1 2 3 4 
 

 

   У всякого талант есть свой;

   Но часто, на успех прельщаяся чужой,

   Хватается за то иной,

   В чем он совсем не годен.

   А мой совет такой:

   Берись за то, к чему ты сроден,

   Коль хочешь, чтоб в делах успешный был конец.

   Какой-то смолоду Скворец

   Так петь щегленком научился,

   Как будто бы щегленком сам родился.

   Игривым голоском весь лес он веселил,

   И всякий Скворушку хвалил.

   Иной бы был такой доволен частью;

   Но Скворушка услышь, что хвалят соловья, -

   А Скворушка завистлив был, к несчастью, -

   И думает: "Постойте же, друзья,

   Спою не хуже я

   И соловьиным ладом".

   И подлинно запел,

   Да только лишь совсем особым складом:

   То он пищал, то он хрипел,

   То верещал козленком,

   То непутем

   Мяукал он котенком;

   И, словом, разогнал всех птиц своим пеньем.

   Мой милый Скворушка, ну что за прибыль в том?

   Пой лучше хорошо щегленком,

   Чем дурно соловьем.

 

     ЛЕБЕДЬ, ЩУКА И РАК    

 

 

   Когда в товарищах согласья нет,

   На лад их дело не пойдет,

   И выйдет из него не дело, только мука.

   Однажды Лебедь, Рак да Щука

   Везти с поклажей воз взялись

   И вместе трое все в него впряглись;

   Из кожи лезут вон, а возу все нет ходу!

   Поклажа бы для них казалась и легка:

   Да Лебедь рвется в облака,

   Рак пятится назад, а Щука тянет в воду.

   Кто виноват из них, кто прав - судить не нам;

   Да только воз и ныне там.

 

     ЛЮБОПЫТНЫЙ    

 

 

   "Приятель дорогой, здорово! Где ты был?" -

   "В кунсткамере*, мой друг! Часа там три ходил;

   Все видел, высмотрел; от удивленья,

   Поверишь ли, не станет ни уменья

   Пересказать тебе, ни сил

   Уж подлинно, что там чудес палата!

   Куда на выдумки природа торовата!

   Каких зверей, каких там птиц я не видал!

   Какие бабочки, букашки,

   Козявки, мушки, таракашки!

   Одни как изумруд, другие как коралл!

   Какие крохотны коровки!

   Есть, право, менее булавочной головки!" -

   "А видел ли слона? Каков собой на взгляд!

   Я чай, подумал ты, что гору встретил?" -

   "Да разве там он?" - "Там". - "Ну, братец, виноват:

   Слона-то я и не приметил"

 

   * Кунсткамера - старинное название музея, в котором  собраны  редкости  и

диковинки.

 

 МЫШЬ И КРЫСА    

 

 

   "Соседка, слышала ль ты добрую молву? -

   Вбежавши, Крысе Мышь сказала. -

   Ведь кошка, говорят, попалась в когти льву?

   Вот отдохнуть и нам пора настала!" -

   "Не радуйся, мой свет, -

   Ей Крыса говорит в ответ. -

   И не надейся по-пустому!

   Коль до когтей у них дойдет,

   То, верно, льву не быть живому;

   Сильнее кошки зверя нет!"

   Я сколько раз видал, приметьте это сами:

   Когда боится трус кого,

   То думает, что на того

   Весь свет глядит его глазами.

 

     ДЕМЬЯНОВА УХА    

 

 

   "Соседушка, мой свет!

   Пожалуйста, покушай". -

   "Соседушка, я сыт по горло". - "Нужды нет,

   Еще тарелочку; послушай:

   Ушица, ей-же-ей, на славу сварена!" -

   "Я три тарелки съел". - "И полно, что за счеты:

   Лишь стало бы охоты, -

   А то во здравье: ешь до дна!

   Что за уха! Да как жирна;

   Как будто янтарем подернулась она.

   Потешь же, миленький дружочек!

   Вот лещик, потроха, вот стерляди кусочек!

   Еще хоть ложечку! Да кланяйся, жена!"

   Так потчевал сосед Демьян соседа Фоку

   И не давал ему ни отдыху, ни сроку;

   А с Фоки уж давно катился градом пот.

   Однако же еще тарелку он берет,

   Сбирается с последней силой

   И - очищает всю. "Вот друга я люблю! -

   Вскричал Демьян. - Зато уж чванных не терплю.

   Ну, скушай же еще тарелочку, мой милый!"

   Тут бедный Фока мой,

   Как ни любил уху, но от беды такой,

   Схватя в охапку

   Кушак и шапку,

   Скорей без памяти домой -

   И с той поры к Демьяну ни ногой.

 

     ЛЕВ НА ЛОВЛЕ    

 

 

   Собака, Лев да Волк с Лисой

   В соседстве как-то жили,

   И вот какой

   Между собой

   Они завет все положили:

   Чтоб им зверей съобща ловить

   И, что наловится, все поровну делить.

   Не знаю, как и чем, а знаю, что сначала

   Лиса оленя поимала

   И шлет к товарищам послов,

   Чтоб шли делить счастливый лов:

   Добыча, право, недурная!

   Пришли, пришел и Лев; он, когти разминая

   И озираючи товарищей кругом,

   Дележ располагает

   И говорит: "Мы, братцы, вчетвером"

   И начетверо он оленя раздирает.

   "Теперь давай делить! Смотрите же, друзья;

   Вот эта часть моя

   По договору;

   Вот эта мне, как Льву, принадлежит без спору;

   Вот эта мне за то, что всех сильнее я;

   А к этой чуть из вас лишь лапу кто протянет,

   Тот с места жив не встанет".

 

 ЗЕРКАЛО И ОБЕЗЬЯНА    

 

 

   Мартышка, в Зеркале увидя образ свой,

   Тихохонько Медведя толк ногой:

   "Смотри-ка, - говорит, - кум милый мой!

   Что это там за рожа?

   Какие у нее ужимки и прыжки!

   Я удавилась бы с тоски,

   Когда бы на нее хоть чуть была похожа.

   А ведь, признайся, есть

   Из кумушек моих таких кривляк пять-шесть:

   Я даже их могу по пальцам перечесть". -

   "Чем кумушек считать трудиться,

   Не лучше ль на себя, кума, оборотиться?" -

   Ей Мишка отвечал.

   Но Мишенькин совет лишь попусту пропал.

 

     ВОЛК И ЖУРАВЛЬ    

 

 

   Что волки жадны, всякий знает;

   Волк, евши, никогда

   Костей не разбирает,

   За то на одного из них пришла беда:

   Он костью чуть не подавился.

   Не может Волк ни охнуть, ни вздохнуть;

   Пришло хоть ноги протянуть!

   По счастью, близко тут Журавль случился.

   Вот кой-как знаками стал Волк его манить

   И просит горю пособить.

   Журавль свой нос по шею

   Засунул к Волку в пасть и с трудностью большею

   Кость вытащил и стал за труд просить.

   "Ты шутишь! - зверь вскричал коварный, -

   Тебе за труд? Ах ты, неблагодарный!

   А это ничего, что свой ты долгий нос

   И с глупой головой из горла цел унес!

   Поди ж, приятель, убирайся,

   Да берегись: вперед ты мне не попадайся".

 

     ТРУДОЛЮБИВЫЙ МЕДВЕДЬ    

 

 

   Увидя, что мужик, трудяся над дугами,

   Их прибыльно сбывает с рук

   (А дуги гнут с терпеньем и не вдруг).

   Медведь задумал жить такими же трудами.

   Пошел по лесу треск и стук,

   И слышно за версту проказу.

   Орешника, березника и вязу

   Мой Мишка погубил несметное число,

   А не дается ремесло

   Вот идет к мужику он попросить совета

   И говорит: "Сосед, что за причина эта?

   Деревья-таки я ломать могу,

   А не согнул ни одного в дугу.

   Скажи, в чем есть тут главное уменье?" -

   "В том, - отвечал сосед, - Чего в тебе, кум, вовсе нет:

   В терпенье".

 

     ЛИСИЦА И ВИНОГРАД    

 

 

   Голодная кума Лиса залезла в сад;

   В нем винограду кисти рделись.

   У кумушки глаза и зубы разгорелись;

   А кисти сочные, как яхонты, горят;

   Лишь то беда, висят они высоко:

   Отколь и как она к ним ни зайдет,

   Хоть видит око,

   Да зуб неймет.

   Пробившись попусту час целый,

   Пошла и говорит с досадою: "Ну что ж!

   На взгляд-то он хорош,

   Да зелен - ягодки нет зрелой:

   Тотчас оскомину набьешь".

 

 СВИНЬЯ ПОД ДУБОМ    

 

 

   Свинья под Дубом вековым

   Наелась желудей досыта, до отвала;

   Наевшись, выспалась под ним;

   Потом, глаза продравши, встала

   И рылом подрывать у Дуба корни стала.

   "Ведь это дереву вредит, -

   Ей с Дубу Ворон говорит, -

   Коль корни обнажишь, оно засохнуть может".

   "Пусть сохнет, - говорит Свинья, -

   Ничуть меня то не тревожит,

   В нем проку мало вижу я;

   Хоть век его не будь, ничуть не пожалею;

   Лишь были б желуди: ведь я от них жирею". -

   "Неблагодарная! - примолвил Дуб ей тут, -

   Когда бы вверх могла поднять ты рыло,

   Тебе бы видно было,

   Что эти желуди на мне растут".

   Невежда так же в ослепленье

   Бранит науку и ученье

   И все ученые труды,

   Не чувствуя, что он вкушает их плоды.

 

     ДВЕ БОЧКИ    

 

 

   Две Бочки ехали: одна с вином,

   Другая

   Пустая.

   Вот первая себе без шуму и шажком

   Плетется,

   Другая, вскачь несется;

   От ней по мостовой и стукотня, и гром,

   И пыль столбом;

   Прохожий к стороне скорей от страху жмется,

   Ее заслышавши издалека

   Но как та Бочка ни громка,

   А польза в ней не так, как в первой, велика.

   Кто про свои дела кричит всем без умолку,

   В том, верно, мало толку.

   Кто делов* истинно, - тих часто на словах.

   Великий человек лишь громок на делах,

   И думает свою он крепку думу

   Без шуму.

 

   * Делов - деловой, трудолю6ивый.

 

     ДВЕ СОБАКИ    

 

 

   Дворовый, верный пес

   Барбос,

   Который барскую усердно службу нес,

   Увидел старую свою знакомку

   Жужу, кудрявую болонку,

   На мягкой пуховой подушке, на окне,

   К ней ластяся, как будто бы к родне,

   Он, с умиленья чуть не плачет,

   И под окном

   Визжит, вертит хвостом

   И скачет.

   "Ну что, Жужутка, как живешь

   С тех пор, как господа тебя в хоромы взяли?

   Ведь помнишь: на дворе мы часто голодали.

   Какую службу ты несешь?" -

   "На счастье грех роптать, - Жужутка отвечает.

   Мой господин во мне души не чает;

   Живу в довольстве и добре,

   И ем и пью на серебре;

   Резвлюся с барином; а ежели устану,

   Валяюсь по коврам и мягкому дивану.

   Ты как живешь?" - "Я, - отвечал Барбос,

   Хвост плетью спустя и свой повеся нос, -

   Живу по-прежнему: терплю и холод

   И голод

   И, сберегаючи хозяйский дом,

   Здесь под забором сплю и мокну под дождем;

   А если невпопад залаю,

   То и побои принимаю.

   Да чем же ты, Жужу, в случай попал*

   Бессилен бывши так и мал,

   Меж тем как я из кожи рвусь напрасно?

   Чем служишь ты?" - "Чем служишь! Вот прекрасно! -

   С насмешкой отвечал Жужу, -

   На задних лапках я хожу".

   Как счастье многие находят

   Лишь тем, что хорошо на задних лапках ходят!

 

   * "В случай попал". - В  старину  так  говорили  о  человеке,  неожиданно

заслужившем особую милость царя или знатного человека.

 

 КОШКА И СОЛОВЕЙ    

 

 

   Поймала Кошка Соловья,

   В бедняжку когти запустила

   И, ласково его сжимая, говорила:

   "Соловушка, душа моя!

   Я слышу, что тебя везде за песни славят

   И с лучшими певцами рядом ставят.

   Мне говорит лиса-кума,

   Что голос у тебя так звонок и чудесен,

   Что от твоих прелестных песен

   Все пастухи, пастушки - без ума.

   Хотела б очень я сама

   Тебя послушать.

   Не трепещися так; не будь, мой друг, упрям

   Не бойся: не хочу совсем тебя я кушать.

   Лишь спой мне что-нибудь: тебе я волю дам

   И отпущу гулять по рощам и лесам

   В любви я к музыке тебе не уступаю

   И часто, про себя мурлыча, засыпаю".

   Меж тем мой бедный Соловей

   Едва-едва дышал в когтях у ней.

   "Ну, что же? - продолжает Кошка. -

   Пропой, дружок, хотя немножко".

   Но наш певец не пел, а только что пищал,

   "Так этим-то леса ты восхищал? -

   С насмешкою она спросила. -

   Где же эта чистота и сила,

   О коих все без умолку твердят?

   Мне скучен писк такой и от моих котят.

   Нет, вижу, что в пенье ты вовсе не искусен.

   Все без начала, без конца.

   Посмотрим, на зу6ах каков-то будешь вкусен!"

   И съела бедного певца

   До крошки

   Сказать ли на ушко яснее мысль мою?

   Худые песни Соловью

   В когтях у Кошки.

 

     РЫБЬЯ ПЛЯСКА    

 

 

   От жалоб на судей,

   На сильных и на богачей

   Лев, вышел из терпенья,

   Пустился сам свои осматривать владенья.

   Он идет, а Мужик, расклавши огонек,

   Наудя рыб, изжарить их собрался.

   Бедняжки дрыгали от жару кто как мог;

   Всяк, видя близкий свой конец, метался.

   На Мужика разинув зев,

   "Кто ты? Что делаешь?" - спросил сердито Лев.

   "Всесильный царь! - сказал Мужик, оторопев. -

   Я старостою здесь над водяным народом;

   А это старшины, все жители воды;

   Мы собрались сюды

   Поздравить здесь тебя с твоим приходом". -

   "Ну, как они живут? Богат ли здешний край?" -

   "Великий государь! Здесь не житье им - рай!

   Богам о том мы только и молились,

   Чтоб дни твои бесценные продлились".

   (А рыбы между тем на сковородке бились.) -

   "Да отчего же, - Лев спросил, - скажи ты мне,

   Они хвостами так и головами машут?" -

   "О мудрый царь! - Мужик ответствовал. -

   Оне От радости, тебя увидя, пляшут".

   Тут, старосту лизнув Лев милостиво в грудь,

   Еще изволя раз на пляску их взглянуть,

   Отправился в дальнейший путь.

 

 

 КУКУШКА И ПЕТУХ    

 

   "Как, милый Петушок, поешь ты громко, важно!" -

   "А ты, Кукушечка, мой свет,

   Как тянешь плавно и протяжно:

   Во всем лесу у нас такой певицы нет!" -

   "Тебя, мой куманек, век слушать я готова". -

   "А ты, красавица, божусь,

   Лишь только замолчишь, то жду я не дождусь,

   Чтоб начала ты снова...

   Отколь такой берется голосок?

   И чист, и нежен, и высок!..

   Да вы уж родом так: собою невелички,

   А песни - что твой соловей!" -

   "Спасибо, кум; зато, по совести моей,

   Поешь ты лучше райской птички.

   На всех ссылаюсь в этом я".

   Тут Воробей, случась, примолвил им: "Друзья!

   Хоть вы охрипните, хваля друг дружку, -

   Все ваша музыка плоха!.."

   За что же, не боясь греха,

   Кукушка хвалит Петуха?

   За то, что хвалит он Кукушку.

 

     КАМЕНЬ И ЧЕРВЯК    

 

 

   "Как расшумелся здесь! Какой невежа! -

   Про дождик говорит на ниве Камень, лежа. -

   А рады все ему, пожалуй, - посмотри!

   И ждали так, как гостя дорогого,

   А что же сделал он такого?

   Всего-то шел часа два-три

   Пускай же обо мне расспросят!

   Так я уж веки здесь; тих, скромен завсегда,

   Лежу смирнехонько, куда меня ни бросят,

   А не слыхал себе спасибо никогда.

   Недаром, право, свет поносят:

   В нем справедливости не вижу я никак". -

   "Молчи! - сказал ему Червяк. -

   Сей дождик, как его ни кратко было время,

   Лишенную засухой сил

   Обильно ниву напоил,

   И земледельца он надежду оживил;

   А ты на ниве сей пустое только бремя".

   Так хвалится иной, что служит сорок лет,

   А проку в нем, как в этом Камне, нет.

 

     МУРАВЕЙ    

 

 

   Какой-то Муравей был силы непомерной,

   Какой не слыхано ни в древни времена;

   Он даже (говорит его историк верный)

   Мог поднимать больших ячменных два зерна!

   Притом и в храбрости за чудо почитался:

   Где б ни завидел червяка,

   Тотчас в него впивался

   И даже хаживал один на паука.

   А тем вошел в такую славу

   Он в муравейнике своем,

   Что только и речей там было, что о нем.

   Я лишние хвалы считаю за отраву;

   Но этот Муравей был не такого нраву:

   Он их любил,

   Своим их чванством мерил

   И всем им верил;

   А ими наконец так голову набил,

   Что вздумал в город показаться,

   Чтоб силой там повеличаться.

   На самый крупный с сеном воз

   Он к мужику спесиво всполз

   И въехал в город очень пышно.

   Но, ах, какой для гордости удар!

   Он думал, на него сбежится весь базар,

   Как на пожар;

   А про него совсем не слышно:

   У всякого забота там своя

   Мой Муравей то, взяв листок, потянет,

   То припадет он, то привстанет -

   Никто не видит Муравья.

   Уставши наконец тянуться, выправляться,

   С досадою Барбосу он сказал,

   Который у воза хозяйского лежал:

   "Не правда ль, надобно признаться,

   Что в городе у вас

   Народ без толку и без глаз?

   Возможно ль, что меня никто не примечает,

   Как ни тянусь я целый час;

   А кажется, у нас

   Меня весь муравейник знает".

   И со стыдом отправился домой.

   Так думает иной

   Затейник, Что он в подсолнечной* гремит,

   А он - дивит

   Свой только муравейник.

 

   * Подсолнечная - то, что находится под светом солнца, то есть земля, мир.

 

 

   ОРпЛ И ПЧЕЛА

 

   Счастлив, кто на чреде трудится знаменитой:

   Ему и то уж силы придает,

   Что подвигов его свидетель целый свет.

   Но сколь и тот почтен, кто, в низости сокрытый,

   За все труды, за весь потерянный покой

   Ни славою, ни почестьми не льстится

   И мыслью оживлен одной: