1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 
— Никакая я не хиппи, — сказала она. — Только я заблудилась.
     
Английские туристы не уходили.
     
— Мы найдём, где ходит пятнадцатый троллейбус, — сказал один из них. — У нас есть карта Москвы.
     
Он стал разворачивать карту.
     
В это время вокруг них начали останавливаться люди. На большой улице всегда найдутся любопытные. И чем больше людей останавливалось, тем больше спешили поглядеть, что же произошло.
     
И, конечно же, нашлась какая-то бабушка, которая закричала:
     
— Вы только посмотрите, как одет ребёнок! Она же обязательно схватит воспаление лёгких! Девочка, ты где живёшь? Может быть, ты больная?
     
Алиса попыталась уйти, но попробуй пробиться сквозь такую толпу.
     
— Ну вот! — сказала она тихо одному из ребят. — Что теперь делать? Меня же сейчас обратно отведут.
     
— Ничего не понимаю! — сказал высокий и сутулый, в очках, типичный отличник-зубрила. — Куда тебя отведут?
     
— Девочка, — настаивала бабушка, — сознайся, что случилось?
     
— Тебе надо сбежать? — спросил второй мальчик, невысокого роста, ниже Алисы, почти толстый, в блестящей куртке, на которую было нацеплено штук десять значков. У него были очень красные круглые щеки, и про себя Алиса назвала его Помидором.
     
— Неужели до сих пор не поняли? Мне нужно найти пятнадцатый троллейбус.
     
— Милиционер! — крикнула бабушка. — Где же милиционер?
     
— Сейчас мы тебя спасём, — сказал Помидор. Он обернулся к английским туристам, которые хлопали глазами и ничего не понимали. — Мистер, — продолжал он по-английски не очень здорово, но понятно. — Девочку надо спасать. Та бабушка — её злая мачеха. Она хочет её обидеть. Понятно?
     
— О, понятно! — ответили англичане, со страхом глядя на бабушку, которая хотела спасти девочку от простуды.
     
— Мы говорим, что она с вами. Ясно? А вы говорите по-английски. И пошли! Ясно?
     
— О да! — ответили англичане. К счастью, они оказались понятливыми, стали с двух сторон Алисы и сказали по-английски: — Извините, мы спешим.
     
Мальчики прикрывали тыл, и Помидор объяснил зрителям:
     
— Не мешайте, товарищи. Это киносъёмочная группа. «Синяя птица». В рабочей одежде. Сейчас нас снимают сверху, с купола церкви.
     
— Где? — спросила бабушка. — Не может быть, чтобы ребёнка снимали практически в голом виде.
     
— Да вы вверх посмотрите! — сказал Помидор. — Разве вы не видите, что сам режиссёр Смирнов сидит на крыше?
     
Все подняли головы, чтобы увидеть знаменитого режиссёра. Англичане подхватили Алису под руки и вынесли из толпы.
     
Так вот, все вместе, впятером, дошли до угла.
     
— Спасибо, — сказал толстый мальчик англичанам. — Вы нам помогли.
     
— А что грозило этой девочке? — спросили англичане.
     
— Разве вы не поняли? Она же убежала из сумасшедшего дома.
     
— О! — сказали англичане и отодвинулись от Алисы.
     
— Не верьте ему, — сказала Алиса. — Я совершенно нормальная.
     
— Вот видите! — сказал толстый мальчик. — Она отрицает. Они все отрицают.
     
— Вы отведёте девочку обратно? — спросили англичане.
     
— Ни в коем случае, — ответил Помидор. — Мы всегда прячем девочек, которые убегают из сумасшедшего дома. Ведь её туда упрятала злая мачеха.
     
Англичане поняли, что это шутка, засмеялись, подарили всем по пачке жевательной резинки, а Помидор подарил им два значка.
     
Ребята подошли к остановке троллейбуса. Помидор трещал без умолку. Он был доволен, что ему удалось спасти Алису.
     
— Ну как? — спрашивал он. — На меня можно положиться?
     
В тени больших домов было холодно. Алиса поёжилась.
     
— Можно, — сказала она и улыбнулась.
     
Ей больше нравился второй мальчик, сутулый, в очках. Он всё время молчал, видно, слушался Помидора. Но теперь, заметив, что Алисе холодно, он снял с себя куртку и протянул ей.
     
— Спасибо, не надо, — сказала Алиса. — Сам замёрзнешь. Ты же в одной рубашке остался.
     
— Мне не холодно, — сказал сутулый мальчик.
     
— Возьми куртку, — приказал Помидор. — Это отличная маскировка. Все наши проблемы пропадут. Надо было мне раньше догадаться.
     
Алиса послушалась и натянула куртку.
     
— Я бы сам дал, — сказал Помидор, — но у меня слабые гланды. Сразу простужаюсь. Кстати, мы не познакомились. Меня зовут Ефим. Фима Королев. А это мой друг Коля Сулима.
     
— Очень приятно. Алиса.
     
— Странное имя! Тебя как в школе дразнят?
     
— Никак.
     
— Ну уж не притворяйся. Только два варианта: Алиса-крыса и Алиса-биссектриса.
     
— А может, лиса Алиса, — улыбнулся Коля Сулима.
     
Подошёл троллейбус. Когда они вошли, Алиса обернулась, чтобы проверить, нет ли среди входящих замаскированного Крысса.
     
— Ты чего, погони опасаешься? — спросил Фима.
     
— Немного опасаюсь, — сказала Алиса.
     
Они стояли у заднего окна, и никого близко не было. Алиса достала из кармана три двухкопеечные монеты, которые ей дала Наташа. Она знала, что в троллейбусах и автобусах надо платить деньги, но забыла спросить Юльку, сколько и как это делается. Но её выручили мальчишки. Когда Фима увидел у неё в руке деньги, он сразу сказал:
     
— Ты что, миллионер? Тебе до конца ехать?
     
— Нет, до переулка Островского. Сходить у Дома учёных.
     
— Жалкие три остановки. И не думай. Деньги тебе пригодятся.
     
— Может, лучше заплатить? — спросил тихо Коля Сулима. — А вдруг контроль.
     
— Если контроль, то мы везём сбежавшую из сумасшедшего дома девушку. За это билетов не берут.
     
— Я всё-таки заплачу, — сказала Алиса. — Если полагается платить, то нехорошо обманывать.
     
— Лучше подари мне эти деньги, — сказал Ефим. — Я найду им достойное применение.
     
Пока он говорил, Коля Сулима достал из кармана мелочь, опустил в кассу, оторвал три билета и раздал.
     
— Ты знаешь, что я презираю тебя, ты труслив, как заяц, — сказал Ефим Коле.
     
— Презирай, — сказал Коля. — Ты же перед Алисой выбрыкиваешься. А ехал бы один, заплатил бы.
     
— Один бы я шёл пешком. Надо сбрасывать вес. Ты знаешь, Алиса, я на диете. Утром ем яблоко, днём пью стакан кефира.
     
— И все? — спросила Алиса.
     
— А вечером он два раза обедает, — сказал Коля Сулима.
     
— Возьми деньги, — сказала Алиса, протягивая деньги Коле. — Вы же за меня платили. Сколько нужно?
     
— Ого! — сказал Ефим. — Теперь у меня появилась уверенность, что спасённая нами незнакомка и в самом деле откуда-то сбежала. Она не знает, сколько стоит билет! Может, вы никогда ещё не были в городе?
     
— Фима, не приставай, — сказал Коля Сулима. — Если захочет, она сама все расскажет…
     
— Спасибо, — сказала Алиса.
     
Она подумала, что Коля вовсе не так слушается Фиму, как ей показалось вначале.
     
— Тебе на следующей сходить, — сказал Фима.
     
— А вам?
     
— Нам на одну дальше. Слушай, а это нечестно: мы тебе помогли, а ты нам ничего не рассказала.
     
— Вам в самом деле интересно узнать, почему я убежала?
     
— Мы даже ещё не знаем, убежала ли ты, — сказал Фима.
     
— Я попала в аварию, и меня привезли в больницу. Я лежала в палате вместе с подругой, а теперь подруга выписалась, и я осталась одна. Но мы договорились, что я поеду к ней после больницы. Но я не дождалась, пока меня выпишут.
     
— Надоело? — спросил Фима.
     
— Очень надоело. И я убежала. Только я не в Москве живу, поэтому пока остановлюсь у подруги.
     
— Я тоже один раз в больнице лежал, — сказал Фима. — Мне аденоиды удаляли. Так соскучился, ты не представляешь!
     
Троллейбус остановился.
     
— Тебе сходить, — сказал Фима.
     
Алиса поспешила к двери, забыв, что на ней чужая куртка. Уже в дверях вспомнила, хотела снять, но Коля сказал:
     
— Выходи, а то двери закроются. Я тебя провожу.
     
Они соскочили на тротуар, а за ними протиснулся в закрывающиеся двери Фима.
     
— Вы что, друзья, решили оставить меня в одиночестве? — спросил он сердито.
     
— Я забыла куртку отдать, — сказала Алиса, — вот Коле и пришлось слезть.
     
— Тебе далеко? — спросил Коля Сулима.
     
— Наверно, нет. Переулок Островского, дом шестнадцать.
     
— Пошли, — оказал Фима, — я знаю, где это.
     
Фима не умел ходить рядом, как все люди. Он то забегал вперёд, то отставал, то появлялся сбоку. И всё время говорил. Алиса даже пожалела, что он успел выскочить из троллейбуса.
     
— Ты в английской школе учишься? А какая была катастрофа, в которую ты попала? А ты долго в больнице пролежала? А я в том году чуть не утонул.
     
И ещё и ещё…
     
Алиса сначала пыталась отвечать на вопросы, но все равно не смогла вставить ни слова и перестала стараться, так как Фима был занят собственными мыслями и даже иногда сам отвечал за Алису.
     
Алиса переглянулась с Колей, тот только улыбнулся.
     
Они шли тихим, зелёным переулком. Хорошо, что ребята проводили. Неизвестно, как добралась бы Алиса без них.
     
— Вот ты и дома, — сказал Коля.
     
Дом был пятиэтажный, солидный, в глубине. Перед ним — небольшой сад с каштанами. В садике сидели бабушки с колясками.
     
— Спасибо, ребята, — сказала Алиса.
     
— Ты здесь пока жить будешь?
     
— Да, здесь.
     
— А в школу пойдёшь?
     
— Не знаю.
     
— Может, тебя до квартиры проводить?
     
— Спасибо, найду. Держи куртку, Коля.
     
Алиса попрощалась с ребятами и побежала к подъезду.
     
И она не слышала, как Коля сказал ей вслед:
     
— А из нашего класса в этом доме Юлька Грибкова живёт.
     
— Ого! — сказал Фима. — Конечно. И она только вчера из больницы вернулась!
    
    
8. Будем учиться вместе
     
Дверь открыла Мария Михайловна.
     
— Что случилось? — спросила она. — Что-нибудь в больнице? Ты в таком диком виде!
     
— Здравствуйте, — сказала Алиса. — Извините, что я пришла без приглашения.
     
     
— Проходи, — сказала Мария Михайловна. — Ты уверена, что с больницей ничего не случилось?
     
— Кто пришёл? — спросила из комнаты Юлька. — Это Мила?
     
— Ты хочешь сказать, — спросила Мария Михайловна, — что в таком диком виде шла по улицам? И тебя никто не остановил? Немедленно отправляйся в ванну, прогреешься, а я пока чай поставлю.
     
Юлька вышла из комнаты, увидела Алису и воскликнула:
     
— Глазам своим не верю! Сбежала?
     
— Сбежала, — сказала Алиса.
     
— Пошли ко мне, все расскажешь.
     
— Юля, ты что, не видишь, в каком Алиса виде? — спросила бабушка. — Она же практически голая. И пока она не примет ванну и не переоденется, не приставай со своими разговорами.
     
— Я достану вещи. Мы же почти одного роста.
     
— Алиса, иди за мной, — сказала бабушка.
     
Алиса немного опасалась, что Грибковы испугаются, когда она явится вот так, без приглашения. Позвонят в больницу, скажут: заберите беглого ребёнка.
     
Через полчаса Алиса в Юлькином платье сидела за столом и пила горячий чай. Заодно пришлось из профилактических соображений, как велела Мария Михайловна, проглотить таблетку аспирина.
     
Вот тогда и состоялся серьёзный разговор.
     
— Не знаю, что решит Наташа, когда вернётся с работы, — сказала Мария Михайловна, — и что бы сказал Володя, если бы не был в экспедиции на Таймыре. Но я считаю, девочки, что надо позвонить в больницу и сообщить, что Алиса жива, здорова и ничего с ней не случилось.
     
— Ой, бабушка, не надо! — сказала Юлька. — Они же её заберут!
     
— Какая безответственность! — сказала бабушка. — Неужели ты не понимаешь, что они в больнице с ума посходили. Пациентка, которая ничего не помнит, исчезла, и след простыл. Нет, я немедленно звоню в больницу.
     
— Если они заберут Алису, я уеду вместе с ней, — сказала Юлька. — Я её одну не оставлю.
     
— Никто не собирается отдавать Алису обратно в больницу, — сказала бабушка. — Если она смогла убежать и добраться до нас, значит, она здорова.
     
— Но они потребуют…
     
— Пускай только попробуют потребовать! — сказала бабушка и пошла в другую комнату искать очки, чтобы позвонить в больницу.
     
— Ты не трусь, Алиска, — сказала Юлька. — Она тебя отстоит.
     
— Я не трушу.
     
— Тебя пираты нашли?
     
— Нашли. Я думала, подожду до завтра, но они прибежали.
     
— Опять под видом Алика и папаши?
     
— Нет, он изобразил из себя больного мальчика, на костыле.
     
— Вот злодей!
     
Слышно было, как бабушка в той комнате говорила по телефону. Они замолчали, прислушались.
     
— Гарантируем… обещаем… не сомневайтесь… завтра же оформлю… на амбулаторное лечение…
     
Когда бабушка вернулась к девчатам, она сняла очки, сложила их в футляр и спросила обыкновенным голосом:
     
— Алиса, тебе налить ещё чаю?
     
— Бабушка! — не выдержала Юлька. — Ты почему ничего не говоришь? Они разрешили?
     
— А почему они должны были не разрешить? — сказала бабушка.
     
— Ой, бабуся, какой ты у нас молодец! — воскликнула Юлька.
     
— Вместо воплей обещала бы лучше хорошо себя вести, по крайней мере на то время, пока Алиса будет здесь жить.
     
— Обещаю!
     
— Алису я об этом не прошу, потому что она куда серьёзнее тебя. Кстати, Алиса, они согласились оставить тебя здесь только на одном условии.
     
— На каком?
     
— Ты будешь ходить в больницу на осмотр и строго соблюдать режим.
     
— Только не сегодня, — сказала Юлька. — Сегодня она будет отдыхать от режима.
     
— Я не настаиваю. Сегодня я сама её никуда не пущу, — сказала бабушка. Потом налила себе чаю, улыбнулась и добавила: — Они были так счастливы, что Алиса нашлась, что готовы были на все согласиться. Всё-таки ты, Алиса, поступила легкомысленно. Могла хотя бы оставить записку. А ещё лучше — подождать до завтра.
     
— Ах, бабушка, — сказала Юлька, — если бы ты понимала, никогда бы так не говорила!
     
Алиса наступила ей под столом на ногу, а бабушка сказала с некоторой обидой:
     
— Разумеется, я ничего не понимаю и выжила из ума. Кстати, Юля, ты сделала уроки? Ты больна, но не в отпуске.
     
— Сделаю, сделаю.
     
— А Алисе дашь почитать какую-нибудь книгу. А может быть, ты, Алиса, поспишь?
     
— Я не хочу.
     
Когда Алиса с Юлькой остались вдвоём, Юлька сказала:
     
— А теперь расскажи подробно, как тебе удалось сбежать и, главное, как ты добралась до нас в пижаме. Ведь это с ума сойти — проехать по незнакомому городу в одной пижаме!
     
— Мне ребята помогли, — сказала Алиса. — Проводили до самого дома. И даже куртку дали.
     
Девочки уселись на диван в Юлькиной комнате, под картиной, изображающей гору Эверест. И Алиса рассказала о побеге.
     
— Давай подумаем, как нам тебя изобразить? — сказала Юлька, когда Алиса кончила рассказывать. — Может, ты будешь моя двоюродная сестра из далёкого города?.. Нет, давай скажем, что твои родители уехали работать за границу и поэтому ты временно живёшь у нас. Подходит?
     
— Мне всё равно.
     
— Послезавтра я иду в школу. Ты можешь меня встречать из школы, и я тебе буду показывать всех ребят.
     
— А ты не можешь их в гости пригласить?
     
— Кого? Мальчишек? Да они у нас все дураки. Кто их будет приглашать?
     
— Почему дураки? — удивилась Алиса.
     
— Возраст у них такой, — сказала Юлька. — Удивительно отсталые.
     
— Вот уж не думала, — сказала Алиса. — А у нас встречаются вполне приличные ребята.
     
— Ещё бы! — сказала Юлька. — Ведь сто лет пройдёт. Должен же быть прогресс. Наверно, они поумнеют.
     
— Юля! — крикнула бабушка из кухни. — Не приставай к Алисе. Ты обещала сделать уроки.
     
— Сейчас, бабушка, — сказала Юля.
     
— Я тебе помогу, — сказала Алиса.
     
— Боюсь, что ты только напутаешь. У вас другая программа.
     
— Дай учебник посмотреть.
     
Юлька дала ей учебник. Алиса начала его листать. Юлька достала тетрадь и ручку. Алиса не глядела на страницы.
     
— Ну и что? — спросила Юлька. — Вы это проходили в двадцать первом веке?
     
— Я о другом подумала, — сказала Алиса, откладывая книгу. — Мне мало встречать тебя после школы. Лучше прийти в класс.
     
— Зачем?
     
— Чтобы спросить их, каждого в отдельности.
     
— А если они не сознаются?
     
— Тогда я должна остаться в классе.
     
— Но тебя первый же учитель спросит: «Ты что здесь делаешь, девочка?» Вот и кончилась твоя экспедиция.
     
Так бывает: думаешь, ломаешь голову, а все проблемы решаются сами собой.
     
Вечером Наташа позвонила Алику Борисовичу, долго с ним беседовала по телефону, потом сказала Юльке с Алисой:
     
— Девчата, с вашим Аликом держали большой совет. И знаете, что придумали?
     
— Вернуть Алису в больницу, — сказала Юлька.
     
Юлька, конечно, шутила, но в каждой шутке есть доля правды. Хоть она и доверяла маме, нельзя забывать, что взрослые иногда из лучших побуждений делают глупости.
     
— Не совсем так. Мы решили попробовать новый метод лечения.
     
— Какой?
     
— Отдать Алису в школу. Все равно учебный год продолжается, незачем Алисе терять время даром.
     
— А пребывание в детском коллективе, — сказала Мария Михайловна, — может послужить хорошим толчком на пути к выздоровлению.
     
— Вот именно, — сказала Наташа. — Остаётся только узнать, в каком классе Алиса училась раньше, до больницы.
     
Юлька с Алисой сказали хором:
     
— В шестом.
     
— Откуда такая резвость?
     
— Мы сегодня узнали, — сказала Алиса. — Я смотрела Юлькины учебники и узнала.
     
— Правда, — сказала Юлька. — Совершенно точно, она училась в шестом классе.
     
— Вот и хорошо, что ты вспомнила. Я с утра забегу в Юлькину школу и поговорю с директором. А если будет нужно, ему позвонят из больницы. И я надеюсь, что Алису временно зачислят к Юльке в класс. Вы довольны?
     
— Ура! — крикнула Юлька. — Ты даже не представляешь, мама, как нас с Алисой устраивает этот вариант!
     
— Это тоже тайна? — спросила Наташа.
     
— Ещё какая! — ответила Юлька.
     
— Надеюсь, вы ничего не взорвёте и не подожжёте. В наш век женское равноправие достигло слишком больших успехов, — сказала Мария Михайловна.
     
А поздно вечером, когда девчата улеглись спать, они слышали, как в соседней комнате тихо разговаривали Наташа с бабушкой.
     
— Жаль, что ты в своё время не завела себе ещё одного ребёнка, — сказала Мария Михайловна. — Ты обрати внимание, как Юлька тянется к Алисе. Она нуждается в сестре.
     
— Я тоже довольна, что они подружились, — ответила Наташа. — Алиса хорошая девочка и…
     
— И с трагической судьбой, — добавила бабушка.
     
В этот момент что-то мелькнуло за окном, и Алиса подняла голову, приглядываясь.
     
— Не бойся, — прошептала Юлька. — Это голуби. Тут пятый этаж. Тем сюда не забраться.
     
Алиса лучше знала космических пиратов и не сомневалась, что, если бы они знали, где Алиса, забрались бы и на десятый этаж.
     
— Они потеряли твой след, — сказала Юлька.
     
— Я надеюсь.
     
— Здорово мама придумала, — прошептала Юлька. — Если тебе трудно будет, ты не беспокойся, я тебе помогу.
     
— Я не беспокоюсь, — сказала Алиса. — Главное — найти миелофон и вернуться. А если я получу плохие отметки, они не считаются, потому что я ещё не родилась.
     
— Жалко. Я согласна, чтобы ты осталась насовсем.
    
    
9. Я её никогда не видел
     
Шестому классу «Б» в то утро не хотелось трудиться из-за хорошей весенней погоды. На клумбах у школы вылезла молодая трава, асфальт высох и уже был исчерчен малышами на «классики», почки раскрывались, и от них пахло свежестью и хорошим настроением.
     
Фима Королев поймал двух божьих коровок и устроил на подоконнике гонки на приз стенгазеты «Наш класс». Одна божья коровка была чёрная с жёлтыми точками, вторая — красная с чёрными. Они всё время расправляли крылья, собирались улететь, и Фима прижимал крылья карандашом, потому что, по правилам гонок, божьи коровки должны были бегать.
     
Ребята разделились на жёлтых и красных болельщиков и сильно шумели. Когда вошли Юлька с Алисой, их увидели, правда, только Катя Михайлова и Мила Руткевич. Мила, принципиальная отличница, перечитывала домашнее чтение по английскому, а Катя Михайлова, которая будет теннисисткой, читала книгу о кубке Дэвиса.
     
— Девочки, познакомьтесь, — сказала Юлька, — это моя подруга Алиса, мы вместе в больнице лежали.
     
— Очень приятно, — сказала Руткевич.
     
Катя Михайлова, которая к тому же и староста класса, спросила Алису:
     
— Ты у нас будешь учиться или просто так пришла?
     
— Пока поучусь.
     
— А тебя в журнал внесли?
     
— Не знаю, — сказала Алиса.
     
— А как твоя фамилия?
     
— Алиса Селезнева.
     
— Селезнева, — спросила Катя Михайлова, — ты каким видом спорта заниматься будешь?
     
— Не знаю, — сказала Алиса.
     
— Отстаньте от неё, — сказала Мила Руткевич. — Человек только что из больницы. Ты бы ещё на неё и общественные нагрузки взвалила!
     
— Ты ничего не понимаешь, — сказала Катя. — И честь класса тебе не дорога. Ты сама её не защищаешь.
     
— Я хорошо учусь, этим и защищаю, — сказала Мила.
     
— Они всегда из-за этого ссорятся, — сказала Юлька.
     
— Ты в волейбол играть умеешь? — спросила Катя.
     
— В детстве немного играла.
     
— Эй, ребята! — раздался дикий крик Бори Мессерера, который случайно обернулся и увидел, кто пришёл. — Юлька Грибкова вернулась без существенных частей тела!
     
— Остряк-самоучка, — сказала Юлька.
     
— Он завидует, — сказала Мила Руткевич, отбрасывая назад тяжёлую чёрную косу.
     
Катя Михайлова подозревала, что Мила потому не занимается спортом, что боится запутаться в собственных волосах.
     
Все сразу забыли о божьих коровках, окружили Юльку.
     
— А это что за номер? — спросил Борис Мессерер, глядя на Алису. — Вы, девушка, из Швеции по культурному обмену?
     
— Это Алиса Селезнева, — сказала Юлька. — Моя подруга и даже родственница. Она пока что будет у нас учиться.
     
— Ребята! — воскликнул Борис. — Вы слышали? Алиса будет у нас в гостях!
     
Фима Королев уже собрал своих божьих коровок в спичечный коробок, выпрямился, узнал Алису и сказал самым спокойным голосом:
     
— Привет, Алиса. Я без тебя немного соскучился.
     
— Здравствуй, Фима, — сказала Алиса.
     
— Вы знакомы? — у Юльки чуть глаза на лоб не вылезли.
     
Остальные тоже удивились.
     
— Я до некоторой степени её спаситель, — сказал Фима.
     
Алиса нахмурилась, чтобы он промолчал, но Фима не понял знака.
     
— Я ей помог бежать в одной пижаме из сумасшедшего дома. Через забор. За нами гнались восемь санитаров со смирительной рубашкой и один профессор.
     
— Эх ты! — сказала Алиса и отвернулась от него.
     
— Трепло! — сказала Юлька.
     
— Я не шучу, — возмутился Фимка. — Колька Сулима может подтвердить. Там ещё англичане были… А вот и Сулима. Сулима, ты Алису узнаешь?
     
     
Сулима стоял в дверях.
     
— Привет! — он подошёл к своему столу, положил портфель, потом сказал:
     
— Здравствуй, Алиса. Здравствуй, Юлька. Я ещё позавчера додумал, что ты к Грибковым идёшь.
     
— Сулима, — вмешался Фима Королев, — подтверди, что Алиса из сумасшедшего дома сбежала.
     
— И не подумаю, — сказал Сулима.
     
— Спасибо, — сказала Алиса.
     
— Не за что. Зачем же меня благодарить, если я сказал, что считал нужным. Хорошо, что ты будешь у нас учиться.
     
Фима был так расстроен предательством друга, что его красные щеки стали малиновыми. Благородная Катя Михайлова сказала ему:
     
— Ты низкий человек, Ефим, я давно это за тобой замечала.
     
Юлька наклонилась к Алисе и прошептала на ухо:
     
— Значит, ты с одним Колей уже знакома?
     
— Я и сама не знала, — сказала Алиса.
     
Она села рядом с Катей Михайловой на свободное место.
     
— Тебя, наверно, спрашивать не будут, — сказала Катя. — У тебя и учебника нет.
     
Ребята со всех сторон смотрели на Алису. Всегда интересно, если в классе новый человек, а тут ещё странное заявление Фимы Королева, вообще-то трепача и выдумщика, но не до такой же степени, чтобы просто так сказать про новенькую, что она сбежала из сумасшедшего дома.
     
Зазвенел звонок, и сразу вошла Алла Сергеевна, англичанка, которая была и классной руководительницей. Она положила журнал на стол и сказала:
     
— С сегодняшнего дня в классе будет заниматься Алиса Селезнева. Где Алиса?
     
Алиса встала.
     
— Я надеюсь, что вы уже познакомились?
     
— Фима Королев с ней ещё позавчера познакомился, — сказал Боря Мессерер. — При драматических обстоятельствах.
     
— Выяснение этих проблем мы оставим на свободное время, а сейчас перейдём к уроку.
     
На дом задавали длинный текст о Лондоне с массой новых слов, и Алла Сергеевна сразу вызвала Фиму Королева. А у Фимы голова была занята совсем другим, он начал читать, на второй фразе завяз, засох и завертел головой, надеясь услышать чью-нибудь подсказку. Но подсказывать было некому. Мила Руткевич не подсказывала принципиально. Юлька была на Фиму зла, а другие, которые могли бы подсказать, ещё не включились в урок — смотрели в окно, где летали скворцы, раскрывали книжки, глазели на Алису, думали о своих делах…
     
— Ну что же, Королев? — спросила Алла Сергеевна ангельским голосом. — География Лондона вам мало знакома?
     
Сказала она это, разумеется, по-английски, и Королев, который все внимание ухлопал на то, чтобы услышать подсказку, ничего не понял и сказал «да». Он вообще считал, что с учителями лучше всего сразу соглашаться.
     
— Кто поможет Королеву? — спросила Алла Сергеевна.
     
Мила Руткевич, разумеется, подняла руку, потому что она всегда и все знала. Она была из таких отличниц, про которых говорят, что они с первого класса нацелены на золотую медаль. И учителям даже неудобно было ей ставить четвёрки. Её вызывали реже всех в классе — что вызывать, если она и так все знает. Иногда учителя приберегали Милу на закуску: вот, например, попадётся трудная задача или формула, никто не знает, тогда можно сказать: «Руткевич»
     
— и Руткевич тут как тут. А если уж Руткевич не ответила, значит, можно никого и не спрашивать. Вот и сейчас — Руткевич подняла руку, но Алла её вызывать не стала, а спросила:
     
— Ну, а ещё кто-нибудь?
     
Алиса в это время сидела и читала текст без словаря, будто для собственного удовольствия, хотя, как известно, тексты в учебнике ни один человек не читает для собственного удовольствия.
     
— Садовский, — сказала Алла, — ты сегодня задумчивый. Может, расскажешь нам о Лондоне?
     
— Нет, — сказал, поднимаясь, высокий темно-рыжий парень с белым веснушчатым лицом.
     
Был он не то чтобы толстый, но и не тонкий, скорее мягкий. Его голубые глаза были окружены рыжими густыми ресницами. И говорил он серьёзно и медленно — казалось, что он всегда секретничает, даже когда отвечает домашнее задание.
     
— Нет, — повторил он печально. — Я не смогу ответить. Это совершенно исключено.
     
— Постарайся выразить свою мысль по-английски, — попросила Алла, которая давно уже знала все штучки Садовского.
     
— Это он? — спросила Юлька, которая сидела за Катей Михайловой.
     
Алиса, не оборачиваясь, отрицательно покачала головой. Такого рыжего человека вряд ли нужно искать. Если бы он забирался в будущее, и пираты и Алиса отыскали бы его в два счета.
     
— Я по-английски не смогу, — сказал ещё более печально Садовский. — Я не выспался.
     
— Почему?
     
— Я провёл ночь в милиции, — сказал Садовский. — Я был арестован, и за дело.
     
— Что же ты натворил?
     
— Как всегда, — сказал Садовский, — я заботился о людях. Этого не поняли.
     
— Конкретнее, — сказала Алла. И нахмурилась.
     
— Я пожалел тёк, кто гуляет парочками по лесу в Сокольниках. Им не на чём посидеть. Все скамейки стоят на нашем бульваре.
     
— Очень похвально, — сказала Алла. — Садись.
     
— Сейчас, только доскажу, а то вы меня неправильно поймёте. Как и милиция. Я решил посвятить ночь заботе о людях. Я носил скамейки с Гоголевского бульвара в ближайшие леса. Я успел перенести девяносто три скамейки. И когда я, чтобы ускорить дело, взял сразу две скамейки, меня остановил на Смоленской площади милиционер и отвёл в милицию. Остаток ночи я переносил скамейки обратно. Это очень трудно. Каждая скамейка весит около ста двадцати килограммов.
     
Алла покорно выслушала все и сказала:
     
— Вот что, Садовский. Если ты мне эту трогательную историю сможешь пересказать, хотя бы вкратце, по-английски, ты спасён. Если нет — получаешь двойку. Подумай.
     
Садовский думал целую минуту. Потом вздохнул и сел.
     
— Отказываешься? — спросила Алла, отыскивая в журнале его фамилию.
     
— Я забыл, как по-английски скамейка… И ещё несколько слов.
     
Люди, которые не знали Колю Садовского, могли бы подумать при встрече с ним, что он лгун. Ничего подобного. Просто у Садовского было странное воображение. Оно его уносило в фантастические дали, и он сам не знал, где правда, а где ложь. Воображение часто ставило его в дурацкое положение, а порой приводило к неприятностям. И учился он так себе, хотя мог учиться неплохо. Иногда ему казалось, что он все уроки уже сделал на неделю вперёд, хотя в самом деле такого с ним ни разу не случилось.
     
Нет, подумала Алиса, он в будущем не был. И не только потому, что он был рыжим. Он бы, наверно, решил, что будущее ему только приснилось, и всем бы рассказал о нём.
     
Следующей своей жертвой Алла Сергеевна выбрала Катю Михайлову. Катя хорошо учится, но на этот раз её мысли были заняты кубком Дэвиса по теннису, и она отвечала вяло, кое-как, а когда Алла перебила её и спросила, что же представляет лондонский Тауэр, Катя сказала:
     
— Тауэр — это башня.
     
— Какая башня? — спросила Алла.
     
Катя пожала плечами. Не все ли равно, какая там башня!
     
— Кто дополнит? — спросила Алла.
     
— Тауэр — это замок, — сказала Алиса, не поднимаясь с места.
     
Она сказала это по-английски, и все удивились, потому что никто не ожидал, что новенькая станет отвечать.
     
— Встань, когда отвечаешь, — сказала Алла.
     
— Что? — Алиса не поняла.
     
— А разве у вас в школе не встают, когда отвечают урок? — спросила Алла.
     
— Нет, — сказала Алиса, — у нас не встают.
     
В классе засмеялись, но Алла сделала вид, что её это не касается, и сказала:
     
— Тем не менее встань.
     
Алиса встала и стала рассказывать по-английски про замок Тауэр, в котором раньше жили английские короли, и про реку Темзу, которая течёт у этого замка.
     
— Ой, — прошептала Юлька своей соседке Кате Михайловой, — она по-английски лучше говорит, чем Алла!
     
— Очень хорошо, — сказала Алла, когда Алиса кончила говорить. — Селезнева может служить вам примером. Ты, Алиса, изучала английский язык вне школы?
     
— Да, — сказала Алиса. — Языки я изучала до школы.
     
— Ты знаешь и другие языки?
     
— Я не очень способная, — сказала Алиса. — Я знаю только восемь языков.
     
— Какие? — спросила Алла.
     
В классе стояла гробовая тишина. Смысл разговора был ясен всем, даже самым отстающим.
     
— Немецкий, финский, чешский, французский, хинди, китайский… японский и… и ещё один.
     
— Ух ты! — сказал Фима Королев. — Скажи нам что-нибудь по-японски.
     
Все зашумели, стали просить Алису… только одна Мила Руткевич была недовольна, потому что в этот момент она перестала быть первой ученицей в классе, а это неприятно.
     
— Садись, Селезнева, — сказала Алла, будто ничего не произошло.
     
— Проверьте её, проверьте! — сказал Коля Садовский.
     
— Садовский, тебя мы сегодня уже слышали, — сказала Алла. — Теперь дай выступить другим.
     
Она вызвала Милу Руткевич, а к Алисе пришли две записки.
     
Первая была от Бори Мессерера.
     
В ней было написано: «Вы бывали в Англии, мадам?»
     
Вторую написала Лариса Троепольская, которая к языкам была неспособная, зато у неё были большие голубые глаза. Учителя и родители утешали себя тем, что с такими красивыми глазами Лариса и без образования как-нибудь не пропадёт.
     
«Алиса, — было написано в записке. — Я очень хотела бы с вами познакомиться и дружить. Мы могли бы вместе заниматься по разным предметам. Ответьте мне на перемене. Лариса».
     
На перемене Боря Мессерер первым подошёл к Алисе и сказал:
     
— Про Лондон это я писал.
     
Боря Мессерер был маленький, курчавый, напористый. Он хотел стать художником и на всех рисовал карикатуры, правда не очень похожие.
     
— Ну и что? — спросила Алиса. Ей было некогда.
     
— Ты бывала в Лондоне или нет?
     
— Конечно, бывала.
     
— Я так и думал, — сказал Боря. — Вот тебе мой рисунок.
     
На карикатуре была нарисована Алиса с крылышками, над башнями. Совсем не похоже.
     
— Это ты в Лондоне, — сказал Боря.
     
— Спасибо, — сказала Алиса.
     
Подошла Лариса, взмахнула ресницами по полметра длиной и сказала:
     
— Вы не против со мной дружить?
     
Но Ларису оттеснил Фима Королев.
     
— Алиса, — сказал он на правах старого друга, — ты после школы что делаешь? Мы в кино собрались…
     
— Мне не хочется с тобой в кино идти.
     
— Слушай, не обижайся, я же пошутил.
     
Тут Алиса увидела Юльку.
     
— Ты куда задевалась? — спросила она.
     
— Я тобой недовольна, — сказала Юлька, отводя её в сторону.
     
— Почему?
     
— Ты себя выдаёшь. Зачем с языками вылезла? Теперь вся школа будет говорить.
     
— Нет, Юлька, — сказала Алиса, — я не согласна. Я считаю, если можно не врать, то лучше не врать. Я уже так завралась, на три года вперёд норму перевыполнила.
     
— Как знаешь. Ну, что скажешь?
     
— Я только двоих пока знаю. Сулиму и Садовского.
     
— И как твоё мнение?
     
— Я не думаю, что это Сулима, — сказала Алиса. — Он очень скромный и вообще вряд ли стал бы бегать за пиратами.
     
— Я тоже на него не думаю, — сказала Юлька. — А вот Садовский — это фрукт. Он что хочешь может натворить.
     
— Но он рыжий. Покажи мне Наумова.
     
— Ага, вот он идёт. Позвать?
     
— Позови. Он всё равно меня уже видел.
     
— Наумов! — позвала Юля. — Подойди сюда.
     
Наумов был самый обыкновенный парень, немного курносый, среднего роста, худой, но довольно крепкий. Алиса посмотрела на него в упор.
     
— Чего вам? — спросил он.
     
— Я хотела тебя познакомить с моей подругой. Ты раньше с ней не встречался?
     
Коля Наумов пожал плечами:
     
— Где я мог встречаться? Больше вопросов нет?
     
— Вопросов нет, — сказала Юлька.
     
— Тогда у меня вопрос, — сказал он. — Катя Михайлова говорила, что сегодня волейбол. Не забудьте, ясно?
     
Когда он отошёл, Юлька спросила:
     
— Ну, он? Как ты думаешь?
     
— Может, и он, — сказала Алиса. — Но видишь, он не признается, что меня знает.
     
— На следующей перемене, — сказала Юля, — спросишь остальных. Зачем время терять?
     
Так Алиса и сделала.
     
Между вторым и третьим уроком она подошла к Коле Сулиме и спросила его:
     
— Коля, а мы раньше нигде не встречались? Мне твоё лицо знакомо.
     
Коля заложил пальцем страницу учебника шахматных дебютов, посмотрел внимательно на Алису и ответил:
     
— Ты ошибаешься. Мы с тобой впервые встретились позавчера. У меня хорошая зрительная память.
     
А с Колей Садовским получилась совсем странная беседа. Он сам подошёл к Юльке с Алисой после третьего урока и сказал, рассеянно глядя ей в переносицу:
     
— Знаешь, что я думаю?
     
— Что?
     
— Я думаю, что ты к нам приехала из будущего, — сказал он. — У тебя есть машина времени, переделанная из велосипеда.
     
Юлька ахнула. И поспешила сказать:
     
— У Алисы нет велосипеда.
     
— Я имею в виду трехколесный, — сказал Садовский. — Ты же мне давала покататься позавчера.
     
— Где? — спросила Юлька.
     
Она была настороже. Хоть Садовский и выдумщик номер один, уж очень его выдумка была близка к правде.
     
— Как где? — Коля посмотрел на Юльку, как будто не узнал, и объявил: — На Курильских островах. Где же ещё? Ну ладно, у меня дела. Меня могут спросить на следующем уроке, а я не знаю, что за урок.
     
Садовский ушёл, а Юлька вцепилась Алисе в рукав.
     
— Что делать? — прошептала она.
     
— Ничего не делать. В следующий раз он скажет, что я прилетела с Луны,
     
— сказала Алиса. — Теперь уж я ничего не понимаю.
     
Зазвенел звонок, надо было идти на географию. Подошла Катя и сказала Юльке:
     
— Грибкова, не забывай, мы сегодня с седьмым «А» играем.
     
— Мне сегодня ещё нельзя, — сказала Юлька. — Шов разойдётся.
     
— Ну, приходи поболеть. Не представляю, что будем делать!
     
— Мы все равно проиграем, — сказала Юлька. — Особенно женская команда.
    
    
10. Запасной игрок
     
Играли в физкультурном зале, потому что на улице ещё было холодно.
     
Когда класс ввалился в зал, там ещё не кончилась встреча между шестым «А» и седьмым «Б». Физкультурник Эдуард велел не шуметь. Он сразу обратил внимание на Алису.
     
— А это кто? — спросил он. — Варяг?
     
— Почему варяг? — удивилась Юлька. — Это моя двоюродная сестра. Она теперь у нас в классе учится.
     
— Беру свои слова обратно. Рост у тебя хороший. Как фамилия?
     
— Селезнева.
     
— Спортом заниматься будешь?
     
— Буду, — сказала Алиса.
     
— Ну, а что предпочитаешь?
     
— Я пузыристка, — сказала Алиса и осеклась: проговорилась.
     
— Это что ещё за шутки? — спросил Эдуард строго.
     
Он был человек доверчивый и наивный, его легко было надуть, он это знал и к розыгрышам, шуткам и выдумкам относился подозрительно. Поэтому его ещё легче было разыгрывать. Вообще-то он был борец, тяжеловес, а как бросил спорт, растолстел, облысел и совсем не был похож на спортсмена. Хотя все знали, что он удивительно сильный.
     
— Я оговорилась, — сказала Алиса. — Простите. Я хотела сказать парашютистка.
     
— Ясно, шутки любишь, — сказал Эдуард и сразу потерял к Алисе интерес. Лучше не связываться.
     
Но Фима Королев, который уже разделся, чтобы играть, этот разговор подслушал.
     
— Ты не врёшь про парашют? — спросил он.
     
— Не вру.
     
— А разве таким маленьким разрешают?
     
— У нас разрешают.
     
— Что это все — у нас да у нас? Где у вас, на Луне?
     
— И на Луне тоже, — сказала Алиса.
     
Подошёл Коля Наумов, он был капитаном у мальчиков.
     
— Трудно нам придётся, — сказал он Юльке.
     
— Почему? — спросила Алиса.
     
— А посмотри вон на того. — он показал на парня из седьмого «А», два метра ростом.
     
— Не человек, а сплошная акселерация, — сказала Юлька.
     
Алиса посмотрела на Колю Наумова в упор и спросила:
     
— Как ты думаешь, в будущем все будут такие высокие?
     
— Что ты знаешь о будущем? — удивился Наумов. — Может, наоборот, люди снова начнут уменьшаться.
     
— А ты сам хотел бы посмотреть?
     
— Мне и здесь дел по горло, — сказал Наумов.
     
Эдуард достал свисток, очень маленький по сравнению с его ручищей, но свист был пронзительный.
     
— На разминку! Первыми играют девочки.
     
— Жалко, что мне нельзя, — сказала Юлька.
     
— Это не последняя игра.
     
Сначала подавала Катя Михайлова. Подала она хорошо, на той стороне вообще мяч не смогли взять. Но вторую подачу приняли, и, когда мяч прилетел обратно, Лариса Троепольская благополучно пропустила его между пальцами и удивлённо посмотрела на свои руки, будто не могла поверить в такое предательство.
     
Дальше игра шла совсем не в пользу шестого «Б». Играть умели, в сущности, только Катя и Лена Домбазова, а Лариса только мешала. Первую партию проиграли 5:15. Семиклассники хохотали и вслух издевались, ребята из шестого «Б» огрызались, но не очень — все, в сущности, ясно. В перерыве Катя устроила Ларисе скандал:
     
— Лучше бы тебя вообще не было! Сама не играешь и другим мешаешь. Я бы последний мяч взяла. Говорю тебе — отойди, а ты?
     
— Что я? Я отошла, — сказала Лариса. Глаза её наполнились голубыми слезами.
     
Даже Эдуарду стало её жалко, и он сказал:
     
— Здесь мастеров нет, разница между Ларисой и тобой, Михайлова, непринципиальная.
     
Но тут Лариса решила, что самое время смертельно обидеться.
     
— Пожалуйста, — сказала она, — я не буду мешать. Играйте в своё удовольствие.
     
— Девчата, прекратите! — сказал Коля Наумов. — Вы же не можете впятером играть.
     
— Скоро вы там? — спросила капитанша команды седьмого «А».
     
А тот, длинный, жертва акселерации, к которому уже приходил тренер из настоящей баскетбольной команды, добавил:
     
— Встреча кончилась после первого раунда за явным преимуществом.
     
— Нет, — сказала Лариса, — я наотрез отказываюсь. У меня нога болит.
     
— Ты наотрез, — возмутилась Катя Михайлова, — а класс пускай проигрывает?
     
— Тогда или я, или ты.
     
Семиклассники смеялись, чуть на пол не падали от смеха.
     
— Сыграем без неё, — сказала Катя. — Ничего страшного. Мы с ней потом поговорим.
     
— Впятером нельзя, — сказал Эдуард. — Тогда я снимаю команду с соревнований.
     
Юлька посмотрела на Алису и спросила тихо:
     
— Ты посмотрела? Может, выйдешь, а?
     
Алиса встала.
     
— Ладно, — сказала она. — Только я не в форме.
     
— Сейчас все сделаем, — обрадовалась Катя Михайлова. — Эдуард Петрович, у нас запасная. Только она сейчас переоденется, хорошо?
     
— Мы не будем ждать! — крикнула семиклассница.
     
— Я одну минуту, — сказала Алиса, и они с Катей побежали в раздевалку.
     
Когда Алиса вышла на площадку, все заметили, что она очень загорелая и стройная.
     
— Где успела на пляже полежать? — крикнул Садовский. — На Венере была?
     
— Разбегайтесь, противники! — завопил семиклассник — жертва акселерации. — Сдавайтесь, пока не поздно! Чемпион мира на площадке!
     
— Я стану на подачу, — сказала Катя, которая ещё не доверяла Алисе. — А ты стой поближе к сетке. И старайся играть двумя руками сразу.
     
— Хорошо, — кивнула Алиса.
     
— Начали! — сказал Эдуард.
     
Подавали семиклассницы. Мяч приняла Катя, но он был сильный, и поэтому она отбила его далеко за площадку. Один — ноль.
     
Вторую подачу Катя приняла правильно, и мяч свечкой поднялся высоко над площадкой. Лена Домбазова хотела перекинуть его на ту сторону, но Алиса вдруг крикнула ей:
     
— Пасуй мне!
     
Лена осторожно подставила руки, и мяч снова взлетел вверх. Алиса подпрыгнула так высоко, словно у неё в тапочках были резиновые пружины, рука её поднялась, пальцы только чуть коснулись мяча, и он, как ядро из пушки, под острым углом врезался в площадку семиклассниц и рикошетом отлетел к дальней стене.
     
     
— Молодец! — сказала Катя. — Так держать, Алиска!
     
Свои начали аплодировать, хотя думали, что это получилось случайно.
     
Теперь подавала Лена. Подавала она так себе. Мяч полетел высоко, принять его было легко, и семиклассницы отбили подачу. Но на этот раз Алиса не стала ждать, пока мяч придёт к ней от кого-нибудь, а подпрыгнула у сетки, достала его, и он почти отвесно ударился в пол.
     
— Нечестно! — закричали семиклассники. — Она на нашу сторону залезла!
     
— Спокойствие! — перекричал всех Эдуард. — Мне виднее. Мяч засчитан.
     
Когда Алиса забила таким образом ещё пять мячей и стало ясно, что ничего с ней семиклассницы поделать не смогут, они потребовали у судьи тайм-аут и заявили:
     
— Она вообще не из ихнего класса. Мы её раньше не видели.
     
— Хотите, классный журнал покажем? — спросила Катя Михайлова.
     
— Она наша! Наша! Наша! — кричали ребята. — Се-лез-не-ва! Моло-дец!
     
Пришлось игру продолжать, а когда шестиклассницы выиграли и эту партию и третью, решающую, тот, длинный, сказал своим, но так, чтобы все слышали:
     
— Она переодетый парень. Я вам точно говорю. Я её видел, она на Арбате живёт.
     
А Алису окружили ребята из шестого «Б» и хотели качать, но Алиса сказала:
     
— Не надо, я совсем мокрая, давно не играла.
     
— Ты в спортивной школе занимаешься? — спросил Фима. — Или у вас все так играют?
     
— Большинство, — сказала Алиса.
     
— Я ломаю голову, — сказал Фима Королев. — Что это за город такой…
     
Алиса ничего не ответила, а пошла с девчатами в душ.
     
Когда они вернулись, мальчики уже проигрывали.
     
— Эдуард Петрович, — сказал Коля Наумов, когда счёт был двенадцать — пять в пользу семиклассников. — Может один и тот же игрок в двух командах играть?