1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 
"Сын благородный Нелея, великая  слава Ахеян,    

Нестор, зачем ты пришел, мужегубную  битву покинув?    

Сильно боюсь, как бы Гектор могучий  не выполнил слова,    

Как угрожал он недавно в троянских  рядах, похваляясь,    

     

     

14-45    

     

     

Что в Илион от судов мореходных  вернется не раньше,    

Чем корабли уничтожит огнем и убьет  всех данайцев;    

Так он тогда угрожал, и все это  сбывается ныне.    

Боги, ужель и другие ахейцы в  прекрасных доспехах    

Гнев, на подобье Ахилла, в душе на  меня затаили    

     

     

14-50    

     

     

И оттого пред кормами судов не желают  сражаться!"    

И, отвечая, сказал ему Нестор,  наездник Геренский;    

"Все это нынче сбылось,  очевидными бедствия стали,    

Сам бы высокогремящий Зевес не сумел  отменить их.    

Ибо стена уже пала, которую все мы  считали    

     

     

14-55    

     

     

Несокрушимым оплотом судов и  ахейского войска.    

Ныне близ быстрых судов они бой  завязали упорный,    

И невозможно узнать, как бы ты  наблюдать ни старался,    

По направленью какому гонимые мчатся  ахейцы.    

Всюду их бьют без разбора и крики  доходят до неба.    

     

     

14-60    

     

     

Дайте ж, обсудим теперь, чем  окончится это. Быть может,    

Мудрость спасет нас. Лишь в бой не  советую вам я вернуться,    

Ибо никак невозможно, чтоб раненый  воин сражался".    

Снова к нему обратился владыка мужей  Агамемнон:    

"Если, о, Нестор, враги пред  кормами судов уж воюют,    

     

     

14-65    

     

     

Если и ров, и стена крепкозданная не  помогли нам,    

Хоть аргивяне не мало над ними  трудились, в надежде    

Несокрушимый оплот для себя и для  флота построить –    

Знать всемогущему Зевсу Крониду так  было угодно,    

Чтобы вдали от Эллады погибли ахейцы  без славы.    

     

     

14-70    

     

     

Прежде я ведал, когда аргивян защищал  он охотно,    

Ведаю ныне, что он возвеличить желает  троянцев,    

Словно блаженных богов, и связал наши  мощные руки.    

Дайте ж поступим теперь, сообразно  тому, что скажу вам:    

Те корабли, что поближе лежат от воды  на прибрежье,    

     

     

14-75    

     

     

Сдвинем скорей, совлечем на  поверхность священного моря,    

Там утвердим их высоко на якорных  камнях, покуда    

Снидет священная ночь и троянцы от  битвы устанут.    

А с наступлением ночи все сдвинем  суда остальные,    

Ибо не стыдно бежать от погибели даже  средь ночи.    

     

     

14-80    

     

     

Лучше бежать и спастись. Чем остаться  и сделаться пленным".    

Но, исподлобья взглянув, Одиссей  многоумный промолвил:    

"Слово какое, Атрид, из уст  твоих вырвалось ныне.    

О, злополучный, тебе над трусливым бы  властвовать войском,    

А не начальствовать нами, которым  Зевес Олимпиец    

     

     

14-85    

     

     

Много опаснейших войн предоставил  успешно окончить,    

С детства до старости самой, пока не  умрет из нас каждый.    

Так ли желаешь покинуть  широкодорожную Трою,    

Из-за которой мы столько уже претерпели  несчастий?    

Лучше молчи, чтоб никто из ахейских  дружин не услышал    

     

     

14-90    

     

     

Слова, какого из уст никогда бы не  выпустил воин,    

Кто в своих мыслях умеет разумно  обдумывать речи,    

Кто скиптродержцем рожден и кому  повинуется войско,    

Столь же большое числом, как данайцы,  которыми правишь.    

Я отрицаю и пользу совета, который  даешь нам,    

     

     

14-95    

     

     

Ибо в то время, как длится смятенье и  битва, велишь ты    

В море совлечь корабли оснащенные,  чтобы троянцам    

Большую радость доставить, уже  победителям в битве,    

Нам же погибель и смерть. Благородные  дети ахеян    

Не устоят среди боя, едва мы суда  наши сдвинем,    

     

     

14-100    

     

     

Битву покинут они, озираясь, как  броситься в бегство.    

Тою порой твой совет нас погубит,  владыка народов".    

И, отвечая, промолвил владыка мужей  Агамемнон:    

"Тяжко мне душу пронзил,  Одиссей, ты укором жестоким.    

Я никогда не велел, чтобы храбрые  дети ахейцев    

     

     

14-105    

     

     

Против желанья спустили суда на  священное море.    

Пусть же разумный совет кто-нибудь  между вами предложит,    

Муж молодой или старый: он будет  равно мне любезен".    

И отозвался средь них Диомед, среди  боя отважный:    

"Близок тот муж, не искать вам  его, если слушать хотите.    

     

     

14-110    

     

     

Не осуждайте меня и не гневайтесь в  сердце за то лишь,    

Что между вами из всех прихожусь по  рождению младшим.    

Тем я горжусь, что рожден от героя  отца, – от Тидея,    

Мужа, кого подле Фив покрывает  высокая насыпь.    

Трое детей беспорочных родилося  встарь у Порфея:    

     

     

14-115    

     

     

Жили в Плевроне они, а равно в  Калидоне скалистом,    

Агрий, Мелас и Эней – кто отца моего  был родитель –    

Третий из них по летам, но по  воинской доблести первый.    

Он в Калидоне остался, отец же мой,  долго блуждая,    

В Аргосе дом свой построил: так Зевс  пожелал и все боги.    

     

     

14-120    

     

     

В жены избрал он Адрастову дочь,  обитая в чертоге,    

Благами жизни богатом, владея  обширным участком    

Тучной земли, окруженной густыми  рядами деревьев,    

Много имея скота. И средь всех  аргивян отличался    

Он как метатель копья. Вам известно,  что все это правда.    

     

     

14-125    

     

     

Вот почему не считайте меня по  рожденью бессильным,    

Не презирайте совета, который скажу  вам, обдумав.    

В битву идем, не взирая на раны:  нужда заставляет.    

Сами держаться мы будем вне стрел, от  сраженья поодаль,    

Чтобы вторично никто не был ранен на  раненом месте.    

     

     

14-130    

     

     

Только других, побуждая, отправим в  смятение битвы,    

Тех, кто теперь, прохлаждаясь, стоят  в стороне и не бьются".    

Так он сказал, и они подчинились,  послушны совету,    

В битву пошли, предводимы владыкой  народов Атридом.    

Славный земли колебатель меж тем  сторожил не напрасно,    

     

     

14-135    

     

     

Но, уподобившись старцу, пошел  полководцам навстречу,    

Взял Агамемнона, сына Атрея, за  правую руку    

И, обращаясь к герою, крылатое слово  промолвил:    

"Ныне, должно быть, Атрид,  веселится в груди Ахиллеса    

Злобное сердце при виде убийства и  бегства ахеян!    

     

     

14-140    

     

     

Ибо в жестокой душе его нет состраданья  нисколько,    

Но да погибнет сей воин, пусть бог  поразит его горем.    

Нет, не в конец на тебя рассердились  блаженные боги.    

Будет пора, и вожди, и советники  войска троянцев    

Пыль по долине поднимут, и сам ты  увидишь глазами,    

     

     

14-145    

     

     

Как побегут они в город от ваших  судов и палаток".    

Так говоря, он пронзительно крикнул и  ринулся полем.    

Точно как если б в сраженьи  воскликнуло девять иль десять    

Тысяч отважных мужей, приступающих к  распре Арея:    

Так из могучей груди знаменитый земли  колебатель    

     

     

14-150    

     

     

Голос издал той порою. И каждому в  сердце ахейцу    

Буйную силу вдохнул он и страсть  воевать и сражаться.    

А златотронная Гера в то время за  всем наблюдала,    

Стоя на выси Олимпа. Видала она  Посейдона,    

Милого брата родного и деверя, как  подвизался    

     

     

14-155    

     

     

Он в мужегубном сраженьи, – и в  сердце своем веселилась.    

Также видала Зевеса сидящим на  крайней вершине    

Иды, обильной ключами, и был ей Зевес  ненавистен.    

Стала тогда размышлять волоокая Гера  богиня,    

Как обольстить бы ей разум  Эгидодержавного Зевса.    

     

     

14-160    

     

     

И показалось богине в душе наилучшим  решеньем    

Принарядиться сперва и взойти на  высокую Иду,    

Не пожелает ли Зевс Олимпиец вблизи  ее тела    

В сладкой любви опочить, не прольет  ли она на ресницы    

И на сознанье его исцеляющий сон  благодатный.    

     

     

14-165    

     

     

Гера пошла в свой покой, что Гефест,  милый сын, ей построил,    

К притолкам крепкие двери привесивши  с тайным засовом.    

Так чтоб никто из бессмертных его не  умел отодвинуть.    

Гера, вошедши туда, притворила  блестящие двери.    

Прежде всего она смыла всю грязь с  обольстительной кожи    

     

     

14-170    

     

     

Светлой амврозией; после вся жирным  натерлась елеем,    

Что находился у ней, благовонный,  божественно нежный:    

Стоило тронуть его в меднозданном  чертоге Зевеса,    

И аромат разливался кругом по земле и  по небу.    

Этим елеем она умастивши роскошное тело,    

     

     

14-175    

     

     

Волосы стала чесать, заплетая руками  их в косы;    

Светлые, пышно они с головы ниспадали  нетленной.    

В легкий богиня затем облачилась  покров, что Паллада,    

Долго трудясь, ей соткала, и дивным  шитьем испестрила.    

Пряжками этот покров на груди застегнув  золотыми,    

     

     

14-180    

     

     

Гера приладила пояс, украшенный ста  бахромами,    

Яркие вдела в отверстья ушей,  проколотых ровно,    

Серьги о трех жемчугах и большой  красотой засияла.    

Дивная в сонме богов покрывалом  окуталась сверху,    

Сшитым недавно, прекрасным, сияющим,  точно как солнце,    

     

     

14-185    

     

     

Пару сандалий красивых к блестящим  ногам подвязала.    

И, украшения все возложив на  прекрасное тело,    

Вышла из спальни она и, поодаль от  прочих бессмертных    

В сторону взяв Афродиту, такое ей  слово сказала:    

"Ныне, дитя дорогое, мою ты  исполнишь ли просьбу,    

     

     

14-190    

     

     

Или, быть может, откажешь, за то на  меня негодуя,    

Что аргивян защищаю, а ты помогаешь  троянцам?"    

Ей, отвечая, промолвила Зевсова дочь  Афродита:    

"Кроноса славного дочь, о,  богиня почтенная Гера,    

Выскажи просьбу; душа побуждает меня  согласиться,    

     

     

14-195    

     

     

Если исполнить могу, если просьба  твоя исполнима".    

В мыслях коварствуя, ей отвечает  почтенная Гера:    

"Дай мне на время ту силу любви  и желаний, которой    

Всех ты равно покоряешь бессмертных и  смертнорожденных.    

Ныне к пределам иду плодоносной  земли, чтоб увидеть    

     

     

14-200    

     

     

И Океана, – отца всех  бессмертных, – и мать их Тефису,    

Тех, что в чертоге своем воспитали  меня и взрастили,    

Взявши у Реи богини, в то время как  Зевс Громовержец    

Кроноса с неба низверг под пустынное  море и землю.    

Их посетить я иду и раздор прекратить  непрерывный,    

     

     

14-205    

     

     

Ибо уж долгое время они избегают друг  друга,    

Гневом объятые в сердце, от ложа  любви уклоняясь.    

Если я речью смогу убедить их  любезное сердце,    

Если опять приведу их на ложе в любви  сочетаться,    

Вечно они меня будут желанною звать и  почтенной".    

     

     

14-210    

     

     

Ей отвечала на то Афродита с улыбкою  нежной:    

"Нет, не хочу и нельзя твоего не  исполнить желанья,    

Ибо в объятьях ты спишь Громовержца  верховного Зевса".    

Так говоря, на груди она пояс цветной  развязала,    

Дивно расшитый, в котором таились все  чары богини:    

     

     

14-215    

     

     

В нем и любовь, и желанья, и сладкие  сердцу беседы,    

В нем и соблазн речей, ослеплявший  порою и мудрых.    

Пояс вручила она и такое промолвила  слово:    

"Вот он, бери и на грудь положи  этот пояс узорный,    

Все в нем скрываются чары и с ним ты,  надеюсь, вернешься,    

     

     

14-220    

     

     

Не безуспешно свершив то, что ныне  затеяла в мыслях".    

Так говорила она; улыбнулась  почтенная Гера    

И, улыбаясь, на грудь положила  узорчатый пояс.    

В пышный чертог свой вернулась  Зевесова дочь Афродита,    

Гера же вдаль устремилась, покинув  вершину Олимпа,    

     

     

14-225    

     

     

И Пиерию пройдя, и страну Эмафии  прекрасной,    

К снежным горам полетела фракийцев,  наездников резвых,    

К их высочайшим вершинам, земли не  касаясь ногами,    

После, минуя Афон, понеслась через  бурное море,    

И на Лемнос опустилась и прибыла в  город Фоаса.    

     

     

14-230    

     

     

Там она Сон повстречала, кто братом  приходится Смерти,    

За руку бога взяла и такое промолвила  слово:    

"Сон, о, владыка всеобщий  бессмертных и смертнорожденных,    

Некогда просьбы мои исполнял ты,  исполни и ныне.    

Я же пребуду за это тебе навсегда  благодарной.    

     

     

14-235    

     

     

Ты усыпи мне у Зевса под веками  светлые очи    

В самый тот миг, когда лежа, мы с ним  насладимся любовью.    

Трон подарю я тебе весь из золота,  дивный, нетленный.    

Сын мой любезный, Гефест  обоюдохромой, потрудившись,    

Сам изготовит его, а для ног  прикрепил он скамейку,    

     

     

14-240    

     

     

Где, восседая в пирах, будешь белые  ноги покоить".    

И, отвечая на это, промолвил ей Сон  безмятежный:    

"Кроноса славного дочь, о,  богиня почтенная Гера!    

Я бы другого кого из богов,  существующих вечно,    

Мог без труда усыпить, даже бурный  поток Океана,    

     

     

14-245    

     

     

Бога, который рождение дал остальным  всем бессмертным.    

Только к Зевесу Крониду приблизиться  я не осмелюсь,    

Не усыплю я его, коли сам он того не  прикажет.    

Ибо уже умудрен я твоею подобною  просьбой,    

В день, когда славный воитель,  бестрепетный сын Громовержца,    

     

     

14-250    

     

     

От Илиона отплыл, разрушивши город  троянцев.    

Разум тогда усыпил я Эгидодержавного  Зевса,    

Нежно его обнимая. Ты ж гибель готовя  Гераклу,    

Подняла ветров дыханье поверх  разъяренного моря    

И отнесла его вдаль к населенному  острову Косу    

     

     

14-255    

     

     

Прочь от товарищей всех. А  проснувшись Кронид рассердился.    

Всех разогнал он богов по чертогу,  меня же всех больше    

Гневно искал и с небес, уничтожив,  низринул бы в море,    

Если бы Ночь не укрыла, царица людей  и бессмертных.    

К ней убежал я, спасаясь, и Зевс,  хоть рассерженный сильно,    

     

     

14-260    

     

     

Тотчас отстал: огорчить быстролетную  Ночь он боялся.    

Ныне опять мне велишь невозможное  дело исполнить".    

И волоокая так отвечала почтенная  Гера:    

"Сон, о, зачем ты об этом теперь  вспоминаешь напрасно?    

Разве боишься, что Зевс за троянцев  заступится так же,    

     

     

14-265    

     

     

Как рассердился тогда из-за милого  сына Геракла?    

Лучше идем, и тебе я хариту одну из  юнейших    

В жены отдам, называть ее будешь  супругой любезной,    

Ту, по которой всегда ты томился в  душе – Пазифею".    

Так она молвила. Сон, восхищенный,  сказал, отвечая:    

     

     

14-270    

     

     

"Ты поклянись мне сперва  непреложною Стикса водою,    

Правой рукою коснись необъятной земли  плодоносной,    

Левой – зеркального моря, и пусть нам  свидетели будут    

Все под землею живущие с Кроносом  вечные боги,    

Что необманно отдашь мне хариту одну  из юнейших,    

     

     

14-275    

     

     

Ту, по которой всегда я томился в  душе – Пазифею".    

Так он сказал. Подчинилась ему  белорукая Гера,    

Клятву дала, как велел он, и всех  поименно назвала    

В Тартаре скрытых богов, которым  названье – Титаны.    

После того, как она присягнула и  клятву свершила,    

     

     

14-280    

     

     

Оба, окутаны тучей, обратной  помчались дорогой,    

Имбр и город Лемнос позади за собою  оставив.    

К Иде, отчизне зверей, прилетели они  многоводной,    

К мысу Лектону, где прежде покинули  море; оттуда    

Сушей пошли – и леса под ногами их  низко качались.    

     

     

14-285    

     

     

Сон оставался там ждать, чтобы Зевс  не видал его близко;    

С этою целью он влез на громадную  ель, что на Иде    

В те времена поднималась по воздуху в  область эфира.    

Там, средь еловых ветвей, притаился  он, образ принявши    

Птицы, живущей в горах, голосистой,  которую боги    

     

     

14-290    

     

     

Все называют Халкидой, а смертные  люди – Килиндой.