1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 
дискуссию с
по­сетителем,
и тогда Шри
Бхагаван замечает:
«В таких обсуждениях
пользы немного».

Если
вопросы задаются
на английском
языке, то он
отвечает
через переводчика.
Хотя Махарши
бегло не говорит
по-английски,
но все понимает
и останав­ливает
переводчика
при малейшей
неточности.

Будучи
доктринально
едины, ответы
Шри Бхагава­на
направлялись
конкретному
человеку, ad
hominem
*,
значительно
меняясь в зависимости
от спрашивающе­го.
Христианский
миссионер
спросил: «Бог
— это лич­ность?»
И Шри Бхагаван,
не ущемляя
доктрину ад­вайты,
пытается
облегчить ему
ответ: «Да, Он
всегда Первое
Лицо, Я,
постоянно
стоящее перед
вами. Если вы
отдаете предпочтение
мирскому, то
Бог кажется
отступающим
на задний план;
если же вы все
отбро­сите
и будете искать
только Его, то
Он один останется
как Я,
Атман».

Кто-то
интересуется,
вспомнил ли
миссионер, что
«Я» — то имя,
которое Бог
провозгласил
через Мои­сея**.
Шри Бхагаван
иногда отмечал
превосходство
«Я ЕСМЬ»
как Божественного
Имени.

Обычно
только вновь
прибывшие
задают вопросы
и получают
разъяснения.
Ученики спрашивают
редко, некоторые
из них — никогда.
Объяснения
— не есть са­мо
обучение, а
только указатели
к нему.

Четверть
пятого. Шри
Бхагаван растирает
свои не­гибкие
колени и ноги
и тянется к
посоху. Иногда
тре­буется
две или три
попытки, чтобы
подняться с
ку­шетки, но
он никогда не
примет помощи.
В течение двадцати
минут его отсутствия
Холл заново
чистится и на
кушетку кладутся
покрывала.

Где-то
через десять
или пятнадцать
минут после
его возвращения
начинается
пение Вед,
а
затем Упа­деши
Сарам,
«Наставления
в тридцати
стихах» Шри
Бхагавана. Это
единственный
пункт, в котором
Шри Бхагаван
отвергал
ортодоксальную
точку зрения,
ибо, строго
говоря, только
брахманам
разрешено
слушать пение
Вед.
Здесь же все
вели себя одинаково.
На воп­рос о
пользе этого
он ответил
просто: «Звук
пения по­могает
успокоить ум».
Махарши тоже
совершенно
оп­ределенно
говорил, что
знать смысл
нет необходимо­сти.
Здесь — практическая
иллюстрация
к уже сказан­ному
о «медитации»,
которую он
предписывал.
Это не мысль,
а обращение
ума вовнутрь,
к сознаванию
по ту сторону
мысли.

Пение
продолжается
около тридцати
пяти минут.
Пока оно длится,
Шри Бхагаван
часто сидит
непод­вижно,
его лицо твердо,
неподвижно,
величественно,
словно высечено
в скале. После
того как пение
за­канчивается,
все еще сидят
до шести тридцати
— вре­мени, когда
женщины, как
ожидается,
покинут Ашрам.
Некоторые
из мужчин остаются
еще на час, обычно
в молчании,
время от времени
беседуя, напевая
та­мильские
песни. После
этого — ужин,
и почитатели
расходятся.

Вечерний
сбор преданных
особенно ценен,
по­скольку
объединяет
торжественность
пения раннего
ут­ра с
дружественностью
вечерних часов.
И все же для
тех, кто схватывает
торжественность,
она всегда
здесь, даже
когда Шри Бхагаван
внешне смеется
и шутит.

Служитель
приходит массировать
ему ноги с ка­кой-то
жидкой мазью,
но он отодвигает
ее от себя.
Администраторы
слишком много
суетятся с ним.
Но Махарши
обращает свой
отказ в шутку:
«Вы получили
Милость взглядом
и речью, а теперь
хотите Милости
прикосновением?
Разрешите же
и мне иметь
немного Милости
от прикосновения
к себе».

Однако
на бумаге можно
представить
только блед­ное
отражение его
юмора, ибо независимо
от смысла и
остроумия
он был просто
неподражаем.
Когда он рассказывал
какую-нибудь
историю, то был
совершен­ным
актером, воспроизводящим
ее так, словно
жил ею. Он очаровывал
всех наблюдателей,
даже тех, кто
не понимал
языка. Действительная
жизнь была
играемой им
ролью, и в этой
жизни переходы
могли быть
совсем быстрыми,
от юмора до
глубокой симпатии.

Даже
в ранние дни
своего пребывания
в Тируван­намалае,
когда думали,
что Свами все
предал забве­нию,
он имел острое
чувство юмора
и выдавал шутки,
о которых рассказывал
только годы
спустя. Однажды,
после того как
мать и множество
других людей
по­сетили его
в Павалаккунру,
они, уходя в
город за пи­щей,
заперли дверь
снаружи на
засов, опасаясь,
что Свами может
ускользнуть.
Он, однако, знал,
что дверь снимается
с петель и
открывается
даже запертая,
а потому незаметно
ушел во время
их отсутствия,
чтобы уклониться
от толпы и
беспокойства.
При возвращении
посетители
обнаружили
дверь закрытой
на засов, но
комнату пустой.
Позже, когда
вокруг никого
не было, он
вернулся тем
же путем. Люди
сидели перед
ним и рассказывали
один другому,
как он исчез
через за­крытую
дверь и затем
появился снова
с помощью сиддх
(сверхобычных
сил), а на его
лице не дрогнул
ни
один мускул,
хотя годы спустя
весь Холл сотрясался
от смеха, когда
он рассказывал
присутствующим
эту историю.

Следует
коснуться также
и больших ежегодных
праз­днеств.
Большинство
почитателей
были не в состоянии
неизменно жить
в Тируваннамалае
и могли приходить
только
время от времени,
так что на большие
праздники
в Ашраме всегда
собирались
толпы. Особенно
это от­носится
к четырем
замечательным
празднествам
— Картикай,
Дипавали, Махапуджа
(годовщина
смерти Матери)
и Джаянти (день
рождения Шри
Бхагавана).
Джаянти считается
самым значительным
и наиболее
активно посещаемым
из них. Сначала
Шри Бхагаван
вообще
не хотел, чтобы
этот день
праздновали.
По этому поводу
он сочинил
следующие
строфы:

Вы, кто
желает праздновать
день рождения,
Отыщите
сначала, откуда
произошло ваше
рождение. Истинное
рождение человека
происходит
тогда,
Когда
он проникает
в ТО,

		которое
превосходит
рождение и
смерть —
Вечное
бытие.

В свой
день рождения
следует, по
крайней мере,

Только
оплакивать
вступление
в этот мир (самсару).

Славить
и праздновать
этот день —

Все равно,
что украшать
труп и восторгаться
им.

Искать
Атман
и погружаться
в Атман:

Это —
Мудрость.

Однако
для почитателей
день рождения
Шри Бха­гавана
был поводом
для празднования,
и он был вы­нужден
подчиниться;
но и тогда и
при любых
обсто­ятельствах
он отказывался
разрешать
выполнение
пуд­жи
(ритуального
почитания) в
свою честь.
Толпа была
громадной, и
все преданные
в этот день
принимали пищу
вместе со Шри
Бхагаваном.
Даже большой
сто­ловый зал
оказывался
недостаточно
вместительным.
Рядом с ним,
над квадратным
участком земли,
со­оружалась
кровля из пальмовых
листьев, на
бамбуко­вых
стойках, и все
сидели под ней.
Также кормили
и
бедных, иногда
приходивших
в две или три
смены, в присутствии
полиции и бойскаутов,
которые охра­няли
входы в помещения
и руководили
толпами по­сетителей.

В любой
такой день Шри
Бхагаван сидел
поодаль, царственный,
и, тем не менее,
с хорошо знакомым
взглядом узнавания
каждого из
приходивших
много­летних
почитателей.
Во время одного
из празднеств
Картикай, когда
толпы посетителей
заполнили всю
территорию
Ашрама и вокруг
него были установлены
перила, чтобы
держать их на
некотором
отдалении,
ка­кой-то малыш
переполз через
препятствие
и поднялся к
нему, показать
свою новую
игрушку. Махарши,
сме­ясь, повернулся
к служителю:
«Смотрите, как
много пользы
от ваших ограждений!»

В сентябре
1946 года состоялось
большое торже­ство
по случаю
пятидесятилетней
годовщины
прибы­тия Шри
Бхагавана в
Тируваннамалай.
Преданные
со­брались
отовсюду. Статьи
и стихотворения,
написан­ные
по этому случаю,
составили книгу
— «Сувенир
зо­лотого
юбилея».

В последние
годы Старый
Холл начал
становиться
слишком тесным
даже в обыкновенные
дни, и более
обычным стало
сидеть снаружи,
под кровлей
из паль­мовых
листьев. В 1939 году
началась работа
по воз­ведению
Храма над могилой
Матери, законченная
в 1949 году вместе
с Новым Холлом
для Шри Бхагавана
и почитателей.
Храм и Новый
Холл были двумя
ча­стями единого
здания, сооруженного
строителями
тра­диционных
храмов в соответствии
с требованиями
свя­щенных
Писаний.

Здание
простирается
к югу от Старого
Холла и кон­торы,
между ними и
дорогой. Его
западная половина,
южнее Старого
Холла, составляет
Храм, а восточная
половина —
большой, квадратный,
хорошо вентилиру­емый
зал, где Шри
Бхагаван должен
был сидеть со
своими почитателями.

Кумбхабхишекам,
или
ритуал освящения
Храма и Нового
Холла, представлял
собой настолько
внуши­тельную
церемонию, что
привлек множество
предан­ных.
Он увенчал годы
усилий, работ
и планирования.
Шри Бхагаван,
однако, не желал
входить в Новый
Холл.
Он предпочитал
простоту и не
любил какой-либо
пышности вокруг
себя. Многие
из почитателей
также сопротивлялись
— Старый Холл
так вибрировал
в его Присутствии,
а Новый Холл
казался сравнительно
хо­лодным
и безжизненным.
Когда Шри Бхагаван
вошел в него,
последняя
болезнь уже
сжимала его
тело.
Глава
14
Упадеша,
или Наставление
Это
удивительно,
какой скрытой
была упадеша
Шри
Бхагавана, то
есть руководство
или наставление,
кото­рое
он давал своим
ученикам, — не
существует
точного
английского
перевода этого
слова. Хотя он
был доступен
всем одинаково,
хотя вопросы
обычно задавались
от­крыто и
Махарши отвечал
публично,
руководство,
да­ваемое каждому
ученику, было,
тем не менее,
исклю­чительно
прямым и приспособленным
к его характер­ным
особенностям.
Когда однажды
Свами Йогананда,
имеющий в Америке
множество
последователей,
спро­сил Шри
Бхагавана о
духовном наставлении,
которое следует
давать людям
для их духовного
подъема, он
от­ветил:
«Оно зависит
от темперамента
и духовной
зре­лости
человека. Тут
не может быть
массовой
инструк­ции».
Достаточно
вспомнить
рассказы об
уже упоми­навшихся
четырех почитателях
— Эчамме, Матери,
Шивапракашаме
Пиллае и Натеше
Мудальяре,
чтобы осознать,
как сильно
разнилось их
«лечение».

Шри
Бхагаван был
чрезвычайно
активен — он
сам говорил
об этом, хотя
никто из испытавших
его Ми­лость
не нуждался
в каком-либо
подтверждении.
Но активность
Махарши была
так скрыта, что
случайные,
посетители
и те, кому не
удалось ее
воспринять,
ве­рили,
что он совсем
не дает упадешу
или
равнодушен
к нуждам
духовных искателей.
Встречалось
много та­ких,
подобных брахману,
который пытался
отговорить
Натешу Мудальяра
от посещения
его.

Крайняя
важность этого
вопроса состоит
в том факте,
что (за исключением
редчайших
случаев, таких,
как сам Шри
Бхагаван) Реализация
возможна только
благодаря
Милости Гуру.
Шри Бхагаван,
как и другие
Учители, совершенно
ясно высказывался
об этом. По­этому
для садхака
(духовно
устремленного)
было совершенно
не достаточно
знать, что учение
Махар­ши
— великое и его
присутствие
— вдохновляющее;
бы­ло
необходимо
знать, что он
— Гуру, дающий
дикшу
(посвящение)
и упадешу
(наставление).

Термин
«Гуру» используется
в трех смыслах.
Он мо­жет
означать человека,
который, хотя
и не имеет ду­ховного
достижения,
облачен (подобно
рукоположе­нию
священника)
полномочиями
давать посвящение
и упадешу.
Его
положение часто
бывает наследствен­ным,
а сам он чем-то
напоминает
домашнего
доктора, следящего
за духовным
здоровьем. Во
втором случае
Гуру может быть
тот, кто, в дополнение
к вышеска­занному,
имеет некоторое
духовное достижение
и в со­стоянии
руководить
учениками
настолько более
мощ­ной упадешей,
насколько
он сам продвинулся
(хотя действительные
практики, которые
он предписывает,
могут быть
такими же). Но
в высочайшем
и самом истинном
значении этого
слова Гуру —
это осознавший
Единство
с Духом, являющимся
Атманом,
истин­ным Я
всех
и всего. Это —
Садгуру.

Именно
в этом, последнем,
смысле Шри
Бхагаван употреблял
слово «Гуру».
Поэтому он
говорил: «Бог,
Гу­ру
и Атман
— одно и то же».
В «Духовном
настав­лении»
*
он так описал
Гуру:

«Гуру
— тот, кто все
время пребывает
в бездон­ных
глубинах Атмана.
Он никогда не
видит ка­кой-либо
разницы между
собой и другими,
пол­ностью
свободен от
ошибочных
представлений
различия — что
он сам уже
Просветленный,
или Освобожденный,
тогда как остальные
вокруг него
еще пребывают
в зависимости,
или в темноте
не­знания. Его
твердость, или
самообладание,
не мо­гут нарушить
никакие обстоятельства,
и он никог­да
не обеспокоен».

Подчинение
этому Гуру —
не подчинение
чему-ли­бо
внешнему себе,
но Атману,
проявленному
внеш­не, чтобы
помочь человеку
обнаружить
Атман
внут­ри. «Учитель
находится
внутри, а медитация
является средством
удалить невежественное
представление,
что он — только
снаружи. Если
бы он был ожидаемым
ва­ми незнакомцем,
то должен был
бы исчезнуть
со вре­менем.
В чем польза
от преходящего
существования,
подобного
этому? Но пока
вы думаете об
отделенности
или о том, что
вы есть тело,
то Учитель
„снаружи” также
необходим, и
он появится
в телесной
форме.

Когда
же ошибочное
отождествление
себя с телом
исчезнет, то
Учитель обнаружится
как Атман
и ни­что иное»
*.

Не
требует доказательства,
что являющийся
Гуру в этом
высочайшем
смысле осознания
своего тожде­ства
с Абсолютом
так не говорит,
ибо не осталось
эго, дабы утвердить
это тождество.
Он также не
говорит, что
имеет учеников,
так как, будучи
по ту сторону
раз­личий, не
может состоять
в каких-то
отношениях.

Хотя
джняни
(Просветленный)
Един с Абсолютом,
черты характера
внешне продолжают
существовать
как средство
его проявления,
так что по
человеческим
осо­бенностям
один джняни
может
полностью
отличаться
от другого.

Одной
из характерных
черт Шри Бхагавана
была его практичная
проницательность.
Не вызывает
сомне­ния, что
в первые годы
пребывания
в Тируваннамалае
он позволял
считать себя
мауни
(принявшим
обет мол­чания)
для того, чтобы
избежать нарушений
внутрен­ней
тишины. Точно
так же Бхагаван
воспользовался
тем, что освобожденный
в принципе не
может до­казывать,
что он — Гуру,
или допускать
внешние свя­зи
—
для того, чтобы
отразить
неоправданные
требо­вания
упадеши
от
тех, кто в действительности
не были его
учениками.
Удивительно,
какой успешной
была эта защита,
тогда как подлинные
ученики здесь
не имелись в
виду и не затрагивались
ею.

Давайте