1 2 3 4 5 6 7 
   
— Никаких неприятностей у меня не будет, — сказал он, — потому что мне абсолютно начхать, что он там затевает. Может выйти, может остаться — мне это безразлично.
   
Ник улыбнулся.
   
— Да и мне тоже. Тогда начинаем наш великий исход.
   
— Обувь снимаем?
   
Ник уже держал в руке пару мягких черных мокасин.
   
— О'кей, отправляйся. — Брайан обернулся к Бетани: — Смотрите, как он это делает, мисс. Вы — следующая.
   
— О, Боже! Терпеть не могу таких штук!
   
Однако Бетани встала рядом с Брайаном и внимательно проследила, как Ник изготовился к спуску. А тот лихо подпрыгнул, как лыжник на трамплине, мягко упал задом на скат и аккуратно съехал вниз. Так же ловко встал в носках на асфальт, повернулся, заложил руки за спину и шутливо поклонился.
   
— Проще пареной репы! — крикнул он. — Следующий клиент!
   
— Теперь вы, мисс… — сказал Брайан, — Бетани?
   
— Да, — нервозно ответила она. — Только я не думаю, что смогу. Я вообще физкультурой не могла заниматься. Меня даже освободили от занятий.
   
— Все получится, — успокоил ее Брайан. Он давно приметил, что люди съезжали со ската с большим энтузиазмом, когда обнаруживали зримую опасность, скажем, пробоину в фюзеляже или пожар в двигателе. — Обувь снимем?
   
Бетани сняла пару потрепанных теннисных тапочек, однако, попыталась попятиться от ярко-оранжевого ската.
   
— Может, мне лучше выпить для храбрости?
   
— Мистер Хопвелл внизу подстрахует, не бойтесь, — уговаривал Брайан, а сам начал опасаться, как бы не пришлось сталкивать ее. Очень не хотелось бы, но если она скоро не спрыгнет, придется. Нельзя было никому позволять отступать в хвост очереди, пока, мол, соберется с духом. При спуске по скату это было недопустимо. Позволишь одному — все захотят быть последними.
   
— Спускайся, Бетани, — неожиданно сказал Альберт. Он держал под мышкой футляр со скрипкой. — Я сам до смерти боюсь этой штуки, но, если ты съедешь, мне тоже придется решиться.
   
— Почему? — Она удивленно посмотрела на него.
   
Альберт густо покраснел.
   
— Ну, потому, что ты… девочка. Я понимаю, что это несправедливо, но — вот так…
   
Бетани задержала на нем взгляд. Затем рассмеялась и повернулась лицом к скату. Брайан решил все-таки подтолкнуть ее, если оглянется еще раз или попятится. Однако, делать этого не пришлось.
   
— Мальчик, мне бы сейчас травки, — сказала она и спрыгнула.
   
Бетани видела, как удачно спрыгнул Ник, и знала, что делать, но в последний момент испугалась и решила поджать ноги. Из-за этого ее занесло вбок. Брайан решил, что она свалится, но в последний момент девушка поняла опасность и успела выровняться. Пронеслась на правом боку, схватившись рукой за голову. Ее блузка задралась до самой шеи, но тут Ник поймал ее и поставил на ноги.
   
— Ух ты! — сказала она, переводя дыхание. — Прямо как в детстве.
   
— Все в порядке? — спросил Ник.
   
— Да. Думала обмочусь со страху, но — ничего.
   
Ник улыбнулся ей и обернулся к скату.
   
Альберт посмотрел на Брайана с извиняющимся выражением и протянул ему футляр со скрипкой.
   
— Вы не подержите скрипку? Я боюсь, если свалюсь с горки, она разобьется. Мои родители убьют меня. Это ведь Гретч.
   
Брайан принял у него футляр. Лицо его было спокойным и вполне серьезным, но внутри он улыбался.
   
— А можно мне на нее посмотреть? Я сам когда-то играл на такой — тысячу лет назад.
   
— Конечно, — ответил Альберт.
   
Интерес Брайана к инструменту возымел успокаивающее действие на мальчика… на что он и рассчитывал. Открыл три защелки на футляре и раскрыл его. Скрипка внутри действительно была фирмы «Гретч» и отнюдь не из дешевых вариантов. Брайан прикинул, что по цене этой скрипки можно вполне приобрести небольшой автомобиль.
   
— Великолепна, — сказал Брайан и тихонько отщипнул все четыре струны. Звук был удивительно мелодичным. Брайан закрыл и застегнул футляр. — Сберегу. Обещаю.
   
— Спасибо. — Альберт остановился на пороге, набрал полную грудь воздуха и шумно выдохнул. — Джеронимо, — тихо сказал он и спрыгнул. Сразу же спрятал обе руки под мышками. Охранять пальцы от любых возможных повреждений для него давно уже стало рефлексом. Скатился вниз вполне аккуратно и без проблем.
   
— Отлично сделано! — приветствовал его Ник.
   
— А чего тут такого? — ответил Туз Косснер и чуть не упал, споткнувшись о собственную ногу.
   
— Альберт! — окликнул его Брайан. — Держи! — Он наклонился, положил футляр точно по центру и отпустил. Альберт легко перехватил его в пяти футах от низа, сунул под мышку и отступил.
   
Дженкинс зажмурил глаза, спрыгнул и скатился вниз на боку. Ник успел подхватить его прежде, чем тот мог ушибиться об асфальт.
   
— Благодарю вас, молодой человек.
   
За ним благополучно последовали Гаффни и лысый мужчина. В дверях показались Лорел и Дайна Беллман.
   
— Я боюсь, — дрожащим голосом сказала Дайна.
   
— Все будет отлично, малышка, — успокоил ее Брайан. — Тебе и прыгать-то не придется. — Он положил ладони на плечи Дайны и повернул ее к себе лицом, спиной к скату. — Давай мне твои ручки, и я спущу тебя на скат.
   
Дайна отвела руки за спину.
   
— Нет, не вы. Я хочу, чтобы Лорел это сделала.
   
Брайан посмотрел на молодую женщину с темными волосами.
   
— Сделаете?
   
— Да, — ответила она. — Только скажите, что нужно.
   
— А Дайна уже знает. Вы ее за руки опустите на скат. Когда она ляжет и выпрямит ноги, отпустите.
   
Руки Дайны были холодными в ладонях Лорел.
   
— Я боюсь, — повторила она.
   
— Миленькая, да это все равно, что с детской горки кататься, — сказал Брайан. — А дяденька с английским акцентом ждет внизу, чтобы тебя поймать. Он уж и руки приготовил, как при игре в бейсбол.
   
«Хотя вряд ли она представляет, как это выглядит», — подумал он.
   
Дайна обратила к нему лицо с таким выражением, словно он элементарных вещей не понимает.
   
— Я не боюсь скатиться. Я боюсь этого места. Какой странный запах.
   
Лорел, которая никакого запаха не ощущала, с недоумением посмотрела на Брайана.
   
— Послушай, дорогая, — Брайан опустился на одно колено перед девочкой, — нам надо спуститься с самолета. Ты ведь понимаешь, верно?
   
Стекла черных очков обратились к нему.
   
— А почему надо? Почему мы должны покинуть самолет? Здесь же никого нет.
   
Брайан и Лорел обменялись взглядами.
   
— Да, но мы этого не знаем, пока сами не проверим, — возразил Брайан.
   
— А я уже знаю, — ответила Дайна. — Здесь ничем не пахнет и ничего не слышно. Или нет… нет…
   
— Что «нет», Дайна?
   
Девочка заколебалась. Ей хотелось, чтобы все поняли. Вовсе не спуск страшил ей. Она и прежде с горок каталась, и к тому же доверяла Лорел. Лорел ее не отпустила бы, если это было хоть чуточку опасно. Здесь, в этом месте, что-то не то. Вот чего она боялась. Что-то очень не то. Дело было не в странной тишине и пустынности. Дело было в чем-то другом.
   
Но взрослые не верили детям, тем более слепым детям. А уж слепой девочке — особенно. Хотела сказать им, что здесь нельзя оставаться, что здесь очень опасно. Хотела сказать, что нужно снова завести самолет и улетать отсюда. А что они ей на это ответят? О'кей, конечно! Дайна права! Скорей обратно на самолет? Да никогда.
   
«Они сами увидят. Сами убедятся, что здесь пусто, и тогда мы снова поднимемся на самолет и отправимся куда-нибудь еще, в такое место, где не будет этого предчувствия беды. Время еще есть. Я так думаю».
   
— Ладно, ничего, — сказала она Лорел. Голос ее был тихим, полным отречения. — Опустите меня.
   
Лорел осторожно опустила ее на скат. Спустя мгновение Дайна посмотрела на нее. «За исключением того, что она не может смотреть или видеть», — подумала Лорел.
   
— О'кей, Дайна? — спросила она.
   
— Нет, — ответила девочка. — Здесь ничего не о'кей. — Прежде, чем Лорел отпустила ее, Дайна сама освободила пальцы, скатилась вниз, где ее легко подхватил Ник.
   
Лорел последовала за ней, придерживая юбку. Остались Брайан, храпящий алкаш в конце самолета и этот крупный «весельчак» в джерси, любитель рвать бумажки.
   
«Никаких неприятностей у меня с ним не будет», — подумал Брайан, — «потому что мне абсолютно начхать, что он там затевает». Теперь он обнаружил, что все не так-то просто. Этот человек раскрыл далеко не все карты. Брайану показалось, что маленькая девочка об этом знала, хотя и была слепой. Что, если бы они оставили этого типа в самолете, а он бы начал беситься? Вдруг бы разгромил бы кабину пилота?
   
«Ну и что? Все равно лететь некуда. Баки почти пусты».
   
Нет, идея ему очень оказалась не по душе. И дело не в том, что 767-й был снабжен многомиллионным оборудованием. Быть может, такие мысли явились отголоском тревоги, которую он уловил на лице Дайны, перед спуском. Здесь в самом деле что-то было не то, и даже хуже, чем казалось на первый взгляд. От этого делалось страшно, поскольку неизвестно, что же могло быть хуже. Только самолет оставался надежным. Пусть даже баки пусты, но это был мир, который он знал и понимал.
   
— Ваша очередь, дружище, — сказал он как можно вежливее.
   
— Вы понимаете, что я за это доложу на вас? — спросил Крэг Туми странным тонким голосом. — Вы ведь знаете, что я подам иск на вашу компанию на тридцать миллионов долларов, и что представлю вас в качестве главного виновника?
   
— Это ваше право, мистер…
   
— Туми. Крэг Туми.
   
— Мистер Туми, — согласился Брайан. После некоторого колебания спросил: — Мистер Туми, а вы в курсе того, что с нами произошло?
   
Крэг с порога посмотрел на пустынное летное поле, на широкие, слегка поляризованные окна аэропорта вдоль веранды, где не толпились радостные друзья и родственники в ожидании прибывающих, и не было пассажиров, собиравшихся улететь.
   
Конечно, он был в курсе. Это — лангольеры. Лангольеры пришли, чтобы забрать всех глупых, ленивых людей, как ему всегда говорил отец.
   
Все тем же тонким голосом Крэг произнес:
   
— В отделе закладных бумаг банковской корпорации «Солнце пустыни» я известен как Тягловый Конь. Вам это известно? — Он сделал паузу, ожидая какой-нибудь реакции от Брайана. Поскольку ее не последовало, Крэг продолжил: — Конечно, нет. Как и неизвестно вам, насколько важна была встреча в бостонском Центре Благоразумия. Вам это безразлично. Но позвольте вам заметить, капитан: экономическая судьба наций может зависеть от результатов этой встречи, встречи, на которой я буду отсутствовать, когда станут голосовать.
   
— Мистер Туми, все это, конечно, очень интересно, но у меня, право же, нет времени, — сказал Брайан.
   
— Времени?! — неожиданно взвизгнул Крэг. — Какого черта вам известно о времени? Меня спросите! Меня! Я знаю, что такое время, все знаю! Время очень кратко! Его мало, сэр! Черт бы вас побрал!
   
«Пошел он к дьяволу. Спихну этого сумасшедшего придурка», — подумал Брайан. Однако, прежде, чем он успел это сделать, Крэг Туми прыгнул и вполне гладко спустился, прижимая портфель к груди. Брайан почему-то вспомнил старую рекламу Хертца по ТВ, на которой О.Дж. Симпсон летал над аэропортом в костюме и галстуке.
   
Соскользнув вниз, Крэг крикнул:
   
— Времени чертовски в обрез! — и поправил штанины, которые задрались, обнажив нейлоновые носки и голые колени.
   
— Господи, ну и кошмарный тип, — пробормотал Брайан. Он оглянулся внутрь самолета, в этот спокойный и знакомый ему мир… и спрыгнул.
   
   
Десять человек стояли под огромным крылом 767-го, разбившись на две части. В группе были Брайан, Ник, лысый мужчина, Бетани Симмс, Альберт Косснер, Роберт Дженкинс, Дайна, Лорел и Дон Гаффни. Отдельно от всех стоял Крэг Туми, он же Тягловый Конь. Наклонившись, он тщательно стряхивал пылинки со своих брюк левой ладонью, правая рука держала портфель. Потом он выпрямился и равнодушно осмотрелся вокруг.
   
— Что дальше, капитан? — коротко спросил Ник.
   
— Это уж ты мне скажи. Нам, вернее.
   
Ник вопросительно посмотрел на Брайана, словно сомневаясь — всерьез ли он так считает. Брайан чуть заметно кивнул ему. Этого было достаточно.
   
— Ну, что ж, я думаю, сначала посмотрим, что делается в аэропорту, — сказал Ник. — Как туда пробраться кратчайшим путем? У кого какие идеи?
   
Брайан кивнул в сторону скопления багажных платформочек под верандой аэропорта.
   
— Я думаю, по багажному конвейеру будет проще всего войти.
   
— Тогда вползем по нему внутрь, леди и джентльмены! Пошли?
   
Это было совсем близко, а Лорел, которая шла, взяв за руку Дайну, этот отрезок пути показался самым странным в ее жизни. Она видела всю группу как бы сверху: десяток темных точек, передвигавшихся через обширную бетонную равнину. Не было ни малейшего ветра. Ни одна птица не пела. Ни шум мотора, ни звук человеческого голоса не нарушали неестественное безмолвие. Даже звуки их шагов показались ей нереальными — приглушенными и странно тихими.
   
«Показалось», — подумала она. — «Вот точное слово. Поскольку ситуация настолько странная, что здесь все начинает как бы казаться. Вот бетон. Каблучки по бетону звучат иначе».
   
Она и прежде ходила по бетону, но что-то никогда не слышала, чтобы от него исходил такой звук. Какой-то бледный, лишенный силы.
   
Они подошли к поезду багажных платформочек. Ник прошел между ними, направляя всю группу, и остановился у конвейерной ленты, уходившей в проем, на котором висели резиновые полоски. Конвейер описывал дугу, возле которой обычно стояли грузчики, размещая на нем багаж с платформочек. Лента конвейера выходила из другого проема, тоже завешенного резиновыми полосками.
   
— А для чего здесь эти резиновые полоски? — нервозно спросила Бетани.
   
— Может быть, от сквозняка в холодную погоду, — предположил Ник. — Дайте-ка я сначала просуну туда голову да посмотрю, что там. Не волнуйтесь, я быстро. — Прежде, чем кто-либо отреагировал, он вскочил на конвейерную ленту и направился к бреши в стене здания. Подойдя к ней, опустился на колени и просунул голову между резиновых полос.
   
«Сейчас что-то просвистит, послышится стук», — дико подумал Альберт, — «а когда мы его потащим назад, у него не будет головы».
   
Ничто не просвистело и не стукнуло. Когда Ник убрал голову, она оказалась вполне на месте, а на лице недоумение.
   
— Берег свободен, — сказал он, и Альберту его бодряческий тон показался явно наигранным. — Давайте, друзья, полезем. Вперед! Тело к телу!
   
Бетани отшатнулась.
   
— Там что — тела? Мистер, там есть мертвые?
   
— Да нет, не видел, мисс, — ответил Ник, не пытаясь придавать более своему тону шутливость. — Я просто выдал искаженную версию стихотворения старого Бернса, чтобы выглядеть веселым. Боюсь, вместо юмора вышла безвкусица. Дело в том, что я там вообще никого не увидел. Но мы вроде бы этого и ожидали, верно?
   
Ожидали… но все равно у всех сжалось сердце. У Ника тоже, судя по его голосу.
   
Один за другим они взобрались на конвейер и проползли внутрь сквозь резиновые ленты вслед за ним.
   
Дайна задержалась перед тем, как вползти, и повернула лицо к Лорел. Тусклый отсвет отразился в ее очках, как в зеркальных.
   
— Здесь все не так, — повторила она и поползла внутрь.
   
   
Один за другим они проникли внутрь международного аэропорта Бангора — странный багаж, ползущий по конвейерной ленте. Альберт помог Дайне слезть. Теперь они стояли молча, с удивлением озираясь по сторонам.
   
Шок от пробуждения в самолете, пассажиры которого чудесным образом исчезли, прошел. Теперь удивление сменилось ощущением, что не туда попали. Никто из них еще не бывал в аэропорту, который был абсолютно пуст. Никого не было у стоек аренды автомобилей. Не светились табло прибытия и вылета. Ни души у касс, обслуживающих авиакомпании «Дельта», «Юнайтед», «Норд-вест Эйрлинк» и «Мид-Кост». Большой аквариум стоял посредине зала с рекламой ПОКУПАЙТЕ ЛОБСТЕРЫ МЭНА. Воды в нем было полно, но ни одного лобстера. Флюоресцентное освещение отсутствовало повсюду. Свет просачивался только сквозь стеклянные двери в дальнем конце, едва достигая середины зала, оставляя небольшую группу рейса № 29 в неприятном царстве теней.
   
— Порядок, — коротко бросил Ник, но даже краткость не замаскировала тревоги в его голосе. — Попробуем телефоны?
   
Пока он подходил к шеренге телефонных будок, Альберт направился к бюро аренды автомобилей. Из щелей на задней стенке конторы выглядывали рекламы автомобилей. В каждой из них наверняка содержался договор об аренде, а также карта центральных районов штата Мэн. На каждой карте непременно стрелочка с надписью ВЫ НАХОДИТЕСЬ ЗДЕСЬ. Она указывает на город Бангор.
   
Сзади послышался сухой скребущий звук. Альберт чуть не подпрыгнул от неожиданности и мгновенно обернулся, держа чехол скрипки, как дубину. Бетани пыталась прикурить от спички сигарету. Подняла брови.
   
— Испугался?
   
— Немножко. — Альберт опустил чехол и слегка улыбнулся.
   
— Извини. — Она потрясла спичкой и бросила ее на пол, потом затянулась сигаретой. — Уфф. Хоть это хорошо. В самолете закурить не осмелилась. Боялась, вдруг что-нибудь взорвется.
   
Подошел Боб Дженкинс.
   
— А я, знаете ли, лет десять назад бросил курить.
   
— Только, пожалуйста, без лекций, — сказала Бетани. — У меня такое чувство, что если мы выкарабкаемся из ситуации живыми и не чокнутыми, мне предстоит целый месяц выслушивать лекции тетушки. И не отвертеться.
   
Дженкинс поднял бровь, но объяснений спрашивать не стал.
   
— Видите ли, — сказал он, — я как раз хотел спросить у вас — не найдется ли лишней сигаретки. Похоже, сейчас самое время возобновить старые привычки.
   
Бетани с улыбкой протянула ему «Мальборо». Дженкинс взял сигарету, и она дала ему прикурить. Он затянулся и тут же закашлялся.
   
— Долго отсутствовали, — заметила она.
   
Дженкинс согласился:
   
— Но я быстро привыкну. Боюсь, в этом весь ужас привычек. А вы оба не обратили внимания на часы?
   
— Нет, — ответил Альберт.
   
Дженкинс указал на стену над дверями туалетов. Часы показывали 4.07 и стояли.
   
— Все совпадает, — сказал он. — Нам известно, что мы находились в полете, когда произошло… назовем это Событием, за отсутствием другого термина. Здесь это 4.07. Там — 1.07. Так что время нам теперь известно.
   
— Потрясающе! — сказала Бетани.
   
— Да, — согласился Дженкинс, предпочтя не заметить нотки сарказма. — Но что-то тут все равно не то. Жаль, что солнце не выглядывает. Тогда можно было бы сказать с уверенностью.
   
— Что вы имеете в виду? — спросил Альберт.
   
— Часы. Электрические часы. Они бесполезны. Нет тока. Но если бы было солнце, мы могли бы по крайней мере грубо прикинуть, который сейчас час по длине теней. Мои часы утверждают, что сейчас 9.15. Но я им не доверяю. Мне кажется, что время сейчас более позднее. Доказать, правда, не могу, как, впрочем, и объяснить. Но вот так считаю.
   
Альберт подумал, оглянулся по сторонам, посмотрел на Дженкинса.
   
— А вы знаете, пожалуй, верно, — сказал он. — Похоже, что время ближе к обеденному, как это ни странно.
   
— Чего тут странного? — возразила Бетани. — Разные часовые пояса.
   
— Вот тут я не могу согласиться, — сказал Дженкинс. — Мы совершали перелет от запада к востоку, барышня. Смещение времени для таких путешественников происходит в обратном порядке. Они ощущают, что время более ранее.
   
— Я хотел бы вас спросить о том, что вы сказали на самолете, — обратился к нему Альберт. — Когда капитан объявил нам, что здесь еще должны быть какие-то люди, вы произнесли фразу «фальшивая логика». Да, вы даже дважды ее повторили. Но для меня это было вполне логичным. Если мы все спали, а теперь мы здесь, и если событие произошло в 4.07 по бангорскому времени, то ведь в Бангоре все должны были спать.
   
— Верно, — согласился Дженкинс. — Но тогда где они все?
   
Альберт начал искать объяснения.
   
— Ну, может быть…
   
Послышался лязг, когда Ник решительно повесил трубку в одной из телефонных будок — самой последней в ряду автоматов. Он испробовал все.
   
— Полная отключка, — сказал он. — Все молчат — что на монетках, что с прямой связью. Можете добавить звук незвучащих звонков к тем псам, которые не брешут. Вот так, Брайан.
   
— Что же нам дальше предпринять? — спросила Лорел. Собственный голос показался ей таким эфемерным, что она почувствовала себя маленькой и потерянной. Возле нее Дайна медленно поворачивала голову из стороны в сторону, словно маленький живой радар.
   
— Давайте поднимемся наверх, — предложил Лысый. — Там должен быть ресторан.
   
Все посмотрели в его сторону. Гаффни буркнул:
   
— У вас, мистер, одно на уме.
   
Лысый мужчина посмотрел на него исподлобья.
   
— Во-первых, меня зовут не мистер, а Руди Варвик, — ответил он. — Во-вторых, лучше соображаешь, когда желудок полон. — Он пожал плечами. — Закон природы.
   
— Я думаю, мистер Варвик прав, — сказал Дженкинс. — Нам всем, по-моему, не мешало бы подкрепиться. Если пойдем наверх, возможно, найдем еще какие-нибудь подсказки к тому, что произошло. Даже уверен в этом.
   
Ник пожал плечами. Он теперь выглядел усталым и смущенным.
   
— Почему бы и нет? — согласился Ник. — Я уже чувствую себя, как Робинзон Крузо.
   
Они направились к эскалатору, который тоже был неподвижен. Альберт, Бетани и Боб Дженкинс замыкали шествие небольшой группой.
   
— А ведь вы о чем-то догадываетесь? — неожиданно спросил Альберт. — В чем тут дело?
   
— Может быть, и есть кое-какие идеи, — поправил его Дженкинс. — А может, и нет. Пока что я намерен сохранять спокойствие рассудка. Разве что — одно предложение.
   
— Какое?
   
— Это не тебе, а барышне. — Он повернулся к Бетани. — Поберегите ваши спички. Вот такое мое предложение.
   
— Что? — Бетани нахмурилась.
   
— То, что слышали.
   
— Да, слышала, но не поняла, к чему это вы. Там, наверху, мистер Дженкинс, наверно, есть газетный киоск. И наверняка полно спичек. Кстати, и сигарет, и разовых зажигалок.
   
— Согласен, — ответил Дженкинс. — И тем не менее советую вам сберечь именно ваши спички.
   
«Играет в этого… Фило Кристи, что ли», — подумал Альберт.
   
Хотел даже сказать об этом Дженкинсу и заметить ему, что здесь не сюжет его романа, но неожиданно Брайан остановился как вкопанный. Лорел, которая вела за руку Дайну, еле удержалась, чтобы не наткнуться на него.
   
— Послушайте, за вами все-таки ребенок, который не видит, — сказала она.
   
Брайан проигнорировал ее замечание. Он окинул взглядом маленькую группу беженцев.
   
— А где мистер Туми?
   
— Кто? — переспросил лысый мистер Варвик.
   
— Ну, этот парень, который опаздывал в Бостон.
   
— Кому до него дело? — сказал Гаффни. — Пусть убирается к чертям собачьим.
   
Брайану стало тревожно. Очень не по душе стало от мысли, что Туми куда-то скрылся и предоставлен самому себе. Почему стало так тревожно, сам не понимал. Посмотрел на Ника. Тот пожал плечами.
   
— Я не заметил, когда он смылся, друг. С этими телефонами возился, извини.
   
— Туууми! — закричал Брайан. — Крэг Туууумиии!! Где вы?!
   
Ответа не последовало. Только странная гнетущая тишина. И тут Лорел впервые обратила внимание на нечто, от чего стало еще больше не по себе. Брайан сложил ладони рупором и кричал вверх по эскалатору. В помещении с такими высокими потолками непременно должно быть эхо. Хоть какое-нибудь.
   
Здесь его не было.
   
Совсем никакого эха.
   
   
Пока все стояли внизу — два сопляка и старый дурак возле стойки аренды автомашин, а остальные глазели, как эта английская шпана пробует телефоны, Крэг Туми, как мышка, поднялся по неподвижному эскалатору. Знал, куда идти, знал, чего искать, когда доберется туда.
   
Он быстро пересек большой зал ожидания со своим чемоданчиком в руке, не обращая внимания на пустые кресла, на пустой бар под названием «Красный Барон». В дальнем конце помещения над входом в черный коридор висела вывеска:
   ВОРОТА № 5
   МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРИБЫТИЕ
   БЕСПОШЛИННЫЕ МАГАЗИНЫ
   ТАМОЖНИ США
   СЛУЖБА БЕЗОПАСНОСТИ АЭРОПОРТА
   
Он почти достиг коридора, сквозь большое окно бросил взгляд на летное поле и замедлил шаги. Медленно подошел к окну и посмотрел внимательнее.
   
Смотреть было не на что: пустое бетонное пространство, неподвижные белые облака, однако глаза его широко раскрылись, а в сердце начал закрадываться страх.
   
«Они идут», — прозвучал в голове Крэга мертвый голос. Это был голос его отца. Он доносился из маленького, наполненного привидениями мавзолея, спрятанного в темном закоулке сердца Крэга Туми.
   
— Нет, — прошептал он. Стекло затуманилось пятнышком от его дыхания. — Никто не идет.
   
«Ты плохо вел себя. Хуже того, ленился».
   
— Нет!
   
«Да. Тебе была назначена встреча, а ты наплевал на нее. Удрал. Сбежал в Бангор, Мэн. Лучшего места не мог придумать?»
   
— Я не виноват, — пробормотал он. Рука его судорожно стискивала ручку атташе-кейса. — Меня увезли против моей воли… Я… Меня похитили.
   
Внутренний голос не ответил. Только поступали флюиды неодобрения. И снова Крэг почувствовал на себе давление, ужасное, никогда не прекращающееся давление, гигантский груз. Внутреннему голосу не было нужды сообщать ему, что никакие извинения и оправдания не принимаются. Это Крэг понимал. Понимал всю жизнь.
   
«Они уже были здесь… и они вернутся. Ты ведь и сам знаешь, верно?»
   
Да, знает. Лангольеры вернутся. Вернутся за ним. И он ощущал их. Никогда не видел, но знал, насколько кошмарны эти монстры. Только ли один он знал об этом? Пожалуй, не только.
   
Он подумал, что та слепая девчонка тоже что-то знала о лангольерах.
   
Впрочем, какая разница? Единственное, что имело значение — добраться до Бостона, добраться туда, пока лангольеры не нахлынули в Бангор из их черных берлог, чтобы сожрать их живыми и орущими. Нет, во что бы то ни стало добраться до Благоцентра, рассказать им, что он сделал и быть после этого…
   
Свободным.
   
Он станет свободным.
   
Крэг оторвался от окна, от этой пустоты и безмолвия и вошел в коридор под вывеской. Не глядя по сторонам, миновал безлюдные магазины. За ними находилась та дверь, которую он искал. В центре маленькое обзорное стеклышко, над ним — вывеска: СЛУЖБА БЕЗОПАСНОСТИ АЭРОПОРТА.
   
Надо было проникнуть туда. Как угодно, но проникнуть.
   
«Все это… это безумие… оно не должно принадлежать мне. Я не обязан нести его в себе. Хватит с меня».
   
Крэг взялся за дверную ручку отдела безопасности аэропорта. Пустое выражение глаз сменилось отчетливой целеустремленностью.
   
«Я находился под стрессом долго, очень долго. С семилетнего возраста? Нет, еще до того. Вообще, сколько я себя помню. Этот последний приступ безумия — просто новая вариация. Может быть, это именно то, что человек в занюханном плаще назвал: эксперимент. Агенты какой-то секретной правительственной организации или какой-то зловещей иностранной державы производят эксперимент. Но я решил больше не участвовать ни в каких экспериментах над собой. Мне наплевать, кто ими руководит, — отец, или мать, или декан школы менеджеров, или совет директоров банковской корпорации „Солнце пустыни“. Я решил не участвовать. Решил сбежать. Решил добраться до Бостона и завершить то, что задумал, когда предложил закупку залоговых бумаг в Аргентине. Если я этого не сделаю…»
   
Впрочем, он уже знал, что будет, если он этого не сделает.
   
Он потеряет рассудок.
   
Крэг подергал дверную ручку. Бесполезно. Однако, когда, отчаявшись, ударил по двери кулаком, она раскрылась. Либо ее оставили незапертой, либо она автоматически отомкнулась, когда отключилась электроэнергия. Для Крэга это было безразлично. Главное, ему не придется пачкать костюм, ползая через какие-нибудь вентиляционные шахты. Он был намерен явиться на конференцию до конца этого дня и потому не желал, чтобы его одежда выглядела грязной. Простое правило жизни, которому не было исключений, заключалось в том, что люди в грязной одежде не могут пользоваться доверием.
   
Он распахнул дверь и вошел внутрь.
   
   
Брайан и Ник первыми поднялись по эскалатору наверх, остальные сгрудились вокруг них. Они оказались в главном зале ожидания — большом помещении с пластмассовыми креслами, в подлокотниках которых кое-где видны были щели для монет платного телевидения. Во всю стену простиралось огромное поляризованное окно. Слева от них находился стенд для прессы и проверочный пункт службы безопасности.
   
Справа через весь зал тянулись бар «Красный Барон» и ресторан «Девятое Облако». За рестораном был виден коридор, ведущий к помещению Службы Безопасности Аэропорта и к воротам прибытия международных рейсов.
   
— Пойдемте, — начал было Ник, но вдруг Дайна перебила его:
   
— Ой, подождите!
   
Она сказала это таким встревоженным тоном, что все с любопытством обернулись к ней.
   
Дайна отпустила руку Лорел и приложила ладони за уши, чтобы лучше слышать. После этого стояла неподвижно, как столб, к чему-то внимательно прислушиваясь.
   
— Что… — начал Брайан. Она перебила и его:
   
— Ш-ш-ш-ш!
   
Повернулась слегка влево, замерла, потом повернулась в обратном направлении. Бледный свет из окна упал на ее лицо, придав ему черты зловещего призрака. Сняла черные очки на цепочке. Глаза у нее оказались большими, карими, и вполне осмысленными.
   
— Там, — тихо сказала она сонным голосом. Лорел вдруг ощутила, как страх коснулся ее сердца ледяными пальцами. И не только она. Бетани придвинулась к ней поближе, а дон Гаффни — с другой стороны. — Там… я чувствую свет. Мне говорили — это значит, что я смогу снова видеть. Я всегда ощущаю, где свет. Словно тепло в голове делается.
   
— Дайна, так что… — опять начал Брайан.
   
На сей раз его прервал Ник. Он взял его за локоть. На лбу Ника появились морщины, лицо словно осунулось.
   
— Помолчим, друг…
   
— Свет вот тут…
   
Она медленно отошла от них все так же держа ладошки раковинами, а локти выставив вперед, чтобы не натолкнуться на какой-нибудь предмет на пути. Подойдя к окну на расстояние пары футов, она протянула пальцы и коснулась стекла. На фоне бледного неба ее ладони напоминали морских звезд. Послышалось ее грустное бормотание.
   
— И стекло не то, совсем не то…
   
— Дайна… — обратилась к ней Лорел.
   
— Ш-ш-ш-ш, — ответила она, не поворачивая головы. Маленькая девочка, ожидающая когда папа придет с работы. — Я что-то слышу.
   
Эти слова, произнесенные шепотом, вселили в Альберта Косснера безумный страх. Кто-то сдавил его предплечья. Не сразу сообразил, что сам ухватился за них руками.
   
Брайан тоже прислушался, слыша собственное дыхание и дыхание других… но более ничего.
   
«Это игра ее воображения», — подумал он. — «Только и всего».
   
Тем не менее было любопытно.
   
— Что? — спросила Лорел встревоженно. — Что ты слышишь, Дайна!
   
— Я не знаю, — ответила та, не поворачивая головы. — Очень слабо. Мне показалось, что я это услышала, еще когда мы спускались с самолета. Тогда я подумала, что мне кажется. Сейчас лучше слышно. Даже сквозь стекло. Это похоже… ну, когда жуешь воздушный рис или когда его ешь с молоком.
   
Брайан обернулся к Нику и тихо спросил:
   
— Ты что-нибудь слышишь?
   
— Абсолютно ничего, — так же тихо ответил Ник. — Но она слепая. У нее слух вдвое лучше нашего.
   
— А мне кажется, просто истерия, — сказал Брайан. Теперь он шептал в самое ухо Ника.
   
Дайна отвернулась от окна.
   
— Ты что-нибудь слышишь? Абсолютно ничего, — неожиданно скопировала она. — Но она слепая. У нее слух вдвое лучше нашего. — Дайна сделала паузу и вдруг добавила: — А мне кажется, просто истерия.
   
— Дайна, что ты такое говоришь? — испуганно спросила Лорел. Она не слышала обмена репликами между Брайаном и Ником, хотя стояла куда ближе к ним, чем Дайна.
   
— А ты их спроси! — ответила Дайна дрожащим голосом. — Я не истеричка! Я слепая, но не сумасшедшая!
   
— Прости, — потрясенно сказал Брайан. — Прости, Дайна. — Обернувшись к Лорел, пояснил: — Мы переговаривались с Ником, а она услышала, представляете? Оттуда, от окна услышала.
   
— Ну и слух у тебя, миленькая, — сказала Бетани.
   
— Я слышу то, что слышу, — ответила Дайна. — И я слышу что-то там снаружи. Вон оттуда. — Она указала рукой к востоку за окном. Ее невидящие глаза окинули всех. — И это плохо. Страшный звук, очень страшный.
   
— Если вы, маленькая мисс, могли бы распознать, что это такое, нам бы это, видимо, помогло, — неуверенно сказал Дон Гаффни.
   
— Не могу, — ответила Дайна. — Только знаю, что он приблизился. — Она снова надела черные очки. — Нам нужно отсюда улететь. И чем скорее, тем лучше. Потому что к нам сюда что-то приближается. Что-то очень плохое, издающее такие звуки.
   
— Дайна, — обратился к ней Брайан. — Самолет, на котором мы прилетели, почти не имеет горючего.
   
— Тогда надо скорее его туда налить! — неожиданно пронзительно закричала девочка. — Оно приближается, неужели вы не понимаете?! Если мы не улетим к тому времени, как оно появится здесь, мы все погибнем! Мы умрем!
   
Ее голос сорвался, и она начала всхлипывать. Она не была Сивиллой или медиумом — всего лишь маленькая девочка, вынужденная переживать свой страх в почти полном мраке. Шатаясь, направилась к ним, всякая уверенность покинула ее. Лорел подхватила ее прежде, чем Дайна успела наткнуться на веревочное ограждение возле проверочного пункта, и крепко обняла. Попыталась успокоить девочку, но ее последние слова, как эхо, отдавались в перепуганном сознании Лорел: «Если мы не улетим к тому времени, как оно появится здесь, мы погибнем».
   
«Мы все умрем».
   
Крэг Туми слышал, как эта сопля что-то там вопила, но ему было наплевать. Он нашел то, что искал, в третьем шкафу по порядку. Наклейка с выпуклыми буквами на шкафу гласила: «МАРКИ». Обед мистера Марки — большой сэндвич — выглядывал из коричневого пакета на верхней полке. Уличные туфли мистера Марки стояли внизу. А посередине на крючке висела белая куртка на ремне и кобура, из которой выглядывала рукоятка служебного револьвера мистера Марки.
   
Крэг расстегнул кобуру и извлек оружие. Он не был глуп и, слегка повозившись, открыл барабан. Все шесть отделений были заряжены. Вернув барабан на место, он удовлетворенно кивнул, когда тот щелкнул, осмотрел ударник и рукоятку в поисках предохранителя. Однако, не обнаружил его. Затем осторожно нажал на спусковой крючок. Когда ударник и барабан едва заметно сдвинулись с места, Крэг снова удовлетворенно кивнул.
   
Он отвернулся от шкафа, и вдруг его охватило чувство полного одиночества. Как одинока была вся его взрослая жизнь! Револьвер показался тяжелым, и он опустил руку. Стоял, ссутулившись, — в одной руке атташе-кейс, в другой — револьвер, на лице — выражение глубоко несчастного человека. Вспомнилось то, о чем он много лет не вспоминал. Двенадцатилетний Крэг Туми лежал в постели, содрогаясь от беззвучных рыданий. В другой комнате громко играла стереосистема. Пела Меррили Раш, а мать подпевала пьяным голосом, фальшивя: «Назови меня ангелочком… с утра, бэ-э-эй-бии… коснись моей щечки, прежде чем уйдешь, бэй-бии…»
   
Он лежал и плакал беззвучно. И думал: «Почему ты не можешь меня полюбить и оставить в покое, мама? Ну, просто полюби и оставь в покое».
   
— Я никому не хочу наносить вреда, — забормотал Крэг Туми сквозь слезы. — Не хочу. Но это… это просто нестерпимо…
   
Напротив него у стены находились телевизионные мониторы, все отключенные. В какой-то момент, когда он осматривал их, истина того, что произошло и что продолжало происходить, вспыхнула в его сознании. В какой-то момент она прорвала сложную систему невротических заслонов и пробралась в бомбоубежище, где проходила его жизнь.
   
«Все исчезли, Крэгги-вегги. Весь мир улетучился, кроме тебя и тех людей с самолета».
   
— Не-е-ет, — простонал он и упал в ближайшее кресло возле стола посреди комнаты. — Нет же, все не так. Просто невозможно. Не приемлю подобную идею. Полностью.
   
«Лангольеры здесь уже побывали и скоро вернутся», — произнес голос отца. Он, как всегда, заглушил голос матери. — «Тебе лучше убраться, когда они прибудут… иначе — сам знаешь, что случится».
   
Это он знал. Они его сожрут. Лангольеры сожрут его живьем.
   
— Но я никого не хочу убивать, — повторил он бесстрастным голосом. На столе лежал лист записи дежурства. Крэг опустил атташе-кейс, положил на стол револьвер, взял лист, посмотрел на него невидящим взглядом и начал отрывать от него узкие тонкие полоски с левого края.
   
РРРиииПП…
   
Вскоре он был зачарован полосками бумаги, падавшими на стол, — возможно, самыми тонкими, какие когда-либо он сумел оторвать! Но и в это время голос отца еще не покинул его:
   
«Иначе — сам знаешь, что случится».
  
  
   
    
5
   
   Картонные спички. — Случай с бутербродом с салями. — Еще один пример метода дедукции. — Аризонский еврей играет на скрипке. — Единственный звук в городе.
   
   
Гробовая тишина, последовавшая за предостережением Дайны, была, наконец, нарушена Робертом Дженкинсом.
   
— Насколько я понимаю, у нас возникли проблемы, — сказал он голосом лектора в большой аудитории. — Если Дайна обладает столь тонким слухом, тем более после весьма впечатляющей демонстрации ее способностей, свидетелями которой мы только что были, я склонен полагать, что она действительно что-то услышала. Было бы желательно узнать: что же это такое? К сожалению, мы не знаем. Это — одна проблема. Отсутствие горючего в аэроплане — другая проблема.
   
— Там 727-й стоит поблизости, — заметил Ник. — Совершенно готов к взлету. Ты такие можешь водить, Брайан?
   
— Могу.
   
Ник протянул обе руки к Бобу и пожал плечами, словно говоря: ну вот, один узелок развязали.
   
— Теперь, предположим, что мы поднимемся, давайте зададим себе вопрос: а куда мы полетим? — продолжал Дженкинс. — Вот вам третья проблема.
   
— Отсюда, — немедленно подсказала Дайна. — Подальше от этого звука. Нам нужно улететь подальше от этого звука и от того, что его производит.
   
— А сколько нам времени на это отпущено? — мягко спросил ее Боб. — Когда оно прибудет сюда, Дайна? Есть какая-нибудь идея?
   
— Нет, — откликнулась она из надежных объятий Лорел. — Мне кажется, что оно еще далеко. Какое-то время у нас есть. Но…
   
— Тогда я предлагаю поддержать идею мистера Варвика, — сказал Боб Дженкинс. — Пойдемте-ка в ресторан, перекусим и заодно обсудим, как нам дальше быть. Пища, знаете ли, благоприятно воздействует на то, что месье Пуаро любил называть маленькими серыми клеточками.
   
— Но нам нельзя терять времени, — капризно сказала Дайна.
   
— Всего лишь пятнадцать минут, — ответил Боб. — Не больше. И кстати, даже в твоем возрасте, Дайна, пора знать, что полезные размышления всегда предшествуют полезным действиям.
   
Альберт вдруг почувствовал, что у писателя детективов есть какие-то свои резоны непременно пойти в ресторан. Уж у него-то серые клетки работали на всю катушку, по крайней мере, он в это верил, особенно после его экстравагантных теорий, которые он излагал в самолете. Альберту очень захотелось предоставить ему любую возможность.
   
«Он ведь наверняка хочет нам что-то показать, что-то подтвердить», — подумал Альберт.
   
— Да уж на пятнадцать минут-то можно? — поддержал он.
   
— Ну ладно, — нехотя согласилась Дайна. — Может, и так…
   
— Отлично, — коротко бросил Боб. — Решено. — Он быстро зашагал к ресторану, словно уверенный в том, что остальные немедленно последуют за ним.
   
Брайан и Ник обменялись взглядами.
   
— Нам лучше пойти с ним, — тихо предложил Альберт. — Мне кажется, он догадывается, в чем дело.
   
— В чем? — спросил Брайан.
   
— Я не знаю. Но у него какие-то идеи есть, это точно.
   
Альберт направился вслед за Бобом. За ним последовала Бетани, а потом и остальные. Лорел вела Дайну за руку. Девочка была бледна как смерть.
   
Ресторан «Девятое облако» оказался на деле просто кафетерием, полным напитков и бутербродов, расставленных и разложенных позади дугообразной стойки из нержавеющей стали. Все места были, разумеется, свободными, все блистало чистотой. Бокалы уложены в аккуратные пирамиды в шкафах вместе с чашками и блюдцами.
   
Роберт Дженкинс остановился возле кассового аппарата. Когда подошли Альберт и Бетани, он сказал:
   
— Не могли бы вы, Бетани, угостить меня еще одной сигареткой?
   
— Надо же! — сказала вполне добродушно Бетани. — Таким курочкой стали заядлым. — Она вытащила пачку «Марльборо» и вытряхнула из нее одну сигарету. Он ее извлек, но тут же коснулся ее руки, когда она протянула ему картонные спички.
   
— Минуточку. Дайте-ка я попробую одну из этих. — Возле кассы стояла округлая чаша, полная картонных спичек с этикеткой «Школа бизнесменов Ля Салль». Возле чаши табличка «ДЛЯ НАШИХ ПЛАМЕННЫХ ДРУЗЕЙ». Боб взял картонку, раскрыл ее и оторвал одну спичку.
   
— Да ради бога, — сказала Бетани. — А зачем?
   
— А сейчас выясним, — ответил он. Дженкинс обвел их взглядом. Все стояли теперь полукругом возле него, кроме Руди Варвика, внимательно обследовавшего содержимое холодильных полок с закусками.
   
Боб чиркнул спичкой. Она оставила беловатый след на серной пластинке, но не зажглась. Снова чиркнул. Результат тот же самый. С третьей попытки картонная спичка разорвалась, головка отлетела.
   
— Вот так штука, — прокомментировал он без малейшего удивления. — Никак отсырели. А ну-ка, возьмем с самого низа. Уж они-то сухие.
   
Порылся в чаше, сбросив несколько картонок на прилавок возле кассового аппарата. Альберту спички показались вполне сухими. Возле него Ник и Брайан обменялись многозначительными взглядами.
   
Боб выудил другую картонку спичек, оторвал одну и вновь попытался зажечь. Ничего не получилось.
   
— Елки-моталки, — сказал он. — Никак мы еще одну проблему обнаружили? Бетани, не одолжите ли вы мне ваши спички на минутку?
   
Она молча вручила их ему.
   
— Минуточку, дружок, — медленно проговорил Ник. — Вы что-то знаете?
   
— Да нет. Всего лишь то, что наша ситуация гораздо сложнее, чем мы думали, — ответил Боб. Взгляд его был спокойным, но лицо малость осунулось и побледнело. — И полагаю, что все мы совершили одну весьма крупную ошибку. Оно и простительно в данной ситуации… но покуда мы полностью не пересмотрим наши мнения по поводу случившегося, я не думаю, что мы до чего-нибудь дельного додумаемся. Я бы назвал это ошибкой в перспективе.
   
Варвик вернулся и подошел к ним. Он выбрал какой-то завернутый в бумагу сандвич и бутылку пива. Выглядел вполне довольным своим выбором.
   
— Ну, что происходит, братцы?
   
— А хрен его знает, — пробормотал Брайан. — Мура какая-то.
   
Боб оторвал спичку от картонки Бетани и чиркнул. Она сразу вспыхнула.
   
— О! — сказал он и поднес ее к своей сигарете. Брайану запах показался неприятным. Тут же, впрочем, понял причину: иных запахов не ощущал, кроме лосьона для бритья от Ника и духов Лорел. Заодно вспомнил запах пота своего напарника по полету.
   
Боб поднес пылающую спичку к картонке, извлеченной из чаши, и принялся водить ею по головкам спичек. Ничего не произошло. Писатель подержал над пламенем другие головки спичек, но они не загорелись. Все зачарованно наблюдали.
   
Наконец послышался звук: фсссс. Несколько спичечных головок вроде бы ожили. Но они не вспыхнули, а лишь замерцали и тут же истлели. Поднялись крошечные струйки дыма… дыма, который не имел запаха.
   
Боб оглядел присутствующих и мрачно усмехнулся.
   
— Даже это, — сказал он, — превзошло мои ожидания.
   
— Ну хорошо, — обратился к нему Брайан. — Расскажите нам, что у вас за идея. Я знаю…
   
В этот момент Руди Варвик издал возглас явного отвращения. Дайна тоже испуганно вскрикнула и прижалась к Лорел. У Альберта екнуло сердце.
   
Руди развернул свой сандвич, который показался Брайану начиненным салями и сыром, и откусил порядочный кусок. Теперь он выплюнул его прямо на пол с гримасой отвращения.
   
— Испорчен! — воскликнул Руди. — Тьфу ты, черт! Ну и гадость!
   
— Испорчен? — быстро переспросил. Боб Дженкинс. Глаза его заблестели. — Сомневаюсь. Обработанное мясо настолько напичкано консервантами, что только часов через восемь на солнцепеке оно «заскучает». А судя по часам, ток в холодильнике отключился менее пяти часов тому назад.
   
— А может, и нет, — возразил Альберт. — Это вы просто предположили, будто время кажется более поздним, чем показывают наши наручные часы.
   
— Верно, но я не думаю… А скажите, мистер Варвик, камера была еще холодной? Когда вы ее открыли, там было холодно?
   
— Не сказал бы, что холодно, но, в общем, прохладно, — ответил Руди. — Но этот бутерброд совершенно сговнялся. Прошу прощения у дам. Вот! — Он протянул сандвич. — Если вы не считаете, что он испорчен, попробуйте сами.
   
Боб посмотрел на бутерброд с сомнением. Однако после некоторого колебания взял его и откусил с нетронутой стороны. Альберт заметил выражение мимолетной гадливости на его лице. Но он не стал сразу избавляться от своего куска. Осторожно пожевал разок-другой, потом отвернулся и сплюнул на ладонь. Сбросил с ладони в плевательницу, туда же последовал и бутерброд.
   
— Не испорчен, — сказал он. — Просто лишен вкуса. И не только это. У него нет, как бы это сказать, субстанции. — Рот его гадливо искривился. — Вот мы говорим о пресных продуктах. Отварной рис без подливы, вареная картошка без соли. Но даже самая пресная еда, я полагаю, имеет свой вкус. А здесь его просто нет. Все равно, что жевать бумагу. Неудивительно, что вы сочли его испорченным.
   
— Он и есть испорченный, — упрямо возразил лысый мужчина.
   
— А попробуйте-ка ваше пиво, — предложил Боб. — Оно-то не должно быть испорченным, все-таки закупорено герметически. Такое даже вне холодильника не портится.
   
Руди с сомнением посмотрел на бутылку «Будвайзера» в своей руке, покачал головой и протянул его Бобу.
   
— Больше не хочу, — сказал он. Оглянулся на холодильник и посмотрел подозрительно на Дженкинса, словно тот сыграл над ним шутку.
   
— Что ж, я это сделаю, раз так нужно, — сказал Боб. — Однажды я уже предложил свое тело науке. Может быть, кто-то из вас желает попробовать пиво? Мне кажется, это очень важно.
   
— Давайте мне, — сказал Ник.
   
— Нет, — вмешался дон Гаффни. — Лучше мне. Ей богу, так хочется пивка. Я и прежде пил его теплым, и ничего, не околел.
   
Он взял бутылку, свернул пробку и запрокинув голову, хлебнул. В следующий момент струей выплюнул все прямо на пол.
   
— Господи! — воскликнул он. — Совершенно выдохлось!
   
— Неужто? — Боб оживился. — Так-так! Отлично! Сейчас посмотрим! — Он быстро зашел за стойку бара, взял с полки бокал. Гаффни поставил бутылку возле кассы. Брайан внимательно осмотрел ее, а Боб Дженкинс взял и тоже обследовал. Никакой пены не поднялось к горлышку. «Там может быть и вода», — подумал он.
   
То, что Боб налил в бокал, однако, водой не выглядело. Похоже было на пиво. Выдохшееся пиво. Никакой пены. К внутренней стенке бокала прилипли несколько крошечных пузырьков, но ни один не всплыл к поверхности.
   
— Ну что ж, — сказал Ник, — выдохлось. Такое случается. Не завернут пробку как следует на фабрике — весь газ и выходит. Наверно, каждому такое попадалось.
   
— Но если вы к этому добавите и лишенный вкуса сандвич с салями, какие-то выводы напрашиваются, верно?
   
— Да о чем выводы?! — воскликнул Брайан.
   
— Минуточку, — ответил Боб. — Сначала давайте прореагируем на замечание мистера Хопвелла. — Он обернулся, сгреб обеими руками несколько бокалов (некоторые попадали с полки на пол и разбились), затем с ловкостью профессионального бармена расставил их в ряд. — Дайте-ка сюда еще пива! И прохладительных напитков, раз уж мы тут.
   
Альберт и Бетани подошли к холодильнику и каждый из них взял наугад бутылок по пять.
   
— Он что, чокнутый? — тихо спросила Бетани.
   
— Не думаю, — ответил Альберт. Он примерно понимал, что хочет им продемонстрировать писатель. — Помнишь, как он посоветовал тебе поберечь спички? Он знал — что-то в этом роде должно было случиться. Потому так и хотел, чтобы мы пошли в ресторан. Хотел продемонстрировать.
   
   
Листок дежурства был разорван десятка на три узких полосок, а лангольеры подобрались еще ближе.
   
Крэг ощущал их приближение где-то в глубине сознания, как растущее давление.
   
Давило заметно сильней.
   
Пора было идти.
   
Он взял пистолет, поднял атташе-кейс, встал и покинул комнату службы безопасности. Шел медленно и мысленно повторял: «Я не хочу вас убивать, но сделаю это, если придется. Отвезите меня в Бостон. Не хочу в вас стрелять, но сделаю, если придется. Отвезите меня в Бостон».
   
— Сделаю, если придется, — пробормотал Крэг, возвращаясь в зал ожидания. — Сделаю, если придется. — Его палец нащупал курок револьвера и взвел его.
   
На полпути через зал его внимание вновь приковал сумеречный свет, исходивший из окна. Он повернул в его сторону. Чувствовал их присутствие где-то там. Лангольеры. Они сожрали всех бесполезных, ленивых людей, а теперь возвращались за ним. Ему непременно нужно вылететь в Бостон. Знал, что это единственный путь спасения того, что от него осталось… а их смерть будет ужасной. Ужасающей будет их смерть.
   
Он медленно подошел к окну и уставился наружу, не замечая разговоров остальных пассажиров позади него.
   
   
Боб Дженкинс налил понемногу из каждой бутылки в свой бокал. Содержимое каждой было лишено газа.
   
— Убедились? — спросил он Ника.
   
— Разумеется, — ответил Ник. — Если вы догадались, что здесь происходит, друг, поделитесь. Расскажите, пожалуйста.
   
— Есть у меня идея, — сказал Боб. — Боюсь, она не очень утешительна. Но я принадлежу к категории тех людей, для которых знание в итоге лучше, чем неведение, безопаснее даже, я бы сказал, причем невзирая на то, что истина может оказаться весьма неприятной. Вы поняли?
   
— Не совсем, — ответил Гаффни.
   
Боб пожал плечами и чуть улыбнулся.
   
— Будь что будет, но я утаивать свои соображения не стану. Прежде чем я скажу что-то, попрошу всех осмотреть это место и сказать мне, что вы видите.
   
Они осмотрели весь зал, сосредоточив внимание на креслах и столиках. Однако не заметили Крэга, который стоял в дальнем конце зала и глядел на летное поле.
   
— Ничего, — сказала наконец Лорел. — Извините, но я ничего не увидела. Может быть, ваше зрение повнимательнее, мистер Дженкинс?
   
— Ничуть. Я вижу то же, что и вы, а именно — ничего. Но аэропорты открыты двадцать четыре часа в сутки. Когда произошло Событие, видимо, здесь было самое затишье в круглосуточной активности. Однако мне трудно поверить, что не было тут хотя бы нескольких человек, пьющих кофе или даже принимающих завтрак. Это могли быть работники технических служб, персонал аэропорта, транзитные пассажиры, которые предпочли сэкономить деньги и не останавливаться на ночь в ближайшем мотеле. Когда я сошел с конвейерной ленты, сразу почувствовал, что не туда попал. Почему? Да потому что аэропорты никогда не бывают полностью пустынными, так же как и полицейские участки, пожарные депо. А теперь осмотритесь еще раз и спросите себя: где недоеденные блюда, недопитые стаканы? Помните тележку в самолете, где на нижней полке находились грязные стаканы? Помните надкусанное печенье и недопитую чашку кофе возле сиденья пилота на нашем самолете? Здесь ничего подобного нет. Где хоть один признак тога, что какие-то люди тут находились в момент События?
   
Альберт посмотрел вокруг и медленно произнес:
   
— Нету здесь трубки на фордеке, верно?
   
Боб внимательно посмотрел на него:
   
— Что? Что ты сказал, Альберт?
   
— Когда мы были в самолете, — так же медленно сказал Альберт, — я думал о том паруснике, о котором когда-то читал. Он назывался «Мария Селеста». Кто-то обнаружил его бесцельно болтающимся в море. Вернее, не то чтобы болтающимся, поскольку в книге было написано, что все паруса были на месте, но когда люди взобрались на корабль, оказалось, что на нем никого не было. Все исчезли. А их вещи оставались на своих местах, на очаге готовилась еда. Кто-то даже обнаружил на фордеке еще дымящуюся трубку.
   
— Браво! — возбужденно воскликнул Боб. Теперь все смотрели на него, и никто не заметил, как Крэг Туми направился к ним. Револьвер в его руке больше не смотрел в пол.
   
— Браво, Альберт! Ты нашел точную аналогию! И еще одно знаменитое исчезновение имело место — целая колония поселенцев на острове Роанок близ побережья Северной Каролины. Все исчезли, но оставили после себя очаги, хижины, утварь, мусор. Теперь, Альберт, сделай еще один шаг дальше. Чем еще отличается этот аэропорт от нашего самолета?
   
Некоторое время лицо Альберта ничего не выражало, потом в глазах появилась догадка.
   
— Кольца! — воскликнул он. — Кошельки, бумажники, монеты, искусственные суставы! Здесь ничего такого нет!
   
— Правильно, — тихо сказал Боб. — На сто процентов правильно. Как ты говоришь, здесь ничего такого нет. Но ведь мы, спасшиеся, проснулись в самолете, верно? В кабине пилота была недопитая чашка кофе и надкусанное датское печенье. То есть эквивалент той самой дымящейся трубки на фордеке.
   
— Вы полагаете, что мы влетели в иное измерение, так? — спросил Альберт, в голосе — восхищение. — Прямо как в научно-фантастической истории!
   
Дайна склонила голову набок.
   
— Нет, — сказал Боб. — Я думаю…
   
— Осторожно! — вскрикнула Дайна. — Я слышу…
   
Она опоздала. Едва паралич покинул Крэга Туми, он начал действовать стремительно. Прежде чем Ник и Брайан успели обернуться, он локтем обхватил шею Бетани и потащил ее назад. Револьвер приставил к ее виску. Девушка в ужасе сдавленно крикнула.
   
— Я не хочу в нее стрелять, но сделаю, если придется, — сказал Крэг. — Отвезите меня в Бостон. — Его глаза утратили отсутствующее выражение, они бросали быстрые взгляды по сторонам, в них светился испуганный параноидальный разум. — Вы слышите?! Отвезите меня в Бостон!
   
Брайан шагнул в его сторону, но Ник положил ему ладонь на грудь, не сводя глаз с Крэга.
   
— Спокойнее, друг, — сказал он тихо. — Это небезопасно. У нашего приятеля крыша поехала.
   
Бетани стонала под давлением его руки.
   
— Ты меня задушишь! Не души меня! Пожалуйста!
   
— Что происходит?! — крикнула Дайна. — Что там?
   
— Заткнись! — крикнул Крэг Бетани. — Не рыпайся! Ты вынудишь меня сделать то, чего я не хочу! — Он прижал дуло к ее голове, а она продолжала сопротивляться. Альберту вдруг стало ясно, что она не соображает, какой опасности подвергается, понятия не имеет, что у него пистолет, хотя дуло его прижато к ее виску.
   
— Прекрати, девочка! — резко сказал Ник. — Не сопротивляйся!
   
Впервые в своем бодрствующем состоянии Альберт обнаружил, что не только думает, как Аризонский Еврей, но и готов действовать, как его легендарный типаж. Не спуская глаз с безумца в джерси без воротничка, он начал медленно поднимать чехол своей скрипки. Туми на него не смотрел, его взгляд метался между Брайаном и Ником, а обе его руки были заняты в полной мере Бетани.
   
— Я не хочу в нее стрелять, — начал было снова Крэг, но в этот момент его рука дернулась вверх, когда девушка толкнула его задом. Тотчас она вцепилась в его руку зубами, в самое запястье.
   
— О! — вскрикнул Крэг и завыл. — О-о-о-о!!!
   
Его хватка ослабла, и Бетани вывернулась из-под нее. Альберт прыгнул к нему, подняв футляр, в тот момент, когда Туми нацелил револьвер на Бетани. Лицо его было искажено гримасой боли и гнева.
   
— Нет, Альберт! — крикнул Ник.
   
Крэг Туми увидел Альберта в последний момент и направил дуло револьвера на него. В какой-то момент Альберт смотрел прямо в дуло револьвера — такого не бывало ни в его снах, ни в фантазиях. Это было все равно что смотреть в разверзшуюся могилу.
   
«Наверно, я тут ошибся», — подумал он, и в этот момент Крэг нажал на курок.
   
Вместо выстрела прозвучал легкий хлопок, как из духового ружья, не более. Альберт почувствовал, как о его грудь с надписью на рубашке с короткими рукавами «Хард Рок» что-то стукнуло. Понял, что в него выстрелили, и одновременно обрушил чехол скрипки на голову Крэга. Послышался звук мощного удара, отдавшийся в его руках, и одновременно в мыслях прозвучал голос отца: «Что с тобой, Альберт? Разве можно так обращаться с дорогим музыкальным инструментом?»
   
Внутри чехла скрипка издала звук: бойнк!
   
Один медный замок угодил в лоб Туми, и оттуда тотчас показалась кровь, полилась струей. Колени подогнулись, и он повалился прямо перед Альбертом. Глаза Крэга Туми закатились, обнажив белки, и он потерял сознание у ног Альберта.
   
Сумасшедшая и одновременно чудесная мысль на миг заполнила разум Альберта: «Клянусь Богом, я никогда в жизни лучше не сыграл!» И тут же обнаружил, что задыхается. Повернулся к остальным со слабой улыбкой на губах.
   
— Кажется, я психанул, — сказал Туз Косснер. Его колени вдруг тоже ослабели, и он повалился на пол, прямо на футляр своей скрипки.
   
Он пришел в себя менее, чем через полминуты. Брайан похлопывал его по щекам и смотрел на него с тревогой. Бетани стояла на коленях возле него, глядя восхищенными сияющими глазами. Позади нее плакала Дайна в объятиях Лорел. Альберт взглянул на Бетани и ощутил, как его сердце разрастается в груди.
   
— Аризонский Еврей снова в седле, — пробормотал он.
   
— Что ты сказал, Альберт? — спросила она и погладила его по щеке. Ладонь ее была чудесно мягкой, чудесно прохладной. Альберт решил, что влюбился.
   
— Ничего, — ответил он.
   
В это время пилот снова похлопал его по щеке.
   
— С тобой все в порядке, парнишка? — спрашивал Брайан. — Как себя чувствуешь? Хорошо?
   
— Думаю, что да, — ответил Альберт. — И хватит по щеке меня бить. И потом — меня зовут Альберт. Для друзей — Туз. Я сильно ранен? Пока ничего не чувствую. Кровотечение удалось остановить?
   
Ник Хопвелл присел на корточки рядом с Бетани. На его лице застыла растерянная улыбка.
   
— Я думаю, ты выживешь, дружок. В жизни не видел ничего подобного… а повидал я много чего. Дай-ка руку, я тебе дам один сувенир на память.
   
Альберт протянул ему ладонь, которая заметно дрожала, и Ник что-то вложил в нее. Альберт поднес предмет к глазам и обнаружил, что это пуля.
   
— С пола подобрал, — пояснил Ник. — Даже не деформирована. Прямо тебе в грудь угодила — даже вон, на рубашке, след пороха. Стукнула и отскочила, представляешь? Осечка, что ли, произошла? Видно, Бог тебя любит, друг.
   
— Я еще про спички подумал в тот момент, — слабо сказал Альберт. — Решил, что вообще не выстрелит.
   
— Это было очень отважно и очень безрассудно с твоей стороны, мой мальчик, — сказал Боб Дженкинс. Лицо его было бледным, словно он сам готов был упасть в обморок. — Ох, никогда не верь писателям. Слушай их сколько влезет, но никогда не верь. Боже мой, а что, если бы я оказался неправ?
   
— Вы почти были неправы, — заметил Брайан, помогая Альберту подняться на ноги. — Это, знаете ли, вроде того, как вы подожгли другие спички из той чаши. Там заряда как раз хватило, чтобы вытолкнуть пулю из патрона. Чуть больше заряда, и Альберт получил бы пулю в легкие.
   
У Альберта снова закружилась голова. Он покачнулся, и Бетани немедленно обхватила его за поясницу.
   
— Я подумала, до чего же он смело поступил, — сказала она, глядя на него так, будто Альберт Косснер по большой нужде ходит не иначе, как бриллиантами. — Просто невероятно.
   
— Благодарю, — сказал Туз с холодноватой улыбкой. — Ничего особенного. — Самый проворный еврей к западу от Миссисипи вдруг осознал, что значительная часть девушки была прижата к нему и что от нее исходил невыразимо приятный аромат. Неожиданно он почувствовал себя просто отлично. Более того, показалось, что никогда еще не чувствовал себя так классно. Тут он вспомнил про свою скрипку и подобрал чехол. На чехле образовалась небольшая вмятина, и один замочек сломался. К нему прилипли кровь и волоски. В желудке Альберта что-то лениво перевернулось. Он раскрыл чехол и заглянул внутрь. Инструмент был в полном порядке, и Альберт облегченно вздохнул.
   
Потом вспомнил про Крэга Туми и облегчение сменилось тревогой.
   
— Послушайте, а я не убил его случайно? Так сильно врезал. — Он посмотрел на Крэга, который лежал на полу возле входа в ресторан. Дон Гаффни сидел возле него на корточках. Альберту чуть снова не стало дурно. Лицо, голова Крэга были залиты кровью.
   
— Он жив, — сказал Дон. — Просто отключился, как электричество.
   
Альберт ощутил спазму в горле.
   
— Боже, как много крови!
   
— Это еще ничего не значит, — заметил Ник. — Ранения скальпа очень кровоточат. — Он подошел к Дону, взял руку Крэга и нащупал пульс. — Не забывай, дружок, что он приставил револьвер к голове девушки. Если бы нажал на курок в упор, с ней было бы все кончено. Помнишь, как один актер убил себя холостым патроном несколько лет назад? Мистер Туми получил то, на что напросился сам. Целиком его вина. Так что выброси из головы.
   
Ник бросил руку Крэга и выпрямился.
   
— Кроме того, — сказал он, вытаскивая из коробки на ближайшем столе салфетки, — пульс у него отличный. Я думаю, он через несколько минут очухается всего лишь с головной болью. Полагаю также, было бы благоразумным принять кое-какие меры по случаю такого радостного события. Мистер Гаффни, там я вижу столики возле раковины умывальника со скатертями — как ни странно. Не могли бы вы мне принести парочку скатертей? Мне кажется, было бы разумно связать за спиной руки мистера «Я-Должен-Лететь-В-Бостон».
   
— А есть ли в этом нужда? — тихо спросила Лорел. — Человек все-таки без сознания, у него кровотечение.
   
Ник прижал салфетку к ране на лбу Крэга Туми, потом взглянул на нее.
   
— Вы Лорел, верно?
   
— Верно.
   
— Ну что ж, Лорел, давайте не будем приукрашивать. Этот человек сумасшедший. Не знаю — то ли наше приключение явилось причиной его безумия, то ли это у него давно, но что я знаю точно, так это то, что он опасен. Вместо Бетани он вполне мог схватить Дайну, будь она поближе от него. Если мы оставим его несвязанным, он может попытаться сделать то же самое еще раз.
   
Крэг застонал и слабо замахал руками. Боб Дженкинс шагнул прочь от него, едва он задвигался, хотя револьвер был благополучно заткнут за пояс Брайана Энгла. Лорел тоже отшатнулась, потащив с собой Дайну.
   
— Кто-нибудь умер? — нервозно спросила Дайна. — Никто? Ведь так?
   
— Нет, дорогая.
   
— Мне надо было раньше его услышать, но я слушала дяденьку, который говорил, как учитель.
   
— Не волнуйся, Дайна, — успокоила ее Лорел. — Все обошлось нормально. Все в порядке. — Она окинула взглядом пустой сумрачный зал и внутренне горько усмехнулась. — Ничего здесь не было в порядке. Абсолютно ничего.
   
Дон вернулся с красно-белыми в клеточку скатертями в каждой руке.
   
— Красотища, — сказал Ник. Он взял одну скатерть, закрутил ее в длинный жгут, засунул ее середину себе в рот и зажал зубами, чтобы не раскрутилась. Затем перевернул Крэга, как омлет на сковородке.
   
Крэг вскрикнул, веки его задрожали.
   
— Разве так уж необходимо быть жестоким? — резко спросила Лорел.
   
Ник молча уставился прямо ей в глаза. Она тотчас отвернулась. Мысленно сравнила эти глаза с глазами на фотографиях Даррена Кросби. Широко поставленные ясные глаза на симпатичном, а может, и непримечательном лице. Но и глаза, пожалуй, были непримечательными. Не из-за этих ли глаз, однако, она предприняла такое путешествие? Разве она не решила после тщательного изучения, что то были глаза человека, умеющего вести себя? Человека, который отстанет, когда скажешь ему: отстань.
   
Поднимаясь по трапу на рейс № 29, она говорила себе, что начинается классное приключение, экстравагантное танго с романом, импульсивный бросок через весь континент в объятия высокого темного незнакомца.
   
Но порой оказываешься в одной из тех скучнейших ситуаций, когда правды не избежать. Лорел подумала, что правда состоит в следующем: она выбрала Даррена Кросби потому, что его письма и фотографии подсказали ей — он не слишком отличался от мирных мальчиков и мужчин, с которыми она встречалась примерно с пятнадцатилетнего возраста. Мальчики и мужчины, которые быстро приучались вытирать ноги в дождливые вечера, прежде чем войти в дом. Мальчики и мужчины, которые без просьбы с готовностью хватают полотенца, чтобы вытереть вымытую посуду. Мальчики и мужчины, которые немедленно отцепятся от тебя, когда на них цыкнешь.
   
Села ли бы она на рейс № 29, если бы на фотографиях был изображен Ник Хопвелл с его умеренно карими глазами вместо темно-голубых глаз Даррена? Она так не думала. Решила, что написала бы ему доброе, но безличное письмецо: «Благодарю вас за ваш ответ и фотографию, мистер Хопвелл, но мне почему то кажется, что мы с вами друг другу не подойдем». И продолжила бы поиски человека вроде Даррена. Ну и конечно же она весьма сомневалась, что мужчины типа Хопвелла когда-либо читали журналы для одиноких сердец, не говоря уж о даче объявлений о себе в подобных изданиях. Но так или иначе она оказалась теперь с ним в этой зловещей ситуации.
   
Что ж… она хотела испытать какое-нибудь приключение, прежде чем достигнет среднего возраста. Разве не так? Да. И вот она здесь, подтверждая правоту Толкиена: переступила порог своего дома прошлым вечером, как обычно, и завершила свой путь в странном и страшном варианте Страны Фантазии. Но это было и приключение. Экстренная посадка… заброшенный аэропорт, безумец с пистолетом. Чем не приключение? Еще какое! В памяти Лорел всплыла фраза, прочитанная несколько лет тому назад: «Будь осторожен, когда молишься ради чего-то, потому что можешь это получить».
   
А ведь верно.
   
И как неожиданно, и как смущает.
   
В глазах Ника Хопвелла смущения не было… но не было в них и жалости. От его взгляда она испытала внутреннюю дрожь, и в этом чувстве не было ничего романтичного.
   
«Ты уверена?» — прошептал внутренний голос, и Лорел заставила его немедленно заткнуться.
   
Ник заложил руки Крэга за спину и сложил запястьями вместе. Крэг снова издал стон, на этот раз погромче. Начал было сопротивляться.
   
— Спокойно, мой старый добрый друг, — сказал Ник. Он дважды обмотал импровизированную веревку вокруг запястий Крэга и туго завязал концы. Крэг задвигал плечами и издал сдавленный крик. — Вот так! — сказал Ник и поднялся. — Запакован не хуже рождественской индейки. И у нас еще одна веревка в запасе, если эта окажется недостаточно надежной. — Он присел на ближайший столик и посмотрел на Боба Дженкинса. — Да! Так что вы там говорили, когда нас так грубо прервали?
   
Боб посмотрел на него с удивлением:
   
— Что?
   
— Я говорю, продолжайте. Это же интересно, — ответил Ник. Он мог быть прилежным слушателем лекций, а не человеком, который сидел на столе пустынного ресторана в аэропорту возле связанного мужчины, лежавшего в луже собственной крови. — Вы как раз остановились на том, что ситуация рейса № 29 схожа со случаем на «Марии Селесте». Любопытная аналогия.
   
— И вы хотите, чтобы я продолжал? — удивленно спросил Боб. — Словно ничего не произошло?
   
— Освободите меня! — крикнул Крэг. Голос его был слегка приглушен паласом, покрывавшим пол ресторана, однако звучал вполне живо для человека, всего пять минут назад потерявшего сознание от удара чехлом скрипки. — Я хочу встать! Я требую, чтобы вы…
   
И тут Ник сделал нечто такое, что повергло всех в шок, даже тех, кто наблюдал, как он выкручивал Крэгу нос, подобно крану над умывальником. Он коротко ударил его ногой в бок. Крэг вскрикнул и замолчал.
   
— Еще раз пикнешь, дорогой, и я тебе ребра сломаю, — мрачно сказал Ник. — Мое терпение с тобой иссякло.
   
— Эй! — воскликнул Гаффни ошарашенно. — Зачем это вы так…
   
— Слушайте! — перебил его Ник и обвел взглядом присутствующих. Его цивилизованные манеры впервые улетучились. Голос задрожал от гнева. — Вас всех пора встряхнуть, ребята и девочки, а у меня нет времени все это с вами рассусоливать. Эта слепая девочка Дайна говорит, что мы здесь влипли в какую-то беду, и я ей верю. Она говорит, что слышит что-то, нечто, приближающееся к нам. Я и этому склонен верить. Сам ни хрена не слышу, но нервы у меня почему-то очень шалят. Когда они так себя ведут, я обычно обращаю на это обстоятельство серьезное внимание. Я думаю, нечто к нам приближается, и не верю, что это нечто попытается продавать нам пылесосы или страховать жизнь. Мы, конечно, можем тут корректно и цивилизованно шуметь по поводу этого придурка. Но не лучше ли разобраться, что с нами произошло? Понимание случившегося, может быть, и не спасет наши жизни, но я все больше убеждаюсь, что отсутствие такого понимания может эти жизни прикончить, и притом очень скоро. — Он посмотрел на Дайну. — Скажи мне, Дайна, если я не прав. Тебя я выслушаю с удовольствием.
   
— Я не хочу, чтобы вы мучили Туми. Но я не считаю, что вы не правы, — ответила Дайна слабым, дрожащим голоском.
   
— Ну что ж, — сказал Ник. — Годится. Сделаю все, что в моих силах, чтобы больше его не трогать… хотя обещаний и не даю. Прежде всего хочу отметить элементарный факт. Этот парень, которого я связал…
   
— Туми, — подсказал Брайан. — Его зовут Крэг Туми.
   
— Ладно. Мистер Туми — сумасшедший. Если мы найдем дорогу обратно в наш мир или найдем то место, куда перебрались все люди, мы сможем организовать для него какую-то помощь. Но сейчас единственное, чем мы ему можем помочь, это вывести его из строя, что я и сделал со щедрой и душевной помощью Альберта. Теперь мы можем заняться своими делами. Кто-нибудь имеет возражения?
   
Ответа не последовало. Остальные пассажиры рейса № 29 с тревогой смотрели на Ника.
   
— Ладно, все, — сказал Ник. — Пожалуйста, продолжайте, мистер Дженкинс.
   
— Я… я не привык… — Боб с усилием попытался взять себя в руки. — В своих книгах, возможно, я убил достаточно людей, чтобы заполнить ими до отказа самолет, на котором мы летели. Но то, что произошло здесь, поверьте, первый акт насилия, который я видел воочию. Простите, если… м-м… вел себя нехорошо.
   
— Вы очень хорошо себя вели, мистер Дженкинс, — сказала Дайна. — А мне так интересно вас слушать. Как-то лучше себя начинаешь чувствовать.
   
Боб благодарно посмотрел на нее и улыбнулся.
   
— Спасибо тебе, Дайна. — Он сунул руки в карманы, бросил беспокойный взгляд на Крэга Туми, потом дальше на пустой зал ожидания.
   
— Я кажется, отметил главную ошибку в ходе наших размышлений, — сказал он. — Она вот в чем: мы все предположили, когда до нас дошел масштаб этого События, что нечто стряслось со всем остальным миром. Такое предположение легко понять, поскольку мы живы-здоровы, а все остальные, включая пассажиров, с которыми мы садились в самолет в Лос-Анджелесе, похоже исчезли. Однако есть свидетельства, заставляющие нас прийти к выводу о том, что то, что случилось, произошло только с нами одними. Я убежден, что тот мир, который мы знали, продолжает жить, как ни в чем ни бывало. Это мы — пропавшие пассажиры и одиннадцать уцелевших на рейсе № 29 — исчезли, пропали.
   
— Может, я тупой, но что-то не понимаю, что вы имеете в виду, — сказал Руди Варвик.
   
— Я тоже, — поддержала Лорел.
   
— Мы упомянули два знаменитых исчезновения, — тихо сказал Боб. Теперь к нему как будто прислушивался и Крэг Туми. По крайней мере, перестал ворочаться, пытаясь освободиться. — Один случай — с «Марией Селестой» — произошел в море. Второй — с островом Роанок — произошел возле моря. И эти два случая не единственные. Я припоминаю по крайней мере еще два с самолетами: исчезновение самолета «Амелия Эрхарт» над Тихим океаном и исчезновение нескольких самолетов с авианосца над той частью Атлантического океана, которая извечна как Бермудский треугольник. Это случилось не то в 45-м, не то в 46-м году. Пошла неразборчивая информация от ведущего пилота, с базы во Флориде немедленно были отправлены спасательные самолеты, но никаких следов исчезнувших самолетов или их экипажей так и не обнаружили.
   
— Я тоже слышал об этом, — сказал Ник. — Что, собственно, и послужило дурной репутацией злосчастному треугольнику, насколько мне известно.
   
— Да что вы! — вмешался Альберт. — Там же погибло много кораблей и самолетов. Я читал об этом в книге Чарлза Берлица. Так интересно. — Он посмотрел по сторонам. — Вот уже никогда не думал, что сам окажусь в их ситуации.
   
Дженкинс сказал:
   
— Я не знаю, пропадал ли когда-нибудь самолет над континентом Соединенных Штатов, но…
   
— Такое случалось не раз с маленькими самолетами, — перебил его Брайан. — Лет тридцать пять назад произошло и с пассажирским самолетом. Там было что-то около сотни пассажиров. Не то в 55-м, не то в 56-м году. Марки самолета не помню. Он летел в Денвер из Сан-Франциско. Пилот связался с диспетчерской Рено — обычная рутинная связь — и после этого о нем ничего больше не было слышно. Были, конечно, поиски, но… бесполезно.
   
Брайан заметил, что все смотрели на него словно зачарованные страхом. Неловко засмеялся.
   
— Пилотские легенды, — сказал он извиняющимся тоном. — Годится для мультика Гэри Ларсона.
   
— Наверняка они все проскочили, — пробормотал писатель. Он принялся поглаживать щеку пальцами. На лице выражение угрюмой печали и страха. — А тела их не нашли?
   
— Ну, скажите нам, что вам известно или что вы предполагаете, — попросила Лорел. — А то все это нагромождается и нагромождается. Если я не получу никаких ответов на все эти загадки, можете меня тоже связать и положить возле мистера Туми.
   
— Не надо льстить себе, — довольно отчетливо, хотя и приглушенно произнес Крэг.
   
Боб удостоил его еще одним обеспокоенным взглядом и после этого собрался с мыслями.
   
— Здесь нет беспорядка, а на самолете — есть. Здесь нет электричества, а на самолете оно есть. Это, конечно, еще не основание для каких-то достоверных выводов — все-таки на самолете имеется собственная система энергоснабжения. А здесь ток поступает откуда-то с электростанции. Но подумайте тогда о спичках. Бетани была на самолете, и ее спички действуют отлично. А спички из чаши здесь не загораются. Пистолет, который мистер Туми взял в службе безопасности, едва выстрелил. Я думаю, если вы здесь попробуете фонарь на батарейках, он тоже не будет работать. Если и загорится, то ненадолго.
   
— Вы правы, — сказал Ник. — И нам нет нужды искать здесь фонарик, чтобы проверить вашу теорию. — Он показал пальцем вверх. Там на стене находилась сигнальная лампа над грилем на кухне. Она не горела, как и прочие лампы. — Она — на батарейках, — продолжал Ник. — Едва отключается электричество, светочувствительный соленоид тут же ее включает. Здесь достаточно сумрачно, она должна была сработать, однако этого не произошло. Это означает — либо в цепи соленоида что-то не так, либо батареи сели.
   
— Подозреваю и то, и другое, — заметил Боб Дженкинс. Он неторопливо подошел к двери ресторана и выглянул из нее. — Мы оказались в мире, который выглядит целостным и достаточно прибранным. Но в то же время этот мир выглядит почти полностью истощенным. Газированные напитки выдохлись, еда безвкусная, воздух без запахов. Мы еще пахнем — я ощущаю запах духов Лорел и лосьон после бритья капитана, например. Но здесь все потеряло запахи.
   
Альберт взял бокал с пивом и как следует понюхал. Решил, что очень слабый запах все же был. Засушенный между страницами книги цветок мог дать подобное воспоминание о запахе.
   
— То же самое и со звуками, — продолжал Боб. — Они плоские, одномерные, лишенные резонанса.
   
Лорел вспомнила клап-клап — звук ее туфель по бетону и отсутствие эха, когда капитан сложил ладони рупором и закричал возле эскалатора, вызывая мистера Туми.
   
— Альберт, могу я попросить тебя что-нибудь сыграть на скрипке? — обратился к Косснеру Боб.
   
Альберт посмотрел на Бетани. Та кивнула и улыбнулась.
   
— Хорошо. Конечно. Мне, честно, и самому любопытно, как она звучит после… — Он бросил взгляд на Крэга Туми. — Ну, понимаете.
   
Открывая футляр, он слегка поморщился, когда его пальцы коснулись защелки, рассекшей лоб Крэга Туми, и извлек скрипку. Бегло провел по ней рукой ласковым жестом. Затем взял смычок в правую руку и зажал скрипку подбородком. Некоторое время стоял неподвижно, раздумывая. Какая музыка могла подойти к этому странному новому миру, где телефоны не звонили и псы не брехали? Стравинский? Моцарт? А может, Дворжак? Нет. Все не то. Вдохновение пришло внезапно, и он заиграл «Кто-то там на кухне с Дайной».
   
На середине куплета смычок остановился.
   
— Сдается мне, что ты скрипку попортил, когда огрел этого типа, — сказал Дон Гаффни. — Звучит, будто ватой набитая.
   
— О нет, — медленно произнес Альберт. — Моя скрипка в полном порядке. Я сужу по тому, как ее чувствую, как действуют струны под пальцами. Но тут есть и еще что-то. Подойдите, мистер Гаффни. — Гаффни приблизился и остановился рядом с Альбертом. — А теперь приблизьтесь как можно ближе к скрипке. Нет… не настолько близко, а то я вам в глаз могу смычком угодить. Вот. Вот так. Теперь опять послушайте.
   
Альберт начал играть снова, мысленно подпевая. Так он делал всегда, когда исполнял эту залихватскую, зажигательную мелодию:
   
    
     
«Сингин фи-фи-фидли ай-о,
     
Фи-фи-фидли-ай-о-хо-х о-хо,
     
Фи-фи-фидли-ай-о,
     
Страммин он дэ олд банжо».