1 2 3 4 5 
– Да, я была в Индии.
– Это очень интересно! – сказала учительница, которая уже была наслышана о новой, необыкновенной ученице. – Поделись с нами впечатлениями.
– Я там была недолго, – сказала Алиса.
– Все равно. Ты что-нибудь видела же?
– Видела.
– Какие ты видела города?
– Я видела Дели, Мадрас и Гандибад.
– Что-то я не слышала о третьем городе, – сказала учительница.
– Он назван в честь Индиры Ганди, – сказала Алиса. – Мы в нем приземлялись, когда летели в Австралию.
– Странно, – сказала учительница.
– В Австралию! – сказал Мессерер. – С ума сойти!
«Конечно, – поняла Юлька, – этого города еще нет, он только будет. Ну кто тянет Алису за язык!» И тут еще вмешался Фима Королев. Он как-то странно, вредным голосом произнес:
– Пускай она скажет, в каком году она туда летала.
Алиса сразу повернулась к Фиме:
– Что ты хочешь этим сказать?
– Что слышала, – сказал Фима.
– Дети, тише, – вмешалась учительница. – Садись, Алиса.
И она как ни в чем не бывало продолжала рассказ об Индии, но ее плохо слушали. Все шептались и смотрели на Алису. А она написала записку Фиме Королеву:
«Что ты имел в виду? Алиса».
Скоро пришел ответ:
«Сама знаешь».
Алиса обернулась к Юльке и сказала шепотом:
– Не спускай с него глаз.
– Сама понимаю, – ответила Юлька.
После уроков Алиса сразу пошла к Фиме, но он перепрыгнул через стол и убежал в коридор.
Юлька догнала Алису в коридоре, сделала страшные глаза и прошептала:
– А что, если там был не Коля?
– Как так?
– А что, если это Фима Королев? Он жутко хитрый. С него станется подписываться чужим именем.
– Об этом мы не подумали, – сказала Алиса. – Мне кажется, что обе сегодняшние записки написаны одним почерком!
– Это он! Может, побежим за ним? Припрем его к стенке!
– Погоди. Я все-таки думаю, что он записку о Садовском написал, чтобы меня сбить со следа.
– В любом случае он наверняка знает, у кого миелофон, – сказала Юлька. – Голову даю тебе на отсечение!
– Ты права, – сказала Алиса. – А с кем он больше дружит? С Сулимой?
– Пожалуй, да. Хотя он со всеми дружит. А потом ссорится.
– А Сулима где?
– В шахматы пошел играть. В актовом зале турнир, гроссмейстер приехал.
– Бежим туда!

Глава 16
Супергерла!

В актовом зале составили в ряд столы и поставили на них тридцать шахматных досок. Гроссмейстер был худой, загорелый и похожий на веселого курчавого разбойника. Алиса поднялась на цыпочки, высматривая Сулиму.
Боря Мессерер протолкался к ней и сказал:
– Я знаю, как тебя называть.
Ребята обернулись. Катя Михайлова спросила:
– Как?
– Алиса в волейбол играет лучше всех. Математику знает. В Лондоне была, в Австралию летала, по-английски разговаривает даже лучше меня. Она супермен.
– Чепуха какая! – возмутилась Алиса. – Смотрю я на тебя, Мессерер, и думаю, до чего ты легкомысленный!
– Поменьше думай, облысеешь, – сказал Коля Садовский.
– Супермен – это мужчина, – сказала Катя Михайлова.
– Значит, она супергерл, – сказал Коля Садовский.
– Не супергерл, а супергерла, – поправил Мессерер. – Надо знать законы русского языка.
Фимы Королева не было видно.
Алиса увидела Сулиму и старалась подойти поближе.
Вдруг Алиса оглянулась, увидела Юльку:
– Вспомнила!
– Что вспомнила? – спросила Юлька.
Алиса приблизила губы к уху Юльки и прошептала:
– Это самая страшная тайна, которую я тебе могу рассказать. Но у нас дома есть книга, которая называется «Творчество Бориса Мессерера».
– Однофамилец, – отмахнулась Юлька. – Ничего из него не получится, потому что он несерьезный.
– Садитесь, шахматные бойцы, – сказал Эдуард Петрович.
Ребята начали двигать стулья, рассаживаться. Из девчат играли только Мила Руткевич и одна девочка из восьмого класса.
– Ну, все готовы? – спросил Эдуард Петрович.
– А где Тимошкин? – спросил кто-то.
Место рядом с Колей Сулимой пустовало.
– Тимошкин заболел.
– Ну ладно, – сказал Эдуард, – начнем без Тимошкина.
– Алиса, – спросил Боря Мессерер, – может, ты и в шахматы играешь? Как у вас, у супергерлов?
– У супергерл, – поправила его Юлька.
– Эдуард Петрович, – громко сказал Боря, – Селезнева хочет играть вместо Тимошкина.
– Селезнева? – сказал Эдуард. – Да-да, конечно. Садись. Только быстрее. – И он показал на свободный стул рядом с Колей Сулимой.
– Ну, девочка, – сказал гроссмейстер и улыбнулся, – не стесняйся.
Все в зале уставились на Алису. Она быстро села рядом с Сулимой.
– Здравствуй, коллега, – сказал Коля и улыбнулся. – Если туго станет, я тебе постараюсь помочь.
– Спасибо, – сказала Алиса. – Только лучше уж я самостоятельно поиграю.
Гроссмейстер пошел вдоль ряда стульев, быстро протягивая вперед руку и двигая на два поля королевскую пешку. Некоторые ребята сразу отвечали, другие начали думать. Когда гроссмейстер второй раз пошел по этому же маршруту, оказалось, что все, кроме Милы Руткевич, сделали ответный ход. Гроссмейстер, мельком взглянув на доску, делал второй ход в зависимости от того, как ответил ему противник. После четвертого хода он отошел от стола, поговорил о чем-то с Эдуардом, закурил, и никто не сделал ему замечания. Болельщики стояли за спинами самых сильных игроков и смотрели на доски. Таких игроков было человек шесть. У Сулимы было по крайней мере двадцать болельщиков.
На пятом ходу случилось несчастье на второй доске. Один пятиклассник получил детский мат, и гроссмейстер сказал: «Простите», как будто случайно наступил ему на ногу. Пятиклассник покраснел и потихоньку выполз из-за стола.
Мила Руткевич сдалась, когда за столами оставалось не меньше десяти человек, – она зевнула ладью, потому что очень переживала и боялась что-нибудь зевнуть.
Сулима надолго задумался, и гроссмейстер уже два раза проходил мимо и не делал хода, потому что фигуры Коли оставались без движения. Вдруг Алиса, которая все время поглядывала на соседнюю доску, сказала:
– Конем на f-6. – И отвернулась.
– Ого! – сказал Коля Наумов, который внимательно следил за делами Коли. – Ты посмотри, точно на f-6! А если он ладьей, то ты дальше.
– Не подсказывайте! – сказал Коля сердито. – Теперь уж я так не пойду.
– Ну что, молодой человек, – спросил гроссмейстер, – вы готовы?
Коля молчал.
– Он хотел пойти конем на f-6, – сказал Боря, – но сомневается.
Гроссмейстер улыбнулся.
– А что же, разумный ход. Попробуйте. Могут получиться интересные осложнения.
И Коля послушно подвинул коня.

Гроссмейстер задумался. Но не стал двигать вперед ладью, как решил за него Наумов, а отступил королем.
Теперь уже почти все зрители столпились за Колиной спиной и напирали ему на спину, так что Эдуарду пришлось вмешаться и сказать:
– Ребята, не мешайте играть. Вы же опрокинете стол.
Все так переживали за Колю, что, кроме Юльки, никто не обратил внимания на то, как долго стоял гроссмейстер у Алисиной доски, потом вздохнул и сказал задумчиво самому себе:
– Нет, этой жертвы я не приму.
Двинул вперед пешку и перешел к оставшейся на конце стола доске. Но с полпути вернулся, еще раз взглянул на Алисину доску, покачал головой.
Алиса ответила на ход пешки и стала смотреть, что собирается делать Коля с помощью советчиков, которые его дружно сбивали с толку, хотя Эдуард требовал, чтобы не подсказывали.
– Ферзем, ферзем! – шептали, шипели, говорили, даже кричали за его спиной.
– Слоном! – настаивали другие.
Вот-вот могла начаться потасовка.
Коля в полной рассеянности взглянул на Алису. Она на его доску не смотрела. Одними губами сказала:
– Пешкой на h-4.
И когда гроссмейстер подошел, Коля двинул пешку на h-4.
Гроссмейстер обрадовался за Колю.
– Молодец! – сказал он. – Этого хода я боялся.
Но, видно, раз боялся, заранее придумал ответ.
– Шах, – сказал он.
– Ой! – раздалось в толпе болельщиков.
Коля схватился за голову.
– Я же говорил, – сказал Боря. – Я же предупреждал!
Тем временем гроссмейстер вернулся к Алисе, и там положение ему совсем не понравилось.
– Да, – сказал он, – я увлекся.
Юлька потянула за рукав Колю Наумова.
– Ты только погляди! – прошептала она.
– А что? – Коля и смотреть не хотел.
– Погляди же!
Наконец гроссмейстер прошел в тот конец стола, поставил мат очкастому десятикласснику. Теперь у него оставалось только два противника. Эдуард Петрович встал напротив Алисы, оценил позицию, покачал головой и сказал Юльке Грибковой заговорщическим голосом:
– Надо, чтобы она осталась у нас в школе. Если ты патриот, ты Грибкова, этого добьешься.
Тогда Юлька поняла, что Алиса может выиграть у самого гроссмейстера.
– Я бы сама мечтала, – сказала она физкультурнику.
А Алиса смотрела на доску Коли Сулимы и никак не могла придумать, как одолеть гроссмейстера. Получалось, что гроссмейстер навяжет Коле обмен ферзей, а потом добьется вечного шаха. Получится ничья.
– Сдаваться? – спросил Коля Алису.
– Ты с ума сошел!
В этот момент подошел гроссмейстер.
– Каково ваше решение? – спросил он у Сулимы.
– Можно, я еще подумаю? – спросил Сулима.
– Думайте.
Гроссмейстер вернулся к Алисе.
– Так, – сказал он, увидев ее ход. – Что ж, спасибо. Мне урок за самоуверенность. Сдаюсь. – Он пожал Алисе руку.
Алиса встала и сказала:
– Вам спасибо. На вашем месте я из тридцати партий десять бы проиграла. Это же тяжелый труд – держать в голове столько позиций.
– Нет, вы не правы, – сказал гроссмейстер. – Я держал в голове только три-четыре позиции. Остальные не вызывали у меня опасений.
Они повернулись к Коле Сулиме.
Он еще думал.
Кроме Юльки и Эдуарда Петровича, никто не заметил, что гроссмейстер проиграл Алисе. Все уставились на доску Коли Сулимы.
Коля три раза тянул руку к своему королю, все никак не мог решить, куда его отвести, хотя это уже не играло роли.
Гроссмейстер двинул вперед своего ферзя.
– Шах.
– И вилка на твоего ферзя, – сказала Мила Руткевич вслух, хотя и без нее всем это было ясно.
Коля взглянул в отчаянии на соседний стул, где должна была сидеть Алиса, но там ее не было.
– Ешь королеву, – сказал Наумов, который играл плохо и поэтому называл все фигуры по-любительски.
– Не «ешь королеву», а «возьми ферзя», – поправила его Мила.
Коля в полной тишине поставил своего ферзя на место гроссмейстерского, и тот тут же объявил ему вечный шах ладьей и конем. Три раза они повторили ходы.
– Ничья! – объявил Эдуард Петрович.
– Ничья! – закричали болельщики. – Ничья! Ура!
– Сулима с гроссмейстером вничью сыграл!
– Минуту внимания! – сказал Эдуард Петрович. – Разрешите от вашего имени поблагодарить Владимира Аркадьевича за то, что он не пожалел своего времени, приехал к нам и провел этот сеанс.
Все захлопали в ладоши.
– Общий счет сеанса, – продолжал Эдуард Петрович, – двадцать восемь с половиной на полтора в пользу гроссмейстера.
Все так и ахнули.
– А кто же еще вничью сыграл? – спросила Мила Руткевич. – Это, наверно, ошибка.
– Никакой ошибки, – сказал гроссмейстер. – Я тоже благодарен вам, ребята. Некоторые из моих сегодняшних соперников показали себя настоящими бойцами. Я даже думаю, что если бы мой последний соперник, с которым мы сыграли вничью, был немножко решительнее и меньше слушался своих болельщиков, он мог бы выиграть у меня, как и та девочка…
– Какая девочка? – спросила Мила Руткевич.
Гроссмейстер стал искать глазами Алису.
– Так это же Алиса Селезнева! – не выдержала Юлька. – Она выиграла у гроссмейстера!
– Где Алиса? Какая Алиса?
Ребята из других классов Алису еще не знали, и поднялась суета, и громче всех был слышен голос Бори Мессерера:
– Я же вам говорил, что она супергерла! Мое открытие! Я ее первый нарисовал!

Глава 17
Через забор и обратно

– Как конспиратор ты никуда не годишься, – заявила Юлька Грибкова, когда им с Алисой удалось незаметно скрыться из школы.
– Знаю, – сказала Алиса.
– «Знаю, знаю!»… – Юлька еще больше распалялась от Алисиной покорности. – Ты приехала сюда миелофон искать или демонстрацию устраивать?
– Очень трудно обманывать людей, – оправдывалась Алиса. – Если начинаешь что-нибудь делать…
– Ну ладно еще, когда по-английски заговорила. Это бывает даже с нашими ребятами. Я допускаю, что в волейбол ты могла играть. В конце концов, ты меня заменила и классу помогла. Но вся эта история с математикой…
– Я увлеклась. Уж очень интересная проблема возникла.
– Я сидела и дрожала, что тебя разоблачат. А ты думала только о проблеме. Эгоистка проклятая! И с шахматами ты что натворила? Кто тебя просил у гроссмейстера выигрывать? Ты думаешь, у нас десятиклассницы часто у гроссмейстеров выигрывают?
– У нас тоже редко. И если бы с ним один на один встретились, я никогда бы не выиграла.
– Ой, скромница! Я сейчас упаду в обморок от умиления!
Сзади по переулку стучали тяжелые шаги.
– Алиса! – Юлька оглянулась и схватила Алису за рукав. – Мы попались!
По переулку к ним бежали двое. Толстяк большого роста и рядом с ним небольшой худенький человек. Они махали руками и что-то кричали.
– Скорей.
Юлька с Алисой припустили от них. И, как назло, ни одной подворотни, ни одного открытого подъезда, ни одного поворота. Не спрячешься.
– Беги зигзагами! – крикнула Алиса. – Они снотворными пулями будут стрелять.
– Стойте! – доносилось сзади. – Стойте! Остановите их!
Как назло, какой-то гражданин с портфелем и сумкой услышал крик и решил, что помогать лучше тем, кто догоняет. Он широко расставил руки – портфель и сумка загородили полпереулка, и Алиса с Юлькой разбежались к самым стенам, чтобы миновать это неожиданное препятствие. Мужчина развернулся и побежал за ними.
Вдруг у Юльки подвернулась нога, и она упала на мостовую.
Алиса услышала ее крик и остановилась.
– Беги дальше! – крикнула Юлька. – Мне они ничего не сделают! Я их задержу!
Но Алиса не слушала. Она вернулась к сидящей на асфальте Юльке и постаралась поднять ее.
– Ну, скорее, – повторила она. – Еще немножко осталось.
– Нет, я не смогу. Беги без меня.
Алиса уже подхватила Юльку под мышки и приподняла. Юлька поджала ногу, и они заковыляли вдвоем на трех ногах.
Тут их догнал мужчина с портфелем и сумкой. Он с налета обхватил их и завопил:
– Я их держу!
– Отпустите! Что, не видите, ноге больно! – рассердилась Юлька.
Остальные преследователи уже были рядом. Большой толстяк сказал мужчине, задержавшему девочек:
– Да отпустите их, что вы делаете?
Голос у толстяка был знакомый.
– Грибкова, что с тобой? Ты ногу подвернула?
Да это же Эдуард Петрович! Собственной персоной. А с ним незнакомая худенькая женщина с желтыми завитыми волосами и решительным выражением маленького, худенького личика.
Мужчина с портфелем и сумкой отошел в сторону и сказал обиженно:
– Тогда не надо на всю улицу кричать, если вы знакомые. Я думал, может, украли чего.
– Как вам не стыдно! – сказала маленькая желтоволосая женщина. – Как вы могли подумать плохо о наших девочках?
Эдуард Петрович опустился на колено, стал ощупывать лодыжку Юльки Грибковой. Юлька морщилась, но терпела.
– Ничего страшного, – сказал Эдуард. – Завтра уже забудешь. Подвернула.
– Я и без вас знаю, что подвернула! А зачем вы нас испугали?
– Мы не хотели вас пугать, – сказал Эдуард. – Вы так быстро исчезли из зала, что я не успел с вами поговорить. А Марта Скрыль специально пришла в школу, чтобы познакомиться с Алисой Селезневой. А почему вы побежали? Разве не узнали? Меня по фигуре можно за версту узнать.
– Из-за вашей фигуры мы и побежали, – сказала Юлька мрачно. Она осторожно наступила на ногу. Больно, но терпеть можно. – Спутали с другой такой же фигурой.
Эдуард не понял, решил, что шутка, улыбнулся.
– Так вот ты какая, Алиса, – сказала маленькая желтоволосая женщина. – Очень приятно. Надеюсь, мы с тобой подружимся.
– Познакомься, Селезнева, – сказал Эдуард. – Марта – тренер нашей районной спортивной школы. Я ей рассказывал о тебе.
– Мы спешим, Эдуард Петрович, – сказала Юлька. – Нас дома ждут. Извините, пожалуйста.
– Ничего, – сказала Марта Скрыль. – Мы вас проводим. Ты давно занимаешься волейболом?
– Я сообщил, что нашел в нашей школе яркий талант, – гордо сказал Эдуард Петрович. – И уж поверьте моему опыту, я такого еще не видел.
– Алиса не здесь живет, – сказала Юлька.
Она шла прихрамывая и мечтала поскорее избавиться от тренеров. А то еще Алиса опять согласится и завязнет в спортивной деятельности. А миелофон Юльке одной искать, что ли?
– Мы это обеспечим, – сказала Марта Скрыль. – Если надо, перейдешь в московскую школу. Надеюсь, родители не будут возражать.
– Ее родители будут возражать, – зарычала Юлька.
Но Марта ее не слышала.
– Кстати, ты на сколько прыгаешь в высоту? – спросила она Алису.
– Я специально этим не занималась, – сказала Алиса, – только в летнем лагере в прошлом году.
– Ну и что?
– Метр семьдесят, – сказала Алиса. – Или метр семьдесят пять.
– Что-о-о-о? – воскликнула Марта Скрыль, и ее рот стал кружочком, глаза стали кружочками.
– А я что говорил! – Эдуард Петрович был так горд, словно сам научил Алису прыгать так высоко.
– Сумасшедшая! – прошептала Юлька. – Со своей дурацкой правдивостью…
– А что, это много? – спросила Алиса наивно.
Юлька даже отвечать не стала. Чего связываться с этими будущими кривляками!
– Не можжжжжжет быть! – наконец вымолвила Марта Скрыль. – Ты обманываешь меня, девочка.
– Обманываю? – Алиса этого слова совершенно не выносила. – Я вас обманываю?
Они как раз проходили мимо забора. Забор как забор, за ним – какое-то строительство.
– Сколько в этом заборе высоты?
– Ну, метр семьдесят, – сказал Эдуард Петрович неуверенно. – Может быть, больше.
– Юлька, подержи сумку.
Алиса сунула Юльке сумку, отбежала на мостовую, примерилась, разбежалась и прыгнула. Не привычно, а рыбкой, как прыгают пловцы. Над забором она пролетела так, что еще сантиметров десять запаса оставалось, подобрала ноги, сделала сальто, чтобы по ту сторону забора опуститься на ноги.
– Ах! – сказала Марта Скрыль. – Так же прыгать нельзя! Никакой школы!
За забором раздался гулкий удар, громкий вопль.
– Алиса! – крикнула Юлька. – Что с тобой?
И в тот же момент над забором снова появилась Алиса – она летела рыбкой, вытянув ноги, перевернулась в воздухе и, сложившись в комочек, опустилась на землю.

– Бежим! – крикнула она Юльке. – Как твоя нога?
– А что там?
– Там пираты. Они идут по ту сторону забора и подслушивают. Я прямо на Крыса грохнулась. Временно вывела его из строя.
– Куда же вы, девочки? – закричала Марта Скрыль. – Мы только начали беседу!
Забор зашатался, кто-то ломился сквозь него.
– Эдуард Петрович, – сказала Юлька, убегая вслед за Алисой, которая взяла обе сумки, – подержите забор, а то там один хулиган его сломать хочет. Скорее же!
Эдуард Петрович послушно прижался тяжелым животом к забору, который колыхался, как тростник в бурю. Доски разошлись, и Марте Скрыль, которая в изумлении наблюдала за этой сценой, видно было, что с другой стороны на улицу ломится не менее крупный и толстый человек, чем Эдуард Петрович.
А девочки уже убежали…
У самого дома они остановились передохнуть. У Юльки разболелась нога.
– Погоди секундочку, – сказала она. – Эдуард их задержит, он обещал.
– Весельчака он задержит, а вот Крыса нет, – ответила Алиса, но остановилась.
– Девчата! – услышали они. К ним бежал Коля Сулима. – А я вас уже минут двадцать дожидаюсь.
– Что случилось?
– Мне нужно поговорить с Алисой.
– Говори при Юльке, у меня от нее нет секретов.
– Но это чужой секрет! – сказал Коля Сулима. – Я даже не знаю…
– Говори же, – сказала Юлька. – Мы очень спешим.
– Я хотел сказать… в общем, я хотел только сказать, что знаю, что Алиса… в общем, она не из нашего города и вообще из другого места, но я думаю…
– Вот мямля! – возмутилась Юлька. У нее болела нога, и поэтому она стала нетерпеливой. – Ты можешь говорить по-человечески?
– Погоди, Юлька, – остановила ее Алиса. – Говори, Коля.
– Фима послал тебе записку, можно сказать, странную, но ты должна понять, что он защищает друга, а это можно…
Тут Сулима опять запутался в словах, а тем временем из-за угла выскочили Крыс и Весельчак У. Как-то им удалось обмануть Эдуарда, и они снова пустились в погоню за девчатами.
– Беги, – крикнула Юлька Сулиме, – чтобы они тебя с нами не видели! Ну, что ты стоишь?
Сказав так, Юлька побежала к подъезду. Алиса – за ней.
Сулима поглядел на девчат, потом на толстяка в черной шляпе, черном плаще и Наполеона Бонапарта в треуголке и, не раздумывая больше, побежал в другую сторону.
Девчата успели вбежать в подъезд, вверх по лестнице и спрятаться в квартире.
Когда щелкнул замок, Юлька закрыла дверь на цепочку, а Алиса сбросила на пол сумку и сказала:
– Какие же мы с тобой глупые! Мы должны были Сулиму взять с собой! Он готов был все рассказать.
– Ты думаешь, он знает?
– Он же начал говорить. И про записку, и про то, что он знает обо мне.
– Значит, это он?
– Наверное, он. И он – друг Королева.
– И он хотел все рассказать?
– Я так думаю. Надо бежать к нему. Ты знаешь, где он живет?
– Я у него не была. Но можно позвонить Кате Михайловой. Она все адреса знает.
– Тогда я пошла.
– Да? – спросила Юлька, снимая туфлю. Нога в лодыжке распухла. Хорошо еще, бабушка легла спать, не видит, в каком виде вернулась внучка домой. – Ты погляди в окно. Как же ты пойдешь мимо пиратов? Мы в осаде.
– Что же делать?
– Вот нога пройдет немного, я сама сбегаю к Сулиме и возьму у него миелофон.
– Если он у него.
– Если он у него. А может, как-нибудь его вызвать сюда?..
– Нет, звать его сюда – значит отдать в лапы пиратам. Им это и нужно. Давай лучше компресс тебе поставим, чтобы скорее нога прошла.
Но в тот вечер выйти из дома так и не удалось. Юлька одну Алису не выпустила, а ее нога прошла только к утру, и то не совсем.

Глава 18
Опасная беглянка

На следующее утро события помчались, как скорый поезд.
Первым в тот день в школу шел Коля Садовский. Шел он так рано потому, что не было смысла оставаться дома, где гремел большой скандал. Виновником скандала был, как всегда, сам Коля. Он задумался еще с вечера: как же получается в математике – плюс на плюс дает плюс, а минус на минус тоже дает плюс. Он стал рассуждать: если у тебя подушка сшита из мягкой, чистой, выглаженной материи – это плюс? А если она набита при этом мягким пухом, это плюс? А если мягким пухом набить чистую наволочку, все вместе приведет к образованию очень удобной и положительной подушки. Плюс? Плюс.
С этой мыслью Коля уснул на мягкой и положительной подушке. А проснулся и стал думать дальше. Если взять что-нибудь совершенно непригодное для набивания подушек и вложить это во что-то совершенно непригодное для создания наволочки, получится ли положительная подушка? Надо попробовать. Разумеется, Коля знал, что ничего не получится, но ему очень понравилось размышлять философски. Поэтому он пошел с утра на кухню, взял десяток яиц, две электрические лампочки и утюг, все это положил в сетку, с которой его мать ходила за картошкой, отнес в ванну, положил на пол и лег на эту подушку.
Плюса не получилось.
Коля набил шишку об утюг, измазался яйцами и обрезался осколком электрической лампочки. Его заставили мыть пол в ванной, собирать стекло, потом оставили без завтрака – и все это случилось в семь часов утра.
Вот он и ушел из дому.
А на подходе к школе его остановил очень толстый человек в длинном черном плаще и шляпе, натянутой на самые уши.
– Здравствуйте, – сказал толстяк. – Вы из шестого класса «Б»?
– А почему вы так думаете? – спросил Коля. – Неужели просвечивает?
– Что просвечивает? – спросил толстяк.
– Мой номер, – сказал Коля.
Он говорил, просто чтобы говорить, даже не задумывался. А толстяк ему не понравился. Уж очень у него было доброе лицо, словно нарочно нарисованное. Поэтому Коля попросил толстяка:
– Вы не будете любезны снять маску?
– Какую маску?
– Под которой у вас спрятаны клыки.
Толстяк даже ощупал свое лицо, словно и в самом деле опасался, не вылезают ли клыки из-под маски.
Садовский не стал ждать, пошел дальше. Он решил изобрести способ хождения под землей. Такой способ очень выгоден, потому что можно переходить улицу где хочешь, даже на красный свет. Вот только руки будут грязные.
– Погодите, – догнал его толстяк. – Вы знаете в вашем классе Колю?
– Вам честно ответить или нечестно? – спросил Садовский.
– Честно! – сказал толстяк. – Честность – это самое лучшее человеческое качество.
– Если честно, то я Коля.
– Нет, – сказал толстяк, – ты не Коля. Или не тот Коля.
– Как точно вы заметили! – сказал Коля Садовский. – Я и сам в последнее время задумываюсь, тот ли я Коля, что был сначала. Уж очень я рыжий. Вам не кажется?
– А что, раньше ты другой был? – Толстяк внимательно разглядывал Колю.
– Раньше я был блондин, – сказал Коля. – И притом девочка.
Толстяк вздохнул.
– Еще один вопрос, – сказал он. – Ты знаешь Алису?
– Она уже кончила школу, – сказал Коля. Нет, толстяк ему положительно не нравился. Коле хотелось поскорее от него избавиться. И уж тем более он не хотел рассказывать ему об Алисе. – И улетела на Памир. Просила передать вам, чтобы вы не трогали ее любимую собачку. Больше вопросов нет?
– Ты очень невоспитанный мальчик, – сказал толстяк. – У нас таких уже нет.
– Всех истребили? – спросил Коля.
– И до тебя доберемся! – прошипел толстяк так, чтобы не слышали проходившие мимо прохожие. – Я твою рыжую физиономию запомню!
– Какое счастье! – сказал Коля, но на всякий случай отступил на шаг назад. – Поэтому, когда вас приведут ко мне, вы будете отказываться от своих слов?
– Куда приведут? – спросил толстяк.
– Ко мне в кабинет. Я же главный инспектор милиции по распутыванию особо серьезных преступлений против шестиклассников. Разве не слышали? Моя фамилия Холмс. Николай Шерлокович. Будем знакомы. А вас как зовут?
Но толстяк уже куда-то исчез. Словно сквозь землю провалился.
Коля постоял немножко, потом вздохнул и сказал:
– Он меня обогнал. Он умеет ходить под землей. Придется изобрести что-нибудь новенькое, а то столкнешься с ним под мостовой – задавит.
Минут через пять на этом самом месте с толстяком встретилась Мила Руткевич.
Толстяк как гора встал у нее на пути.
– Простите, девочка, – сказал он, – вы из шестого «Б»?
– Да, – ответила Мила.
– Скажи на милость! – сказал толстяк. – Не дашь ли ты мне ценную информацию?
Толстяк пошел рядом с Милой. Говорил он вежливо, даже подобострастно.
– А что я могу вам рассказать? – спросила Мила.
– У меня большое личное несчастье, – сказал толстяк. – И только вы, добрая девочка, можете мне помочь.
– Но ведь я спешу в школу, – сказала Мила. – У нас первый урок английский, и мне надо повторить перевод.
– Я не займу больше двух минут твоего драгоценного времени, девочка, – сказал толстяк. – Мне нужно поговорить с тобой об Алисе.
– О какой Алисе? – насторожилась Мила.
– Я не знаю, под какой фамилией она фигурирует в вашем классе. Но, наверно, у вас одна Алиса?
– Алиса Селезнева? – спросила Мила. – А что случилось?
– Надеюсь, ничего страшного. Пока ничего страшного.
И толстяк сделал длинную, значительную паузу.
– А что может случиться? – спросила Мила, закидывая за спину черную косу. – Вы из милиции?
– В некоторой степени, – сказал толстяк. – Когда и почему Алиса появилась в вашем классе?
– Сегодня третий день, – сказала Мила. – Она живет у Юли Грибковой. Они вместе в больнице лежали.
– Та-а-а-ак, – сказал толстяк. – Все сходится.
Они проходили мимо маленького скверика, где стояла пустая скамейка.
– Если вы не возражаете, – сказал толстяк, – присядем на минутку.
Мила кивнула. Время еще было. Она была заинтригована. Особенно если учесть, что Алиса ей совсем не нравилась.
– А не замечали ли вы в ее поведении чего-нибудь странного? – спросил толстяк. – Чего-нибудь не нашего, из ряда вон выходящего?
Мила пожала плечами.
– Как сказать…
– Ясно, – сказал толстяк. – Вы не хотите говорить плохо о своей приятельнице. Это похвально, разумеется, похвально. Вы производите впечатление очень разумной девушки. Но сейчас разговор между нами такой серьезный и тайный, что придется говорить чистую правду. Нравится ли вам ее характер?
– Нет! – вырвалось у Милы помимо ее воли.
– Почему?
– Она выскочка, – сказала Мила.
Мила в самом деле так думала. Всегда она была первой отличницей в классе. Все годы. Ее ставили в пример учителя и хвалили на родительских собраниях. И вдруг пришла в класс какая-то Алиса, которая, оказывается, и английский знает лучше Милы, и географию, и математику, а уж о физкультуре и говорить нечего. Неприятно, что уж говорить.
– В самом деле? – спросил толстяк. – Это тоже сходится с нашими наблюдениями. А не показывала ли девочка Алиса каких-нибудь знаний больше, чем нужно?
– Как вам сказать… – ответила Мила. – Особенных способностей я у нее не заметила, но показать себя она умеет.
– Правильно! – воскликнул толстяк. – А в классе у вас есть некий Коля?
– Коля? У нас три Коли.
– А с каким из них дружит Алиса?
– Она ни с кем не дружит, кроме Грибковой, – сказала Мила. – Хотя я чужими делами не занимаюсь.
– Похвально, – сказал толстяк. – Теперь вы должны нам помочь.
– Кому?
– Дело в том, что я работаю главным врачом в больнице для особо опасных детей. В прошлом году к нам поступила неизлечимо испорченная девочка по имени Алиса. У нее склонность к жестокому хулиганству. Это болезнь. Она била детей и взрослых, кусалась, а потом украла в школьном музее чучело тигра, оделась в тигровую шкуру и ночью грабила прохожих. Когда Алису поймали, она искусала трех милиционеров, задушила служебную собаку, и нам пришлось Алису связать.
– Ой, какой ужас! – сказала Мила.
– Нет, не ужас. Надо пожалеть Алису. Она ведь не виновата, что заболела, – раздался мелодичный женский голос.
Мила увидела, что рядом стоит миловидная маленькая хрупкая женщина в белом халате с красным крестом на рукаве.
– Ах, познакомьтесь, – сказал толстяк. – Это доктор Иванова. Она провела сто бессонных ночей, успокаивая несчастного ребенка, давая ей лекарства и рассказывая сказки.
– Да, это так, – сказала доктор Иванова. – Но все мои усилия пошли прахом. И эта негодная девчонка убежала ночью из больницы, выломав плечом дверь и прыгнув с пятого этажа.
– И ничего? – спросила Мила.
– Ничего. Осталась только вмятина в асфальте под окном. Глубиной в полтора метра. В таком состоянии больным ничего не страшно. Мы обошли уже все школы и больницы, но она исчезла бесследно. И вдруг мы узнали, что похожая девочка была замечена в вашем классе.
– Но на вид она такая спокойная, – сказала Мила. – И так хорошо знает английский язык.
– Это ненормальность, – сказал толстяк. – У нее весь ум направлен на то, чтобы обманывать окружающих и притворяться, что она совершенно нормальная. В этом ее опасность. И ее ответы на уроках тоже ненормальность. Скажите нам, может ли нормальная девочка так много знать, как ваша Алиса?
Этот вопрос Миле очень понравился. Он сразу уничтожал все ее сомнения. Конечно же, Алиса просто ненормальная, поэтому она так хорошо все знает. Обычный человек ничего бы этого не знал. Ни один здоровый шестиклассник не может быть умнее Милы Руткевич.
И когда Мила все это поняла, раздражение против Алисы как рукой сняло. Ей даже стало жалко Алису.
– А когда ее найдете, вы что сделаете? – спросила Мила.
– Мы возьмем ее с собой.
– Погодите, – сказала Мила. – Алиса ведь так тихо себя ведет. Может быть, ей лучше в школе, с ребятами? И она у нас выздоровеет и станет хуже учиться… как все.
– А если она снова начнет буйствовать? Если она кого-нибудь укусит? Вы забыли о своих товарищах, которые подвергаются опасности.
– Ах, – сказала Мила, – я об этом не подумала. Пошли скорей к директору школы и все расскажем.
– Нет, так не годится, – сказал печально толстяк. – А если мы ошиблись? Если это не та Алиса? Представляете, какую травму мы нанесем невинному ребенку?
– Это та, та, – сказала Мила. – Она совершенно ненормально все знает.
– Но мы очень деликатные люди, – сказала хрупкая доктор Иванова. – Сначала мы заглянем в класс и убедимся, что эта наша беглянка. Ты нам должна помочь.
– А как?
– Проведи нас в школу задним ходом так, чтобы нас Алиса не видела. И покажи, где ваш класс.
– Если это нужно для медицины и для безопасности других людей, я согласна, – сказала Мила. – Только пойдемте быстрее, потому что скоро звонок.
И она провела их двором, через школьный ботанический участок. Показала, как подняться на третий этаж, и сказала:
– Только не надо ее забирать прямо из класса. Мне ее очень жалко.
– Не беспокойся, девочка, – сказала добрым голосом доктор Иванова. – Мы будем гуманные и добрые. Мы всегда такие.

Глава 19
Две Аллы

Мила попрощалась с ними и побежала наверх, к своему классу.
И у самой двери столкнулась с Алисой и Юлькой.
– Ой! – Мила уставилась на Алису дикими глазами, прижалась к стенке и ждала, пока она пройдет в класс.
– Что с ней? – спросила Юлька. – Она на нас смотрела как на привидения.
– Не знаю, – сказала Алиса. – У меня все в порядке? И туфли на ту ногу?
– Все в порядке.
– И у тебя тоже. Чем-то Руткевич напугана.
Мила поспешила на свое место, ни на кого не глядя и не слыша, как ребята, окружив Алису, шумно вспоминали вчерашний день. Боря Мессерер подарил ей новый портрет: Алиса в шахматной короне. Портрет был непохож, но все очень смеялись.
– Где Фима? – спросила Алиса, оглядываясь.
Уже прозвенел звонок, вот-вот должна была войти Алла Сергеевна, а Фимы не было.
– С ума сойти! – испугалась Юлька. – А вдруг они и до него добрались? Мила, ты не видела Фиму Королева?
– Нет, – сказала Мила, листая учебник.
Но ее глаза ничего не видели – она ждала, что вот-вот откроется дверь и войдут доктор Иванова и директор больницы, из которой сбежала опасная Алиса.
– Алиса, – спросил Коля Садовский через весь класс, – у тебя есть знакомый толстяк?
– А что? Ты где его видел?
Мила Руткевич услышала и замерла: неужели этот Садовский подслушал?
– Ты где его видел? – повторила Алиса.
– Я его отшил, – сказал Коля, – запутал, как Иван Сусанин поляков в лесу.
Дверь в класс медленно распахнулась.
«Они! – подумала Мила. – Сейчас начнется».
Но это всего-навсего Фима Королев.
– Смертельный номер! – закричал он, бросаясь к учительскому столу. – Впервые на экране!
– Фима, ты с ума сошел! – крикнула Катя Михайлова. – Сейчас Алла придет.
– Не придет, – сказал Фима. – Она в коридоре на первом этаже с каким-то толстяком разговаривает. В нашем распоряжении пять минут. Прошу внимания!
Фима открыл портфель и вытащил обалделого котенка.
– Внимание! – продолжал Фима. – Вы видите перед собой суперкошку по имени Алиса. Она умеет считать до ста!
И тут вошла Алла Сергеевна.
Учительница остановилась у доски, не замечая Фиму, который ловил котенка, убежавшего под стол.
– Это шестой класс «Б»? – спросила Алла Сергеевна, словно это не она почти каждый день приходила сюда.
Но ничего удивительного в этом вопросе не было.
Как только Мила Руткевич провела пиратов в школу, они поспешили к учительской и встали за углом, наблюдая за учителями. Когда Алла оттуда вышла, держа в руке журнал, на котором было написано «6-й класс „Б“, Весельчак У сразу же стал у нее на пути:
– Одну минутку, уважаемая учительница. Я вам должен сказать два слова исключительной важности.
А Крыс, превратившись в Аллу, поспешил на третий этаж. И чтобы не попасть впросак, первым делом спросил:
– Это шестой класс «Б»?
Настоящая Алла никогда бы не задала такого вопроса. Она сказала бы: «Королев, немедленно прекрати это безобразие!» И поэтому класс был просто поражен таким странным вопросом. Алиса сразу поняла, что дело неладно, пригнулась, спрятала лицо. А Коля Садовский, умевший шутить не вовремя, громко сказал:
– Нет, это второй класс «А».
Вдруг, ко всеобщему удивлению, Алла Сергеевна сказала:
– Не может быть! Ты опять лжешь, мальчик!
Чтобы Алла так сказала о Садовском? Это немыслимо!
Алла оглядывала класс, прямо-таки впиваясь глазами в ребят. Увидела Милу Руткевич и спросила ее:
– Где Алиса?
– Вон там, под партой, – сказала Мила послушно.
– Ага! – воскликнула Алла Сергеевна. – Значит, и он здесь!
Алла подбежала к тому столу, под которым скрылась Алиса, но при этом продолжала зыркать глазами по лицам.
– Где Коля? – спросила она у Милы.
Мила в ужасе зажмурилась. Нет, этого не может быть! Алла говорила не своим голосом, а голосом доктора Ивановой.
– Ага! – закричала Алла. – Вот ты где!
Но в этот момент за дверью раздался ужасный шум.
Дверь широко распахнулась, и все увидели, как в класс рвется другая Алла Сергеевна, а ее тянет обратно в коридор очень толстый человек в съехавшей на ухо шляпе и длинном черном плаще. А того человека обхватил физкультурник Эдуард Петрович. Все это было похоже на иллюстрацию к сказке о репке.
– Отпустите меня! – отбивалась Алла Сергеевна. – Это хулиганство!
– Я вам должен еще сказать! – кричал толстяк. – Вы меня забыли! Я ваш пропавший в детстве братишка! Вы меня качали на руках!
Эдуард Петрович, покраснев от натуги, приподнял толстяка с пола – ведь недаром он раньше занимался вольной борьбой.
Громадным усилием Эдуард оттянул назад одну из рук толстяка и провел редкий по красоте борцовский прием. Толстяк отпустил Аллу Сергеевну, взлетел в воздух и шмякнулся носом об пол.

– Ура! – закричали двадцать шесть зрителей из шестого «Б». – Ура Эдуарду Петровичу! Чистая победа!
Тут раздался громкий стук, оттого что две Аллы Сергеевны столкнулись перед доской, обе потеряли очки и уронили классные журналы.
– Этого я не выдержу! – воскликнула настоящая Алла и упала без чувств.
Поддельная Алла перепрыгнула через нее, пролетела четыре метра головой вперед и врезалась в живот Эдуарду Петровичу. Физкультурник не ожидал нового нападения. Он потерял равновесие и сел на пол.
С невероятной для женщины силой лже-Алла подхватила лежавшего без движения толстяка за ноги и потянула его в коридор.
Через секунду их и след простыл. Лишь слышно было, как стучит по лестничным ступенькам лысая голова толстяка.
Только черная шляпа пирата да рукав, оторванный от его плаща, остались лежать посреди класса, напоминая о битве. Алла Сергеевна лежала в обмороке на полу, а Эдуард Петрович сидел, прислонившись к стене, и ничего не мог сообразить.
Ребята опомнились первыми. Одни кинулись к Алле приводить ее в чувство, другие помогали встать Эдуарду Петровичу. Только Алиса в этом не принимала участия. Она подняла с полу шляпу и рукав плаща Весельчака У, быстро подбежала к окну и выкинула эти улики на улицу.
Прошло минут пять, прежде чем все утихомирилось. Аллу отпоили водой, Эдуард Петрович встал и, покачивая головой, как ученый слон, ушел в физкультурный зал, а ребята уселись по местам.
– Садитесь, дети, садитесь, – повторяла Алла слабым голосом. – Какая-то невероятная история, и я еще ничего в ней не понимаю.
– Может, вам лучше отдохнуть? – спросил Боря Мессерер. – А мы так посидим.
Он из всех ситуаций хотел извлечь пользу. А польза заключалась в том, чтобы поменьше учиться и побольше рисовать свои картинки.
– Нет, – сказала тверже Алла Сергеевна. – Ничего особенного не случилось. Мы разберемся потом. А сейчас начнем урок…
Алиса не садилась. Она осматривала класс. Как жаль, что она спряталась под стол! А надо было бы следить, кого из Коль узнал пират. Поэтому она осматривала класс и считала:
Коля Сулима – здесь.
Фима Королев – здесь.
Коля Садовский – здесь.
Коля Наумов… Коли Наумова нет. Вон лежит его портфель… раскрытая тетрадь… а Коли нет.
– Юлька! – сказала Алиса. – Нет Наумова!
И она бросилась к окну.
– О боже мой! – воскликнула Алла Сергеевна. – Селезнева! Что еще?
Алиса успела увидеть, как по дорожке к воротам бежит Коля Наумов, а из школы выбегают пираты, Весельчак У в плаще с одним рукавом, за ним Крыс. На глазах он сбрасывал облик Аллы и превращался в Наполеона, потому что в мундире легче было бежать, чем в юбке.
– Юлька! Они гонятся за ним! – крикнула Алиса. – Я побежала!
– Кто? Кто за кем гонится? – спросила Алла. – Я этого не вынесу.
Алиса распахнула окно – никто даже ахнуть не успел, – вскочила на подоконник и прыгнула к большому дубу, который рос на школьном дворе. Ветви дуба не доставали двух-трех метров до школьного окна. На лету Алиса, как обезьяна, схватилась за толстый сук, качнулась на нем и слетела на нижнюю ветвь. Оттуда спрыгнула на землю и побежала вслед за Колей и пиратами.
Все ребята видели этот смертельный номер, потому что подбежали к окнам. Алла Сергеевна тоже видела, но не до конца: к счастью для нее, она снова упала в обморок. Такое случилось с ней раньше только один раз – когда ей было двенадцать лет и она увидела мышь. А тут – надо же! – два раза за десять минут.
Пока Алиса совершала свои прыжки, девочки ахали, а ребята подбадривали Алису криками, только одна Мила Руткевич была спокойна. И когда Алиса скрылась из глаз и девочки начали снова приводить в чувство Аллу, она громко сказала, чтобы все слышали:
– Ничего удивительного. Это от ненормальности. Я с ее лечащим врачом разговаривала. Ее вообще ищут, чтобы в специальную больницу вернуть.
– Как тебе не стыдно! – закричала Юлька. – Она нормальней и здоровей тебя. Я-то лучше знаю.
Алла пришла в себя и сказала:
– Вы уж извините, я пойду в медпункт. У меня нервы расшатались.
Мила Руткевич первой успела к ней на помощь, помогла выйти в коридор.
Остальные сразу окружили Юльку. Катя Михайлова сказала:
– Грибкова, немедленно расскажи нам все, что знаешь!
– Я ничего не знаю, – ответила Юлька. Она держала в руках свой портфель и сумку Алисы. – Пропустите меня, я пойду домой.
– Никуда мы тебя не пустим! – сказал Фима Королев. – Я тоже кое-что знаю, и, если она не расскажет, я сам расскажу.
– Рассказывай, Юля, – сказал Коля Сулима. – Ведь ребятам, наверно, надо помочь.

Глава 20
Ишутин не вмешивается

Алиса выбежала на улицу, увидела далеко впереди бегемотовую спину Весельчака У и мундир Наполеона и бросилась за ними. Она понимала, что нельзя отпускать их далеко от себя, а то потеряешь в два счета.
Ведь она плохо знала улицы и переулки, тогда как остальные были куда опытнее. Коля Наумов жил в этих местах с детства, а пираты, которые последнюю неделю ухлопали на поиски Алисы и Коли, неплохо успели изучить окрестные переулки и дворы. И даже кое в чем стали образованней Наумова.
Когда Алиса увидела, что они повернули в переулок, она буквально полетела стрелой, чуть не сшибая прохожих, и, свернув за угол, успела увидеть, что пираты предприняли такой тактический маневр. За Колей гнался только Весельчак У, а Крыс в облике Наполеона перебежал на другую сторону переулка и понесся вдоль стены так, чтобы обогнать Колю и взять его в тиски.
Коля оглянулся и увидел, что его окружают.
Справа от него был подъезд.
Если бы он продолжал бежать вперед, пираты его обязательно поймали бы, поэтому ему ничего не оставалось, как нырнуть в этот подъезд.
Хлопнула дверь. Весельчак У громко крикнул: «Ширшшфк!» – что означало: «Попался!»
Алиса поняла: у подъезда нет другого выхода. Они загнали Колю в угол.
Весельчак нырнул в подъезд вслед за Колей. Но Крыс побежал дальше, к арке, ведущей во двор.
Алиса не успела сообразить, что же ей делать дальше, как кто-то подхватил ее на бегу, и женский голос произнес:
– Тебя-то мне и надо, мое сокровище!
Алиса попыталась вывернуться, но крепкие руки легкоатлетической тренерши Марты Скрыль держали ее, как в тисках.
– Ты даже по улице бежишь, словно намерена ставить рекорды, – сказала желтоволосая тренерша. – Считай, что мне повезло. Шла к твоей школе, вдруг вижу – моя рекордсменка, надежда нашего спорта, собственной персоной. Ну что ж, самое время поговорить.
– Простите, – сказала Алиса, болтаясь в воздухе. – Я очень спешу!
– Что значит твоя сиюминутная спешка по сравнению с будущим, которое открывается перед тобой в спорте? Ты же самородок! Если нам удастся тебя переломить…
Даже в таком неудобном состоянии Алиса удивилась:
– Зачем меня переламывать?
– Как зачем? Чтобы отучить от доморощенных приемов. Кто так прыгает в высоту в наши дни?
Алиса смотрела, не появится ли кто-нибудь из подъезда или из-под арки. Но переулок словно вымер.
– А в какие дни так прыгают? – спросила Алиса. Все равно тренершу силой не одолеешь, придется брать хитростью.
– В доисторические, – сказала тренерша уверенно. – Сегодня этот прием бесперспективен.
– Ну уж нет! – возмутилась Алиса. – Вы бы знали, какую высоту взял Пулярдкин таким способом!
– Мне неважно, что там взял Пулярдкин. Я знаю только, что тебя пытались испортить. Мы всерьез займемся техникой. Ты у меня запрыгаешь.
– Тогда опустите меня на землю.
– Хорошо, только не убегай. Я сейчас запишу твои координаты. Все разговоры с родителями беру на себя.
– Вряд ли это вам удастся, – сказала Алиса, не отрывая глаз от подъезда.
– Мы и не таких родителей уговаривали.
Алиса незаметно отступила на полшага.
– Записываю, – сказала тренерша. – Неужели тебя не прельщают большие соревнования? Слава, аплодисменты, пьедестал почета и заграничные стадионы… Ты куда, девочка? Остановись! Остановись немедленно! Ты же все равно от меня никуда не скроешься! Я тебя через школу отыщу!
Алиса уже подбежала к тому самому подъезду. Тренерша трусила сзади и продолжала ее уговаривать.
Вбежав в подъезд, Алиса нырнула вниз, к двери, которая вела в подвал. Там в темноте, за углом, она остановилась и замерла. Она слышала, как хлопнула дверь, вошла тренерша и громко спросила:
– Девочка, ты где скрываешься? Зачем избегать своей перспективной судьбы? Разве ты не слышишь, как зовут фанфары?
Алиса молчала. Слышно было, как тренерша неуверенно поднимается по лестнице, потом останавливается и говорит:
– Если ты меня слышишь, то учти, что в спорте главное – настойчивость. Этой настойчивости у меня много. Я вернусь в школу и все узнаю у Эдуарда Петровича.
Послышались четкие шаги, хлопнула дверь, но Алиса не спешила вылезать из своего укрытия. Не доверяла она настойчивой тренерше. И оказалась права. Прошла минута, две, и дверь снова отворилась. На этот раз медленно, почти неслышно. Снова послышались шаги, но осторожнее, кто-то шел на цыпочках. Тренерша, а это была она, прошла к спуску в подвал, где скрывалась Алиса, и заглянула вниз. В полумраке Алисе был виден ее силуэт. Тренерша прислушивалась. Алиса затаила дыхание.
– Ты прячешься? – спросила вдруг тренерша.
Но в подвал не пошла. Может быть, боялась мышей?
Наконец тренерша тяжело вздохнула и пробормотала:
– Все равно… все равно… я найду этот самородок.
И удалилась окончательно.
Только тогда Алиса осторожно вылезла на свет. Она была расстроена. Еще бы, потеряла, наверно, минут десять, не меньше. Если это проходной подъезд, то Коля и пираты могли убежать далеко. Ищи их теперь.
Алиса огляделась. Так и есть. Вот задний ход. За лифтом. Алиса подошла к небольшой темной двери и толкнула ее. Дверь послушно открылась. Перед ней был двор, окруженный домами. Посреди него стоял заколоченный двухэтажный флигель, приготовленный на слом. Кроме арки, которая вела в переулок, из двора можно было выбраться только через другую арку, в дальнем его конце.
Двор был пуст. Только на лавочке под старым деревом сидел молодой человек в замшевом пиджаке, замшевых туфлях и замшевых брюках. Был он модный, аккуратный и солидный. Он курил трубку и читал детективный роман.
– Здравствуйте, – сказала Алиса.
– Здравствуйте, – сказал он, закладывая пальцем страницу книжки. – Здравствуйте, если не шутите.
– Совсем не шучу, – сказала Алиса. – Здесь не пробегали мальчик и два других человека?
– Мальчик? – удивился молодой человек, закованный в замшу. – А какого возраста он был?
– Моего возраста, – сказала Алиса. – А за ним гнались двое. Один очень толстый, в рваном плаще и без шляпы. А второй не знаю в каком виде.
– Гнались, говоришь? – спросил молодой человек. – Очень странно. А зачем они гнались? Мальчик что-нибудь натворил или как?
– Нет, он ничего не натворил. Он раньше натворил, а сейчас совершенно не виноват. Это те, кто за ним бежал, во всем виноваты.
– Очень интересно, – сказал молодой человек. – Даже любопытно. А зачем тогда они за ним гнались?
– Ну, чтобы отнять одну вещь. Они преступники.
– Не может быть.
Молодой человек был очень розовым и гладким. Словно только что кончил мыться и тереть лицо жесткой щеткой. И на розовом лице, как две гусеницы, сползали вниз, к подбородку, черные усы.
– Очень странно, – настаивала Алиса. – Они должны были здесь пробежать минут десять назад, не больше.
– Если бы я увидел какое-нибудь нарушение порядка, – сказал молодой человек, – я бы немедленно сигнализировал.
– Значит, никто не пробегал?
– Ты первая здесь суетишься.
– Вы правду говорите?
– Слушай, тебе русским языком сказали: никто здесь не пробегал. Никакие мальчишки и вообще никто. Ты мне читать мешаешь! Я из-за тебя забыл, на чем остановился. У меня свободное время, надо его занять правильно, с толком. Так что топай отсюда, пока я тебя не прогнал с помощью физической силы.
С этими словами замшевый человек открыл книжку, заложенную указательным пальцем, и снова углубился в чтение.
Молодой человек врал.
Десять минут назад он видел, как во двор вбежал странный человек в одежде Наполеона Бонапарта (а молодой человек был начитанный и узнал Наполеона) и рыскнул в черный ход. Молодой человек удивился, что Наполеоны стали бегать по дворам. Он отложил книжку и принялся размышлять о сложности жизни. Может, кино снимают? Скрытой камерой? На всякий случай он вынул расчесочку и причесался. Если попадешь в кадр, должен быть в полном порядке. Увидит его на просмотре режиссер и спросит: «Кто это в кадре, такой молодой и красивый?» А ему ответят: «Это актер-доброволец, случайно оказался на съемках, зовут его Петр Ишутин, служит он в ресторане старшим поваром, очень начитанный, неглупый… Готов посвятить свою жизнь искусству». – «Он будет играть роль полководца Багратиона…»
Пока Петя Ишутин так мечтал, дверь черного хода отворилась, и его глазам предстало удивительное зрелище. Впереди шел, озираясь, Наполеон Бонапарт. За ним – невероятной толщины мужчина в рваном плаще. Мужчина нес под мышкой неподвижного мальчика.
Если это было кино, то не историческое, а приключенческое. С похищением ребенка. Петр Ишутин поднялся со скамейки, заложил пальцем детективный роман, чтобы не потерять страницу, и решил, что сейчас он остановит похитителей и скажет им решительно: «Руки вверх!»
И если этот кадр снимается в кино, то режиссер обязательно отметит решительность незнакомого молодого человека и воскликнет: «Кто этот неизвестный и решительный герой? Немедленно разыщите его и дайте ему роль следователя милиции в новом детективе!»
Пират Крыс, который шел первым, увидел движение Петра Ишутина и обернулся к нему.
– Ты чего? – спросил он.
– Я? – удивился Петр. – Я только хотел…
Тем временем толстяк прошел к заколоченному двухэтажному флигелю и отодвинул доску в окне первого этажа.
– Слушай, – сказал Крыс, сдвигая треуголку на глаза, – если ты будешь путаться у меня под ногами, я из тебя отбивную сделаю. Понял?
– Понял, – сказал Петя Ишутин. – Конечно, понял.
– Ты что видел?
– Я ничего не видел, – сказал Петр Ишутин. Лучше не вмешиваться, когда тебя не просят.
– И учти, – сказал Крыс, вынув из кармана нож, – если ты кому-нибудь пикнешь о том, что здесь видел, тебе не жить. И не бегай за милицией, и не пытайся от меня скрыться. Ты меня знаешь?
– Нет, – сказал Петр. – То есть я о вас читал очень похвальные отзывы…
– Твое счастье. Те, кто меня знал, недолго жили.
Пират приставил воображаемый нож к замшевому животу повара Ишутина и ухмыльнулся.
– Я никогда… – сказал Ишутин. Он же не мог догадаться, что нож не настоящий. Ему никто еще не приставлял нож к животу, зато в детективных романах он читал, как это делается. Правда, когда он читал детективные романы, он всегда был за следователей, чтобы они победили. Он даже воображал, что в один прекрасный день поймает особенно опасного преступника и его пригласят работать главным следователем. Но сейчас лучше всего не вмешиваться. В книжках и в кино одно, а в жизни и зарезать могут.
– И еще учти, – сказал Наполеон, – мы тебя знаем. Ты Ишутин, живешь в том доме. Так что, если пикнешь, тебе от нас не скрыться.
– Я все понял, – сказал Ишутин. – И вообще я только помочь хотел. Может, донести чего…
– Не нужна нам твоя помощь.
Тем временем толстяк с мальчиком уже скрылись из глаз.
– Так я пошел? – спросил Ишутин. – А то мне обедать пора. Должен сказать, что вы великолепно по-русски говорите.
– Погоди. Садись на лавочку.
Петр покорно сел.
– Тут сейчас одна девчонка побежит, – сказал верзила. – Она тебя, наверно, спросит, не видел ли ты нас. Что ты ей ответишь?
– Что никого не видел… Разве я не понимаю? Люди должны помогать друг другу. Все люди – братья.
– Ну и молодец! Садись. Сиди, читай и отвечай, что ничего не видел. А я за тобой смотреть буду. Если не сдержишь слова, не жить тебе. И бифштексы вместо тебя будет жарить другой повар. Ясно?
– Так точно! – сказал Петр.
И остался ждать девчонку.
Он все выполнил, как от него требовалось. Сидел, читал, ему даже понравилось, что он выполняет секретное задание. Наверно, и этот мальчишка, и его подруга – опасные преступники, решил он, потому что так думать спокойнее.
А когда Алиса, постояв в нерешительности посреди двора, пошла к дальней арке, Петр тихонько поднялся со скамейки и поспешил домой. Там он лег на диван, и у него стали дрожать руки и ноги. Потом он сказал: «В нашем деле главное – не вмешиваться». И успокоился, задремал.
Алиса поверила Ишутину и решила, что пираты и Коля убежали через следующие ворота.
Она миновала их и оказалась в другом дворе. Этот двор отличался от первого. В нем было много распускающихся кустов, под ними – скамейки, на скамейках – бабушки и молодые матери с колясками. В колясках дети. Другие дети, чуть постарше, строили крепость из песка.
Алиса подошла к ближайшей бабушке и спросила:
– Простите, здесь не пробегал мальчик?
– А он тебя обидел? – спросила бабушка.
Она с детства была уверена, что мальчики специально созданы для того, чтобы таскать девочек за косы. Поэтому она всю жизнь сторонилась мальчиков всех возрастов, от семи до семидесяти лет, не вышла замуж и теперь ходила гулять с внучкой своей сестры.
– Нет, – сказала Алиса. – Он меня не обидел. Но за ним гнались два бандита.
– Что? – Бабушка даже подскочила. – Бандиты! – закричала она.
– Где бандиты? – спросили другие бабушки и мамы, стали созывать детей и подкатывать поближе коляски.
– Не волнуйтесь, – постаралась успокоить их Алиса. – Я только спросила, не пробегал ли здесь мальчик, за которым гнались два человека, один толстый, другой тонкий, похожий на Наполеона.
– Какое варварство! – сказала другая бабушка. – Гоняться за ребенком!
– Значит, никто не пробегал? – спросила Алиса.
Она уже поняла, что никто не пробегал. Иначе бы этот тихий уголок переполошился.
– Нет, – сказала молоденькая мама в широких брюках. – А они должны пробежать? Скажи правду, тогда я отвезу малыша домой. Детям нельзя волноваться.
– Нет, нет, никто не побежит, – сказала Алиса и поспешила обратно в первый двор.
Сзади доносились возбужденные голоса мам и бабушек. Некоторые из них стали собираться домой.
Что же получается? В первом дворе их не было. Иначе замшевый человек с книжкой их заметил бы. Во втором дворе их тоже не было – бабушки и мамы не оставили бы без внимания такое событие. Значит, остается лишь подъезд, в котором Алиса пряталась от настойчивой тренерши. Там и надо искать Колю. Но как искать? Обойти все квартиры? А что спрашивать?
Задумавшись, Алиса вышла через арку в переулок и остановилась.
И здесь ее увидели ребята из шестого «Б».

Глава 21
Военный совет

Когда Юлька кончила свой рассказ, по крайней мере полкласса решили бежать на помощь Алисе и Коле. Никто толком не знал, что надо делать, все смотрели на Юльку. Ведь она Алисина подруга и, можно сказать, старшая сестра – на сто лет старше Алисы.
– Вы куда? – удивилась гардеробщица тетя Луша, когда увидела, как в середине урока с грохотом и шумом несется по лестнице шестой класс «Б», включая отличников и двоечников.
Некоторые оделись, другие бежали раздетыми – все равно день теплый, почти летний.
Пробежали до ближайшего угла и остановились. Куда дальше?
Боря Мессерер сказал:
– Давайте разделимся на отряды по три человека – каждый обыщет по переулку.
– Глупая мысль! – сказала Мила Руткевич. Она злилась на себя. Теперь она должна первой спасти Алису от пиратов – ведь она же ее предала. – Мы же не знаем, куда они убежали. Может, они сейчас уже в Марьиной Роще.
В этот момент ребята увидели, что навстречу им спешит маленькая женщина с завитой желтой челкой.
Катя Михайлова узнала ее и спросила:
– Здравствуйте, Марта Скрыль. Вы не видели девочку из нашего класса…
Договорить ей тренерша не дала.
– Эта ваша Алиса совершенно неуправляема! Я раскрыла перед ней светлые перспективы в области спорта, и знаете, что она мне ответила?
– Знаем! – хором закричали ребята.
– Нет, более того! – воскликнула тренерша. – Она потом…
– …убежала! – хором крикнули шестиклассники.
– Вы, я вижу, отлично информированы, – обиделась тренерша. – Боюсь, что безответственные настроения овладели и вами.
– Овладели! – закричали ребята.
– А куда она убежала? – спросила вежливо Катя Михайлова.
– Вот там видите подъезд в сером доме? Я за ней была вынуждена гоняться по подъезду, но безрезультатно. Она там живет?
Но никто тренершу не слушал. Шестой класс «Б» бежал к подъезду. И вот в этот момент из ворот вышла Алиса и остановилась на тротуаре.
Шестой класс «Б» окружил ее густой толпой.
– Ну, где Коля?
– Ты их догнала?
– Они спрятались?
– Не стесняйся, мы все знаем. Нам Фима с Юлькой рассказали.
– Ты их догнала?
– Мы знаем, что ты из будущего.
– Мы тебе поможем найти машинку…
Все говорили сразу, разобрать что-нибудь было трудно, но Алиса поняла и обрадовалась.
– Спасибо, ребята! – сказала она.
Все перебивали друг друга, такой шум поднялся, что стекла зазвенели в домах. Сквозь шум пробивался серебряный голос Ларисы:
– Ой, они, наверно, Колю пытают! – Ее прекрасные голубые глаза были полны слез.
– Скорее давайте искать! – крикнул Боря Мессерер.
Сверху на втором этаже появилось круглое заспанное лицо. Оно сказало:
– Дети, устраивайте свои военные игры где-нибудь в другом месте. Я только собрался заснуть, а вы начали кричать о пытках и проходных дворах. Стыдно!
Тут же в форточку этажом выше высунулась женщина в бигуди и поддержала заспанного человека:
– Сумасшедшие времена! В наши дни дети не думали о хулиганстве, а играли в прятки.
– Что вы понимаете! – возмутилась Юлька.
Но Катя Михайлова ее остановила.
– Не спорь. Пошли на бульвар. Там устроим совещание.
– Только надо кому-то остаться здесь, – сказала Алиса. – Они могут убежать и увести Наумова.
– Я останусь, – сказал Коля Сулима. – Кто еще?
Вторым остался дежурить Боря Мессерер. Сулима стоял в переулке. Боря прошел во двор. А остальные поспешили на бульвар, чтобы там решить, что делать. Такого события классу еще не приходилось переживать за последние шесть лет.
Во-первых, новая ученица, супергерла Алиса, оказалась никакой не супергерлой, а самой обыкновенной девочкой из будущего.
Во-вторых, Коля Наумов побывал в будущем и там набезобразил, хотя и не по злому умыслу.
В-третьих, Фима Королев об этом знал и никому не успел проговориться, кроме Коли Сулимы. А Коля Сулима хотел все рассказать Алисе, но не успел.
И, наконец, где-то рядом сидят настоящие космические пираты, а один из них умеет превращаться в разных людей.
Событий больше чем достаточно.
Алиса села на скамейку так, чтобы видеть переулок. Остальные окружили ее.
– Совещание открывается, – сказал Фима Королев. – На повестке дня два вопроса.
– Почему два? Один, – сказала Катя Михайлова.
– Нет, два. Первый – как найти и спасти Колю Наумова. Второй – как помочь Алисе вернуть миелофон и отправить ее домой.
– Это один и тот же вопрос, – сказала Юлька.
– Не перебивай! – сказал Фима Королев. – Должен быть порядок, а то мы никогда не договоримся.
– Тебя никто не выбирал в председатели! – сказала Мила.
– В решительные минуты кто-то наиболее достойный должен взять власть в свои руки. Тебе, Руткевич, я тоже не давал слова. Может быть, ты заодно с пиратами.
– Как тебе не стыдно!
Катя Михайлова положила руку на плечо Милы.
– Ты что, не знаешь Фиму с его дурацкими шутками?
– Это не шутка! – Мила вдруг заплакала. – Если бы я знала…
– Что случилось? – спросила Алиса. Она ведь не знала, что Мила провела пиратов в школу.
– Я тебе потом расскажу, – сказала Юлька. – Ничего особенного.
Мила отвернулась, чтобы никто не видел ее слез. Последний раз она плакала год назад, когда практикантка, которая не знала, что Мила круглая отличница, поставила ей четверку за сочинение.
– Слово предоставляется Алисе Селезневой, – сказал Фима. – Она нас ознакомит с состоянием дел по поискам товарища Наумова. Регламент будем устанавливать?
– Фима, не валяй дурака! – сказала строго Катя. – А то я тебя сниму с председателей. Говори, Алиса.
– А мне почти нечего сказать. Я бежала за ним до того дома, но меня поймала тренерша, и, пока я от нее спасалась, Коля вбежал в подъезд. Весельчак У – за ним.
– Кто? – не понял Коля Садовский.
– Весельчаком У зовут толстого пирата, – объяснила Юлька Грибкова.
– Крыс – это второй пират, который Аллу изображал, – побежал во двор.
– А подъезд проходной? – спросила Катя Михайлова.
– Да, проходной.
– Все ясно, – сказал Фима. – Он хотел перехватить Колю на выходе.
– Но не перехватил, – сказала Алиса. – Во дворе сидел человек и читал книжку. Он мне сказал, что никто мимо не пробегал…
– А вдруг это был не человек, а переодетый Крыс? – сказала Юлька. – Вдруг он тебя обманул, а тем временем Весельчак У убежал за Наумовым?
Алиса подумала немного и ответила:
– Нет, это был настоящий человек. Я с ним долго говорила. К тому же они не могли пробежать в следующий двор. Там было двадцать бабушек и мам.
– Ясно, – сказал Фима Королев. – Имеем рабочую гипотезу: пираты скрылись в том доме, на чердаке.
– Почему на чердаке? – удивилась Катя Михайлова. – В подъезде по крайней мере двадцать квартир. А если они одну из них заняли?
– Начнем с чердака. У меня предчувствие, что они там. А предчувствия меня никогда не обманывают, – настаивал Фима Королев.
– Конечно, – съехидничала Юлька. – Еще бы! Помнишь, как позавчера у тебя было предчувствие, что тебя по географии не спросят?
– Грибкова, – строго сказал Фима Королев, – выйди на угол переулка. Оттуда тебе будет виден Сулима. Спроси у него знаками, все ли в порядке.
– Сам сходи, – сказала Юлька. – Тебе ближе.
– Подчиняюсь грубому насилию, – сказал Фима, побежал к ограде бульвара и взмахнул рукой, тут же вернулся и сказал: – На горизонте все чисто.
– Я так переживаю, девочки! – сказала красавица Лариса. – Я умру от страха. Лучше бы я осталась в классе.
– Ну и иди домой, – сказал Фима. – От тебя все равно никакого толку.
– Фима, это последнее предупреждение, – сказала Катя Михайлова. – Если ты не перестанешь хамить, мы тебя уволим!
– Уволим! – сказали остальные.
– Я не так хотела сказать, – пожаловалась Лариса. – Я хотела сказать, что у меня от переживаний прорезается аппетит. Я даже на контрольных всегда голодаю.
– У меня где-то шоколадка была, – сказала Юлька и открыла свой портфель.
– Ладно, ребята, – снова вставил Фима, – давайте ваши конкретные предложения.
– Какие могут быть предложения? – удивился Коля Садовский. – Надо идти в тот подъезд. Это и ежу ясно.
– Есть предложение идти в тот подъезд, от квартиры к квартире. Если что-нибудь подозрительное, мы берем квартиру на заметку, – сказал Фима. – Но начинаем с чердака.
– Только я на чердак не пойду, – сказала Лариса. – Там могут быть крысы или тараканы. И я умру.
– Ладно, от чердака ты освобождаешься. Будешь сидеть внизу на лавочке. Все встают?
– Погодите, – сказала Мила Руткевич. Она уже успокоилась и взяла себя в руки. – Фима говорил, что миелофон лежит у Коли Наумова дома. В ящике под столом. Правильно?
– Правильно. Он сам мне показывал.
– А вдруг Коля сознается? Пираты пойдут к нему домой и найдут аппарат. Это ведь будет ужасно!
– Совершенно ужасно, – сказала Алиса, которая до этого почти не вмешивалась в разговор. – Тогда все наши труды пропадут даром.
– Он никогда не сознается. Даже под страшными пытками, – сказал Фима Королев. – Он мой друг, я его знаю, как себя.
– «Себя, себя!» – сказала Мила, полная презрения к Фиме. – Тебя и пытать не надо. Поглядеть на тебя строго – ты во всем и сознаешься.
– Мы все знаем, что Коля не трус, – сказала Катя Михайлова. – Но ведь пираты могут его обмануть.
– Как?
– Как? Крыс превратится в его мать и скажет: «Коля, отдай машину». Коля и послушается.
– Ой, какой ужас! – сказала Лариса.
– Что он, идиот, что ли? – сказал Фима, но не так уверенно, как прежде.
– Значит, кто-то сейчас идет к Коле Наумову домой и берет там миелофон, – сказала Мила Руткевич. – И я думаю, что лучше всего пойти Алисе с Фимой. Алиса отличит свой аппарат, а Фима может сказать родителям, что они пришли по просьбе Коли.
– А если мы найдем аппарат, – спросил Фима, – что тогда делать?
Все замолчали. Смотрели на Алису.
Алиса не поняла, почему на нее смотрят. Тогда Мила Руткевич сказала:
– Мы понимаем, что Алисе надо возвращаться домой. И как можно скорее. Как только найдете машинку, пускай Алиса идет в ту квартиру, где машина времени. Фима ей покажет.
– А она без ключа не попадет…
– Придумаешь что-нибудь, чтобы Колина мать его отдала, – сказала Катя Михайлова. – Ты же сообразительный. Употреби раз в жизни свой талант на пользу народа. Проводишь Алису – и срочно обратно…
Юлька почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Как же так, сразу… Юлька хотела сказать, что надо бы зайти к Грибковым, попрощаться, а то Мария Михайловна будет переживать…
Лариса протянула руку и сказала:
– До свидания, Алиса. Очень приятно было познакомиться.
И тогда Алиса заговорила злым голосом:
– Вы что, с ума посходили, что ли? Вы хотите, чтобы я убежала к себе, а вы без меня Колю выручать будете? Вы что же, меня за человека не считаете? Думаете, что я схвачу миелофон и убегу, прощайте? Значит, вам можно все дела бросить и бежать мне на помощь, а я паршивая эгоистка?
У Алисы даже слезы появились на глазах. Хоть она, конечно, не плакала…
У Юльки с сердца свалился камень. Она так боялась, что Алиса послушает разумную Руткевич и уйдет насовсем… хотя она, Юлька, конечно, и слова бы не сказала.
Все молчали. Стало неловко, словно они предложили Алисе что-то нехорошее. Хотя, если так подумать, Мила рассуждала правильно. С разумной точки зрения.
Первой заговорила Катя Михайлова:
– Алиса права. Если она столько времени эту машину искала, можно и подождать. А Алиса нам нужна. Она, как спортсменка, может забраться, куда никто из нас не сможет. И она этих пиратов хорошо знает. Их ведь тоже, наверно, не стоит здесь оставлять.
– Ой, не стоит! – сказала Лариса. – Ой, не стоит! А я уж хотела с Алисой прощаться…
Юлька глубоко вздохнула и увидела, что у нее раскрыт портфель. Зачем же она его раскрыла? Ну конечно, она же хотела поискать шоколадку для этой обжоры Ларисы. Юлька запустила руку в портфель и вместо шоколадки нащупала тяжелый сверток.
– Что это такое? – спросила она, вытаскивая его.
Сверток был объемистый, словно в него была завернута буханка хлеба. Он был завернут в газету.
Юлька зашуршала газетой, разворачивая сверток.
Внутри лежала черная сумка.
– Вот это да! – сказала Алиса.
– Что? Что случилось? Что-нибудь страшное? – спросила Лариса. – Ведь это не шоколад.
– Нет, – сказала Алиса. – Это миелофон.

Глава 22
Поиски

– Из-за него ты к нам и приехала? – спросила Катя Михайлова.
– Он совсем неинтересный, – сказала Лариса.
Алиса раскрутила провод, вставила в ухо наушничек, нажала на красную кнопку на крышке. Подождала, нажала вторую кнопку и стала поворачивать колесико.
Потом вдруг засмеялась.
– Ты что? – спросила Юлька.
– Работает, – сказала Алиса. – Все в порядке.
– А почему засмеялась?
– Потому что Лариса думает, будешь ли ты искать шоколадку в сумке или забыла о ней.
– Глупости! – сказала Лариса и покраснела, как вареный рак. – Я и не думала о шоколадке. И вообще я уже не голодная. Это не аппарат, а сплошной обман.
Но все хохотали так, что Фима Королев свалился со скамейки.
Все знали, кто прав.
– А откуда же он в сумке? – спросила Мила Руткевич, подождав, пока остальные успокоятся. – Кто-то должен был его туда положить.
– Я видела, – сказала Лариса. – Но не догадалась. Еще перед уроком Коля Наумов подходил к Юлькиному столу и что-то там делал. Я его спросила: «Ты что, записку подкладываешь, влюбился?» А он мне так грубо ответил, что я сразу об этом забыла.
Аккуратная Катя Михайлова складывала газету, в которую был завернут аппарат.
– Смотрите, записка, – сказала она.
– Дай сюда, – сказала Алиса. Она взяла записку и прочитала ее вслух: – «Ты все равно уже все знаешь или скоро узнаешь. Если ты считаешь, что я виноват и заслуживаю наказания, я не буду спорить. Но даю честное слово, что я не хотел брать этот прибор, а хотел спасти его от бандитов. Извини за задержку. Жалко, что ты не можешь остаться с нами». И все, – сказала Алиса.
– А подпись? – спросила Мила.
– Нет никакой подписи.
– Это его почерк, – сказал Фима Королев, заглядывая сзади. – Я его почерк знаю.
– Вот и все, – сказала Катя Михайлова. – Можешь возвращаться домой, Алиса.
Алиса ничего не ответила.
– Что ему стоило вернуть аппарат хотя бы вчера? – вздохнула Мила Руткевич.
– Все-таки мальчишки у нас умом не отличаются, – сказала Лариса. – Прятать чужую вещь, а потом подсовывать ее в чужие сумки! Детский сад какой-то.
Алиса повесила миелофон через плечо.
– Лучше спрячь его в сумку, – сказала Юлька. – Потеряешь еще.
– Нет, – сказала Алиса. – Он нам теперь пригодится.
– Дай мне поносить, – сказал Фима Королев. – Мне бы кое-чьи мысли подслушать.
– Ребята, вы меня простите, – сказала Алиса, – но я никому его давать не буду. И не потому, что боюсь, что сломаете, или не доверяю, но этот прибор изобретут только через сто лет. Его еще нет.
– Жалко, – сказал Фима.
Мила поддержала Алису:
– К тому же он ей не принадлежит.
Алиса поднялась со скамейки.
– Понесешь мою сумку? – спросила она Садовского.
– Давай, – сказал Садовский.
– Какие указания? – спросил Фима, который надеялся потом, когда все утрясется, все-таки выпросить у Алисы миелофон. На одну минутку.
– Миелофон принимает человеческие мысли метров за десять, а иногда и больше, – сказала Алиса. – Если мы сейчас пройдем по квартирам того подъезда, мы услышим, нет ли там пиратов и Коли.
– Конечно! – воскликнула Юлька. – Все гениальное просто!
– Всем идти нет смысла, – сказала Катя. – Пускай часть ребят ждет здесь. Зачем толпой ходить по этажам?
Но никому не хотелось оставаться. Договорились, что четверо пойдут по квартирам, а остальные будут дежурить во дворе и на улице. Ларису и Милу Руткевич отправили домой. Сначала отправили только Ларису – чтобы она не голодала, не мучилась, поела и остальным тоже сделала бутерброды. Когда ходишь в дозоре или стоишь на посту, есть хочется. Это каждый солдат знает. Но как только Лариса ушла, всех охватило сомнение: вернется ли она? Она известная соня. Поест, заснет, вечером спохватится. Вот тогда Мила Руткевич пожертвовала собой. Она сказала, что сделает всем бутерброды. И еще у них дома остался почти целый торт – вчера был день рождения у брата, три торта съели, а на четвертый сил не хватило.
В подъезд пошли Алиса, Фима Королев, Коля Сулима и Катя Михайлова.
Фима сказал:
– Я настаиваю – сначала на чердак. Ты, Алиса, нашу жизнь недостаточно хорошо знаешь. Должен тебе сказать, что в Гражданскую войну контрреволюционеры чаще всего укрывались на чердаках.
– Сказал тоже! – удивилась Юлька. – Это же было почти сто лет назад.
– Я читала, – сказала Алиса.
Лифт остановился на верхнем этаже. Ребята, стараясь не шуметь, вышли из него. Фима прошептал:
– Плохо без оружия.
С оружием и в самом деле было неважно. Оружия вовсе не было, если не считать свистка у Фимы Королева.
– Ничего, – сказала Алиса. – Все преступники трусы. Они же боятся, что их разоблачат.
– Ты лучше стой сзади, – прошептала Катя. – Чтобы они до миелофона не добрались.
Алиса кивнула. Катя была права. Если пираты увидят миелофон, могут схватить его и умчаться.
Ребята поднялись на один пролет и очутились перед дверью на чердак. Дверь была заперта на тяжелый замок.
– Здесь их не было, – сказала Алиса.
– Нельзя недооценивать их хитрость, – возразил Фима. – Они могли снять замок, а потом снова закрыть. Мы же не знаем всех их штучек.
Катя Михайлова подошла к двери и провела пальцем по замку. Замок был пыльный.
– Здесь никто уже несколько дней не был, – сказала Катя.
Коля Сулима улыбнулся:
– Сейчас Королев скажет тебе, что пыль они потом из хитрости насыпали. В кармане принесли.
– А что, – не сдавался Фима, – вполне может быть. Пиратам свойственна дьявольская хитрость.
Алиса, чтобы не тратить времени на пустые споры с упрямым Фимой, пошла вниз.
– Стой, – окликнул ее Фима. – Потом пожалеешь. Все-таки послушай.
– Ну ладно…
Алиса подошла к двери, включила миелофон и начала крутить колесико, настраивая на различные волны. Ведь каждый мозг излучает мысли на своей, особой волне. Как радиостанция.
– Ну что? – не вытерпел Фима.
– Ничего. Там только голуби.
– Дай послушать, – сказал Фима. – Хоть немножко.
– Нечего слушать.
– Фима, отстань от Алисы. Договорились же, – сказала Катя Михайлова.
Алиса выключила миелофон.
Они спустились этажом ниже. На этаже было три квартиры.
– Будем звонить? – спросил Коля Сулима.
– Попробуем без звонков, – сказала Алиса. – Ведь через дверь мысли проникают.
Она подошла к ближайшей двери.
– Никого нет дома, – сказала она, прислушавшись.
– Слушай, Алиска, – возмутился Фима, – может, твой аппарат не берет мыслей? Может, Наумов его сломал?
Алиса хотела огрызнуться, но Коля Сулима, стоявший у другой двери, сказал тихо:
– Ребята, я слышу, там кто-то разговаривает.
Алиса тут же перебежала к той двери.
– Ну, что слышно?
– Не мешай, Фима. Там в самом деле есть люди.
– Какие? Пираты?
– Нет. Там муж и жена. Они старые. Они поссорились и с утра не могут договориться, кому идти за молоком. Вот и сидят без молока. И кошка у них без молока.
– Бедная кошка! – сказала Катя.
– Там Коли нет, – сказала Алиса.
– Ясное дело, – сказал Фима. – Но дай-ка я проверю.
Алиса протянула Фиме наушник. Все равно не отделаешься. Тот наклонил голову, прислушался.
– Техника на грани фантастики!.. Ой, и кошку слышу!..
– А ну, хватит, – строго сказала Катя Михайлова. Ей тоже хотелось послушать мысли, но гордость не давала попросить. – Королев, вот тебе шестнадцать копеек. Беги до угла и срочно неси сюда пакет с молоком.
– Зачем? – не понял Фима.
– Непонятно? А что кошка голодная сидит – это тебе все равно?
– Но вдруг без меня что-нибудь случится?
– Ничего, с нами Сулима. А в случае чего крикнем. Во дворе пять человек без дела маются.
– Вот им и поручу! – крикнул Фима, бросаясь вниз по лестнице.
Алиса уже перешла к следующей квартире.
– Хочешь послушать? – спросила она у Кати Михайловой.
– Спасибо, с удовольствием, – сказала Катя. – Если я не сломаю.
Алиса передала ей наушник.
В наушнике слышалось шуршание. Алиса крутила колесико настройки.
– Подними руку, когда услышишь, – сказала она.
Катя подняла руку.
В наушнике звучал далекий, бесплотный голосок:
– Ну почему же он не звонит? Ну пускай позвонит… Может, он телефон неправильно записал? Нет, я сама телефон записала. Ведь он обещал с утра позвонить… перед лекциями…
– По-моему, какая-нибудь дурочка влюбленная, – сказала Катя. – Даже неудобно подслушивать.
– Мы же не ради собственного удовольствия, – сказал Коля Сулима.
– Хочешь послушать? – спросила Алиса.
– Нет, спасибо… Как-нибудь в следующий раз.
– Все, – сказала Катя. – Он ей позвонил. Она уже вслух воркует. Бери наушник. Пиратов там нет.
Они спускались на этаж ниже, когда появился лифт, в нем Фима Королев.
– Где молоко? – спросила Катя.
– Я Садовского послал.
– Ох и мудрец!
– Он все равно от безделья мучается. Он уже придумывает, как без машины времени в будущее ходить.
– Ну и как? – спросила Алиса.
– Очень просто: издать календарь на двухтысячный год.
– И что же изменится? – не понял Коля Сулима.
– Как – что изменится? Будем жить в двухтысячном году. А как жить – наше дело.
– Гениальная идея! – сказала Катя. – Пошли вниз.
На следующем этаже две квартиры были пустые – видно, все на работе. В одной из них спала собака и видела во сне десять кошек, которые отнимали у нее кость. Мысли были не очень понятными и сбивчивыми, но Фима, который слушал этот сон, сказал, что кошки полосатые и большие, как тигры. Хотя вряд ли он уловил это миелофоном, да еще в собачьем кошмаре.
В третьей квартире сидела маленькая девочка, мама которой ушла в магазин и долго не возвращалась. Девочке было грустно, и она представляла себе всякие страшные картинки, и ей с каждой минутой все больше казалось, что мама никогда не вернется. Никакой пират не мог бы так притворяться. Только ребята собрались спуститься еще на этаж вниз, как на лестничной площадке возник запыхавшийся Садовский, волосы на его голове сверкали таким красным огнем, что о них можно было обжечься.
Он нес пакет с молоком.
– Кто здесь проголодался? – спросил он. – А то Фима сунул в руку деньги, сказал, что это срочное задание, и убежал.
– А ты как думаешь? – спросил Фима.
– Я думаю, что вы нашли Колю, совершенно обезображенного. И его первые слова были: молочка бы мне. Нет?
– Нет, не нашли мы Колю. – Катя взяла у Садовского пакет и сказала: – Спускайтесь, я сейчас вернусь.
Но никто не стал спускаться. Все слушали, что будет. А Алиса даже через миелофон.
Слышно было, как Катя нажимает звонок. Наверху открывается дверь.
– Простите, – сказала Катя, – я принесла молока вашей кошке. Она у вас совсем голодная.
– Спасибо, – сказал голос. – А то мы никак не можем договориться.
Дверь захлопнулась.
Катиных шагов даже не было слышно. Видно, она осталась стоять у двери. Она-то думала, что люди удивятся, может, даже откажутся от молока…
– Идет обратно, – сказала Алиса, которая слышала мысли хозяйки кошки.
– Зачем? – спросил Фима.
– Сейчас узнаешь, – сказала Алиса и не могла сдержать улыбку.
Снова послышался звук отворяемой двери. И тот же голос произнес:
– Хорошо, что ты не ушла, девочка. Держи шестнадцать копеек. Я тебе за молоко должна. Спасибо еще раз. Ты завтра молоко принесешь?
Смущенная Катя спустилась, держа на ладони шестнадцать копеек.
– Ну что, теперь каждый день будешь ходить? А то кошка голодная.
– Придется, – сказала Алиса. – Знаешь, что эта бабушка своему мужу сейчас говорит? «Слава богу, кошачье молоко стали по квартирам носить. Теперь нам с тобой, Ваня, ссориться ни к чему».
– А он что отвечает? – спросил Садовский.
– Он говорит: «Не беспокойся, найдем из-за чего поссориться».
– Вот и хорошо, – сказал Садовский. – А то им жить будет скучно.
Осталось еще три этажа. Ребята прошли их минут за двадцать. Алиса всем дала послушать миелофон, но ничего подозрительного не обнаружилось. За дверями квартир жили самые обыкновенные люди – ссорились, мирились, разговаривали… но никто никого не пытал, не угрожал. В подвале тоже никого не было.

Глава 23
Ишутин передумал

Во дворе ждала Мила Руткевич с промасленным пакетом.
– Перерыв на обед, – сказала Юлька. – Ничего не нашли?
– Ничего, – сказала Алиса. – В этот подъезд они все вошли, и никто из него не вышел.
– Пошли на скамеечку, – сказала Катя. – Ум хорошо, а десять лучше. Перекусим и что-нибудь придумаем.
– Обязательно придумаем, – сказал Фима Королев. – Во мне уже формируются кое-какие идеи.
– Я знаю, – сказал Садовский. – Я уже научился читать мысли без миелофона. В голове у Королева формируется идея космических полетов на воздушных шарах.
– Отстань! – сказал Фима. – С тобой совершенно невозможно серьезно разговаривать!
– А я с тобой и не намерен серьезно разговаривать, – сказал Садовский. – Если с тобой серьезно разговаривать, можно лопнуть от смеха.
Мила раздала бутерброды и половинки огурцов.
Тут, ко всеобщему удивлению, пришла и Лариса. Она шла, широко зевая, и тащила целую корзинку съестных припасов.
– Умираю – спать хочу! – сказала она. – Я даже по дороге на ходу спала.
– Лариса, ты великий человек, – сказал Коля Сулима.
– Ты так серьезно думаешь? – спросила Лариса. – Мне очень приятно.
Сулима ей нравился, потому что был серьезный, играл в шахматы и носил очки.
– Он так не думает, – сказал Фима. – И если мне не веришь, возьми миелофон и послушай его мысли.
– В жизни не слушала чужих мыслей. И не буду.
– Почему? – спросила Юлька, распаковывая ее корзинку.
– А вдруг в мыслях неприличное слово встретится?
– Где же ты набрала столько продовольствия? – спросила Юлька.
– Это мне бабушка дала, – сказала Лариса. – Я ей объяснила.
– Что ты ей объяснила? – испугалась Катя Михайлова.
– Я ей ничего лишнего не сказала, – ответила Лариса. – Я только сказала, что к нам приехала одна девочка из будущего и она проголодалась.
– А бабушка? – спросила Катя.
– А бабушка ахнула и сказала: «Ой, такой путь – и ничего не поесть!» Вот мы с ней и опустошили холодильник.
Пока ребята ели, Алиса прислушивалась к мыслям двух женщин, которые остановились посреди двора и обсуждали плохое поведение какого-то Ивана Петровича, который играет по ночам на аккордеоне и не дает никому спать. Алиса слушала их мысли, потому что надеялась, что они могли видеть пиратов или Колю.
Вдруг Алиса поднялась, спрятала проводок в сумку, подошла к женщинам, и ребята услышали, как она сказала:
– Вы правильно беспокоитесь о вашей девочке. Она уже полчаса плачет горючими слезами, потому что думает, что вы никогда уже не вернетесь. Она плачет, а вы тут обсуждаете поведение какого-то Ивана Петровича!
Сказав так, Алиса вернулась к скамейке, а женщины удивленно смотрели ей вслед. Потом одна из них сказала:
– Я и в самом деле заболталась. – И скрылась в подъезде.
Вторая посмотрела на Алису подозрительно и сказала:
– Какая невоспитанная девочка!
– Ты ей про какую девочку сказала? – спросила Юлька.
– Ее дочка дома сидит и думает, что мама никогда не вернется. А мама совсем о ней забыла. Пришлось напомнить.
– Попробуй пирога, – сказала Лариса. – Моя бабушка велела обязательно тебя угостить. Она сказала, что таких у вас не делают, потому что она унесет свой секрет с собой в могилу.
– А пускай она тебя научит, – сказала Юлька.
– Меня не научишь, – вздохнула Лариса. – Я совершенно неспособная к домашнему хозяйству.
Алиса жевала пирог и думала, что же делать дальше. Время идет, уже скоро двенадцать.
– Что будем делать? – без миелофона угадала ее мысли Юлька.
– Ясно что. – Фима жевал торт, и у него получились большие розовые усы на красных щеках. – Сейчас передохнем и пойдем дальше.
– Куда идти? – сказала Алиса. – Мы весь подъезд обошли.
– По другим домам пойдем, – сказал Фима. – Если ты устанешь, я тебя подменю.
– Зачем ходить по другим домам? – удивилась Алиса. – Ведь они отсюда не выходили.
– Постой, – сказал Садовский. – А ты уверена, что у них нет шапки-невидимки?
– Нет, – сказала Алиса, – это антинаучно.
– А почему ты так уверена, Алиса, что они не выходили из подъезда? – спросила Мила Руткевич. – А вдруг тот человек соврал?
Сулима поднялся со скамейки и сказал:
– У нас есть два варианта. Первый – обойти с миелофоном все дома в этом дворе.
– А второй вариант? – спросила Алиса.
– А второй вариант – найти того человека, который сказал, что не видел пиратов, и проверить его мысли.
– Гениально! – сказала Лариса. – Даже не нужно читать мысли. Мне достаточно посмотреть человеку в глаза, и я сразу вижу, лжет он или говорит правду.
– И все-таки надежней с миелофоном, – сказал Сулима. – Ты не помнишь, Алиса, куда он исчез?
– Я не заметила. Наверно, сюда. – И Алиса показала на дверь небольшого желтого трехэтажного дома.
И бывают же такие совпадения: в этот момент дверь открылась, и в ней показался полный, гладкий мужчина в замшевом пиджаке, замшевых брюках и замшевых ботинках.
– Это он, – прошептала Алиса, шаря рукой в сумке, чтобы найти наушничек.
Увидев Алису, человек непроизвольно сделал шаг назад. Он испугался.
Человек, наверно, целую минуту стоял в дверях, делая вид, что вспоминает, не забыл ли дома ключи. Но ключи были на месте. Затем он достал из кармана бумажник и заглянул в него.
Алиса принимала его мысли:
«Зачем эта проклятая девчонка здесь? И еще других привела. Что, не поверила, что ли? Неужели подозревает? Но что же я мог поделать! Я же не хочу ни во что вмешиваться. Это их дела – наверно, все они хороши, преступники… Попытаюсь прорваться. Главное – чтобы никто не подумал, что я чего-то опасаюсь…»
И Петр Ишутин, человек в замше, решительно пошел через двор к воротам.
– Он что-то знает, – сказала быстро Алиса. – Но скрывает.
– Я заговорю с ним, – сказал Фима, вскакивая со скамейки.
– У меня лучше получится, – сказал Садовский. – Это я гарантирую. А ты доедай пирог.
Садовский в несколько шагов догнал Петра Ишутина, встал у него на дороге и спросил громко, так, что все ребята слышали:
– Скажите, вы будете Наполеон Бонапарт?
– Что? – спросил Петр Ишутин. – Что такое? Какой Наполеон?..
А в его голове неслись мысли, которые отлично слышала Алиса:
«Наверно, намекает. Тот тоже был под Наполеона одет. Только ничем себя не выдать… Вот попал меж двух огней! И от этих пощады не будет, и от тех… В милицию, что ли, бежать… Но что я скажу в милиции?»
– Если вы Наполеон, – сказал Садовский, который был величайшим мастером говорить чепуху с серьезным видом, – значит, вас в любой момент могут подстрелить. Разве вы не знаете, что сезон охоты на Наполеонов уже открыт? А ваша шкура будет замечательным украшением моей гостиной. Разрешите пощупать? А рога вы забыли дома?
Садовский протянул руку, чтобы пощупать оленью замшу.
Ишутин в страхе отпрыгнул в сторону. Он забыл, что втрое сильнее Садовского. Его мысли неслись наперегонки:
«Намекает, что мне живым отсюда не уйти. Закричать? Наверно, лучше всего закричать – сейчас день, кто-нибудь дома, меня спасут. Но сказать тоже нельзя. Тот, наверно, смотрит за мной из окна и, как только я скажу, тут же меня укокошит…»
Услышав это, Алиса поднялась со скамейки и пошла к воротам. По дороге она сказала Садовскому:
– Дай ему пройти.
– Правильно, это хулиганство, – сказал Ишутин, спеша к воротам.
Коля дорогу ему уступил, но не отстал, а шел в трех шагах сзади и задумчиво бубнил:
– Скрытность еще никогда не доводила до добра. Мой дедушка, когда собирался охотиться на Наполеонов, всегда брал с собой ведро с керосином. Он брызгал керосином Наполеону на хвост, и тот тут же сдавался в плен. Но однажды он решил полить керосином тигра…
Ишутин почти бегом влетел под арку ворот, но тут эта противная девчонка преградила ему путь и сказала тихо, словно по секрету:
– Теперь вас из окна не видно. И вы можете сказать всю правду.
– Откуда ты знаешь? – сказал Ишутин, и у него подкосились ноги, пришлось опереться спиной о стену.
– Они поймали мальчика? – спросила Алиса.
– Не знаю, не видел… – почти кричал Ишутин.
Алиса одним ухом слушала его вопли, но в другом звучали мысли замшевого человека, который никогда ни во что не вмешивается: «Конечно, они его поймали. Они его несли совершенно бесчувственного…»
Ишутин нашел в себе силы оттолкнуть Алису и выбежать на улицу. Он спешил подальше от этого страшного дома и думал:
«Никогда не вернусь! Сегодня же сяду в поезд – и в любую сторону, хоть в Магадан…»
Коля Садовский обогнал Ишутина и снова загородил ему дорогу.
– Мы же не договорили, – заявил он. – Самое интересное впереди.
Ишутину пришлось затормозить.
– Куда они понесли бесчувственного мальчика? – спросила Алиса.
«Ведьма! – думал Ишутин. – Еще издевается! Все знает и издевается. Знает же, что понесли его в заколоченный дом посреди двора».
– Все, – сказала Алиса Садовскому. – Отпускай. Он нам больше не нужен. Они унесли Колю в заколоченный дом посреди двора.
– Ты что, мысли читаешь? – спросил Ишутин с облегчением. Хорошо, что отпустили. Могло и хуже кончиться.
– Стыдно вам! – сказала Алиса. – У вас на глазах два здоровых мужика тащат мальчика, а вы от страха пытаетесь скрыть это преступление.
– Я не хотел скрывать, но меня попросили. А может, у них есть право мальчиков носить?
– Вы подлец, – сказал Коля Садовский вполне серьезно, – и не смейте возражать. И я с вами еще встречусь. Вам от меня никуда не деться.
И тогда Ишутин вдруг припустил по улице. Лишь фалды его замшевого пиджака развевались, будто сзади за Ишутиным гнались два гуся. Алиса слышала его удаляющиеся сбивчивые мысли:
«А ведь доберется… кто-нибудь до меня и доберется… Как же так – хочешь не вмешиваться, и обязательно до тебя кто-нибудь доберется… Нет, никогда! В первый же поезд – и в Магадан, в Сочи, во Львов… там устроюсь поваром… и ни во что не вмешиваться…»
– Он безнадежен, – сказала Алиса. – Его не перевоспитаешь. Таких людей лечить надо.
– Побежали обратно, – сказал Садовский.
Они повернули обратно под арку. Вдруг Алиса замерла.
– Стой, – шепнула она Садовскому.
Доски, которыми было заколочено окно на дальней от ребят стороне дома, раздвинулись. Из окна вылезла скромная маленькая горбатая старушка в белом платочке в горошек и с букетом тюльпанов. Старушка не спеша засеменила к воротам. Ребята у скамейки не обратили на нее внимания.
Старушка вышла из заколоченного дома. Алиса быстро завертела настройкой, ловя мысли старушки. И хорошо сделала, потому что никто, кроме нее самой, не понял бы ни слова в мыслях этой мирной бабушки: бабушка думала на космолингве – языке, которого в наше время никто еще и не знает.

«Скорей, – думала бабушка, – они поймали этого рохлю и труса. Он обязательно во всем сознается, как только скроется из моих глаз. Если трус продал кого-то один раз, он и других продаст. Надо догнать его и обезвредить… А почему Алиса догадалась, что он соврал? Вот и она, в воротах стоит, на меня смотрит… Что у нее торчит из уха? Не провод ли миелофона?..»
Алиса схватила Садовского за рукав, и они выбежали в переулок.
– Скорей! – крикнула Алиса. – В подъезд!
Они успели нырнуть в подъезд в тот момент, когда Крыс в образе старушки с невероятной для такого пожилого человека резвостью выскочил из ворот. Сквозь застекленную дверь подъезда они видели, как старушка подобрала юбку, из-под которой были видны наполеоновские сапоги с золотыми шпорами, и побежала по бульвару. Алиса услышала мысли пирата:

«Попались, голубчики, теперь не уйдете! Если мы ничего не добились от парня, добьемся от Алисы… Сейчас или никогда…»
– За мной! – крикнула Алиса Садовскому. – Не рассуждай!
– А я давно уже не рассуждаю, – ответил Коля, послушно выскакивая вслед за Алисой во двор через черный ход.
Увидев их, ребята поняли, что случилось что-то очень важное.
– Узнали? – спросила Юлька. – Где он?
– Коля и толстый пират вон в том заколоченном доме, – сказала Алиса. – Второй пират побежал к бульвару. Он вернется через три минуты. За три минуты мы должны освободить Колю. Окно с той стороны забито плохо, и доски отодвигаются. Как окажемся внутри дома, шумите, пугайте его! Ясно?
Заколоченный двухэтажный флигель знал, что не сегодня-завтра придут строители, его снесут, а на его месте разобьют клумбу, и печально глядел на ребят подслеповатыми забитыми окнами.
Первой в окно, которое было у самой земли, осторожно влезла Алиса, за ней Коля Сулима, Садовский, Королев, Юлька и Катя Михайлова. Остальные остались на улице под командованием Милы Руткевич и окружили дом, чтобы никто не мог из него выскочить.
Они оказались в большой пустой комнате, оклеенной веселенькими голубыми обоями, кое-где сорванными со стены. На стенах остались темные пятна – следы стоявших раньше шкафов, комода, висевших картин и фотографий. Дверь в коридор была открыта. Алиса на цыпочках вбежала туда, и тут же в ухе зазвучали встревоженные далекие мысли Весельчака У:
«Куда задевался Крыс? Зачем он оставил меня одного? Вокруг столько здешних детей, они нас выследят. Надо бы скрыться… Почему так тихо?»
Мысли доносились откуда-то справа.
– За мной! – закричала Алиса. – Вперед!
И все закричали: кто – «ура», кто – «держи его», кто – «Коля, ты где?».
От шума дом зашатался, потому что в шестом классе «Б», если нужно покричать, найдутся, без преувеличения сказать, настоящие чемпионы по этому виду спорта.
В десять секунд ребята добежали до лестницы в подвал, и им пришлось остановиться, потому что навстречу вылетел, как бомба, обалдевший от неожиданной психической атаки толстый пират в разорванном плаще. Ничего не видя перед собой, он оглушил и без того оглушенную Алису мыслями: «Попался! Попался! Спасайся кто может!» – помчался по коридору, прыгнул головой вперед в забитое досками окно. У окна стояла Лариса, которая мирно доедала кусок торта и рассуждала вслух: