Поделиться:
  Угадай писателя | Писатели | Карта писателей | Острова | Контакты

Льюис Кэрролл - Алиса в Зазеркалье [1871]
Язык оригинала: BRI
Известность произведения: Высокая
Метки: child_tale, Детская, Приключения, Сказка, Фэнтези

Аннотация. Бессмертная сказка Льюиса Кэрролла «Алиса в Зазеркалье» является продолжением «Приключений Алисы в Стране Чудес». Девочка Алиса, попав по ту сторону зеркала, оказывается в сказочной стране, где ее ждет много интересных, забавных, а порой и опасных встреч.

Полный текст.
1 2 3 4 5 6 

– Конечно, должно, – ответил Шалтай-Болтай и фыркнул. – Возьмем, к примеру, мое имя – оно выражает мою суть! Замечательную и чудесную суть! А с таким именем, как у тебя, ты можешь оказаться чем угодно 86… Ну, просто чем угодно! – А почему вы здесь сидите совсем один? – спросила Алиса, не желая вступать с ним в спор. – Потому, что со мной здесь никого нет! – крикнул в ответ Шалтай-Болтай. – Ты думала, я не знаю, как ответить?  Загадай мне еще что-нибудь! – А вам не кажется, что внизу вам будет спокойнее? – снова спросила Алиса. Она совсем не собиралась загадывать Шалтаю загадки, просто она волновалась за этого чудака. – Стена такая тонкая! – Ужасно легкие загадки ты загадываешь! – проворчал Шалтай. – К чему мне падать? Но даже если б я упал  – что совершенно исключается, – но даже если б это вдруг случилось… Тут он поджал губы с таким величественным и важным видом, что Алиса с трудом удержалась от смеха. – Если  б я все-таки упал , – продолжал Шалтай, – Король обещал мне … Ты, я вижу, побледнела. Немудрено! Этого ты не ожидала, да? Король обещал мне  … Да, он так мне прямо и сказал , что он… – …Пошлет всю свою конницу, всю свою рать! – не выдержала Алиса. Лучше бы она этого не говорила! – Ну, уж это слишком! – закричал Шалтай-Болтай сердито. – Ты подслушивала под дверью… за деревом… в печной трубе… А не то откуда бы тебе об этом знать! – Нет, я не подслушивала, – возразила Алиса. – Я узнала об этом из книжки. – А-а, ну, в книжке  про это могли написать, – смягчился Шалтай. – Это, можно сказать, «История Англии»! Так, кажется, вы ее называете? Смотри же на меня хорошенько! Это я разговаривал с Королем, я – и никто другой! Кто знает, увидишь ли ты другого такого! Можешь пожать мне руку – я не гордый! И он ухмыльнулся во весь рот, подался вперед (так что чуть не упал со стены) и протянул Алисе руку. Алиса пожала ее, с тревогой глядя на Шалтая. – Стоит ему улыбнуться пошире, – подумала она, – как уголки его рта сойдутся на затылке. Не знаю, что тогда будет с его головой… Она тогда просто отлетит! – Да-да! – говорил меж тем Шалтай-Болтай, – вся королевская конница, вся королевская рать кинется ко мне на помощь. Они меня живо  соберут, можешь не сомневаться! Впрочем, мы слишком далеко зашли в нашей беседе. Давай вернемся к предпоследнему замечанию… – К сожалению, я не очень хорошо его помню, – сказала Алиса вежливо. – В таком случае начнем все сначала, – отвечал Шалтай-Болтай. – Теперь моя очередь спрашивать! – («Можно подумать, что мы играем в такую игру!» – подумала Алиса). – Вот тебе вопрос! Как ты сказала, сколько тебе лет? Алиса быстро посчитала в уме и ответила: – Семь лет и шесть месяцев! – А вот и ошиблась! – закричал торжествующе Шалтай. – Ты ведь мне об этом ни слова не сказала! – Я думала, вы хотели спросить, сколько мне лет?  – пояснила Алиса. – Если б я хотел, я бы так и спросил, – сказал Шалтай. Алиса решила не затевать новый спор и промолчала. – Семь лет и шесть месяцев, – повторил задумчиво Шалтай. – Какой неудобный возраст! Если б ты со мной  посоветовалась, я бы тебе сказал: «Остановись на семи!» Но сейчас уже поздно. – Я никогда ни с кем не советуюсь, расти мне или нет, – возмущенно сказала Алиса. – Что, гордость не позволяет? – поинтересовался Шалтай. Алиса еще больше возмутилась. – Ведь это от меня не зависит, – сказала она. – Все растут! Не могу же я одна не расти! – Одна , возможно, и не можешь, – сказал Шалтай. – Но вдвоем  уже гораздо проще. Позвала бы кого-нибудь на помощь – и прикончила б все это дело к семи годам! 87 – Какой у вас красивый пояс! – заметила вдруг Алиса. (Достаточно уже они поговорили о возрасте, и если они и вправду по очереди выбирали темы для беседы, то теперь был ее  черед.) – Нет, не пояс, а галстук! – тут же поправилась она. – Ведь это, конечно, галстук… Или нет… Я, кажется, опять ошиблась. Это пояс! Шалтай-Болтай нахмурился. – Пожалуйста, простите! Вид у Шалтая был такой обиженный, что Алиса подумала: «Зачем только я заговорила про это!» – Если б только я могла разобрать, где у него шея, а где талия, – сказала она про себя. Судя по всему, Шалтай-Болтай очень рассердился. С минуту он молчал, а потом просипел глубоким басом: – Как мне  … надоели  … все, кто не может отличить пояса от галстука! – Я страшно необразованная, я знаю! – сказала Алиса с таким смирением, что Шалтай мгновенно смягчился. – Это галстук, дитя мое! И очень красивый! Тут ты совершенно права! Подарок от Белого Короля и Королевы! Понятно? – Неужели? – воскликнула Алиса, радуясь, что тема для разговора была все же выбрана удачно . – Они подарили его мне, – продолжал задумчиво Шалтай-Болтай, закинув ногу за ногу и обхватывая колено руками, – они подарили его мне на день… на день нерожденья. – Простите? – переспросила Алиса, растерявшись. – Я не обиделся, – отвечал Шалтай-Болтай. – Можешь не извиняться! – Простите, но я не поняла: подарок на день нерожденья? Что это такое? – Подарок, который тебе дарят не на день рожденья, конечно. Алиса задумалась. – Мне больше нравятся подарки на день рожденья, – сказала она наконец. – А вот и зря! – вскричал Шалтай-Болтай. – Сколько в году дней? – Триста шестьдесят пять. – А сколько у тебя дней рожденья? – Один. – Триста шестьдесят пять минус один – сколько это будет? – Триста шестьдесят четыре, конечно. Шалтай-Болтай поглядел на Алису с недоверием. – Ну-ка, посчитай на бумажке, – сказал он 88. Алиса улыбнулась, вынула из кармана записную книжку и написала:   365 –1 – 364   Шалтай-Болтай взял книжку и уставился в нее. – Кажется, здесь нет ошиб… – начал он. – Вы ее держите вверх ногами, – прервала его Алиса. – Ну, конечно, – весело заметил Шалтай-Болтай и взял перевернутую Алисой книжку. – То-то я смотрю, как странно все это выглядит! Поэтому я и сказал: «Кажется , здесь нет ошибки!», – хоть я и не успел разобраться как следует… Значит так: триста шестьдесят четыре дня в году ты можешь получать подарки на день нерожденья… – Совершенно верно, – сказала Алиса. – И только один  раз на день рожденья! Вот тебе и слава! – Я не понимаю, при чем здесь «слава»? – спросила Алиса. Шалтай-Болтай презрительно улыбнулся. – И не поймешь, пока я тебе не объясню, – ответил он. – Я хотел сказать: «Разъяснил, как по полкам разложил!» – Но «слава» совсем не значит: «разъяснил, как по полкам разложил!» – возразила Алиса. – Когда я  беру слово, оно означает то, что я хочу, не больше и не меньше, – сказал Шалтай презрительно. – Вопрос в том, подчинится ли оно вам, – сказала Алиса. – Вопрос в том, кто из нас здесь хозяин, – сказал Шалтай-Болтай 89. – Вот в чем вопрос! Алиса вконец растерялась и не знала, что и сказать; помолчав с минуту, Шалтай-Болтай заговорил снова. – Некоторые слова очень вредные. Ни за что не поддаются! Особенно глаголы! Гонору в них слишком много! Прилагательные попроще – с ними делай, что хочешь. Но глаголы себе на уме! Впрочем, я с ними со всеми справляюсь. Световодозвуконепроницаемость! Вот что я говорю! – Скажите, пожалуйста, что это такое? – спросила Алиса. – Вот теперь ты говоришь дело, дитя, – ответил Шалтай, так и сияя от радости. – Я хотел сказать: «Хватит об этом! Скажи-ка мне лучше, что ты будешь делать дальше! Ты ведь не собираешься всю жизнь здесь сидеть!» – И все это в одном слове? – сказала задумчиво Алиса. – Не слишком ли это много для одного! – Когда одному слову так достается, я всегда плачу ему сверхурочные, – сказал Шалтай-Болтай. – Ах, вот как, – заметила Алиса. Она совсем запуталась и не знала, что и сказать. – Посмотрела бы ты, как они окружают меня по субботам, – продолжал Шалтай, значительно покачивая головой. – Я всегда сам выдаю им жалованье. (Алиса не решилась спросить, чем он им платит, поэтому и я ничего не могу об этом сказать.) – Вы так хорошо объясняете слова, сэр, – сказала Алиса. – Объясните мне, пожалуйста, что значит стихотворение под названием «Бармаглот». – Прочитай-ка его, – ответил Шалтай. – Я могу тебе объяснить все стихи, какие только были придуманы, и кое-что из тех, которых еще не было! Это обнадежило Алису, и она начала:   Варкалось. Хливкие шорьки Пырялись по наве. И хрюкотали зелюки, Как мюмзики в мове.   – Что же, хватит для начала! – остановил ее Шалтай. – Здесь трудных слов достаточно! Значит, так: «варкалось»  – это четыре часа пополудни, когда пора уже варить обед. – Понятно, – сказала Алиса, – а «хливкие»? – «Хливкие»  – это хлипкие и ловкие. «Хлипкие» значит то же, что и «хилые». Понимаешь, это слово как бумажник. Раскроешь, а там два отделения! 91 Так и тут – это слово раскладывается на два! – Да, теперь мне ясно, – заметила задумчиво Алиса. – А «шорьки»  кто такие? – Это помесь хорька, ящерицы и штопора! – Забавный, должно быть, у них вид! – Да, с ними не соскучишься! – согласился Шалтай. – А гнезда они вьют в тени солнечных часов. А едят они сыр. – А что такое «пырялись»? – Прыгали, ныряли, вертелись! – А «нава» , – сказала Алиса, удивляясь собственной сообразительности. – Это трава под солнечными часами, верно? – Ну да, конечно! Она называется «нава» , потому что простирается немножко направо… немножко налево… – И немножко назад! – радостно закончила Алиса 93. – Совершенно верно! Ну, а «хрюкотали»  это хрюкали и хохотали… или, может, летали, не знаю. А «зелюки»  это зеленые индюки! Вот тебе еще один бумажник!       – А «мюмзики»  – это тоже такие зверьки? – спросила Алиса. – Боюсь, я вас очень затрудняю. – Нет, это птицы! Бедные! Перья у них растрепаны и торчат по все стороны, будто веник… Ну а насчет «новы» я и сам сомневаюсь. По-моему, это значит «далеко от дома». Смысл тот, что они потерялись. Надеюсь, ты теперь довольна!  Где ты слышала такие мудреные вещи? – Я прочитала их сама в книжке, – ответила Алиса. – А вот Траляля… да, кажется, Траляля, читал мне  стихи, так они были гораздо понятнее! – Что до стихов, – сказал Шалтай и торжественно поднял руку, – я  тоже их читаю не хуже других. Если уж на то пошло… – Ах, нет, пожалуйста, не надо, – торопливо сказала Алиса. Но он не обратил на ее слова никакого внимания. – Вещь, которую я сейчас прочитаю, – произнес он, – была написана специально для того, чтобы тебя развлечь. Алиса поняла, что придется  ей его выслушать. Она села и грустно сказала: – Спасибо.   Зимой, когда белы поля, Пою, соседей веселя.   – Это так только говорится, – объяснил Шалтай. – Конечно, я совсем не пою. – Я вижу, – сказала Алиса. – Если ты видишь , пою я или нет, значит, у тебя очень острое зрение, – ответил Шалтай. Алиса промолчала.   Весной, когда растет трава, Мои припомните слова.   – Постараюсь, – сказала Алиса.   А летом ночь короче дня, И, может, ты поймешь меня.   Глубокой осенью в тиши Возьми перо и запиши.   – Хорошо, – сказала Алиса. – Если только я к тому времени их не позабуду. – А ты не можешь помолчать? – спросил Шалтай. – Несешь ерунду – только меня сбиваешь.   В записке к рыбам как-то раз Я объявил: «Вот мой приказ».   И вскоре (через десять лет) Я получил от них ответ.   Вот что они писали мне: «Мы были б рады, но мы не…»   – Боюсь, я не совсем понимаю, – сказала Алиса. – Дальше будет легче, – ответил Шалтай-Болтай.   Я им послал письмо опять: «Я вас прошу не возражать!»   Они ответили: «Но, сэр! У вас, как видно, нет манер!»   Сказал им раз, сказал им два — Напрасны были все слова.   Я больше вытерпеть не мог. И вот достал я котелок…   (А сердце – бух, а сердце – стук), Налил воды, нарезал лук.   Тут Некто из Чужой Земли Сказал мне: «Рыбки спать легли».   Я отвечал: «Тогда пойди И этих рыбок разбуди».   Я очень громко говорил, Кричал я из последних сил.       Шалтай-Болтай прокричал последнюю строчку так громко, что Алиса подумала: – Не завидую  я этому чужестранцу!   Но он был горд и был упрям, И он сказал: «Какой бедлам!»   Он был упрям и очень горд, И он воскликнул: «Что за черт!»   Я штопор взял и ватерпас, Сказал я: «Обойдусь без вас!»   Я волновался неспроста –   Дверь оказалась заперта.   Стучал я в дверь, стучал в окно И достучался бы я, но…   Наступило долгое молчание. – И это все? – спросила робко Алиса. – Да, – сказал Шалтай-Болтай. – Прощай! Этого Алиса не ожидала, но после такого прозрачного  намека оставаться было бы невежливо. Она встала и протянула Шалтаю руку.       – До свидания, – сказала она, стараясь, чтобы голос ее звучал бодро. – Надеюсь, мы еще встретимся. – Даже если встретимся , я тебя все равно не узнаю, – недовольно проворчал Шалтай и подал ей один палец. – Ты так похожа на всех людей! – Обычно людей различают по лицам, – заметила задумчиво Алиса. – Вот я и говорю, – сказал Шалтай-Болтай. – Все на одно лицо: два глаза (и он дважды ткнул большим пальцем в воздухе)… в середине – нос, а под ним – рот. У всех всегда одно и то же! Вот если бы у тебя оба глаза были на одной стороне, а рот на лбу, тогда я, возможно , тебя бы запомнил. – Но это было бы так некрасиво! – возразила Алиса. В ответ Шалтай-Болтай только закрыл глаза и сказал: – Попробуй – увидишь! Алиса немножко подождала, не скажет ли он еще что-нибудь, но он не открывал глаз и вел себя так, словно ее здесь и не было. – До свидания, – сказала она снова и, не получив ответа, тихонько пошла прочь. Она шла и шептала: – В жизни не встречала такого препротивнейшего… Она остановилась и громко повторила это слово – оно было такое длинное, что произносить его было необычайно приятно. – В жизни  не встречала такого препротивнейшего… Но ей не суждено было закончить эту фразу: страшный грохот прокатился по лесу.  Глава VII ЛЕВ И ЕДИНОРОГ   В тот же миг по лесу побежала королевская рать – солдаты бежали сначала по двое и по трое, потом десятками и сотнями и, наконец, огромными толпами, так что, казалось, весь лес наполнился ими; Алиса испугалась, как бы ее не затоптали, и, спрятавшись за дерево, смотрела на них. Никогда в жизни ей не доводилось видеть солдат, которые так плохо бы держались на ногах: они то и дело спотыкались и падали, а стоило одному из них упасть, как на него тут же валился еще десяток, так что вскоре по всему лесу солдаты валялись кучами.       За солдатами появилась королевская конница. У коней все же было по четыре ноги, но и они порой спотыкались, и, если уж конь спотыкался, всадник – такое уж, видно, тут было правило – тотчас летел на землю. В лесу началась кутерьма, и Алиса рада была выбраться на полянку, где она увидела Белого Короля – он сидел на земле и что-то торопливо писал в записной книжке. – Я послал всю королевскую конницу и всю королевскую рать! – воскликнул Король радостно, завидев Алису. – Ты шла лесом, милая? Ты их, наверное, видела? – Да, видела, – сказала Алиса. – Как тут не увидеть. Их там целые тысячи! – Точнее, четыре тысячи двести семь человек, – сказал Король, заглянув в записную книжку. – Я оставил себе только двух коней – они мне нужны для игры 94. И двух гонцов я тоже не послал – они в городе. Я жду их с минуты на минуту. Взгляни-ка на дорогу! Кого ты там видишь? – Никого, – сказала Алиса. – Мне  бы такое зрение! – заметил Король с завистью. – Увидеть Никого! Да еще на таком расстоянии! А я  против солнца и настоящих-то людей с трудом различаю! Но Алиса его не слушала: она не отрываясь смотрела из-под руки на дорогу. – Там кто-то идет! – сказала она наконец. – Только очень медленно. И как-то странно! (Гонец прыгал то на одной ножке, то на другой, а то извивался ужом, раскинув руки, как крылья.) – A-a! – сказал Король. – Это Англосаксонский Гонец со своими англосаксонскими позами 95. Он всегда так, когда думает о чем-нибудь веселом. А зовут его Зай Атс 97. – «Мою любовь зовут на З », – быстро начала Алиса 98. – Я его люблю, потому что он Задумчивый. Я его боюсь, потому что он Задира. Я его кормлю… Запеканками и Занозами. А живет он… – Здесь, – сказал Король, и не помышляя об игре: пока Алиса искала город на З, он в простоте душевной закончил ее фразу. – А второго гонца зовут Болванc Чик, – прибавил Король. – У меня их два  – один бежит туда, а другой – оттуда. – Прошу вас… – начала Алиса. – Не попрошайничай, – сказал Король строго. – Порядочные люди этого не делают! – Я просто хотела сказать: «Прошу вас, объясните мне это, пожалуйста». Как это: один бежит туда, а другой оттуда? Я не понимаю… – Но я же тебе говорю: у меня их два!  – отвечал Король нетерпеливо. – Один живет, другой – хлеб жует. В эту минуту к ним подбежал Гонец; он так запыхался, что не мог произнести ни слова – только махал руками и строил бедному Королю рожи. – Эта молодая особа любит тебя, потому что ты задумчивый, – сказал Король, представляя Алису. Он надеялся отвлечь внимание Гонца, но тщетно – Англосаксонский Гонец не бросил своих штучек, а только бешено завращал глазами и принялся выкидывать одно коленце чуднее другого. – Ты меня пугаешь! – сказал Король. – Мне дурно… Дай мне запеканки! К величайшему восторгу Алисы, Гонец тут же открыл сумку, висевшую у него через плечо, вынул запеканку и подал Королю, который с жадностью ее проглотил.       – Еще! – потребовал Король. – Больше не осталось – одни занозы, – ответил Гонец, заглянув в сумку. – Давай занозы, – прошептал Король, закатывая глаза. Занозы Королю явно помогли, и Алиса вздохнула с облегчением. – Когда тебе дурно, всегда ешь занозы, – сказал Король, усиленно работая челюстями. – Другого такого средства не сыщешь! – Правда? – усомнилась Алиса. – Можно ведь брызнуть холодной водой или дать понюхать нашатырю. Это лучше, чем занозы! – Знаю, знаю, – отвечал Король. – Но я ведь сказал: «Другого такого средства не сыщешь!» Другого , а не лучше! Алиса не решилась ему возразить. – Кого ты встретил по дороге? – спросил Король Гонца, протягивая руку за второй порцией заноз. – Никого, – отвечал Гонец. – Слышал, слышал, – сказал Король. – Эта молодая особа тоже его видела. Он, значит, не так быстро бегает, как ты? – Я стараюсь, как могу, – отвечал угрюмо Гонец. – Никто меня не обгонит! 99 – Конечно, не обгонит, – подтвердил Король. – Иначе он пришел бы сюда первым! Что ж, ты теперь отдышался, скажи-ка, что слышно в городе? – Лучше я шепну вам на ухо, – сказал Гонец и, поднеся руки трубкой ко рту, нагнулся к Королю. Алиса огорчилась – ей тоже хотелось знать, что происходит в городе. Но Гонец гаркнул Королю прямо в ухо: – Они опять взялись за свое! – Это , по-твоему, шепот? – вскричал бедный Король, подскочив на месте и передергивая плечами. – Не смей больше так кричать! А не то живо велю тебя поджарить на сливочном масле! У меня в голове все гудит, словно там землетрясение! – Маленькое такое землетрясеньице, – подумала про себя Алиса. Вслух же она спросила: – Кто взялся за свое? – Как – кто? Единорог и Лев, конечно, – отвечал Король. – Смертный бой за корону? – спросила Алиса. – Ну, конечно, – сказал Король. – Смешнее всего то, что они бьются за мою  корону! Побежим, посмотрим? И они побежали. На бегу Алиса твердила про себя слова старой песенки:   Вел за корону смертный бой со Львом Единорог 100. Гонял Единорога Лев вдоль городских дорог. Кто подавал им черный хлеб, а кто давал пирог, А после их под барабан прогнали за порог.   – Кто… победит… получит… корону? – спросила Алиса, тяжело дыша. – Ну, нет! – сказал Король 101. – Что это тебе в голову пришло? – Будьте так добры… – проговорила, задыхаясь, Алиса. – Давайте сядем на минутку… чтоб отдышаться немного. – Сядем на  Минутку? – повторил Король. – И это ты называешь добротой?  К тому же Минутку надо сначала поймать. А мне это не под силу! Она пролетает быстро, как Брандашмыг! За ней не угонишься! У Алисы от бега перехватило дыхание – она не могла в ответ сказать ни слова. Молча они побежали дальше, пока не увидели, наконец, огромную толпу, окружившую Льва и Единорога, которые бились так, что пыль стояла столбом… Поначалу Алиса никак не могла разобрать, где Лев, а где Единорог, но, наконец, узнала Единорога по торчащему вперед рогу. Они протиснулись вперед и стали рядом со вторым Гонцом, Болванc Чиком, который наблюдал бой, держа в одной руке чашку с чаем, а в другой – бутерброд.       – Его только что выпустили из тюрьмы, – шепнул Зай Атс Алисе. – А когда его взяли, он только что начал пить чай. В тюрьме же их кормили одними устричными ракушками. Вот почему он так голоден. И, подойдя к Болванc Чику, он нежно обнял его за плечи. – Как поживаешь, дитя? – спросил он. Болванc Чик оглянулся, кивнул и снова принялся жевать. – Хорошо тебе было в тюрьме, дитя? – спросил Зай Атс. Болванc Чик снова оглянулся: из глаз его упали две слезы – и опять он не сказал ни слова. – Что же ты молчишь? – нетерпеливо вскричал Зай Атс. Но Болванc Чик только откусил еще хлеба и запил его чаем. – Что же ты молчишь? – воскликнул король. – Как тут они дерутся? Болванc Чик сделал над собой отчаянное усилие и разом проглотил большой кусок хлеба с маслом. – Очень хорошо, – отвечал он, давясь. – Каждый из них вот уже около восьмидесяти семи раз был сбит с ног! – Значит, скоро им подадут черный хлеб и пирог? – спросила, осмелев, Алиса. – Да, уже все готово, – отвечал Болванс Чик. – Я даже отрезал себе кусочек. Тут бой прекратился, и Лев с Единорогом уселись, тяжело дыша, на землю. – Перерыв – десять минут! – закричал Король. – Всем подкрепиться! Гонцы вскочили на ноги и обнесли всех хлебом. Алиса взяла кусочек на пробу, но он был очень  сухой. – Вряд ли они будут сегодня еще драться, – сказал Король Болванc Чику. – Поди, вели барабанщикам начинать! Болванc Чик кинулся исполнять приказание. Алиса молча смотрела ему вслед. Вдруг она оживилась. – Смотрите! Смотрите! – закричала она. – Вон Белая Королева! Выскочила из лесу и бежит через поле! 102 Как эти Королевы носятся! – Ей, видно, кто-то грозит, – проговорил Король, не поднимая глаз. – Какой-нибудь враг! Тот лес ими так и кишит! – Разве вы не поспешите ей на помощь? – спросила Алиса, не понимая, почему он так спокоен. – Не к чему! Не к чему! – сказал Король. – Она так бегает, что ее не догонишь! Все равно что пытаться поймать Брандашмыга! Но, если хочешь, я сделаю о ней запись в своей книжке… Он открыл книжку и начал писать. «Она такое милое и доброе существо», – произнес он вполголоса и взглянул на Алису. – Как писать «существо» – через «е» или «и»? Мимо, сунув руки в карманы, прошествовал Единорог. – Сегодня я взял верх, – бросил он небрежно, едва взглянув на Короля. – Слегка, – нервно отвечал Король. – Только зачем вы проткнули его насквозь? – Больно ему не было, – сказал Единорог спокойно. И пошел было мимо. Но тут взгляд его упал на Алису. Он круто повернулся и начал разглядывать ее с глубочайшим отвращением. – Это… что… такое? – спросил он наконец. – Это детеныш, – с готовностью ответил Зай Атс. Он подошел к Алисе и, представляя ее, широко повел обеими руками, приняв одну из Англосаксонских поз. – Мы только сегодня ее нашли! Это самый настоящий, живой детеныш – живее некуда! – А я-то всегда был уверен, что дети – просто сказочные чудища, – заметил Единорог. – Как ты сказал? Она живая? – Она говорящая, – торжественно отвечал Зай Атс. Единорог задумчиво посмотрел на Алису и проговорил: – Говори, детеныш! Губы у Алисы дрогнули в улыбке, и она сказала: – А, знаете, я всегда была уверена, что единороги – просто сказочные чудища! Я никогда не видела живого единорога! – Что ж, теперь, когда мы увидели  друг друга, – сказал Единорог, – можем договориться: если ты будешь верить в меня, я буду верить в тебя! Идет? – Да, если вам угодно, – отвечала Алиса. – Подавай-ка пироги, старина, – продолжал Единорог, поворачиваясь к Королю. – Черный хлеб я в рот не беру! – Сейчас, сейчас, – пробормотал Король и подал знак Болванc Чику. – Открой сумку – да поживее! – прошептал он. – Да не ту, там одни занозы! Болванc Чик вынул из сумки огромный пирог и дал его Алисе подержать, а сам достал еще блюдо и большой хлебный нож. Как там столько уместилось, Алиса понять не могла. Все это было похоже на фокус в цирке. В это время к ним подошел Лев – вид у него был усталый и сонный, глаза то и дело закрывались.       – А это что такое? – спросил он, моргая, голосом глухим и глубоким, словно колокол 103. – Попробуй отгадай!  – воскликнул радостно Единорог. – Ни за что не отгадаешь! Я и то не смог! Лев устало посмотрел на Алису. – Ты кто? – спросил он, зевая после каждого слова. – Животное?.. Растение?.. Минерал?.. Не успела Алиса и рта раскрыть, как Единорог закричал: – Это сказочное чудище – вот это кто! – Что ж, угости нас пирогом, Чудище, – сказал Лев и улегся на траву, положив подбородок на лапы. И, взглянув на Короля и Единорога, прибавил: – Да сядьте вы! Только смотрите мне – пирог делить по-честному! Королю, видно, не очень-то хотелось сидеть между Единорогом и Львом, но делать было нечего: другого места для него не нашлось. – А вот сейчас  можно бы устроить великолепный бой за корону, – сказал Единорог, хитро поглядывая на Короля. Бедный Король так дрожал, что корона чуть не слетела у него с головы. – Я бы легко одержал победу, – сказал Лев. – Сомневаюсь, – заметил Единорог. – Я ж тебя прогнал по всему городу, щенок, – разгневался Лев и приподнялся. Ссора грозила разгореться, но тут вмешался Король. Он очень нервничал, и голос его дрожал от волнения. – По всему городу? – переспросил он. – Это немало! Как вы гонялись – через старый мост или через рынок? Вид со старого моста не имеет себе равных… 105 – Не знаю, – проворчал Лев и снова улегся на траву. – Пыль стояла столбом – я ничего не видел. Что это Чудище так долго режет пирог? Алиса сидела на берегу ручейка, поставив большое блюдо себе на колени, и прилежно водила ножом. – Ничего не понимаю! – сказала она Льву (она уже почти привыкла к тому, что ее зовут Чудищем). – Я уже отрезала несколько кусков, а они опять срастаются! – Ты не умеешь обращаться с Зазеркальными пирогами, – заметил Единорог. – Сначала раздай всем пирога, а потом разрежь его! Конечно, это было бессмысленно, но Алиса послушно встала, обнесла всех пирогом, и он тут же разделился на три части. – А теперь  разрежь его, – сказал Лев, когда Алиса села на свое место с пустым блюдом в руках. – Это нечестно! – закричал Единорог. (Алиса в растерянности смотрела на пустое блюдо, держа в руке нож.) – Чудище дало Льву кусок вдвое больше моего! 106 – Зато себе оно ничего не взяло, – сказал Лев. – Ты любишь сливовый пирог, Чудище? Не успела Алиса ответить, как забили барабаны. Она никак не могла понять, откуда раздается барабанная дробь, но воздух прямо дрожал от нее. Барабаны гремели все громче и громче и совсем оглушили Алису.       Она вскочила на ноги и в ужасе бросилась бежать, перепрыгнув * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * через ручеек. Краем глаза она увидала, как Лев и Единорог поднялись с места, разгневавшись, что их оторвали от еды, а потом упала на колени и зажала руками уши, тщетно стараясь приглушить этот отчаянный грохот. – Если сейчас они не убегут из города, – подумала она, – тогда уж они останутся тут навек!  Глава VIII «ЭТО МОЕ СОБСТВЕННОЕ ИЗОБРЕТЕНИЕ!»   Немного спустя шум постепенно затих, и наступила такая мертвая тишина, что Алиса в тревоге подняла голову. Вокруг не было видно ни души. Уж не приснились ли ей и Лев, и Единорог, и странные Англосаксонские Гонцы, подумала Алиса. Но на земле, у ее ног все еще лежало огромное блюдо, на котором она пыталась разрезать пирог. – Значит, все это мне не приснилось! – сказала про себя Алиса. – А, впрочем, может, все мы снимся кому-нибудь еще? Нет, пусть уж лучше это будет мой  сон, а не сон Черного Короля! Подумав, она жалобно продолжала: – Не хочу я жить в чужом сне! Вот пойду и разбужу его! Посмотрим, что тогда будет! В эту минуту мысли ее были прерваны громким криком: – Эй, остановись! Шах тебе! Шах! Она подняла глаза и увидела, что на нее во весь опор несется Черный Конь, на котором, размахивая огромной дубинкой, сидит закованный в черные латы Рыцарь. Доскакав до Алисы, Конь остановился 107. – Ты моя пленница! – крикнул Рыцарь и свалился с коня. Алиса попятилась; правда, она испугалась больше за него, чем за себя, и с волнением следила, как Рыцарь снова вскарабкался в седло. Усевшись поудобнее, он снова начал: – Ты моя плен… Но тут его прервал чей-то голос: – Эй, остановись! Шах тебе! Шах! Алиса удивленно оглянулась. Это был Белый Рыцарь, сидящий на Белом Коне 108. Он подскакал к Алисе и тоже свалился на землю, а потом снова вскарабкался в седло. Рыцари сидели на своих Конях и молча смотрели друг на друга. Алиса с недоумением переводила взгляд с одного на другого. – Это я  взял ее в плен! – сказал, наконец, Черный Рыцарь. – Да, но потом явился я  и спас ее! – ответил Белый Рыцарь. – Что ж, в таком случае придется нам решить спор в честном поединке, – предложил Черный Рыцарь, снимая с луки шлем в форме конской головы и надевая его на голову. – Биться будем по всем правилам, конечно? – спросил Белый Рыцарь и тоже надел шлем. – Я всегда бьюсь только так, – ответил Черный Рыцарь. И они скрестили дубинки с такой силой, что Алиса в страхе спряталась за дерево.       – Интересно, – подумала она, робко выглядывая из своего убежища, – какие у них правила? Первое, по-моему, такое: если один Рыцарь ударит другого дубинкой, он сшибает его с лошади, а если промахнется – падает сам… А второе правило, должно быть, такое: дубинки надо держать обеими руками, как держат их Панч и Джуди, когда дерутся 109. Как эти Рыцари гремят, когда падают на землю! Можно подумать, что дюжину каминных щипцов швыряют о каминную решетку. А Кони какие спокойные! Рыцари падают, залезают на них снова, а они и ухом не ведут! Было еще одно правило, которого Алиса, видно, не заметила: когда Рыцари летели с коней, падали они всегда на голову. Этим и кончилась битва: оба Рыцаря ударились о землю головами и полежали немного рядышком. Патом они поднялись и пожали друг другу руки; Черный Рыцарь уселся в седло и ускакал. – Блестящая победа, правда? – спросил, подъезжая к Алисе, Белый Рыцарь и перевел дыхание. – Не знаю, – отвечала с сомнением Алиса. – Мне что-то не хочется, чтобы меня брали в плен. Я хочу быть Королевой. – Ты ею и будешь, когда перейдешь через следующий ручеек, – сказал Белый Рыцарь. – Я провожу тебя до опушки, а потом вернусь обратно – такой у меня ход! – Большое спасибо, – сказала Алиса. – Помочь вам снять шлем? Самому Рыцарю это, видно, было не под силу. С большим трудом Алиса освободила его, наконец, из шлема. – Вот теперь можно вздохнуть свободнее, – сказал Рыцарь, пригладил обеими руками взлохмаченные волосы и повернулся к Алисе. У него было доброе лицо и большие кроткие глаза 111. Алиса подумала, что в жизни не видала такого странного воина. На нем были жестяные латы – огромные, словно с чужого плеча, а на спине болтался вверх дном и с откинутой крышкой необычной формы деревянный ящик для писем. Алиса разглядывала его с большим любопытством. – Я вижу, тебе нравится мой ящик, – приветливо заметил Рыцарь. – Это мое собственное изобретение! У меня в нем одежда и бутерброды. Надеваю я его, как видишь, вверх дном, и дождь в него не попадает. – Зато все остальное из него выпадает!  – мягко сказала Алиса. – Вы знаете, что крышка у него открыта? – Нет, – ответил Рыцарь, и тень досады скользнула по его лицу. – Значит, все мои вещи выпали! Тогда зачем он мне? С этими словами он отстегнул ящик и размахнулся, чтобы бросить его в кусты, но тут, видно, в голову ему пришла какая-то мысль, и он осторожно повесил его на дерево. – Догадываешься, зачем? – спросил он Алису. Алиса покачала головой. – А вдруг пчелы совьют там гнездо – тогда у меня будет мед! – Но у вас на седле висит улей… или что-то вроде улья, – сказала Алиса. – Да, это очень хороший улей, – недовольно согласился Рыцарь. – Самого лучшего качества! Но пчелам он почему-то не нравится! У меня здесь есть еще и мышеловка. Видно, мыши отгоняют пчел. Или пчелы – мышей. Не знаю… – А я как раз думала: зачем вам мышеловка, – сказала Алиса. – Трудно представить себе, что на Конях живут мыши… – Трудно, но можно , – ответил Рыцарь. – А я бы не хотел, чтобы они по мне бегали. – Видишь ли, – продолжал он, помолчав, – нужно быть готовым ко всему!  Вот почему у моего Коня на ногах браслеты. – А это зачем? – заинтересовалась Алиса. – Чтобы акулы не укусили, – ответил Белый Рыцарь. – Это мое собственное изобретение! Помоги-ка мне забраться на коня. Я выведу тебя на опушку. А это блюдо для чего? – Для пирога, – сказала Алиса. – Тогда давай прихватим его с собой, – предложил Рыцарь. – Оно нам очень пригодится, если мы найдем пирог. Подержи-ка суму – я его туда засуну… Это оказалось нелегко. Алиса крепко держала суму в руках, но Белый Рыцарь был очень  неловок: вместо того, чтобы положить в суму блюдо, он все падал в нее сам. Наконец, блюдо было втиснуто. – Конечно, места там для него маловато, – заметил Рыцарь. – Сума битком набита подсвечниками, но что поделаешь! И он подвесил суму к седлу, с которого свисали пучки моркови, каминные щипцы и еще всякая всячина. – Надеюсь, волосы у тебя сегодня хорошо приклеены? – спросил Рыцарь, когда они тронулись в путь. – Не лучше, чем всегда, – с улыбкой отвечала Алиса. – Этого мало, – встревожился Рыцарь. – Ветер тут в лесу такой  сильный, что прямо рвет волосы с корнем! – А вы еще не придумали средства от вырывания волос? – спросила Алиса. – Нет, но зато я придумал средство от выпадания , – отвечал Рыцарь. – Какое же? Мне бы очень хотелось узнать! – Берешь палочку и ставишь ее на голову, чтобы волосы вились вокруг нее, как плющ. Волосы почему падают? Потому, что свисают вниз . Ну а вверх  падать невозможно! Это мое собственное изобретение! Можешь его испробовать, если хочешь! Средство это показалось Алисе не очень-то хорошим, и она молча шла рядом, время от времени останавливаясь, чтобы помочь бедному Рыцарю, который не слишком-то  хорошо держался на Коне. Стоило Коню остановиться (а он то и дело останавливался), как Рыцарь тут же летел вперед, а когда Конь снова трогался с места (обычно он делал это рывком), Рыцарь тотчас падал назад. В остальном он совсем неплохо держался в седле – только временами валился еще и набок. Падал он, как правило, прямо на Алису – поэтому она вскоре решила не держаться слишком  близко к Коню. В пятый раз помогая Рыцарю подняться с земли, она рискнула заметить: – Вы, должно быть, не часто ездите верхом? Белый Рыцарь очень удивился. – Почему ты так думаешь? – спросил он дрожащим от обиды голосом и залез в седло, держась одной рукой за Алисины волосы, чтобы не свалиться с другого бока. – Если много ездить верхом, то не будешь так часто падать. – Я езжу много, – отвечал Рыцарь торжественно. – Очень много! – Ах, вот как! – сказала Алиса как могла сердечнее. Больше она ничего не могла придумать. Они продолжали свой путь молча – Рыцарь ехал, крепко закрыв глаза, и лишь изредка что-то бормотал, а Алиса с тревогой ждала, когда он опять упадет. – Великое искусство верховой езды, – сказал вдруг громко Рыцарь и взмахнул правой рукой, – заключается в том, чтобы держать…       Он замолчал так же внезапно, как и начал, потому что свалился головой вперед – прямо на дорожку, по которой шла Алиса. На этот раз она перепугалась и, помогая ему подняться, взволнованно спросила: – Вы ничего себе не сломали? – Ничего существенного, – отвечал Рыцарь, словно одно-два ребра не шли в счет. – Как я и говорил, великое искусство верховой езды заключается – в том, чтобы… правильно держать равновесие. Вот так… Он отпустил узду и распростер руки в стороны, чтобы показать Алисе, что он имеет в виду, – на этот раз он упал навзничь, прямо под копыта своего Коня. И, пока Алиса ставила его на ноги, он, не переставая, бормотал: – Я езжу много. Очень много! Тут Алиса потеряла терпение. – Нет, это просто смешно! – воскликнула она. – Вам бы ездить на деревянной лошадке! Знаете, такая… на колесиках! – А что, у таких ход легче? – заинтересовался Рыцарь и обнял своего Коня обеими руками за шею. И хорошо сделал, а то свалился бы опять на землю. – О, гораздо легче, – фыркнула Алиса. – Достану себе такую лошадку, – задумчиво сказал Рыцарь. – Одну или две… Или несколько… Наступило молчание. Немного спустя Рыцарь произнес: – Я сделал много замечательных открытий. Ты, конечно, заметила, когда меня поднимала, что я о чем-то думал? – Да, вид у вас был задумчивый , – согласилась Алиса. – В этот миг я как раз изобретал новый способ перелезания через калитку. Хочешь послушать? – Пожалуйста, – сказала Алиса вежливо. – Вот как я до этого додумался, – продолжал Рыцарь. – Понимаешь, я рассуждал так: единственная трудность в ногах – как поднять их наверх. Голова  и так наверху! Значит так: сначала кладем голову на калитку – голова, значит, уже наверху. Потом становимся на голову – тогда и ноги тоже наверху, правда? И перемахиваем на ту сторону! – Конечно, если удастся это сделать, через калитку перелезешь, – сказала с сомнением Алиса. – Но вам не кажется, что все это не так-то просто? – Я еще не пробовал, – отвечал серьезно Рыцарь, – и ничего не могу сказать наверняка… Но ты, пожалуй, права, это не очень  просто… Эта мысль его так огорчила, что Алиса поспешно переменила тему. – Какой у вас шлем забавный! – весело заметила сна. – Это тоже ваше изобретение? Рыцарь с гордостью поглядел на шлем, свисавший с седельной луки. – Да, – ответил он. – Но я изобрел и другой, гораздо лучше этого. С виду он похож на огромную сахарную голову. Когда я падал с лошади, он упирался тут же концом в землю, так что падать мне было совсем  недалеко. Одно нехорошо, конечно, было – я мог упасть и в него. Однажды так и случилось; хуже всего, что только я застрял в шлеме, как вдруг подъезжает второй Белый Рыцарь и надевает его на себя. Он думал, это его шлем… Белый Рыцарь рассказывал все это так серьезно, что Алиса не посмела улыбнуться. – Должно быть, шлем оказался ему до боли тесен, – проговорила она, едва сдерживая смех. – Ведь в нем сидели вы! – Пришлось мне лягнуть его ногой, – отвечал Рыцарь без тени улыбки. – Тогда он, наконец, догадался снять шлем. Нелегко ему было вытащить меня оттуда, а ведь хватка у него крепкая, как… как… как… ром! – Ну, это совсем другая крепость! – заметила Алиса. – Уверяю тебя, тут были всякие крепости – и та, и эта! В волнении Рыцарь воздел руки к небу – и тотчас вылетел из седла и шлепнулся головой в канаву. Алиса бросилась к нему. Падение было неожиданным – на этот раз ему удалось довольно долго продержаться в седле, и Алиса боялась, не ушибся  ли он. Из канавы торчали одни лишь ноги, но, услышав, что он продолжает как ни в чем не бывало говорить, она успокоилась.       – Самые разные крепости, уверяю тебя! И все же с его стороны это было неосторожно – взять и надеть чужой шлем, да еще вместе с хозяином! – Как это вы можете говорить  вниз головой, да еще так спокойно? – спросила Алиса, вытаскивая его за ноги из канавы. Рыцарь, казалось, очень удивился ее вопросу. – Неважно, где находится мое тело, – сказал он. – Мой ум работает, не переставая. Чем ниже моя голова, тем глубже моя мысли! Да-да! Чем ниже – тем глубже! Помолчав, он прибавил: – Самым остроумным моим изобретением был новый пудинг! Я изобрел его, пока ел второе! – И его успели приготовить на третье? – спросила Алиса. – Вот это быстрота! – Нет , – протянул задумчиво Рыцарь, – на третье не успели! Не успели на третье! – Значит, его приготовили на завтра? Вряд ли вам захотелось два пудинга в день? – Нет, не на завтра!  – повторил Рыцарь все так же задумчиво. – На завтра не успели! Он повесил голову и мрачно произнес: – Боюсь, что его вообще не приготовили!  Боюсь, что его вообще никогда  не приготовят! А какое это было остроумное изобретение! – А из чего он делается? – спросила Алиса, желая хоть как-то его приободрить. Она увидела, что бедный Рыцарь совсем пал духом. – В основном из промокашки, – отвечал Рыцарь со стоном. – Боюсь, что это не очень-то вкусно… – Одна  промокашка, конечно, не очень вкусна, – прервал ее с волнением Рыцарь. – Но если смешать ее еще кое с чем – с порохом, например, или с сургучом – тогда совсем другое дело! Но здесь я должен тебя оставить… Они вышли на опушку леса. Алиса вздрогнула от неожиданности – в эту минуту она думала только о пудинге. – Ты загрустила? – огорчился Рыцарь. – Давай я спою тебе в утешение песню. – А она очень длинная? – спросила Алиса. В этот день она слышала столько стихов! – Она длинная, – ответил Рыцарь, – но очень, очень  красивая! Когда я ее пою, все рыдают  … или… – Или что? – спросила Алиса, не понимая, почему Рыцарь вдруг остановился. – Или… не рыдают 112. Заглавие этой песни называется «Пуговки для сюртуков» . – Вы хотите сказать – песня так называется? – спросила Алиса, стараясь заинтересоваться песней.

The script ran 0.004 seconds.