1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 
Он пожелал им доброй ночи, и они распрощались. Обернувшись через минуту, Фродо увидел, что привратник стоит у раскрытых ворот, внимательно глядя им вслед. Потом ворота стукнули, закрываясь, и Фродо вздохнул с облегчением. Он принялся гадать, чего хотел привратник. Может, кто уже спрашивал про них? Кто? Гэндальф? Маг вполне мог обогнать караван, пока они шарахались по Древлепуще да Упокоищам. И все–таки что–то во взгляде ли привратника, в тоне ли его настораживало.
     
Человек же у ворот еще раз поглядел вслед хоббитам и вернулся в сторожку. Стоило ему скрыться за дверью, как через стену бесшумно и ловко перемахнула высокая темная фигура и мигом растворилась в уличной тени.
     
Хоббиты проехали вверх по Дороге, миновали несколько домов и остановились у гостиницы. Сэм глянул на трехэтажный дом со множеством окон, и сердце у него упало. В пути он не раз представлял себе встречу с великанами или еще с кем пострашнее, но сейчас, в конце утомительного дня, при виде здешних высоченных домов ему стало совсем худо, а воображение быстренько дорисовало стоящих в гостиничном дворе злобных черных коней и Всадников, наблюдающих за ним из верхних окон.
     
– Мы же не будем тут ночевать? — вырвалось у него. — Здесь ведь хоббиты есть, может кто нас примет? Оно бы лучше было…
     
– Чем тебе плоха гостиница? — устало спросил Фродо. — Думаю, там внутри уютно. И Бомбадил ее советовал.
     
Дом, впрочем, если присмотреться, выглядел приятно. Фасадом он выходил на Дорогу, а два боковых флигеля врезались в холм, так что окна их вторых этажей почти сравнялись с землей. Во двор проходили под широкой аркой, за ней виднелось высокое крыльцо. Из открытых дверей лился свет. Большая вывеска над аркой, освещенная фонарем, извещала: «Резвый Пони. Суслень Маслютик».
     
Пока они топтались перед входом, внутри затянули веселую песню, сразу подхваченную множеством голосов. Хоббиты немножко послушали и спешились. Песня окончилась под взрывы смеха и хлопки ладоней. Тогда они оставили пони во дворе, а сами поднялись на крыльцо. Фродо шел первым. На пороге он чуть не столкнулся с невысоким толстым человеком в белом фартуке, лысым и краснощеким.
     
– Не могли бы мы… — начал Фродо.
     
– Полминутки, с вашего позволения, — крикнул человек и живо нырнул в дым и гомон голосов. Полминутки еще только начинались, а он уже выскочил обратно, вытирая руки о фартук. — Добрый вечер, сударь! — доброжелательно приветствовал он Фродо, низко кланяясь. — Чего изволите?
     
– Ночлег для четверых хоббитов и пяти пони, пожалуйста. Не вы ли будете господин Маслютик?
     
– Ваша правда, сударь. А звать — Суслень. Суслень Маслютик к вашим услугам. А вы не из Шира ли будете? — Вдруг он хлопнул себя по лбу. — Хоббиты! Что же это мне напоминает? — мучительно скривился он. — А имена ваши, простите?
     
– Господа Тук и Брендискок, — представил Фродо. — Это — Сэм Гэмджи. Мое имя — Норохолм.
     
– Во! Счас! — прищелкнул пальцами хозяин. — Не! Опять упустил! Ладно, авось вспомню, как минутка выпадет. Совсем с ног сбился, но для вас придумаю что–нибудь. Непременно. Нечасто нынче встретишь компанию аж из самого Шира. Достойна наилучшего приема. Извините. Расстараемся. Как на беду, такой наплыв сегодня, какого давно не было. То ни дождинки, а то как из ведра, это у нас так говорят. Эй, Ноб! — завопил он. — Где ты там, кляча мохноногая? Ноб!
     
– Иду, сударь, иду! — Из–за двери возник молодой веселый хоббит и встал на пороге, уставившись на гостей во все глаза.
     
– Где Боб? — накинулся на него хозяин. — Живо отыщи мне его. Я же не таракан, у меня только две ноги! Найдешь Боба, скажешь: во дворе пять пони дожидаются, пусть пристроит. Живо! Поворачивайся!
     
Ноб подмигнул хоббитам и метнулся прочь.
     
– Так–так–так, — частил Маслютик. — Что бишь я хотел сказать? А, да! Все одно к одному. Тут компания с Зеленопутья вчера ночью подошла, что само по себе странно. А нынче вечером гномы заявились — здрасьте! Путешествуют на запад, видишь ли. Ну и вы теперь. Кабы не хоббиты, прям и не знал бы, куда деваться. Да по счастью, есть у меня парочка комнат в северном флигеле. Для хоббитов и держим. Все как вы любите. И окошки круглые, и этаж почти первый. Надеюсь, вам удобно будет. Ужин ведь тоже закажете? Не извольте беспокоиться, готов будет моментально. А теперь сюда прошу!
     
Вслед за хозяином они прошли по коридору и остановились перед круглой дверью.
     
– Вот, — сказал Маслютик, отпирая ее. — Надеюсь, подойдет. А сейчас — извините, побегу. Столько дел — поговорить некогда. Кручусь, кручусь, а вот не худею. Я еще загляну попозже. Если понадобится, звякните в колокольчик, Ноб придет. А не придет — кричите, не стесняйтесь!
     
Когда он наконец умчался, голова у хоббитов уже пошла кругом. Хозяин мог заговорить кого угодно. Путники огляделись. Они были в небольшой уютной комнате. Перед камином, загруженным дровами, стояли кресла. Стол накрыт белой скатертью. А на столе — большой ручной колокольчик. Однако Ноб возник на пороге задолго до того, как они собрались позвонить. Он принес свечи и посуду к ужину.
     
– Что пить закажете, господа? — спросил он. — Пока ужин готовится, пожалуйте, покажу вам спальни.
     
Только хоббиты умылись и погрузились в изучение содержимого солидных глиняных кружек, как явились Маслютик с Нобом и в четыре руки споро накрыли на стол. Тут же возникли суп, холодное мясо, хлеб недавней выпечки, черничный пирог, полголовки зрелого сыра — еда простая, но основательная, ничуть не хуже, чем дома, что окончательно примирило Сэма (он уже и после пива готов был примириться) с местными порядками. Хозяин еще покрутился вокруг и собрался бежать дальше. Возле двери он задержался.
     
– Как отужинаете, может, к гостям надумаете спуститься, — предложил он. — Хотя с дороги–то, может, и спать решите. А придете — будем рады. Знаете, из Шира редко кто теперь приходит, интересно бы новости послушать, историю там какую или песенку. Одним словом, как хотите.
     
В конце ужина (три четверти часа, не отвлекаясь по пустякам) настроение хоббитов существенно поправилось, причем настолько, что Фродо, Пиппин и Сэм решили присоединиться к гостям в зале. Мерри их не поддержал.
     
– Посижу тут, у огня, а попозже, может, выйду подышать, — сказал он. — Вы там поосторожнее. Про наш уход ведь не знают еще, а здесь — Дорога и от Шира недалеко.
     
– Да ладно! — отмахнулся Пиппин. — Сам смотри не заблудись. Места–то незнакомые. По мне так лучше за дверьми сидеть. Спокойнее.
     
В большой зале компания и правда собралась весьма разношерстная. В камине полыхали смолистые поленья, а под потолком горели три лампы, но света не хватало. В зале было крепко накурено. Возле камина Суслень Маслютик беседовал с двумя гномами, рядом стояли еще два–три человека. На лавках сидели вперемешку и люди из местных, и местные же хоббиты, еще несколько гномов и прочий люд, которого не разглядеть было в полумраке.
     
Наших хоббитов встретил приветственный гул голосов. Чужаки, пришедшие Зеленопутьем, тут же с любопытством уставились на них. Хозяин представил местным вновь прибывших и с такой скоростью протараторил имена присутствующих, что хоббиты хоть и расслышали, но понять, кто есть кто, конечно, не успели. В Брыле, похоже, в ходу были все больше имена растительного происхождения, для ширских хоббитов звучавшие странновато. Так, например, названы были Тростинник и Каприфоль, Верескун и Дичок, Шерепей и Хвощ (не забудем и самого Маслютика), несколько Кувшинников и прочие. Были и вполне обычные имена, всякие там Скручи, Бобровники, Долгоноры, Пескодралы и Заройниксы. Их и в Шире немало было. Нашлись даже трое Норохолмов из Дворищ. Они в толк не могли взять, как могут разные Норохолмы не быть в родстве, и со всей душой приняли Фродо за потерявшегося родственника.
     
Вообще дружелюбия и любопытства брыльским хоббитам занимать не приходилось. Фродо волей–неволей пришлось объясниться. Он выдал себя за ученого, интересующегося историей и географией (сидящие истово кивали, хотя оба слова слышали скорее всего впервые). Далее Фродо поведал о намерении написать книгу (присутствующие округлили глаза) о хоббитах, живущих за пределами Шира, и с этой целью он, Фродо Норохолм, с друзьями предпринял путешествие на Восток.
     
Что тут началось! В течение нескольких минут на него обрушилось столько сведений, что, пиши он и в самом деле книгу, материала хватило бы на несколько глав. А чтобы не показалось мало, в довершение ему продиктовали список лиц, вполне сведущих в данном вопросе. Начинался он все тем же Маслютиком. Кажется, собравшиеся были несколько разочарованы, сообразив, что книгу писать будут не прямо сейчас, и тогда стали расспрашивать просто о ширских делах. Фродо рассказывал вяло и скоро был оставлен в покое в уголке, откуда удобно было и смотреть, и слушать.
     
Люди и Гномы рассуждали о событиях и новостях, которые давно уже новостями не были. О том, что на Юге неспокойно, знали и так. Люди, пришедшие Зеленопутьем, как раз и ушли оттуда поискать местечка потише. В Брыле сочувствовали, но приютить не рвались. Один из пришедших, противный косоглазый тип, пророчил в скором времени чуть ли не переселение на север. «Ежели им места не найдется, — горлопанил он, — так они его сами отыщут. Почемуй–то они должны жить хуже других–прочих!» Местные слушали и значительно переглядывались.
     
Хоббитов это не касалось. Вряд ли Верзилы польстятся на хоббичьи норы. Они развесив уши слушали разошедшегося Пиппина, веселившего компанию за большим столом рассказом о рухнувшей крыше в Микорытах. Фродо, знавший историю наизусть, улыбался, но скоро ему пришлось жарко. Один из местных хоббитов, не раз бывавший в Шире, вцепился в него как клещ, выпытывая, где же это живут Норохолмы и с кем они пребывают в родстве. Кое–как удалось от него отбиться.
     
Фродо заинтересовал высокий человек, не то вольный бродяга, не то опытный путешественник. Он сидел в темном углу перед большой пивной кружкой, курил длинную, покрытую затейливой резьбой трубку и внимательно прислушивался к хоббичьей болтовне. Ноги он вытянул, как сделал бы любой усталый человек, и Фродо бросились в глаза высокие сапоги хорошей выделки, изрядно поношенные и заляпанные свежей грязью. В зале было тепло, но незнакомец не снял дорожного темно–зеленого плаща, больше того, даже капюшон надвинул — только глаза поблескивали, и все в сторону хоббитов.
     
– Кто таков? — улучив момент, шепнул Фродо Маслютику. — Не помню, чтобы его представляли.
     
– Этого? — шепнул в ответ хозяин, не поворачивая головы, только глаза скосил. Я и сам толком не знаю. Один из этих… мы их Скитальцами зовем. Бывает здесь. Молчун. Слова из него не вытянешь. Иногда исчезнет на месяц, иногда — на год. Прошлой весной частенько захаживал, а с тех пор, почитай, и не видал я его. Имени настоящего никогда не слыхал. Колобродом кличут. Шастает на своих ходулях, а по каким делам — неведомо. Да ведь у нас как говорят: «Что Запад, что Восток — какой с них прок». Это, значит, про Скитальцев и про Шир тоже, прощения прошу. Забавно, что вы про него спросили…
     
Тут хозяина позвали, требуя еще пива, и он умчался, так и не сказав, что же забавного он нашел в вопросе Фродо.
     
Фродо встретился взглядом с Колобродом. Тот, видно, догадался, что речь идет о нем, а может, так просто так на хоббита глядел. Он приветливо кивнул Фродо и жестом пригласил подсесть к нему. Фродо нехотя подошел. Бродяга откинул капюшон, обнажив давно не стриженную шевелюру, обилию тронутую сединой. Внимательные серые глаза в упор взглянули на хоббита.
     
– Здесь меня называют Колобродом, — тихо произнес он. — Рад познакомиться с вами, господин Норохолм. Я правильно расслышал, как вас Маслютик назвал?
     
– Правильно, — сдержанно кивнул Фродо. Под пристальным взглядом твердых серых глаз он чувствовал себя неуютно.
     
– Господин Норохолм, — веско произнес Колоброд, — я бы на вашем месте попридержал ваших друзей. Они много говорят. Пиво, камелек, вопросы — это все понятно. Но здесь не Шир. Совсем не Шир. И народ здесь разный. Не мне бы говорить, понимаю, — остановил он возражение Фродо, — но сегодня вслед за вами через Брыль прошли еще более странные прохожие. — Говоря это, бродяга ни на миг не отводил взгляда от лица хоббита.
     
Фродо смешался, но промолчал. Молчал и Колоброд; подавшись вперед, он внимательно слушал Пиппина. Фродо тоже прислушался и чуть не вскочил. Окрыленный успехом истории про крышу, бравый Тук взахлеб рассказывал о знаменитом дне рождения и дошел уже до Прощальной Речи. Вот–вот должен был прозвучать рассказ об исчезновении.
     
Фродо топнул ногой с досады. Конечно, для большинства здешних хоббитов история была как история, мало ли баек ходит про чудаков из–за реки. Но тот же Маслютик, впитывающий всякие слухи как губка, кое–что наверняка слыхал. Всплыла бы фамилия Сумниксов, а этого никак не хотелось. Фродо заерзал, не зная, как быть. А Пиппин, возбужденный всеобщим вниманием, вошел в раж и совершенно забыл об опасности. Фродо в ужасе понял, что Пиппина понесло, в таком состоянии он и про Кольцо ляпнуть может! Тогда все погибло!
     
– Лучше бы вам вмешаться, — быстро шепнул ему Колоброд.
     
Фродо вскочил на стол и заговорил. Слушатели Пиппина тут же отвлеклись и переключились на Фродо. Кое–кто захлопал, решив, что господин Норохолм уже заложил за воротник и стал поразговорчивее.
     
Фродо нес околесицу, сгорая от стыда, и машинально нашаривал в кармане Кольцо, как часто делал в затруднительных ситуациях. Вдруг он подумал, что самым простым выходом было бы надеть Кольцо и исчезнуть. Тут же его охватило сильнейшее желание так и поступить. Оно словно накатило откуда–то со стороны. Он отчаянно сопротивлялся искушению, сжав Кольцо в кулаке, чтобы не дать ему выкинуть какой–нибудь фортель. Рассчитывать на порыв вдохновения больше не приходилось. Сначала Фродо произнес несколько «приличествующих слов», как это водится в Шире. Что–то вроде «все мы очень благодарны хозяевам за оказанный прием, и, смею надеяться, мои короткий визит послужит возобновлению утраченных уз древней дружбы, связывающей Брыль с Широм…». Он запутался и не нашел ничего лучшего, как закашляться. Множество глаз были устремлено на него.
     
– Песню! — потребовал кто–то из хоббитов.
     
– Песню, песню! — поддержали остальные. — Что–нибудь новенькое, чего раньше не слышали!
     
Фродо так растерялся, что затянул песенку, которую любил и которой весьма гордился Бильбо (слова были его собственные). Там речь как раз шла о трактире, может, поэтому Фродо ее и вспомнил.
     
      
       
Стоит под горкою трактир,
       
   И как–то вечерком
       
Туда один Мужик–с–Луны,
       
Надев парадные штаны,
       
   Спустился за пивком.
      
      
       
Там жил весьма пушистый кот,
       
   Заядлый музыкант.
       
Он арфу брал (с одной струной)
       
И пел (особенно весной),
       
   Светясь, как бриллиант.
      
      
       
Там жил весьма облезлый пес,
       
   Забавник и шутник.
       
Он проползал и гостиный зал
       
И ножки стульев отгрызал
       
   В один прекрасный миг.
      
      
       
Еще корова там жила —
       
   Надменная весьма.
       
Но если только где–то вдруг
       
Заслышит музыкальный звук —
       
   То пляшет без ума.
      
      
       
И ложка с вилкой били там —
       
   Весьма из серебра!
       
А это вовсе не пустяк —
       
Полировать их так и сяк,
       
   С утра и до утра.
      
      
       
Мужик–с–Луны глотнул чуток,
       
   А кот пошел орать,
       
И вилка с ложкой — за столом,
       
И та, с рогами, — за окном,
       
   И пес — пошли плясать.
      
      
       
Как вдруг корова в небо — прыг!
       
   Не и склад и невпопад.
       
Прошла вприсядку по Луне,
       
Собой довольная вполне,
       
   И прямиком назад.
      
      
       
Мужик–с–Луны еще хлебнул
       
   И бухнулся под стул
       
И захрапел среди котлет.
       
Тем временем пришел рассвет,
       
   А парень–то уснул!
      
      
       
Коту трактирщик говорит: –
       
   Такие, брат, дела!
       
Мужик–с–Луны изрядно спит,
       
А белый лунный конь стоит,
       
   Кусая удила!
      
      
       
И псу хозяин говорит: –
       
   Послушай, дорогой!
       
Так Солнце слопает Луну,
       
А мы имеем лишь одну,
       
   И не бывать другой!
      
      
       
И он корове говорит: —
       
   Любезная мадам!
       
Беднягу нужно разбудить,
       
А то неловко может быть
       
   Всем нам, а также вам!
      
      
       
И вилке с ложкой говорит: —
       
   Послушайте, прибор!
       
Когда мы все раскроем рты
       
(разнообразной чистоты),
       
   То выйдет славный хор!
      
      
       
И сам себе он говорит: —
       
   Мы все утомлены.
       
Но спать геройски не пойдем,
       
Пока на место не вернем
       
   Вот этого с Луны!
      
      
       
И все они раскрыли рты,
       
   И вышел мык и мяв,
       
И тявк, и звяк из серебра.
       
Мужик–с–Луны пришел в себя
       
   И понял, что не прав.
      
      
       
Он быстро закатил Луну
       
   (Что было очень мило),
       
И спать пошел весь коллектив,
       
Немало этим возмутив
       
   Взошедшее светило.
      
     
     
     
Ему долго и громко хлопали. Голос у Фродо был неплохой, и песенка пришлась по вкусу.
     
– Где там старина Маслютик? — кричали из зала. — Пусть послушает. Эй, Боб, выучи своего кота бренчать, а мы потом попляшем.
     
Все пропустили по кружке и принялись требовать: «Повторить! Повторить просим! Еще разок!»
     
Фродо тоже отхлебнул, собрался с духом и запел. Теперь ему подпевали: мотив–то был пустяковый, а слова легко запоминались. Теперь уже Фродо, как недавно Пиппин, почувствовав себя в центре внимания, разошелся не на шутку. Он корчил рожи по ходу песни, подпрыгивал на столе и, пожалуй, переусердствовал немножко, подпрыгнув на словах «Как вдруг корова в небо — прыг!» чуть выше, чем следовало. Приземлился он прямо в поднос, полный пустых пивных кружек, поскользнулся и в звоне и грохоте свалился со стола. Слушатели привстали, уже готовые повалиться от хохота, и… застыли с раскрытыми и выпученными глазами. Певец–то исчез, словно сквозь пол провалился и дырки не оставил!
     
Местные хоббиты поморгали недоуменно и дружно принялись звать Маслютика. Вокруг Сэма и Пиппина сразу образовалось пустое пространство. На них поглядывали издали мрачно и недоверчиво, как, впрочем, и следовало глядеть на сообщников странствующего чародея, от которого неизвестно чего ждать. А вот один местный, смуглый, посмотрел на них с пониманием, слегка насмешливо, и не торопясь вышел вон. Сразу вслед за ним снялся и косоглазый южанин. Между прочим, парочка эта весь вечер шушукалась за дальним столиком. Ушел с ними и привратник Гарри.
     
Фродо чувствовал себя дурак дураком. Совершенно потерявшись от необходимости что–либо предпринять, он прополз под столами в угол к Колоброду. Тот сидел не двигаясь, и по нему невозможно было сказать, как он относится к происшедшему. Фродо влез на стул и снял Кольцо. Случай поверг в недоумение его самого. Да, наверное, он трогал Кольцо, когда пел, а потом… похоже, потом, когда он попытался взмахнуть рукой, теряя равновесие, Кольцо случайно скользнуло на палец. Это еще вопрос: случайно ли? Уж не решило ли оно показаться кому–то, чья воля ощущалась здесь, в зале? Очень подозрительный вид был у троицы, покинувшей трактир.
     
– Ну? — сумрачно спросил Колоброд, когда Фродо возник снова. — И зачем это вам понадобилось? Болтовня ваших приятелей в тысячу раз безобиднее. Можно сказать, вляпались обеими ногами. А может, пальцем?
     
– Что это вы говорите, не понимаю я, — раздосадованный и испуганный, ответил Фродо.
     
– Да уж что тут понимать! — проворчал Колоброд. — Ладно, подождем, пока все уляжется. А потом нам, с вашего позволения, господин Сумникс, надо бы поговорить по секрету.
     
– О чем это? — обеспокоенно спросил Фродо, даже не заметив что его назвали настоящим именем.
     
– О вещах важных для нас обоих, — глядя Фродо в глаза, веско произнес Колоброд. — У вас есть возможность узнать кое–что полезное для себя.
     
– Хорошо, — нервно буркнул Фродо. — Поговорим… после.
     
У камина шло бурное выяснение обстоятельств происшествия Появившийся Маслютик честно пытался вникнуть одновременно в рассказы нескольких очевидцев, очевидно противоречащие друг другу.
     
– Да я сам видел, господин Маслютик, — горячился один хоббит. — То я вот его видел, а то — не увидел. Ну просто взял — и в чистом воздухе растаял.
     
– Да как же это может быть, господин Кувшинник? — увещевал его хозяин, сам, впрочем, несколько растерянный.
     
– А вот и может! — не сдавался Кувшинник. — Тьфу, пропасть! Да почему — может? Так оно и было!
     
– Да ведь не могло же быть! — мотал головой Маслютик. — Вспомните, господин–то Норохолм в теле, как это ему в чистом воздухе таять? А и в нечистом, как у нас здесь, все одно не с руки!
     
– Так куда ж он делся? — взорвались сразу несколько голосов.
     
– Почем мне знать? Может деваться куда угодно, лишь бы по утрам за постой платил. Вот же, пожалуйста, господин Тук сидит, никуда ведь не исчезает.
     
– Я что видел, то видел, а чего не видел — о том врать не стану, — упрямо твердил Кувшинник.
     
– Воля ваша, недоразумение здесь какое–то, — бормотал хозяин, быстро собирая на поднос осколки посуды.
     
– Конечно, недоразумение! — решился подать голос Фродо. — Никуда я не исчезал. Вот он я! Просто решил с Колобродом поговорить.
     
Он вышел из темного угла на свет. Народ отпрянул. Его появление взволновало посетителей не меньше, чем исчезновение. Объяснения Фродо про падение и путь под столами до стены никого не удовлетворили, и возмущенная публика валом повалила из трактира. Веселье как ветром сдуло. Местные, выходя, недобро поглядывали на Фродо и бубнили меж собой. Скоро и гномы, а вслед за ними и люди с юга поднялись, пожелали доброй ночи хозяину (словно не заметив Фродо с друзьями) и ушли. В зале остался сидеть над кружкой с пивом только Колоброд.
     
Нельзя сказать, что хозяина расстроило происшествие. Разговоров теперь хватит на много вечеров, а значит, в трактире яблоку негде будет упасть.
     
– Что это вы натворили тут, господин Норохолм? — укоризненно обратился он к Фродо. — Клиентов моих распугали, посуду вот расколотили прыжками своими…
     
– Я весьма сожалею о причиненном беспокойстве, — покраснел Фродо. — Я не хотел. Просто такой несчастный случай. Запишите в счет.
     
– Хорошо, хорошо, сударь. Но если в другой раз надумаете кувыркаться или там поколдовать немножко, а может, еще чем таким заняться, вы уж предупреждайте народ заранее, а главное — меня не забудьте в известность поставить. У нас тут всякие странности не очень жалуют и к новым штучкам не вдруг привыкают.
     
– Я вам обещаю, господин Маслютик, больше ничего такого не будет. Мы сейчас спать пойдем, завтра хотим выйти пораньше. Вы бы не взяли на себя труд приготовить наших пони часам, скажем, к восьми?
     
– Непременно, непременно! — заверил хозяин. — Только, пока вы здесь, мне бы поговорить с вами надо, господин Норохолм. С глазу на глаз, — добавил после маленькой паузы хозяин. — Вспомнил я кое–что. Думаю, важное для вас. Вот загляну кое–куда и, с вашего позволения, к вам зайду. Не возражаете?
     
– Буду рад, — с улыбкой сказал Фродо, но сердце у него упало. «Уморят они меня своими разговорами! Сговорились, что ли?» — подумал он и с подозрением взглянул на хозяина, ожидая заметить на добродушной круглой физиономии следы коварных замыслов.
    
    
     
      
Глава 10
      
КОЛОБРОД
     
     
Хоббиты вернулись к себе в комнату. Там не было ни света, ни Мерри. Камин почти догорел. Пришлось раздувать угли, подкладывать поленья, и только когда света прибавилось, в комнате обнаружился Колоброд. Он преспокойно посиживал в кресле возле двери.
     
– Приветик! — воскликнул Пиппин. — Ты кто такой? Тебе что надо?
     
– Называют меня Колобродом, — спокойно ответил бродяга. — Ваш друг обещал мне разговор, а потом, видно, забыл об этом.
     
– У вас есть для меня какие–то полезные сведения, — устало прикрыв глаза, вспомнил Фродо. Ладно. Выкладывайте.
     
– Не задаром.
     
– Что?! — Фродо уставился на бродягу, раздумывая, не ослышался ли он.
     
– Что вас так удивляет? — поинтересовался поздний гость. — У меня есть что сказать вам. Даже добрый совет припасен. А за это я хочу получить вознаграждение.
     
– И сколько? — холодно спросил Фродо. Он и впрямь успокоился, сообразив, что имеет дело с вымогателем. Вот только денег он взял с собой маловато, а лишних и вовсе не было.
     
– Я вас не разорю, — словно прочитав мысли хоббита, раздельно проговорил бродяга. — Моя цена такая: я пойду с вами и буду идти, пока сочту нужным.
     
– С какой это стати?! — Фродо все–таки не сдержал удивления. — Уж если мне понадобится попутчик, вряд ли я возьму его в компанию, не разузнав как следует, кто он таков и чем занимается.
     
– Прекрасно! — одобрил Колоброд, поудобнее устраиваясь в кресле. — Может быть, вы наконец придете в себя и перестанете делать глупости. Их и так совершено немало. Впрочем, к делу! Я расскажу кое–что, а вы уж сами решайте, сколько оно стоит. Благодарить можете потом.
     
– Посмотрим, — буркнул Фродо. — Не тяните. Что вам известно?
     
– О! Мне известно великое множество самых разных мрачных историй, — зловеще промолвил бродяга. — Есть среди них и ваша… — Он резко поднялся, беззвучно шагнул к двери и распахнул ее. Выглянул в коридор, прислушался и тихо прикрыл снова. — У меня чуткий слух, — сообщил он опешившим хоббитам. — Исчезать я, правда, не умею, но осторожную дичь выслеживал не раз, а тут уж волей–неволей научишься быть незаметным. Так вот, нынче вечером я был на Дороге, недалеко отсюда, к западу от Брыля. И, надо же такому случиться, как раз в это время от Упокоищ на Дорогу вышла четверка хоббитов. О чем они там говорили со стариной Бомбадилом, рассказывать неинтересно, а вот слова одного из них мне запомнились. «Не забудьте, — поучал он остальных, — я теперь никакой не Сумникс, я теперь — Норохолм». Из любопытства я решил посмотреть на продолжение этих тайных дел и перемахнул через стену вслед за вами. Вполне допускаю, что у господина Сумникса имеются серьезные основания отказаться от своей фамилии. Но в этом случае дальнейшее поведение его и его друзей кажется мне неосторожным.
     
– Кому какое дело в Брыле до моего имени! — сердито сказал Фродо. — А самое главное, вас–то оно почему интересует? Вполне допускаю, что у господина Колоброда имеются серьезные основания для выслеживания и подслушивания. Но в этом случае хорошо бы ему объясниться.
     
– Прекрасно сказано, сударь! — рассмеялся Колоброд. — Но объяснять тут нечего: мне нужно было как можно скорее найти хоббита по имени Фродо Сумникс. Это связано с тайной, унесенной им из Шира, с тайной, напрямую касающейся меня и моих друзей. Стоп! — воскликнул он, останавливая вскочивших хоббитов. — Вы не поняли меня. Мне не впервой обращаться с тайнами, и я умею это делать поосторожнее вас. — Он наклонился вперед и произнес, понизив голос: — Черные Всадники проходили через Брыль. Еще в понедельник один из них пришел с Зеленопутья, а позже с юга подошел второй.
     
В комнате стало очень тихо. Наконец, после долгого молчания, Фродо виновато сказал друзьям:
     
– Верно. По привратнику можно было догадаться. Да и хозяин что–то почуял. Как он к гостям зазывал, а? Влипли мы. Нет бы сидеть себе тихо и носа не высовывать…
     
– Что верно, то верно, — подал голос Колоброд. — Я пытался предупредить вас, но хозяин не пустил. Даже записки не взял.
     
– Вы думаете, он?… — вопросительно протянул Фродо.
     
– Нет. О старом Маслютике я ничего плохого не думаю, — решительно возразил Колоброд. — Просто он не жалует всяких подозрительных бродяг и проходимцев вроде меня, — он перехватил удивленный взгляд Фродо и пояснил с кривой ухмылкой: — Вид–то у меня и правда в самый раз для разбойника. Впрочем, надеюсь, нам доведется познакомиться поближе; может быть тогда вы мне объясните, что же произошло в конце вашего сольного выступления. Эта неудачная шутка…
     
– Да ерунда! Чистая случайность! — горячо перебил Фродо.
     
– Интересно, — покачал головой Колоброд. — Случайность, значит? Довольно опасная, должен вам сказать.
     
– А–а! — махнул рукой Фродо. — Опасностью больше, опасностью меньше… Я знаю, что по моему следу шли Всадники. Но теперь то они его потеряли. Может, даже и убрались восвояси.
     
– А вот на это не надейтесь! — сказал как отрезал Колоброд. — Они скоро вернутся. Но теперь их будет больше. Я знаю сколько. Я много о них знаю.
     
Он замолчал и Фродо заметил, каким холодным и тяжелым сделался взгляд серых глаз.
     
– В Брыле не стоит доверять всем подряд. Один Билл Хвощ чего стоит. Здесь у него неважная репутация, а у гостей, бывающих в его доме, тем более. Помните, смуглый такой, ухмыляется гнусно? С ним еще южанин был, и ушли они сразу после вашей «случайности». Южанам вообще доверять не следует. А Хвощ вполне способен продать кому угодно что угодно. Может и бескорыстно напакостить.
     
– А что ему продавать? И при чем тут моя оплошность? — Фродо упорно не желал понимать намеков.
     
– Что продавать? — усмехнулся Колоброд. — А новости? Новости о вашем появлении. Кое–кому рассказ о вашем представлении может показаться весьма интересным. Тут уж никакая придуманная фамилия не поможет. Не будь я Колоброд, если эти интересующиеся не услышат рассказ о сегодняшнем вечере еще до утра. Хватит с вас? Тогда решайте, стоят ли мои слова того, чтобы взять меня в проводники. Конечно, можете отказаться, но учтите на всякий случай — я знаю края от Шира до Мглистых Гор наизусть и пользу вам принесу немалую. Много лет пришлось мне бродить там. Я старше, чем могу показаться. Учтите — после сегодняшней ночи о Дороге придется забыть. Всадники глаз с нее не спустят. Даже если удастся выбраться из Брыля незамеченными, далеко вам не уйти. Хотите встретиться с ними в глуши, где и помощи ждать неоткуда? Хотите? Черные Всадники — это сам ужас!
     
Хоббиты уже некоторое время с удивлением смотрели на ночного посетителя и заметили, как по его лицу прошла словно судорога страдания, а руки с силой впились в подлокотники кресла. В комнате стояла звенящая тишина. Камин почти не давал света. Еще некоторое время Колоброд сидел, погруженный в себя — может, бродил по дорогам памяти, а может, вслушивался в дальние звуки ночи, а потом, проведя рукой по глазам, воскликнул:
     
– Да! Я знаю о наших преследователях куда больше вашего. Вы боитесь их, но боитесь недостаточно. Завтра вам придется уходить, хотите вы этого или нет. Колоброд может провести вас нехожеными тропами. Ну как, берете вы его в попутчики?
     
Снова повисло тяжелое молчание. Мысли Фродо метались, сомнения и страхи одолевали его. Сэм, насупясь, поглядывал на хозяина, а потом не выдержал.
     
– С вашего позволения, сударь, — сверкая глазами, обратился он к Фродо, — я б ни в жизнь его не взял. Он ведь как, Колоброд то! Все предупреждает, предостерегает все. Тут я с ним согласен. Опасаться надо. А кого? Не с него ли, с Колоброда, начинать? Явился он из Пустоземья, а я про тамошний народ отродясь доброго слова не слыхал. Знает много, это верно, больше даже, чем надо бы, так что из этого? С какой стати нам плестись с ним в ту самую «глушь, где и помощи ждать неоткуда»? А он ведь так нам и предлагает!
     
Пиппин смущенно заерзал. Ему было неловко. Однако Колоброд не отвечал Сэму. Он в упор, не отрываясь, смотрел на Фродо. Фродо не выдержал и отвел глаза. Потом медленно с трудом выговорил:
     
– Нет, я не согласен с Сэмом. Мне кажется, вы не тот, за кого себя выдаете. Разговариваете вроде как обычный брыльчанин, а голос не похож. Опять же, чудно у вас получается. С одной стороны, остерегаете нас, а с другой — хотите, чтобы мы нам доверяли. Зачем водить нас за нос? Кто вы? Что и откуда знаете о моих делах?
     
– Ну вот, теперь вы, наконец, выучили урок, — мягко улыбнулся Колоброд. — Перейдем к следующему. Осторожность — это одно, она необходима, а вот нерешительность совсем другое. В Дольн вам самим не добраться. Придется все же довериться мне, другого выхода нет. Соберитесь с мыслями. Я отвечу на ваши вопросы. Успокоит вас это? Но почему, если вы мне заранее не доверяете? Ладно, слушайте и решайте…
     
В этот момент в дверь постучали. Явился господин Маслютик со свечами, за ним Ноб тащил бадью с горячей водой. Колоброд мгновенно отодвинулся в дальний темный угол.
     
– Вот, зашел пожелать вам доброй ночи, — заворковал Маслютик, расставляя свечи. — Ноб! Отнеси–ка воду в комнаты.
     
Молодой хоббит вышел и закрыл за собой дверь.
     
– Вот оно как, значит… — Было видно, что хозяина заботит какое–то дело, а он не знает, с чего начать. — Если я повредил чему, мне очень жаль. Извиняюсь, конечно. Но сами посудите, то–одно, то — другое. Видели, небось, каково мне крутиться приходится. Ну, запамятовал. Вспомнил теперь, может, беды–то и нет большой. В общем, просили меня позаботиться о хоббитах из Шира, в особенности об одном. О господине Сумниксе, значит.
     
– А я тут при чем? — очень натурально сумел удивиться Фродо.
     
– Оно конечно, вам виднее, — закряхтел от смущения хозяин. — Мне ведь сказано было, что господин этот, ну, Сумникс, скорее всего назовется Норохолмом. Ну и портретик описали, чтобы не ошибиться, стало быть. Ваш портретик–то, — добавил он.
     
– Да что вы! И как же вам его описали? — уже совсем неубедительно поинтересовался Фродо.
     
– «Крепенький такой, невысокий, краснощекий», вот! — торжественно объявил хозяин. Пиппин хихикнул. Сэм возмущенно фыркнул.
     
– Он мне и говорит, — продолжал, ничуть не смутившись, хозяин, покосившись на Пиппина, — «не очень то это тебе поможет. Хоббиты, Суслень, они все примерно такие. Но этот повыше все–таки, посветлее, на подбородке — ямочка, ясноглазый и, знаешь, задиристый такой». Прошу прощения, это он так сказал.
     
– Да кто он–то? — не выдержал Фродо.
     
– А? Так ведь Гэндальф сказал. Может, знаете такого? Про него говорят — маг, мол, а по мне — добрый приятель, сто лет знакомы. Вот только не знаю, что он мне теперь при встрече скажет. Маг все–таки. Как бы эль не прокис, а то и самому в чурбан какой недолго превратиться. Знаете, вспыльчивый он, потом и пожалеть может, ан дело–то сделано. Да разве поправишь теперь… — Хозяин совсем смутился.
     
– Да говорите вы толком, чего не поправишь? — Фродо начал терять терпение, следя за извивами Маслютиковых мыслей.
     
Хозяин растерянно посмотрел на него.
     
– О чем бишь я? Ах да, Гэндальф! Месяца три назад заходит он ко мне прямо в комнату не постучавшись. «Слушай, Суслень, — говорит, — ухожу я утром. Хочу тебя об одолжении попросить. Сделаешь?» А как же, говорю, всенепременно. А он мне: «Спешу, — говорит, — совсем времени нет. А надо весточку в Шир послать. Может, отправишь кого понадежнее?» Завтра же с утра и отправлю, отвечаю, ну, в крайнем случае послезавтра. «Лучше уж завтра», говорит он мне и письмо подает. Адрес вполне понятный. — Маслютик извлек из кармана помятый конверт и, явно гордясь своими способностями, громко прочитал: — «Фродо Сумниксу. Засумки. Хоббитон в Шире».
     
– Письмо! Мне от Гэндальфа! — вскричал Фродо.
     
– А–а, — хитро ухмыльнулся хозяин, — значит, настоящая ваша фамилия все–таки Сумникс…
     
– Сумникс, Сумникс, — раздраженно сказал Фродо. — Дайте–ка письмо поскорее, да объясните, наконец, почему же вы его не отправили? Вы ведь за этим и пришли, надо полагать?
     
Маслютик не на шутку обеспокоился.
     
– Эх, ваша правда, — понурившись, отвечал он. — Прощения просим. Я в самом деле страх как боюсь, что Гэндальф скажет. Ну хоть беды–то большой не случилось, а? Не нарочно ведь я. Как лучше хотел. В тот день верного человека под рукой не случилось. А потом и пошло, и поехало. Одно на другое, вот и вылетело из памяти. Я же, сами видите, человек занятой. Но если можно это дело поправить, вы только скажите, в лепешку расшибусь, а сделаю. Я так и Гэндальфу обещал. «Суслень, — он мне говорит, — это мой друг из Шира подойдет. Назовется он, обрати внимание, Норохолмом! Чтоб никаких расспросов. Если он без меня придет, значит, плохо дело, помочь ему надо. Сделай, а я в долгу не останусь», вот так он сказал. Теперь вы — вот они, и беда, похоже, неподалеку ходит.
     
– Это вы о чем? — похолодел Фродо.
     
– А как же? — понизив голос, сказал хозяин. — Люди эти черные! Они ведь Сумникса ищут. И будь я хоббит, если для доброго чего. В понедельник, стало быть, оно и приключилось. Собаки обвылись прямо, и гуси гоготали. Я сразу понял — дело нечисто! А тут Ноб приходит и говорит: «Там два черных типа у двери хоббита спрашивают, Сумникса какого–то. Я их не пустил, дверь захлопнул, так они по улице пошли и все про этого хоббита спрашивали». А потом еще этот Скиталец, Колоброд, значит, приперся, все к вам рвался, а вы ведь только–только пришли. Ни отдохнуть, ни закусить. Он такой…
     
– Такой, такой! — внезапно выступил на свет Колоброд. — Эх, Суслень, скольких забот сейчас не было бы, пусти ты меня тогда!
     
Хозяин подскочил от удивления.
     
– Ты откуда взялся? — вскричал он. — Чего тебе тут надо?
     
– Я его пригласил, — остановил хозяина Фродо. — Он хочет помочь мне.
     
– Я, конечно, в ваши дела не вмешиваюсь, — недовольно пробормотал Суслень, — а только с бродягами связываться не стал бы.
     
– Ну а с кем ему, по–твоему, связываться? — сурово спросил Колоброд. — С толстым трактирщиком, который и свое–то имя помнит только потому, что слышит его по двадцать раз на дню? Они ведь не могут на всю оставшуюся жизнь поселиться в твоем «Пони». И домой им дороги нет. И путь впереди немеряный. Может, ты с ними пойдешь, людей черных прогонишь, а?
     
– Я?! — в неподдельном страхе вскричал Маслютик. — Чтобы я — из Брыля? Да ни ногой, ни за какие деньги! А в самом деле, — обернулся он к хоббитам, — почему бы вам у меня не погостить? Ну хоть недолго, господин Норохолм! Здесь у меня спокойно. А то что, в самом деле, у вас за дела? И черные эти… Откуда они взялись–то?
     
– Вряд ли я сейчас смогу все вам объяснить, — вздохнул Фродо. — Беспокойно мне, да и устал, признаться, в дороге. За гостеприимство спасибо, конечно, да только должен честно предупредить: пока я здесь, вам про покой забыть придется. А Черные Всадники, они… я думаю, пришли они…
     
– Из Мордора они пришли, — негромко закончил за него фразу Колоброд. — Из Мордора, Суслень. Слыхал про такую страну?
     
– Ох! — всплеснул руками Маслютик и побледнел как полотно. Видно, название он слыхал, и не раз. — Вот уж хуже этой вести я в Брыле и не упомню.
     
– Так и есть, — подтвердил Фродо. — Ну что, все еще хотите помочь мне?
     
– Да, — твердо произнес Маслютик, — даже больше, чем прежде. Хоть толку, наверное, от меня немного. Ну что я могу против… против…
     
– Против Тьмы с Востока, — снова тихонько подсказал Колоброд. — Не ахти как много, но сейчас любая малость важна. Во–первых, господину Норохолму и его друзьям надо выспаться. Во–вторых, забудь, что есть такой хоббит Сумникс, по крайней мере до тех пор, пока он не окажется как можно дальше от здешних мест.
     
– Сделаю, все сделаю, — истово кивал Маслютик. — Эх, да ведь они и без меня разберутся. Экая досада, право, что нынче вечером вы, сударь, так опростоволосились. Про Бильбо–то с его исчезновением все у нас сто раз слыхали. Даже Ноб, уж на что тугодум, и то кое о чем догадался. А в Брыле и посмышленей его найдутся.
     
– Может, не вернутся Всадники так скоро, — предположил Фродо.
     
– Вполне могут не вернуться, — согласился Маслютик. — А вернутся призраки они там или кто, — в «Пони» им просто так не попасть. До утра спите спокойно. Ноб молчать будет. А всякие черные в эту дверь только через мой труп войдут. Мы покараулим со слугами.
     
– Спасибо, — поблагодарил Фродо. — Только в любом случае поднимите нас на рассвете. Нам надо выйти как можно раньше. Распорядитесь о завтраке к половине седьмого, пожалуйста.
     
– Все сделаю. Обо всем распоряжусь. Не извольте беспокоиться, — частил хозяин. — Доброй ночи, господин Сумникс (тьфу, пропасть!), Норохолм, значит. Доброй… — Хозяин вдруг замолчал, выпучив глаза. — А где же ваш друг, господин Брендискок?
     
Не знаю, — внезапно побледнев, ответил Фродо. Они совсем забыли про Мерри, а уж поздно было. — Нет ведь его, верно Он вроде прогуляться собирался…
     
– Ну–ну, — покрутил головой Маслютик. — С вами не соскучишься, Я ведь хотел запирать идти. Ладно. Скажу, чтобы впустили нашего приятеля. Э–э, пошлю–ка лучше Ноба, пусть поищет его, ночь на дворе.
     
Наконец хозяин убрался восвояси. Напоследок он еще раз неодобрительно поглядел на Колоброда и покачал головой. Шаги его стихли в коридоре.
     
– Ну, — промолвил Колоброд, — собираетесь вы свое письмо читать?
     
Фродо, не отвечая, внимательно осмотрел печать. Она была в порядке. Тогда он сломал ее и вскрыл письмо. Размашистым, но изящным почерком Гэндальфа там значилось:
     
      
     
     
«Резвый Пони», Брыль, День Средины Лета, 1418 года Шира.
     
     
Дорогой Фродо!
     
Меня настигли плохие вести. Ухожу немедля. Тебе тоже необходимо спешить. Уходи не позднее конца июля. Я сделаю все, чтобы вернуться побыстрее, в крайнем случае нагоню тебя в пути. Если пойдешь через Брыль, оставь мне весточку. Хозяину (Маслютику) доверять можно. Если повезет, в Дороге тебя встретит мой друг — человек, худой, высокий, темноволосый. Некоторые зовут его Колобродом. Он знает все и во всем поможет. Иди в Дольн. Встретимся там. Если не приду, сделай, как скажет Элронд.
     
Твой в спешке
     
Гэндальф.
     
     
PS. НЕ пользуйся ИМ ни в коем случае. Пешим не ходи.
     
PPS. Убедись, что это и в самом деле Колоброд. На дорогах сейчас кого только нет! Его настоящее имя — Арагорн.
     
     
      
       
В истинном золоте блеска нет;
       
   Не каждый странник забыт;
       
Не каждый слабеет под гнетом лет —
       
   Корни земля хранит.
       
Зола обратится огнем опять,
       
   В сумраке луч сверкнет,
       
Клинок вернется на рукоять,
       
   Корону король обретет.
      
     
     
     
PPPS. Надеюсь, Маслютик отправит письмо сразу. Человек он достойный, но память — что твоя кладовка: самое нужное всегда на дне. Забудет — зажарю!
     
В добрый путь!
     
     
Фродо прочитал письмо про себя и передал Пиппину с Сэмом.
     
– Да–а, — протянул он. — Наделал дел наш хозяин. За такое вполне поджарить можно. Получи я его вовремя, сейчас уже в Дольне был бы. Но что могло стрястись с Гэндальфом? Он пишет так, словно впереди его ждет великая опасность…
     
– Он уже много лет живет посреди величайших опасностей, — подал голос Колоброд.
     
Фродо рассеянно посмотрел на него, думая о второй приписке.
     
– Почему бы вам сразу не назваться другом Гэндальфа? — спросил он. — Сколько времени зря потеряли…
     
– Ну почему же зря? — спокойно откликнулся Колоброд. — А если бы даже и назвался, вы что, поверили бы мне? Лучше убедить вас делом. А потом, я вовсе не собирался выкладывать сразу всю свою подноготную, не посмотрев на вас, не удостоверившись. Я знаком с ловушками Врага. Но, убедившись, я готов был ответить на любой ваш вопрос. Правда, — он странно усмехнулся, — я надеялся завоевать ваше доверие без долгих личных историй. Тот, кому грозит опасность, рано или поздно устает подозревать всех и вся, ему просто хочется довериться иногда первому встречному. Хотя вид мой, пожалуй, не слишком располагает к доверию.
     
– Это только поначалу, — рассмеялся Пиппин. Чтение письма привело его в веселое расположение духа. — У нас в Шире говорят: не видом пригож, а делом хорош. Поброди мы несколько дней в Пустоземье, вряд ли выглядели бы лучше.
     
– Э–э, — усмехнулся Колоброд, — чтобы выглядеть как я, надо бродить в глуши годами. Думаете, выдержали бы? Разно только внутри вы покрепче, чем кажетесь снаружи.
     
Если Пиппин чувствовал себя вполне удовлетворенным, то Сэм и не думал сдаваться.
     
– А откуда нам знать, что ты — тот самый Колоброд, о котором Гэндальф пишет? — упорствовал он. — Ты–то вот Гэндальфа и не вспомнил, пока письмо не принесли. Может, ты настоящего то Колоброда где–нибудь подкараулил и под кустом закопал, а вещички его присвоил?
     
– Упрямый ты парень, Сэм, — вздохнул Колоброд. — Ладно, Отвечу тебе. Уж если я с Колобродом справился, то вас прихлопнул бы как мух, походя и без всяких разговоров. Если бы я пришел за Кольцом, то взял бы его прямо сейчас, здесь же.
     
Он встал и вдруг показался очень высоким. Глаза сверкнули повелительно, когда, отбросив плащ, он положил руку на эфес меча в ножнах, висевших на боку. Хоббиты замерли, разинув рты. Сэм, казалось, опешил совершенно.
     
– Будем считать, что тебе повезло, Сэм, — раздался из–под потолка неожиданно мягкий голос. — Я — тот самый Колоброд, о котором идет речь в письме. Я — Арагорн, сын Арахорна, обещаю вам свою помощь и поддержку.
     
Долгое молчание первым решился нарушить Фродо. Правда, по голосу было заметно, что и он оробел.
     
– Я и без письма поверил вам, — смущенно произнес он. — Ну, уже почти поверил… Хоть вы и не раз сегодня заставили меня дрожать от страха, но то был другой страх, не такой, как перед слугами Врата. Ведь они всегда стараются казаться лучше, чем есть, а вы — наоборот… но внутри–то все равно чувствуешь…
     
– Значит, вы меня почувствовали? — рассмеялся Колоброд. — «В истинном золоте блеска нет…»
     
– Так это про вас стихи? — удивился Фродо. — А я даже не понял, к чему они. Хотя… подождите. Как вы узнали про них, если не видели письма?
     
– Письмо ни при чем, — ответил Колоброд. — Я — Арагорн, стихи связаны именно с этим именем, — он обнажил меч, но в руке у него оказался лишь обломок клинка не больше фута длиной. — Вот Сэм, похоже, думает: много ли проку от этой железки, — улыбнулся Арагорн. — Угадал? Ничего. Настанет время и для этого меча. Ему суждено быть откованным заново.
     
Сэм промолчал.
     
– Вот и славно, Колоброд потер руки. — Если Сэм не возражает, на том и порешим. Завтра я поведу вас своей дорогой. Надеюсь, нам удастся выбраться из Брыля без помех, но вот чтобы без любопытных глаз — это едва ли. Да я уж постараюсь затеряться в глуши побыстрее. Есть в этих краях парочка троп… Нам бы только уйти от погони; поведу я вас на Заветерь.
     
– Это еще куда? — проворчал Сэм.
     
– Это на север отсюда. Заветерь — гора, как раз на полпути к Дольну. С ее вершины можно оглядеться. Гэндальф обязательно заглянет туда либо раньше, либо позже нас. Ну а дальше — посмотрим.
     
– Вы давно видели Гэндальфа? Где он? Что делает? — спросил Фродо. Колоброд потемнел лицом.
     
– Где он сейчас — не знаю. Весной мы вместе с ним пришли па запад, и я остался стеречь границы Шира, как часто делал в последние годы. Гэндальф редко оставлял их без охраны. А последний раз мы встретились у Сарнского Брода в начале мая. Он сказал, что вы с ним собираетесь в Дольн в конце сентября. Ну, раз он оставался в Шире, я отправился по своим делам. И вот как все обернулось! Он узнал о чем–то важном и спешно отправился в путь, а меня рядом не случилось.
     
Его отсутствие очень беспокоит меня, пожалуй впервые за время нашего знакомства. Если что–то задержало его в пути, но он бы обязательно дал знать о себе. Как только я вернулся, сразу посыпались неприятные новости. От эльфов Гилдора я узнал о появлении Всадников, а потом они же сообщили о встрече с вами. А Гэндальфа все не было. Я ждал, когда вы покинете Заскочье, и наблюдал за Западной Дорогой.
     
– Как вы думаете, появление Всадников и отсутствие Гэндальфа связаны между собой? — с беспокойством спросил Фродо.
     
– Я не знаю, что еще могло задержать его, — вздохнул Арагорн, — разве что сам Враг. — Вдруг он улыбнулся. — Не стоит отчаиваться! Гэндальф — великий маг, просто вы у себя в Шире не знаете его настоящих дел. Таких, например, как наше. Здесь не до шуток и фейерверков.
     
Пиппин зевнул во все горло.
     
– Я жутко устал. Опасности там, тревоги — ладно. Но спать–то все равно надо. И где это Мерри запропастился? Не хватало нам еще искать его в темноте.
     
В это время внизу хлопнула дверь, и по коридору простучали быстрые шаги. В комнату буквально влетел Мерри, а за ним — Ноб. Они никак не могли отдышаться. Остальные с недоумением глядели на них. Наконец Мерри вымолвил:
     
– Фродо! Я их видел! Черных Всадников!
     
– Что?! Всадники? — вскричал Фродо. — Где?
     
– Здесь, в деревне. Вы ушли, а мне надоело сидеть, и я вышел прогуляться. И знаешь, остановился неподалеку от фонаря, на звезды глядел, и тут, тут… Вдруг почувствовал: что–то ужасное крадется, там тени на дороге, а оно еще темней, просто мгла какая–то, как раз на границе света от фонаря. Проскользнуло и во мрак кануло. Только коня у него не было.
     
– Куда оно направлялось? — резко спросил Арагорн. Мерри только сейчас заметил в комнате чужого.
     
– Говори, говори, — поторопил его Фродо. — Это друг Гэндальфа, и потом объясню.
     
– Оно по дороге ушло, туда, на восток, — Мерри неопределенно махнул рукой. — Я было за ним пошел, но сразу потерял его из виду. Ну, я свернул за угол и дошел почти до самого последнего дома…
     
Колоброд в удивлении воззрился на хоббита.
     
– У тебя отважное сердце, — произнес он, — но поступил ты просто глупо.
     
– Да ни при чем здесь, ни глупость, ни отвага, — досадливо отмахнулся Мерри. — Меня ведь как тянуло что–то. Я и шел. А потом вдруг возле ограды, слышу — голоса! Один бормочет, а другой не то шипит, не то сипит чудно как–то, и не разобрать ни слова. Я хотел ближе подкрасться, но тут меня трясти начало, а потом, сзади навалился ужас! Я повернулся, бежать хотел, но тут меня догнало что–то и… и… я вроде споткнулся.
     
– Это я его нашел, сударь, — вмешался Ноб. — Хозяин мне фонарь дал, иди ищи, говорит. Я к Западным воротам — нету, я к южным, и вот, напротив Билла Хвоща халупы, гляжу, вроде как возится кто на дороге. Вроде как двое наклонились и поднимают кого–то. Я заорал, они наутек и след простыл. Подбегаю, а это господин Брендискок на дороге лежит, спит как будто. Я к нему нагнулся, трясти стал, а он мне и говорит: «Я, говорит, в омут упал», а потом вскочил, да как рванет по дороге, ну, чисто — заяц! Я — за ним.
     
– Я не помню, что говорил, — вступил Мерри, — но чувствовал себя как в кошмаре. Словно на куски рассыпался… — он задумался мучительно. — Нет, не знаю, что со мной было.
     
– Зато и знаю, произнес Колоброд. — Черное дыхание! Значит, Всадники коней оставили за воротами и в Брыль пробрались. Ну, теперь они Хвоща навестили, новости узнали… Ах, ведь еще южанин этот! Теперь жди событий.
     
– А что может быть? — упавшим голосом проговорил Фродо. — На гостиницу нападут?
     
– Вряд ли, — успокоил Колоброд. — Они еще не все собрались. Да и не в их это обычаях — на дом нападать, где людей полно и свет горит. Где–нибудь в глуши они себя намного уверенней чувствуют. Их главное оружие — страх. И кое–кого здесь они уже победили. Теперь им ничего не стоит толкнуть этих несчастных на какое–нибудь темное дело. Хвощ определенно у них в руках, может, и еще кто. И привратник. Я видел, как они с ним в понедельник у ворот говорили. На Гарри потом смотреть невозможно было, белый весь и трясется.
     
– Кругом враги! — в отчаянии произнес Фродо, — что ж делать–то?
     
– Во всяком случае, не лезть в петлю, — посоветовал Колоброд. — Ночевать будем здесь. В ваших комнатах окна у самой земли и круглые — любому ясно, где вас искать. Дверь запрем, ставни тоже. Сейчас мы с Нобом принесем ваши вещи.
     
Фродо в двух словах пересказал Мерри события минувшего вечера, и не успели они еще раз перечитать письмо, как вернулись Колоброд и Ноб, нагруженные вещами хоббитов.
     
– Я, конечно, извиняюсь, — сказал Ноб, — но я там постели ваши разворошил, валики положил и одеяла набросил. А из коврика дверного отличная ваша голова получилась, господин Сум… Норохолм, извините.
     
Пиппин рассмеялся.
     
– Отлично, Ноб. — одобрил он. — А что будет, когда они подмену обнаружат?
     
– Ладно, там увидим, — остановил его Колоброд. — Попробуем продержаться до утра.
     
– Ну тогда — доброй вам ночи, — пожелал Ноб и ушел на свой пост возле входной двери.
     
Хоббиты сложили одежду и котомки на полу, низкое кресло придвинули к двери, ставни заперли изнутри. Выглянув перед тем в окно, Фродо увидел звездную россыпь над головой. Прямо над верхушкой брыльского холма сиял высоко в небе Серп[7].
     
Колоброд тем временем подкинул дров в камин и задул свечи.
     
Хоббиты легли ногами к камину и натянули на себя одеяла. Арагорн устроился в кресле подле двери. Мерри все переживал рассказ Фродо.
     
– Надо же, — крутил он головой. — «Как вдруг корова в небо — прыг!» Да уж, с тобой не заскучаешь, — он хлопнул Фродо по плечу. — Жаль, я не видел. Ну уж теперь разговоров в Брыле на сто лет хватит.
     
– Разговоры — это еще полбеды, — отозвался Колоброд.
     
Потом настала тишина, и, один за другим, хоббиты ушли в сон.
    
    
     
      
Глава 11
      
КЛИНОК В НОЧИ
     
     
Хоббиты укладывались спать в Брыле, а над Заскочьем в эту пору давно уже царила глухая ночь. Плотный туман лег по оврагам и берегам реки. Домик на выселках лежал, окутанный тишиной. Вот дверь его тихонько приоткрылась, и Фэтти Пузикс выглянул наружу. Весь этот день Фредегара не оставлял страх; он не мог ни отдохнуть толком, ни отправиться спать. К ночи стало еще хуже: и неподвижном воздухе нависла угроза. Он стоял на крылечке вглядываясь во мрак, и вдруг заметил едва уловимое движение темноты под деревьями, потом у него на глазах беззвучно отворилась и прикрылась дальняя калитка. Волосы у Фредегара встали дыбом, он юркнул в дом, постоял, дрожа и прислушиваясь, и запер дверь на засов.
     
Ночь переходила в самую глухую пору. На дороге послышался осторожный шаг коней, ведомых в поводу. У калитки кони остановились, три черные фигуры проскользнули в сад и ночными призраками двинулись к дому. Одна из них затаилась у двери, другая — за углом. Снова все замерло. Фигуры не шевелились, словно тени от камней. Дом и тихие деревья, казалось, прижались к земле и ждали. Медленно тянулись минуты.
     
Шелохнулись листья. Где–то в отдалении прокричал петух. Шел холодный предрассветный час. Фигура у двери шевельнулась. Во мраке тускло блеснул обнаженный меч. На дверь обрушился тяжкий удар, заставивший содрогнуться весь дом, и высокий злобный голос потребовал:
     
– Открыть, именем Мордора!
     
Второго удара дверь не выдержала и, вырванная из петель, рухнула. Черные фигуры ворвались в дом.
     
И в этот самый миг из–за деревьев со стороны задней калитки зазвучал рог. Звук его пронзил ночь, как пламя над скирдой соломы. Он выпевал тревожный сигнал:
     
     
ОЧНИСЬ! БЕДА! НАПАСТЬ! ВРАГИ!
     
     
Фредегар не сидел без дела. Едва он увидел крадущиеся по саду черные тени, как сразу понял: либо удирать, либо пропадать. Он и удрал, не задумываясь, через заднюю дверь, не чуя ног пролетел через сад, единым духом одолел около мили и свалился на пороге первого же дома Заскочья.
     
– Нет! — хрипел он. — Только не меня! Нет у меня ничего!
     
Его не поняли, и решили, что на выселки напали какие–нибудь твари из Древлепущи. Но тут уж времени не теряли.
     
     
БЕДА! ОГОНЬ! ВРАГИ!
     
     
– трубили Брендискоки древний сигнал, не звучавший над Заскочьем со времен Лютой Зимы, когда белые волки перешли замерзший Брендидуин.
     
     
ВСТАВАЙ! ВСТАВАЙ! БЕДА! ВРАГИ!
     
     
– подхватили сигнал ответные рога. Тревога росла и ширилась. Черные фигуры выскочили из дома. Одна из них обронила на пороге хоббитский плащ. По дороге застучали копыта, быстро перешли в галоп и растаяли в ночи. Повсюду вокруг выселок трубили рога, раздавались крики и топот. Черные Всадники вихрем пронеслись к северным воротам. Что им мелкота! Пусть трубит и суетится. Саурон потом разберется с ними. Теперь у Всадников другие дела. Дом пуст. Кольца нет. Смахнув стражей у ворот, они исчезли из Шира.
     
В начале ночи Фродо внезапно проснулся. Он не понял, что разбудило его: не то звук, не то ощущение какой–то опасности. Колоброд спокойно сидел в кресле у камина. Не спал. Огонь горел хорошо. Фродо вопросительно посмотрел на Колоброда, никакого ответного знака не получил и заснул снова. Но теперь сон его был тревожен. Шумел ветер, скакали кони. Ветер усилился, казалось, дом стал подрагивать под его напором, а потом, где–то на границе сонного сознания, Фродо различил призывный звук рога и проснулся опять. На дворе страстно горланил петух. Колоброд раздвинул занавески, с лязгом распахнул ставни, и в залу проник серый утренний свет. Он разбудил остальных и сразу повел в спальни. Картина, представшая их глазам, заставила содрогнуться от мысли, что было бы, не последуй они совету Арагорна. Окна в спальне были выбиты, ставни сорваны, постели перевернуты, а валики, положенные Нобом, изрублены мечами и разбросаны по полу. Даже коричневый коврик был изодран в клочья.
     
Колоброд позвал хозяина. Бедняга Маслютик трясся спросонья и уверял, что всю ночь глаз не сомкнул и ничего не слышал.
     
– На моей памяти такого не было! — вопил он, в ужасе воздевая руки. — Это что же такое делается! Гости уже в собственных постелях спать не могут. А валики–то, валики зачем портить? Да куда же это мы идем?
     
– Прямиком в мрачные времена, — осадил его Колоброд. — Но тебя они не коснутся, если мы уйдем. Так что уходим мы сразу. С завтраком не возись. Перехватим что есть, и ладно. Прикажи седлать пони, мы через несколько минут соберемся.
     
Хозяин выскочил вон и сразу вернулся. Пони исчезли! И не только хоббитские, но и все прочие в деревне. Новость сразила Фродо. Нечего было и думать попасть в Дольн пешком, когда по пятам идут Черные Всадники. Все равно что на Луну идти. Колоброд сидел молча, оценивающе разглядывая хоббитов.
     
– От пони толку мало, — словно отвечая на мысли Фродо, произнес он. Их все равно пришлось бы оставить. Там, где мы пойдем, им не пройти. На своих двоих скорее будет. Вот с припасами хуже. До Дольна еды нам уже не достать, значит, придется брать с собой, и с запасом. Вдруг задержимся, или крюка давать придется. Сколько вы можете нести?
     
– Сколько надо, столько и можем, — ответил Пиппин, но сердце у него при этом упало. Впрочем, он старался виду не подавать.
     
– Я–то за двоих снесу, — похвастался Сэм.
     
– Господин Маслютик, а нельзя ли все–таки раздобыть в деревне хоть пару пони для поклажи? Ну хоть одного? — с надеждой обратился Фродо к хозяину. — Может, не нанять, так купить, а? — добавил он неуверенно, прикидывая, во что это может обойтись.
     
– Сомнительно, — страдая, отозвался несчастный Маслютик. — Во всем Брыле верховых–то было три штуки, у меня в стойле, так и они же пропали! А других мало, не продадут их, для работы ведь. Я, конечно, постараюсь. Сейчас прямо Боба пошлю.
     
– Пожалуй, — нехотя одобрил Колоброд. — Один–то нам все–таки понадобится. Эх, теперь уж незаметно не уйдешь! Теперь можно хоть в трубы трубить. Видно, так у них и задумано было.
     
– Ладно, — весело сказал Мерри. — Нет худа без добра. По крайней мере позавтракаем не торопясь. Где там Ноб?
     
Задержаться пришлось почти на три часа. Боб вернулся ни с чем. Ни за любовь, сказал он, ни за деньги ни одной животины по соседству нет. Только у Билла Хвоща один пони остался, может, он и продаст его.
     
– Кляча клячей, — рассказывал Боб, — кожа да кости. Но уж Билл цену заломит, знает ведь, что вам деваться некуда. Сквалыга он, знаю я Хвоща!
     
– Хвощ? — в сомнении повторил Фродо. — Нет ли здесь подвоха? Как бы потом эта его кляча не сбежала к нему, да с нашей поклажей, или еще что…
     
– Едва ли, — с усмешкой сказал Колоброд. — Нет такой скотины, которая захочет вернуться к Хвощу, если уж повезло от него избавиться. Просто он на этом решил руки нагреть. Другое дело — не сдохла бы его животина. Однако выбирать не из чего. Сколько он хочет?
     
Хвощ требовал двенадцать монет серебром. В здешних краях пони стоил втрое дешевле. Животное выглядело действительно неважно, но помирать, похоже, пока не собиралось. Маслютик сам заплатил за него и еще предложил Мерри восемнадцать монет за остальных пропавших. Человек он был честный и по местным меркам не бедный. Правда, тридцать серебряных монет и для него была сумма немаленькая, а главное — наглому Хвощу платить не хотелось.
     
В конечном счете хозяин оказался не внакладе. Позже выяснилось, что украли только одну лошадь. Остальных животных не то разогнали, не то они сами разбежались, а потом вернулись. Пони Мерри сбежали все вместе и, поразмыслив на свободе, отправились разыскивать своего приятеля Толстогоркина. Скоро они уже жили себе припеваючи под присмотром Тома Бомбадила. А когда до Тома дошли вести о происшествии в Брыле, он отослал их Маслютику. Так что хозяин получил за свои тридцать пенсов пять замечательных пони. Конечно, житье у них в Брыле было потяжелее, чем у Тома, но Боб заботился о них, поэтому, можно считать, выиграли и они, избежав опасного и тяжелого путешествия. Но зато и в Дольн им попасть не довелось.
     
Ну а пока денежки хозяина плакали ни за что ни про что. А другие заботы тоже не ждали. Постояльцы прознали о нападении на гостиницу, поднялась суматоха. Южане лишились коней и принялись поносить Маслютика на чем свет стоит, но тут выяснилось, что вместе с конями исчез и один из них, а именно косоглазый приятель Хвоща. Пришлось им прикусить языки.
     
– Сами же с собой конокрада притащили ко мне в дом, — грозно выговаривал южанам Маслютик, — а теперь еще и орете на меня! Вот удержать с вас за весь ущерб, будете знать! Идите вон у Хвоща поинтересуйтесь, куда его приятель ненаглядный подевался.
     
Тут выяснилось, что косоглазого никто и не знал толком. Прибился он где–то по дороге, никто даже не помнил где.
     
После завтрака хоббиты уложились и приготовились к дальнему пути. Выйти удалось около десяти. К этому времени Брыль уже гудел, как растревоженный улей. Еще бы! Исчезновение Фродо, нападение Черных Всадников, кража животных, а в довершение ко всему прошел слух о том, что бродяга Колоброд идет вместе с загадочными хоббитами. Столько событий одновременно в Брыле много лет не случалось. Народ пришел даже из окрестных деревень и толпился по обочине в надежде посмотреть на чудных путешественников. Постояльцы «Резвого Пони» торчали у дверей и свешивались из окон.
     
Колоброд решил выйти из Брыля по главной дороге. Теперь уходить задворками было просто глупо. Половина брыльчан отправилась бы за ними поглядеть, куда направляются да не потопчут ли огороды.
     
Путники попрощались с Нобом и Бобом, долго раскланивались с Маслютиком.
     
– Надеюсь, мы еще свидимся, когда дела повеселее пойдут, — сказал Фродо напоследок. — Мне было бы приятно пожить у вас подольше.
     
На глазах у всего Брыля путники двинулись в путь. Начало получалось не из веселых. Народ смотрел неодобрительно, и кричал вслед не только добрые напутствия. Однако Колоброда побаивались, и если уж он смотрел на кого, человек ли, хоббит ли стушевывался и отступал за спины других. Колоброд шагал рядом с Фродо, следом шли Мерри с Пиппином, а замыкал шествие Сэм, ведя пони в поводу. Несмотря на увесистый вьюк, пони выглядел пободрее, чем утром, словно предчувствовал в своей судьбе поворот к лучшему. Сэм грыз яблоко. Ноб с Бобом насовали ему полный карман «на дорожку».
     
– Яблочки для ходьбы, трубочка для привала, — бормотал он, — только скоро, по–моему, и то и другое кончится.
     
Хоббиты старались не обращать внимания на любопытные головы, тут и там торчащие над плетнями. Уже подходя к воротам, они увидели какой–то неухоженный, неприятный дом. Он стоял на самом краю деревни. Фродо показалось, что в одном из окон промелькнула знакомая косоглазая физиономия и тут же исчезла.
     
«А–а! Так вот где он прячется! — подумал Фродо. — Здорово он на гоблина смахивает».
     
Поверх изгороди на них глазел еще один любопытный: лицо с нависшими черными бровями, неприятный взгляд, лягушачий рот кривится в презрительной ухмылке. Он курил короткую корявую трубку, часто сплевывая на дорогу.
     
– С утречком тебя, Длинноногий, — приветствовал он Колоброда. — Куда это собрался спозаранок? Смотри, и компанию себе под стать нашел.
     
Колоброд кивнул, не ответив.
     
– С утречком, мои маленькие друзья! — обратился местный к хоббитам. — Вы хоть знаете, с кем связались? Это ж Дылда Мимохожий. Его еще и похуже зовут. Так что к ночи поосторожней с ним. А ты, Сэм, кончай мучить моего бедного пони! Смотри, загнал совсем! — Он смачно сплюнул на дорогу.
     
Сэм глянул прямо в глаза насмешнику.
     
– Ты, Хвощ, убрался бы подобру–поздорову. Уж больно рожа у тебя не задалась, — недоеденное яблоко вырвалось у Сэма из рук и попало Биллу прямо но носу. Увернуться он не успел и, сверзившись с плетня, разразился злобной бранью.
     
– Ну вот, яблоко хорошее пропало, — с сожалением заметил Сэм.
     
Наконец деревня осталась позади. Последние настырные детишки отстали и повернули назад. Еще несколько миль шли по дороге. Она постепенно забирала к востоку, огибая подножие брыльского холма, а потом бодро припустила вниз, исчезая в раскинувшемся впереди лесном краю.
     
Слева еще попадались изредка дома и хоббичьи норы Дворищ, подальше к северу из лощины поднимались дымки, там лежали Овражки, а за ними начинался уже Чагрый Бор.
     
Вскоре холм остался позади. Арагорн остановился возле неприметной развилки. Узкая тропа уходила на север.
     
– Все. Уходим с открытого места.
     
– Опять напрямик пойдем? — спросил Пиппин. — Мы уже пробовали так через лес идти, насилу выбрались.
     
– Тогда меня с вами не было, — рассмеялся Колоброд. — Если я выбираю прямой путь, то уж не сворачиваю.
     
Он быстро огляделся, свернул с Дороги и зашагал вниз к лесистой долине. Хоббиты не знали этих краев, но поняли намерение Колоброда обойти Овражки с востока, а потом через Пустоземье идти прямо на Заветерь. Так было, конечно, короче, зато на пути лежала Мокреть. Пока, не считая беспокойств минувшей ночи, путешествие складывалось вполне благополучно. Мягко, по–осеннему светило солнышко. Леса в долине еще не сбросили листву и выглядели мирно и приветливо. Колоброд шел уверенно, не обращая внимания на частые, вроде бы попутные тропинки. Без него хоббиты мигом заблудились бы. Сбивая со следа возможных преследователей, он часто резко поворачивал, закладывая петли, временами переходил с тропинки на тропинку прямо через кусты.
     
– Хвощ наверняка следил, где мы сошли с Дороги, — сказал он час спустя. — Сам–то он за нами не сунется, хотя края здешние знает прилично. Но в лесу ему со мной не сравняться. А вот кому не надо расскажет — это плохо. Они ведь недалеко. Ну, пусть думают, что мы в Овражки пошли.
     
Искусство ли Колоброда было тому причиной или простое везение, но за весь день их никто не побеспокоил. Птицы попадались, лис пробежал, да несколько белок. И переночевали спокойно.
     
На следующий день шли строго на восток, и опять все обошлось тихо–мирно. Из Чагрого Бора выбрались только на третий день. Местность заметно понижалась, и вскоре впереди открылась обширная пустошь, сильно заросшая кустарником. Они давно миновали границы Брыля и оказались теперь в нехоженой глуши, а впереди их поджидала Мокреть.
     
Земля стала влажной, местами даже топкой, то и дело попадались бочажки, островки тростника и камышовые заросли, почему–то густо населенные мелкими пичугами. Здесь пошли осторожнее — не хотелось ноги мочить. Но скоро хоббитам стало не до того. Болота были глухие, коварные, трясина жила и двигалась, никаких тропинок и в помине не водилось. Воздух постепенно наполнялся противным звоном. Тучи мелких кровососов вились над головами, залетали в рукава и за ворот.
     
– Да ведь они заживо съедят! — не выдержав, завопил Пиппин. — Это ж мокрецы, их тут как грязи!
     
– Интересно, чем они промышляют, если хоббита добыть не удается? — ворчал Сэм, пытаясь почесать шею и спину одновременно.
     
День среди болот прошел отвратительно. Ночевка получилась сырой и неуютной; мокрецы не давали спать. В тростнике всю ночь верещали какие–то дрянные родичи сверчков. Их там обитали великие тысячи, и от противного пронзительного скрипа «ниик–бриик, бриик–ниик» хоббиты к утру чуть с ума не сошли. Четвертый день был не намного лучше, а ночлег опять не удался. Правда, никербрикеры (как обозвал их Сэм) остались позади, зато мошка донимала по–прежнему.
     
От усталости и кровососов Фродо не мог сомкнуть глаз. Среди ночи его обеспокоили непонятные сполохи в небе на востоке. Вспышки напоминали зарницы, но откуда бы им взяться в это время года? А до рассвета было еще далеко. Увидев, что Колоброд стоит, тоже всматриваясь на восток, Фродо спросил:
     
– Что это за свет там?
     
– Не знаю, — встревоженно ответил тот. — Слишком далеко, не разобрать. Такое впечатление, будто молнии бьют с вершины холма.
     
Фродо снова улегся, но еще долго видел сквозь полуприкрытые веки всполохи света и на их фоне — высокую напряженную фигуру Колоброда. Только под утро Фродо забылся беспокойным сном.
     
В начале пятого дня пути болота и камышовые заросли остались позади. Начался подъем. Далеко на востоке наметилась череда холмов. Один из них, крайний справа, был повыше и стоил особняком. Он отличался правильной закругленной конической вершиной.
     
Заветерь, — показывая на него, сказал Колоброд. — Тут неподалеку проходит Забытый Тракт, завтра будем там. Лучше бы нам поторопиться и идти напрямик.
     
– Почему? — спросил Фродо.
     
– Я не знаю, что мы найдем там.
     
– А Гэндальф? Разве мы его не встретим?
     
– Может, конечно, и встретим, да только вряд ли. Он мог и не зайти в Брыль. Но если я правильно рассчитал и он завернет туда, мы все равно можем разминуться. Дорога рядом, и ни ему, ни нам задерживаться не стоит. В глуши Всадникам нас не найти, они тоже могут отправиться на Заветерь. Оттуда хорошо просматриваются окрестности. А потом, здесь немало зверей и птиц, не всем из них можно доверять. Есть и другие шпионы, еще похуже.
     
Сэм сейчас же начал озираться. Однако небо над ними оставалось пустынным. Ни ястребов, ни зорких орлов.
     
– И так хорошего мало, а от твоих слов совсем одиноко, — насупившись, сказал он.
     
– Что же делать, по–вашему? — спросил Фродо.
     
– Я думаю, самое правильное, — словно нехотя ответил Колоброд, — идти к холмам, но не прямо к Заветери. Там есть одна тропа, она приведет нас к горе с севера. Не так заметно с дороги. А там посмотрим.
     
Они весь день, до ранних холодных сумерек, тащились вперед. Позади, над оставленными болотами, поднялся густой туман. Местность вокруг поражала голым унылым видом, только какие–то печальные пичуги посвистывали изредка. Но позже, к закату, затихли и они. Хоббиты с тоской вспоминали о ласковом закатном солнышке, заглядывавшем в веселые круглые окошки Засумок.
     
Совсем уже к вечеру повстречали ручей, торопившийся с холмов в сторону болот, и, пока хватало света, шли вдоль берега. Остановились почти ночью и разбили лагерь в чахлом ольшанике. Гребни холмов заметно приблизились. Их голые вершины словно придавили равнину. В эту ночь впервые выставили дозорных, а Колоброд, похоже, и вовсе не спал. От молодой луны на землю лег холодный серый свет.
     
Поутру вышли сразу после восхода. В воздухе пахло ранним заморозком, с ясного неба лился голубой свет. Хоббиты взбодрились. Видно, они привыкали к новой жизни. Еще совсем недавно после такого перехода, как вчера, им пришлось бы несколько дней отлеживаться. Пиппин заявил даже, что нынешний Фродо выглядит лучше двух прежних.
     
– Сомневаюсь, — отозвался Фродо, затягивая пояс. — По–моему, наоборот, от меня половина осталась. Я надеюсь только на то, что нельзя же худеть бесконечно. Этак и вовсе призраком стать можно.
     
– Нельзя здесь об этом говорить, — сурово остановил его Колоброд.
     
Холмы придвинулись вплотную. Их волнистая гряда, не меньше тысячи футов по самым высоким вершинам, словно преграждала дорогу на восток. Кое–где глаз различал остатки сооружений, не то оборонительных валов, не то оград, а в распадках виднелись развалины древних строений. Пятого октября, на шестой день после выхода из Брыля, хоббиты со своим проводником заночевали у подножия холмов.
     
Утром, впервые после Чагрого Бора, нашлась хорошая тропа. Хитро извиваясь, она повела их на юг. Похоже, ее и прокладывали с тем расчетом, чтобы идущих по ней не увидели ни с вершины холмов, ни с равнины. То она ныряла в заросшие балки, то прижималась к крутым склонам, а там, где деваться было уж совсем некуда, по сторонам появлялись огромные валуны и обтесанные камни, надежные, как ограда.
     
– Кто это ее проложил здесь и зачем? — поинтересовался Мерри. Они шли в это время мимо больших вертикально поставленных камней. — Вид какой–то кладбищенский. А на Заветери нет ли случайно упокоищ?
     
– Ни на Заветери, ни на других холмах, — ответил Колоброд. — Дунаданы не жили здесь. По этим холмам проходил их рубеж обороны против Зла из Ангмара. По этой тропе воины скрытно переходили из одного укреплении в другое. А еще раньше, в дни северного княжества, на вершине Заветери стояла огромная дозорная башня Амон Сул. Ее сожгли и разрушили. Теперь там только венец из остатков фундамента, а когда–то была она высокой и прекрасной. Рассказывают, во времена Последнего Союза Элендил поджидал здесь войска Гил–Гэлада.
     
Хоббиты с удивлением посмотрели на своего странного попутчика. Оказывается, древние предания он знал не хуже лесных троп.
     
– А кто это — Гил–Гэлад? — спросил Мерри, но Колоброд не ответил, погрузившись в какие–то собственные мысли. Ответ пришел с неожиданной стороны. Тихий торжественный голос произнес нараспев:
     
      
       
Народом Эльфов правил встарь
       
Гил–Гэлад, мудрый государь,
       
Чей мир — свобода, радость, свет —
       
Теперь в преданиях воспет.
      
      
       
Был меч его, как вихрь, могуч,
       
Копье — мгновенный лунный луч,
       
И звезд небесных чистота
       
Сияла в зеркале щита.
      
      
       
Но он ушел развеять тьму,
       
Что стала гибелью ему,
       
И канула его звезда
       
Во мрачный Мордор — навсегда.
      
     
     
     
Хоббиты в изумлении обернулись. Голос принадлежал Сэму.
     
– Что же ты остановился? Продолжай, пожалуйста, — попросил Мерри.
     
– Да не помню я дальше, — смущенно пробормотал Сэм и покраснел, — Это я, еще когда мальчонкой был, от господина Бильбо слышал. Он мне много всяких историй рассказывал. Знал, что меня хлебом не корми — дай про Эльфов послушать. Он ведь и грамоте меня учил. Ох, и много же он знал, и так, и по–книжному. Сам стихи сочинял. И вот про это тоже…
     
– Это не его стихи, — подал голос Колоброд. — Баллада «Гибель Гил–Гэлада» написана на древнем наречии. Бильбо, должно быть, перевел ее, а я и не знал…
     
– Там много про что, было, — сказал Сэм, — только все больше про Мордор. Про это я не учил. Страшно! Вот уж не думал, что когда–нибудь сам туда пойду.
     
– Куда? В Мордор? — вскричал Пиппин. — Надеюсь, не дойдет до этого!
     
– Не стоит поминать о нем вслух, — снова остановил их Колоброд.
     
Уже за полдень тропа привела их к крутому откосу. В прозрачном неярком свете октябрьского солнца он поднимался как мост, ведущий к вершине холма. Дальше таиться было невозможно; оставалось надеяться лишь, на безлюдье, царящее вокруг. Если Гэндальф и находился где–то поблизости, то пока ничем себя не обнаруживал.
     
Сэма, Пиппина и поклажу оставили в укрытой лощине с западной стороны, а Колоброд, Фродо и Мерри полезли наверх. Примерно через полчаса усталые и запыхавшиеся хоббиты вслед за неутомимым Колобродом оказались на вершине. Здесь действительно торчало из земли древнее основание башни, сильно разрушенное, поросшее травой. Но вот странно: в центре они обнаружили пирамиду из черных закопченных камней. Дерн вокруг выгорел до самых корней, и трава внутри круга явно была опалена и пожухла. Видимо, совсем недавно здесь бушевало пламя. И никаких признаков жизни!
     
Отсюда открывался потрясающий вид на все Пустоземье. Далеко на юге простиралось зеленое покрывало лесов, кое–где поблескивали реки. Внизу, хорошо видимая сверху, змеилась лента Древней Дороги. На всем протяжении глаз не замечал на ней ни малейшего движения. На востоке у горизонта вставали Горы. Отдельные вершины белели среди облаков вечными снегами.
     
– Ну вот мы и здесь, — промолвил Мерри. — И что? Вид безрадостный, ни воды, ни укрытия. А Гэндальфом и не пахнет.
     
– Странно, — задумчиво произнес Колоброд. — В Брыле он должен был оказаться вскоре после нас. Но когда надо, он очень быстро двигается.
     
Внезапно он замолчал и снял с вершины обгорелой пирамиды верхний камень, цветом слегка отличавшийся от остальных. Повертев его в руках, Колоброд спросил:
     
– Что вы — думаете об этом?
     
Фродо всмотрелся и различил на нижней стороне плоского камня несколько царапин.
     
– Черточки какие–то и точки, — неуверенно сказал он.
     
– Очень похоже на руну «Г», — подсказал Колоброд. — Может, это знак, оставленный Гэндальфом, хотя наверняка утверждать не берусь. Штрихи аккуратные и сделаны недавно. А может, они нас не касаются. Следопыты из Пустоземья бывают здесь. И рунами они тоже пользуются.
     
– Ну а если все–таки это Гэндальф? — спросил Мерри. — Что это может означать?
     
– Тогда я прочел бы знак как «Г–3» — Гэндальф был здесь 3 октября, то есть три дня назад. Похоже, он очень спешил и опасность была рядом. Для более длинных и ясных посланий ему не хватило времени. В этом случае нам надо поостеречься.
     
– Хорошо бы все–таки чтобы это он знаки оставил, — вздохнул Фродо. — Как–то спокойнее знать, что он неподалеку.
     
– Да, наверное, — рассеянно произнес Колоброд. — Теперь я уверен: он был здесь и ему грозила опасность. Помнишь свет, который мы видели ночью три дня назад? Вспышки были в этой стороне. Думаю, на него напали, но чем дело кончилось — не знаю. Во всяком случае, его здесь нет, нам остается надеяться на себя и добираться до Дольна, как сумеем.
     
– А далеко ещё? — спросил Мерри, устало вглядываясь в горизонт. Обширным и диким представал мир с вершины Заветери.
     
– Мили здесь никем не меряны, — отозвался Колоброд. — До «Забытого Приюта» от Брыля день пути. А дальше… Разное говорят. Дорога туда странная. Когда идешь по ней, думаешь только о том, чтобы дойти. В милях её не считают. У меня, например, при хорошей погоде и удаче отсюда до брода через Гремячую уходило двенадцать дней. Меньше чем за две недели никак не поспеть. Да и то если по дороге идти.
     
– Две недели, — упавшим голосом повторил Фродо. — Это ж сколько всего произойти может!
     
Колоброд кивнул. Они еще немного постояли молча на вершине. Здесь Фродо впервые остро ощутил свою неприкаянность в огромном пустынном мире и опасность их предприятия. Как славно было бы остаться в милом уютном Шире, не думать ни о какой Дороге! Он посмотрел на запад, в сторону далекого дома, и вздрогнул. Внизу по Дороге медленно двигались словно две черные букашки. А с востока, навстречу им, ползли еще три! Он вскрикнул и схватил Колоброда за руку.
     
– Гляди!
     
Колоброд, не раздумывая ни секунды, бросился на землю, увлекая за собой Фродо. Рядом упал Мерри.
     
– Что там такое? — шепнул он.
     
– Ничего хорошего, — мрачно ответил ему Колоброд.
     
Они подползли к каменному кольцу и припали к щелям. С востока натянуло облака, солнце скрылось, но даже при пасмурном освещении черные точки на Дороге были хорошо видны. Однако зоркости хоббичьих глаз не хватало, чтобы разглядеть путников получше. Только чутье подсказывало Фродо, что он видит встречу Черных Всадников. Видно, у Колоброда зрение было острей.
     
– Это враги, — уверенно заявил он
     
Возвращаться к северному краю вершины пришлось ползком. Вниз они спустились за считанные минуты.
     
Сэм с Перегрином не сидели без дела. Они облазили свою лощинку и ближайшие склоны. Неподалеку нашелся родник, а рядом — довольно свежие следы. В конце лощинки им попалось кострище и остатки недолгой стоянки. За камнями, скатившись с вершины, Сэм нашел небольшой запас дров.
     
– Это уж не Гэндальф ли позаботился? — спросил он у Пиппина. — Раз дрова оставил, значит, вернуться собирался.
     
Их находки живо заинтересовали Колоброда. Порыскав вокруг, он вернулся с сокрушенным видом.
     
– Ну почему я сам не осмотрел все сначала? — укорил он себя. — Сэм и Пиппин так старательно затоптали все, теперь не разберешь. Следопыты были здесь довольно давно. Дрова они оставили. А вот свежие следы не их. Уж один–то отпечаток тяжелого сапога наверняка оставлен день–два назад. Отпечаток один, но полагаю, ног было больше.
     
Он постоял в беспокойном раздумье. Хоббитам воображение сразу нарисовало образы угрюмых Черных Всадников в плащах и сапогах. Если они были здесь, уходить надо скорее. Сэм подозрительно озирался вокруг.
     
– Не лучше ли нам смыться побыстрее, сударь? — нервно спросил он у Колоброда. — Дело к вечеру, а в этой дыре мне как–то не по себе становится.
     
– Мне здесь тоже не нравится, Сэм, — Колоброд взглянул в вечереющее небо. — Но другой подходящей стоянки поблизости я не знаю. Здесь нас по крайней мере не видно. А стоит отсюда выбраться, и ты на виду. За Дорогой наблюдают, а пересекать ее придется. Да и место там плоское, как стол, не спрячешься.
     
– А эти Черные вообще–то видят? — спросил Мерри. — Они ведь все больше нюхают. А ты там, на вершине, заставил нас лечь, чтоб не увидели. И теперь говоришь — увидят.
     
– Я был слишком неосторожен на вершине, — озабоченно заметил Колоброд. — Думал о знаке, оставленном Гэндальфом, и забыл об опасности. Сами Всадники видят мир иначе, чем мы. Но зато прекрасно видят их кони и другие твари, которые служат Черным. Но и без того они способны уловить наши тени, а в темноте видят намного больше нашего. В ночи они опасней всего. А в любое время дня и ночи они прекрасно чуют живую кровь и ненавидят ее. Есть у них и другие чувства. Мы и то почувствовали их приближение, а они чуют нас намного острее. К тому же, — добавил он, понизив голос, — их притягивает Кольцо.
     
– Выходит, спасенья нет? — жалобно спросил Фродо. — Если мы пойдем, они заметят нас, а если останемся, сами притянем их к себе?
     
Колоброд положил руку на плечо хоббиту.
     
– Надежда все–таки есть, — ободряюще сказал он. — Ты не один. Вот и дрова — добрый знак. Укрытие здесь неважное, обороняться трудно, но огонь заменит нам и то, и другое. Саурон даже огонь может приспособить для худых дел, но Всадники огня не любят, а тех, кто им владеет, — боятся. Огонь — наш самый верный друг в этих глухих местах.
     
– Может и так, — буркнул себе под нос Сэм, — по мне, так это всё одно, что крикнуть на весь свет: «Вот они мы!»
     
В самом укромном уголке лощины путники развели костер и приготовили еду. Под вечер захолодало. Все сильно проголодались, но ужин был скудный. Впереди их ждали пустынные земли, куда, кроме птиц и зверей, не забредал никто. Следопыты проходили здесь, но и они не останавливались, да и мало их было. Иногда из северных отрогов Мглистых Гор забредали тролли, и только на Дороге можно было встретить редких путешественников — чаще всего гномов, идущих по своим делам. Ни помощи, ни доброго слона ждать от них не приходилось.
     
– Еды нам не хватит, озабоченно сказал Фродо после ужина. — Хоть мы и экономим, а нынче ужин — и вовсе насмешка какая–то, а все ж на две недели не хватит.
     
– Еду добыть можно, — ответил Колоброд. — Ягоды есть, коренья, травы съедобные. При особой нужде я охотиться могу. До зимы с голоду не помрем. Однако еду добывать — дело долгое, а нам спешить надо. Придется подтянуть ремни. Не беда. Думайте о столах в доме Элронда. Там наверстаем.
     
Холод, пришедший вместе с темнотой, начал донимать их. Небо прояснилось и теперь наполнялось холодными мерцающими звездами. Хоббиты придвинулись вплотную к огню, закутавшись во все одеяла, какие были с собой. Колоброду холод был, видимо, нипочем. Он сидел на корточках чуть в стороне, в своем плаще, задумчиво покуривая трубку.
     
Пала ночь. Свет костра стал ярче, и тогда Колоброд принялся рассказывать разные истории, отвлекая закоченевших хоббитов от мрачных мыслей. Он знал великое множество легенд и преданий о делах давно минувших, о заре мира, об Эльфах и Людях. Хоббиты слушали разинув рты и только диву давались, сколько он знает всего и откуда узнал об этом.
     
– Расскажи о Гил–Гэладе, улучив минуту, когда закончился рассказ об эльфийских княжествах, попросил Мерри. — Ты помнишь еще что–нибудь из той баллады, которую Сэм вспомнил?
     
– Конечно, помню, — отвечал Колоброд. — И Фродо должен помнить, она ведь его близко касается.
     
Мерри удивленно взглянул на Фродо. Уставившись в огонь, тот медленно проговорил:
     
– Гэндальф рассказывал мне немного. Гил–Гэлад был последним из великих эльфийских королей Среднеземья. Гил–Гэлад, по–эльфийски — Звездный Свет. С другом эльфов, Элендилом, они отправились…