1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 
— Собачья Гильдия… — язвительно прорычала Ангва. — Просто здорово.
   
— Значит, я вру? А ты попробуй погнаться за крысой там, где не положено, увидишь что будет. Тебе повезло, что я рядом, иначе ты бы давно попала в беду. Большие неприятности грозят собаке, которая не является членом Гильдии. Тебе повезло, — повторил Гаспод, — что встретила меня.
   
— Наверное, ты большой чело… пес в Гильдии.
   
— Я в ней даже не состою, — высокомерно заявил Гаспод.
   
— И как же ты выжил?
   
— Просто я умею за себя постоять. Как бы то ни было, Большой Фидо меня не беспокоит. У меня есть Сила.
   
— Сила? И какая же?
   
— Неважно. Главное, Большой Фидо — мой друг.
   
— Укусить человека только за то, что он захотел тебя погладить? Не слишком-то дружелюбное поведение.
   
— Ха! От последнего человека, который решил погладить Большого Фидо, осталась одна пряжка.
   
— Да?
   
— И то на дереве.
   
— Где это мы?
   
— А здесь даже деревьев нет… Что?
   
Гаспод принюхался. Его нос умел читать город не хуже образованных подошв башмаков капитана Ваймса.
   
— Перекресток Лепешечной и Апустной, — ответил он.
   
Ангва некоторое время обнюхивала булыжники. Тот, за кем она шла, точно проходил здесь, но с тех пор его след затоптали. Резкий запах все еще присутствовал, но лишь в виде намека, теряющегося в безумном хаосе других запахов.
   
Внезапно она ощутила быстро приближающийся сильный аромат мыла. Что-то очень, очень знакомое, но тогда она была женщиной и ее обоняние не было столь чувствительным… А сейчас этот запах заполонил весь мир.
   
Капрал Моркоу с задумчивым видом шагал по улице. Он не смотрел куда идет, хотя в этом не было никакой необходимости. Прохожие старались уступать дорогу капралу Моркоу.
   
Он впервые увидела его этими глазами. О боги! Неужели люди ничего не замечают? Он шел по городу, как тигр по высокой траве или пупземельный медведь по снегу, все окружающее было частью его…
   
Гаспод бросил на нее взгляд исподтишка. Ангва таращилась на Моркоу во все глаза.
   
— У тебя язык торчит из пасти, — хмыкнул он.
   
— Что? Ну и что? Это естественно. Я запыхалась.
   
— Ха-ха.
   
Моркоу заметил их и остановился.
   
— А, знакомый песик, — улыбнулся он.
   
— Гав, гав, — сказал Гаспод, предательски виляя хвостом.
   
— О, у тебя появилась подружка, — одобрительно промолвил Моркоу. Погладив Гаспода по голове, он инстинктивно вытер ладонь об рубаху. — Подумать только, какая великолепная сука, — продолжал он. — Насколько могу судить, овцепикский волкодав. — Он ласково погладил Ангву. — Ну ладно, мне пора, мою работу за меня никто не сделает, верно?
   
— Гав, гав, визг, визг, дай песику печенья, — попросил Гаспод.
   
Моркоу выпрямился и похлопал себя по карманам.
   
— Кажется, у меня где-то было печенье. Готов поклясться, ты понимаешь каждое мое слово.
   
Гаспод встал на задние лапы и без труда поймал печенье.
   
— Гав, гав, спасибо, — поблагодарил он.
   
Моркоу несколько озадаченно посмотрел на Гаспода, пытаясь сообразить, то ли пес гавкнул, то ли просто сказал «гав», кивнул Ангве и проследовал дальше к Лепешечной улице и дому госпожи Овнец.
   
— Очень милый парень, — сказал Гаспод, с хрустом разгрызая черствое печенье. — Простоватый, но милый.
   
— Да, — согласилась Ангва, — он простоват. Я сразу же это заметила. Он простой, а все остальное здесь такое сложное.
   
— С тобой он совсем теленком становится, — сообщил Гаспод. — Но я ничего не имею против телят. А телячьи сердца такие вкусные.
   
— Ты омерзителен.
   
— Да, но я, по крайней мере, — не хочу тебя обидеть — весь месяц остаюсь одинаковым.
   
— Ты напрашиваешься на укус.
   
— О да, — простонал Гаспод. — Да, ты меня укусишь. А-а-а, о-о-о. Как ты меня напугала. Сама подумай. У меня целая куча собачьих болезней, и жив я только потому, что они слишком заняты борьбой между собой. Я даже «лизучий конец» умудрился подцепить, которым болеют только беременные овцы. В общем, давай, кусай меня. Измени мою жизнь. На каждое полнолуние у меня будут вырастать зубы и шерсть, и я буду бегать на четвереньках. Очень большая разница по сравнению с моим нынешним состоянием. Надо признать, правда, что по части шерсти у меня есть проблемы, так что, может, сильно кусать не будешь, только прикусишь слегка…
   
— Заткнись, а? — беззлобно попросила Ангва.
   
«Он сказал: „О, у тебя появилась подружка“. И словно о чем-то задумался…»
   
— Может, хоть лизнешь по-быстрому?…
   
— Заткнись.
   
   
— В этих беспорядках виноват сам Витинари, — заявил герцог Эорльский. — У него просто нет стиля! Вот поэтому в нашем городе бакалейщики имеют такое же влияние, что и бароны. Он даже ассенизаторам разрешил создать собственную гильдию! А это противоестественно — по моему скромному мнению.
   
— Все было бы не так плохо, если бы он установил некий социальный стандарт, — согласилась леди Омниус.
   
— Или хотя бы стал править, — добавила леди Силачия. — А так людям все сходит с рук.
   
— Следует признать, — продолжил герцог Эорльский, — что прежние короли тоже, э-э, не входили в наш круг, а в конце и вовсе от нас отдалились, но они, по крайней мере, хоть за что-то выступали — по моему скромному мнению. В те времена у нас был благопристойный город. Люди проявляли почтительность и знали свое место. Днем, в положенное время, они работали, тогда как сейчас они вообще не работают — ни днем, ни ночью. И ворота мы держали на замке, чтобы всякий сброд не лез. И конечно, у нас был закон. Не правда ли, капитан?
   
Остекленевшими глазами капитан Сэмюель Ваймс таращился на точку, расположенную чуть выше и левее лица говорившего.
   
Сигарный дым почти неподвижно висел в воздухе. Последние несколько часов Ваймс провел в компании людей, которые совершенно ему не нравились. К тому же он немного переел.
   
Сейчас он тосковал по запаху мокрых улиц и ощущению булыжников под картонными подошвами. Поднос с послеобеденными напитками кружил вокруг стола, но Ваймс к ним не притрагивался, потому что это расстроило бы Сибиллу. Хотя она очень старалась не показывать этого — чем, в свою очередь, расстраивала Ваймса.
   
Виски Пивомеса почти выветрилось. Ваймс ненавидел трезветь. В трезвом состоянии он начинал думать. Как раз сейчас в его голове упорно крутилась мысль, что словосочетание «скромное мнение» — это полная чушь.
   
У него не было опыта общения с сильными мира сего. Стражники, как правило, с такими не общаются. И дело вовсе не в том, что сильные мира сего менее склонны к преступлениям, чем нормальные люди. Просто совершенные ими преступления стоят настолько выше обычного уровня преступности, что находятся далеко за пределами досягаемости людей в дешевых башмаках и ржавых кольчугах. Владение сотней трущоб преступлением не является, тогда как жить в трущобах — это, считайте, преступление. Быть наемным убийцей — Гильдия, конечно, не заявляла об этом открыто, но принимали в нее только отпрысков знатных родов — преступлением не считалось. Если у вас достаточно денег, вы просто не можете совершить преступление. То, что вы творите, — всего-навсего маленькие невинные шалости.
   
— А сейчас, куда ни посмотришь, везде нахальные гномы, тролли и всякие грубияны-простолюдины, — сказала леди Силачия. — Сейчас в Анк-Морпорке больше гномов, чем в их собственных… как там называются эти их норы?…
   
— Ну а каково ваше мнение, капитан? — спросил герцог Эорльский.
   
— Гм-м? — Капитан Ваймс взял виноградину и принялся вертеть ее между пальцами.
   
— О насущной этнической проблеме?
   
— А она существует?
   
— Э-э, да… Возьмем, к примеру, Камнеломный переулок. Там же каждую ночь драки!
   
— И религия! Они даже не знают, кто настоящий бог, а кто — нет!
   
Ваймс внимательно рассматривал виноградину. Ему очень хотелось сказать: «Конечно, они дерутся. Они же тролли… Конечно, они бьют друг друга дубинами по голове — основу тролльего языка составляет жестикуляция, а покричать они любят. На самом деле неприятности доставляет только этот гад Хризопраз, и то только потому, что во всем копирует людей и быстро учится на собственных ошибках. Что же касается религии, тролльи боги начали лупить друг друга дубинами по головам на десять тысяч лет раньше, чем мы научились не тянуть в рот первую попавшуюся гадость…»
   
Но воспоминание о мертвом гноме разбудило что-то порочное в его душе.
   
Капитан положил виноградину обратно на тарелку.
   
— Определенно, — сказал он. — Что касается меня, я бы собрал все это безбожное отребье и вывел из города, подталкивая в спину хорошей острой пикой.
   
Все на мгновение замолчали.
   
— Только этого они и заслуживают, — добавил Ваймс.
   
— Совершенно с вами согласна! Они не больше чем животные, — воскликнула леди Омниус.
   
Ваймсу почему-то показалось, что ее зовут Сарой.
   
— А вы обращали внимание, какие массивные у них головы? — спросил он. — А в них ведь только камень. Почти нет мозгов.
   
— Известный факт: чем меньше мозгов, тем меньше мораль, — важно кивнул лорд Эорльский.
   
Все что-то забормотали, явно соглашаясь, а Ваймс потянулся к бокалу.
   
— Вилликинс, по-моему, капитан Ваймс не хочет вина, — вступила в беседу госпожа Овнец.
   
— Ты не угадала! — весело возразил Ваймс. — Кстати, раз уж мы заговорили на эту тему, как насчет гномов?
   
— Не знаю, заметил ли кто-нибудь, но в городе стало гораздо меньше собак, — сказал герцог Эорльский.
   
Ваймс уставился на него. Это была чистая правда. В последнее время собаки на улицах встречались гораздо реже, чем раньше. Но он пару раз бывал с Моркоу в гномьих тавернах… Конечно, гномы едят собак — но только в том случае, если в округе нет ни одной крысы. Десять тысяч гномов, постоянно уплетающих крыс ножами, вилками и лопатами, вряд ли могут нанести ощутимый ущерб крысиной популяции Анк-Морпорка. Основным лейтмотивом радостных писем, посылаемых домой гномами, была фраза: приезжайте все и захватите кетчуп.
   
— И еще, вы обратили внимание, какие маленькие у них головы, — продолжал Ваймс. — Очень ограниченный объем черепа. Подтвержденный тщательными измерениями факт.
   
— К тому же — где их женщины? Что-то они совсем не встречаются, — поддержала леди Сара Омниус. — И я нахожу это весьма… подозрительным. Знаете, что говорят о гномах? — добавила она загадочно.
   
Ваймс только вздохнул. Он-то знал, что их женщины постоянно на виду, только выглядят они так же, как мужчины. Это знал каждый, кто хоть что-то знал о гномах.
   
— А их коварство? — не успокаивалась леди Силачия. — Крайне изощренный, дьявольский ум.
   
— Но знаете, что меня беспокоит больше всего? Эти гномы, они абсолютно неспособны к рациональному мышлению — и в то же самое время такие изворотливые, хитрые. Как такое может быть? — искренне удивился Ваймс.
   
И заработал яростный взгляд госпожи Сибиллы. Герцог Эорльский погасил свою сигару.
   
— Они заполонили все вокруг. И трудятся как муравьи. Это неестественно.
   
Ваймс обдумал последнее замечание и сравнил его про себя с высказыванием, касающимся того, что в этом городе никто не работает.
   
— Ну, одному из них уже никогда не быть муравьем, — усмехнулась леди Омниус. — Моя служанка рассказывала, что сегодня утром из реки выловили какого-то гнома. Наверное, межплеменная война или еще что-нибудь подобное.
   
— Ха… какое-никакое, а начало, — хмыкнул герцог Эорльский. — Правда, разницу вряд ли кто заметил: одним больше, одним меньше.
   
Ваймс широко улыбнулся.
   
Неподалеку от него по-прежнему стояла бутылка вина — Вилликинс куда-то исчез, так и не успев убрать ее. Горлышко прямо-таки просилось в руку…
   
Он почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд и, в свою очередь, посмотрел через стол в глаза человеку, который наблюдал за ним. Этот гость практически не участвовал в разговоре, единственным его вкладом была фраза: «Капитан, будьте так любезны, передайте специи». В лице гостя ничего примечательного не было — кроме взгляда, абсолютно спокойного. Лишь легкий интерес сквозил в глазах доктора Проблемса. У Ваймса сложилось отчетливое впечатление, что его мысли читают.
   
— Сэмюель!
   
Рука Ваймса затормозила ровно на полпути к бутылке. Рядом с ее светлостью стоял Вилликинс и смотрел на капитана.
   
— Тебя спрашивает один молодой человек, — сказала госпожа Овнец. — Капрал Моркоу.
   
— Боже, как интересно! — воскликнул герцог Эорльский. — Надеюсь, он не арестовывать нас пришел? Ха-ха-ха!
   
— Ха, — вяло поддержал Ваймс.
   
Герцог Эорльский толкнул локтем в бок своего соседа.
   
— Видимо, где-то поблизости обнаружились преступные замыслы, — высказал он догадку.
   
— Точно, — согласился Ваймс. — И ближе, чем вы думаете.
   
Вскоре перед гостями предстал Моркоу, державший в руке, под почтительным углом, свой шлем.
   
Он оглядел избранное общество, нервно облизнул губы и отдал честь. Все с интересом разглядывали капрала. Хотя в городе встречались и более крупные люди, очень сложно было не заметить Моркоу. Он не выглядел угрожающим, просто каким-то образом без видимых усилий искажал окружающее пространство. Все прочее становилось не более чем фоном к капралу Моркоу.
   
— Вольно, капрал, — приказал Ваймс. — Что стряслось? Я хотел сказать, — добавил он быстро, вспомнив о буквальном отношении Моркоу к красочному языку, — что привело тебя сюда в такое время?
   
— Мне нужно кое-что показать вам, сэр. Э-э… Сэр, по-моему, это из Гильдии Нае…
   
— Хорошо, выйдем отсюда и поговорим, — перебил его Ваймс.
   
Ни единый мускул не дрогнул на лице доктора Проблемса.
   
Герцог Эорльский откинулся в кресле.
   
— Я просто потрясен, — возвестил он. — Всегда считал стражников неумехами и бездельниками. А сейчас я вижу, что вы исполняете свой долг, невзирая на время. Всегда готовы дать достойный отпор преступному уму.
   
— О да, — подтвердил Ваймс. — Преступный ум. Очень точное выражение.
   
Прохладный воздух древнего коридора был божественно приятным. Он прислонился к стене и, сощурившись, посмотрел на картонку.
   
— «Ружие»?
   
— Вы тогда нам сказали, что видели что-то во дворе… — начал было Моркоу.
   
— Что такое «ружие»? Может, имелось в виду «оружие»?
   
— Наверное, писарь ошибся, — высказал предположение Моркоу. — В той комнатушке хранились всякие музейные редкости и, видимо, была полка с табличкой «Оружие». А он, гад, чернила решил сэкономить.
   
— Нет, вряд ли… А что ты вообще знаешь о музеях?
   
— Ну, сэр, — смутился Моркоу, — иногда я посещаю их. В выходные, разумеется. Был в Университетском музее, а потом лорд Витинари позволил мне осмотреть музей в старом дворце. Ну, всякие музеи Гильдий, обычно меня пускают туда, если я вежливо попрошу. Есть еще музей гномов, он на Заиндевелой улице…
   
— Правда? — Ваймс невольно заинтересовался. Он тысячу раз ходил по Заиндевелой улице, но…
   
— Да, сэр, рядом с Карусельным переулком.
   
— Поразительно. И что в нем выставляется?
   
— Много интересных образцов гномьего пирога, сэр.
   
Некоторое время Ваймс размышлял над сообщенной ему информацией.
   
— Ладно, сейчас это неважно, — наконец сказал он. — Кроме того, с чего писарю экономить чернила?
   
— Ну, по всяким причинам…
   
— Моркоу, это же Гильдия Наемных Убийц.
   
Он похлопал картонкой по ладони.
   
— Кстати, только идиот мог залезть в Гильдию Наемных Убийц, — добавил он.
   
— Да, сэр.
   
Злость начисто вытравила остатки алкогольных паров. Он снова почувствовал… нет, не волнение, правильнее было бы назвать это ощущением. Но ощущением чего? Этого он не знал, однако оно было, звало его…
   
— Сэмюель Ваймс, что здесь происходит?
   
Госпожа Овнец прикрыла за собой дверь в обеденную.
   
— Я наблюдала за тобой, Сэм, — сказала она. — Ты вел себя крайне невежливо.
   
— Я не нарочно.
   
— Герцог Эорльский — мой старый друг.
   
— Правда?
   
— Да. Во всяком случае, я знаю его с давних пор. Хотя, по правде говоря, терпеть не могу. Но ты выставил его полным дураком.
   
— Он сам себя выставил полным дураком. Я лишь немного помог.
   
— Но ты же… Я не раз слышала, как ты отзываешься о гномах и троллях. И не самым лестным образом.
   
— Я — совсем другое дело. Я имею на это право. А этот идиот не узнал бы тролля, даже если бы тот прошелся по нему.
   
— О, если бы тролль прошелся по нему, он бы наверняка понял, кто это был, — тут же возразил Моркоу. — Ведь некоторые тролли весят более…
   
— А что такое важное произошло? — спросила госпожа Овнец.
   
— Мы разыскиваем того, кто убил… Пухлика, — нашелся капитан Ваймс.
   
Выражение лица госпожи Овнец мгновенно изменилось.
   
— Тогда другое дело, — одобрительно кивнула она. — Таких людей следует наказывать публичной поркой.
   
«Почему я так сказал? — подумал Ваймс. — Может быть, потому, что это правда? Таинственное „ружие“ испарилось, потом кто-то бросил в реку труп гнома со сквозняком там, где должна быть грудь. И гном этот раньше был связан с оружием. Все связано. Мне осталось лишь найти звенья этой цепи…»
   
— Моркоу, ты можешь вернуться со мной в мастерскую Крюкомолота?
   
— Да, капитан, но зачем?
   
— Я хочу осмотреть ее. И на этот раз со мной будет гном.
   
«Со мной будет больше чем гном, — добавил он про себя. — Со мной будет капрал Моркоу. А капрал Моркоу нравится всем».
   
   
Ваймс внимательно слушал монотонную речь гномов. Могло показаться, что Моркоу умоляет их, но это было не так. Клан соглашался не из благоразумия, не в качестве повиновения закону, а потому… потому, что об этом просил Моркоу.
   
Наконец капрал поднял голову. Он сидел на гномьем стуле, и его колени выглядели кривой рамкой для лица.
   
— Капитан, вы должны понять, что мастерская гнома — это не просто мастерская.
   
— Хорошо, — согласился Ваймс. — Я понимаю.
   
— Кроме того… вы очень большой.
   
— Извини?
   
— Вы больше гнома.
   
— А.
   
— Мастерская гнома — это… это как внутренняя часть его одежды, если вы понимаете, что я имею в виду. Они говорят, что если с вами буду я, то вы можете ее осмотреть. Но вы ничего не должны там трогать. Э-э… Они не очень довольны происходящим, капитан.
   
Гном, который, возможно, был госпожой Крюкомолот, протянул им связку ключей.
   
— Вообще-то, я всегда ладил с гномами, — пожал плечами Ваймс.
   
— Они недовольны, сэр. Гм. Они сомневаются в том, что мы на что-то способны.
   
— О, мы способны на многое!
   
— Гм. Наверное, я неточно перевел. Гм, как бы сказать… Они думают, что мы им ничем не поможем. Это не в обиду, сэр. Просто они считают, что нам ничего не дадут сделать.
   
   
— Ай!
   
— Прошу прощения, капитан, — сказал Моркоу, который сейчас больше походил на ходячую букву «Г». — После вас. Осторожней, берегите голову…
   
— Ай!
   
— Может, вам стоит сесть, а я пока тут все осмотрю?
   
Мастерская была длинной, с маленькой дверью в дальней стене. И, разумеется, очень низкие потолки. Под световым люком в крыше стоял большой верстак. У противоположной стены разместились горн и стеллаж для инструментов. И на той же стене обнаружилась странного вида дырка.
   
В нескольких футах от пола штукатурка была разбита и по кирпичам во все стороны расходилась сеточка трещин.
   
Ваймс сжал пальцами переносицу. Сегодня так и не получилось поспать. Это тоже представляло собой определенную проблему. Ему предстояло научиться спать, когда темно. Он даже не помнил, когда последний раз спал ночью.
   
Ваймс принюхался.
   
— Пахнет фейерверком, — заметил он.
   
— Может, это из горна? — высказал предположение Моркоу. — Кроме того, тролли и гномы пускали сегодня фейерверки по всему городу.
   
Ваймс кивнул.
   
— Ладно, — сказал он. — И что же мы видим?
   
— Кто-то довольно сильно треснул по стене, — отозвался Моркоу.
   
— Это могло случиться когда угодно. Неделю назад, месяц… — возразил Ваймс.
   
— Никак нет, сэр, потому что на полу валяются куски штукатурки и вот, смотрите, каменная пыль, а гном всегда содержит свою мастерскую в чистоте и порядке.
   
— Правда?
   
На стеллаже рядом с верстаком лежало разное оружие, некоторое еще не законченное. Ваймс взял в руки почти-арбалет.
   
— Хороший был мастер, — покачал головой он. — Отлично разбирался в механизмах.
   
— Чем и был знаменит, — подтвердил Моркоу, бесцельно перебиравший инструменты на верстаке. — Руки у него были золотые. В качестве хобби делал музыкальные шкатулки. А до всякого рода механических загадок был сам не свой, дай только справиться с чем-нибудь позаковыристее. Э-э… А что на самом деле мы ищем, сэр?
   
— Сам не знаю. Вот хорошая работа…
   
Это был боевой топор, настолько тяжелый, что Ваймс с трудом удерживал его в руке. Лезвие было покрыто замысловатым узором. Чтобы выковать такой топор, нужно было потратить по крайней мере несколько недель. И еще узоры…
   
— Это тебе не хухры-мухры.
   
— Я никогда не видел хухров, но это точно не они, — согласился Моркоу. — Это настоящее погребальное оружие.
   
— Ни секунды не сомневаюсь.
   
— Я имею в виду, его сделали именно для того, чтобы похоронить вместе с гномом. В могилы гномов обязательно кладут оружие. Понимаете? Чтобы он взял его туда… куда потом попадет.
   
— Но это же тончайшая работа. И лезвие у него… Ай! — Ваймс сунул палец в рот. — Острое как бритва.
   
Моркоу выглядел слегка изумленным.
   
— Конечно острое. А какой смысл сражаться с ними некачественным оружием?
   
— С кем это с ними?
   
— Ну… со всеми теми, кого он может встретить на своем пути после смерти, — несколько нескладно ответил Моркоу.
   
— А. — Ваймс замялся. В этой области он чувствовал себя не слишком уютно.
   
— Древняя традиция, — пояснил Моркоу.
   
— Я думал, что гномы не верят в дьяволов, демонов и прочую нечисть, — удивился Ваймс.
   
— Это верно, только… мы не уверены, что нечисть об этом знает.
   
— О.
   
Ваймс положил топор на место и взял со стеллажа еще одно изделие. Это был рыцарь в доспехах около девяти дюймов высотой. Из спины рыцаря торчал ключ. Ваймс повернул его и чуть не выронил фигурку, когда ее ноги начали вдруг двигаться. Он поставил рыцаря на пол, и тот, размахивая мечом, зашагал вперед на негнущихся ногах.
   
— Ходит почти как Колон, а? — восхитился Ваймс. — Надо же, чудеса какие!
   
— Самошагающая игрушка, — сказал Моркоу. — Господин Крюкомолот был большим мастером.
   
Ваймс кивнул.
   
— Мы ищем то, чего здесь быть не должно. — Он огляделся по сторонам. — Или то, что должно быть, но его здесь нет. Чего-нибудь тут не хватает, не видишь?
   
— Трудно сказать, сэр. Этого же здесь нет.
   
— Чего?
   
— Того, чего не хватает, — со свойственной ему прямотой ответил Моркоу.
   
— Я имею в виду, — терпеливо объяснил Ваймс, — то, чего здесь нет, но что бы ты ожидал найти.
   
— Ну, тут есть… все обычные инструменты, сэр. Очень хорошие, кстати. Очень жаль.
   
— Что жаль?
   
— Их же расплавят.
   
Ваймс уставился на аккуратные стеллажи с молотками и напильниками.
   
— Зачем? А нельзя отдать их какому-нибудь другому гному?
   
— Что? Отдать инструменты другому?! — Губы Моркоу скривились от отвращения, словно ему только что предложили надеть старые трусы капрала Шноббса. — О, нет, сэр… это… неправильно. Ну, то есть… они же были частью господина Крюкомолота. И… и если кто-нибудь другой будет пользоваться этими инструментами после того, как он проработал ими долгие годы… бр-р-р!
   
— Правда?
   
Заводной солдатик ушагал под верстак.
   
— Это будет очень неправильно, — закончил Моркоу. — Э… противно.
   
— О. — Ваймс поднялся.
   
— Капи…
   
— Ой!
   
— …Осторожней, берегите голову. Извините.
   
Потирая затылок, Ваймс тщательно исследовал дыру в штукатурке.
   
— Там… что-то есть, — вдруг сказал он. — Дай-ка мне зубило.
   
Молчание.
   
— Я лишь прошу дать мне зубило. И если тебе от этого будет легче, я напомню: мы пытаемся найти того, кто убил господина Крюкомолота. Правильно?
   
Моркоу взял одно из зубил, но с явной неохотой.
   
— Это же зубило господина Крюкомолота, — промолвил он укоризненным тоном.
   
— Капрал Моркоу, ты можешь перестать быть гномом хоть на две секунды? Сейчас ты — стражник! И дай мне наконец это проклятое зубило! У меня и так выдался нелегкий денек! Спасибо!
   
Ваймс немного поковырял кирпичи, и ему в руку выпала неровная свинцовая лепешка.
   
— Праща? — удивился Моркоу.
   
— Тут слишком мало места, чтобы еще пращей размахивать, — возразил Ваймс. — Кроме того, пращей эту штуку так глубоко в стену не загонишь.
   
Он сунул лепешку в карман.
   
— Пожалуй, все, — сказал он и выпрямился. — Надо — ой! — достать этого солдатика. Оставим все как было.
   
Моркоу повозился в темноте под верстаком. Что-то зашуршало.
   
— Сэр, тут лежит какой-то лист бумаги.
   
Моркоу вылез из-под верстака и помахал пожелтевшей бумажкой. Ваймс, прищурившись, рассмотрел находку.
   
— По-моему, полная чепуха, — хмыкнул он. — Это писали не гномы. Точно знаю. Но эти символы… эти символы я где-то видел. Или что-то очень похожее. — Он вернул бумагу Моркоу. — Может, у тебя что получится?
   
Моркоу пожал плечами.
   
— Ну, вообще-то, что-нибудь да получится, — ответил он. — Я могу сделать из него, например, шляпу, бумажный цветок или…
   
— Я имею в виду символы. Вот эти символы на бумаге. Ты их где-нибудь встречал?
   
— Не знаю, капитан. Хотя выглядят они знакомо. Похоже… на письмена алхимиков?
   
— О нет! — Ваймс закрыл глаза ладонями. — Проклятые алхимики! Только не это! Толпа безумных продавцов фейерверков! Я могу вынести наемных убийц, но только не этих идиотов. Нет! Пожалуйста! Кстати, который сейчас час?
   
Моркоу приподнял висящие на ремне песочные часы.
   
— Около половины двенадцатого, капитан.
   
— Тогда я пошел спать. Эти клоуны могут подождать до завтра. Осчастливь меня на прощание. Это, наверное, какой-нибудь чертеж господина Крюкомолота?
   
— Сомневаюсь, сэр.
   
— Вот и я тоже. Пошли. Выйдем через заднюю дверь.
   
Моркоу с трудом протиснулся на улицу.
   
— Берегите голову, сэр.
   
Ваймс, почти опустившись на колени, вдруг замер и уставился на косяк.
   
— Итак, капрал, — сказал он наконец, — мы теперь точно знаем, что это сделал не тролль. По двум причинам. Во-первых, тролль не смог бы пройти через эту дверь. Она рассчитана на гнома.
   
— А во-вторых, сэр?
   
Ваймс аккуратно снял что-то со щепки, торчавшей из низкой притолоки.
   
— А во-вторых, Моркоу, у троллей нет волос.
   
Волосы, извлечённые из притолоки, были рыжими и длинными. Кто-то, видно, очень спешил убраться отсюда. Кто-то высокий. Уж всяко побольше ростом, чем гном.
   
Ваймс внимательно рассмотрел волосы. Они скорее походили на нити. Тонкие красные нити. Впрочем, улика есть улика.
   
Он аккуратно сложил их, завернул в лист бумаги, вырванный из блокнота Моркоу, и передал капралу.
   
— Смотри не потеряй.
   
На четвереньках они выбрались в ночь. Вдоль стены шла дощатая пешеходная дорожка, а дальше… дальше была река.
   
Ваймс осторожно выпрямился.
   
— Мне все это очень не нравится, Моркоу, — сказал он. — Тут точно зарыта собака.
   
Моркоу опустил глаза.
   
— Я имел в виду, происходят какие-то странные, таинственные события, — быстро поправился Ваймс.
   
— Да, сэр.
   
— Пора возвращаться в Ярд.
   
Перейдя на фирменный шаг стражников, они с частыми остановками проследовали к Бронзовому мосту — с остановками потому, что Моркоу вежливо приветствовал всех встречавшихся им прохожих. Отпетые головорезы, чей обычный ответ на замечание стражника можно передать лишь при помощи случайного набора символов, неловко улыбались и бормотали что-то безобидное в ответ на сердечное приветствие типа: «Добрый вечер, господин Костолом! Веди себя хорошо!».
   
Добравшись до середины моста, Ваймс остановился, чтобы прикурить сигару. Чиркнув спичкой о декоративного гиппопотама, он задумчиво посмотрел вниз, на мутные воды.
   
— Моркоу?
   
— Да, капитан?
   
— Как ты считаешь, преступный ум — такое вообще бывает?
   
Моркоу начал обдумывать этот вопрос вслух:
   
— Это… наверное, люди типа… Себя-Режу-Без-Ножа Достабля?
   
— Какой же он преступник?
   
— А вы пробовали его сосиски, сэр?
   
— Э-э… да… но… просто он, так сказать, географически дивергентен в финансовой области.
   
— Как-как, сэр?
   
— Это значит, что зачастую его точка зрения на положение вещей расходится с точкой зрения других людей. Возьмем, к примеру, деньги. Он искренне считает, что им самое место в его кармане, а не в твоем. То есть…
   
Ваймс закрыл глаза и подумал о сигарном дыме, о льющемся рекой вине и сдержанных, лаконичных речах. Есть люди, которые занимаются тем, что крадут деньги. Все понятно, это и называется воровством. Но есть и другие люди, которые одним небрежным словом способны украсть у людей человечность. Это уже нечто другое.
   
Он был не в восторге от гномов и троллей. Честно говоря, ему вообще мало кто нравился. Но он каждый день вращался в их обществе, а потому имел право на такое отношение. А когда всякие жирные идиоты начинают разглагольствовать на темы, как, мол, опустился Анк-Морпорк…
   
Ваймс посмотрел на воду. Одна свая находилась прямо под ним, река Анк пыталась клокотать и булькать вокруг нее. Бревна, ветки и прочий хлам скопились у сваи, образовав плавучий помойный островок. На нем даже какие-то грибы успели вырасти.
   
Он не отказался бы сейчас от бутылочки хорошего пойла Джимкина Пивомеса. Когда смотришь на мир сквозь дно бутылки, внимание как-то лучше фокусируется.
   
Но тут его внимание сфокусировалось кое на чем на другом.
   
«Теория сходства и подобия, — думал Ваймс. — Кажется, так называют это травники». Если растение похоже на некую часть тела, стало быть, из него получится прекрасное лекарство для лечения именно этой части тела. Как будто добрые боги предусмотрительно развесили на растениях таблички «Прими меня». Зубоцвет — для зубов, костенец — для костей, очанка — для глаз, была даже некая поганка под названием «фаллус стоякус»; что ей следует лечить, Ваймс не знал, но Шнобби почему-то постоянно жрал омлеты с грибами. Так что либо этот гриб в реке предназначен для лечения рук, либо…
   
Ваймс вздохнул.
   
— Моркоу, принеси-ка багор.
   
Моркоу посмотрел туда же, куда смотрел капитан.
   
— Чуть левее бревна, Моркоу.
   
— О нет!
   
— Боюсь, что да. Вытащи его, узнай, кем он был, и напиши рапорт сержанту Колону.
   
Труп оказался клоуном. Когда Моркоу спустился на кучу мусора и откинул ветки, мертвец всплыл вверх лицом и улыбнулся грустной нарисованной улыбкой.
   
— Он мертв!
   
— Как будто эпидемия какая-то, правда?
   
Ваймс опять взглянул на улыбающийся труп. «Ничего не предпринимай. Держись подальше. Пусть этим занимаются наемные убийцы и тупица Квирк. Ты же получил приказ».
   
— Капрал Моркоу?
   
— Сэр?
   
«Ты же получил приказ…»
   
«Ну и черт с ним. Я что, заводной солдатик патриция?»
   
— Мы должны выяснить, что происходит.
   
— Так точно, сэр!
   
— Что бы ни случилось. Мы все выясним.
   
   
Река Анк, вероятно, была единственной рекой во всей множественной вселенной, на поверхности которой мелом можно обвести силуэт трупа.
   
   
«Дорогой сержант Колон!
   
Надеюсь, у тебя все хорошо. Погода Просто Чудесная. Это трупп, который мы вылавили из реки прошлой ночью, но мы не знаим, кто он, знаим только, што его звали Бино и он стоял в Гильдии Шутовских Дел и Баламутства. Его сильно треснули по затылку, а потом он какое-то время правел под мостом, поэтому выглядит Не Очень Приятно. Капитан Ваймс приказал все выяснить. Он сказал, это завязано с Убийством господина Крюкомолота. И сказал поговорить с Шутами. Сказал, Это Нужно Для Дела, Сержант. Прилагаю так же Лист Бумаги. Капитан Ваймс велел показать его Алхимикам…»
   
   
Сержант Колон на секунду прервался, чтобы высказать вслух все, что он думает об алхимиках.
   
   
«…Потому што это Загадочная Улика. Надеюсь, письмо застанет тебя в Добром Здравии, с Совершеннейшим Почтением, Моркоу Железобетонссон (капрал)».
   
   
Сержант задумчиво почесал затылок. Черт возьми, что все это значит?
   
Сразу после завтрака пара старших шутов из Гильдии Шутовских Дел и Баламутства заявились, чтобы забрать труп. Труп в реке… ничего особенного. Но клоуны обычно так не умирают. Что у клоуна брать? И неужели для кого-то он может представлять опасность?
   
Что же касается алхимиков, он скорее лопнет, чем…
   
Хотя… чего переживать? У него же есть новобранцы! Пусть принесут хоть какую-то пользу.
   
— Дуббинс и Детрит — честь не отдавать! — у меня есть для вас одно задание. Отнесите вот этот листок в Гильдию Алхимиков и спросите у кого-нибудь из ихних психов, что там написано.
   
— А где находится Гильдия Алхимиков, сержант?
   
— На улице Алхимиков — где ж еще? — фыркнул Колон. — То есть пока что она там. Но на вашем месте я бы поспешил.
   
   
Гильдия Алхимиков находилась прямо напротив Гильдии Азартных Игроков. Обычно. А иногда она находилась над ней, под ней или вокруг нее в виде маленьких разрозненных фрагментов.
   
У азартных игроков часто спрашивают, почему они продолжают держать контору напротив Гильдии, которая почти каждый месяц умудряется взрывать свое здание, на что игроки обычно отвечают: «А вы внимательно прочли табличку на нашей двери?»
   
Тролль и гном направлялись к Гильдии Алхимиков, периодически умышленно-случайно толкая друг друга.
   
— Если ты такой умный, почему он доверил бумагу мне?
   
— Ха! Может, ты прочтешь ее, а? Что, не можешь?
   
— Я сказал тебе прочитать ее. Это называется дилигрование.
   
— Ха! Просто ты читать не умеешь! И считать не умеешь! Тупой тролль!
   
— Не тупой.
   
— Ха! Правда? Все знают, что тролли даже до четырех считать не умеют![12]
   
— Пожиратель крыс!
   
— Сколько пальцев я показываю? А ну, скажи, господин Умная-Каменная-Башка?
   
— Много, — предположил Детрит.
   
— Ха-ха-ха, неправильно! Пять. В день зарплаты тебя ждут большие неприятности. «Тупой тролль, — скажет сержант Колон, — он и не поймет, сколько долларов я ему на самом деле дал!» Ха! Кстати, а как ты прочитал объявление о приеме в Стражу? Попросил кого-нибудь?
   
— А как ты его прочитал? Попросил кого-нибудь поднять тебя?
   
Они подошли к двери Гильдии Алхимиков.
   
— Я постучу. Это моя обязанность!
   
— Нет, моя!
   
Открыв дверь, секретарь Гильдии Алхимиков господин Слухомодус увидел повисшего на дверном молотке гнома. Гномом размахивал огромный тролль. На всякий случай Слухомодус поправил свой защитный шлем.
   
— Слушаю.
   
Дуббинс отпустил молоток.
   
Детрит нахмурил массивные брови.
   
— А ну-ка, болван психованный, что у тебя из этого получится?! — проорал он.
   
Слухомодус непонимающе смотрел то на Детрита, то на лист бумаги. Дуббинс отчаянно пытался обойти тролля, который загородил собой весь дверной проем.
   
— Зачем ты его так назвал?
   
— Но сержант Колон сам сказал, что все алхимики…
   
— Ну, может получиться шляпа, — наконец предположил Слухомодус, — а если взять ножницы, то гирлянда…
   
— Э-э, мой коллега хотел сказать… не мог бы ты помочь нам в исследовании надписей на этом крайне подозрительном листе бумаги? — вмешался Дуббинс. — Ой, больно же!
   
Слухомодус опустил на него взгляд.
   
— Ты — стражник? — поинтересовался он.
   
— Младший констебль Дуббинс, а это, — Дуббинс ткнул пальцем вверх, — младший пытающийся-стать-констеблем Детрит — не отдавай… Ой…
   
Раздался глухой удар, и Детрит повалился набок.
   
— Он из подразделения самоубийц? — удивился Слухомодус.
   
— Придет в себя буквально через минуту, — заверил Дуббинс. — Никак не научиться правильно отдавать честь. Типичный тролль, сам понимаешь…
   
Слухомодус пожал плечами и принялся разглядывать лист бумаги.
   
— Выглядит… знакомо, — задумчиво промолвил он. — Где-то я такое уже видел. Послушай… ты же гном, да?
   
— Чертов нос, — буркнул Дуббинс. — Это он все время меня выдает…
   
— Что ж, мы всегда рады оказать помощь анк-морпоркскому обществу, — сказал Слухомодус. — Входите.
   
Пинками башмаков с коваными носами Дуббинс быстро привел в чувство Детрита, и тот побрел вслед за ними.
   
— А зачем тебе, э-э, защитный шлем, господин? — поинтересовался Дуббинс, пока они шли по коридору.
   
Отовсюду доносился стук молотков. Здание Гильдии, как обычно, ремонтировалось.
   
Слухомодус закатил глаза.
   
— Шары, — объяснил он. — А точнее, бильярдные шары.
   
— У меня есть один знакомый, он тоже так играет… — сочувственно покивал Дуббинс.
   
— Нет, господин Зильберкит — отличный игрок, именно поэтому мы взялись за эту проблему.
   
Дуббинс снова посмотрел на защитный шлем.
   
— Слоновая кость, понимаешь?
   
— А, — сказал Дуббинс, ровным счетом ничего не понимая. — Слоны?
   
— Слоновая кость без слонов. Созданная из ничего слоновая кость. Очень выгодное коммерческое предприятие.
   
— Я думал, вы тут работаете над золотом.
   
— О да, вы, люди, все знаете о золоте, — пробормотал Слухомодус.
   
— Разумеется, — ответил Дуббинс, раздумывая над характеристикой «вы, люди».
   
— Золото, — продолжал Слухомодус, — с ним все не так просто… Очень серьезная проблема.
   
— Что, настолько серьезная?
   
— Трехсотлетняя.
   
— Ого.
   
— А над слоновой костью мы работаем всего неделю и уже добились значительных сдвигов! — быстро произнес алхимик. — Если не считать парочки побочных эффектов. Но в ближайшее время все будет решено!
   
Он распахнул дверь.
   
Помещение было огромным и битком набитым плохо вентилируемыми печами. Над рядами булькающих плавильных тиглей висело чучело аллигатора. В прозрачных банках что-то плавало, а в воздухе пахло сомнительными шансами на выживание.
   
Большая часть оборудования была сдвинута к одной из стен. Вокруг бильярдного стола, занимающего все свободное место, стояли с полдюжины алхимиков в напряженных позах, свидетельствующих о готовности драпать в любую секунду.
   
— Третье испытание за неделю, — мрачно произнес Слухомодус и кивнул фигуре с кием, нависшей над столом. — Э… господин Зильберкит… — начал было он.
   
— Тихо! Идет игра! — оборвал его главный алхимик и, прищурившись, посмотрел на белый шар.
   
Слухомодус бросил взгляд на табло.
   
— Двадцать одно очко, — удивился он. — Ну и ну. Быть может, нам все же удалось добавить в нитроцеллюлозу верное количество камфары…
   
Раздался щелчок, бильярдный шар покатился, отскочил от борта…
   
…И вдруг резко прибавил скорость. Когда он налетел на невинную кучку красных шаров, из него клубами валил белый дым.
   
Зильберкит покачал головой.
   
— Крайне нестабильное состояние, — сказал он. — Ложись!
   
Все находившиеся в комнате люди пригнулись, за исключением двух стражников, один из которых всегда пребывал в своего рода пригнувшемся состоянии, а второй на несколько минут отставал от событий.
   
Черный шар исторг столб пламени, взлетел в воздух, просвистел рядом с лицом Детрита, оставляя черный дымный след, и, разбив окно, умчался прочь. Зеленый шар оставался на месте, но бешено крутился. Остальные шары метались взад-вперед по комнате, периодически вспыхивая и отскакивая от стен.
   
Один из красных шаров попал Детриту между глаз, отлетел на стол, залетел в среднюю лузу и взорвался.
   
Воцарилась тишина, нарушаемая лишь приступами кашля. Из маслянистого дыма появился Зильберкит и дымящимся концом кия перевел счет на табло. Руки у алхимика подрагивали.
   
— Один, — сказал он. — Ладно, вернемся к тиглям. Эй, кто-нибудь, закажите новый бильярдный стол…
   
— Прошу прощения! — Дуббинс ткнул его под коленку.
   
— Кто здесь?
   
— Эй! Я тут, внизу!
   
Зильберкит опустил глаза.
   
— Ты — гном?
   
Взгляд Дуббинса ничего не выражал.
   
— А ты — великан? — спросил он.
   
— Я? Конечно нет.
   
— Ага. Значит, я — гном. А это — тролль. — Он указал на Детрита, который попытался принять нечто напоминающее стойку «смирно».
   
— Мы пришли узнать, не могли бы вы помочь нам разобраться, что написано на этой бумаге, — продолжал Дуббинс.
   
— Гы! — выразился Детрит.
   
Зильберкит посмотрел на листок.
   
— О, да, разумеется, — сказал он. — Это записки старого Леонарда. И что дальше?
   
— Леонарда? — переспросил Дуббинс и сердито посмотрел на Детрита. — Запиши.
   
— Леонарда Щеботанского, — добавил алхимик.
   
Дуббинс по-прежнему ничего не понимал.
   
— Никогда о нем не слышали? — удивился Зильберкит.
   
— Можно сказать и так.
   
— Я-то думал, все знают Леонарда Щеботанского. Он был несколько не в своем уме. Но невероятно гениален.
   
— Он был алхимиком?
   
«Запиши, запиши…» Детрит отчаянно озирался в поисках какой-нибудь обгоревшей палки и подходящей стены.
   
— Леонард? О нет, он ни в какой Гильдии не состоял. Или же состоял во всех Гильдиях сразу. Это как посмотреть. Он многое успел. Он халтурил, если понимаешь, что я имею в виду.
   
— Не понимаю.
   
— Немного писал картины, возился с механизмами. Занимался всем подряд.
   
«Был бы у меня хотя б молоток с зубилом», — думал Детрит.
   
— А это, — махнул рукой Зильберкит, — формула… впрочем, тебе я могу сказать, она уже не является тайной… Это формула, как мы его называем, порошка № 1. Сера, селитра и уголь. Используется в фейерверках. Любой дурак может сделать. Правда, выглядит она как-то странно. Написана задом наперед.
   
— А вот это очень важно, — прошипел Дуббинс троллю.
   
— О нет, вспомнил, — тут же поправился Зильберкит. — Он же всегда так писал. Странный был человек, но очень, очень талантливый. Ты видел портрет Моны Ягг его кисти?
   
— По-моему, нет.
   
Зильберкит вернул листок Детриту, который с умным видом вперился в таинственные закорючки. «Может, тут записать?» — подумал он.
   
— Ее зубы буквально следуют за тобой по всему залу. Поразительно. На самом деле некоторые утверждают, будто бы эти зубы преследовали их до самого дома.
   
— Наверное, нам стоит обратиться к самому господину Щеботанскому, — предположил Дуббинс.
   
— О, несомненно, вы можете это сделать! — воскликнул Зильберкит. — Правда, сомневаюсь, что он вас услышит. Пару лет назад он исчез.
   
«…А когда я наконец найду, на чем все это записать, — думал Детрит, — останется только найти того, кто научит меня писать».
   
— Исчез? Как? — удивился Дуббинс.
   
— Мы полагаем, — Зильберкит наклонился к Дуббинсу, — что он открыл секрет невидимости.
   
— Правда?
   
— Потому что, — Зильберкит заговорщицки подмигнул, — никто его больше не видел.
   
— А, — сказал Дуббинс. — Э-э… Я, конечно, прошу прощения, это первая догадка, пришедшая на ум, но разве он не мог просто уехать куда-нибудь?
   
— О нет, старый Леонард не способен был на такое. Он не мог просто взять и куда-нибудь скрыться. Но мог исчезнуть.
   
— О.
   
— Он был слегка… чокнутым, понимаешь? Слишком много мозгов в голове. Ха! Помню, однажды ему в голову пришла мысль добывать молнии из лимонов! Эй, Слухомодус, помнишь Леонарда и его молниеносные лимоны?
   
Слухомодус покрутил пальцем у виска.
   
— Кто ж их не помнит?! Втыкаешь в лимон медный и цинковый стержни — бац! — и получаешь дрессированную молнию. Он был полным идиотом!
   
— Нет-нет, кем угодно, но не идиотом, — возразил Зильберкит, взяв в руку бильярдный шар, чудесным образом уцелевший после взрыва. — Видишь ли, ум его был настолько острым, что он сам постоянно резался о него, как говаривала моя бабушка. Молниеносные лимоны! Какой в них смысл? Такой же, как и в его машине «голос-с-небес». Я же говорил ему: «Леонард, зачем тогда волшебники, а? Есть же нормальная магия. Молниеносные лимоны! А потом ты изобретешь человека с крыльями!» И знаешь, что он мне ответил? Знаешь? Он спросил: «А как ты догадался?»… Бедолага.
   
Даже Дуббинс рассмеялся.
   
— А ты пробовал? — спросил он чуть погодя.
   
— Пробовал что? — не понял Зильберкит.
   
— Ха, ха, ха, — как всегда с задержкой засмеялся Детрит.
   
— Воткнуть металлические стержни в лимон?
   
— Не валяй дурака.
   
— А что значит эта буква? — осведомился Детрит, указав пальцем на лист бумаги.
   
Все опустили глаза.
   
— О, это совсем не буква, — поправил его Зильберкит. — У старика Леонарда была дурацкая привычка ставить на полях всякие бессмысленные закорючки. Закорючки, закорючки, закорючки… Я ему даже советовал сменить имя. Стал бы господином Закорючкой.
   
— А я думал, это какая-то алхимическая руна, — удивился Дуббинс. — Очень похоже на арбалет без лука. И это слово «еижур»… Что оно значит?
   
— Понятия не имею. Звучит как-то по-варварски. Что ж, офицер, если мы закончили с вопросами… нам еще предстоят серьезные исследования, — сказал Зильберкит, подбросив бильярдный шар из поддельной слоновой кости и ловко поймав его. — В отличие от бедняги Леонарда мы не фантазиями тут занимаемся.
   
— Иежур, — прочитал Дуббинс и перевернул лист. — Р-у-ж-и-е.
   
На этот раз Зильберкит не поймал шар. Дуббинс едва успел спрятаться за Детрита.
   
   
— Я уже бывал тут, — сообщил сержант Колон капралу Шнобби, когда они подходили к Гильдии Шутовских Дел и Баламутства. — Когда постучу, прижмись к стене, понял?
   
Молоток был сделан в виде искусственной женской груди — такие молотки очень нравятся регбистам и другим людям, чье чувство юмора было удалено хирургическим путем. Колон пару раз стукнул и отскочил на безопасное расстояние.
   
Раздался чей-то радостный вопль, засвистела пищалка, потом послышалась мелодия, которая кому-то могла показаться очень веселой, открылась небольшая дверка над молотком, и на деревянной руке медленно выехал торт с заварным кремом. Рука выпрямилась, и торт расползся бесформенной массой у ног сержанта Колона.
   
— Не смешно, — покачал головой Шнобби. — Торт жалко.
   
Дверь как-то неуверенно приоткрылась, и они увидели маленького клоуна.
   
— Так-так-так, — сказал клоун. — Кто стучится в дверь моя?
   
— В мою, — машинально поправил Колон. — В мою дверь.
   
Они недоуменно уставились друг на друга. Шутка застряла на первой же фразе.
   
— Видишь, дома нет никто… — обиженно произнес клоун. Голос у него был унылый и безнадежный.
   
Сержант Колон поспешил вернуться в мир здравомыслия.
   
— Сержант Колон, Ночная Стража, — отрапортовал он. — А это — капрал Шноббс. Мы пришли поговорить о человеке, которого… выловили из реки.
   
— О. Да. Бедный Бино. Наверное, вам следует войти. — Маленький клоун отступил назад.
   
Шнобби уже собрался было распахнуть дверь, но сержант Колон остановил его и многозначительно указал вверх.
   
— По-моему, — сказал он, — там стоит ведро с побелкой.
   
— Правда? — удивился клоун.
   
Он был очень маленьким, в огромных башмаках, по которым словно бы проехалась телега. Лицо клоуна покрывал толстый слой грима телесного цвета, на котором нарисовали другое лицо, очень хмурое. Выкрашенные в рыжий цвет волосы были сделаны из пары швабр. Особо полным клоун не был, но вставленный в штаны обруч, видимо, должен был придавать ему вид смешного толстяка. Резиновые подтяжки, заставляющие штаны опускаться и подниматься при ходьбе, служили последним штрихом, создающим образ полного и абсолютного идиота.
   
— Да, — кивнул Колон.
   
— Ты уверен?
   
— Абсолютно.
   
— Прошу прощения, — извинился клоун. — Знаю, глупая шутка, но такова традиция. Подожди минутку.
   
Они услышали, как он подтащил к двери стремянку, потом что-то звякнуло и послышалась ругань.
   
— Все в порядке, входите.
   
Клоун провел их через сторожку. Тишину нарушало только шлепанье шутовских башмаков по булыжникам. Потом клоун словно что-то вспомнил.
   
— Знаю, шансов на успех мало, но, господа, никто из вас не желает понюхать мой цветок в петлице?
   
— Нет.
   
— Нет.
   
— Я так и думал. — Клоун вздохнул. — Знаете, это очень непросто. Ну, быть клоуном. Вот, прохожу испытательный срок, охраняя ворота.
   
— Почему?
   
— Постоянно забываю, следует снаружи плакать, а внутри смеяться или наоборот. Все время путаю.
   
— Этот Бино… — начал было Колон.
   
— Мы как раз проводим панихиду, — перебил его маленький клоун. — Поэтому у меня штаны приспущены.
   
Они снова вышли на солнечный свет.
   
Во внутреннем дворе стояли самые разнообразные клоуны и шуты. Бубенчики звенели на легком ветерке. Солнечный свет отражался от красных носов и переливался радугой в струйках воды, выпущенных из цветков в петлицах.
   
Клоун подвел стражников к шеренге шутов.
   
— Доктор Пьеро поговорит с вами сразу, как только закончится церемония, — сказал клоун. — Кстати, меня зовут Боффо. — Он с надеждой протянул руку.
   
— Не пожимай, — предупредил Колон Шноббса.
   
Боффо совсем упал духом.
   
Заиграл оркестр, из часовни показалась длинная процессия членов Гильдии. Впереди шел клоун с маленькой урной в руках.
   
— Очень трогательно, — произнес Боффо.
   
На помосте, возведенном на противоположной стороне квадратного двора, стоял толстый клоун в мешковатых штанах на огромных подтяжках и в цилиндре, огромный галстук-бабочка медленно вращался на ветру. В руках толстяк держал пузырь на палке.
   
Возглавляющий процессию клоун подошел к помосту, поднялся по ступеням и замер, все так же сжимая урну.
   
Оркестр перестал играть.
   
Толстый клоун в цилиндре ударил урноносца по голове пузырем один раз, другой, третий…
   
Урноносец сделал шаг вперед, помахал париком, взял урну в одну руку, другой оттянул пояс штанов толстого клоуна и со всей серьезностью высыпал прах покойного брата Бино в штаны толстяка.
   
Зрители облегченно вздохнули. Оркестр заиграл «Марш идиотов», официальный гимн Гильдии, но тут же трубка одного из тромбонов вылетела и ударила по затылку стоявшего впереди клоуна. Тот развернулся и попытался треснуть тромбониста, который, однако, быстро пригнулся, в результате чего удар достался третьему клоуну, свалившемуся вверх тормашками в большой барабан.
   
Колон и Шнобби посмотрели друг на друга и покачали головами.
   
Боффо достал большой красно-бурый носовой платок и со смешным трубным звуком высморкался.
   
— Классика, — сказал он. — Ему бы понравилось.
   
— Вы хоть понимаете, что произошло? — поинтересовался Колон.
   
— Конечно. Брат Гринельди исполнил старый трюк — перекат с пятки на носок — и перевернул урну, а потом…
   
— Я имею в виду, как умер Бино?
   
— Гм. Мы считаем, это был несчастный случай, — пожал плечами Боффо.
   
— Несчастный случай… — хмуро повторил Колон.
   
— Да. Так думает доктор Пьеро.
   
Боффо посмотрел наверх. Они тоже. Здание Гильдии Наемных Убийц соединялось крышами со зданием Гильдии Шутовских Дел и Баламутства. Впрочем, наемных убийц такое соседство вряд ли могло тревожить, учитывая тот факт, что их соседи были вооружены лишь тортами с заварным кремом.
   
— Так думает господин Пьеро, — повторил Боффо, уставившись на свои огромные башмаки.
   
Сержант Колон предпочитал вести тихую жизнь. Одним клоуном меньше — город от этого только выиграет. Но все же… все же… если честно, он не понимал, что случилось со Стражей. И что они так суетятся? Во всем виноват этот Моркоу. Даже старый Ваймс заразился.
   
— Может, он чистил дубинку, она случайно сорвалась и врезала ему по голове? — предположил Шнобби. Он тоже уловил общее настроение.