1 2 3 4 
    
Наиболее ярким интерпретатором идей В. Гумбольдта в русской традиции, бесспорно, был А. А. Потебня. Следует, однако, отметить, что в его книге „Мысль И язык", где он непосредственно обращается к этим идеям, глава, посвященная В. Гумбольдту, представляет собой в основном всего лишь изложение некоторых положений учения В. Гумбольдта, которое сопровождается небольшими комментариями, а в других главах, затрагивающих эти положения, говорится главным образом о внутренней форме слова (к этой проблеме А. А. Потебня многократно возвращается и в своих „Записках по русской грамматике"), и притом не столько в понимании В. Гумбольдта, сколько следуя Г. Штейнталю. Влияние В. Гумбольдта на А. А. Потебню так же, как и на Д. Н. Овсяннико-Куликовского и его учеников (см. харьковскую серию публикаций под общим названием „Вопросы теории и психологии творчества"), ощущается в большей мере в тех работах, которые касаются общеэстетических и теоретико-литературоведческих проблем.
    
Советский период изучения научного наследия В. Гумбольдта начинается книгой Г. Г. Шпета „Внутренняя форма слова" (и в какой-то степени работой \ А. Ф. Лосева „Философия имени", опубликованной в 1927 г.). В первой своей части книга Г. Г. Шпета представляет вполне корректное изложение идей В. Гумбольдта, связанных с его положением о внутренней форме языка, а авторские соображения, основное назначение которых путем длинных рассуждений свести понятие внутренней формы языка к внутренней форме слова, проявляют себя во второй части.
    
Уже ближе к нашему времени следует назвать серию работ Г. В. Рамишвили (опубликованных как у нас, так и за рубежом — см. его многочисленные работы), сделавшего много для изучения теоретической концепции В. Гумбольдта, а также недавно вышедшую интересную книгу В. И. Постоваловой „Язык как деятель- ' ность". (Суммарное изложение взглядов Г. В. Рамишвили дано в предисловии к настоящему сборнику, а о книге В. И. Постоваловой будет еще речь ниже.)
    
В дальнейшем о В. Гумбольдте стали говорить лишь в книгах по истории языкознания. И если в первом очерке истории науки о языке, написанном Р. Шор и приложенном в виде послесловия к книге В. Томсена „История языковедения До конца XIX века" (опубликована в 1938 г.), В. Гумбольдт предстает как величественная фигура, заслуживающая всяческого уважения, то у авторов обильно появляющихся в последние десятилетия книг по истории лингвистических учений иногда от одного употребления слова дух захватывает дух, и они безоговорочно зачисляют этого глубокого ученого в безнадежные идеалисты и даже самым
    
трезвым его суждениям приписывают мистические качества. Например, иногда можно встретить исполненные внутренних противоречий изложения теоретической концепции В. фон Гумбольдта и связанные с этим суждения, согласно которым под влиянием трансцендентального идеализма Шеллинга В. фон Гумбольдт, якобы, пытается разрешить антиномии непризнанием диалектики языка, а обращением к мистической категории „тождества человеческой природы во всех людях". Непонятно, что мистического и к тому же трансцендентального находят такие авторы в утверждении, что человек всегда человек и его как человека всегда отличает именно язык. Касаясь этого же вопроса, Р. Шор разумно отмечает: «Так в единстве человечества разрешается противоречие индивидуального и общего в языке. „Язык дает живо чувствовать каждому человеку, что он не более, как частица целого человечества" (Цит. соч. В. Гумбольдта)» [106].
    
В упрек некоторым нашим авторам надо поставить то, что они свои выводы и достаточно категорические заключения строят на основе знакомства лишь с одной-единственной работой В. Гумбольдта — „О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человеческого рода". А ведь В. Гумбольдт — автор многих работ, посвященных исследованию языка. К этому надо добавить, что В. Гумбольдт — автор не только языковедческих, но и теоретико-литературоведческих, искусствоведческих и философско-эстетических [107] исследований, вне контекста которых нельзя рассматривать и лингвистическое мировоззрение „великого мыслителя", как называет А. А. Потебня В. Гумбольдта. Достаточно упомянуть, что такая капитальная для понимания идей В. Гумбольдта категория, как внутренняя форма языка, зародилась первоначально в эстетическом контексте, когда он, разбирая произведение Гёте „Герман и Доротея", отмечает, что искусство, отображая «внешние формы» мира, создает «внутренние формы для человека». Перенесенное затем в область языка, это понятие носит явные следы своего происхождения.
    
Хотелось бы сказать и о языке В. Гумбольдта. Все жалобы на неясность, туманность и трудность изложения относятся по преимуществу к теоретическому введению к сочинению „О языке кави на острове Ява". Эта неясность языка В. Гумбольдта нередко служит оправданием и для порой весьма своеобразных интерпретаций его сочинений, которые проявляются и в переводах. Однако следует еще раз напомнить, что у В. Гумбольдта есть много и других сочинений. Не нужно забывать и того, что В. Гумбольдт был человеком своего времени и говорил он также на языке своего времени. Между тем те, кто основывается на словоупотреблении и разбирает его безотносительно к целостности концепции, делают безапелляционные заключения о философских основаниях концепции и, в частности, о кантианской ориентации учения В. Гумбольдта.
    
Неправомерность такого подхода была ясна уже Г. Г. Шпету, который писал в этой связи: «Кантианство жило для него [В. Гумбольдта] не в словах Канта, а в эстетически-поэтическом преломлении их в сознании Шиллера, Гёте, романтиков, Шеллинга. Чтобы правильно понять и оценить философские основания теорий В. Гумбольдта, нужно не выискивать в них кантианские элементы, а просто поставить его в ряд с такими современниками, как Фихте, братья Шлегели, Шиллер, Гёте, Шлейемахер, Гегель» [108]. Еще более отчетливо высказывается по этому поводу и В. И. Постовалова, которая, кстати говоря, в отличие от своих! предшественников, не занимается выискиванием «кантианских элементов»; она iпишет: «Хотя в гумбольдтовской концепции нет прямых заимствований из философских концепций его времени, в ней нашла свое отражение общая духовная атмосфера Германии XVIII в.» [109].
    
Неоднократно указывалось и на наличие, в частности в знаменитом „Введении" к исследованию яванского языка В. Гумбольдта, большого числа противоре- чМй [110]. И здесь также для сближения В. Гумбольдта с Кантом приложил свою руку Г. Штейнталь. Мнимые противоречия в изложении В. Гумбольдта он свел к ряду антиномий, которыми оперировал Кант в оправдание тезисов своей философии. По Г. Штейнталю следовало, что, поскольку В. Гумбольдт опирался в своем изложении на антиномии, постольку он является очевидным кантианцем. Но почему обязательно принимать то использование антиномий, которое было присуще Канту? Ведь, говоря словами „Философского словаря", «Появление антиномии не есть результат субъективной ошибки; оно связано с диалектическим характером процесса познания… За возникающей в процессе познания объективной действительности антиномией часто скрываются реальные диалектические противоречия вещей, воспроизведение которых в соответствующих понятиях позволяет глубже постигать объективную истину». Как известно, понятие антиномии возникло еще в классической древности (где для нее чаще употребляли термин „апория"). А В. Гумбольдт много занимался и классическими языками, и классической культурой, и поэтому, если мнимые противоречия В. Гумбольдта уподоблять антиномиям, больше основания обращаться к античности, нежели к Канту. На диалектические потенции антиномии указывает и В. И. Постовалова, когда пишет: «Диалектический мир Гумбольдта — это прежде всего мир антиномий, характеризующих природу языка, его сущность» [111].
    
Интересно было бы проследить, как от автора к автору меняется набор гум- больдтовскнх антиномий, но для этого здесь нет места. Важно, однако, отметить, что антиномии В. Гумбольдта в своей совокупности представляют не некоторый механический набор, а гармоничное, взаимообусловленное и последовательное в своей связности единство. К их рассмотрению мы теперь и обратимся.
    
В самом общем виде концепцию В. Гумбольдта можно охарактеризовать следующим образом. Непосредственно данное неспособно представить существующие связи, и поэтому на этой основе нельзя формулировать законы. Чтобы сделать возможными научные заключения, необходимо допустить существование не данных непосредственному наблюдению вещей и процессов. Это разграничение между двумя подходами есть разграничение между наблюдением и познанием, но не все ограничивается этими двумя величинами, существует и играет столь же важную роль и третья величина. Познание возможно лишь тогда, когда познающий субъект (человек) наблюдает (а наблюдение никак не исключается) объект как нечто. И это iнечто" обусловливается теорией. В понимании В. Гумбольдта теория должна базироваться на понятии творческой деятельности, свойственной человеку, воплощающейся в языке и реализующейся силой мысли неоднородным образом в общественных образованиях — народах — и присущих им свойствах, что ныне можно соотнести с национальным характером. Все прочие положения учения В. Гумбольдта являются производными от этого основного тезиса.
    
Главным козырем при обличении В. Гумбольдта в беспросветном идеализме является его высказывание: «Язык народа есть его дух, и дух народа есть его язык, и трудно представить себе что-либо более тождественное».
    
Можно было бы отвести основанные на этом (и подобным им других высказываниях) обвинения В. Гумбольдта в представлении духа как верховного и руководящего начала простым указанием на то, что немецкое слово Geist, которое употребляется в данных случаях, в одинаковой мере означает и „дух, душа" и „ум, мысль, образ мыслей", и недаром в одном переводе произведения В. Гумбольдта говорится об «умственном развитии человеческого рода», а в другом переводе — о «духовном развитии человечества». Иными словами, приведенное предложение вполне допустимо перевести и так: «Язык народа находит свое воплощение в образе мыслей народа, и образ мыслей народа воплощается в его языке — и трудно представить себе что-либо более тождественное». Но нет надобности прибегать к таким элементарным приемам. В конце концов, и некоторые из тех ученых, для которых немецкий был родным языком, интерпретировали В. Гумбольдта в неокантианском плане, как это, например, делал Эрнст Кас- сирер [112]. Гораздо важнее рассматривать отдельные высказывания в контексте всей системы взглядов В. Гумбольдта, где они обретают свое действительное содержание. Что же касается приведенной цитаты, то она получает свой подлинный смысл, даже если только привести ее вместе с непосредственно предшествующими словами: «Духовное своеобразие и строение языка народа настолько глубоко проникают друг в друга, что, коль скоро существует одно, другое можно вывести из него. Умственная деятельность и язык способствует созданию только таких форм, которые могут удовлетворить их обоих» [113].
    
Приведенное высказывание образует основу и для понимания категории внутренней формы языка, которая обычно и находится в центре внимания, когда ведутся споры о теоретической концепции В. Гумбольдта. В основе этой категории, бесспорно, лежит тезис о творческой деятельности человеческого мышления, воплощающейся в языке и в свою очередь испытывающей влияние языка, а также и уже отмеченное обстоятельство, что эта категория пришла в теорию языка из теории искусства. Хорошо известны слова В. Гумбольдта: «По своей действительной сущности язык есть нечто постоянное и вместе с тем в каждый данный момент преходящее… Язык есть не продует^дёятельности (Ergon), а деятельность (Energeia)… Необходима Бсё~повтор" яющаяся "деятельность, чтобы Тюзнать сущнйСГгь живой речи и создать верную картину живого языка». К сожалению, последующие поколения языковедов не вняли завету В. Гумбольдта и изучали язык не как деятельность, а как продукт деятельности, и как раз эта позиция создала трудности в понимании внутренней формы языка. Поскольку же, язык не есть нечто раз навсегда данное (в своих продуктах), а предстает во все «повторяющейся деятельности», эта деятельность, по В. Гумбольдту, должна протекать определенным..-образом, то есть в определенной форме. По сути дела, эта форма и обеспечивает систематичность и своеобразие деятельности языка; и «в действительности она представляет собой индивидуальный способ, посредством которого народ выражает в языке мысли и чувства». Иными словами, то своеобразие и та систематичность, которые наблюдаются в проявлении деятельности языка, обусловливаются его связью с народом, с его национальным характером, с его образом мышления, почему и оказывается возможным утверждать, что «языки всегда имеют национальную форму, являются непосредственно и собственно национальным творением».
    
Возможно дать общее определение формы языка, и оно приводится В. Гумбольдтом («Постоянное и единообразное в деятельности духа, возвышающей артикулированный звук до выражения мысли, взятое во всей совокупности своих связей и систематичности, и составляет форму языка»), но нельзя дать определение формы отдельного конкретного языка, его внутренней формы, так как «определение формы языка представляется научной абстракцией». Сознательно прибегая к довольно элементарной формулировке, можно сказать, что внутренняя форма языка обусловливает то, что его деятельность протекает так, а не иначе, использует такие средства, а не иные. «Характерная форма языка отражается в его мельчайших элементах, и вместе с тем каждый из этих элементов тем или иным и не всегда ясным образом определяется языком». Неспроста при этом В. Гумбольдт прибегает к метафорическому сопоставлению: конкретные «языки можно сравнить с человеческими физиономиями: сравнивая их между собой, живо чувствуешь их различия и сходства, но никакие измерения и описания каждой черты в отдельности и в их связи не дают возможности сформулировать их своеобразие в едином понятии».
    
«Форме противостоит, конечно, материя», и на основе приведенных рассуждений В. Гумбольдт приходит к кардинальному заключению: «В абсолютно^ смысле в языке не может быть материи без формы». Логически оправданным поэтому представляется и другое заявление В. Гумбольдта, вызывающее негативные реакции: «Понятие языка существует и исчезает вместе с понятием формы, ибо язык есть форма и ничего, кроме формы». Ведь деятельность языка всегда протекает % "определенной форме, и если ее отнять, останется неорганизованная, хаотичная груда материи. В приведенных констатациях отсутствует только необходимое указание на взаимозависимость двух величин: если нет материи без формы, то не существует и голой формы без материи.
    
В связи с положением о форме языка следует толковать и те высказывания, на основании которых делается утверждение, что именно В. Гумбольдту принадлежит честь обоснования теории лингвистической относительности. В подтверждение этой точки зрения приводятся его слова: «Тем же самым актом, посредством которого он из себя создает язык, человек отдает себя в его власть; каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, из пределов которого можно выйти только в том случае, если вступаешь в другой круг». Это происходит потому, что «в каждом языке оказывается заложенным свое мировоззрение».
    
По сути дела, это утверждение, с одной стороны, продолжение рассуждения о том, что деятельность языка всегда протекает в индивидуальной — внутренней — форме, обусловленной национальным характером носителей данного языка'"а" с" другой стороны, как уже указывалось, носит следы того, что само понятие внутренней формы первоначально возникло из представлений В. Гумбольдта о природе искусства и присущей ей творческой силы. По мысли В. Гумбольдта, в произведении искусства запечатлевается особый, индивидуальный образ мира. Художник, если только он является подлинным художником, не может ограничиваться простым фотографическим отображением окружающего его мира, но творчески воссоздает его, образуя свой — внутренний — его образ. Естественно, образы различных художников не однородны, и, вглядываясь в их произведения, мы как бы смотрим на мир их глазами, осваиваем их „мировоззрение", переходя из одного волшебного „круга" в другой. В приведенных цитатах на место художника встает язык, также творчески осмысливающий окружающую действительность в соответствии со свойственной ему внутренней, порожденной национальными (народными) характеристиками формой.
    
Дальнейшие ступени рассуждения В. Гумбольдта представляют последовательное рассмотрение новых и тесно связанных с изложенными выше аспектов его основного тезиса. Имеется в виду взаимоотношение языка и мышления и общественный характер языка — обе эти проблемы перекрещиваются друг с другом.
    
Взаимозависимость языка и мышления неизменно присутствует во всех работах В. Гумбольдта, посвященных языку. Но он считает необходимым сформулировать это положение в предельно ясном виде и пишет: «Язык есть орган, образующий мысль… Деятельность мышления и язык представляют поэтому неразрывное единство». В. Гумбольдт не ограничивается этим утверждением и указывает на то, что, поскольку язык деятельно, участвует в создании (совместно с мышлением) новых знаний, язык объективизирует их в силу того, что он состоит на службе общества и немыслим вне его: «Даже и не касаясь потребностей общения людей друг с другом, можно утверждать, что язык есть обязательная предпосылка мышления и в условиях полной изоляции человека. Но в действительности язык всегда развивается только в обществе, и человек понимает себя постольку, поскольку опытом установлено, что его слова понятны также и другим».
    
В этой цитате говорится о развитии языка. Как раз проблеме развития языка посвящена языковедческая работа В. Гумбольдта „О сравнительном изучении языков применительно к различным эпохам их развития", которая представляет собой ответ на работу И. Гердера „Трактат о происхождении языка", где излагается путь превращения животного крика в осмысленный знак понятия — слово В литературе о В. Гумбольдте нередко упоминается о влиянии идей И. Гердера на становление концепции языка В. Гумбольдта. Есть основания полагать, что это влияние (если оно вообще имело место) явно преувеличено. Об этом, в частности, свидетельствует и данная статья В. Гумбольдта. Она находи гея в резком противоречии с утверждениями И. Гердера (мы не будем затрагивать здесь вопрос о том, как в действительности происходило зарождение человеческого языка, — вопрос, который не получил сколько-нибудь убедительного разрешения и поныне) и посвящена доказательству того, что язык не мог постепенно складываться по отдельным кусочкам или по отдельным словам. Свой вывод он излагает в следующих словах: «Для того чтобы человек мог понять хотя бы единственное слово не просто как душевное побуждение, а как членораздельный звук, обозначающий понятие, весь язык полностью и во всех своих связях уже должен быть заложен в нем. В языке нет ничего единичного, каждый отдельный его элемент проявляет себя лишь как часть целого… Человек есть человек только благодаря языку». Это положение получило многообразную интерпретацию только у языковедов XX в., положивших понятия системы и структуры в основу своих теорий, а также уже в наши дни у тех исследователей, которые через посредство языка ищут познания Человека.
    
Такова в самых общих чертах концепция языка В. Гумбольдта, представляющая настоящую сокровищницу оригинальных, глубоких и плодотворных идей, отнюдь не потерявших своей актуальности и обращенных к современности
    
Знакомство с научными трудами В. фон Гумбольдта убеждает в том, что все его усилия направлены на познание того многостороннего и чрезвычайно сложного «нечто», каким является язык. И это говорит само за себя.
    
В. Томсен назвал В. Гумбольдта «одним из величайших людей Германии». Общепринято считать такие величественные фигуры, как Микеланджело, Леонардо да Винчи, Ньютон, Шекспир, Гёте, Эйнштейн, Толстой, принадлежащими не одному народу, а всему человечеству. Вильгельм фон Гумбольдт достоин того, чтобы встать именно в этот, более высокий ряд.
    
В. А. Звегинцее
   
  
  
   
    
Примечания
   
   
Наши примечания носят общий характер; они имеют целью выявить лишь лингвистические темы и мотивы в трудах Вильгельма фон Гумбольдта. Однако лиигвистические проблемы так переплетены с его общефилософскимм, культурно- философскими, психологическими и этнолингвистическими проблемами, что подробный комментарий к его произведениям потребовал бы совместных усилий теоретиков нескольких гуманитарных наук. Первый опыт в этом направлении проделал X. Штейнталь, но его попытка была настолько неудачной, что в последующих многократных изданиях сочинений Гумбольдта по языкознанию и философии языка (за исключением предисловия Потта, которое, по общему мнению исследователей, „более туманно", чем текст самого Гумбольдта) издатели не решались давать интерпретации и комментарии. Это в равной мере относится как к академическому изданию трудов Гумбольдта (в 17-ти томах), постепенно издаваемому А. Лейтцманом с 1903 года, так и к известному собранию сочинений в пяти томах, третий том (1963) которого посвящается избранным работам Гумбольдта по философии языка (издатели А. Флитнер и К. Гиль).
   
Наши примечания прежде всего преследуют цель показать, что интерес В. Гумбольдта к проблемам языка был не случайным, а подлинным, и он приступил к языковедческим исследованиям не в последние, свободные от государственной службы 10–15 лет, как это утверждают некоторые его биографы, а с юношеских лет. Так, в рамках общей антропологии он выработал такой всесторонний фило- софско-лингвистический подход, который в разных вариациях встречается во всех его последующих работах, находя свое высшее завершение и единство в его посмертном сочинении. Составляя сборник, мы руководствовались соображениями именно преемственности, и наши короткие замечания служат этой же цели: мы хотим обратить внимание читателя на темы и мотивы, повторяющиеся в разное время и в разных сочинениях Вильгельма фон Гумбольдта.
   
Если в отношении более ранних работ В. фон Гумбольдта мы ограничились лишь несколькими замечаниями, то в примечаниях к его главному сочинению („Введению") мы посчитали возможным коснуться ряда проблем, которые не были оговорены в нашем Предисловии. Итак, начнем с главного сочинения Вильгельма фон Гумбольдта.
   
* * **
   
О РАЗЛИЧИИ СТРОЕНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ЯЗЫКОВ И ЕГО ВЛИЯНИИ НА ДУХОВНОЕ РАЗВИТИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
   
Работа „UeberdieVerschiedenheitdesmenschlichenSprachbauesundihrenEinflussaufdiegeistigeEntwicklungdesMenschengeschlechts" напечатана в ака- лсмнческом издании: „W'ilhelmvonHumboldtsGesammelteSchriften". Hrsg. vonAlbertLeitzmaun, VII(1907).
   
Этому сочинению Вильгельм фон Гумбольдт посвятил последние годы своей жизни. Оно было задумано как введение к его работе „О языке кавп на о-ве Ява". Это введение рассматривается обычно в качестве самостоятельного произведения, подытоживающего все денное и существенное, что было высказано автором в разное время в разных публикациях, а также в серии докладов в Берлинской Академии наук.
   
Связь введения с фрагментарными исследованиями автора по малоизвестному в тогдашней Европе языку кави (классический литературный яванский язык народов, населяющих о-в Ява) некоторые издатели рассматривают как случайную, вследствие чего "Введение", как правило, издается отдельно (впервые отдельным изданием оно было опубликовано его братом Александром фон Гумбольдтом) и нередко с опущением главы, в которой говорится о месте обитания и культурных отношениях малайских племен (с. 37–46 нашего издания).
   
Вильгельм фон Гумбольдт не случайно остановил свое внимание на языке именно малайского народа. Это объясняется в основном те. м, что культурный мир архипелага находился под перекрестным влиянием трех больших центров древней цивилизации: индийского, арабского и китайского, — что и представляется особенно важным с точки зрения его планов универсального сопоставительного языковедения. Можно указать, по-видимому, и на более глубокий мотив: В. фон Гумбольдт считал, что его время имеет определенные привилегии — нести цивилизацию в отдаленнейшие части земли путем множества внешних средств передачи. В колониях греков н римлян это не имело места не только из- за отсутствия множества внешних средств сообщения; им недоставало, по мнению Гумбольдта, и „внутреннего начала": хотя они обладали ясным понятием благородства личности, но в их сознании не укоренилась идея уважения к человеку просто за то, что он человек, не говоря уже о понимании вытекающих отсюда прав и обязанностей. В отличие от греков и римлян, индийцы совершенно исключительным образом умели стимулировать именно собственную духовную силу народов, с которыми вступали в общение. И остров Ява — лучшее тому доказательство: культура аборигенов здесь не угасла, а стала более мощной и творчески самобытной.
   
Эскиз истории человечества, который дан в последующих параграфах этого сочинения (с. 37–67), пронизан идеей нравственного совершенствования человека: «с появлением человека закладываются и ростки нравственности…», притом это «очеловечение» «происходит с нарастающим успехом» (с. 49), так что «дальнейшее совершенствование едва ли можно существенно задержать» (с. 50).
   
Всемирная история и ее поступательное развитие, прогресс («При всяком обозрении всемирной истории выявляется какое-то движение вперед; мы здесь тоже говорим о прогрессе». (См. с. 49)) рассматривается им на фоне взаимодействия внешних (материальных) и внутренних (духовных) факторов. Язык как главное проявление действия (Hauptwirksamkeit) человеческой духовной силы — не только «орган внутреннего бытия человека», но и «само внутреннее бытие».
   
Гумбольдт включил науку о языке в исследование проблематики человеческого бытия. Он называет ее «сравнительным языковедением» (с. 47). Следует различать, по-видимому, две возможности: 1. Общее свойство языковой способности, охватывающее все человечество, является фактором его внутреннего единства, существенным образом отличающим человеческое бытие от других форм бытия (биологического и т. п.). Но это до Гумбольдта было более или менее осознано лучше всего, разумеется, Гердером. 2. Своеобразие Гумбольдта следует усматривать в его философском осмыслении факта многообразия языков. Хотя языковая способность едина для всех, однако она не реализуется в едином общечеловеческом языке, а осуществляется в многоликом воплощении многообразия языков, благодаря чему человечество выглядит (помимо других делений) и в виде многочисленных языковых сообществ. В Предисловии (к настоящему сборнику трудов Гумбольдта) мы попытались показать, что между делением человечества на м н о г о о б р а з и е языковых сообществ и о б щ е й целью постижения истины Гумбольдт усматривает определенную корреляцию; осмысление этого даст нам возможность понять назначение, глубину и широту перспективы «сравнительного языковедения», Также станет ясным и предупреждение автора (с. 47) — не смешивать эту науку с той дисциплиной, которая тоже именуется «сравнительным языкознанием» и которая преследует, однако, более узкую и конкретную цель — доказать историко-сравнительным методом генетическое родство языков внутри одной семьи.
   
Гумбольдт считает, что сравнительное языковедение в его понимании не только обеспечит возможность «разглядеть исконную связь всех фактов», раскрывая перед нами язык как «внутренне цельный организм», но и подведет к «тщательному исследованию разных путей, на каких бесчисленные народы решают всечеловеческую задачу создания языка» (с. 47). Лишь с учетом этого следует прочесть первые главы „Введения", касающиеся истории человечества (оправдывая тем самым их наличие в книге, посвященной обоснованию теории и философии сравнительного языковедения), и понять смысл заключения, к которому Гумбольдт пришел после глубокого осмысления всемирной истории: «Мы достигли, таким образом, понимания того, что с самого начала образования человеческого рода языки представляют собой первую и необходимую ступень, отталкиваясь от которой народы впервые только и оказываются способными следовать высшим человеческим устремлениям» (с. 67). Весьма поучительно знать, как Гумбольдт достиг этого результата, небезынтересного и для историка, тем более, что теория исторического языкознания почти полностью умалчивает о таких многосторонних и взаимопроникающих формах связей истории языков с говорящими на них народами. Это, разумеется, куда шире, чем обычный курс «истории языка». Характер языка в связи с формированием духовной организации и характером нации — это тема, которая занимала Гумбольдта с юных лет до самого конца его жизни. Она и стала главной темой, рассматриваемой в последних главах «Введения».
   
Свой обзор всемирной истории В. фон Гумбольдт начинает таким заявлением: «Рассмотрением того, как языковые различия и национальные разделения связаны с работой человеческого духа, непрестанно развертывающего с разной степенью силы все новые и новые образования, — поскольку оба эти явления способны взаимно прояснить друг друга, — я и займусь в настоящей работе» (с. 47).
   
Здесь демонстрируется одновременно метод Гумбольдта как историка, автора знаменитого сочинения „О задачах историка", и теоретика новой науки об универсальном сравнении языков. Ход его рассуждения таков. Хотя при исследовании истории телеологический подход не оправдан, однако и принцип каузальности недостаточен, ибо в истории человечества мы «временами как бы наталкиваемся на узлы, упорно не дающие себя распутать» (с. 48). Хотя в стремлении к гуманистическому идеалу человечества и в создании форм культуры «скрыта несомненная планомерность», проявление «человеческой духовной силы» в его многоликом разнообразии и во всех своих конкретных формах едва ли предсказуемо. Рождение, например, незаурядной индивидуальности в отдельных личностях и в народных массах необъяснимо одной лишь исторической преемственностью. В отличие от телеологического рассмотрения, ориентирующего нас на какую-то заранее назначенную цель человеческой истории, Гумбольдт призывает к самому естественному методу, ведущему нас к «внутреннему, свободно развивающемуся во всей своей полноте» «жизненному началу» (Lebensprinzip). Этим он обращает наше внимание на более стабильные факторы истории. Чем глубже проникаем мы в древние эпохи, говорит он, исторически значимые фигуры, чьи внешние жизненные обстоятельства известны, «встречаются нам все реже, теряют отчетливость» (с. 48). Становится неясно, только ли ими создано то, что им приписывают, или одно имя объединяет многих… Мы доходим до той стадии древности, в которой «не видим на месте культуры ничего, кроме языка» (с.49). Нам приоткрываются здесь, пусть «крайне туманно и мерцающе», очертания той эпохи, когда «индивиды растворены для нас в народной массе и единственным произведением интеллектуальной творческой силы предстает непосредственно сам язык» (с. 49).
   
Итак, В. фон Гумбольдтом полностью преодолено одностороннее толкование языка лишь как «зеркала истории», ибо языки тоже относятся к тем «основным силам», которые строят всемирную историю человечества. В этом диалектическом взаимоотношении факторов языка и истории кроется перспектива возможной интеграции двух наук — истории и языкознания — на новых началах.
   
В последующих главах рассматриваются проблемы, составляющие ядро теории лингвистического учения Гумбольдта. Это комплекс проблем (энергейа, внутренняя форма), который мы уже рассматривали в предисловии.
   
Идея внутренней формы языка в энергейтическом освещении даст нам возможность понять, почему сущность языка не исчерпывается внешней структурой (с. 162) и почему «мы опять должны отличать» внешнюю структуру «от внутреннего характера» («который живет в языке, как душа живет в теле, и придает ему то яркое своеобразие, которое захватывает нас, едва мы начинаем его осваивать») (с. 163). По Гумбольдту, хотя и вся внешняя форма, «все звуковые элементы» пронизаны индивидуальной самобытностью языка, однако надо «всегда помнить, что царство форм — не единственная область, которую предстоит осмыслить языковеду». По мнению автора, языковед «не должен, по крайней мере, упускать из виду, что в языке есть нечто еще более высокое и самобытное, что надо хотя бы чувствовать, если невозможно познать» (с. 163). А в чем все-таки сказывается характер того или иного языка? Противопоставляя характер внешней форме, Гумбольдт усматривает его наличие «в способе соединения мысли со звуками» (с. 167).
   
Мы должны сказать здесь пару слов и относительно очень важной проблемы синтеза, где, на наш взгляд, и лежит ключ к энергейтической теории языка.
   
Раньше, в § 22, Гумбольдт говорил о сочетании внутренней мыслительной формы со звуком, видя в таком сочетании синтез, который производит из двух связуемых элементов третий, где оба первые перестают существовать как отдельные сущности (с. 107). В последней части „Введения" он посвятил акту синтеза в языках несколько глав. Хотя реальное присутствие синтеза обнаруживается в языке «как бы нематериальным путем» (с. 197), конкретная задача автора сводится к тому, чтобы выявить «в языковом строе не просто мысленное (идеальное) действие синтетического акта, но такое, при котором реально намечается переход последнего в звуковое образование» (с. 198). Мы особо подчеркиваем, что здесь речь идет о «реальном переходе», и это не чисто формальная процедура выведения понятия путем дедукции (и затем закрепления его звуковым отпечатком), а акт подлинного синтеза, где мысль «покидает свою внутреннюю обитель и переходит в действительность» (с. 199). Иллюстрацией этому служит глагол, так как «ему одному придан акт синтетического полагания в качестве грамматической функции». Глагол, хотя сам возник так же, как и склоняемое имя, путем слияния своих элементов с корнем в результате синтетического акта, однако он вновь воспроизводит этот акт по отношению к предложению. Все остальные слова предложения подобны «мертвому материалу», ждущему своего соединения, и лишь глагол является связующим звеном, «содержащим в себе и распространяющим жизнь» (с. 199). С помощью глагола осуществляется очень важная задача: «в одном и том же синтетическом акте он посредством полагания бытия скрепляет воедино предикат с субъектом, при этом так, что бытие, с каким-либо энергичным предикатом переходящее в действие, прилагается к самому субъекту» (с. 199).
   
На примере глагола мы можем улови 1Ь специфический характер синтетического процесса в языке. Обычно в грамматиках того или иного языка, как повествует В. фон Гумбольдт, перечисляют различные виды глаголов, указывают, сколько времен, наклонений и спряжений имеет в том или в другом языке глагол, пытаясь показать специфику того или иного языка. Хотя все это важно, но этим еще ничего не сообщают об истинной сущности глагола: нужно выявить, «выражается ли и насколько выражается в глаголе данного языка его синтетическая сила, функция», ибо глагол — это «нерв самого языка».
   
С особой силой синтез выявляется при построении предложения. Некоторым исследователям идея языкового синтеза в учении Гумбольдта напоминает аналогичную проблематику философии Канта.
   
Систематическое сопоставление „Введения" В. фон Гумбольдта не только с тремя „Критиками", но и с „Антропологией" кенигсбергского философа (о важности этого последнего сочинения для понимания философии Канта см. А. Г у л ы- г а. Кант. М., 1981) создало бы новые возможности для ответа на вопрос: как соотносится «акт самостоятельного полагания через соединение (синтез)», который, по Гумбольдту, «в языке встречается на каждом шагу» (с. 198), с проблемой синтеза, являющейся центральной в трансцендентальной философии И. Канта. Одно бесспорно: гумбольдтовская идея активности языка (энергейа) раскрывается через синтетический акт, находит свой методический аналогон и безусловно теоретическое оправдание в кантовской идее активности сознания, осуществляемой через синтез. Именно принцип языкового синтеза, выставленный Гумбольдтом, полностью освобождает науку о языке не только от позитивизма эмпирической лингвистики, но и от мощной традиции логической универсальной грамматики: в силу познавательной активности человека мир превращается в язык, который, «встав между обоими», со своей стороны, «связывает мир с человеком и позволяет человеку плодотворно воздействовать на мир» (с. 198; разрядка наша. — Г. Р.).
   
Это — высшее проявление синтетического действия языка, выражающее одновременно и его сущность.
   
Очевидна идея диалектической связи из вышеприведенной цитаты: мир и человек, объект и субъект не оторваны полностью друг от друга, а между ними устанавливается определенная корреляция, они взаимоотносимы. Еще в 1806 г. в работе „Ланий и Эллада" он писал: «Язык должен поглощать в своей собственной, вновь созданной стихии… реальность субъекта и объекта, сохраняя только их идеальную форму» (с. 305). Эта соотносимость, если можно так выразиться, человека с миром (Weltbezogenheit) и мира с человеком (Menschenbezogenheit) отражена даже в самом термине языковое „миропонимание" (Weltansicht): как нет понимания (Ansicht) без мира, так и не будет дан человеку мир (Welt) без возможности его понимания, в данном случае — без языкового миропонимания.
   
Отсюда явствует, что, поскольку язык — своего рода миропонимание, слово как его элемент не может быть лишь только звуковым отпечатком внеязыкового факта или готового понятия. Если это до некоторой степени оправдано в отношении имени (пошел proprium), где путем простого анализа можно безболезненно отделить обозначающее (звуковую форму) от обозначаемого, то в отношении слова (nomenappellativum) это не так легко осуществить. Слово является единством выражения и содержания, и из-за наличия между ними синтетической связи ана- ««ттйтическая процедура разложения слова на два компонента — звук и мысль — ие даст желаемого результата. Собственные имена и термины сравнительно легко терёдаются от языка к языку, а острые проблемы передачи смысла на другой язык возникают, как это общеизвестно, именно в отношении слов — этой огромной, в каждом языке исторически по-разному сложившейся смысловой организации. Эта сеть смысловых соотношений создает определенный слой между говорящим и тем, о чем он говорит. Слова поэтому — не ряд этикеток, прикрепленных к вне- языковым предметам и явлениям, а (по излюбленному выражению Гумбольдта) „мир" языковых значений.
   
Следовательно, слово «между» в вышеуказанной цитате Гумбольдта не выражает пространственного соотношения: язык — это не третий мир «между двумя», а посредник между человеком и миром. В главе о характере языков у него прямо об этом сказано; язык — «вечный посредник (Vermittler) между духом и природой» (с. 169).
   
Догумбольдтовские теории языка (за исключением гердеровского подхода) имеют один общий недостаток: все они аналитичны! Слово рассматривается то как лишь обозначение воспринимаемого предмета, то как звуковой отпечаток готового понятия, а грамматика какого-нибудь языка — как материальное воплощение общей логической структуры. Понимание языка как посредника между миром и человеком в качестве «связующего» звена идеального с материальным не только является преодолением постулата непосредственности, но и основой более масштабной синтетической теории языка.
   
Если под двумя подходами к проблеме синтеза — построением предметного сознания (ActderVerwandlungderWeltinGedanken) и актом самостоятельного полагания через синтез (ActdesselbsttatigenSetzensdurchZusammenfassung (Synthesis)) — будет установлена какая-нибудь корреляция, тогда между двумя частями „Введения" — между проблематикой содержательной формы (то есть внутренней формы) и проблематикой „чистой формы" (или так называемой „типологией языков") — станет возможным постулирование общей основы: теория „чистой формы" будет переосмыслена на основе внутренней формы, то есть на основе содержательной лингвистики, которая, со своей стороны, имеет энергей- тическое обоснование.
   
Язык со своими неисчерпаемыми возможностями сравним лишь с мышлением: «как невозможно исчерпать содержание мышления во всей бесконеч*
   
ности его связей, так неисчерпаемо множество значений и связей в языке» (с. 82).
   
Восстановление и глубокое осмысление равновесия между языком и мышлением — неоспоримая заслуга В. фон Гумбольдта. Всякого рода недоразумения при рассмотрении проблем языка и мышления вытекают из-за нарушения данного равновесия — и это в равной мере относится как к лингвистике, так и к философии.
   
И если в главном сочинении В. фон Гумбольдта, как и в других его работах, встречаем такого рода выражения, как «язык есть орган, образующий мысль», то это следует понимать опять-таки как попытку восстановления равновесия, которое полностью было нарушено в фундаментальной философии, особенно после выхода трудов рационалиста Декарта. Однако есть случаи, когда некоторые современные теоретики-лингвисты, следуя традиции рационалистской философии Декарта, прибегают и к авторитету фон Гумбольдта.
   
Различению этих двух подходов посвятил свою хорошо известную уже во многих странах книгу „ZweimalSprache" (1973) Лео Вейсгербер. Рассматривая развитие лингвистических идей в послевоенный период и анализируя ситуацию 70-х годов, автор приходит к следующему выводу: теоретики языка гумбольд- тианской ориентации свои соображения строили и строят с полным учетом «фактора человека», а науку о языке рассматривают как интегральную часть общефилософской теории о человеке. И это в отличие от тех лингвистов, которые рассматривают человека лишь как абстрактный субъект и, исходя из картезианской философии, лингвистику строят на чисто формальных постулатах. Л. Вейсгербер идет еще дальше, усматривая это противопоставление даже в терминологических нюансах (во всяком случае, в немецкоязычных странах): „языковедение" (Sprach- wissenschaft) и „лингвистика" — эти два термина в какой-то мере отражают, по его мнению, те два подхода, которые имеют место в современной теории языка. Л. Вейсгербер считает, что более углубленное изучение наследия В. фон Гумбольдта откроет новые перспективы для построения общей, внутренне целостной науки о языке.
   
О МЫШЛЕНИИ И РЕЧИ
   
Статья „UeberDenkenundSprechen" напечатана в академическом издании: „WilhelmvonHumboldtsCesammelteSchriften" (Hrsg. vonAlbertLeitzmann).
   
Это исследование (заглавие принадлежит издателю А. Лейтцману) — самое раннее размышление В. фон Гумбольдта о сущности языка. Полагают, что его появление — это своего рода отклик на выступление Г. Фихте „О языковой способности и происхождении языка" (1795 г.).
   
Пять лет спустя, в начале сентября 1800 года, Гумбольдт в письме из Парижа к Шиллеру высказывает ещё более решительно те соображения о роли языка в мыслительных процессах, которых он придерживался до конца своей жизни. Очевидна связь данного письма с этим первым теоретическим произведением Гумбольдта о языке — не только по поставленной там проблеме, но и терминологически. (Подробнообэтомсм.: R a rn i § v i 1 i, G. Die erste theoretische Arbeit Wilhelm von Humboldts und die phiiosophische Tradition. — ZPSK, Band 32, Heft 5. Berlin, 1979.)
   
ЛАЦИЙИЭЛЛАДА
   
Статья„Latium und Hellas oder Betrachtungen iiber das classische AUertum" опубликованав„Ges. Schriften", III(1904).
   
В сборнике печатаются извлечения из этой работы.
   
В этом исследовании (которое, по данным А. Лейтцмана, относится к 180Gг.) сконцентрированы почти все мотивы, всплывающие позднее во многих сочинениях В. фон Гумбольдта. «Весьма вредное влияние» на «рассмотрение любого языкового исследования оказывает, — как считает автор, — ограниченное мнение о том, что язык возник в результате договора и что слово — не что иное, как знак для существующей независимо от него вещи или такового же понятия» (с. 304). Такой подход является следствием распространенного мнения, будто изучение языка необходимо «только для внешних целей», и поэтому «было бы лучше, если бы все народы говорили на одном и том же языке» (с. 304).
   
Поскольку познавательные возможности человека неисчерпаемы, в каждом новом языке скрыто «еще другое новое», и было бы, по мнению автора, неплохо, если бы «языки обнаруживали такое многообразие, какое только может допустить число населяющих Землю людей» (с. 304). Этой идеей лингвистического гуманизма пронизаны все его последующие работы о сравнении языков как европейских, так и неевропейских народов.
   
О СРАВНИТЕЛЬНОМ ИЗУЧЕНИИ ЯЗЫКОВ ПРИМЕНИТЕЛЬНО К РАЗЛИЧНЫМ ЭПОХАМ ИХ РАЗВИТИЯ
   
Статья «Ueber das vergleichende Sprachstudium in Beziehung auf die verschie- denen Epochen der Sprachentwicklung» напечатанав„Ges. Schriften", IV(1905).
   
В этом докладе, прочитанном 29 июля 1820 г. в Берлинской академии наук, Вильгельм фон Гумбольдт заложил основу новому направлению в науке о языке — сравнительному языковедению, отличному по своим задачам и объему от сравнительно-исторической лингвистики Ф. Боппа и Я- Гримма.
   
Сравнительное языковедение отличается и от „типологического языкознания" в его современном толковании. Гумбольдт размышлял о сравнении языков в рамках более глобальной теории, дополняющей его ранний проект сравнительной антропологии. В нем содержалась и та идея «философского сравнения» языков, о которой мечтал еще Гердер. Он в этом сочинении говорит о двух формах различия языков: первая — это «естественно-историческая» — как следствие племенных различий и обособлений (как препятствие непосредственному общению народов). Осмысление этого факта является исходным для современной релятивистской теории языка (так называемый „сильный вариант" современной энто- лингвистики). Но для Гумбольдта этот эмпирический факт не возводится в ранг лингвистической теории. Свой новый подход к факту различия языков он сформулировал в этом докладе так: различие языков «как явление интеллектуально-телеологическое, как средство формирования наций, как орудие создания более многообразной и индивидуально-своеобразной интеллектуальной продукции, как творец такой общности народов, которая основывается на чувстве общности культуры и связывает духовными узами наиболее образованную часть человечества» (с. 310–311).
   
В этой работе он выдвигает принцип равноценности языков, поддерживаемый общечеловеческой целью постижения истины, ибо «языки являются не только средством выражения уже познанной истины, но и, более того, средством открытия ранее неизвестной» (с. 319). В нашем предисловии рассматриваются эти вопросы в связи с возможными толкованиями известного тезиса Гумбольдта о «языковом мировидении» как необходимого исходного положения для построения сравнительного языковедения.
   
О ВЛИЯНИИ РАЗЛИЧНОГО ХАРАКТЕРА ЯЗЫКОВ НА ЛИТЕРАТУРУ И ДУХОВНОЕ РАЗВИТИЕ
   
Статья„Ueber den Einfluss des verschiedenen Charakters der Sprachen auf Li» teratur und Geistesbildung" напечатанав„Ges. Schriften", VII(1907).
   
Неоконченная работа, предполагаемая, по-видимому, для доклада в Академии наук.
   
И это его сочинение, как многие предыдущие и последующие, содержит критику распространенного мнения о языке лишь как о «совокупности произвольных… знаков понятий». В. фон Гумбольдт ставит перед собою цель «развернуть» исследование более «широко», то есть, «рассматривая язык в чистом виде и проникая в его общую природу, трактовать его и исторически, и попытаться таким образом обнаружить влияние различного характера языков на литературу и ду. ховное развитие» (с. 324–325). Автор тут же признает, что «задача эта сама по себе нелегкая». В этой работе она и не была выполнена. Лишь в посмертном фундаментальном исследовании, в главе, посвященной характеру языков, Гумбольдту удалось развернуть это более «широко».
   
О ВОЗНИКНОВЕНИИ ГРАММАТИЧЕСКИХ ФОРМ И ИХ ВЛИЯНИИ НА РАЗВИТИЕ ИДЕЙ
   
Работа„Ueber das Entstehen der grammatischen Formen, und ihren Einfluss aul die Ideenentwickung" помещенав„Ges. Schriften", IV(1820–1822).
   
В этом докладе, прочитанном в Академии наук, говорится о возможности «определения критериев», по которым грамматически развитые языки можно отличить от других. Но тут же В. фон Гумбольдт замечает, что даже если это будет установлено лингвистической процедурой, нужно всегда помнить, что «ни один язык не может похвалиться полным соответствием общим законам языка, ни один язык не располагает формами для всех своих частей» (с. 347). Он подчеркивает, что даже среди языков «с самой низкой степенью развития встречаются черты, приближающие их к высокоразвитым языкам» (с. 347). Однако и в отношении высокоразвитых языков, например греческого и санскрита, не все вопросы решены («Как эти языки соотносятся друг с другом в рассмотренных здесь аспектах, какие новые явления возникли в результате формирования из классических языков наших новых языков — все это материал для дальнейшего, более точного и сложного исследования») (с, 349),
   
Г, В, Рамишвили
   
Список собраний сочинений Вильгельма фон Гумбольдта и его работ по языкознанию [114]
   
„Gesammelte Werke". Hrsg. von Carl Brandes. Bd. 1–7. Berlin 1841–1852. „Gesammelte Schriften". Hrsg. von der Koniglich Preussischen Akademie der Wissenschaften. Abt. 1–4 (=Bd. 1—17). Hrsg. von Albert Leitzmann, Bruno Geb- hardt, Wilhelm Richter. Berlin 1903–1936.
   
„Werke in ftinf Banden". Hrsg. von A. Flitner und K- Giel. Darmstadt 1960 ff. Wilhelm von Humboldt. Ideen zu eiпетVersuch, die Grenzen der Wirk- Samkeit des Staats zu bestimmen. Verlag Philipp Reclam JUN. Leipzig, o. J.
   
„Uber Denken und Sprechen" (1795/96).
   
„Latium und Hellas" (1806).
   
„Einleitung in das gesammte Sprachstudium" (1810/11).
   
„Berichtigungen und Zusatze zum 1. Abschnitt des 2. Bandes des Mithridates fiber die Cantabrische oder Baskische Sprache" (1811).
   
„Uber Sprachverwandtschaft" (1812—14).
   
„Ankiindigung einer Schrift fiber die Vaskische Sprache und Nation, nebst Angabe des Gesichtspnnktes und Inhalts derselben" (1812).
   
„Essai sur les langues du nouveau Continent" (1812).
   
„Uber das vergleichende Sprachstudium in Beziehung auf die verschiedenen Epochen der Sprachentwicklung" (1820).
   
„Prfifung der Untersuchungen fiber die Urbewohner Hispaniens vermittelst der Vaskischen Sprache" (1820—21).
   
„Versuch einer Analyse der Mexikanischen Sprache" (1821).
   
„Uber den Einfluss des verschiedenen Charakters der Sprachen auf Literatur und Geistesbildung" (1821).
   
„fiber das Entstehen der grammatischen Formen, und ihren Einfluss auf die Ideenf.ntwicklung" (Доклад, прочитанныйвАкадемиинаук 17 января 1822 г.)
   
„Uber die allgemeinsten Grundsatze der Wortbetonung mit besondrer Riicksicht auf die griechische Akzentlehre" (1821).
   
„Uber die in der Sanskrit-Sprache durch die Suffixa twa und ya gebildeten Verbalformen" (1822).
   
„Uber den Nationalcharakter der Sprachen". (1822).
   
„Inwiefernjasst sich der ehemalige Kulturzustand der eingebornen Volkei Ame- rikas aus den Uberresten ihrer Sprachen beurtheilen?" (1823).
   
„Uber den Zusammenhang der Schrift mit der Sprache" (1823 und 1824).
   
„Uber die Buchstabenschrift und ihren Zusammenhang mit dem Sprachbau" (Доклад, прочитанныйвАкадемиинаук 20 мая 1824 г.)
   
„Notice d'une grammaire Japonoise imprimee a Mexico" (1825).
   
„Lettre a Monsieur Abel-Remusat, sur la nature des formes grammaticales en general, et sur le genie de la langue Chinoise en particulier" (1825/26).
   
„Uber den grammatischen Bau der Chinesischen Sprache". (1826).
   
„Untersuchungen uber die amerikanischen Sprachen". (1826).
   
„Grundziige des allgemeinen Sprachtypus" (1824—26).
   
„Uber den Dualis" (Доклад, прочитанныйвАкадемиинаук 26 апреля 1827 г.)
   
„ЭДёпкмгеsur la separation des mots dans les textes samscrits" (1827).
   
„Uber die Sprachen der Sfidseeinseln" (Доклад, прочитанныйвАкадемиинаук 24 января 1828 г.)
   
„Uber die Verwandtschaft des grichischen Plusquamperfektum, der reduplizie- renden Aoriste und der attischen Perfekta mit einer sanskritischen Tempusbildung" (1828).
   
„An Essay on the best Means of ascertaining the affinities of Oriental Languages. Containing in a letter adressed to Sir Alexander Johnston". (1828).
   
„Uber die Verschiedenheiten des menschlichen Sprachbaues" (1827—29).
   
„Uber die Verwandtschaft der Ortsadverbien mit dem Pronomen in einigen Sprachen" (Доклад, прочитанныйвАкадемиинаук 17 декабря 1829 г.)
   
„Von dem grammatischen Baue der Sprachen" (1827—29).
   
„Lettre a Monsieur Jacquet sur les alphabets de la Polynesie Asiatique" (1831).
   
„Uber die Verschiedenheit _xies menschlichen Sprachbaues und ihren Einluss auf die geistige Entwickelung des Menschengeschlechts". (1830—35).
   
Предметный указатель
   
Абстракция 279 агглютинация 118, 124, 316 акт 80: духа 197
   
мысли 198
   
обозначения
   
понятия 118
   
познания 321
   
активизация духовной природы человека 84 акцент 264 см. тон акцентуация 136, 142, 143 алфавит 73, 228, 349 анализ языка 103 аналог 198
   
аналогия 69,80, 94, 246, 279, 302, 304, 319
   
аномалия 315
   
антропология 31: сравнительная—6 артикуляция: — как господствующий принцип в языке 315; см. еще 85, 317
   
артикуляционное чувство 124, 130 атрибутив 205 аугмент 139 аффикс 254
   
Бессознательный: — ая энергия, приводящая в действие человеческую индивидуальность 227 благозвучие 58 бытие 172, 199, 206
   
внешнее, независимое от языка, которое властно над человеком 53
   
всеобщее, которое выступает в любом единичном — и и определяет его 172
   
всеобъемлющее 17
   
духа 70
   
действующее 173
   
единичное индивида 172
   
идеальное 68; язык всегда обладает лишь идеальным бытием в головах и душах людей 158
   
материальное, которым никогда не обладает язык, даже будучи начертан на камне или бронзе 158
   
как невидимая причина противопоставляется мысли, чувству и поведению, имеющим видимые проявления 172
   
отличие — от действия 172
   
реальное 71
   
телесное вещей 81
   
человеческого рода в целом 82 язык как особая область —, реализующегося всегда только в сиюминутном мышлении, но в своей цельности от мысли независимого 83
   
Вещь 80, 170, 319; вещественность 104
   
взаимопонимание 61, см. понимание взаимосвязь (взаимосвязанность) 226,
   
230, 277, 309 вйдение 156
   
— грамматическое: грамматические различия языков заключаются в различии грамматических — ий 20; освоение иностранного языка можно было бы уподобить завоеванию новой позиции в прежнем — ии мира 80; различные языки — это не различные звуковые обозначения одного и того же предмета, а различные — ия его 9; каждую человеческую индивидуальность даже независимо от языка можно считать особой позицией в вйдении мира; и тем более индивидуальность становится такой позицией благодаря языку 80 висарга 87
   
владение языком: развитие способности — 328
   
власть 79–80: — человека над языком 84; — языка над человеком 80 влияние 67, 225
   
воззрение: в чужой язык мы в большей или меньшей степени переносим свое собственное языковое — 16 возникновение языка 79: язык с необходимостью возникает из человека 314; — языка объясняется исконным призванием человека к свободному общению с себе подобными 81; язык не может возникнуть иначе как сразу и вдруг, т. е. ему в каждый момент его бытия должно быть свойственно все, благодаря чему он становится единым целым 308; см. также с. 38, 65, 81, 170, 309, 314. возраст языка: юношеский, преклонный 181
   
возрождение языка 106, 158, 222 воображение 58,240 воплощение: речевое — звуковой формы 235
   
восполнение: мышление и речь постоянно восполняют друг друга 216 восприимчивость внутренняя 177 восприятие 76, 78, 114, 173
   
вещей 80
   
отдельной личности и целого народа 59
   
языки как органы оригинального — наций 324
   
объективное и субъективное 80
   
чувственное 76
   
воспроизводство (см. порождение) 112 воссоздание в языке 81 время: — как таковое и его воздействие на языковые элементы 101, 117; — лучше исцеляет раны языка, нежели других областей человеческого духа 226, 281 вриддхи 133–134 (см. усиление) врожденные задатки 79 всеобщее 74; см. индивидуальное всеобщность идеальная 186 выражение
   
грамматическое 270
   
диалектные 176
   
фонетическое 125,
   
языковое 7
   
Гармония 55
   
гармонический, гармоничный 225, 277
   
генетический: истинное определение языка как энергейи может быть только — 70 гениальность 108 гений языка 106, 111
   
гетерогенный см. гомогенный: — ые
   
человеческие общности 167 гибрид: языковые — ы (лингва франка) 170
   
глагол 247: истинная сущность — 199; — есть нерв самого языка 199; посредством — а мысль покидает свою внутреннюю обитель и переходит в действительность 199; — главенствует и является душой всего речеобразования 267; — оживляет и приводит в движение всю фразу, осуществляя тем самым актуальное полагание языкового сознания или, по меньшей мере, проявляя внутреннее ощущение этого полагания 267; — как моментально протекающее действие есть не что иное, как сама сущность связей 200
   
функция 199, 205, 247
   
идеальное строение 102 гласный, — ые 86, 87, 99
   
система 87
   
фонетическая природа 234 глубина: — в языке 82 глухонемые: артикуляционная способность — 85
   
говорящий 71, 115, 172, 173; см. слушающий
   
гомогенность: — говорящих на одном
   
языке 167 грамматика: — более родственна духовному своеобразию нации, нежели лексика 20–21; 327
   
внешняя и внутренняя 267 грамматический 337
   
строй 197, 347: — строй языка дает нам представление о внутренней организации мышления 345
   
— ие формы 348
   
грамматичность: — логически правильная 267 граница 71, 177, 277
   
ограничения: народ не в силах устранить когда-то глубоко укоренившихся в языке внутренних ограничений 58; безграничные способности человека к развитию 57 гуманность 12
   
гуманный: — идея единого человечества 59 гуна 133–134 (см. усиление)
   
Данность (данное): язык невозможно представить себе как нечто, заранее данное 314 дар: язык как —, доставшийся народам 49
   
движение 55, 107, 197, 216 действие 13, 170, 172, 173, 307
   
действительность 61: объективная и
   
субъективная — 187 деривация 91, 116, 289 деятельность 24, 61, 173
   
внутренняя языковая: язык не есть продукт — и (Ergon), а деятельность (Energeia) 70
   
духовная (— духа) 65, 71, 85
   
речевая: речевая — есть соединение индивидуальных восприятий с общей природой человека 77
   
субъективная 76
   
души 173
   
человеческая 48, 64, 172; внутренняя и внешняя — человека 172
   
индивида 60, 64 диалект 70, 92, 175, 176 динамический 84
   
договор: языки возникли не по произволу и не по договору, но вышли из тайников человеческой природы 324; см. еще с. 304 достоинство языка 179 дух 58, 61, 105, 107, 162, 196, 277, 278, 346, 361; бытие — а может мыслиться только в деятельности и в качестве таковой 70
   
деятельность 85
   
области деятельности 224
   
направленность 105
   
проявления: в каждом из проявлений — разнообразно воспроизводится мир, окружающий человека и с разных сторон осваиваемый человеком 177
   
пути 67
   
сила воздействует на артикуляцию и заставляет органы речи воспроизводить звуки в соответствии с формами своей деятельности 85
   
— созидающий нации 102
   
человеческий 69, 184, 348
   
дух и язык 76, 162, 164, 179, 219, 230, 243, 361: язык есть как бы внешнее проявление духа народов: язык народа есть его дух, и дух народа есть его язык, и трудно представить себе что-либо более тождественное 68; язык как работа —, направленная на определенную цель 51, 70; язык, будь то отдельное слово или связная речь, есть акт —, его подлинно творческое действие 197; язык как живое порождение — 162; язык родствен всему, что есть в духе, как целому, так и единичному; ничто в нем ему не чуждо 66; требования — к языку не всегда достаточно настойчивы и энергичны, чтобы найти для себя выражение также и в звуке 198; язык как спутник самобытного народного — 164; щ язык, ни дух нельзя назвать независимыми друг от друга, каждая из этих взаимно дополняющих друг друга сил опирается на помощь и воодушевляющую поддержку другой 164; 316 духовность 185
   
духовный: — жизнь 107, 182, 192, 193; — настроенность говорящих на одном языке 71; внутренне самобытный — путь народа 64; — развитие возможно только благодаря языку 63 признаки духовного своеобразия в языках 182; влияние — своеобразия на способ обозначения понятий 182 конституция — силы не может иметь иной конструкции, кроме языковой 11; см. еще с. 50, 53, 71, 360; проявление человеческой — силы в ее многоликом разнообразии не привязано к ходу времени и накоплению материала 50; — сила не позволяет вникнуть в свою сущность и заранее учесть, каковы ее действия 48, 64; язык как проявление — силы человека, которое стимулирует ее постоянную деятельность 51, 52 влияние языков в великом духовном хозяйстве человеческого рода 107; см. также с. 48, 64, 66, 107, 114, 168, 185
   
душа, душевный 61, 219, 319, 326
   
Единение 104
   
единица: самостоятельные — ы 142
   
единичное: — всегда требует дальнейшего выявления и развертывания чего-то такого, что непосредственно в нем не заключено 173
   
пределы 173
   
единство: — как нечто целое 144
   
абсолютное 173
   
инстинктивное чувство 132 языки с завершенным стремлением к — 277
   
духовное 73
   
звуковое 127, 128
   
звука и понятия в слове 90: единству мысли противополагается единство понятия 128
   
материнского языка 222
   
понятийное (— понятия) 26, 127, 128, 317
   
— предложения: способы, какими — предложения фиксируется для понимания 144; словесное и мыслительное — предложения 129; — предложения как второе —, более высокое, чем — слова 144
   
принципа 246
   
слова (словесное—) 122, 126, 142, 249, 270, 274, 317
   
словарного запаса языка 112
   
слова как чувственного знака 317
   
словесного виды (внешний, внутренний) 127, 128
   
источники словесного — в языке (звук и внутреннее языковое сознание, соотнесенное с потребностями мыслительного развития 127); средства обозначения словесного единства в речи (акцентуация, изменение букв, пауза) 128–130, 133 приближение друг к другу — слова и — понятия в мышлении и через посредство речи 317
   
правильное разграничение между словесным — и — предложения живо лишь в подлинно флективных языках 145; языки сдвигают со своих мест границы словесного единства, перенося их в область — предложения 145
   
формы; никакой язык не был бы вообще мыслим без — формы, и в процессе речи люди неизбежно скрепляют свой язык в такое единство 246
   
См. еще с. 78, 112, 122, 126, 132, 133, 145, 158, 270
   
Жанр 175 живой
   
организм 89
   
речь 70
   
язык 70 живопись 100 животное 184 жизненный
   
сила 89
   
импульс языка 159
   
начало языка 56
   
принцип языка 67
   
загадка жизненности языка 72 жизнь 53, 199: — каждого языка основывается на внутреннем отношении народа к искусству воплощения мысли в звуке 270
   
духовная народа 193
   
и язык суть нераздельные понятия 112, 163
   
Завершение: процесс — языков 322
   
завершенность 307, 315, 322
   
языка: языки имеют некий предел своей завершенности, после достижения которого уже не подвергаются никаким изменениям ни их органическое строение, ни их структура, зато именно в них как живых созданиях духа могут в пределах установленных границ происходить более тонкие образования языка 307
   
завершенный: полностью завершенное органическое строение языка 310
   
задатки 75, 104: все успехи языка на высоких степенях его развития возможны только внутри границ, очерченных изначально присущими ему задатками 58
   
природные людей, их своеобразие 75
   
закон 162, 163, 240, 314
   
благозвучия 95, 132, 143, 277
   
внутренние языковые 107
   
всеобщий языковой 137
   
грамматические 101
   
деривации 91
   
изменения звуковой формы 89
   
компенсации: элементарный — фонетической компенсации 139
   
мышления 155
   
общие строения языка 313; общие — языка в своем первоначальном виде (пока не проявилось своеобразие природных задатков людей) едины для всех людей 75
   
порождения языка 78
   
расположения слов в языке 270
   
словосочетания 106
   
созерцания, мышления и чувствования вообще 100, 117
   
языка суть не что иное, как колеи, по которым движется духовная деятельность при языкотворчестве, как формы, в которых языкотворческая сила отчеканивает звуки
   
100; в определенных законах языка запечатлевается национальное своеобразие духа и характера 105 См. также с. 91, 266, 313
   
закономерность 81: языки с закономерным устройством 248
   
законосообразность акта синтеза 197 заложенный: язык следует рассматривать как непосредственно заложенный в человеке 313; язык невозможно было бы придумать, если бы его тип не был уже заложен в человеческом рассудке 313; чтобы человек мог постичь хотя бы одно слово не просто как чувственное побуждение, а как членораздельный звук, обозначающий понятие, весь язык полностью и целиком уже должен быть заложен в нем 313 зарождение
   
новых языков: для зарождения новых языков в сфере существования всего человечества, как в сфере существования одного человека вообще, отведена только одна определенная эпоха 53
   
зародыш 322 звук 75, 76
   
артикулированный 228: звук приобретает артикулированный характер благодаря проникновению в него языкбвого сознания; — нераздельно объединяет в себе находящиеся в постоянном взаимодействии интеллектуальную и чувственную силу; — наделяется постоянной символизирующей функцией и превращается в истинное и даже, по-видимому, самостоятельное творческое начало языка 227
   
вероятные стирания и искажения звуков в ходе времени 117
   
связь между — и значением 93, 95
   
отличие — от других чувственных восприятий 76 См. также с. 75, 80, 85, 117, 284
   
звукообразование 138 звучание: условное — 295 знак 17, 317, 321
   
слово как — (словесный знак) 295, 304
   
языковой 302 знание 188 значение 78
   
грамматическое 315
   
интеллектуальных понятий 181 исходные значения слов первоначальные, общие — 283, 295
   
формальное 315
   
Идеал 64, 175. 176, 177, 322; идеалистический
   
— ие, или фантастические, системы 413
   
идеальный 101
   
идентичность: — сил, порождающих
   
мысль и язык 110 идея 50, 54, 100, 113, 274
   
внеприродная 306
   
идеи, выражаемые в языке 79: каждая — может быть выражена в любом языке 315; идея, приобретшая благодаря слову определенность, вводится одновременно в известные границы 318 См. также с. 50, 57, 107, 126, 145, 156, 159, 182 изменение 162
   
звуковые 89, законы — звуковой формы 89
   
изначальный: ни один из известных нам народов или языков нельзя назвать —, исходным 71 См. также с. 314 изоляция 39, 84, 118, 347 изолирующие: — языки 160 изучение: сравнительное — языков
   
в целом 307, 322 индивид, индивидуум 54, 60, 314 индивидуальное 74, см. всеобщее; см.
   
также с. 88, 103 индивидуальность 48, 54, 166: духовная — как известное ограничение общей природы 50; — всегда тождественна себе 172; язык поднимается над обособленностью человеческих— 68; см. также с. 70, 79, 80, 84, 166, 172, 173 индикатив 102, 256 инкорпорирование 144, 152, 154, 156 инкорпорирующий: — языки 160 инстинкт 112, 314: природный — животных 314; — человека 314; языковое сознание должно содержать сходное с — предчувствие всей системы в целом, на которую опирается язык в данной индивидуальной форме 88
   
интеллектуальный — разума 314 инстинктивность 96, 104 инстинктивный 64, 132, 177 интеллект: — человеческий 53 интеллектуальность: доступная человеку ступень — 167
   
наций 176
   
интеллектуальный 65, 68, 76, 80, 159,
   
348, 360
   
деятельность и язык представляют собой единое целое 75: хотя мы и разграничиваем интеллектуальную деятельность и язык, в действительности такого разграничения не существует 68; между устройством языка и успехами в других видах интеллектуальной деятельности существует неоспоримая взаимосвязь 67
   
достоинства языка как отображение духовной организации народов 101, 143
   
отношения: грамматика в отличие от слов состоит исключительно из — отношений 20
   
приемы 101
   
чисто интеллектуальная сфера языка 100, 101, 102, 180
   
уклад и язык невозможно отделить друг от друга ввиду их постоянного взаимодействия 196
   
уровень народов: обратное воздействие языков на интеллектуальный уровень народов, которые их создали 230
   
внутренняя и чисто — часть в языке и составляет собственно язык 100-
   
интеллектуально оформившиеся нации 143, 172, 348 интенсия: категория — 111 интуиция 78, 156, 245: флективный метод как порождение верной языковой — 160: подлинные глубины языковой — обнаруживаются в сочетании простейших понятий, пронизывающих весь язык от самого его основания 104 инфинитив 102 исконный 58
   
искусство: противостоит природе 186; язык часто, но больше всего здесь, в сокровеннейших и необъяснимых своих приемах, напоминает — 108
   
красноречия 230
   
изобразительное 177; см. еще с. 175, 313
   
использование: в каждом языке заключена предпосылка не только правильного, но самого совершенного его использования 328 истина: языки являются не только средством выражения уже познанной —, но и средством открытия ранее неизвестной 319; см. еще с. 16, 17, 25, 77, 187 исток: истоки языка: мы никогда не имеем дела с языком в его непосредственных — 228 См. еще с. 148, 149, 158 история, исторический 48, 53, 64, 113, 159
   
истощение языка: период первого — языка (угасание его собственного
   
порыва к созданию внешних форм); период второго — языка 164 исходный: — воззрения и восприятия, посредством которых каждый язык в своих словах в соответствии с одухотворяющим его гением связывает между собой звуки и понятия 111
   
Категория 91
   
— понятийные: обеспечение понятийных — фонетическим выражением 125
   
категоризация: — понятий и способы ее внешнего выражения 118, 198 классификация: — понятий 119; возможность исчерпывающей — языков 247 континуум: речевой — 90 конъюнктив 102 корень слова 90, 91, 92, 115 красноречие 38, 321 красота: художественная — языка как необходимое следствие, вытекающее из всей его сущности 109 круг: вокруг народа: каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, из пределов которого можно выйти только в том случае, если вступаешь в другой — 15, 80; работа языка протекает в определенно очерченном — 303 культура, культурный (см. цивилизация) 37, 56–59, 62, 64, 230 язык отражает в себе каждую
   
стадию — 49 более поздние — 279 доказательство существования ныне исчезнувших — 313
   
Лингвистика: завершающий этап — есть точка соприкосновения ее с наукой и искусством 313 литература 84, 106 — и язык 325, 326 личность 48, 114
   
Материал
   
как внешняя масса 163
   
накопленный 48, 158
   
языка 321: духовная деятельность, направленная на выражение мысли, имеет дело с готовым — 71
   
фонетически оформившийся 163
   
См. еще с. 78, 173, 306 материальность 76 материнский язык 82 материя 73, 98
   
мысли 317
   
языка 319: в абсолютном смысле в языке не может быть никакой неоформленной — 72, 73, 98 действительная материя языка
   
(звук вообще и совокупность чувственных впечатлений и непроизвольных движений духа, предшествующих образованию понятия, которое совершается с помощью языка) 73
   
междометие 114 мертвый язык 112 местоимение 113–114, 153–154 метафора 107; метафорическая изобразительность языка на позднем этапе его развития 295 метод
   
языковые 139, 145, 232, 304
   
аналитический и синтетический 219
   
инкорпорирования: исходит из целого в отличие от метода флексии, который исходит из единичного 156, 157
   
исторический и философский методы в языковедении 20
   
См. еще с. 32, 279 мир 178: обозначение отдельных предметов внутреннего и внешнего — 104
   
идеальный, но не полностью внут
   
ренний и не полностью внешний 123
   
реально окружающий нас — 81: язык как мир, лежащий между — внешних явлений и внутренним миром человека 304; отразившись в человеке, — становится языком, который, став между обоими, связывает мир с человеком и позволяет человеку плодотворно воздействовать на — 198; посредством языка можно обозреть самые высшие и глубокие сферы и все многообразие —6 мировидение: языкам, достигшим высоких степеней совершенства, свойственны собственные — ия 322; различие языков состоит не только в отличиях звуков, но и в различиях — 319 мировоззрение
   
нации 74
   
языковое 212 мировосприятие 175, 181
   
система 166
   
— индивидуальное 170 мироощущение: придает окраску и
   
характер языку 163 миропонимание; мы в большей или
   
В меньшей степени переносим на язык свое собственное — £0 миросозерцание: язык как — или система мыслей 66; в каждом языке заложено самобытное — 80; заложенная в самой человеческой природе потребность в развитии духовных сил и выработке миросозерцания, до которого человек может подняться только тогда, когда, мысля в общении сдругими людьми, он приведет свою собственную мысль к ясности и определенности 51; возможность создания языка, в котором максимально осмысленное и образное слово порождалось бы созерцанием мира, воспроизводило бы в себе чистоту этого миросозерцания 67; нации отразили свое — в литературе, и оно запечатлелось в языке 168 мирочувствие: греческое — 175 мифология 42 могущество: — языка 84 модальность 101
   
мощь: — языкотворческого акта 198
   
акта синтеза 197 мысль:
   
процесс образования — 77 потребность — в человеке 159 сила человеческой — 158; мысль, не скованная никакой внешней формой 186; воспринятая языком — становится для нашей души объектом и в этом смысле производит на нее воздействие уже извне 82; мысль, став словом, соприкасается с внешним миром 98;
   
язык есть орган, образующий мысль 75: язык должен сопутствовать мысли 34; способы воздействия языка на порождение мысли в душе 129; образ мысли народа придает окраску и характер его языку 163; см. еще с. 59, 71, 106, 107, 182, 230, 304, 305, 311
   
мыслительный: — сила 77, 106 мышление
   
чистое 342
   
сущность 158, 301, 343; — не может осуществляться иначе, чем в общепринятых формах нашей чувственности 301; невозможно исчерпать содержание — во всей бесконечности его связей 82; — никогда не имеет дела с изолирован-
   
йым предметом, оно создает связи, отношения и соединяет их 306 мышление и язык: — всегда связано со звуками языка 75; языки как органы оригинального мышления наций 324; — не просто зависит от языка вообще, а до известной степени обусловлено также каждым отдельным языком 317; воздействие языка на — 324; язык как необходимое завершение — 227; язык как обязательная предпосылка — и в условиях полной изоляции человека 77
   
Назначение языков 198 наклонение 102 наклонность 104 намерение 132
   
направленность 105, 176, 196 наращение: — как способ оформления слова 120 наречие: простонародное — 175 народ 49, 64–65, 83, 266, 327–328; индивидуальность — и влияние на нее языка 311; — как человеческая индивидуальность, направившаяся по внутренне самобытному духовному пути 64 наука 313; воздействие — на язык 187;
   
см. еще с. 187, 188, 230 нация 167, 224; духовная ориентация — 241; нация как историческая величина есть нечто большее, чем простой агрегат индивидов 15
   
интеллектуальный аспект 10
   
нация и язык: язык есть дыхание, сама душа нации 303; понятие — приходится строить именно на языке 166, 167
   
самовыражается в языке 304; языком непосредственно и определяется понятие — как человеческого сообщества, идущего в образовании языка своим неповторимым путем 167; язык возникает одновременно с нацией 303; различные языки являются для наций органами их оригинального мышления и восприятия 324; языки суть творения наций как таковых 66, 71; влияние языка на нацию 226; языки как инструмент обнаружения взаимодействия наций 303; см. еще 49, 72, 167, 170, 224, 266, 325
   
национальный
   
различия 167
   
господствующие черты 105
   
самобытность 104, 173: в своем исконном отношении к существу индивидуальности основа — самобытности и язык непосредственно подобны друг другу 166; зависимость языков от их — происхождения 79; сущностная и реальная связь языка с — происхождением человека 79; проявление — своеобразия и характера в языке (при построении понятий, в речи, в конкретных формах и законах) 105
   
жизнь 72 начало 58, 158, 173
   
внутреннее в языке 66, 163: влияние духовного — на образование языков 68
   
порождающее в языке 196: жизненность и долговечность порождающего — в языке зависят от мощи и законосообразности акта синтеза 197
   
творческое в языках 123
   
природное 89
   
объективные и субъективные 182 всеобщее языкотворческое начало в человеке 158
   
жизненное 50, 158, 196
   
сила воздействующего на язык духовного — 51, 89; языки, с закономерной свободой и последовательностью развернувшиеся из чистого — 59
   
всечеловеческое 59
   
языки как разные ступени развертывания единого образующего начала 52
   
неисчерпаемый: язык как неисчерпаемая сокровищница, в которой дух может открыть что-то еще неведомое, а чувство всегда по-новому воспринять что-то еще не прочувствованное 82
   
множество значений и связей в языке 82
   
необходиMoctь 187 непроизвольность 158 номинатив 256 нравственность 59
   
Облик: —, в каком язык предстает
   
перед нами 63, 72 обогащение: — языка 115 обозначение
   
первоначальный процесс языкового — 275 — понятий 109, 114, 275 обработка: ступени — языка 181 образ 80
   
чувственный 305
   
идеальный 176 образование
   
речи как последовательный процесс 149
   
языка 95, 314, 322
   
языковые 123
   
как синоним просвещения 59, 64, 311
   
общее языкознание: как наука,
   
которая стремится постигнуть язык вообще 313 общение 77, 170, 320, 321 общество 77; общественный 59, 77 объект 76, 83; см. предмет: — противопоставлен мыслящему субъекту 301
   
внутренний и внешний 274 объективация: процесс — 77 объективность 104
   
объем: — мира языка 345; стимулы
   
для расширения — языка 231 объяснение: низшие и высшие ступени — языковых различий 68; объяснимость языка из самого себя (механическая или техническая) 113; самообъяснимость органически замкнутых в себе языков как таковая не приносит никаких плодов 226
   
невозможность — 48, 64 произвольность — 94
   
языки как основа для — ступеней духовного развития 69
   
различий в строении языков 68
   
См. еще с. 54, 121, 185, 234, 291 операция: мертвая анатомическая —
   
23; см. еще с. 93 опыт: языковой — 231 организм 78, 89, 216, 311, 314, 316
   
внешний языка в противоположность характеру 165
   
язык как живой — 89, 312 язык как совершенно устроенный — 307 тонкий организм языка 307 изоляция слов, флексия и агглютинация как ось, вокруг которой обращается весь языковой — 118
   
человеческий 75 органический
   
жизнь языка 325
   
строение языка 58
   
сущность 308
   
целое 70 органы речи 75, 89
   
орудие: каждый язык, несмотря на его' мощное и животворное влияние на дух, есть одновременно мертвое и пассивное — 328; языки суть—, в которых нуждается духовная деятельность, пути, по которым она движется 230; язык как орудие, служащее определенной цели 99; языки, которые нельзя признать исключительно удобными — мысли 161
   
основание: — языку 104, 233 осознание 158; — языком самого себя осуществление: внутреннее самоосуществление 177 отклонение: — языков от наиболее целесообразного пути развития духа 233, 237 отношение 87, 237, 280
   
— ия звуков друг к другу и к це. лостности и закономерности звуковой системы 87
   
предложения к слову 103
   
, в которые вступает слово в связной речи 114
   
общие 94
   
универсальные 103 оценка 32, 295, 305, 329, 342;
   
историческая и практическая — соответствия языков своему назначению 198;
   
сравнительная — преимуществ и недостатков языков 229, 230, 246 осуждающая — какого бы то ни было языка несовместима с любой правильной теорией, основанной на размышлениях и языковом опыте 231 ощущение 104, 157
   
Память 112, 296
   
пассивный: язык не просто пассивен 66
   
перевод 17; см. еще с. 315 письменность, письмо 43, 84, 85, 169,
   
194, 243, 322 пластичность языка 83 плен языка 316
   
познание: в языке есть нечто еще более высокое и самобытное, что надо хотя бы чувствовать, если невозможно познать 163; совокупность познаваемого, как целина, которую надлежит обработать человеческой мысли, лежит между всеми языками и независима от них, человек может приблизиться к этой чисто объективной сфере только субъективным путем 319; 321
   
покой: в языке, как в непрестанном горении человеческой мысли, не может быть ни минуты — 158 полаганне: акт самостоятельного по- лагания 199, 213, 214: в акте самостоятельного — через синтез создается (то есть реально полагается актом мысли как самостоятельно существующее) нечто новое; акт самостоятельного — в языке проявляется при построении предложения, при образовании производных слов с помощью флексии или аффиксов, при любом сочетании понятия со звуком 198
   
полнота (см. целостность) 149
   
понимание 155: достижение целей — 295, удобства — 219; взаимопонимание посредством языка 61, 165; — между индивидами 158; всякое понимание складывается из объективного и субъективного 328; — как действительный, модифицированный акт самосознания 305; язык начинает пренебрегать всем тем, что непосредственно не предназначено для целей — 219; речь и понимание есть различные действия одной и той же языковой силы 78; — может осуществляться не иначе, как посредством духовной деятельности 78; см. еще с. 19, 20, 84, 165—166
   
понятие 17, 57, 90, 94, 103, 105, 237, 279: при образовании языка — есть то впечатление, которое объект, внешний либо внутренний, производит на человека 274; каждый язык содержит всю структуру понятий и весь способ представлений определенной части человечества 80; ни одно — невозможно без языка; без — для нашей души не существует ни одного предмета, любой внешний предмет для души обретает полноту реальности только через посредство — 80
   
интеллектуальные 104, 106, 181
   
контрастирующие 280
   
классификация 11, 119
   
обозначение 104, 118
   
однородные и неоднородные 127
   
способы обозначений (живописный, символический, аналогический) 94: влияние национального своеобразия в языке обнаруживается в способе образования отдельных — 105
   
основное и отношение к нему его модификаций 109
   
и представление 75
   
слово есть выражение полной ясности — 57
   
процедуры представления отдельных — и соотнесения их с мышлением 126
   
взаимосвязанные 127
   
промежуточное 270
   
простое 277
   
правильное разграничение 182
   
расширение 278
   
завершенная самозамкнутость 189
   
уточнение или экспликация 278 порождение 71 (см. воспроизводство,
   
творчество, произведение, созидание)
   
внутреннее мыслительной силы; народ может и несовершенный язык сделать инструментом — таких идей, к каким первоначально у него не было никаких исходных импульсов 58; языки могут быть порождены каждым отдельным человеком, причем только тогда, когда каждый полагается на понимание всех, а все оправдывают его ожидания 66;
   
идентичность сил, порождающих мысль и язык 110
   
языка 101
   
синтаксическое действие — языка 107
   
См. еще с. 65, 77, 83 порча языка 38
   
посредник: с помощью посредничества языка духовное стремление прокладывает себе путь во внешний мир 77
   
постепенный: предположение о постепенном образовании языков 314 поступательный: — движение человеческого рода 55 потенциальный: потенциально имеются все формы, так как язык всегда сопутствует человеку в своей целостности, а не отдельными своими частями 329 потенциалис 102 потенция 59, 116 поток (см. континуум) 90, 240 потребность: — и языка 123 поэзия 88, 106, 172, 185, 186, 189, 193-
   
194, 230; см. проза правила 18, 69, 78, 82 практика 13, 121, 141: языковая —
   
10, 108, 121, 123 праязык: исходный, или материнский — 195, 196 превосходство языков 57 предел 82, 231 предикат 199, 263 предлог 114 предложение 149
   
предмет 9, 103, 157, 184, 324 (см. объект, субъект)
   
способы выражения — ов, чувственно воспринимаемых или не воспринимаемых 320
   
мысли 301
   
неконкретный 306
   
чувственный 104 предназначение: общее — языка 123 предощущение 171
   
предрасположенность языка 104, 322 представление 76, 170, 316: каждый вкладывает в слово свое — (более чувственное или более рассудочное, более живое, образное или более близкое к мертвому обозначению) 166; каждый язык содержит весь способ — ий определенной части человечества 80 преимущества 90, 196, 230, 231, 266, 322; истинное — языка есть его способность поддерживать и заново пробуждать энергическую деятельность всех интеллектуальных сил человека, служить их полноценным оружием 161. См. еще с. 90, 196 прекрасное 108 преобразование 101, 158, 222 претворение: акт — действительности в
   
мысли 67 прилагательное 243 применение 175, 180; первое применение языка было простым выражением чувства 170 примыкание 143 принцип 93, 119
   
внутренней силы 55
   
главный грамматический языка 250
   
, действующий изнутри 245
   
плодотворный духовного развития, одухотворяет язык 230
   
конститутивные в языке (звук и внутреннее языковое сознание, которое объемлет язык изнутри и придает всему изначальный импульс) 227
   
несовершенный 271; язык основан на общеобязательных, но в лучшем случае смутно осознаваемых — 303
   
основной 222, 242
   
разрушительный 361
   
принцип речевой связности языка 265; чистый — языкового строя 160; флективный— 160–161; художественный творческий —, принадлежащий самому языку 108 природа 82
   
вещей 315
   
внешняя 177
   
человеческая: языки вышли из тайников человеческой — 324; язык как творение — человеческого разума 8
   
противопоставление — искусству 186, у пристраивание как способ оформления слов 121
   
разделение — и словесного единства 122 причастие 240–241 причина 51, 98, 275: связь внешне не объединенных между собой явлений следует искать в общей внутренней причине 52; причины и следствия в ходе истории 47 самостоятельная и исконная причина, которая сама по себе уже не оказывается причинно- обусловленной и преходящей 50
   
правдоподобная 275 пробуждение: языку, по сути дела,
   
нельзя обучить, его лишь можно пробудить в душе 66; язык пробуждается в человеке потребностью мысли 83, 159; язык принадлежит мне: каким я вызываю его к жизни, таким он и становится для меня 83; язык пробуждает как чисто духовные, так и благороднейшие чувственные силы 99, 100; многие вещи не содержатся непосредственно в языке, но должны быть восполнены пробужденной языком работой духа 171; пробуждение языковой способности слушающего 78; см. еще с. 164 прогресс 49, 56, 67: не следовало бы допускать один общий тип постепенного — языковых форм и объяснять с помощью его единичные явления 327
   
непрерывный — движения мысли и речи (языка) 216
   
просвещения 104
   
продукт 50: язык не есть мертвый — 69; мы по справедливости представляем себе язык чем-то более высоким, нежели человеческий —, подобный другим — духовной деятельности 68 проза 183–186, 194; см. поэзия происхождение:
   
языка 66, 309
   
слов 113
   
просвещение 32; см. также образование
   
противопоставление: — рядов и согласных друг другу 87 противоречие: разрешение — ий (противоположностей) 83: понимание страдательного залога как попытки преодоления не снятого противоречия между значением и формой 204
   
процедура 126
   
логически упорядоченная 248
   
чувственно-образная 248 процесс: язык как созидающий — 23
   
органические языковые 122
   
внутренние и внешние 277 прошлое 82
   
проявление (ли. сущность) 50, 232,310
   
Работа духа 182
   
равновесие 83, 161, 173
   
развертывание (см. развитие): непрестанное — духовной жизни человека 82, 104
   
развитие
   
— бесконечное 177
   
всеобщий процесс языкового — 162
   
динамическое 27
   
духовное — человечества 61
   
естественный ход — языка 97
   
зародыш дальнейшего — языка 322
   
идей 126
   
правильное интеллектуальных сил 159
   
язык не есть — инстинкта 227
   
интеллектуальное духовной деятельности 158–159, 360
   
— культурное и нравственное человечества 50
   
мыслительное 127
   
народов 32
   
основные направления — языка 90: язык является результатом исключительно органического развития 266; постепенное развитие различий между языками 328; истинное — протекает постепенно 97; соотнесенность внутреннего языкового сознания с потребностями мыслительного — 127; правильное — языка находится в естественной гармонии с правильным — интеллектуальной способности как таковой 159; ни языку, принадлежащему какому-либо одному народу, ни языкам, которыми пользовались многие народы, нельзя указать совершенно прямого и определенным образом предписанного природой пути — 327; человек не столько строит язык, сколько с радостным удивлением обнаруживает его самостоятельно развивающимся 246; развитие способности к языку совершается внутри самого человека 79; способность языков успешно развиваться друг из друга 195 стадии — языков 245 различия языков как ступени —
   
языков 192, 327 ход — человеческого духа 61 природа языкового—116: язык по своей природе представляет —, движимое духовной силой каждого говорящего 158; языки как относительно самостоятельные сущности, присущие определенной личности, являются саморегулируемыми и развивающимися звуковыми стихиями 324 См. еще с. 50, 66, 77, 79, 162, 167, 325
   
раздельность (см. целостность) 126 различие: звук есть поистине принцип, умножающий — ия 228
   
главное языков с точки зрения чистоты принципа их образования 158
   
грамматический метод построения предложения как признак распознавания — между языками 231 причина — языков 51, 69
   
прозы и поэзии 185
   
различие языков проявляется двояко — естественно-исторически и интеллектуально-теологически 310, 311 разнообразие: причины неизбежного —
   
человеческих языков 228 разрушение: искажение и разложение отдельных форм 224; 117, 313
   
разум 98, 128, 328
   
глубокий абстрагирующий нации 105