1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 
 И, перестав к свободе призывать,      

 Теперь и мысль готова заковать.      

       

 68      

       

 Она тюремщик наций. Я ничуть      

 Ее свободе призрачной не верю;      

 Не велика свобода - повернуть      

 Железный ключ в замке тяжелой двери.      

 Тюремщику ведь тоже давит грудь      

 Унылый гнет тоски и недоверья,      

 Он тоже обречен на вечный плен      

 Замков, решеток и унылых стен.      

       

 69      

       

 Жуан увидел гордость Альбиона -      

 Твои утесы, Дувр мой дорогой,      

 Твои таможни, пристани, притоны,      

 Где грабят простаков наперебой,      

 Твоих лакеев бойких батальоны,      

 Довольных и добычей и судьбой.      

 Твои непостижимые отели,      

 Где можно разориться за неделю!      

       

 70      

       

 Жуан - беспечен, молод и богат      

 Брильянтами, кредитом и рублями -      

 Стеснялся мало суммами затрат;      

 Но и его огромными счетами      

 Порядком озадачил, говорят,      

 Хозяин - грек с веселыми глазами.      

 Бесплатен воздух, но права дышать      

 Никто не может даром получать.      

       

 71      

       

 Скорее! Лошадей в Кентербери!      

 Цок - цок по гравию, топ - топ по лужам!      

 Отлично скачут! Что ни говори,      

 У немцев кучера гораздо хуже:      

 Они за Schnaps'ом *, черт их побери,      

 Судачат, как мы, путники, ни тужим      

 На станциях, и наш унылый крик      

 "Verfluchter Hund!"** не действует на них.      

       

 {* Водкой (нем.).}      

 {** "Проклятая собака!" (нем.).}      

       

 72      

       

 Ничто на свете так не тешит глаз      

 Веселостью живого опьяненья,      

 Как быстрая езда; чарует нас      

 Неудержимо - буйное движенье.      

 Мы забываем с легкостью подчас      

 И цель свою, и место назначенья,      

 И радостно волнуют нас мечты      

 В стремительном полете быстроты.      

       

 73      

       

 В Кентербери спокойно и уныло      

 Им служка показал большой собор,      

 Шлем Эдуарда, Бекета могилу,      

 Приезжих услаждающие взор.      

 (Любая человеческая сила      

 В конце концов - химический раствор,      

 И все герои, все без исключенья,      

 Подвержены процессу разложенья!)      

       

 74      

       

 Жуан, однако, был ошеломлен      

 И шлемом благородного героя,      

 Свидетелем боев былых времен,      

 И Бекета плачевною судьбою:      

 Поспорить с королем задумал он      

 И заплатил за это головою.      

 Теперь монархи стали привыкать      

 Законностью убийство прикрывать.      

       

 75      

       

 Собор весьма понравился Леиле,      

 Но беспокоилась она о том,      

 Зачем гяуров низких допустили,      

 Злых назареян, в этот божий дом?      

 Они ведь столько турок истребили      

 В жестоком озлоблении своем!      

 Как допустила воля Магомета      

 Свиней в мечеть прекраснейшую эту?      

       

 76      

       

 Но дальше, дальше! Светлые поля,      

 Везде цветущий хмель, залог дохода;      

 Мила родная скромная земля      

 Тому, кто в жарких странах больше года      

 Пространствовал, где, ум испепеля,      

 Нагромоздила знойная природа      

 Леса олив, вулканы, ледники,      

 Лимоны, апельсины и пески.      

       

 77      

       

 Ах, боже мой! Мне захотелось пива!      

 Гони скорей, мой милый почтальон!      

 Жуан несется вскачь весьма ретиво,      

 Любуясь на свободный Альбион,      

 Что многими воспет красноречиво -      

 Своими и чужими, - но и он      

 Неукротимых пасынков имеет,      

 С которыми ужиться не умеет.      

       

 78      

       

 Как ровная дорога хороша,      

 Укатанная, гладкая, прямая!      

 Какие крылья чувствует душа,      

 Полет полей беспечно наблюдая,      

 Порывисто и весело дыша!      

 Сам Фаэтон - я смело утверждаю, -      

 До Йорка проскакав на почтовых,      

 Смирил бы страсти выдумок своих.      

       

 79      

       

 Макиавелли поучал когда - то,      

 Что лишь потеря денег нам горька;      

 Убей сестру, отца, жену и брата,      

 Но никогда не трогай кошелька!      

 Лишь эту незабвенную утрату      

 Нам не прощают люди на века.      

 Великий флорентинец понял это      

 И, как я говорил, поведал свету, -      

       

 80      

       

 А также в назиданье королям.      

 Вернемся же к Жуану. Постепенно      

 Стемнело, и предстал его глазам      

 Холм, Шутерс-Хилл, хранящий неизменно      

 Великий город. Обращаюсь к вам,      

 Все англосаксы, "кокни", джентльмены, -      

 Вздыхай и улыбайся, каждый бритт, -      

 Перед тобою город твой открыт!      

       

 81      

       

 Выбрасывал он в небо тучи дыма,      

 Как полупотухающий вулкан.      

 Казалось, это ад неукротимый      

 Из серных недр выбрасывал фонтан.      

 Но, как в объятья матери любимой,      

 Спешил ему навстречу Дон-Жуан.      

 Он уважал высокие свободы      

 Страны, поработившей все народы.      

       

 82      

       

 Туман и грязь на много миль вокруг,      

 Обилье труб, кирпичные строенья,      

 Скопленье мачт, как лес поднятых рук.      

 Мелькнувший белый парус в отдаленье,      

 На небе - дым и копоть, как недуг,      

 И купол, что повис огромной тенью      

 Дурацкой шапкой на челе шута, -      

 Вот Лондон! Вот родимые места!      

       

 83      

       

 Но мой герой в дымящем этом море      

 Увидел лишь алхимии пары,      

 Магическую власть лабораторий,      

 Творящую богатства и миры;      

 И даже климат - Альбиона горе -      

 Его почти не трогал до поры,      

 И то, что солнце в плесени тумана      

 Померкло, не смущало Дон-Жуана!      

       

 84      

       

 Но здесь немного я остановлюсь,      

 Мой дорогой земляк; однако знай,      

 Что к нашей дружбе я еще вернусь,      

 И потому меня не забывай:      

 Я правду показать тебе берусь      

 И лучше, чем любая миссис Фрай,      

 С моральною воюя паутиной,      

 Пообмету углы в твоей гостиной.      

       

 85      

       

 Напрасно вы стремитесь, миссис Фрай,      

 Убить порок по тюрьмам и притонам!      

 Напрасно там лепечете про рай      

 Своим филантропическим жаргоном!      

 Гораздо хуже светский негодяй      

 И все пороки, свойственные тронам, -      

 О них - то вы забыли, ай-ай-ай!      

 А в них-то все и дело, миссис Фрай!      

       

 86      

       

 Скажите им, что жить должны пристойней      

 Правители весьма преклонных лет,      

 Что купленных восторгов шум нестройный      

 Больной страны не умаляет бед,      

 Что Уильям Кертис - низкий, недостойный      

 Дурак и шут, каких не видел свет,      

 Что он - Фальстаф при престарелом Гале,      

 Что шут бездарней сыщется едва ли.      

       

 87      

       

 Скажите им, - хоть поздно говорить, -      

 Что чванство не способствует величью,      

 Что лишь гуманность может озарить      

 Достоинством правителя обличье.      

 (Но знаю - вы смолчите. Вашу прыть      

 Умерят воспитанье и приличья;      

 И я один тревожить буду их,      

 Трубя в Роландов рог октав моих!)      

       

  ПЕСНЬ ОДИННАДЦАТАЯ      

       

 1      

       

 Епископ Беркли говорил когда - то:      

 "Материя - пустой и праздный бред".      

 Его система столь замысловата,      

 Что спорить с ней у мудрых силы нет,      

 Но и поверить, право, трудновато      

 Духовности гранита; я - поэт,      

 И рад бы убедиться, да не смею,      

 Что головы "реальной" не имею.      

       

 2      

       

 Весьма удобно мир предполагать      

 Всемирным порожденьем солипсизма;      

 Подобная система - благодать      

 Для произвола и для эгоизма...      

 Но искони мешает мне мечтать      

 Сомненье - преломляющая призма      

 Великих истин; портит мне оно      

 Духовности небесное вино.      

       

 3      

       

 А что же в результате? Несваренье      

 Иллюзий, представлении и мечтаний,      

 Гипотез беспокойное паренье,      

 Туман философических скитаний      

 И самое неясное скопленье      

 Сортов, явлений, видов, сочетаний.      

 Вселенная - большой клубок проблем,      

 Доселе не разгаданных никем.      

       

 4      

       

 Возник ли мир по Ветхому завету      

 Иль сам собой, без божьего труда, -      

 Мыслители не вскрыли тайну эту      

 И, может быть, не вскроют никогда.      

 Но мы недолго странствуем по свету      

 И все однажды явимся туда,      

 Где очень точно все узнаем - или      

 Навеки успокоимся в могиле.      

       

 5      

       

 Пора оставить спор метафизический,      

 Философов безумную мечту,      

 Что есть, то есть - вот вывод мой логический,      

 И больше спорить мне невмоготу,      

 Я начал ощущать периодически      

 Озноб и кашель, жар и ломоту -      

 И с каждым новым приступом чахотки      

 Я становлюсь уступчивым и кротким.      

       

 6      

       

 Во-первых, я уверовал, как водится,      

 В спасителя и даже в сатану,      

 Потом поверил в девство богородицы      

 И, наконец, в Адамову вину...      

 Вот с троицей трудненько мне приходится.      

 Но скоро я улаживать начну      

 Посредством благочестья и смиренья      

 И это цифровое затрудненье...      

       

 7      

       

 Но к теме возвращусь, читатель мой,      

 Тот, кто бывал в Китае, в Византии,      

 Кто любовался Аттикой святой      

 С Акрополя, кто с корабля впервые      

 Узрел Константинополь золотой,      

 Кто видел Тимбукту и Ниневию, -      

 Тот Лондоном не будет поражен,      

 Но через год - что станет думать он?      

       

 8      

       

 Мой Дон-Жуан стоял на Шутерс-Хилл"      

 В закатный час, раздумьями томим, -      

 И темным океаном крыш и шпилей      

 Лежал огромный Лондон перед ним,      

 И до него неясно доходили,      

 Как по равнине стелющийся дым,      

 Далекое жужжанье, бормотанье,      

 Кипящей грязной пены клокотанье...      

       

 9      

       

 Мой Дон-Жуан в порыве экзальтации      

 Глядел на чудный город и молчал -      

 Он пламенный восторг к великой нации      

 В своем наивном сердце ощущал.      

 "Привет тебе, твердыня Реформации,      

 О родина свободы, - он вскричал, -      

 Где пытки фанатических гонений      

 Не возмущают мирных поколений!      

       

 10      

       

 Здесь честны жены, граждане равны,      

 Налоги платит каждый по желанью;      

 Здесь покупают вещь любое цены      

 Для подтвержденья благосостоянья;      

 Здесь путники всегда защищены      

 От нападений..." Но его вниманье      

 Блеснувший нож и громкий крик привлек:      

 "Ни с места, падаль! Жизнь иль кошелек!"      

       

 11      

       

 Четыре парня с этим вольным кличем      

 К Жуану бросились, решив, что он      

 Беспечен и сражаться непривычен,      

 И будет сразу сдаться принужден,      

 И лакомой окажется добычей,      

 Лишившись кошелька и панталон,      

 А может быть, и жизни; так бывает      

 На острове, где все преуспевают.      

       

 12      

       

 Жуан английских слов не понимал,      

 Точнее - понимал весьма немного;      

 Вначале он приветствием считал      

 Ругательство с упоминаньем бога.      

 Не улыбайтесь - он не совершал      

 Большой ошибки, рассуждая строго;      

 Я слышал эту фразу, как привет,      

 От многих соплеменников в ответ.      

       

 13      

       

 Жуан не понял слов, но понял дело,      

 И, действуя, как в битве, наугад,      

 Он вынул пистолет и очень смело      

 Вогнал в живот обидчику заряд.      

 Разбойника простреленное тело      

 Бессильно опрокинулось назад,      

 И только стон раздался хрипловатый;      

 "Эх, уходил меня француз проклятый!"      

       

 14      

       

 Все прочие удрали что есть сил.      

 Испуганные слуги Дон-Жуана,      

 Когда и след разбойников простыл,      

 На место схватки прибежали рьяно;      

 Но мой герой лишь об одном просил -      

 Чтоб незнакомцу осмотрели рану.      

 Уже он сожалел, что был жесток      

 И слишком поспешил спустить курок.      

       

 15      

       

 "Быть может, - размышлял он, - в самом деле      

 В обычаях страны такой прием!      

 С поклоном нас ограбили в отеле,      

 А этот просто бросился с ножом.      

 Различные пути к единой цели...      

 Но как-никак, а я виновен в том,      

 Что он страдает, и уйти не вправе,      

 Его без всякой помощи оставя!"      

       

 16      

       

 Он подал знак - но только трое слуг      

 Приблизились, как раненый, бледнея,      

 Промолвил: "Нет, ребята, мне каюк!      

 Мне только б рюмку джину!" И, слабея,      

 Он судорожным жестом цепких рук      

 Распутал шарф на посиневшей шее,      

 С усилием сказал в последний миг:      

 "Отдайте Салли!" - и навек поник.      

       

 17      

       

 Окровавленный шарф к ногам Жуана      

 Упал, хотя Жуан не понимал,      

 Ни в чем цена такого талисмана,      

 Ни что ему британец бормотал.      

 Еще недавно Тома - капитана,      

 Гуляку Тома целый город знал;      

 В короткий срок он промотал, пируя,      

 И денежки, и жизнь свою лихую...      

       

 18      

       

 Старательно герой мой совершил      

 Обряды показаний полисмену      

 И, подписав бумаги, поспешил      

 В желанную столицу. Несомненно,      

 Он озадачен был, что согрешил      

 На первые же сутки: он мгновенно      

 В пылу самозащиты уложил      

 Свободного британца в цвете сил...      

       

 19      

       

 Он мир лишил великого героя -      

 Том - капитан был парень первый сорт:      

 Краса "малин", по взлому и разбою      

 Не в первый раз он побивал рекорд.      

 Очистить банк и смыться от конвоя      

 Умел он изумительно, как черт,      

 Как он шикарил с черноокой Салли!      

 Все воры королем его считали.      

       

 20      

       

 Но кончен Том, и кончено о нем;      

 Герои исчезают понемногу,      

 И скоро мы последних изведем.      

 А вот и Темза! Сразу на дорогу      

 Мощеную, рождая стук и гром      

 Колес, Жуан въезжает, слава богу,      

 И Кеннингтон - обычный серый тон      

 Предместий грязных - созерцает он.      

       

 21      

       

 Вот перед ним бульвары, парки, скверы,      

 Где нет ни деревца уже давно,      

 Вот "Холм отрады" - новая химера, -      

 Где отыскать отраду мудрено,      

 А "Холм" принять приходится на веру;      

 А вот квартал, означенный смешно      

 Названьем "Парадна", - такого "рая"      

 Не пожалела б Ева, убегая...      

       

 22      

       

 Шлагбаумы, фуры, вывески, возки,      

 Мальпосты, как стремительные птицы,      

 Рычанье, топот, выкрики, свистки,      

 Трактирщиков сияющие лица,      

 Цирюлен завитые парики      

 И масляные светочи столицы,      

 Как тусклый ряд подслеповатых глаз.      

 (В то время газа не было у нас!)      

       

 23      

       

 Все это видят - правда, в разном свете,      

 Смотря какой случается сезон, -      

 Все путники, верхом или в карете      

 Въезжая в современный Вавилон.      

 Но полно мне писать о сем предмете,      

 Путеводитель есть на то, и он      

 Пускай займется этим. Ближе к делу!      

 Покамест я болтал, уж солнце село.      

       

 24      

       

 И вот на мост въезжает Дон-Жуан -      

 Он видит Темзы плавное теченье,      

 Он слышит ругань бойких англичан,      

 Он видит, как в прозрачном отдаленье      

 Вестминстер возникает сквозь туман -      

 Величественно - гордое виденье, -      

 И кажется, что слава многих лет      

 Покоится на нем, как лунный свет.      

       

 25      

       

 Друидов рощи, к счастью, исчезают,      

 Но цел Стоун-хендж - постройка древних бриттов,      

 И цел Бедлам, где цепи надевают      

 Больным во время родственных визитов;      

 И Ратуша, которую считают      

 Довольно странной, по словам пиитов;