1 2 3 
            Но вы спросите, желал ли когда-либо Бог, и может ли Он вообще такого желать, чтобы человек отправлял себя в ад и желал проклятия, или же чтобы он предавал себя анафеме и отлучению от Христа ради Его воли. Я отвечу, что это случается во многих случаях, и особенно с теми, кто несовершенен в милосердии или чистой любви к Богу. Ибо в таких случаях любовь к похоти, которая столь глубоко укоренилась в таких людях, неизбежно прорывается наружу. Но она прорывается не иначе, как в форме чрезмерного излияния благодати, или же через такое очень суровое самоотвержение. Ибо “... Не войдет в него [в Царство Божье] ничто нечистое...” (Откр.21:27). Но сейчас никто не знает - любит ли он Бога от чистого сердца, покуда он не ощутит в себе, что, если это было бы угодно Богу, то он не желал бы даже быть спасенным, равно как и не отказывался бы от того, чтобы быть проклятым. Ибо проклятые страдают столь сурово потому, что они не желают быть проклятыми, и не согласны предать себя такой воле Божьей, чего они не могут сделать без благодати Божьей.
            Но если таково наказание чистилища (что, как мне кажется, соответствует действительности), что души, не обладающие совершенной любовью, уклоняются от такого самоотвержения, покуда они действительно не согласятся принять анафему от Бога, то мы являемся несчастными глупцами, если полностью, решительно и усердно отвергаем любящего Бога в этой жизни и ожидаем, скорее, суровой печали и скорби в будущем. Однако это очищение не происходит, покуда не осуществляется отправление в ад.
            Те же, кто воистину праведны (что проявляется в том, что они изобилуют любовью), принимают это предназначение [в ад] без великого сожаления. Ибо, по причине их обильной любви к Богу, для них все возможно, даже наказание адом. И, благодаря этой способности, они сразу же избегают наказания такого рода. В самом деле, им не надо бояться того, что они будут прокляты, ибо они добровольно и с радостью подчиняют [себя] проклятию ради Бога. Скорее, прокляты пытающиеся избежать [такого рода] проклятия.
            Ибо даже Христос испытал проклятие и такой период, когда все покинули Его, в большей степени, чем все святые. И страдать Ему было отнюдь не так уж легко, как многие считают. Ибо Он на самом деле и воистину вознес Себя в жертву Богу Отцу за наше проклятие. И в Его человеческой сущности, Его действия ничем не отличались от действий человека, навечно проклятого и отправленного в ад. И из-за этой Его любви к Богу, Бог немедленно воскресил Его, избавив от смерти и ада, и этим победил ад. Этому должны подражать все Его святые - некоторые в меньшей, некоторые в большей степени - ибо чем более совершенны они будут в этой своей любви, тем с большей готовностью и тем легче они смогут делать это. Но Христос перенес это с наибольшей трудностью. Поэтому во многих фрагментах Он жалуется об адских муках.[7]
            Избегающие такой интерпретации, все еще руководствуются измышлениями собственной плоти, полагая, что любить себя - значит желать или надеяться прежде всего на что-то хорошее для себя. Но они не понимают, что это за благо, и, таким образом, они не знают, что значит любить. Ибо любить - значит ненавидеть себя, осуждать себя и желать себе самого худшего, согласно утверждениюХриста: “... А ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную” (Иоан.12:25). И если кто-то скажет: “Я не люблю свою жизнь [душу] в этом мире, потому что я ищу благ в жизни грядущей”, то я отвечу: “Ты делаешь это из любви к себе, то есть из любви мирской, и, таким образом, ты по-прежнему любишь свою жизнь в этом мире. Любящий же самого себя таким образом [то есть ненавидя себя], воистину любит самого себя. Ибо он любит себя не в себе самом, но в Боге, то есть согласно воле Бога, Который ненавидит, проклинает и желает зла всем грешникам, то есть всем нам. Ибо то, что является благом для нас, сокрыто, причем столь глубоко, что прячется под своей противоположностью. Таким образом, наша жизнь сокрыта под видом смерти, любовь к себе - под видом ненависти к себе, слава - под видом бесчестия, спасение - под видом осуждения, наше царствование - под видом изгнания, небеса - под видом преисподней.[8]И вообще, любое наше утверждение о чем-то благом сокрыто под отрицанием этого - так, чтобы вера могла совершаться в Боге, Который является обратной [по отношению к нам] сущностью,  благостью, мудростью и праведностью, Которым невозможно обладать и Которого невозможно достичь иначе, как путем отрицания всех наших утверждений. Таким образом: “Подобно Царство Небесное сокровищу, скрытому на поле...” (Мат.13:44). Поле является грязным местом, в отличие от сокровища, в то время как одно попирается ногами, другое поднимается. И все же, поле скрывает сокровище. Так и “жизнь ... [наша] сокрыта со Христом в Боге” (Кол.3:3), то есть в отрицании всего, что может быть почувствовано, удержано и постигнуто нашим разумом. Так и наша мудрость, и наша праведность вовсе не очевидны для нас, но сокрыты со Христом в Боге. Очевидно же то, что противоположно этим вещам, а именно - грех и безумие, как Апостол говорит: “Если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтоб быть мудрым” (1Кор.3:18), то есть да будет он мудрым и богатым в Боге, а не в себе, пусть вся его собственная премудрость исчезнет, и не останется ничего, кроме безумия. Аналогичным образом все обстоит и во всех других делах. Это и есть те блага, которых мы должны желать для себя (то есть всякое зло). Ибо так мы посвящаем себя Богу, Который не считает благим ничего из того, что в нас. И, таким образом, мы уже являемся благими, поскольку мы не считаем благом ничего, кроме Божьего блага, и считаем наше собственное благо - злом, ибо тот, кто мудр таким образом с Богом, воистину является мудрым и благим человеком. Потому что он знает, что ничто не является благим вне Бога, и что в Боге все является благим. Как говорит Христос: “Ибо вот, Царствие Божие внутрь вас есть” (Лук.17:21). Этим Он как бы говорит: ”Вне вас - изгнание. Вне вас - все, что видимо и осязаемо, но внутри вас - все, во что можно только веровать”.
            Потому эти люди весьма опасным образом спорят о благе, которое может быть получено путем логических философских заключений, поскольку Бог обратил Свое благо во зло. Ибо, несмотря на то, что все сущее “хорошо весьма” (Быт.1:31), все же оно не хорошо для нас, и даже если нет вещей, в чем-либо порочных, все порочно [все является злом] для нас. И все это происходит потому, что мы имеем грех. Таким образом, [для нас] становится необходимым избегать благого и принимать порочное. И мы должны делать это не только на словах, с лукавым [обманчивым] сердцем, но всем своим разумом мы должны исповедовать и желать того, чтобы мы могли быть прокляты и уничтожены. Ибо мы должны поступать по отношению к себе так же, как поступает человек, ненавидящий другого человека. Ибо он ненавидит его отнюдь не в своем воображении - он искренне желает уничтожить, убить и проклясть человека, которого ненавидит. Таким образом, если мы настолько искренне желаем уничижить себя, что приносим себя в жертву аду ради Бога и Его праведности, то мы уже воистину удовлетворили праведность Божью, и Он будет милостив к нам и освободит нас. “Ибо, если бы мы судили сами себя, то не были бы судимы [Господом]” (1Кор.11:31). Ибо такие люди [которые судят сами себя] ищут только одного - возможности быть омытыми от своего греха и снискать благодать оскорбленного Бога. Они не ищут Царства Божьего, они готовы потерять свое спасение, они готовы и желают быть проклятыми, но они [хотят быть] под благодатью Бога, Который уже умиротворен, они не страшатся наказания, но боятся лишь оскорбить Бога. 
            Это противоречит представлениям тех людей, которые воображают, что имеют какие-то добродетели и заслуги, изображая себе их как нечто благое и стремясь к ним, людей, которые избегают зла и в глубине сердца имеют одну лишь пустоту. Ибо они одиноко бродят в своей слепоте, полностью поглощенные теми благими вещами, которые они себе воображают и которых они желают для себя. 
            
 
            6. “... Ибо не все те Израильтяне, которые от Израиля”. Данный фрагмент противостоит самонадеянности иудеев и служит похвалой благодати ради разрушения всякого надменного упования на [собственную] праведность и добрые дела. Ибо иудеи желают считаться чадами Царства, потому что они являются сынами Авраамовыми. Апостол выдвигает против них непреодолимый аргумент, непреодолимый прежде всего потому, что они сами не могут отвергнуть его значимость. Ибо если бы их самонадеянность была чем-то обоснована, то Измаил и сыны Хеттуры все были бы наследниками Авраама и заслуживали бы того же почтения, что и Исаак, однако в Библии утверждается совершенно обратное. Потому их претензия на то, что они имеют такое  же положение, как и Исаак, когда в качестве аргумента они приводят довод о том, что они тоже дети Авраамовы, напрасен. Ибо отсюда ничего не следует, что ясно видно из библейского текста. Но если бы кто-то возразил и сказал, что Измаил и ему подобные не заслуживают того, чтобы быть на том же уровне, что и Исаак, не только потому, что они были порочны и заслуживали лишения этого положения за свои грехи, но также, во-вторых, потому, что они были рождены не от Сарры, то Апостол приводит для них другой пример, не опровергая их аргументов, и, в определенном смысле допуская их возражения, хотя мы и не читаем, что другие дети Хеттуры согрешили, и Измаил согрешил лишь однажды. Но даже если согласиться с тем доводом, что у них были разные матери, то как же тогда быть с Ревеккой? Во-первых, в этом случае у детей была одна и та же мать, во-вторых, один и тот же отец, в-третьих, два брата, ни один из которых пока еще не был ни хорошим, ни плохим. И все же, без каких-либо заслуг с их стороны, один из них призван быть сыном, а второй - слугой. Отсюда неизбежно следует, что плоть не делает людей сынами Божьими и наследниками обетования, но они становятся таковыми лишь по милостивому избранию Божьему. Так, и только так - Дух и благодать Божья могут появиться только когда смирена надменность плоти.
            Тогда почему же человек гордится своими добродетелями и [добрыми] делами, которые нисколько не угодны Богу? Ибо они являются благими или добродетельными делами, но они угодны Богу только потому, что Он избрал их изначально [извечно]. Таким образом, мы совершаем добрые дела, только воздавая благодарения, ибо дела не делают нас хорошими, но наша благость, или, скорее, благость Божья делает добрыми нас и наши дела. Потому что они не были бы добрыми сами по себе, за исключением того случая, когда Бог считает их добрыми. Они являются только тем, чем Он их считает, и не представляют собой ничего, если Он не считает их ничем. Поэтому то, что мы мним [об этих делах], ничего не значит. То есть человек, который знает это, всегда напуган, всегда трепещет пред мнением Бога [пред тем, что Бог вменяет ему], и всегда ожидает этого. Потому, он не знает - что такое надменность или пререкания, в отличие от невежественных людей, полагающихся на собственную праведность и столь уверенных в своих добрых делах. 
            Таким образом, определение добродетели, данное Аристотелем[9], ошибочно, потому что оно выставляет нас совершенными и воздает нам хвалу, раз оно не понимает, что делает нас совершенными и восхваляет наши дела только перед людьми и в наших собственных глазах. Но перед Богом - это мерзость, и противоположное угождает Ему намного более.
            
            10. “... Но так было и с Ревеккою, когда она зачала в одно время двух сыновей от Исаака...”. Хотя в греческом оригинале это может быть прочтено двумя путями:[10] “Ревекка разделяла свое брачное ложе с одним, с Исааком, отцом нашим”, и: “Ревекка разделяла свое брачное ложе с одним, ложе Исаака, Отца нашего”, все же второй вариант лучше, чтобы никто не оскорблял Саару подозрением в том, что Ревекка зачала своих детей от одного мужчины, а Саара - от многих. Ибо значение [фрагмента] таково, что плоть и физическое происхождение не дают никакого преимущества при принятии сынов, так, что даже Ревекка, эта святая женщина, разделяя свое брачное ложе только со святым мужчиной Исааком, отцом всех сынов Израилевых, получила обетование Божье только для одного из своих сынов, потому что только он, и никто другой, должен был стать господином и наследником обетования. Таким образом, все эти выражения имеют особый акцент, а именно: “Разделяла свое брачное ложе с Исааком, отцом нашим”. Этим Апостол как бы говорит: “У Исава не было никакого преимущества в том, что он был зачат также, как Иаков, от того же великого Отца и от той же великой матери, при сохранении того же целомудрия семейного ложа, и [даже в том, что] по плоти он был первенцем”. Насколько же меньшее преимущество имеют тогда рожденные намного позже неверующие иудеи от того, что по плоти они являются сынами патриарха, если они не имеют веры, то есть если они не избраны Богом!
            И, наконец, мы должны заметить, что по-гречески Апостол выражается благопристойно, но в переводе[11] это проявляется в меньшей степени. Потому что Апостол использует термин “ложе”, однако переводчик пишет “совокупление”. И таким образом, многие понимают сказанное так, будто Апостол говорит о том, что Ревекка зачала близнецов в результате только одного совокупления. 
            
11. “Ибо, когда они еще не родились и не сделали ничего доброго или худоого”. Он очень удачно использует выражение: “Не сделали [доброго или худого]”, вместо: “Не были [добрыми или худыми]”. Потому что несомнено, что оба они были порочны из-за болезни первородного греха, хотя в отношении Иакова некоторые и полагают, будто он был освящен в утробе матери. Но по своим собственным добродетелям и достоинствам они были одинаковы, равны и принадлежали к той же самой “массе погибели”.
            
14. “Неужели неправда у Бога? Никак!” Апостол не дает никакого другого объяснения, почему Бог не является несправедливым, кроме того, что он говорит в стихе (15): “... Кого миловать, помилую...”, что равноценно выражению: “Кого захочу, того и помилую”, то есть Он помилует того, кому предопределено быть помилованным. 
            Это трудный ответ [трудное объяснение] для надменных, а также для думающих, что они все знают, однако для кротких и смиренных эти слова сладкозвучны и приятны, потому что эти люди в отчаяньи от себя самих, и потому Бог принимает их.
            Ибо истина заключается в том, что нет, да и быть не может другой причины для Его праведности, чем Его воля. Так зачем же человеку роптать о том, что Бог не действует согласно Закону, поскольку это невозможно? И сможет ли Бог не быть Богом? Более того, поскольку Его воля является высшим благом, почему же мы не рады тому, не желаем того и не стремимся от всего сердца к тому, чтобы она была исполнена, если она не может быть злом? Но я слышу, что вы говорите: “Она является злом для меня”? Оставьте эти глупости! Она не являеться злом ни для кого. Но так как мы не можем помешать Его воле, равно как не можем сделать так, чтобы она была исполнена, она становится злом для людей. Ибо если бы они желали делать то, чего желает Бог, причем даже если бы Он желал, чтобы они были прокляты и осуждены, то они не имели бы порока. Ибо они желали бы того, чего желает Бог, и они имели бы в себе волю Божью в терпении.
           
 15. “Кого миловать помилую...”[12]. В греческом оригинале сказано: “Я помилую того, кого я милую, и пожалею того, к кому имею сожаление [сострадание]”. Этим он как бы говорит: “К кому я милосерден в момент предопределения, к тому Я буду также милосерден фактически, впоследствии”, так, что настоящее время в выражении: “Я милую”, означает внутреннее милосердие Того, Кто предопределяет, а будущее время - означает милость, которая уже была проявлена по отношению к человеку, который был предызбран. То же самое можно сказать о выражении “Я пожалею...”
            В древнееврейском тексте сказано так: “Я явлю милость к тому, к кому Я явлю милость, и я буду благосклонен к тому, к кому Я буду благосклонен”[13] (см. Исх.33:19). Само по себе это говорится в неопределенном смысле, так, будто Он предлагает милость случайно, без какого-либо упоминания о предопределении. Точно так же Он говорит в Исх.(3:14): “Я есмь Сущий”[14].
            Кажется, что этими словами Он дает резкий отпор тем, кто обеспокоен и любопытствует о своем предопределении или предопределении других, как бы уводя их прочь от мыслей и вопросов о предопределении. И общеизвестная поговорка гласит: “Чему быть, того не миновать”[15]. То есть этим Он как бы говорит: “Никто не знает, к кому Я буду милостив, и к кому Я буду благосклонен, равно как никто не может быть уверен в этом по причине своих добродетелей, своих [хороших] дел или чего-то другого”. Таким образом, рассматриваемая цитата относится к словам устрашения и смирения.
            Следовательно, мы должны заметить, что на иврите первое из упомянутых выражений: “Я явлю милость”, означает проявление милосердия в том смысле, что Тот, Кто являет эту милость, дарует благословение [что-то полезное] даже тому, кто не осквернен или не совершил греха, но только находится в нужде и беден. Таким образом, Hannan (что в переводе с древнееврейского означает: “Тот, кто явил милость”) означает: “Человек, который дал благословение [пользу]”. Отсюда “Hanna”, то есть “благодать”, “благословение”, “дар”, и Johannan[16], или в греческом варианте - Johannes.
            Но фраза: “Я буду благосклонен”, или: “Я явлю милость”, означает прощение и милосердие, что может быть и без [принесения] пользы тем, кто виновен и является нарушителем. Например, в случае, когда Бог снимает наказание ада и греха, Он являет [этим] сострадание, но когда Он дарует благодать и царство Небесное, Он является милосердным. На иврите это слово “richem”.[17]
            
16. “Итак помилование зависит не от желающего и не от подвизающегося[18]...” Данную фразу не следует понимать в том смысле, что помилование - это только дело Бога, проявляющего милосердие, то есть так, будто у человека нет необходимости желать или стремиться к нему, но, скорее, [это нужно понимать так, что] сам факт человеческого желания или попыток обрести спасение определяется не силами человека, но милосердием Бога, Который даровал эту силу к желанию и стремлению, без которой человек сам по себе ничего не желает и не предпринимает. Как Апостол говорит в Филип.(2:13): “Потому что Бог производит в вас и хотение и действие...”. Здесь он говорит то же самое, но другими словами: “... Помилование зависит не от желающего и не от подвизающегося...”, не от человеческих деяний, “... но от Бога милующего”, то есть от Бога, дарующего Свою благодать. Так, в Пс.(118:32) мы читаем: “Потеку путем заповедей Твоих...”, то есть я достигну чего-то, “... когда Ты расширишь мое сердце[19]”, то есть когда Ты сделаешь так, что я возжелаю и стану способен [достичь этого]. И в Пс.(1:2) сказано: “Но в Законе Господа воля его...”. И если бы кто-то спросил, то “напрягаться” [“устремляться”][20] - это значит: “Жить и существовать в Боге”. Поэтому жизнь праведного названа “путем” в Псалме (1:6): “Ибо знает Господь путь праведных...” В Иерем.(10:23) нам также говорится: “Знаю, Господи, что не в воле человека путь его, что не во власти идущего давать направление стопам своим”. Во всем этом существует некоторое противоречие. Ибо если путь человека не принадлежит ему самому, то почему же Псалом говорит: “Путь его”? Путь человека ему не принадлежит, поэтому здесь и сказано: “... Зависит не от желающего и не от подвизающегося”, то есть путь, которым он проходит, “зависит не от желающего”, не от его хотения. Это очень примечательно! “Хотение”, если можно так выразиться[21], принадлежит не тому, кто хочет, и путь принадлежит не тому, кто им идет, но все это принадлежит Богу, Который дарует и созидает это. Таким же образом Апостол говорит в Гал.(2:20): “И уже не я живу...[22]”. И Христос говорит: “Мое учение - не Мое...” (Иоан.7:16). И в Еккл.(9:11) мы читаем: “И обратился я, и видел под солнцем, что не проворным достается успешный бег, не храбрым - победа, не мудрым - хлеб, и не у разумных - богатство, и не искусным - благорасположение...”. Но тогда кому же все это принадлежит? Достается ли победа в бегах тому, кто сидит на месте и дремлет? Достается ли победа слабым? Конечно нет. Но все они являются орудиями Бога, “производящего все во всех” (1Кор.12:6). Так срубание дерева производит не топор, но дровосек, и собаку бьет не палка, но человек, использующий эту палку. Таким образом, фрагмент Ис.(10:13 и далее) выступает против тех, кто бахвалится своими силами и возможностями наносить ущерб и приносить зло другим: “Он [царь Ассирийский] говорит: ‘силою руки моей и моею мудростию я сделал это’...” И далее там говорится (стих 15): “Величается ли секира пред тем, кто рубит ею? Пила гордится ли пред тем, кто двигает ею? Как будто жезл восстает против того, кто поднимает его! Как будто палка поднимается на того, кто не дерево!” И далее, в Ис.(41:23), Он смеется и говорит: “... Сделайте что-нибудь, доброе ли, худое ли”, то есть: “Давайте посмотрим, можете ли вы сделать что-либо доброе  для кого-то, кто нуждается в этом, без Моей помощи”. И опыт в достаточной мере показывает, что никто не может исцелить того или помочь тому, кого Бог наказывает. С другой стороны, то же самое относится и к совершению зла (то есть, нанесению ущерба другим), ибо многие люди пытаются совершить великие дела, но им не удается ничего исполнить, когда Бог противостоит и не помогает им. Явственным примером этого является случай с фараоном, который хотел причинить зло детям Израилевым, но не смог этого сделать. И, таким образом, Бог явил Свою силу в нем [в фараоне] так, что он не мог бы желать ничего, потому что был ожесточен, и он мог действовать даже в еще меньшей степени, чем мог желать.
            Но из данной цитаты отнюдь не следует, что желание или действия человека ничего не достигают, здесь лишь говорится, что они [действия и желания] не находятся в его власти. Ибо деяние Божье не является “пустым местом”. Желания же и действия человека - это деяние Божье. Ибо он говорит здесь о желании и действии по воле Божьей, то есть он говорит о жизни в любви и праведности Божьей. Любое же другое желание и действие - прихоти и поступки тех, кто не желает и не действует путем Божьим - это пустое место, хотя они могут хотеть великих вещей и действовать мощно. Ибо эти вещи не от Бога и не угодны Ему, это то, о чем Исаия говорит в (41:24): “Но вы - ничто, и дело ваше ничтожно...”
            И все же здесь я предупреждаю, что ни один человек, чей разум не был пока еще очищен, не должен стремительно бросаться в эти рассуждения, иначе он попадет в бездну ужаса и безнадежности - но прежде пусть он откроет [очистит] глаза своего сердца в своих рассуждениях о ранах Иисуса Христа[23]. Ибо сам я не стал бы читать об этих вещах, если бы план лекции и необходимость не вынудили меня сделать это. Ибо это очень крепкое вино и самая обильная [полная] пища, твердая пища для тех, кто совершенен, то есть для самых прекрасных теологов, о которых Апостол говорит: “Мудрость же мы проповедуем между совершенными...” (1Кор.2:6). Я же - дитя малое, нуждающееся в молоке, а не в твердой пище (см.1Кор.3:1-2). Пусть тот, кто является дитем, как я, поступает так же. Раны Иисуса Христа, эти “ущелия в скале”[24], достаточно безопасны для нас. Сильные и совершенные могут обсуждать первую книгу “Изречений”[25], которая, вообще-то должна быть не первой, а последней книгой [которую следует открывать при изучении данного вопроса]. Многие в наши дни стремительно и необдуманно переходят к чтению данной книги и также почему-то становятся слепы.
 
            19. “... За что же еще обвиняет?” Некоторые люди, подобные Лаврению Валле[26], понимают это выражение [Quid adhuc queritur?] в пассивном смысле. Стапуленсис[27] понимает это, как указание на человека, но Эразм[28] подчеркивает, что все греческие истолкователи считают это отложительным глаголом, и выражает свое согласие с ними. Но он должен понимать, что Апостол вводит это слово, указывая на человека из тех, кто безбожно и невежественно противостоит Богу и ропщет на Него, негодуя, как на злодея или равного себе. Таким образом, по-гречески это звучит вовсе не так, как в нашем переводе: “Кто вы такие, что вам следует отвечать Богу?” (стих 20)[29], но скорее: “... Что вы спорите с Богом”, или: “... что вы противостоите Богу”. Этим он как бы говорит: “Вы смеете даже спорить со своим Творцом, противостоять Ему и препираться с Ним, и не готовы уступить Ему во всем?”
            Но, конечно же, это не грех, если человек из страха, смирения и набожности говорит Богу: “Зачем Ты сделал мне так?” Даже если он богохульствует из-за одолевающего его искушения, он не погибнет из-за этого. Ибо наш Бог отнюдь не является нетерпеливым и жестоким, даже по отношению к неблагочестивым. Я говорю это в утешение тем, кому постоянно досаждают богохульные помыслы, и кто переживает из-за этого. Поскольку такие богохульства насильно, против воли выжимаются из людей дьяволом, они порой звучат более благозвучно для слуха Божьего, чем некоторые прославления или хвалебные гимны. Ибо чем более ужасным и грязным является богохульство, тем в большем согласии оно находится с Богом, если сердце знает, что не желает этого, потому что сердце не порождает и не выбирает его. Но это признак того, что человек не желает этого от всего сердца, и что он воистину невиновен в этом, если он действительно боится этого и устрашен тем, что совершил такое. Потому что чистейшим признаком благого сердца является страх перед совершением зла[30]. Таким образом, лекарство от подобных помыслов заключается в том, чтобы не беспокоиться о них.
            Так же было и с Иовом, этим святым человеком, которому Дух Святой свидетель, что он не грешил устами своими, равно как не произносил никакой глупости против Бога во всех своих бедах и испытаниях, хотя и сетовал на Бога неоднократно, как например, когда сказал: “Что такое человек, что Ты столько ценишь его и обращаешь на него внимание Твое...? Доколе же Ты не оставишь, доколе не отойдешь от меня...?” (Иов.7:17,19). И снова: “Не сорванный ли листок Ты сокрушаешь, и не сухую ли соломинку преследуешь?” (Иов.13:25). И совсем прямолинейно: “И зачем Ты вывел меня из чрева?” (Иов.10:18). Иеремия и Аввакум[31] подобным же образом сетуют на Бога.
 
            17. “Ибо Писание говорит фараону...” Спрашивается, являются ли эти слова Апостола логическим продолжением того, о чем он говорил перед этим? Ответ таков, что он говорит очень упорядоченно, потому-то ранее он сказал, что все происходит согласно Божьему избранию [предопределению]. Иаков был возлюблен Богом потому, что он был избран, и он обрел милость потому, что так было угодно Богу извечно, точно так же, как Он сказал Моисею: “Я ... кого помиловать, помилую...” (Исх.33:19). Сделав эти заявления, он сразу же производит верное логическое заключение, очевидно вытекающее из сказанного, а именно - что если кто-то является избранным или праведным, то это только благодаря милостивому Богу, поскольку все люди в равной мере относятся к “массе погибели”, и никто не праведен пред Богом, если не получает милости. Затем следует утверждение: “Ибо Писание говорит...”, смысл которого заключается в следующем: То, что все зависит от милостивого Бога, а не от чьей-то воли, очевидно, и доказывается тем фактом, что для того, чтобы Бог мог показать истинность этого, и чтобы человек мог знать, что его желание и действие происходят отнюдь не благодаря его собственным устремлениям, но по милости Божьей, Бог воздвиг фараона над детьми Израилевыми и поверг последних в глубочайшее отчаянье - так, чтобы они получили возможность понять, что они не смогли бы избавиться от фараона собственными силами, но только лишь силой милостивого Бога, и что их избавление было не их собственным деянием, но происходило от Бога, Который вел их. Так же все обстоит и в наше время. Для того, чтобы смирить избранных, научить их уповать только на Его милосердие и откладывать всякую надежду на свои волю и достижения, Бог позволяет им подвергнуться ужасным огорчениям и преследованиям дьявола, мира или плоти, преследованиям, которые Он Сам воздвигает против них. Действительно, в наше время Он особенно часто вынуждал дьявола на вовлечение Своих избранных в ужасные грехи и на возобладание [дьявола] над ними на некоторое время или же, по крайней мере, на препятствование их добрым намерениям и побуждение их к совершению вещей, противоположных тем, которые они хотят совершать, до такой степени, что они могут даже показаться людьми, не желающими и не предпринимающими ни малейших попыток совершить хоть какое-то благо. И все же, Он проводит их через все это, и, в конце концов, неожиданно освобождает их, когда они уже в отчаяньи стонут о том, что им действительно хочется, и они действительно совершают столь порочные деяния, не совершая при этом столь многих благ, которые хотят совершать. Да, действительно, так это происходит, что Он “показывает силу ... [Свою], ... чтобы проповедано было имя [Его]... по всей земле” (стих 17).
            И, пожалуйства, обратите внимание, что в данном фрагменте используется термин “сила”, который переведен таким же образом[32] в стихе 22: “... Желая показать свою силу...”[33], потому что наш переводчик, к удивлению, заменил используемый в оригинале термин на то, что по-другому называют[34] словами: “сила” (fortitudo), “владение [обладание]” (imperium) или “власть [сила]” (virtus, potentia, potestas). Но между этими терминами существует огромная разница, потому что греческое слово dunami, означающее по-латыни vis, vires, robur или, лучше всего, virtus[35] - это фактор, посредством которого человек способен активно преодолеть и повергнуть [разрушить] то, что он пытается повергнуть. В Писании термином, противоположным по значению этому слову, является термин “немощь” (infirmitivas), то есть “недостаток силы” (impotentia), а не “болезнь” (aegritudo) или “недомогание” (morbus), как в выражении: “... Сила Моя совершается в немощи...” (2Кор.12:9), и еще: “... Когда оно изнемогало от труда, Ты подкреплял его” (Пс.67:10), а также в Пс.(6:3): “Помилуй меня, Господи, ибо я немощен...” По-немецки мы говорим kraftlos, machtlosi (“бессилие”), в отличие от krдftig или mдchtig (“могучий”). Так, мы говорим: Er vermag viel, vermag’s nicht, er kann’s wohl tun (“Он может сделать много”, “он не может сделать этого”, “вероятно, он способен сделать это”). Данное выражение также относится к Богу: “Бог способен совершить” (“Он силен исполнить обещанное” (Рим.4:21), и : “... Господь, сильный в брани” (Пс.23:8). 
            Но exousia[36],  вообще-то, по-гречески означает “сила” (potestas) или неограниченная способность и позволение действовать. Это, так сказать, “сила мира”, точно так же, как другой термин (potentia) - это “сила борьбы [битвы, войны]”. Ибо в том, чем мы обладаем, и что принадлежит нам, мы имеем неограниченную способность и силу (potestas), но по отношению к тому, чему мы противостоим, мы могущественны (potens) и сильны.
            Существует еще одно слово на иврите, означающее “силу” (fortitudo).[37] Оно означает что-то крепкое и здоровое, что-то такое, что вообще-то является пассивной силой, точнее - пассивной силой, способной поддерживать активную силу. По-немецки мы называем это fest (“крепкий”, “стойкий”). в Числ.(24:2) мы читаем: “... Крепко жилище твое...”. Как крепкая скала, замок или город, о котором Бог говорит в Ис.(50:7): “... Я держу лицо мое, как кремень...”, так и человека называют крепким [сильным], если он не может быть согнут или преодолен, или если он упрям и непреклонен и не позволяет склонять себя к чему-то, однако, это противоречит первому значению термина, о котором мы обычно говорим: “Два твердых камня не притираются”. Потому что virtus и fortitudo, если они одинаково сильны, не совершают ничего. Два равновесных предмета, положенных на разные чаши весов не производят никаких изменений в положении стрелки. 
            Однако, вернемся к нашему библейскому фрагменту: Бог воздвиг фараона для того, чтобы показать Свою силу (virtus). Ибо Он не может показывать Свою силу среди избранных, не показав им прежде их слабость, не скрыв их силы (virtus) и не умалив ее до полного ничтожества - так, чтобы они не могли хвалиться собственной силой. Но этого не могло бы произойти, если бы Он не воздвиг более сильного (potentior) человека над ними для умаления их силы (virtus) до полного ничтожества, и тогда сила (virtus) одного только Бога может быть проявлена в их освобождении. Поэтому значение данного фрагмента таково: “Я воздвиг тебя для того, чтобы ты мог притеснять надменность и самонадеянность Моего народа - так, чтобы будучи угнетены, они могли воззвать ко Мне, и тогда Моя сила (virtus) может быть увеличена как в них, так и в тебе”. Это же я описываю в комментариях на полях.[38]
            Возможно и другое, может существовать даже лучшее значение этого библейского фрагмента, а именно - что эта силу следует относить не ко спасению, но к погибели других, так, что значение изначально заключается в том, что это относится только к милосердному Богу, а не к тому, кто желает или действует. В качестве первого примера можно привести Иакова, который стал[39] благим потому, что Бог помиловал его. Но если Бог не милует, то никто не становится благим, как это было в случае с фараоном. Таким образом, у нас есть примеры и того, и другого, а именно - мы видим, что если кто-то действует, то это благодяря милосердному Богу, а если же кто не желает действовать, то это не из-за милосердного Бога, но из-за Бога, Который ожесточает. И такое истолкование кажется мне приемлемым, потому что из двух этих примеров немедленно следует утверждение: “Итак, кого хочет, милует; а кого хочет, ожесточает” (стих 18). Кроме того, оно кажется подходящим потому, что Он говорит: “... Чтобы показать над тобою силу Мою...” (стих 17), ибо Он желает, чтобы Его сила была усилена в его [фараона] погибели.
 
            21. “Не властен ли горшечник над глиною...?” Блаженный Августин в главе 99 своей работы “Справочное руководство по Лаврентию”[40] говорит: “Вся человеческая раса в своем отступническом корне была проклята божественным судом, который был столь справедлив, что даже если бы ни один человек не был бы избавлен от него, то никто не мог бы по-справедливости проклинать праведность Божью. И даже те, кто спасены, должны быть спасены таким образом, чтобы большинство, не избавленное и совершенно законно оставленное в своем осуждении, демонстрировало бы тем самым, чего заслуживает вся масса, и какое наказание справедливый суд Божий вынес бы им, если бы не Его незаслуженная [людьми] милость не вмешалась в этот процесс, так, чтобы “всякие уста”, желающие прославить свои собственные доброделети, могли быть “заграждены” (Рим.3:19), и чтобы ‘было как написано: “хвалящийся хвались Господом”.’ (1Кор.1:31)”[41]. Это важные слова, нуждающиеся во внимательном рассмотрении, потому что они очень сильно смиряют и устрашают нас. Разумеется, Августин показывает очень ясно, почему Апостол произносит эти слова, а именно - для того, чтобы он мог учить нас в смирении. Ибо эти слова ведут нас не к ужасу и безысходности, но к восхвалению благодати и ниспровержению нашей самонадеянности, которая воистину является потерей надежды на спасение. Потому блаженный Августин в главе 98 той же самой работы говорит: “Если человек относит все к очень глубокой и благотворной тайне и (так сказать) “всматривается в лицо” Святых Писаний, то похоже, что значение [данного фрагмента] таково: ‘Хвалящийся хвались Господом’ (1Кор.1:31)”. И еще, в той же самой работе, он говорит: “Бог являет милость по Своей великой благости и ожесточает без какой-либо несправедливости[42], так что освобожденный не может хвалиться собственными добродетелями, а осужденный был побежден ничем иным, как собственными вожделениями. Ибо одна только благодать отличает искупленного от осужденного, все они были перемешаны в единую ‘массу погибели’ по причине их одинакового происхождения”.[43] Благодаря этим словам, человек признает собственное осуждение и отчаивается в спасении себя собственными силами, ибо в противном случае, одними лишь размышлениями о своем грехопадении в Адаме, он остается равнодушен, потому что надеется, что сможет сам, своими собственными силами и по собственной воле подняться и оправиться от того грехопадения - в самом деле, он весьма самонадеян в этом. Здесь же он познает, что благодать воздвигает [поднимает] его прежде всякого желания, включая его собственную волю.
 
            27. “... Только остаток спасется”. Этот термин “остаток” широко используется в пророчествах, равно как и мысль, выраженная в данном библейском фрагменте. Например, в Ис.(4:3) сказано: “Тогда оставшиеся на Сионе и уцелевшие в Иерусалиме будут именоваться святыми, все вписанные в книгу для жития в Иерусалиме”.
            И в Ис.(46:3): “Послушайте меня, дом Иаковлев и весь остаток дома Израилева...”
            Ис. (65:8-9): “... Когда в виноградной кисти находится сок, тогда говорят: ‘не повреди ее, ибо в ней благословение’; то же сделаю Я и ради рабов Моих, чтобы не всех погубить. И произведу от Иакова семя, и от Иуды - наследника гор Моих, и наследуют это избранные Мои, и рабы Мои будут жить там”.[44]
            Амос.(3:12): “... Как иногда пастух исторгает из пасти львиной две голени или часть уха, так спасены будут сыны Израилевы...”
            Мих.(2:12): “... Непременно соединю остатки Израиля...”
            Мих.(5:7): “И будет остаток Иакова среди многих народов как роса от Господа...”
            Таким образом, здесь и во многих других местах, апостолы и верные люди из иудеев названы “остатком” или “оставшимися”, даже “останками”[45] народа Израилева, как будто их лучшая и большая часть идет на погибель. Поэтому в Ис.(49:6) также сказано: “... Мало того, что Ты будешь рабом Моим для восстановления колен Иаковлевых и для возвращения остатков[46] Израиля; но Я сделаю Тебя светом народов...”
            Прочтите также, что сказано в Пс.(77:31): “... Убил тучных их, юношей Израилевых низложил”. Этим он как бы говорит: “Остатки и смиренные были спасены, но самые благородные были ослеплены, как в случае, когда вся кисть выбрасывается прочь, и только одна виноградинка сохраняется”.
            Эти остатки [символически] представлены несколькими бедными людьми, оставленными на земле во времена Вавилонского изгнания, когда царь и царица, князья и пророки, то есть все могущественные, мудрые и святые отправились в изгнание. Так и в наши времена иудеи отправились в самое настоящее Вавилонское изгнание неверия. Все благородные находятся в этом изгнании, и остались лишь некоторые. И это именно то изгнание, которое Иеремия оплакивает в своей погребальной песни, даже в те давние времена видевший в Духе - что это означало.
            Все это также символически представляется в истории о рабе амаликитянина (см. 1Цар.30:11 и далее), которого бросил госопдин, уйдя вперед со своим полчищем и награбленным добром. По этой же причине Исаия говорит о тех нескольких людях, оставленных в Израиле (Ис.10:18-19): “И славный лес его и сад его, от души до тела, истребит; и он будет, как чахлый умирающий. И остаток дерев леса его так будет малочислен, что дитя в состоянии будет сделать опись”. Деревья этого леса - люди синагоги, очень густые и высокие в невежественном множестве ее детей.
            И они названы “остатком”, потому что они были оставлены, что явственно следует из данного утверждения Исаии. Ибо, когда другие были изгнанны на погибель, Он сохраняет этих одних для Себя, как семя для другого народа.
 
            28. “Ибо дело оканчивает и скоро решит по правде...”[47] Это завершение [“окончание”] ссылается на Дух и на букву, то есть на то, что плоть и мудрость плоти никак не способны постичь праведности и мудрости Божьих. Таким образом, необходимо, чтобы это Слово праведности и мудрости, которое является Словом веры, было укорочено и сокращено - так, чтобы оно не могло простираться на плоть, мудрость и на праведность плоти, равно как не могло полагаться на нее или захватываться ею. Поэтому плотские люди должны быть оскорблены им [Словом веры], остаться вне его и быть отсеченными от него [то есть лишенными его].
            Ибо до того, как это Слово веры, Слово Духа было явлено, все было в тенью и образом [приблизительно] из-за медлительности иудеев - Слово было незавершено и, таким образом, легко понималось всеми, потому что оно говорило образно о вещах, которые могли быть постигнуты чувствами. Но когда образы и вещи [явления, объекты] постигаемые чувствами, были исключены, Бог начал изрекать сокрытое Слово Духа, которое является Словом веры, и, таким образом, Он начал порождать законченное и завершенное Слово, которое в то же самое время неизбежно должно быть лишено всех образных и символичных выражений. Таким образом, все, кто привержен этим символам и образам [знамениям], были отсечены [отделены], или, скорее, Слово было отделено от них.
            Но факт заключается в том, что Он говорит об “окончании” [отсечении Слова], скорее, чем об отсечении причины, по которой эти люди пали. Ибо он отвергает реальность, которая может быть видимой, и будущее, которое не может быть видимым. Он не показал [реальности и будущего], им Он дал только Свое Слово. Таким образом, тот, кто не верует - погибает, потому что он не удовлетворен Словом и негодует по поводу того, что ему отказано в реальности.
            Но для тех, кто “прерывает” и “оканчивает” себя, это Слово порождено к праведности - для других же оно дано ко греху и неправедности из-за их неверия. Ибо это Слово, которое “окончено и решено по правде”, то есть праведны все те, кто веруют в это Слово. Но они не веруют, покуда пленяют свой разум невидимым и отсекают себя от рассмотрения всего видимого. Ибо это Слово “совершено” так же в том смысле, что оно отсечено [обрублено, отрезано] и отделено от всего видимого, и ничего из видимого оно не обещает и не проявляет, но все это отвергает, отсекает и нам заповедует отвергать. И оно делает так потому, что оно является “оконченным” Словом, то есть Словом совершенным, которое не может означать ничего, кроме совершенного и окончательного. Ибо каждое слово, которое означает или провозглашает нечто видимое или сотворенное, не является завершенным или совершенным словом, потому что оно провозглашает лишь часть, а не все явление, то есть что-то такое, что не удовлетворяет всего человека целиком, но щекочет лишь его плоть и его чувства. Но если оно должно провозглашать то, что совершенно и что удовлетворяет всего человека целиком, то нужно, чтобы оно не провозглашало ничего из того, что удовлетворяет плоть и ничего из сотворенного или видимого, но одного лишь Бога. Таким образом, в самом деянии завершения оно прервано, и, с другой стороны, в прерывании оно завершено. Ибо его завершение - для Духа, потому что оно провозглашает вещи, которые благотворны для Духа. Прерывание же его направлено против плоти, ибо оно отвергает вещи, которые хороши для плоти. Так слово буквы или ветхий образ, напротив, был несовершенным и незавершенным в том, чему он соответствовал, и [этот ветхий образ] понимался в рамках преходящих явлений и обетований, и по этой причине он был, скорее, продлен и растянут, чем сокращен. Ибо это побудило Дух все более и более удаляться от того, что было благим в Его глазах, и от понимания этих благих вещей.
            Короче говоря, как слово Закона было словом, понимаемым по-плотски, несовершенным и растянутым или продленным, так и Слово Духа, то есть духовно понимаемого Закона, является завершенным и сокращенным Словом.
            Оно было несовершенным словом потому что не показывало того, что означало. И по этой причине оно было распространено или продлено, потому что оно все больше и больше вело к несовершенному и плотскому, поскольку оно не могло показать, что является духовным, поскольку оно рассматривалось и понималось по-плотски. Точно так же, как в случае со знамением [знаком]- до тех пор, пока люди его принимают вместо того, что оно означает, они не обладают самим символизируемым явлением или предметом. И поэтому, в конце концов, такое слово ведет не к “праведности”, но, скорее, к порочности, лжи и тщете.
            С другой стороны, Слово Евангелия является завершенным, потому что оно дарует то, что означает, а именно - благодать. Таким образом, оно также прервано, потому что оно не откладывает то, что оно означает - действительно, оно как бы отрезает себя от всего, что затягивает его принятие и препятствует этому. Следовательно, оно даже сокращено в праведности, потому что оно предусматривает праведность для тех, для кого оно окончено и сокращено, и это происходит через веру.
            Отсюда следует, что Слово нового и ветхого законов - одно и то же, и лишь согласно нашему пониманию или недостатку понимания, оно описывается как совершенное или несовершенное, сокращенное или продленное. Понимающие святейшее Евангелие на языке собственной надменности или своих заблуждений (как поступают еретики и индивидуалисты)[48], делают для себя несовершенное слово из совершенного и продленное слово из сокращенного, то есть они делают тщетное, лживое и бесполезное слово.
            Ибо Слово Христово не может быть принято, если все остальное не отвергнуто и не обрублено, то есть разум должен быть пленен и всякая мысль смиренно подчинена. Так как большинство людей упорствует в своей надменности и не принимает Слова или, скорее, не пленены им, то лишь остаток спасен, Слово прервано в тех, кто погибает, но завершено в тех, кто верует. И это является аллегорическим [иносказательным] “прерыванием и окончанием”, то есть буквальным значением духовного Слова. И все же это происходит от морального значения. Ибо Слово Духа говорит не ко всякой надменности и самоудовлетворенности, и поэтому оно неизбежно должно говорить не ко всем людям, которые надменны и “мудры” в своих тщеславных помыслах, и оно отделяет [отрезает] себя от них. Поэтому образное “сокращение” подразумевает сокращение аллегорическое [иносказательное]. Ибо, так как Слово совершенствует и завершает смирение и чувство подчиненности себя, оно также завершает и совершенствует всех людей, которые смиренны и которые покорили свой разум. И, таким образом, это моральное завершение предполагает также завершение аллегорическое. 
            И, таким образом, вера является завершением, прерыванием и кратким изложением, [образно выражаясь, “конспектом” или “резюме”]  спасения. В самом деле, сокращенное Слово - это ни что иное, как вера. Как мы можем это доказать? Слово не является сокращенным ни для кого другого, как только для того, кто понимает, что оно сокращено. Таким образом, вера - это жизнь и живое Слово, которое было прервано. Заметьте, как эта краткая “уверенность в невидимом” (Евр.11:1) отсекает себя от всего остального - таким же образом верующий отделяет себя от всего своей верой, так, что он живет среди вещей, которые отнюдь не кажутся очевидными. Во-вторых, вера является завершением, потому что она “есть осуществление ожидаемого”, то есть обладание тем и власть над тем, что относится к будущему, тем, что является вечным, но не настоящим, от которого она отделяет нас.
            И он добавляет слова: “По правде”, то есть: “Праведно”. Ибо даже слово мертвой буквы завершено и прервано, но противоположным образом, а именно - в неправедности. Ибо, как Слово Духа завершает кротость и смирение, сокращает надменность и тщеславие, то есть совершенствует мудрость Духа и уничтожает “мудрость плоти”,  как оно [образно выражаясь] возводит Иерусалим и повергает Иерихон[49], точно так же слово мертвой буквы, с другой стороны, завершает и ожесточает надменность, уничтожает смирение, завершает “мудрость плоти” и истребляет мудрость Духа. И оно [используя то же образное выражение] повергает Иерусалим и возводит Иерихон. Таким образом, первое слово является завершенным и сокращенным “по правде”[50], второе же - “по неправде”.
            Итак, вполне очевидно, что два этих термина относятся к различным явлениям - термин “завершение” указывает на окончательный результат (terminus ad quem), в то время, как термин “прерывание” [обрывание] указывает на отправную точку (terminus a quo). Ибо слово “завершение” показывает, куда такое слово ведет, а именно - к совершенствованию праведности, слово же “прерывание” ссылается на то, от чего это слово уводит нас, а именно - от “мудрости плоти” и от неправедности. Таким образом, для тех, кто не хочет [принимать] этих двух [терминов], слово по-прежнему остается “прерванным”, и их оно оставляет во плоти и в неправедсти.
            С этим Словом дело обстоит так же, как с укороченым плащом или одеялом - когда такое укороченное одеяло покрывает одну часть [тела], оно оставляет непокрытой другую, как сказано в Ис.(28:20): “Слишком коротка будет постель, чтобы протянуться; слишком узко и одеяло, чтобы завернуться в него[51]”. Подобным же образом и Слово веры столь узко, что два человека не могут поместиться под ним, но один, а именно - ветхий человек - отпадает и отделяется, потому что оно [Слово] не может “покрыть” его. И упомянутый плащ также не может покрыть их обоих, но лишь обновленного человека. Таким образом, Слово воистину является совершенным[52] и завершенным, потому что оно завершает человека чудесным и обильным образом, но оно также является воистину сокращенным, потому что оно нисколько не завершает ветхого человека, ибо ветхий человек отделен [“отрезан”] от всего. Следовательно, рассматриваемый библейский фрагмент хочет поведать нам, что Господь произведет истребление [“завершение”], но такое истребление, которое будет очень коротким и узким. Ибо для большинства людей оно прервано, потому что оно ограничит всего ветхого человека, в соответствии с совершением истребления. Таково величие этого сокращения. Почти все люди были плотскими и прославленными по плоти, таким образом, было произведено чрезвычайно сильное истребление - это было сделано пропорционально количеству плотских людей. И в этом нет ничего странного, ибо все они были бы отрезаны, потому что они все были сынами плоти, рожденными от своих отцов по образу ветхого человека, за исключением того, что Бог оставил [в них] Свое семя.
            Таким образом, “... истребление определено изобилующею правдою”[53] (см. Ис.10:22). Кажется странным, что должно быть изобилие праведности и истребление, да еще одновременно краткое [скорое] и узкое. Ибо кто видел “узкое” наводнение? И кто видел нечто такое, что одновременно является завершенным и зауженным [ограниченным], исполненным и уменьшенным, малым и увеличенным, полным и пустым? И все же это именно то, что было сделано здесь - нечто такое, что было одновременно пышно одето и почти оголено, [ведь] обетование Божье было одновременно исполнено и все же отсечено [отделено] почти от всех людей. Но для тех, для кого оно было исполнено, это было сделано с изобилующею праведностью.
 
            33. “... Всякий, верующий в Него, не постыдится”. В оригинальном тексте, на иврите, это звучит так: “Верующий не поспешит”. Объяснить это можно так - последняя фраза означает, что верующий во Христа чувствует себя в безопасности и, как говорит Писание, “смел, как лев” (Прит.28:1). И еще, в Библии сказано: “Не приключится праведнику никакого зла...” (Прит.12:21), в то время, как, согласно Прит.(28:1): “Нечестивый бежит, когда никто не гонится за ним...”, и еще, в Ис.(57:20): “А нечестивые - как море взволнованное, которое не может успокоиться...”. “Нет мира нечестивым, говорит Бог мой” (Ис.57:21). И в Пс.(1:4) мы читаем: “Не так - нечестивые; но они - как прах, возметаемый ветром”. В Лев.(26:36) сказано: “... И шум колеблющегося листа погонит их...”, и в Ис.(30:15 и далее): “Ибо так говорит Господь Бог, Святый Израилев: оставаясь на месте и в покое, вы спаслись бы; в тишине и уповании крепость ваша; но вы не хотели и говорили: ‘нет, мы на конях убежим’, - за то и побежите; ‘мы на быстрых ускачем’, - за то и преследующие вас будут быстры. От угрозы одного побежит тысяча...”. И значение [этого фрагмента] таково: Верующий во Христа не будет быстр, не побежит, не устрашится, ибо он ничего не боится, он стоит твердо и спокойно, будучи утвержден на прочном камне, как учит наш Господь в Мат.(7:24). Тот же, кто не верует в Него, несмотря на то, что он “быстр”, то есть бежит быстро, не может избежать бедствий и мучений, которые окружают его со всех сторон, и особенно [он не может избежать] суда. Ибо таково наказание проклятых, и их беззаконие не имеет конца, они убегают от Бога, но все же не могут избежать Его. Это именно то, что делает всякая порочная совесть, забывшая Христа, о чем мы читаем во Втор.(28:67): “От трепета сердца твоего, которым ты будешь объят, и от того, что ты будешь видеть глазами твоими, утром ты скажешь: ‘о, если бы пришел вечер!’ а вечером скажешь: ‘о, если бы наступило утро!’” Ибо: “... Господь даст тебе ... трепещущее сердце ... и изнывание души” (Втор.28:65).
            Таков ужас, и таково бегство спешащей [поспешной] совести, что по существу является смятением совести. Ибо, как говорит Плиний: “Ни одной живой твари страх не приносит столько смятения, сколько человеку”.[54] Насколько же тогда наш перевод совпадает с Септуагинтой, потому что, когда он говорит: “... Не будет смущен”[55], он пытается подчеркнуть то смущение и беспокойство совести, которое происходит от ужаса и страха, так, что не остается никакого упорядоченного мышления или планирования, но только лишь поиски света, который, однако, никогда не бывает найден. Это напоминает то смущение, которое порождается бедствиями, связанными с войной. Когда возникает панический страх, все люди начинают бегать туда-сюда и возникает хаос и неразбериха. Таково наказание всех тех, кто умирает, а не тех, кто страдает вне Христа, они настолько теряют рассудок, что просто не знают, что делать.
            Блаженный Иероним, позицию которого разделяет Лирский, говорит: “‘Он не поспешит’, то есть пришествие Господа не кажется ему близким, как, скажем Фессалоникийцам, которые были взволнованы и устрашены приближением дня Господня, то есть человек, верующий во Христа, не так малодушен[56], что сразу же начинает думать о близости Судного дня, как только на его долю выпадают малейшие испытания и несчастья”. Я не понимаю, какую цель ставит пред собой этот комментарий на полях, хотя я и не отвергаю его. Но, так как у нас нет времени на это сейчас, я опущу обсуждение данного вопроса.
            Возможно также и другое истолкование, которого я сам некогда придерживался, однако, оно несколько “натянуто”. Это объяснение заключается в том, что верующий во Христа, не спешит с глупым рвением и усердием судить других и оправдывать себя, но он размышляет смиренно, восприимчив к учению и способен принимать наставления. Ибо многие с поспешным рвением, свойственным новичкам, торопятся на небеса, к праведности и мудрости со слишком большим усердием, которое возбудил в них дьявол - так, что после первого круга они выдыхаются и становятся бесполезны, наполняясь отвращением ко всякому доброму устремлению и питая весьма прохладные чувства ко всему благому, ибо в самом начале они были излиты, как вода. Таким образом: “Наследство, поспешно захваченное вначале, не благословится впоследствии” (Прит.2-:21). И Блаженный Августин в своей книге “О благословенной жизни” говорит: “То, к чему человек вначале проявляет слишком большое рвение, нередко в конце становится объектом великого отвращения”.[57]
            Подобным же образом, некоторые проявляют проворство и немалое рвение в осуждении и поучении других или когда речь идет о том, чтобы другие слушали их, но они медлительны и нерасторопны, когда их осуждают, учат или же когда нужно слушать других. Не таков человек, верующий во Христа, но он соответствует тому, что говорит блаженный Иаков (Иак.1:19): “... Всякий человек да будет скор на слышание, медлен на слова...” Однако иудеи, напротив, не желали слушать, потому что были поспешны в сердце своем, и т.д.
            Греческий эквивалент слова confundetur не имеет того буквального и специфического значения: “Он будет смущен”, о котором мы упоминали выше в отношении смятения или беспокойства. Скорее, слово confundetur означает: “Краснеть от стыда”, или: “Быть пристыженным”, и, таким образом, “поспешность” и “краснение от стыда” - термины близкие, поскольку тот, кто пристыжен, стесняется появляться на людях, он пытается избегать людей и скрывается от них. Таким образом, они говорят горам: “Падите на нас!” (Лук.23:30). Поэтому смущение человека вынуждает его быть поспешным, то есть бежать в страхе. Этого не делает человек, верующий во Христа, ибо он не смущен, и не краснеет от стыда, потому что он уверен и спокоен во Христе.
            Таким образом, две рассматриваемые версии перевода имеют одинаковое значение, но Септуагинта выражает причину, в то время, как древнееврейский текст выражает следствие, что случается повсеместно. Ибо за поспешным бегством следуют смущение и стыд, потому что человек боится показаться людям на глаза.
 

Примечания:
 
[1] Hilary, De Trinitate, X, 45, Patrologia, Series Latina, X, 379. Перев.: Вероятно имеется в виду Св. Хиларий, (315-367) - один из отцов церкви, епископ Пиктавии. 
[2] Данная цитата переведена по английскому тексту, потому что в русском Синодальном издании Пс.(67:36) звучит существенно иначе: “Страшен Ты, Боже, во святилище Твоем”.
[3] При дословном переводе цитаты, используемой Лютером, она звучит так: “Я желал бы и сам быть проклят [ненавистен]...”. - Перев. 
[4] Досл.: “... хотел ассоциироваться с их проклятием”. - Перев.
[5] В своих комментариях к Пс.(41:7) Лютер сравнивает Ермон со Христом весьма похожим образом. См. W, III, 236, 32 ff.
[6] См. Scotus, Sententiae, III, dist. 29, qu. un.; Biel, Sententiae, III, dist. 29, qu. un., art.2, concl
[7] В данном случае Лютер имеет в виду христологические фрагменты Псалмов.
[8] Для ознакомления с другими описаниями Лютеровской “теологии креста”, см. Luther’s Works, 31, p. 214; pp.225-228; 29, pp.117-118
[9] “Никомахова этика”; Nicomachean Ethics, I,12.
[10] Латинские варианты двух этих версий выглядят соответственно: Rebecca ex uno cubile habens Isaac patre nostro и Rebecca ... Isaac Patric nostri. Относительно двух последних слов Эразм отдавал предпочтение первой версии, Фабер и Вульгата - первой.
[11] Имеется в виду Вульгата.
[12] При дословном переводе цитата, используемая Лютером, звучит так: “Я помилую того, кого Я помиловал”. Отсюда последующие комментарии. - Перев
[13] Дословный перевод цитаты, используемой в тексте. В Синодальном переводе это выглядит так: “И, кого помиловать, помилую, кого пожалеть, пожалею” (Исх.33:19). - Перев.
[14] При дословном переводе цитаты из текста: “Я есть Тот, Кто Я есть”. - Перев.
[15] В английском тексте приводится поговорка: “To whom it comes it comes, to whom it hits it hits”, которую дословно можно перевести так: “К кому это идет к тому это и идет, кого это бьет, того это и бьет”. Переводчик не претендует на то, что выбрал самую подходящую эквивалентную русскую поговорку, возможно, что кому-то из читателей придет в голову что-то более удачное, например, один из вполне подходящих вариантов: “Кому суждено утонуть, тот в огне не сгорит”. - Перев.
[16] Иоанан, см., например, Иерем.40:8 и др. - Перев.
[17] В последних параграфах Лютер пытается показать глубокое содержание двух древнееврейских слов, использованных в тексте, процитированном Павлом из Исх.33:19: “помиловать” и “пожалеть”. Его лингвистические исследования, вероятно, были вдохновлены лексическим вкладом Роучлина, Фабера и Эразма
[18] При дословном переводе цитаты, использованной Лютером: “Итак, это зависит не от человеческой воли или стремления [напряжения]...” На слове “напряжение” Лютер впоследствии останавливается несколько подробнее, потому имеет смысл это выделить сейчас. - Перев.
[19] При дословном переводе цитаты, использованной Лютером: “... Когда Ты расширишь мое понимание”. - Перев.
[20] См. подстрочное примечание к 16-му стиху, чуть выше. - Перев.
[21] Перев
[22] При дословном переводе цитаты, использованной в тексте: “Живу я, и все же не я”. - Перев.
[23] См. комментарии к п.5:2 выше (во второй части книги), а также работу Лютера Meditation on Christ’s Passion (“Размышления о страданиях Христовых”) в Luther’s Works, 42, pp.7-14
[24] Веймарское издание полагает, что данное выражение, “ущелия в скале” [что на русский язык может быть переведено также словосочетанием “трещины на камне”. - Перев.] (foramina petrae) должны ассоциироваться с фрагментом из (Песн.2:14), скорее, чем с (Исх.33:22) [“расселина скалы”]. Как Glossa ordinara, так и interleniaris, истолковывают это выражение как “раны Христовы”
[25] Петр Ломбардский, “Изречения”, книга I, начиная с разл.35, где рассматриваются вопросы о Божьем предвидении, предопределении и воле Божьей
[26] См. соответствующие подстрочные комментарии к п.1:2-3 выше, во второй части данной книги
[27] Там же
[28] См. соответствующие комментарии к п.9:8 первой части данной книги.
[29] В данном случае приведен дословный перевод цитаты по тексту. В русском Синодальном переводе данная цитата намного ближе к тому, что предлагает Лютер: “А ты кто, человек, что споришь с Богом?”. - Перев
[30] Боязнь совершения зла
[31] Иерем.20:18. Лютер, похоже, ошибся насчет Аввакума. См. комментарии ко стиху 8:3 выше, во второй части данной книги, где приводится ссылка на Иова и Иеремию [Иов.3:1 и Иерем.20:14].
[32] В стихе 17 в греческом оригинале сказано: h dunami, а в стихе 22: to dunaton.
[33] Это не относится к русскому Синодальному переводу, где данный фрагмент переведен следующим образом: “... желая показать свой гнев”. В данном же случае, речь идет о Вульгате, и в тексте приведен дословный перевод цитаты, использованной Лютером. - Перев.
[34] Фабер и Эразм переводят это как potentia, но Фабер предлагает fortitudo в своих комментариях и также использует potestas в своем переводе. О значении термина virtus, см. комментарии к стиху 1:16 выше, во второй части данной книги
[35] Лютер приводит также это слово на иврите, однако переводчик вынужден его опустить из-за полиграфических ограничений данного издания (в частности - отсутствия древнееврейских символов). Наиболее любознательные читатели могут ознакомиться с оригиналом или же немецким либо английским переводами, где это слово приводится. - Перев.
[36] Рим.9:21
[37] Данное слово также приведено в тексте на иврите, но опущено в переводе. - Перев
[38] Имеется в виду первая часть книги. - Перев.
[39] Досл.: “был соделан”. - Перев
[40] Название работы переведено дословно по английскому тексту: “Enchiridion”. Переводчику неизвестно, существует ли перевод данной работы или хотя бы ее названия на русский язык. 
[41] Августин, Enchiridion ad Laurentium, 99, Patrologia, Series Latina, XL, 278
[42] То есть, если Он ожесточает, то нет в этом никакой несправедливости. - Перев.
[43] Там же.
[44] При дословном переводе цитаты, использованной Лютером, там появляется слово “остаток”: “...И произведу от Иакова семя, то есть остаток... “. - Перев.
[45] См., например, Амос.3:12. Хотя это слово и не присутствует там буквально, оно вытекает из контекста. - Перев.
[46] Здесь в цитате, использованной Люретом (при дословном переводе) скорее используется термин “останки”. - Перев.
[47] При дословном переводе цитаты, используемой Лютером, она выглядит следующим образом: “Ибо Он желает завершить Свое Слово и прервать его праведно”. Все известные переводчику варианты перевода данного стиха на русский язык, и большинство английских переводов имеют несколько иной смысл. Например, один из современных переводов: “Господь приведет свой приговор земле в исполнение раз и навсегда” (СЛОВО ЖИЗНИ). Другой современный перевод: “Ибо слово Свое до конца и без промедления совершит Господь на земле” (Slavic Gospel Association). Поэтому последующие комментарии Лютера могут показаться русскому читателю несколько натянутыми и местами непонятными. - Перев.
[48] О значении термина monii, см. соответстующие комментарии к стиху 4:7 во второй части данной книги.
[49] В истолковании 6-ой главы Книги Иисуса Навина, Лирский представляет Иерихон как “город дьявола”, а Иерусалим - как “город Божий”.
[50] “в праведности”;
[51] При дословном переводе цитаты, используемой Лютером, концовка данного стиха звучит так: “... что оно не может покрыть их обоих”. По этой причине в следующем предложении Лютер столь определенно говорит о двух людях - ветхом и обновленном. При чтении русской Библии и большинства английских переводов (таких как KJV, NIV, ASV и др.) подобных прямых ассоциаций не возникает. - Перев.
[52] От слова совершенствовать, то есть: "Улучшенным". - Перев.
[53] В современном переводе: “... Бог сказал, что уничтожит землю, а затем добро сойдет на землю, как полноводная река” (Всемирн. Библейский Переводческий Центр, М.: 1993). - Перев.
[54] Pliny, Natural History, VII, 5.
[55] В Септуагинте это выражено словами: non confundetur (“он не будет смущен [приведен в смятение]”, а в оригинале [на иврите] сказано: non festinet (“он не будет поспешен”]. Два этих выражения подвергнуты сравнительному анализу Эразмом в работе Annotationes, но сам он перевел эту фразу как non pudefiet (“он не будет пристыжен”)
[56] Досл.:“Слабодушен”, то есть немощен душой.
[57] Эта цитата не обнаружена ни в работе Августина De beata vita, ни в прочих его трудах.
Глава 10
 
            2. “... Имеют ревность по Боге, но не по рассуждению[1]”.
 
            Это удивительное утверждение, потому что она [“ревность не по рассуждению”] является сильным и заклятым противником веры, она противостоит покорности, она делает людей упрямыми и неисправимыми, что очевидно в случае с еретиками и раскольниками. И, если бы у них не было возможности совершить ошибку, они придерживались бы твердо и упрямо своих добрых намерений, связывая свое спасение всецело с тем фактом, что они исполняют свои богобоязненные намерения из ревностного отношения к Богу. Писание вполне оправданно называет таких людей развращенными или искривленными сердцем и извращенными умом, несмотря на то, что они не развращены по плоти или не имеют физических, телесных пороков, но зато они извращены в духовных вопросах, они духовно неподатливы, придерживаются собственных представлений и имеют свои “добрые намерения”. Против таких людей направлены слова блаженной Девы Марии: “... Рассеял надменных помышлениями сердца их” (Лук.1:51). В наши дни среди таких людей мы встречаем пап и князей, пренебрегающих собственными обязанностями в “усердии по Богу” и набожных намерениях и совершающих дела, которых они не должны касаться. Сюда входят также все люди, оставляющие “низкие” добрые цели, к которым им следовало бы направляться, и устремляющиеся к “большему благу”, будучи постоянно обманываемы дьяволом. Ибо это усердие является разумом и головой древнего змея[2], причиной всякого несогласия и источником надменности, упрямства и неверия, и хотя внешне и кажется, будто оно проявляется ради спасения, на самом деле оно является помехой для спасения. 
            Таким образом, мы должны заметить, что “иметь просвещенную ревность по Богу”[3] - значит проявлять ревность [усердие] по отношению к Богу в набожном неведении и интеллектуальной тьме, то есть ничто не считать столь величественным и благим, даже если это и кажется Самим Богом и всей Его славой - так, чтобы не пребывать в постоянном страхе и всегда быть готовым к направлению и обращению на меньшее благо. И, таким образом, без понимания, без чувствования, без обдумывания, человек должен быть безразличен ко всему, чтобы не требовалось Богом ли, человеком ли, или какой иной тварью. Ибо такие люди не знают - как выбирать, но они ожидают быть избранными и призванными. Поэтому в Пс.(17:27) мы читаем: “С чистым - [Ты поступаешь] чисто[4]”.
            Эти люди кротки и восприимчивы к учению, как золото, которому можно придать любую форму. Поэтому в Святых Писаниях существует различие между терминами “правый” и “добрый”, как, например, в Пс.(124:4 и далее): “Благотвори, Господи, добрым и правым в сердцах своих. А совращающихся на кривые пути свои ...”- (то есть в сторону от правды) - “... да оставит Господь ходить с делающими беззаконие...”, то есть творить добро так, как они себе его представляют, в соответствии со своей извращенностью. Слово “прямота” обычно переводится как “беспристрастность” там, где оно верно истолковывается, в том смысле, что правильная разновидность праведности является правильной разновидностью блага, но неправильная разновидность праведности, или “самоправедность” - это неправильное и извращенное благо. В Еккл.(1:15) сказано: “Кривое не может сделаться прямым...”. Поэтому мы читаем в Пс.(44:7): “... Жезл правоты - жезл царства Твоего”, то есть [жезл] “направления” или “беспристрастия”. Ибо он [жезл] “направляет кротких к правде” (Пс.24:9), то есть тех, кто ничего не знают, тех, кто не направляют сами себя, руководствуясь своим суждением и пониманием. Поэтому “иметь просвещенную ревность”[5] - значит не знать ничего о том, по отношению к чему проявляется ревность [усердие]. Ибо знание о том, что кто-то [чего-то] не знает, является такой разновидностью знания, согласно которой иудеи не имеют ревности [по Богу]. Ибо они знают, что они знают. Потому что человек, который знает, что он не знает, является кротким, восприимчивым к учению, не противящимся и готовым протянуть руку всем людям.
 
            6. “Кто взойдет на небо?” Моисей во Втор.(30:12) не использует эти слова в таком смысле, но Апостол, от обилия собственных чувств и духа, раскрывает их истинный смысл, аргументировано уча нас, что все Писание, при глубоком и серьезном рассмотрении, повсеместно повествует только о Христе, несмотря на то, что при поверхностном ознакомлении может показаться, будто оно звучит несколько иначе, по причине использования в Библии малопонятных и образных выражений. Поэтому он также объясняет, что “конец закона - Христос” (стих 4), как бы говоря, что смысл всего Писания заключается во Христе. Абсолютную истинность этого он доказывает тем фактом, что даже слово, которое наиболее чуждо [враждебно] Христу, все же означает Христа. Эти утверждения объясняются различными путями.
            Во-первых, как это уже было показано в первой части книги[6], Апостол сравнивает две разновидности праведности между собой, относя добрые дела к праведности Закона, а Слово - к праведности веры [по вере]. Ибо дела требовались для Закона, вера же требуется для Слова (Закон требовался для дел, чтобы мы могли знать, что нам следует совершать - вера же требует Слова, не для того, чтобы мы могли знать, но чтобы веровать). Таким образом, первая разновидность праведности зависит от совершаемых дел, вторая же - от Слова Божьего, в которое мы веруем. Сущность же этого Слова он описывает так: “Не говори в сердце твоем: кто взойдет на небо?” (стих 6), как бы утверждая этим, что Слово, в которое нужно веровать, заключается в следующем: Христос умер и вновь воскрес. 
            По этой причине данные отрицания и вопросительные изречения включают несколько весьма строгих утверждений. Например, выражение “Кто взойдет на небо?” означает, что вы с полнейшей уверенностью должны сказать, что Христос взошел на небо, и вы будете спасены. Не сомневайтесь ни секунды, что Он взошел, ибо это то Слово, которое спасет вас. Это тот путь праведности, которому учит вера. Это руководство по наискорейшему обретению спасения. Ибо праведность Закона - путь длинный, извилистый и окольный, что было символически показано при блуждании детей Израилевых в пустыне. 
            Во-вторых, Стапуленсис[7] истолковывает данный стих так, что Моисей говорит в этих словах о праведности Христовой, а также о Его сошествии в ад и вознесении. Таким образом, он интерпретирует это следующим образом: “О том же, что от веры, он говорит так: ‘Кто взойдет на небо?’ Это означает вознесение Христово. Или возьмем фразу: ‘Кто сойдет в бездну?’ Она означает воскресение Христа из мертвых”. Таким образом, он применяет выражение: “То есть”, или: “Это означает”, к вопросительным восклицаниям: “Кто взойдет...?” и: “Кто сойдет...?”, а не к выражению: “Не говори”. Однако, это истолкование настолько озадачивает читателя и требует от него столь сильного умственного напряжения, что он вполне может не уловить его смысла. 
            В-третьих, Эразм[8] полагает, что здесь вообще нет никакой трудности, и все истолкователи понапрасну тратят время. Он считает, что Апостол видит в этих словах Моисея стремление обуздать тех людей, которые не верят до тех пор, покуда не увидят прямых свидетельств и доказательств, так что слова: “Кто взойдет на небо?” означают: “Не говорите, что Христос не на небесах, даже если вы не видите Его, но лишь веруете”. Ибо, тот, кто не верует в это и говорит: “Кто взойдет на небо?” поступает так же, как человек, отрицающий присутствие Христа на небесах, или требующий доказательств, чтобы поверить в это.
            Но чье бы истолкование мы не взяли, ясно одно - Апостол хочет довести до нашего сознания, что полная праведность человека, ведущая ко спасению, зависит от Слова [и достигается] через веру, а не от добрых дел, через знание. Потому и во всех пророческих Книгах Бог утверждал ни что иное, как то, что они [люди] не желали слушать Его голоса, и через пророков Он требовал от людей не совершения добрых дел, а, скорее, слушания Своих слов и проповедей. Например, в Книге Иеремии (7:21 и далее) Он говорит: “Так говорит Господь Саваоф, Бог Израилев: всесожжения ваши прилагайте к жертвам вашим и ешьте мясо; ибо отцам вашим Я не говорил и не давал им заповеди в тот день, в который Я вывел их из земли Египетской, о всесожжении и жертве; Но такую заповедь дал им: слушайте гласа Моего, и Я буду вашим Богом, а вы будете Моим народом...” И в Книге Исаии (1:10 и далее) Он говорит: “Слушайте слово Господне, князья Содомские; внимай закону Бога нашего, народ Гоморрский! К чему Мне множество жертв ваших?” И далее Он продолжает (стих 19): “Если захотите и послушаетесь, то будете вкушать блага земли”. И в конце этой же Книги Он говорит: “... А вот, на кого Я призрю: на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего пред словом Моим. Закалывающий вола - то же, что убивающий человека... воскуряющий фимиам - то же, что молящийся идолу; и как они избрали собственные свои пути... “ и т.д. (Ис.66:2 и далее). 
            Ничто, кроме веры, не может достичь этого, ибо она устраняет всякую мудрость плоти, побуждая людей не к познанию[9], но к приготовлению - приготовлению к тому, чтобы быть наставляемыми, и ведомыми, приготовлению к охотному слушанию и принятию. Ибо Бог требует не обилия добрых дел, но умерщвления ветхого человека. И он не умерщвляется иначе, как через веру, смирющую наши ощущения самозначительности, подчиняя человека значимости другого. Ибо вся жизнь ветхого человека концентрируется на чувствах, разуме, мудрости и благоразумии плоти, подобно тому, как жизнь змеи сосредоточена в ее голове. И поэтому, когда эта “голова” сокрушается, весь ветхий человек мертв. Как я уже сказал, порождается это верой в Слово Божье. Слово не является чем-то таким, что провозглашается только с небес, но ,скорее, это то, что звучит ежедневно из уст некоего благого человека, особенно из уст проповедника. По этой причине неверующие сварливы, вздорны и всегда претыкаются о Слово веры. Ибо там, где им следует веровать, они хотят, чтобы это [то, как веровать] было продемонстрировано им. Они всегда полагают, что их позиция или точка зрения правильна, а все остальные заблуждаются. Ибо тот, кто ни в чем не уступает и думает, будто он непогрешим, наверняка является человеком, в котором ветхий Адам и ветхий человек все еще живы, и Христос еще не воскрес в нем.
            Таким образом, Бог укрывает эту драгоценнейшую покорность в равной мере в великих и малых делах, и Он не принимает во внимание различия между делами, но учитывает лишь покорность. Поэтому “благоразумие” безумцев всегда рассмаривает дело, как нечто более важное, чем Слово, и определяет ценность Слова по критериям ценности дела. И там, где дело не представляет собой ценности, “благоразумие” безумцев презирает Слово и считает его тщетным. Ибо “мудрость плоти”, которая различает добро и зло, все еще живет. Она была рождена от первого греха, от древа познания добра и зла.
            С другой стороны, мудрость духовных людей не знает ни добра, ни зла, но всегда взирает на Слово, а не на дела, взвешивая и оценивая значимость дел на основе Слова, при этом, даже если дело является самым незначительным из всех, все же это благоразумие [эта мудрость духовных людей] оценивает его как наиважнейшее, потому что духовный человек всегда придает  самое большее значение Слову.
            Воспользовавшись таким трюком, древний змей обманул Еву, но не Адама. И по сей день он одурачивает таким образом всех надменных людей. Ибо он сразу же увел Еву прочь от Слова к делам, сказав ей: “Подлинно ли сказал Бог...?” Затем, когда она стала взирать на скудость своих дел, она начала также презирать Слово. Таким же образом Саул пренебрег Словом Божьим, уповая на многочисленность своих жертвоприношений. Так и по сей день люди, стремящиеся к праведности путем совершения добрых дел, тем более надеются на спасение, чем более “великие” дела они совершили, показывая этим стремлением к большему количеству добрых дел свое неверие, надменность и презрение к Слову. Ибо человек, к которому приходит искушение совершить как можно больше добрых дел, так, что он начинает пренебрегать малыми делами и благоговеть перед большими, уклоняться от малых дел и страстно желать дел “великих” - это человек, который, вместе с иудеями и еретиками претыкается о Камень Преткновения. Ибо для него Христос остается сокрытым под второстепенными делами, заповеданными Словом, и Он оставляет этих людей в их “великих” делах, навязанных им дьяволом через их мудрость плоти. 
            Поэтому мы должны проявлять по-детски простодушное отношение к Слову со всем своим усердием, изо всех своих сил, всей своей мудростью и с закрытыми глазами. И, независимо от того, что Слово Божье заповедует нам делать, независимо от того, кажется ли нам это безумным или недостойным, великим или малым, давайте исполнять это, измеряя дела Словом, а не Слово делами.
            Людей, стремящихся к обретению праведности путем совершения добрых дел, можно узнать также и по другому признаку, а именно - по тому, что они хватаются за те дела, которые высоко ценятся среди людей и которыми люди восхищаются. Однако, как только окружающие перестают восторгаться этими делами и переводят их в разряд малозначительных, они сразу же охладевают к ним, несмотря на то, что они совершали их в прошлом, и становится очевидным тот факт, что они не стремились к этим делам и не искали даже Бога в этих делах, но, скорее, просто выставляли себя “напоказ”, совершая эти дела. Таким образом, они не стремятся к делам, которые считаются скромными и малозначительными среди людей, хотя только к таким делам мы и должны стремиться, действуя без Слова Божьего.
            Но это то, чем озабочены необразованные проповедники, когда они вводят в заблуждение простых людей. Они проповедуют или читают им о великих делах, описанных в легендах о святых, и навязывают людям только такие представления. И когда малообразованные люди слышат утверждения о важности этих дел, они сразу же пытаются подражать им, пренебрегая при этом всем остальным - вот откуда происходят многочисленные индульгенции, позволения на возведение, пышное украшение церквей и умножение обрядов - при этом они нисколько не заботятся о том, чем каждый человек обязан Богу, согласно своему призванию.
            Папа и священиики, которые столь великодушно даруют индульгенции за мирскую, преходящую материальную поддержку церквей, проявляют неимоверную жестокость, если при этом они не проявляют еще более усердного или по, крайней мере, столь же усердного интереса к Богу, и если не заботятся о спасении душ, поскольку они приняли все, что имеют, как дар, а значит должны и отдавать это даром. Но “Они развратились, совершили гнусные дела...” (Пс.13:1), соблазнились сами и соблазняют людей Христовых, уводя их прочь от истинного поклонения Богу. 
            В этой связи я вспоминаю услышанную мною однажды удивительную, но весьма поучительную историю. Некий невежественный человек услышал как-то речи подобного проповедника, распинавшегося о примерах, которым должны следовать люди, и заявившего, что в память о поступке Симеона Столпника[10], описанном в “Жизни святых столпников”[11], что-то великое должно быть совершено для Бога. Желая высмеять глупые представления этих “кафедральных пустомель”[12] и показать, к чему привело бы, если бы люди действительно подчинились бы этим бредовым призывам, он решил, по воле Божьей и из любви к Богу, не справлять малую нужду. Через несколько дней такого “воздержания” он довел себя до изнеможения и начал хиреть на глазах. Когда люди пытались уговорить его отказаться от такого решения, он не слушал их. Но взгляните, как он был избавлен от этого решения мудростью Божьей. Один очень умный человек, вразумленный Богом, пришел к нему и начал призывать его с еще большим усердием придерживаться своего намерения, говоря: “Ты поступаешь верно и правильно. Продолжай, брат мой, начатое дело. Ибо и я также собираюсь делать то, что делашь ты, чтобы показать свое презрение и ненависть ко всем моим друзьям, ибо они - против меня, так же, как твои - против тебя”. Теперь, когда тот человек услышал, что совершаемое им ни во что не ставится окружающими, но расценивается ими как проявление ненависти и пренебрежения к ним, а вовсе не любви, он сразу же пришел в чувство и сказал: “Если они говорят, что я поступаю так по этой причине, то я не буду делать этого”. В сердце его, как смертельная язва, сидела уверенность в том, что он делает это ради людей. И, как только эта язва была вырезана, он исцелился. О, какой добрый совет он получил, совет, который только Бог, как Учитель наш, может дать нам, совет, который был направлен в самый корень его болезни. Поэтому добрые дела святых не должны проповедоваться как нечто абсолютное, то есть людям не следует говорить, что они должны в точности совершать то же самое, но нужно добавлять: “Смотрите, этот святой жил в таких-то условиях, так-то и так-то, и это пример для вас, чтобы вы в своей жизни могли совершать нечто подобное, но не так, чтобы в точности повторять совершенное им, пренебрегая окружающими вас обстоятельствами и условиями жизни, и переносясь в его обстоятельства и условия”.
 
            10. “Потому что сердцем веруют к праведности...” Этим он как бы говорит: “Никто не обретает праведности делами, разумом и усердием, но также ее не обретают богатством и почестями”, хотя многие люди в наше время обещают себе избавиться от своих грехов, уплачивая пожертвования в двойном размере. И многие люди хотят казаться праведными в собственных глазах, потому что они знают, читают или учат великим вещам, или же потому что они обладают “сиятельным достоинством” и совершают священное служение. Но, это новое обретение праведности противоречит или выходит за рамки учения Аристотеля, который говорит, что праведность порождается делами, особенно внешними и часто повторяемыми делами.[13] Но эта “гражданская”[14] праведность негодна перед Богом. Но истинная праведность порождается верой в слова Божьи, верой от всего сердца, как уже говорилось выше, в Рим.(4:3): “Поверил Авраам Богу, и это вменилось ему в праведность”. Но праведность, которая подразделяется на “дистрибутивную”, “коммутативную” и, наконец, общую праведность[15], эта праведность философа происходит от слепоты разума человеческого или от человеческой мудрости, озабоченной только мирскими и преходящими делами, и согласуется с таким подходом, при котором возможна ситуация, когда один человек никому и ничего не должен, другой - должен некоторым, а третий - многим людям. Но по отношению к праведности Божьей человек в долгу перед всеми, ибо он “становится виновным во всем” (Иак.2:10). Своему Творцу, Которого он оскорбил, он обязан славой и непорочностью своей жизни, творениям же Божьим он обязан добрым обращением и взаимодействием в служении Божьем. Таким образом, он не способен оплатить свои долги, пока не смирит себя в подчинении всем, занимая нижайшее место, ничего не прося для себя среди всего этого. Как говорят юристы: “Тот, кто отказывается от всех своих благ, принес удовлетворение”. Таким образом, тот, кто отказывается от Бога, от Его творений, даже от себя самого и радостно и добровольно отправляется в небытие и смерть, и по своей собственной воле покоряется проклятию, не веруя, что он достоин хоть какой-то части всего этого, такой человек явно принес удовлетворение Богу и Его праведности. Ибо он ничего не оставил себе, он все отдал Богу и Его творениям. Это происходит через веру, посредством которой человек подчиняет свой разум слову креста, отвергает себя и отказывается от всего, ибо он мертв для себя и для всего. И, таким образом, он живет только для Бога, у Которого “все живы” (Лук.20:38), даже мертвые.
 
            “... А устами исповедуют ко спасению”. Этим он говорит, что вера, ведущая к праведности, не достигает цели этой праведности, то есть спасения, она не достигает исповедания. Ибо исповедание - это основная работа веры, посредством которой человек отвергает себя и исповедует Бога - он отвергает и исповедует так, что может отвергнуть собственную жизнь и отказаться от всего скорее, чем утверждать себя. Ибо, исповедуя Бога и отвергая себя, он умирает. И как он может отвергнуть себя более эффективно, чем умирая в своем исповедании Бога? Ведь тогда он покидает себя, чтобы Бог и его исповедание Бога пребывали.
 
            12. “... Один Господь у всех, богатый для всех призывающих Его”. Новое выражение! Ибо он мог бы сказать: “Склонный, желающий”, или, как говорит Закон: “Милосердный ко всем, взывающим к Нему” (см.Исх.22:27; Иоил.2:13 и т.д.) Мы читаем в Псалме (85:5): “Ибо Ты, Господи, благ и милосерд и многомилостив ко всем, призывающим Тебя”. Но Апостол хочет подчеркнуть то, что он подчеркивает везде, а именно - что Бог дает взывающим к Нему даже больше того, о чем они просят, так, что их просьба, по сравнению с полученным от Бога даром, меркнет, представляясь скудной и умеренной, потому что просящий не может даже представить себе столь великих даров, не говоря уже о том, чтобы просить о них. Таким образом, мы читаем в Ефес.(3:20): “... Кто ... может сделать несравненно больше всего, чего мы просим, или о чем помышляем”, а также выше, в Рим.(8:26): “ ...Ибо мы не знаем, о чем молиться, как должно...”, и во 2Кор.(9:8): “Бог же силен обогатить вас всякою благодатью”. Бог, следовательно, богат, поскольку Он слушает нас, а мы бедны, поскольку мы молимся и просим, Он могуществен и способен исполнить, в то время, как мы слабы и боязливы в своих прошениях. Потому что мы не просим столько, сколько Он способен и желает дать нам, то есть мы не просим по Его силе, но намного меньше - соизмеряясь со своей собственной немощью. Но Он не может давать иначе, как по Своему могуществу. Таким образом, Он всегда дает больше, чем у Него попрошено. Поэтому Он говорит: “Открой уста твои, и Я наполню их” [Он не говорит: ‘капну в них чего-нибудь’, но говорит: ‘наполню’] (Пс.80:11), то есть: “Проси сколько можешь, и Я все равно дам больше, потому что Мое даяние более могущественно, нежели сила твоего прошения”. Итак, “... Дух подкрепляет (нас) в немощах наших” (Рим.8:26), когда мы молимся. Надо отметить, что под этим “могуществом”, составляющим здесь основу Бога, нельзя, как в логике, понимать  некую случайную и свободную силу и способность действовать там и тогда, где и когда человек того желает. Но в греческом оригинале - это слово dunamenw[16], то есть: “Тому, Кто может”. Это указывает на силу, о которой я говорил выше, поэтому значение таково: “Когда Бог дает, Он делает это столь сильно, решительно и обильно, что мы не способны даже представить себе таких вещей [того, что Он дает]. Ибо Он столь могуществен, то есть столь силен и решителен, что дает более того, о чем просит наша немощь. Но он добавляет слова: “Силою...” (в греческом оригинале - dunammin) “...действующею в нас” (Ефес.3:20), исключая тем самым силу плоти. Ибо Он действует в нас не силой плоти, равно как слышит нас не на этом основании, но, скорее, здесь идет речь о Его духовной силе. Потому что таково значение слов: “Больше всего ... о чем помышляем”, что в греческом оригинале выражено словом nooumen, то есть “постигаем”, “понимаем”, словом, происходящим от nou, то есть “разум, понимание, суждение”. Ибо Его путь выслушивания наших молитв выходит за пределы нашего понимания, то есть он не таков, как мы его себе представляем и как мы о нем думаем, он не является, как это кажется, избранным благоразумно. Ибо мы избираем в немощи и бессилии, то есть то, о чем мы просим, было бы немощно и бессильно, если бы это было дано нам, поскольку все это находится в пределах нашего понимания, поэтому мирское и преходящее сразу же становится утомительным и скучным. Таким же образом, он говорит в Филип.(4:7): “И мир Божий, который превыше всякого ума...” (noun), то есть знания, понимания, постижения, как мы уже отмечали выше: “...Соблюдет сердца ваши и помышления ваши...”, то есть nohmata - то, что вы чувствуете и о чем помышляете своим умом или чувствами, и то, что мы имеем в виду, когда говорим: “Ваши помыслы”. 
 
            14. “Но как призывать Того, в Кого не уверовали?”Все люди, обладающие надменным разумом - такие, как иудеи, еретики и раскольники - дерзко приписывают себе указанные далее четыре качества. Они все введены в заблуждение видом благочестия. Ибо эти четыре пункта столь взаимосвязаны, что один вытекает из другого, и последний является причиной и антецедентом всех остальных, то есть они не могут проповедовать, покуда они не посланы. Из этого следует, что они не могут слышать, покуда им не было проповедано, а отсюда, в свою очередь, вытекает, что они не могут уверовать, если они не слышат, и не могут воззвать к Богу, ежели они не веруют. И, наконец, невозможно для них спастись, если они не взывают к Богу. Итак, весь корень и все происхождение нашего спасения заключается в Боге, Который посылает. И если Он не посылает, то проповедующие делают это ложно и неправильно. И такая проповедь - не проповедь, в действительности лучше бы им было не проповедовать вовсе. И те, кто слушают, слушают ложно, и было бы лучше им не слышать вовсе. И те, кто верят им - верят ложно, и лучше бы было им не веровать. И те, кто взывают к Богу - взывают к Нему неверно, и луше бы им было не взывать к Нему. Поскольку такие проповедники не проповедуют, слышащие их - не слышат, верящие - не верят, взывающие к Богу - не взывают к Нему, и те, кто должны быть спасены - на самом деле осуждены. Прит.(1:28): “Тогда будут звать меня, и я не услышу...”. Пс.(109:2-3): “Жезл силы Твоей пошлет Господь с Сиона...”. И далее он продолжает: “... Господствуй среди врагов Твоих”[17]. Но эти люди правят среди своих друзей, потому что они привлекают их своей лестью. И в Пс.(17:42) мы читаем: “Они вопиют, но нет спасающего; ко Господу, - но Он не внемлет им”. Таким образом, эти люди - как мертвые статуи пред Богом - они имеют уши, но не слышат, имеют уста, но безмолвны, и т.д. Почему? Потому что они не от Бога. Ибо когда Бог посылает Свое Слово, “тогда присутствует действующая сила” (so geht’s mit Gewalt) - так, что она обращает в веру не только друзей и людей, одобряющих его [Слово], но также врагов и тех, кто противится ему. 
            Таким образом, прежде всего необходимо следить, чтобы тот, кто учит, был послан Богом, как Иоанн (см.Иоан.1:6). Это можно распознать, когда человек доказывает это чудесами и небесными свидетельствами о том, что он был послан, как это было в случае с Апостолами, или если он доказывает, что он был послан позже какой-то небесной силой и в смирении проповедует повиновение этой силе, всегда готовый предстать на суд перед ней, и говорит то, что было заповедано, а не только лишь то, что он [сам] изобрел, и что приятно и угодно ему самому. Поэтому мы читаем в Зах.(13:3): “Тогда, если кто будет прорицать, то отец его и мать его, родившие его... (то есть его религиозный наставник и церковь[18]) ... скажут ему: ‘Тебе не должно жить...(то есть - ты должен быть осужден и отлучен от церкви) ...потому что ты ложь говоришь во имя Господа’; и поразит его отец его и мать его, родившие его, когда он будет прорицать”. Это острый дротик, пронзающий еретиков. Ибо, обладая высоким положением и имея благочестивый вид, они проповедуют без свидетельства Божьего и власти, подтвержденной Богом, но лишь по своей воле и своими силами. 
            Так, мы читаем в Иерем.(23:21): “Я не посылал пророков сих, а они сами побежали”. И, несмотря на это, они смеют утверждать: “Мы спасемся, потому что призываем имя Господне. Мы взываем к Нему, потому что мы веруем, мы веруем, потому что слышим, мы слышим, потому что проповедуем”. Однако вот чего они не могут говорить: “Мы проповедуем, потому что были посланы”. Здесь они лгут! В этом состоит сама суть спасения, и без этого все остальное - ложь, даже если они не понимают, что это ложь. Поэтому в Рим.(1:2) Апостол подробно разъясняет это, чтобы никто не думал, что Благовестие пришло в мир через человека. Во-первых, потому что обетование о нем было дано задолго до того, как оно пришло, оно не было каким-то новым “открытием”. Во-вторых, оно пришло не через одного человека, но через многих, через пророков Божьих, и не только в устной [сказательной] форме, но также и через Святые Писания. Еретик тоже должен приводить подобного рода свидетельство [доказательство] своей доктрины и ереси. Он должен показать, где и кем было прежде дано обетование. Затем - через кого оно [это обетование] было передано, и, наконец, в каких писаниях это было написано, так, чтобы он мог указать на писания, как на свидетельства. Однако, они нисколько не заботятся об этом и бессмысленно утверждают: “У нас есть истина, мы веруем, мы слышим, мы взываем к Богу”, будто бы то, что некоторым людям кажется, что какое-то явление происходит от Бога, уже само по себе является достаточным свидетельством истинности этого, и словно нет никакой надобности в том, чтобы Бог подтверждал Слово Свое и сопровождал его последующими знамениями и предшествующими обетованиями. 
            Таким образом, власть церкви была учреждена, и Римская церковь все еще удерживает ее. Верно проповедуют те, кто проповедуют Евангелие безо всяких внешних изъянов. 
            Ибо слово, проповедуемое еретиками, величайшим образом удовлетворяет их самих[угодно[19] им самим], потому что оно звучит так, как они этого хотят. Но они желают величайшей набожности (как кажется им). И, таким образом, их собственный образ мышления остается неизменным, и их собственная воля - нерушимой. Ибо Слово приходит к ним не вопреки их помыслам, но согласно и соответственно им, так, что они - [по их мнению] на равных со Словом или даже могут судить его. Однако на самом деле все обстоит так, что если Слово Божье приходит, то оно приходит вопреки нашим помыслам и нашей воле. Оно не позволяет нашим помыслам устоять даже в самых “священных” областях, но оно разрушает, искореняет и рассеивает все, как говорится в Книге Иеремии (23:29) [см. также 1:10]: “Слово Мое не подобно ли огню, говорит Господь, и не подобно ли молоту, разбивающему скалу?” Следовательно, это вернейший признак того, что некий человек действительно имеет Слово и несет его в себе, если он не находит в себе ничего, что ему понравилось бы или того, что ему было бы угодно, но лишь то, что ему не нравится и неугодно, и то, что он печален и скорбен во всем, что он знает, говорит, делает и чувствует, и находит удовольствие только в других или в Боге. С другой стороны, наивернейшим признаком отсутствия в человеке Слова Божьего, является то, что он находит удовольствие в себе самом и радуется тому, что он говорит, знает, делает и чувствует.Причина всего этого заключается в том, что Слово Божье “разбивает скалу”, разрушает и распинает [умерщвляет] все, что нам нравится в нас самих, и не позволяет остаться в нас ничему, кроме того, что нам неугодно, чтобы тем самым научить нас находить удовольствие, радость и уверенность только в Боге, а вне себя - блаженство и удовольствие в ближнем своем.
 
            15. “...  Как прекрасны ноги благовествующих мир, благовествующих благое!” Во-первых, они названы “прекрасными”, потому что они непорочны и чисты, ибо они проповедуют Евангелие не из соображений личной выгоды или пустой славы, что теперь имеет место повсеместно, но лишь из покорности Богу и для спасения слушающих. 
            
Во-вторых, слово, переведенное здесь термином “прекрасны”, в древнееврейском оригинале имеет оттенок чего-то желаемого, того, на что человек уповает, чего-то одобряемого или достойного любви и привязанности, по-немецки: lieblich und genehm. И поэтому значение рассматриваемого фрагмента таково, что проповедь Евангелия является чем-то любимым и желаемым для находящихся под Законом. Ибо Закон не показывает ничего, кроме нашего греха, он делает нас виновными [заставляет признать себя виновными] и порождает тем самым муки совести. Евангелие же порождает стремление к исправлению в людях, испытывающих муки подобного рода. Таким образом, Закон - это зло, а Евангелие - благо, Закон провозглашает гнев, а Евангелие - мир. Закон говорит (как Апостол цитирует в Гал.3:10): “... ‘Проклят всяк, кто не исполняет постоянно всего, что написано в книге закона’”. Но никто не исполняет дела закона постоянно, как написано там же: “А все, утверждающиеся на делах закона, находятся под клятвою[20]”. Но Евангелие говорит: “...Вот агнец Божий, Который берет на Себя грех мира” (Иоан.1:29). Закон угнетает совесть грехами, Евангелие же освобождает совесть и приносит мир через веру во Христа. Поэтому мы также читаем выше (стих 5): “Моисей пишет о праведности от закона: ‘исполнивший его человек жив будет им’”. Этим Апостол как бы говорит: “Но никто не исполняет закона, и, таким образом, никто не будет жив им”. Поэтому мы вновь читаем в Гал. (3:11-12): “А что законом никто не оправдывается пред Богом, это ясно, потому что праведный верою жив будет. А закон не по вере; но кто исполняет его, тот жив будет им”. И выше, в Рим.(2:13) он провозглашает: “Потому что не слушатели закона праведны пред Богом, но исполнители закона оправданы будут”, как бы говоря этим, что в Божьих глазах все, не имеющие веры, являются лишь “слушателями [закона]”. Ибо “кто исполняет его [Закон], тот жив будет им”, но никто не исполняет его. Иначе зачем была бы нужна вера? 
            В выражении: “Благовествующих благое[21]”, Дух Святой выражает нечто большее, чем то, что мы отразили в первой части книги “Заметки на полях”, и факт заключается в том, что “мир” и “благое” - это не то, что видимо для мира сего, но они настолько сокрыты, что не провозглашаются иначе, как посредством Слова и не постигаются иначе, как верой. Ибо это “благое”, и этот благовествуемый “мир” не воспринимаются чувствами, но провозглашаются Словом и могут быть постигнуты только верой, то есть без всякого личного переживания, покуда мы не вступили в жизнь грядущую. 
            И термин “благое” является указанием на дарование благодати, а термин “мир” - на удаление порочного. Таким образом, он сначала пишет о благовествовании мира, а затем - о благовествовании благого. И это благое находится как бы под крестом, ибо ни один человек не способен обладать этим [внутренним] миром[22] и этим благим, покуда он не отрекся от “мира” и всех “благ” мира сего, и покуда он не желает страдать за свою веру среди всех скорбей мира сего и испытаний собственной совести.
            Но что понимается под термином “ноги”? Согласно первому истолкованию, данный термин указывает на отношение и посвященность своему делу проповедующих. Они не должны иметь любви к деньгам и славе.
            Однако, согласно оригиналу Ветхого Завета, который написан на иврите и более точен, хотя термин “ноги” и может восприниматься буквально, а именно - так, что приход проповедников благого является чем-то желанным для мучимых грехами и недоброй совестью, все же более правильно, если это понимается так, что он означает сами слова или звуки и слоги, произношение слов проповедующими, ибо их голоса подобны ногам, или “средствам передвижения”, или колесам, на которых переносится или перевозится Слово Божье, направляясь к ушам слушающих. Поэтому он говорит: “По всей земле проходит звук их...” (Пс.18:5). Если он “проходит”, то у него должны быть ноги. И еще: “... Быстро течет[23] слово Его” (Пс.147:4). То, что бежит, должно иметь ноги - Слово бежит, поэтому Слово имеет “ноги”, которые являются звуками, произносимыми проповедниками. Должно быть так, и так есть на самом деле [т.е. данный вариант истолкования является наиболее точным], в противном случае фрагмент Ис.(32:20) был бы абсурден: “Блаженны вы, сеющие при всех водах и посылающие туда вола и осла”. И в Пс.(90:13) мы читаем: “На аспида и василиска наступишь, попирать будешь льва и дракона”. Это невозможно совершить иначе, как посредством Слова. Ибо в то время, как слушатель сидит и принимает Слово Божье, “ноги” проповедника ходят вокруг него, и он “сокрушает” его, в своем стремлении разузнать - не может ли он сделать его лучше. Поэтому в Мих.(4:13) мы читаем: “Встань и молоти, дщерь Сиона; ибо Я сделаю рог твой железным и копыта твои сделаю медными, - и сокрушишь многие народы...” Термин “молотить” здесь ассоциируется с тем, как волы ходят по зерну ногами. Таким образом, ноги, когда она проповедует - это слова и изречения, которыми она “рассекает”, потрясает народы и “сокрушает их”. И церковь делает это ничем иным, как словами и изречениями. Но они [эти изречения] прекрасны и желанны для тех, чья совесть находится под тяжким гнетом грехов.
            Таким образом, мы имеем здесь два “набора” противоположных терминов: Закон - грех. Закон показывает [как бы “вскрывает”] грех, порождает в человеке чувство вины и угнетает его. Он действительно доказывает ему, что он достоин проклятия или уже проклят. Евангелие же говорит ему о милости. Евангелие предлагает благодать, устраняет грех и исцеляет болезнь, обращая ее во спасение.
 
            16. “Но не все послушались благовествования...” Это указание на то, о чем было сказано выше, с тем, чтобы подтвердить упомянутые выше четыре качества. Во-первых, здесь весьма уместно сделанное им утверждение: “Ибо ‘всякий, кто призовет имя Господне, спасется’” (стих 13). Ибо, поскольку “не все послушались благовествования”, почему же предполагается, что они взывают к имени Господа по слову пророка? И как все они будут взывать к Тому, в Кого не веруют? И то, что они не уверовали - очевидно, потому что Исаия говорит: “Господи! кто поверил слышанному от нас?” Во-вторых, он также подтверждает это утверждение: “Как веровать в Того, о Ком не слышали?” (стих 14), словами: “Итак, вера от слышания...” (стих 17), как бы говоря: “Если они не слышат, то они не могут и уверовать”, что, по существу, является тем же, о чем провозглашает рассмотренный фрагмент из Книги Исаии. В-третьих, он так же подтверждает и это утверждение: “Как слышать без проповедующего?” (стих 14). Ибо слышание приходит через Слово Христово. В-четвертых, то же самое применимо и к словам “как прекрасны”, о чем мы уже достаточно много говорили выше.
            Выражение “услышанное”[24] (auditius) используется здесь, как эквивалент термина “слышание” (auditio) (то есть, восприятие слова, которое было услышано), что мы можем назвать “звучанием” [Слова], или его “голосом”. И он [Апостол] использует выражение “слышанное от нас” (auditui nostro), потому что они только приняли это. Ибо он говорит о Евангелии, которое звучит и слышимо или было услышано по всему миру, так что значение этого выражения предельно ясно: “Господь, кто уверовал в то, что, как мы слышали, было сказано и проповедано по всему миру, или тому, что слышится сейчас?” И у него есть особая причина выражаться так, потому что он мог бы [просто] сказать: “Кто уверовал в Евангелие?”, так же, как он сказал это выше: “... Не все послушались благовествования”. Однако Апостол использует это выражение здесь для того, чтобы показать, что Слово - это нечто такое, что никто не может понять, пока оно не принято слышанием и верой. Для иудеев оно стало соблазном потому, что они стремились к знамениям и чудесам.
 
            19. “... Не народом, ... народом несмысленным”. Это слова благодати, то есть они были сказаны для восхваления благодати, потому что Бог спасает только грешников, и никого другого, Он назидает только безумцев и глупцов, Он обогащает только нищих, Он оживляет только мертвых - не тех, кто лишь представляет себя таким, но тех, кто действительно является таким и признает это. Ибо язычники в самом деле не были народом Божьим и были безумной нацией - так, чтобы, будучи спасены безо всяких заслуг и усилий с их стороны, они могли признать благодать Божью.
            Но надменные люди, уповающие на собственные заслуги и собственную мудрость, начинают гневаться и роптать, потому что то, к чему они стремятся с таким усердием, даруется другим, тем, кто этого вовсе не заслуживает. Христос говорит об этом в Евангелии, в притче о блудном сыне, когда старший сын, отвернувшийся от своего блудного брата, не хотел, чтобы тот приходил, а также в притче о людях, которые, получив динарий за работу в течение всего дня, сетовали на то, что их господин одинаково расплатился с теми, кто начал работать раньше и теми, кто начал работать позже. Однако, воистину “безумны” те, кто уверены только в себе и не радуются о спасении других людей. И этим же они доказывают, что ищут Бога не ради Бога, но ради себя самих, то есть из-за похотливости и ради собственного удобства (то есть не из чистых побуждений), и они даже гордятся этой своей нечистотой и мерзостью, то есть они в два раза более омерзительны, чем те люди, которых они презирают. Ибо, если бы они действительно искали Бога, то не смотрели бы на спасение других свысока [не презирали бы его], но радовались бы этому спасению и находили бы в нем удовольствие, потому что они видели бы, что это угодно Богу, а Его удовольствие должно быть желанным более, нежели все остальное. Но, в противовес их тщетной оценке собственных добродетелей, Исаия смело провозглашает: “Меня нашли не искавшие Меня ...” (стих 20). Этим он как бы говорит: “Они познали Меня по Моей благодати, а не в результате чьего-то усердия или добродетелей. Так почему же вы полагаете ваши добродетели столь великими, что ими вы можете найти Меня?”
            Однажды жил на свете отшельник[25], который, увидев, как какой-то грабитель попал на небеса, с негодованием отказался от своей монашеской клятвы и вернулся в мир. И был другой отшельник, который сказал грабителю, раскаявшемуся в содеянном и утверждаюшему, что он хотел бы быть как этот отшельник: “Очень хорошо, ты можешь этого желать и останешься тем, кто ты есть”. И он был проклят. И еще можно вспомнить одну историю про умирающую монахиню. Услышав, что люди, стоявшие вокруг ее смертного ложа, прославляют ее, она начала подсчитывать на пальцах день своей смерти, в который должен был быть отпразнован праздник ее святого. Воистину: “... Кто возвышает себя, тот унижен будет” (Мат.23:12). Таким образом, все это было рассказано, написано и сделано для того, чтобы невежественные и надменные люди могли смириться, а благодать Божья могла быть восхвалена, чтобы “... было, как написано: ‘хвалящийся хвались Господом’” (1Кор.1:31).
            Ибо что ответил бы надменный муж, человек, совершивший множество дел за свою жизнь, если бы Бог предпочел ему замужнюю женщину, сказав: “Посмотри, она послужила Мне только тем, что рожала детей.[26]И Я считаю, что эти ее дела больше твоих, и они угодны Мне”? Что он ответит на это? Ибо ценность всех наших дел определяется их значимостью перед Богом. И Он может считать их совершенно мерзкими и отвратительными или наоборот - многочисленными и весьма великими. Означает ли это, что мы не должны совершать добрых дел? Конечно нет. Но они должны совершаться в смирении, и тогда Бог не пренебрежет ими. Таким образом, в наше время есть безумцы, которые, в своих глазах, совершают множество добрых и величественных дел, полагая, что они [эти дела] должны быть благими потому, что они совершались с такими трудами, и столь многочисленны, и им самим кажутся благими. Но все это тщетно. Только дела, совершенные в смирении, являются благими. Это, однако, они склонны отвергать и игнорировать. 
 
            16. “Кто поверил слышанному от нас?”[27] Писание, а точнее - переводчик довольно часто использует термины “слышание” (auditus) или “видение” (visus) вместо слов “услынное” и “увиденное”, что мы уже подчеркивали в первой части книги. И это делается, в первую очередь, потому, что то, о чем провозглашается, невидимо и воспринимается только слышанием и верой. Во-вторых, что еще более существенно, [это происходит] потому, что Слово Божье является весьма благим само по себе, но, по мере того, как оно распространяется среди людей, с ним обращаются по-разному, несмотря на то, что в нем самом нет различия. Ибо оно является жизнью для благого и смертью для порочного. Оно является добрым для добрых людей и и порочным для порочных людей.
            Итак, это различие относится к Слову только тогда, когда оно проповедуется и слышится. Таким образом, для праведных оно является чем-то таким, что они желают слышать, и они печалятся и изумляются тому, что безбожники не слышат его, как благое слово, и они говорят: “Кто поверил слышанному от нас?”, то есть этой наипрекраснейшей вести, которую мы слышим и в которую веруем. Почему же другие люди  не веруют в это?
    

Примечания:
 
[1] При дословном переводе используемой Лютером цитаты: “Имеют ревность по Богу, но она не является просвещенной”. - Перев.
[2] См. Откр.12:9; 20:2
[3] См. первое примечание в данной главе.
[4] При дословном переводе используемой Лютером цитаты: “С избранным - Ты поступаешь избрано”, поэтому Лютер добавляет: “но здесь не сказано: ‘Тем, кто избирает, Ты будешь избран”. - Перев.
[5] См. первое примечание в данной главе.
[6] См. “Заметки на полях”
[7] В своих комментариях к данному фрагменту Послания к Римлянам.
[8] В своих Примечаниях по данному фрагменту.
[9] Имеется ввиду самостоятельное познание путем использования своих интеллектуальных возможностей.- Перев.
[10] Столпники - христианские аскеты в восточном монашестве. Симеон Столпник (390 - 459) - первый известный аскет-столпник, проживший на небольшой площадке (ок. 11 кв.м.), на вершине столба в Сирии, более 25 лет. - Перев.
[11] Vitae patrum, I: Vita S. Simeonus Stylitae, 5, Patrologia, Series Latina, LXXVIII, 528.
[12] Лютер с явным сарказмом использует здесь придуманное им слово ambonistae.
[13] См. соответствующее примечание в первой главе второй части данной книги: Nicomachean Ethics, III, 7; Ученые чаще цитируют фрагмент из “Этики”, II,1: “Мы становимся праведными, совершая праведные поступки”. Перев.: На русском языке это сочинение Аристотеля известно под названием: “Никомахова этика”.
[14] “Государственная”, “формальная”
[15] Обсуждение этой классификации приводится у Аристотеля, в его “Никомаховой этике”, V.
[16] Лютер снова имеет в виду Ефес.3:20
[17] При дословном переводе цитаты, используемой Лютером: “Господствуй, и проповедь твоя будет действенной среди врагов твоих”. - Перев. 
[18] О священнике и церкви зачастую говорили как о духовных родителях верующих, это было обычным явлением
[19] Используемое Лютером слово suaveplacement, вероятно, является “латинизацией” немецкого слова Wohlgefallen.
[20] Устаревшее выражение “под клятвою” в данном случае означает “прокляты”. Так в современном переводе данный фрагмент выглядит следующим образом: “Но все, кто полагается на соблюдение закона,- прокляты...”, Библия, СП, М.:1993. Аналогичный вариант приводится в “Слове Жизни”. - Перев
[21] При дословном переводе: “тех, кто проповедует Евангелие”. - Перев.
[22] Имеется в виду “душевным миром”. - Перев
[23] При дословном переводе цитаты, используемой Лютером: “... Быстро бежит слово Его”. Отсюда последующие комментарии. - Перев. 
[24] Досл.: “Что было услышано”. Эти комментарии связаны с тем, что в версии перевода Библии, используемой Лютером сказано: “...Вера от услышанного”. В русском Синодальном переводе в данном случае используется как раз тот термин, который Лютер предлагает, поэтому последующие комментарии могут показаться русскому читателю излишними. Тем не менее, как и в предыдущих случаях, мы сохраним их для любознательного читателя. - Перев.
[25] Две истории об отшельниках взяты их Speculum exemplorum. В этом же источнике далее повествуется история о монахине, которая попала в ад, однако, подробности этой истории несколько отличаются от того, что рассказывает Лютер.
[26]См. 1Тим.2:15, фрагмент, часто цитируемый Августином, например, в работе De Trinitate, XII, 7,11, Patrologia, Series Latina, XLII, 1004.
[27] При дословном переводе цитаты, комментируемой Лютером: “Кто поверил нашему повествованию?” Отсюда последующие комментарии, которые могут показаться русскому читателю несколько “натянутыми”, поскольку в русском Синодальном переводе Библии здесь опять используется вариант, который Лютер считает более точным. - Перев.
Глава 11
 
            1. “Ибо и я Израильтянин...”. 
            
            Он заявил о том, что менее важно для того, чтобы доказать то, что более важно, то есть, доказывая, он двигается от меньшего к большему. Ибо, если бы Бог отверг Свой собственный народ, то Он, конечно же, отверг бы и Апостола Павла, который [в прошлом] изо всех своих сил боролся против Бога. Но теперь, чтобы продемонстрировать, что Он не отвергнет Свой народ, Бог взял [Себе на служение] даже человека, утратившего всякую надежду, доказывая тем самым, насколько прочно и нерушимо Его предопределение и предызбрание - так, что Ему невозможно воспрепятствовать, даже несмотря на столь великое отчаянье. Поэтому он совершенно обоснованно добавляет слова: “Не отверг Бог народа Своего, который Он наперед знал...” (стих 2), как бы говоря: “Он доказал это на моем примере, ибо Он не отверг меня. Поэтому, тем более, Он не отверг остальных - тех, кто не отошел от Него столь далеко, как это сделал [в свое время] я”.
 
            4. “Я соблюл Себе...” Они названы “остатком” потому, что они были сохранены (оставлены), ибо Бог сохранил их для Себя. В этих словах мы имеем чудесное восхваление Бога за Его милость и избрание. Потому что Бог не говорит: “Они остались...”, хотя это, разумеется, правда, однако, этот факт (то, что они остались) был не их деянием, но деянием Бога, Который сохранил их, чтобы помилование зависело “не от желающего и не от подвизающегося, но от Бога милующего” (Рим.9:16). Фактически, этим же выражением он косвенно отмечает, что Бог Сам является автором и инициатором осуждения других, точно также, как в свое время Он Сам поверг Израиль в Вавилонское пленение. Ибо значение выражения: “Я соблюл Себе...”, таково: “Хотя Я Сам изгнал их прочь, Я сохранил для Себя семь тысяч человек”. Он не говорит: "Когда все были изгнаны прочь, они остались, или что когда Навуходоносор или дьявол увлек их за собой, он оставил Мне семь тысяч”, но, скорее, Он имеет в виду: “Я Сам сохранил их, в то время, как других Я изгнал. Для того, чтобы рассмотренный выше принцип был нерушим: “Не властен ли горшечник над глиною, чтобы из той же смеси сделать один сосуд для почетного употребления, а другой для низкого?” (Рим.9:21). И снова: “...Кого миловать, помилую...” (Рим.9:15).
 
            “... Не преклонили колена пред Ваалом”. Ваал - это идол, которому поклонялись, соблюдая ритуал, о котором я ничего не знаю, кроме разве что того, о чем повествует 3-я Книга Царств[1] - что ему поклонялись целованием рук, танцами и плясками около алтаря и нанесением себе кожных ран ножами и копьями. Тем не менее, этот же фрагмент явно говорит, что они делали все это, имея набожные намерения, и под тем предлогом, что они усердно служат истинному Богу Израилеву.  Ахав назвал Илию “смущающим Израиля”[2] потому, что казалось, будто, препятствуя им, Илия противится истинному поклонению Богу. Однако в Ос.(2:16) Господь говорит, что эти люди называли Ваалом Его: “И будет в тот день, говорит Господь, ты будешь звать Меня: ‘муж мой’, и не будешь более звать Меня ‘Ваали’”. Таким образом, они поклонялись истинному Богу, но использовали при этом неправильные, предрассудочные обряды и имя, и это было запрещено им в заповеди: “Не делай себе кумира и никакого изображения...”[3]. Но, ведомые безрассудным усердием, они думали, что запрещено изображать только чужих богов, и что если они относят это к истинному Богу и поклоняются изображению под Его именем, то поступают правильно. И, в результате этого усердия, они убивали пророков, как безбожников, за то, что они говорили, что всякое изображение запрещено - все это они совершали из набожных намерений, старательно и во имя Божье.
            Более того, поклонение Ваалу породило чудовищную и безобразную разновидность праведности, процветающую повсеместно и по сей день. Посредством этого иудеи, еретики и монахи, то есть невежественные индивидуалисты[4], с нелепым усердием поклоняются истинному Богу согласно собственным представлениям. В своей чрезмерной набожности они хуже, чем самые большие безбожники - ради Бога они являются врагами Бога, и ради страха Божьего они приходят к пренебрежению Им, ради набожности и благочестия они становятся нечестивцами, ради мира - нарушителями мира, ради любви и святости - завистливыми и богохульными людьми, и ради смирения они становятся надменными. Итак, имя “Ваал” означает “муж”. Следовательно, имя “Веельзевул” означает “бог мух”, и имя “Веельфогор”[5]означает “бог тела”, “человек”, говорю я вам, то есть герой, лидер, глава, князь, командир, важная личность. Это случай чрезмерно самоуверенной набожности упрямого ума и, образно выражаясь, религиозной мудрости упрямой шеи, которая, объявив сама себя головой, самостоятельно следует по пути Божьему. Она сама себя учит о Боге, праведности, спасении и о всем благом. Она отказывается преклониться перед истинной покорностью, никогда не слыша слов истинного учителя, испытывая презрение к Богу и ко всем, кто говорит, действует или правит во имя Его, она высмеивает и преследует их как безумцев и заблуждающихся людей, более того, как круглых идиотов.
            Таким образом, этому “идолу сердца” поклоняются, как символу истинного Бога, как самой истине и праведности. Каким образом? Целованием рук, например. То есть получая удовольствие от собственных дел и вынашивая высокое мнение о собственной праведности. Затем их усердие и изобретательность пляшет, ликует и торжествует. И, наконец, они режут себя ножами и ранят копьями, то есть каждый обвиняет себя словами смирения и покаяния, говоря: “О, я несчастный грешник! Я не достоин увидеть небес. Помилуй меня, о, Боже, и т.д.” Каждый человек совершает перед другими людьми множество великих и праведных дел, и чем более он надеется на то, что эти дела будут высоко оценены Богом, тем с большим рвением он исполняет их. Ибо, если бы он знал, что Бог не намерен обращать никакого внимания на эти дела, он не стал бы совершать их. Столь велика его надменность и его тщетное воображение. Он не в состоянии поверить, что эти дела могут рассматриваться, “как запачканная одежда” (Ис.64:6), потому что в противном случае он был бы вынужден чувствовать себя, как грешник и поступать, как поступают грешники, а это как раз то, чего он избегает изо всех сил и ненавидит.
 
            5. “Так и в нынешнее время, по избранию благодати, сохранился остаток”. В греческом оригинале это звучит: “Так и сейчас, существует остаток по избранию благодати”[6]. Значение этого таково, что как в те дни сохранился остаток, хотя другие погибли, так в наше время существует и может быть найден [выявлен] остаток, избранный по Божьей благодати, поэтому выражение “сохранился” относится к словам “в нынешнее время”. То есть он как бы говорит этим, что как в те времена, так и сейчас существует остаток, и как прежде, так и теперь Бог сохранил для Себя некоторых людей “по избранию благодати”. Ибо он объясняет выражение: “Я соблюл Себе...”, используя слова: “По избранию благодати”. Потому что, как я уже говорил выше, фраза: “Я соблюл”, включает в себя или, скорее, объясняет избрание и восхваляет благодать.
 
            7. “... Избранные же получили”. Здесь говорится об избрании в пассивном и собирательном смысле. Это согласуется с фрагментом (12:2) из Книги Бытие, где Бог говорит Аврааму: “... И благословлю тебя... и будешь ты в благословение”, а также с фрагментами (19:24-25) и (65:8) из Книги Исаии: “В тот день Израиль будет третьим с Египтом и Ассириею; благословение будет посреди земли, которую благословит Господь Саваоф...”, “... Когда в виноградной кисти находится сок, тогда говорят: ‘не повреди ее, ибо в ней благословение’”. 
 
            8. “... Бог дал им дух усыпления...” Слово compunctio (“усыпление”, “оцепенение”) используется в двух значениях. Одно из них является благотворным и положительным, как, например, в Пс.(4:5): “... Размыслите в сердцах ваших, на ложах ваших, и утишитесь (compungimini)”[7]. Это [описываемое данным словом] явление порождает в человеке недовольство самим собой и довольство всем остальным, как сказано в Тит.(1:15): “Для чистых все чисто”. Другое значение данного термина негативно и отвратительно. Состояние, описываемое данным термином [в этом значении] приводит к тому, что человек становится удовлетворен самим собой и недоволен всем остальным, в соответствие с выражением: “... Для оскверненных и неверных нет ничего чистого, но осквернены их ум и совесть” (Тит.1:15). Причиной обоих этих состояний является свет Духа. Если он отсутствует - происходит первое, когда же он присутствует - происходит второе. Ибо если человек знает себя, то это только потому, что Бог дает ему свет. И без Бога он не знает себя, а поэтому и не чувствует неудовлетворенности по отношению к себе. 
            Слово “дух” в данном контексте не должно восприниматься в значении сотворенного или переданного (“вселенного”) духа. Этот термин означает здесь саму душу и волю человека, как мы читаем в (1Кор.2:11): “Ибо кто из человеков знает, что в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нем?” И в другом месте мы читаем (Мат.27:50): “... Испустил дух”, когда речь идет о душе. И еще (Еккл.12:7): “... А дух возвратился к Богу, Который дал его”, и в Пс.(103:29): “... Отнимешь дух их - умирают”, и в (Быт.6:17): “... В которой есть дух жизни”.
            Апостол цитирует из Книги Исаии, но добавляет из собственной сокровищницы начало и концовку. К центральной же части цитируемого фрагмента он подходит не с позиции слов, но с позиции содержания[8], о чем уже упоминалось в первой части данной книги. Поэтому он говорит: “Бог дал им дух усыпления, глаза, которыми не видят, и уши, которыми не слышат, даже до сего дня”. 
 
            9. “... Да будет трапеза их сетью”. Слово “сеть” означает здесь само Божественное Писание, когда оно понимается и преподается ошибочно, так, что под видом благочестивого учения тонко и незаметно улавливаются души обманутых и простосердечных людей. Мы слышим об этом, читая Пс.(90:3): “Он избавит тебя от сети ловца...”, то есть от коварных учений докторов, которые охотятся на души колеблющихся и блуждающих людей. Так Блаженный Августин, в своей “Исповеди”[9] описывает приверженца манихейства Фауста, как величайшую уловку дьявола. Слово “тенеты” в данном фрагменте может пониматься как “обман” или еще точнее - “охота”, “капкан”, которым ловят животных. И, хотя в греческом оригинале Апостол не добавляет здесь слова “им”[10], тем не менее в Псалме[11] это слово используются весьма уместно, так что значение [рассматриваемого фрагмента] таково, что от одной и той же трапезы, одного и того же Святого Писания, один человек получает смерть, а другой — жизнь, один получает мед, а другой — яд, точно так же, как из одной и той же розы или [иного] цветка паук получает яд, а пчела - мед. Таким образом, ничто не требует столь великого страха и такого отсутствия самонадеянности при обращении к нему, как Слово Божье, потому что оно немедленно уловляет тех, кто обладает надменным разумом, схватывает их и вынуждает их преткнуться, разумеется, незаметно, часто под чудесным и прекрасным видом, не из-за собственного недостатка, но по причине самонадеянной гордыни [людей, обращающихся с ним].
            Но оно является “петлею” потому, что уловленные продолжают непрестанно претыкаться. Ибо они уловлены в том, что они понимают ошибочно. Ибо они привязались к этим представлениям, находят в них удовольствие и поэтому добровольно пленены ими, но сами не знают об этом. Но они спотыкаются в том, что представлено им как истина, и отворачиваются от этого или, если они не могут этого избежать, то извращают это и отрицают, что это так понято. Таким образом, это “сеть”, потому что они не знают этого, “тенеты”, потому что они хотят принимать как истину только то, что кажется истиной им самим, “петля”, потому что они отворачиваются от истины, когда она критикует их, или когда она противоречит их помыслам. Как мы читаем в другом Псалме (34:8): “... И сеть его, которую он скрыл для меня, да уловит его самого”.
            Таким образом, каждый невежественный еретик прежде всего улавливается собственным незнанием истины. Ибо когда он пренебрегает ею, он уже в ловушке. Затем он принимает то, что кажется ему истиной. И он вновь уловляется, потому что самодовольно идет по жизни с таким видом, будто он вовсе не пойман в ловушку. Наконец, он начинает претыкаться обо все, что не согласуется с его представлениями, и поэтому отказывается от слышания. И тогда он начинает негодовать и исполняться рвением к своим представлениям, изводя, уничижая и всячески вредя своим оппонентам. И таким образом он получает “заслуженную награду”.
            Затем, наконец, их глаза затуманиваются, так, что, хотя все вокруг видно, они никак не могут заставить себя видеть что-либо, и, хотя все вокруг стоят прямо, они остаются искривленными в их понимании. 
 
            11. “... Но от их падения спасение язычникам...” То есть, разумеется, спасение пришло к язычникам в результате падения иудеев для того, чтобы их падение не было совершенно бесплодно и порочно, не представляя собой абсолютно ничего благого. Если для святых все содействует ко благу, то насколько же более это проявляется в том случае, когда Христос и Бог совершают порочные деяния во благо! В самом деле, порочные дела служат во благо в большей мере, когда действует Бог, так что зло совершается не только во благо другим, но также и во благо тому, кто его [т.е. зло] совершает. Ибо, таким образом, их падение было спасением для язычников, но и не это является конечной целью, а скорее то, что падшие могли подражать благим деяниям поднявшихся.
            Ибо последнее средство воздействия добросовестно исполняющего родительский долг отца на сына заключается в том, что после того, как тщетными оказались все предупреждения, наставления и даже наказания нерадивого сына, отец начинает отдавать наследство, приготовленное сыну, другому, пока сын взирает на это со стороны, чтобы, увидев это, сын мог огорчиться и с готовностью броситься исполнять свои обязанности, дабы вновь обрести наследство себе. Так и Бог хотел, чтобы падение иудеев пошло на пользу им, хотя, в то же время, Он извлек из этого пользу для язычников, но так, чтобы [при этом] подтолкнуть иудеев и вызвать в них большее стремление, когда они увидят, что они пали и лишены благодати, которой удостоены теперь язычники. 
            То же самое происходит (и это истолкование с позиций нравственности и морали), когда Бог позволяет человеку впасть в смертный грех, так, чтобы упав, он мог, наконец, признать свою омерзительность, в то время как до того он казался сам себе более добродетельным, нежели остальные.
 
            13. “... Я прославляю служение мое”. Как он прославляет свое служение? Славя тот факт, что несмотря на то, что иудеи пали, все же он провозглашает язычникам сокровища Христовы. Ибо похоже, что он порицает иудеев за то, что они ничего не принимают, умаляют себя и делаются грешниками, тогда как через его служение язычники обрели сокровище. Таким образом, если столь великое благо пришло к язычникам через его служение, в то время, как иудеи были лишены этого, то этим деянием он, конечно, доказывает величие своего служения. Но он прославляет его отнюдь не тем, что доставляет этим удовольствие себе самому. Он совершает это для спасения других, так, чтобы иудеи, слыша о том, что они пали, а язычники обрели сокровища, получили стимул к тому, чтобы устремиться на поиски богатств того же служения. Но они не получили бы такого стимула, если бы он сказал, что его служение принесло что-то бесполезное и ненужное язычникам, или что иудеи ничего не потеряли.
            И это очевидно из того факта, что человеку позволительно стремиться к славе, покуда это делается на пользу другим, например, из братской любви, не из стремления к собственным тщетным удовольствиям, но для благополучия других. 
            Во-вторых, он говорит это по той причине, что, хотя сам он был иудеем, он не может сказать о них ничего, кроме порочного и предосудительного, и, несмотря на то, что он не был язычником, он не предрекает им ничего, кроме славы и обогащения. Последних он превозносит и прославляет их дары, о первых он отзывается пренебрежительно, сожалея об осуждении, которое пало на них. Его ответ заключается в том, что он делает так потому, что этого требует его служение, потому что, будучи Апостолом язычников, он не должен говорить, будто провозгласил какую-то незначительную и презренную весть им, дабы никто не считал, что он и его служение не несет никакого плода им. Ибо кто оценит по достоинству [ваш] дар, который вы сами считаете недостойным? И не только это, но он также делает это для того, чтобы подтолкнуть иудеев к ревности, чтобы он мог принести двойной плод своим служением, посредством чего язычники множатся[12] из-за превосходства благ, явленных его служением, а иудеи ­— из-за того, что множатся язычники — подталкиваются к тому же, разгораясь желанием обладать этими благами.
            Таким образом, он говорит: “Вам говорю, язычникам...”, то есть вам во славу, потому что вы были обогащены. Но ему не позволено говорить это иудеям, дабы они не осквернились еще более.
 
            16. “Если начаток...” Латинское слово delibatio, используется [в Вульгате] вместо греческого термина aparch, “начаток”, или то, что предлагается от первой и лучшей части урожая. И это более подходящий и уместный способ описания того, что имеет в виду Апостол, чем слово delibatio. Этим он как бы говорит: “Если Апостолы — святые люди, взятые от иудеев, как “начатки” и как наиболее драгоценная часть народа, то вся нация, поскольку она происходит от того же ствола и имеет ту же природу, не должна презираться за свое неверие.
 
            20. “Не гордись...” Слово sapere (“придерживаться того же мнения”), эквивалентное греческому термину jronein, здесь используется нашим переводчиком[13] с примечательной непоследовательностью. Потому что ранее, в главе (8:5), он перевел это понятие терминами sapiunt и septiunt. В той же главе, в стихах 6-7, выражение sapientia carnus (“мудрость плоти”) эквивалентно выражению prudentia carnis (“мудрость плоти”) [и используется аналогичное выражение prudentia spiritus (“мудрость духа”)]. В этой главе (11:25) он использует слово sapere опять, и, подобным же образом, в следующей главе (12:3): “... Всякому из вас говорю: не думайте (sapere) о себе более, нежели должно думать (sapere); но думайте (sapere) скромно, по мере веры, какую каждому Бог уделил”. Однако значение этого слова несколько отличается от того, что обычно обозначают терминами sapentia (по гречески: sojia) и prudentia, что по-гречески: euboulia  или  promheia. На самом деле оно означает: “Быть мудрым с некоторой долей самодовольства”, поскольку в греческом языке оно иногда означает “быть мудрым”, иногда ­— “прославлять”, а иногда — “ликовать, торжествовать”. Таким образом, оно чаще указывает на эмоции, нежели на разум. Данное выражение обычно применяется к тем людям, “кто почитает себя чем-нибудь, будучи ничто” (Гал.2:6; 6:3). Следовательно jronhsi  означает самодовольство такого типа. И jronhma — само чувство [ощущение] , или это jronhsi  в действии. И, наконец, jronimoV означает человека, который имеет в себе подобные чувства. Таким образом, если переводить более последовательно, то лучше было бы использовать термин “sentire (“чувствовать”) в смысле “понимания разумом”. В повседневной речи мы говорим: “что кажется хорошо” (bonum videri), по-немецки: gutdnken, что обычно говорится о надменных и иногда воспринимается в положительном смысле, когда мы, например, говорим: “Мне кажется” [досл.: “я чувствую”, sentio], или: “Я имею в виду” (sapio). Но это не выражает смысла греческого слова, что очевидно из выражения: “Чтобы вы не мечтали о себе[14]” (стих 25), то есть чтобы вы не были самодовольны в своих помыслах, гордясь собой.
 
            22. “Итак видишь благость...” На основе этого фрагмента мы учим о том, что, видя падение иудеев, еретиков или кого бы то ни было, нам следует думать не о падших, но о деяниях Божьих, совершаемых в них [через них], дабы мы могли назидаться в страхе Божьем на примере страданий других и ни в коем случае не возгордиться. Ибо в том и заключается достойное и благородное учение Апостола, что он побуждает нас к рассмотрению того, кто действует сам по себе, нежели к сравнению себя с другими.
            Несмотря на это, многие люди проявляют надменность с потрясающим безумием, называя иудеев псами, злодеями или кем им угодно, в то время, как сами они также в равной мере не понимают, кем или чем они являются в глазах Божьих. Они дерзко и самоуверенно заваливают их богохульными оскорблениями, в то время, как им следовало бы чувствовать сострадание к ним и страх перед тем, как бы им и самим не получить аналогичное наказание. Более того, они поспешно и необдуманно объявляют себя благословенными, а других — проклятыми. Так в наши дни поступают теологи из Кельна[15], которые столь безумны в своем усердии, что в своих статьях или, скорее, в своих нечленораздельных и неуместных писаниях, говорят, что иудеи прокляты. Почему? Потому что они забыли о том, что сказано в следующей главе: “... Благословляйте, а не проклинайте” (Рим.12:14), и в другом месте: “Злословят нас, мы благословляем, ... хулят нас, мы молим...” (1Кор.4:12-13). Они хотят обратить иудеев силой и проклятиями, но Бог будет противостоять им [в этом].
            25. “... Не хочу оставить вас ... в неведении...” На основании этого фрагмента считается общепринятым[16], что иудеи в конце света вернутся к вере, хотя данный фрагмент настолько туманен, что, если не полагаться на авторитет отцов церкви, которые объясняют слова Апостола именно так, то похоже, что сам рассматриваемый библейский отрывок никого не смог бы в этом окончательно убедить. Но Господь также выражает согласие с этим представлением Апостола в Евангелии от Луки (21:23-24), где Он говорит: “... Ибо великое будет бедствие на земле и гнев на народ сей: и падут от острия меча, и отведутся в плен во все народы; и Иерусалим будет попираем язычниками, доколе не окончатся времена язычников”. То есть, как Апостол говорит здесь: “...Пока войдет полное число язычников”. И Моисей во Второзаконии (4:30-31), пророчествуя о том, что они должны быть рассеяны по всем народам, продолжает свою речь так: “... В последствие времени ... обратишься к Господу, Богу твоему, и послушаешь гласа Его. Господь, Бог твой, есть Бог милосердый...” Аналогично мы читаем в Ос.(3:4-5): “Ибо долгое время сыны Израилевы будут оставаться без царя и без князя и без жертвы, без жертвенника, без ефода и терафима. После того обратятся сыны Израилевы и взыщут Господа Бога своего и Давида, царя своего, и будут благоговеть пред Господом и благостью Его в последние дни”. И снова, в Ос.(5:12): “И буду как моль для Ефрема и как червь для дома Иудина”. И еще (5:15): “Пойду, возвращусь в Мое место, доколе они не признают себя виновными и не взыщут лица Моего”. Еще Господь говорит в Мат.(23:38-39): “Се, оставляется вам дом ваш пуст. Ибо сказываю вам: не увидите Меня отныне, доколе не воскликните: ‘благословен Грядый во имя Господне!’” Согласно этому истолкованию, значение слов Апостола таково: “Я хочу, чтобы вы, братья, поняли сию тайну: Не возгордитесь. Что иудеи пали - это священная тайна, тайна, которой не ведает ни один человек, а именно ­— что иудеи, которые теперь пали, возродятся [досл. - вернутся] и будут спасены, после того, как обратится достаточное [по полноте их избрания] число язычников. Они не останутся изгнанными[17] навсегда, но вернутся в свое время”.
            Весьма явственным образом этого является Иосиф, символизирующий Христа - проданный братьями в Египет (Быт.37:28) и там возвышенный до положения правителя и, в конце концов, неожиданно признанный своим отцом и братьями, о чем столь замечательно повествуется в конце Книги Бытие. Так и иудеи, отшвырнувшие Христа язычникам, среди которых Он теперь возведен в положение Правителя, в конце концов придут к Нему обратно, вынуждаемые к этому голодом по Слову Божьему, и примут Его среди язычников.
            Апостол говорит об этом, цитируя Исаию в связи с утверждением: “И так весь Израиль спасется” (стих 26). В нашей версии Библии слова Исаии (59:20) выглядят так: “И придет Искупитель Сиона и сынов Иакова, обратившихся от нечестия...”. Но они не обратятся от нечестия до тех пор, покуда они в беззаконии, как иудеи в наше время. Ибо “безбожие” или “нечестие”, по-гречески - asebeia, означает не просто “какой-то грех”, но это грех против служения Богу, то есть против веры, это грех упования на собственную праведность. На иврите это слово используется в Еккл.(8:8): “... Не спасет нечестие нечестивого”, то есть собственная “праведность” (то, что он сам считает праведностью) не спасет человека, потому что [на самом деле] это не праведность, а безбожие.
            Более того, далее следует выражение: “... Когда сниму с них грехи их” (стих 27), которого нет у Исаии, но Апостол добавляет его от себя, или же заимствует из писаний других пророков. И это отражает различие между двумя Заветами. Ибо прежний [Ветхий] Завет был таким заветом, в котором мы увеличили грех. Таким образом, он пытается сказать: “Это Завет оставления греха”, которым “Он отвратит нечестие от Иакова”, точно так же, как другой Завет является Заветом “совершения греха”, которым люди обратились в безбожие. Поэтому Христос пока еще не пришел к иудеям, но Он придет в Последний День, как показано в процитированных выше библейских фрагментах. Следовательно, мы должны истолковывать Апостола так, что он говорит о тайном приходе Христа к иудеям. В других местах эти слова Исаии явно исполнены в физическом пришествии Христа. Поэтому я сказал, что Апостол выражается неясно, и мы не могли бы определить значения его слов из рассматриваемого фрагмента, если бы мы не верили истолкованиям отцов церкви. Следовательно, в настоящее время частичная слепота постигла Израиль”, но в тот, Последний День не часть, а весь Израиль спасется. Сейчас лишь часть их спасена, но впоследствии они спасутся все.
 
Вывод.
            Термин “тайна” здесь взят в абсолютном смысле, им обозначается неизвестное, но не в обычном смысле, выражаясь “образно” или “буквально”, как, например, мы говорим о “мистическом смысле”, когда имеется одно значение на поверхности, а другое — в глубине. Но это тайна в абсолютном смысле слова, потому что это скрыто ото всех, а именно — то, что “войдет полное число язычников” (11:25), в то время как некоторые иудеи падут. Он говорит об этом повсюду, например, в Рим.(16:25): “Это благая весть о Христе — тайна истинная, сокрытая от начала”[18]. И также в Кол.1:26.
            Ибо весь этот библейский фрагмент направлен на то, чтобы убедить его народ [народ, из которого произошел Павел, т.е. иудеев] обратиться. Таким образом, чтобы понять Апостола правильно, мы должны осознавать, что его замечания распространяются на весь еврейский народ и указывают на благое среди них и в прошлом, и сейчас, и в будущем. Хотя некоторые из них потеряны, все же, из-за их избранности, к основной их массе следует относиться с уважением. Точно так же, как многие общины должны уважаться за то, что их членами являются добропорядочные граждане, даже если их количество меньше, чем число порочных членов. Следовательно, одно это правило применяется к истолкованию Писания[19], а именно, оно говорит одновременно о благих и о порочных [людях], существующих в одном таинственном теле — ибо таким образом иудейский народ является “святой массой” из-за избранных, но “обломанной ветвью” из-за потерянных[20]. Потому они есть “исполнение” и “умаление”. Подобным же образом, они “враги ради язычников”[21] и одновременно “возлюбленные Божии ради отцев” — Писание все это время говорит об одном и том же народе, потому что среди них есть различия. Это звучит так, будто Апостол хочет, чтобы одни и те же люди одновременно считались его личными друзьями и его личными врагами, когда он различает людей, но утверждает, что они принадлежат к одной и той же массе. Поэтому он использует термин “масса”, чтобы показать, что речь идет не об отдельных личностях, но о целой расе, в которой имеется множество безбожников.
 
            28. “В отношении к благовестию...” Термин “враги” в данном фрагменте взят в “пассивном” смысле, то есть они заслуживают ненависти и Бог ненавидит их, и по этой причине так же поступают Апостол и все люди Божьи. Это явственно отражается антитезой “возлюбленные Божии”, которой Апостол как бы говорит, что они ненавидимы, но все же любимы, то есть вся “масса” любима и ненавидима — ненавидима “в отношении к благовестию ... ради вас”, то есть потому, что вы возлюблены согласно Благовестию [Евангелию], но все же они возлюблены “ради отцев”, то есть потому что некоторые из них являются избранными по сей день. Следовательно, они возлюблены ради отцов потому, что они также являются друзьями.
 
            29. “Ибо дары и призвание Божие непреложны”. Это весьма примечательное утверждение. Ибо воля Божья не изменяется ни добродетелями человеческими, ни отсутствием таковых. Ибо Он не раскаивается об обетованных дарах и призваниях из-за того, что иудеи сейчас недостойны их, а вы — достойны. Он не изменяется только потому, что изменяетесь вы, и не по этой причине они обратятся и снова будут направлены к истиной вере. Поэтому в греческом оригинале мы находим термин ametamelhta, то есть: “Дары Божьи непреложны[22]...”. Следовательно, это не является делом нашего покаяния, но делом Бога, Который сожалеет[23] о том, что Он изменяет и уничтожает [разрушает].
 
            33. “О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия!” “Премудрость и ведение!” Согласно Блаженному Августину[24], это является правильным разграничением, потому что мудрости свойственно созерцание и размышление о вечных явлениях и вещах, знанию же — понимание явлений преходящих. Таким образом, мудрость была сотворена для того, чтобы иметь дело с явлениями, которые нельзя видеть и постигать иначе, кроме как верой или через восхищение на небеса[25]. Знание же имеет отношение к явлениям сотворенным и внешним по отношению к Богу. Таким образом, премудрость Божья — это та мудрость, которой Он созерцает и обдумывает все в Себе, до того как это порождено, по ту сторону[26] и изнутри, ведение же Божье — это знание, которым Он познает вещи и явления как таковые, и это называется “знанием видения”. 
 

Примечания:
[1] См. 3Цар.18:26-28.
[2] 3Цар.18:17.
[3] См. Исх.20:4; Лев.26:1; Втор.5:8.
[4] См. соответствующие комментарии к п.4:7 во второй части данной книги и др.
[5] В англ. тексте: “Beelphogor”. Данного имени в Библии обнаружить не удалось.
[6] Цитата, используемая Лютером, при дословном переводе выглядит следующим образом: “Так и в настоящее время существует остаток”. Поэтому последующие комментарии к ней выглядят вполне уместно. Вариант, предлагаемый в русском Синодальном переводе Библии, намного ближе к тому, что предлагает Лютер в своих комментариях. Поэтому русскому читателю комментарии Лютера к данному стиху могут показаться несколько “натянутыми”. - Перев.
[7] Возможно, что современному читателю не совсем понятен данный фрагмент из Синодального перевода русской Библии, в силу использования в нем устаревших терминов. В современном переводе данный фрагмент выглядит следующим образом: “Перед сном задумайтесь, и обретете мир”. — Перев.
[8] То есть цитирует не дословно, но по смыслу, см. Ис.6:9;29:10. — Перев. 
[9] Confessions, V, 3, Patrologia, Series Latina, XXXII, 707
[10] В русском Синодальном переводе этих слов также нет. — Перев. 
[11] См. Пс.68:23. — Перев.
[12] Имеется в виду, что множится количество обращенных язычников. — Перев.
[13] Имеется в виду переводчик Вульгаты.
[14] При дословном переводе: “Чтобы вы не были мудрыми в собственном тщеславии”. В современном переводе предлагается такой вариант: “... Чтобы не слишком полагались вы на свою собственную мудрость” (СП, М.: 1993). — Перев.
[15] См. соответствующее прим. [4-е по порядку] к пятой главе данной книги, выше: “Например, предисловие Арнольда фон Тунгерна (Arnold von Tungern) к работе “Articuli ... de iudaico favore nimis suspecto ex libello theutonico...” и т.д.
[16] См. W, LVI, 436, n.25.
[17] Павшими, досл: “ Не останутся снаружи”. — перев
[18] Данный стих отсутствует в Синодальном переводе русской Библии. — Перев
[19] См. соответствующее подстраничное примечание к п.1:20 во второй части данной книги, где комментируется термин “Моральное [этическое] правило”: “Имеются в виду следующие утверждения Николая Лирского из его работы Postillae perpetuae: “Второе правило должно иметь отношение...” и т.д. 
[20] Вариант перевода: “Они — ‘святая масса’ ради избранных, но ‘обломанная ветвь’ из-за потерянных”. — Перев
[21] См. (11:28);
[22] Нерушимы, необратимы, т.е. Бог не меняет решения относительно Своих даров. — Перев.
[23] Имеется в виду - сожалеет Сам, по лишь Ему одному известным причинам, а не потому, что мы вынуждаем или подталкиваем Его к этому своими деяниями. — Перев.
[24] Августин, De Trinitate, 15, 25,  Patrologia, Series Latina,  XLII, 1010.
[25] См. комментарии по тексту к п.5:2 во второй части данной книги.
[26] За пределами досягаемости.
 Глава 12
 
            1. “Итак, умоляю вас, братия...”
            Апостол собирается преподать своими читателям христианскую этику, и теперь ничто не имеет для него такой важности, начиная с этого момента и до конца послания, как искоренение нашей собственной “мудрости” и воли. И он сразу же начинает с этой наивреднейшей из всех язв, ведь одно это явление, хорошо замаскированное под добрые дела, может вновь “разменять по мелочам” духовное рождение и уничтожить его самими делами. Более того, он делает это самым тщательным образом не только в данном послании, но и во всех остальных, ибо он знает, что все добрые дела — ничто, если они отделены от единства, мира, любви и смирения, ведь все, от чего происходит эта мудрость — есть немедленная смерть. Поэтому он говорит также в Послании к Филиппийцам (2:1 и далее): “Итак, ... если есть какое милосердие и сострадательность, то дополните мою радость: имейте одни мысли, имейте ту же любовь, будьте единодушны и единомысленны; ничего не делайте по любопрению или по тщеславию, но по смиренномудрию почитайте один другого высшим себя. Не о себе только каждый заботься, но каждый и о других. Ибо в вас должны быть те же чувствования...” И в 2Кор.(6:1) мы читаем: “Мы же, как споспешники, умоляем вас, чтобы благодать Божия не тщетно была принята вами”. Подобным образом, он пишет здесь: “... Умоляю вас ... милосердием Божиим”, как бы говоря этим: “Милосердием, которое вы приняли, смотрите, чтобы благодать эта не была тщетной, но ‘представьте тела ваши в жертву живую’”. Далее, то, что имеется в виду под “представлением тел в жертву живую” — он раскрывает здесь же (2Кор.6:4 и далее): “... В великом терпении, в бедствиях, в нуждах, в тесных обстоятельствах, под ударами, в темницах, в изгнаниях, в трудах...”
 
            2. “... Но преобразуйтесь...” Эта реплика является призывом к совершенствованию. Ибо он говорит здесь о тех людях, которые уже стали христианами. Их жизнь не является чем-то статичным и неизменным, но находится в движении от хорошего к лучшему, подобно тому, как постепенно выздоравливает больной человек, что Господь описывает также в притче о том, как добрый самарянин подобрал и позаботился об избитом до полусмерти человеке. Таким же образом, в Быт.(1:2) Дух Божий не покоился, но “носился над водою”. И во Второзаконии (32:11): “Как орел вызывает гнездо свое, носится над птенцами своими...” И в Пс.(17:11): “И воссел на херувимов и полетел, и понесся на крыльях своих. Поэтому блаженный Бернар говорит: “Когда у вас исчезает желание стать лучше, вы перестаете быть благими”[1]. Нет никакой пользы, когда дерево зеленеет и цветет, если из цветов не вырастают плоды. Поэтому многие умирают в стадии цветения. Ибо, как в физической природе существуют пять стадий —  небытие, зарождение, бытие, деятельность (действие), последействие (последующее действие[2]), то есть, по Аристотелю, отсутствие, сущность [вещество], форма, действие, страсть (страдание) — так же дело обстоит и с Духом: небытие — это нечто без имени, и человек в своих грехах; появление — это оправдание; бытие — праведность; действие — праведная жизнь и праведные дела; последующее действие — совершенность и осуществленность. И эти пять стадий находятся в постоянном движении в человеке. И все, что заложено в природу человека, за исключением первой стадии небытия и последней формы существования, ибо между этими двумя состояниями — небытием и последействием[3] — существуют еще три стадии, находящиеся в постоянном движении, а именно — зарождение, бытие и действие, все это состоит в том, что посредством своего возрождения [рождения свыше] он движется от греха к праведности и, таким образом, из небытия, через зарождение, к бытию. И, когда это происходит, он живет праведной жизнью. Но из этого нового бытия, которое на самом деле является небытием, человек переходит в другое новое бытие, посредством воздействия на него, то есть через становление новой тварью, он продолжает улучшаться, а от этого — опять переходит к чему-то новому. Поэтому совершенно справедливо было бы утверждать, что человек всегда находится в небытии, всегда в зарождении или в потенции, в сущности, и всегда в действии. Аристотель рассуждает об этих понятиях, и делает это хорошо, но люди не очень-то понимают его. Человек всегда находится в состоянии небытия, зарождения, бытия, он всегда в отсутствии, в потенции, в действии, всегда во грехе, в оправдании, в праведности, то есть он всегда грешник, всегда кающийся [грешник], всегда праведник. Ибо факт покаяния делает из неправедного человека праведного. Таким образом, покаяние — это своего рода “посредник” между неправедностью и праведностью. И человек находится во грехе, как terminus a quo, и в праведности, как terminus ad quem. Таким образом, если мы всегда являемся раскаявшимися, то мы всегда являемся грешниками, и все же через это мы праведны и оправданы. Мы частично являемся грешниками и частично праведниками, то есть мы ничто иное, как раскаявшиеся грешники. С другой стороны, безбожники, отпавшие от праведности,  точно так же находятся где-то посередине, между грехом и праведностью, но они следуют в противоположном направлении. Ибо наша жизнь представляет собой дорогу — либо дорогу на небеса, либо дорогу в преисподнюю. Никто не является настолько хорошим, что уже больше не улучшается[4], и никто не является столь порочным, что не может стать еще хуже, до тех пор, пока мы не придем, наконец, к нашему конечному состоянию. Апостол рассматривает этот вопрос весьма эффективно. Он не говорит: “Преобразуйтесь к обновлению”, но: “Преобразуйтесь через обновление”, или: “Посредством обновления”, или, еще лучше, как в греческом оригинале, без предлога: “...Преобразуйтесь обновлением ума вашего[5]”. Он добавляет выражение: “Обновлением”, для того, чтобы не показалось, будто словом: “Преобразуйтесь”, он учит какому-то преобразованию неустойчивого  ума или какому-то обновлению внешних форм поклонения, но чтобы было ясно, что речь идет о постепенном обновлении ума, день за днем, все больше и больше, в соответствии со 2Кор.(4:16): “... То внутренний [наш человек] со дня на день обновляется”, и в Ефес.(4:23): “А обновиться духом ума вашего”, и в Кол.(3:10): “И облекшись в нового, который обновляется...”
 
            1. “... В жертву живую...” Истинная жертва Богу не является каким-то [самостоятельным] явлением или предметом, находящимся вне либо внутри нас, равно как она не является чем-то временным, свойственным лишь текущему моменту. Истинная жертва, и навсегда — это мы сами, согласно утверждению из Пс.(109:4): “Ты священник вовек...”, и, следовательно, Он обладает вечным священством, Евр.(7:17), как сказано в Прит.(23:26): “Сын мой! отдай сердце твое мне...”. И Апостол говорит о “живой жертве” для того, чтобы показать отличие этого явления (как говорит Лирский[6]) от жертвоприношений животных, во время которых животные умерщвлялись. Блаженный Григорий объясняет это таким же образом.[7]Но лучшее истолкование относится к духовной жизни, в том смысле, что она должна приносить благое. “Чтобы", как он говорит выше, в Рим.6:6, "упразднено было тело греховное”. Ибо “тело греховное” мертво перед Богом. Но добрые дела, совершенные оскверненными людьми — есть ничто, и поэтому он продолжает, добавляя слово “святую”, которое Лирский интерпретирует, как “твердую” [крепкую], присовокупляя к этому набожное, но совершенно неуместное истолкование. Потому что в Писании слово “святой” не используется в значении чего-то прочно утвержденного и нерушимого [ненарушенного], равно как оно не используется в значении чего-то “неземного”[8], как будто греческий термин agioV (“святой”) произошел от a (“без”), и gh (“земля”)[9]. Все эти рассуждения - чистый вымысел. Скорее, слово “святой” означает что-то отделенное, содержащееся в стороне от мирской скверны, нечто такое, что удалено от других использований и применимо только для святых целей, достойных Бога, что-то посвященное, как говорится в Исх.(19:10): “... Пойди к народу, и освяти его сегодня и завтра; пусть вымоют одежды свои...”. И еще, в Иис.Нав.(3:5) мы читаем: “... Освятитесь, ибо завтра сотворит Господь среди вас чудеса”. И в 1Цар.(21:4 и далее): “... А есть хлеб священный, — если только люди твои воздержались от женщин! И отвечал Давид священнику, и сказал ему: женщин при нас не было ни вчера, ни третьего дня, со времени, как я вышел, и сосуды отроков чисты[10]...”, то есть чисты и целомудренны. Далее в рассмартиваемой цитате говорится: “А если дорога нечиста, то хлеб останется чистым в сосудах[11]. И дал ему священник священного хлеба...” Таким образом, ясно, что слово “святой” означает то же самое, что “чистый” или “целомудренный”, отделенный, причем речь идет особенно о чистоте перед Богом. Блаженный Григорий, в своей Проповеди по Книге Иезекииля говорит: “Живая жертва — это тело, страдающее за Господа, и оно названо живой жертвой потому, что оно живет в добродетели и мертво для пороков. Это жертва потому, что оно [тело] уже мертво для мира сего и его развращенных дел, живая — потому что все, что оно [тело] продолжает совершать, является благим”[12]. Поэтому Апостол использует слово “святая”, в смысле “целомудренная” - так, что тела не должны быть развращены беспутным образом жизни, о чем он говорил выше, в Рим.(6:19): “... Представьте члены ваши в рабы праведности на дела святые”, и в 1Кор.(7:34): “... Чтоб быть святою и телом и духом”. Короче говоря, “святая” — это то же самое, что “священная”, то есть чистая перед Богом, поэтому чистота, которая обозначается этим словом, отличается от той чистоты, которая соблюдается среди людей. Тем не менее, каким-то странным образом возникла путаница относительно различий между понятиями “святой” и “священный” (“освященный”), между святостью и освящением. Следовательно, мы поступаем правильно, когда говорим по-немецки heilig (святой) вместо rein (чистый). Ибо то, что мы совершаем добрые дела и живем чистой жизнью, ничего не значит, если этим мы прославляем себя. Поэтому далее следует выражение: “благоугодную Богу”. Он говорит об этом для того, чтобы противостоять тщеславию и надменности, которая столь часто разрушает наши добрые дела. Ибо как зависть преследует чье-то счастье, так и гордость, или тщеславие преследует наше собственное счастье. Поэтому люди становятся теми “неразумными девами”, имеющими светильники — поскольку они живут святой жизнью — но не имеющими масла, ведь они стремятся только к тому, чтобы угодить людям[13]. И более важно только угождать Богу, чем быть святым. Ибо самое трудное для тех, кто имеет такое разумение, как святость — быть довольными собой, не заботиться о том, что они неугодны другим, или быть недовольными собой.[14]
            “... Для разумного служения вашего”. Лирский истолковывает это, как осторожное и умеренное служение - так, чтобы человек не наносил ущерба своему физическому, природному телу, но лишь держал его в повиновении относительно плотских похотей. И хотя это является хорошим и полезным наблюдением, все же в данном фрагменте Апостол говорит не об этом. В самом деле, в греческом оригинале он отделяет данное выражение от того, что предшествует ему, используя артикль: thn logichn latreiav umwn, как бы желая дать обоснование того, почему он сказал, что они должны принести свои тела в жертву, и как бы говоря этим: “Я говорю вам это потому, что я пытаюсь научить вас, придерживаясь нового закона, воздавать Богу разумную жертву, а не жертву неразумных тварей [неразумных животных]. Ибо слово logicoV означает “разумный”, так же, как alogoV означает “неразумный”. И слово “поклонение” (obsequium) или “служение” (latreia) указывает на самопожерствование, или, фактически, на подобный обряд живой жертвы. Таким образом, он пытается сказать: “Представьте ваше служение, которое разумно, то есть ваши тела, в живую жертву”.
 
            2. “... Чтобы вам познавать[15], что (есть) воля Божия, благая, угодная и совершенная”. Некоторые истолкователи относят слово “благая” к начинающим, слово “угодная” — к тем, кто уже чего-то достиг, и “совершенная” — к совершенным. И это неплохое объяснение. Также это может относиться к трем приведенным ранее выражениям: “живую, святую, благоугодную Богу” (стих 1). Такова “благая” воля Божья, чтобы мы творили добро. “Угодная” воля — чтобы мы жили в чистоте и сторонились греха. И “совершенная” воля — чтобы мы желали быть угодными одному лишь Богу. Но когда Апостол говорит, что свидетельство этого тройственного понимания божественной воли происходит от преобразования обновлением ума, он подразумевает нечто даже более глубокое, то, что не может быть выражено словами, нечто такое, что может быть понято лишь путем переживания. Таким образом, “водимые Духом Божиим” (Рим.8:14) обладают гибким разумом и являются людьми думающими. “Десница Божья ведет их чудно” (см. Пс.44:5[16]) туда, куда они не думают и не хотят идти, но [это совершается] помимо всех помыслов. И когда они направляются по этому пути, кажется, что воля Божья противостоит им резко и почти отчаянно. Однако, позволяя вести себя таким образом, они являют свое смирение, показывая, что они от всего отказываются и все переносят в вере, и даже если они подвергаются самому суровому испытанию, впоследствии они начинают познавать то, насколько благой была эта воля, хотя и сокрытая, и даже непонимаемая в то время, когда она осуществлялась. Но неверующие “небрегли о воле Всевышнего” (Пс.106:11[17]), потому что они всегда поступают согласно собственным предвзятым представлениям и хотят, чтобы все делалось таким образом, и они не хотят отложить свои собственные представления и не желают преобразовываться. Таким образом, они не “познают [свидетельствуют], что есть воля Божия”, но “сообразуются с веком сим”, поскольку полагаются только на собственные чувства и переживания. Ибо вера сама преобразует разум и ведет нас к признанию воли Божьей. В Послании к Ефесянам (3:18 и далее) выражается та же идея: “Чтобы вы, ... могли постигнуть со всеми святыми, что широта и долгота, и глубина и высота...” И далее там говорится: “А Тому, Кто действующею в нас силою может сделать несравненно больше, чего мы просим, или о чем помышляем ...” и т.д.
            Ибо всякий раз, когда Бог посылает нам новую благодать[18], Он дает ее так, что она конфликтует со всем нашим образом мышления и нашим пониманием. Таким образом, тот, кто не уступит, не изменит своего образа мышления или не станет ждать, но отвергнет Божью благодать и проявит нетерпение, никогда не обретает этой благодати. Поэтому преобразование нашего ума — это самое полезное знание, которым могут обладать верующие во Христа. И сохранение своего ума неизменным [отказ от преобразования] — это вреднейшее противление Святому Духу. Мы подтвердим это несколькими примерами. Когда Аврааму было заповедано выйти из своей страны и отправиться в места, которые он не знал, это, конечно, противоречило его представлениям [его мышлению]. Подобным же образом, когда ему было заповедано принести в жертву своего сына, это требовало от него кардинального преобразования ума, что раскрывается в Рим.(4:3). И воля Божья относительно Исаака [в начале] выглядела резкой, непривлекательной и безнадежной. Однако впоследствии она проявилась, как самая лучшая, полная благословения и совершенная. То же самое просматривается в примерах с Давидом и Девой Марией. Однако необходимо, чтобы каждый человек имел собственные переживания [собственный опыт] и добросовестно переносил свои испытания (наказания Божьи). Ибо его собственная воля является отвратительным препятствием, действительно, в результате она расходится с другими мнениями, и человек начинает противиться вышестоящим, противопоставляя им свою “мудрость” и тщеславие, хотя именно через их [вышестоящих; людей, поставленных над ними] слова и дела Бог желает являть Свою волю. Поэтому он продолжает словами: “... Всякому из вас говорю...” (стих 3). Ибо в церкви Бог ничего не делает, кроме преобразования ее ума, и этому Его преобразованию противятся те, кто удовлетворены своим собственным образом мышления. Они нарушают порядок и спокойствие, порождают расколы и ереси. Они — “люди развращенные умом”, как он называет их в другом месте (2Тим.3:8).
            И, как мудрость Божья сокрыта под видом безумия, а истина сокрыта под видом лжи — ибо каждый раз, когда Слово Божье приходит, оно приходит в форме, противоречащей нашему образу мышления, который склонен к своему мнению в поисках истины, и потому судит, что Слово, противоречащее нашему мнению, лживо, тем более, что Христос назвал Свое Слово нашим противником в Мат.(5:25): “Мирись с соперником своим...”, и в Ос.(5:14): “Ибо Я как лев для Ефрема и как скимен[19] для дома Иудина...”, то есть: “Я буду противостоять”  — так и воля Божья, хотя она воистину и естественно “благая, угодная и совершенная”, все же она настолько сокрыта под видом зла и порока, кажется неприятной, неугодной и безнадежной, что для нашей воли и, так сказать, добрых намерений, она кажется ничем иным, как величайшим злом и самым безнадежным явлением, и не в коем случае не волей Божьей, но, скорее, волей дьявола, до тех пор, покуда человек не оставляет свою собственную волю, свои намеренья и не смиряется, полностью отвергнув собственную праведность, благость и истинность. И если он сделает это, то все, что ранее казалось ему величайшим пороком, что было ему совершенно неугодно и казалось ему погибшим, станет сладким и благозвучным, будет чрезвычайно угодно ему, и будет почитаться, как самое совершенное. Поэтому наш Господь говорит Петру (Иоан.21:18): “...Когда ты был молод, то препоясывался сам и ходил, куда хотел; а когда состареешься, то прострешь руки твои, и другой препояшет тебя и поведет, куда не хочешь”. Удивительно! Петра ведут туда, куда он не хочет идти, и все же, покуда он не пожелал бы этого, он не прославил бы Бога, но, скорее, был бы повинен во грехе. Таким образом, он одновременно желает и не желает. Поэтому Христос в кульминационный момент Своих страданий совершил [превратил] Свое нежелание (так сказать[20]) в наиболее пылкое и страстное желание. Ибо Бог действует так во всех святых - Он делает так, что они исполняют весьма охотно то, чего они более всего не желают делать. Философы изумляются подобному положению дел, и люди не понимают его. Поэтому я говорил выше, что человек никогда не поймет этого, покуда не научится познавать это на своем опыте. Ибо, если практическое переживание необходимо в Законе, который учит праведности “смутно”, то насколько же более оно необходимо в отношении теологии! Поэтому каждый христианин должен радоваться самым сердечным образом, когда сделано нечто, диаметрально противоположное его собственному пониманию [мышлению] , и ему следует пребывать в величайшем страхе, когда все идет согласно его собственному пониманию. Я говорю это не только в отношении похотей плоти, но также в отношении наших величайших деяний праведности. Поэтому законники нашего времени дают опаснейший совет, убеждая нас следовать тому, что они знают о том, как стать праведным по законам. Так советовал папа Юлий, и он был назван блаженным. Так же поступал и герцог Георг. И почти весь мир охвачен этим заблуждением - кардиналы, епископы и князья так же, как иудеи, противостоявшие в прежние времена вавилонскому царю.[21] Все эти люди основывают свои аргументы на особых правах, поэтому они не приходят ни к какому заключению и в результате погибают. Ибо Бог правит миром со всеобщей [вселенской] праведностью, посредством которой Он достигает того, что должно быть сделано везде, всеми и через всех, но те люди безумны, слепы и уповают на собственную праведность. В этом деле ни один законник ни в чем не может быть полезен. Ибо все они, бесцеремонно и проявляя недостаток мудрости, высказывают столь глупые представления, что даже малообразованные крестьяне рискнули бы высказывать подобный вздор - например о том, что даже перед Богом один человек праведен, а другой — неправеден, причем оба как по божественному, так и по человеческому праву. И затем они продолжают с полной уверенностью высказывать свои представления о добрых намерениях и усердном стремлении к праведности. Тем временем, ни один из них не понимает, что эта праведность может присутствовать в одном единственном отношении в человеке, который, возможно, во всех остальных отношениях, или, по крайней мере, во многих отношениях, неправеден перед Богом. В этом случае Бог должен помогать ему так, будто он является праведным человеком, и, между тем, Он не должен признавать всей его неправедности и предпочитать это одно его праведное свойство всей остальной массе его беззаконий. Например, когда герцог Георг (для того, чтобы я мог разъяснить значение Писания с практической позиции, чтобы вы могли обрести аналогичные суждения на основе похожих [параллельных] повествований) был склоняем к тому, чтобы поступить праведно в Фризии, не нашлось никого, кто мог бы сказать: “О, великий князь, ваши дободетели и превосходные заслуги всего вашего народа не настолько велики, что Бог со Своим праведным божественным правосудием не может наказать вас через этого мятежного и неправедного человека. Поэтому успокойтесь и признайте в этом порочном явлении милостивую волю Божью. Да будет Его воля угодна вам”.[22]
            Таким же образом, кто-то должен был бы посоветовать папе Юлию: “Святейший отец, Римская церковь наших дней не настолько свята, что не заслуживает даже большего наказания, нежели тот ущерб, который ей принесли венецианцы. Смиритесь, такова воля Божья”. Но он сказал: “Нет, нет, мы должны стремиться к правосудию”[23]. Подобным же образом кто-то должен урезонить нашего собственного епископа Бранденбургского: “Преподобный отец, вы также нередко согрешали во всем. Снесите, умоляю вас, эту вопиющую несправедливость”[24]. Но вы, герцог Фридрих[25], были до сих пор под защитой доброго ангела, если вы смогли просто признать это! О, каким великим искушениям вы подвергались! Сколь праведны были причины начать войну! Но вы смиренно стерпели из-за простого исповедания греха или, возможно, убоявшись немедленного поражения.
            В этом причина (если я могу говорить о себе) того, почему от одного слышания слова “правосудие” меня тошнит настолько, что если бы кто-то ограбил меня, он не принес бы мне столь великого огорчения [как это слово]. И, тем не менее, это слово постоянно звучит из уст законников. Нет человеческой расы на земле, более невежественной в этом вопросе, нежели законники, “благонамеренные люди”[26] и интеллигенты. Ибо я, сам по себе и со многими другими, имел такой опыт, что когда мы были праведными, Бог смеялся над нами в нашей праведности. И все же я слышал людей, которые осмеливались говорить: “Я знаю, что обладаю праведностью, но Бог не замечает этого”. Это правда, но это — праведность лишь в какой-то одной, весьма специфической области. И к этому Бог не питает никакого интереса. Таким образом, полная праведность заключается только в смирении, которое каждого [человека] подчиняет кому-то другому и, таким образом, дает все и всем, как Христос говорит Иоанну Крестителю: “...Ибо так надлежит нам исполнить всякую правду” (Мат.3:15).
            Так в 3-й главе Книги Даниила Азария[27] исповедует, что он и его друзья страдают по-справедливости, и в то же самое время — подвергаются злу от руки порочного царя. Ибо, хотя злодей поступает несправедливо, все же он делает это не по отношению к тому, кто страдает [от него], ибо этот человек страдает по-справедливости. Ибо по какому законному праву дьявол овладевает людьми? Или по какому законному праву порочный палач вешает вора? Конечно же, не по собственному праву, но по праву судьи. Таким образом, люди, гордящиеся собственной праведностью, не желают слушать верховного Судью, но прислушиваются лишь к собственному суждению, и из-за того, что по отношению к своей жертве они невинны, они полагают, будто действительно невинны во всех отношениях. 
            Таким образом, поскольку перед Богом ни один человек не является праведным, абсолютно никакого суда не может осуществляться по отношению к человеку со стороны другой твари [другого человека], несмотря на то, что правосудие может быть на его стороне. Поэтому люди не имеют никаких причин для разногласий и распрей. Таким образом, кто бы ни испытывал ущерб или зло в ответ на свои добрые дела, да отвернется он от этого беззакония и вспомнит — как велико его собственное зло и беззаконие в других отношениях, и тогда он увидит, сколь благой является воля Божья, даже в этом зле, сошедшем на него. Ибо в этом и заключается преобразование обновлением ума и познание воли Божьей. Поэтому определенно можно сказать, что Петр не прославил бы Бога, если бы он опоясывался сам и шел бы, куда хотел, даже если бы он и не ходил порочными путями, но ходил бы путями величайшей праведности. Но после того, как этот путь его собственной праведности был закрыт, и он пошел туда, куда не хотел, но куда хотел другой, тогда он прославил Бога. Так и мы не можем прославить Бога, покуда мы не делаем того, чего не желаем, даже в случае наших собственных дел праведности - действительно, особенно в относительно нашей собственной праведности, нашей премудрости или наших сил. И поэтому ненавидеть собственную жизнь и желать того, что противно нашей собственной воле, быть мудрым вопреки собственной мудрости, исповедовать грехи пред лицом нашей праведности, внимать безумию, высказанному против нашей собственной мудрости — вот что значит “взять крест свой” (Мат.10:38), “быть Его учеником” (Лук.14:27) и “преобразовываться обновлением ума”. 
            Поэтому мы должны заметить, что термины “благая”, “угодная” и “совершенная” используются не формальным образом, то есть в не по отношению к воле Божьей, но по отношению к своим объектам.[28] Ибо это не становится волей Божьей через наше подтверждение [желание] этого, но, скорее, она признается как таковая. Таким образом, она становится “благой” для нас, то есть она признается благой, “угодной” — потому что она становится самой приятной для нас, и “совершенной” — потому что она все делает совершенным, то есть она становится “благой, угодной и совершенной” в наших глазах. И, таким образом, эти слова переполнены утешением. Ибо нам следует иметь величайшее мужество в то время, когда зло выпалает на нашу долю, потому что так Бог являет нам Свою добрую волю. Нам следует быть чрезвычайно довольными в то время, когда с нами происходят самые неприятные вещи, ибо тогда наверняка действует угодная воля Божья, то есть воля, которая угодна нам чрезвычайно. И, наконец, нам следует быть чрезвычайно твердыми в то время, когда мы попадаем в безнадежное положение, и когда у нас возникает чувство величайшей утраты [потерянности], ибо это время, когда совершенная воля Божья, которая все делает совершенным и весьма целительным, действует самым решительным образом. Ибо такова сущность божественной воли (1Цар.2:6): “Господь умерщвляет и оживляет, низводит в преисподнюю и возводит”. То есть, так сказать, делая нам злое она [воля Божья] делает нам благое, делая самое неприемлемое [неугодное], она делает самое приемлемое [угодное], разрушая нас, она совершенствует нас. Таким образом, мы не должны становиться безумцами и “сообразовываться с миром сим”, который судит по своему разумению и своей воле (ибо он мудр только в том, что испытал и в делах ныне существующих), но, скорее, мы должны обновляться более и более. Ибо таким образом мы познаем [являем] волю Божью, когда мы не судим согласно нашему опыту и нашим чувствам, но, скорее, идем во тьме.
            Однаконежелающие преобразовываться познают негодование Божье, которое порочно [зло], неприемлемо [неугодно] и разрушительно —  оно зло, потому что несет зло и проклятие, неугодно, потому что оно делает людей нежелающими сносить зло с терпением и смирением, разрушительно, потому что оно вынуждает тех, кто не приемлет и не выносит, впасть в упрямое отвержение и проклятие, когда они живут в мире богохульств, проклятий и самой смерти.
            Но воля Божья является “благой”, потому что из зла она производит благое, “угодной” — потому что она побуждает нас любить благо с великой радостью и иметь праведное удовлетворение от этого блага, и даже от того зла, из которого оно [то благо] происходит, и “совершенной” — потому что она приводит тех, кто радуется в ней, к совершенству в вечности и тем самым совершенствует то, что было начато. 
            Однако, все это было сказано о людях, которые имеют силу [власть] делать это, и которые сами отвечают за себя. Но все это обстоит несколько иначе в случае с теми, кто был поставлен над другими людьми, ибо они действуют не для себя [не за себя], но для Бога. Следовательно, это их обязанность — править справедливо теми, кто подчинен им, и не позволять им наносить ущерб друг другу. Ибо в этом случае они не имеют права сносить, и терпению нет здесь места.  Ибо смирение, терпение и выносливость[29] не присущи Богу, но, скорее, [Ему свойственны] суд, слава и отмщение[30]. И эти люди действуют, как Его представители. Но, поскольку никто из них не может делать этого, сам при этом не становясь виновным, хотя он и может сносить ущерб и вред, ему следует идти на уступки, как мы уже говорили.
 
            3. “... По мере веры, какую каждому Бог уделил”. Термин “мера веры” может на первый взгляд пониматься, как мера, которой, или метод, которым дается вера — в отличие от всех остальных даров. Однако здесь это не может пониматься в подобном смысле, что очевидно из того факта, что Апостол утверждает, что различные дары даются по этой мере. Поэтому мы должны понимать выражение “мера веры” иначе, как меру даров веры, то есть в вере много даров, и, хотя верующие живут в одной и той же вере, все же они имеют различную меру даров веры. И это то, что он называет мерой веры, потому что действующие без веры не имеют этих даров и этой меры. Ибо, хотя одна вера, одно крещение, одна церковь, один Господь, один Дух и один Бог, тем не менее, существуют различные дары в этой вере, церкви, господстве и т.д. Точно так же, как если бы вы сказали: "Князь выделил каждому гражданину меру [часть] города", или: “меру домашнего хозяйства”, то есть вещи, находящиеся в доме или в городе. 
            Или еще лучше, что вера составляет суть всех этих вещей. Ибо вера — это ничто иное, как покорность Духу. Но существуют различные степени покорности Духу. Ибо один человек повинуется и верует в одном отношении, а другой человек — в другом отношении, и, тем не менее, все мы в одной вере. Таким образом, существует одна покорность князю, но все же различные “методы” [т.е. пути проявления] покорности — так, что никто не может перенять метод покорности другого человека, пренебрегая своим собственным методом и способствуя путанице и смущению в городе, недовольству и ропоту.
 
            6. “... Пророчествуй по мере веры”. Он показал выше, как мы должны вести себя по отношению к Богу, а именно — обновляться умом и освящаться телами — так, чтобы мы могли познавать [являть] волю Божью. Начиная же с этого стиха и до конца послания, он учит тому, как мы должны поступать по отношению к ближнему своему и подробно объясняет заповедь: “Возлюби ближнего своего...”. Но примечательно, как такое ясное и важное учение столь великого Апостола, в действительности — учение Самого Святого Духа, остается без внимания. Мы увязли в самых различных пустяках, строя церкви, укрепляя их благосостояние, накапливая деньги, умножая украшения и золотые и серебрянные сосуды, устанавливая органы, и в других формах видимого, внешнего [показного] проявления. И вся наша набожность и богобоязненность заключается только в этом. Мы нисколько не заботимся о том, о чем говорит здесь Апостол, не говоря уже о чудовищных формах гордыни, хвастовста, скупости, роскоши и честолюбия, проявляющихся в этих наших деяниях. 
            Таким образом, он прежде всего обращает внимание на лжепророков. Ибо дар пророчества должен использоваться “по мере веры”. И те, кто пророчествуют, основываясь на человеческом суждении или согласно каким-то предположениям, основанным на признаках и проявлениях естества [природы] — например те, кто предсказывают по звездам или на основе своего правдоподобного мнения — поступают вопреки этому. Ибо пророчество, исходящее от Бога, таково, что оно противоречит всякому разуму и утверждает то, что кажется невозможным. Поэтому оно подталкивает многих людей к неверию, поскольку все, что относится к истинности такого пророчества, кажется безнадежным и противоречащим его обетованиям. Так было, когда Иеремия во время осады Иерусалима, в ситуации, казавшейся безнадежной, произнес пророчество (Иерем.32:15): “Ибо так говорит Господь Саваоф, Бог Израилев: домы и поля и виноградники будут снова покупаемы в земле сей”, хотя все было опустошено и население города уже покинуло его. По этой причине Иеремия провозглашает там: “... Господь Саваоф! Великий в совете и сильный в делах[31]...” С другой стороны, когда он пророчествовал о разрушении города и об оставлении его людьми, они не верили ему, потому что в то время не было никаких [внешних, видимых] признаков того, что это может произойти, но, скорее, были признаки обратного — много оружия, хорошо вооруженные воины, союзники — и казалось совершенно невозможным то, что в Иерем.(28:1 и далее) Анания, при наличии таких внешних признаков, посмел пророчествовать противоположное, поскольку он также был пророком. Ибо не только лжепророки, но также и истинные пророки впадали в заблуждения, поскольку они забывали пророчествовать “по мере веры”. Так Нафан ошибался во 2-й Книге Царств (7:3 и далее), советуя Давиду строить храм. И в Книге Чисел (22:21 и далее) Валаам заблуждался и стал лжепророком, несмотря на тот факт, что он предсказывал весьма замечательные вещи.
            Подобным же образом, в последней главе 3-й Книги Царств Михей, вопреки всеобщему мнению пророчествовал, что Ахав погибнет, хотя ничто не предвещало его конца, и по всем внешним признакам можно было ожидать лишь скорую и верную победу (3Цар.22:14 и далее). Поэтому даже Седекия, положившись на эти внешние признаки, изрек противоположное [Михею] пророчество (3Цар.22:24 и далее).
            Таким образом, пророчество, основанное только на опыте или человеческом обосновании, не является истинным. По этой причине он [Апостол] говорит: “По мере [веры]”, или: “Соизмеряя с [верой]”. Ибо греческий термин analogia имеет здесь значение “пропорциональность”, “соизмерение”, “управление”, “сходство”, или, другими словами, Апостол как бы говорит: “Если вы хотите пророчествовать, то делайте это так, чтобы не выходить за рамки веры, так, чтобы ваше пророчество было в гармонии с верой”. По-немецки мы говорим: Es ahnelt ihm. Es sieht ihm gleich, то есть оно [пророчество] имеет то же свойство [качество], подобие и сходство с ней [верой].
            Так, если вы видите монастырь, который похож на замок, вы говорите, что он “аналогичен” замку, то есть он имеет пропорции, характерные признаки и расположение, как у замка. Таким же образом, он пытается сказать здесь, что пророчество должно быть в гармонии [в соответствии] с верой — так, чтобы оно имело отношение к “невидимому” (Евр.11:1), дабы случайно оно не оказалось мудростью мира сего, который имеет отношение к видимому — либо по проявлению, либо по последствиям. Это слово [Апостола] достойно внимания. И, таким образом, “аналогия” является уподоблением не того, что действует [активно] и исходит из разума, но того, что пассивно или, скорее, нейтрально, в чем одно напоминает другое по своим свойствам и становится подобным ему. Так человек может пророчествовать что-то новое, но не то, что выходит за рамки веры, то есть то, что пророчествует человек, может не иметь ощутимых доказательств, но может быть чем-то таким, что никак не очевидно, ни по знамениям, ни по другим признакам, дабы вера не погибла в руках пророчества и не стала мудростью, открытой для всех, чем-то таким, что любой мудрец может понять, познать и, таким образом, произвести подобное пророчество. И тогда пророчество становится уже не пророчеством, но констатацией [“демонстрацией”] фактов и доказательством осязаемого.
 
            7. “Имеешь ли служение, пребывай в служении”. В греческом оригинале здесь сказано: diaconian, en th diaconia, то есть: “в служении”[32]. “Служители” — это все те, кто служат в духовных сферах, то есть священники, дьяконы, иподьяконы, и все, кто имеют дело со священными обрядами, кроме преподания Слова Божьего, а также “сотрудники [во Христе]”, как Апостол часто говорит о своих помощниках. Итак, есть такие, кто, прежде всего, из-за своих амбиций, возражают против этого, кто даже несмотря на то, что они не образованы, желают учить, потому что они пресыщены собственным служением. Это еще можно было бы как-то стерпеть, но, вдобавок к этому, у них нет способностей учить. Ибо недостаточно иметь образование и интеллект — для того, чтобы человек был избранным Богом учителем, также требуется и учительский дар благодати. Однако, в наши дни мы бросаемся “сломя голову” везде, готовые учить весь мир, даже если сами мы при этом не понимаем того, чему мы учим, а если мы не понимаем этого, значит отсутствует благодать и заповедь Бога, посылающего нас. Поэтому Он [как бы] говорит: “Не посылайте сами себя, потому что вы слуги, а не господа”. “... Молите Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву Свою” (Мат.9:38). Поэтому, пусть человек будет удовлетворен своим служением, если он не знает, как проповедовать, или не был еще призван — даже если он и знает, как проповедовать. В Евангелии от Матфея (25:14) мы читаем: “... Он поступит, как человек, который ... призвал рабов своих и поручил им имение свое”. Сначала он призвал. Ибо удивительно, до какой степени доброе намерение действует здесь. Оно [доброе намерение] воображает, что может произвести неисчислимые плоды, если только будет проповедовать, даже, во-первых, будучи прежде необученным, а если и обученным, то, во-вторых, даже, будучи обученным, но непризванным, то, в-третьих, без благодати. Ибо призвание либо открывает благодать, либо дарует ее. Кто проповедует без благодати — тот “бьет воздух” (1Кор.9:26) и хвалится плодом, существующим только в его воображении. Я перейду к тем, кого епископы и главы орденов поставляют на кафедру, к людям, которые совершенно глупы и некомпетентны. При всем своем желании мы не смогли бы сказать, что они призваны и посланы, потому что призываются некомпетентные и недостойные люди, и это происходит от гнева Божьего, и Бог, за наши грехи, забирает у нас Свое Слово и умножает число пустословов и болтунов.
 
            “...Учитель ли, — в учении”. Многие люди имеют способность учить, даже если они не обладают при этом большой ученостью. Другие обладают и тем и другим, и они являются лучшими учителями. Такими были, например, Св.Августин, Св.Амвросий и Св.Иероним. Поэтому человек, пренебрегающий этим даром и занимающийся каким-то другим делом, грешит против этой заповеди Апостола, а фактически — против заповеди Божьей, и особенно [тяжкий грех совершают] те люди, которые были призваны и поставлены учителями, даже если они и не называются таковыми формально. “Изнеженные уши не желают слышать истины, которая жалит”[33]. В первую очередь, однако, Апостол имеет здесь дело с людьми, которые были призваны. И в своих посланиях он всегда подчеркивает собственное призвание, ибо без призвания Божьего не могут быть успешными ни служение, ни учение. Таким образом, будучи подстрекаемы дьяволом, служители дерзко претендуют на учительские функции, учителя же, с другой стороны, избегают учительского служения — так, что делу Божьему наносится ущерб и в том и в другом. Как здесь, так и в 1Кор.12:28, Апостол ставит учительское служение на третье место.
 
            8. “Увещатель ли, — увещавай...” Различие между учением и увещеванием заключается в том, что учение направлено на тех, кто не знает, в то время, как увещевание применяется к уже знающим. Первое возводит основание, второе же — строит на этом основании. Тот, кто учит — передает знание, тот, кто увещевает — стимулирует и побуждает своих слушателей к получению плодов от данных им знаний. Таким образом, один насаждает, а другой — орошает, как мы читаем в 1Кор.(3:6): “Я насадил, Аполлос поливал...”, и далее, в (3:10): “Я, ... как мудрый строитель, положил основание, а другой строит на нем...”. Таков метод почти всех проповедников нашего века, орошающих веру, которая уже была посажена, за исключением того случая, когда они проповедуют людям, которым прежде никто и никогда не проповедовал. Поэтому те, кто имеют эту способность и были призваны, не должны тратить время на что-то иное, хотя в наши дни это стало всеобщим явлением, о чем писал даже язычник Гораций: “Ленивый вол тоскует по седлу, а маленькая лошадка тоскует по плугу”[34], ибо никто не удовлетворен собственным уделом в жизни, но славит идущих другими путями.[35] И Теренций говорит: “Большинство из нас имеют такое состояние ума, которое делает нас недовольными собственным уделом”.[36] Те, кто годятся для какой-то работы, не любят ее, некомпетентные же в этой работе страстно желают ее.
 
            “...Раздаватель ли, раздавай в простоте”. В своих порочных искушениях, каждый человек использует собственные способности, так что он не служит Богу непорочно и преданно в своем использовании дара Божьего. И тот, кто раздает, также не испытывает недостатка в пороке. Этот человек подвергается нападкам с двух сторон.
            Во-первых, он подвергается нападкам, когда дает, так сказать, “в относительном смысле”, а не абсолютно, то есть, подразумевая при этом, что ему обильно воздастся за его дары впоследствии. Это явление теперь широко распространено среди христиан, что выражено словами известной поговорки: “В нашей стране принято жертвовать [на] хлеб тому, кто имеет его в изобилии”.[37] По-немецки мы говорим: 'Geschenk und Ehr'.[38] В результате люди более низкого сословия дают людям более высокого сословия — князьям, прелатам, епископам, богачам и могущественным людям. Но этим людям никто не давал бы, если бы он делал это “в простоте”, то есть без надежды на [последующее] воздаяние. И удивительно, что данный порок весьма распространен в наше время. Поэтому мы читаем также в Лук.(14:12 и далее): “... Когда делаешь обед или ужин, не зови друзей твоих, ни братьев твоих, ни родственников твоих, ни соседей богатых, чтобы и они тебя когда не позвали, и не получил ты воздаяния. Но когда делаешь пир, зови нищих, увечных, хромых, слепых, и блажен будешь, что они не могут воздать тебе, ибо воздастся тебе в воскресение праведных”. В самом деле, если бы соблюдалось это учение, то от скольких чудовищных пороков была бы избавлена церковь наших дней! Разве были бы вознаграждения законников столь обильны? Эта разновидность лести очень распространена во всех слоях общества. Разумеется, такая разновидность жертвования часто приносит огромное удовольсвие, однако, воздаяние часто приносит намного большее удовольствие, и это — со стороны людей более низкого сословия, по отношению к стоящим над ними. 
            Во-вторых, такой человек подвергается нападкам, когда стоящие выше жертвуют[39] тем, кто ниже их, или же когда равные дают равным. Это приносит намного больше удовольствия, очевидно из-за тщеставия и хвастовства. Ибо здесь [действует принцип]: “Блаженнее давать, нежели принимать” (Деян.20:35)! Они — как Сам Бог, но только надменны и горды.
            Последнее истолкование не удовлетворяет меня, ибо Апостол на самом деле говорит о жертвовании, совершаемом по отношению к учителям Слова и тем, кто занимает ответственные посты. Послание к Галатам (6:6) говорит нам: “Наставляемый словом делись всяким добром с наставляющим”. Ибо это должно делаться “в простоте”, а не лицемерно, точно так же, как Он заповедовал детям Израилевым, чтобы они не покидали левитов (Втор.12:19). Поэтому он продолжает в (Гал.6:7): “Не обманывайтесь: Бог поругаем не бывает”. По моему мнению, он ссылается на этот дар в 1Кор.(12:8) — “вспоможения”и “управления”, которым люди обязаны своим правителям или учителям, посвятивших себя Слову и молитве. Ибо Господь является их уделом (см. Числ.18:20; Пс.72:26), и, таким образом, “Трудящийся достоин пропитания” (Мат.10:10; 1Тим.5:18).
            Это обычно называется eyn gnade adder fruntschafft.[40] Я не знаю, следует ли мне отнести к этому фонды, ежегодные пожертвования нашего времени и т.п.. Ибо похоже, что они изо всех сил стремятся к славе, в действительности — не только к славе, но к воздаянию как временному, так и вечному, что очевидно по тому факту, что они возлагают бремя на людей, обязанных им. Во-вторых, они дают ради грядущей славы. Эти люди полагают, что они дают “в простоте”, и что они более искренни, чем те, которые относятся к первому классу. Потому что они, похоже, не относятся к дающим преходящие дары ради получения вечной награды. Но они аранжируют некоторые хоровые песни так, будто они не получили бы должного [воздаяния], если бы хор пел меньше или как-то по другому. В прошлые времена хоры не назывались[41] так, как по сей день это имеет место в коллегиальных церквах. Но даже эти люди двоедушны. Ибо они дают не в простоте во славу Божью, но ради собственной будущей выгоды на небесах, и они не приносили бы своих даров, если бы не имели упования на эту выгоду. Но все это тщетно, ибо они двоедушны. И они не понимают этого, но самодовольно идут вперед — так, будто они абсолютно уверены в воздаянии за эти дары, нисколько не тревожась тем, что они уже получили свою награду (см. Мат.6:2,5,16). Едва ли я могу поверить, что они делают это во славу Божью, поскольку тогда они помогали бы поддерживать старые основания и обновляли бы то, что уже было учреждено, но было изъято из употребления. Но они превратили служение и поклонение Богу в торжище[42].
 
            “...Начальник ли, начальствуй с усердием”. Но в наши дни тот, кто начальствует — как в духовной сфере, так и в миру — делает это в роскоши, праздности, богатстве, удовольствиях, в славе и почестях, в силе и устрашении. В Книге Иез.(34:2 и далее) сказано относительно этого: “... Горе пастырям Израилевым, которые пасли себя самих! не стадо ли должны были пасти пастыри? Вы ели тук и волною одевались, откормленных овец закалали, а стада не пасли. Слабых не укрепляли, и больной овцы не врачевали и пораненой не перевязывали, и угнанной не возвращали и потерянной не искали, а правили ими с насилием и жестокостью”. Кого не потрясают эти слова, и чьи волосы не встают от них дыбом? Есть люди, совершающие нападки на эту заповедь. Ибо они восходят не для того, чтобы низойти, как Ангелы на лестнице Иакова[43]. Ибо восходить — значит править, но нисходить — значит проявить заботу. Они правят не для того, чтобы служить, хотя каждый, кто превознесен — превознесен не для того, чтобы искать чего-то для себя, и не для того, чтобы жить для себя, но для того, чтобы признать, что он пославлен слугой своих слуг.
            Таким образом, первый критерий оценки любого господина — его усердие, как Апостол здесь описывает это. Более того, человек не может быть усерден в делах других людей, пока он не начнет пренебрегать собственными интересами. Ибо усердие производит пренебрежение, извращенное усердие порождает порочное пренебрежение, но надлежащее усердие — надлежащее пренебрежение. И поэтому тот, кто правит, должен делать это с усердием, то есть пренебрегая собственными интересами.
 
            “Благотворитель ли, благотвори с радушием”. Во 2Кор.(9:7) сказано: “...Не с огорчением и не с принуждением; ибо доброхотно дающего любит Бог”. Это отличается от того, что он говорил выше: “раздавай в простоте”. Ибо в предыдущем случае это даяние тем, от кого есть надежда получить награду, здесь же он указывает на даяние бедным и нуждающимся.
            Мне кажется, что любой человек может, по существу, проигнорировать вопрос, над которым бьется Лирский, а именно — вопрос о порядке пунктов в перечне добрых дел, дабы мы не утратили истинного понимания, будучи уносимы прочь к воображаемому построению [истолкованию] его составных частей. Это происходит с Лирским, всякий раз, когда он, в своем весьма научном обращении с ним и в своем убеждении, что он проливает на него существенный свет, находит удовольствие в разделении Писания на части.
            Но тот, кого вынудили оказать помощь нуждающемуся, тот, кто помог, устыдившись или желая получить какое-то удовольствие для себя, не благотворит с радушием. Поэтому существует много людей в наши дни, которые подают немалую милостыню, но не имеют при этом никаких заслуг, ибо они дают недоброхотно и с печалью. Подобным же образом, существуют такие люди, которые подают милостыню для того, чтобы их не считали жадными,  бессердечными или немилосердными.
 
            9. “Любовь да будет непритворна”. Необходимая и весьма важная связка. Ибо, как ничто не должно быть более свободным от обмана и притворства, чем любовь, так ничто не может быть более осквернено притворством, чем любовь. Ничто так не “усыхает” от притворства, как любовь, и ничто так не страдает от неискренности, как любовь. Поэтому у всех на устах поговорка: “Неверный — прах, и неверный — превознесен”[44], а также: “... Правдивого человека кто находит?” (Прит.20:6)[45]. Все приукрашено и скрыто под маской дружелюбия. Но притворная любовь двойственна. Первая разновидность [притворной любви] внешне выглядит как любовь, но внутри — истинная ненависть. Это “любовь” подчиненных по отношению к стоящим над ними, а также разновидность любви между равными. И это, опять же, разделяется на два класса. Есть такие, кто проявляют эту любовь, как Иоав по отношению к Авениру (в 2Цар.3:27), то есть сознательно. К таким людям относятся клеветники, обманщики, сплетники, лжецы. Однако, подобное притворство столь грубо, что едва ли Апостол говорит здесь о нем, хотя этот порок во всей своей непристойности весьма широко распространен в наши дни. 
            Но есть также и люди, не осознающие, что их любовь на самом деле лжива, до тех пор, покуда суровые испытания и бедствия не выпадут на долю того человека, кого они “любят”. Овидий говорит: “Когда вы счастливы и удачливы, вас окружает много друзей, однако в трудные времена вы останетесь одиноки”[46].
            Таковыми были Апостолы во время страданий Христовых, и то же самое относится ко многим другим святым. Это притворство столь глубоко, что редкий человек признает его в себе. В самом деле, я осмелюсь сказать, что ни один человек не свободен от такого притворства, и даже те, кто, возможно, полагают, что им это не свойственно. Кто более совершен, чем Апостолы, укрепленные тем, что они жили во времена земного служения Христа, и Он Сам присутствовал среди них?
            Вторая разновидность [притворной любви] не скрывает в себе порочной любви, равно как не проявляет собой ненависти. Она имеет место у начальствующих по отношению к своим подчиненным, а также существует среди равных. 
            И это явление также можно разделить на два класса. Есть люди, которые ясно понимают, когда ближний их совершает ошибку или грешит, то есть, когда он приносит себе величайший вред, и, несмотря на то, что они обладают властью, они не укоряют, не предупреждают и не исправляют его. Скорее, они потешаются и глумятся над ним, поступая так, словно они являются его лучшими друзьями и не хотят его оскорбить. Однако такая притворная любовь груба и примитивна, и трудно поверить, что Апостол подразумевает здесь именно ее, хотя многие люди склонны к такому притворству, даже поступая при этом против своей совести. Некоторые делают так по невежеству своему. Они восторгаются пороками так, будто это добродетели, и восхваляют их, проявляя высочайшее смирение. Они проворно истолковывают явления, кажущиеся порочными, как благие, они прытки на прославление и не торопятся критиковать даже величайшие из пороков, покуда они прикрыты и хотя бы поверхностно замаскированы под благие деяния — до такой степени, что даже если вы и не можете увидеть их во тьме, вы все же можете почувствовать их. В этом случае они не придерживаются заповеди: “Все испытывайте, хорошего держитесь” (1Фессал.5:21), но удовлетворяются лишь видимостью, они говорят только хорошее и всякого человека называют другом. Таким образом, первый класс людей не совершает благого, а второй — не совершает “зла[47]”, чего, несмотря ни на что, все же требует любовь. В любом случае, оба эти класса действуют вопреки любви, хотя первые творят зло, а последние - добро.
            Между этими двумя группами существуют люди, занимающие промежуточную позицию, например, такие, как Авессалом, не говорящие “ни худого, ни хорошего”[48] (2Цар.13:22). Таковы наши теологи, которые самодовольно остаются в своих “вымученных” деяниях[49] и никогда не двигаются вперед, к деяниям фактическим, полагая, будто достаточно для них и того, что они лишь надеются, желают и хотят добра ближнему своему, и отвергают, ненавидят и сожалеют о порочных деяниях ближних своих — и все это по необходимости [по принуждению]. В противном случае, они не делают ничего фактически, или же они делают то же, что делают вышеупомянутые притворщики. И почему я должен стесняться говорить об этом? Это притворная любовь, когда человек говорит, что любить — значит желать кому-то благополучия по принуждению. Таким образом, как бы для того, чтобы раскрыть притворство [в любви], Апостол продолжает:
 
            “Отвращайтесь зла, прилепляйтесь к добру”. Нет ни одного человека, который сказал бы, что он любит зло и ненавидит добро, и все же эту заповедь Апостол дает здесь не напрасно, потому что человек склонен ко злу и не испытывает наклонности к добру. Таким образом, оправдание [протекция, покровительство] притворства заключается в неведении добра и зла, посредством чего каждый человек называет то, что нравится ему — благом, а то, что ему не нравится — злом. Ведь зачем же еще он дает эту заповедь: “Все испытывайте, хорошего держитесь” (1Фессал.5:21), если не для того, чтобы мы не хватались немедленно за то, что хорошо только по внешнему виду? Таким образом, в этом фрагменте Апостол имеет в виду, добро — как добро нового человека, и зло — как зло нового человека также. Ибо добро нового человека двойственно так же, как и зло. Первое [добро] — невидимо, и человек имеет его только верой, потому что это — Бог. Второе же [добро] видимо, и это все, что порочно с позиции чувственности [похотливости] и враждебно[50]по отношению к ветхому человеку, например, наказание ветхого человека и побуждение [подталкивание] его к добрым делам. Подобным же образом, с другой стороны, видимое зло — это все, что является благом с позиции ветхого человека, и дружественно по отношению к нему — например, похоть плоти и пренебрежение Духом.
            Оба эти явления двойственны: одно — в нас самих, другое — в ближнем нашем. Апостол говорит здесь о втором, ибо для того, чтобы любовь наша была непритворна, необходимо, чтобы мы без обмана или пристрастия ненавидели то, что порочно в нашем ближнем, не ища славы и не боясь, и льнули к тому, что в нем хорошо.
            И он использует термин “отвращайтесь зла”[51], как бы говоря: “Никогда не будет такого, что зло перестанет существовать, и все зло никогда не будет подчинено вам. Поэтому, ненавидьте зло, которое вы не совершаете — так, чтобы не давать согласия на зло другого человека, но делать общее дело с добром другого человека[52]. Лелейте это, благоволите и содействуйте этому, проповедуйте это. Ненавидьте и препятствуйте злу везде, где только можете. Но довольно часто у нас нет возможности что-то сделать, и нам ничего не остается, кроме как ненавидеть зло и любить добро, что, например, происходит, когда мы имеем дело с еретиками и теми, кто противостоит христианам и неистовствует против благочестивых людей.
            Если бы такие люди были в папских и княжеских судах, с церковью все было бы в порядке. Однако теперь, поскольку имеет место обратное, церковь находится в весьма скверном состоянии, не столько потому что они желают творить собственное зло, но потому что они не отвращаются[53] от зла, присутствующего в церкви.
 
            Однако ненависть или любовь человека опрокидывает все это суждение, что в наше время имеет место в случае с Джоном Роучлином и теологами из Кельна[54]. Когда мы отдаем нашу любовь человеку полностью и решительно, мы готовы поддерживать и защищать изо всех своих сил все, что он считает правильным, и мы не спрашиваем, как классифицировать все, что он делает — как добро или как зло — чтобы не казалось, будто такой человек имеет добро или зло в себе. Таким образом, сущность притворной любви заключается в том, что она ненавидит добро и льнет ко злу. Ибо всякая любовь по природе своей слепа. Кто же тогда не слеп? Кто не имеет любви — я говорю о любви чувственной — за исключением, разве что, мертвого?
 
            10. “Будьте братолюбивы друг ко другу с нежностью”. В одном греческом тексте здесь упоминается “братская любовь” (jiladeljia), следовательно, слово philadelphus означает: “тот, кто люит брата своего”. В данном фрагменте Апостол развивает мысль о том, что любовь среди христиан должна быть особым и более совершенным явлением, чем отношения между незнакомцами или врагами. Так, в другом месте (Гал.6:10) он говорит: "Итак, доколе есть время, будем делать добро всем, а наипаче своим по вере”. И там, где у нас[55]стоит термин diligentes (“любовь”, как действие), в греческом оригинале используется слово jilostorgoi (jiloV,  “любовь”). Но слово storgh означает “привязанность” или “симпатию”, как мы обычно говорим. Поэтому jilostorgoV - это тот, кто доброжелателен и привязан к человеку, к которому он должен проявлять братскую любовь, jiladeljia. И поэтому Апостол говорит, многозначительно составляя почти “избыточное” словосочетание, обозначающее любовь: philadelphia estote philostorgi, то есть: “Будьте братолюбивы друг ко другу с нежностью”[56].
 
            “...В почтительности друг друга предупреждайте”. Поэтому мы читаем в Филип.(2:3): “... Но по смиренномудрию почитайте один другого высшим себя”. И в Евангелии от Луки (14:10) Господь говорит: “Но когда зван будешь, пришед садись на последнее место...” Он говорит здесь о внутреннем почитании, которое проявляется в том, что человек уважает и ценит ближнего своего высочайшим образом. Ибо внешнее почитание очень часто является фальшивым, корыстным и демонстрируется лишь для того, чтобы получить что-то большее взамен. Поэтому, если такой человек ничего не получает взамен, то он начинает гневаться и перестает проявлять почтение к другим. Это и имеет в виду Апостол, говоря: “... Почитайте один другого высшим себя”. Он не говорит: “Каждый ставь себя выше других”. Более того, человек не может проявить своего почтения к другому, покуда он не смирит себя и не станет судить о себе, как о достойном позора, а о других — как о более достойных почитания, чем он сам, то есть до тех пор, покуда человек не смирен, он не почитает “другого высшим себя”.
 
            Тщеславие также порождает почтение, но оно следует за другими [то есть это почтение “в ответ” на что-то], в то время как смирение, проявляя почтение, предшествует другим[57]. Тщеславие ожидает первого шага со стороны окружающих, смирение же даже не желает, чтобы другие [окружающие, те, к кому проявляется почтение] следовали за ним[58], но полагает, что оно само должно выполнять ведущую роль. Какое великое служение — воздавать почтение другому! Легче отдавать что-то и быть полезным для тела [физических нужд], чем относиться к себе с презрением и высоко ценить других людей.
            Некоторые весьма проворны на воздаяние почестей, и, как продажные люди, воздают почести в надежде, что за это их также будут почитать. Так поступают язычники. Поэтому римлянин Домиций[59] говорил: “Почему я должен почитать тебя князем, когда ты не почитаешь меня сенатором?”[60]Так говорят не христиане, но язычники. Ибо мы должны почитать друг друга даже в том случае, если ответные почести от окружающих [от почитаемых нами] не воздаются нам ни до того, ни после.
 
            11. “В усердии не ослабевайте...”. В греческом оригинале сказано: “В старании (прилежании)”, “В служении”, “В трудолюбии”. 
            Обратите внимание на то, как любовь ничего не оставляет для себя и действует только в интересах других. Он учил выше, как нам следует отдавать наше достояние и таланты во благо других, а именно — путем жертвования [вкладывания], проявления милосердия, любви и т.д., и затем — как нам следует проявлять почтение друг ко другу. И теперь он учит, что каждый должен жертвовать собой, говоря, что поддерживать, служить и, так сказать, помогать своим телом — значит оказывать поддержку тем, кто в нужде. С другой стороны стоят “авессаломитяне”[61], то есть “отцы мира” и те, кто не хотят, чтобы их тревожили и не хотят быть полезными для нужд других. Или же, если они и делают что-то, то делают это без желания, неохотно, что мы видим на судебных процессах, тяжбах и т.п.
 
            “Духом пламенейте”. Те, кто сонливы и равнодушны во всех своих предприятиях, нарушают эту заповедь. И они ничего не достигнут своими делами, но лишь тщетно потратят их, как сказано в Прит.(18:9): “Нерадивый в работе своей — брат расточителю”. Но сонливые и равнодушные также ненавистны людям, не говоря уже о Боге. Таковыми в наше время очень часто бывают наемные ремесленники, исполняющие свою работу так, будто они спят на ходу.[62] Проповедники и священники буквально “храпят” во время своих молитв, даже физически, не говоря уже о сонливости их умов, и они все делают с величайшей ленностью. Таким образом, Апостол выступает здесь против смертного греха acedia, то есть “усталости совершения добрых дел”. Греческое слово achdia означает “утомление”, “скуку” или “равнодушие”. Этот грех настолько широко распространен, что едва ли кто соизволит проявить внимание. И, так как люди не желают служить, пламенея духом, необходимо, чтобы они горели плотью. Ибо они должны пламенеть хотя бы чем-то одним из этого — либо духом, либо плотью. И воспламенение одного является “замерзанием” или угасанием другого, за исключением случаев, когда по позволению Божьему, во времена искушения, дух пылает одновременно с плотью. Таким образом, человек, совершающий свою работу с равнодушием и по принуждению, воспылает плотью. И из-за этого он вынужден “расточать” работу, которую совершает, потому что плоть его пламенеет. Например, ленивый повар, приготавливая пищу, исполняет свою работу так, что еда остывает во время приготовления. Кто же не будет относиться с презрением к такому повару? И презрение это вполне заслужено.
 
            “Господу служите”. Этот фрагмент направлен не только против тех, кто из скупости служит миру сему или собственному брюху, но даже еще более сильно — против тех, кто упорно совершает добрые дела, в то время, когда покорность призывает его к чему-то иному. Последний класс людей напоминает тех, кто имеет запряженного осла и не позволяет отвязать его для того, чтобы он мог послужить Господу[63], то есть они изнуряют себя собственными делами[64] и позволяют себе быть отозванными прочь, в какую-то иную область служения, ни по благочестивости, ни ради Бога. Таким образом, на самом деле — они скорее служат себе самим, нежели Господу. Ибо они готовы исполнять не всякое желание Божье, но лишь по своему выбору, и они оправдываются, говоря: “Нехорошо оставлять то, что я только что делал в другом месте”. И, вероятно, я не ошибусь, если скажу, что в число таких людей входят князья, которые наиболее регулярно посещают церковь, и проповедники, которые регулярнее остальных присутствуют на совете.
            Таков, например, случай с герцогом Фридрихом и другими государственными деятелями. Когда они нужны — они не хотят быть найденными. Они отозваны Богом, и они говорят: “О, я должен молиться и служить Богу”. Они обманывают сами себя, так, что ради служения Богу они отказываются служить Богу, потому что они не понимают, что значит “служить Богу”, а именно — быть безразличным к тому, куда призывает Господь[65] и не настаивать на том, чтобы оставаться на своем месте и ничего не менять в своем положении.
            12. “Утешайтесь[66] надеждою”. То есть не радуйтесь тому, что относится к миру сему [к настоящему], или тому, что вы испытали и знаете. Ибо радость двойственна. Первая ее разновидность относится к категориям видимым, то есть к тому, что тем или иным образом, внутренне или внешне познано. Эта радость тщетна, потому что она преходяща. Другая разновидность радости относится к категориям невидимым, то есть к вещам непознанным, но просто принятым в вере. И это — истинная радость, вечная и твердая, и без такой надежды нет радости в другой [надежде]. Ибо кто может радоваться в первом, если он в отчаяньи, или сомневается, что обретет радость вечную? И, таким образом, Апостол хочет, чтобы христиане радовались в полной мере, но не из-за чего-то земного, а из-за своей надежды. Ибо выражение: “Блаженны плачущие...” (Мат.5:4), указывает на оплакивание чего-то, потому что такие люди радуются в своей надежде. Но человек не может иметь надежды, и поэтому не может радоваться в своей надежде (утешаться надеждою), покуда он не отвергнулся [отрекся] от всего, ничего не желает, ни на что не уповает, ни в чем не находит удовольствия, и, кроме того, подвергается нападкам со стороны столь многих пороков, что он просто не может радоваться ничему хорошему здесь. И если он сносит это доброхотно, то он обретет надежду, а от надежды — получит радость. И поэтому он продолжает:
 
            “В скорби будьте терпеливы”. В Рим.(5:3 и далее) мы читаем: “От скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда, а надежда не постыжает...”, то есть она радостна, счастлива и спокойна [уверенна]. Однако наши проницательные теологи[67]ограничили надежду, сведя ее к вынужденным [стимулированным, “натянутым”] деяниям[68]. По этой причине никто из них не понимает — что такое надежда, хотя слово это постоянно у всех на устах. Например, они говорят, что можно вызвать деяние надежды, несмотря на то, что все, что находится на виду, и на что мы возлагаем свое упование, в полном порядке. Однако, мы никогда не почувствуем даже привкуса надежды посредством такого “вызванного” деяния. Ибо надежда лишает человека всего доброго и окружает его злым — по крайней мере, это относится к его нраву. Таким образом, “терпение нужно вам” (Евр.10:36), терпение, которое производит надежду.
 
            “... В молитве постоянны”. Это сказано для противостояния тем, кто лишь читает Псалмы, но не принимает их всем сердцем. Нам следует быть бдительными и следить за тем, чтобы молитвы в современной церкви не стали для нас скорее препятствием, нежели помощью. Во-первых, потому что мы, скорее, оскорбляем Бога, когда читаем их формально, то есть отсутствуя при этом сердцем, как Он говорит: “Приближаются ко Мне люди сии устами своими и чтут Меня языком; сердце же их далеко отстоит от Меня” (Мат.15:8; Марк.7:6; Ис.29:13). Во-вторых, потому что мы заблуждаемся и успокаиваем сами себя[69] на основании того, что внешне все это выглядит правильно, полагая, что мы молимся надлежащим образом. И поэтому [в таком случае] мы никогда не обретаем желания молиться правильно, но, помолившись таким образом [внешне, формально], считаем, что сделали это правильно и более ни в чем не нуждаемся. Это очень опасно. И в обмен на это мы спокойно, ни о чем не беспокоясь, присваиваем доходы, пенсии и пособия людей!
            В этом заключается причина того, почему он вставляет здесь слово “постоянны”, великое ключевое слово, которое должно быть замечено всеми, а особенно — духовными лицами. Ибо это слово означает, что наши молитвы должны быть настоящей работой. И это не напрасно. Ибо, как древние отцы церкви говорили: “Нет другой такой работы, как молитва Богу”[70]. Таким образом, когда человек хочет войти в священство [стать священником], он должен прежде всего учитывать, что он начинает работу, которая труднее любой другой работы, а именно — работу молитвы. Ибо это требует покорного и сломленного ума, и возвышенного и победоносного духа. Но по этому поводу законники вводят прекрасное объяснение, что молиться в [канонические] часы[71] не заповедано, но, скорее, заповедано “читать” или “произносить” молитвы. Ибо таким образом они загромождают канонический закон[72] словами и преспокойненько дремлют во время молитв. Но даже если мы опускаем канонические часы, нам надо сказать кое-что о молитве. 
            Существует две разновидности молитвы. Есть молитва, произносимая голосом [“звучащая”][73], о которой в настоящее время принято говорить, что добродетельного намерения, будто бы, достаточно — прекрасное прикрытие для ленности и небрежности! Ибо на этом основании, прежде всего, они должны силой “выдавливать” из себя добрые намерения, и затем, удовлетворившись этим, они немедленно оставляют все другие попытки.
            И в такой разновидности молитвы существует тройственное восприятие [внимание] — материальное или чувственное восприятие, посредством которого человек обращает внимание только на слова, как это делают монахи и другие люди, такие, как простые прихожане, которые не понимают даже молитвы “Отче наш”. И это является настоящей молитвой настолько же, насколько материальной является любая реально существующая вещь, то есть по собственной своей сути она не является молитвой в узком смысле этого слова, но лишь в общем смысле, в котором любое другое доброе дело может быть названо молитвой. Молиться таким образом — значит только лишь повиноваться, и этот акт повиновения делает ее [такую молитву] угодной Богу. К такой молитве не следует относиться пренебрежительно, потому что, помимо того, что она является актом [работой] повиновения, она хороша во многих других отношениях. Во-первых, потому что она прогоняет дьявола, даже если молитва только декламируется в простоте сердечной, то есть если она “воспевается духом” (1Кор.14:15) и, таким образом, приносит нам Духа Святого. Это символизируется игрой Давида на арфе перед Саулом. Ибо дьявол не может выносить даже того, как Слово Божье читается, о чем мы знаем из множества примеров. 1Кор.(14:2): “Ибо, кто говорит на незнакомом языке, тот говорит не людям, а Богу...”. Во-вторых, потому что божественное Слово, по природе своей, затрагивает душу — даже в том случае, если оно не понимается слушающими. Ибо это Слово Благодати, как мы читаем в Пс.(44:3): “... Благодать излилась из уст Твоих”. Подобным же образом: “Сотовый мед каплет из уст твоих...” (Песн.Песн.4:11). В-третьих, оно [Слово] дает разуму и чувствам шанс, которого они не получили бы иначе, что символизируется историей c Елисеем.[74] В-четвертых, хотя многие люди, молящиеся таким образом, не получают полного эмоционального воздействия от этих слов, все же они часто возвышаются духом к Богу. 
            Существует также интеллектуальное восприятие [восприятие “умом”], посредством которого человек обращает внимание на возникающие чувства [ощущения] и на значение слов. Образованные и рассудительные должны обращать на это внимание, потому что каждый должен отдавать свой талант Богу.
            Затем существует также духовное или эмоциональное восприятие, когда человек обращает внимание на эмоциональное или духовное воздействие слов, что проявлятся в том, что человек плачет с плачущими, радуется с радующимися, восклицает от радости с теми, кто восклицает от радости, воспринимая даже интонацию каждого слова. Это истинная молитва. Об этих двух [последних] разновидностях молитвы Апостол говорит (1Кор.14:15): “... Буду петь духом, буду петь и умом”. Используя выражение: “Петь духом”, он обращает внимание на чувственное восприятие, отделенное от восприятия интеллектуального, но все же тесно связанное с эмоциональным восприятием — как в случае с набожными монахинями и необразованными людьми. Используя выражение: “Петь умом”, он описывает интеллектуальное [умственное] восприятие, которое может возникнуть как без духа [без пения духом], так и с духом. Мысленная [“умственная”] молитва — это вознесение ума, а так же и духа, к Богу. Это молитва, которую он имеет в виду, когда говорит: “... В молитве постоянны”. В этом фрагменте он подчеркивает, что христиане должны молиться часто и усердно. Потому что  слова: “Будьте постоянны” — означают не только то, что молитве нужно уделять много времени, но также, что нужно быть настойчивым и требовательным. Ибо, как нет работы, которую христиане должны совершать чаще, чем эту, так нет работы, которая требует больше труда и усилий, и которая, таким образом, более действенна и плодотворна. Потому что “... доныне Царство Небесное  силою берется , и употребляющие усилие восхищают его” (Мат.11:12). Ибо молитва, по моему мнению, является постоянным усилием духа, возносимого к Богу — подобно тому, как корабль борется против шторма. Вот почему о блаженном Мартине сказано, что он имеет непобедимый дух, потому что никогда не освобождал его от молитвы.[75]
            Это “употребление усилия” уменьшается и исчезает, разумеется, всякий раз, когда Дух возносит наши сердца по благодати, или когда присутствующее беспокойство и тревога вынуждает нас искать убежища в молитве. И без этих двух факторов молитва становится самым трудным и утомительным делом. Но действие его потрясающе. Ибо истинная молитва всемогуща, как говорит наш Господь: “Ибо всякий просящий получает...” (Мат.7:8). Таким образом, мы все должны прилагать усилия и помнить, что тот, кто молится — сражается против дьявола и плоти. 
            Теперь, возникает вопрос о молитвах в канонические часы: “Каким образом [где] это предписано?” И ответ таков, что церковь обязывает нас только к чувственному восприятию, то есть к тому, чтобы произносились отдельные слова[76], но не к интеллектуальному или эмоциональному восприятию, по крайней мере — не к личному участию [вовлечению]. Ибо церковь требует и предполагает общий эмоциональный отклик. И не в ее силах требовать, чтобы мы обращали интеллектуальное внимание или принимали личное участие, но она лишь создает подходящие условия для этого своим порядком [обустройством].
            Поэтому лишь необычайная глупость подталкивает людей в наше время учреждать пожертвования на канонические часы, очевидно, ошибочно полагая, что жертвователям безразлично — о чем произносились молитвы, но важно лишь чтобы их декламировалось много, поскольку они хотят, чтобы произносились молитвы за них. Но они предписывают молиться за себя так, будто это в их власти — купить молитву. Насколько лучшим мог бы быть их дар, если бы они приносили его безо всяких сопроводительных условий и ограничений, так, чтобы за них возносились молитвы всякий раз, когда молящийся человек мог это делать! Но они говорят, что стараются имитировать древние устои [подражать древним церквам]. Я считаю, что они не делают этого, потому что в те времена люди искали славы Божьей своими молитвами, а не только лишь тех благ и выгод, которые дарует молитва. Ибо формулировка нашей церкви здесь гласит: “Во спасение наших душ”.[77]Как будто Бог может не знать той цели, для которой вы пожертвовали! Или может ли Он не воздать вам в достаточной мере, если вы принесли свой дар исключительно ради Него, не указывая Ему той цели, для которой вы даете, и не трубя об этом во всеуслышанье перед людьми? А что если вы лжете? И что если вы делаете это вовсе не во славу Божью? Возможно, Бог сделает меня лжепророком, но я боюсь, что этот монастырь может принести великое несчастье на голову своего бедного основателя[78], равно как и церкви Всех Святых.
 
            13. “В нуждах святых принимайте участие...” В наши дни мы называем “святыми” тех, кто блажен или был прославлен, однако, Апостол, да и все Писание, фактически, называет “святыми” всех истинно верующих во Христа. Вероятно по этой причине в наше время люди не жертвуют на нужды святых, они полагают, что таковых более не существует. Но почему же тогда Апостол говорит в Рим.(1:7), что они “призванные святые”? И почему в 1Кор.(7:14) он говорит, что “неверующий муж освящается женою (вероющею)...”, и в 1Пет.(1:16): “Будьте святы, потому что Я свят [Господь, Бог ваш]”? 
            Он говорит здесь о чувстве сострадания, которое они должны иметь по отношению друг ко другу, как сказано в Евр.(10:33 и далее): “То сами среди поношений и скорбей служа зрелищем для других, то принимая участие в других, находившихся в таком же состоянии; ибо вы и моим узам сострадали...”. Люди поступают вопреки этому, когда они стыдятся нужд святых. Однако, данный фрагмент также должен относиться к действию вспоможения и к чему-то иному, отличному от того, о чем он упоминал ранее: “Благотворитель ли, благотвори с радушием” (стих 8), ибо там он говорит в общем плане о несчастных и бедных, будь они святыми или кем иным, здесь же он говорит о тех, кто испытывает гонения, о лишенных своего имения, которым человек не может дать ничего, кроме своего сострадания, как Св. Анастасия и Св. Наталия[79] делали в свое время, навещая узников и ободряя мучеников. Даже если и была возможность дать им что-либо, это делалось не так, будто они нуждались, но потому что они испытывали нужду ради праведности. Ибо они не были в нужде во всех других отношениях, кроме того, что подвергались неистовым преследованиям.
            Но в наше время святые не столь заметны, и их нужды также не видны. И все же эти люди должны признаваться как мученики, когда они находятся под тяжким бременем бедности, и им стыдно просить или объявлять во всеуслышанье о своей нужде. И это входит в разряд временных трудностей. Другие люди пребывают в духовных проблемах, в великих искушениях от людей или от дьявола. Мы должны поддерживать и утешать их, потому что они страдают и испытывают лишения. Таким образом, данный фрагмент отличается от предыдущего: “Благотворитель ли, благотвори с радушием”, потому что там он говорит о людях, пребывающих в нужде и познавших бедность.
 
            “...Ревнуйте о странноприимстве”. В Посланиях к Титу и к Тимофею Апостол требует странноприимства главным образом от епископов (Тит.1:8; 1Тим.3:2), здесь же он говорит обо всех людях в общем. В Евр.(13:2) мы читаем: “Страннолюбия не забывайте; ибо через него некоторые ... оказали гостеприимство (placuerunt) Ангелам”, хотя в другой версии перевода здесь сказано: “Не зная[80]” (latuerunt), то есть от их внимания ускользнуло, что они принимали у себя Ангелов, что было в случае с Авраамом и Лотом (Быт.18-19). И в наши дни может случиться так, что мы оказываем гостеприимство святым, сами того не осознавая. Более того, он понимает термин “гостеприимство” в значении даяния добровольного и безвозмездного, а не в корыстных, меркантильных интересах. Поэтому в греческом оригинале здесь используются термины jiloxenia —“любовь к чужестранцам [странникам]”, или — “любовь к заботе о чужестранцах”, и jiloxenoV — “любящий чужестранцев”. Таким образом, в данном фрагменте произносится похвала тем, кто проявляет гостеприимство исключительно из любви, а не из корыстных побуждений. Ибо язычники также проявляют гостеприимство, хотя это и не является порочным делом, но делом добродетельным, если его исполнять правильно.
 
            16. “... Не высокомудрствуйте[81]”. Апостол говорит здесь о “высоких” и “смиренных”[82] вещах, используя существительное среднего рода, вместо существительного мужского рода, что он делает также в 1Кор.(1:27): “... Немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное”, и еще: “... Немудрое Божие премудрее человеков...” (1Кор.1:25). Таким образом, он хочет сказать: “Не будьте надменны, то есть не льните к великим мира сего, пренебрегая смиренными, но, скорее, обращайте внимание на смиренных и стремитесь к общению с ними [досл.: “находите удовольствие” в них] — как говорит Блаженный Августин: “Не гордитесь благородством богатых родителей, но гордитесь компанией бедных собратьев”[83].
            Таким образом, мы должны заметить, что в нашем переводе используется термин “смиренным” (humile) в широком смысле этого слова, в то время, как в греческом языке — одно дело использовать термины tapeinwsiV и tapeinoV, и совсем другое дело — использовать слово tapeinojrosunh. apeinwsiV и tapeinoV означают “смирение” и “смиренный”, в смысле “непритязательность[84]” и “непритязательный” в строгом смысле этого слова на латыни, в то время как “смиренный” — это прямая противоположность того, что обозначается словами “возвышенный” или “благородный”. Однако термин tapeinojrosunh, происходящий от tapeinoV и jronein, означает: “помнить [заботиться] о смиренном”. Это смирение, а именно — желание примириться [приспособиться] к смиренным вещам и не презирать скромных и непритязательных. Таким словом описывается человек, который с уважением относится к вещам презренным и игнорируемым [всеми], человек, избегающий вещей, в высшей степени уважаемых. Подобное отношение является смирением, и поэтому называется добродетелью. Поэтому мы читаем в известном библейском фрагменте: “... Призрел Он на смирение (tapeinwsin — humilitatem) рабы Своей” (Лук.1:48). Однако в Филип.(2:3) сказано: “... Но по смиренномудрию (tapeinojrosunh) почитайте один другого высшим себя”. И в Ефес.(4:2): “Со всяким смиренномудрием (tapeinojrosunhV) и кротостью...”.
            Мы можем принимать термины “высокие вещи” (alta) и “смиренные вещи” (humilita) в среднем роде [то есть как “высокое” и “смренное”], но это несколько искажает смысл. В этом случае значение данного фрагмента будет таково, что никто не должен показывать вид, что обладает высоким[85], посредством чего он он мог бы почитаться великим человеком, но скорее он должен показывать, что обладает скромными вещами [качествами], чтобы быть пренебрегаемым и презираемым. И в этом смысле оба утверждения используются против честолюбивых людей, желающих казаться великими.
            Нет нужды упоминать здесь, помимо сказанного о разногласиях и взаимной ненависти между королевствами, герцогствами и городами, что проявляется, кажется, в еще большей степени, чем среди язычников, например, между венецианцами, итальянцами, французами, немцами. Немецкие поэты предпочитают [воспевать] немцев, французские — французов. И эти вещи почитаются величайшими добродетелями, чем-то таким, что они считают величайшей ценностью, почти не принимая во внимание тот факт, что мы христиане. Таким образом, исполнились слова Христовы: “Ибо восстанет народ на народ, и царство на царство” (Марк.13:8).
 
            “Не мечтайте о себе”. Это направлено против чрезмерно самоуверенных, жестокосердых, упрямых людей, которых в быту мы называем “болванами” и “тупицами”[86], но которых Писание описывает как людей “жестоковыйных” и “род неверный”[87]. Все мы весьма склонны к этому пороку, и величайшей редкостью является человек, не имеющий его. В немецком языке это передается словом steifsinning, которое используют для описания тех, кто не прислушивается ни к чьим советам, даже если им приводят благоразумные аргументы. И даже если человек использует противоположный метод, они все-равно остаются непреклонны и ждут подходящего момента, чтобы порадоваться и позубоскалить, если совет других оказывается ошибочным. Эти люди являются зачинщиками споров, самыми активными нарушителями мира и разрушителями духовного единства. Павел говорит об этом в Послании к Ефесянам (4:3): “Стараясь сохранять единство духа в союзе мира”, а также в Послании к Филиппийцам (2:2): “... Будьте единодушны и единомысленны”. и т.д.
 
            17. “Никому не воздавайте злом за зло”. В Пс.(36:27) мы читаем: “Уклоняйся от зла...”, блаженный Петр истолковывает это так, что мы не только не должны совершать злые деяния, но не должны и отплачивать злом за зло, совершенное по отношению к нам (1Пет.3:9)[88]. Подобным же образом, выражение: “Делай добро” (Пс.36:27), указывает не только на отплачивание добром за добро, но также говорит о необходимости творить добро безвозмездно. И Христос в Евангелии от Луки (9:55) упрекает Своих учеников, когда они проявляют желание низвергнуть огонь с небес[89]: “Не знаете, какого вы духа”. Так и мы рождены не для того, чтобы “губить души человеческие, а спасать” (Лук.9:56).
 
            “... Но пекитесь о добром”. Поэтому мы читаем в 1Пет.(2:12): “И провождать добродетельную жизнь между язычниками, дабы они за то, что злословят вас, как злодеев, увидя добрые дела ваши, прославили Бога в день посещения”. 1Тим.(5:14): “Итак я желаю, чтобы ... не подавали противнику никакого повода к злоречию”. Тит.(3:1-2): “Напоминай им ... быть готовыми на всякое доброе дело, ... и оказывать всякую кротость ко всем человекам”. 1Кор.(10:32-33): “Не подавайте соблазна ни Иудеям, ни Эллинам, ни церкви Божией, так-как и я угождаю всем во всем”, то есть он хочет сказать, что угождает всем людям как может.
            Отсюда происходит это замечательное утверждение Блаженного Августина: “Тому, кто не заботится о собственной репутации, не хватает доброго чувства. Вашей совести достаточно для вас, но ваша репутация нужна для ближнего вашего”[90]. Но многие люди цитируют этот авторитетный источник весьма странным и неподходящим образом, оправдывая собственное нетерпение, сварливость и надменность, полагая, что они не должны сносить никакого оскорбления или клеветы без должного возмездия, хотя блаженный Августин в действительности пытается сказать то же самое, о чем говорит Апостол, а именно — что человеку не следует делать ничего, что может быть оскорбительным для кого-то потому, что внешне может казаться порочным, независимо от того, насколько чиста его совесть. В любом случае, если человек подвергся оскорблению, он должен оправдать себя спокойными и мирными словами — не бросаться во гневе на защиту своей позиции, но признать оскорбление так, будто он заслуживает его. Так женщина, битая семь раз, перенесла оскорбление, но не допустила [не признала] вины, равно как не нанесла вреда своему доброму имени, ибо публично она хранила молчание, хотя совесть ее была чиста.[91]
            В противоположность этому, в наше время существует широкораспространенное извращение свободы не только совести, но, более того, намерений, или “притворства совести” [претендующей совести]. Повсеместно высшее духовенство дарует разрешения на все, что им угодно, и духовенство более низкого ранга, исключительно для свидетельства о добрых намерениях, получает разрешение на передачу, обмен или сочетание своих приходов и учавствует в темных финансовых делах под странными названиями, изобретенными ими самими. 
 
            20. “... Горящие уголья”. Блаженный Августин говорит: “Мы должны понимать это выражение в том смысле, что мы побуждаем того, кто нанес нам какой-то ущерб, раскаяться в совершенном, и, таким образом, мы приносим ему пользу”. Ибо эти “уголья” (то есть выгода) имеют силу воспламенять, то есть терзать его дух. Псалмопевец говорит об этом в Пс.(119:4): “Изощренные стрелы сильного, с горящими углями дроковыми”. Итак, Бог обращает и тех, кого Он обращает, имея намеренье явить Свою благость. И это единственный путь к достижению истинного обращения, а именно — любовью и добротой. Ибо тот, кто обращен угрозами и устрашением, никогда не обращен воистину до тех пор, покуда он сохраняет такую форму обращения. Ибо страх заставляет его ненавидеть свое обращение. Тот же, кто обращен любовью, решительно и полностью возбужден [“воспламенен, настроен”] против себя, и сам намного более озлоблен по отношению к себе, чем кто-либо может быть зол на него — он совершенно неугоден себе. Такому человеку не надо запрещать, за ним не надо надзирать, он не нуждается в совершении каких-то деяний возмещения[92]. Ибо любовь учит его всему, и когда любовь касается его, он сам изо всех сил старается найти человека, которого оскорбил.
            И, таким образом, добрые дела, совершенные именно по отношению к нашим врагам, а не по отношению к нашим друзьям, являются “горящими угольями”. Ибо друг воспринимает добрые дела [совершенные нами для него] совсем не так, как это делает враг, потому что он полагает, что имеет право ожидать добрых дел и никогда не получает их в достаточной мере, так же, как он не удивляется доброте своего благодетеля. Враг же, понимая, что он не заслуживает проявления доброжелательности по отношению к себе, полностью пленяется своим добродетелем. Таким же образом Бог отдал Своего единородного Сына врагам, чтобы заставить нас воспылать любовью к Себе и чтобы вызвать в нас величайшую ненависть к самим себе. Христос — это печь, пылающая огнем, как мы читаем в Ис.(31:9): “... Говорит Господь, которого огонь на Сионе и горнило в Иерусалиме”. Мы собираем “горящие уголья” на голову нашего врага, Бог же собирает [навлекает] на него само Пламя.
 
            21. “Не будь побежден злом...” То есть, смотри, чтобы тот, кто причиняет тебе зло, не сделал тебя таким же порочным, как он сам, и чтобы его беззаконие не одолело твоей добродетели. Ибо победителем является тот, кто изменяет другого человека по своему подобию, при этом сам оставаясь неизменным. Но, скорее, своими добрыми поступками побуждай его становиться таким же благим, как ты. Пусть твоя благость одолевает его порочность и изменяет его по твоему образу. В глазах людей победителем считается тот, кто сказал последнее слово или нанес последний удар, хотя на самом деле тот, кто ударил последним — хуже, потому что зло остается с ним, в то время, как другой человек избавился от него. Поэтому блаженный Григорий говорит: “Лучше избежать гнева молчанием, нежели победить, отвечая”.[93] И в Притчах (26:4-5) сказано: “Не отвечай глупому по глупости его, чтоб и тебе не сделаться подобным ему; но отвечай глупому по глупости его, чтобы он не стал мудрецом в глазах своих”. 
            Пренебрегая предыдущими словами, некоторые люди используют данный фрагмент для прикрытия собственной сварливости и ярости, говоря, что мудрому человеку следует давать глупцу глупый ответ и воздавать злом за злое. И даже многие весьма образованные и эрудированные люди утверждают, что значение рассматриваемого фрагмента именно таково. Однако тот, кто побежден злом и не изменяет глупца, но сам впадает в подобное же зло — и есть тот человек, который отвечает глупцу по глупости его, становясь при этом как он. Тот же, кто “побеждвет зло добром”, с тем результатом, что глупец признав собственную глупость, начинает ненавидеть и оплакивать ее, является человеком, отвечающим так, что глупец не кажется мудрым сам себе. Ибо, отвечая аналогичным образом, вы не побуждаете глупца рассматривать себя глупцом, но, скорее, лишь увеличиваете его глупость той глупостью, которой вы ему воздаете. Но что это значит: “Отвечать или не отвечть по глупости”? Я полагаю, что слово “по” (iuxtra) используется здесь вместо слова “на” (ad) или “против” (contra). Так, когда что-то помещается “против” чего-то другого, мы говорим: “Они рядом”, “Как противоположности, поставленные друг напротив друга, становятся более отчетливы”[94], то есть это означает поместить их друг против друга, или сравнить их между собой. Таким образом, в данном случае выражение: “По глупости его”, не означает, что кто-то хочет ответить глупцу такой же глупостью, но что-то отличное от этой глупости должно быть противопославлено ей — так, чтобы, в результате сравнения, возникло признание отвратительности этой глупости. И глупости не должно противопоставляться что-то такое, на фоне чего она еще более возрастает, становится еще более невежественной и начинает понимать еще меньше. Ибо, покуда глупость видит нечто подобное себе, она не чувствует неудовлетворения собой, но она начинает чувствовать это неудовлетворение, когда видит нечто, отличное от себя.
 

Примечания:
[1] Лютер неоднократно цитирует это утверждение Бернара Клервоского, см. например, комментарии к п.3:11 во второй части данной книги, а также W,I,649,18, III, 46, 41; IX, 107, 23.
[2] В оригинале это передается пассивной формой, и при дословном переводе данное выражение звучало бы так: “Подвергнутость действию”, или: “Быть подвергнутым воздействию”. — Перев.
[3] Возможно, это понятие как-то перекликается с тем, что у Аристотеля называется энтелехией (завершением, осуществленностью), формой, осуществленной в веществе, хотя термин “энтелехия” открыто нигде не появляется. — Перев.
[4] Имеется в виду, что “ему некуда улучшаться”. - Перев.
[5] Что в точности совпадает с вариантом, приведенным в Синодальном переводе русской Библии. — Перев.
[6] Имеется в виду Additio Павла Бургоского.
[7] Gregory, Homily on Ezekiel, II, 10, 9, Patrologia, Series Latina,  LXXVI, 1069 f.
[8] Досл.: “безземного”, “не имеющего земли”. — Перев.
[9] Такая забавная этимология, похоже, получила широкое распространение. Она цитируется Лирским и Роучлином
[10] В цитате, используемой Лютером сказано: “... сосуды отроков святы”, отсюда последующие комментарии. — Перев.
[11] При дословном переводе цитаты, используемой в тексте: “Этот путь осквернен, но он также будет освящен сегодня”. В современных переводах данный фрагмент отличается от обоих вариантов: “... И тела моих людей чисты, даже если дело у нас не священное. Особенно сегодня, когда дело у нас такое особое”. — Перев
[12] Homily on Ezekiel, II, 10, 19,  Patrologia, Series Latina,  LXXVI, 1069f.
[13] Ссылка на притчу о десяти девах (Мат.25:1-13). — Перев.
[14] То есть вообще задумываться о себе. — Перев
[15] В версии, используемой Лютером, вместо слова “познавать” используется “свидетельствовать” (“доказывать”, “являть”). Поэтому далее он говорит о “свидетельстве тройственного понимания” божественной воли и т.п. — Перев
[16] Цитата, используемая Лютером, при дословном переводе выглядит именно так. В Синодальном переводе приводится другой вариант: “Десница Твоя покажет Тебе дивные дела”. В совеременных переводах приводятся также и другие варианты, например: “... Рукою праведной своею укажи на благородные поступки” (М.: СП, 1993). — Перев.
[17] Для тех, кому устаревшее выражение из Синодального перевода покажется трудным для восприятия, приведем современный вариант: “Они отказывались от Его советов, противились всему, что Он сказал” (М.: СП, 1993). — Перев.
[18] Досл.: новую “степень благодати”. — Перев.
[19] Молодой лев. — Перев.
[20] См. соответствующее примечание к п.7:18 во второй части данной книги: “Лютер противопоставляет сравнительно редкое слово noluntas (“нежелание”) слову voluntas (“желание”).
[21] См. 4Цар.24:20—25:1.
[22] Здесь речь идет о трудностях, с которыми столкнулся герцог Георг Саксонский, пытаясь подчинить себе Каунта Эдзарда и покорить Восточную Фризию. В конце концов (в 1515) он продал Восточную Фризию Карлу Бургундскому, впоследствии — императору Карлу V.
[23] Лютер ссылается на тщетные попытки папы Юлия II (1503 — 1513) завоевать и покорить Венецию.
[24] Иероним Шульц был епископом Бранденбургским и секретарем курфюрста Бранбенбургского. Виттенберг принадлежал к его епархии, и поначалу Шульц был благосклонен к Лютеру. Впоследствии он стал его злейшим врагом. На Вормском рейхстаге он в частном порядке уговаривал Лютера уступить.
[25]Фридрих Мудрый, курфюрст Саксонский (1486—1525) и главный покровитель Лютера в грядущие суровые годы.
[26] Лютер использует здесь придуманный им термин bonaeintentionarii, происходящий от слов bonae intentionis, люди, обладающие “добрыми намерениями”, или люди, которые постоянно хвалятся [своими] добрыми намерениями.
[27] Лютер ссылается на апокрифическую вставку между стихами 23 и 24, известную как “Молитва Азарии”. Лютер вместо Азарии упоминает Ананию. Для сопоставления еврейских и вавилонских имен трех спутников Даниила — см. Дан.1:7.
Перев.: Фрагменты упомянутой апокрифической вставки выглядят следующим образом: “Благословен Ты, Господи Боже отцов наших... Ибо праведен Ты во всем, что соделал с нами... Ты совершил истинные суды во всем, что навел на нас... за грехи наши. Ибо согрешили мы, и поступили беззаконно ... и во всем согрешили... И предал нас в руки врагов беззаконных, ненавистнейших отступников, и царю неправосудному и злейшему на всей земле...” 
[28] Для ознакомления с другим противопоставлением терминов “формальный” и “объективный” путь, см. лютеровкий комментарий к п.11:8 в первой части данной книги:“Но Бог дает этот дух, когда Он приводит их в состояние негодования по поводу того факта, что Он делает [созидает] то, чего они не хотят и разрушает то, что они хотят. И, таким образом, Он дает им духа вражды в объективном [вещественном] смысле этого слова, но не причинным, или формальным образом...” и т.д.
[29] В смысле: “способность переносить” (например, невзгоды, несправедливость и т.п.). — Перев.
[30] См. соответствующее примечание к п.12:19 в первой части данной книги: Таким образом, мы говорим: “Бог сохранил для Себя три вещи: суждение, отмщение и славу”. В этом стихе слово “отмщение” должно быть в именительном падеже, что ясно вытекает из сравнения с оригиналом (Втор.32:35): “У Меня отмщение и воздаяние...”.
[31] При дословном переводе: “... И непостижимый в помыслах”. — Перев
[32] Данная тавтология связана с тем, что вариант используемой Лютером цитаты звучит несколько иначе: “Если служение, в нашем служении”, причем для слова “служение” используется глагол с оттенком “обслуживания”, а не служения Богу. — Перев.
[33] Лютер, вероятно имеет в виду фрагмент из “Сатир” Персия: Teneras mordaci radere vero auriculas (Persius,Satira, I, 108).
[34] Гораций, “Послания” (Horace, Epistles, I,14,43).
[35] Вторая часть этого предложения является вольным пересказом фрагмента из “Сатир” Горация (Horace, Satires, I, 1, 1-3).
[36] Теренций, Phormio, 172.
[37] Mos nunc est genti, quod panis praebetur habenti.
[38] Слова: “Дары и почести”, вероятно, были ключевыми словами немецкой поговорки, смысл которой сводился к тому, о чем гласит процитированная выше латинская поговорка. Например: Wer nicht ehrt, wird nicht geehrt
[39]Придерживаясь терминологии комментируемого стиха: “раздают”. — Перев.
[40] Eine Gnade oder Freundschaft (“милосердное деяние или дружественный акт”).
[41] Это ссылка на некоторые “памятники” в виде фондов для поддержания хоров и хорового пения в установленные моменты служений в церквах, удостоенных таких даров. Очевидно, Лютер говорит о том, что раньше было принято делать это анонимно, но со временем имена жертвующих стали играть более важную роль. Примеры, которые, возможно, могли прийти на ум — это “Вечный хор” Мейсенского собора в Саксонии и хоры церкви Всех Святых в самом Виттенберге. См. также, концовку комментариев к п.12 в этой же главе, ниже.
[42] Здесь просматривается явный намек на фрагмент (Мат.21:12 и далее) об изгнании Иисусом торговцев из Храма
[43] Имеется в виду сон Иакова, описанный в Быт.(28:12): “И увидел во сне: вот, лестница стоит на земле, а верх ее касается неба; и вот, Ангелы Божии восходят и нисходят по ней”. — Перев.
[44] Это расширенный перевод Джона Драйдена слов, процитированных Лютером из поэмы Вергилия “Энеида” (Vergil, Aeneid, IV, 373): Nusquam tuta fides
[45] Лютер ссылается здесь на Книгу Екклесиаста, как на источник этой поговорки
[46]Овидий, “Скорбные элегии” (Tristia, I, 9, 5).
[47] Здесь термин “зло” используется в значении: “суровость”, “строгость” и т.п. — Перев.
[48] См. далее в этой же главе (п.12:11).
[49] Вынужденных, вытянутых, установленных. См. в этой же главе далее
[50] Противно, наперекор, вопреки
[51] В цитате, используемой Лютером, дословно: “ненавидьте”. — Перев.
[52] Приобщаться к добру другого
[53] Досл.: “Не ненавидят зла, которое присутствует в церкви”. — Перев
[54] См. соответствующие комментарии к п.5:3 и п.11:22 во второй части данной книги.
[55] Имеется в виду Вульгата. — Перев. 
[56] При дословном переводе цитаты, используемой в тексте: “Вы должны быть любезно благосклонны друг по отношению к другу, с братской любовью”. — Перев.
[57] То есть человек может проявлять почтение к другим также и из тщеславия, но в этом случае почтение проявляется в ответ на аналогичное отношение со стороны ближнего. Когда же человек проявляет почтение из смирения, он делает это независимо от обстоятельств и не ожидая, когда “сначала к нему будут относиться аналогично, а уж тогда и он...” — Перев
[58] То есть ничего не ожидает в ответ.
[59] Вероятно имеется в виду один из представителей римского рода ДОМИЦИЕВ Агенобарбов. — Перев.
[60] Этот фрагмент первоначально был рассказан Цицероном о Луции Лицинии Крассе в работе De oratore. III, 4. Лютеровская версия данной цитаты вероятно взята из работы Иеронима Epistula ad Nepotianum,52, 7, Patrologia, Series Latina, XXII, 533f.
[61] “Аввесаломитяне” — это те, кто не хотят, чтобы их личный мир и благосостояние были потревожены рассмотрением нужд окружаюших. Этот термин происходит от описания отношения Авессалома в 2Цар.(13:22). См. также выше, в этой же главе, п,(12:9). Однако “отец мира” — это также значение имени “Аввесалом”.
[62] Лютер имел возможность наблюдать за такими ремесленниками, потому что в 1515 - 1516 гг. в Виттенберге возводились церковь, замок, больница и аудитория для лекций.
[63] См. Мат.21:2. — Перев.
[64] Делами, изобретенными ими же самими, делами, которые по их мнению являются добрыми.
[65] То есть быть готовым следовать по призванию Господа, независимо от того, к чему Он призывает.
[66] В цитате, используемой Лютером, при дословном переводе: “Радуйтесь...”. Отсюда последующие комментарии. — Перев.
[67] Оккам, Д’Айлли, Биль, Дунс Скот, Петр Ломбардский.
[68] См. выше, в этой же главе. 
[69] Т.е. впадаем в благодушное состояние и считаем, что все идет хорошо.
[70] Vitae patrum, V, Verba seniorum, XII, 2, Patrilogia, Series Latina
[71] Канонические часы — специально отведенное время дня, когда должно проводиться служение монахами и духовенством в Римской Католической, Православной, Восточной и некоторых других церквах (The Concise Dictionary of the Christian Tradition, p.77). — Перев
[72] Канонический закон — совокупность законов (канонов), то есть установленных или утвержденных церковью правил, регулирующих общественные отношения в сфере компетенции церкви (“Христианство”, Словарь, с.188). — Перев
[73] Oratio vocalis или exterior — это внешняя, изрекаемая молитва. Oratio mentalis или interior — это молитва сердца.
[74] Это ссылка на 4Цар.3:14 и далее.
[75] Молитвенный гимн, исполняемый в день Св. Мартина, содержит слова: “С очами, всегда направленными и руками, всегда вознесенными к небесам, он никогда не оставлял молитвы духом [досл: ‘не освобождал своего невидимого духа от молитвы’]”. [Вероятно имеется в виду Св.Мартин Турский. — Перев.]
[76] Установления монахов-августинцев требовали, “чтобы молитвы во время богослужений произносилось отчетливо, кратко и добросовестно”
[77] Эта фраза была характерна для многих свидетельств о пожертвованиях на нужды различных церквей и часовен в Виттенбергской области. См. W, LVI, 469, n.5.
[78] Курфюрст Фридрих Мудрый, который распорядился о проведении обширных строительных работ для монастыря и церкви в 1513—1514 гг.
[79] По существующим свидетельствам, обе святые подверглись преследованиям во времена Диоклетиана за свои дела любви среди мучеников. [Перев.: ДИОКЛЕТИАН Гай Аврелий Валерий (лат. Diocletianus) (245 — 03.12.316), рим. император с 17.11.245 по 01.05.305. Поощрял культ Юпитера. Пытался замедлить распространение Христианства организацией всеобщего преследования христиан. Отрекся от престола в 305 г. (Словарь Античности, М.:1992, с.183).]
[80] В русском Синодальном переводе эта фраза также присутствует. — Перев
[81] При дословном переводе цитата, используемая Лютером звучит так: “Не помышляйте о высоких вещах”. Отсюда последующие комментарии, которые русскому читателю могут показаться несколько надуманными. В других версиях русских переводах это звучит как: “Не возгордитесь...”, и: “Не будьте горды и заносчивы...”, однако параллель с 1Кор.(1:27), рассматриваемая Лютером, весьма интересна. — Перев.
[82] См. далее: “... Но последуйте смиренным”. — Перев.
[83] Regula Augustini, ch.5. Patrologia, Series Latina, XXXII, 1379.
[84] скромность
[85] “высокими вещами”.
[86] Immansivos.
[87] См., например, Исх.32:9;33:3; Втор.9:6; Мат.17:17; Марк.9:19 и др. — Перев
[88] В русском Синодальном издании это достаточно очевидно без дополнительных комментариев, однако, читатель должен помнить, что Лютер использует для комментариев Вульгату, где смысловые акценты расставлены порой несколько иначе. — Перев.
[89] На самарянское селение, не проявившее к ним должного гостеприимства.
[90] Августин, Sermo 355, 1, 1, Patrologia, Series Latina,  XXXIX, 1569.
[91] Иероним рассказывает эту историю о женщине из Верчелли во всех славных подробностях в Epistulae, 1, Patrologia, Series Latina, XXII, 325 ff
[92] Компенсации своих порочных поступков. Имеются в виду его отношения с ближними, а не искупление грехов перед Богом, что очевидно из продолжения. — Перев
[93] Данную цитату не удалось обнаружить в трудах Григория. [Перев.: Вероятно имеется в виду Григорий Великий (540—604), один из учителей церкви].
[94] См. комментарии к п.3:5 во второй части данной книги. [...“Подобно тому, как противоположности, поставленные рядом, одна напротив другой, становятся более яркими [очевидными]”, как тени и цвета на картине.]
Глава 13
 
            1. “Всякая душа да будет покорна высшим властям”.
 
            Существует ли какая-то таинственная причина, по которой он говорит не: “Всякий человек”, но: “Всякая душа”? Возможно, он говорит так потому, что это должно быть искренней покорностью, исходящей из самого сердца. Во-вторых, потому что душа является посредником между телом и духом. Поэтому, вероятно, он показывает тем самым, что верующий превознесен над всем, и все же, одновременно, подчинен всему, и, таким образом, будучи своего рода “близнецом[1]”, он, как и Христос, имеет в себе два образа. Ибо по духу он выше всего. Потому что “... любящим Бога, призванным по Его изволению [т.е. святым] ... все содействует ко благу” (Рим.8:28). И в 1 Послании к Коринфянам (3:22) мы читаем: “... Мир, или жизнь, или смерть, или настоящее, или будущее, — все ваше”. Потому что верующий своей верой подчинил все это себе в том смысле, что он не подвергается воздействию [влиянию] со стороны всего этого, и не полагается на все это, но заставляет это служить своей славе и спасению. И это [значит] служить Богу, править и учреждать духовное царство, о котором мы читаем в Откр.(5:10): “И соделал нас царями и священниками Богу нашему; и мы будем царствовать на земле”. 
            И нет лучшего пути победить и подчинить себе мир, чем проявлять презрение к нему. Однако, это духовное правило в наше время настолько малоизвестно, что почти все в один голос утверждают, будто временные дары, которые были даны церкви, являются дарами духовными. И теперь они считают только их духовными и правят посредством их, с тем исключением, что они по-прежнему осуществляют свои законнические деяния, мечут “молнии” своих декретов и пользуются властью ключей, но с существенно меньшей заинтересованностью и усердием, чем когда они отправляют свои “духовные”, то есть временные обязанности.
            Таким образом, дух верующих не может быть [или становиться] подчинен кому-либо, но вознесен со Христом в Боге, держа все под ногами, как жена, описанная в Откр.(12:1), о которой сказано, что “под ногами ее луна”, то есть все преходящие силы и власти. “Душа”, которая является тем же самым, что дух человека, поскольку она живет, действует и занимается видимыми и преходящими вещами, должна быть “покорна всякому человеческому начальству” (1Пет.2:13). Ибо посредством такого подчинения она повинуется Богу и желает того же, чего Он желает. И, таким образом, через это подчинение, она побеждает все это.
            Позвольте мне сделать небольшое отступление от нашей темы. Человек должен быть изумлен непроницаемой тьмой нашего времени. В наши дни ничто так не обижает духовных правителей, этих прожорливых расточителей наших духовных даров, сколько нарушение свобод, законов, эдиктов или прав [льгот] церкви. Они немедленно начинают метать громы и молнии, отлучая людей от церкви и с удивительной наглостью провозглашая их еретиками, врагами Бога, Его церкви и Апостолов Петра и Павла. Тем временем они совершенно не удосуживаются подумать о том, являются ли они сами друзьями Бога, или же они, возможно, еще большие враги, чем те, кого они предают анафеме. До такой степени поместили они покорность и веру под опеку и защиту вещей преходящих. Вы можете быть виновны в тщеславии, в распутстве, в скупости, сварливости, гневливости, вы можете обладать полным комплектом пороков, которые Апостол упоминает в 2Тим.(3:2 и далее), и, хотя вы можете обладать ими до тех пор, покуда они не воззвали к небесам, все же вы являетесь при этом самым набожным христианином, если только вы поддерживаете законы и свободы церкви. Но если вы пренебрегаете ими, то не являетесь ни верным сыном церкви, ни ее другом.
            Более того, светские князья даровали великие богатства церкви и наделили ее лидеров многими благами и преимуществами. Но посмотрите на это диво. Во времена Апостолов, когда священники были явно достойны благосклонности всех людей, они все же платили подати и подчинялись светским властям. Теперь же, когда их жизнь менее всего напоминает жизнь священников, они пользуются особыми правами, льготами и привилегиями. Обладают ли наследники тем, что должны были иметь их предшественники? И продемонстрировало ли предыдущее поколение ту жизнь, которой должно жить поколение нынешнее? В результате какого-то странного и причудливого обмена, предыдущее поколение трудилось и было достойно плодов [своего труда], но не получило их, в то время как последующшее поколение наслаждается плодами, не трудясь и не заслуживая этого. Я не утверждаю, что эти блага являются пороком, но говорю, что в наше время они были дарованы порочным людям, которые того не заслуживают, в то время как некогда они даровались только людям благочестивым.
            Но если какой-то светский “ненавистник духовенства” (поскольку все мы жалуемся в наше время на то, что миряне являются врагами духовенства, но мы не говорим — почему. Ибо почему миряне не были врагами Апостолов и святых также и в древние времена, не потому ли, что Апостолы вели их в бедности, страданиях и смерти, и они были первыми, кто испытывал на себе невзгоды этой жизни?), итак, если кто-то из них сказал бы: “Вам, как духовным лицам, были даны блага закона и богатства за ваши служения, как гласит правило: ‘Благо приличествует служению’ (Beneficium propter officium), они немедленно ответили бы и напомнили бы нам ни о чем другом, как о своих бормотаниях-молитвах. Обязанности священников сведены к чтению молитв в канонические часы, но и эти молитвы читаются невнятно и безразлично, даже порой откладываются и отменяются специальными освобождениями, хотя, когда Апостол описывает [функции] священника, он даже и не упоминает о молитве. Однако, то, о чем Апостол говорит, никто и не собирается исполнять на практике.
            Итак, каков священник, такова и награда, каково служение, таков и дар. Духовники, которые являются лишь тенью того, кем они должны быть, имеют лишь тень награды. Поскольку они являются проповедниками только по внешнему виду, они и обладают лишь внешней видимостью благ. Насколько более честно и верно было бы для человека, желающего пользоваться привилегиями священника, показать себя добрым проповедником! Или же, если он не желает быть хорошим священником, то ему не следует требовать в сварливой и вздорной манере того, что ему причитается, поскольку по совести, перед Богом, он является недостойным священником. Но если он требует, настаивает и получает то, чего хочет, то что же ему остается, кроме как получить и плату, причитающуюся ему?
            Законники сетуют, что это очень скверно — не исполнять [чью-то] последнюю волю и завещание. Но кто среди священников в наше время исполняет волю завещателей? Или это происходит потому что они не приготовили документ, констатирующий их волю о том, что теперь они в безопасности и не могут подвергнуться вмешательству? Но если мы допустим, что церковь обязана обеспечивать священников, которые бедствуют, и даже не за их молитвы, но даром, то как же все-таки насчет скупых и ненасытных по отношению к богатству?
            Но когда иудеи не хотели подчиниться римлянам, они были уничтожены. Подобным же образом, при Навуходоносоре они постоянно твердили, как мы знаем: “Мы — рабы Бога неба...”[2], и не должны, мол, быть рабами никому из людей. Но это значит не служить ни Богу, ни людям. Так же обстоит и с нами — когда мы не служим Богу, мы подобным же образом не хотим служить людям, хотя люди освободили нас от служения им для того, чтобы мы могли служить Богу. Но до настоящего времени миряне были невежественными, их было легко убедить, и они не понимали этого, даже несмотря на то, что они ненавидели это и вполне справедливо обижались на это. Но теперь они, конечно, начинают понимать наше тайное беззаконие и начинают различать и понимать то, как мы исполняем свои обязанности. Поэтому до тех пор, покуда мы снова не проявим себя как истинные духовники, так, чтобы заставить людей поверить не только для вида, но всерьез, тщетно мы заблуждаемся относительно своих прав и льгот [освобождений от податей]. 
            Что касается меня, я не знаю, но мне кажется очевидным, что в наше время светские власти исполняют свои обязанности успешнее и лучше, чем это делают духовные правители. Ибо они строги в наказании воров и убийц, не считая того, что они развращены привилегиями[3]. Однако правители духовные, кроме тех, которые посягают на свободы, привилегии и права церкви, и которых они осуждают и предают великим наказаниям, в действительности лелеют и взращивают надменность, честолюбие, расточительство и сварливость, вместо того, чтобы наказать их (настолько, что, возможно, было бы меньше вреда, если бы мирские дела духовенства были также поставлены под контроль мирских властей). И они не только не препятствуют вступлению необразованных, тупых и непригодных в святые ордены, но фактически продвигают их на высочайшие должности. Сознательно, с открытыми глазами и в полной мере используя свои способности, они разрушают церковь через этих вредоносных людей, которых они выдвинули, и при этом они обрушивают осуждение на тех, кто посягает на сферу их интересов, и кому, фактически, они сами провоцируют такое посягательство, заставив их ненавидеть себя, вместо того, чтобы лучше 
сделать их своими друзьями. И если посягающие на них совершили великий грех, то насколько, спрашиваю я вас, они сами дают повод к этому, своими проявлениями зла и своими действиями, в действительности противоречащими наставлениям Апостола? И если, например, христиане неизвинительны, когда они случайно склоняются к какому-то порочному деянию, то как же могут быть извинительны те люди, которые совершенно сознательно, добровольно и без всякой нужды производят позорный поступок и повод [для согрешения другим]? Таким образом, они сидят, как “подбеленные стены[4]”, и судят нарушителей по своим законам, будучи намного большими преступниками, они нисколько не заботятся о том, как сами могут считаться невинными, и принимают во внимание только то, что могут осуждать других, строго требуя праведности от окружающих, и копая могилу для самих себя. Но если бы они также должны были бояться других людей, то насколько более осторожно действовали бы во всем этом!
            Так, один епископ, во исполнение канонического закона, изнуряет весь город этим утомительным делом.[5] Почему? Потому что у людей есть традиция не наносить ущерба церкви. Более того, если бы он действительно желал исполнять заповеди Божьи, то он не должен был бы покидать свой дом. Не то чтобы его деяния порочны, но комары были оцежены, а верблюд проглочен.[6]
            И благой Господь Бог позволяет совершиться этому и другим преступлениям для того, чтобы увещевать их относительно их обязанностей и заповедей евангельских. Но, не обращая никакого внимания на это предупреждение Божье, как, например, в этом случае, они с жаром устремляются вперед, навлекая наказание и кару на других, именуя их сынами фараона и сатаны, или даже кем-то еще похуже, только потому, что они обнаружили соринку в глазу брата своего, но не видят бревна в собственнном глазу. Таким образом, они сами несравненно более уподобляются фараону, сатане и чудовищу[7], чем их оппоненты. 
            Да совершит когда-нибудь Господь Бог так, что законы подобного рода вместе с их сторонниками будут разрушены и уничтожены — например, представление о том, что душа человека, осквернившего священные камни прикосновением руки, мертва. А душа, прожившая в честолюбии, без веры, да при этом еще проклиная, осуждая и порицая другую душу, не мертва!
            Я умоляю не подражать мне в этих моих словах, потому что я говорю это, будучи вынуждаем великим сожалением и обязанностями своего служения. Ибо для того, чтобы понять преподаваемое учение, важнее всего применить его к нашей современной жизни. В то же время, я совершаю свою работу назидания апостольской властью. Такова моя обязанность — говорить обо всем, что по моему пониманию и видению сделано неправильно, даже если это касается занимающих высокие посты.
            Вот и венецианцы также совершили великий грех против Юлия II тем, что лишили его небольшой части церковных пожертвований, и он вернул их в церковь, проявив великую добродетель, убив и уничтожив при этом немалое число христиан. Но зато нет никакого греха в полнейшей развращенности всей папской курии и в зловещем собирательстве [ею в свою среду] всякой грязи — распутства, расточительности, скаредности, честолюбия, святотатства. Блаженный Бернар[8] прав, когда с иронией говорит в четвертой книге своей работы De consideratione: “Удивительно! Епископы имеют в своем распоряжении более чем достаточно людей, которым они могут доверить свои души, но они не могут найти таких людей, которым можно было бы вверить свои маленькие светские дела. Очевидно, они являются людьми весьма здравомыслящими, ибо проявляют величайшую заботу о самых малозначительных делах, и совсем мало заботятся, либо не заботятся вовсе о делах важных”.
            Однако, достаточно. Давайте вернемся к Апостолу. 
            Как я уже говорил, человек состоит из трех составных частей: тела, души и духа. И душа является связующей частью[9]. Тело повинуется государственным властям, но с согласия и по желанию души, и под руководством духа, который свободен и превыше всего. Однако, возникает вопрос: 
            Почему же тогда Апостол говорит в Гал.(5:13): “К свободе призваны вы, братия, только бы свобода (ваша) не была поводом к угождению плоти”? И во второй главе того же Послания он говорит: “... Лжебратиям, скрытно приходившим подсмотреть за нашею свободою... чтобы порабоить нас” (Гал.2:4). И в другом месте (1Кор.6:12): “... Все мне позволительно, но ничто не должно обладать мною”. И в (1Кор.7:23): “Вы куплены дорогою ценою; не делайтесь рабами человеков”. Апостол многократно учреждает свободу и отвергает рабство. В самом деле, в 1Кор.(9:19 и далее) он даже говорит: “Ибо, будучи свободен от всех, я всем поработил себя, дабы больше приобресть: для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобресть Иудеев...” И далее он снова говорит: “Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых[10]” (1Кор.9:22). Что же мы скажем на это? Как согласовать эти фрагменты между собой?
            Ответ заключается в том, что Апостол, поскольку он становится всем для всех, постольку он и говорит всем, причем каждому индивидуально [именно ему понятными словами и выражениями]. Таким образом, по необходимости он использует термины “свобода” и “рабство” неоднозначно. Для тех, кто были рабами, но свободны по закону язычников, он говорит в соответствующих выражениях, заповедуя рабам повиноваться своим господам, и, если они могут, им следует становиться свободными (1Кор.7:21 и почти во всех своих посланиях). Но в 1Кор.(6:12) он говорит: “... Все мне позволительно, но ничто не должно обладать мною”, и в 1Кор.(7:23): “Вы куплены дорогою ценою; не делайтесь рабами человеков”. Эти и другие подобные заявления он делает, имея в виду метафорическое[11] рабство, посредством которого человек утрачивает свою свободу, если втягивается в преходящие вещи и сделки с людьми. Ибо он должен “привязаться” к тем людям, с которыми имеет деловые контакты, и, если он хочет оставаться честным, то он обязан проявлять взаимную преданность делу. Поэтому, так или иначе, эти люди становятся пленниками друг друга. Ибо они отвлекаются и занимаются преходящими делами и явлениями, и не могут направить все свое внимание на Бога. 
            Он [Павел] называет другую разновидность рабства самой наилучшей, Гал.(5:13): “Но любовью служите друг другу”. Он говорит о такой разновидности любви, что, хотя он был свободен, все же сделал себя слугой всех. Эта разновидность рабства является высшей свободой, ибо она ни в чем не нуждается и ничего не получает, но, скорее, предоставляет и дарует. Таким образом, она воистину является наиучшей свободой и характерным отличительным свойством христиан. Он имеет это в виду в данной главе, когда говорит: “Не оставайтесь должными никому ничем, кроме взаимной любви” (Рим.13:8). Это благодатное духовное рабство — все служит тем, кто обладает им, и “...все содействует ко благу” (Рим.8:2) тем, кто обладает им. Но сами они не являются рабами никому, потому что они ни в чем не нуждаются, как я уже говорил.
            И четвертая разновидность рабства является в равной мере духовной, но она очень нехороша, и против нее он борется изо всех своих сил, охраняя интересы христиан. Это вопрос о подчиненности Закону и всем его тяготам, то есть он касается веры в то, что для спасения необходимо исполнять все внешние дела Закона. Ибо те, кто полагают так и верят в это, остаются рабами и никогда не будут спасены. Ибо они — рабы Закона, и Закон правит ими из-за этой их глупой веры и [состояния] совести. И таковы все, кто желает обрести спасение каким-то иным путем, нежели через веру во Христа, ибо они в величайшей степени озабочены тем, как удовлетворить Закон своими многочисленными делами и собственной праведностью. Разумеется, Апостол и духовные люди также совершали эти дела, да и по сей день совершают, но они делают это не потому, что должны, но потому, что хотят, не потому, что эти дела необходимы, но потому что они разрешены. Однако эти лицемеры изнуряют себя добрыми делами, исполняя их как необходимую, обязательную работу, и, таким образом, они исполняют их потому, что должны, то есть по необходимости, а не потому, что хотят. В действительности они хотят, чтобы эти дела не были необходимы, каковыми, фактически, они кажутся им. В наше время это весьма распространенная форма рабства. 
            Из этого мы можем легко понять, как в Книге Деяний Апостол хотел очиститься (Деян.21:26), и почему он обрезал Тимофея (Деян.16:3), хотя при этом он везде проповедовал обратное. Таким образом, для тех, кто в Духе, все эти внешние вещи [обряды, установления и предписания] являются делом добровольным, то есть тем, что они могут исполнять либо не исполнять по своему усмотрению.
            Однако Апостол не касается вопроса о свободе по отношению к светским властям. Ведь это не приводит к рабству, поскольку имеет отношение ко всем людям, живущим в этом мире, и не является вопросом исполнения дел Закона Божьего. 
 
            10. “... Любовь есть исполнение закона”. Заповедь: “...Люби ближнего твоего, как самого себя”, понимается двойственно — так, как она звучит в Мат.(19:19), или же так, как она звучит в Лев.(19:18)[12].Во-первых, мы должны понимать это в том смысле, что как ближний наш, так и мы сами должны быть любимы [нами]. Но в другом смысле это можно понимать еще и так, что нам заповедано любить только ближнего своего, используя любовь к себе, как пример. Это лучшее истолкование, потому что человек, с его естественной греховностью, любит себя более всех остальных, ищет своего во всем, любит все остальное ради себя, даже когда он любит ближнего своего или своего друга, ибо он ищет своего [свои интересы, то, что выгодно и подходит ему] в нем.
            Таким образом, это самая глубокая заповедь, и каждый человек должен тщательным образом испытывать себя по ней. Ибо выражением: “Как самого себя”, исключается любое притворство, любая имитация любви. Поэтому тот, кто любит ближнего своего из-за его
 
 


денег,
и не любит того же самого человека, если он
беден,
очевидно, имеет


почестей,
 
скромен,
лицемерную любовь, не любовь к ближнему своему, 


знаний,

необразован,
 


благосклонности,

враждебен,



могущества,

зависим,



утешения

неприятен,



 

 



но любовь к благам ближнего своего, ради собственной выгоды, и, таким образом, он не любит его, “как самого себя”, ибо, на самом деле, он любит себя, даже будучи нищим, или безумцем, и даже полнейшим ничтожеством. Ибо кто является настолько никчемным, что ненавидит себя? Никто не является таким ничтожеством, что не любит себя, и никто не любит других таким же образом (“как самого себя”). Таким образом, эта заповедь является самой трудной из всех, если мы действительно размышляем о ней. И так уж есть, что никто не хочет быть ограбленным, обиженным, убитым, никто не хочет стать жертвой прелюбодеяния, никто не хочет, чтобы ему лгали, чтобы на него клеветали, или завидовали его собственности. Но если он не чувствует того же самого в отношении ближнего своего, то он уже повинен в нарушении этой заповеди. Следовательно, эта заповедь включает в себя также мысль, выраженную в Мат.(7:12): “Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними; ибо в этом закон и пророки”. Поэтому, хотя данная заповедь, при поверхностном рассмотрении ее общих позиций, кажется маленькой и незначительной, производит бесчисленное множество благотворных учений и дает нам верное направление во всех наших делах, если мы применяем ее к конкретным ситуациям. Но тот факт, что эта заповедь не соблюдается, и что мы согрешаем против нее бесчисленное множество раз, и что беспечные люди игнорируют ее, доказывает, что люди не применяют ее к своим делам, но довольствуются своими добрыми намерениями. Например, богачи дают священникам свои сокровища на строительство церкви или мемориала. Но если бы они заняли позицию бедняка и спросили себя — действительно ли они хотят принести это в дар, причем не себе, а — церквам, то они легко узнали бы сами у себя, что им следует делать. 
            Подобным же образом, наш князь и наш епископ соревнуются друг с другом в собирании реликвий.[13]Каждый из них хочет, чтобы другой уступил ему, и все же каждый продолжает демонстрировать свои добрые дела, ничего не позволяя другому.
            Так же и самые ретивые монахи[14] соревнуются между собой ради Бога.[15] Но они не уделяют ни малейшего внимания этой заповеди о любви. 
            Тот же, кто желает подумать всерьез об этой заповеди и применить ее, не должен зависеть от своих деяний, которые происходят откуда-то изнутри, но, скорее, он должен сопоставлять все деяния, слова и помыслы всей своей жизни с этой заповедью, как с правилом, всегда говоря при этом себе о ближнем своем: “Что бы ты хотел, чтобы он для тебя сделал?” И когда он понял это, пусть он начинает делать то же самое по отношению к ближнему своему, и сразу же исчезнет всякое соревнование [всякая борьба], всякое злословие и всякие разногласия, и появится целый сонм добродетелей, всякая благодать, всевозможные деяния святости, и, как он говорит здесь: “Исполнение закона”. Ибо именно так учил Моисей детей Израилевых во Втор.(6:6 и далее): “И да будут слова сии, которые Я заповедую тебе сегодня, в сердце твоем. И внушай их детям твоим, и говори об них, сидя в доме твоем и идя дорогою, и ложась и вставая”. И затем он продолжает: “И навяжи их в знак на руку твою, и да будут они повязкою над глазами твоими”. Моисей хотел не того, чтобы мы носили фарисейские филактерии[16], но слова о том, что они должны быть, как “знак на руке”, означают, что все ваши усилия должны быть направлены к этой цели. И выражение: “Повязкою над глазами твоими”, означает, что все наши помыслы должны быть направляемы этими словами, и фраза: “Напиши их на косяках дома твоего и на воротах твоих”, означает, что все наши чувства, и, в частности, наш язык должны быть направляемы и применяемы согласно этим словам. 
            Делающий это мог бы прийти к совершенному пониманию своих недостатков, к смирению и страху Божьему. В противном случае человек остается в таком состоянии, когда он уверен, что ему ничего не грозит, и что он свят и безгрешен. Ибо он часто открывал бы не только свою лень и медлительность всякий раз, когда нужно оказать помощь ближнему своему — хотя, в то же время, он обнаруживает, что желает, чтобы каждый человек испытывал любовь, доброту и благорасположенность по отношению к нему — но сам он, фактически, является его врагом и лжебратом, настоящим клеветником и человеком, исполненным всякого греха. По этой причине мы можем сказать, что Апостол описывает сущность данной заповеди, говоря в Филип.(2:4): “Не о себе только каждый заботься, но каждый и о других”, и в 1Кор.(13:5): “... [Любовь] не ищет своего”, то есть она побуждает человека к отрицанию себя и к утверждению другого, к развитию привязанности к ближнему своему и устранению ее от себя, к помещению себя на место ближнего своего и последующему определению — чтобы тот хотел сделать для себя, и что он и другие могли бы сделать для него. И тогда он откроет посредством этого непогрешимого учения — что ему следует делать. Когда же этот процесс опускается, то заповеди преумножаются, но все же человек не достигает той цели, к которой он стремится. 
            Всякий раз, когда он желает благословений — будь то благословения духовные или физические — когда, например, он хочет, чтобы за него была вознесена молитва, причем неким определенным образом (то есть совершенным образом), он впутывается этой самой молитвой во зло [в пороки], потому что он становится обязан тем же самым другим людям, но впоследствии обнаруживает, что не желает делать этого по отношению к другим. Или он может начать ненавидеть себя и не желать никаких благ от других, и тогда он также не будет ничем обязан другим. Почему? Потому что тот, кто мертв, является праведным. Вот как глубока и широка эта заповедь!
 
            11. “... Наступил уже час пробудиться нам от сна”. То же самое говорится в 1Кор.(15:34): “Отрезвитесь[17], как должно, и не грешите...”, а также в Ефес.(5:14): “... Встань, спящий, и воскресни из мертвых, и осветит тебя Христос”. Несомненно, что в данном фрагменте он говорит о духовной спячке, то есть о состоянии духа, который спит, когда живет в грехах и доволен собой. В Евангелии Христос много раз предостерегает по поводу такой спячки, увещевая нас о том, что мы должны быть бдительны. И мы должны заметить, что он говорит не о тех людях, которые мертвы во грехах или в неверии, равно как и не о тех верующих, которые пребывают в смертном грехе, но, скорее, о христианах, которые живут этакой “тепловатой” [равнодушной] жизнью, раздуваясь при этом от самодовольства. Ибо он хочет, чтобы они продвигались внимательно, как мы читаем в Мих.(6:8): “О, человек! сказано тебе, что — добро, и чего требует от тебя Господь: действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудренно ходить пред Богом твоим”. Ибо те, кто беспечны, не бдительны и не имеют страха [Божьего], относятся к людям, которые начинают, но не продолжают — они “возлагают руку свою на плуг” и “озираются назад” (Лук.9:62). Они имеют “вид благочестия”, силы же его отреклись (2Тим.3:5). Физически [своими телами] они вышли из Египта, но сердцами остались. Они самодовольны, они идут своим путем без страха Божьего, они ожесточены сердцами, безбожны, бесчувственны. О таких людях блаженный Бернар говорит: “Тот, кто постоянно не стремится к покаянию, говорит этим самым, что он не нуждается в покаянии”[18]. А если он не нуждается в покаянии, то ему не нужно и милосердие, а значит он не нуждается и в спасении. Это что-то такое, чего не может быть, за исключением, разве что, того, кто без греха, то есть Самого Бога или Его Ангелов.
            Поэтому хорошо, что Апостол обращается к христианам и увещевает их очнуться от спячки, хотя они не были бы христианами, если бы уже не очнулись. Но стоять неподвидно на пути к Богу — значит двигаться назад, а продвигаться — значит каждый раз начинать сначала. Поэтому Проповедник не говорит: “Когда человек продвинулся бы...”, но он говорит: “Когда человек окончил бы...” (Сирах.18:7). Св. Арсений каждый день молился Богу таким образом: “Помоги мне, Господи, чтобы я мог начать жить для Тебя”[19]. И, конечно же, раз Апостол говорит о знании: “Кто думает, что он знает что-нибудь, тот ничего еще не знает так, как должно знать” (1Кор.8:2), то и мы также должны рассуждать о любой человеческой добродетели: Кто думает, что он уже овладел ими и начал, еще не знает, как нам следует начинать.
            И таких людей в наши дни очень много. Они совершают учрежденное Христом покаяние, как нечто внешнее и преходящее, и, совершив это, считают, что теперь они праведны. В результате такая разновидность вероисповедания часто осуществляется в ущерб этому жалкому и никуда не годному упованию на самого себя, потому что оно отнюдь не устраняет того, что, как им кажется, оно устраняет.
            Слово “сон”[20] используется в Писании различным образом. Прежде всего, оно используется в буквальном смысле, как указание на физическую смерть, например — в Иоан.(11:11): “Лазарь друг наш уснул...” И в Ветхом Завете, очень часто в Книгах Царств и Паралипоменон мы читаем: “И почил он с отцами своими...”[21].
            Кроме этого оно используется при указании на духовную спячку, причем это его применение двойственно. Во-первых, оно используется в хорошем [положительном] смысле, как, например, в Пс.(126:2): “... Тогда как возлюбленному Своему Он дает сон”, и еще, в Пс.(67:13): “Если вы спите среди многих”[22]. И в Песн.Солом.(5:2) невеста говорит: “Я сплю, а сердце мое бодрствует”. Соответственно, “спать” — это значит не быть обращенным, в сторону преходящих благ [“преимуществ”, “выгод”], но, скорее, считать их чем-то воображаемым и туманным, нереальным, из-за своего интереса к вечным явлениям и вещам, которые люди видят в свете веры, своим бодрствующим сердцем. Поэтому они преспокойно спят, когда речь идет о вещах преходящих, и относятся к ним с пренебрежением.
            В-третьих, слово “сон” используется при указании на духовную спячку, но в отрицательном смысле этого слова, в смысле, противоположном упомянутому выше. Апостол говорит об этом в 1Фессал.(5:6 и далее): “Итак не будем спать, как и прочие, но будем бодрствовать и трезвиться. Ибо спящие спят ночью, и упивающиеся упиваются ночью”. Слово “ночь” используется здесь для обозначения духовного зла. Подобным же образом, мы читаем в Пс.(75:6): “... Уснули сном своим, и не нашли все мужи силы рук своих”[23]. Таким образом, слово “спать” в этом смысле означает: “не обращаться к вечным ценностям и не заботиться о вечных ценностях. Люди такого типа безразличны к вещам и явлениям вечным, но весьма активны по отношению к вещам преходящим, за которыми они следят бдительно и жадно. Таким образом, они являются своеобразными “антиподами”[24] тех спящих людей, которые упомянуты выше, потому что ночь одних является днем других, и бодрствование одних является сном других, и наоборот. Мы видим противоположные ценности, противоположные последствия и, следовательно, противоположных людей. Короче говоря, мы можем описать эти три [упомянутые выше] разновидности, как “сон сущности [натуры, природы]”, “сон благодати” и “сон вины”, но такое разграничение несколько туманно. 
            И, как имеются в Писании три способа описания сна, так существуют там и три различных способа упоминания [понимания] ночи и дня, и почти все они являются метафорическими. Ибо слово “день” в духовном смысле указывает на “веру”, а “ночь” — на неверие. В Псалме (18:3), однако, наоборот, вера — это “ночь”, а неверие — “день”: “День дню передает речь, и ночь ночи открывает знание”, то есть плотский человек[25]говорит плотскому, а мудрый человек — мудрому; безумное Божие — к безумию людей, мудрое во Христе — к мудрому мира. И поэтому также очевидно, что в данном фрагменте Апостол не говорит о физическом сне, тьме или ночи, которые ощущаются [распознаются чувствами] — это он имеет в виду позже, когда говорит: “... Ни пированиям и пьянству” (стих 13), то есть сну [бездействию] и похотям. Эти вещи, конечно же, совершаются ночью. 
            Таким образом, дела тьмы — это дела тех, кто спит в духе, в отрицательном смысле этого слова, то есть это дела тех, кто мирно покоится в вожделениях мира сего — это не только те дела, о которых принято думать, что они порочны, но также и те, которые считаются добрыми, но все же являются порочными из-за внутренней порочности, потому что люди совершают их без бодрствования веры.
 
            “Ибо ныне ближе к нам спасение...” Данная фраза имеет то же значение, что и фрагмент (2Кор.6:1-2), где Апостол говорит: “... Умоляем вас, чтобы благодать Божия не тщетно была принята вами. Ибо сказано: ‘во время благоприятное Я услышал тебя и в день спасения помог тебе’. Вот, теперь время благоприятное, вот, теперь день спасения”. То, что Апостол затрагивает здесь [в Послании к Римлянам] поверхностно и как бы непреднамеренно, в Послании к Коринфянам он рассматривает более детально, подробно раскрывая, значение слов “отвергнем дела тьмы и облечемся в оружия света” (стих 12). Он говорит там далее: “Мы никому ни в чем не полагаем претыкания, чтобы не было порицаемо служение, но во всем являем себя, как служители Божии, в великом терпении, в бедствиях, в нуждах...”. И немного далее он продолжает: “... С оружием правды в правой и левой руке” (2Кор.6:3-7). В Послании к Римлянам Апостол использует термин “оружия света”, в Послании к Коринфянам — “оружие правды”. Таким образом, “правда” и “свет” — это одно и то же.
 
            13. “... Ни пированиям...” Как термин graecari (“жить по-гречески”) происходит от слова Graecus (грек), точно также и слово comessari (“пирование”) происходит, похоже от термина comos (“веселье”, “пирушка”). Ибо греческое слово cwmoV означает “пир” [званый обед, банкет], или, скорее, роскошное, расточительное и неумеренное приготовление и проведение пиршества. Действительно, имя бога винопития — Comus, и его пиршество названо этим же именем. В этом греки превосходят немцев да и, по существу, весь мир, потому что они придают пирам и праздненствам столь большое значение, что даже изобрели себе бога, ответственного за это времяпровождение, считая это делом полезным и весьма похвальным. Однако Апостол учит противоположному в данном фрагменте и в 2Кор.6. Ибо он хочет, чтобы мы постились, воздерживались и трезвились. И, конечно, всякий, кто читает жития [жизнеописания], хотя бы — Св. Иеронима, увидит, что эти шесть пороков не только изобиловали в Риме, но действительно властвовали и тиранствовали над людьми — посмотрите, например, у Светония “Жизнь двенадцати цезарей”[26] — так, что даже Ювенал[27], старый язычник, восклицает: “Самый большой враг, а именно — роскошь — пришла, чтобы обосноваться с нами и мстить побежденному миру”.[28]И, таким образом, Апостол пытается испугать верных, чтобы они не поддавались диким примерам Рима. И блаженный Петр тоже не молчит о распутстве этого города, когда в 1Пет.4:4 обращает внимание не только на распутство, но также и на злословие. В самом деле, он не стесняется называть этот город Вавилоном, потому что все в нем было в беспорядке и путанице, о чем даже Катулл[29] свидетельствует: “Все, будь то правильное или неправильное, смешалось в безумном неистовстве”[30], так что город, доведенный теперь до безумной развращенности, похоже, просит небо либо об Апостолах, причем о величайших из них, либо о наказании Содома и Гоморры. Поэтому в 1Пет.(4:3 и далее) говорится: “Ибо довольно, что вы в прошедшее время жизни поступали по воле языческой, предаваясь нечистотам, похотям (мужеложству, скотоложству, помыслам), пьянству, излишеству в пище и питии и нелепому идолослужению; почему они и дивятся, что вы не учавствуете с ними в том же распутстве, и злословят вас”. И во 2Пет.(2:13) мы читаем: “... Ибо они полагают удовольствие во вседневной роскоши[31]; срамники и осквернители, они наслаждаются обманами своими, пиршествуя с вами”. Но сейчас Рим, вернувшись к своим прежним моральным нормам, втягивает почти весь мир за собой, увлекая его своим примером, если не сказать больше, что современный Рим даже превосходит Рим древний своими чрезмерными буйствами, так, что он, похоже, опять нуждается в Апостолах, и даже в еще большей мере. Их появление [сейчас], до того, как они придут в качестве судей, было бы делом добрым и благоприятным.
            Между прочим, мы должны обратить внимание, что слово luxuria (распутство) не должно пониматься в данном фрагменте как “похотливость” (libido), но, скорее, оно означает “пирование” или “проявление расточительности”, подобно греческим терминам aswtia, aswtoV.
            Противостоя тому же пороку в 1Тим.2 и 3, а также в Тит.1 и 2, Апостол дает наказ о том, чтобы епископы, диаконы, старцы и старицы, молодые мужчины и женщины трезвились, и всех их он предостерегает от пьянства и пирования, как от опаснейшего порока. Таким образом, сравнение тех фрагментов с этим, и этого с теми, дает нам правильное понимание апостольского образа мышления, когда в данном фрагменте он показывает — чего он не хочет, а в других — чего он хочет.
 
            “... Ни сладострастию и распутству”. То есть они должны быть бдительны и целомудренны. Ибо в предшествующих фрагментах он предписывал целомудрие и бдительность, начиная с епископов, и затем — распространяя это на старейшин и остальных. И это, несомненно, является правильным порядком. Ибо пирование и пьянство способствуют распутству или, как говорят греки, похотливости. Поэтому святые отцы[32] утверждали, что тот, кто желает служить Богу, должен прежде всего бороться с пороком обжорства, потому что это зло является наиболее труднопреодолимым. Если этот порок не искоренить, то даже если он и не приводит к похотливости, что иногда случается с престарелыми мужчинам, все-равно он делает ум неподготовленным к божественным вещам. По этой причине пост является сильнейшим оружием христиан, обжорство же, с другой стороны — это наиболее эффективный механизм [воздействия] дьявола. Но об этом много сказано в писаниях святых.
 
            “... Ни ссорам и зависти”. Как в предшествующих фрагментах, где Апостол наставлял человека об отношении к себе самому, а именно — о том, чтобы он был умерен, осторожен и целомудрен, так и в данном фрагменте, он учит человека об отношениях с ближним его, чтобы они жили, в мире, единстве и любви. Он заповедует это во всех своих посланиях, подробно и с большой заботой [обеспокоено], что он делал также и в предшествующей главе. Так, в 1Тим.(2:8) он говорит: “Итак желаю, чтобы на всяком месте произносили молитвы мужи, воздевая чистые руки без гнева и сомнения”. В третьей главе того же послания (1Тим.3:3), равно как и в Послании к Титу (1:7), он заповедует, чтобы епископ был несварлив. И, согласно блаженному Иерониму, это означает, что он не должен быть слишком резким и категоричным в своих высказываниях[33]. Таким образом, он хочет, чтобы они были кроткими, добрыми и великодушными друг ко другу. “Спор” — это словесная битва, и “спорить” — значит сражаться на словах. В этой битве каждый спорщик хочет, чтобы его считали правым и победившим, а всех остальных — побежденными [опровергнутыми]. Это ситуация, в которой никто ничего не дает другому. С другой стороны, термин “соперничество[34]” очень многозначен. “Соперничать” [соревноваться] означает “следовать за” или преследовать”. И точно так же, как термин “следовать” или “преследовать” используется как в положительном, так и в отрицательном смысле, так и слово, означающее “стремительно и упорно следовать за...” (consector), слово “следовать [‘придерживаться’]” (insector), “гнаться, преследовать” (prosecutor), “следовать” (persecutor) и также “ревновать [соперничать]” (emulor), все эти слова могут использоваться различными путями. И это не обязательно означает “подражать” (imitari). Ибо слово “состязаться” означает “преследовать” [гнаться] таким образом, что человек обретает, ухватывается или даже превосходит, и поэтому оно выражает не только простое следование, но реальное стремление превзойти. Поэтому, если кто-то ревнует [состязается] в хорошем смысле этого слова, то он является человеком, который так подражает своему учителю или его примеру, что пытается даже превзойти этот пример, чего человек не делает, если он просто подражает. И, с другой стороны, тот, кто ревнует [состязается] в плохом смысле этого слова, является человеком, пытающимся преозмочь того, с кем он соревнуется, или, выражаясь простым языком, он хочет, чтобы его слово было последним, а это значит побеждать зло злом. Если другой человек говорит или делает что-то порочное, то он пытается делать или говорить нечто даже еще худшее. Таким образом, ревность [соперничество] является сестрой спора [состязания]. И поэтому мы чаще используем термин “ревнитель” (emulus или emula) либо как прилагательное, либо как существительное.
            Эти замечания далеко не исчерпывают вариантов использования данного термина, однако, мы сказали достаточно о рассматриваемом библейском фрагменте. Бог назван словами zelotes (“ревнитель”, см. Исх.20:5 и др.) и emulator. Апостол говорит (2Кор.11:2): “Я ревную о вас ревностью Божией”. И в Песн.Песн.(8:6) о ревности сказано, что она “люта, как преисподняя” — фрагмент, в котором термин “ревность”, похоже, не может восприниматься в смысле обоюдного состязания. Более того, поскольку ревнующий пытается быть единственным в том деле [в той области], в котором он состязвется с другим, в этом заключается причина того, почему муж соперничает с прелюбодеем, Бог с идолом, жена с прелюбодейной женщиной или любовницей. Как человек хочет полного [всецелого] обладания своей женой, и, таким образом, пытается исключить другого человека, так и Бог хочет быть единственным Богом, так и Апостол ревнует о Коринфянах, желая быть их единственным учителем, для исключения всех других, не желая делиться этой славой с другими, но это [совершается] со святой ревностью. Ибо он боялся, что их ум может быть развращен хитрыми происками сатаны, даже несмотря на то, что он обручил их со Христом. Он также боялся и лжепророков. Поэтому ревность включает в себя благое, которое является возлюбленным, и исключает разделение этого благого с кем-либо, и, таким образом, это разновидность ненависти по отношению к тому, кто желает разделить и не хочет оставить это себе одному. Поэтому ревность одновременно любит и ненавидит. Иногда объектом такой ревности является то, что любимо, а иногда — то, что ненавидимо, например, когда мы говорим: “Человек ревнует свою жену”, и: “Человек с ревностью относится к прелюбодею”. В первом примере данный термин используется более надлежащим образом, как в 1Кор.(12:31): “Ревнуйте о дарах больших...”.
            Соперничество — это любящая ревность, или ревнивая любовь. Существует смесь любви и ненависти, горькой любви и любящей горечи. Точно также, покаяние — это сладкое сожаление и сожалеющая сладость. Ибо сладость любви ревнителя заставляет его делать то, что он делает и желать делать это, но горечь его ненависти делает его нежелающим. Но это слово не всегда используется надлежащим образом, часто его используют, имея в виду усилие, которое человек предпринимает для достижения своей цели, даже без намека на ненависть, как, например, в 1Кор.(10:22): “Неужели мы решимся раздражать Господа?”[35], то есть разве мы пытаемся превзойти Господа или делать более, чем делает Он? Разве мы сильнее Его? 
 
            14. “... И попечения о плоти не превращайте в похоти”, то есть не удовлетворяйте похоти плоти, но обеспечивайте ее необходимым. Апостол пытается сказать, что похоти плоти не должны поощряться [получать поддержку]. Ибо, так Гуго Сен-Викторский[36] справедливо говорит: “Кто лелеет свою плоть — вскармливает себе врага”, и снова, с другой стороны: “Тот, кто разрушает свою плоть — убивает друга”.[37] Но разрушать следует не плоть, а пороки плоти, то есть похоти, которые должны быть уничтожены. И в Прит.(29:21) говорится: “Если с детства воспитывать раба в неге, то впоследствии он захочет быть сыном”[38].
 

Примечания:
[1] Это, несомненно, относится к тем размышлениям Лютера, которые впоследствии (1520 г.) нашли свое отражение в работе “Свобода христианина” (The Freedom of a Christian, Luther’s Works, 31, pp. 343-377). [Перев.: Данная работа переведена на русский язык и включена в книгу “Мартин Лютер. Избранные произведения”,С.-П.:1994, сс.16-54].
[2] Езд.5:11;
[3] Досл: “коварными привилегиями”. — Перев.
[4] Имеется в виду “чистые снаружи, но грязные изнутри”. Данная идиома, вероятно, взята Лютером из Деян.(23:3): “... Бог будет бить тебя, стена подбеленная! ты сидишь, чтобы судить по закону, и, вопреки закону, велишь бить меня”. Здесь также напрашивается аналогия с Мат.(23:27): “Горе вам, ... лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам...”. Во многих других переводах вместо слова “окрашенным” используется слово “побеленным” (Например, в английском переводе King James, а также в СП: “... Вы подобны побеленным гробницам...” — Перев.
[5] Это ссылка на случай, произошедший в городе Страсбурге, где некий Хепп фон Кирчберг, каноник [штатный священнослужитель епархиального кафедрального собора в католической церкви. — Перев.] церкви Св.Фомы, изнасиловал дочь горожанина. Тщетно городские власти обращалились к епископу и архиепископу в поисках правосудия. Преступник, тем временем, выхлопотал обвинительный акт против трех членов страсбургского городского совета в римской курии, в результате чего, истец стал ответчиком.
[6] См. Мат.(23:24): “Вожди слепые, оцеживающие комара, а верблюда поглощающие!” — Перев
[7] Досл.: “бегемоту”. — Перев.
[8] Бернар Клервоский. — Перев.
[9] Дословно — "средней частью". — Ред.
[10] При дословном переводе цитаты, используемой в тексте: “... чтобы спасти всех”. — Перев.
[11] Иносказательное, образное.
[12] В цитате, используемой Лютером, фрагмент из Лев.(19:18) дословно звучит так: “Люби друга своего”. В русском Синодальном переводе, однако, никаких различий между этими фрагментами нет. — Перев
[13] Как Фридрих Мудрый, курфюрст Саксонский, так и Альбрехт Бранденбургский, архиепископ Магдебургский и Майнцский, епископ Хальберштадтский, были ревностными собирателями реликвий, и в те времена, когда Лютер работал над данными лекциями, они особенно предавались этому увлечению.
[14] В англ. тексте здесь используется термин Observants, которое, строго говоря, переводится, как “францисканец строгого толка”, далее, однако, речт идет об августинцах строго толка. — Перев.
[15] Монахи Августинского монастыря в Эрфурте, членом которого с 1505 по 1524 гг. был Лютер, строго соблюдали все монашеские обряды и обычаи. Но, как Лютер отмечает здесь и во многих других местах, внутри ордена имела место постоянная борьба между “строгими” и “нестрогими” [“распущенными, расхлябанными”] монастырями и людьми. Попытки Стаупица примерить и объединить две эти части оказались безуспешными. Хотя Лютер поддерживал попытки Стаупица, сам он придерживался самого строжайшего соблюдения всех обрядов и обычаев. В 1533 году он писал: “Я соблюдал правила своего ордена столь строго, что могу сказать: если бы какой-то монах когда-либо мог попасть на небеса благодаря исполнению им своих монашеских обязанностей, то я поппал бы туде также... Если бы это продлилось хоть немного дольше, я умертвил бы себя своими постами и бдениями, молитвами, чтениями и другими делами” (W, XXXVIII, 143). Лютер никогда не стеснялся критиковать своих собратьев-монахов, не соблюдающих обрядов, делая сноски и примечания в своих лекциях, например: “Это как раз то, что происходит со всеми спесивыми, упрямыми, суеверными, мятежными и непокорными людьми, и я боюсь за наших особо ретивых монахов также, ибо под видом жизни по правилам и предписаниям, они проявляют непокорство и бунтовство (W, IV, 83). См. также соответствующие комментарии к  стиху 1:1 выше, во воторой части данной книги: “Лютер неоднократно подчеркивает важность положения, которое занимает духовенство и ответственность, лежащую на священниках ...” и т.д
[16] Амулеты.
[17] При дословном переводе цитаты, используемой Лютером: “Проснитесь ...” — Перев.
[18] Sermo II in vigilia nativitatis Domini, Patrologia, Series Latina, CLXXXIII, 90.
[19] Vitae patrum, Verba seniorum, III, 190; V, 15, 5, Patrologia, Series Latina, LXXIII, 801; 953.
[20] “... Пробудиться нам от сна”.
[21] См., например 3Цар.(14:20). — Перев
[22] Лютер цитирует Вульгату: Si dormiatis inter medios cleros. В Dictata super Psalterium он дает следующие комментарии к словам “si dormiatis”: “Покоясь от смятения желаний”, и к словам “inter medios cleros”: “Между двумя заветами, или жить в вере между вещами преходящими и небесными”. См. W, III, 386, 15. В своих заметках к Пс.(126:2) Лютер определяет понятие “сон”, как: “Презрение к вещам преходящим, о которых я говорил в Пс.(67:13)”. См. W, IV, 415, 10.
[23] В современном переводе: “Храбрые воины всего достоянья лишились, они как-будто крепким сном уснули, никто не поднимет руки”. — Перев.
[24] Лютер использует здесь слово antithesiaci, которое, похоже, является его собственным изобретением. [Перев.: “антитетический дубликат” — “противоположный двойник”, или “двойник наоборот”].
[25] Лютер написал здесь “духовный человек”, однако, это разрушает параллелизм, который он здесь сьроит. Должно быть он имел в виду плотского человека.
[26] Светоний: Гай Светоний Транквилл (ок.70— ок.140) — римский писатель. Из его многочисленных трудов полностью сохранились жизнеописания 12 первых императоров — от Цезаря до Домициана (De vita Caesarum — “Жизнь двенадцати цезарей”). — Перев.
[27] Ювенал Децим Юний (ок.60 — после 127): римский поэт, автор сатир. — Перев.
[28] Ювенал, Satyrae, VI, 292
[29] Катулл, Гай Валерий (род. в 87 или 84 г. до Р.Х., ум. ок.54 г. до Р.Х.): римский лирик. — Перев
[30] Catullus, LXIV, 406
[31] Современным языком: “Их представление об удовольствиях — повседневная роскошь”. — Перев.
[32] См. Johannes Cassianus, De coenobiorum institutis et de octo proncipalibus vitiis, V, 1ff., Patrologia, Series Latina, XLIX, 201 ff
[33] Досл.: Он не должен “иметь острый язык”.
[34] При дословном переводе рассматриваемого фрагмента в том виде, как его комментирует Лютер, в нем используется именно это слово, вместо слова “зависть”, примененного в русском Синодальном переводе Библии. — Перев.
[35] При дословном переводе цитаты, используемой Лютером: “Разве мы вызываем ревность в Господе?” В большинстве английских версий перевода и в современном переводе Библии на русский язык также приводится подобный вариант: “Что же мы, стараемся вызвать ревность у Бога?” — Перев.
[36] Гуго Сен-Викторский (Hugo de Saint-Victor) (ок.1096—1141) — средневековый философ и богослов. — Перев.
[37] Веймарское издание не смогло найти эти слова в трудах Гуго Сен-Викторского и предполагает, что их подоплекой могут быть слова Григория Великого из работы Homilia in Ezechielem, II, 7: “Иногда наша плоть является помощником в добрых делах, а иногда она становится соблазном к делу порочному. Итак, если мы даем ей больше причитающегося ей, мы вскармливаем врага. Но если мы не даем ей должного, мы убиваем собрата своего”.
[38] Вариант, предлагаемый в современном переводе, ближе к версии, используемой Лютером: “Если даешь слуге все, что он хочет, то в конце концов он не будет хорошим слугой”. — Перев
Глава 14
 
         1. "Немощного в вере принимайте без споров о мнениях".
 
        Слово "немощный" в этом фрагменте не должно пониматься как "бессильный", что имеет место в следующей главе, где он говорит о "немощах бессильных" (Рим.15:1), то есть о людях, которые немощны [бессильны], но, скорее, в смысле "болезненности", что противоположно силе или доброму здоровью. Например, мальчик, конечно же бессилен, по сравнению со взрослым мужчиной, но он отнюдь не является немощным. Поэтому первый термин должен пониматься в относительном и переходном смысле, второй же - в абсолютном смысле. Ибо таким образом Апостол в своих письмах говорит о том, что некоторые люди немощны в вере, а другие - сильны, используя термин "немощный" для указания на людей, которые слишком озабочены или все еще суеверны в некоторых отношениях, которые думают, что им следует делать то, что на самом деле им делать не нужно. Но не то чтобы он восхваляет тех, кто суеверны и по своей воле остаются таковыми, но, скорее, тех, кто по нужде пока все еще слаб в вере, кто по этой причине пока еще не спасен, но только еще на пути ко спасению, а потому нуждается в заботе и особом внимании, чтобы достичь этой цели. Поэтому он предупреждает Тита (Тит.2:1): "Ты же говори то, что сообразно с здравым учением", и еще (2:8): "[... Показывай в себе] слово здравое, неукоризненное, чтобы противник был посрамлен, не имея ничего сказать о нас худого", и еще там же (2:2): "Чтобы старцы были бдительны...", и (1:9): "Чтоб он был силен и наставлять в здравом учении...". Он говорит все это, противостоя иудейскому суеверию, которому учили некоторые лжеапостолы относительно ограничений в еде и соблюдения особых дней, лжеапостолы, о которых он говорит в том же самом послании (Тит.1:10;13): "Ибо есть много и непокорных, пустословов и обманщиков, особенно из обрезанных... По сей причине обличай их строго, дабы они были здравы в вере". И в (1Тим.1:3 и далее) он говорит: "... И увещевать некоторых, чтобы они не учили иному и не занимались баснями и родословиями безконечными ... Цель же увещания есть любовь от чистого сердца и доброй совести и нелицемерной веры, от чего отступивши, некоторые уклонились в пустословие, желая быть законоучителями, но не разумея ни того, о чем говорят, ни того, что утверждают". Подобным же образом, в (Гал.4:9 и далее) он говорит: "Ныне же, познавши Бога, или лучше, получивши познание от Бога, для чего возвращаетесь опять к немощным и бедным вещественным началам и хотите еще снова поработить себя им? Наблюдаете дни, месяцы, времена и годы. Боюсь за вас, не напрасно ли я трудился у вас". И еще более определенно он высказывается в (Кол.2:16 и далее): "Итак никто да не осуждает вас за пищу, или питие, или за какой-нибудь праздник, или новомесячие, или субботу: это есть тень будущего, а тело - во Христе. Никто да не обольщает вас самовольным смиренномудрием и служением Ангелов, вторгаясь в то, чего не видел, безрассудно надмеваясь плотским своим умом и не держась главы, от которой все тело, составами и связями будучи соединяемо и скрепляемо, растет возрастом Божиим. Итак, если вы со Христом умерли для стихий мира, то для чего вы, как живущие в мире, держитесь постановлений: 'не прикасайся', 'не вкушай', 'не дотрагивайся',- что все истлевает от употребления,- по заповедям и учению человеческому? Это имеет только вид мудрости в самовольном служении, смиренномудрии и изнурении тела, в некотором небрежении о насыщении плоти". И в Послании к Евреям (13:9) мы читаем: "Учениями различными и чуждыми не увлекайтесь; ибо хорошо благодатию укреплять сердца, а не яствами, от которых не получили пользы занимающиеся ими". И в (1Кор. 8:1 и далее, и 10:16 и далее) он весьма пространно говорит о том, что упоминается в данной главе. 
        Таким образом, смысл слов Апостола заключается в том, что в новом законе все добровольно, и нет ничего необходимого для тех, кто верует во Христа, но любви довольно для них, как он говорит в (1Тим. 1:5): "Приводя на память нелицемерную веру твою...", и в (Гал.6:15): "Ибо во Христе Иисусе ничего не значит ни обрезание, ни необрезание, а новая тварь, но все - в соблюдении заповедей Божиих"[1]. И наш Господь в Евангелии говорит (Лук.17:21-22): "... Не придет Царствие Божие приметным образом, и не скажут: 'вот, оно здесь', или: 'вот, там'. Ибо вот, Царствие Божие внутрь вас есть". Подобным же образом, в (Мат.24:11,26) Он говорит: "И многие лжепророки восстанут и прельстят многих... Итак, если скажут вам: 'вот, Он в пустыне',- не выходите; 'вот, Он в потаенных комнатах',- не верьте". И в конце 66-ой главы Книги Исаии мы читаем: "Тогда из месяца в месяц, и из субботы в субботу...". И снова в (Ис.1:13): "Новомесячий и суббот, праздничных собраний не могу терпеть". И подобные выражения встречаются в Библии многократно.
        Таким образом, новому закону не свойственно отводить определенные дни для постов, как это делал закон Моисеев. Также ему не свойственны предписания нам запретов и различий в пище - скажем, между мясом, яйцами и т.п. - что опять же делается в Законе Моисеевом, например, в (Лев.11) и (Втор.14). Так же, как ему не свойственно учреждать одни дни - праздничными, а другие - нет. Не свойственны новому закону также и предписания о том, чтобы мы строили такие, либо иные церкви, или же чтобы мы украшали их неким определенным образом, или же о том, чтобы песнопения в них были какого-то определенного типа, либо орган, или алтарное убранство, чаши, статуи, и все остальное убранство, которое имеется в наших храмах. Наконец, нет никакой необходимости в том, чтобы проповедник и другие религиозные служители выбривали тонзуру или повсюду ходили в специальном одеянии, как они делали во времена ветхого закона. Ибо все это является тенью и знамениями того, что имеет место ныне, и потому это было [образно выражаясь] "детством". Ибо каждый день является празднеством, всякая пища дозволена к употреблению, всякое место свято, любое время годится для поста, любое церковное одеяние позволительно, все возможно [все на ваше усмотрение], при условии, что мы умеренны в употреблении всего этого, и что у нас имеется любовь и все остальное, чему учит Апостол. Многие лжеапостолы выступали в своих проповедях против той свободы, которую утверждает Павел - они желали вести людей к рассмотрению этих вопросов, как чего-то необходимого для спасения. Всему этому Апостол противостоит с потрясающим усердием. С какой целью? Собираемся ли мы сейчас подтверждать ересь Пикартов.[2] Ибо они полностью предались этому правилу. И, таким образом, хотим ли мы сказать, что все церкви, все их убранство, все служения в них, все священные места, все постные дни, все празднества, наконец все различия между священниками, епископами и другими религиозными служителями в их рангах, одежде и церемониях, соблюдаемые на протяжении столь многих столетий по сей день, и столькие монастыри, фонды, благотворительные заведения и пребенды - хотим ли мы сказать, что все это должно быть упразднено? Ибо это то, что делают Пикарты, и этого, дескать, требует свобода нового закона. Да ни в ком случае!
        Потому что если мы понимаем Апостола подобным образом, то отсюда немедленно вытекает возражение, уже выдвигавшееся против учащих таким вещам: Тогда "не делать ли нам зло, чтобы вышло добо?"(Рим.3:8) — давайте перестанем творить добро, мы отправимся на небеса и просто так. Очевидно, что именно такое заключение вытекает в данном случае. Ибо, если бы Апостол отвергал все дела, которые мы только что упоминали, то, несомненно, не остается также и никаких других неотверженных дел. Ибо ни одно из них не является необходимым для спасения, что очевидно в случае с младенцами и детьми, а также в случае тех, кто болен, или заключен в тюрьму, или нищенствует, для кого эти набожные дела не являются необходимыми, или для кого они просто невозможны. Но любви от чистого сердца довольно, как мы уже говорили выше. 
        В противовес этому замечанию существует утверждение самого Апостола о том, что те вдовы которые "... впадая в роскошь ... желают вступать в брак... подлежат осуждению..." (1Тим.5:11-12). То есть необходимо, чтобы они оставались вдовами, (потому что они впадают в роскошь "в противность Христу"). И в Евангелии Господь говорил о самом малосущественном: "Сие надлежало делать, и того не оставлять" (Мат.23:23; Лук.11:42). И, подобное же мы видим в Книге Иеремии 35:5 (и далее). Он воздает похвалу дому Рехавитов за то, что они не пили вина и не строили домов, только потому, что они повиновались своему отцу Ионадаву в этих вопросах. И сам Апостол в Книге Деяний (16:3) обрезает Тимофея, приносит жертвоприношения и совершает очищения в храме (см. Деян.21:26).
        Ответ заключается в том, что воистину, на основании нового закона, ничто из этого не является необходимым, но не так, что когда что-то одно упускается - становится дозволительно поступать наоборот, либо делать нечто совершенно отличное от этого. Как говорит Хиларий *** (Hilary): "Мы должны понимать значение утверждений, исходя из причин их возникновения"[3]. Ибо Апостол говорит здесь, противостоя иудеям и подобным им людям, учившим, что такие дела были абсолютно необходимы, и что до совершенияэтих дел, веры во Христа недостаточно для спасения. Так, они говорят в (Деян.15:1) даже тем, кто, уже уверовав во Христа, были крещены: "Если не обрежетесь по обряду Моисееву, не можете спастись". И чуть позже: "... Должно обрезывать язычников и заповедовать соблюдать закон Моисеев" (Деян.15:5). То же самое представление, очевидно, проявляется в (Гал.2:14), где Апостол говорит Петру: "... Для чего язычников принуждаешь жить по-Иудейски?" Этим он как бы говорит: "Ты принуждаешь их, то есть ты заставляешь их думать, что для спасения необходимо воздерживаться от языческой пищи". И в той же самой главе (Гал.2:3) он говорит: "Но они и Тита, бывшего со мною, хотя и Еллина, не принуждали обрезаться". То же самое значение здесь имеет слово "судить", используемое в данном фрагменте несколько раз. Ибо тот, кто судит другого, конечно же верит, что совершаемое судимым противостоит его спасению, и что он непременно должен совершать нечто противоположное. Когда же эта немощность веры, наряду с суеверным мнением, перестает оказывать влияние, каждому дозволено соблюдать весь Закон и каждую его заповедь, придерживаясь клятвы, которую он дал. Поэтому первой церкви долгое время было дозволено соблюдать иудейские церемонии - то, что блаженный Августин долго обсуждал с блаженным Иеронимом в Письмах 28,40,71 и 82.[4]
        Таким образом, насколько было глупо в те времена придавать столь большой вес этим вопросам, превратив их в дела спасения, но пренебрегая в то же время верой и любовью, которых одних уже достаточно для спасения (что полностью противоречит Христу, поскольку в Мат.23:24 Он сказал: "Вожди слепые, оцеживающие комара, а верблюда поглощающие!"), настолько же в наше время глупо и нелепо превращать христианскую религию во что-то, внешне напоминающее эти явления (что является традицией нашего времени), с различиями в праздничных днях, в еде, в одеянии и святых местах, и при этом же отвергать заповеди Божьи вместе с верой и любовью.
        Но, хотя все это является теперь делом величайшей свободы, все же из любви к Богу каждому дозволено связывать себя клятвой о достижении той или иной цели. Но теперь не новый закон привязывает человека к этим вещам, а собственная клятва, которую он взял на себя по причине своей любви к Богу. Ибо кто столь глуп, чтобы, что человек может отказаться от своей свободы из уважения к другому человеку, стать слугой и привязать себя к определенному месту, обязав себя в такой-то и такой-то день выполнять такую-то и такую-то работу? Но это должно быть сделано по любви и вере, без мысли, что человек совершает все это, как нечто необходимое для спасения, но лишь добровольно, по собственному выбору, со свободной волей и из-за ощущения своей свободы.
        И, таким образом, все дела являются добровольными, но по причине нашей клятвы и из-за любви они могут исполняться. И когда клятва принесена, дела становятся необходимыми, но не по своей сущности, а по причине добровольно принесенной клятвы. И, таким образом, мы должны заботиться, чтобы наши клятвы исполнялись с той же любовью, с какой они приносились, ибо без любви они не могут быть исполнены. И если они исполняются без нее, то есть в духе нежелания, то лучше было бы не клясться вовсе. Ибо тот, кто приносит клятву и не соблюдает ее - например, внешне, физически соблюдает ее, но имеет оговорки в сердце - тот святотатствует, поскольку осуществляет это против своей воли. Таким образом, существует множество отступников, но они не кажутся таковыми. Однако, если кто-то опускает любовь [пренебрегает любовью] и направляет свое внимание на различные заповеди, которые он считает необходимыми для спасения - что в настоящее время повсюду происходит среди священников, религиозных деятелей и даже среди мирян, которые озабочены своими законами и человеческими учениями - то мы, несомненно, возвращаемся к суевериям иудеев и вновь учреждаем Моисеево рабство. Ибо мы не только совершаем все эти деяния желания, но полагаем, будто без них нет спасения, и будто их одних достаточно для спасения. Но тогда как же быть с общими заповедями церкви, с постами и праздниками? Ответ заключается в следующем: Все, что было навязано нам древним согласием всей церкви, любовью к Богу и праведными причинами, несомненно, должно соблюдаться — не потому, что это само по себе необходимо или неизменно, но потому что мы обязаны Богу послушанием из нашей любви к Нему и к церкви. Однако высшее духовенство должно совершать свою работу таким образом, чтобы создавать как можно меньше заповедей и внимательно следить за тем, когда, в какой мере и как эти заповеди способствуют либо наносят ущерб любви, и изменять их соответственно. Например, наполнив церкви громким шумом, сделав так, что орган звучит громко и совершая мессу со всей помпезностью и торжественностью, они думают, будто совершили этим самым столь благое дело, что теперь могут рассматривать помощь бедным, как нечто малозначительное и не имеющее никакой ценности. Ибо лжесвидетельствования, обман и убийства совершаются даже по праздникам, и никому нет до этого никакого дела. Однако, если человек ест мясо или яйца в шестой день недели, люди изумляются этому до глубины души. В наше время все являются такими безумцами. Поэтому сегодня нам следует отменить постные дни и многие из праздников. Ибо простые люди, соблюдая их, полагают, что без них нет спасения. И все же, почти все они поступают против своей совести. Люди пришли к этой глупой мысли в результате пренебрежения проповедью Слова, так что людям вновь нужны апостолы, чтобы познать истинную набожность. 
        По этой причине было бы полезно пересмотреть и улучшить почти всю книгу декреталий, сократив ее содержание, а особенно - церемонии молитвенных служений и церковные одеяния. Ибо каждый день то и другое возрастает и усложняется до такой степени, что под их тяжестью вера и любовь уменьшаются, но поощряются скупость, надменность и тщеславие, и, что еще хуже — люди уповают на эти вещи в своем спасении, не проявляя ни малейшей заботы о внутреннем человеке. 
        Поэтому вопрос заключается в том, хорошо ли становиться в наши дни религиозным. Ответ на него следующий: Если вы полагаете, что не можете обрести спасения иначе, как став религиозным, то и не начинайте. Ибо истинна пословица: “Отчаянье порождает монаха”[5], на самом же деле - не монаха, а дьявола. Ибо человек, впадающий в такое отчаянье, никогда не может быть хорошим монахом, но им может быть только тот, кто становится монахом из любви, а именно - когда он понимает, что его грехи являются очень тяжкими, и желает совершить что-то великое для Бога из-за своей любви, когда он добровольно отказывается от своей свободы и облачается в ризу, как безумный, и принимает на себя унизительные обязанности. 
        По этой причине я полагаю, что лучше быть монахом в наши дни, чем когда-либо за последние двести лет, потому что до сих пор монахи отвлекались [отвращались] от креста и религиозность почиталась за славное дело. Но теперь, однако, это перестало нравиться людям - даже тем из них, кто благ - из-за глупого [монашеского] облачения. Но “быть религиозным человеком” как раз и означает быть человеком, которого ненавидит мир и который почитается за безумца. И всякий, кто из любви подчиняет себя этому, совершает весьма доброе дело. Ибо я не боюсь, когда епископы и священники преследуют нас. Потому что это должно иметь место. И мне не нравится лишь то, что мы даем им столь малую причину для этого неудовлетворения [нами]. Более того, те, кто не имеют причин, но, несмотря на это, не любят монахов, не зная, почему они не любят их, являются лучшими в мире друзьями религиозных людей. Ибо монахам следует радоваться, что они могут исполнять свои клятвы, будучи презираемы и поносимы ради обета принесенного Богу, потому что они для того и носят свои глупые рясы, чтобы побуждать всех людей относиться к ним с презрением. Однако в наши дни они совершают нечто совершенно иное, имея лишь внешний вид религиозных людей. Но я знаю, что они были бы счастливейшими из людей, если бы имели любовь, и они были бы более благословенны, нежели отшельники в пустыне, ежедневно являя собой крест и позор. Сейчас же, как это ни печально констатировать, нет людей более невежественных, чем они!
        Но давайте вернемся к библейской цитате. Апостол более всего желает, чтобы те кто сильнее, терпели тех кто слабее и помогали им, и, во-вторых, чтобы немощные не выносили поспешных суждений. И, таким образом, он призывает их к миру и единству. Ибо, хотя слабой веры достаточно для спасения, что очевидно из Послания к Галатам, все же таких людей нужно время от времени одобрять [поддерживать] и приветствовать, чтобы укреплять их и не дозволять им оставаться в своих слабостях, как поступают те, кто относится к ним с пренебрежением и озабочен только своим спасением. Он показал пример такого отношения ко всем людям и особенно к Галатам, собственноручно написав им послание. Таким образом, слово “приветствовать” (assumite) в греческом языке имеет значение: “Присоединять к себе”[6], как бы говоря: “Вы должны не просто не отвергать его надменно или оставлять [покидать] его, но вам следует принимать его к себе, чтобы питать его, покуда он не стал совершенней. Если же вы не делаете этого, но смотрите на него свысока, как на негодного человека, берегитесь, как бы Сам Бог не восстановил [возвысил, укрепил] его”. То есть он говорит обеим группам: Сильные должны наставлять немощных, а немощные должны позволять наставлять себя, и тогда те и другие будут иметь мир и любовь. 
 
        “Без споров о мнениях”. Этот перевод[7] нельзя считать удовлетворительным. Ибо там, где в нашей версии перевода Библии[8] говорится: “Споры”, в греческом оригинале сказано: “Различия”, и там, где в нашем тексте сказано: “Мнения”, в греческом оригинале используется термин dialogismwn[9], что, скорее, означает: “Процесс принятия решения”, или: “Взвешивание причин”, как сказано выше, в (Рим.1:21): “... Но осуетились в умствованиях своих”, что мы в обыденной речи называем аргументами или причинами. Таким образом, Апостол хочет сказать, что никто не должен осуждать решения или доводы другого человека, которыми он побуждается поступать неким определенным образом. Ибо сильный человек имеет свое мнение и побуждается своими причинами, и точно также немощный имеет свое мнение и свои причины [поступать определенным образом]. Следовательно, он говорит чуть позже: “Всякий поступай по удостоверению своего ума” (стих 5), то есть оставь его с миром и пусть он будет удовлетворен собственными мотивами, или (если выразить это на более популярном языке) пусть он твердо и непоколебимо руководствуется собственной совестью.
        Но в наше время более нет необходимости проявлять терпимость к этим суеверным проявлениям набожности или к этим проявлениям набожности на основании [по причине] немощи, потому что люди делают это из-за полнейшего невежества, не ведая что они сами, а не их дела должны быть изменены. Однако Апостол предупреждает Галатов, чтобы их “свобода ... не была поводом к угождению плоти” (Гал.5:13), что сейчас имеет место в Риме[10], где нисколько не заботятся о том, что было сказано, ибо все они были поглощены освобождением от обязательств. Они пользуются этой свободой в полной мере. Однако остальными заповедями Апостола они полностью пренебрегают, используя эту свободу для “угождения плоти” и “для прикрытия зла” (Гал.5:13; 1Пет.2:16), очевидно, потому что они не связаны теми заповедями, которые истинны. Но как многие в наши дни, зная об этой свободе, могли бы вести религиозную жизнь или пребывать бы в каком-то ином святом состоянии? Действительно, сколько людей оставило бы свои обряды, молитвы и установления, если бы только папа отменил их, что он, несомненно, может сделать! Таким образом, в наши дни почти все исполняют свои обязанности без любви и охоты, и, если они совершают что-либо, то делают это в таком страхе, что возлагают свое упование на этот совершенно никуда негодный “крест совести”. Но возможно, что Бог хочет, чтобы в наше время мы были связаны различными предписаниями, установлениями и наставлениями — так, чтобы Он, по крайней мере, мог побудить нас придти (см. Лук.14:23). Но если бы эта свобода была дана снова — то есть, если бы все мы могли совершать посты, молитвы, установления, церковные службы и т.п. по доброй воле и сознательно, в той мере, в какой это нам хочется, будучи движимы любовью к Богу, то я полагаю, что через год все церкви были бы закрыты и алтари пребывали бы в запустении. И все же, так должно бы быть, и нам следует подходить ко всему этому с позиции людей, служащих Богу свободно и с удовольствием, а не из страха наказания или для очистки совести, равно как не в надежде на награду или славу.
        Например, если бы вышел декрет о том, что ни один священник, ежели он только сам не желает того, не должен быть холостым, или выбривать тонзуру, или ходить в специальном облачении, или же соблюдать канонические часы, то многие ли из тех, спрашиваю я вас, кто сейчас ведут такой образ жизни, остались бы верны всему этому? Разве это не должно быть делом совести, как люди говорят: “Руководствуйся совестью своей”[11]? И все же, это именно то, что должно быть сделано, а именно - нужно оставить этот вопрос на собственное усмотрение людей, чтобы они совершали столько, сколько по их мнению они могут оправдать в глазах Божьих. Но люди говорят: “Кто же тогда не захотел бы быть священником?” Ответ заключается в том, что говорящие так явственно показывают, что они стремятся к свободе из плотских помыслов, а также что они выполняют свое служение неохотно, против воли, ничего не заслуживая перед Богом. 
        Я боюсь, что мы все погибнем в этот день. Ибо кто следует этому правилу? И как же люди, что они могли бы дать? Они настолько же глупы, потому что они жертвуют наемникам, а не свободным братьям.
        Таким образом, испытывайте себя, когда молитесь, когда жертвуете, когда поете в церковном хоре или делаете что-то другое - поступали бы вы так, если бы имели свободу выбора, и затем определите, кем вы являетесь в глазах Божьих. Ибо , если вы не стали бы так поступать, если вы предпочли бы, скорее, быть свободным и необузданным, то вы не делаете ничего, потому что вы слуга и наемник. Однако встречаются такие, кто, зная это, садятся где-нибудь в уголке и говорят: “Я создам в себе доброе намеренье и волю [желание], коль это необходимо”. Тем временем дьявол смеется и отвечает: “Почисть свою шерстку, котеночек, мы составим компанию друг другу”[12], затем этот человек поднимается, идет в хор, молится и слышит: “Как ты прекрасен, мой маленький совеночек! Где ты взял павлиньи перья?”[13]— если бы он не знал (как в басне), что ты осел, то он, услышав твое львиное рычанье, поверил бы, что ты лев, но, хотя ты и облачился в львиную шкуру, все же твои уши выдают тебя. Затем начинается скука, человек считает страницы и строки, ожидая, когда же закончится молитва, и, утешая себя, говорит: “Скот[14] доказал, что достаточно иметь фактическое намеренье, а намеренье действительное не обязательно”. Тогда дьявол говорит ему: “Хорошо сказано, ты прав, будь спокоен”.
        О Боже, до чего же потешно мы выглядим в глазах наших врагов! Доброе намеренье - это вовсе не так просто, и не в твоей власти, человек, порождать его в себе, как нам во вред учат Скот и его школа. Ибо в наше время подобная самонадеянность — упование на то, что мы можем порождать добрые намеренья в себе, так, словно мы можем сами по себе выдумывать что-то, прямо противоположное точному и однозначному высказыванию Апостола — является наиболее пагубной. Таким образом, мы раздуваемся в своем самодовольстве, полагая, что всегда имеем под рукой власть порождать [в себе] в любой момент, как только мы того пожелаем, благочестивое намеренье. Почему же тогда Апостол молится: “Господь же да управит сердца ваши и тела ваши...” (2Фессал.3:5)[15]? И почему церковь молится: “Да будут слова наши изречены, а помыслы и дела наши всегда направлены на созидание Твоей праведности”[16]? Но эти представления - беззакония нечестивых, о которых мы читаем в (Пс.5:10): “Сердце их - пагуба”, и в (Прит.11:6): “... Беззаконники будут уловлены беззаконием своим”.
        Нет, нечестивые люди, не так! Но надлежит вам пасть ниц в своей келье и молить Бога изо всех сил о том, чтобы Он дал вам также и то намеренье, которое, как вам кажется, вы производите сами в себе. Вы не можете пребывать в покое, порожденном вами самими, но лишь в том покое, который вы находите в Его благодати.
        Итак, полная ошибочность подобных представлений заключается в том, что мы не учитываем следующего — чтобы угодить Богу, все это должно производиться не по принуждению и не из страха, но радостно и совершенно добровольно. Ибо совершающий это таким образом, что, будь у него возможность, он уклонился бы от этого, на самом деле не совершает ничего, что бы он ни делал. И все же он совершает это и думает, что, сделав это, он приносит удовлетворение, , и не заботится более ни о чем. Однако же, когда он не совершает этих дел, его совесть нечиста. Этот изъян изобилует повсюду, даже и среди религиозных деятелей. Ибо они чувствуют себя вполне спокойно и безопасно, [пребывая] в тех делах, которые они совершают без желания, просто по необходимости, из страха или по привычке, и, таким образом, безо всякого раскаяния [без угрызений совести]. Но если они упускают что-то, то исповедуются и исполняют епитимью. Первые не отличаются от этих, за исключением того, что они имеют предлог для своего беззакония и прикрытие для своей внешней [показной] деятельности, под [за] которой они не видят слабости своей воли, в то время как во втором случае они признают вполне надлежащим образом свою несостоятельность, с тем исключением, что они больше раскаиваются в несовершении [упущении] какого-то дела, нежели в равнодушии и отсутствии ревностности своей воли. Поэтому во всех своих делах нам следует уделять пристальное внимание не тому, что мы совершаем или должны совершать, и не тому, что мы упустили или должны не совершать, равно как и не тому, что хорошего мы сделали или не сделали, и не тому, что плохого мы совершили или не совершили, но, скорее, тому, с каким желанием, и насколько большим желанием, с какой радостью и насколько великой радостью в сердце мы совершили или желаем совершить все. Таким образом, в последней главе 1-го Послания к Коринфянам Апостол говорит, что он настойчиво побудил [попросил] Аполлоса, хотя он мог бы [имел власть] и просто заставить его. И, тем не менее, он говорит: “... Я очень просил его, чтобы он с братиями пошел к вам; но он никак не хотел идти ныне...”. Подобным же образом, хотя мог бы просто повелеть ему , он умоляет Филимона за его раба,“чтобы доброе дело твое было не вынужденно, а добровольно” (Филим.14).
        Но в наши дни отроки, являющиеся князьями, и женоподобные мужчины, правящие в церкви[17] исполняют свою работу только таким образом, что принуждают своих подчиненных суровостью и властью своей, держа их в страхе, в то время, как им следовало бы действовать мудро, так, чтобы сначала породить в них желание, и только если они [упрямо] не желают исполнять свою работу, заставлять их, пристыжая и устрашая.
        По сути, это заблуждение представляет собой пелагианство.[18] Ибо, хотя сейчас никто формально не исповедует пелагианство и не называет себя сторонником этой ереси,  тем не менее, существует много людей, которые фактически, по своему мышлению, хотя и сами не ведая того, являются пелагианами. Например, некоторые полагают, что покуда они не припишут совершение всего, что в их силах, без благодати [прежде благодати], свободе собственной воли, они понуждаются Богом ко греху, и, таким образом, непременно должны [вынуждены] грешить. И, хотя иметь такие представления - в высшей степени безбожно, они все же самодовольно и дерзко полагают, что, поскольку они созидают доброе намеренье, то они наверняка обрели внутреннюю [внушенную, приданную] благодать Божью. И затем они следуют своим путем, чувствуя себя в полной безопасности и пребывая в глубокой уверенности, что добрые дела, которые они совершают, угодны Богу, и, таким образом, у них нет более страха или заботы о том, чтобы умолять о благодати Божьей. Ибо у них нет страха, что, поступая так, они, возможно, творят зло, но они уверенны, что творят добро (Ис.44:20). Почему? Потому что они не понимают, что Бог позволяет безбожнику грешить даже в совершении добрых дел. Разумеется, они не понуждаются ко греху, но они совершают то, что хотят, согласно собственным добрым намерениям. Но если бы они поняли это, то они ходили бы в том страхе, в котором ходил Иов, и они сказали бы вместе с ним: “... Трепещу всех страданий моих...”[19](Иов.9:28), и еще, другой говорит: “Блажен человек, который всегда пребывает в благоговении...” (Прит.28:14). Следовательно, воистину совершающие добрые дела, ничего не делают без постоянного вопрошания: “Кто знает, что благодать Божья действует со мною в этом деле? Кто мне скажет, что мое доброе намерение исходит от Бога? Как мне знать, что то, что я совершил сам, или то, что во мне, приемлемо для Бога?" Эти люди знают, что человек сам по себе не может делать ничего. Следовательно, в высшей степени абсурдно и ведет к поддержке заблуждения Пелагия использование общепринятого утверждения: “Бог непременно изливает Свою благодать на того, кто делает все, что в его силах”, если мы понимаем выражение “Делать все, что в его силах”, так, что он что-то делает или может сделать что-то. Ибо в результате этого вся церковь была чуть ли не перевернута вверх ногами, очевидно из-за уверенности, содержащейся в этом утверждении. И, между тем, каждый человек самодовольно грешит, поскольку он всегда имеет в собственной свободной воле способность совершать все, что в его силах, и значит - благодати. Потому они расхаживают всюду безо всякого страха, готовые во время, благоприятное для них, совершать то, что в их силах, и таким образом обрести благодать. В Книге Исаии (44:20) говорится о таких людях: “... Он не может ... сказать: ‘не обман ли в правой руке моей?’” И в Притчах (14:16) мы читаем: “Мудрый боится и удаляется от зла, а глупый раздражителен и самонадеян”, то есть он не боится, что может оказаться “обман в правой руке [его]”, так же, как он не боится, что, возможно, его добро на самом деле является злом, но он самоуверен и самодоволен. 
        И именно по этой причине Апостол Петр также заповедует: “Бога бойтесь” (1Пет.2:17), и Павел говорит: “Итак, зная страх Господень, мы вразумляем людей...” (2Кор.5:11), и еще: “... Со страхом и трепетом совершайте свое спасение” (Филип.2:12). И в Пс.2:11 мы читаем: “Служите Господу со страхом и радуйтесь [пред Ним] с трепетом”. Но как же человек может бояться Бога, опасаясь своих собственных дел, покуда он не смотрит на них, как на порочные или подозрительные? Ибо страх происходит от зла. Поэтому святые озабочены тем, чтобы постоянно умолять о благодати Божьей. Они не возлагают надежды на собственные добрые намеренья или свое общее усердие, но всегда бояться при этом, что совершают что-то дурное. Смиренные таким страхом, они ищут и воздыхают, и это смирение является причиной того, что Бог благосклонен к ним. И, таким образом, наиболее опасный и вредный класс проповедников сегодня - это люди, проповедующие о знамениях [признаках] присутствующей благодати так, что это успокаивает людей[20], в то время, как на самом деле лучшим признаком благодати является наш страх и трепет, а вернейшими признаками гнева Божьего должны быть самодовольство и самоуверенность. И, тем не менее, все страстно желают этого с удивительным рвением. Ибо таким образом благодать находится [обретается] через страх, и через благодать человек получает желание к добрым делам, а без благодати он не имеет этого желания. И все же, через свое нежелание (если можно так выразиться)[21], он не имеет страха, чувствует себя сильным и в безопасности[22], потому что он внешне выполняет дела, которые являются добрыми в его собственных глазах и в глазах окружающих людей.
        14. “Я знаю и уверен...”. Выражение: “Я уверен”, в данном фрагменте не следует понимать в смысле: “Я надеюсь”, но в абсолютном смысле, то есть: “Я совершенно уверен и очень решительно полагаю”, или: “Я смею полагать”, как он говорит также выше: “А Исаия смело говорит...” (Рим.10:20), то есть он говорит уверенно и решительно. По латыни люди отважные называются “confidentes”, как, например, у Плотина[23]. По немецки мы говорим: keck. И то же самое мы видим во 2Тим.(1:12): “Ибо я знаю, в Кого уверовал, и уверен...”, как бы говоря: “Я не ошибаюсь”. Таким образом, значение слов Апостола таково: Я знаю и я уверен — по немецки: Ich weiss und bin keck, darfs kecklich sagen. В противном случае, если бы он хотел, чтобы это понимали как то, что он имеет надежду, то он должен был бы сказать: “Я уверен в Господе Иисусе Христе”. Но здесь он говорит: “в Господе Иисусе”, то есть из-за того факта, что я во Христе, я чувствую смелость. И он использует это слово смело из-за страха других, тех, кто был робок и застенчив в отношении этой идеи, и также еще из-за лжеапостолов, учивших обратное.
 
        “... Нет ничего в себе самом нечистого”. Слово “обыкновенный”[24] означает то же самое, что и слово “нечистый”, но, согласно иудейской манере выражаться, ибо среди иудеев это слово является прямой противоположностью тому, что означает слово “святой”, а именно - отдельный или отделенный. Таким образом, мы читаем в Пс.(4:4): “Знайте, что Господь отделил для Себя святаго Своего”. Некоторые переводят это следующим образом (как Росцеллин свидетельствует о его надлежащем значении): “Бог отделил того, кто принял Его милость, или Его благодать, или Его освящение”. Поэтому Апостол также говорит в (Рим.1:1), что он - “избранный к благовестию Божию”, то есть отделенный от обычной [заурядной] деятельности к делу Евангелия.  Об этом образно говорится в Законе: “Освяти Мне каждого первенца” (Исх.13:2). Подобным же образом: “... Отделил вас от всех народов” (Лев.20:24), и такое же выражение используется там часто. Итак, все, что не отделено подобным образом, на иврите называется “обыкновенным” [заурядным, обычным]. Следовательно, со временем термин “отделенный” стал использоваться в значении “чистый” или “святой”, а термин “обыкновенный” - в значении нечистый и оскверненный. Поэтому в Книге Деяний (10:15) и (11:9) мы читаем: “Что Бог очистил, того ты не почитай обычным”[25]. Здесь следовало бы написать: “Что Бог очистил, того ты не почитай нечистым”, если бы термины “обычный” и “нечистый” не означали бы одно и то же. 
 
        7. “Ибо никто из нас не живет для себя”. Апостол исходит из большего, то есть если мы не живем для себя или не принадлежим себе (что является большим, чем приводимое далее), то тем более мы не едим и не пьем для себя, и ничего не совершаем и не страдаем для себя, но, скорее, все принадлежит Господу. Поэтому в 1Кор.6:19 мы читаем: “Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святаго Духа, ... и вы не свои?” И еще: “Посему прославляйте Бога и в телах ваших и в душах ваших, которые суть Божии” (1Кор.6:20). И еще (Гал.2:20): “И уже не я живу, но живет во мне Христос”.
 
        5. “Всякий поступай по удостоверению своего ума[26]”. Святые отцы и доктора [теологии] вновь и вновь используют данный фрагмент, как общее заявление, подтверждающее, что каждый человек должен в собственном разуме [в собственных мыслях] быть полностью убежден относительно понимания Писания.[27] Но Апостол в этом стихе подразумевает что-то особенное, а именно - он хочет, чтобы каждый человек был удовлетворен в собственном разуме, или, как говорится, своим способом мышления, и не судил другого человека в его образе мышления, и чтобы другой, в ответ, не отвергал его с презрением, дабы тот, кто, возможно, немощен в вере, имея собственное мнение, мышление или сознание, но, будучи обеспокоен или соблазнен образом мышления другого человека, не начал поступать против собственного ума, а, в результате - заключал что-то одно, а делал нечто совершенно иное, вступая в противоречие с самим собой. Ибо, хотя по причине своей немощности он не может прийти к иному заключению, кроме как вывод о том, что то или иное деяние не разрешено, все же для того, чтобы сильные, не презирали его, он совершает те поступки, которые они совершают, и все же он [внутренне] заключает, что ему не следовало бы совершать тех поступков. Подобныевопросы Апостол рассматривает в 1Кор.(8:4,7): “Итак об употреблении в пищу идоложертвенного мы знаем, что идол в мире ничто ... Но не у всех такое знание: некоторые и доныне с совестью, признающею идолов, едят идоложертвенное как жертвы идольские, и совесть их, будучи немощна [то есть будучи неспособна прйти к иному выводу, кроме как то, что это не разрешено], оскверняется”, потому что они поступают [едят] против собственного суждения. И причина этого осквернения заключается в надменности сильных, которые едят мясо, пожертвованное идолам на глазах тех [немощных] людей, и с презрительным к ним отношением, в то время, как им следовало бы, скорее, поддерживать и всячески укреплять их, или же, если они не могут укреплять их по причине своей собственной немощности, то им следовало бы ради любви самим стать немощными вместе с ними и воздерживаться [от употребления в пищу идоложертвенного] вместе с ними, чтобы вера могла сохраняться в рамках совести [сознания]. Ибо, хотя все законно [разрешено] для них, все же, ради спасения брата своего, человек не должен демонстрировать свою свободу. Потому что лучше, когда кто-то открыто лишает себя своей свободы, нежели когда его немощный брат погибает. Ибо, если человек имеет слабую совесть [слабое сознание] и по этой причине с презрением отвергается, происходит то, что он этим [проявленным к нему] презрением принуждается к совершению того, что делают другие, но при этом он все же заключает, что  совершать этого не следовало бы. Из-за различий в сознании [в совести или в “уровнях сознательности”] в одном и том же дозволеном деле один человек грешит, а другой совершает доброе дело. Поэтому Апостол говорит: “Всякий поступай по удостоверению своего ума”, то есть пусть каждый будет уверен и спокоен, и сильный не должен изменять своей веры из-за колебаний немощного, равно как и немощный не должен из-за сильного действовать против собственных убеждений. Каждый человек должен оставить других в покое, позволяя им поступать как угодно, сам же он должен действовать в соответствии со своей совестью. 
 
        14. “... Нет ничего в себе самом нечистого”. Кажется, что выражение: “Самого по себе[28]” (per ipsum), может относиться либо к словам: “В Господе Иисусе”[29], либо к слову “нечистый”. Ибо ничто не является нечистым через Иисуса Христа, или ничто не является нечистым само по себе, то есть по собственной природе и внутренней сущности, но только лишь из-за внешнего мнения и убеждения (осознания). И это лучше согласуется с последующим утверждением [Апостола], ибо он говорит: “... Только почитающему что-либо нечистым, тому нечисто”. Ибо если бы он хотел, чтобы данное утверждение понималось в том смысле, что через Иисуса ничто не является нечистым, мы должны были бы здесь понимать это также следующим образом: “... Только почитающему что-либо нечистым, через Иисуса, тому нечисто”. Поэтому переводчик[30] должен был избегать двусмысленности, которая здесь имеет место в греческом оригинале, и он просто сказал: “Как такового” (per se), вместо: “В себе самом”, как делает и Эразм.[31]
        Итак, давайте подведем итог, о чем же говорится в данной главе. Основное ее содержание разбивается на две части: Во-первых, пусть сильные не относятся к немощным с пренебрежением, во-вторых, пусть они не обижают [не оскорбляют] их. 
        Ибо и то и другое противоречит любви, которая принимает немощных, преследуя не собственные интересы, но интересы немощных, в качестве примера чего Апостол представляет самого себя (2Кор.11:28-29): “Кроме посторонних приключений, у меня ежедневно стечение людей, забота о всех церквах. Кто изнемогает, с кем бы и я не изнемогал? Кто соблазняется, за кого бы я не воспламенялся?” И снова, в 1Кор.(9:22): “Для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых”. Данный фрагмент показывает, что он сильно негодовал (ибо он не мог быть обижен теми, кто сами были обижены), потому что здесь он произносит очень резкие слова против относящихся к немощным с пренебрежением и злоупотребляющих ими [обижающих, оскорбляющих их]. Ибо он закрепляет [подчеркивает] первый тезис [первое утверждение] следующим образом: 
        Во-первых: “Бог, - говорит он, - принял его” (стих 3). Используя это весьма сильное выражение, он подчеркивает, что тот, кто пренебрегает или судит - пренебрегает уже не человеком, но Богом, и судит Его. Так, весьма сильным аргументом он побуждает их к обоюдному смирению и принятию. 
        Во-вторых: “Кто ты, осуждающий чужого раба?” (стих 4). Ибо это противоречит закону природы и оскорбительно для других людей - осуждать чужого раба, и то, что совершают такие люди, не только противно Богу, но также противоречит любому человеческому суждению. Он сокрушает также и их побуждения:
        1.Относительно того, что немощный судит сильного за то, что тот падает, а сильный думает, что немощный уже пал. Ответ здесь заключается в следующем: “Что тебе до этого?”, “Перед своим Господом стоит он”, если стоит, “или падает”[32] (стих 4). Таким образом, вы не свободны от вины осуждения или презрения, даже если ваше осуждение справедливо, ибо вы не имеете права с презрением отвергать его.
        2.Относительно того, что они рассуждают: “Кто знает - поднимется ли он?” Ответ на это заключается в следующем: “... Силен Бог восстановить его” (стих 4). 
        В-третьих: Все, что мы делаем - делаем для Господа, и вся наша жизнь для Господа. Таким образом, неправильно пренебрегать другим человеком. “Ибо никто из нас,- говорит он,- не живет для себя...” (стих 7). 
        В-четвертых: Относительно того, что “Христос для того и умер, и воскрес и ожил, чтобы владычествовать и над мертвыми и над живыми” (стих 9). Таким образом, брать на себя власть судить и с презрением относиться к людям - это действие, направленное против Христа. 
        В-пятых: Он противостоит им “судом Христовым” (стих 10). Ибо всем нам предстоит быть судимыми на нем. Посмотрите, я умоляю вас, какими “громами и молниями” Он предостерегает нас от презрения к другому человеку, особенно к немощному. Он говорит о Боге, о человеке, о страданиях Христовых, о Его царствовании и последнем суде. Нет ничего, что он не упоминает. С аналогичной прямолинейностью он делает свое второе заявление:
 
1
 
        Во-первых: “Если же за пищу огорчается брат твой, то ты уже не по любви поступаешь” (стих 15). Обратите внимание, как Апостол расставляет ударения и акценты, используя отдельные слова. “За пищу”[33], говорит он, что равноценно словам: “Из-за столь малозначительного дела ты пренебрегаешь вечным спасением брата своего!” Это было бы еще не столь оскорбительно, если бы ты поступал так ради золота, или славы, или, по крайней мере, в интересах собственной жизни и своего физического здоровья, или из-за какого-то более постоянного блага, нежели еда, являющаяся лишь временным, мимолетным удовольствием. То есть, это  очень острый упрек, и он резко критикует человека, презирающего своего брата из-за еды, упрекая его в недостатке любви.
        Во-вторых, он использует равное ударение в словах: “Брата своего”. Он не говорит: “Врага своего”. Равно как он не говорит о “товарище [коллеге, напарнике]” или другом каком-то знакомом, но он говорит о брате, которому человек должен более, нежели кому-то другому, поскольку он его брат - это почти то же самое, что ближний его. Почему же тогда человек благоволит к своему брюху и своей глотке, которые погибнут, и ставит их выше своего брата, который будет жить вечно?
        В-третьих: Он использует слово “огорчается”, то есть беспокоится, ранится в своем сознании, что намного хуже, чем если бы он был лишен своих денег, или материальных ценностей, или даже если бы он был [физически] ранен. И это из-за пищи! Обратите внимание, также, что он не говорит: “Если ты огорчаешь его”, но: “Если огорчается”. Этим он очень остроумно отвергает тот аргумент, который они могли бы привести в свое оправдание, если бы они сказали: “Это не моя вина, я ничего ему не делаю, я лишь только совершаю то, что мне дозволено делать. Или мне не дозволено использовать мои права и делать то, что я хочу в том, что принадлежит мне?” Это праведность законников наших дней, пример того, как они истолковывают, а точнее - извращают свои собственные законы. Но, в соответствии с Божьими представлениями, не достаточно того, чтобы вы жили по собственному закону и делали все что вам угодно со своими вещами, покуда вы не станете наблюдать также и за своим братом. Действительно, вы не имеете права или власти делать что-то, если это обижает вашего брата — точно так же, как, если ваш брат обижается какими-то вещами, то они принадлежат не только вам. Наверняка вы обладаете ими временно [по-мирски], но духовно они принадлежат вашему брату, потому что колебания и сомнения его совести зависят от них. Таким образом, вы действуете согласно чуждому закону, то есть поступаете скверно, если из-за вас ваш брат огорчается. Ибо в наши дни почти все обращают внимание только на то, что принадлежит им, и что дозволено им по их праву, но вовсе не на то, чем они обязаны [что они должны по отношению к] другому, и что устраивает как их, так и окружающих. “Все мне позволительно,- говорит Апостол,- но не все полезно” (1Кор.6:12). 
        В-четвертых, он использует такие слова: “Не по любви поступаешь”, как бы говоря: “Даже если ты совершаешь великие и чудные дела, все это тщетно” В 1Кор.13:2 сказано: “... А не имею любви,- то я ничто”. То, что из-за пищи человек может разрушить все свои добрые дела, необычно устрашает, и, тем не менее, безумцы истощают себя многими добрыми делами, повсеместно пренебрегая любовью, так, что исполняется сказанное в Книге Екклесиаста: “Труд глупого утомляет его, потому что не знает даже дороги в город” (Еккл.10:15).
 
2
 
        “Не губи твоею пищею того, за кого Христос умер” (стих 15). Этим он как бы говорит: “Мало того [это еще не столь оскорбительно], что ты ранишь, что ты оскорбляешь, что ты не проявляешь любви, в добавок ко всему этому, ты - жестокий убийца, ибо ты истребляешь своего брата, в действительности ты повинен в братоубийстве, что является жесточайшим преступлением. Более того, и это превосходит всякую жестокость и неблагодарность, ты пренебрегаешь смертью Христа в твоем брате, за которого Христос умер”. Посмотрите, что делает тот, кто пренебрегает вашим братом и не проявляет любви. Мы читаем в (1Кор.8:12): “А согрешая таким образом против братьев и уязвляя немощную совесть их, вы согрешаете против Христа”. И еще в (1Кор.8:11): “И от знания твоего погибнет немощный брат, за которого умер Христос”.
 
3
 
        “Да не хулится ваше доброе” (стих 16). Этим он как бы говорит: “Вы грешите против церкви также, как и против себя. Ибо то, что является благом для вас, то есть то, кем вы являетесь и что вы имеете от Бога, представляется язычникам в таком свете, что они, скорее, избегают этого, чем стремятся к этому, и, таким образом, вы будете причиной осуждения многих из них - тех, кто мог бы в другом случае быть спасен”. Это важно и серьезно, что не только то порочное, что есть у вас, но также и ваше доброе хулится из-за какой-то пищи. В этом фрагменте он называет “добрым” все, чем мы являемся через Христа [во Христе], как бы говоря: “Будьте осторожны, чтобы ваша вера и религия, и все ваше Христианство не упало в глазах язычников, ибо их следует вовлекать в веру ее доброй репутацией и укреплять ее благостью через вас [на вашем примере]”. Таким образом, он говорит (2Кор.6:3): “... Чтобы не было порицаемо служение”, что уже достаточно обсуждалось выше, в главе 12, при разборе фрагмента “Но пекитесь о добром” (Рим.12:17).
 
4
 
        “Ибо Царствие Божие не пища и питие” (стих 17). Этим он как бы говорит: “Ваше самонадеянное предположение, что вы имеете Царство Божье, тщетно, если вы нарушаете мир из-за пищи и готовы бросаться на защиту того, что вы едите и пьете, как будто Царство Божье состоит из этих вещей, что в наше время столь часто имеет место”. Внешняя пища производит больше смущений, чем внутренняя религия производит мира, и они продолжают свои волнения как во время мира, так и во время брани. “Но праведность...”— которая относится к нашим отношениям с Богом, праведность, которая приходит через веру, или верой — “... и мир...” — который относится к нашим отношениям с ближним, мир, который происходит через любовь друг к другу и путем принятия и поддержания друг друга — “... и радость во Святом Духе” — которая относится к нам самим, и которая происходит через надежду, когда человек уповает на Бога, а не на те дела, которые он совершает по отношению к ближнему своему или по отношению к Богу. Будьте угодны [приятны] по отношению к себе, миролюбивы по отношению к своему ближнему, праведны перед Богом. И ничто так не нарушает этого мира, как искушение и оскорбление брата, особенно в том, что наносит вред его совести. Таким образом, слово “мир” имеет несколько значений:
        1. Мир с Богом, о котором упоминалось выше, в главе (5:1): “Итак, оправдавшись верою, мы имеем мир с Богом...”. Этот мир нарушается грехом. 
        2. Мир с самим собой, который человек обретает через радость во Святом Духе, через надежду и терпение, о чем говорилось выше, в главе (12:12): “Утешайтесь надеждою; в скорби будьте терпеливы...”. Этот мир нарушается из-за отсутствия терпения, или испытаниями, которые переносятся без терпения, то есть [он нарушается] из-за любви к плотскому и тщетному миру.
        3. Мир с ближним, который человек обретает путем взращивания и укрепления взаимной любви. И этот мир нарушается в результате презрения к слабости второй стороны и в результате оскорбления совести [сознания] тех, кто имеют мир с Богом и самим собой через веру и терпение, но не имеют мира с ближними своими. И это в пассивном смысле, в котором они не оставляют других в мире. Таким образом, он [Апостол] хотел бы, чтобы мы не только сами пребывали в мире, но также чтобы мы несли мир, были спокойны и умеренны по отношению друг к другу. Поэтому он продолжает:
        “Кто сим служит Христу, тот угоден Богу ...” (стих 18), (из-за своей праведности), и в этом предложении он упоминает о радости во Святом Духе в последнюю очередь. Ибо прежде человек должен быть угоден [приемлем] Богу, а затем он должен стремиться к удовлетворению не своих потребностей, но потребностей ближнего своего. Таким образом, о тех, кто встревожен и вводит в беспокойство других говорят обычно, что они не имеют мира, потому что они не позволяют другим жить в мире, но смущают их. Таких людей Апостол называет “бесчинными” в 1Фессал.(5:12-14): “Просим же вас, братия, уважать трудящихся у вас, и предстоятелей ваших в Господе, и вразумляющих вас, ... вразумляйте бесчинных, утешайте малодушных, поддерживайте слабых, будьте долготерпеливы ко всем”. И в Книге Деяний (15:19) Иаков по этому же поводу произносит следующие слова: “Посему я полагаю не затруднять обращающихся к Богу из язычников”, то есть в отношении соблюдениям ими Закона. И в (Гал.5:12) Павел говорит: “О, если бы удалены были возмущающие вас!” И в (2Фессал.3:6) он говорит: “Завещаем же вам, братия, ... удаляться от всякого брата, поступающего бесчинно...”. Таким образом, подобные люди не достойны “одобрения от людей” [стих 18], но неугодны людям.
        И именно о таком мире Апостол говорит здесь: “Итак, будем искать того, что служит к миру...” (стих 19), то есть того, что не смущает других, но назидает и успокаивает их. И что же это? Ответ таков: любовь учит нас этому, в зависимости от времени и места. Ибо это не может быть дано нам в виде конкретных наставлений или требований.
 
5
 
        “Ради пищи не разрушай дела Божия” (стих 20). Апостол называет своего брата “делом Божьим”, точно также, как в 1Кор.3:9 он говорит: “... А вы Божия нива, Божие строение”. И далее, в (1Кор.9:1): “Не мое ли дело вы в Господе?” А также в (Евр.3:6): “... Дом же Его - мы...”. И снова в (1Кор.3:17): “Если кто разорит храм Божий, того покарает Бог, ибо храм Божий свят; а этот храм - вы”. Но кто разорит его, кроме премудрого и праведного самого по себе? О котором он продолжает и говорит тут же: “Никто не обольщай самого себя: если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтоб быть мудрым” (1Кор.3:18). Попробуйте теперь понять, что значит “ради пищи разрушать дело Божие”. Это значит не только оскорблять Бога, но также бороться против Него и разрушать все, что Он созидает, быть в постоянной брани против Бога (подобно тому, как поступали мифические великаны со своими богами). 
        23. “...А все, что не по вере, грех”. См. что сказано об этом в работе блаженного Августина Contra Julianum, IV, 3, F[34]. Здесь Апостол говорит очень общими словами о вере, и все же, делая так, он ссылается на единственную веру, направленную на Христа, за пределами которой нет праведности, но один лишь грех. Более того, это вера в Бога, вера в ближнего, вера в себя. И верой в Бога любой человек делается праведным, потому что он признает, что Бог, в которого он верует и на которого возлагает свое упование, истинен. И верой в ближнего своего он назван верным, истинным и достойным доверия человеком, становясь для своего ближнего тем, чем Бог является для него. И эта вера в ближнего называется также активной верой, которой он верует в ближнего своего. Природа этой веры заключается в том, что если человек действует не так, как он верует, или если он сомневается в своем ближнем, он оскорбляет ближнего, потому что не делает для него то, что обещал. Подобным же образом, человек также грешит против Бога, когда его поступки отличаются от того, что он сказал, и во что он верует. Таким же образом, он верует в себя и в повеления своей совести, и если он действует против нее, то он уже поступает отлично от того, во что он верует, и, следовательно, вопреки своей вере. Таким образом, “все, что не по вере, грех”, потому что это противоречит вере и совести, ибо мы должны избегать изо всех сил того, что действует против совести.[35]
        Таким образом, вопрос заключается в том, грешит ли безбожник, когда он не верует, потому что он действует не из побуждений веры, и, следовательно, не вопреки совести — фактически, он верует ложно, и соответственно, действует ложно, в соответствии со своей верой — или же он не грешит? Ответ таков: Фрагмент: “Все, что не по вере, грех”, означает, что каждый человек, который не желает грешить, должен веровать. Ибо одна лишь вера без греха. Таким образом, каждый, кто совершает что-то такое, во что он не верует, грешит. Так тот, кто ест то, что он считает нечистым, грешит, не столько потому, что он грешит против своего мышления, сколько потому, что у него не достает веры, которой он знал бы, что это [то, что он ест] не является нечистым. И, таким образом, слабость веры, которая присутствует, и сила веры, которой недостает, приводят к тому, что он грешит, когда ест. Таким образом, тот, кто не имеет веры, не должен есть[36], то есть он не должен совершать деяния веры. Ибо деяние веры должно исходит от веры, в противном случае тот, кто ест, не веруя, что это дозволено, но полагая, что это запрещено (это - недостаток веры), грешит, и, таким образом, идет против собственной совести. Вывод из этого заключается в том, что всякий, кто имеет недостаток веры, грешит, даже когда он совершает доброе дело. Ибо таково значение данного фрагмента. 
        Но вы говорите: “Если это значит, что немощный человек грешит не столько потому, что он входит в противоречие со своей совестью, сколько потому что он не поступает по вере, то он также грешит независимо от того, ест он или нет, потому что недостаток его веры всегда пребывает в нем”. Ответ на это заключается в следующем: Вобщем-то это верно, он всегда во грехе, то есть в недостатке веры. Но все же не следует способствовать углублению этого состояния[37], так, чтобы он грешил еще больше. Ибо эта слабость в вере является простительным грехом, то есть таким грехом, который Бог не вменяет ему в качестве смертного греха, хотя по сущности своей он и может быть смертным грехом. Ибо Бог “подобрал его” с тем, чтобы сделать его совершенным и здоровым, как поступил самарянин по отношению к человеку, оставленному в полумертвом состоянии (Лук.10:33 и далее). Таким образом, его нельзя подталкивать к действиям, сообразующимся со слабостью его веры, но, скорее, его нужно питать и обхаживать так, чтобы он мог возрастать в своем знании нашего Господа Иисуса Христа, как Св. Петр говорит в (2Пет.3:18): “Но возрастайте в благодати и познании Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа”.
        Это напоминает ситуацию, в которой пребывает человек, принявший крещение или исполняющий епитимью, но [при этом] остающийся в слабости своей похоти, что по-прежнему противоречит заповеди: “Не пожелай”, и конечно же было бы смертным грехом, если бы Бог не был милостив и не воздержался от вменения его как такового, из-за исцеления, которое уже началось. Такой человек, конечно же, пребывает в своих грехах, и все же он не должен возбуждаться и оскорбляться другими, то есть ему не должно даваться повода к тому, чтобы он действовал согласно этой своей слабости, но, скорее, его следует взращивать и совершенствовать. В противном случае, все, что он делает, поскольку он делает этого не из-за своей чистоты, было бы полнейшим грехом, и его слабость, из-за его дел, стала бы смертным грехом, несмотря на то, что сама по себе она [его слабость] была бы простительным грехом по милости Божьей. Таким же образом этот слабый в вере человек повиновался бы своей слабости и совершал бы дела, которые не проистекают из его веры.
        Поэтому слово “вера” в этом фрагменте должно восприниматься в двойном смысле. Один путь - это понимать его в значении мнения и совести. Многие именно так истолковывают данный фрагмент. Другой путь - это, следуя Апостолу, воспринимать его в абсолютном смысле, как нечто идентичное вере во Христа. Со своей стороны, с должным уважением к остальным, я понимаю данный фрагмент в этом смысле. Ибо, как любой человек может идти против своей совести, пребывая в вере, так он может также [поступать] и в любой другой добродетели. Ведь тот, кто слаб в целомудрии, грешит против своей совести если он вступает во внебрачную связь, потому что его совесть говорит ему, что, сообразуясь со своим целомудрием, он не должен вступать в такие половые сношения. И все же, поскольку он слаб, он спотыкается и действует против голоса собственной совести. Точно так же, тот, кто слаб в вере, верует и все же не верует. Так как он верует, он совершает благое [дело], так как он не верует - он грешит. Но если он побуждается к неверию, то он грешит на деле.  
 

Примечания:
[1] К этой цитате добавлен фрагмент из 1Кор.7:19.
[2] Это имя представлено в искаженном виде и происходит от Beghards, мистического вольнодумного религиозного движения, возникшего в 13-ом веке в Европе. Так как Бехардская группа процветела в Богемии и завоевала некоторых приверженцев среди гусситов, это название, в конце концов, стало уменьшительным определением для моравских братьев вообще. Лютер храрактеризует Пикартов [Picards], как группу тщетных, замкнутых на себя экстремистов, когда пишет: "Пикарт скорее готов вести Господа, нежели следовать за Ним, так чтобы не он назывался "'христианином', по имени Христа, но, скорее, чтобы Христос наывался 'пикартианом', по имени Пикарта" (W, IV, 361, 16 f).
[3] Hilary, De Trinitate,  IV, 14, Patrologia, Series Latina, X, 107.
[4] Лютер дает нумерацию писем, согласно старым изданиям, то есть: 8,9,10,19 соответственно. Мы используем нумерацию Бенедиктинского издания.
[5] Т.е. “Человек становится монахом из-за отчаянья”.- Перев.
[6] Эразм перевел греческое слово proslambanes  как: vobis adiungite  (“присоединять к себе”)
[7] Вариант, используемый Лютером, при дословном переводе звучит следующим образом: “Но не для споров о мнениях”, впрочем комментарии Лютера применимы и к русскому синодальному переводу. - Перев.
[8] Имеется ввиду Вульгата.
[9] Эразм определяет термин dialogismwn, в своих комментариях к Рим.1:21 следующим образом: non simplex cogitatio ratiocinantis et expendentis ac diiudicantis (“не просто мнение, но мнение того, кто обосновывает, расчитывает и различает”).
[10] Имеется ввиду Римская католическая церковь.- Перев.
[11] Wenn’s bis auf die Conscientz kommt.
[12] Лютер приводит здесь немецкую поговорку: Schmьck’ dich, liebes Kдtzchen, wir werden Gдste haben, которую используют дети, видя, как котенок прилизывает и чистит свою шерстку. Это означает, что он собирается с кем-то пообщаться.
[13] Немецкая поговорка, которую цитирует здесь Лютер, звучит так: Sieh, Eulchen, wie schцn du bist! Hast du nun Pfauenfedern?
[14] Дунс Скот (Duns Scotus) Иоанн (род. между 1266 и 12796 ум. 1308) - шотландский теолог-схоласт, основатель шотландской школы, занимающей ведущее положение во францисканском ордене. (Кр. филос. энциклоп., М.: ПРОГРЕСС, 1994).- Перев.
[15] Бревиарий [служебник католического духовенства] добавляет слова: “и тела ваши”.
[16] Заутреня в римском католическом бревиарии. 
[17] См. (Ис.3:4): “И дам им отроков в начальники, и дети будут господствовать над ними...”. Возможно, что здесь особо намекается на Альберта Бранденбургского, ставшего архиепископом Магдебургским в 23 и архиепископом Майнцским в 24, и, являющегося одним из курфюрстов империи.
[18] Росцелин в своем Vocabularius breviloquus описывает сторонников пелагианства следующим образом: “Они думают более возвышенно о свободной воле, нежели о благодати Божьей, утверждая, что достаточно иметь желание исполнять заповеди Божьи”. Такая формулировка отражает суть позиции Августина, описанной в De haeresibus, Patrologia, Series Latina,XLII, 27.
[19] При дословном переводе цитаты, используемой Лютером: “... трепещу всех дел моих...”. Отсюда последующие комментарии. - Перев.
[20] Т.е. дает людям уверенность в том, что все в полном порядке, и не существует никакой опасности. Под этим также подразумевается нежелание раскаиваться, поскольку человек не видит своих грехов.- Перев.
[21] Лютер извиняется за использование здесь нового, придуманного им самим термина invititas.
[22] Когда человек не видит своих грехов и, соответственно, не раскаивается в них.- Перев.
[23] Plautus, Плотин (254?-184 до Р.Х.), римский комик и драмматург.- Перев.], Amphitruo, I, 1, 1:Qui me alter est audactior homo, aut qui confidentior? См. также Captivi, III, 5,8
[24] “Заурядный”, “всеобщий”.
[25] В цитате, используемой Лютером, это дословно звучит именно так. В русском Синодальном переводе, однако,  это переведено словами: “Что Бог очистил, того ты не почитай нечистым”, что и рекомендует Лютер далее. Таким образом, следующее после этой цитаты утверждение Лютера для русского читателя не столь актуально и кажется ему несколько странным. - Перев
[26] При дословном переводе цитаты, используемой Лютером, она имеет несколько иной оттенок: “Пусть каждый будет полностью убежден [уверен] в своем уме [в своем понимании]”. Для сравнения приведем современную версию перевода данного стиха: “Главное, чтобы каждый человек поступал честно, в соответствии со своей верой”.- Перев.
[27] Редактор Веймарского издания подчеркивает, что такого истолкования не было найдено в схоластической экзегезе и в трудах отцов церкви, и что Лютер, по всей видимости, думает об общем применении фразы “Всякий поступай по удостоверению своего ума”, так, как он и сам неоднократно поступал, без упоминания обсуждаемого предмета, например, Luther’s Works, 27, p.380, line 13; p.409, line 17.
[28] При дословном переводе цитаты, использованной в оригинале, она выглядела бы, скорее, следующим образом: “Нет ничего самого по себе нечистого”. Все последующие комментарии, относящиеся к данному фрагменту весьма затруднительно перевести точно, поскольку используемые синонимы при переводе на русский язык порой имеют несколько иные смысловые оттенки. Тем не менее, данный фрагмент, возможно, вызовет у читателя желание ознакомиться с оригиналом и разобраться во всех тонкостях, которые Лютер имел здесь ввиду.- Перев.
[29] Поскольку полностью данный стих выглядит следующим образом: “Я знаю и уверен в Господе Иисусе, что нет ничего в себе самом нечистого...” и т.д. На русский язык этот фрагмент переведен более однозначно и поэтому русскому читателю комментарии Лютера могут на первый взгляд показаться несколько странными. - Перев.
[30] Имеется ввиду переводчик Вульгаты.
[31] То есть у Эразма сказано не per ipsum, а per se. Перев.: Что же касается русского синодального перевода, то там, как читатель уже обратил внимание, сказано: “в себе самом”, что, однако, по-русски звучит достаточно однозначно.
[32] В версии перевода, используемой Лютером, данная цитата выглядит следующим образом: “Перед своим господином он падает...”. - Перев
[33] При дословном переводе этого фрагмента с оригинала, имеем: “тем, что ты ешь”. - Перев.
[34] Contra Julianum, IV, 3, 24, Patrologia, Series Latina, XLIV, 750.
[35] Эти слова напоминают нам заключительные слова, произнесенные Лютером на рейгстаге в Вормсе: “Действовать против собственной совести небезопасно и не благотворно”.
[36] Конечно, имеется ввиду, что он не должен есть того, что считает нечистым. - Перев
[37] Досл.: “раздражать” это состояние.- Перев.
Глава 15
 
         1. "Мы, сильные, должны сносить..."
Итак, любовь переносит всех и все (1Кор.13:7), и, следовательно, Моисей и пророки переносили [терпели] народ израильский. Более того, предполагается, что "переносящий" - принимает грехи других людей на свой счет и страдает вместе с ними. Ибо это то, что совершает любовь, и слова любви таковы: "Кто изнемогает, с кем бы и я не изнемогал? Кто соблазняется, за кого бы я не воспламенялся?" (2Кор.11:29). Таким же образом он призывает в Послании к Галатам (6:2): "Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов". И еще, в этом же месте (стих 1): "Братия! если и впадет человек в какое согрешение, вы духовные исправляйте такового в духе кротости, наблюдая каждый за собою, чтобы не быть искушенным". А также в (1Кор.10:12): "Посему, кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть". И в (Гал. 6:3): "... Кто почитает себя чем-нибудь, будучи ничто, тот обольщает сам себя". В (Филип.2:5-7) мы читаем: "Ибо в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе: Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; Но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став, как человек". Это напоминает человеческое тело, в котором кости поддерживают плоть, и слабые члены не отвергаются сильными, и даже наоборот, о них проявляется еще большая забота, чем о сильных, тело, в котором почетными [благородными] членами покрываются менее почетные, как мы читаем в (1Кор.12:22 и далее): "Напротив, члены тела, которые кажутся слабейшими, гораздо нужнее, и которые нам кажутся менее благородными в теле, о тех более прилагаем попечения". В первую очередь, обратите внимание на отдельные социальные группы [слои общества]. Бог не покинул некоторые из них до такой степени, что даже не поставил среди них благих и достойных [благородных], чтобы они служили как прикрытие и слава другим. Так порочных женщин щадили из-за добропорядочных, так хорошие священники защищали плохих, недостойные монахи почиталиь за счет достойных. Но здесь безумцы вновь восстают против общего порядка, как будто они [были] святы сами по себе и не имеют в себе ничего нечистого, хотя на самом деле они представляют собой ничто иное, как сборище свиней и кабанов. Из этого источника не происходит ни женщины, ни священника, ни монаха. Из этого источника исходит апостольское слово: "Почему вы, безумцы, столь самодовольны, и почему вы  полагаете, что представляете из себя что-то, в то время, как на самом деле вы - полнейшее ничтожество?" (Сравн. с Гал.6:3). Опять же, находятся такие, которые считают себя достойными и полагают, что являются прикрытием для других, а в результате - уходят прочь от других, от тех, кому они были даны как покров приличия. Эти люди являются наибольшими безумцами, потому что они думают, будто являются таковыми сами по себе, не осознавая, что на самом деле они таковы потому, что существуют другие. В результате они не любят их и не желают быть в их обществе. Таковы еретики, а также многие другие невежественные люди. Они не поступали бы так, если бы не были столь самодовольны. Такова [например] женщина, которая не желает общаться с другими женщинами, покуда они все не очистятся. Ей Апостол как бы говорит: "Послушай, сестра, ты стоишь? Конечно, это так, но берегись, чтобы не упасть". Ибо ни одна женщина не стоит столь твердо, что не может упасть. И ни одна не падает столь низко, что не может вновь подняться. Почему? "Ибо силен Бог восставить" ее (Рим.14:4). И Он также силен оставить ее. Многие женщины, стоявшие тверже и прочнее Вавилонских башен, пали. С другой стороны, многие из павших в глубины бездны, поднялись из нее. Первые [пали] - потому что они стали самодовольными, последние (поднялись) - потому что они перестали быть самодовольными. Подобным образом, если священник не желает быть священником по той причине, что не желает иметь дела с порочными людьми, да будет ему сказано: "Учитель Иоанн, ты стоишь и доволен собой. Смотри же, чтобы не упасть и не впать в большее недовольство собой, чем то неудовольствие, которое, связано у тебя с этими людьми сейчас". Подобным образом обстоит дело с религиями, которые разваливаются на части по той причине, что вынуждены служить никчемным людям и иметь с ними дело. Они выражают недовольство и умоляют о том, чтобы иметь дело, править и иметь дружеские отношения только с достойными, совершенными и благоразумными компаньонами. В результате они перебегают с места на место. Но тщетно, ибо было заповедано так: "Каждый должен нести позор другого"[1] (подобно тому, как горожане несут позор члена муниципального совета в случае, имеющем место прямо здесь).[2] И, когда невинный человек несет позор другого человека, это дело, хотя и нелегкое, тем не менее благое и добродетельное. И будет легко, если человек признает, что Христос добровольно и с радостью понес на Себе наш позор, хотя это было и тяжело для Него. Таким образом, "... никто из нас не живет для себя" (Рим.14:7). 
         Но самые большие глупцы - это те, кто (как я уже говорил) забывают, что они - самые нечистые из всех, и при этом совершают свои яростные выпады против священников, монахов и женщин, вменяя всем им то, что совершил один человек. Ответ такому человеку заключается в следующем: "Разве ты никогда не источал зловоние [будучи младенцем] в подоле своей матери? Или разве сейчас в тебе нет никакой мерзости? Или разве ни одна из частей твоего тела не смердит сейчас? Ибо если ты столь чист, то удивительно, как это аптекари до сих пор не покупают тебя вместо целительного бальзама, поскольку ты пахнешь не иначе, как бальзам. Если бы твоя матушка относилась к тебе таким же образом, то ты бы просто потонул во всем своем дерьме. 
         В этом заключается причина того, почему Бог даровал Даниила и его друзей народу Израильскому во времена вавилонского пленения (Дан.1:6), и почему Он даровал Есфирь и Мардохея Артаксерксу в Персии (см. Есф.2:7 и далее). 
         И, таким образом, выражение "угождать себе" означает [предполагает] недовольство собой во всех отношениях. Ибо не может человек одновременно угождать кому-то и быть самодовольным. Такие люди желают носить не бремена других (Гал.6:2), но лишь свои собственные выгоды. В действительности они хотят лишь того, чтобы все носили их тяготы, но сами не хотят носить ничьи бремена. Подобные люди занимаются лишь тем, что порицают, осуждают, обвиняют и презирают других. Они не имеют ни малейшей милости к другим, но, скорее, негодуют по отношению к ним, и ничто не кажется им чистым, кроме их самих. О таких у Исаии написано (Ис.65:5): "Который говорит: 'остановись, не подходи ко мне, потому что я свят для тебя'. Они - дым для обоняния Моего, огонь, горящий всякий день". И таким человеком был тот описанный в Евангелии фарисей, который только порицал, обвинял и осуждал мытаря и других людей, пребывая в совершенно пустой радости по поводу собственой праведности. Все эти люди похожи друг на друга. Поэтому блаженный Августин в своих комментариях к Псалму 70 говорит о том фарисее: "Тебе нравится, что ты благ, и что он - порочен? И затем что он добавляет? '... Грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь' (Лук.18:10). Это уже не радость, но презрение".[3] Таким образом, этих людей характеризует, скорее, презрительное отношение к неправедности других, чем радость по поводу их праведности. И если другие люди были бы столь же праведны, как и они, то это не вызвало бы у них ни малейшей радости. Ибо это раздражало бы их. 
 
         2. "Каждый из нас должен угождать ближнему..." Как говорит  блаженный Григорий: "Так любовь простирается к другому человеку для того, чтобы она могла быть любовью. Ибо сказано, что никто не имеет милосердия по отношению к себе[4]"[5]. И в первой части данной книги я подчеркивал, что милосердие является любовью не к себе самому, но к другому. Подобным же образом, поскольку Апостол отвергает самодовольство [самоудовлетворенность], он сразу же начинает учить о том, что нам следует угождать ближнему своему[6]. То есть, угождать ближнему своему означает не угождать себе самому. Но похоже, что это утверждение Грегория, а также и наше утверждение противоречит известному определению различных способов [проявления] любви и их порядка. Ибо, согласно блаженному Августину, учитель Изречений [мастер Сентеций] утверждает: "Во-первых, мы должны любить Бога, затем нашу собственную душу, затем душу ближнего своего и, наконец, собственное тело".[7] Предписанная [заповеданая, упорядоченная таким образом] любовь, следовательно, начинает сама с себя [ставит себя на первое место]. Ответ заключается в том, что это одно из явлений, которым мы уводимся прочь от любви, покуда мы полностью не понимаем ее. Ибо покуда мы используем всякое благо в первую очередь для себя, мы не заботимся о ближнем своем. Но истинная любовь по отношению к себе - это ненависть к себе. Как сказал наш Господь: "Ибо, кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее" (Марк.8:35). И в (Филип.2:4) Апостол говорит: "Не о себе только каждый заботься, но каждый и о других". А также в 1Кор.(13:5): "[Любовь] не ищет своего". Поэтому кто ненавидит себя и любит ближнего своего, тот воистину любит себя. Ибо он любит себя вне себя, и, таким образом, он любит себя исключительно постольку, поскольку он любит себя в ближнем своем. 
         Поэтому, со всем уважением к суждению других и с почтением к отцам [церкви], я хочу высказать то, о чем думаю, даже если [кажется, что] я говорю, как безумец: Когда закон любви к ближнему истолковывается таким образом, что мы говорим, будто в этой заповеди человек, который любит, является эталоном [моделью] (forma), посредством которого [в котором] он любит ближнего своего, потому, что в этой заповеди сказано: "Как самого себя", то такая интерпретация не кажется правильной. В результате [этого неправильного истолкования] люди приходят к выводу, что необходимо прежде возлюбить самого себя, и затем, руководствуясь примером (exemplar) такой любви, возлюбить ближнего своего. И в поддержку этой позиции они приводят слова мудреца (Сирах.30:21): "Угождая Богу, пожалей (сжалься) о своей душе",[8] ставя ударение на местоимение "своей", как бы говоря: "Сначала пожалей свою собственную душу, а затем - душу ближнего своего". Но я не отвергаю такого истолкования, хотя и полагаю, что ударение в этом предложении стоит на слове "душа", то есть значение таково: "Не щади своего тела для того, чтобы душа могла быть спасена. Будь жесток по отношению к Ветхому Адаму, для того, чтобы ты мог быть милостив к новому человеку, ибо: "Лучше порочность мужчины, чем женщина, творящая благое" (Сирах.42:14)[9], то есть более целительно, когда душа навлекает зло и невзгоды на тело, нежели когда тело балует душу и льстит ей или "творит благое" в соответствии с тем, что кажется "благим" ему. Лучше, когда человек, как дух, творит по отношению к своей плоти то, что кажется ему плохим, нежели когда он позволяет ей творить то, что кажется ей благим. Ибо плоть удивительно мудра в своих интересах, она [образно выражаясь] "хитрее всех зверей полевых" (Быт.3:1). И желание игумена [попечителя] лучше, даже если оно приводит к потерям, чем желание непокорного слуги — желание, которое может казаться полезным и дающим какие-то премущества.
         Таким образом, я полагаю, что словами: "Как самого себя", человеку не заповедуется любить самого себя, но, скорее, ими выставляется напоказ та грешная любовь, которой он фактически [уже] любит себя, то есть, в этой заповеди как бы говорится: "Вы совершенно извращены[10] и нацелены на любовь по отношению к себе - состояние, от которого вы не будете избавлены, покуда не перестанете любить себя, и покуда, забыв о себе, вы не возлюбите ближнего своего. Ибо порочно то, что мы хотим быть любимы всеми и преследуем свои интересы во всех людях. Однако верно, что если вы совершаете по отношению к кому-то то, что, в силу своей извращености, вы хотите, чтобы было сделано по отношению к вам, то вы творите добро с тем же усердием, с каким вы творили когда-то зло.[11] Этим нам, конечно же, не заповедуется делать зло, но усердие должно быть таким же как в случае, когда мы совершаем его. Точно так же, как Адам является "образом будущего" (Рим.5:14), то есть образом Христа, ворого Адама. Как в Адаме мы все порочны, так во Христе мы должны быть благими. Это сказано для сравнения, но не для подражания. Поэтому здесь также говорится: "Люби ближнего своего как самого себя", но это не означает, что вы должны любить себя — в противном случае это было бы заповедано [отдльно]. Но здесь это не заповедано так, что заповедь основывается на указанном принципе. Таким образом, если вы любите себя, то поступаете плохо - это порок, от которого вы не избавитесь, покуда не возлюбите ближнего своего таким же образом, то есть покуда не перестанете любить себя. Но если вы поступаете так, то этот закон также отпадает, потому что в этом случае уже нет нужды любить другого человека так, как вы любите себя, поскольку вы более не любите себя. Поэтому вам не нужно будет любить самого себя так, как вы любите ближнего своего, ведь тем самым вы воистину [уже] любите себя и в ответ все любят вас.
         Обратите внимание на то, как аккуратно и точно выражается Апостол. Он не говорит: "Нам не следует угождать самим себе", но: "Каждый из нас должен угождать ближнему".[12] Ибо, если бы они угождали нам, то нам было бы не нужно переносить их немощи, то есть терпеть их неприятные качества. Но напротив, мы должны угождать другим, как мы читаем в (1Кор.10:32-33): "Не подавайте соблазна ни Иудеям, ни Еллинам, ни церкви Божией, так-как и Я угождаю всем во всем...". Блаженный Августин замечательно и полно раскрывает это в проповеди о словах нашего Господа[13], показывая, почему человеку следует поступать так, а именно — как Апостол говорит в том же контексте: "... Ища не своей пользы, но пользы многих, чтобы они спаслись" (1Кор.10:33). Ибо он не противоречит поговорке: "Всякому мил не будешь"[14]. В самом деле, он угождает всем людям, то есть  том смысле, что он делает все от него зависящее, чтобы угождать всем людям надлежащим образом. И, в результате, он также продолжает:
 
         "... Во благо", то есть "ко благу", то есть чтобы человек был побуждаем ко благому, которое угождает — не к тому, что является благим само по себе, но "к назиданию", то есть к тому благу, которое назидает, поскольку существуют также и благие вещи, которые не назидают. И мы должны заметить, что Апостол находит способ сопоставления назидания со злоупотреблением и наоборот, о чем он также говорит выше (Рим.14:19): "Итак будем искать того, что служит к миру [а именно, чтобы они не были оскорблены] и ко взаимному назиданию [то есть, чтобы это не стало причиной их претыкания]". Мир - как противоположность злоупотребления [нанесения оскорбления], назидание - как противоположность к поводу для претыкания, забота о немощных - как противоположность их изнеможения. Таким образом, он использовал выше эти три концепции (Рим.14:21): "От чего брат твой претыкается [то есть он впадает в душевные терзания и беспокойства, вместо того, чтобы пребывать в мире], или соблазняется [то есть он падает, вместо того, чтобы укрепляться, и, таким образом, он становится хуже, чем он есть], или изнемогает" — как противоположность истинности [общепринятости]. 
 
         3. "Злословия злословящих Тебя". Это указание не только на злословия иудеев, ибо тогда это не могло бы быть применено к тому, что здесь обсуждается. Потому что Апостол хочет привести Христа в качестве примера, в качестве Того, Кто понес на Себе немощи всех, как сказано в (Ис.53:4): "Но он взял на Себя наши немощи, и понес наши болезни[15]..." Подобным же образомон говорит в (Филип.2:5): "Ибо в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе". Ибо как мы прославляем Бога, совершая благое, "чтобы они видели ваши добрые дела,- как Он говорит в Евангелии от Матфея (5:16),- и прославляли Отца вашего Небесного", так своими порочными поступками мы бесславим Бога и навлекаем злословия и позор на Него — то есть мы даем возможность для Его порицания и упреков,  о чем Павел говорил выше (2:23-24): "Хвалишься законом, а преступлением закона бесчестишь Бога? Ибо ради вас, как написано, имя Божие хулится у язычников". Потому мы молимся также: "Да святится имя Твое", то есть: "Да будет оно почитаться и наводить страх Божий, как священное имя". Возможно, некоторые склонны считать, что термин "злословия" описывает наказание или расплату за наши грехи, павшую на Него. Но Апостол не может уклониться от констатации того факта, что наказания не порочат Бога, в отличие от нашей вины. Таким образом, наша вина пала на Него, то есть Он заплатил за наши грехи и удовлетворил Бога за нас. Если бы Он хотел удовлетворить Себя самого и возлюбить Себя самого, Он, конечно же не совершил бы того, что Он совершил. Но Он возлюбил нас, возненавидев и смирив Себя, Он всецело предал Себя за нас. Итак, любовь является причиной того, почему ближний наш не вызывает у нас отвращения, и почему мы можем терпеть его. Любовь не позволяет нам находить удовольствие в себе, поскольку сама она терпелива, и без нее всякий надменный праведник является просто невоздержанным [нетерпеливым] и самодовольным человеком. Таким образом, он показывает, что это было сказано о Христе, но все же написано "к назиданию, ... чтобы мы терпением" к ближнему своему "и утешением из Писаний сохраняли надежду". 
 
         4. "Чтобы ... терпением и утешением из Писаний". Какое прекрасное сочетание слов, показывающее, что надежда может прийти через терпение и утешение из Писаний! Разумеется, если надежда не является категорией материальной. "Ибо, если кто видит, то чего ему и надеяться?" (Рим.8:24). Надежда, таким образом, устраняет все материальное. Следовательно, нам необходимо терпение. И вместо материальных вещей Он дает нам Слово утешения, которым мы поддерживаемся так, что не имеем недостатка в терпении. Таким образом, отказаться от осязаемого в отношении слов и Писания - это воистину большое дело. И люди не могут сделать этого, покуда они не умрут для всего материального, по меньшей мере - в своих чувствованиях, хотя на практике они по-прежнему используют их — скорее по необходимости, чем добровольно. Христианами являются те люди, которые услышали утверждение своего Учителя: "Так всякий из вас, кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником" (Лук.14:33). Его ученики - это "пользующиеся миром сим, как непользующиеся" (1Кор.7:31) и они совершают добрые дела так, будто не совершают их. Ибо они делают все это для Бога, Которому они служат во всем этом, не ища ничего своего.
 
         7. "Посему принимайте друг друга, как и Христос принял вас в славу Божию", то есть к славе Божьей, или для того, чтобы тем самым Бог мог быть прославлен. Слава Божья - это удивительная и чудесная вещь! Ибо Он прославлен - когда грешники и немощные [в вере] приняты. Потому что Его слава основывается на том факте, что Он - наш Благодетель. Таким образом, когда к Нему приводятся принимающие Его благословение, то это - Ему во славу, то есть это случай для проявления Его благости. Поэтому нам не следует приводить к Нему сильных, святых, мудрых. Ибо в них Бог не может быть прославлен, поскольку Он не может быть благословением для них, ибо они не нуждаются в Нем.
 
         10. "Возвеселитесь, язычники, с народом Его". Лирский считает, что основанием для этого высказывания является Библейский фрагмент (Ис.35:1): "Возвеселится пустыня и сухая земля". Другие полагают, что это (Ис.44:23): "Восклицайте, глубины земли". Однако, по моему мнению, источником этого утверждения является фрагмент (Ис.66:10): "Возвеселитесь с Иерусалимомо и радуйтесь о нем, все, любящие его!" Ибо, когда это слово исходит от Иерусалима, то есть от народа Божьего к другим, оно, разумеется, направлено ни к кому иному, как к язычникам, которых нельзя назвать Иерусалимом, и это вытекает из слов Апостола, когда он добавляет слово "язычники", и поясняет, что Иерусалим - это "народ Его". С другой стороны, если он говорит это только в пророческом смысле, то это изречение похоже на конгломерат из нескольких Псалмов, таких, как Псалом (66:5): "Да веселятся и радуются племена! Ибо Ты судишь народы праведно...", и Псалом (96:1): "Господь царствует: да радуется земля; да веселятся многочисленные острова". 
 
         12. "Будет корень Иессеев..." Как мы уже говорили в "Заметках на полях"[16] , термин "корень" является здесь ссылкой не на самого Иессея, но на Христа, что основывается на фрагменте (53:2) из Книги Исаии. В противном случае он сказал бы: "Жезл Иессея", или: "Цветок от Иессея", как делается, например, в (Ис.11:1): "И произойдет отрасль от корня Иессеева...". Подобным же образом, в Книге Откровений (22:16) сказано: "Я есмь корень и потомок Давида". Таким образом, по плоти Христос укоренен в Давиде и в праотцах, от которых Он произошел, но по Духу Он Сам является корнем, от которого произросла вселенская церковь. В первом смысле Он является цветком, однако, во втором смысле - они являются Его соцветием.
         Вдобавок к этому, нам следует обратить внимание на то, как согласуются между собой различные версии переводов. Блаженный Иероним представляет это в таком виде: "Который станет, как знамя для народов" (Ис.11:10). В Септуагинте сказано: "Который восстанет для того, чтобы стать Князем язычников". Павел же говорит: "И восстанет владеть народами; на Него язычники надеяться будут". Но тот, кто стоит, конечно же восстал, и тот, кто является знаменем для народов, конечно же владеет [руководит, управляет] ими. Таким образом, Он является знаменем, чтобы язычники могли быть приведены к Нему. И здесь мы имеем выражение сущности правления Христова, ибо это правление в вере, в знамении, в том, что не явно, но это не правление материальное [физическое]. Князья же мира сего правят людьми материальным образом, а именно - посредством своего плотского присутствия и физическими методами. И, таким образом, выражение "обратятся язычники"[17] легко согласуется с фразой: "На Него язычники надеяться будут" (Рим.15:12), ибо тот, кто обращается [умоляет], делает это с надеждой. 
         И выражение: "И покой его будет слава" (Ис.11:10), то есть слава, которую подразумевает Иероним, переводится им более ясно, когда он говорит: "И Его гробница [могила] будет славной", в том смысле, что в латыни использование слова "покой" (requies), вообще говоря, не исключает сна смерти.[18] Но для моего образа мышления это делает данное выражение даже еще более непонятным. Ибо некоторые[19] понимают его так, что могила Христа была славной потому, что она была вырублена из камня, и Сам Он был помазан драгоценными маслами, хотя ни блаженный Иероним, ни Септуагинта, ни Дух не имели этого ввиду. Но блаженный Иероним пытался описать "славу содержания посредством содержащего". Ибо значение этого таково, что смерть и могила Христова будут прославляться и праздноваться во всем мире вечно. Тем не менее, это нечто такое, что, естественно, противоречит смерти, поскольку смерть и могила других людей обычно лишает их славы, почестей и репутации — их погребают, и "погибает память их с ними" (см. Пс.9:7). Здесь же имеет место обратное — Он не только не был поглощен смертью и могилой, но  сделал Свою смерть славной. 
 
         13. "Бог же надежды да исполнит вас". Какой чудесный титул: "Бог надежды"! Но это является признаком, по которому Апостол различает ложных богов и истинного Бога. Ибо ложные боги являются демонами, богами материальных субстанций, потому что они овладевают теми людьми, которые, положившись на материальное, не знают, как надеяться. Ибо тот, кто полагается на истинного Бога, когда все материальное отброшено, живет одной лишь надеждой. Таким образом, "Бог надежды" - это Бог тех, кто имеет надежду. Ибо Он не является Богом тех, кто боязлив и робок, и кто пребывает в отчаяньи, скорее Он их враг и судья. И, говоря кратко, Он является "Богом надежды", потому что Он - Тот, кто дарует надежду. Более того, Он является Богом надежды потому , что одна лишь надежда служит [поклоняется] Ему, ибо как Он назван "Богом Авраама, Исаака и Иакова" и "Богом Израиля", так Он назван также и "Богом надежды", потому что где надежда, там служат и поклоняются Ему. 
 
         "Всякой радости и мира", то есть с уповающей совестью и обоюдным соласием. На первое место он ставит радость, а затем мир, потому что радость дарует человеку мир и внутреннее спокойствие, а когда он сам становится спокоен, ему легче жить в мире с другими. Тот же, кто сам печален и обеспокоен, легко разочаровывается в остальных и имеет несдержанный характер. Но все это происходит в верующем, потому что наша радость и мир состоят не в чем-то материальном, но выходят за рамки материального и заключаются в надежде. В противном случае, Бог надежды не дал бы им - ибо это Он дает сокрытые блага - радость в печали и личном страдании, мир в душевном смятении и внешнем преследовании. Где недостает веры - человек впадает в печаль и терзания, потому что материальные категории, на которые он возложил свое упование в те времена, когда они были доступны ему, подвели его. Но терзания порождают обильную надежду, как он говорит выше, в главе (5:4): "... от опытности надежда"[20]. И это происходит силой Духа Святого. Не потому, что мы внутренне уповаем на то, что "испытания порождают надежду", поскольку в этом случае мы по-прежнему оставались бы слабыми и бессильными во время преследований, но Дух укрепляет нас в немощах наших — так, что мы не только выдерживаем, но совершенствуемся и выходим победителями из этих испытаний. 
 
         14. "... Вы полны благости..." Обратите внимание на то, как тщательно расставлен порядок слов — сначала "полны благости", а затем уже "исполнены всякого познания". Ибо знание без любви, которая назидает, делает человека надменным. Так же, как они не могут "наставлять друг друга", не будучи прежде исполнены благости. Ибо одно только знание ограничено само собой, надмевает и не "опускается" до наставлению другого, но лишь желает быть на виду, презирая всех. Любовь же изобилует знанием и назидает. Впрочем, любовь без знания также не назидает. Разумеется, святая простота [святая непритязательность], происходящая от благодетельной и примерной жизни, назидает, но образованная любовь делает это как сама по себе, так и словом своим, в то время как знание и примером своим, и словом своим злоупотреблят [оскорбляет] и не назидает. Таким образом, любовь в сочетании со знанием, и знание само по себе - это вещи совершенно противоположные друг другу. Знание без любви ищет своего, оно удовлетворено самим собой и презирает других людей, поэтому оно не боится  злоупотребить [или нанести оскорбление] своим примером, и, тем не менее, оно не дает отчета ни единым словом. Любовь же, в отличие от этого, назидает своим словом и даже удерживает оскорбительным словом от любого деяния, которому она не способна научить. 
 
         17. "Итак я могу похвалиться в Иисусе Христе". Этим выражением Апостол пытается сказать, что это не он сам говорит или совершает вещи, которые он говорит и совершает "в покорении язычников вере" (см. стих 18), но это делает Христос — как Павел раскрывает во 2Кор.(13:3): "Вы ищете доказательства на то, Христос ли говорит во мне...". Таким образом, он утверждает, что не смеет говорить ничего, кроме того, что Христос говорит через него. И он делает так, что при сопоставлении двух его выражений слово "говорит" соответствует слову "совершает [совершил]" — чтобы выразить идею как о слове, так и о деле. Ибо это то же самое, как если бы он сказал: "Я не смею говорить или делать ничего, кроме того, что Христос говорит и совершает через меня", но, чтобы избежать многословия, поскольку в первой части он обсуждает то, что Христос говорит, ему было необходимо затем добавить представление о "работе", поэтому он помещает это во вторую часть. И здесь [к тому же] не было необходимости повторять термин "говорит", поскольку тот, кто действует, тем более говорит о Нем, потому что говорить даже легче, чем делать что-то. Более того, поскольку "совершение" включает в себя как слова, так и исполнение, он хочет особенно подчеркнуть то, что именно Христос совершил через него, чтобы показать, что не только его изречения, но и все что он делал - было Христовым. И — хотя мне небезызвестно, что по мнению других[21] Апостол говорит таким образом для того, чтобы исключить всякую надменность и всякое высокомерие, как бы говоря, что, хотя он и прославлен пред Богом во Христе, все же он не смеет славитья в том, в чем славятся лжеапостолы, а именно - в чем-то таком, чего Бог не совершает через них, ибо они хвалятся тем, чего они не совершили, и чего Бог не совершил в них — однако, первая интерпретация кажется мне более правильной. А именно - что отрицательное выражение обозначает утвердительное, что показывает следующее далее выражение: "В покорении язычников". Ибо Христос не "не совершил" чего-то "в покорение язычников", но Он совершил все через Апостола, и этим Апостол хвалится, а не вещами, которые он совершил сам. Таким образом, значение этого фрагмента таково: "Я хвалюсь потому, что я служу язычникам, освящая Евангелие. И я славлюсь [хвалюсь] потому, что не я совершил это, но Христос сделал это через меня, и через Него происходит все так, что мое прославление [то, чем я хвалюсь и то, что я хвалюсь] имеет цену даже в глазах Божьих". 
 
         20. "Притом я старался благовествовать не там..." Похоже, что переводчик здесь был напуган тем, что может звучать оскорбительно, если представить это так, как было сказано Апостолом. Потому что на греческом он говорит просто и прямо: "Я претенциозно [амбициозно] жаждал проповедовать Евангелие"[22]. И это не тот случай, когда слово "амбициозно" используется в своем основном значении, как, например, когда Плиний  говорит об Иордане: "Он ambitiosus настолько, насколько это позволяют местные участки земли"[23] (Таким образом слово ambitiosus используется в том смысле, что человек желает окружить [охватить] многие места, старается распространить себя и "охватить собой" все, как река, разливающаяся и заполняющая собой многие пространства). Но здесь используется греческое слово jilotimoumeno , то есть "желание славы или почестей". Таким образом, по-гречески слова, записанные у нас как: "Я старался благовествовать", звучат, скорее, как: "Я амбициозно (ambitiosus) жаждал проповедовать", или: "Я стремился проповедоваать, будучи побуждаем стремлением к славе". И каков же ответ на этот вопрос? Был ли Апостол амбициозен? Дает ли он здесь амбициозным людям пример того, как защищать себя? Ни в коем случае. Ведь до этого он сказал: "Ибо я могу похвалиться в Иисусе Христе..." (стих 17), а также в (1Кор.9:15): "Ибо для меня лучше умереть, нежели чтобы кто уничтожил похвалу мою[24]". Если бы он искал этой славы ради себя самого, то слава его была бы тщетна и напрасна. Но он, конечно же, искал ее ради других, а именно:      Во-первых, для того, чтобы его апостольская власть не умалялась, что было бы помехой для веры язычников, для которых он и был рукоположен Апостолом, как было показано в первой части данной книги.[25]
         Во-вторых, он говорит все это от обилия любви, а именно - из-за своего желания спасти как можно больше людей, он не хотел проповедовать в том месте, где Христа уже знали, и при этом не иметь возможности проповедовать тем, кто не знал Его. И он показыват это, цитируя Исаию: "Не имевшие о Нем известия увидят, и не слышавшие узнают" (стих 21; Ис.52:15), как бы говоря этим: "Необходимо проповедовать Христа там, Его еще не знают, потому что ежели Его проповедовать там, где уже знают о Нем, то может быть упущено время, отведенное для Его проповеди другим. Немаловажно также и то, что он не говорит: "Я не проповедовал там, где проповедовали другие Апостолы" ибо это было бы признаком амбициозности и надменности, как будто он брезгует проповедовать там, где уже проповедовали другие, но он говорит: ".Не там, где уже было известно имя Христово", чтобы показать, что он воздерживался от проповеди там, где в этом не было необходимости, для того, чтобы проповедовать там, где это было необходимо. 
         Но во всех этих случаях у нас имеется достаточно объяснений причин того, почему он так делал, но недостаточно оснований для объяснения того, почему он использовал слово jilotimoumeno. Потому что человек может делать все это, даже если он и не утверждает, что желает славы. Но здесь он явственно и отчетливо говорит, что совершал все это из ревностного стремления к чести и славе. Поэтому мы не должны спрашивать здесь - в какой степени он делал все это помимо стремления к славе, но, скорее, нам следует спросить - что представляла собой та слава. Таким образом: 
         В-третьих, мы должны отметить, что проповедь Евангелия была обязанностью,  презираемой окружающими и постыдной с их точки зрения - как, впрочем это обстоит и по сей день - обязанностью, лишенной какой-бы то ни было славы и почестей, обязанностью, навлекающей на человека [который занимается этим] всевозможные нарекания, упреки, гонения и т.п. до такой степени, что Христос говорит: "Ибо, кто постыдится Меня и Моих слов, того Сын Человеческий постыдится, когда приидет во славе Своей и Отца и святых Ангелов" (см. Лук.9:26). И Иеремия (см.20:8) исповедут: "Слово Господне обратилось в поношение мне и в повседнвное посмеяние". Так же и в Пс.(13:6) сказано: "Вы посмеялись над мыслию нищего, что Господь упование его"[26] . И Христос также исповедует повсюду в Псалмах, что Он был презираем, и что "бесчестие покрывает лицо Его" (Пс.68:8). Подобным же образом, Он говорит: "Боже! Ты знаешь безумие мое..." и ту непочтительность, которой Я был осыпан. И то, что происходит со Христом, Который является истиной, ибо Христос есть истина, то также происходит и со служителями Христа, то есть служителями истины, о чем мы читаем в (1Кор.4:9-10): "Ибо я думаю, что нам, последним посланникам, Бог судил быть как-бы приговоренными к смерти; потому что мы сделались позорищем для мира, для Ангелов и человеков. Мы безумны Христа ради, а вы мудры во Христе; мы немощны, а вы крепки...". И чуть позже (стих 13) он говорит: "Хулят нас, мы молим; мы как сор для мира, как прах, всеми попираемый доныне".
         Итак, поскольку проповедь Евангелия не является делом, приносящим почести, с изумляющей апостольской любовью он рассматривает то, что является позором, как свою славу — только для того, чтобы быть полезным для других. Ибо, проповедовать там, где Христос известен, не является делом неблагодатным, потому что там уже пройден и преодолен первый позор Евангелия. Но там, где Он пока неизвестен, немилость, изливаемая на Благовестие, все еще является новой и весьма велика. Он высказывается в том же смысле в главе 1:14, где мы читаем такие слова: "Я должен и Еллинам и варварам, мудрецам и невеждам". А также в главе (1:16): "Ибо я не стыжусь благовествования Христова", где он как бы говорит: "Я рассматриваю проповедь Евангелия, как почетное служение, и я ревностно [амбициозно] стремлюсь к этому по той самой причине, что другие питают к этому отвращение из-за бесчестия, связанного с этим". Таким образом, мы читаем в Деяниях (5:41): "Они же [Апостолы] пошли из синедриона, радуясь, что за имя Господа Иисуса удостоились принять бесчестие". Разве слово "радуясь" здесь означает что-либо иное, кроме как то, что они приняли эту немилость [проявленную к ним], как оказанную им честь? Поэтому он также сказал ранее (Рим.15:17): "Итак я могу похвалиться в Иисусе Христе в том, что относится к Богу", как бы говоря этим: "Несмотря на то, что перед миром я имею бесчестие и среди людей - непонимание". Таким образом, мы читаем в Пс.(118:46): "Буду говорить об откровениях Твоих перед царями, и не постыжусь", то есть: "Я не смущаюсь говорить о Тебе, но рассматриваю это, как честь для себя".  люди же, которые смущаются — испытывают раздражение и отвращение, поскольку они напуганы тем, что навлекут на себя бесчестие. В том же самом Псалме он часто молится об освобождении от "поношения", говоря: "Сними с меня поношение и посрамление..." (Пс.118:22). И еще: "Отврати поношение мое, которого я страшусь" (Пс.118:39). И в другом месте: "Довольно насыщена душа наша поношением от надменных и уничижением от гордых" (Пс.122:4).
         В-четвертых, что, однако, лишь слегка отличатся от третьего пункта, он провозглашает то, что понимает эту славу - как славу совести пред Богом, то есть что он имеет не свидетельство порочной совести, но свидетельство доброй совести, как, например, когда он говорит в (2Кор.1:12): "Ибо похвала наша сия есть свидетельство совести нашей". Итак, чтобы он мог иметь чистую[27] совесть пред Богом, поскольку он исполнял свои обязанности весьма преданно, он спешил проповедовать Христа только там, где Его еще не знали до этого, точно также, как в (1Кор.9:15), о чем упоминалось выше, он говорит, что для него было бы лучше умереть, чем если бы исчезла его слава, то есть чем если бы он имел ущербную совесть. Ибо совесть - это нечто такое, что либо позорит, либо прославляет нас перед Богом. Это не говорит о том, что чья-то совесть такова, что иногда она не позорит его (иначе Христос умер бы напрасно), но человек должен стремиться нанести свой совести как можно меньший ущерб, и хранить ее как можно более более чистой, и тогда то, что отложено и остается сокрытым, покрывается, извиняется и прощается через веру во Христа и упование на Него. В этом смысле он имел амбициозное стремление проповедовать, потому что он пытался обогатить свою совесть, которая не может быть обогащена лучше, нежели через служение другим из любви, даже если это ведет к бесчестию и страданиям. Такое бесчестие является славой, потому что оно — слава совести. И я полагаю, что мысль Апостола была такова, что в этом открытом позоре он мог видеть сокрытую славу, внешне поносимую, но почитаемую в сознании, презираемую среди людей, но прославленную пред Богом. Ибо истина порождает ненависть. Но эта ненависть приносит благодать. Следовательно, мы должны ревностно и амбициозно искать ненависти, то есть благодати — даже через ненависть.
         Но, чтобы не казалось, будто мы полностью и безоговорочно отвергаем мнение других людей, например, таких, как Эразм и прочих, подобных ему, мы соглашаемся, что Апостол также прилагал все усилия, претендуя, со своего рода "святыми амбициями" на то, чтобы быть Апостолом язычников (хотя данный фрагмент не говорит этого, потому что здесь не говорится, что он воздерживается от проповеди там, где проповедовали другие Апостолы, но говорится, что он не проповедует там, где имя Христа уже известно. Однако, даже среди язычников имя Его было известно, как, например, в Риме). Но давайте пойдем на уступку и согласимся с этим, потому что он [Павел] "призванный Апостол, избранный к благовестию" (Рим.1:1), он прилагал все усилия с благоговейными амбициями для осуществления свого служения, так, будто он один хотел принести свет язычникам - задача, в которой он самым убедительным образом доказал свою любовь. Ибо амбициозное устремление к сотворению добра - это воистину редкая и апостольская черта. Более того, проповедовать Евангелие - эзначит даровать величайшее благословение, даже если это делается в условиях жестоких преследований и враждебности всего мира. Таким образом, стремиться к такой славе (и это сильнейшее из желаний) принесения величайших благословений, причем, принесения их как дара, а также того [знания о том], что представляет собой этот дар, и не получать при этом ничего, кроме всевозможных упреков - разве это не являтся чем-то таким, что выше человеческих сил, и разве это не является воистину апостольской чертой? В самом деле, разве это нельзя назвать "божественными амбициями"? Если человек проявляет добросердечие и благотворительность, ничего не получая взамен, то позвольте спросить вас — разве это не является проявлением смирения? Подумайте об этом. Евангелие является неописумым даром, даром, который нельзя сравнить ни с какими богатствами, почестями, или удовольствиями. Более того, если кто-то дает благое даже своим врагам и тем, кто воздает ему злом за добро, что может быть для него большим благословением, чем Евангелие? Тем не менее, человек, дающий благое только своим друзьям, меньше такого человека, действительно являющегося очень редким. И еще меньше тот человек, который предается только своим благам [делает все только себе во благо]. И ниже его - тот, кто не разделяет ничего ни с кем. А хуже всех - тот, кто даже забирает эти дары либо в помыслах своих (что склонны делать почти все люди), либо делами своими (что делают очень многие). Таким образом, когда Апостол хвалится своим служением, он всего лишь возвещает похвалу Евангелию. И, что еще является более необходимым для людей, пренебрегающих, либо совершающих нападки на Евангелие, чем услышать, как оно восхваляется? Поэтому он ищет славы, но славы, заключающейся в спасении тех, среди кого он ищет ее.    
 

Примечания:
 
[1] Einer muss des Anderen Schanddeckel sein.
[2] Это указание на ссору между епископом бранденбургским и городским советом Виттенберга. Совет посадил священника в тюрьму, несмотря на его неприкосновенный статус, связанный с тем что он укрылся в монастыре. Епископ отлучил городской совет от церкви, но местное духовенство встало на сторону совета и отказалось поддерживать (исполнять на практике) это отлучение. В коне концов, после того, как в это дело вмешались архиепископ и Рим, дело было улажено, совет принес свои извинения (1515 г.) и отлучение было снято.
[3] Августин, Enarrationes in Psalmos, Ps.70, n.4, Patrologia, Series Latina, XXXVI, 877 f
[4] То есть "милосердие" по отношению к себе не является истинным милосердием.- Перев.
[5] Григорий, Homiliae in Evangelia, I, 17, 1, Patrologia, Series Latina, LXXVI, 1139.
[6] Слово "угождать" в современном русском языке может восприниматься с несколько иным оттенком, искаженно. Поэтому читателю следует ориентироваться на библейский контекст. Хорошим ориентиром, например, может служить цитата: "А без веры угодить Богу невозможно" (Евр.11:6).- Перев.
[7] Августин, De doctrina christiana, I, 23, 22, Patrologia, Series Latina, XXXIV, 27; Peter Lombard, Collectanea in epistulas Pauli, on 1Tim. 1:1-5, Patrologia, Series Latina, CXCII, 329
[8] Данная цитата не обнаружена в русском переводе Книги Премудрости Иисуса, сына Сирахова, (Сирах.30:20-21): "Так преследуемый от Господа, смотря глазами и стеная, подобен евнуху, который обнимает девицу и вздыхает".-Ред.
[9] Как в этом, так и в предыдущем случае приводится дословный перевод цитаты, использованной в английском переводе.- Перев. (Сирах.42:14) "Лучше злой мужчина, нежели ласковая женщина,— женщина, которая стыдит до поношения."- Ред.
[10] Досл: "изогнуты в себе", "внутренне изогнуты".- Перев.
[11] У Лютера дословно сказано: tanto studio facias malum, quanto fecisti bonum, однако по всей вероятности он хотел поставить слова malum и  bonum наоборот, что мы и сделали при переводе.
[12] Лютеровская фраза alii debent nobis placere не очень-то гармонирует с его аргументацией. Должно быть, он имел ввиду: alii non debent nobis placere или aliis debemus nos placere. Нам показался более предпочтительным второй вариант.
[13] Августин, Sermo 54, Patrologia, Series Latina, XXXVIII, 374.
[14] Досл.: "Никто не может угодить всем".- Перев
[15] В англ. тексте дословно: "...понес наши грехи...".- Перев.
[16] См. первую часть книги, соответствующий раздел.- Перев
[17] При досл. переводе с англ.: "Они будут просить [умолять] Его".- Перев.
[18] Иероним, Commentaries in Esaiam, по поводу Ис.11:10, Patrologia, Series Latina, XXIV, 152, приводит следующие комментарии: "Для того, чтобы сделать смысл этого ясным для читателя, мы использовали другое, но эквивалентное применяемому слово, обозначающее "сон" и "покой", а именно - "могила" ["гробница"].
[19] Лирский 
[20] При дословном переводе английской цитаты, использованной в тексте: "Испытания порождают надежду".- Перев.
[21] Эразм
[22] Или: "Я претенциозно и вызывающе проповедовал Евангелие".- Перев.
[23] Pliny, Natural History , V, 15, par. 71. См. также соответствующее примечание в первой части данной книги.
[24] При дословном переводе цитаты, используемой в английском тесте: "... Чтобы кто уничтожил основание для моей похвалы".- Перев.
[25] То есть из Лютеровских заметок на полях по поводу фрагмента Рим.15:16,- см. выше.
[26] В варианте, приведенном в английском тексте: "Вы посмеялись над мыслию нищего, но Господь упование его".- Перев
[27] Досл.: богатую.- Перев.