1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 
Семиклассники засвистели, загоготали, изображая полное презрение, а Эдуард Петрович ответил:
     
— Постыдись, мужчина!
     
— При чём здесь мужчина? — сказал Фима Королев, который в майке и трусах казался ещё круглее и помидористей, чем в костюме. — У нас в классе полное равноправие.
     
Но Эдуард не разрешил Алисе снова выходить на площадку, и ребята проиграли. В общем, встреча закончилась вничью, но так как девчата выиграли 2:1, а ребята проиграли 0:2, в финал вышли все равно семиклассники.
     
Когда собирались домой, ждали ребят, Катя спросила:
     
— Чего же ты раньше, Селезнева, не созналась? Вышла бы с самого начала вместо этой хрюшки, все бы иначе сложилось.
     
— Это кто хрюшка? — спросила Лариса сладким голоском. — Может быть, ты уточнишь?
     
— И не желаю уточнять, — сказала Катя. — Что я сказала, то и слышала.
     
Катя человек прямой, и лучше с ней не спорить. Лариса и не стала спорить, но подумала, что ей что-то не нравится эта выскочка Алиса.
     
А Эдуард Петрович спросил:
     
— А ты лёгкой атлетикой занималась?
     
— Не специально, — сказала Алиса. — Просто в школе вместе с ребятами…
     
— Ясно, — сказал Эдуард. — Завтра после уроков жду тебя на стадионе. Наша школа выступает в районных соревнованиях. Не подведёшь?
     
— Не подведёт, — ответила за Алису Катя.
     
Из школы Алиса с Юлькой шли не спеша. Юлька вспоминала волейбольные эпизоды. Она уже не сердилась на Алису, что та слишком показывает свои будущие способности: считала, что Алиса правильно сделала, помогая своему классу выиграть у этих гордых семиклассников.
     
— Я теперь предпочитаю, чтобы ты своего Колю подольше не нашла, — сказала Юлька. — Ты для нашего класса находка. Может, не будем спешить? Тем более, они не сознаются.
     
— Не говори глупостей! Мы же с тобой не в игрушки играем.
     
— Так что же будем делать, Шерлок Холмс?
     
Они уже почти что подошли к дому. Вдруг Алиса схватила Юльку за рукав и прошептала:
     
— Скорей!
     
Она втащила её в подъезд и прижалась к стене.
     
— Что такое?
     
— Не высовывайся!
     
По тротуару шлёпали тяжёлые шаги. Сквозь стекло двери они увидели Весельчака У. Толстяк спешил, оглядывался, почти бежал.
     
— Он нас видел, — прошептала Алиса. — Но теперь потерял.
     
Шаги замерли у подъезда.
     
— Скорей сюда! — сказала Юлька. — У этого подъезда есть чёрный ход, на двор.
     
Они выскочили во двор, пересекли его, выбежали через ворота в другой переулок и, только когда полностью сбили пирата со следа, остановились перевести дух.
     
— Ну, что ты на это скажешь? — спросила Алиса.
     
— Ты подозреваешь, что они выследили нас у школы?
     
— Надеюсь, что нет. Но не сегодня-завтра выследят. Ты же забываешь, что мы имеем дело со взрослыми бандитами.
     
— Да, — вздохнула Юлька, — забываю. Как-то не приходилось раньше сталкиваться.
     
— Я бы подошла к этому проклятому Коле, — сказала Алиса, — и объяснила бы ему: лучше отдай миелофон, потому что если до тебя доберутся пираты… но он всё равно не поверит.
     
— Конечно, не поверит, — сказала Юлька. — А вдруг поверит?
    
    
11. Это бандит из будущего!
     
Боря Мессерер увязался было за Колей и Фимой Королёвым, но Коля сказал, что они идут к Фиме делать уроки. Боре была ненавистна сама мысль о том, чтобы делать уроки по доброй воле. И он тут же слинял.
     
— Посидим на бульваре, — сказал Коля.
     
— Нужно поговорить? — спросил Фима.
     
— Нужно.
     
Они сели на скамейку. Коля огляделся, не подслушивают ли их.
     
— Ты чего дёргаешься?
     
— Если бы ты знал… — и Коля замолчал.
     
Фима не мог молчать долго. К тому же у него голова была занята событиями последнего дня.
     
— Как тебе Алиса? Стоящий товарищ, а? — спросил он.
     
— Вот именно, — сказал Коля.
     
— Что?
     
— Она меня ищет, — сказал Коля.
     
— Чего?
     
— Ищет.
     
— Зачем тебя искать, если ты весь на виду.
     
— Я в такое попал положение, что никому не расскажешь.
     
— Да говори же, чего ты натворил?
     
— Я попал в ужасную историю.
     
— Прямо сейчас слезы потекут, — сказал Фима. — Смотреть на тебя грустно. При чём здесь Алиса? Она же только позавчера в наших краях появилась.
     
— Нет, она раньше появилась. Она сначала в больнице лежала вместе с Грибковой и всех там одурачила. Все поверили, что она обычная девчонка.
     
— А она необычная?
     
— Ты сегодня разве в школе не был? Не слышал, как она про Лондон шпарила, ты не обратил внимания, что она японский язык знает?
     
— Ну, про японский она приврала.
     
— Я ей верю.
     
— Значит, она языковый гений, — сказал Фима. — Но это ещё ни о чём не говорит.
     
— А на волейболе ты был? Ты видел когда-нибудь, чтобы девчонки так в волейбол играли?
     
— В настоящих командах куда лучше играют.
     
— То в настоящих командах, а она в школьной. Она специально приехала, чтобы меня найти.
     
— Так что же до сих пор не нашла?
     
— Потому что она не знает, что я — это я. Она меня вблизи не видела.
     
— А зачем ты ей понадобился?
     
— Потому что она не наша!
     
— Как не наша? Она по-русски говорит, как мы с тобой.
     
— Ну и что? Я не это имел в виду…
     
— Стой! — Фима даже вскочил на скамейку. — Она с другой планеты? Как же я с самого начала не догадался! Конечно же, она разведчик с другой планеты. Они специально его в девочку переодели и устроили в обычную школу. Она выведает все наши тайны, и начнётся вторжение на Землю.
     
— Погоди ты со своими фантазиями! Никакая она не пришелец, а самая обыкновенная.
     
— Тогда чего же ты огород городишь?
     
— А потому, что она из будущего.
     
— Откуда?
     
— Из будущего. Она живёт через сто лет!
     
— Честное слово?
     
— Зачем я буду тебе врать? Я её там собственными глазами видел.
     
— Где?
     
— В будущем, где же ещё.
     
— Ты меня сведёшь с ума! — сказал Фима Королев. Он даже вспотел от волнения, хотя было совсем не жарко. — А как ты очутился в будущем?
     
— Есть некоторые вещи, которые я рассказать не могу. Но это не значит, что не доверяю. Просто я столько всего натворил, что опасно тебя впутывать.
     
— Мне не опасно, — сказал Фима. — Как-нибудь справлюсь. Ты о себе беспокойся.
     
— И беспокоюсь. Но ты будешь слушать?
     
— Конечно. Слушаю.
     
— Значит, я попал в будущее… Стой!
     
— Что такое?
     
Боком, боком Коля быстро сполз со скамейки и спрятался за неё. Фима перегнулся назад через спинку и спросил:
     
— Ты совсем спятил?
     
— Не смотри на меня! Сиди, как будто ты один. Я погиб!
     
Тон был такой, что Фима понял — не до шуток. Он достал из портфеля книжку, раскрыл её, спросил, не поворачивая головы и стараясь не шевелить губами:
     
— Кто?
     
В ответ из-за скамейки послышался шёпот:
     
— Видишь, толстый идёт по аллее?
     
По аллее медленно шёл толстяк объёмом в три человека, в тёмных очках и длинном плаще почти до самой земли. Несмотря на толщину, он шёл быстро и всё время вертел головой, словно кого-то высматривал. Поравнявшись с Фимой, толстяк внимательно осмотрел его, но Колю не заметил.
     
     
Но когда толстяк уже прошёл мимо, чуть все не погибло. Коля вдруг оглушительно чихнул, так что Фима от неожиданности подпрыгнул.
     
Толстяк остановился и обернулся.
     
Фима стал вытирать нос ладонью, делать вид, что это он чихал.
     
— Извините, — сказал он толстяку.
     
Толстяк вздохнул и пошёл дальше.
     
Наконец Коля осмелился вылезти из-под скамейки.
     
— Мы чуть не попались, — сказал он.
     
— Это мне скажи спасибо. Ты чихал, а я за тебя насморк изображал. Кто этот человек?
     
— Пойдём скорей. Здесь второй может быть. А я его не помню, он маленький, незаметный.
     
Они перескочили через ограду бульвара и вбежали в ворота какого-то дома.
     
— Скажи, кто они? Или это тоже тайна?
     
— Нет, не тайна. Но я погиб. Я думал, что только Алиса за мной охотится, а оказалось, и они тоже.
     
— Кто же они?
     
— Как кто? Бандиты из будущего. Может, вообще с другой планеты.
     
— Правильно, — сказал Фима. — Я в его походке почувствовал что-то неземное.
     
— Ничего ты не почувствовал. Если бы я не сказал, ни за что бы ты не догадался.
     
— Куда дальше побежим? — спросил Фима. — Много их ещё за тобой гоняются?
     
— Не знаю. Может, ещё кто-нибудь. Но тех я не видел.
     
— И что же им в тебе не нравится? Физиономия?
     
— Молчи!
     
— Я знаю, — сказал Фима. — Ты украл секрет вечной молодости из будущего. Вот они и хотят…
     
Коля осторожно выглянул из подворотни.
     
— Вроде чисто.
     
— А дальше что?
     
— Пойдём ко мне. Я тебе кое-что покажу. А то ведь ты не поверишь.
     
— Почему на поверю? — спросил Фима. — Обязательно поверю. И что ты вчера во сне на Марс летал, поверю, и что твоя бабушка живёт на Гавайских островах, поверю.
     
Коля с ним спорить не стал. Они прошли проходным двором на Сивцев Вражек, причём Коля всё время оглядывался.
     
Фима глядел на него с иронией. А что ему оставалось, кроме иронии? С одной стороны, интересно поверить, с другой — попробуй поверь, когда тебе говорят, что побывали в будущем, гоняли на машине времени, а теперь спасаются от людей оттуда. Да ещё девчонка из их класса тоже переодетый человек из будущего.
     
Они поднялись на второй этаж. Коля отпер дверь.
     
— Никого нету. Мои старики на работе. Пошли за мной.
     
— Ты посмотри сначала в холодильнике, — сказал Фима, — что там есть. Я жутко голодный. Ведь я домой собирался, а там уже обед готов.
     
— Нет, ты не романтик, — сказал Коля, но пошёл на кухню.
     
На столе лежала записка от Колиной мамы со всеми указаниями — что разогревать, а что варить.
     
— Когда я голодный, я совершенно не романтик, — сказал Фима Королев. — И вообще голодных романтиков, по-моему, не бывает.
     
— Ты не разбираешься в жизни, — сказал Коля. — Романтики, как правило, голодные. А тебе хоть быка скорми… Холодный суп будешь есть?
     
— Лучше начнём с котлет. А ты рассказывай.
    
    
12. Рассказ и вещественные доказательства
     
Пока Коля рассказывал о своём путешествии в будущее, Фима незаметно съел все котлеты — и те, что были оставлены Коле, и те, что мать поджарила себе с отцом. Но Коля не заметил опустошения, произведённого Фимой, потому что был так поглощён своими воспоминаниями, что Фима мог бы съесть и холодильник заодно с продуктами.
     
Человеку всегда хочется поделиться тайной. И чем тайна удивительнее и заветней, тем больше хочется её рассказать. Человек отлично понимает, что надо молчать — его спасение в молчании, а сам носит в себе тайну, как бомбу замедленного действия, пока не взорвётся. Если бы Алиса не пришла в школу, Коля, может, и удержался бы. Но сначала Алиса, потом толстяк-бандит — слишком много для одного человека. Тут уж без наперсника но проживёшь.
     
Фима слушал как заворожённый. Он и котлеты сожрал от волнения. Ел и не замечал, что делает. Иногда только говорил: «Ну!», или: «Чего же ты!», или: «Дурак!»
     
— Вот тогда я выскочил из его квартиры, — закончил Коля свой рассказ. — Примчался домой, все спрятал и думал — обошлось. Ты мне веришь?
     
— Верю, — сказал Фима, откусывая сразу половину батона. Его красные щеки блестели, как лакированные. — Ты бы такое не придумал. Даже я не смог бы придумать.
     
— Если ты эту тайну выдашь…
     
— А я и не собирался. К тому же таких легковерных, как я, ты не найдёшь.
     
— И что ты скажешь?
     
— Что я скажу? Почему ты сразу или на следующий день этот аппарат не вернул обратно? Зашёл бы в машину, вышел там, положил на столик, оставил бы записку: «Простите за беспокойство». Только тебя и видели.
     
— Не мог, — сказал Коля. — Ключ мать взяла. Она, оказывается, в больницу звонила, спрашивала, как там сосед, а он ей передал, чтобы она ключ, кроме его друга, никому, даже мне не давала. Видно, он вспомнил, что машина времени открыта. Вот мать куда-то и спрятала ключ. Наверно, на работу с собой носит.
     
— Ты бы ночью посмотрел.
     
— Смотрел. Не получилось.
     
Они помолчали. И вдруг Фима спросил:
     
— Где этот аппарат?
     
— Я тебе не только аппарат могу показать. У меня и другие доказательства есть.
     
— Чего же ты молчишь? Показывай.
     
Коля вытащил из ящика стола папиросную коробку. В ней лежали трофеи, привезённые из будущего.
     
— Сначала вот это. — он достал золотую звёздочку. — Знаешь, что это такое?
     
— Звёздочка.
     
— Личный подарок космонавта дальнего плавания капитана Полоскова. Каждая звёздочка на груди означает число звёздных экспедиций. Ясно?
     
— Ясно.
     
— Теперь вот это. Высохло только, но все равно угадать можно.
     
— Банановая кожура.
     
— Ты гений, Фима. Точно, это банановая кожура. Но не сегодняшняя. Со станции юных биологов на Гоголевском бульваре.
     
— А что, под открытым небом растут?
     
— Будут расти. И обезьяны будут прыгать.
     
— А банан ты съел?
     
— Банан на следующий день пришлось съесть, чтобы не сгнил.
     
— Кстати, если бы я побывал в будущем, хоть бананом бы своего друга угостил.
     
— Я боялся тайну выдать, а не от жадности.
     
— Всегда так, — сказал Фима. — Когда друг не нужен, о нём забывают. А когда надо спасаться, — где ты, друг? Спеши на помощь!
     
— Ладно уж. Дальше показывать?
     
— Показывай.
     
— Держи. Узнаешь?
     
— Бублик. Сухой совсем.
     
— Это растительный бублик, скороспелый, Аркаша вывел.
     
— Откусить можно?
     
— Погоди. Ты уже батон съел. А это, как ты думаешь, что такое?
     
— Камень.
     
— Просто камень?
     
— Откуда я знаю! Я скажу, что просто камень, а ты скажешь, что это марсианский алмаз.
     
— Ты почти угадал. Великая девица Милена Митина, кстати, моя землячка, из Конотопа, привезла его из гастрольной поездки по Галактике и мне подарила.
     
— Погоди, Коля, ты разве из Конотопа?
     
— Нет, это она из Конотопа.
     
— А почему тогда она твоя землячка?
     
— Потому что там, в будущем, я был из Конотопа.
     
— И тебе верили?
     
— Не всегда.
     
— Ну ладно. Что ещё привёз?
     
— А недостаточно? Вот листок, сухой, с быстрорастущего бубличного дерева…
     
— Я тебе, конечно, верю, но что ты мне показал? Золотую звёздочку с военного погона, кожуру банана, бублик, сухой лист и камень. Если кто засомневается, он тебе в два счета докажет, что ты в будущем не был, а все придумал.
     
— Но ведь… — Коля посмотрел на свои сокровища чужими глазами, и его в самом деле взяло сомнение. — Но ведь ты-то веришь…
     
— Верю, — твёрдо сказал Фима. — Если ты ещё чего покажешь.
     
— Тогда поклянись страшной клятвой, что никому не скажешь.
     
— Тоже мне романтик! Так только в детских книжках разговаривают.
     
— Ладно, дай слово.
     
— Я уже давал.
     
Коля вздохнул и полез под письменный стол, где стоял ящик с инструментами, остатками переиспользованного детского конструктора, проводами, сломанными выключателями и прочими ценными вещами. Внизу лежала коробка из-под туфель. В ней под слоем мелких деталей — чёрная сумка с ремешком через плечо.
     
— Ну вот, смотри, только не сломай.
     
Фима посмотрел, взвесил на ладонях.
     
— А как работает? — спросил он.
     
— Просто.
     
Коля повесил сумку через плечо, приоткрыл крышку, достал оттуда тонкий провод с наушником на конце, вставил его в ухо и сказал:
     
— Можно приступать к работе.
     
— А откуда ты знаешь, как он действует?
     
— У них машины довольно простые, минимум деталей. Я видел, как Алиса работала, а дома немного испытал.
     
— Ну, и о чём я сейчас думаю? — спросил Фима, стараясь ни о чём не думать.
     
— А чего на тебя настраивать? — сказал Коля. — Ты думаешь, как бы самому попробовать.
     
— А точнее?
     
— А точнее сейчас узнаем.
     
Коля открыл крышку сумки, внутри — колёсико. Он стал медленно поворачивать его, настраивать.
     
— Ага… Ты есть хочешь? Ты же все котлеты сжевал.
     
— Врёт твой аппарат! — сказал Фима. — Я о еде и не думал.
     
— Значит, твои мозги за тебя думали.
     
— И они не думали…
     
— Странно…
     
— Очень даже странно.
     
— Стой! Где кот?
     
Коля обернулся. Фима тоже. Кот сидел в углу комнаты, облизывался и пялил мрачные жёлтые глазищи.
     
— Прости, Фима, — сказал Коля. — Накладка по моей вине. Остановился на волне кота, а у него одна мысль — пожрать бы — и никаких других желаний, хотя с утра полную тарелку трески смолотил.
     
— Дай лучше мне попробовать, — сказал Фима. — Если уж машина такая простая.
     
— Погоди.
     
Коля снова покрутил колёсико.
     
— Вот, — сказал он. — Могу повторять твои мысли слово за словом. Слышно лучше, чем по телефону. И не считай в уме, меня не собьёшь. «Тридцать семь, тридцать восемь… тридцать девять… Неужели он в самом деле может мысли читать?» Это я за тобой повторяю. «Вот бы на уроках использовать… Руткевич пишет контрольную, а ты списываешь, не глядя».
     
— Коля, стой! — закричал Фима. — Все, я верю, ты угадал! Дай теперь мне!
     
Коля осторожно перевесил сумку со своего плеча на Фимино. Передал ему наушник и отошёл к окну, словно его это не касалось.
     
— Крути колёсико. Если услышишь про еду — это кот Маркиз. Крути дальше, настройка тонкая, диапазон действия метров двадцать, не больше. Наверно, у каждого мозга своя волна…
     
Фимка покрутил колёсико, замер и долго слушал, закрыв глаза. Потом вынул наушник, положил сумку на стол и сказал:
     
— А я всё-таки думал, что ты врал. А ты ни слова…
     
— Трудно поверить.
     
Фима сел на диван, скрестил руки на животе и сказал:
     
— Пожалуй, я слишком много котлет у тебя съел. Совсем обедать не хочется, а бабушка у меня: «Почему у нас плохой аппетит? Что болит у нашего мальчика?» Она меня совершенно распустила.
     
— Да ты о деле говори! — возмутился Коля. — Как можно думать о котлетах!
     
— А что говорить? Плохо твоё дело. Ты прав.
     
— Почему плохо?
     
— Включись на мои мысли, послушай и поймёшь. Зачем слова тратить?
     
— Ты ещё русский язык, надеюсь, не забыл?
     
— Что тебе сказать? Натворил ты — дай бог.
     
— Знаю.
     
— И расхлёбывать придётся тебе.
     
— Но ты же мне друг!
     
— Друг. Иначе бы не переживал. Тебе пощады не будет.
     
— Уверен?
     
— Совершенно уверен. Ты нарушил первую заповедь путешественния во времени: нарушил его тайну.
     
— Но я даже не знал, что в будущее попаду.
     
— Соседу твоему тоже несдобровать.
     
— Послушай, они не такие уж жестокие. Там даже наши с тобой современники сохранились.
     
— Мальчишка ты! При чём тут современники? Я думаю, что тебя тайно переправят туда и ликвидируют. Чтобы уравновесить.
     
— Что уравновесить?
     
— Твой вред. Я один такой рассказ читал, американский. Там человек в прошлое попал, бабочку раздавил — и не того президента в Америке выбрали. Все связано.
     
— Я этого и опасался, — сказал Коля.
     
— А я ещё читал рассказ, как один человек все изобретал фантастические проекты, за ним пришли из контрразведки будущего и убрали.
     
— Я ничего не изобретал.
     
— Ты похитил.
     
— Может, мне сознаться? Я уж думал подойти к Алисе и сказать: виноват, хотел как лучше. Я же не воровал, а отнял у бандитов.
     
— Кто тебе поверит? Факт налицо: ты унёс аппарат. И, к сожалению, нет тебе пощады.
     
— Но что делать, Фимка? Может, старикам моим сказать?
     
— Нет, ты совсем рехнулся! Они тебя с полным правом тут же потащат к психиатру. Наш мальчик переучился, и у него ум за разум зашёл.
     
— Да, ты прав.
     
— Единственный выход — молчать. Даже если тебя припрут к стенке — все равно молчать. А аппарат лучше бы в Москву-реку бросить.
     
— Нет, этого я не сделаю. Хочешь, тебе дам на сохранение?
     
— Чтобы меня вместо тебя ликвидировали?
     
Минут пять они молчали.
     
— Эврика! — сказал Фима. — Есть выход.
     
— Какой?
     
— Когда твой сосед возвращается?
     
— Наверно, через неделю или дней через десять. Мама его навещала.
     
— Вот и отлично. Как только он вернётся — ты к нему в гости. А аппарат с собой берёшь.
     
— И что? Я боюсь сознаться.
     
— И не сознавайся. Ты скажи, что тебе надо фрегат обмерить. Пока будешь мерить, осторожненько положи аппарат ему под стол. И уходи. Ясно?
     
— Он найдёт и подумает на меня.
     
— А где у него доказательства? Может, кто-нибудь из его агентов забыл.
     
— А если…
     
— Никаких «если»! Главное — не забудь стереть с него отпечатки пальцев. Не забудешь?
     
— Нет.
     
— Улажено?
     
— Хорошо бы… Но ты никому не скажешь?
     
— Чтобы оказаться твоим соучастником в преступлении века? Никогда! Мне ещё жить хочется… И вообще, я пошёл домой. Ты не дрейфь, обойдётся.
     
— Погоди! Хочешь, мы его во двор возьмём, послушаем, что люди думают…
     
— Что-то не хочется, меня к обеду ждут. А во дворе твои толстяки и жулики могут поджидать. — Фима натянул куртку. — Ты к двери не подходи, пускай нас вместе не видят…
     
Но когда дверь была уже открыта, он вдруг вернулся и спросил шёпотом:
     
— А почему Алиса наш класс нашла? Она же тебя вблизи не видела.
     
— Я на скамейке подписался, помнишь?
     
— Идиот!
     
— Идиот, но я тогда же не думал, что так получится…
     
— В будущем всегда надо думать. Ты фамилию написал?
     
— Только имя. И класс.
     
— Твоё счастье, что в классе три Коли, — сообразил Фима. — Будем вести следствие по ложному пути. Завтра изложу тебе подробности.
     
И Фима исчез.
    
    
13. Наполеон по заказу
     
Пираты не обязательно бегают по океанам и космосу с кинжалами, пистолетами, лазерлетами. Они встречаются где угодно. Бывает, младенец только доковылял до яслей, а уже пират: спешит отобрать у другого малыша игрушку. Бывает, пират в жизни никаких законов не нарушил, никого не ограбил и не убил, а в самом деле — там мысль украл, там слово зарезал, там чувство задушил, и вреда от него больше, чем от целого брига с пиратским флагом.
     
Правда, сейчас это к делу не относится, потому что Весельчак У и Крысс были самыми типичными представителями пиратского племени, объединяли в себе пиратов обычных и пиратов скрытых. Если удавалось, становились грабителями, убийцами и ворами. Если их прижмёшь, перебивались сплетнями, интригами, обманом и клеветой.
     
Рассказывают, что как-то их поймали на туманной планете Ретиспера и решили показать тамошнему главному врачу-психиатру. Можно их вылечить? Тот их обследовал три месяца, ночей не спал, сам похудел на восемь килограммов и наконец доставил диагноз: «Полная атрофия совести». Что означает: нет в них ничего похожего на совесть, непонятно им даже, что такое стыд, раскаяние и даже жалость. Они и друг друга никогда не жалели.
     
Главного психиатра с планеты Ретиспера спросили:
     
— А что теперь с ними делать? Как лечить? Ведь нет неизлечимых болезней.
     
И врач ответил:
     
— На нашей планете уже справились со всеми болезнями. Но с этим редчайшим заболеванием справиться невозможно. Случай безнадёжный. Будем думать, искать пути, лекарства…
     
Но, пока шли эти переговоры, пираты оглушили охрану, чуть не убили врача-психиатра и убежали. Так что вопрос, как лечить людей с полной потерей совести, остался открытым.
     
И вот такие люди случайно оказались в Москве.
     
Может, даже к лучшему, что они были по горло заняты поисками миелофона и у них не было времени отвлечься на иные каверзы и пакости. Хотя и между делом они успели их натворить достаточно.
     
Можно бы рассказать подробно о том, как пираты, увидев Алису, вслед за ней проникли в наше время, как они её потеряли на улице, снова нашли уже в больнице, как они старались проникнуть в больницу, чтобы заставить Алису выдать Колю.
     
Можно рассказать о том, как они следили за больницей, заставляли тонкого и почти невидимого валапасского ужа подслушивать разговоры врачей и сестёр, как они готовили похищение Алисы с помощью лже-Алика, в которого превратился Крысс. Можно рассказать и о том, как они снова потеряли Алису и снова её искали, все сужая и сужая круги.
     
Можно рассказать и о другом — как они эту неделю жили в Москве, как разыскали заколоченный дом, из которого выехали все жильцы, потому что дом должны были скоро снести, как устроили в нём логово. Можно рассказать, как они добыли себе одежду, загипнотизировав кассиршу в универмаге, и как воровали продукты, — но стоит ли тратить время на этих негодяев?
     
Для дальнейшего повествования нужно только рассказать, как пираты устроились на работу.
     
Как-то они сидели в сквере, намаявшись от ходьбы. Весельчак У сказал:
     
— Денег мало.
     
— Я тебе сколько хочешь сделаю, — сказал Крысс. — Будут как настоящие.
     
— Твои деньги опасные: на пять шагов отойдёшь — они растают.
     
— Кого-нибудь ограбим.
     
— Нет, — сказал Весельчак У, — это тоже опасно. Я очень заметный. Меня скоро поймают. Ты-то превратишься в кого хочешь и сбежишь, а я попадусь.
     
— Не беспокойся, я тебя спасу, — сказал Крысс.
     
— Так я тебе и поверил! — сказал Весельчак У. — Если плохо придётся, ты меня сразу продашь.
     
— Как и ты меня, — ответил Крысс. — Смотри, что это?
     
К скверу подъехал большой фургон с надписью «Киносъёмочная». Фургон затормозил, из него выскочили молодые люди, которые вытащили прожекторы и потянули кабели. Подъехали другие машины.
     
Прожекторы, несмотря на яркий солнечный день, установились лучами в окна выходившего в сквер старинного особняка. Приехал автобус, полный драгун и гусар в киверах.
     
Юркий мужчина в громадных очках закричал в мегафон:
     
— Где Наполеон? Где Наполеон, я спрашиваю!
     
— В буфете остался, — сказала гордая красавица в платье до земли. — Наверно, на автобус опоздал.
     
— Ну что ты будешь делать! — воскликнул человек в очках. — Как вы прикажете мне снимать без Наполеона?
     
— Едет, едет! — закричали окружающие.
     
Подъехало такси. Из такси вышел Наполеон. Правда, пираты, по необразованности и потому, что родились на другой планете, полагали, что Наполеон — это должность.
     
— Иван Семёнович! — воскликнул человек в больших очках. — Ты меня без ножа режешь!
     
Крысс насторожился. Он был коллекционером. Коллекционировал пытки.
     
— Никогда, — ответил Наполеон, сорвал треуголку и сел на барабан. — У меня мигрень.
     
— Не может быть! Но ведь ты уже приехал! — человек в очках был возмущён, растерян, но не терял надежды.
     
— А я не приехал, — сказал Наполеон. — Я только предупредил тебя и поехал в поликлинику.
     
С этими словами Наполеон сел в такси. Его строгий профиль в окошке такси был непреклонен.
     
— Все, — сказал человек в очках, глядя вслед машине. — День погиб! — он воздел к небу руки и произнёс: — Полцарства за Наполеона!
     
— Не беспокойтесь, Ниткин, — сказала дама в длинном платье. — Не переживайте. Он не стоит вашего мизинца.
     
И тогда из кустов вышел Наполеон, ничем не отличавшийся от уехавшего.
     
— Сколько стоят ваши полцарства? — спросил он у Ниткина голосом Ивана Семёновича.
     
— Что такое? Что такое? — удивился Ниткин. — Как можно? Ты же только что уехал! Это что, шутка, что ли? Если шутка, то плохого тона.
     
— Я другой Наполеон, — сказал Крысс. — Несите полцарства.
     
Он сел на барабан, потому что думал, что это занятие всех наполеонов, а вокруг собралась киногруппа, и никто ничего не мог понять.
     
В этот момент из кустов выплыл Весельчак У.
     
— Могу засвидетельствовать, — сказал он. — Мой помощник может скопировать кого угодно. У него талант.
     
— Не верю! — закричал Ниткин. — Не верю! Докажи, что ты не Иван Семёнович, который уехал, бросив нас на произвол судьбы.
     
— Одну минутку, — сказал Крысс.
     
Он провёл перед лицом ладонью и превратился в самого режиссёра Ниткина.
     
— Убедительно, — сказал режиссёр. — Какое перевоплощение! Где же я видел это неприятное лицо?
     
— Это вы, Ниткин, — подсказала дама в длинном платье ангельским голосом.
     
Остальные захихикали. Режиссёр строго сказал:
     
— Все по местам, начинаем съёмку!
     
— Нет, — сказал Весельчак У, — сначала о деньгах. Как платить будете?
     
— По ставке, — ответил режиссёр. — Как за массовку.
     
— А это много? — спросил Крысс.
     
— Ну, как вам сказать…
     
— Тогда платите мне столько, сколько получал ваш старый Наполеон.
     
— Но это невозможно… Он заслуженный артист…
     
— Ах, невозможно? — сказал Крысс.
     
— Стойте! Платим. Я буду вам всю свою зарплату отдавать. Искусство важнее.
     
— И мне, — сказал Весельчак У.
     
— А вам за что? — удивился режиссёр.
     
— Мой помощник один не работает.
     
— Это правда? — спросил режиссёр.
     
— Он шутит, — ответил Крысс. — Я без него отлично работаю. А он найдёт себе другую работу. У вас найдётся для него работа?
     
— Что ж… — режиссёр посмотрел на Весельчака: — Как у вас по части силы?
     
— Я сильный, — скромно сказал Весельчак У. — Одной левой укладываю трех склиссов.
     
Режиссёр не знал, конечно, кто такие склиссы, но кивнул. Режиссёр должен все знать.
     
— Будете ставить декорации.
     
— И получать, как Наполеон, — сказал Весельчак.
     
— Ни в коем случае! — возмутился Крысс. — Он недостоин.
     
— Ах так! — сказал Весельчак. — Тогда я ухожу. И если сам найду, не надейся, что поделюсь.
     
— Товарищи артисты, — сказал Ниткин, — мы все утрясём. Не беспокойтесь!
     
С тех пор пираты работали в киногруппе. Крысс заменял по очереди всех заболевших актёров, а иногда ему просто показывали фотографию, и он изображал кого надо. Режиссёр Ниткин отдавал ему всю зарплату, а сам брал деньги взаймы у ассистентов. Но пираты завтракали и ужинали в ресторане, пили коньяк, ездили на такси, им вечно не хватало денег, и они воровали со съёмочной площадки ценные приборы. Два раза их ловили за этим делом, но прощали, потому что Крысс был великим дублёром — он мог изображать Наполеона, генералов, солдат, светских красавиц, старых монахов, детей, лошадей и даже верного Гастона, любимого пса маршала Мюрата.
     
Крыссу льстило, что все с ним носятся как с писаной торбой, зовут по имени-отчеству — Крысс Крокрысович — и приглашают в следующую картину Ниткина «Кощей Бессмертный». Он даже подумывал, не остаться ли ему в кино. Но Весельчак, который занимался физическим трудом и был работой недоволен, не давал Крыссу всерьёз увлекаться искусством и после съёмок тащил на поиски Алисы и Коли.
     
С каждым днём пираты сужали круги вокруг своих жертв. Со своим опытом охоты за людьми они должны были вот-вот их найти.
    
    
14. Странная девочка
     
Вечером Юлька зачем-то подошла в окну и воскликнула:
     
— Вот это да!
     
— Что там такое? — спросила Алиса.
     
— Ты не поверишь! Погляди.
     
Но Алиса не сразу подошла к окну. Она спросила ещё раз:
     
— Всё-таки скажи, Юлька, что ты там видишь.
     
— Да не бойся, это не пираты, — засмеялась Юлька. — Там внизу стоит Наполеон Бонапарт в треуголке. Под самым фонарём. Меня увидел и машет рукой. Вот умора!
     
Алиса так и не подошла к окну. Она спросила:
     
— А у вас что, Наполеоны часто гуляют по улицам?
     
— Зачем же пиратам так странно одеваться? — ответила Юлька.
     
— А я читала, что когда-то давно охотники в Африке одевались по-дурацки, любопытные страусы к ним бежали со всех сторон, поглядеть на чудо. Тут страусов и пристреливали из лука.
     
Юлька отошла от окна.
     
— В самом деле, зачем человеку одеваться Наполеоном и стоять под моим окном?
     
— Я тебе скажу зачем. Что бы я делала на месте пиратов? Стала бы проверять мои связи. Вспомнила бы, что я лежала в палате с одной девочкой, которая очень отважно вела себя, когда напали пираты. Может быть, Алиса все этой девочке рассказала. А если Алиса рассказала, может, она потом к этой девочке убежала. Как ты думаешь, логично?
     
— Знаешь что? Я позвоню Алику Борисовичу.
     
— Зачем? Твоя мама с ним уже сегодня разговаривала по телефону.
     
— А я спрошу, не искал ли кто-нибудь мой адрес.
     
— Это ничего не изменит, — сказала Алиса. — Если они тебя выследили, то скоро жди гостей. И зачем я только тебя впутала в эту историю!
     
— Кого впутала и в какую историю? — спросила Наташа, входя в комнату. — Вы что-то, девочки, секретничаете, а меня в свою компанию брать не хотите.
     
— Нет, что ты, мама! — сказала Юлька. — У нас нет таких секретов.
     
— Если нет, неси чай, — сказала Наташа, — и зови бабушку.
     
Когда уже пили чай, Наташа вдруг вспомнила:
     
— Я сегодня с вашим Аликом Борисовичем разговаривала. Он сказал, что какой-то мальчик приходил в больницу, спрашивал Юлькин адрес. Когда же ты успела поклонником обзавестись?
     
— Нет у меня никаких поклонников! — возмутилась Юлька.
     
Алиса под столом наступила ей на ногу.
     
— Ой! — сразу поняла Юлька. — А как он выглядел?
     
— Я не поинтересовалась.
     
В дверь позвонили.
     
Юлька хотела вскочить, но Алиса удержала её.
     
— Ну, что же вы? — спросила Наташа. — Открывайте, девочки.
     
— Мама, — попросила Юлька, — открой, пожалуйста, и если это Наполеон, скажи, что меня нет дома.
     
— Кто? — спросила бабушка. — Наполеон? Тогда я сама открою дверь: всю жизнь мечтала встретиться с Наполеоном.
     
— Мама, — повторила Юлька, — ты сама открой.
     
— Наташа, — сказала Алиса, — нас нет дома.
     
— Мы вообще здесь не живём, — сказала Юлька. — Понимаешь?
     
Звонок звонил не переставая.
     
— Ладно, — сказала Наташа, — попытаюсь разобраться.
     
— Девочки, я не понимаю суматохи… — начала Мария Михайловна.
     
— Тишшше!
     
Слышно было, как Наташа открывает дверь. Потом её голос:
     
— Вам кто нужен?
     
И вдруг все услышали тонкий девичий голосок:
     
— Я к Алисочке.
     
— К какой?
     
«Молодец Наташа!» — подумала Алиса.
     
— Я из школы, — послышался девочкин голос. — Мне учительница велела к Юле с Алисой пойти.
     
— Зачем? — спросила Наташа.
     
— Они должны помочь готовиться к экзамену. Они обещали.
     
Голос у девочки был такой тоненький, словно она вот-вот заплачет.
     
— А к какому экзамену? — спросила Наташа.
     
— К какому, к какому? — голос девочки изменился, и в нём прозвучала злость. — К самому главному экзамену.
     
— А ты в каком классе, девочка? — спросила Наташа.
     
— Не скажу.
     
— Боюсь, что такие маленькие девочки не сдают экзаменов, а играют в куклы. Тебя неправильно сюда послали.
     
— Алиса здесь живёт? Вы мне не ответили, женщина.
     
— Это он, — прошептала Юлька.
     
Алиса кивнула.
     
— Странная девочка, — сказала бабушка, — пойду посмотрю.
     
— До свиданья, — сказала Наташа.
     
— Мы ещё увидимся, — сказала девочка. — Только ты меня не узнаешь.
     
Хлопнула дверь.
     
Бабушка с Наташей вернулись в комнату.
     
— Странная девочка, — сказала Наташа. — Кто и зачем мог её к нам послать?
     
Юлька молчала. Алиса снова села за стол и подвинула к себе чашку.
     
— Может, кто-нибудь хочет со мной откровенно поговорить? — спросила Наташа.
     
Девочки молчали.
     
— Ну ладно, — сказала Наташа. — Но не воображайте, что у меня плохая память.
     
— Мы тебе обязательно все расскажем, мама. Честное слово! — сказала Юлька.
     
— Только не опоздайте, — сказала Наташа.
     
Поздно вечером, когда девочки уже легли спать, Юлька забралась к Алисе на диван и зашептала:
     
— Может, ей все рассказать? Она поймёт, она своя.
     
— Ты не понимаешь, — ответила Алиса. — Наташа хороший человек, но она в первую очередь мама. Она должна нас с тобой защищать. Ты представляешь, что она будет думать? Она же с ума от беспокойства сойдёт.
     
— И бабушка тоже, — печально сказала Юлька.
     
— Теперь мы должны быть вдвойне осторожны, — сказала Алиса. — Завтра или послезавтра они доберутся до школы.
     
— А мы ещё ничего не знаем.
    
    
15. Спроси у Садовского
     
На следующий день Алиса опять себя выдала на математике.
     
Это случилось так.
     
Коля Садовский бился у доски, исписав половину свободного пространства, и никак не мог выпутаться из уравнения. Правда, оно было не простое, а погода за окном стояла солнечная, и у всех, кроме Милы Руткевич, было нерабочее настроение. Наконец математичке надоело бороться с Садовским, и она спросила, кто ему поможет. Конечно, Мила протянула руку, прошла к доске, откинула за спину свою чудесную косу, стёрла все, что написал Садовский, и уверенно вывела ответ: «x» у неё был равен 1,25.
     
И тогда Алиса с места, не вставая — никак не могла научиться, — сказала:
     
— Икс равен единице.
     
Мила вспыхнула, коса шевельнулась за спиной от негодования. Она посмотрела на математичку Нелю, а та кивнула ей и сказала:
     
— Селезнева не права. Садись, Руткевич. Ты правильно решила.
     
— Это не в волейбол играть, — сказал Фима Королев.
     
И пока торжествующая Руткевич шла на своё место, Неля отправилась к доске, чтобы написать примеры на дом. И тогда Алиса громко сказала:
     
— Икс равен единице. Я могу доказать.
     
— Доказать? — удивилась Неля и подняла тонкие брови.
     
Неля молоденькая, завитая, как барашек, в длинном платье, очень модная, и все девочки в классе её обожали.
     
— Конечно, — сказала Алиса. — Вы разрешите?
     
— Ну что ж, иди к доске.
     
Юлька шепнула:
     
— Алиса, ты опять?
     
Но Алиса только отмахнулась.
     
Она не стала стирать с доски решение Милы, а на свободной стороне начала быстро и мелко писать своё решение. И случилось то, чего боялась Юлька: Алиса писала совершенно невероятные значки и символы, которые, наверно, даже в десятом классе не проходят. Все в классе затаили дыхание, а Мила отвернулась к окну, словно это её совершенно не касалось.
     
Неля смотрела на доску, склонив хорошенькую завитую головку, и все ждала, что будет. Если бы учительница была старая, опытная, она, наверно, сказала бы, чтобы Алиса садилась, потому что в шестом классе не изучают высшую математику. Но Неля была молодая и совсем забыла, что она в классе. Вдруг она воскликнула:
     
— Нет! Вот здесь ты и напутала!
     
Она выхватила у Алисы мел, перечеркнула последнюю строчку и стала писать своё, тоже со значками.
     
— Как же так? — удивилась Алиса. — А если так?
     
Со стороны это было похоже на теннисный матч. Соперники перекидывали через сетку мячик, не обращая внимания на зрителей. Обе были так заняты своим делом, что не услышали звонка, да и никто в классе не услышал звонка. Вдруг дверь раскрылась, в ней возникла физиономия из соседнего класса и спросила:
     
— Вы что, не слышали? Уже перемена.
     
Тогда соперницы оставили мел, отошли от доски, и Неля сказала:
     
— Тем не менее ты не права.
     
— Докажите, — сказала Алиса.
     
Мила Руткевич, собирая книжки, сказала громко, так, чтобы все слышали:
     
— И зачем только некоторые хвалятся своей образованностью, когда этого нет в программе!
     
Все окружили Алису с Нелей, а Катя Михайлова спросила:
     
— Ты в математической школе училась?
     
— Нет, — сказала Алиса.
     
— Молодец! — сказала Неля. — Если хочешь, оставайся после уроков, мы с тобой разберёмся в этой штуке.
     
— Извините. Но сегодня после уроков я занята.
     
— Тебе надо участвовать в математической олимпиаде, — сказала Неля.
     
— Вряд ли, — сказала Мила Руткевич, которая подошла поближе. — Там нужно просто решать, без выкрутасов.
     
В коридоре Юлька накинулась на Алису:
     
— Зачем ты обращаешь на себя внимание? Хочешь прослыть математическим гением?
     
— Но ведь ответ был в самом деле неправильный. Как же я могла молчать? И вообще очень любопытный казус…
     
— Хорошо тебе, что через сто лет вы такие штуки будете с детства знать. Если бы я в пушкинский лицей приехала, я бы тоже стала вундеркиндом.
     
— В лицей тебя бы не пустили, — сказала Алиса. — Туда девочек не брали. Ты лучше посмотри, какую мне записку подкинули. В тетрадь заложили.
     
— Кто?
     
— Я не видела.
     
Юлька прочла: «Спроси у Садовского, чему будет равен „x“ через сто лет. Доброжелатель».
     
— Ой! — сказала Юлька. — Это он?
     
— Не знаю. Ты этот почерк знаешь?
     
— Знакомый почерк. Я подумаю и вспомню. Знаешь, я с самого начала подозревала, что это Садовский. Он типичный авантюрист. И кому-то даже рассказал, что у тебя был. Давай устроим ему допрос.
     
— Подожди. А может, кто-то нарочно про него написал?
     
— А зачем нарочно писать?
     
— Чтобы отвести от себя подозрение. Представь себе, что кто-то перепугался.
     
— Кто?
     
— Сулима. Или Наумов.
     
— И чтоб они стали вину сваливать на Садовского? Слушай, Алиска, я тебе уже говорила — нет у нас в классе таких жуликов. Чтобы украсть миелофон, а ещё потом на другого подозрение сваливать. Ты же сама говорила, что Коля не крал, а только хотел отнять у пиратов.
     
— Говорила.
     
— Я всё-таки думаю, что кто-то из ребят узнал тайну Садовского и хочет тебе помочь.
     
— Хотел бы — подошёл и сказал.
     
— А если он боится?
     
— Он-то кого боится? Садовского?
     
— Не знаю, только все это можно узнать без твоей деликатности. Коля Садовский, подойди сюда!
     
Коля, как нарочно, проходил неподалёку.
     
— Тебя можно спросить об одной вещи? — сказала Юлька.
     
— Спрашивай, только двоек не ставь.