1 2 3 4 5 6 7 8 
     
V
    
    
А слухи понемногу ползли и ползли.
    
Вот что говорили в таверне «Гуси и перья» в Литл-Уимплингтон:
    
— Лично я не верю ни единому слову. Джон Хаммет всегда был честным человеком. Не то что некоторые нынешние политики.
    
— Так говорят о всех мошенниках, пока они не попадутся.
    
— Все говорят, что на одной только афере с палестинской нефтью он заработал сотни тысяч фунтов… Незаконная сделка, скажу я вам…
    
— Все они жулики из одного притона. Грязные мошенники, вот кто они.
    
— Вот Эверхард этого бы не сделал. Он — человек старой закваски.
    
— Да не верю я, что Джон Хаммет был тем, кем его сейчас считают. Не верю я этим газетам.
    
— Жена Ферьера — его дочь. Вы видели, что пишут о ней?
    
Они смотрели и перелистывали зачитанный и замусоленный экземпляр еженедельника «Экс-рей ньюс», где в одной заметке говорилось:
    
     
Все ли позволено жене Цезаря?
     
Некая леди, занимающая весьма высокое положение в обществе, была на днях замечена в странной компании с сутенером. О, Дагмар, Дагмар! Куда ты катишься?
    
    
— Все это вранье, — сказал чей-то голос. — Миссис Ферьер не похожа на таких особ. Сутенер? Не может этого быть.
    
— Ну, положим, — возразил другой голос, — от женщин можно всего ожидать. Они могут такое преподнести…
   
   
    
     
VI
    
    
Разговоры продолжались.
    
— Но, моя дорогая, это абсолютная правда. Мне подробно рассказала Ноэми, ей — Поль, а ему, по секрету, — сам Энди. Она совершенно развращенная особа.
    
— Да она всегда была ужасно неряшливо и вульгарно одета, когда открывала благотворительные базары.
    
— Одно притворство, дорогая, да и только. Говорят, что она нимфоманка[20]. Об этом написано в «Экс-рей ньюс». Они не прямо об этом пишут, но нужно уметь читать между строк. Удивляюсь только, откуда у них такие сведения.
    
— А что ты думаешь об этой стороне политического скандала? Говорят, что ее отец запустил руку, и довольно глубоко, в партийную казну.
   
   
    
     
VII
    
    
Разговоры продолжались.
    
— Мне это так не нравится, миссис Роджерс. Я хочу сказать, что всегда считала миссис Ферьер приятной женщиной.
    
— Как вы думаете, неужели все то, что написано в газетах, правда?
    
— Не думаю. Она открывала в июне один благотворительный базар в Пелчестере, была давка, и я оказалась недалеко от нее. Она улыбалась, такой я ее и запомнила. Приятная женщина.
    
— Да, все это так, но ведь вы знаете, что дыма без огня не бывает.
    
— Конечно, это все правда. Господи, Боже мой, никому нельзя верить на этом свете.
   
   
    
     
VIII
    
    
— Эти нападки на мою жену выводят меня из себя, — сказал Эдвард Ферьер. Его лицо было бледным и измученным. — Это клевета, все клевета. Я подам на них в суд.
    
— Я вам не советую этого делать, господин премьер-министр, — спокойно сказал Пуаро.
    
— Но этот проклятый поток лжи необходимо пресечь, — кипятился премьер.
    
— Вы уверены, что это ложь? — улыбаясь, спросил Пуаро.
    
— Черт возьми, — взорвался Ферьер, — конечно же уверен!
    
— А что говорит по этому поводу ваша жена? — спросил Пуаро.
    
Вопрос Пуаро застал Ферьера врасплох.
    
— Она говорит, что не следует обращать внимания на эти сплетни… — сказал премьер. — Но я не могу молчать… когда все об этом говорят.
    
— Да, — согласился Пуаро, — об этом все говорят.
   
   
    
     
IX
    
    
Вскоре во всех газетах появилось сообщение:
    
     
Миссис Ферьер после небольшого нервного потрясения уехала по совету врачей на лечение в Шотландию.
    
    
Предположения, слухи, домыслы о том, что миссис Ферьер уехала не в Шотландию — она якобы и не собиралась туда ехать, — носились в воздухе.
    
Сплетни, скандальные истории из тех мест, которые она недавно посетила.
    
И снова разговоры.
    
— Говорю вам, Энди видел ее. Видел в таком ужасном месте. Она была то ли пьяная, то ли перебравшая дозу наркотиков, и с этим аргентинским сутенером Рамоном… Вы поняли…
    
И опять слухи.
    
— Миссис Ферьер уехала с аргентинским танцовщиком. Ее видели в Париже, она курила марихуану. Да она все эти годы постоянно принимала наркотики, а пила как сапожник.
    
Постепенно сердца добропорядочных англичан, которые сначала никому и ничему не верили, ожесточились против миссис Ферьер. Всем казалось, что в этом что-то есть. Такая распутная, наглая женщина не может быть женой премьер-министра.
    
Потом появились фотоснимки.
    
Миссис Ферьер, сфотографированная в ночном клубе в Париже, лежит на коленях у темноволосого смуглого брюнета, правой рукой она обнимает его за шею.
    
Другой снимок: миссис Ферьер лежит полуобнаженная на пляже, голова ее покоится на плече у сутенера. Под фотографиями подпись: «Миссис Ферьер развлекается».
    
А вскоре в суде слушалось дело о клевете, возбужденное против еженедельника «Экс-рей ньюс».
   
   
    
     
X
    
    
Процесс открылся речью королевского адвоката сэра Мортимера Инглвуда. Его речь дышала негодованием. Он возмущался теми, кто своей мишенью в позорном заговоре избрал достойнейшую женщину, жену премьер-министра страны, миссис Дагмар Ферьер.
    
Королевский защитник подчеркнул, что этот случай напоминает знаменитую историю об ожерелье королевы, описанном в романе Александра Дюма. Тогда враги хотели очернить Марию Антуанетту, королеву Франции, в глазах простого народа. На этот раз враги Англии пытаются скомпрометировать честную и благородную леди, которая занимает в стране положение жены Цезаря.
    
В своей речи королевский адвокат прошелся как по фашистам, так и по коммунистам, которые, как он считал, подрывают устои британской демократии.
    
Потом судья стал вызывать свидетелей.
    
Первым свидетелем был вызван доктор Хендерсон, епископ Нортумбрийский, хорошо известная фигура в англиканской церкви, человек честный и неподкупный, с широкими политическими взглядами. Он был хорошим проповедником, и прихожане любили слушать его проповеди.
    
Войдя в свидетельскую ложу, он присягнул, что в то время, когда, по словам «Экс-рей ньюс», миссис Ферьер была в Париже в обществе сутенера, она находилась в его доме с ним и с его женой. Он пригласил миссис Ферьер погостить у него, так как она устала от общественных обязанностей и врачи рекомендовали ей сменить обстановку и отдохнуть. Ее визит от всех, и в частности от прессы, держался в тайне.
    
Затем выступил знаменитый профессор, домашний доктор миссис Ферьер, который подтвердил, что он порекомендовал своей пациентке, переутомленной общественной деятельностью, уехать из Лондона, чтобы спокойно отдохнуть.
    
Домашний врач епископа Нортумбрийского подтвердил под присягой, что он наблюдал за здоровьем миссис Ферьер во время ее пребывания в доме епископа.
    
Следующим свидетелем была вызвана некая Тельма Андерсен.
    
Когда она вошла в свидетельскую ложу, по залу пронесся шепот удивления, так как все присутствующие заметили, что свидетельница фигурой и лицом очень походила на миссис Ферьер.
    
— Вас зовут Тельма Андерсен? — спросил судья.
    
— Да, сэр.
    
— Вы подданная Дании?
    
— Да, сэр, — ответила Тельма Андерсен. — Я всю свою жизнь прожила в Копенгагене.
    
— Вы там работали в кафе? — спросил судья.
    
— Да, сэр.
    
— Расскажите суду, что произошло восемнадцатого марта сего года? — попросил судья.
    
— Восемнадцатого марта в кафе в Копенгагене за столик, который я обслуживала, сел какой-то мужчина, англичанин, и сказал, что он работает в еженедельнике «Экс-рей ньюс» и что…
    
— Вы уверены, — перебил ее судья, — что мужчина назвал именно еженедельник «Экс-рей ньюс»?
    
— Да, сэр, — ответила свидетельница. — Я это запомнила, потому что вначале подумала, что это медицинский журнал. Но потом выяснилось, что нет. Мужчина сказал мне, что ищет дублершу для английской актрисы и что по конституции и внешнему облику я подхожу для этой работы. Он назвал имя актрисы и сказал, что она очень знаменита, но я его не запомнила, потому что редко хожу в кино и совсем не знаю имен киноактеров. Он также сказал, что актриса чувствует себя не очень хорошо и хотела бы, чтобы ее дублер сыграл за нее в сценах, связанных с посещением общественных мест, а заплатит она сама, и заплатит очень щедро.
    
— Какую сумму вам предложил англичанин из «Экс-рей ньюс»? — спросил судья.
    
— Пятьсот английский фунтов, сэр, — ответила свидетельница. — Сначала я даже не поверила, подумав, что это розыгрыш, но он прямо на месте выплатил мне половину. Я сразу же уволилась из кафе.
    
Затем Тельма рассказала, что ее увезли в Париж, нарядили в роскошные наряды и снабдили «эскортом» — приятным молодым человеком, аргентинцем по национальности. Он оказался очень вежливым и симпатичным.
    
Она прекрасно проводила время, летая в Лондон и посещая парижские ночные клубы, и везде ее сопровождал сеньор Рамон. В Париже она с ним фотографировалась. Тельма согласилась с мнением судьи, что некоторые места, которые она посещала, были не очень… приличными или, скажем, респектабельными. И некоторые позы на фотографиях тоже. Но когда ее фотографировали, то объяснили, что это необходимо для рекламы, а сеньор Рамон вел себя достойно, по-джентльменски.
    
На вопрос судьи, слыхала ли она когда-нибудь имя миссис Ферьер, свидетельница ответила, что этого имени никогда не слышала, при ней никто никогда его не произносил. Она ничего плохого не подозревала.
    
Свидетельница Тельма Андерсен также узнала себя на всех фотографиях, которые ей были показаны, сказав, что ее фотографировали в Париже и на Ривьере.
    
Все были абсолютно уверены в честности Тельмы Андерсен. Она оказалась приятной, но глупой девушкой. Ее ответы были прямыми и честными, а ее сожаления по поводу случившегося прозвучали в суде совершенно искренне.
    
Защита пыталась протестовать, отрицая всякую связь еженедельника «Экс-рей ньюс» с Тельмой Андерсен. Фотографии были кем-то доставлены в редакцию из Парижа и ни у кого не вызвали подозрений.
    
Заключительная речь королевского адвоката сэра Мортимера была обличающей. В ней он подчеркнул, что заговор, направленный на дискредитацию премьер-министра и его супруги, провалился. Симпатии судьи и присяжных были на стороне миссис Ферьер.
    
Приговор можно было предугадать заранее: «Экс-рей ньюс», кроме оплаты судебных издержек, был приговорен к огромному денежному штрафу. Справедливость восторжествовала!
    
Когда миссис Ферьер, ее муж и отец выходили из зала суда, их приветствовала восторженными криками толпа народа.
   
   
    
     
XI
    
    
Эдвард Ферьер долго пожимал руку Эркюлю Пуаро.
    
— Благодарю вас, господин Пуаро, — повторял он много раз, — благодарю от всей души. Этот приговор прикончит проклятый «Экс-рей ньюс». Грязный бульварный листок! Ну теперь они окончательно обанкротятся. Поделом им за мою бедную Дагмар. Это же надо замыслить такое! И против кого? Против моей Дагмар, против самой добропорядочной женщины на свете. Как хорошо, что вам удалось пресечь это в корне, господин Пуаро… Но кто вам подсказал, что они воспользуются двойником?
    
— Эта идея стара как мир, — сказал Пуаро. — Эта идея была впервые использована еще давно, когда Джин де ла Мотта выдавала себя за королеву Франции Марию Антуанетту…
    
— Это я знаю, — сказал премьер. — Я еще раз прочитаю «Ожерелье королевы». Но где вы нашли женщину, которую они использовали как двойника?
    
— В Дании, — сказал Пуаро, — где я и искал ее.
    
— В Дании? — удивился Ферьер. — Но почему в Дании?
    
— Потому что бабушка Дагмар была датчанка и сама миссис Ферьер похожа на датчанку, — сказал Пуаро. — А кроме того, были и другие причины.
    
— Да-а, — удивленно произнес премьер, — сходство прямо поразительное. Какая дьявольская идея! Интересно, как этой лисе Перри пришла в голову такая мысль?
    
— А она пришла не ему, — улыбнулся Пуаро.
    
— Не ему? — не понял Ферьер. — Тогда кому же?
    
— Мне. — Все еще улыбаясь, Пуаро постучал себя в грудь.
    
— Ничего не понимаю, — растерялся Ферьер. — Объясните мне толком.
    
— Давайте вспомним легенду о Геракле, — сказал Пуаро, — которая рассказывает о более древних событиях, чем описанные в романе «Ожерелье королевы». Легенду о том, как Геракл за один день очистил конюшни царя Авгия. Для выполнения своей задачи Геракл использовал воды двух рек, так сказать, естественные силы природы. Теперь вернемся к современности! Что является величайшей силой природы? Взаимоотношения двух полов, не так ли? Именно проблема взаимоотношений мужчины и женщины всегда была главной темой прессы. Расскажите народу о скандале, замешанном на проблемах отношений между мужчиной и женщиной, и ему это понравится больше, чем политический скандал или разоблачение мошенника.
    
Все еще ничего не понимая, премьер смотрел на Пуаро.
    
— Итак, — продолжал Пуаро, — в чем же заключалась моя задача? Окунуть свои руки в грязь, как это сделал Геракл, и сделать дамбу, чтобы изменить русло реки. Мне помог мой друг, журналист. Он обошел всю Данию и нашел женщину, похожую на Дагмар. Подойдя к ней, журналист упомянул «Экс-рей ньюс», надеясь, что эта женщина его запомнит, что она и сделала.
    
Ошеломленный премьер молчал.
    
— И что же случилось дальше? — спросил Пуаро и сам же ответил: — Полилась грязь! Потоки грязи! Жена Цезаря облита грязью. Для публики, для простого обывателя это интереснее любого политического скандала. И вот — развязка! Какая реакция? Честное имя женщины восстановлено! Виновник наказан! Справедливость восторжествовала! Огромный поток романтических чувств смыл всю грязь авгиевых конюшен.
    
Лицо премьера начало багроветь.
    
— И если сейчас, — подвел итог Пуаро, — даже все газеты страны опубликуют материалы о махинациях Джона Хаммета, никто этому не поверит. Это будет воспринято как очередной заговор против правительства.
    
Наконец Эдвард Ферьер все понял. У него от ярости перехватило дыхание. Еще ни разу за всю свою карьеру Пуаро не был так близок к реальной опасности быть избитым.
    
— Моя жена! — в ярости закричал Ферьер. — Моя бедная Дагмар! Да как вы смели использовать ее…
    
К счастью для Пуаро, в этот момент в комнату вошла улыбающаяся Дагмар Ферьер.
    
— Ну как, мой друг? — сказала она, обращаясь к мужу. — Все хорошо, что хорошо кончается.
    
— Дагмар, — изумился муж, — ты… ты об этом знала заранее?
    
— Ну конечно, дорогой! — улыбнулась Дагмар Ферьер добродушной улыбкой преданной жены.
    
— И ты ничего не сказала мне? — с упреком произнес Ферьер.
    
— Но, Эдвард, — спокойно ответила она, — ты бы не позволил господину Пуаро осуществить его план, не так ли?
    
— Конечно, я был бы против, — сердито сказал муж.
    
— Мы так и думали! — вновь улыбнулась Дагмар Ферьер.
    
— Мы? — удивился Ферьер.
    
— Да, — рассмеялась она. — Мы. Господин Пуаро и я.
    
Она повернулась к Эркюлю Пуаро.
    
— Не знаю, как вас и благодарить, господин Пуаро, — сказала она. — Я так хорошо отдохнула в доме епископа и теперь полна сил и энергии. В следующем месяце, — обратилась она к мужу, — в Ливерпуле состоится спуск на воду линейного корабля. Меня пригласили участвовать в церемонии спуска. Я считаю, что нужно поехать. Это будет способствовать нашей популярности.
   
  
  
   
    
Стимфалийские птицы[21]
   
   
    
     
I
    
    
Сидя на террасе отеля, Гарольд Уоринг впервые заметил их, когда они поднимались по тропинке от озера.
    
Был чудесный день, невдалеке голубело озеро, и светило солнце. Гарольд курил трубку и думал, что весь мир у него в кармане.
    
Его политическая карьера складывалась удачно. В свои тридцать лет он уже работал в кабинете премьер-министра и очень гордился этим. Он слышал, как один из сотрудников сказал, будто сам премьер-министр как-то произнес, что «этот Уоринг далеко пойдет». Поэтому жизнь Гарольду рисовалась в розовом свете. Он был молод, достаточно хорош собой, преуспевал во всем и еще не был связан семейными узами.
    
Свой отпуск он решил провести в Чехословакии, уехав далеко от оживленных дорог и уединившись от всех и вся. Небольшая гостиница, расположенная на берегу озера Стемпка, устраивала его, так как в ней, во-первых, было удобно, а во-вторых, не очень много посетителей. Большинство проживавших в ней были иностранцами.
    
Единственными англичанами, остановившимися в гостинице, были миссис Райс и ее замужняя дочь, миссис Клейтон, которые Гарольду очень понравились. Кроткая и застенчивая, Элси Клейтон отличалась несколько старомодной красотой. Если она и пользовалась косметикой, то очень мало. Миссис Райс же была, что называется, женщиной с характером. Высокая, с низким голосом и властными манерами, она, однако, обладала чувством юмора и оказалась интересной собеседницей. Мать и дочь были очень привязаны друг к другу.
    
Гарольд провел с ними несколько приятных часов, но они не стремились навязывать ему свое общество, и отношения между ними оставались дружескими и ни к чему не обязывающими.
    
Другие постояльцы отеля не вызывали у него интереса. В основном это были либо просто туристы, либо автомототуристы, которые останавливались в отеле на одну-две ночи, а потом продолжали свой путь, поэтому он едва замечал их.
    
Но однажды внимание Гарольда привлекли две женщины.
    
Они очень медленно поднимались вверх по тропинке. И так случилось, что, когда Гарольд взглянул на них, солнце скрылось за облаками. Он поежился и пригляделся к ним.
    
Ему показалось, что в них есть что-то странное. Длинные носы загнуты книзу, как клювы у птиц, а их лица, удивительно похожие одно на другое, казались застывшими масками. У обеих на плечах были накидки, которые хлопали на ветру, как крылья больших птиц.
    
«Они и вправду похожи на птиц, — подумал Гарольд, — на птиц, предвещающих несчастье».
    
Женщины подошли к террасе и прошли мимо него. Им можно было дать около пятидесяти лет. Внешнее сходство их говорило о том, что, по всей видимости, они — сестры. В облике их было что-то отталкивающее.
    
Проходя мимо Гарольда, обе взглянули на него — странным, как ему показалось, оценивающим взглядом, и в этом взгляде чудилось что-то нечеловеческое.
    
Предчувствие недоброго снова шевельнулось в душе Гарольда. Он заметил руку одной из женщин — длинные ногти, напоминавшие острые когти…
    
И, хотя снова выглянуло солнце, Гарольду стало не по себе. «Ужасные создания, — подумал он. — Как хищные птицы».
    
От этих мыслей его отвлек приход миссис Райс. Он встал и пододвинул ей стул. Поблагодарив, миссис Райс села и, как обычно, начала быстро вязать.
    
— Вы заметили двух женщин, которые только что вошли в отель? — спросил он.
    
— С накидками на плечах? — уточнила миссис Райс. — Да, я проходила мимо них.
    
— Странные они какие-то, вам не кажется? — спросил Гарольд.
    
— Возможно… — сказала миссис Райс и после раздумий добавила: — Да, пожалуй, вы правы. Они, наверное, только вчера приехали. Очень похожи друг на друга, наверное, близнецы.
    
— Может быть, я просто фантазирую, — признался Гарольд, — но мне кажется, в них есть что-то зловещее.
    
— Как интересно! — воскликнула миссис Райс. — Я должна посмотреть на них поближе, а потом скажу, согласна ли я с вами.
    
Она помолчала.
    
— Мы узнаем, кто они такие, от портье, — добавила она. — На англичанок ведь они не похожи?
    
— Нисколько.
    
Миссис Райс взглянула на свои часы.
    
— Пора пить чай, — сказала она. — Не сочтите за труд, мистер Уоринг, позвоните в гонг, чтобы вызвать официанта.
    
— С удовольствием, миссис Райс.
    
— Что-то не видно сегодня вашей дочери, миссис Райс? — спросил Гарольд, вернувшись на свое место. — Где она?
    
— Элси? — переспросила миссис Райс. — Мы с ней _ гуляли у озера, а потом возвращались по сосновому лесу. Чудесная была прогулка!
    
Вошел официант и принял у них заказ.
    
— Элси, наверное, не спустится к чаю, — продолжала миссис Райс, спицы так и мелькали у нее в руках. — Она получила письмо от мужа.
    
— От мужа? — удивился Гарольд. — А знаете, миссис Райс, я все время думал, что она вдова.
    
Миссис Райс бросила на него быстрый взгляд.
    
— Нет, — сухо ответила она. — Элси не вдова. — И с чувством добавила: — К несчастью!
    
Гарольд был поражен.
    
— Пьянство приносит много горя, мистер Уоринг, — мрачно кивая головой, сказала миссис Райс.
    
— Он пьет? — спросил Гарольд.
    
— Да, — ответила она. — Как сапожник. У него и без этого масса недостатков: ревнив, страшно вспыльчив. — Она вздохнула. — Элси с ним очень трудно, мистер Уоринг. Всю свою жизнь я посвятила Элси, она мой единственный ребенок, и нет сил видеть, как она несчастна.
    
— Она такая нежная, кроткая, — искренне взволнованный, сказал Гарольд.
    
— Возможно, даже больше чем нужно, — с горечью бросила миссис Райс.
    
— Вы хотите сказать…
    
— Счастливые люди не бывают такими кроткими, — перебила его миссис Райс. — Она слишком много пережила и просто смирилась со своим положением.
    
— А как получилось, что она… вышла замуж за такого человека? — немного поколебавшись, спросил Гарольд.
    
— Филипп Клейтон был очень привлекательным и обаятельным мужчиной. Он был вполне обеспеченным. А о его истинном характере никто и не догадывался, да и не было никого, кто бы нас предупредил. Я много лет жила вдовой, а две одинокие женщины — не самые лучшие знатоки мужского характера.
    
— Это верно, — задумчиво согласился Гарольд.
    
Он чувствовал, как в его душе поднимается волна гнева к Филиппу Клейтону и жалости — к миссис Клейтон. Элси Клейтон сейчас самое большее двадцать пять лет. Он вспомнил ее ясные голубые глаза, мягко опущенные уголки рта и вдруг понял, что его интерес к ней вызван чувством большим, чем дружба.
    
А она была связана семейными узами с грубым и жестоким Филиппом Клейтоном.
   
   
    
     
II
    
    
В тот вечер Гарольд присоединился к матери и дочери после ужина. На Элси Клейтон было изящное платье розового цвета. Он заметил, что она, должно быть, много плакала, так как ее веки покраснели.
    
— А я узнала, кто эти две ваши гарпии, мистер Уоринг, — оживленно сказала миссис Райс. — Они польки, и, как сказал портье, из очень хорошей семьи.
    
Гарольд посмотрел на женщин, сидевших в другом конце зала.
    
— Вон те две женщины? — заинтересовалась Элси. — С выкрашенными хной волосами? Не знаю почему, но, глядя на них, мне становится жутко!
    
— Вот и мне тоже, — с готовностью подтвердил Гарольд.
    
— Какие же вы оба глупые, — рассмеялась миссис Райс. — По одной только внешности о людях судить нельзя.
    
Теперь рассмеялась и Элси.
    
— Ну конечно нельзя, — сказала она. — А все-таки я думаю, что они похожи на стервятниц!..
    
— Выклевывающих глаза мертвецам, — добавил Гарольд.
    
— Ради Бога, прошу вас, не нужно, — взмолилась Элси.
    
Гарольд поспешно извинился.
    
— Во всяком случае, — с улыбкой сказала миссис Райс, — непохоже, что они собираются перейти нам дорогу.
    
— Ну у нас-то нет никаких тайн, требующих покаяния! — воскликнула Элси.
    
— А может быть, они есть у мистера Уоринга? — подмигнув, рассмеялась миссис Райс.
    
— Что вы. — Гарольд тоже рассмеялся. — У меня нет никаких тайн. Моя жизнь — открытая книга.
    
«Какие же дураки те, — подумал Гарольд, — кто сворачивает с прямой дороги. Чистая совесть — это то, что нужно честному человеку. Это дает ему право смело шагать по жизни, а каждого, кто будет мешать — посылать ко всем чертям».
    
Он вдруг ощутил в себе прилив жизненных сил, почувствовал себя хозяином своей судьбы.
   
   
    
     
III
    
    
Гарольд, как и все истинные англичане, плохо знал иностранные языки. По-французски он говорил спотыкаясь на каждом слове и с английским произношением, а по-итальянски и по-немецки не знал ни единого слова.
    
До сих пор это обстоятельство его не беспокоило. В большинстве отелей на континенте он всегда находил людей, говоривших по-английски. Так о чем же было еще беспокоиться?
    
Но в этом удаленном от больших магистралей уголке, где местным языком был словацкий и даже портье говорил немного по-немецки, Гарольда иногда раздражало, что одна из его приятельниц должна была время от времени выступать в роли его переводчицы.
    
Миссис Райс знала много иностранных языков и даже говорила немного по-словацки.
    
Гарольд решил взяться за изучение немецкого языка. Он купил несколько учебников и решил каждое утро по два часа заниматься немецким языком.
    
Утро было прекрасное. Написав несколько писем, Гарольд взглянул на часы. До ленча оставалось около часа, и он решил использовать это время для прогулки. Гарольд спустился к озеру, а потом свернул в сосновый лес.
    
Прошагав не более пяти минут, он вдруг услышал звуки, которые нельзя было ни с чем спутать; ему показалось, что где-то неподалеку рыдала женщина, да так надрывно, что казалось, сердце ее разрывается от горя.
    
Подождав минуту, Гарольд пошел туда, откуда доносились звуки, и увидел Элси Клейтон, которая, сотрясаясь от рыданий, сидела на поваленном дереве, закрыв лицо руками.
    
После минутного колебания Гарольд решился подойти к ней и тихо позвал:
    
— Элси?.. Миссис Клейтон?..
    
Элси вздрогнула и подняла на него свои заплаканные глаза. Гарольд сел рядом с ней на поваленное дерево.
    
— Я могу вам чем-нибудь помочь? — с искренним сочувствием спросил он. — Хоть чем-нибудь?
    
Она молча покачала головой.
    
— Нет… Нет… — наконец сказала она. — Вы так добры. Но никто не сможет мне помочь.
    
— Это связано с… вашим мужем? — робко спросил он.
    
Она кивнула. Потом вытерла слезы платочком, который был у нее в руке, и, вынув из сумочки пудреницу, начала приводить себя в порядок, изо всех сил стараясь взять себя в руки.
    
— Я не хотела расстраивать маму, — сказала она дрожащим голосом. — Она так переживает, когда видит меня несчастной. Вот я и пришла сюда выплакаться. Знаю, что это глупо. Слезами горю не поможешь. Но… но иногда чувствуешь, что жизнь просто невыносима.
    
— Мне вас искренне жаль, — посочувствовал ей Гарольд.
    
Она ответила ему благодарным взглядом.
    
— Конечно, это моя вина, — начала она запинающимся голосом. — За Филиппа я вышла по своей воле, но кто знал, что так все плохо обернется… Но я виню только себя.
    
— Смелая же вы женщина! — сказал Гарольд.
    
— Нет, я не смелая, — покачала головой Элси. — Я совсем не смелая. Я ужасная трусиха. Частично это из-за Филиппа. Я так боюсь его, так боюсь, особенно когда он впадает в ярость.
    
— Вы должны уйти от него, — взволнованно воскликнул Гарольд.
    
— Я никак не могу решиться, — призналась Элси. — Он… он не позволит мне уйти.
    
— Чепуха! А если развод?
    
— Для развода у меня нет оснований, — медленно покачала головой Элси. — Нет, я должна нести этот крест, я должна терпеть, — продолжала она. — Много времени я провожу с мамой, и Филипп не возражает против этого. Особенно если мы уезжаем в такое глухое место, как это. Видите ли, — слегка покраснев, добавила она, — беда в том, что он безумно ревнив. Стоит только мне заговорить с другим мужчиной, как он устраивает ужасные сцены.
    
Гнев Гарольда усиливался. Он слышал: многие женщины жалуются на ревность мужей, и сам в глубине души считал, что у мужей довольно часто есть на это основания. Однако Элси была не такой. Она ни разу не бросила на него даже кокетливого взгляда, не пыталась флиртовать.
    
Все еще дрожа, Элси отодвинулась от него.
    
— Солнце скрылось, — сказала она, посмотрев на небо. — И стало так прохладно. Пойдемте лучше в отель. Должно быть, уже подошло время обедать.
    
Они поднялись и пошли к отелю. Минуту спустя впереди они заметили фигуру, двигавшуюся в том же направлении. По хлопающей на ветру накидке они узнали одну из сестер-полек.
    
Проходя мимо нее, Гарольд поклонился, но она не ответила, только глаза ее на минуту задержались на них обоих, и от этого взгляда Гарольду стало не по себе.
    
«Уж не видела ли эта особа, — размышлял он, — как мы с Элси сидели рядом на стволе упавшего дерева? Если да, то она, наверное, подумала… По крайней мере, по ее виду можно было сказать, что подумала…»
    
Его охватил гнев. Какими же глупыми бывают женщины!
    
Странно, что солнце скрылось, может быть, скрылось даже в тот момент, когда женщина увидела их…
    
Так или иначе, Гарольду стало не по себе.
   
   
    
     
IV
    
    
В тот вечер вскоре после десяти Гарольд отправился в свою комнату. После обеда пришла почта из Англии, и он получил несколько писем, на некоторые из них надо было немедленно ответить.
    
Он надел пижаму и халат, сел за стол.
    
Написав три письма, Гарольд принялся за четвертое. Вдруг дверь распахнулась, и в комнату, пошатываясь, вошла Элси Клейтон.
    
Гарольд вскочил. Элси захлопнула дверь, сделала несколько шагов и стала, опершись на буфет. Она тяжело дышала, лицо ее было белое как мел; казалось, она была напугана чем-то до смерти.
    
— Мой муж! — выдохнула она. — Неожиданно приехал… Он… убьет меня, он сошел с ума! Я пришла к вам за помощью. Не дайте ему меня найти.
    
Она шагнула вперед, едва держась на ногах. Гарольд протянул руку, чтобы поддержать ее.
    
В этот момент распахнулась дверь, и на пороге появился мужчина. Он был среднего роста, с густыми бровями и темными прилизанными волосами. В руке он держал тяжелый гаечный ключ.
    
— Ага! — закричал он дрожащим от злобы голосом. — Так полька была права. Ты и впрямь путаешься с этим прохвостом!
    
— Нет, нет, Филипп! — закричала Элси. — Это неправда. Ты ошибаешься!
    
— Ошибаюсь? — завопил Филипп. — И это ты говоришь, когда я вас застаю обоих в его комнате? Да я тебя, подлая ведьма, за это убью!
    
Гарольд заслонил собой Элси, так как Филипп наступал на них обоих. Он попытался схватить его за руку, но тот, ловко увернувшись от Гарольда, бросился к Элси. Вскрикнув, она опять спряталась за Гарольда, а тот пытался вырвать гаечный ключ из рук Филиппа. Но Филипп не поддавался и рвался к жене, намереваясь ударить ее по лицу.
    
В ужасе Элси выбежала из комнаты. Филипп с ревом бросился за ней, а за ними, ни секунды не медля, последовал Гарольд.
    
Элси мчалась со всех ног к своей комнате, которая находилась в дальнем конце коридора. Гарольд слышал, как она пыталась закрыть дверь на ключ, но не успела. Прежде, чем ключ повернулся в замке, Филипп ворвался в комнату. Гарольд услышал испуганный крик Элси и распахнул дверь.
    
Элси стояла у открытого окна, а Филипп, размахивая гаечным ключом, приближался к ней. Она завизжала истошным голосом, схватила со стоявшего рядом стола тяжелое пресс-папье и швырнула в Филиппа.
    
Филипп рухнул на пол как подкошенный. Гарольд застыл в дверях. А Элси с криком бросилась к телу мужа — он лежал неподвижно.
    
Из коридора донесся звук открываемой где-то рядом двери. Элси вскочила на ноги и подбежала к Гарольду.
    
— Пожалуйста… — глухим, задыхающимся голосом проговорила она, — пожалуйста, идите в свою комнату. Сюда могут войти и… увидят вас здесь.
    
Гарольд кивнул. Он мгновенно оценил ситуацию. На время Филипп Клейтон вышел из строя. Но крик Элси могли услышать соседи. Если его застанут в комнате, это только усложнит все дело и вызовет кривотолки. Для них обоих было важно избежать скандала.
    
Стараясь ступать как можно тише, Гарольд быстро пробежал по коридору в свою комнату и плотно закрыл за собой дверь. Как раз когда он закрывал за собой дверь, он услышал, как кто-то вышел в коридор.
    
Некоторое время он сидел в своей комнате, не осмеливаясь выйти. Он был уверен, что рано или поздно придет Элси.
    
Наконец послышался тихий стук в дверь. Гарольд подошел к двери, открыл ее и увидел… миссис Райс, и вид ее был ужасен. Казалось, она постарела на несколько лет. Седые волосы растрепались, под глазами появились темные круги.
    
Гарольд подвел ее к стулу, и она села, тяжело дыша.
    
— Что с вами, миссис Райс? — испуганно спросил Гарольд. — Не могу ли я вам чем-нибудь помочь?
    
Она покачала головой.
    
— Не беспокойтесь, мистер Уоринг, — сказала она, постепенно успокаиваясь. — Со мной все в порядке, это просто от потрясения. Случилось нечто ужасное…
    
— Что, Клейтон серьезно пострадал? — встревожился Гарольд.
    
— Хуже, — выдохнула миссис Райс. — Он мертв.
   
   
    
     
V
    
    
Комната поплыла у Гарольда перед глазами. Ему показалось, как будто на него вылили ушат ледяной воды.
    
— Мертв? — тупо переспросил он. — Вы сказали, Филипп Клейтон мертв?
    
Миссис Райс кивнула.
    
— Угол этого мраморного пресс-папье, — заговорила она ровным безжизненным голосом, — пришелся ему как раз в висок, а когда он падал, то еще ударился головой о каминную решетку. Не знаю, что именно убило его, но он, безусловно, мертв. Уж я-то повидала смертей на своем веку.
    
«Несчастье, — пронеслось в голове Гарольда. — Это же катастрофа для меня!»
    
— Но это же несчастный случай! — горячо воскликнул Гарольд. — Я сам видел, как это произошло.
    
— Конечно, это был несчастный случай, — резко ответила миссис Райс. — Я-то сама знаю. Но… — она выдержала многозначительную паузу, — но… подумают ли так другие? Я… честно говоря, боюсь, Гарольд! Ведь мы не в Англии!
    
— Я могу подтвердить слова Элси, — медленно сказал он.
    
— Ну да, а она может подтвердить ваши. Но в этом-то все и дело! — делая ударение на последней фразе, сказала миссис Райс.
    
Умный и сообразительный от природы Гарольд сразу понял, что она имеет в виду. Быстро оценив ситуацию, он пришел к выводу, что в его аргументах есть слабые места. Вместе с Элси он проводил много времени. А потом еще тот случай в сосновом лесу, когда одна из полек видела их при довольно компрометирующих обстоятельствах. Правда, сестры не говорят по-английски, но отдельные слова они, конечно, понимают. Эта женщина могла понять общеизвестные слова «ревность», «муж», если она слышала их разговор. Как бы то ни было, но ясно одно: это она сказала Клейтону что-то такое, что разбудило в нем ревность. А теперь — его смерть. В момент этой ужасной смерти он, Гарольд, находился в комнате Элси. Попробуй теперь докажи, что это не он напал на Филиппа Клейтона с пресс-папье. Ничем ведь не докажешь и того, что, скажем, Клейтон не застал их вдвоем в комнате. Будут только слова — его и Элси. Поверят ли им?
    
Его охватил жуткий страх. Он не мог представить, да, не мог себе представить, что его или Элси приговорят к смертной казни за убийство, которого они не совершали. Самое меньшее, на что они могли рассчитывать, — их обвинят в непреднамеренном убийстве (только существует ли в этой стране такое юридическое понятие?). Но если даже только это, то мороки будет много: будет вестись следствие, в прессе появятся отчеты. «Англичане, мужчина и женщина, обвиняются… ревнивый муж, преуспевающий политический деятель». Да, это будет конец его политической карьере. Такого скандала он не выдержит!
    
— Неужели нельзя как-нибудь избавиться от тела? — как-то несерьезно сказал он и по-детски добавил: — Закопать его где-нибудь?
    
Удивленный и насмешливый взгляд миссис Райс заставил его смутиться и покраснеть.
    
— Мой дорогой Гарольд, — язвительно сказала она, — это вам не детективный роман. Делать такие вещи — безумие.
    
— Вы правы. — Гарольд застонал. — Но что же делать, Боже мой? Что же делать?
    
Миссис Райс безнадежно покачала головой. Нахмурившись, она сосредоточенно думала.
    
— Неужели ничего нельзя предпринять? — настаивал Гарольд. — Ведь есть же какой-нибудь выход, чтобы избавиться от этого ужасного несчастья?
    
Да, это было самое настоящее несчастье! Непредвиденное, непредсказуемое несчастье!
    
Они посмотрели друг на друга.
    
— Элси, девочка моя… — хриплым голосом запричитала миссис Райс. — Ради тебя я пойду на все. Если ей придется через все это пройти, она не выдержит… Да и вы тоже, — добавила она. — Ваша карьера…
    
— Сейчас речь не обо мне, — храбро сказал Гарольд, но про себя подумал совсем иначе.
    
— И как это нечестно! Как несправедливо! — продолжала причитать миссис Райс. — Ведь между вами и Элси ничего такого не было, уж я-то знаю!
    
— Вот об этом, по крайней мере, вы и могли бы сказать полиции, — ухватился за ее слова Гарольд, как утопающий хватается за соломинку.
    
— Да, — все с той же горечью продолжала миссис Райс, — если мне поверят. Ведь вы же знаете, какие здесь люди!
    
Гарольд мрачно согласился. Здесь, на континенте, наверняка подумают, что между ним и Элси существует преступная связь, а слова миссис Райс будут восприниматься как ложь матери во имя спасения дочери.
    
— Да, — мрачно сказал Гарольд. — Хуже всего то, что мы не в Англии.
    
— Постойте! — подняла голову миссис Райс. — Это правда, что мы не в Англии. Вот и посмотрите, нельзя ли что-нибудь сделать.
    
— Что же? — с готовностью и надеждой спросил Гарольд.
    
— Сколько у вас денег? — загадочно спросила миссис Райс.
    
— С собой — немного, — сказал Гарольд. — Но я могу, конечно, телеграфировать домой, чтобы мне срочно выслали нужную сумму. А что вы придумали?
    
— Денег может понадобиться много, — сказала миссис Райс. — Но игра, я думаю, стоит свеч!
    
Гарольд немного ожил. Он почувствовал, что появилась какая-то надежда.
    
— Что вы придумали? — взволнованно спросил он.
    
— Мы не можем скрыть эту смерть сами, — решительно заговорила миссис Райс, — это противозаконно, но есть, я думаю, возможность замять это дело официально. Во всяком случае, можно попробовать.
    
— Вы действительно так думаете, миссис Райс? — В голосе Гарольда прозвучала слабая надежда.
    
— Да! — решительно сказала миссис Райс. — Во-первых, я думаю, администрация отеля будет на нашей стороне. В их интересах дело замять. Нужно поговорить с главным администратором. Я думаю, что в этих балканских странах подкупить можно кого угодно, а уж полицию — в первую очередь!
    
— А знаете, — медленно произнес Гарольд, постепенно приходя в себя, — пожалуй, в ваших словах есть какая-то доля истины.
    
— К счастью, — продолжила миссис Райс, — я уверена, что в отеле никто ничего не слышал.
    
— А кто живет в соседней с Элси комнате по другую сторону от вас? — спросил Гарольд.
    
— Да те две польки, — махнула рукой миссис Райс. — Но они ничего не слышали. Если бы они слышали, то вышли бы в коридор. Филипп приехал поздно вечером, его никто не видел, кроме ночного портье. А знаете, Гарольд, я верю, что мы сможем замять это дело — и выдать смерть Филиппа за естественную! Дело только за тем, чтобы взятка была дана самому высокому чину. И сунуть ее надо нужному человеку, — может быть, даже самому шефу полиции!
    
— Ну, прямо театр драмы и комедии! — слабо улыбнулся повеселевший Гарольд. — Да, в конце концов, попытка не пытка. — И добавил: — Риск — благородное дело!
   
   
    
     
VI
    
    
Миссис Райс очень энергично принялась за дело. Сначала позвали главного администратора отеля. Гарольд остался в своей комнате. Они заранее договорились с миссис Райс, что все будет представлено как ссора мужа с женой. Молодость и красота Элси вызовут больше сочувствия.
    
На следующее утро в отель прибыло несколько полицейских чинов, и их сразу же проводили в комнату миссис Райс. Ушли они в полдень. Гарольд телеграфировал домой, чтобы ему выслали большую сумму денег, и больше в происходящем никакого участия не принимал. Да он и при всем желании не смог бы: ни один из полицейских не говорил по-английски.
    
В двенадцать часов дня миссис Райс пришла к Гарольду, усталая, бледная, но сияющая.
    
— Сработало! — просто сказала она.
    
— Слава Богу! — обрадовался Гарольд. — Миссис Райс, вы просто удивительная женщина! Невероятно! Но как вам это только удалось?
    
— Можете считать, что почти все удалось уладить, — задумчиво произнесла миссис Райс. — Легкость, с которой они согласились взять деньги, свидетельствует об этом. Да они и сами прямо намекали на деньги. Как это все отвратительно!
    
— Сейчас не время обсуждать моральные качества местных полицейских чиновников, — прервал ее Гарольд. — Сколько они потребовали?
    
— Тариф довольно высок. — И она зачитала целый список тех лиц, которым будет необходимо дать взятку: — Шеф полиции, комиссар полиции, посредник, врач, главный администратор отеля, ночной портье.
    
— Ну, ночному портье много не надо. Бутылку «Золотого галуна», и достаточно, — заметил Гарольд, выслушав весь список до конца.
    
— Слушайте дальше, — продолжала миссис Райс. — Главный администратор отеля поставил условие, что Филипп умер вообще не в его отеле. Официальная версия такова, что у Филиппа в поезде случился сердечный приступ. Он вышел в коридор и пошел в тамбур, чтобы подышать свежим воздухом. Входная дверь оказалась незапертой (проводники и правда довольно часто оставляют открытыми двери тамбуров), и он упал прямо на рельсы. Чудо, что может сделать полиция, если захочет!
    
— Слава Богу, — воскликнул Гарольд. — Английская полиция не такая! — И, гордый тем, что он — англичанин, Гарольд отправился обедать.
   
   
    
     
VII
    
    
Обычно после обеда Гарольд пил кофе с миссис Райс и ее дочерью. И на этот раз, несмотря на происшедшие события, он решил режим не менять.
    
После той ночи он впервые увидел Элси. Она была очень бледна: чувствовалось, что она еще до конца не оправилась от потрясения, но храбро старается держаться, произнося обычные фразы о погоде и о природе.
    
Они стали обсуждать внешность одного из приехавших гостей, стараясь угадать его национальность. Гарольд был убежден, что такие большие черные усы могут быть только у французов, Элси считала, что он немец, а миссис Райс высказала предположение, что испанец.
    
На террасе, кроме них, в дальнем углу сидели две польки и занимались вышиванием. Как всегда, когда Гарольд их видел, его охватывало мрачное предчувствие. Эти неподвижные лица, загнутые книзу носы и руки, похожие на когтистые лапы хищных птиц…
    
К ним подошел мальчик-посыльный и сказал миссис Райс, что ее хотят видеть. Встревоженная, она поднялась и пошла за ним. Видно было, как у входа в отель она встретила полицейского в полной парадной форме.
    
Элси затаила дыхание.
    
— Как вы думаете, — встревоженно спросила она, — что-нибудь случилось?
    
— Да нет, не думаю, — поспешил разуверить ее Гарольд, хотя страх сжал его сердце. — Не думаю. Ваша матушка устроила все великолепно.
    
— Я знаю. Мама у меня великий боец. Она никогда так просто не сдается. — Элси поежилась. — Но как все это ужасно!
    
— Ну, ну, не надо, — успокаивал ее Гарольд. — Не думайте об этом. С этим делом навсегда покончено.
    
— Дай. Бог, — сказала Элси глухим голосом, — но я не могу забыть, что именно я убила бедного Филиппа.
    
— Не думайте об этом, — горячо успокаивал ее Гарольд. — Это был несчастный случай. Вы же это сами прекрасно знаете.
    
Лицо ее прояснилось.
    
— Как бы то ни было, но все прошло, — продолжал Гарольд. — А что прошло, то прошло. И больше об этом не надо вспоминать.
    
Вернулась миссис Райс. По ее лицу они поняли, что все в полном порядке.
    
— Ну и испугалась же я, — почти весело заговорила она. — Но это была всего лишь пустая формальность по поводу каких-то бумаг. Все в порядке, дети мои. Теперь на нас нет и тени подозрения. Мне кажется, по этому поводу можно выпить бокал шампанского.
    
Принесли шампанское.
    
— За будущее! — весело провозгласила миссис Райс, подняв бокал шампанского.
    
— За будущее! — Гарольд улыбнулся Элси.
    
— И за ваши успехи! — сказала она. — Я уверена, вы будете великим человеком. — И улыбнулась в ответ.
    
После пережитого страха им стало очень весело и легко. Тучи рассеялись! Все было хорошо!
    
В дальнем углу террасы обе похожие на хищных птиц польки поднялись и аккуратно сложили свое рукоделие. Затем, пройдя через всю террасу, подошли к миссис Райс и, поклонившись, сели рядом. Одна из них начала что-то говорить миссис Райс, а другая смотрела на Гарольда и Элси. На губах ее играла легкая улыбка.
    
«Улыбка не из приятных», — подумал Гарольд.
    
Он взглянул на миссис Райс. Она слушала польку, изредка вставляя слова, и, хотя Гарольд не мог понять ни слова, выражение лица миссис Райс было достаточно красноречивым. Прежние сомнения и страх вернулись.
    
Но вот сестры поднялись и, чопорно раскланявшись, ушли в отель.
    
— Что случилось? — хрипло спросил Гарольд, наклонившись к миссис Райс.
    
— Эти женщины собираются нас шантажировать, — голосом, в котором звучало безнадежное отчаяние, ответила миссис Райс. — Прошлой ночью они не спали и все слышали, и теперь, когда мы сделали попытку замять дело, все стало в тысячу раз хуже.
   
   
    
     
VIII
    
    
Около часа Гарольд шагал вокруг озера, стараясь чисто физическим напряжением избавиться от охватившего его отчаяния и страха. Наконец он пришел к тому месту, где впервые увидел этих зловещих женщин, в руках которых находятся его жизнь и жизнь Элси.
    
— Будь они прокляты! — громко сказал он. — Будь прокляты эти две сатанинские, сосущие человеческую кровь гарпии!
    
Чье-то легкое покашливание заставило его вздрогнуть и резко повернуться. Перед ним стоял тот самый незнакомец маленького роста с роскошными усами, национальность которого они так тщетно пытались угадать сегодня утром. Он вышел из тени деревьев и наверняка слышал его слова.
    
— Э… э… добрый день, — растерянно произнес Гарольд.
    
— Боюсь, что для вас, — произнес незнакомец на прекрасном английском языке, — этот день не очень добрый.
    
— Я… э… — еще больше растерялся Гарольд.
    
— Я вижу, вы в беде, мосье? Не могу ли я вам чем-то помочь? — спросил маленький незнакомец.
    
— О нет, спасибо! Просто я хочу разрядиться, вот и все.
    
— Но мне кажется, — вежливо, но настойчиво продолжал незнакомец, — что у вас есть проблемы, которые вы не можете решить сами, и я могу вам помочь. Я ведь прав, не так ли, что ваши беды связаны с теми двумя женщинами, с которыми вы только что беседовали на террасе?
    
Гарольд изумленно посмотрел на незнакомца.
    
— Вы что-нибудь о них знаете? Да кто вы такой, в конце концов?
    
Как будто признаваясь в своем королевском происхождении, незнакомец сказал:
    
— Меня зовут Эркюль Пуаро. Не прогуляться ли нам немного по лесу, и вы мне все расскажете? Я вам уже сказал, что уверен, что могу вам помочь.
    
Гарольд так и не смог потом понять, что заставило его быть откровенным с человеком, которого он видел впервые. Но, так или иначе, он излил ему свои беды от начала и до конца.
    
Эркюль Пуаро внимательно все выслушал, изредка мрачно кивая головой. Когда Гарольд закончил, он мечтательно сказал:
    
— Стимфалийские птицы с железными клювами, которые питаются человеческим мясом и живут у Стимфалийского озера! Да, вполне подходяще.
    
— Что вы сказали? — переспросил Гарольд, которому в голову пришла мысль, что Пуаро сумасшедший и начал заговариваться.
    
— Я вспоминаю классику, только и всего, — улыбнулся Пуаро. — Понимаете, молодой человек, у меня свой взгляд на вещи. Что же касается вашего дела… Вы сейчас в очень неприятном положении…
    
— Нет необходимости напоминать мне об этом! — прервал его Гарольд.
    
— Шантаж — это очень серьезно, — продолжал Пуаро, не обращая внимания на тон Гарольда. — Эти гарпии заставят вас платить еще и еще! А если вы откажетесь, что тогда будет?
    
— Все станет известно, — обреченно сказал Гарольд. — Моя карьера рухнет, а несчастная женщина, не сделавшая никому зла, должна будет столько вынести, и неизвестно, чем это кончится.
    
— Поэтому, — закончил Пуаро, — нужно что-то предпринять!
    
— Что именно?
    
Пуаро откинул назад голову и, полузакрыв глаза, сказал (при этом Гарольду опять показалось, что его новый знакомый сошел с ума):
    
— Вот и настал момент для бронзовых трещоток!
    
— Вам что, совсем плохо? — изумленно спросил Гарольд.
    
— Нет, молодой человек. Со мной все в порядке. Я только пытаюсь следовать примеру моего предшественника Геракла, — объяснил Пуаро. — Потерпите еще несколько часов, мой друг, и к завтрашнему дню я, может быть, сумею избавить вас от ваших преследователей.
   
   
    
     
IX
    
    
Когда на следующее утро Гарольд спустился на террасу, он увидел там Эркюля Пуаро. Он был один. Хотя Гарольд и не хотел себе в этом признаваться, но вчерашний разговор с Пуаро успокоил его. Он поверил этому человеку и спокойно ждал выполнения его обещания. Гарольд подошел к Пуаро и, скрывая волнение, спросил его:
    
— Ну и как?
    
— Отлично! — Лицо Пуаро расплылось в улыбке.
    
— То есть? — не понял Гарольд.
    
— Все закончилось благополучно.
    
— Но как вам это удалось? — настаивал Гарольд.
    
— Я использовал бронзовые трещотки, или, выражаясь по-модному, заставил гудеть металлические провода. Короче говоря, я воспользовался услугами телеграфа. Ваши стимфалийские птички, мосье, отправлены туда, где они некоторое время не смогут демонстрировать свое искусство.
    
— Их арестовала полиция? — не поверил Гарольд.
    
— Совершенно верно.
    
Гарольд облегченно вздохнул.
    
— Как здорово! Я и не мечтал об этом, — воскликнул он, сел и через минуту вскочил. — Надо пойти и рассказать все миссис Райс и ее дочери.
    
— Они все знают, — остановил его Пуаро.
    
— Ну хорошо. — Гарольд снова сел. — Тогда расскажите мне, пожалуйста, что…
    
Он осекся.
    
По тропинке поднимались две женщины в хлопающих на ветру накидках, с профилями, напоминающими птичьи.
    
— Но вы же сказали, — воскликнул пораженный Гарольд, — что их забрала полиция!
    
Пуаро посмотрел в ту же сторону.
    
— Ах, эти женщины? — сказал он. — Они безобидны, эти польки из хорошей семьи, как и сказала вам на днях консьержка. Их внешность, конечно, не очень привлекательна, но и только.
    
— Я ничего не понимаю, — растерялся Гарольд.
    
— Я вижу, — улыбнулся Пуаро. — Полиция разыскивала других женщин — изобретательных миссис Райс и плаксивую миссис Клейтон. Это они — хорошо известные хищницы.
    
— Не может быть! — воскликнул пораженный юноша.
    
— И тем не менее это так, — продолжал Пуаро. — Это в их лапы вы попали, мой друг. Обе они жили за счет шантажа.
    
Все поплыло перед глазами Гарольда.
    
— Но… мужчина, который был убит?
    
— Никто не был убит. Не было и никакого мужчины.
    
— Но я же видел его своими собственными глазами, — воскликнул Гарольд.
    
— Мой друг, как вы еще молоды и неопытны, — сказал Пуаро. — Вы видели миссис Райс, переодетую в мужское платье. При помощи парика и грима она прекрасно сыграла эту роль.
    
Пуаро наклонился и похлопал Гарольда по колену.
    
— Молодой человек, — начал он укоризненно, — вы не должны быть таким доверчивым. Полицию любой страны не так-то легко подкупить. Может быть, ее вообще не подкупить, особенно когда речь идет об убийстве. Эти женщины спекулируют на невежестве людей, особенно англичан, которые игнорируют иностранные языки. Именно миссис Райс договаривается с главным администратором отеля и проводит всю аферу, потому что говорит и по-французски и по-немецки. Полиция прибывает в отель и идет прямо в ее комнату! Что же происходит на самом деле, вы не знаете. А она, может быть, заявила, что потеряла брошь или еще что-нибудь в этом роде. Да любой предлог подошел бы, лишь бы полиция приехала и вы это видели. Что же касается остального… Вы телеграфируете, чтобы вам выслали деньги, большую сумму, и передаете их миссис Райс, которая якобы ведет переговоры. Вот так, молодой человек! Они жадные, хищные птицы, очень хитрые и изворотливые! Они заметили, что вы почему-то питаете отвращение к бедным несчастным полькам, и когда польки подходят к вашему столу и заводят какой-то безобидный разговор, то миссис Райс, алчная и жадная, не может удержаться, чтобы не продолжить игру. Она же знает, что вы не поймете ни одного слова из их разговора.
    
— И таким образом, мой друг, — продолжал Пуаро, — вам пришлось бы еще и еще давать ей деньги, чтобы она якобы отдавала их все новым и новым людям.
    
— Ну, а Элси? Что вы знаете о ней?
    
Пуаро отвел глаза в сторону.
    
— Она, как всегда, блестяще сыграла свою роль. Талантливая маленькая актриса. Такая чистая, такая наивная, она вызывает в вас рыцарские чувства, а не влечение. Это всегда имеет успех у мужчин, особенно у англичан, — закончил Пуаро.
    
Гарольд глубоко вздохнул, а потом решительно сказал:
    
— Я намерен сесть и выучить все европейские языки. Второй раз таким способом меня не одурачить.
   
  
  
   
    
Критский бык[22]
   
   
    
     
I
    
    
Эркюль Пуаро внимательно посмотрел на посетительницу.
    
Он увидел бледное лицо с волевым решительным подбородком и глазами скорее серыми, чем голубыми. У нее были волосы редко встречающегося в природе естественного сине-черного оттенка, похожие на локоны античных греков.
    
Пуаро отметил хорошо сшитый, но уже поношенный твидовый костюм, потрепанную дамскую сумочку и некоторое неосознанное выражение превосходства на лице, сквозь которое, однако, проглядывало явное беспокойство.
    
«О, да она аристократка, но без денег, — подумал Пуаро. — И видимо, произошло что-то из ряда вон выходящее, раз она пришла ко мне».
    
Диана Маберли заговорила с легкой дрожью в голосе:
    
— Я даже не знаю, господин Пуаро, сможете ли вы мне помочь. Это очень необычное дело.
    
— Неужели? — иронически усмехнулся Пуаро. — А может быть, вы мне все же расскажете о нем?
    
— Я пришла к вам, господин Пуаро, — продолжала девушка, — потому что не знаю, что делать. Я даже не знаю, можно ли что-либо сделать?
    
— Позвольте мне выслушать все до конца.
    
Девушка вдруг смутилась, краска залила все ее лицо.
    
— Я пришла к вам потому, — быстро, на одном дыхании выпалила она, — потому что человек, с которым я была обручена около года назад, вдруг расстроил помолвку.
    
Она замолчала и вызывающе посмотрела на Пуаро.
    
— Вы, вероятно, думаете, — сказала она, — что я сошла с ума?
    
Пуаро медленно покачал головой.
    
— Напротив, мадемуазель, — ответил Пуаро, — у меня нет никакого сомнения в том, что вы совершенно в здравом рассудке. Но мирить влюбленных — это не моя профессия, и вы прекрасно это знаете. Вероятно, произошло что-то странное, удивившее вас, и вы хотели бы узнать, в чем дело?
    
Девушка кивнула.
    
— Хью расстроил нашу помолвку, — произнесла она ясным, чистым голосом, — потому что решил, что он сходит с ума, а сумасшедшие, как он считает, не должны жениться.
    
— Вы с этим не согласны? — Брови Пуаро взметнулись вверх.
    
— Не знаю… В конце концов, что значит — сходить с ума? Каждый в этом мире немного сумасшедший.
    
— Возможно, — осторожно согласился Пуаро.
    
— Я считаю, что только тогда, когда человек говорит, что он Гай Юлий Цезарь или еще что-нибудь подобное, — вот тогда его и нужно изолировать от общества.
    
— А вы считаете, что ваш жених еще не достиг этой стадии?
    
— Да я совсем не думаю, что с ним что-то неладное, — ответила Диана. — Он, я считаю, самый здоровый человек из всех, кого я знаю. Здоров как бык.
    
— Тогда почему же он решил, что сходит с ума? — спросил Пуаро и, помолчав немного, добавил: — Не было ли случаев помешательства в его семье?
    
— Сумасшедшим был его дед, — ответила Диана, нехотя кивнув в знак согласия. — И, мне кажется, двоюродная бабушка или кто-то еще. Между прочим, господин Пуаро, в каждой семье есть кто-то со странностями: либо слабоумный, либо одаренный или еще какой-нибудь.
    
Ее глаза взывали о помощи.
    
Пуаро печально покачал головой.
    
— Я вам так сочувствую, мадемуазель, — сказал он.
    
— Мне не нужно ваше сочувствие, — дерзко бросила Диана, но на ее глазах показались слезы. — Мне нужна ваша помощь.
    
— Но чем я могу помочь?
    
— Я не знаю, — как-то неуверенно сказала она, — но здесь что-то не так.
    
— Вы можете рассказать мне как можно подробнее о вашем женихе?
    
— Его зовут Хью Чандлер, — быстро начала рассказ Диана. — Ему двадцать четыре года. Его отец — адмирал Чандлер. Живут они в поместье Лайд-Манор, которым семья Чандлеров владеет со времен Елизаветы. Хью — единственный сын адмирала. Он поступил на флот — все Чандлеры моряки — это своего рода традиция, с тех пор как сэр Гилберт Чандлер плавал с сэром Уолтером Рейли, кажется, в пятнадцатом или в каком-то другом веке. Само собой, Хью также поступил на флот. Его отец о другом не хотел и слышать. И все же… все же именно отец настоял на его уходе оттуда!
    
— Когда это случилось?
    
— Примерно год назад, — вздохнула Диана. — Совершенно неожиданно.
    
— Был ли Хью доволен своей профессией?
    
— Абсолютно.
    
— И не было никакого скандала у него на службе?
    
— У Хью? — удивилась Диана. — Что вы. Служил он отлично. Он не мог понять решение отца.
    
— Как это объяснил адмирал?
    
— Адмирал никогда ничего не объясняет, — медленно произнесла Диана. — Он только сказал, что Хью пора научиться управлять поместьем, но я-то знаю, что это только отговорка. Это понял даже полковник Джордж Фробишер.
    
— Кто это такой?
    
— Полковник Фробишер? Старинный друг адмирала. Он крестил Хью. Почти все свое время он проводит у Чандлеров.
    
— А что думает полковник Фробишер относительно решения адмирала заставить сына оставить флот?
    
— Он был ошеломлен этим. Он не мог этого понять. Да и никто не мог.
    
— А как сам Хью Чандлер? — спросил Пуаро.
    
Диана ответила не сразу. Подождав немного, Пуаро повторил вопрос:
    
— Год назад, возможно, он и сам был бы удивлен. Но сейчас, что он говорит сейчас?
    
— Он сказал, — нехотя прошептала Диана, — примерно неделю назад, что отец был прав и что уход с флота — это единственное, что ему оставалось сделать.
    
— Вы его спросили — почему?
    
— Естественно. Но он не ответил.
    
Минуту или две Пуаро размышлял.
    
— Не случалось ли в ваших краях, — продолжал он, — в последнее время чего-нибудь необычного? Ну, примерно год назад. Чего-нибудь такого, что вызвало бы много толков и разговоров у местных жителей.
    
— Не понимаю, что вы имеете в виду? — вспыхнула Диана.
    
— Вам лучше все рассказать мне, мадемуазель Диана, — спокойно и уверенно настаивал Пуаро.
    
— Но ничего не было такого, что вы имеете в виду.
    
— А что было?
    
— Да ничего особенного, — неохотно начала Диана. — На фермах всегда случаются странные вещи. Чья-то месть или проделки деревенского глупца.
    
— Так что же все-таки произошло?
    
— Был переполох из-за каких-то овец, — неохотно начала Диана. — Им перерезали горло. О! Это было ужасное зрелище. Все они принадлежали одному фермеру, а он — неприятный человек. Его недолюбливают в округе. Полиция и решила, что кто-то имеет зуб на него и таким образом ему отомстили.
    
— Но человека, который это сделал, так и не нашли? — спросил Пуаро.
    
— Нет, — ответила Диана и тут же страстно добавила: — Но если вы предполагаете…
    
Пуаро остановил ее движением руки.