему там темнее, как думаешь?
   
— Не знаю, сержант.
   
— Это потому, что там стоит кто-то в черной одежде. Так что мы пройдем немного дальше, потом развернемся и пойдем обратно за угол. Мы возвращаемся на пост, как послушные мальчики, потому что наше какао уже остывает, понял?
   
— Так точно, сержант.
   
Они завернули за угол и прошли довольно далеко по улице, чтобы шаги затихли естественным образом.
   
— Ладно, так вполне достаточно, — произнес Ваймс.
   
«Надо отдать Сэму должное, — подумал он, — парень умеет стоять неподвижно. Но его предстоит научить еще и сливаться с тенью, чтобы можно было практически исчезнуть из виду в пасмурный день. Учил ли его Киль этому? В определенном возрасте памяти доверять уже нельзя…»
   
Городские часы пробили три четверти часа.
   
— Когда начинается комендантский час? — прошептал Ваймс.
   
— В девять, сержант.
   
— Значит, сейчас около того.
   
— Нет, только без четверти девять, сержант.
   
— Что ж, мне понадобится несколько минут, чтобы вернуться. Ты должен будешь прокрасться за мной и ждать за углом. Когда начнется, выбегай и звони в свой колокольчик.
   
— Когда что начнется? Сержант?
   
Но Ваймс уже бесшумно скользил по дороге. Он сделал заметку, что должен Мордачу доллар. Сандалии были точно перчатки для ног.
   
На пересечении горели факелы, лишая ночного зрения любого, кто смотрел в ту сторону. Ваймс шагнул в полутень вокруг них и заскользил вдоль здания, пока не добрался до двери. И тогда он выскочил вперед и закричал:
   
— Вот ты и попался, дружок!
   
— ! — отозвалась тень.
   
— А вот ругаться не стоит, сэр, я бы не хотел, чтобы мой юный младший констебль слышал подобные слова!
   
За его спиной уже бежал младший констебль Сэм Ваймс, звоня в колокольчик и крича «Девять часов и ничего не в порядке!» Но Ваймс слышал и другие звуки, вроде хлопанья дверей и быстро удаляющихся шагов.
   
— Ты, чертов дурак! — выкрикнула борющаяся фигура. — Что, черт возьми, ты тут делаешь! — Он толкнул Ваймса, но тот все же сумел удержать его.
   
— Сэр, а это считается нападением на офицера стражи, — отозвался Ваймс.
   
— Я тоже офицер стражи, дубье ты стоеросовое! С Цепной улицы!
   
— А где твоя униформа?
   
— Мы не носим форму!
   
— Ну а значок?
   
— У нас нет значков!
   
— Тогда я не знаю, почему я не должен считать тебя вором, сэр. Ты хотел вломиться вон в тот дом, — продолжал Ваймс, наслаждаясь ролью большого твердолобого и совершенно неколебимого копа. — Мы тебя видели.
   
— Там должно было быть собрание опасных анархистов!
   
— А это что за религия? — Ваймс похлопал человека по поясу. — О боги, а это что у нас тут? Какой скверный кинжал. Видишь это, младший констебль? Это, несомненно, оружие! Запрещенное законом! А ношение после темноты еще более незаконно! И это припрятанное оружие!
   
— Что значит «припрятанное»? — выкрикнул его пленник. — Он был в гребанных ножнах!
   
— Гроб… а? Уже использовал его, да, сэр? — переспросил Ваймс. Он опустил руку в карман черного плаща человека. — А… это что? Маленький бархатный сверточек с, полагаю, полным набором отмычек? Это называется Хорошо Подготовиться к Краже со Взломом.
   
— Они не мои и ты это прекрасно знаешь! — крикнул человек.
   
— Ты уверен, сэр? — не поверил Ваймс.
   
— Да! Потому что мои во внутреннем кармане, ублюдок!
   
— А это — Использование Языка, чтобы вызвать Нарушение Спокойствия.
   
— Чего? Вы, идиоты, спугнули всех! Кто тут оскорбится?
   
— Ну, могу и я. А мне кажется, тебе бы этого не хотелось, сэр.
   
— А, так ты, стало быть, тот тупой сержант, о котором нам говорили, так? — прорычал мужчина. — Слишком туп, чтобы понять, что происходит, да? Что ж. Сейчас я объясню, мистер…
   
Он вырвался из рук Ваймса, и тут же во мраке раздалась пара скользнувших металлических звуков. «Запястные ножи, — подумал Ваймс. — Даже наемные убийцы считают их оружием для идиотов.»
   
Он отступил на пару шагов, а человек, пританцовывая, наступал на него, размахивая ножами.
   
— Ничего не можешь придумать в ответ на это, а, чернь?
   
К собственному ужасу за спиной человека Ваймс увидел фигуру Сэма, медленно поднимающего колокольчик.
   
— Не бей его! — крикнул он и пнул ногой, когда человек повернул голову.
   
— Если собираешься драться — дерись, — сказал он упавшему человеку. — Если хочешь говорить — говори. Но не пытайся делать это одновременно. А сейчас я предостерег бы тебя от каких-либо действий.
   
— Я мог бы запросто уложить его, сержант, — жаловался Сэм, пока Ваймс достал наручники и опустился на колено. — Я, правда, мог.
   
— Травмы головы могут быть смертельны, младший констебль. А мы служим на благо общества.
   
— Но вы ведь пнули его в пах, сержант!
   
«Потому что я не хочу, чтобы ты пострадал, — подумал Ваймс, застегивая наручники. — Это значит, ты не должен бить их по голове. Ты должен стоять в сторонке, как незаметный подручный. Именно так и уцелеешь, именно так, и я тоже, наверное.»
   
— Ты не должен драться так, как от тебя хотят, — сказал он вслух, приподнимая человека на плечи. — Помоги-ка мне… вооот так. Все, я его держу. Веди, парень.
   
— Обратно в штаб стражи? — спросил Сэм. — Вы арестовываете Неназываемого?
   
— Да. Я лишь надеюсь, мы встретим кого-нибудь из наших по дороге. Пусть это будет тебе уроком, парень. Нет никаких правил. Только не в том случае, когда в ход идут ножи. Ты сбиваешь его с ног, по возможности тихо и стараясь не поранить его, но сбиваешь на землю. Он идет на тебя с ножом, ты бьешь его дубинкой по руке. Он идет с кулаками, ты бьешь коленом, или ботинком, или шлемом. Твоя задача — сохранить мир. И ты возвращаешь мир настолько быстро, насколько можешь.
   
— Да, сэр. Но будут проблемы, сержант.
   
— Чистый арест. Даже копы должны повиноваться закону, каким бы он ни был…
   
— Да, сержант, но я хотел сказать, что проблемы начнутся прямо сейчас, сержант.
   
Они не дошли и до конца улицы, как появилось несколько фигур. Они выглядели как люди с вполне определенной задачей; было что-то в том, как они стояли у дороги, и, разумеется, случайный блеск оружия тоже давал определенные намеки. Маленькие дверки темных фонарей раскрывались со щелчком.
   
Конечно же, он не был один, ругал себя Ваймс. Его задачей было лишь следить за домом, а когда все зайдут — подозвать остальных. Их, должно быть, с дюжину. Да из нас котлету сделают![9]
   
— Что делать будем, сержант? — прошептал Сэм.
   
— Звони в свой колокольчик.
   
— Но они заметили нас!
   
— Звони в этот чертов колокольчик, хорошо? И продолжай идти! И звони, не переставая!
   
Неназываемые расступились, а Ваймс, подходя к ним, заметил несколько фигур в тупиках улиц позади него. Именно так все и будет. Они станут действовать точно как те грабители на Лепешечной улице и будут вежливо беседовать, говоря взглядом, эй, наши дружки прямо за твоей спиной, и мы знаем, что ты это знаешь, и нам нравится смотреть, как ты притворяешься, что это всего лишь дружеская беседа, зная, что в любой момент можешь получить по почкам. Мы чувствуем твою боль. И нам это нравится…
   
Он остановился. А иначе бы врезался в кого-нибудь. По всей улице люди, разбуженные колокольчиком, открывали окна и двери.
   
— Добрый вечер, — произнес он.
   
— Добрый вечер, ваша светлость, — раздался голос. — Приятно встретить старого друга?
   
Ваймс застонал. Самое худшее, что могло случиться, все же произошло.
   
— Карцер?
   
— Точнее, сержант Карцер. Забавно, как все обернулось, а? Из меня, оказывается, вышел неплохой коп, хаха. Мне выдали новый костюм, меч и двадцать пять долларов в месяц, так-то. Парни, именно о нем я вам и рассказывал.
   
— Почему ты зовешь его «ваша светлость», сержант? — спросила одна из темных фигур.
   
Карцер не отрывал взгляда от лица Ваймса.
   
— Это шутка. Там, откуда мы с ним прибыли, все звали его герцогом, — ответил он. Ваймс заметил, как он опустил руку в карман. И достал оттуда что-то, сверкнувшее медью. — Это было что-то вроде клички, а… Герцог? Пусть парень прекратит звонить в этот чертов колокольчик, хорошо?
   
— Хватит, младший констебль, — пробормотал Ваймс. Шум уже сделал свое дело. Эта маленькая стычка не пройдет незамеченной. Не то чтобы зрители бы как-то повлияли на Карцера. Он мог запросто заколоть вас посреди переполненного зала, а потом осмотреться вокруг и спросить «Кто? Я?» Но людей за его спиной это раздражало, точно тараканов, раздумывающих, когда же погасят свет.
   
— Не беспокойся, Герцог, — сказал Карцер, одевая на руку медный кастет, — я рассказал парням о нас с тобой. Как мы, ха, прошли весь этот путь и все прочее, ха-ха.
   
— Мда? — хмыкнул Ваймс. Этот ответ не был самым лучшим, но Карцер определенно хотел поговорить. — А как ты стал сержантом, Карцер?
   
— Я услышал, что им нужны копы с новенькими идеями, — отозвался Карцер. — И сам капитан Каченс провел со мной собеседование и сказал, что я, вне сомнений, честный человек, которому просто не везло. И измерил меня своим штангенциркулем, и линейкой, и жометрией, и сказал, что все подтвердилось, и что я вовсе не преступник. Все дело в моем окружении, так он сказал.
   
— Ты что же, имеешь в виду те трупы, которые появляются вокруг тебя? — переспросил Ваймс.
   
— Это было неплохо, Герцог, ха-ха.
   
— И у тебя были какие-то идеи, так ведь?
   
— Ну, одна из них ему приглянулась, — ответил Карцер, сузив глаза. — Оказалось, что он не знает о приемчике с имбирным пивом.
   
Приемчик с имбирным пивом. Ну, насчет того, как бутылка закрывается жестяной крышкой. В те времена палачи не знали этого приемчика, а Карцер рассказал о нем такому маньяку, как Каченс.
   
— Приемчик с имбирным пивом, — повторил Ваймс. — Отлично, Карцер. Ты именно то, что и нужно Каченсу. Настоящий ублюдок.
   
Карцер ухмыльнулся, будто только что получил маленький приз.
   
— Ага, я уже рассказал им, как ты преследуешь меня из-за кражи буханки хлеба.
   
— Да ладно, Карцер, — вздохнул Ваймс. — Это не твой стиль. Ты никогда в жизни не воровал буханки хлеба. Убить пекаря и украсть булочную — в этом весь ты.
   
— А он забавный, а? — кивнул Карцер на Ваймса, подмигивая своим людям. И вдруг одним движением он развернулся и ударил человека, стоящего за ним, в живот. — Никогда не называй меня на «ты», — прошипел он. — Только «вы», понял?
   
Человек стонал на земле.
   
— Стало быть, да, ха-ха, — хмыкнул Карцер, возвращая кастет в карман. — Итак, дело в том… Герцог… что у тебя мой человек, так что, как насчет передать его нам и разойтись по-хорошему?
   
— Что случилось, сержант?
   
Голос доносился из-за спины Ваймса. Он обернулся. Виглет и Скаттс. Они выглядели как недавно бежавшие люди, но теперь старавшиеся изобразить беспечную важную походку. Но, стоило им заметить Неназываемых, как она тут же стала менее беспечной и еще менее важной.
   
Отчаянный звон колокольчика. Именно так все и было раньше. Любой полисмен, услышав это, обязательно поспешит на звук, потому что Офицер был в Беде.
   
Разумеется, они вовсе не обязаны помогать ему, только если перевес был не в их пользу. Это ведь старая Ночная Стража. Но они, по крайней мере, могли выловить его из реки или же избавить от мучений и устроить достойные похороны.
   
Раздался гул, и из-за угла показалась дребезжащая громада фургона. На козлах сидел Фред Колон, а констебль Вадди стоял сзади на подножке. Ваймс услышал крики.
   
— В чем дело, Билл?
   
— Это Киль и Ваймси, — отозвался Виглет. — Давайте сюда!
   
Ваймс пытался не смотреть на Карцера, пытался притвориться. Что ничего не произошло, старался притвориться, что мир вдруг не раскололся и не впустил внутрь холодные ветра бесконечности. Но Карцер был умен.
   
Он перевел взгляд с Ваймса на Сэма.
   
— Ваймси? — повторил он. — Тебя зовут Сэм Ваймс, мистер?
   
— Я ничего не скажу, — твердо проговорил младший констебль Ваймс.
   
— Так, так, так, так, так, — радостно отозвался Карцер. — А где же здравствуйте-пожалуйста, а? Кое-чему тебе еще надо подучиться, парень, ха-ха.
   
Фургон со скрипом остановился. Карцер взглянул на круглое, бледное лицо капрала Колона.
   
— Лучше возвращайся к своим делам, капрал, — сказал Карцер. — Сейчас же.
   
Колон сглотнул. Ваймс видел, как заходил его кадык, пытаясь спрятаться.
   
— Э… мы слышали звон, — произнес он.
   
— Просто слегка приподнятое настроение, — произнес Карцер. — Тебе не о чем волноваться. Мы все здесь копы, так ведь? Я бы не хотел, чтобы были какие-либо неприятности. Просто маленькое недоразумение, только и всего. Сержант Киль как раз собирался передать нам нашего друга, так, сержант? Никаких проблем, а? Вы просто вмешались в нашу операцию. Лучше об этом не говорить. Давай его сюда, и покончим с этим.
   
Все головы повернулись к Ваймсу.
   
Лучше всего было сдать этого человека. Он знал это. А потом — может быть — Карцер уйдет, а он хотел, чтобы этот человек и близко не подходил к юному Сэму.
   
Но Карцер вернется. О, да. Такие как Карцер всегда возвращаются, особенно если они думают, что нашли твое уязвимое место.
   
Но это не самое плохое. Хуже всего то, что Ваймс изменил историю.
   
Заговор Морфической улицы cуществовал. Неназываемые устроили облаву. Кое-кто погиб, но некоторым удалось скрыться, а потом было несколько дней ужасной неразберихи, и все закончилось, когда…
   
Но в ту ночь юный Сэм Ваймс даже близко не подходил к Морфической улице. Киль учил его здороваться с дверными ручками в другой части Теней.
   
Но ты хотел быть умнее, Герцог. Ты хотел сунуть пару палок в колесо и оторвать несколько голов, так ведь?
   
А теперь Карцер тоже замешан в этом, и ты отошел от истории и путешествуешь без карты…
   
На лице Карцера все еще играла его веселая ухмылка. Здесь и сейчас, больше, чем чего-либо другого, Ваймс хотел увидеть, как эта улыбка сползет с него.
   
— Ну, хотелось бы помочь тебе, сержант, — сказал он вслух. — Но не сейчас. Я прищучил его, так что я и заберу его в наш штаб и напишу рапорт. Он так же может помочь нам с некоторыми нераскрытыми преступлениями.
   
— Это с какими же?
   
— Не знаю, — ответил Ваймс. — Зависит от того, что мы найдем. Мы отведем его в камеру, дадим чашку чая, поговорим о том, о сем… ну, сам знаешь. Человек может стать разговорчивее после чашки чая. Или какого-нибудь газированного напитка, на его усмотрение, конечно же.
   
Стражники хмыкнули, хотя Ваймс надеялся, что никто из них не понял его последней фразы.
   
Улыбка Карцера растаяла.
   
— Я сказал, что он один из моих людей, на официальном задании, и я — сержант, — произнес он.
   
— А я — караульный пристав, и мы передадим его вам в нашем штабе, сержант Карцер. Официально.
   
Карцер кивнул в сторону младшего констебля, но так незаметно, что только Ваймс заметил это. И он понизил голос.
   
— Но так случилось, что все тузы у меня на руках, Герцог, — сказал он.
   
— Но так уж случилось, что я не в карты играю, Карцер. И еще, мы, конечно, можем подраться, прямо здесь и сейчас, и, сам понимаешь, я не знаю, как далеко это зайдет. Но я чертовски уверен, что завтра ты сержантом не будешь. И, раз уж ты считаешь, что все тузы у тебя, то можешь позволить себе поднять ставки.
   
Карцер мгновение смотрел на него. А потом подмигнул и полуобернулся к своим людям.
   
— Я ведь говорил уже, что он забавен, а? — сказал он. И заговорщически ткнул его под ребра. — Всегда проделывает свои фокусы! Ладно… караульный пристав, сделаем, как ты хочешь. Должна же и у черни работенка быть, а? А я пришлю за ним пару ребят через часок.
   
«Верно, дай мне время облиться потом, размышляя, исчезну ли я, если ты прирежешь мальчишку, — подумал Ваймс. — Беда в том, что от этого меня действительно пот прошибает.»
   
Он выпрямился и направился к фургону.
   
— Мы с моими ребятами забираем его, — произнес он. — Пора перерыв на какао сделать, понимаешь? Помоги-ка мне, Вадди. Есть там кто, Фред?
   
— Только пьяница, сержант. Его тошнило всю дорогу.
   
— Ясно. Мы оставим нашего арестанта внутри, а самим лучше быть снаружи. — Ваймс кивнул Карцеру. — Я уверен, мы скоро встретимся, сержант.
   
— Мда, — отозвался Карцер, и на его лице снова заиграла озорная улыбка. — И ты уж присматривай за собой, ладушки?
   
Ваймс прыгнул на подножку фургона, когда тот прогромыхал мимо, и даже не обернулся. Таков был Карцер — он не выстрелит в спину, если считает, что довольно скоро сможет перерезать глотку.
   
Через некоторое время констебль Виглет, стоявший рядом с ним, спросил:
   
— Что там произошло, сержант? Вы знаете того парня?
   
— Да. Он убил двух копов. Один попытался арестовать его, а другой даже не был на дежурстве и просто ел свой пирог. Других людей он тоже убивал.
   
— Но он же коп!
   
— Каченс нанял его, Виглет.
   
И вдруг громыхание колес стало гораздо громче. Все стражники внимательно вслушивались в разговор.
   
— Ты давно в страже, констебль? — спросил Ваймс.
   
— Два года, сержант, — ответил Виглет. — Раньше фрукты на рынке носил, но у меня больная спина и слабые легкие, а по утрам ведь достаточно холодно.
   
— Я не слышал, что копов убили, — произнес младший констебль Ваймс.
   
— Это не здесь, парень. Далеко отсюда.
   
— Вы были там?
   
— Да, я знал их.
   
И настроение их снова изменилось. Никаких определенных слов стражники не произносили, но над фургоном повис звук «Ах-ха…».
   
— Значит, вы приехали сюда, чтобы найти его…? — спросил Виглет.
   
— Вроде того.
   
— Мы слышали, что вы из Псевдополиса, сержант, — добавил Сэм.
   
— Я бывал во многих местах.
   
— Ух-ты!
   
— Он убил копа, который ел пирог? — раздался голос Фреда Колона.
   
— Мда.
   
— Вот ведь сволочь! А что за пирог?
   
— Свидетели не сказали, — соврал Ваймс. Это был старый Анк-Морпорк. Гномов было очень мало, и они старались держаться ниже травы… ну, ниже чем обычно. И уж конечно не было круглосуточных ночных магазинов, торгующих крысиными пирогами.
   
Виглет о чем-то раздумывал.
   
— Они ведь придут за этим парнем, что мы взяли, — произнес он.
   
— Хочешь отгул взять, констебль? — отозвался Ваймс. Кто-то нервно засмеялся. «Эх вы, бедолаги, — подумал Ваймс. — Вы вступили в стражу, потому что заработок был большим и не нужно таскать тяжести, и вдруг все становится так сложно.»
   
— В чем вы его обвините, сержант? — подал голос Сэм.
   
— В попытке нападения на полицейского. Ты же сам видел ножи.
   
— Но вы его тоже ударили.
   
— Точно, а я и забыл. Значит, прибавим сопротивление при аресте.
   
Смех стал громче. Мы, считающие, что умрем, будем смеяться над чем угодно.
   
Что за сброд. Я знаю всех вас, джентльмены. Вы пошли сюда ради тихой жизни и пенсии, вы не слишком торопитесь, чтобы, когда вы доберетесь до места, вдруг не оказалось, что опасность все еще там, и большее, с чем вы надеетесь столкнуться, это буйный пьяница или бешеная корова. Большинство из вас даже не копы, только не в своей душе. В море приключений вы — придонные существа.
   
А теперь, начинается война… и вы в ее эпицентре. Ни на одной из сторон. Вы просто глупая маленькая группка чернорабочих. Вы даже вне презрения. Но, поверьте мне, ребятки — вы еще подыметесь.
   
С минуту или две на Морфической улице было тихо, ничто не шелохнулось и ничего не происходило.
   
А потом из-за угла выехала карета. Очень хорошая карета, которую везла пара лошадей. Вместо фонарей на ней горели факелы и, когда карета застучала по мостовой, раскачивающиеся огни, казалось, оставляли след в воздухе.
   
И, поскольку, они слегка освещали пространство вокруг, то можно было заметить, что карета была окрашена в темно-фиолетовый цвет. И была довольно сильно нагружена.
   
Она приостановилась у двери, находившейся чуть ниже той, где Ваймс произвел свой арест. Ваймс, полагавший, что знает многое об укрытии в тени, был бы поражен, увидев две темные фигуры, выступившие из темноты проема на свет факела.
   
Дверца кареты открылась.
   
— Странные новости, добрая госпожа, — произнесла одна из теней.
   
— Очень странные, дорогуша, — проговорила вторая.
   
Они забрались в карету, и та тут же укатила прочь.
   
Ваймс был поражен тем, как стражники повели себя в штабе, не смотря на отсутствие каких-либо команд от него. Виглет и Скаттс спрыгнули вниз, как только фургон въехал во двор, и заперли ворота.
   
Внутри, Колон и Вадди закрыли окна ставнями. А потом Вадди принес из оружейной несколько арбалетов. И все было проделано быстро и точно.
   
Ваймс кивнул юному Сэму.
   
— Сделай-ка какао, парень, хорошо? Я не хочу пропустить представление.
   
Он сел за стол и положил на него ноги, пока Колон закрывал дверь, а Вадди опускал засов.
   
«Вот оно и началось, — подумал он, — но этого не было.» Не совсем так. В этот раз толпа с Морфической улицы разошлась, и довольно быстро. Им не устроили засаду. Боя не было. Вид всех тех копов определено спугнул их. Они даже не были заговорщиками, как таковыми, просто писали лозунги, уклонялись от работы и выдвигали что-то вроде «я — тоже!», они просто собирались вокруг какого-нибудь олуха и кричали «да, точно», убегая прочь, как только приближались представители власти. Но кто-то умер в той потасовке, а кто-то боролся, и одно, как всегда, приводило к другому. Но не в этот раз, сегодня не было никакой засады, потому что один твердолобый сержант наделал слишком много шума…
   
Два разных настоящих. Одно прошлое, одно будущее…
   
Я не знаю, что будет дальше.
   
Но у меня есть чертовски хорошая мысль.
   
— Отлично, парни, — произнес он вслух, вставая на ноги. — Вы кончайте баррикадироваться изнутри, а я пойду, расскажу старику, что произошло.
   
И, поднимаясь по ступенькам, за спиной он слышал озадаченное бормотание.
   
Капитан Тильден сидел за столом, уставившись на стену. Ваймс громко кашлянул и отдал честь.
   
— Произошла небольшая… — начал он, и Тильден повернул лицо к нему. Он выглядел так, словно увидел привидение. В зеркале.
   
— Вы тоже слышали новости?
   
— Сэр?
   
— Беспорядки у Сестричек Долли, — пояснил Тильден. — Всего пару часов назад.
   
«Я слишком близко, — подумал Ваймс, — и мир вдруг рухнул в бездну. Все то было лишь названием, это, казалось, случилось сразу. Сестрички Долли, точно. Там точно были горячие головы…»
   
— Лейтенант дневной стражи обратился за помощью к одному из полков, — продолжал Тильден. — Что он и должен был сделать. Разумеется.
   
— Которому? — спросил Ваймс, просто так. В конце концов, название было во всех книжках по истории.
   
— Среднему Драгунскому полку лорда Вентури, сержант. Мой старый полк.
   
«Это точно, — подумал Ваймс. — А кавалеристы хорошо обучены контролю над мирными жителями. Это всем известно.»
   
— И, э… было несколько, э… случайных смертей…
   
Ваймс жалел старика. Вообще-то, так и осталось неизвестным, приказал ли кто кавалеристам выступать, но имеет ли это значение? Лошади наступают, люди не могут выбраться из-за того, что другие давят на них сзади… малышу так просто не удержать руку…
   
— Но, кроме того, офицеров забросали различными предметами, и один из солдат был тяжело ранен, — добавил Тильден, словно читая по бумажке.
   
«Значит, все нормально?» — подумал Ваймс.
   
— Какими предметами, сэр?
   
— Овощами, кажется. Хотя, возможно, были и камни. — Ваймс заметил, что рука Тильдена трясется. — Насколько я понимаю, бунт произошел из-за цены на хлеб.
   
Нет. Это протест был по поводу цены на хлеб, проговорил внутренний голос Ваймса. А бунт это то, что получается, когда паникующие люди зажаты между идиотами на лошадях и другими идиотами, что кричат «да, точно!» и стараются продвинуться вперед, и все дело в атаке, присоветованной маньяком со стальной линейкой.
   
— Во дворце полагают, — медленно произнес Тильден, — что революционеры могут напасть на здания стражи.
   
— Правда, сэр? Почему?
   
— Они всегда делают так, — ответил Тильден.
   
— Вообще-то, сэр, люди закрывают ставни и…
   
— Делайте все, что считаете нужным, сержант, — прервал его Тильден, размахивая рукой с письмом. — Нам сказано иметь в виду регулирование комендантского часа. Это было особо подчеркнуто.
   
Ваймс ответил не сразу. Он подавил в себе первую фразу и, удовольствовавшись «Так точно, сэр», вышел вон.
   
Капитан не был плохим человеком, Ваймс знал это; просто на него слишком плохо повлияли новости, и он отдал такой глупый, опасный приказ. «Делайте, что считаете нужным». Дайте такой приказ человеку, который запаникует, увидев группу людей, потрясающих кулаками, и у вас получится Резня у Сестричек Долли.
   
Он спустился по лестнице. Нервничающие люди толпились вокруг.
   
— Арестант в камере? — спросил Ваймс.
   
Капрал Колон кивнул.
   
— Да, сэр. Сержант, Мордач говорит, что у Сестричек Долли…
   
— Я знаю. Теперь вот, что нужно сделать. Уберите ставни, отоприте дверь, оставьте ее открытой и зажгите все лампы. Почему не горит синяя лампа над входом?
   
— Не знаю, сержант. Но что если…
   
— Зажгите ее, капрал. А потом вы с Вадди выйдете наружу и будете стоять на страже. Вы местные дружелюбно выглядящие парни. Возьмите колокольчики, но, и я хочу, чтобы вы меня поняли, никаких мечей, ясно?
   
— Никаких мечей? — не выдержал Колон. — Но что если появится чертовски огромная толпа, а я не буду вооружен?
   
Ваймс в два шага оказался рядом с ним и чуть не столкнулся нос к носу.
   
— А если у тебя будет меч, что ты станешь делать, а? Против чертовски огромной толпы? Что ты хочешь, чтобы они увидели? Я хочу, чтоб они увидели вот что: это Толстяк Колон, порядочный парень, не слишком умен, я знавал его папашу, а вон старина Вадди, он пьет в моем пабе. Потому что если они увидят двух людей в униформе с мечами, то у вас будут неприятности, а если вы обнажите их, то будете в настоящей передряге, а если вдруг, по какой-то причине, капрал, вы обнажите их сегодня без моего приказа и выживете, то вы будете жалеть об этом, потому что вам придется иметь дело со мной, это ясно? И тогда вы узнаете, что такое настоящая беда, потому что все, что было до того, покажется чертовым деньком на проклятом побережье. Все ясно?
   
Фред Колон таращился на него. Другое слово подобрать было трудно.
   
— И не думай, что мой сладкий голос не означает, что я, черт возьми, не отдал тебе приказ, — добавил Ваймс, отворачиваясь. — Ваймс?
   
— Да, сержант? — отозвался юный Сэм.
   
— Здесь есть пила?
   
Мордач сделал шаг вперед.
   
— У меня есть ящик с инструментами, сержант.
   
— И гвозди?
   
— Да, сэр!
   
— Отлично. Оторви дверцу от моего шкафчика и вколоти в нее как можно больше гвоздей, прямо насквозь, хорошо? А потом положи ее наверху шляпками вниз. А я пойду в уборную и прихвачу пилу.
   
За этим последовала тишина, и капрал Колон захотел внести свою лепту. Он прочистил горло и произнес:
   
— Если у вас проблемы с этим, сержант, у миссис Колон есть отличное лекарство…
   
— Я не задержусь, — ответил Ваймс. Вообще-то, на это ушло четыре минуты.
   
— Ну, вот и все, — сказал он, вернувшись. — Пойдем-ка со мной, младший констебль. Пришло время для урока по ведению допроса. А… и прихвати ящик с инструментами.
   
— Фреду и Вадди не слишком-то нравится стоять снаружи, — заметил Сэм, когда они спускались по каменным ступеням. — Они говорят, а что если те Неназываемые появятся?
   
— Им нечего беспокоиться. Наши друзья с Цепной улицы не ходят через парадную дверь.
   
Он толкнул дверь, ведущую в камеры. Арестант поднялся на ноги и схватился за прутья решетки.
   
— Вот и отлично, они пришли, теперь выпустите меня, — проговорил он. — Давайте же, и я замолвлю за вас словечко.
   
— Никто не пришел за тобой, сэр, — ответил Ваймс. Он запер главную дверь за своей спиной и только потом открыл камеру.
   
— Должно быть, они немного заняты, — добавил он. — Были беспорядки у Сестричек Долли. Несколько смертей. Наверно, пройдет еще какое-то время, прежде чем они зайдут за тобой.
   
И тут человек увидел ящик с инструментами. Он только слабо мерцал, но Ваймс заметил минутное сомнение.
   
— Понятно, — сказал, наконец, пленник. — Хороший Полицейский, Плохой Полицейский, да?
   
— Как угодно, — отозвался Ваймс. — Но у нас мало людей, так что, если я дам тебе сигарету, ты сможешь сам ударить себя в челюсть?
   
— Слушайте, это ведь всего лишь шутка, да? — забеспокоился он. — Вы знаете, что я один из Особых. А вы в городе новенький и хотите нас впечатлить. Что ж, вам это удалось. Хорошо посмеемся, хаха. В конце концов, я ведь просто на стреме стоял.
   
— Да, но это уже не поможет. Теперь, когда ты у нас, мы можем решить, в чем ты виновен. Ты и сам знаешь, как это делается. Нравится имбирное пиво?
   
Лицо человека застыло.
   
— Знаешь, — продолжал Ваймс, — так уж вышло, что после тех беспорядков нас предупредили ожидать нападения революционеров на здания стражи. Лично я так не думаю. Я полагаю, что появится простая группа обычных людей, которые, понимаешь ли, услышали о том, что произошло. Но — и ты можешь звать меня мистер Подозрительность — что-то мне подсказывает, что будет еще хуже. Видишь ли, мы должны следить за соблюдением комендантского часа. А это значит, полагаю, что если вдруг появится кто-то с жалобами на то, что на невооруженных людей напали солдаты, что лично я бы назвал Нападением Со Смертельным Оружием, мы должны будем их арестовать. И мне кажется…
   
Сверху донеслись какие-то звуки. Ваймс кивнул юному Сэму, и тот поднялся по ступенькам.
   
— А теперь, когда мой впечатлительный помощник ушел, — тихо произнес Ваймс, — я добавлю, что, если хоть кого-нибудь из моих людей сегодня ранят, то я прослежу, чтобы до конца своих дней ты кричал при одном только виде бутылки.
   
— Я же вам ничего не сделал! Вы даже не знаете меня!
   
— Верно. Как я и сказал, мы будем играть по вашим правилам.
   
Сэм вернулся.
   
— Кто-то упал в уборную! — доложил он. — Они попытались залезть на крышу, но она была подпилена и провалилась!
   
— Должно быть, это те самые революционеры, — сказал Ваймс, наблюдая за лицом арестанта. — Нас предупреждали о них.
   
— Он говорит, что он с Цепной улицы, сержант!
   
— Именно так и я бы говорил, будь я революционером, — кивнул Ваймс. — Что ж, давай посмотрим на них.
   
Наверху дверь все еще была открыта. Снаружи стояло несколько людей, едва заметных в свете ламп. Внутри же был сержант Стук, и доволен он не был.
   
— Кто приказал открыть двери? — говорил он. — Снаружи опасно! Очень скверно…
   
— Это мой приказ, — ответил Ваймс, поднимаясь по ступенькам. — Есть проблемы, сержант?
   
— Ну… слушайте, сержант, когда я возвращался сюда, я слышал, они бросают камни в штаб на улице Мутного Колодца, — произнес Стук. — На улицах люди! Толпы! И я даже боюсь думать, что происходит в центре города.
   
— И что?
   
— Мы же полицейские! Мы должны подготовиться!
   
— Как? Забаррикадировать дверь и слушать, как по крыше стучат камни? Или, может, мы должны выйти и всех арестовать? Есть добровольцы? Нет? Вот что я вам скажу, сержант, если хочешь поиграть в полицейских, то можешь арестовать человека в уборной. За взлом и…
   
Сверху раздался крик.
   
Ваймс поднял глаза.
   
— И, полагаю, если ты подымешься на чердак, то найдешь там человека, который прыгнул через окно в крыше прямо на дверь с гвоздями, которую случайно там оставили, — продолжил он. И, посмотрев на озадаченное лицо Стука, добавил: — Парни с Цепной улицы, сержант. Они полагали, что смогут пробраться через крышу и напугать тупых стражников. Швырни обоих в камеры.
   
— Вы арестовываете Неназываемых?
   
— Никакой униформы. Никаких значков. Носят оружие. Давайте хоть немного соблюдать закон, а? — ответил он. — Мордач, где это какао?
   
— У нас будут неприятности! — выкрикнул Стук.
   
Ваймс зажег сигару, ничего не говоря.
   
— Они и так уже есть, Винсбор, — произнес он, туша спичку. — Теперь осталось только выяснить, какие именно нам нужны. Спасибо, Мордач.
   
Он взял кружку какао у тюремщика и кивнул Сэму.
   
— Давай выйдем, — сказал он.
   
В комнате вдруг стало тихо, и лишь сверху доносились стоны да отдаленные крики из уборной.
   
— Чего вы ждете, джентльмены? — бросил он. — Хотите позвонить в свои колокольчики? Кто-нибудь желает крикнуть, что все в порядке?
   
И оставив слова, раздуваясь и краснея, висеть в воздухе, Ваймс вышел на вечернюю улицу.
   
Вокруг, группками по трое или четверо, стояли люди, разговаривая между собой и изредка посматривая на здание стражи.
   
Ваймс сел на ступеньках и глотнул какао.
   
С тем же успехом он мог скинуть свои бриджи. Группы распались, люди стали публикой. Еще ни один человек, пивший безалкогольный шоколадный напиток, не оказывался в центре такого пристального внимания.
   
Он был прав. Закрытая дверь пробуждала браваду. Человек, пьющий из кружки в свете ламп и, вероятно, наслаждающийся вечерней прохладой, побуждал к паузе.
   
— Мы нарушаем комендантский час, — выкрикнул молодой человек, двигаясь то вперед, то назад.
   
— А это хорошо? — спросил Ваймс.
   
— Ты собираешься нас арестовать?
   
— Не-а, — радостно отозвался Ваймс. — У меня перерыв.
   
— Да? — переспросил молодой человек. Он указал на Колона и Вадди. — А у них тоже?
   
— Теперь да. — Ваймс полуобернулся. — Там все готово, парни. Свободны. Не стоит спешить, на всех хватит. И выходите, когда разберете свои…
   
Когда стук сандалий затих, Ваймс повернулся обратно и снова улыбнулся людям.
   
— Ну и когда у тебя перерыв закончится? — бросил человек.
   
Ваймс присмотрелся к нему внимательнее. Его поза выдавала его с головой. Он был готов драться, хотя даже не выглядел, как боец. Если бы дело шло в баре, то бармен бы уже убирал с полок самые дорогие бутылки, потому что подобные любители оставляют за собой горы стекла. А, да… теперь он видит, почему вдруг вспомнил про бар. Из кармана человека торчала бутылка. Он принял свою решительность на грудь.
   
— Ну, кажется, в четверг, — ответил Ваймс, не сводя глаз с бутылки. В растущей толпе кто-то засмеялся.
   
— Почему в четверг?
   
— В четверг у меня выходной.
   
Раздались новые смешки. Когда напряжение нарастает, требуется не слишком много, чтобы его снять.
   
— Я требую, чтобы меня арестовали! — выкрикнул парень. — Давай, попробуй!
   
— Ты недостаточно пьян, — отозвался Ваймс. — На твоем месте я бы проспался дома.
   
Рука человека схватила бутылку. «Ну, вот и началось, — подумал Ваймс. — Судя по его виду, у паренька один шанс из пяти…»
   
К счастью толпа была еще не слишком большой. В такое время совершенно не нужно, чтобы люди, стоявшие сзади, вытягивали шеи и спрашивали, что происходит. А в свете здания стражи человек был хорошо виден.
   
— Послушай-ка моего совета, приятель, и не делай этого, — проговорил Ваймс. Он сделал еще один глоток. Какао было едва теплым, но кружка и сигара означали, что обе его руки были заняты. Это очень важно. У него не было оружия. Никто потом не скажет, что он держал оружие.
   
— Я тебе не приятель! — крикнул человек и разбил бутылку о стену рядом со ступенями.
   
Стекло звякнуло о землю. Ваймс смотрел на его лицо, смотрел, как меняется его выражение от подпитываемой алкоголем ярости до мучительной боли, смотрел, как открывается его рот…
   
Человек покачнулся. Меж его пальцев потекла кровь, а сквозь зубы прорвался низкий животный звук.
   
Вот она, картинка, освещенная лампой — Ваймс, сидящий на ступеньках с занятыми руками, и человек, истекающий кровью в нескольких футах от него. Никакой драки, никто никого не тронул… он знал, как расходятся слухи, и хотел, чтобы эта картинка осталась в памяти собравшихся людей. На конце его сигары даже был пепел.
   
Несколько секунд он не двигался, а потом встал, все решив.
   
— Мне кто-нибудь поможет? — произнес он, снимая нагрудник и кольчугу, а потом оторвал от рукава своей рубашки длинную полоску.
   
Двое человек, вздрогнув от командного голоса, поддержали раненого. Один из них потянулся к руке.
   
— Не трогай ее, — приказал Ваймс, обвязывая полоской рукава запястье раненого. — У него в руке полно осколков. Положите его, очень осторожно, пока он не упал, но не трогайте ничего, пока я не наложу жгут. Сэм, принеси одеяло Мэрилин с конюшни. Кто-нибудь знает доктора Лоуни? Ну же!
   
Кто-то из стоящих рядом вызвался его привести.
   
Ваймс понял, что теперь находится в центре внимания; многие стражники выглядывали из-за двери.
   
— Видел однажды подобное, — произнес он вслух, и добавил про себя «лет десять назад». — Драка в баре. Парень схватил бутылку, не зная, как правильно ее разбивать, и, в конце концов, всадил себе в руку кучу осколков, а другой наложил жгут. — Толпа удовлетворенно вздохнула. — Кто-нибудь его знает? — добавил он. — Ну же, кто-то ведь должен…
   
Голос из толпы предположил, что, возможно, это Джосс Щербин, ученик сапожника из Новых Сапожников.
   
— Что ж, будем надеяться, рука у него уцелеет, — кивнул Ваймс. — Мне нужна пара новых ботинок.
   
Это было совсем не забавно, но в ответ раздались новые смешки, из тех, что появляются лишь благодаря испуганной нервозности. А потом толпа расступилась, пропуская вперед доктора Лоуни.
   
— А, — вздохнул он, опускаясь на колени рядом с Щербином. — Знаете, порой я не понимаю, зачем мне вообще кровать. Урок драки на бутылках?
   
— Да.
   
— Кажется, вы сделали все верно, но мне нужен свет и стол, — продолжил Лоуни. — Ваши люди могут занести его внутрь?
   
Ваймс надеялся, что до этого не дойдет. Что ж, нужно делать все возможное…
   
Он ткнул в случайных людей в толпе.
   
— Ты, ты, ты, ты и вы, леди, — произнес он. — Вы поможете Фреду и Вадди занести парнишку в штаб, хорошо? И останетесь с ним там, двери будут открыты, так? Вы все будете знать, что происходит. У нас здесь нет секретов. Всем все ясно?
   
— Да, но ты коп… — начал кто-то.
   
— Да, верно, — перебил Ваймс. — А вот этого паренька видите? Он тоже коп. Его зовут Сэм Ваймс. Он живет со своей мамой на Заводильной улице. А это Фред Колон, недавно женился, у него пара комнат в Старых Сапожниках. А Экспонат В — Вадди, все здесь знают Вадди. А Билли Виглет родился на этой улице. Я спросил твое имя?
   
— Н-нет… — пробормотал человек.
   
— Это потому, что мне не важно, кто ты. — Ваймс отпустил человека и осмотрел толпу. — Слушайте сюда! Меня зовут Джон Киль! И никто не попадет в штаб без моего ведома! Вы все здесь свидетели! Те, кого я указал, зайдут внутрь, чтобы убедиться в честной игре. Остальные хотят остаться здесь, чтобы узнать, что станется с Щербином? Отлично, я скажу Мордачу принести вам какао. Или же вы можете разойтись по домам. Ночь холодная. Вам стоит быть в своих постелях. Мне бы хотелось оказаться в своей. И, да, мы знаем про Сестричек Долли, и нам это не нравится так же, как и вам. И мы слышали про улицу Тусклого Колодца, и это нам не нравится еще больше. И это все, что я могу сказать вам. Теперь… любой, кто еще хочет подраться с полицейским, может сделать шаг вперед. Я снял свою форму. Все будет по-честному, здесь и сейчас, на виду у всех. Кто-нибудь?
   
Что-то задело его плечо и звякнуло о каменные ступени.
   
Потом с крыши противоположного здания раздался звук скользящей черепицы, и в круг света упал человек. Толпа вздохнула, а кто-то даже коротко вскрикнул.
   
— Похоже, нашелся желающий, — бросил кто-то. И снова раздалось нервное хихиканье. Толпа расступилась, позволяя Ваймсу подойти к новоприбывшему.
   
Человек был мертв. Если он был еще жив, падая с крыши, то сейчас, ударившись о землю, точно скончался, потому что, как правило, нормальная шея так не выглядит. Рядом с ним лежал арбалет.
   
Ваймс взвалил тело на плечо и вернулся к ступенькам штаба. Найти стрелу, разломавшуюся на части, было не трудно.
   
— Кто-нибудь его знает? — спросил он.
   
Толпа, даже те ее члены, кто не мог хорошенько разглядеть упавшего лучника, выказала полное неведение.
   
Ваймс проверил карманы человека. Каждый из них был пуст, что оказалось единственной необходимой ему уликой.
   
— Похоже, ночь будет долгой, — произнес он, жестом приказав Фреду Колону занести внутрь и это тело. — Мне пора вернуться к своим делам, дамы и господа. Если кто-нибудь захочет остаться, и, честно говоря, я был бы этому рад, я пошлю кого-нибудь из ребят развести костер. Благодарим за ваше терпение. — И, подняв кольчугу и нагрудник, он вошел внутрь.
   
— Что они делают? — спросил он Сэма, не оборачиваясь.
   
— Кое-кто уходит, но большинство стоят там, сержант, — ответил Сэм, выглянув за дверь. — Сержант, один из них стрелял в вас!
   
— Правда? А кто сказал, что он был одним из них? Это дорогой арбалет. И у него ничего не было в карманах. Совсем ничего. Кроме использованного носового платка.
   
— Это очень странно, сержант, — кивнул Сэм.
   
— Особенно потому, что я ожидал найти записку вроде «я самый настоящий революционер, уж поверьте мне», — произнес Ваймс, осматривая тело.
   
— Да, это бы сказало нам, что он точно революционер, — отозвался Сэм.
   
Ваймс вздохнул, и мгновение смотрел на стену.
   
— Кто-нибудь знает что-нибудь о его арбалете?
   
— Это новенький Болсовер А7, - ответил Фред Колон. — Не плохой арбалет, сержант. Но Убийцы им не пользуются.
   
— Это верно, — кивнул Ваймс и повернул голову мертвеца так, чтобы они смогли увидеть маленький металлический дротик за его ухом. — Зато они пользуются вот этим. Фред, ты всех знаешь. Сейчас где-нибудь можно достать имбирное пиво?
   
— Имбирное пиво, сержант?
   
— Да, Фред.
   
— Зачем… — начал Колон.
   
— Не спрашивай, Фред. Просто принеси с полдюжины бутылок, хорошо?
   
Ваймс повернулся к столу, над которым окруженный толпой работал доктор Лоуни.
   
— Как дела? — спросил Ваймс, протолкнувшись вперед.
   
— Медленнее, чем шли бы, если бы люди не загораживали этот чертов свет, — отозвался Лоуни, осторожно опуская щипцами окровавленный осколок в кружку. — Видал и похуже. Он сможет двигать пальцами, если вы это хотите узнать. Просто некоторое время не будет делать туфли. Отлично.
   
Раздался хор одобрительных голосов. Ваймс посмотрел на горожан и стражников. Кое-кто тихо переговаривались между собой; во всеобщем шуме он смог расслышать что-то вроде «плохи дела» и «говорят, что…».
   
Он все верно подметил. Большинство ребят жили здесь, или на соседних улицах. Одно дело — столкнуться с безликим ублюдком в форме, и совсем другое — бросать камни в старину Фреда Колона, или старину Вадди, или в старину Билли Виглета, которых ты знаешь с двухлетнего возраста и с которым ты играл в канаве с Дохлой Крысой на Резинке.
   
Лоуни отложил щипцы и потер переносицу.
   
— Ну, вот и все, — устало произнес он. — Пару швов наложить — и будет как новенький.
   
— И я бы хотел, чтобы вы взглянули на кое-кого еще, — произнес Ваймс.
   
— Знаете, почему-то это меня не удивляет.
   
— У одного в ступне полно дырок, другой провалился сквозь крышу уборной и вывихнул ногу, а третий мертв.
   
— Не думаю, что смогу сделать что-нибудь для мертвеца, — отозвался доктор. — Почему вы, кстати, решили, что он мертв? И я понимаю, ответ мне вряд ли понравится.
   
— Он сломал шею, упав с крыши, и я подозреваю, он упал с крыши, потому что получил стальной арбалетный болт прямо в мозг.
   
— А. Похоже, он действительно мертв, если вам важно мнение медика. Это вы сделали?
   
— Нет!
   
— Что ж, вы довольно занятой человек, сержант. Вы не можете поспеть повсюду. — Он ухмыльнулся, заметив, как покраснел Ваймс, и подошел к трупу.
   
— Да, я бы сказал, что он определенно скончался, — заключил он.
   
— И?
   
— Я хотел бы, чтобы вы написали это. На бумаге. Используя профессиональные термины вроде «травмы» и «ссадины». Я хочу, чтобы вы записали, во сколько вы констатировали его смерть. А потом, если вы не против, парни проводят вас вниз к тем двоим, а когда вы с ними закончите, я бы хотел, чтобы вы подписали еще один листок, где будет сказано, что вы это сделали, и я вас вызывал. Все в двух экземплярах.
   
— Хорошо. Могу я спросить, зачем?
   
— Я не хочу, чтобы кто-нибудь сказал, что это сделал я.
   
— А кому это может понадобиться? Вы же сказали, что он упал с крыши!
   
— Настали времена подозрений, доктор. А вот и Фред. Ну как?
   
— Старой миссис Арбитр не понравилось, что ее разбудили посреди ночи, — выдохнул он. — И я отдал ей целый доллар!
   
Ваймс не осмелился посмотреть в лицо Лоуни.
   
— Вот как? — произнес он, настолько невинно, насколько был способен. — А пиво ты достал?
   
— Шесть пинт ее лучшего пойла, — кивнул Колон. — Кстати, там три пенса сдачи. И… э… — Он неуютно переступил с ноги на ногу. — Э… я слышал, что штаб у Сестричек Долли подожгли, сержант. И на Ворсовом Холме тоже не сладко. И, э… в штабе на Ростковой улице выбили все окна, а парни из Меньшеворотного штаба хотели остановить детей, что бросали камни, и, э… один из них выхватил свой меч, сержант…
   
— И?
   
— Может, он останется в живых, сержант.
   
Доктор Лоуни посмотрел на кабинет, где все еще толпились разговаривающие люди. Мордач разносил какао. На улице некоторые стражники стояли вокруг разложенных костров вместе с остальными горожанами.
   
— Что ж, должен признаться, я потрясен, — произнес он. — Похоже, ваш штаб — единственный в городе, который не взяли в осаду. И я даже не хочу знать, как вам это удалось.
   
— Просто немного везения, — ответил Ваймс. — И у меня в камерах сидят трое без каких-либо документов, и еще один неизвестный несостоявшийся убийца, которого убили.
   
— Сложная задачка. Ну а я решаю более простые, как то — к чему такая спешка.
   
— Я намерен разрешить свои вопросы как можно быстрее.
   
Убийца медленно передвигался с крыши на крышу, пока, наконец, возбужденные голоса у штаба стражи не затихли вдали.
   
Его движения можно было бы назвать кошачьими, если бы не тот факт, что он не метил попадавшиеся ему предметы.
   
Наконец, он добрался до одного из самых скрытых мест города, где среди нескольких дымовых труб образовался защищенный закуток, невидимый ни с земли, ни с окружающих крыш. Но он не направился туда немедленно, а обошел вокруг, бесшумно передвигаясь от одного наблюдательного пункта к другому.
   
Любого человека, знакомого с порядками анк-морпоркской Гильдии Убийц, заинтриговало бы то, насколько невидимым он был. Когда он двигался, движение было заметно; когда он останавливался, то просто исчезал. Можно было бы решить, что здесь замешана магия, и, в какой-то степени, это было бы верно. Магия на девяносто процентов состоит из знания одного факта, который сокрыт от других.
   
Наконец, фигура, вероятно, удовлетворившись увиденным, нырнула в укрытие. Из потаенного местечка между трубами он достал сумку, и послышался слабый шелест и тяжелое дыхание, что означало переодевание.
   
Примерно через минуту он появился снова, и теперь каким-то образом его можно было увидеть. Его все еще было трудно разглядеть отчетливо, всего лишь одна тень среди других, но, тем не менее, теперь он не был таким, как раньше, когда был не заметнее легкого ветерка.
   
Он тихо спрыгнул на крышу пристройки, а оттуда — на землю, где снова ступил в тень. Перевоплощение продолжалось.
   
Оно прошло довольно легко. Ужасный маленький арбалет был разобран и рассован по кармашкам бархатной сумки, мягкие кожаные тапки сменились парой башмаков потяжелее, припрятанных в темноте, а черный капюшон был откинут назад.
   
Он осторожно завернул за угол и подождал несколько минут.
   
Впереди показалась карета, чьи факелы оставляли за собой хвост пламени. Она слегка притормозила, дверь открылась и закрылась.
   
Когда карета снова набрала скорость, убийца уже сидел на своем сиденье.
   
Внутри тускло горела лампа. В ее мерцании виднелась фигура женщины, сидевшей в тенях напротив. Когда карета проехала мимо фонаря, на мгновение блеснул сиреневый шелк.
   
— Ты не все стер, — произнесла фигура. Она достала сиреневый носовой платок и поднесла к лицу молодого человека. — Плюнь, — скомандовала она.
   
Он неохотно подчинился. Рука вытерла его щеку и поднесла платок к свету.
   
— Темно-зеленый, — произнесла женщина. — Как странно. Насколько мне известно, Хэвлок, ты провалил экзамен по тайным перемещениям.
   
— Могу я спросить, как вы это узнали, Мадам?
   
— О, просто кое-кто все слышит, — легко ответила Мадам. — Кое-кому просто нужно приложить деньги к чьему-то уху.
   
— Что ж, это верно, — кивнул убийца.
   
— А почему, как это произошло?
   
— Экзаменатор думал, что я мошенничаю, Мадам.
   
— А ты?
   
— Разумеется. Я полагал, в этом вся суть.
   
— И ты никогда не посещал его занятий.
   
— О, нет, посещал. Постоянно.
   
— Он говорит, что никогда тебя на них не видел.
   
Хэвлок улыбнулся.
   
— Мадам, а вы клоните к…?
   
Мадам засмеялась.
   
— Может, шампанского? — Раздался звук извлекаемой из ведерка со льдом бутылки.
   
— Благодарю, Мадам, но я откажусь.
   
— Как знаешь. А я буду. А теперь… докладывай, прошу.
   
— Я не могу поверить тому, что видел. Я считал его головорезом. И он действительно головорез. Видно, как его мышцы думают за него. Но он постоянно держит их под контролем! Мне казалось, я видел настоящего гения, но…
   
— Что?
   
— Он простой сержант, Мадам.
   
— Не стоит это недооценивать. Это очень полезное звание для нужного человека. Оптимальный баланс власти и ответственности. Кстати, говорят, что он читает улицы сквозь подметки своих ботинок, и потому оставляет их очень тонкими.
   
— Хмм. Ну, да, существует множество различных поверхностей, но…
   
— Ты всегда так серьезно относишься к подобным вещам, Хэвлок. Совсем не как твой отец. Подумай… мифологически. Он читает улицу. Он слышит ее голос, чувствует ее температуру, читает ее мысли; она говорит с ним сквозь его ботинки. Полицейские так же суеверны, как и другие люди. На все другие здания стражи сегодня напали. Да, люди Каченса подбили их на это, но еще больший урон нанесли злоба и глупость. Но только не на улице Паточной Шахты. Нет. Киль открыл дверь и впустил улицу. Хотелось бы знать о нем побольше. Мне говорили, что в Псевдополисе его считали медлительным, вдумчивым, разумным. А здесь он как будто бы расцвел.
   
— Я убрал человека, который пытался срезать этот бутон.
   
— Правда? Это не похоже на Каченса. Сколько я должна?
   
Молодой человек, названный Хэвлоком, пожал плечами.
   
— Остановимся на долларе, — произнес он.
   
— Очень дешево.
   
— Большего он и не стоил. Но я должен вас предупредить. Скоро вы захотите, чтобы я разобрался с Килем.
   
— Полагаю, подобный ему не станет связываться с такими как Ветрун и Каченс?
   
— Он на своей собственной стороне. Он сам по себе — осложнение. Вы можете решить, что лучше бы ему… перестать все усложнять.
   
Громыхание кареты подчеркнуло тишину, последовавшую за этим замечанием. Теперь они ехали по более богатой части города; здесь было больше света, а за соблюдением комендантского часа, введенного для бедняков, следили здесь менее строго. Женщина, сидевшая напротив убийцы, погладила кошку, что лежала у нее на коленях.
   
— Нет. Он послужит кое-чему, — произнесла Мадам. — Все говорят о Киле. В мире, где все движутся кругами, он идет прямым путем. А прямой путь в мире виражей позволяет случиться многому.
   
Она снова погладила кошку. Та тихонько взвыла. Она была рыжей и выказывала поразительное самодовольство, хотя порой и чесала свой ошейник.
   
— Кстати говоря, — добавила она, — что там случилось с книгой? Мне не хотелось показаться излишне любопытной.
   
— А, это был чрезвычайно редкий том, который мне посчастливилось достать. О природе маскировки.
   
— Этот тупой верзила сжег ее!
   
— Да. Повезло. Я боялся, что он попытается ее прочитать, хотя, — Хэвлок изнуренно улыбнулся, — кому-нибудь пришлось бы помочь ему с длинными словами.
   
— Она была ценной?
   
— Бесценной. Особенно теперь, когда она уничтожена.
   
— А. Важная информация. Может, что-то о темно-зеленом цвете. Ты мне не расскажешь?
   
— Я мог бы. — Хэвлок снова улыбнулся. — Но тогда мне пришлось бы найти кого-нибудь, кто заплатил бы за ваше убийство.
   
— Тогда не говори. Но, мне кажется, Собачатник — это очень неприятная кличка.
   
— Если твое имя Ветинари, Мадам, то ты просто счастлив отделаться Собачатником. Вы не могли бы высадить меня подальше от Гильдии? Я пройдусь по крышам. Хочу навестить одного тигра, прежде чем… ну, вы знаете.
   
— Тигра. Как интересно. — Она снова погладила кошку. — Ты уже нашел свой путь?
   
Ветинари пожал плечами.
   
— Я знаю об этом уже несколько лет, Мадам. Но теперь вокруг дворца выставлено с полполка. Четверо или пятеро стражников у каждой двери, а посты нерегулярно проверяются патрулями. Я не смогу пройти мимо них. Просто дайте мне возможность пробраться внутрь, и тогда те люди, что будут там, перестанут быть проблемой.
   
Кошка потеребила лапой ошейник.
   
— А может у нее аллергия на бриллианты? — промолвила Мадам. Она подняла кошку. — У моей кисоньки аллергия на бриллиантики?
   
Хэвлок внутренне вздохнул, ведь он все-таки уважал свою тетю. Ему просто хотелось, чтобы она немного разумнее относилась к кошкам. Он инстинктивно чувствовал, что если уж, обсуждая интриги, ласкаешь кошку, то она должна быть белой, с длинной шерстью. Но никак не старым рыжим оборванцем с периодическими приступами метеоризма.
   
— Так что с сержантом? — спросил он, вежливо отодвигаясь вдоль сиденья.
   
— Полагаю, мне стоит познакомиться с мистером Килем как можно скорее, — ответила она. — Может, его удастся обуздать. Все начнется завтра вечером. Э… ты не против, если я открою окно?
  
В тот же вечер Низз, пошатываясь, возвращался в свою комнату, неплохо проведя время в Общем Зале Старост, как вдруг заметил, что один из факелов погас.
   
С быстротой, которая удивила бы любого, кто не заметил ничего, кроме его раскрасневшегося лица и нетвердой походки, он выхватил кинжал и всмотрелся в коридор. Он уделил внимание и потолку. Везде были лишь серые тени, и ничего больше. Иногда факелы просто гаснут сами собой.
   
Он сделал шаг вперед.
   
Когда он проснулся утром в своей постели, то списал головную боль на какой-то низкосортный бренди. И еще, какой-то скот разрисовал его лицо в оранжевые и черные полоски.
  
Снова начался дождь. Ваймс любил дождь. В это время преступлений совершается меньше. Люди предпочитают сидеть дома. В самые лучшие ночи его службы шел дождь, а он стоял в тени под покровом зданий, втянув шею так, что между шлемом и воротничком почти ничего не было видно, и вслушивался в серебристый шелест дождя.
   
Однажды он стоял так тихо, так незаметно, что сбежавший от своих преследователей грабитель прислонился к нему, чтобы перевести дыхание. А когда Ваймс ухватился за него и прошептал на ухо «Попался!», тот чуть не наделал в штаны, от чего его дорогая матушка терпеливо отучала его лет сорок назад.
   
Люди разошлись по домам. Зашитого Щербина проводили до дома в Новых Сапожниках, где Фред Колон терпеливо пересказал случившееся его родителям, излучая неподдельную честность. Лоуни, наверняка, прослушивал шумы в подушке.
   
Дождь журчал в водостоках, и лил из пастей горгулий, и кружил в канавах, и заглушал все звуки.
   
Бесполезная это штука, дождь.
   
Ваймс взял бутылку лучшего имбирного пива миссис Арбитр. Он помнил его.
   
Газа в нем было больше, чем в аду, и потому оно пользовалось огромнейшей популярностью. Мальчишка, при должных тренировках, мог прорыгать весь первый куплет гимна города после одного-единственного глотка. А это очень важный признак твоего положения в обществе, когда тебе всего восемь лет.
   
Для этого задания он выбрал Колона и Вади. Он не хотел вовлекать юного Сэма. Вовсе не потому, что планировал что-то незаконное, просто оно и цветом и запахом напоминало что-то подобное, а Ваймсу не хотелось бы ничего объяснять.
   
Камеры были старыми, гораздо старше, чем здание над ними. Железные решетки были довольно новыми, но они не занимали все пространство. С другой стороны арки находились и другие подвалы, в которых не было ничего, кроме крыс и мусора, но, что очень важно, их нельзя было увидеть из этих камер.
   
Ваймс приказал пронести мертвого арбалетчика мимо них. В этом не было ничего такого. Полночь, мерзкая погода, вовсе незачем будить служащих в морге, когда есть холодный подвал.
   
В замочную скважину он следил, как тело проносят мимо камер. Это вызвало некоторое волнение, особенно у того, кого он первым притащил сюда. Другие двое казались людьми, что повидали много мерзостей, за которые платили деньги; грабеж, или убийство, или работа копов — для чего бы их не нанимали, звучало для них одинаково, и они научились не обращать особого внимания на смерть, только если это не их собственная.
   
Первый же начинал нервничать.
   
Ваймс прозвал его Хорьком. Его черная одежда была лучше, чем у других; кинжал был дорогим, а на его пальце Ваймс заметил серебряное кольцо в виде черепа Смерти. Другие двое были одеты невзрачно, а оружие их было не особенно красивым, но зато практичным.
   
Ни один настоящий наемный убийца не пойдет на дело в драгоценностях. Они опасны и могут сверкнуть в неподходящий момент. Но Хорек хотел показаться важным человеком. Может, прежде чем выйти на улицу, он внимательно рассматривал себя в зеркале, дабы убедиться, что выглядит круто. Он был из тех кретинов, которых вышибали из бара за то, что они показывали свой кинжал дамочкам.
   
Короче говоря, у Хорька были большие мечты. У него было воображение.
   
Что ж, вот и отлично.
   
Стражники вернулись и взяли пакеты, которые приготовил Ваймс.
   
— Запомните, делаем все быстро, — сказал он. — Они взволнованы, они устали, никто не пришел за ними, и они только что видели тело своего очень даже мертвого коллеги. Нам не нужно, чтоб у первых двух было время все обдумать. Все понятно?
   
Они кивнули.
   
— А мелкого оставим напоследок. Чтобы времени у него было предостаточно…
   
Хорек обдумывал свое положение. К сожалению, оно ему не очень-то нравилось.
   
Он уже поговорил с другими двумя. Они должны были его вытащить. Да на них даже одежда была безвкусной. Но ведь эта чернь никогда не действует наудачу. Всем известно, что они всегда отваливают. Никогда даже не предполагалось, что они будут драться или проявлять сообразительность. Они…
   
Главная дверь в камеры распахнулась.
   
— Время для имбирного пива! — проревел кто-то.
   
И мимо пробежал стражник с ящиком бутылок и исчез в соседних камерах.
   
Здесь не было очень-то много света. Хорек прижался к стене и увидел, как два стражника открыли дверь в соседнюю камеру, вытащили скованного человека и толкнули его за угол.
   
Голоса отдавались слабым эхом.
   
— Держи его! Ноги, ноги держи!
   
— Все! Давай бутылку! Встряхни хорошенько, иначе не сработает!
   
— Итак, дружок. Хочешь нам что-нибудь рассказать? Твое имя? Нет? Что ж, как знаешь. Именно сейчас нам не особо интересно, будешь ты говорить или нет.
   
Раздался громкий хлопок, шипение, а потом… крик, исполненный боли.
   
И прежде чем он затих, дрожащий Хорек услышал чей-то голос: