1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 
     
     
      
       
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
      
      
       
Те же и Жером (с скоростию входит)
      
      
Мирози
      
       
        
       Идет ли к нам она, увидимся ль мы с нею?
       
      
      
Жером
      
       
        
       От ужаса еще смущаюся и млею!
        
       Не можно вобразить страшнее ничего!
        
       Лишь в стены я вступил монастыря сего,
        
       Увидел бедную монахиню стенящу,
        
       Увидел на гробах родительских лежащу;
        
       Она отчаянна, она в слезах была,
        
       Не слезный ток у ней, но кровь из глаз текла!
        
       Лишенна зрения, она о гробы билась,
        
       То лобызала их, рыдала и молилась;
        
       Молитв и слов ее расслушать я не мог,
        
       Но только часто был призыван ею Бог.
        
       Я, тронут жалостью, спросил тоски причину;
        
       Она ответствует: "Оставь меня едину,
        
       Причину горести моей Всевышний зрит".
       
      
      
Коранс
      
       
        
       Что я ни слышу, всё как гром меня разит!
       
      
      
Мирози
      
       
        
       О Творче мой!
       
      
      
Жером
      
       
        
                                 Смущенный встречею такою,
        
       Спешил исполнить я веленное тобою;
        
       Когда искомая была возглашена,
        
       Призналася, увы! что то сама она.
        
       Всю горесть отложа, вдруг крепость возымела,
        
       Пред вас сама предстать поспешно восхотела.
        
       Но се ее ведут!..
       
      
     
     
      
       
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
      
      
       
Те же, Занета (покровенна и провождаема двумя воинами)
      
      
Мирози
      
       
        
                                   Льзя ль жалость снесть сию!
       
      
      
Занета
      
       
        
       Пришли ли мы туда? пред вами ль я стою?
       
      
      
Мирози
      
       
        
       Ты с нами, дщерь моя!..
       
      
      
Коранс
      
       
        
                                               Что вижу я? Занета! —
        
       Какое зрелище!..
       
      
      
Занета
      
       
        
                                    Уже не вижу света!
        
       Но мнится мне, что я Корансов слышу глас;
        
       Скажи мне, здесь ли ты, нашла ль с отцом я вас?
       
      
      
Мирози
      
       
        
       Познай ты нас, познай по тяжкому стенанью!
       
      
      
Коранс
      
       
        
       По вздохам, по слезам, по смертному страданью!
        
       Я весь окаменей, моя хладеет грудь.
        
       Занета! прогляни на смерть мою взглянуть!
       
      
      
Занета
      
       
        
       Постойте и ко мне теперь не приближайтесь,
        
       Воззрите на меня и Бога ужасайтесь!
        
       Не с тем намерилась Занета к вам вступить,
        
       Чтоб нежность нежностью в Коранса возвратить;
        
       Но с тем, чтоб он своей любви сопротивлялся,
        
       Меня бы позабыл, но духом не смущался.
        
       За то, что был мой взор тобой, Коранс! прельщен,
        
       За то в нем ныне свет навеки потушен;
        
       Огнь сердца моего во мрак преобратился,
        
       И грех в душе моей погас, простыл, затмился.
       
      
      
Коранс
      
       
        
       Когда тебя твой грех к сей крайности привел,
        
       Почто я вижу свет? я тот же грех имел;
        
       Почто наказаны с тобой не вместе оба?
        
       От видимого мной почто я спасся гроба?
        
       Проси ты Господа, коль можешь ты просить,
        
       Чтоб смертию твои мне скорби заменить.
        
       Но мне во прелестях ты зришься совершенна,
        
       Ты в сердце у меня, хотя очей лишенна.
        
       Занета и теперь в душе моей живет,
        
       Все чувства радует и в мысли вносит свет;
        
       Забвенью предаю мученья и напасти,
        
       Которы претерпел от злополучной страсти;
        
       Лишь только будь и ты, как прежде, такова.
       
      
      
Занета
      
       
        
       Уж поздно слушать мне толь нежные слова!
        
       Все прежни слабости теперь я ненавижу,
        
       Хотя не вижу вас, однако Бога вижу;
        
       Я с ним беседую, он в сердце у меня;
        
       Оно очищено от вредного огня.
        
       Полезно кажется мое мне наказанье.
        
       Прости, и истребляй развратное желанье!
        
       Я скроюся навек…
       
      
      
       
(Хочет уйти.)
      
      
Коранс
      
       
        
                                        Постой, постой! лишаюсь сил…
        
       Почто жестокую, почто я возлюбил?
        
       Родитель мой, вступись, вступись хоть ты за сына!
        
       Отрада в жизни сей Занета мне едина;
        
       Склони ее, склони оставить сан и чин.
        
       Я рвусь…
       
      
      
       
(Падает в объятия к воинам.)
      
      
Мирози
      
       
        
                        Что сделалось с тобой, о мой любезный сын!
        
       Ни рассуждения, ни чувства не имеешь.
        
       Занета! ежели о страждущих жалеешь,
        
       Проси ты Господа, чтоб, сжалясь надо мной,
        
       Он мне единому ваш грех причел виной:
        
       Страданием своим хочу ваш грех отерти,
        
       За вас и за себя принять готов три смерти.
       
      
      
Занета
      
       
        
       Престань, престань и ты, о старче! не греши;
        
       Забудь обеих нас, не погубляй души!
        
       Со временем его тоска конечно минет,
        
       Он, Господа сыскав, любовь свою покинет.
        
       Мне так, как и тебе, его сердечно жаль;
        
       Но дщерям божиим несвойственна печаль.
        
       Уж я наказана за то, что с ним любилась,
        
       И должно, чтоб теперь я к Богу обратилась.
        
       Пойду и припаду к священным олтарям,
        
       Чтоб всем троим Господь послал прощенье нам!
        
       Покаясь и прияв за слабость люты казни,
        
       Иду теперь во храм, иду я без боязни!
        
       В сей чистой совести готова умереть…
        
       Но Бог еще мне раз велел на свет воззреть:
        
       Я вижу бедного Коранса пред собою!
        
       Коранс, спасись! напасть простерлась над тобою!
        
       Увы! из света путь отверзт обеим нам…
        
       Что двигаться моим препятствует устам?
        
       Блеснувший свет в глазах как молния сокрылся…
        
       Уж близко смерти час душе моей явился;
        
       Корансовой тоски не в силах пренести,
        
       Спокойно умирать иду… прости!..
       
      
      
Мирози
      
       
(обняв ее)
      
      
       
        
                                                                   Прости!
       
      
      
       
(Занету выводят.)
      
     
     
      
       
ЯВЛЕНИЕ ПОСЛЕДНЕЕ
      
      
       
Мирози, Коранс, Жером и воины
      
      
Мирози
      
       
        
       Таким подвержены несчастьям люди в свете!
        
       Страдают две души сей жизни в самом цвете;
        
       Конечно, их отцы прогневали Творца.
        
       Опомнися, мой сын, и пожалей отца!
       
      
      
Коранс
      
       
        
       Увы! родитель мой, куда Занета скрылась?
       
      
      
Жером
      
       
        
       Она сейчас в свою обитель удалилась.
       
      
      
Коранс
      
       
        
       На что ж мне в свете жить и горести терпеть?
        
       Противен мир, коль в нем возлюбленной не зреть.
       
      
      
Мирози
      
       
        
       Опомнися, мой сын!..
       
      
      
Коранс
      
       
        
                                             На что сии советы?
        
       Могу ль их чувствовать, когда лишен Занеты?
        
       Отчаян, возмущен, могу ли в свете жить
        
       И так, как верный сын, отечеству служить?
        
       На что тебе моя плачевна жизнь полезна?..
       
      
      
       
Вошед один воин.
      
      
       
        
       Уже скончалася Корансова любезна!
       
      
      
Коранс
      
       
        
       Какой ударил гром! увы! Занеты нет,
        
       Хладеет кровь моя, в глазах темнеет свет!
        
       Не свет, увы! не свет, Коранс оставлен ею!
       
      
      
       
(К воину.)
      
      
       
        
       Скажи, как смерти злой удар свершился с нею?
       
      
      
Мирози
      
       
        
       И так довольно ты, о сын мой! возмущен.
        
       Что спрашивать о том, чего уже лишен!
       
      
      
Коранс
      
       
        
       Хотя последнее дай сердцу утешенье,
        
       Последнее прими от сына ты прошенье:
       
      
      
       
(воину)
      
      
       
        
       Скажи, о всем скажи!.. О! коль несчастен я!
       
      
      
Вестник
      
       
        
       Скончалась подлинно любезная твоя.
        
       Когда вступили мы во храм ее отселе,
        
       Томиться начала душа во слабом теле.
        
       Занетина глава склонилась ко плечам,
        
       Она прерывисто тогда вещала нам:
        
       "Ко гробу праотцев скоряй меня ведите,
        
       Я вижу смерть свою! Корансу вы скажите,
        
       Что я у смертного о нем вздохнула рва,
        
       Что мной он был любим; но Бог…" Сии слова
        
       Последние в ее устах нам слышны были;
        
       Мы тело мертвое во гробе положили,
        
       Но смерть затмить ее пригожства не могла,
        
       Она приятностью, лишенна чувств, цвела.
        
       Велели мы погребсть несчастну с должной честью
        
       И возвратились к вам с такой печальной вестью.
       
      
      
Коранс
      
       
        
       О ты, достойная небесных мест краса!
        
       Ты в светлые теперь восходишь небеса!
        
       А день в глазах моих еще не исчезает;
        
       Но душу у меня свет мучит, ад терзает.
       
      
      
Мирози
      
       
        
       О Боже! нет его отчаянью конца.
        
       Опомнися, мой сын, не раздражай Творца!
       
      
      
Коранс
      
       
        
       Уж больше нечего к моим бедам прибавить;
        
       Могу ль любовь питать и мира не оставить?
        
       Я должен учинить, чем клялся прежде ей,
        
       Иль в ад, иль в небеса последую за ней!
        
       Двух верных толь сердец в земле не разлучите,
        
       В единой их тела гробнице положите;
        
       Жить больше мне нельзя! родитель мой, прости!
       
      
      
       
(Закололся.)
      
      
Мирози
      
       
        
       О Боже! льзя ли зло такое пренести?
        
       Ударь, Всевышний Царь, ударь еще громами!
        
       В крови Коранс! в крови Занета пред очами!
        
       Коль горько зреть на них! О Боже! дух мой вынь!
        
       Иль бедного отца щедротой не покинь!
       
      
      
Жером
      
       
        
       Присутствуй, Господи, своей щедротой с нами!
       
      
      
Коранс
      
       
        
       Угас, уже угас свет скучный пред очами!
        
       Введите в храм меня, чтобы в последний мог
        
       Вздохнуть… и умереть возлюбленной у ног.
        
       Нет жалостней моей и нет счастливей части.
       
      
      
Мирози
      
       
        
       Вот действие любви! Вот плод безмерной страсти!
       
      
      КОММЕНТАРИИ
      
…с саном ангельским… — Сан ангельский — монашеский чин. [39]
      
       
1758
      
     
    
   
   
    
     
Освобожденная Москва
     
ТРАГЕДИЯ
    
    ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
    
Князь Димитрий
    
Князь Феодор
    
Князь Иоанн
    
Князь Руксалон
    
Князь Пожарский
    
Леон, сын Димитриев
    
София, сестра князя Пожарского
    
Минин, купец нижегородский
    
Парфения, наперсница Софии
    
Гетман польский Желковский
    
Вьянко, сын Желковского
    
Хоткеев, вельможа польский
    
Вестник российский
    
Страженачальник польский
    
Девицы российские
    
Военачальники российские и польские
    
Воины российские и польские
    
    
Впервые — Освобожденная Москва. М., 1798. Представлена в Петровском театре в Москве 18 января 1798 г.; игралась периодически, с большими перерывами, на сценах Петербурга и Москвы до 1816 г., в том числе в Петербурге во время Отечественной войны, после изгнания из Москвы Наполеона, 28 октября и 1 ноября 1812 г.
    
Печатается по кн.: Херасков М. М. Творения. М., [1798], ч. 5.
    
Историческую основу трагедии составляет освобождение русским ополчением в 1612 г. Москвы от польских интервентов. Соблюдая правила единства времени, места и действия, Херасков объединил в рамках одних суток события нескольких месяцев: к Москве ополчение подступило 18 августа (д. 1); сражение с подошедшим на помощь осажденному польскому гарнизону отрядом состоялось 22–24 августа (д. 3, явл. 5; д. 4. явл. 6, 11–12), и 25 августа, не выполнив своей задачи, отряд ушел от столицы, но в руках поляков и находившихся с ними бояр оставались Китай-город и Кремль; Китай-город был взят 22 октября, а 26–27 октября сдался и Кремль (д. 5); в январе 1613 г. начал заседать Земский собор, избравший на царство Михаила Федоровича Романова (1596–1645), о чем было объявлено 21 февраля (д. 5, явл. 9). В трагедию введены также некоторые эпизоды и ситуации 1610 г.; соответственно в числе действующих или упоминаемых в качестве таковых персонажей оказались исторические лица, к ним причастные, но не участвовавшие в событиях 1612 г. Намеренные анахронизмы, определявшиеся творческой установкой автора, повлекли с неизбежностью отступления от исторической точности в отношении многих реальных фактов, которые вследствие этого существенно в пьесе трансформированы вольной их интерпретацией.
    
Любовная линия сюжета полностью вымышлена; она представляет, вероятно, аналогию коллизии младшего Горация — Камиллы — Куриация — Валерия в трагедии П. Корнеля "Гораций" (1640).
    
Разрабатывая сюжет трагедии "Освобожденная Москва", Херасков мог опираться на труды русских и зарубежных историков (в том числе, по-видимому, на седьмой том "Истории российской" М. М. Щербатова), на изданные к тому времени "Летопись о многих мятежах и о разорении Московского государства от внутренних и внешних неприятелей" (СПб., 1771; изд. 2-е, М., 1788) и "Сказание о осаде Троицкого Сергиева монастыря от поляков и литвы; и о бывших потом в России мятежах" Авраамия Палицына (М., 1784); обращался драматург, вероятно, и к рукописным хронографам.
    
Фамилии польских военачальников приводятся Херасковым в формах, употребленных в источниках, которыми он пользовался.
    
     
      
ДЕЙСТВИЕ I
     
     
      
       
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
      
      
       
Театр представляет вдали город Москву, окруженную каменною стеною, которой часть разрушена; по местам расставленные палатки. В конце театра виден большой шатер; в предсении оного составляют совет многие бояре.
       
Князь Феодор, боярин Иоанн, князь Руксалон, князь Димитрий и многие другие князья и вельможи.
      
      
Князь Руксалон
      
       
        
       Доколе нам с Литвой без пользы воевать,
        
       Доколе нашу кровь мы будем проливать?
        
       Кругом селения лежат опустошенны;
        
       Поля слезами вдов и сирых орошенны;
        
       На храмах видимы потусклые главы,
        
       Изображают и уныние Москвы.
        
       В лугах, мне кажется, в лугах окровавленных
        
       Не столько воинов, как теней избиенных;
        
       Взгляните пристально, вельможи, на поля:
        
       Питает не пшено, пьет нашу кровь земля.
        
       Не можем тела мы единого составить;
        
       Повиновенья нет, всяк хочет войском править;
        
       Не польза общая — нам частная нужна;
        
       Россия зыблется и рушиться должна.
        
       Когда начальника при воинстве не зрится,
        
       Что должно делать нам? — как стаду разойтиться.
       
      
      
Князь Феодор
      
       
        
       Как стаду разойтись? Ты можешь, не стыдясь,
        
       Из уст произносить такие речи, князь!
        
       Россию защищай, доколь Россия дышит, —
        
       Вот что нам Филарет в плену из Польши пишет:
       
      
      
       
(вынув, читает письмо)
      
      
       
        
       "В темницу заключен, кончая жизнь мою,
        
       В глазах Литвы пишу я грамоту сию;
        
       Склонив к измене вас, приобрету свободу;
        
       Но я даю совет вельможам и народу
        
       Не рабствовать Литве и кровь за веру лить…"
       
      
      
       
(Окончав чтение.)
      
      
       
        
       Слезами должно нам сие письмо омыть!
       
      
      
Князь Димитрий
      
       
(приняв письмо)
      
      
       
        
       Как гласу божию, его словам внимаю
        
       И руку пастырску в восторге лобызаю.
       
      
      
Князь Руксалон
      
       
        
       Не можно воевать — здесь ужас, трепет, страх,
        
       Удобен ли потрясть кремнисту гору прах?
        
       Где войско? где союз? где? где наш хлеб насущный?
        
       Народ имеем мы начальству непослушный;
        
       Народ, взирающий со страхом на Литву,
        
       Считает не своим престольный град Москву;
        
       Полякам предана Российская держава;
        
       Кто, кто теперь лишит престола Владислава?
       
      
      
Князь Димитрий
      
       
        
       Доколе у меня лиется в жилах кровь,
        
       Не истребится в ней к отечеству любовь;
        
       С оставшими при мне отечества сынами
        
       Пускай мой ляжет прах под здешними стенами!
        
       Доколь последний вздох во брани испущу,
        
       Россией царствовать Литву не допущу:
        
       Хоть наше счастие и слава миновалась,
        
       Всего лишились мы; но храбрость нам осталась!
        
       Ах! можно ль не стыдясь возвесть нам смутный взор
        
       На наш престольный град, на общий наш позор?
        
       Мы, мы отечества, мы трона не заступим
        
       И нашей кровию России не искупим,
        
       Московских жителей не свободим от уз?
        
       Мы вступим в пагубный с поляками союз,
        
       От поругания пол женский не избавим,
        
       И старцев и детей у них в плену оставим?
        
       О други! вот Москва, вот храмов тех главы,
        
       Где прежде в тишине молились Богу вы;
        
       Мы наших сродников, мы домы там имеем,
        
       Ни к сродникам идти, ни в дом вступить не смеем?
        
       Нет! нет! с немножеством оставшихся мне сил,
        
       В которых мужества злой рок не погасил,
        
       С друзьями храбрыми, ко горы любят славу,
        
       Клянуся защищать Российскую державу!
       
      
      
Князь Руксалон
      
       
        
       Тебе удобно, князь, с Литвою воевать,
        
       Когда умеешь ты корысти добывать;
        
       Имеешь ратников отважных, воруженных.
        
       Но сколько жен от них мы зрели убиенных,
        
       Сих жен, несчастных жен, которые — увы!
        
       К нам пищу и сребро носили из Москвы?
        
       Не меньше я других святыню чтить умею,
        
       Но храмы защищать пособий не имею;
        
       На жен я нападать, ни грабить не привык.
       
      
      
Князь Димитрий
      
       
        
       У слабого в руках копье и меч тростник.
        
       Я знаю, что меня, о князь! ты ненавидишь;
        
       Ты в ратной строгости грабеж и подлость видишь.
        
       Ответствовать тебе мой должен был бы меч,
        
       Но я злоречие умею пренебречь.
       
      
      
Князь Феодор
      
       
        
       Не ссоры нужны нам, друзья мои! не ссоры,
        
       Лишили нас Москвы боярские раздоры;
        
       Когда согласием своим не поспешим,
        
       Последних мы подпор отечество лишим.
        
       Прогневали Творца, мы небо огорчили,
        
       Когда Литве царя Василия вручили,
        
       Вручили нашего отечества главу;
        
       Полякам отдали державу и Москву.
        
       Кто тако посрамил венец и скипетр царский?
        
       Нестройства внутренни, раздор, совет боярский;
        
       Как враны хищные, на их мятежный глас
        
       Поляки двинулись и растерзали нас.
        
       О! коль вы счастливы, родители любезны,
        
       Которы наши дни предупредили слезны
        
       Или не дожили до сих плачевных лет,
        
       Когда Москва в плену, когда России нет!
        
       Приняв почтенное название боярства,
        
       Мы есть крепчайшие подпоры государства;
        
       О благе мы его обязаны радеть,
        
       С ним купно ликовать, с ним купно и болеть.
        
       Где царствует мятеж, там царствует нахальство;
        
       А зло лютейшее в народе безначальство!
        
       Престанем буйствами Россию раздирать —
        
       Нам должно воинству начальника избрать;
        
       На мужество, на честь, на истину воззрите
        
       И воинству главу, о други! изберите.
       
      
      
Боярин Иоанн
      
       
        
       Начальника избрать, о небо! нам внуши.
        
       Народы без главы есть тело без души.
       
      
      
Князь Руксалон
      
       
        
       Мы нашим воинством, друзья! без действа правим;
        
       Кого отечества защитником поставим?
        
       Пожарский князь, в бою стрелами изъязвлен,
        
       Скончался, может быть, за Волгу удален.
        
       Сей муж, почтенный муж, чему весь град свидетель,
        
       Умел совокуплять с геройством добродетель,
        
       Не славы собственной, не почестей искал,