1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 
     

     

9-250    

     

     

Ты же обдумай пока что, как зло  отвратить от данайцев.    

О, дорогой! Ведь Пелей, твой отец,  убеждал тебя в том же,    

С речью такою отправив к Атриду из  Фтии далекой:    

"Силу, о, сын мой, дадут тебе  Гера с Палладой Афиной,    

Если они пожелают. Но сдерживать сам  постарайся    

     

     

9-255    

     

     

Гордое сердце в груди, –  миролюбие лучше гораздо, –    

И уклоняйся от распри злотворной,  чтоб дети ахейцев    

Все почитали тебя, молодые, равно как  и старцы".    

Вот что наказывал старец; ты это  забыл. Но хоть ныне    

Тягостный гнев отложи, примирись. И  тебе Агамемнон,    

     

     

9-260    

     

     

Только вражду прекрати, достойные  выдаст подарки.    

Если послушать желаешь, то я  перечислю, пожалуй,    

Что за подарки тебе царь Атрид обещал  в своей ставке:    

Семь не служивших треножников, золота  десять талантов,    

Двадцать блестящих тазов, лошадей  крепконогих двенадцать,    

     

     

9-265    

     

     

Первых на конских ристаньях, где  брали награды за легкость.    

Не был бы тот бедняком безземельным,  нужды не терпел бы    

В золоте ценном, кому бы досталось  столь много сокровищ,    

Сколько Атриду наград принесли  быстротой эти кони.    

Семь он дает тебе жен, безупречно  искусных работниц,    

     

     

9-270    

     

     

Семь лесбиянок, всех женщин красой  далеко превзошедших,    

Избранных им, когда ты покорил нам  Лесбос населенный.    

Всех он дает – и меж ними ту деву,  что силою отнял,    

Дочь молодую Бризея. Вернет ее с  клятвой великой,    

Что не всходил к ней на ложе, ни разу  в любви не смешался,    

     

     

9-275    

     

     

Как среди жен и мужей то обычно, о,  царь, происходит.    

Эти подарки сейчас все готовы. Но  если в грядущем    

Город великий Приама нам боги  дозволят разрушить,    

Можешь придти, когда будем делить меж  собою добычу, –    

Золотом целый корабль для себя ты  наполнишь и медью,    

     

     

9-280    

     

     

Сам меж троянскими женами ты изберешь  себе двадцать    

Самых прекрасных наружностью после  Елены Аргивской.    

Если же в Аргос вернемся, в Ахею,  текущую млеком,    

Зятем тебя наречет, наравне  возвеличит с Орестом,    

Кто в изобилии славном воспитан,  последнерожденный.    

     

     

9-285    

     

     

Дочери три у него, что цветут в  пышнозданном чертоге:    

Ифианасса, а с ней Лаодика и  Хризотемида.    

Можешь в Пелеев дворец без подарков,  какую захочешь,    

Милой женой отвезти, – он в  приданое ей предоставит    

Столько добра, как никто своей дочери  не дал доныне.    

     

     

9-290    

     

     

Семь он тебе отделит городов, хорошо  населенных:    

Гиру средь ярко зеленых лугов, Кардамилу,  Энопу,    

Скрытую низко средь пастбищ Анфею,  священную Феру,    

Город прекрасный Эпею, Педас,  виноградом обильный,    

Все подле моря лежат, от Пилоса  песчаного близко.    

     

     

9-295    

     

     

Люди живут в них богатые овцами,  также быками.    

С богом тебя наравне они чествовать  будут дарами,    

Будут под скипетром твоим платить  богатейшие дани.    

Вот что тебе он подарит, коль  гневаться ты перестанешь.    

Если ж и после сего Агамемнон тебе  ненавистен,    

     

     

9-300    

     

     

Он и подарки его, – пожалей  остальных всех данайцев,    

Сильно теснимых: тебя почитать они  будут, как бога.    

Славу великую приобретешь между ними,    

Гектора можешь убить: он, на гибель  свою обезумев,    

Близко к тебе подойдет, ибо мнит, что  ему средь ахейцев    

     

     

9-305    

     

     

Равного нет никого, сколько их на  судах ни приплыло".    

И отвечая ему, так сказал Ахиллес  быстроногий:    

"Зевса питомец, Лаерта дитя,  Одиссей многоумный!    

Должен я, видно, теперь откровенное  высказать слово,    

Все, как я думаю в мыслях и как  несомненно свершится, –    

     

     

9-310    

     

     

Чтобы вы, каждый твердя о своем, надо  мной не жужжали.    

Точно ворота Аида, мне тот человек  ненавистен,    

Кто в своих мыслях скрывает одно,  говорит же другое,    

И оттого я скажу только то, что мне  кажется правдой.    

Ни Агамемнон Атрид, полагаю, меня не  упросит,    

     

     

9-315    

     

     

Ни остальные данайцы. Без устали  вечно сражайся    

С храброй толпой их врагов, –  благодарности их не увидишь.    

Тот же удел у них ждет и передних  бойцов, и отставших,    

Даже при жизни и трус, и герой у них  в равном почете,    

Смерти ж подвластны равно и ленивый,  и много свершивший.    

     

     

9-320    

     

     

Более незачем мне – ибо сердцем я  выстрадал много –    

Жизнью своей рисковать и без отдыха  биться с врагами.    

Точно как птица-наседка всю пищу,  какую находит,    

В клюве приносит бескрылым птенцам, а  сама голодает, –    

Также и я не однажды бессонною ночью  томился,    

     

     

9-325    

     

     

Кровопролитные дни проводил среди  битвы тяжелой,    

С войском враждебных мужей из-за  ваших супруг состязаясь.    

Морем плывя на судах, городов я  разрушил двенадцать,    

Пешим одиннадцать взял на троянской  земле плодородной,    

Много сокровищ богатых из каждого  города вывез.    

     

     

9-330    

     

     

Все я принес и вручил Агамемнону,  сыну Атрея.    

Он же, на быстрых судах позади  пребывавший все время,    

Взявши добычу, лишь малое роздал, но  много присвоил.    

Все же знатнейшим вождям и царям он  назначил награду.    

Всякий свое сохранил. У меня одного  из ахейцев    

     

     

9-335    

     

     

Отнял жену он любезную, – с нею  да спит, наслаждаясь.    

Из-за чего аргивяне войну объявили  троянцам?    

Ради чего Агамемнон собрал и привел  это войско?    

Разве не ради Аргивской Елены  прекрасноволосой?    

Так неужели из всех, говорящих  раздельною речью,    

     

     

9-340    

     

     

Только Атриды супруг своих любят?  Нет, каждый разумный    

Добропорядочный муж свою любит жену и  жалеет.    

Так же и ту я любил от души, хоть  копьем ее добыл.    

Ныне ж, меня обманув и награду отняв,  пусть он больше    

Не искушает напрасно; теперь хорошо  его знаю.    

     

     

9-345    

     

     

Пусть он с тобой, Одиссей, и с  другими царями обсудит,    

Как от глубоких судов отвратить  истребительный пламень.    

Много и так без меня он свершил уже  подвигов трудных,    

Стену воздвиг пред судами и ров  прокопал пред стеною,    

Длинный, широкий весьма, и забил его  дно частоколом.    

     

     

9-350    

     

     

Все же он этим могуществу Гектора  мужеубийцы    

Не помешал. А как я среди войска  ахейцев сражался,    

Битву далеко от стен ему затевать не  хотелось;    

Только всего он ходил, что до  Скейских ворот или дуба.    

Раз поджидал меня там и с трудом моей  силы избегнул.    

     

     

9-355    

     

     

Больше не буду сражаться я с Гектором  богоподобным.    

Завтра я жертвы сожгу Зевесу и прочим  бессмертным,    

И на широкое море суда нагруженные  сдвину.    

Можешь увидеть ты сам, если хочешь и  нужным считаешь,    

Как по волнам Геллеспонта, обильного  рыбой, с зарею    

     

     

9-360    

     

     

Полны прилежных гребцов, корабли мои  быстро помчатся.    

Если счастливый даст путь знаменитый  земли колебатель,    

Вскоре на третий же день, в  плодородную Фтию прибуду.    

Много там благ я оставил, сюда  направляясь на горе,    

Да и отсюда еще отвезу я не мало  сокровищ:    

     

     

9-365    

     

     

Золото, красную медь, опоясанных жен  и железо, –    

Все, что по жребию взял. Лишь  награду, что сам уделил мне,    

Отнял назад Агамемнон Атрид, поступая  бесчестно.    

Вы всенародно ему передайте, что я поручаю.    

Пусть остальные данайцы, как я,  негодуют. Быть может,    

     

     

9-370    

     

     

Он обмануть замышляет другого еще  средь ахейцев,    

Муж, облеченный бесстыдством всегда.  Но и будучи наглым    

Пусть не дерзает в лицо мне  взглянуть. Не намерен отныне    

С ним я советы держать, и ему я в  делах не помощник.    

Ибо меня обманул и обидел он. Больше  словами    

     

     

9-375    

     

     

Не обойдет, полагаю. Довольно с него.  Пусть спокойно    

Мчится к погибели. Разум отнял у него  Олимпиец.    

Гнусны дары мне его; я ценю их, как  волос упавший.    

Дай он мне в десять раз, подари он  мне в двадцать раз больше,    

Чем он имеет теперь и когда-либо  после получит,    

     

     

9-380    

     

     

Дай он столько богатств, сколько  собрано их в Орхомене,    

Или в египетских Фивах – (жилища там  полны сокровищ;    

В городе том сто ворот, столь  широких, что могут из каждых    

Двадцать мужей с лошадьми, с  колесницами выехать рядом) –    

Дай он мне столько богатств, сколько  в мире песчинок и пыли,    

     

     

9-385    

     

     

Даже тогда не склонит мою душу Атрид  Агамемнон,    

Прежде чем всю не искупит обиду, что  сердцу нанес он.    

Не изберу себе в жены я дочери юной  Атрида.    

Если б она в красоте с золотой  состязалась Кипридой,    

Если б в работах она Синеокой  равнялась Афине,    

     

     

9-390    

     

     

В жены ее не возьму. Пусть другого  найдет он ахейца,    

Мужа достойней, чем я, мужа более  царственной крови.    

Ежели боги меня сохранят, и вернусь я  в отчизну,    

Сам в свое время Пелей для меня уж  отыщет супругу:    

Много ахеянок юных в Элладе живет и  во Фтии,    

     

     

9-395    

     

     

Дочери славных мужей, города  защищающих силой.    

Ту, что понравится мне, назову  дорогою супругой.    

Ибо отважное сердце давно уж меня  побуждает    

Дома с достойной супругой, с законной  женой сочетаться    

И насладиться богатством, что собрано  старцем Пелеем.    

     

     

9-400    

     

     

Нет ничего равноценнее жизни. Ничто  перед нею    

Все достоянье, каким, говорят, Илион  многолюдный    

Прежде, в дни мира, владел, до  прихода ахейского войска,    

Или сокровища все, что за каменным  скрыты порогом    

В доме далеко разящего Феба в Пифоне  скалистом.    

     

     

9-405    

     

     

Ибо все можно добыть и похитить:  треноги из меди,    

Тучных овец и быков и коней  золотистые гривы;    

Только душа человека, едва за уста  отлетела,    

Вспять не вернется: нельзя ни поймать  ее вновь, ни похитить.    

Слышал от матери я, среброногой  богини Фетиды,    

     

     

9-410    

     

     

Будто двоякие Парки конец моей жизни  готовят:    

Если останусь я здесь, вкруг твердыни  троянцев сражаясь,    

Мне не вернуться в отчизну, за то  буду славой бессмертен.    

Если ж домой я отправлюсь, в любезную  отчую землю,    

Слава погибнет моя, но за то стану  сам долговечен    

     

     

9-415    

     

     

И не внезапно я буду постигнут  кончиною смертной.    

Я бы и всем остальным посоветовал  детям ахейцев    

Плыть по домам: не дождетесь погибели  Трои высокой,    

Ибо над нею Зевес Олимпиец, далеко  гремящий,    

Руку в защиту простер, и троянцы  воспрянули духом.    

     

     

9-420    

     

     

Вы отправляйтесь теперь и знатнейшим  вождям средь ахейцев    

Речь возвестите мою, – таково  преимущество старцев;    

Пусть, обсудив, они примут другое  решенье, получше,    

Как бы спасти им суда, а равно и  данайское войско    

На мореходных судах; ибо то, что  надумали ныне,    

     

     

9-425    

     

     

Не оказалось удачным: я в гневе своем  пребываю.    

Феникс же пусть остается средь нас и  в палатке ночует,    

Чтобы со мною на судне отплыть в  дорогую отчизну    

Завтра с зарей, если хочет: насильно  его не возьму я".    

Так он промолвил. Они неподвижно  хранили молчанье,    

     

     

9-430    

     

     

Слышанной речи дивясь, ибо сильное  слово сказал он.    

Феникс ему, наконец, престарелый,  ответил,    

Слезы ручьем проливая, – за флот  аргивян он боялся:    

"Если, о, славный Ахилл, ты и  вправду задумал вернуться,    

Если от быстрых судов отвратить  истребительный пламень    

     

     

9-435    

     

     

Ты не желаешь, и гнев так глубоко  запал тебе в душу, –    

Как я один без тебя здесь останусь,  дитя дорогое?    

Старец наездник Пелей послал меня  вместе с тобою,    

В день, как из Фтии тебя к Агамемнону  в Аргос отправил,    

Юным еще, не видавшим войны, без  разбора жестокой,    

     

     

9-440    

     

     

И не искусным в советах, где многие  славы достигли.    

С тем он меня и послал, чтоб тебя  здесь всему научил я:    

Быть и витией в речах, и в делах  исполнителем скорым.    

Вот почему, дитя дорогое, с тобою  расстаться    

Я б не желал, даже если б  какой-нибудь бог обещал мне    

     

     

9-445    

     

     

Старость с меня соскоблить, сделав  столь же цветущим, каким я    

Был, покидая Элладу, где жены  прекрасны,    

Гнева отца избегая – Аминтора, сына  Ормена.    

Из-за наложницы он рассердился  прекрасноволосой,    

Ибо, ее полюбив, он жену – мою мать –  презирать стал.    

     

     

9-450    

     

     

Мать же, касаясь колен, беспрестанно  меня умоляла    

С девой смешаться в любви, чтобы  старец ей стал ненавистен,    

Так, повинуясь, я сделал. Узнавши,  отец меня вскоре    

Проклял проклятьем великим, взывая к  Эринниям страшным,    

Чтоб на колени к нему никогда не  садился любезный    

     

     

9-455    

     

     

Сын, от меня порожденный. Исполнили  боги проклятье,    

Зевс преисподней – Плутон – с  Персефоной, внушающей ужас.    

В гневе хотел я отца умертвить  заостренною медью,    

Только, должно быть, бессмертный  смирил этот гнев и напомнил    

Мне о народной молве и людских  укоризнах без счета.    

     

     

9-460    

     

     

Как бы потом не прослыть мне меж  греками отцеубийцей.    

Не позволяло, однако, в груди моей  гордое сердце    

Дольше в дворце оставатья, покуда  отец мой сердился.    

Тесной толпою меня обступили друзья и  родные,    

Долго меня умоляли, чтоб с ними в  дворце я остался.    

     

     

9-465    

     

     

Тучных немало овец и тяжелых быков  криворогих    

В жертву заклали они, и не мало  свиней утучненных    

Было изжарено ими над пламенем ярким  Гефеста.    

Выпито было немало вина из кувшинов  отцовских.    

Девять ночей провели они рядом со  мной, неотступно    

     

     

9-470    

     

     

Стражу держа чередой. Два огня  никогда не тушилось:    

В портике внешнем один – перед входом  во двор защищенный.    

В самом чертоге другой – в сенях, у  дверей моей спальни.    

Чуть лишь десятая ночь для меня  опустилась, чернея,    

Выломал в спальном покое я крепко  сплоченные двери,    

     

     

9-475    

     

     

Вышел во двор и, легко чрез ограду  его перелезши,    

Скрылся от стражи мужей и служанок,  меня охранявших.    

Долго скитался потом я вдали по  Элладе пространной    

И, наконец, в плодородную Фтию, где  овцы плодятся,    

Прибыл к Пелею царю. Там он принял  меня благосклонно.    

     

     

9-480    

     

     

Вскоре ж, душой полюбив, как отец  лишь единого любит    

Сына, рожденного к старости лет,  средь большого достатка,    

Сделал богатым меня и народа мне  выделил много.    

Жил на границе я Фтии и правил  народом долонов.    

Я же тебя полюбил от души, мой Ахилл  богоравный,    

     

     

9-485    

     

     

И возрастил столь большим, –  оттого что ни с кем не желал ты    

Сесть за обеденный стол или кушать  отдельно в чертоге,    

Прежде чем я не приду и, тебя посадив  на колени,    

Не накрошу тебе мяса и кубка с вином  не приближу.    

Часто, бывало в беспомощном детстве,  питье изрыгая,    

     

     

9-495    

     

     

Ты мне забрызгивал грудь, и хитон мой  вином обливался.    

Много я ради тебя потрудился и  выстрадал много,    

Помня, что волей богов, от меня не  родится потомства,    

Сына старался обресть я в тебе,  Ахиллес богоравный,    

Чтоб отвратил от меня ты со временем  жребий позорный.    

     

     

9-490    

     

     

Ныне молю, Ахиллес, укроти свою  гордую душу.    

Сердцем не будь беспощаден. Преклонны  и самые боги,    

Хоть превосходят людей они доблестью,  славой и силой.    

Если и против богов согрешит человек  иль преступит,    

Все же смягчить их возможно мольбами.  Обетом угодным,