1 2 3 
Любовь  Андреевна. Теперь  можно и ехать. Уезжаю я с двумя заботами. Первая – это больной Фирс. (Взглянув  на часы.) Еще минут пять можно…    

Аня. Мама, Фирса уже отправили в  больницу. Яша отправил утром.    

Любовь  Андреевна. Вторая  моя печаль – Варя. Она привыкла рано вставать и работать, и теперь без труда  она, как рыба без воды. Похудела, побледнела и плачет бедняжка…    

     

Пауза.    

     

Вы это  очень хорошо знаете, Ермолай Алексеич; я мечтала… выдать ее за вас, да и по всему  видно было, что вы женитесь. (Шепчет Ане, та кивает Шарлотте, и обе уходят.)  Она вас любит, вам она по душе, и не знаю, не знаю, почему это вы точно  сторонитесь друг друга. Не понимаю!    

Лопахин. Я сам тоже не понимаю,  признаться. Как-то странно все… Если есть еще время, то я хоть сейчас готов…  Покончим сразу – и баста, а без вас я, чувствую, не сделаю предложения.    

Любовь  Андреевна. И  превосходно. Ведь одна минута нужна, только. Я ее сейчас позову…    

Лопахин. Кстати и шампанское есть. (Поглядев  на стаканчики.) Пустые, кто-то уже выпил.    

     

Яша  кашляет.    

     

Это  называется вылакать…    

Любовь  Андреевна (оживленно). Прекрасно. Мы выйдем… Яша,  allez![5]  Я ее позову… (В дверь.) Варя, оставь все, поди сюда. Иди! (Уходит с  Яшей.)    

Лопахин  (поглядев на  часы). Да…    

     

Пауза.    

За  дверью сдержанный смех, шепот, наконец входит Варя.    

     

Варя (долго осматривает вещи). Странно, никак не найду…    

Лопахин. Что вы ищете?    

Варя. Сама уложила и не помню.    

     

Пауза.    

     

Лопахин. Вы куда же теперь, Варвара  Михайловна?    

Варя. Я? К Рагулиным… Договорилась к  ним смотреть за хозяйством… в экономки, что ли.    

Лопахин. Это в Яшнево? Верст семьдесят  будет.    

     

Пауза.    

     

Вот и  кончилась жизнь в этом доме…    

Варя (оглядывая вещи). Где же это… Или, может, я в  сундук уложила… Да, жизнь в этом доме кончилась… больше уже не будет…    

Лопахин. А я в Харьков уезжаю сейчас… вот  с этим поездом. Дела много. А тут во дворе оставляю Епиходова… Я его нанял.    

Варя. Что ж!    

Лопахин. В прошлом году об эту пору уже  снег шел, если припомните, а теперь тихо, солнечно. Только что вот холодно…  Градуса три мороза.    

Варя. Я не поглядела.    

     

Пауза.    

     

Да и  разбит у нас градусник…    

Пауза. Голос в дверь со двора: «Ермолай  Алексеич!..»    

Лопахин  (точно давно  ждал этого зова).  Сию минуту! (Быстро уходит.)    

     

Варя,  сидя на полу, положив голову на узел с платьем, тихо рыдает. Отворяется дверь,  осторожно входит Любовь Андреевна.    

     

Любовь  Андреевна. Что?    

     

Пауза.    

     

Надо  ехать.    

Варя (уже не плачет, вытерла глаза). Да, пора, мамочка. Я к  Рагулиным поспею сегодня, не опоздать бы только к поезду…    

Любовь  Андреевна (в  дверь). Аня,  одевайся!    

     

Входит  Аня, потом Гаев, Шарлотта Ивановна. На Гаеве теплое пальто с  башлыком. Сходится прислуга, извозчики. Около вещей хлопочет Епиходов.    

     

Теперь  можно и в дорогу.    

Аня (радостно). В дорогу!    

Гаев. Друзья мои, милые, дорогие  друзья мои! Покидая этот дом навсегда, могу ли я умолчать, могу ли удержаться,  чтобы не высказать на прощанье те чувства, которые наполняют теперь все мое  существо…    

Аня (умоляюще). Дядя!    

Варя. Дядечка, не нужно!    

Гаев (уныло). Дуплетом желтого в середину…  Молчу…    

     

Входит  Трофимов, потом Лопахин.    

     

Трофимов. Что же, господа, пора ехать!    

Лопахин. Епиходов, мое пальто!    

Любовь  Андреевна. Я  посижу еще одну минутку. Точно раньше я никогда не видела, какие в этом доме  стены, какие потолки, и теперь я гляжу на них с жадностью, с такой нежной любовью…    

Гаев. Помню, когда мне было шесть лет,  в Троицын день я сидел на этом окне и смотрел, как мой отец шел в церковь…    

Любовь  Андреевна. Все  вещи забрали?    

Лопахин. Кажется, все. (Епиходову,  надевая пальто.) Ты же, Епиходов, смотри, чтобы все было в порядке.    

Епиходов  (говорит  сиплым голосом).  Будьте покойны, Ермолай Алексеич!    

Лопахин. Что это у тебя голос такой?    

Епиходов. Сейчас воду пил, что-то  проглотил.    

Яша (с презрением). Невежество…    

Любовь  Андреевна. Уедем  – и здесь не останется ни души…    

Лопахин. До самой весны.    

Варя (выдергивает из узла зонтик,  похоже, как будто она замахнулась).    

     

Лопахин  делает вид, что испугался.    

     

Что вы,  что вы… Я и не думала.    

Трофимов. Господа, идемте садиться в  экипажи… Уже пора! Сейчас поезд придет!    

Варя. Петя, вот они, ваши калоши,  возле чемодана. (Со слезами.) И какие они у вас грязные, старые…    

Трофимов  (надевая  калоши). Идем,  господа!..    

Гаев (сильно смущен, боится заплакать). Поезд… станция… Круазе в  середину, белого дуплетом в угол…    

Любовь  Андреевна. Идем!    

Лопахин. Все здесь? Никого там нет? (Запирает  боковую дверь налево.) Здесь вещи сложены, надо запереть. Идем!..    

Аня. Прощай, дом! Прощай, старая  жизнь!    

Трофимов. Здравствуй, новая жизнь!.. (Уходит  с Аней.)    

     

Варя  окидывает взглядом комнату и не спеша уходит.    

Уходят  Яша и Шарлотта с собачкой.    

     

Лопахин. Значит, до весны. Выходите, господа…  До свиданция!.. (Уходит.)    

     

Любовь  Андреевна и Гаев остались вдвоем. Они точно ждали этого, бросаются на шею друг  другу и рыдают сдержанно, тихо, боясь, чтобы их не услышали.    

     

Гаев (в отчаянии). Сестра моя, сестра моя…    

Любовь  Андреевна. О мой  милый, мой нежный, прекрасный сад!.. Моя жизнь, моя молодость, счастье мое,  прощай!.. Прощай!..    

     

Голос  Ани весело, призывающе: «Мама!..»    

Голос  Трофимова весело, возбужденно: «Ау!..»    

     

В  последний раз взглянуть на стены, на окна… По этой комнате любила ходить  покойная мать…    

Гаев. Сестра моя, сестра моя!..    

     

Голос  Ани: «Мама!..»    

Голос  Трофимова: «Ау!..»    

     

Любовь  Андреевна. Мы  идем!..    

     

Уходят.    

Сцена  пуста. Слышно, как на ключ запирают все двери, как потом отъезжают экипажи.  Становится тихо. Среди тишины раздается глухой стук топора по дереву, звучащий  одиноко и грустно.    

Слышатся  шаги. Из двери, что направо, показывается Фирс. Он одет, как всегда, в пиджаке  и белой жилетке, на ногах туфли. Он болен.    

     

Фирс (подходит к двери, трогает за  ручку). Заперто.  Уехали… (Садится на диван.) Про меня забыли… Ничего… я тут посижу… А  Леонид Андреич, небось, шубы не надел, в пальто поехал… (Озабоченно  вздыхает.) Я-то не поглядел… Молодо-зелено! (Бормочет что-то, чего  понять нельзя.) Жизнь-то прошла, словно и не жил… (Ложится.) Я  полежу… Силушки-то у тебя нету, ничего не осталось, ничего… Эх ты… недотепа!.. (Лежит  неподвижно.)    

     

Слышится  отдаленный звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, печальный. Наступает  тишина, и только слышно, как далеко в саду топором стучат по дереву.    

     Занавес    

     

1904