1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 
 Украсивших интимный кабинет      

 Владычицы шестидесяти лет.      

       

 69      

       

 Итак, отряды первые вбежали      

 В горящий осажденный Измаил;      

 Штыки и сабли яростно сверкали.      

 Неистово, собрав остатки сил,      

 Разбитый город турки защищали      

 Ужасный вой до неба доходил:      

 Кричали дети, женщины вопили      

 В густом дыму и тучах черной пыли.      

       

 70      

       

 Кутузов (тот, что позже одолел      

 Не без подмоги стужи Бонапарта)      

 Под Измаилом еле уцелел;      

 В пылу неукротимого азарта      

 С врагом и другом он шутить умел,      

 Но здесь была поставлена на карту      

 Победа, жизнь и смерть, - момент настал,      

 Когда и он смеяться перестал.      

       

 71      

       

 Он бросился отважно в наступленье      

 Через глубокий ров. А гренадеры,      

 Окрасив кровью мутное теченье,      

 Старались не отстать от офицера.      

 Тут перебили многих (к сожаленью,      

 Включая генерала Рибопьера),      

 И мусульмане русских смельчаков      

 Отбросили со стен обратно в ров.      

       

 72      

       

 И если бы неведомый отряд,      

 Случайно потерявший направленье,      

 Блуждая средь развалин наугад,      

 Не увидал ужасное скопленье      

 В кровавый ров поверженных солдат      

 И не явился к ним как избавленье, -      

 То сам Кутузов, смелый весельчак,      

 Не выбрался б, я думаю, никак!      

       

 73      

       

 И вскоре те же самые герои,      

 Которые Кутузова спасли,      

 За ним вослед, не соблюдая строя,      

 Через ворота Килия вошли,      

 Скользя и спотыкаясь. Почва боя -      

 Комки замерзшей глины и земли -      

 Подтаяла к рассвету, размесилась      

 И в липкое болото превратилась.      

       

 74      

       

 Казаки (или, может, козаки?      

 Я не силен, признаться, в орфографии.      

 Вопрос об удареньях - пустяки;      

 Лишь тактика нужна да география!),      

 Наездники лихие, смельчаки,      

 Казаки плохо знали топографию.      

 Их турки загоняли в тупики      

 И там рубили попросту в куски.      

       

 75      

       

 Казаки под раскаты канонады      

 Достигли вала и неосторожно      

 Решили, что закончена осада      

 И грабежами заниматься можно.      

 Но турки им устроили засаду:      

 Они, гяуров пропустив безбожных      

 До бастионов, бросились на них      

 И беспощадно перебили их.      

       

 76      

       

 Внезапно атакованные с тыла,      

 Что очень неприятно для солдат,      

 Казаки тщетно напрягали силы      

 И все легли, как скошенные, в ряд.      

 Но, впрочем, груда трупов послужила      

 Отличной лестницей, и, говорят,      

 По трупам тем Есуцкого колонны      

 Прошли успешно в город побежденный.      

       

 77      

       

 Сей храбрый муж всех турок убивал      

 Ретиво, но и сам в пылу сраженья      

 Под саблю мусульманскую попал.      

 Всех турок обуяла жажда мщенья.      

 Кто больше в этой схватке потерял,      

 Я не решаюсь высказать сужденье;      

 Оплачивался жизнью каждый шаг,      

 И уступал врагу лишь мертвый враг.      

       

 78      

       

 Вторая наступавшая колонна      

 Не меньше пострадала, нужно знать,      

 Что пред атакой доблестной патроны      

 Не следует солдатам выдавать.      

 Любой солдат, патронами снабженный,      

 К штыку обычно медлит прибегать,      

 Укрытья ищет, держится несмело      

 И по врагу стреляет без прицела.      

       

 79      

       

 На выручку героев подбежал      

 Еще отряд Мекнопа-генерала      

 (Хоть сам-то генерал уже лежал      

 Недалеко от вражеского вала).      

 Никто из смельчаков не замечал,      

 Что смерть на бастионе бушевала:      

 Там сераскир отчаянный засел      

 И ни за что сдаваться не хотел.      

       

 80      

       

 Пощаду, с разрешенья командира,      

 Ему Жуан охотно обещал;      

 Но слов таких не знают сераскиры:      

 Отважный турок их не понимал.      

 С гяурами не признавая мира,      

 Как правоверный, он бесстрашно пал.      

 Один моряк британский попытайся      

 Забрать его живьем, но сам попался.      

       

 81      

       

 Спокойно турок поднял пистолет      

 И уложил противника на месте -      

 Короткий, но внушительный ответ.      

 Тут и свинец и сталь, во имя чести      

 Употребляемые сотни лет,      

 Над смельчаком свершили дело мести"      

 Он умер от четырнадцати ран,      

 А с ним еще пять тысяч мусульман.      

       

 82      

       

 Да, город пал, не уступив ни шагу      

 Ценой дешевой. Каждая стена      

 Оборонялась с дерзостной отвагой.      

 Не только Смерть была утомлена,      

 Напившись допьяна кровавой брагой, -      

 В самой природе, кажется, война,      

 Как в разогретой зноем почве Нила,      

 Чудовищные формы породила.      

       

 83      

       

 Какой-то русский офицер спешил      

 По грудам тел, и вдруг его зубами      

 За пятку кто-то яростно схватил,      

 Как змей, что Еву наградил грехами.      

 Ругался офицер и волком выл,      

 На помощь звал и бил врага ногами -      

 Вцепились зубы в жертву хваткой злой,      

 Как сатана в наш бедный род людской.      

       

 84      

       

 Какой-то умирающий, почуя      

 Пяту врага, тотчас ее схватил      

 И, в изуверской радости ликуя,      

 Две челюсти свои соединил      

 На мякоти, которую зову я      

 Твоим достойным именем, Ахилл,      

 И с тем и умер, на ноге героя      

 Отрубленной поникнув головою.      

       

 85      

       

 И говорят (хоть тут легко солгать),      

 Что офицер хромым потом остался,      

 Поскольку турок челюсти разжать      

 И после смерти даже отказался.      

 Хирурга ли должны мы обвинять,      

 Который этим делом занимался,      

 Иль яростные зубы мертвеца,      

 Державшие добычу до конца?      

       

 86      

       

 Но факт есть факт, и дело только в этом      

 (Я вымыслов не стал бы излагать);      

 Особо я советую поэтам      

 В поэмах измышлений избегать,      

 Следить за каждой рифмой и куплетом      

 И, - что и в прозе следует, - не лгать.      

 Поэты любят ложь, как сахар дети,      

 И попадают в дьявольские сети.      

       

 87      

       

 Да, город пал, но он не сдался - нет!      

 Никто из мусульман не отдал шпаги!      

 Вода Дуная изменила цвет      

 От крови их, но, верные присяге,      

 Они врагу упорному в ответ      

 Являли чудо воинской отваги,      

 И, право, побежденных каждый стон      

 Был стоном победивших повторен!      

       

 88      

       

 Штыки кололи, сабли рассекали,      

 Людей рубили с маху, как дрова,      

 Тела убитых почву устилали,      

 Как осенью опавшая листва,      

 И, как осенний ветер, завывали      

 Оставшиеся жить. Почти мертва      

 Была твердыня, но, теряя силы,      

 Как подсеченный дуб, - еще грозила.      

       

 89      

       

 Ужасна эта тема. Никогда      

 Не взял бы я столь страшного сюжета.      

 Существованье наше, господа, -      

 Обычно смена сумрака и света,      

 И трудно петь о сумраке всегда,      

 Хоть высшее достоинство поэта      

 Суметь изгнать и клевету и лесть      

 И мир изобразить таким, как есть!      

       

 90      

       

 Но добрый подвиг в море преступленья      

 (Употребляя фарисейский слог      

 И вычурно-пустые ухищренья      

 Любителей элегий и эклог)      

 Росою благодатной умиленья      

 Мне освежил октаву, видит бог,      

 Победным опаленную сраженьем,      

 Что эпос почитает украшеньем.      

       

 91      

       

 На бастионе среди бела дня      

 Валялись трупы женщин. Их застала      

 Врасплох бесчеловечная резня.      

 Они лежали грудой, как попало,      

 А девочка лет десяти, стеня,      

 По этим трупам ползая, рыдала      

 И призывала в ужасе родных,      

 Ища защиты от врагов у них.      

       

 92      

       

 Два казака огромных с пьяным гиком      

 Гонялись за ребенком. Ни с одним      

 Животным хищным, мерзостным и диким,      

 Мы человека-зверя не сравним.      

 Но в этом унижении великом      

 Кого мы справедливо обвиним?      

 Натуру их иль волю государя,      

 Которому нужны такие твари?      

       

 93      

       

 От ужаса совсем изнемогал      

 Ребенок и, под трупы подползая,      

 Спасенья и убежища искал,      

 Когда Жуан мой, мимо пробегая,      

 Увидел это. Что он тут сказал,      

 Я повторить при дамах не дерзаю,      

 Но то, что сделал он, на казаков      

 Подействовало лучше всяких слов.      

       

 94      

       

 Плечо он разрубил у одного,      

 А у другого ногу. Призывая      

 Чертей и санитара своего,      

 Солдаты убежали, завывая.      

 Остывший после подвига сего,      

 Мой Дон-Жуан, опасность сознавая,      

 Свою добычу за руку схватил      

 И от кровавой груды оттащил.      

       

 95      

       

 На личике несчастного созданья,      

 Смертельно бледном, яркой полосой      

 Горел багровый шрам - напоминанье,      

 Что смерть его затронула косой,      

 Когда сметала все до основанья.      

 Как птичка, оглушенная грозой,      

 Глаза раскрыв, от страха бездыханна,      

 Турчаночка взглянула на Жуана.      

       

 96      

       

 Одно мгновенье и она и он      

 В глаза друг другу пристально глядели,      

 И мои герой был сильно потрясен;      

 И боль, и гнев, и гордость овладели      

 Его душой. Ребенок был спасен;      

 Еще несмелой радостью блестели      

 Глаза на бледном личике; оно      

 Казалось изнутри освещено.      

       

 97      

       

 Но тут явился Джонсон. Не хочу я      

 Назвать его бесцеремонно Джеком:      

 Осаду городов живописуя,      

 Не спорю я с обычаем и с веком      

 Итак, явился Джонсон, негодуя:      

 "Жуан, Жуан! Да будь же человеком!      

 Я ставлю доллар и клянусь Москвой:      

 "Георгия" получим мы с тобой!      

       

 98      

       

 Ты слышал? Сераскира доконали,      

 Но держится последний бастион.      

 Там старого пашу атаковали;      

 Десятками убитых окружен,      

 Под грохот канонады, мне сказали,      

 Задумчиво покуривает он,      

 Как будто пуль и ядер завыванье      

 Он оставляет вовсе без вниманья.      

       

 99      

       

 Идем скорее!" - "Нет! - Жуан сказал. -      

 Я спас ребенка этого: смотри ты!      

 У смерти я ее отвоевал      

 И не смогу оставить без защиты!"      

 Британец головою покачал,      

 Потеребил свой галстук деловито:      

 "Ну что ж, ты прав! Ни слова не скажу!      

 Но как тут быть - ума не приложу!"      

       

 100      

       

 Жуан сказал: "Себя не пожалею,      

 Но не рискну ребенком!" - "Это можно! -      

 Ответил бритт немного веселее. -      

 Здесь жизни не жалеть совсем не сложно;      

 Но ты карьерой жертвуешь своею!"      

 "Пусть! - возразил Жуан неосторожно. -      

 За девочку в ответе был бы я:      

 Она ничья, а следственно - моя!"      

       

 101      

       

 "Да, - молвил Джонсон, - девочка прелестна,      

 Но мы не можем времени терять;      

 Приходится теперь, сознайся честно,      

 Меж славою и чувством выбирать,      

 Меж гордостью и жалостью. Нелестно      

 В подобный час от армии отстать!      

 Мне без тебя уйти чертовски трудно,      

 Но опоздать на приступ - безрассудно".      

       

 102      

       

 Британец друга искренне любил.      

 Сочувствуя упорству Дон-Жуана,      

 Он нескольких из роты отрядил      

 И отдал им ребенка под охрану,      

 Притом еще расстрелом пригрозил,      

 Коль с нею что случится. Утром рано      

 Доставить в штаб они ее должны      

 И будут хорошо награждены.      

       

 103      

       

 Он обещал им пятьдесят целковых      

 И полное участие в разделе      

 Полученной добычи. Это слово      

 Солдаты хорошо уразумели,      

 И вот мой Дон-Жуан помчался снова      

 Туда, где пушки яростно гремели.      

 Не все ль равно, добыча иль почет, -      

 Всегда героев выгода влечет.      

       

 104      

       

 Вот - суть побед и суть людских сердец      

 (По крайней мере девяти десятых).      

 Что думал бог - разумный их творец, -      

 Не нам судить, и мы не виноваты.      

 Но возвращаюсь к теме наконец.      

 Итак, в редуте, пламенем объятом,      

 Держался старый хан, неукротим,      

 И сыновья держались вместе с ним.      

       

 105      

       

 Пять сыновей (заслуга полигамии,      

 Отчизне поставляющей солдат      

 Десятками!) - такими сыновьями я      

 Гордиться вместе с ханом был бы рад.      

 Невольно вспоминаю о Приаме я!      

 Не верил старый хан, что город взят;      

 Седой, отважный, верный, стойкий воин,      

 Он, право, уваженья был достоин.      

       

 106      

       

 Никто к нему приблизиться не мог,      

 Но смерть героя трогает героя:      

 Он полу зверь, но он же полубог;      

 Преобладает все-таки второе.      

 Увидя, что противник изнемог,      

 Враги его жалели: ведь порою      

 Дикарь способен к жалости - весной      

 И дуб шумит приветливо листвой.      

       

 107      

       

 На предложенья сдаться старый хан      

 Косил сплеча с отвагой непреклонной      

 Вокруг себя десятки христиан,      

 Как шведский Карл, в Бендерах окруженный,      

 Не слыша пуль, не замечая ран.      

 Но русские в борьбе ожесточенной      

 В конце концов разгорячились так,      

 Что в них источник жалости иссяк.      

       

 108      

       

 Хотя Жуан и Джонсон применили      

 Все лучшие "восточные сравненья,      

 Когда его изысканно просили      

 Не доводить солдат до исступленья, -      

 На них бросался он в слепом бессилье,      

 Как богословы в буре словопренья      

 На скептиков, и, тратя праздный пыл,      

 Своих друзей, как дети нянек, бил!      

       

 109      

       

 Он даже их поранить умудрился.      

 Тут протрезвились Джонсон и Жуан:      

 Жуан вздохнул, а Джонсон рассердился:      

 Мол, черт возьми упорство мусульман!      

 Теперь уже никто не заступился      

 За храброго противника, но хан      

 И сыновья его под страшным градом      

 Еще мгновенье простояли рядом.      

       

 110      

       

 Сперва погиб, сраженный наповал,      

 Второй из сыновей, неустрашимый,      

 Под саблями неверных третий пал,      

 А пятый (самый смелый и любимый)      

 Заколот был штыками. Защищал      

 Отца четвертый сын неутомимо,      

 Хоть хан его стыдился - ибо он      

 Был от гречанки-пленницы рожден.      

       

 111      

       

 Неверных презирающий жестоко,      

 Неукротимый турок, старший сын,      

 Был настоящий мученик пророка      

 И чернооких гурий паладин.      

 В сады аллаха, к роскоши Востока,      

 Был райский шелк пленительных перин,      

 Как всякая красавица, лукавы,      

 Они его манили солнцем славы.      

       

 112      

       

 Зачем в раю им нужен юный хан, -      

 Красавицы, наверно, лучше знают;      

 Наверно, седовласым женихам      

 И гурии юнцов предпочитают.      

 В объятьях дев не место старикам, -      

 И вот поля сражений устилают      

 Десятки тысяч юных мертвецов,      

 Красивейших и бравых молодцов.      

       

 113      

       

 Известно мне, что гурии охотно      

 Супругов похищают молодых,      

 Когда медовый месяц мимолетный      

 Цветами счастья украшает их,      

 Когда мечты о жизни беззаботной      

 И холостой не привлекают их...      

 Оспаривают фен, без сомненья,      

 У смертных это краткое цветенье.      

       

 114