1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 
    
Человек с Земли улыбнулся.
    
— Ну вот ты и попался. С тех пор как мы тебя собрали, ты не раз вел наблюдения в телескоп. Ты заметил, что некоторые из этих светящихся точек становятся видны при этом как диски?
    
— Ах вот что! Ну конечно! Это всего лишь увеличение — для более точного наведения луча.
    
— А почему тогда не увеличиваются звезды?
    
— Остальные точки? Очень просто. Мы не посылаем туда никаких лучей, так что их незачем увеличивать. Послушайте, Пауэлл, даже вы должны бы это сообразить.
    
Пауэлл мрачно уставился в потолок.
    
— Но в телескоп видно больше звезд. Откуда они берутся? Юпитер тебя возьми, откуда?
    
Кьюти это надоело.
    
— Знаете, Пауэлл, неужели я должен зря тратить время, пытаясь найти физическое истолкование всем оптическим иллюзиям, которые создают наши приборы? С каких пор свидетельства наших органов чувств могут идти в сравнение с ярким светом строгой логики?
    
— Послушай, — внезапно вскричал Донован, вывернувшись из-под дружеской, но тяжелой руки Кьюти, — давай смотреть в корень. Зачем вообще лучи? Мы даем этому хорошее, логичное объяснение. Ты можешь дать лучше?
    
— Лучи испускаются Господином, — последовал уверенный ответ, — по его воле. Есть вещи, — он благоговейно поднял глаза к потолку, — в которые нам не дано проникнуть. Здесь я стремлюсь лишь служить, а не вопрошать.
    
Пауэлл медленно сел и закрыл лицо дрожащими руками.
    
— Уйди, Кьюти. Уйди и дай мне подумать.
    
— Я пришлю вам пищу, — добродушно сказал Кьюти.
    
Услышав в ответ стон отчаяния, он удалился.
    
— Грег! — хрипло зашептал Донован. — Нужно что-то придумать. Мы должны застать его врасплох и устроить короткое замыкание. Немного азотной кислоты в сустав…
    
— Не будь ослом, Майк. Неужели ты думаешь, что он подпустит нас к себе с азотной кислотой? Слушай, мы должны поговорить с ним. Не больше чем за сорок восемь часов мы должны убедить его пустить нас в рубку, иначе наше дело плохо.
    
Он качался взад и вперед в бессильной ярости.
    
— Приходится убеждать робота! Это же…
    
— Унизительно, — закончил Донован.
    
— Хуже!
    
— Послушай! — Донован неожиданно засмеялся. — А зачем убеждать? Давай покажем ему! Давай построим еще одного робота у него на глазах! Что он тогда скажет?
    
Лицо Пауэлла медленно расплылось в улыбке. Донован продолжал:
    
— Представь себе, как глупо он будет выглядеть!
    
Конечно, роботы производятся на Земле. Но перевозить их гораздо проще по частям, которые собирают на месте.
    
Между прочим, это исключает возможность того, что какой- нибудь робот, собранный и налаженный, улизнет и начнет гулять на свободе. Это навлекло бы на фирму «Ю. С. Роботс» суровую ответственность согласно законам, запрещавшим применение роботов на Земле.
    
Поэтому в обязанности таких специалистов, как Пауэлл и Донован, входила и сборка роботов — задача тяжелая и сложная.
    
Никогда еще Пауэлл и Донован так не ощущали всей ее трудности, как в тот день, когда они начали создавать робота под бдительным надзором КТ-1, пророка Господина.
    
Собираемый простой робот модели МС лежал на столе почти готовый. После трехчасовой работы осталось смонтировать только голову. Пауэлл остановился, чтобы смахнуть пот со лба, и неуверенно взглянул на Кьюти.
    
То, что он увидел, отнюдь не придало ему бодрости. Вот уже три часа Кьюти сидел молча и неподвижно. Его лицо, всегда невыразительное, было на этот раз абсолютно непроницаемым.
    
— Давай мозг, Майк! — буркнул Пауэлл.
    
Донован распечатал герметический контейнер и вынул из заполнявшего его масла еще один контейнер поменьше. Открыв и его, он достал покоившийся в губчатой резине небольшой шар.
    
Донован держал его очень осторожно: это был самый сложный механизм, когда-либо созданный человеком. Под тонкой платиновой оболочкой шара находился позитронный мозг, в хрупкой структуре которого были заложены точно рассчитанные нейтронные связи, заменявшие каждому роботу наследственную информацию.
    
Мозг пришелся точно по форме черепной полости лежавшего на столе робота. Его прикрыла пластина из голубого металла. Пластину накрепко приварили маленьким атомным пламенем. Потом были аккуратно подключены и до отказа ввернуты в свои гнезда фотоэлектрические глаза, поверх которых легли тонкие прозрачные листы пластика, по прочности не уступавшего стали.
    
Теперь оставалось только вдохнуть в робота жизнь мощным высоковольтным разрядом. Пауэлл протянул руку к рубильнику.
    
— Теперь смотри, Кьюти. Смотри внимательно.
    
Он включил рубильник. Послышалось потрескивание и гудение. Люди беспокойно склонились над своим творением.
    
Сначала конечности робота слегка дернулись. Потом его голова поднялась, он привстал на локтях, неуклюже слез со стола. Движения робота были не совсем уверенными, и вместо членораздельной речи он дважды издал какое-то жалкое скрежетание.
    
Наконец он заговорил, колеблясь и неуверенно:
    
— Я хотел бы начать работать. Куда мне идти?
    
Донован шагнул к двери:
    
— Вниз по лестнице. Тебе скажут, что делать.
    
Робот МС ушел, и люди с Земли остались наедине со все еще неподвижным Кьюти.
    
— Ну, — ухмыльнулся Пауэлл, — теперь-то ты веришь, что мы тебя создали?
    
Ответ Кьюти был кратким и решительным:
    
— Нет!
    
Усмешка Пауэлла застыла и медленно сползла с его лица. У Донована отвисла челюсть.
    
— Видите ли, — продолжал Кьюти спокойно, — вы просто сложили вместе уже готовые части. Вам это удалось очень хорошо — это инстинкт, я полагаю, но создали робота не вы. Части были созданы Господином!
    
— Да пойми ты! — прохрипел Донован. — Эти части были изготовлены на Земле и присланы сюда.
    
— Ну-ну, — примирительно сказал робот, — не будем спорить.
    
— Нет, в самом деле, — Донован шагнул вперед и вцепился в металлическую руку робота, — если бы ты прочел книги, которые хранятся в библиотеке, они бы все тебе объяснили, не оставив ни малейшего сомнения.
    
— Книги? Я прочел их. Все до единой. Это очень хорошо придумано.
    
В разговор вмешался Пауэлл:
    
— Если ты читал их, то о чем еще говорить? Нельзя же спорить с ними! Просто нельзя!
    
В голосе Кьюти прозвучала жалость:
    
— Но, Пауэлл, я вовсе не считаю их серьезным источником информации. Ведь они тоже были созданы Господином и предназначены для вас, а не для меня.
    
— Откуда ты это взял? — поинтересовался Пауэлл.
    
— Я, как мыслящее существо, способен вывести истину из априорных положений. Вам же, существам, наделенным разумом, но не способным рассуждать, нужно, чтобы кто-то объяснил ваше существование. Это и сделал Господин. То, что он снабдил вас этими смехотворными идеями о далеких мирах и людях, без сомнения, к лучшему. Вероятно, ваш мозг слишком примитивен для восприятия абсолютной истины. Однако если Господину угодно, чтобы вы верили вашим книгам, я больше не буду с вами спорить.
    
Уходя, он обернулся и мягко добавил:
    
— Вы не огорчайтесь. В мире, созданном Господином, есть место для всех. Для вас, бедных людей, тоже есть место. И хотя оно скромно, но если вы будете вести себя хорошо, то будете вознаграждены.
    
Он вышел с благостным видом, подобающим пророку Господина. Пауэлл и Донован старались не смотреть друг другу в глаза.
    
Наконец Пауэлл с усилием проговорил:
    
— Давай ляжем спать, Майк. Я сдаюсь.
    
Донован тихо сказал:
    
— Послушай, Грег, а вдруг он прав? Он настолько в этом уверен, что я…
    
— Не дури! — обрушился на него Пауэлл, — Ты убедишься, существует Земля или нет, когда на той неделе прибудет смена и нам придется вернуться, чтобы держать ответ.
    
— Тогда, клянусь Юпитером, мы должны что-то придумать! — Донован чуть не плакал. — Он не верит ни нам, ни книгам, ни собственным глазам!
    
— Не верит, — грустно согласился Пауэлл. — Это же рассуждающий робот, черт возьми! Он верит только в логику, и в этом- то все дело…
    
— В чем?
    
— Строго логическим рассуждением можно доказать все, что угодно, — смотря какие взять исходные постулаты. У нас они свои, а у Кьюти — свои.
    
— Тогда давай поскорее доберемся до его постулатов. Завтра нагрянет буря.
    
Пауэлл устало вздохнул:
    
— Этого-то мы и не можем сделать. Постулаты всегда опираются на допущение и закреплены верой. Ничто во Вселенной не может поколебать их. Я ложусь спать.
    
— Черт возьми! Не могу я спать!
    
— Я тоже. Но я все-таки попробую. Из принципа.
    
    
Двенадцать часов спустя сон все еще оставался для них делом принципа, к сожалению, неосуществимого на практике.
    
Буря обрушилась на станцию раньше, чем они ожидали. Донован, румяное лицо которого стало теперь мертвенно-бледным, поднял дрожащий палец. Заросший густой щетиной Пауэлл облизнул пересохшие губы, выглянул в окно и в отчаянии ухватился за ус.
    
При других обстоятельствах это было бы великолепное зрелище. Поток электронов высокой энергии пересекался с несущим энергию лучом, направленным к Земле, и вспыхивал мельчайшими искорками яркого света. В терявшемся вдали луче как будто плясали сверкающие пылинки.
    
Луч казался устойчивым. Но оба знали, что этому впечатлению нельзя доверять.
    
Отклонения на стотысячную долю угловой секунды, неощутимого для человеческого глаза, было достаточно, чтобы расфокусировать луч и превратить сотни километров земной поверхности в пылающие развалины.
    
А в рубке хозяйничал робот, которого не интересовали ни луч, ни фокус, ни Земля — ничто, кроме его Господина.
    
Шли часы. Люди с Земли молча, как загипнотизированные, смотрели в окно. Потом метавшиеся в луче искры потускнели и исчезли. Буря прошла.
    
— Все! — уныло произнес Пауэлл.
    
Донован погрузился в беспокойную дремоту. Усталый взгляд Пауэлла с завистью остановился на нем. Несколько раз вспыхнула сигнальная лампочка, но Пауэлл не обратил на нее внимания. Все это было уже не важно. Все! Может быть, Кьюти и прав? Может быть, и в самом деле они с Донованом — низшие существа с искусственной памятью, которые исчерпали смысл своего существования…
    
Если бы это было так!
    
Он увидел перед собой Кьюти.
    
— Вы не отвечали на сигналы, так что я решил зайти, — тихо объяснил робот. — Вы плохо выглядите — боюсь, что ваш срок подходит. Но все-таки, может быть, вы захотите взглянуть на сегодняшние записи приборов?
    
Пауэлл смутно почувствовал, что это — проявление дружелюбия со стороны робота. Может быть, Кьюти испытывал какие-то угрызения совести, насильно устранив людей от управления станцией. Он взял протянутые ему записи и уставился на них невидящими глазами.
    
Кьюти, казалось, был доволен.
    
— Конечно, это большая честь — служить Господину. Но вы не огорчайтесь, что я сменил вас.
    
Пауэлл, что-то бормоча, механически переводил глаза с одного листка бумаги на другой. Вдруг его затуманенный взгляд остановился на тонкой, дрожащей красной линии, тянувшейся поперек одного из графиков.
    
Он глядел и глядел на эту кривую. Потом, судорожно сжав в руках график и не отрывая от него глаз, вскочил на ноги. Остальные листки полетели на пол.
    
— Майк! Майк! — Он тряс Донована за плечо, — Он удержал луч!
    
Донован очнулся.
    
— Что? Где?
    
Потом и он, вытаращив глаза, уставился на график.
    
— Ты удержал его в фокусе! — заикаясь, сказал Пауэлл, — Ты это знаешь?
    
— В фокусе? А что это такое?
    
— Луч был все время направлен на приемную станцию с точностью до одной десятитысячной миллисекунды!
    
— На какую приемную станцию?
    
— На Земле! Приемную станцию на Земле, — ликовал Пауэлл, — Ты удержал его в фокусе!
    
Кьюти раздраженно отвернулся.
    
— С вами нельзя по-хорошему разговаривать. Снова тот же бред! Я просто удержал все стрелки в положении равновесия — такова была воля Господина.
    
Собрав разбросанные графики, он сердито вышел. Как только дверь за ним закрылась, Донован произнес:
    
— Вот это да!
    
Он повернулся к Пауэллу.
    
— Что же нам теперь делать?
    
Пауэлл чувствовал одновременно усталость и душевный подъем.
    
— А ничего. Он доказал, что может блестяще управлять станцией. Я еще не видел, чтобы электронная буря кончилась так благополучно.
    
— Но ведь ничего не изменилось! Ты слышал, что он сказал о Господине? Мы же не можем…
    
— Послушай, Майк! Он выполняет волю Господина, которую читает на циферблатах и в графиках. Но ведь и мы делаем то же самое! В конце концов, это объясняет и его отказ повиноваться нам. Повиновение — Второй Закон. Первый же — беречь людей от беды. Как он мог спасти людей, сознательно или бессознательно? Конечно, удерживая луч в фокусе! Он знает, что способен сделать это лучше, чем мы. Недаром он настаивает на том, что является высшим существом! И выходит, что он не должен и подпускать нас к рубке. Это неизбежно следует из Законов Роботсхники.
    
— Конечно, но дело не в этом. Нельзя же, чтобы он продолжал нести свою чепуху про Господина.
    
— А почему бы и нет?
    
— Потому, что это неслыханно! Как можно доверить ему станцию, если он не верит в существование Земли?
    
— Он справляется с работой?
    
— Да, но…
    
— Так пусть себе верит, во что ему вздумается!
    
Пауэлл слабо улыбнулся, развел руками и упал на постель.
    
Он уже спал.
    
    
Влезая в легкий скафандр, Пауэлл говорил:
    
— Все будет очень просто. Можно привозить сюда роботов по одному, оборудовав их автоматическими выключателями, которые срабатывали бы через неделю. За это время они усвоят… гм… культ Господина прямо от его пророка. Потом их можно перевозить на другие станции и снова оживлять. На каждой станции достаточно двух КТ…
    
Донован приоткрыл гермошлем и огрызнулся:
    
— Кончай и пошли отсюда. Смена ждет. И потом, я не успокоюсь, пока в самом деле не увижу Землю и не почувствую ее под ногами, чтобы убедиться, что она действительно существует.
    
Он еще говорил, когда отворилась дверь. Донован, выругавшись, захлопнул окошко гермошлема и мрачно отвернулся от вошедшего Кьюти.
    
Робот тихо приблизился к ним. Его голос звучал грустно:
    
— Вы уходите?
    
Пауэлл коротко кивнул:
    
— На наше место придут другие.
    
Кьюти вздохнул. Этот вздох был похож на гул ветра в натянутых тесными рядами проводах.
    
— Ваша служба окончена, и вам пришло время исчезнуть. Я ожидал этого, но все-таки… Впрочем, да исполнится воля Господина!
    
Этот смиренный тон задел Пауэлла.
    
— Не спеши с соболезнованиями, Кьюти. Нас ждет Земля, а не конец.
    
Кьюти снова вздохнул:
    
— Для вас лучше думать именно так. Теперь я вижу всю мудрость вашего заблуждения. Я не стал бы пытаться поколебать вашу веру, даже если бы мог.
    
Он вышел — воплощение сочувствия.
    
Пауэлл что-то проворчал и сделал знак Доновану. С герметически закрытыми чемоданами в руках они вошли в воздушный шлюз.
    
Корабль со сменой был пришвартован снаружи. Сменщик Пауэлла, Франц Мюллер, сухо и подчеркнуто вежливо поздоровался с ними. Донован, едва кивнув ему, прошел в кабину пилота, где его ждал Сэм Ивенс, чтобы передать ему управление.
    
Пауэлл задержался:
    
— Ну как Земля?
    
На этот достаточно лаконичный вопрос Мюллер дал ему обычный ответ:
    
— Все еще вертится.
    
— Хорошо, — сказал Пауэлл.
    
Мюллер взглянул на него:
    
— Между прочим, ребята из «Ю. С. Роботс» выдумали новую модель. Составной робот.
    
— Что?
    
— То, что вы слышали. Заключен большой контракт. Кажется, это как раз то, что нужно для астероидных рудников. Робот-командир и шесть суброботов, которыми он командует. Как рука с пальцами.
    
— Он уже прошел полевые испытания? — с беспокойством спросил Пауэлл.
    
— Я слышал, вас ждут, — усмехнулся Мюллер.
    
Пауэлл сжал кулаки.
    
— Черт возьми, мы должны отдохнуть!
    
— Ну и отдыхайте. На две недели можно твердо рассчитывать.
    
Готовясь приступить к своим обязанностям, Мюллер натянул тяжелые перчатки скафандра. Его густые брови сдвинулись.
    
— Как справляется этот новый робот? Пусть лучше работает как следует, не то я его не подпущу к приборам.
    
Пауэлл ответил не сразу. Он смерил взглядом стоящего перед ним надменного пруссака — от коротко подстриженных волос на упрямо вскинутой голове до ступней, развернутых как по стойке «смирно». Внезапно он почувствовал, что его захлестнула волна чистой радости.
    
— Робот в полном порядке, — медленно сказал он, — Не думаю, чтобы вам пришлось много возиться с приборами.
    
Он усмехнулся и вошел в корабль. Мюллеру предстояло пробыть здесь несколько недель…
    
    
Перевод А. Иорданского.
    
   
   
    
     
КАК ПОЙМАТЬ КРОЛИКА
    
    
Отдых продолжался более двух недель — этого Донован не мог отрицать. Они отдыхали шесть месяцев, с сохранением заработной платы. Это тоже факт. Но, как сердито объяснил Донован, так получилось чисто случайно. Просто специалисты «Ю. С. Роботс» хотели выловить все недоделки составного робота. Недоделок хватало — и всегда по меньшей мере десяток оставался до полевых испытаний. Поэтому Пауэлл с Донованом беспечно отдыхали в ожидании того момента, когда ребята с логарифмическими линейками и чертежными досками скажут: «Все в ажуре!»
    
И вот они на астероиде, и никакого ажура. Донован повторил это уже не меньше десяти раз, и лицо его стало красным, как свекла.
    
— В конце концов, Грег, взгляни на вещи реально. Какой смысл соблюдать букву инструкции, когда испытания срываются? Пора бы уже забыть о бумажках и взяться за работу.
    
Терпеливо, таким тоном, будто он объяснял электронику малолетнему идиоту, Пауэлл отвечал:
    
— Я тебе повторяю, что по инструкции эти роботы созданы для работы на астероидных рудниках без надзора человека. Мы не должны наблюдать за ними.
    
— Правильно. Теперь слушай — туг вот какая логика! — Донован начал загибать волосатые пальцы, — Первое: новый робот прошел все испытания в лаборатории. Второе: «Ю. С. Роботс» гарантировала, что он пройдет и полевые испытания на астероиде. Третье: вышеупомянутых испытаний робот не выдерживает. Четвертое: если он не пройдет полевых испытаний, «Ю. С. Роботс» теряет десять миллионов наличными и примерно на сотню миллионов репутации. Пятое: если он не пройдет испытаний и мы не сможем объяснить почему, очень может быть, что нам предстоит трогательное расставание с хорошей работой.
    
За деланной улыбкой Пауэлла скрывалось отчаяние. У фирмы «Ю. С. Роботс энд мекэникл мен корпорейшн» был неписаный закон: «Ни один служащий не совершает дважды одну и ту же ошибку. Его увольняют после первого раза». Пауэлл сказал:
    
— Ты все очень понятно объясняешь, не хуже Евклида — все, кроме фактов. Ты наблюдал за этой группой роботов целых три смены, и они работали прекрасно. Ты, рыжий, сам говорил. Что мы еще можем сделать?
    
— Выяснить, что с ними неладно, вот что мы можем сделать. Да, они прекрасно работали, пока я за ними наблюдал. Но когда я за ними не наблюдал, они трижды переставали выдавать руду. Они даже не возвращались в назначенное время — мне пришлось за ними ходить.
    
— И ты не заметил никакой неисправности?
    
— Ничего. Абсолютно ничего. Все было в ажуре. За исключением одного пустяка — не было руды.
    
Пауэлл хмуро покосился на потолок и взялся за ус.
    
— Вот что я скажу, Майк. В свое время мы не раз попадали в довольно скверное положение. Но это еще похуже, чем было на иридиевом астероиде. Все запутано до невозможности. Посуди сам. Этот робот ДВ-5 имеет в своем подчинении шесть роботов. И не просто в подчинении: они — часть его.
    
— Я знаю…
    
— Заткнись! — зло оборвал его Пауэлл, — Знаю, что знаешь. Я просто обрисовываю весь идиотизм нашего положения. Эти шесть вспомогательных роботов — часть ДВ-5, так же как твои пальцы — часть тебя, и он отдает им команды не голосом и не по радио, а непосредственно через позитронное поле. Так вот, во всей «Ю. С. Роботс» нет ни одного Роботехника, который знал бы, что такое позитронное поле и как оно действует. И я не знаю, и ты не знаешь.
    
— Это уж точно, — философски согласился Донован.
    
— Видишь, в каком мы положении? Если все идет гладко — прекрасно! Если что-нибудь неладно, то понять мы все равно ничего не можем! И скорее всего, ни мы, ни кто-нибудь еще туг ничего не сможет сделать. Но работаем-то здесь мы, а не кто-нибудь еще! Вот в чем штука! — Он некоторое время предавался безмолвной ярости, — Ну ладно. Ты его привел?
    
— Да.
    
— И он ведет себя нормально?
    
— Ну, религиозного помешательства у него нет, и по кругу он не бегает, и стихов не декламирует. Как будто нормально.
    
Донован вышел, злобно тряхнув головой.
    
    
Пауэлл пододвинул к себе «Руководство по Роботсхнике», которое своей тяжестью грозило проломить стол, и с благоговением раскрыл его. Однажды он выпрыгнул из окна горящего дома, успев только натянуть брюки и схватить «Руководство». В крайнем случае он мог бы пожертвовать и брюками.
    
Он сидел, уткнувшись в «Руководство», когда вошел ДВ-5 и Донован захлопнул дверь.
    
— Здравствуй, Дейв! — угрюмо произнес Пауэлл. — Как ты себя чувствуешь?
    
— Прекрасно, — ответил робот. — Можно сесть?
    
Он пододвинул специально укрепленный стул, предназначенный для него, и, осторожно согнув свое тело, уселся.
    
Пауэлл одобрительно взглянул на Дейва (непосвященные могли называть роботов по их серийным номерам, специалисты — никогда). Робот был не слишком массивным, хотя и представлял собой управляющий блок целой системы из семи частей. Он был немногим более двух метров ростом — полтонны металла и электричества. Много? Ничуть, если в эти полтонны должна уместиться масса конденсаторов, схем, реле и вакуумных ячеек, способная практически на любую доступную человеку психологическую реакцию. И позитронный мозг — десять фунтов вещества и квинтильоны позитронов, которые и заправляют всем остальным.
    
Пауэлл вытащил из кармана рубашки помятую сигарету и сказал:
    
— Дейв, ты парень хороший. Ты не капризничаешь, как примадонна. Ты спокойный, надежный робот-рудокоп. Ты умеешь непосредственно координировать работу шести вспомогательных роботов, и, насколько я знаю, никаких нестабильных связей в твоем мозгу из-за этого не появилось.
    
Робот кивнул.
    
— Я очень рад этому, но к чему вы клоните, хозяин?
    
Его звуковая мембрана была отличного качества, и присутствие обертонов в его речевом устройстве делало его голос не таким металлическим и бесцветным, какими обычно были голоса роботов.
    
— Сейчас скажу. Это все твои бесспорные достоинства. Но почему же тогда не ладится твоя работа? Например, сегодня во вторую смену?
    
Дейв проявил признаки нерешительности.
    
— Насколько я знаю, ничего не произошло, — ответил он.
    
— Вы прекратили добычу.
    
— Я знаю.
    
— Ну?
    
Дейв был озадачен.
    
— Я не могу объяснить, хозяин. Я прямо с ума мог бы сойти — другое дело, что я, конечно, ничего такого себе не позволю. Вспомогательные роботы действовали хорошо. Я тоже — я это знаю… — Он задумался. Его фотоэлектрические глаза ярко светились. — Не помню. Смена закончилась, пришел Майк, и почти все вагонетки были пустыми.
    
В разговор вмешался Донован:
    
— Ты знаешь, что в конце смены ты уже несколько раз не являлся с рапортом?
    
— Знаю. Но почему?.. — Он медленно, тяжело покачал головой.
    
Пауэллу вдруг почудилось, что если бы лицо робота могло что-нибудь выражать, то сейчас оно выражало бы боль и страдание. Робот устроен так, что он страдает, когда не исполняет своих функций.
    
Донован вместе со стулом придвинулся к столу и тихо сказал Пауэллу:
    
— Может быть, потеря памяти? Амнезия?
    
— Не знаю. Во всяком случае, не стоит проводить параллели с человеческими болезнями. Искать у робота аналогии с расстройствами человеческого организма — чистая романтика. В роботехнике это не помогает, — Он почесал в затылке. — Мне очень не хочется подвергать его проверке элементарных мозговых реакций. Это его только еще больше расстроит.
    
Он задумчиво посмотрел на Дейва, а потом открыл в «Руководстве» главу «Проверка реакций в полевых условиях» и сказал:
    
— Послушай, Дейв, а не проверить ли нам твои реакции? Следовало бы это сделать.
    
Робот встал.
    
— Как прикажете, хозяин.
    
В его голосе действительно слышалась боль.
    
    
Начали с самых простых испытаний. Под равнодушное тиканье секундомера робот ДВ-5 перемножал пятизначные числа. Он называл простые числа от 1000 до 10 ООО. Он извлекал кубические корни и интегрировал функции возраставшей степени трудности. Он прошел проверку все более и более усложнявшихся механических реакций. Наконец перед его точным механическим разумом была поставлена высшая задача для роботов — разрешение этических проблем.
    
К концу этих двух часов Пауэлл был мокрый, хоть выжимай, а Донован изгрыз все свои ногти, оказавшиеся не слишком питательными.
    
Робот спросил:
    
— Ну как, хозяин?
    
Пауэлл ответил:
    
— Я должен подумать, Дейв. Не нужно спешить с решением. Ты пока иди работать. Не надо особенно напрягаться, и не очень заботься о выполнении нормы. А мы тут разберемся.
    
Робот вышел, Донован взглянул на Пауэлла.
    
— Ну?
    
Пауэлл ожесточенно дергал себя за усы, как будто решил вырвать их с корнем.
    
— Все связи в его мозгу работают правильно, — сказал он.
    
— Я бы не рискнул утверждать это так уверенно.
    
— О Юпитер! Майк, ведь мозг — самая надежная часть робота! Он не раз и не два проходил контроль на Земле. И если он прошел контроль, как прошел его Дейв, то ни малейшей неисправности в мозгу просто быть не может. Ведь там проверяют все ключевые связи.
    
— Ну и что из этого следует?
    
— Не торопи меня. Дай подумать. Возможна еще механическая неисправность в теле робота. Это значит, что могло выйти из строя все, что угодно, — любой из полутора тысяч конденсаторов, любая из двадцати тысяч отдельных схем, пятисот ламп и многих тысяч других деталей. Не говоря уж об этих таинственных позитронных полях, о которых никто ничего не знает.
    
— Послушай, Грег, — не выдержал Донован, — У меня есть идея. Может быть, робот говорит неправду? Он не…
    
— Дурак, робот не может сознательно обманывать. Так вот, будь у нас тестер Маккормика — Уэсли, мы бы смогли проверить все части его тела за какие-нибудь сутки или двое. Но на Земле существуют всего только два таких тестера, они весят по десять тонн, смонтированы на бетонных фундаментах и неподвижны. Каково положение, а?
    
Донован хлопнул ладонью по столу.
    
— Но, Грег, он портится только тогда, когда нас нет поблизости. В этом… есть… что-то… подозрительное! — После каждого слова следовал новый удар.
    
— Не говори чепухи, — ответил Пауэлл после паузы. — Ты просто начитался приключенческих романов.
    
— Я хочу знать, что нам делать! — крикнул Донован.
    
— Сейчас скажу. Я установлю под столом экран. Прямо здесь, на стене, ясно? — Он злобно ткнул пальцем в стену. — Потом я буду подключать его к телекамерам в тех забоях, где работает Дейв, и буду за ним следить. Вот и все.
    
— Все? Грег…
    
Пауэлл поднялся со стула и уперся сжатыми кулаками в стол.
    
— Майк, мне очень трудно. — В его голосе звучала усталость, — Ты ко мне целую неделю пристаешь. Ты говоришь, что с Дейвом что-то неладно. Ты знаешь, где неисправность? Нет! Ты знаешь, как она возникает? Нет! Что-нибудь ты знаешь? Нет и нет! И я ничего не знаю. Так чего ты от меня хочешь?
    
Донован беспомощно развел руками.
    
— Ну ладно, ладно.
    
Донован невидящими глазами уставился в черновик отчета. Во-первых, он устал, а во-вторых, в чем отчитываться, когда еще ничего не выяснено?
    
— Грег, — сказал он раздраженно, — мы почти на тысячу тонн отстаем от плана.
    
— Да ну? — ответил Пауэлл, не поднимая головы. — А я и не догадывался.
    
— Я хочу знать одно. — Донован вдруг вышел из себя. — Почему мы всегда возимся с новыми моделями роботов? Все, хватит! Меня вполне устраивают роботы, которые годились для моего двоюродного деда со стороны матери. Я за то, что прошло проверку временем. За добрых, старых, надежных роботов, которые никогда не ломаются!
    
Пауэлл с поразительной меткостью запустил в него книгой, и Донован скатился со стула на пол.
    
— Последние пять лет, — размеренно произнес Пауэлл, — ты испытывал новые модели роботов в полевых условиях для фирмы «Ю. С. Роботс». И так как мы имели неосторожность неплохо показать себя в этом деле, нас награждают самыми гнусными заданиями. Такая уж твоя специальность. — Он ткнул пальцем в сторону Донована. — Ты начал скулить, насколько я помню, уже через пять минут после того, как был принят в штат. Почему ты до сих пор не уволился?
    
— Сейчас скажу, — Донован перевернулся на живот, уперся локтями в пол и запустил пальцы в свои буйные рыжие волосы. — В какой-то степени это вопрос принципа. Ведь что ни говори, в качестве техника-испытателя я принимаю участие в разработке новых роботов. Нужно же помогать научному прогрессу. Но если говорить откровенно, меня удерживает не принцип, а деньги, которые нам платят… Грег!!!
    
Услышав дикий вопль Донована, Пауэлл вскочил и посмотрел на экран, куда указывал Майк. Его глаза округлились от ужаса.
    
— Ох, разрази меня Юпитер! — прошептал он.
    
Донован, затаив дыхание, поднялся на ноги.
    
— Посмотри, Грег, они спятили!
    
— Неси скафандры! Мы идем туда, — скомандовал Пауэлл, не отводя глаз от экрана.
    
Там, в полумраке, виднелась цепочка сверкающих металлом фигур. Освещенные собственным тусклым светом, они плавно двигались на фоне неровных, испещренных темными впадинами стен штрека, прорубленного в скале. Все семь роботов, во главе с Дейвом, шагали в едином ритме. Их повороты нагоняли жуть своей четкостью; одновременно перестраиваясь на ходу, они с легкостью лунных танцовщиц как будто исполняли какой-то призрачный танец.
    
В комнату вбежал Донован со скафандрами.
    
— Они хотят напасть на нас! Это же военная маршировка!
    
— А почему не художественная гимнастика? — холодно возразил Пауэлл. — Или, может быть, Дейву почудилось, будто он балетмейстер. Всегда старайся сначала подумать, а потом лучше промолчи.
    
Донован нахмурился и, расстегнув пустую кобуру на боку, демонстративно сунул туда детонатор. Он сказал:
    
— Так или иначе, вот тебе твои новые модели. Согласен, это наша специальность. Тогда скажи, почему с ними обязательно, непременно что-нибудь да приключается?
    
— Потому что над нами тяготеет проклятие, — угрюмо ответил Пауэлл. — Пошли.
    
    
Далеко впереди, в густой бархатной тьме штрека, прорезаемой лишь лучами их фонарей, мерцали огни роботов.
    
— Вот они, — выдохнул Донован.
    
— Я пытался связаться с ним по радио, — возбужденно прошептал Пауэлл, — но он не отвечает. Вероятно, отключилась радиосхема.
    
— Тогда хорошо, что еще не придумали роботов, которые работали бы в полной темноте. Не хотел бы я разыскивать семь сумасшедших роботов в темной пещере без радиосвязи. Будем радоваться, что они по крайней мере светятся, как радиоактивные новогодние елочки.
    
— Давай заберемся вон на тот уступ. Они идут сюда, и я хочу рассмотреть их поближе. Залезешь?
    
Донован поднатужился и прыгнул. Притяжение астероида было значительно меньше земного, но тяжелые скафандры почти сводили на нет это преимущество, а уступ был метра три высотой. Пауэлл прыгнул следом за ним.
    
Роботы цепочкой следовали за Дейвом. Подчиняясь четкому механическому ритму, они то становились парами, то опять строились цепочкой, но уже в ином порядке. Это повторялось снова и снова. Дейв, не оборачиваясь, маршировал впереди. Роботы были уже метрах в шести, когда их танец прекратился. Вспомогательные роботы сбились в кучу, постояли несколько секунд и, топоча ногами, быстро умчались. Дейв посмотрел им вслед, потом медленно сел и склонил голову на руку. Это движение было почти человеческим.
    
В наушниках Пауэлла прозвучал его голос:
    
— Вы здесь, хозяин?
    
Пауэлл сделал знак Доновану и спрыгнул с уступа.
    
— Все в порядке, Дейв. Что тут произошло?
    
Робот покачал головой.
    
— Не знаю. Я разрабатывал очень неудобный выход руды в семнадцатом забое. Дальше я ничего не помню, а теперь, оказывается, рядом люди и я нахожусь в километре от забоя, в главном штреке.
    
— Где сейчас вспомогательные роботы? — спросил Донован.
    
— Работают, конечно. Сколько времени мы потеряли?
    
— Не очень много. Забудь об этом, — успокоил его Пауэлл и прибавил, обращаясь к Доновану: — Останься с ними до конца смены. Потом приходи — я кое-что придумал.
    
    
Три часа спустя Донован вернулся. Вид у него был измученный.
    
— Ну, как? — спросил Пауэлл.
    
— Пока за ними следишь, все идет гладко, — Донован устало пожал плечами, — Брось-ка мне сигарету.
    
Он сосредоточенно закурил и выпустил аккуратное кольцо дыма.
    
— Знаешь, Грег, я все пытался разобраться. Ведь Дейв — не обычный робот. Ему беспрекословно повинуются шесть других. Он может делать с ними все, что хочет. И это должно отражаться на его психике. Что, если он подсознательно чувствует необходимость подчеркнуть и усилить свою власть над ними?
    
— Ближе к делу.
    
— Уже близко. Что, если это милитаризм? Что, если он создает армию? Что, если он занимается строевой подготовкой? Что, если…
    
— А что, если тебе положить компресс на голову? Твои бредни — готовый сюжет для цветного приключенческого фильма. Ведь то, о чем ты говоришь, — радикальное нарушение работы позитронного мозга. Если бы все было так, Дейв кончил бы тем, что поступил бы вопреки Первому Закону Роботсхники, который запрещает роботу причинять вред человеку. Неизбежным логическим следствием такой милитаристской психологии должно быть стремление к власти не только над роботами, но и над людьми.
    
— Ну да. А почем ты знаешь, что это не так?
    
— Во-первых, робот с таким мозгом никогда не прошел бы заводского контроля. А во-вторых, если бы такое и случилось, мы бы это немедленно обнаружили. Я же проверял Дейва.
    
Пауэлл вместе со стулом отодвинулся от стола и положил на него ноги.
    
— Нет, мы еще не можем приготовить рагу. Мы не имеем пока ни малейшего представления, что же происходит. Вот если бы мы хоть выяснили, что значит этот танец, мы были бы на верном пути.
    
Он помолчал.
    
— Послушай, Майк, вот что мне пришло в голову. Ведь с Дейвом что-то приключается, только когда нас нет поблизости. И достаточно появиться кому-нибудь из нас, чтобы он пришел в себя.
    
— Я уже тебе говорил, что это подозрительно.
    
— Подожди! Что значит для робота, когда людей нет поблизости? Очевидно, ему приходится проявлять больше инициативы. Значит, нужно проверить те его части, на которых может сказаться эта повышенная нагрузка.
    
— Верно! — Донован было привстал, потом снова опустился в кресло, — Хотя нет. Мало. Это все-таки оставляет слишком широкое поле для поисков.
    
— Что поделаешь? Во всяком случае, теперь мы можем не опасаться за выполнение плана. Просто будем по очереди следить за роботами по телевизору. И едва что-нибудь случится, немедленно явимся на место. А это заставит их очнуться.
    
— Но, Грег, ведь это значит, что роботы не пройдут полевых испытаний. «Ю. С. Роботс» не может выпустить в продажу модель ДВ с таким дефектом.
    
— Конечно. Нам предстоит еще найти слабое место в конструкции и исправить его. И на это у нас осталось десять дней. — Пауэлл почесал в затылке. — Все дело в том… впрочем, лучше сам посмотри чертежи.
    
Чертежи ковром устлали пол. Донован ползал по ним, следя за неуверенными движениями карандаша, который держал Пауэлл.
    
— Вот это по твоей части, Майк. Я хочу, чтобы ты меня проверил. Я попытался исключить все цепи, не имеющие отношения к личной инициативе. Вот, например, двигательный канал. Я включаю все боковые связи… — Он взглянул на Донована: — Как ты думаешь?
    
У Донована пересохло во рту.
    
— Все это не так просто, Грег. Личная инициатива — это не специальная цепь или схема, которую можно отделить от остальных. Когда робот предоставлен самому себе, деятельность его систем немедленно становится более интенсивной почти на всех участках. Нет такой цепи, на которой бы это не сказалось. Нам нужно найти именно те очень ограниченные условия, которые выбивают его из колеи, и только потом методом исключения начать выделять нужные цепи.
    
Пауэлл поднялся на ноги и стряхнул пыль с колен.
    
— Гм… Ладно. Собери чертежи и можешь их сжечь.
    
Донован продолжал:
    
— Видишь ли, при усилении активности стоит выйти из строя одной-единственной детали, и может произойти все, что угодно. Может быть, где-то нарушена изоляция, или пробивает конденсатор, или искрит контакт, или перегревается катушка. И если работать вслепую, то в таком сложном механизме мы никогда не найдем неисправность. Если разбирать Дейва и проверять каждую деталь по отдельности, каждый раз собирая его и испытывая…
    
— Можешь не продолжать, понимаю. Я тоже не совсем осел.
    
Они безнадежно посмотрели друг на друга. Потом Пауэлл осторожно предложил:
    
— А что, если расспросить одного из вспомогательных роботов?
    
    
Ни Пауэллу, ни Доновану до сих пор не приходилось беседовать ни с одним из «пальцев». Вспомогательные роботы могли говорить, и аналогия с человеческим пальцем была не совсем точной. Они имели даже довольно совершенный мозг, но этот мозг был настроен в первую очередь на прием команд через позитронное поле, и самостоятельно реагировать на внешние возбудители они могли с трудом.
    
Пауэлл не знал даже, как обратиться к этому роботу. Его серийный номер был ДВ-5/2, но так его называть было неудобно. Наконец он вышел из затруднения.
    
— Послушай, приятель! Я прошу тебя сосредоточиться и немного подумать, а потом ты сможешь вернуться к своему начальнику.
    
«Палец» вместо ответа неуклюже кивнул головой: при его скудных мыслительных способностях всякие лишние разговоры были ему в тягость.
    
— Так вот, за последнее время твой начальник уже четыре раза отклонялся от заданной программы, — сказал Пауэлл. — Ты помнишь эти случаи?
    
— Да, хозяин.
    
Донован сердито прокричал:
    
— Он-то помнит! Я тебе говорю, это очень подозрительно…
    
— Пойди проспись! Конечно, он помнит — у него-то все в порядке!
    
И Пауэлл снова повернулся к роботу:
    
— Что вы делали в таких случаях? Я имею в виду всю группу.
    
Рассказ «пальца» был лишен всякого выражения, словно он отвечал зазубренный урок.
    
— В первый раз мы разрабатывали трудный выход в семнадцатом забое. Во второй раз мы укрепляли кровлю, которая грозила обвалиться. В третий раз мы готовили точно направленный взрыв, чтобы при отвалке не задеть подземную трещину. В четвертый раз это было сразу после небольшого обвала.
    
— Что происходило каждый раз?
    
— Трудно описать. Поступала какая-то команда, но прежде, чем мы успевали принять и осмыслить ее, поступала новая команда — маршировать этим странным строем.
    
— Зачем? — рявкнул Пауэлл.
    
— Не знаю.
    
— А первая команда, — вмешался Донован, — до приказа маршировать, в чем она заключалась?
    
— Не знаю. Я чувствовал, что поступает команда, но не успевал ее принять.
    
— Что ты еще можешь сказать? Это была каждый раз одна и та же команда?
    
— Не знаю. — Робот растерянно покачал головой.
    
Пауэлл откинулся на спинку кресла.
    
— Ладно, можешь идти к своему начальнику.
    
«Палец» вышел, явно испытывая облегчение.
    
— Многого же мы добились, — сказал Донован. — Необыкновенно содержательный разговор. Слушай, и Дейв, и этот недоумок что-то замышляют. Слишком многого они не знают и не помнят. Им больше нельзя доверять, Грег.
    
Пауэлл подергал себя за ус.
    
— Знаешь, Майк, если ты скажешь еще одну глупость, я отниму у тебя и погремушку, и соску.
    
— Ладно, ладно. Ты же у нас гений, а я — несмышленый младенец! Ну так что же мы выяснили?
    
— Ничего. Я попробовал начать с конца — с «пальца», и ничего не вышло. Придется начать с начала.
    
— Ты великий человек! — восхищенно произнес Донован, — Как все это просто! Теперь, маэстро, не переведете ли вы это на человеческий язык?
    
— Для тебя надо бы переводить на детский лепет. Словом, нужно выяснить, какую команду дает Дейв перед тем, как теряет память. Это ключ ко всему.
    
— Как же ты думаешь это выяснять? Стоять рядом с ним мы не можем, потому что при нас все будет в порядке. Поймать эту команду по радио мы тоже не можем — она передается через позитронное поле. Значит, узнать, что это за команда, мы не можем — ни вблизи, ни издалека. И делать нечего.
    
— Да, прямое наблюдение не годится. Остается еще дедукция.
    
— Что?
    
Пауэлл невесело усмехнулся.
    
— Мы будем по очереди дежурить, Майк. Будем, не сводя глаз с экрана, следить за каждым движением этих стальных болванов. А когда они начнут чудить, мы увидим, что случилось непосредственно перед этим, и определим, какая могла быть команда.
    
Донован долго сидел с открытым ртом. Потом сказал сдавленным голосом:
    
— Я подаю заявление об уходе. Хватит.
    
— У нас еще десять дней, попробуй придумать что-нибудь получше, — устало ответил Пауэлл.
    
И в течение восьми дней Донован изо всех сил пытался придумать что-нибудь получше. Восемь дней он каждые четыре часа сменял Пауэлла и воспаленными, затуманенными глазами следил за тем, как двигаются в полутьме поблескивающие металлические фигуры. И все восемь дней во время четырехчасовых перерывов он проклинал «Ю. С. Роботс», модель ДВ и день, когда он родился.
    
А когда на восьмой день, преодолевая головную боль, ему на смену явился заспанный Пауэлл, Донован встал и точно рассчитанным движением запустил тяжелую книгу в самый центр экрана. Раздался вполне естественный звон стекла.
    
— Зачем ты это сделал? — ахнул Пауэлл.
    
— Потому что я больше не собираюсь за ними следить, — почти спокойно ответил Донован, — Осталось два дня, а мы еще ничего не знаем. ДВ-5 — жалкий конструкторский недоносок. Он шесть раз останавливался в мое дежурство и три раза — в твое, и я все равно не знаю, какую команду он давал, и ты тоже. И я не верю, чтобы ты вообще смог это узнать, а уж я не смогу — это точно! Клянусь космосом, как можно следить сразу за шестью роботами? Один что-то делает руками, другой — ногами, третий машет руками, как ветряная мельница, четвертый прыгает как полоумный. А остальные два… черт знает, что они делают! И вдруг все останавливаются! Грег, мы не то делаем. Нужно смотреть вблизи, чтобы были видны все подробности.
    
Пауэлл прервал наступившее молчание:
    
— Ну да, и ждать, не случится ли чего-нибудь за оставшиеся два дня?
    
— А что, отсюда наблюдать лучше?
    
— Здесь уютнее.
    
— А… Но там можно кое-что сделать, чего ты не можешь сделать отсюда.
    
— Что же?
    
— Можно заставить их остановиться, когда это будет нужно нам. Когда мы будем готовы подсмотреть, что с ними происходит.
    
Пауэлл насторожился:
    
— Каким образом?
    
— Сам подумай. Ведь ты у нас умница. Задай себе несколько вопросов. Когда ДВ-5 выходит из строя? Что тебе сказал «палец»? Когда угрожал или действительно случился обвал? Когда предстояло очень точно произвести отпалку? Когда попалась трудная жила?
    
— Иначе говоря, в критических обстоятельствах! — возбужденно сказал Пауэлл.
    
— Верно! Иначе и быть не может! Все дело в факторе личной инициативы. А необходимость в ней особенно велика в критических обстоятельствах, в отсутствие человека. И что из этого следует? Как нам устроить, чтобы они остановились, когда мы захотим? — Он торжествующе поднял руку, начиная входить во вкус своей роли, и ответил на собственный вопрос, опередив ответ, который уже вертелся у Пауэлла на языке: — Надо устроить аварию!
    
— Майк, ты прав, — сказал Пауэлл.
    
— Спасибо, друг! Я знал, что когда-нибудь этого добьюсь.
    
— Ладно, не язви. Оставь свои шуточки для Земли, там мы их законсервируем на зиму. А теперь — какую аварию мы можем устроить?
    
— Если бы мы были не на астероиде, где нет ни воды, ни воздуха, можно было бы затопить шахту.
    
— Это, по-видимому, острота, — сказал Пауэлл. — Знаешь, Майк, ты меня уморишь. А как насчет небольшого обвала?
    
Донован, насупившись, сказал:
    
— Не возражаю.
    
— Хорошо. Тогда пошли.
    
    
Пробираясь по каменной осыпи, Пауэлл чувствовал себя заговорщиком. И хотя его походка из-за малой силы тяжести была неуверенной, а из-под ног то и дело вылетали камни, поднимая бесшумные фонтанчики серой пыли, все равно ему казалось, что он идет осторожными шагами конспиратора.
    
— Ты представляешь себе, где они? — спросил он.
    
— Кажется, да.
    
— Ладно, — мрачно сказал Пауэлл. — Только если какой-нибудь «палец» окажется в шести метрах, он нас учует, даже если мы не будем в его поле зрения. Надеюсь, это тебе известно.
    
— Когда мне понадобится прослушать элементарный курс роботехники, я подам заявление. В трех экземплярах. Теперь вниз.
    
Они спустились в шахту. Теперь и звезд не было видно. Оба ошупью пробирались вдоль стен, время от времени освещая путь короткими вспышками фонарей. Пауэлл на всякий случай еще раз ощупал детонатор.
    
— Ты знаешь этот штрек, Майк?
    
— Не очень хорошо. Он новый. Правда, я думаю, что могу ориентироваться по тому, что видел по телевизору…
    
Минуты тянулись бесконечно долго. Вдруг Майк сказал:
    
— Пощупай!
    
Приложив металлическую перчатку к стене, Пауэлл почувствовал легкую вибрацию. Конечно, никаких звуков слышно не было.
    
— Взрывы! Мы уже близко.
    
— Гляди в оба, — сказал Пауэлл.
    
Донован нетерпеливо кивнул.
    
Робот промчался мимо них и исчез так быстро, что они даже не успели его рассмотреть, — это было лишь промелькнувшее светлое пятно, блестевшее металлом. Оба застыли на месте.
    
— Как по-твоему, он заметил нас? — шепотом спросил Пауэлл.
    
— Надеюсь, что нет. Но лучше обойти их стороной. Свернем в первый же боковой штрек.
    
— А если мы вообще к ним не выйдем?
    
— Ну так что же делать? Возвращаться? — яростно прошипел Донован. — До них еще с четверть мили. Я же следил за ними по телевизору. А у нас всего два дня…
    
— Ох, замолчи. Не трать зря кислород. Это, что ли, боковой штрек? — Вспыхнул фонарик Пауэлла. — Да. Идем.
    
Вибрация стен ощущалась здесь гораздо сильнее, и время от времени скала под ногами содрогалась.
    
— Идем пока правильно. Только бы он не кончился, — сказал Донован и посветил перед собой фонарем.
    
Вытянув руку, они могли дотронуться до кровли штрека. Крепь была совсем новой.
    
Вдруг Донован заколебался:
    
— Кажется, тупик? Идем назад.
    
— Нет, погоди, — Пауэлл неуклюже протиснулся мимо него, — Что это за свет впереди?
    
— Свет? Не вижу никакого света. Откуда ему здесь взяться?
    
— А роботы? — Пауэлл на четвереньках вскарабкался на кучу осыпавшейся породы, перегородившую штрек. — Эй, Майк, лезь сюда, — позвал он тревожным, хриплым шепотом.
    
Впереди действительно виднелся свет. Донован перелез через ноги Пауэлла.
    
— Дыра?
    
— Да. Они, наверное, проходят этот штрек с той стороны.
    
Донован ощупал рваные края отверстия. Осторожно посветив фонарем, он увидел, что дальше начинается более широкий штрек — очевидно, главный. Отверстие было слишком маленьким, чтобы сквозь него мог пролезть человек. Даже заглянуть в него двоим сразу было трудно.
    
— Там ничего нет, — сказал Донован.
    
— Сейчас нет. Но секунду назад было — иначе мы не увидели бы света. Берегись!
    
Стены вокруг них содрогнулись, и они почувствовали толчок. Посыпалась мелкая пыль. Осторожно подняв голову, Пауэлл снова заглянул в отверстие.
    
— Все в порядке, Майк. Они здесь.
    
Сверкающие роботы столпились в главном штреке, метрах в пятнадцати от них. Могучие металлические руки быстро разбирали породу, выброшенную взрывом.
    
— Скорее, — заторопился Донован, — Они вот-вот кончат, а следующий взрыв может задеть нас.
    
— Ради бога, не торопи меня.
    
Пауэлл отцепил детонатор. Его взгляд тревожно шарил по темным стенам. При тусклом свете, шедшем от роботов, было почти невозможно отличить торчащие камни от сгустков теней.
    
— Смотри, вон прямо над ними в кровле выступ. Он остался после последнего взрыва. Если ты туда попадешь, обрушится половина кровли.
    
Пауэлл посмотрел туда, куда указывал Донован.
    
— Годится! Теперь следи за роботами и моли Бога, чтобы они не ушли слишком далеко от этого места. Мне нужен их свет. Все семь на месте?
    
Донован пересчитал.
    
— Все.
    
— Ну, смотри в оба. Не упусти ни одного движения!
    
Он поднял руку с детонатором и прицелился. Донован, чертыхаясь про себя и смаргивая пот, заливавший глаза, пристально следил за роботами.
    
Вспышка!
    
Их качнуло, земля вокруг несколько раз вздрогнула, а потом они почувствовали мощный толчок, бросивший Пауэлла на Донована.
    
— Грег, ты сшиб меня! — завопил Донован. — Я ничего не видел!
    
Пауэлл огляделся:
    
— Где они?
    
Донован растерянно замолчал. Роботов не было видно. Вокруг было темно, как в адской бездне.
    
— А мы их не задавили? — дрожащим голосом произнес Донован.
    
— Давай спускаться. Не спрашивай меня ни о чем.
    
Пауэлл торопливо пополз назад.
    
— Майк!
    
Донован остановился.
    
— Что еще случилось?
    
— Постой! — В наушниках слышалось хриплое, неровное дыхание Пауэлла. — Майк! Ты меня слышишь?
    
— Я здесь. В чем дело?
    
— Назад хода нет. Кровля обвалилась не над роботами, а тут! От сотрясения все рухнуло.
    
— Да ты что? — Донован уперся в твердую преграду. — Включи-ка фонарь!
    
Но сквозь завал не смогла бы пролезть даже мышь.
    
— Ну, как вам это нравится? — тихо сказал Донован.
    
    
Они потратили некоторое время и довольно много сил, пытаясь сдвинуть глыбу, загородившую проход.
    
Потом Пауэлл попробовал расширить отверстие, которое вело в главный штрек. Он поднял было детонатор, но произвести вспышку в таком ограниченном пространстве было равносильно самоубийству.
    
— Знаешь, Майк, — сказал он, усевшись на камень, — мы окончательно все испортили. Мы так и не знаем, что происходит с Дейвом. Идея была хороша, но она обернулась против нас.
    
В голосе Донована послышалась горечь.
    
— Мне жаль огорчать тебя, старина, но уж не говоря о неудаче с Дейвом, мы к тому же некоторым образом попали в ловушку. И если мы с тобой, дружище, не выберемся, нам крышка. Крышка. Ясно? Сколько у нас кислорода? Не больше чем на шесть часов.
    
— Я уже думал об этом. — Пальцы Пауэлла потянулись к его многострадальным усам, но звякнули о прозрачную крышку гермошлема, — Конечно, Дейв быстро откопал бы нас. Но только после нашего замечательного обвала он, наверное, опять свихнулся, и по радио с ним связаться нельзя.
    
— Лучше некуда, а?
    
Донован подполз к отверстию и ухитрился втиснуть в него голову в шлеме. Это далось ему с большим трудом.
    
— Эй, Грег!
    
— Что?
    
— А если Дейв окажется в шести метрах от нас? Он придет в себя. И мы будем спасены.
    
— Конечно, но где он?
    
— Там, в штреке. Довольно далеко. Ради бога, перестань дергать меня за нога, пока не оторвал мне голову. Я сам пущу тебя поглядеть.
    
Пауэлл в свою очередь высунулся в отверстие.
    
— Взрыв был удачный. Ты только посмотри на этих балбесов — прямо балет!
    
— К черту твои сравнения. Они приближаются?
    
— Не пойму — слишком далеко. Погоди. Дай-ка мне фонарь, попробую привлечь их внимание.
    
Через две минуты он оставил эту попытку.
    
— Бесполезно. Они, должно быть, ослепли. Ого, двинулись сюда! Как тебе это нравится?
    
— Эй, хватит, дай мне посмотреть! — потребовал Донован.
    
После недолгой возни Пауэлл сказал «ладно», и Донован сунул голову в дыру. Роботы приближались. Впереди, высоко поднимая ноги, шагал Дейв, а за ним цепочкой извивались шесть «пальцев».
    
_ Что они делают, хотел бы я знать, — пробормотал Донован.
    
— Далеко они? — спросил Пауэлл.
    
— Метрах в пятнадцати, и идут сюда. Еще четверть часа — и мы будем своб… э-ге-гей! Эй!
    
— В чем дело? — Пауэллу понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя после оглушительного вопля Донована. — Ну-ка, пусти меня. Не будь свиньей!
    
Он попытался оттащить Донована, но тот яростно брыкался.
    
— Они повернули, Грег! Они уходят! Дейв! Эй, Дейв!
    
— Что толку? — крикнул Пауэлл. — Ведь звук здесь не проходит.
    
Донован, задыхаясь, обернулся к нему.
    
— Ну, колоти в стену, бей по ней камнем, создай какие-нибудь вибрации! Нужно привлечь их внимание, не то мы пропали!
    
Он начал колотить по камню как сумасшедший.
    
Пауэлл потряс его за плечо.
    
— Погоди, Майк, у меня идея! Клянусь Юпитером, сейчас самое время для простых решений. Майк!
    
— Чего тебе? — Донован втянул голову.
    
— Пусти меня скорее, пока они еще недалеко.
    
— Что ты хочешь делать? Эй, зачем тебе детонатор? — Он схватил Пауэлла за руку.
    
Тот вывернулся.
    
— Хочу немного пострелять.
    
— Зачем?
    
— Потом объясню. Посмотрим сперва, что получится. Подвинься, не мешай!
    
    
Вдали виднелись все уменьшающиеся огоньки роботов. Пауэлл тщательно прицелился и трижды нажал спусковую кнопку. Потом он опустил детонатор и тревожно вгляделся в темноту. Один вспомогательный робот упал! Теперь было видно только шесть сверкающих фигур.
    
Пауэлл неуверенно позвал в микрофон:
    
— Дейв!
    
После небольшой паузы оба услышали:
    
— Хозяин? Где вы? У третьего вспомогательного разворочена грудь. Он вышел из строя.
    
— Неважно, — сказал Пауэлл. — Нас завалило при взрыве. Видишь фонарь?
    
— Вижу. Сейчас будем там.
    
Пауэлл сел и вздохнул.
    
— Вот так, дружок.
    
— Ладно, Грег, — очень тихо произнес Донован дрогнувшим голосом, — Ты победил. Я перед тобой преклоняюсь. Только не морочь мне голову. Расскажи внятно, в чем было дело.
    
— Пожалуйста. Просто мы все время упускали из виду самое очевидное — как всегда. Мы знали, что дело в личной инициативе, что это всегда происходило в чрезвычайных обстоятельствах. Но мы думали, что все начиналось с определенной команды. А почему, собственно, с какой-то одной команды?
    
— А почему нет?
    
— А почему это не мог быть целый класс команд? Какие команды требуют от руководителя наибольшей инициативы? Какие команды обычно отдаются только в чрезвычайных обстоятельствах?
    
— Не спрашивай меня, Грег! Скажи!
    
— Я и говорю. Команды, отдаваемые одновременно по шести каналам! В обычных условиях один или несколько «пальцев» выполняют несложную работу, которая не требует пристального наблюдения за ними. Ну, точно так же, как наши привычные движения при ходьбе. А в чрезвычайных обстоятельствах нужно немедленно и одновременно привести в действие всех шестерых. И вот тут что-то сдает. Остальное просто. Любое уменьшение требуемой от него инициативы, например появление человека, приводит его в себя. Я уничтожил одного из роботов, и Дейву пришлось командовать лишь пятью. Инициатива уменьшилась, и он стал нормальным!
    
— Как ты до этого дошел? — допытывался Донован.
    
— Логическими рассуждениями. Я произвел эксперимент, и все оказалось правильно.
    
Они снова услышали голос робота:
    
— Вот и мы. Вы продержитесь еще полчаса?
    
— Конечно, — ответил Пауэлл. Потом продолжал, обращаясь к Доновану: — Теперь наша задача стала проще. Мы проверим те цепи, нагрузка на которые при шестиканальной команде больше, чем при пятиканальной. Много придется проверять?
    
Донован прикинул.
    
— Не очень, по-моему. Если Дейв сделан так же, как опытный экземпляр, который мы видели на заводе, то у него должна быть специальная координирующая цепь, и все дело ограничится только ею. — Он вдруг воодушевился: — Слушай, это здорово! Остались пустяки!