1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 
    
Каупер покачал головой.
    
— Письменность!
    
— Десятичную систему!
    
— Атомную физику!
    
— Колесо, конечно!
    
— Нет-нет, все это не то. Открытия и достижения, что вы назвали, важны, но не они основа цивилизации. Важнейшее изобретение человечества — это государственное управление. Оно же и самое сложное. Люди — индивидуалисты даже в большей степени, чем кошки, и тем не менее мы научились сотрудничать более эффективно, чем муравьи, пчелы или термиты. Дикие, хищные и опасные, как акулы, мы научились жить в мире, словно агнцы. Но это было нелегко. Именно поэтому то, что произойдет сегодня, определит наше будущее, а может быть, и будущее наших детей, внуков, правнуков и длинной череды потомков. Мы не выбираем сейчас временного лидера поселения, мы создаем правительство. И мы должны подходить к этой задаче со всей ответственностью. Да, нам нужно выбрать руководителя новой нации, мэра нашего города-государства. Но не только. Мы должны создать конституцию и определить, что связывает нас вместе. Мы должны быть организованны и четко планировать свое будущее!
    
— Правильно!
    
— Браво!
    
— У нас должен быть закон, судьи и правопорядок. Возьмите, к примеру, утренние события… — Каупер повернулся к Роду, и на лице его появилась дружеская улыбка. — У меня нет никаких претензий к тебе лично, Род. Считаю, что ты поступил мудро, и я рад, что твое решение было продиктовано милосердием. Хотя в данном случае никто не упрекнул бы тебя, если бы ты поддался чувствам и пристрелил всю четверку этих… антиобщественных элементов. Тем не менее справедливость не должна подчиняться переменам настроения диктатора. Мы не хотим, чтобы наша жизнь зависела от того, хорошее у тебя настроение или плохое. Я думаю, что ты тоже понимаешь это.
    
Род промолчал. У него было такое чувство, словно его только что назвали диктатором и тираном, а вдобавок продемонстрировали, что он просто опасен для их маленького общества. Вроде ничего конкретного, все как будто по-дружески, и в то же время слова Каупера звучали как серьезный упрек лично ему.
    
— Ты ведь согласен, Род? — не отставал Каупер. — Правда же? Ты ведь не хочешь и впредь сохранять абсолютную власть над жизнью и душой каждого из нас? Правильно я понимаю? Так? — Он ждал ответа.
    
— А? Да, разумеется. Я имею в виду, что я с тобой согласен.
    
— Отлично! Я не сомневался, что ты поймешь. И должен сказать, я считаю, что ты отлично справился со своей работой, собрав нас всех вместе. Я ни в коем случае не соглашусь с твоими критиками. Ты сделал все, что в твоих силах, и что сделано, то сделано. — Каупер вновь одарил его своей дружеской улыбкой, и Род почувствовал, что его будто душат в объятьях.
    
Каупер повернулся к Килрою.
    
— Собственно, это все, что я хотел сказать, господин председатель. — Он улыбнулся собравшимся и, садясь, добавил: — Прошу прощения, если я занял много времени. Очень уж хотелось высказаться.
    
Килрой хлопнул в ладоши.
    
— Председатель предлагает выдвигать кандидатуры на пост… Послушай, Грант, если не «капитан», то как мы назовем эту должность?
    
— М-м-м… — задумался Каупер. — «Президент» звучит слишком помпезно. Думаю, «мэр» будет в самый раз: мэр нашего города-государства, мэр нашего поселения.
    
— Прошу выдвигать кандидатуры на пост мэра!
    
— Эй! — выкрикнул Джимми Трокстон. — А что, никому другому здесь высказаться не дадут?
    
— Не принимается!
    
— Постой, — возразил Каупер. — Я думаю, ты не прав, не разрешая выступить Джимми, Рой. Каждый, кому есть что сказать, имеет право выступить. Нам нельзя действовать поспешно.
    
— О'кей, Трокстон, высказывайся.
    
— Я не собирался выступать. Просто мне не нравится, когда зажимают остальных.
    
— Поправка принимается. Кто-нибудь еще желает? Если нет, я прошу выдвигать…
    
— Минутку, господин председатель!
    
Род увидел, что поднялся Артур Нилсен из группы Теллерского университета. Каким-то образом ему удавалось выглядеть прилично даже в таких условиях, хотя до лагеря он добрался совсем без снаряжения, даже без ножа, и был страшно голоден.
    
— Ты хочешь выступить, Вакси? — спросил Килрой.
    
— Нилсен. Или Артур. Как тебе известно. Да, я хочу.
    
— О'кей. Только покороче.
    
— Я буду краток — насколько позволят обстоятельства. Дорогие друзья, нам представилась уникальная возможность — возможность, которой не было ни у кого за всю историю человечества. И как сказал Каупер, нам следует подходить к решению наших задач со всей ответственностью. Однако мы уже встали на неверный путь. Нашей целью должно быть создание нового сообщества, действующего на истинно научной основе. Но что я вижу? Вы хотите выбрать руководителя простым подсчетом голов! Лидеров нельзя выбирать, исходя из популярности; они должны выявляться по строгим научным критериям. И будучи выбранными, они должны обладать всей полнотой научной свободы, чтобы направлять биогруппу в соответствии с законами природы, без вмешательства таких искусственных анахронизмов, как законодательство, конституция и суды. У нас здесь вполне достаточное число здоровых особей женского пола, и мы имеем возможность создать научно обоснованную новую расу, суперрасу, расу, которая, я осмелюсь ска…
    
В грудь ему ударил ком глины, и он умолк на полуслове.
    
— Я видел, кто это сделал! — выкрикнул Нилсен с обидой. — Как раз такой дуб, который всегда…
    
— Тихо! Я призываю собрание к порядку! — перебил его Килрой. — Грязью не кидаться, а то я буду вынужден ввести в зал заседаний полицию. Ты закончил, Вакси?
    
— Я только начал.
    
— Минутку, — вмешался в разговор Каупер. — Процедурный вопрос, господин председатель. Артур имеет право быть выслушанным. Но я думаю, он выступает не перед тем собранием. У нас будет конституционный комитет, я не сомневаюсь. Вот ему-то Артур и должен будет изложить свои соображения. Если его доводы придутся нам по душе, тогда мы возьмем их на вооружение.
    
— Верно, Грант. Садись, Вакси.
    
— Как это? Я выношу протест.
    
Рой Килрой, не мешкая, произнес:
    
— Председатель предлагает перенести это выступление на более подходящее время, но оратор настаивает на решении собрания. Ставим вопрос на голосование. Кто за то, чтобы Вакси заткнулся, кричит «да».
    
Раздалось дружное громкое «да-а-а!».
    
— Против?.. Никого. Садись, Вакси.
    
— Кто-нибудь еще желает выступить? — Килрой оглядел собравшихся.
    
— Да.
    
— Не вижу. Кто это?
    
— Билл Кеннеди. Школа «Понсе де Леон». Я не согласен с Нилсеном во всем, кроме одного: мы действительно взяли не то направление. Нам, безусловно, нужен капитан поселения, но, помимо пропитания, у нас должна быть только одна забота — поскорее вернуться назад. Меня интересует не научно обоснованное общество, а горячая ванна и приличная еда.
    
Вокруг зааплодировали, но не очень дружно.
    
— Я тоже не возражаю против ванны… — откликнулся председатель, — и готов сразиться с любым за тарелку кукурузных хлопьев, но, Билл, что, по-твоему, мы должны делать?
    
— Как что? В первую очередь бросить все силы на разработку и строительство гиперпространственных ворот.
    
Несколько секунд собрание молчало, затем заговорили все сразу.
    
— Ненормальный! А уран где взять?
    
— Мы можем найти уран.
    
— У нас нет никаких инструментов! Даже простой отвертки и то нет!
    
— А кто знает, где мы находимся?
    
— Все дело за…
    
— Тихо! — крикнул Килрой. — Билл, ты знаешь, как построить ворота?
    
— Нет.
    
— И я сомневаюсь, что кто-нибудь из нас это знает.
    
— Это пораженчество! Наверняка кто-нибудь из Теллерского университета изучал этот вопрос. Вы должны собраться, объединить свои знания и определить нам программу работ. Понятно, это займет много времени. Но это единственный выход.
    
— Секунду, Рой, — снова встал Каупер. — Билл, я не стану оспаривать твое предложение, потому что каждое предложение нужно изучить и оценить. У нас будет и комитет по планированию. Может быть, мы сначала изберем мэра — или капитана, или как вы решите назвать эту должность, — а потом, когда у нас будет время обсудить твое предложение в деталях, мы с ним разберемся. Я думаю, оно не лишено достоинств, и нужно его обсудить. Что ты думаешь по этому поводу?
    
— Конечно, Грант. Давай займемся выборами. Я просто не хотел, чтобы эта чушь насчет выведения расы суперменов прозвучала как заключительное слово.
    
— Господин председатель! Я протестую!
    
— Умолкни, Вакси. Вы готовы высказывать предложения? Если нет возражений, я объявляю окончание дебатов и предлагаю выдвигать кандидатуры.
    
— Предлагаю кандидатуру Гранта Каупера!
    
— Поддерживаю!
    
— Поддерживаю предложение!
    
— О'кей, я тоже поддерживаю!
    
— Единогласно! На голосование!
    
Тут сквозь гвалт прорвался голос Джимми Трокстона:
    
— Я ПРЕДЛАГАЮ РОДА УОКЕРА!
    
— Господин председатель? — Боб Бакстер встал.
    
— Тихо, все! Мистер Бакстер.
    
— Я поддерживаю кандидатуру Рода Уокера.
    
— О'кей. У нас две кандидатуры. Грант Каупер и Род Уокер. Есть еще предложения?
    
Короткий период молчания нарушил Род:
    
— Секунду, Рой… — Он почувствовал, как дрожит у него голос, и два раза глубоко вздохнул. — Я не хочу этой должности. Мне и так уже хватило забот, и я хочу отдохнуть. Но в любом случае, спасибо, Боб. Спасибо, Джимми.
    
— Еще кандидатуры?
    
— Рой… Я тоже имею право высказаться. — Грант Каупер встал. — Род, я понимаю, какие чувства ты испытываешь. Ни один человек в здравом уме не ищет выборных постов — разве что повинуясь чувству долга и желанию служить своему народу. Если ты снимешь свою кандидатуру, я намерен поступить так же. Мне не больше тебя нравятся головные боли.
    
— Подожди-ка, Грант. Ты…
    
— Нет, это ты подожди. Я думаю, ни один из нас не имеет права на самоотвод. Эту работу мы должны выполнять так же, как без разговоров заступаем на ночное дежурство, когда подходит очередь. Но я считаю, что нам нужно больше кандидатур. — Он окинул собрание взглядом и продолжил: — После утренней стычки у нас парней и девушек поровну, однако оба кандидата — мужчины. Это несправедливо. Э-э-э… господин председатель, я предлагаю кандидатуру Каролины Мшийени.
    
— Что? Эй, Грант, не валяй дурака. Я, конечно, буду неплохо выглядеть в качестве мэра, но я все равно за Родди.
    
— Это твое право, Каролина. Но ты должна оставить свою кандидатуру, так же как Род и я.
    
— Но за меня никто не будет голосовать!
    
— Вот здесь ты не права. Я буду голосовать за тебя. Но нам нужны еще кандидатуры.
    
— Собранию предложены три кандидатуры, — объявил Рой. — Кто-нибудь еще желает выступить? Если нет, я…
    
— Господин председатель!
    
— А? О'кей, Вакси, ты хочешь кого-нибудь предложить?
    
— Да.
    
— Кого же?
    
— Себя.
    
— Ты хочешь предложить себя?
    
— Ну да. А что тут такого? Я баллотируюсь на платформе строго научного правления. Я хочу, чтобы рационально мыслящим членам этой группы было за кого голосовать.
    
Килрой растерялся.
    
— Я не уверен, что это в рамках правильных парламентских процедур. Боюсь, мне придется…
    
— Какая разница? — рассмеялась Каролина. — Я его предлагаю! Но голосовать все равно буду за Родди.
    
— О'кей, четыре кандидата, — вздохнул Килрой. — Похоже, нам придется голосовать открыто: не из чего сделать бюллетени.
    
— Возражаю, господин председатель, — встал Боб Бакстер. — Я настаиваю на тайном голосовании. Мы вполне способны что-нибудь придумать.
    
И, разумеется, они придумали. Камешками решили обозначить голоса, отданные за Рода, обломками прутиков — голоса за Каупера, зелеными листьями — за Каролину, а в качестве урны для голосования взяли одну из неудавшихся попыток Джимми слепить глиняный горшок.
    
— А как насчет Нилсена? — спросил Килрой.
    
— У меня есть предложение, — отозвался Джимми. — Я на днях сделал еще один горшок, но только он треснул. Я принесу обломки, и все, у кого голова с такой же трещиной, будут голосовать ими за Вакси.
    
— Господин председатель, я протестую против подобного…
    
— Тихо, Вакси. Куски обожженной глины — за тебя, камни — за Уокера, щепки — за Каупера, листья — за Кэрол. Выбирайте свои бюллетени и по очереди опускайте их в урну. Коротыш и ты, Марджери, будете счетной комиссией.
    
В отсветах костров счетная комиссия подвела итоги. Пять голосов за Рода, один за Нилсена, ни одного за Каролину и двадцать два за Каупера. Род пожал ему руку и удалился в темноту, чтобы никто не видел его лица. Каролина взглянула на результаты и воскликнула:
    
— Эй, Грант! Ты же обещал голосовать за меня. В чем дело? Или ты за себя проголосовал, а?
    
Род промолчал. Сам он голосовал за Каупера, но был уверен, что новый мэр не ответил на его любезность тем же. Род прекрасно знал, кто эти пятеро друзей, отдавших за него свои голоса. Черт! Ведь он понимал, чем кончится дело. Почему Грант не дал ему снять свою кандидатуру?
    
Никак не отреагировав на вопрос Каролины, Грант занял место председательствующего и произнес:
    
— Спасибо! Спасибо вам всем. Я знаю, что вы уже хотите спать, и поэтому сегодня лишь назначу несколько комитетов…
    
Род заснул далеко не сразу. Долго убеждал себя, что проиграть выборы — вовсе не бесчестье: в конце концов, его отец тоже провалился, когда выдвигал свою кандидатуру в окружной административный совет. И кроме того, говорил себе Род, такая орава диких обезьян кого угодно может свести с ума, так что, может, оно и к лучшему. Ведь он, в общем-то, и не хотел этой должности… Однако внутри почему-то все сжималось от обиды, и поражение не давало покоя.
    
Казалось, едва он заснул… Рядом стоял отец и говорил: «Ты же знаешь, мы тобой гордимся, сынок. Но если бы ты предусмотрел…» Тут кто-то тронул его за плечо.
    
Род мгновенно проснулся, вскочил и выхватил из ножен «Полковника Боуи».
    
— Убери свою зубочистку, — прошептал Джимми, — а то кого-нибудь ненароком прирежешь. Меня, например.
    
— Что случилось?
    
— Ничего, просто сейчас моя очередь следить за костром. Но все равно поднимайся — у нас будет заседание тайного совета.
    
— Что?
    
— Заткнись и иди за мной. Только тихо: люди спят.
    
«Тайный совет», как оказалось, состоял из Джимми, Каролины, Жаклин, Боба Бакстера и Кармен Гарсиа. Они собрались вместе внутри охраняемого кострами круга, но на противоположном краю от спящих. Род огляделся и спросил:
    
— Что это вы надумали?
    
— Дело вот в чем, — с ходу начал Джимми. — Ты по-прежнему остаешься для нас капитаном, и, по нашему общему мнению, эти выборы — все равно что крапленая колода.
    
— Верно, — согласилась Каролина. — Чего стоят одни эти заумные разговорчики!
    
— Но ведь все могли выступить. И все голосовали.
    
— Да, — признался Бакстер. — Но тем не менее…
    
— Все было по правилам. У меня нет претензий.
    
— Я понимаю. Однако… Не знаю, много ли тебе довелось вкусить политической жизни там, на Земле… Мне и самому не часто приходилось сталкиваться с подобными ситуациями — разве что в религиозных вопросах, но у нас, квакеров, все это делается иначе. Мы просто ждем наития. Болтовни сегодня было много, но в действительности это лишь ловкий маневр. Еще утром ты прошел бы единогласно, а уже вечером у тебя не осталось никаких шансов.
    
— Короче, вопрос стоит так: согласны мы или нет? — закончил за него Джимми.
    
— А что мы можем сделать?
    
— Как что? Мы не обязаны сидеть здесь на привязи. Мы по-прежнему одна маленькая группа и можем просто уйти куда-нибудь в другое место. Найдем пещеру побольше…
    
— Вот именно, — согласилась Каролина. — Можно прямо сейчас.
    
Род задумался. Идея, конечно, была соблазнительная. Они вполне способны обойтись без остальных, особенно таких, как Нилсен. Или Каупер. Род осознал, что друзья по-настоящему преданы ему, что они выберут изгнание, но не оставят его, и от волнения у него вдруг перехватило дыхание. Он повернулся к Жаклин.
    
— А ты, Джекки?
    
— Мы ведь партнеры, Род. Навсегда.
    
— Боб, вы в самом деле хотите этого? И ты, и Кармен?
    
— Да, но…
    
— Что «но»?
    
— Род, мы, понятно, с тобой. Выборы выборами, но ты принял нас к себе в команду, когда мы оказались в беде, и мы никогда этого не забудем. Более того, я думаю, Каупер никогда не станет таким капитаном, каким мог бы стать ты. Но есть одно дело.
    
— Какое именно?
    
— Если ты решишь, что надо уходить, то давай отложим это на один день. Мы с Кармен были бы очень благодарны…
    
— Зачем это? — спросила Каролина. — Сейчас самое время.
    
— Дело вот в чем… У них тут настоящая колония, поселение со своим мэром, а всем известно, что выбранный по закону мэр может оформлять браки.
    
— О! — спохватилась Каролина. — Молчу, молчу.
    
— О религиозной стороне мы с Кармен позаботимся сами — у нас это несложно. Но на тот случай, если нас спасут, мы бы хотели, чтобы все формальности гражданского брака были соблюдены. Родителям так будет спокойней. Понимаешь?
    
— Понимаю, — кивнул Род.
    
— Но если ты скажешь, что идем сейчас…
    
— Не скажу, — ответил Род, неожиданно решившись. — Мы останемся и поженим вас как положено. А затем…
    
— А затем смоемся под звуки свадебной музыки, — закончила Каролина.
    
— А затем посмотрим. Может быть, Каупер окажется неплохим мэром. Нам вовсе не обязательно уходить только потому, что я проиграл выборы. — Род обвел своих друзей взглядом. — Но… я вам всем очень благодарен. Я…
    
Он не справился с охватившими его чувствами и умолк. Кармен шагнула вперед и чмокнула его в щеку.
    
— Спокойной ночи, Род. Спасибо.
   
   
    
     
Глава 9. «Радостное знамение»
    
    
Мэр Каупер начал неплохо. Прежде всего он одобрил, поддержал и запустил в работу предложение выделить Кармен и Бобу отдельное жилье. Для этого все на время оставили стену и дружно принялись за строительство коттеджа для новобрачных. И только когда его помощник, Рой Килрой, напомнил ему, Каупер распорядился насчет охоты.
    
Сам мэр тоже работал не покладая рук — свадьбу назначили на вечер, и он объявил, что дом должен быть готов к заходу солнца. Построить они его построили, только для этого пришлось разобрать часть стены: не хватало камня. Поскольку не было ни инструментов, ни брусьев, а вместо раствора месили глину, конструкция, понятно, получилась предельно простой — прямоугольная коробка в рост человека и площадью метра в два с дырой в одной из стен. Крышу сложили из стеблей высоченной травы, что росла выше по течению. Трава здорово напоминала по виду бамбук, и это название быстро закрепилось. Стебли обрезали, уложили рядами и навалили сверху глины — крыша сильно просела, но удержалась.
    
Как бы то ни было, у них вышел настоящий дом и даже с закрывающейся дверью, которую сделали из травяной циновки, натянутой на бамбуковую раму. Дверь не поворачивалась на петлях и не запиралась, но по крайней мере ее можно было поставить на место и прижать камнем. На полу в доме насыпали чистого песка и настелили свежих листьев.
    
Не бог весть какое жилище для человека: гораздо больше строение походило на будку для сенбернара. Но за долгую историю человечества людям приходилось жить в домах и похуже. Боба и Кармен жилище вполне устраивало.
    
Во время перерыва на ленч Род намеренно сел неподалеку от группы, окружившей Каупера. Ночью он долго себя убеждал и в конце концов убедил, что правильнее всего будет «сделать хорошую мину при плохой игре». Для начала не избегать Каупера.
    
В тот день готовила Марджери Чанг. Она отрезала Роду кусок обжаренного на огне мяса, и он, поблагодарив повара, впился в него зубами. Каупер вещал. Род не старался подслушивать, но никаких причин не слушать тоже не было.
    
— …а это единственный способ привить нашей группе необходимую дисциплину. Я не сомневаюсь, что вы согласитесь. — Тут Каупер поднял взгляд и заметил Рода. На лице его промелькнуло раздражение, но он тут же улыбнулся: — Привет, Род.
    
— Привет.
    
— Слушай, старина, у нас тут заседание исполнительного комитета. Ты не мог бы поесть где-нибудь в другом месте?
    
Род покраснел и встал.
    
— Ради бога.
    
Каупер, похоже, о чем-то подумал и добавил:
    
— Тут никаких секретов, разумеется, но работа есть работа. А вообще-то, может быть, и тебе стоит к нам присоединиться: глядишь, что-то и присоветуешь.
    
— А? Нет уж! Я и не думал, что вы тут что-то обсуждаете. — Он двинулся прочь.
    
Настаивать Каупер не стал.
    
— Ладно, надо работать. Еще полно всяких дел. Позже увидимся. В любое время. — Он снова улыбнулся и повернулся к своему комитету.
    
Чувствуя, что на него обращают внимание, Род пошел через лагерь. Затем его окликнули, и, увидев Джимми Трокстона, он обрадованно двинулся в его сторону.
    
— Пойдем за стену, — тихо сказал Джимми. — Тайная шестерка устраивает пикник. Ты не видел счастливую парочку?
    
— Кармен и Боба?
    
— А ты знаешь какую-нибудь другую счастливую парочку? О, вон они, разглядывают голодными глазами свой будущий особняк. Иди, там увидимся.
    
Род вышел за стену и обнаружил, что Жаклин и Каролина уже там: сидят у воды и уминают мясо. По привычке он огляделся, высматривая, где могут прятаться хищники, и прикидывая маршрут отступления к ограде, но все это почти бессознательно — на открытой местности, да еще когда рядом столько людей, опасности, пожалуй, никакой не было. Он подошел к девушкам и сел.
    
— Привет, девчонки.
    
— Привет, Род.
    
— Привет, Родди, — отозвалась Каролина. — Что новенького?
    
— Ничего, похоже. Слушай, а что, Грант назначил вчера и исполнительный комитет?
    
— Он назначил тысячу комитетов, но про исполнительный я ничего не слышала. Видимо, он сделал это, когда мы уже разошлись. И зачем он ему? Нам исполнительный комитет нужен как собаке пятая нога.
    
— Кто туда входит, Род? — спросила Жаклин.
    
Род по памяти перечислил сидевших вокруг Гранта. Жаклин задумалась.
    
— Похоже, это все его дружки из Теллерского университета.
    
— Видимо, да.
    
— Не нравится мне это.
    
— А что тут плохого?
    
— Пока, возможно, ничего. Этого даже следовало ожидать. Но мне было бы спокойнее, если бы там участвовали все классы, а не только эта великовозрастная банда. Сам понимаешь…
    
— Ну подожди, Джекки, надо дать ему время, а там видно будет.
    
— Да что тут смотреть? — сказала Каролина. — Вся эта банда, что ты назвал, как раз и есть те люди, которых его величество назначил руководителями других комитетов. Маленькая сплоченная клика. Ты, наверно, заметил, что из нашей шестерки никого в важные комитеты не назначили: меня — в комитет уборки и санитарии, Джекки — в комитет питания, а тебя вообще никуда. Ты должен быть и в конституционном, и в юридическом, и в организационном, но он назначил председателем этих комитетов себя, а тебя вообще не пригласил. Что получается?
    
Род промолчал, и Каролина продолжила:
    
— Я тебе скажу, что получается. Мы и оглянуться не успеем, как у нас появится выборный комитет. Затем окажется, что занимать ведущие должности могут только те, кто достиг определенного возраста, скажем, двадцати одного года. А вскоре исполнительный комитет превратится в сенат — только называться, может, будет как-нибудь по-другому — с правом вето, которое можно отменить лишь тремя четвертями голосов, чего нам никогда не добиться. Я думаю, мой дядя Фил так бы и сделал.
    
— Твой дядя Фил?
    
— О, вот это политик! Я его никогда не любила — за время своей карьеры он перецеловал столько детишек, что у него губы вытянулись трубочкой, — и всегда пряталась, когда он приезжал к нам в гости. Но вот натравить бы его на нашего императора, то-то была бы битва динозавров! Ты же видишь, Род, нас окрутили как младенцев, и я думаю, надо сниматься отсюда сразу после свадьбы. — Она повернулась к Жаклин. — Верно я говорю?
    
— Конечно… если Род согласен.
    
— Нет, я не согласен, Кэрол. Мне и самому ситуация не особенно нравится. Сказать по правде… я был здорово обижен, что меня вышибли с должности капитана. Но я не хочу, чтобы вы все уходили отсюда только из-за этого. Нас не так много, чтобы мы могли основать новую колонию, причем столь же безопасную.
    
— Бог с тобой, Родди! Там, в лесах, еще в три раза больше народа, чем здесь, в лагере, и теперь мы будем осторожнее и разборчивее. А потом, шестеро — это не так уж мало. Мы выживем.
    
— Не шестеро, Кэрол. Четверо.
    
— Как это? Шестеро! Мы вчера только собирались!
    
Род покачал головой.
    
— Кэрол, разве можем мы настаивать, чтобы Боб и Кармен ушли после того, как все остальные сделали им такой свадебный подарок — собственный дом?
    
— А, черт!.. Мы построим им новый дом!
    
— Они пойдут с нами, Кэрол, но настаивать на этом, сама понимаешь…
    
— Я думаю, Род прав, Кэрол, — признала Джекки.
    
Спор закончился с появлением Боба, Кармен и Джимми. Джимми объяснил, что они задержались, потому что обследовали дом.
    
— Как будто я и без того не знаю в нем каждый камень! О, моя бедная спина!
    
— Джимми, мы очень ценим твои усилия, — ласково сказала Кармен. — Я тебе разотру спину.
    
— Заметано! — Джимми повалился на землю лицом вниз.
    
— Эй! — возмутилась тут же Каролина. — Я камней перетаскала не меньше его. Он-то как раз только стоял и командовал.
    
— У надсмотрщика всегда самая тяжелая работа, — самодовольно произнес Джим. — А тебе пусть Боб спину разотрет.
    
Однако ни Джимми, ни Кэрол обещанных процедур не дождались. На стену взобрался Рой Килрой и крикнул оттуда:
    
— Эй, внизу! Перерыв окончен. Пошли работать.
    
— Извини, Джимми. Позже. — Кармен повернулась к стене.
    
Джимми вскочил на ноги.
    
— Боб, Кармен! Подождите. Я хотел что-то сказать.
    
Все остановились. Род махнул Килрою рукой и крикнул:
    
— Сейчас будем!
    
Джимми никак не мог подобрать нужные слова.
    
— Э-э-э… Кармен и Боб… — сказал он наконец. — Будущие Бакстеры. Вы знаете, что все мы вас очень любим. И здорово, что вы решили пожениться… У каждой семьи должна быть свадьба. Но… Короче, в магазинах тут негусто, и мы не знали, что вам подарить… Однако поговорили и решили подарить вам вот это. От всех нас. На свадьбу. — Джимми сунул руку в карман, достал свою затрепанную, грязную колоду карт и вручил ее Кармен.
    
Боб Бакстер не сразу нашелся, что сказать.
    
— Боже, Джимми, мы не можем принять твои карты. Это ведь единственная колода на все поселение.
    
— Я… я хочу, чтобы это были ваши карты.
    
— Но…
    
— Помолчи, Боб. — Кармен взяла из рук Джимми колоду. — Спасибо, Джимми. Огромное спасибо. Спасибо вам всем. — Она обвела их взглядом. — Я хотела сказать, что наша свадьба ничего не меняет. Мы по-прежнему одна семья. Приходите к нам в гости… играть в карты… как и раньше… — Кармен умолкла и всхлипнула, уронив голову Бобу на плечо.
    
Боб успокаивающе погладил ее по голове. Джимми часто заморгал, а Род от волнения просто не знал, что сказать. Кармен обняла одной рукой своего суженого, другой — Джимми, и они двинулись обратно к лагерю. Род и Жаклин с Каролиной шли чуть позади.
    
— Джимми вам что-нибудь говорил об этом? — прошептал Род.
    
— Нет, — ответила Жаклин.
    
— Мне тоже, — подтвердила Каролина. — Я собиралась подарить им свою сковородку, но теперь подожду день-другой.
    
В той самой «сумке с камнями» оказалось много всякой всячины, и среди прочего дневник с тонкими листами, губная гармошка и маленькая сковородка — весьма странный набор снаряжения для проверки на выживание. Время от времени она удивляла всех, извлекая откуда-то разные другие полезные мелочи. Никто не мог понять, почему Каролина взяла их с собой и как она умудрилась сохранить все это, выбросив сумку, но, как говорил Мастер Мэтсон: «У каждого свои методы. Выживание — не наука, а искусство». Так или иначе, появившись у входа в пещеру, Каролина была здорова, сыта и удивительно опрятна, хотя она целый месяц провела среди дикой природы.
    
— Они подумают, что это слишком ценный подарок, Кэрол.
    
— Я все равно не могу ей пользоваться, когда нас так много. И мне очень хочется сделать им подарок.
    
— Я подарю ей две иголки и нитки. Боб заставил ее оставить набор для шитья, чтобы взять побольше лекарств. Но я тоже немного подожду.
    
— А у меня вообще ничего нет, — расстроился Род.
    
— Ты можешь сделать для них бурдюк, — подсказала Жаклин, бросив на него заботливый взгляд. — Их это сильно обрадует. А чтобы он долго служил, мы истратим немного дубильного препарата из моих запасов.
    
Род сразу же повеселел.
    
— Слушай, а ты здорово придумала!
    
— Мы собрались сегодня, — торжественно произнес Грант Каупер, — чтобы соединить двух этих молодых людей священными узами брака. Я не буду задавать традиционных вопросов, так как все мы прекрасно знаем, что никаких препятствий этому союзу не существует. И вообще, более радостное событие для нашего маленького поселения даже представить себе трудно. Я бы сказал, это радостное знамение грядущих перемен, надежда на будущее, гарантия того, что мы твердо решили сохранить огонь цивилизации, зажженный на этой планете, и передать его следующим поколениям. А это означает…
    
Дальше Род не слушал. Он стоял справа от жениха в качестве шафера. Обязанности его ничего сложного из себя не представляли, но ему вдруг невыносимо захотелось чихнуть. Он долго морщил нос, яростно тер верхнюю губу и наконец справился с собой. Следя за церемонией, Род тихо вздохнул и впервые почувствовал облегчение от того, что эта работа досталась Гранту Кауперу. Тот, похоже, знал все нужные слова, чего про себя Род сказать не мог.
    
Слева от невесты стояла Каролина Мшийени. Обе девушки держали в руках букеты алых цветов. Каролина, как обычно, была в шортах и рубашке, а невеста в джинсах и легкой куртке. Кармен причесалась и заплела волосы в косу, отмытое по случаю свадьбы лицо буквально светилось в отблесках костра, и вся она была в этот момент сказочно красива.
    
— Кто отдает эту женщину?
    
Джимми Трокстон шагнул вперед и хрипло ответил:
    
— Я!
    
— Кольцо, пожалуйста.
    
Немного замешкавшись, Род стянул кольцо с мизинца и вручил его Кауперу. За неимением другого, пришлось взять у Билла Кеннеди на время выпускное кольцо школы «Понсе де Леон».
    
— Кармен Элеонора, согласна ли ты взять в мужья этого мужчину, чтобы любить его и заботиться о нем и быть рядом в горе и радости, пока не разлучит вас смерть?
    
— Согласна.
    
— Роберт Эдвард, согласен ли ты взять в жены эту женщину? Будешь ли ты любить ее, заботиться о ней и хранить ей верность, пока не разлучит вас смерть?
    
— Буду. В смысле согласен. И то и другое.
    
— Возьми ее руку в свою, надень ей на палец кольцо, и повторяйте за мной…
    
На Рода снова напал чих; он боролся изо всех сил и пропустил мимо ушей значительную часть речи.
    
— …Итак, властью, данной мне как законно избранному главе магистрата этого суверенного поселения, я объявляю вас мужем и женой! Теперь поцелуй жену, парень, пока я тебя не опередил.
    
Кэрол и Джекки почему-то плакали, а Род никак не мог понять почему. Он пропустил свою очередь целовать молодую жену, но она сама повернулась к нему, обняла за шею и поцеловала. Затем он долго тряс руку Бобу.
    
— Ну вот, поздравляю. Не забудь, что ты должен внести ее через порог на руках.
    
— Не забуду.
    
— Ты просил напомнить… И благослови вас Господь!
   
   
    
     
Глава 10. «Вношу предложение»
    
    
Разговоров о том, чтобы уйти, больше не возникало. Даже Каролина успокоилась.
    
Но разговоров на другие темы хватало. Каупер созывал общее собрание каждый вечер. Начинались они с отчетов комитетов: комитет продовольственных ресурсов и заготовок, комитеты инвентаризации, уборки и санитарии, внешней безопасности, трудовых ресурсов и распределения работ, иммиграции, сохранения искусства и науки, конституционный комитет, комитет питания, юридический, по строительству и планированию…
    
Каупер, похоже, наслаждался всей этой говорильней, и Род признавал, что остальным она тоже вроде бы нравится. К большому своему удивлению, он обнаружил, что и сам с нетерпением ждет вечеров, создававших некое подобие общественной жизни в поселении, а кроме того, служивших, пожалуй, их единственным развлечением. Каждый вечер разгорались настоящие словесные баталии, часто переходили на личности и весьма ядовито критиковали всех подряд — собраниям не хватало порой джентльменской официальности, присущей более зрелым конгрессам, но этот недостаток с лихвой окупался остротой и живостью. Роду просто нравилось растянуться на земле рядом с Джимми и слушать его язвительные комментарии об умственных способностях, мотивах поведения и родословной каждого из выступающих. Не меньшее удовольствие доставляли ему и критические выпады Каролины.
    
Правда, в последнее время она немного сбавила накал своих критических наскоков. Узнав, что у нее есть дневник и что она владеет стенографией, Каупер сразу назначил ее летописцем.
    
— Крайне важно, — поведал он ей в присутствии всей колонии, — чтобы мы сохранили для грядущих поколений полный отчет о героических первых днях. Ты делаешь записи каждый день?
    
— Разумеется. Дневник для этого и предназначен.
    
— Отлично! Отныне это будет официальный документ. Хотелось бы, чтобы ты записывала все важные события каждого дня.
    
— Как скажешь. Я и так делаю это каждый день.
    
— Да, но надо подробнее. И я хочу, чтобы ты фиксировала наши заседания тоже. Это будет неоценимый документ для историков, Кэрол.
    
— Еще бы!
    
Каупер на секунду задумался.
    
— Сколько у тебя осталось чистых листков?
    
— Сотни две, пожалуй.
    
— Отлично! Это сразу решает проблему, которая мучила меня уже давно. Нам… э-э-э… придется конфисковать половину бумаги на официальные нужды — объявления, протоколы комитетов и тому подобное.
    
— Это довольно много бумаги, — с деланным удивлением произнесла Каролина. — Ты лучше пошли за ней двоих-троих крепких парней.
    
— Ты шутишь… — озадаченно сказал Каупер.
    
— А еще лучше четверых. С тремя я, пожалуй, справлюсь, и кому-то из них придется несладко.
    
— Но послушай, Каролина, это только временная мера, в интересах всего общества. К тому времени, когда тебе понадобятся эти листки, мы уже научимся делать другие материалы для записей.
    
— Вот давай учись. А дневник — мой!
    
Обычно Каролина сидела рядом с Каупером и, пристроив дневник на коленях, делала записи. Каждый вечер она открывала заседание, зачитывая выдержки из протокола предыдущего собрания. Род как-то не удержался и спросил, неужели она и в самом деле записывает эту бесконечную трепотню.
    
— Боже упаси! Конечно, нет!
    
— То-то я и думаю. Записывать все подряд — никакой бумаги не хватит. Однако твои «выдержки» всегда точны.
    
Каролина усмехнулась.
    
— Родди, хочешь, я тебе прочту, что я записываю на самом деле? Только обещай, что никому не скажешь.
    
— О чем речь!
    
— Зачитывая «выдержки», я просто вспоминаю, о чем болтали предыдущим вечером, — у меня отличная память. А бумагу я трачу вот на что… Сейчас покажу… — Она достала дневник из кармана. — Например, вчерашнее заседание. «Его величество назначил собрание сразу после вечерней отрыжки. Слушали комитет по кошкам и собакам. Выяснилось: нет ни кошек, ни собак. Долго обсуждали острую нехватку и тех и других. Затем закрыли заседание, и те, кто еще не уснул, отправились спать».
    
Род ухмыльнулся.
    
— Хорошо, что Грант не знает стенографии.
    
— Разумеется, если происходит что-то действительно важное, я записываю. Но не эту болтовню.
    
Впрочем, когда бумага требовалась для чего-то стоящего, Каролина не жадничала. На одном из листков они оформили свидетельство о браке: Ховард Голдштейн, студент-юрист из Теллерского университета, написал официальный текст, а подписали документ сами Бакстеры, Грант Каупер и Род с Каролиной в качестве свидетелей. Каролина, прежде чем преподнести свидетельство молодоженам, еще и украсила его цветочным орнаментом и изображениями голубков.
    
Были и другие, кому казалось, что новое правительство больше говорит, чем делает. К таким относился и Боб Бакстер, но чета квакеров присутствовала на собраниях не так часто. Как-то в конце первой недели правления Каупера после бесконечных докладов комитетов слово попросил Коротыш Дюмон.
    
— Господин председатель!
    
— Что такое, Коротыш? Может, ты подождешь? Перед тем как перейти к следующему вопросу, я хотел сделать объявление.
    
— Это как раз по поводу отчетов наших комитетов. Когда будет отчитываться конституционный комитет?
    
— Но я уже отчитался.
    
— Ты сказал, что готовится новый, доработанный вариант конституции, и поэтому отчет переносится на более поздний срок. По-моему, это не называется «отчитался». Я хочу знать, когда у нас будет постоянная конституция вместо этих временных постановлений, которые плодятся каждый день. Когда прекратится это взвешенное состояние?
    
Щеки Каупера налились краской.
    
— Ты возражаешь против моего решения?
    
— Не то чтобы возражаю, но и не соглашаюсь тоже. Род проиграл, и мы выбрали тебя как раз потому, что ты проповедовал конституционное правительство вместо диктатуры. Я за тебя поэтому и голосовал. Теперь я хочу знать, где наши законы? Когда мы будем их принимать?
    
— Ты наверняка понимаешь, — старательно подыскивая слова, ответил Каупер, — что конституция не создается за одну ночь. Тут необходимо учесть много разных моментов.
    
— Безусловно. Но пришло время и нам узнать, что за конституцию вы готовите. Как там насчет Билля о правах? Он-то хоть у вас уже готов?
    
— Всему свое время.
    
— А чего тут тянуть? Вношу предложение: для начала давайте примем в качестве первой статьи Билль о правах.
    
— Не принимается! И кроме того, у нас даже нет его текста.
    
— Не беспокойся. Я его помню наизусть. Ты готова, Кэрол? Записывай…
    
— Не надо, — ответила Каролина. — Я его тоже знаю. И уже пишу.
    
— Вот видишь? Оказывается, ничего сложного тут нет, Грант. Большинство из нас способно прочесть Билль по памяти. Так что хватит откладывать на потом.
    
— Молодец, Коротыш! Так ему! Поддерживаю предложение! — закричали со всех сторон.
    
Перекрывая гвалт, Каупер призвал собрание к порядку, затем сказал:
    
— Сейчас не место и не время. Когда конституционный комитет доложит о своей работе, вы убедитесь, что все демократические свободы соблюдены, а права надежно гарантированы — с некоторыми изменениями, вызванными жесткими и опасными условиями, в которых мы оказались. — Он улыбнулся и продолжал: — А теперь давайте вернемся к делу. У меня есть объявления, касающиеся порядка выхода на охоту. Отныне каждая охотничья группа будет…
    
Дюмон все еще стоял.
    
— Я сказал «хватит откладывать», Грант. Ты сам говорил, что нам нужны законы, а не произвол лидера. Но пока ты только приказываешь, а законов что-то не видно. Каковы твои обязанности? Где границы твоей власти? Ты что, истина в последней инстанции? Или у нас тоже есть права?
    
— Замолчи и сядь!
    
— Как долго ты можешь находиться у власти?
    
Каупер сделал над собой усилие и уже спокойным тоном сказал:
    
— Коротыш, если у тебя есть предложения по этим вопросам, внеси их на рассмотрение комитета.
    
— К черту комитет! Я настаиваю на прямом ответе.
    
— Не принимается!
    
— Ах, не принимается? Я требую, чтобы конституционный комитет отчитался о своей работе. И я не сяду, пока не получу ответ. Здесь общее собрание, и у меня столько же прав, как и у всех остальных.
    
Каупер покраснел от злости.
    
— Ты уверен? — спросил он многозначительным тоном. — Сколько тебе лет, Коротыш?
    
Дюмон взглянул на него в упор.
    
— Вот оно что! Теперь все ясно! — Он обвел собравшихся взглядом. — Я вижу, что здесь есть люди даже моложе меня. Вы чувствуете, на что он намекает, а? Граждане второго сорта! Он собирается воткнуть в эту так называемую конституцию ограничения прав по возрасту! А, Грант? Ну-ка смотри мне в глаза и отвечай!
    
— Рой! Дейв! Усадите его силой!
    
Род внимательно прислушивался к перепалке: представление оказалось гораздо интересней, чем обычно. Джимми, по своему обыкновению, добавлял ко всему сказанному непочтительные комментарии. Теперь он наклонился и прошептал:
    
— Ну вот, началось. Мы как, выбираем, на чьей мы стороне, или тихо растворяемся в ночи и смотрим на этот цирк со стороны?
    
Не успел Род ответить, как Коротыш дал всем понять, что помощь ему не требуется — по крайней мере, сейчас.
    
— Пусть только попробуют. Кого-то придется откачивать, — сказал он, принимая боевую стойку. Он даже не потянулся за ножом, но и так было видно, что Коротыш всерьез настроен драться.
    
— Грант, я хочу сказать еще кое-что, а потом уж заткнусь. — Коротыш повернулся и заговорил, обращаясь ко всем сразу. — Вы видите, что у нас нет никаких прав и положение наше неясно, однако мы уже заорганизованы до такой степени, что это напоминает смирительную рубашку. Комитеты для этого, комитеты для того, а что толку? Лучше, что ли, стало после того, как появились эти недопеченные комитеты? Стена еще не закончена, в лагере грязнее прежнего, и никто не знает, что ему положено делать. У нас вчера даже сигнальный костер погас! Когда течет крыша, надо не комитеты назначать, а чинить крышу. Я предлагаю опять отдать правление Роду, разогнать эти дурацкие комитеты и заняться делом. Кто-нибудь меня поддерживает? Подайте голос!
    
Поднялся страшный гвалт. Кричали, должно быть, меньше половины собравшихся, но Каупер уже понял, что теряет свои позиции. Рой Килрой прокрался сзади Коротыша и вопросительно взглянул на Каупера. Джимми толкнул Рода в бок и прошептал:
    
— Приготовься!
    
Однако Каупер поглядел на Роя и покачал головой.
    
— Коротыш, — сказал он спокойно, — ты закончил речь?
    
— Это не речь. Это предложение для голосования. И не вздумай сказать, что оно не принимается!
    
— Я не понял твоего предложения. Будь добр, повтори.
    
— Ты прекрасно все понял. Я предлагаю снять тебя с должности мэра и отдать ее снова Роду.
    
— Эй, Грант, — заговорил Килрой. — Так не положено. Это не по…
    
— Тихо, Рой. Коротыш, твое предложение не принимается.
    
— Я просто ждал, когда ты это скажешь!
    
— И на самом деле тут два предложения. Однако я не стану мелочиться. Ты утверждаешь, что никому мои порядки не нравятся? Давай сейчас и узнаем. Кто-нибудь поддерживает это предложение?
    
— Да!
    
— Я поддерживаю!
    
— Ладно, предложение поддерживается. Предлагается отозвать меня и передать правление Роду. Кто-нибудь желает выступить?
    
Пожелали сразу несколько, но Род добился своего, просто перекричав остальных:
    
— Господин председатель! Важное заявление!
    
— Слово предоставляется Роду Уокеру.
    
— Поскольку вопрос касается меня самого, я хочу сделать заявление.
    
— Да? Вперед.
    
— Я понятия не имел, что Коротыш решил меня выдвинуть, Грант. Скажи ему, Коротыш.
    
— Верно.
    
— О'кей, о'кей, — произнес Грант, поморщившись. — Еще кто-нибудь? Только не орите, а поднимайте руки.
    
— Я еще не закончил, — сказал Род.
    
— И что же?
    
— Я не только не знал об этом предложении, но еще и не одобряю его. Коротыш, я прошу тебя снять свое предложение.
    
— Нет!
    
— Думаю, так будет правильнее. У Гранта была всего неделя, и за такое время нельзя ожидать чудес. Я-то уж знаю. С этим дикарским племенем и у меня забот хватало. То, что он делает, может тебе не нравиться — мне самому многое тут не нравится, — но этого следовало ожидать. И если ты воспользуешься подобными настроениями как поводом, чтобы снять его с должности, тогда в нашей группе наверняка произойдет раскол.
    
— Так это не я виноват, а Грант! Может, он и старше меня, но если ему кажется, что мое слово от этого меньше значит, то ему лучше хорошенько подумать еще раз. Я его предупредил. Ты слышал, Грант?
    
— Слышал. Но ты меня неправильно понял.
    
— Черта с два я неправильно понял!
    
— Коротыш, — настаивал Род, — ты согласен снять предложение? Я прошу тебя сам. Пожалуйста.
    
Коротыш Дюмон на уговоры не поддался. Род беспомощно поглядел на Каупера, пожал плечами и сел. Каупер отвел взгляд в сторону и ворчливо спросил:
    
— Есть еще желающие продолжить прения? Вот там, сзади… Агнесса? Пожалуйста.
    
Джимми снова наклонился и прошептал:
    
— За каким чертом ты это сделал, Род? Благородство тебе не идет.
    
— Благородство тут ни при чем. Я знаю, что делаю, — так же тихо ответил Род.
    
— Ты потерял шанс на переизбрание.
    
— Тише… — Род прислушался к выступлению: у Агнессы Фрис, судя по всему, накопилось немало претензий. — Джим?
    
— Что?
    
— Встань и предложи разойтись.
    
— Как? Все испортить, когда началось самое интересное? Сейчас кто-нибудь кому-нибудь еще и в волосы вцепится. Надеюсь.
    
— Не спорь. Сделай, о чем прошу. Или я тебе сам устрою интересную жизнь.
    
— Ладно. Обломщик! — Джимми нехотя встал на ноги, глубоко вздохнул и закричал: — Вношу предложение закрыть заседание и разойтись!
    
— Поддерживаю предложение! — заорал Род, вскакивая.
    
Каупер даже не взглянул в их сторону.
    
— Не принимается. Сядьте.
    
— Предложение закрыть собрание не может не приниматься, — громко сказал Род. — Такое предложение всегда принимается, всегда приоритетно и не подлежит обсуждению. Настаиваю на голосовании!
    
— Я не давал тебе слова. А предложение о переизбрании я поставлю на голосование, даже если это будет последнее, что мне удастся сделать. — По лицу Каупера было заметно, что он здорово зол. — Ты закончила, Агнесса? Или будешь обсуждать еще и мое умение вести себя во время еды?
    
— Ты обязан принять это предложение, — настаивал Род. — Я требую голосования!
    
Его поддержали криками с мест, совершенно заглушившими Агнессу Фрис. Грант даже не мог предоставить слово новому выступающему. Собрание выло и улюлюкало.
    
Каупер поднял обе руки вверх, призывая всех к тишине, и произнес:
    
— Поступило предложение закрыть собрание. Кто за это предложение, говорит «да».
    
— Да-а-а!
    
— Против?
    
— Никого, — ответил Джимми.
    
— Собрание объявляется закрытым, — отрезал Каупер и быстро удалился в темноту за кругом костров.
    
Коротыш Дюмон подскочил к Роду, встал на пути и посмотрел ему в глаза снизу вверх.
    
— Хорош друг! — презрительно произнес он, плюнул на землю и пошел прочь.
    
— Да, — согласился Джимми, — ты что? Приступ шизофрении? Или тебя в младенчестве головой вниз уронили? В правильных дозах это твое благородство могло вернуть все назад — так нет же, ты совсем меры не знаешь!
    
Джимми еще не закончил свою отповедь, когда подошла Жаклин.
    
— Я и не собирался ничего возвращать, — сказал Род. — И я говорил совершенно серьезно. Если турнуть капитана сейчас, когда в его распоряжении было всего-то несколько дней, наше поселение расколется на дюжину мелких группировок. И тогда я уже точно не смогу удержать всех вместе. Никто не сможет.
    
— Боже, Джекки, ну скажи ему.
    
Она нахмурилась.
    
— Джимми, ты просто прелесть, но по части сообразительности…
    
— Et tu, Джекки?
    
— Ладно, я научу тебя уму-разуму. А ты, Род, молодец. Завтра они это поймут. Сегодня все еще на взводе.
    
— Я только одного не понимаю, — сказал Род задумчиво, — Коротыш-то из-за чего так завелся?
    
— А ты не слышал? Впрочем, может быть, ты в это время был на охоте. Я сама не видела, но знаю, что он поцапался с Роем, а Грант отчитал его на глазах у всех. Видимо, у него комплекс из-за маленького роста, — задумчиво сказала Жаклин. — Он не любит, когда ему приказывают.
    
— Боже, да кто же это любит?
    
На следующий день Грант Каупер вел себя скорее как Царь Чурбан, нежели Царь Журавль, и делал вид, что ничего не случилось. Однако гонора у него поубавилось. Во второй половине дня он отыскал Рода.
    
— Уокер, ты не уделишь мне несколько минут?
    
— О чем речь.
    
— Тогда давай отойдем поговорим.
    
Грант отвел его подальше, где их никто не мог слышать, и они уселись прямо на землю. Род ждал, а Грант, видимо, не знал, с чего начать.
    
— Род, я понял, что на тебя можно положиться, — сказал он наконец и улыбнулся, только улыбка получилась немного вымученной.
    
— С чего ты так решил?
    
— С того, как ты вел себя вчера вечером.
    
— Ясно. Но можешь не обольщаться: я сделал это не ради тебя, — сказал Род. — Если уж начистоту, то ты мне не нравишься.
    
На этот раз Каупер даже не улыбнулся.
    
— Это взаимно. Ты мне совершенно не нравишься. Но мы должны ладить друг с другом, и я думаю, тебе можно доверять.
    
— Может быть.
    
— Ладно, я рискну.
    
— Хочу сразу сказать, что я согласен со всеми претензиями Коротыша. Меня не устраивает только его решение.
    
Губы Каупера изогнулись в кривой ухмылке, совсем не похожей на его обычную сияющую улыбку.
    
— Самое печальное здесь, что я тоже согласен со всеми его претензиями.
    
— В смысле?
    
— Род, ты, видимо, думаешь, что я полный идиот, но дело в том, что я действительно кое-что смыслю в теории государственного управления. Труднее всего ее применять в такой вот… переходный период вроде нашего. У нас здесь пятьдесят человек, и ни один из них не имеет практического опыта руководящей работы, даже я. Однако все считают себя крупными специалистами. Взять хотя бы это предложение насчет Билля о правах — ну ведь полная ерунда! Я достаточно знаю об этих вещах и понимаю, что комплекс прав и обязанностей, необходимых для нашей колонии, нельзя копировать слово в слово с документа аграрной демократии, и в такой же степени они отличаются от прав и обязанностей, необходимых для индустриальной республики. — На лице его появилось обеспокоенное выражение. — И мы в самом деле хотели ввести ограничение на право голоса по возрасту.
    
— Только заикнись об этом, и тебя сбросят в реку.
    
— Знаю. И это одна из причин, по которой конституционный комитет до сих пор не отчитался. Другая причина… Черт бы все побрал! Ну как можно подготовить что-то вроде конституции, когда практически нет бумаги? Это кошмар!.. Однако насчет права голоса: самому старшему из нас двадцать два, самому младшему шестнадцать, и самые молодые как раз больше всех и лезут. Каждый — ну прямо гений или почти гений. — Каупер поднял взгляд. — Я не имею в виду тебя.
    
— Слава богу, — торопливо сказал Род, — потому что я никакой не гений.
    
— Ну, тебе и не шестнадцать уже. Но этот гениальный молодняк меня очень беспокоит. Все до одного — доморощенные юристы. У каждого всегда наготове какая-нибудь колкость, но ни одного дельного предложения. Мы думали, что с ограничением по возрасту — вполне разумным — старшая часть населения будет чем-то вроде противовеса, а они тем временем подрастут. Но, похоже, ничего из этого не выйдет.
    
— Не выйдет.
    
— Но делать-то что-то надо! Этот запрет на охоту смешанными парами… Он не был направлен, скажем, против вас с Кэрол, но она решила, что это именно так, и устроила мне жуткий скандал. А я лишь пытался защитить этих ребятишек. Черт! Лучше бы они все скорее выросли, попереженились и успокоились. Вот с Бакстерами, например, никаких проблем.
    
— Не волнуйся. Через год или около того девяносто процентов колонии будут составлять семейные люди.
    
— Надеюсь. Послушай… А ты сам, часом, не подумываешь?
    
— Я? — Род даже удивился. — И в голову не приходило.
    
— Да? А я думал… Впрочем, ладно. Я тебя отозвал не для того, чтобы расспрашивать о твоих личных делах. То, о чем говорил Коротыш, не так-то легко проглотить, но я собираюсь ввести кое-какие изменения. Большинство комитетов распускаются.
    
— В самом деле?
    
— Да. Ну их к черту! Все равно ничего не делают, только готовят доклады. Я собираюсь назначить одну из девушек главным поваром и одного из парней — главным охотником. А тебе я хотел предложить стать начальником полиции.
    
— Что? За каким дьяволом тебе начальник полиции?
    
— Ну как же… Кто-то же должен следить, чтобы распоряжения выполнялись. Сам знаешь — уборка лагеря и прочее. Кто-то должен следить за тем, чтобы всегда горел сигнальный костер: мы пока не досчитываемся тридцати семи человек — это без тех, про кого точно известно, что они погибли. Кто-то должен распределять ночные дежурства и проверять посты. Эти ребятишки просто с ума сходят, если за ними не присматривать. Как раз для тебя работа.
    
— Почему?
    
— Ну, если быть практичным, Род… Сторонники есть и у меня, и у тебя. Но когда все увидят, что мы заодно, неприятностей и беспорядков в лагере будет гораздо меньше. Колония от этого только выиграет.
    
Род не хуже Гранта понимал, что их группа должна жить сплоченно. Но Каупер просил поддержать его шаткую администрацию, а Род мало того что относился к нему неприязненно, но еще и был уверен, что, кроме болтовни, от Каупера ожидать нечего.
    
И дело не только в том, что стена до сих пор не достроена, — нужно, просто необходимо было заняться еще множеством других дел. Кто-то должен искать соль каждый день. Надо организовать регулярные поиски съедобных кореньев, ягод и прочего — сам он, например, уже просто устал от мясной диеты. Конечно, если разнообразить добычу и не есть только постное мясо, на здоровье это не отразится, но кому охота всю жизнь питаться одним лишь мясом? И эти вонючие шкуры… Грант распорядился, чтобы охотники обязательно снимали с убитых животных шкуры и приносили их в лагерь для использования в хозяйстве.
    
— Что ты собираешься делать с этими протухшими шкурами? — спросил Род неожиданно.
    
— А что?
    
— Воняют. Если ты назначишь меня на эту должность, я первым делом велю выбросить их все в реку.
    
— Но нам нужны шкуры. Половина лагеря уже сейчас ходит в лохмотьях.
    
— Шкур у нас будет предостаточно, но нам нужны дубильные вещества. При такой погоде одного солнца мало.
    
— Но у нас нет танина. Не говори ерунды, Род.
    
— Значит, надо отправить кого-то жевать кору, пока его не найдут. На вкус танин определяется совершенно безошибочно. И выброси эти шкуры, наконец!
    
— Если я сделаю так, ты согласишься на мое предложение?
    
— Может быть. Ты сказал «следить, чтобы выполнялись распоряжения». Чьи распоряжения? Твои? Или Килроя?
    
— Обоих, видимо. Рой — мой заместитель.
    
Род покачал головой:
    
— Нет, благодарю за честь. У тебя уже есть Рой; значит, я тебе не нужен. Слишком много генералов и слишком мало солдат.
    
— Но, Род, мне действительно без тебя не обойтись. Рой не умеет ладить с молодыми ребятами. Он их раздражает.
    
— Меня тоже. Ничего не выйдет, Грант. И кроме того, мне не нравится этот титул — просто глупо звучит.
    
— Ну, выбери сам, как назваться. Капитан охраны там или управляющий поселения… Это неважно. Важно, чтобы кто-то навел порядок с ночными дежурствами и чтобы в лагере тоже был порядок. За молодняком нужно следить. Ты способен на это, а значит, это твой долг.
    
— А чем будешь заниматься ты сам?
    
— Прежде всего мне нужно утрясти наш свод законов. Нужно планировать на будущее… Боже, Род, у меня в голове сотни дел. Я просто не могу тратить время на то, чтобы разбираться в мелочных ссорах, когда, например, кто-нибудь из молодых донимает повара своими глупыми претензиями. Коротыш был прав: откладывать больше нельзя. Отдавая распоряжение, я хочу, чтобы закон меня поддерживал, а сейчас мне чаще всего приходится выслушивать замечания какого-нибудь сопляка. Я не справляюсь со всем этим один, мне нужна помощь.
    
В такой ситуации грех отказываться, и все же…
    
— А как насчет Килроя?
    
— Черт побери, Род, ты не вправе просить, чтобы я вытолкал кого-то другого и освободил место для тебя.
    
— Я не прошу эту работу.
    
Род сомневался, стоит ли говорить, что для него, хоть он и осознавал общественную необходимость такого решения, этим дело не исчерпывается. Поддержать человека, которому он проиграл выборы, это в каком-то смысле даже вопрос чести, благородное упрямство. Тем не менее он прекрасно понимал, что Каупер и Килрой — люди очень разные.
    
— Я не буду таскать за него каштаны из огня. Грант, я готов служить тебе, потому что тебя выбрали. Но служить слуге я не собираюсь.
    
— Род, но сам подумай! Если ты получаешь приказ от Килроя, значит, это мой приказ. Он просто его передает.
    
Род встал.
    
— Нет.
    
Каупер в раздражении вскочил на ноги и быстро удалился.
    
В тот вечер собрания не было — впервые за все время после выборов. Род собирался навестить Бакстеров, но тут его снова отозвал в сторону Каупер.
    
— Твоя взяла. Я назначил Роя главным охотником.
    
— И что?
    
— Теперь ты — управляющий поселения, или Майская Королева, или как ты там еще придумаешь. Ночную вахту опять никто не назначил. Так что займись делом.
    
— Подожди-ка! Я не говорил, что согласен.
    
— Ты дал мне понять, что тебя не устраивает только Рой. Теперь приказы будут исходить исключительно от меня.
    
Род все еще не мог решиться. Каупер смерил его презрительным взглядом.
    
— Похоже, ты не хочешь помогать, даже когда все вышло по-твоему.
    
— Нет, но…
    
— Никаких «но». Берешься ты за эту работу или нет? Отвечай: да или нет?
    
— М-м-м… да.
    
— Договорились. — Каупер нахмурился и добавил: — Хотя я до сих пор не уверен, стоит ли по этому поводу радоваться.
    
— Не ты один.
    
Начав разбираться с ночными дежурствами, Род обнаружил, что каждый, к кому он обращался, считает, будто уже отдежурил больше всех остальных, а поскольку комитет внешней безопасности не вел никаких записей — и не мог их вести, — узнать, кто говорит правду, а кто хочет сачкануть, было просто невозможно.
    
— Все! Хватит! — сказал наконец Род. — Завтра же я составлю алфавитный список, и все будут дежурить строго по очереди. Я это сделаю, даже если мне придется выцарапать список на камне.
    
Похоже, в словах Гранта, когда тот говорил, что без бумаги приходится нелегко, была доля истины.
    
— А почему ты не поставишь на дежурство своего дружка Бакстера?
    
— Потому что мэр дал ему две недели свадебного отпуска. Как тебе прекрасно известно. И хватит болтать. Чарли тебя сменит, поэтому запомни, где он спит.
    
— Две недели безделья и мне не помешали бы. Пожалуй, я тоже женюсь.
    
— Пока еще никто из девушек из ума не выжил. Ты дежуришь с полуночи до двух.
    
Большинство приняли неизбежное, убедившись, что в будущем все будет честно, и только Пиви Шнайдер, самый молодой в их группе — ему едва стукнуло шестнадцать, — продолжал качать права: он, мол, уже дежурил прошлой ночью, и теперь по крайней мере три ночи дежурить не должен, и никто, так вашу и так, его не заставит.
    
На это Род сказал ему, что он или заступит на дежурство, или получит в ухо, после чего все равно придется дежурить. И добавил:
    
— Услышу еще хоть раз в лагере такие выражения, вымою тебе рот с мылом.
    
— Ха! Где ты возьмешь мыло? — Шнайдер тут же переменил тему.
    
— Пока у нас нет мыла, я буду пользоваться песком. И передай остальным, Пиви: в лагере больше не выражаться. Мы должны оставаться цивилизованными людьми даже в такой ситуации. Твое время — с четырех до шести, и покажи Кенни, где ты спишь.
    
Когда Пиви отошел, Род подумал, что неплохо бы начать собирать пепел и жир. Он очень смутно представлял себе, как делать мыло, но кто-нибудь наверняка знает… А мыло нужно отнюдь не для того только, чтобы воспитывать любителей грязной словесности. Последнее время ему нередко хотелось встать против ветра от самого себя, а носки он выкинул уже давно.
    
В ту ночь Род спал очень плохо. Просыпаясь, он каждый раз проверял дежурных, и дважды его будили, когда дежурным показалось, что в темноте за освещенной зоной кто-то бродит. Род и сам не мог сказать точно, но один раз он тоже разглядел большую длинную тень, скользившую в отдалении. Ложился он не сразу, оставаясь какое-то время рядом с дежурными — еще один ствол на случай, если ночной хищник рискнет прыгнуть через стену или костер. Очень хотелось выстрелить в крадущуюся тень, но он подавлял в себе это желание. Напасть на хищника означало лишь потратить драгоценные боеприпасы — хищников от этого едва ли станет заметно меньше. Вокруг лагеря каждую ночь бродили какие-то твари, но с этим приходилось мириться.
    
Наутро Род чувствовал себя усталым и разбитым. После четырех ночи он уже не ложился, проверял Пиви Шнайдера. Еще за завтраком у него возникла мысль забраться в пещеру и вздремнуть пару часов, но слишком много было дел. Он пообещал себе, что отоспится позже, и пошел искать Каупера.
    
— У меня сразу несколько вопросов, Грант.
    
— Сыпь.
    
— Почему мы не ставим на дежурство девушек?
    
— Хм, я думал, просто не стоит.
    
— Почему это? Девушки у нас не из тех, что, завидев мышь, визжат или падают в обморок. Каждая из них по крайней мере месяц до прихода сюда прожила в лесу сама по себе и осталась в живых. Ты когда-нибудь видел Каролину в действии?
    
— М-м-м… нет.
    
— Зря. Оно того стоит. Мгновенная смерть в обеих руках и глаза на затылке. Во время ее дежурства я буду спать как бревно. Сколько у нас сейчас парней?
    
— Двадцать семь, с теми тремя, что пришли вчера.
    
— Ладно. Кто из этих двадцати семи не дежурит?
    
— Как? Все дежурят, по очереди.
    
— А ты?
    
— Не слишком ли далеко ты заходишь? В конце концов, я же не настаиваю, чтобы и ты дежурил.
    
— Значит, минус два. Рой Килрой?
    
— Э-э-э… Род, давай договоримся так: он все-таки главный охотник и, следовательно, от дежурства освобожден. Ты сам знаешь, как он оказался на этой должности, так что лучше его не трогай.
    
— О'кей, знаю. Боб Бакстер тоже освобожден.
    
— До начала следующей недели.
    
— Я говорю про эту неделю. Комитет решил оставить только одного дежурного на смену. Я собираюсь снова ввести парное дежурство. Кроме того, мне на каждую ночь нужен начальник охраны. Он будет бодрствовать всю ночь и отсыпаться на следующий день, а еще пару суток он должен быть освобожден от дежурства. Ты уже понял, что получается? На каждую ночь мне нужно двенадцать человек. А у меня сейчас меньше двадцати, из которых я могу выбирать.
    
— Но комитет решил, что больше одного человека на вахте нам не нужно, — встревоженно сказал Каупер.