1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 
 Увидеть страны Нигера и Нила      

 И небывалый город Тимбукту,      

 Который география забыла;      

 За эту заповедную черту      

 Европа проникает через силу,      

 Но несомненно, будь я в Тимбукту,      

 Я черную бы славил красоту!      

       

 71      

       

 Я присягать не стану, без сомненья,      

 Что черное на белое похоже,      

 Но белое с известной точки зренья      

 Нам черное напоминает все же.      

 Слепые мне высказывали мненье,      

 Что день и ночь для них одно и то же,      

 И в темноте мерещится одно      

 Сомнительное тусклое пятно.      

       

 72      

       

 Мы с музой в лабиринте заблудились      

 Туманной метафизики сродни      

 Она лекарствам, коими стремились      

 Врачи лечить чахотку искони      

 Займемся ж просто физикой - пустились      

 Мы обсуждать красавиц, хоть они      

 Полярное напоминают лето:      

 Немало льда и очень много света!      

       

 73      

       

 Я мог бы их с русалками сравнить:      

 Красавицы лицом, но рыбы телом;      

 Мешает добродетель им грешить,      

 Но согрешить бы каждая хотела.      

 Как русские, чтоб жар поохладить,      

 В снег прыгают из душной бани смело,      

 Так наши леди, согрешив чуть-чуть,      

 Спешат в сугроб раскаянья нырнуть.      

       

 74      

       

 Но внешность этих леди, несомненно,      

 Тут ни при чем, как я уже сказал,      

 Их мой Жуан, коль молвить откровенно,      

 Хорошенькими даже не считал,      

 Они вползают в сердце постепенно      

 (Из жалости к врагу - я полагал),      

 Они без штурма в город проникают,      

 Но никому его не уступают.      

       

 75      

       

 Они не могут гордо выступать,      

 Как конь арабский или дочь Гранады,      

 Не могут, как француженка, блистать      

 Неповторимой грацией наряда,      

 Они способны мило щебетать,      

 Но мне скучны гремящие рулады:      

 В Италии живу я, где мотивы      

 самые бравурные в чести!      

       

 76      

       

 Да, наши леди многого не знают,      

 Им яркости порой недостает,      

 Которая улыбкой завлекает      

 И черту прямо в лапы отдает.      

 Они не вдруг интригу затевают;      

 Метода эта множество хлопот,      

 И времени, и сил берет, понятно,      

 Но награждает за труды стократно.      

       

 77      

       

 Но qrande passion* опасна и вредна      

 Для этих душ, не созданных для страсти;      

 Для девяти десятых и она -      

 Каприз кокетства или самовластья.      

 Пустая гордость женщине дана;      

 Соперницу обидеть - это счастье!      

 Но есть такие, для которых "страсть" -      

 Как урагана, пламенная власть.      

       

 {* Великая страсть (франц.).}      

       

 78      

       

 И в результате бурного эксцесса      

 Виновные томятся в роли парии,      

 А низости судебного процесса      

 Усугубляют прессы комментарии;      

 Оберегая чести интересы,      

 Их изгоняют, как однажды Мария, -      

 И вот они сидят у скорбных стен,      

 Взирая на сожженный Карфаген!      

       

 79      

       

 Так люди Иисусу подражают,      

 Твердя: "Иди и больше не греши!"      

 Евангелье британцы уважают,      

 И наши нравы очень хороши.      

 В Европе легче женщине прощают,      

 Радея о спасении души,      

 И Добродетель, праведная дева,      

 Ее встречает ласково, без гнева.      

       

 80      

       

 Суровый суд нередко нам вредит;      

 Нередко жертв общественного мненья      

 Не преступленье, в сущности, страшит,      

 А именно огласка преступленья.      

 Едва ли наши нравы укрепит      

 Угрюмого юриста заключенье;      

 Оно лишь озлобляет тех из нас,      

 Кто мог бы и раскаяться подчас.      

       

 81      

       

 Не будучи философом доселе,      

 Не думал о морали мои герой,      

 Притом в толпе красавиц, в самом деле,      

 Он не нашел по вкусу ни одной      

 Он был слегка blase:* ему успели      

 Испортить сердце праздною игрой;      

 Тщеславия не знал он, слава богу,      

 Но чувства в нем остыли понемногу.      

       

 {* Пресыщенный (франц.).}      

       

 82      

       

 К тому же он, конечно, посещал      

 Парламента почтенные палаты,      

 На галерее долго восседал      

 И слушал очень бурные дебаты,      

 Он яркие светила созерцал,      

 Которыми Британия богата.      

 (Но, впрочем, главных не было светил:      

 Грей не взошел, а Питт уже почил).      

       

 83      

       

 На сессии последней видел он      

 Спектакль, и благородный и занятный, -      

 Как в тоге конституции на трон      

 Король восходит с миною приятной.      

 Обычай этот деспотам смешон,      

 Но век свободы скоро, вероятно,      

 Научит их, какая благодать -      

 Доверием народа обладать.      

       

 84      

       

 Жуан видал и принца; в эти годы      

 "Всех принцев принц" в расцвете юных сил      

 Блистал величьем царственной породы,      

 На щеголя совсем не походил;      

 К себе он привлекал сердца народа      

 И благосклонен с подданными был.      

 Он выглядел законченным, отменным      

 От головы до пяток джентльменом.      

       

 85      

       

 Жуан был принят - я уже сказал -      

 В кругах высоких общества. И вот      

 Случилось, как всегда, что он попал      

 В обычный для него круговорот.      

 Он светские таланты проявлял      

 И был замечен сразу. Ну, а тот,      

 Кто многими талантами сверкает,      

 Невольно искушенья навлекает.      

       

 86      

       

 Но где он согрешил, когда и с кем, -      

 Рассказывать я наспех не сумею.      

 Ведь назиданье - лучшая из тем.      

 Читателей своих я одолею      

 И пафосом и грустью, а затем      

 На камне душ людских запечатлею,      

 Как сын Филиппа на горе Афон,      

 Могучий монумент для всех времен.      

       

 87      

       

 И здесь, друзья, как видите, кончается      

 Двенадцатая песнь. Конец любой      

 От каждого начала отличается,      

 И план поэмы как-то сам собой      

 Все ярче, все яснее намечается.      

 Я не гонюсь, читатель, за тобой,      

 Я не прошу ни капли снисхожденья      

 И вовсе не боюсь пренебреженья.      

       

 88      

       

 Не всех врагов громами я разил,      

 Но бури мне описывать не внове.      

 Я в предыдущих песнях предложил      

 Вам и грозу, и бой, и реки крови;      

 В дальнейшем я вам дам обзор светил,      

 А в самой лучшей песни наготове      

 Для вас экономический трактат,      

 Упорных размышлений результат      

       

 89      

       

 Я знаю, это тема очень модная,      

 Традиций всех расшатана стена.      

 Для патриота дело благородное      

 Указывать, где сломана она.      

 Но я придумал тему превосходную,      

 Которая понравиться должна.      

 А вы экономистов почитайте      

 И, кто из них умнее, - угадайте.      

       

  ПЕСНЬ ТРИНАДЦАТАЯ      

       

 1      

       

 Пора мне стать серьезным; в наши дни      

 Не следует смеяться над пороком:      

 Ведь шутка снисхождению сродни      

 И может стать греховной ненароком!      

 Лишь скорбь нам помогает искони      

 Достойно петь о строгом и высоком;      

 И величаво стих мой воспарят,      

 Как древняя колонна знаменит.      

       

 2      

       

 Итак, приступим: леди Аделина      

 Амондевилл была весьма знатна,      

 Ее норманнский гордый род старинный      

 Большие украшали имена;      

 Пленительно-прекрасной, как картина,      

 Считалась даже в Англии она      

 (А в Англии, как пишут патриоты,      

 Красавицы рождаются без счета!).      

       

 3      

       

 И я не собираюсь возражать,      

 Я принимаю доводы любые;      

 Согласен я, что можно обожать      

 И черные глаза и голубые.      

 Все вкусы я способен уважать,      

 Притом любовь - могучая стихия,      

 И некрасивых женщин вовсе нет      

 Для всех мужчин моложе средних лет.      

       

 4      

       

 Лишь миновав сей возраст беззаботный      

 И перейдя заветную черту,      

 Мы на ущербе радостей охотно      

 Критиковать беремся Красоту.      

 И лень и равнодушье безотчетно      

 В нас усыпляют страстную мечту,      

 И зеркала советуют нам тоже      

 Оставить место тем, кто помоложе.      

       

 5      

       

 Иной еще пытается продлить      

 Цветенья ограниченную эру -      

 Но после равноденствия не скрыть,      

 Что счастье превращается в химеру;      

 Слабеющие силы оживить      

 Способны только добрая мадера,      

 Дискуссии, собранья, вечера,      

 Парламент и долги, et cetera.      

       

 6      

       

 Религия, налоги и реформы,      

 Война и мир, большое слово "Нация",      

 Попытка управлять во время шторма      

 И фокусы земельной спекуляции,      

 Вражды взаимной твердая платформа      

 Сменяют все любви галлюцинации;      

 Мы часто любим наспех, но вражда      

 Способна длиться многие года.      

       

 7      

       

 Угрюмый Джонсон, моралист суровый,      

 Сказал: "Люблю я честную вражду!"      

 лучше этой истины не новой      

 Я ничего, пожалуй, не найду.      

 Я просто зритель, ко всему готовый,      

 С людьми и с миром, кажется, в ладу;      

 Ни хижин, ни дворцов не порицая,      

 Как Мефистофель, только созерцаю.      

       

 8      

       

 Я прежде ненавидел и любил,      

 Теперь умею только издеваться, -      

 И то, когда молчать не станет сил      

 И складно рифмы звонкие ложатся.      

 Я рад бы, как не раз уж говорил,      

 С неправдою и злобою сражаться,      

 Но эти все попытки - ерунда;      

 Читайте "Дон-Кихота", господа!      

       

 9      

       

 Всего грустнее в грустной сей истории,      

 Что мы смеемся, - а герой ведь прав,      

 Провозглашая славные теории      

 Борьбы с насильем и защиты прав.      

 Но мир его относит к категории      

 Безумцев, ничего не разобрав;      

 Весьма печальный вывод получился      

 Для тех, кто размышлять не разучился.      

       

 10      

       

 Святая месть, преследованье зла,      

 Защита слабых, сирых, оскорбленных,      

 Неукротимой доблести дела,      

 Туземцев избавленье угнетенных -      

 Ужель насмешка дерзкая могла      

 Коснуться этих истин просветленных?      

 Где идеала нравственный оплот?      

 Тогда Сократ ведь тоже Дон-Кихот!      

       

 11      

       

 Насмешкою Сервантес погубил      

 Дух рыцарства в Испании; не стало      

 Ни подвигов, ни фей, ни тайных сил,      

 Которыми романтика блистала;      

 Исчез геройский дух, геройский пыл -      

 Так страшно эта книга повлияла      

 На весь народ. Столь дорогой ценой      

 Достался "Дон-Кихот" стране родной!      

       

 12      

       

 Но заболтался я о сем предмете      

 И леди Аделине изменил.      

 Жуан мой не встречал еще на свете      

 Столь роковой красавицы и был      

 Взволнован. Рок и страсть нам ставят сети,      

 Мы валим все на них. Не разрешил      

 Я эту тайну, хоть и бьюсь упорно.      

 Я - не Эдип, а жизнь-то - Сфинкс, бесспорно.      

       

 13      

       

 Но "Davus sum"* - о ближних не сужу      

 И на Эдипа роль не претендую;      

 Я просто по порядку расскажу      

 Все в точности про пару молодую.      

 Миледи в свете я изображу,      

 Как роя пчел царицу золотую,      

 Мужчин восторги и молчанье дам      

 Я, как умею, точно передам.      

       

 {* "Я - Дав" (лат.).}      

       

 14      

       

 Она была чиста, назло злословью,      

 И замужем за мужем именитым      

 И государственным. По хладнокровью      

 Амондевилл был настоящим бриттом;      

 Гордился он жены своей любовью,      

 Да и самим собой - надменным, сытым;      

 И потому он был уверен в ней,      

 Она же - в добродетели своей.      

       

 15      

       

 В кругах дипломатических встречался      

 С Жуаном часто лорд Амондевилл;      

 Он холодно и чопорно держался,      

 Но и его герой мой поразил:      

 Талантам" от всех он отличался      

 И гордо голову свою носил;      

 А это уваженье вызывало -      

 А с уваженьем дружба возникала.      

       

 16      

       

 Лорд Генри был немного суховат      

 От гордости и сдержанного нрава;      

 Судить о том, кто прав, кто виноват,      

 Он приобрел неписаное правое;      

 Самоуверен, знатен и богат,      

 Он в обществе держался величаво      

 И благосклонно жаловал друзей      

 Презрением а милостью своей.      

       

 17      

       

 Однако эта милость и презренье      

 Имели незначительный изъян -      

 Они не подлежали измененью,      

 Как все законы персов и мидян.      

 Но эти предрассудки, бед сомненья,      

 Имели некий смысл и даже план      

 И не являлись прихотью припадка,      

 Ведущего все чувства к беспорядку.      

       

 18      

       

 Не в силах мы судьбой повелевать,      

 Но есть одна закон, который вечен:      

 Умей следить, рассчитывать и ждать -      

 И твой успех на веки обеспечен!      

 Умей давленью силы уступать -      

 И в жизни ты не будешь искалечен.      

 Пусть совесть будет гибкое, как атлет,      

 В рассчитанных движеньях - весь секрет.      

       

 19      

       

 Лорд Генри к превосходству был пристрастен,      

 Но эта страсть в любом из нас живет:      

 Ничтожному ничтожнейший подвластен,      

 И в атом равновесия оплот.      

 Надменный в одиночестве несчастен,      

 Нас бремя праздной гордости гнетет,      

 И мы спешим избавиться от груза,      

 На ближних навалив свою обузу.      

       

 20      

       

 Милорду Дон-Жуан не уступал      

 Ни в гордости, ни в знатности, ни в сане.      

 Конечно, втайне Генри полагал,      

 Что выше всех народов англичане,      

 Поскольку их правленье - идеал      

 Свободы слова, веры и собраний...      

 К дебатам долгим сам он склонен был      

 И целыми часами говорил.      

       

 21      

       

 Имел он слабость искренне считать,      

 Что он к тому ж хитер необычайно      

 И обладает даром проникать      

 Во все дипломатические тайны,      

 Любил он также младших поучать      

 И мимоходом, будто бы случайно,      

 Как экс-министр выпячивая грудь,      

 Свое значенье в свете подчеркнуть.      

       

 22      

       

 Испанец молодой ему понравился      

 Надменной, но изысканной учтивостью,      

 С которой он сановникам представился,      

 И тем, как он держался с ловкой льстивостью.      

 Не всякий добродетелью прославился;      

 Иной грешит горячностью и живостью.      

 Но что такое в юности грешки?      

 Лишь плодородной почвы сорняки.      

       

 23      

       

 Он говорил с Жуаном об Испании,      

 О турках и о нравах прочих стран,      

 Где каждый - раб чужого приказания,      

 О скачках - давней страсти англичан,      

 И жеребцов рысистых воспитании.      

 Был истым андалузцем мой Жуан,      

 И кони слушались его любые,      

 Как венценосных деспотов - Россия.      

       

 24      

       

 Лорд Генри с ним встречался на балах,      

 На раутах в посольствах, за бостоном      

 (Жуан был принят в избранных кругах,      

 Как в братство тот, что сделался масоном)      

 Поскольку в лучших лондонских домах      

 Блистал он благородством прирожденным,      

 Гостеприимный лорд Амондевилл      

 Его в свой дом роскошный пригласил.      

       

 25      

       

 У сквера Икс имел он особняк...      

 Я улиц никаких не называю,      

 Чтоб не сказал какой-нибудь чудак,      

 Как будто я открыто намекаю      

 На чью-нибудь интригу или брак;      

 Заранее я громко заявляю:      

 "У сквера Икс имел он особняк!"      

 Уж тут намека не найти никак!