1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 
12-105    

     

     

Рвались, полны отваги, в надежде, что  дети ахеян    

Не устоят против них, а на черных  судах все погибнут.    

Так в это время троянцы и войско  союзников дальних    

Все подчинились словам беспорочного  Полидамаса.    

Лишь Гиртакид, повелитель мужей, не  послушался Азий:    

     

     

12-110    

     

     

Он ни с возницей соратником, ни с  лошадьми не расстался,    

Но в колеснице, безумный, к судам  быстроходным помчался.    

Не суждено ему было погибельных Парок  избегнуть    

И, похваляясь конями и пышной своей  колесницей,    

Править назад от судов к Илиону, открытому  ветрам,    

     

     

12-115    

     

     

Ибо копьем Девкалида, прекрасного  Идоменея,    

Раньше настиг его Рок, чье название  ужаса полно.    

Азий пустил колесницу на левую  сторону флота,    

Тем же путем как с долины бежали  ахейцы с конями.    

Этой дорогою Азий погнал лошадей с  колесницей.    

     

     

12-120    

     

     

Створы ворот он нашел не примкнутыми  длинным засовом:    

Настеж открытыми их оставляли ахейцы  на случай,    

Если б товарищ к судам из сражения  бегством спасался.    

Прямо в ворота, отважный, погнал он  коней, и дружина    

С криками вслед устремилась, надеясь,  глупцы, что данайцы    

     

     

12-125    

     

     

Не устоят против них, а на черных  судах все погибнут.    

Двое бесстрашных мужей у ворот  ожидали троянцев,    

Двое бойцов копьеносцев из племени  храбрых лапитов,    

Сильный в бою Полипит, благородного  сын Пирифоя,    

И Леонтей, истребителю смертных Арею  подобный.    

     

     

12-130    

     

     

Перед высокими близко стояли воротами  оба.    

Точно два дуба нагорных, высоко  поднявши вершины,    

Целыми днями выносят и вихорь  могучий, и ливень,    

К почве приросши большими,  простертыми всюду корнями:    

Так они оба тогда, полагаясь на руки  и силу,    

     

     

12-135    

     

     

Ждали, не дрогнув, пока приближался к  ним Азий огромный.    

Тою порою, щитами из кожи сухой  прикрываясь,    

Громко крича, и другие спешили к  стене крепкозданной,    

Те, кем начальствовал Азий владыка,  Орест с Иалменом,    

Азия сын Адамас и Фоон с Ономаем  проворным.    

     

     

12-140    

     

     

Оба лапита в то время ахеян в  прекрасных доспехах,    

Стоя внутри за стеною, к защите судов  побуждали.    

Но увидав, что троянцы толпою к стене  приступили,    

А среди войска ахеян возникло  смятение бегства,    

Ринулись оба вперед, чтоб вдвоем пред  воротами биться,    

     

     

12-145    

     

     

Диким подобные вепрям, когда на горах  они слышат    

Шумное к ним приближенье собак и  мужей звероловов    

И, стороною кидаясь, кругом сокрушают  деревья,    

С корнем кусты вырывают и лязгают  громко клыками,    

Долго, покуда охотник стрелой не  лишит их дыханья:    

     

     

12-150    

     

     

Так на груди у лапитов от стрел,  против них устремленных,    

Лязгала светлая медь. Но они  неуклонно сражались,    

Собственной силой доверясь и воинам  прочим, что сверху    

С башен, устроенных крепко, бросали в  троянцев каменья,    

Сами себя защищая, палатки и флот  быстроходный.    

     

     

12-155    

     

     

Точно как снежные хлопья с воздушных  пространств ниспадают,    

В час как порывистый ветер,  подвинувши темные тучи,    

Снегом густым далеко устилает  кормилицу землю:    

Так в это время без счета из рук  аргивян и троянцев    

Сыпались легкие стрелы. Щиты, и  тяжелые шлемы    

     

     

12-160    

     

     

Глухо гудели кругом, под ударами  частыми камней.    

Громко тогда возопил, ударяя руками  по бедрам,    

Азий, сын храбрый Гиртака, и слово  сказал, негодуя:    

"Отче Зевес, неужель и тебе  полюбилась неправда?    

Я уж в душе уповал, что ахейские эти  герои    

     

     

12-165    

     

     

Не устоят против нашей отваги и сил  непобедных.    

Только свирепствуют оба, как гибкие  осы иль пчелы,    

Если они прикрепили гнездо к  придорожным утесам    

И не желают покинуть жилище свое  опустелым,    

А защищают детей, на охотников храбро  кидаясь:    

     

     

12-170    

     

     

Так и они, хоть их двое, ворот не  желают оставить,    

Прежде чем жизни лишат их, иль в плен  заберут их живыми".    

Так говорил он, но сердца Зевеса тем  словом не тронул,    

Ибо Зевес порешил только Гектору  славу доставить.    

Там и другие бойцы пред другими  воротами бились,    

     

     

12-175    

     

     

Но не сумел бы, как бог, я поведать  про все их деянья.    

Точно огонь бушевал перед каменной  крепкой стеною.    

Дети ахеян, хоть горем терзались в  душе, поневоле    

Перед судами сражались. И боги  печалились сердцем,    

Все, кто доныне в боях заступался за  войско данайцев.    

     

     

12-180    

     

     

Оба лапита меж тем отличались в  жестоком сраженьи.    

Первый тогда Полипит, бестрепетный  сын Пирифоя,    

Ранил Дамаса копьем, угодивши по  медному шлему.    

Не воспрепятствовал шлем, но насквозь  острие пролетело,    

Кость проломило внутри, и весь мозг в  голове сотряхнулся.    

     

     

12-185    

     

     

Так усмирил он Дамаса, горевшего  жаждой сражаться.    

После того умертвил он Пилона, равно  как Ормена.    

В свой же черед Леонтей, благородный  потомок Арея,    

В пояс копьем поразил Гиппомаха, дитя  Антимаха.    

Вскоре за тем, из ножен извлекая свой  меч заостренный,    

     

     

12-190    

     

     

Ринулся он сквозь толпу и напал на  бойца Антифата.    

Раненый близко мечем, по земле  распростерся тот навзничь.    

А Леонтей умертвил Иамена, Менона с  Орестом,    

Всех, одного за другим, повалил на  кормилицу землю.    

Тою порой как они обнажали тела от  доспехов,    

     

     

12-195    

     

     

Гектор и Полидамас со своей  подступали дружиной,    

И многолюдней других, и храбрее, из  воинов юных,    

Жаждавших стену разрушить и пламенем  флот уничтожить.    

Долго они колебались, у рва  нерешительно стоя,    

Ибо в тот миг, как уже перейти через  ров собирались,    

     

     

12-200    

     

     

Птица явилась им слева, орел, в  поднебесьи царящий,    

С чудищем страшным в когтях, со  змеей, обагренною кровью;    

Та извивалась еще и, живая,  готовилась к битве,    

Ибо, назад изогнувшись, орла, что  держал ее крепко,    

В грудь укусила близь шеи, и он,  застонавши от боли,    

     

     

12-205    

     

     

Наземь швырнул ее прочь, уронив среди  войска троянцев,    

Сам же, пронзительно крикнув, с  дыханием ветра помчался.    

Вздрогнули сердцем троянцы, увидев  змею, что меж ними,    

Корчась, лежала – Эгидодержавного  знаменье Зевса.    

К Гектору Полидамас подошел в это  время и молвил:    

     

     

12-210    

     

     

"Гектор, всегда-то меня на  собраниях ты порицаешь,    

Хоть бы полезный я подал совет. Но  никто из народа    

Ни на войне, ни в собраньи тебе  прекословить не должен,    

Только твою подобает ему увеличивать  славу.    

Все же я снова скажу то, что кажется  мне наилучшим:    

     

     

12-215    

     

     

Не устремимся теперь из-за флота с  ахейцами биться,    

Ибо все кончится так, как предвижу в  душе, если вправду    

В самый тот миг, когда мы через ров  перейти собирались,    

Птица явилась нам слева, орел, в  поднебесьи царящий,    

С чудищем страшным в когтях, со  змеей, обагренною кровью,    

     

     

12-220    

     

     

Если, гнезда не достигнув, ее уронил  он живую    

И не успел донести, чтобы малых  птенцов ей насытить.    

Также и мы, коль ворота и крепкую  стену ахеян    

Силой разрушим теперь и ахейцы пред  нами отступят,    

Той же дорогой назад от судов не  вернемся в порядке.    

     

     

12-225    

     

     

Многих на месте оставим троянских  мужей, укрощенных    

Медью ахейских бойцов, защищающих  флот быстроходный.    

Так бы теперь рассудил и гадатель,  кто словом умеет    

Знаменья все изъяснять, – и его  бы послушалось войско".    

Но, исподлобья взглянув, отвечал  шлемовеющий Гектор:    

     

     

12-230    

     

     

"Полидамас, ты сегодня не по  сердцу речь произнес мне.    

Мог бы другие слова ты угоднее этих  измыслить.    

Если ж поистине это обдуманно все ты  промолвил,    

Значит рассудок в тебе погубили  бессмертные боги.    

Ты мне велишь позабыть о намереньях  Зевса Кронида,    

     

     

12-235    

     

     

Тех, что он сам обещал мне исполнить,  кивнув головою;    

Вместо того ты советуешь слушаться  птиц большекрылых.    

Я ж не забочусь ничуть и нисколько  меня не тревожит,    

Справа ли мчатся они, направляясь к  восходу и солнцу,    

Или же слева летают к закату, объятому  тьмою.    

     

     

12-240    

     

     

Будем и впредь подчиняться советам  великого Зевса,    

Кто управляет людьми и бессмертными  всеми богами.    

Доброе знаменье есть лишь одно – за  отчизну сражаться.    

Ты почему испугался сраженья и битвы  жестокой?    

Даже когда бы мы все остальные и были  убиты    

     

     

12-245    

     

     

Перед судами врагов, – ты о  смерти своей не печалься,    

Ибо и сердце в тебе не отважно, и в  битве ты робок.    

Если же сам от войны уклонишься иль  мужа другого,    

Речью своей обольстив, от жестокого  боя удержишь, –    

Тотчас, моим пораженный копьем, ты  испустишь дыханье".    

     

     

12-250    

     

     

Так произнесши, пошел он вперед, а за  ним и другие    

Ринулись, громко крича. И Зевес,  веселящийся громом,    

Поднял с Идейской вершины порывистый  ветер, что прямо    

Пыль устремил на суда аргивян. Той  порой он ахеян    

Разум затмил, а троянцам и Гектору  славу готовил.    

     

     

12-255    

     

     

Знаменьям этим Зевеса и собственным  силам доверясь,    

Начали приступ троянцы, чтоб стену  разрушить большую.    

Выступы башень они сокрушили, громили  бойницы    

И опрокинули сваи торчавшие – те, что  ахейцы    

В землю глубоко забили, как первые  башен опоры.    

     

     

12-260    

     

     

Их вырывали троянцы затем, чтоб стена  пошатнулась.    

Не уклонились, однако, от битвы и  дети ахейцев.    

Но, оградивши бойницы щитами из кожи  воловьей,    

Стрелы оттуда метали в троянцев, к  стене подступавших.    

Оба Аякса в то время обход совершали  по башням    

     

     

12-265    

     

     

И ободряли войска, возбуждая отвагу  ахеян,    

С ласковой речью к одним и суровой к  другим обращались,    

Если видали мужей, кто совсем  уклонялся от битвы:    

"Други Ахеяне, те, кто по силе  других превосходит,    

Те, кто слабее других и кто среднюю  силу имеет    

     

     

12-270    

     

     

(Ибо в сраженьи не все одинаковы мужи  бывают), –    

Ныне, как видите сами, для всякого  дело найдется.    

Да не отступит никто к кораблям, чьи  б ни слышал угрозы.    

Все устремитесь вперед, побуждая друг  друга словами.    

Молниевержец Олимпа Зевес  Промыслитель, быть может,    

     

     

12-275    

     

     

Приступ нам даст отразить и прогнать  неприятелей в город".    

Так они, громко крича, побуждали  ахеян сражаться.    

Точно как снежные хлопья зимою летают  без счета,    

В день, когда Зевс Промыслитель из  облака снег посылает,    

Стрелы свои обнажая пред взорами  смертнорожденных,    

     

     

12-280    

     

     

Сыплет из туч, убаюкавши ветры, пока  не покроет    

Темя высокое гор и далеко нависшие  скалы,    

Долы, родящие лотос, и тучные нивы  людские,    

И не устелет прибрежье и гавани моря  седого;    

Только волна, набегая, противится  снегу, а сверху    

     

     

12-285    

     

     

Все им одето, пока не обрушится  ливень Зевеса:    

Так с двух сторон в это время и камни  без счета летали,    

То в аргивян от троянцев, то в них от  ахеян обратно,    

И над стеною кругом несмолкаемый шум  раздавался.    

Тою порой ни троянцы, ни даже  блистательный Гектор    

     

     

12-290    

     

     

Не сокрушили б в стене ни ворот, ни  запора большого,    

Если б мудрый Кронид Сарпедона,  любезного сына,    

На аргивян не послал, точно льва на  быков криворогих.    

Тотчас вперед он уставил свой щит  равномерно-округлый.    

Медный, прекрасный, чеканный. Сковал  его медник искусный,    

     

     

12-295    

     

     

После внутри закрепил он во множестве  кожи бычачьи    

И золотыми гвоздями приладил к  наружному кругу.    

Этот уставивши щит, два колебля копья  медноострых,    

Ринулся вождь Сарпедон, точно лев, на  горах возвращенный,    

Мяса лишенный давно и гонимый  безтрепетным сердцем    

     

     

12-300    

     

     

Тучных спроведать овец и в загон мимо  стражи проникнуть;    

Если он даже и много мужей пастухов  там увидит,    

Стадо свое берегущих с оружьем и  быстрыми псами,    

Все же назад без борьбы от загона  уйти не захочет,    

Но устремится бесстрашно и либо  добычу похитит,    

     

     

12-305    

     

     

Либо, копьем из проворной руки  пораженный, свалится:    

Так Сарпедона, подобного богу, душа  побуждала    

Ринуться против стены, не сорвет ли  бойницы на башнях.    

Главка тогда он окликнул бойца,  Гипполохова сына:    

"Главк, почему нам в Ликии почет  воздают перед всеми    

     

     

12-310    

     

     

Местом передним и мясом отборным, и  полною чашей    

И обращают к нам взоры, как будто к  богам вечносущим?    

Мы отчего подле Ксанфа богатым  владеем наделом,    

И виноградником славным, и пашней,  ячмень приносящей?    

Вот почему нам теперь надлежит пред  ликийской дружиной    

     

     

12-315    

     

     

В ряде переднем стоять и в горячую  ринуться битву.    

Пусть говорит о нас всякий ликийский  боец крепкобронный:    

– Нет, не лишенные славы,  ликийской страной управляют    

Наши вожди и недаром едят они тучных  баранов,    

Сладким, как мед, запивая вином; они  доблестны силой,    

     

     

12-320    

     

     

Ибо в переднем ряду пред ликийской  дружиною бьются. –    

Друг мой, о, если бы мы, убежавши  теперь из сраженья,    

Стали бессмертными оба и чуждыми  старости вечно,    

То не хотел бы я сам среди войска  переднего биться,    

Да и тебя не послал бы в тот бой,  прославляющий мужа.    

     

     

12-325    

     

     

Только везде окружают нас Парки  несчетные смерти,    

И человеку нельзя убежать от нее, ни  укрыться.    

Так повоюем, – себе ли иль  недругу славу добудем".    

Так он сказал. Не ослушался Главк,  позади не остался.    

Ринулись оба вперед с многолюдной  дружиной ликийцев.    

     

     

12-330    

     

     

Их увидав, задрожал Менесфей, храбрый  сын Петеоса,    

Ибо на башню его они шли, принося  разрушенье.    

Он озирался кругом вдоль стены  аргивян, не видать ли    

Близко вождей, кто беду отвратить бы  сумел от дружины.    

Двух он Аяксов тогда увидал,  ненасытных в сраженьи;    

     

     

12-335    

     

     

Тевкр стоял подле них, из палатки  недавно вернувшись.    

Но Менесфей, хоть и громко их звал,  ими не был услышан:    

Столь оглушительный гул раздавался до  неба от криков,    

От столкновенья щитов, от украшенных  гривами шлемов    

И от ворот: они все осаждаемы были  врагами,    

     

     

12-340    

     

     

Всюду стояли троянцы, пробить и  ворваться пытаясь.    

Вестником тотчас к Аяксу отправил он  мужа Тоота:    

"Славный Тоот, ты беги, призови  поскорее Аякса,    

Или обоих, коль можно, – так  было бы лучше гораздо, –    

Ибо великая скоро над нами беда  разразится.    

     

     

12-345    

     

     

Сильно теперь нас теснят полководцы  ликийской дружины,    

Кто и досель отличался неистовством в  бурных сраженьях.    

Если ж и там, как и здесь,  разгорелась упорная битва,    

Пусть Теламонид могучий один поспешит  нам на помощь    

Вместе с воинственным Тевкром, кто  луком искусно владеет".    

     

     

12-350    

     

     

Так он промолвил и, внявши ему, не  ослушался вестник,    

А побежал вдоль высокой стены  меднобронных данайцев,    

Перед Аяксами стал и поспешно  промолвил им слово:    

"Славный Аякс Теламонид, о,  вождь аргивян меднобронных!    

Сын дорогой Петеоса, питомца Кронида,  вас просит