1 2 3 4 
Ползучая мелюзга, древесные духи и водяные перестали болтать, подошли и прислушались.
   
— Вот это модерн! — оживились они. — Под это уже можно танцевать!
   
— Мама, — сказала одна лесная крошка-малявка, показывая на звезду Муми-тролля. — А вон генерал!
   
   
   
   
Все собрались вокруг Муми-тролля и с удивлением разглядывали его.
   
— Какой мягенький у тебя пушок! — говорили жители леса фрёкен Снорк.
   
Древесные духи по очереди смотрелись в зеркальце с розой из рубинов, а водяные ставили мокрые крестики вместо подписи в тетрадке Снорка.
   
Но вот из-за куста грянуло: «Эй, зверятки, завяжите бантиком хвосты» (полный текст), и вперёд выступили Снусмумрик с кузнечиком, что есть силы наяривая на своих инструментах.
   
Каждый бросился искать себе пару, и на лужайке поднялась невообразимая толкотня. Но вот пары составились, и вся площадка закружилась в танце.
   
Фрёкен Снорк и Муми-тролль начали отплясывать мамбо, и после третьего круга дело у них пошло на лад, Снорк отхватил себе русалочку с водорослями в волосах, которая всё время сбивалась с такта, а Снифф кружился с самой маленькой из малявок, которая была от него в безумном восторге.
   
Мошкара плясала особняком, и со всего леса к площадке бегом, ползком и вскачь устремлялись толпы зевак.
   
Никто не думал о пылающей комете, которая одиноко летела в чёрной ночной пустоте.
   
Около полуночи прикатили большущую бочку мёда, и каждому дали маленькую берестяную чарку. Светлячки собрались в шар посреди лужайки, и все расселись вокруг и принялись угощаться бутербродами с луком, анчоусами и мармеладом.
   
— А теперь давайте рассказывать истории, — сказал Снифф. — Ты знаешь какие-нибудь истории, крошка-малявка?
   
— Не-е-ет… — смущаясь, протянула малявка. — Разве вот одну…
   
— Ну так начинай! — потребовал Снифф.
   
— Жила-была лесная крыса, звали её Пимп, — залепетала малявка, застенчиво глядя на слушателей сквозь растопыренные пальцы. — Она очень, очень боялась грома…
   
— Ну, а дальше? — подбодрял Снифф.
   
— Вот и вся история, — сказала крошка-малявка и уползла от смущения в мох.
   
   
   
   
Все так и покатились со смеху, а водяные заколотили хвостами в барабан.
   
— Сыграй что-нибудь, чтобы можно было подсвистывать, — попросил Муми-тролль Снусмумрика.
   
— «Трали-вали»? — спросил Снусмумрик.
   
— Ну её, она такая грустная, — возразила фрёкен Снорк.
   
— Ничего, сойдёт, — сказал Муми-тролль. — Это замечательная песенка со свистом.
   
Снусмумрик заиграл, и все хором подхватили припев:
   
    
     
Мы кутили, мы гуляли,
     
Мы плясали, трали-вали!
     
Скоро пять.
     
Одиноко по дорожке
     
Мы бредём, устали ножки
     
Дом искать.
    
   
   
Фрёкен Снорк положила голову на плечо Муми-троллю и немножко всплакнула.
   
— Ведь это про нас поётся, — всхлипывала она. — Ведь это у нас такие маленькие усталые ножки, и ещё неизвестно, доберёмся ли мы до дому!
   
— Доберёмся, — уверенно отвечал Муми-тролль. — Не плачь! Мы придём домой, и мама даст нам обедать и скажет: «Подумать только, вы вернулись живы-здоровы!» А мы скажем: «Ты не можешь себе представить, что нам довелось пережить!»
   
— А у меня будет ножной браслет из жемчужин, — прошептала фрёкен Снорк и вытерла слёзы. — А одну жемчужину мы оставим тебе на булавку для галстука.
   
— Ладно, — сказал Муми-тролль. — Хотя я так редко ношу галстук!
   
А Снусмумрик играл песни, одну за другой, и теперь это были сумеречные колыбельные песни и прощальные, и один за другим мелкие лесные жители и водяные потянулись обратно в лес.
   
Древесные духи спрятались в своих жилищах, а фрёкен Снорк уснула с зеркальцем в лапах.
   
Наконец песни смолкли, и на лужайке стало тихо. Светлячки погасли, начало медленно-медленно светать.
  
  
   
    
Глава десятая
   
   
Пятого октября не пели птицы, а солнце светило так слабо, что его едва было видно.
   
Зато комета над лесом выросла до размеров колеса и была окружена огненным венцом. У Снусмумрика пропала всякая охота играть.
   
Он шёл молча и размышлял. «Таким мрачным я давно уже не бывал, — думал он. — Понятно, после большой пирушки всегда бываешь чуточку не в духе, только сейчас это что-то другое. Противно, когда в лесу нет никаких звуков, а солнце какое-то серое».
   
Другие тоже почти не разговаривали. У Сниффа болела голова, и он всё время скулил.
   
Они шли напрямки к долине, не жалея натруженных танцами ног. Лес постепенно редел, и вот перед ними открылись пустынные песчаные дюны. Мягкие холмы песка и опять песка, да кое-где сизовато-серые пучки дикого овса.
   
— Я что-то не чую запаха моря, — сказал Муми-тролль и потянул носом воздух. — Уф, как жарко!
   
— Может, это пустыня? — высказался Снифф.
   
Брести по рыхлому песку то в горку, то под горку было тяжело, дюны шли одна за другой.
   
— Смотрите! — воскликнул снорк. — Вон хатифнатты!
   
Вдали по дюнам двигались маленькие вечные странники, устремив к горизонту застывшие взгляды.
   
— Они идут на восток, — сказал Снорк. — Не лучше ли последовать за ними? Ведь они по себе чувствуют, куда надо.
   
— Нет, нам надо на запад, — сказал Муми-тролль. — Долина там.
   
— Как хочется пить! — хныкал Снифф. Ему никто не отвечал.
   
   
   
   
Усталые и унылые потащились они дальше.
   
Мало-помалу дюны становились всё ниже. Вот путешественники пересекли пояс морских водорослей, мерцавших в красном свете кометы. Вот они прошли по мелкой гальке и…
   
— Боже мой! — сказал Муми-тролль.
   
   
   
Они стояли рядком друг возле друга и смотрели.
   
Там, где должно было быть море — море с мягкими синими волнами и бегущими по нему парусами, — там зияла теперь громадная пропасть. Где-то на огромной глубине клокотало, оттуда поднимался горячий пар и странные едкие запахи. Прямо под ногами берег срывался вниз, в пропасти с острыми краями, и дна их не было видно.
   
— Муми-тролль, — слабым голосом сказала фрёкен Снорк. — Неужели море высохло?
   
— А рыбы как же?.. — прошептал Снифф.
   
Снорк достал свою тетрадь и принялся что-то быстро строчить.
   
А Снусмумрик сел, подпёр голову лапами и запричитал.
   
— Ах, прекрасное море! Нет его! Пропало! Не ходить нам больше под парусами, не купаться, не ловить больших щук! Нет больше яростных бурь, нет прозрачных льдов, нет мерцающей ночной воды, в которой отражаются звёзды!
   
Он уткнулся головой в колени и не хотел больше глядеть на белый свет.
   
— Но ведь нам надо на ту сторону, — сказал Снорк. — Обойти эту пропасть до послезавтра мы не успеем!
   
Все молчали.
   
— Давайте проведём собрание, — продолжал Снорк. — Назначаю себя председателем. Какие у нас есть возможности?
   
— Перелететь, — сказал Снифф.
   
— Не валяй дурака, — сказал Снорк. — Предложение отвергается единогласно. Кто дальше?
   
— Перейти, — сказал Муми-тролль.
   
— Ты глуп, — сказал Снорк. — Мы будем проваливаться в каждую дыру и захлебнёмся в грязи, Предложение отвергается.
   
— Тогда предложи что-нибудь сам, — сердито сказал Муми-тролль.
   
В эту минуту Снусмумрик поднял голову.
   
— Ходули, — сказал он.
   
— Ходули? — переспросил Снорк. — Предложение…
   
— Это хорошее предложение, — поспешно сказал Снусмумрик. — Помните, я рассказывал вам о вулкане? Раз можно пройти через огонь, то и через воду можно пройти. Вы только подумайте, какие шаги можно делать на ходулях!
   
— Но ведь это, наверно, ужасно трудно, — сказала фрёкен Снорк.
   
— Придётся поупражняться, — сказал Снусмумрик, заметно взбодрившись. — Дело только за ходулями.
   
Прежде, когда море выбрасывало на берег обломки разбитых кораблей, тут был залив и повсюду лежали брёвна, свитки берёсты и тростник. Сделать из этого ходули не составляло никакого труда, стоило найти какую-нибудь морскую веху, черенок от метлы, флагшток или остатки трапа.
   
   
   
   
— Смотрите, что я нашла! — весело воскликнула фрёкен Снорк. — Гладенький берестяной свиток и бутылку с позолоченным горлышком, прямо из Мексики!
   
— Так-так, — сказал её брат. — А теперь соберись с духом — и на ходули!
   
Скоро выяснилось, что наибольшим талантом в этом искусстве обладает фрёкен Снорк. Она с опасностью для жизни раскачивалась на ходулях, но ни разу не потеряла равновесия; она всё время пищала, но была намного отчаяннее других. Казалось, будто она исполняет на ходулях какой-то фантастический танец.
   
Снусмумрик уверенно прохаживался перед ними и давал указания.
   
— Шире шаг! — кричал он. — Сохранять самообладание! Не забывайте о равновесии и смотрите не ступайте в грязь, не то завязнете и кувырнётесь носом… Ну что ж, отправимся? Уверены вы в своих силах?
   
— Нет ещё! — крикнул Снифф, опасливо косясь на бездну. — Мне ещё надо чуточку, совсем чуточку подучиться…
   
— У нас нет времени! — сказал Снорк.
   
Один за другим, с ходулями под мышкой, они стили спускаться в бездну. Они оступались и оскользались на склизких морских водорослях и насилу различали друг друга сквозь пар.
   
— Держитесь вместе! — кричал Снусмумрик. — Осторожней!
   
Мало-помалу склоны стали более пологими, и перед ними открылось мёртвое морское дно. Выглядело оно плачевно.
   
Все красивые водоросли, которые раньше гордо колыхали кронами в прозрачной зелёной воде, лежали теперь чёрные и распластанные, а в немногочисленных лужах жалко трепыхались рыбы.
   
Повсюду задыхались в песке медузы и разная мелкая рыбёшка. Фрёкен Снорк носилась по дну и сталкивала их в ямы, заполненные водой.
   
— Вот так, вот так, — приговаривала она. — Сейчас вам сразу станет хорошо…
   
— Золотко моё, — сказал Муми-тролль, — мне очень жаль, но мы не можем спасти всех рыб.
   
— Да, но нескольких-то можно, — вздохнула фрёкен Снорк. Затем встала на ходули и последовала за остальными.
   
— Здесь совсем как в том краю с горячими ключами, — сказал Снусмумрик, вглядываясь в туман. Комета сквозь водяной пар казалась необычайно большой; она то вспыхивала, то тихо мерцала.
   
— Здесь дурно пахнет! — заныл Снифф. — Помните, вы делаете это на свою голову!
   
   
   
   
Словно маленькие длинноногие насекомые, они всё дальше уходили в глубину моря. Местами прямо из песка вздымались громадные чёрно-зелёные скалы. Их вершины прежде были маленькими островками или шхерами, куда выезжали прогулочные лодки и вокруг которых плескались в воде ребятишки.
   
— Никогда больше не буду купаться на глубокой воде, — содрогаясь, сказал Снифф. — Подумать только что всё это было у меня под животом!
   
И он заглянул в чёрную расщелину, всё ещё полную воды, в которой кишела таинственная жизнь.
   
— Но ведь это почти красиво, — неуверенно произнёс Снусмумрик. — К тому же одно сознание, что никто ещё не был тут до нас…
   
— Смотрите! — вдруг закричал Снифф. — Сундук! Сундук с драгоценностями! Откопаем?
   
— Не тащить же его с собой, — сказал Снорк. — Пусть лежит. Мы наверняка найдём что-нибудь почище, пока будем идти по дну.
   
Они проходили среди острых чёрных скал и были вынуждены двигаться очень осторожно, чтобы ходули не застряли. Внезапно в туманной мгле завиднелось что-то страшно огромное и уродливое.
   
— Что это? — спросил Муми-тролль и остановился так резко, что чуть было не кувырнулся носом в землю.
   
— Вдруг кто-нибудь кусачий, — опасливо сказал Снифф.
   
Они сделали небольшой крюк и приблизились опасному существу с другой стороны.
   
— Да это корабль! — воскликнул Снорк. — Самый настоящий затонувший корабль!
   
   
   
   
Как жалко он выглядел, этот бедный корабль! Его мачта была сломана, а продавленные бока покрыты водорослями и ракушками. Морские течения давно сорвали с него паруса и оснастку, а золочёная фигура на косу потемнела и растрескалась.
   
— Как по-вашему, есть там кто-нибудь? — шёпотом спросила фрёкен Снорк.
   
— Они наверняка спаслись в шлюпках, — сказал Муми-тролль. — Пойдёмте отсюда! Слишком всё это печально!
   
— Постойте, — сказал Снифф и соскочил с ходулей.
   
— Вон там что то блестит. Наверное, золото… Мало тебе гранатов и ящера! — крикнул Снусмумрик. — Пусть лежит!
   
   
   
   
Но Снифф уже нагнулся и вытащил из песка кинжал с золотой рукояткой, отделанной бледными опалами, от которых клинок мерцал, как от лунного света. Снифф поднял свою находку высоко над головой и засмеялся от счастья.
   
— Ах, как красиво! — воскликнула фрёкен Снорк и разом забыла все наказы Снусмумрика про равновесие. Она качнулась вперёд, потом назад, она издала душераздирающий писк и разжала руки, а потом прочертила над остовом корабля дугу и исчезла во мраке трюма.
   
Муми-тролль бросился к кораблю и стал карабкаться наверх по ржавой якорной цепи.
   
— Где ты? Где ты? — в страхе звал он.
   
Он проехался по толстому слою скользких водорослей, наросших на палубе, и заглянул в чёрное чрево судна.
   
— Я здесь! — пискнул слабый голосок.
   
— Ты не ушиблась? — спросил Муми-тролль.
   
— Нет, только испугалась, — ответила фрёкен Снорк.
   
Муми-тролль спрыгнул в трюм. Там стояла по пояс вода и противно пахло плесенью.
   
— Ох уж этот Снифф! — сказал Муми-тролль. — Всё бы ему бегать за всем, что светится и блестит!
   
— А я так его понимаю, — возразила фрёкен Снорк. — Что может быть чудеснее драгоценных камней? Ну и золота, конечно… Может, тут есть что-нибудь, как по-твоему?
   
— Здесь так темно, — боязливо отвечал Мумии-тролль. — Я буду не знаю как рад, если мы сейчас же выберемся наверх.
   
— Хорошо, — сказала фрёкен Снорк. — Помоги мне подняться.
   
И Муми-тролль подсадил её на край люка. Первым делом фрёкен Снорк посмотрела, не разбилось ли зеркальце, но, слава богу, стекло было цело и все рубины на месте.
   
Вторым делом она принялась рассматривать в зеркальце свою намокшую чёлку и тут вдруг увидела: за спиной Муми-тролля, в чёрной глубине трюма, что-то шевелится. Что-то тихонько подбирается к нему ближе и ближе…
   
Она уронила зеркальце на палубу и вскрикнула:
   
— Берегись! Позади тебя кто-то есть!
   
Муми-тролль глянул через плечо и обомлел. Перед ним была огромная каракатица; она медленно подкрадывалась к нему из угла трюма. Он стал отчаянно карабкаться вверх; фрёкен Снорк протянула ему лапу, Но он сорвался со скользких досок и плюхнулся обратно в воду. Тут на палубу подоспели Снусмумрик, Снорк и Снифф. Они просунули в трюм ходули и стали отгонять каракатицу, но она не обращала на них внимания и упорно подползала всё ближе, протягивая к Муми-троллю извивающиеся щупальца.
   
И тут фрёкен Снорк пришла в голову блестящая мысль.
   
Она схватила в руки зеркальце и поймала в него красный диск кометы. Прежде ей не раз случалось пускать зайчики, и она знала, какие они противные, когда попадают тебе в глаза. И вот она направила красный сверкающий луч прямо в глаза каракатице.
   
Та замерла на месте, та испугалась… А Муми-тролль, воспользовавшись её замешательством и слепотой, вскарабкался по ходулям наверх и снова оказался в безопасности среди друзей.
   
Они спрыгнули с ужасного корабля и припустили во все ходули. Они бежали несколько морских миль, прежде чем решились передохнуть.
   
И тогда Муми-тролль сказал:
   
— Фрёкен Снорк! Ты спасла мне жизнь! Да ещё таким хитроумным способом!
   
А фрёкен Снорк зарделась от удовольствия, потупила глазки и прошептала:
   
— Я так рада угодить тебе… Я готова спасать тебя от каракатиц по нескольку раз на дню.
   
— Золотко моё! — сказал Муми-тролль. — Тебе не кажется, что это уж чуточку чересчур?
   
Дно здесь устилал мелкий ровный песочек, по которому можно было идти без ходулей. А раковины были не мелкие и заурядные, как на побережье, а огромные с зубцами и завитушками, самых необыкновенных расцветок — пурпурно-красные, сумрачно-голубые и зелёные, как морская волна.
   
Фрёкен Снорк задерживалась чуть ли не перед каждой раковиной, любовалась ими и вслушивалась в шум моря, который они хранили в себе.
   
— Ракушки как ракушки, — торопил её Снорк. Так мы никогда не доберёмся до места!
   
Среди раковин расхаживали большие крабы и вели дискуссию. Они удивлялись, куда ушла вся вода и когда она вернётся.
   
— Слава богу, мы не медузы! — говорил один из крабов. — Эти бедняги шагу не могут ступить без воды. А нам и на суше неплохо!
   
— Жалко мне всех, кто не крабы, — говорил другой. — Очень может быть, всё это устроено только для того, чтобы нам стало просторнее!
   
— А что, это интересная идея! Земля, населённая одними крабами! — вещал третий, задумчиво помавая клешнёй.
   
— А ну-ка, подпусти им зайчика! — шёпотом попросил Муми-тролль.
   
Фрёкен Снорк поймала в зеркальце комету, и её слепящие отблески заиграли в глазах у крабов. Поднялась несусветная суматоха. Крабы сталкивались друг с другом, боком скакали по песку и пря — тали головы под камни.
   
— Вот я и развеялся, — сказал Муми-тролль. — Прямо камень с сердца. А ну-ка сыграй что-нибудь, Снусмумрик!
   
Снусмумрик достал губную гармошку, но не смог извлечь из неё ни звука. Паром выдуло из неё все ноты.
   
— Плохо дело, — огорчённо сказал он.
   
— Ничего, пана исправит, дай только доберёмся до дому, — сказал Муми-тролль. — Папа всё может исправить, если только захочет.
   
Весь день они шли среди пустынного морского ландшафта, который с сотворения мира лежал под толщей воды.
   
— А что, в этом есть что-то такое… многознаменательное — шагать вот так по дну моря, — разглагольствовал Снорк. — Возможно, мы находимся сейчас где-то около самой глубокой его части.
   
Местность круто пошла под уклон и вдруг сорвалась в пропасть, полную пара и мрака. Быть может, там вовсе не было дна… Быть может, там внизу притаились в грязи самые большие океанские каракатицы — чудовища, которых ещё никто никогда не видал.
   
Путники бочком, в полном молчании обошли, пропасть и прибавили шагу. Уже начинало вечереть.
   
А фрёкен Снорк несколько раз оглянулась назад, потому что на краю пропасти лежала, мерцая, самая большая и самая красивая раковина моря.
   
Она была окрашена в нежно-бледные тона, какие можно встретить лишь на самых больших морских глубинах, куда не проникает солнечный свет, а изнутри мерцала темно и заманчиво. Она лежала и тихонько напевала про себя древние песни океана.
   
— Ах! — вздохнула фрёкен Снорк. — Как бы я хотела жить в этой раковине! Как бы я хотела забраться внутрь и посмотреть, кто это там шепчет!
   
— Это море так шепчет, — сказал Муми-тролль. — От каждой волны, которая умирает на берегу, в какой-нибудь раковине рождается маленькая песня. Ну, а забираться внутрь нельзя — там лабиринт, и ещё неизвестно, найдёшь ли дорогу обратно.
   
На морское дно пали сумерки, и теперь все старались поближе держаться друг к дружке.
   
Стояла необычайная тишина. Всё было мягкое и мокрое. Не слышно было знакомых звуков, которые так оживляют вечера на суше: шарканья торопящихся домой ног, шелеста листвы на ветру, пения птиц или шороха выкатившегося из-под ноги камня.
   
Страшно было развести костёр, страшно было улечься спать среди всех тех неведомых опасностей, которые могли подстерегать их здесь.
   
В конце концов они решили заночевать на вершине скалы высотой с ходулю.
   
Чтобы спать спокойнее, договорились дежурить по первую вахту и решил отдежурить также и за фрёкен Снорк.
   
   
   
   
Все тесно прижались друг к дружке и заснули, а он сидел и обозревал пустынное морское дно. По песку, залитому красным светом кометы, угрожающе стлались чёрные тени скал. Глубокая печаль охватила Муми-тролля при виде этого мрачного ландшафта, и он живо представил себе, как, должно быть, испугалась Земля, увидев приближающийся к ней огненный шар.
   
Он думал о том, как сильно он любит всё — лес и море, дождь и ветер, солнце, траву и мох — и что жить без всего этого никак нельзя!
   
«Ничего, — думал он. — Уж мама-то знает, как всё это спасти».
  
  
   
    
Глава одиннадцатая
   
   
Проснувшись утром, Снифф перво-наперво сказал:
   
— Завтра она достигнет Земли.
   
Комета стала ужасающе огромной. Теперь вокруг неё отчётливо виднелась корона из дрожащих огненных языков. Весь пар улетучился от зноя, и морское дно хорошо просматривалось на многие мили вперёд. К берегу оно начало постепенно повышаться. Идти оставалось недалеко. Сегодня даже фрёкен Снорк не останавливалась полюбоваться раковинами, а Снифф ни разу не пожаловался, что у него устали ноги.
   
Вот вдали завиднелась какая-то полоска, она становилась всё шире и шире. Это была опушка леса, настоящие зелёные деревья!
   
Через некоторое время путешественники стали различать берёзы и ели, морское дно круче пошло вверх. Они отбросили ходули и побежали.
   
— Теперь-то уж до долины недалеко! — воскликнул Муми-тролль и начал карабкаться вверх по береговой круче.
   
Снорк стал насвистывать, а фрёкен Снорк торопливо сорвала несколько цветков и пристроила себе за ухо. Затем они пошли напрямик к долине.
   
   
   
   
По пути им встретился домовой на велосипеде. Он весь взопрел и раскраснелся (домовой, видите ли, пожизненно обречён носить на себе свою шубу). Багажник велосипеда был завален саквояжами, на руле болтались узлы и пакеты, а за спиной домовой вёз в мешке сына.
   
— Переезжаешь? — крикнул ему Снифф.
   
Домовой слез с велосипеда и поспешно сказал:
   
— Все жители Муми-дола снимаются с места. Я не знаю никого, кто хотел бы остаться и дожидаться кометы.
   
— А откуда известно, что она ударится о Землю именно там? — спросил Снорк.
   
— Так сказал Ондатр, — ответил домовой.
   
— Как бы там ни было, папа и мама не съедут, — сказал Муми-тролль. — Да, кстати, мама просила тебе кланяться.
   
— Спасибо, спасибо, — сказал домовой. — Передавай привет твоей бедной маме. Возможно, это будет ей последний привет от меня. Но ты можешь не поспеть вовремя…
   
— Что ты хочешь сказать? — спросил Муми-тролль.
   
— Я хочу сказать, что вам ещё, остаётся изрядный кусок пути, — пожал плечами домовой. — И на всякий случай следовало бы попрощаться телеграммой. Я могу отправить за вас телеграмму, если мне попадётся по пути почтовое отделение.
   
— Тогда уж на художественном бланке, — сказал Муми-тролль.
   
— Если успею, — ответил домовой, вскакивая на велосипед. — Да хранит вас покровитель всех троллей!
   
И домовой что есть силы покатил дальше, спасаться от кометы.
   
Они постояли немного, глядя вслед удаляющемуся родственнику (видите ли, домовой — это тоже тролль, только по домашним делам).
   
— Саквояжи! — сказал Снусмумрик. — Узлы! И так спешить по жаре. Бедняга!
   
Им встречались толпы беженцев. Большинство шло пешком, но некоторые ехали в тачках или в тележках, а иные даже везли с собой целый дом.
   
   
   
   
Все в страхе поглядывали на небо, и почти никто не находил времени остановиться поболтать.
   
— Чудно́, — сказал Муми-тролль. — Мы направляемся в самое опасное место и боимся меньше, чем те, кто бежит оттуда.
   
— Конечно, это оттого, что мы ужасно храбрые, — сказал Снифф.
   
— Ты так думаешь? — сказал Муми-тролль. — А мне кажется, это оттого, что мы лучше знаем комету. Мы первые узнали о том, что она летит к Земле. Мы видели, как она росла из малюсенькой точки… Наверное, она страшно одинока. Представьте, как одиноко себя чувствуют те, кого все боятся.
   
Фрёкен Снорк вложила свою лапу в лапу Мумии-тролля и сказала:
   
— Ну и пусть. Но пока тебе не страшно, мне тоже не страшно.
   
   
   
   
В час завтрака они повстречали какого-то хемуля; он сидел на обочине, держа в охапке альбом с почтовыми марками.
   
— Буза, беготня… — бормотал Хемуль себе под нос. — Повсюду шумные толпища, и никто не желает объяснить, что, собственно, происходит.
   
— Добрый день, — сказал Муми-тролль. — Вы, дяденька, случайно не родственник Хемулю в Одиноких Горах? Тому, что с сачком?
   
— Он мой двоюродный брат по отцу, — сердито ответил Хемуль. — Осёл, каких мало. Но мы с ним больше не родственники: я прекратил с ним всякие отношения.
   
— Почему? — спросил Снифф.
   
— Он ничем не интересовался, кроме своих тухлых бабочек, — ответил Хемуль. — Ему хоть земля тресни под ногами, он всё равно ничего не заметит.
   
— Именно это она теперь и намерена сделать, — заметил Снорк. — Точнее говоря, завтра вечером, в восемь часов сорок две минуты.
   
— Ась? — переспросил Хемуль. — Так вот, как я уже сказал, тут поднялась ужасная буза. Я целую неделю приводил в порядок свои марки, просмотрел все опечатки и водяные знаки — и что же получается? У меня отнимают стол, за которым я работаю! Из-под меня выдёргивают стул! И в конце концов заколачивают весь дом. И вот я сижу здесь, мои марки в полном беспорядке, и никто не желает мне растолковать, в чём дело.
   
— Слушай, Хемуль, — медленно и внятно произнёс Снусмумрик. — Дело в том, что на нас летит комета, завтра она столкнётся с Землёй.
   
— Столкнётся? — переспросил Хемуль. — А это имеет какое-нибудь отношение к коллекционированию марок?
   
— Нет, не имеет, — сказал Снусмумрик. — Речь идёт о комете, понимаешь? Это такая сумасшедшая звезда с хвостом. Если она грохнется на Землю, от твоих марок мало что останется.
   
— Боже упаси! — сказал Хемуль, подбирая юбки. (Ибо хемули всегда ходят в юбках, неизвестно почему. Быть может, они просто никогда не задумывались над тем, как это — носить брюки.) — Что же делать?
   
— Пойдём с нами, — сказала фрёкен Снорк. — Мы знаем хороший грот, ты спрячешься там со всеми твоими марками.
   
И Хемуль пошёл с ними на запад, к Муми-долу. Один раз им пришлось вернуться на несколько километров назад и отыскивать драгоценную опечатку, выпавшую у Хемуля из альбома, а один раз он поссорился со Снорком (Снорк-то утверждал, что это был диспут, хотя все отлично слышали, что это ссора), они и сами толком не знали из-за чего. Но в общем и целом все отлично поладили с Хемулем.
   
Они давно уже оставили большую дорогу и шли по родным лесам, как вдруг Снифф остановился и повёл носом в воздухе.
   
— Слышите? — спросил он.
   
Откуда-то издалека доносился слабый шелест, что-то вроде пения со свистом. Он приближался, нарастал, гремел, как целый оркестр.
   
   
   
   
Фрёкен Снорк судорожно схватила Муми-тролля за лапу.
   
— Смотрите! — крикнул Снифф.
   
Багровое небо внезапно затмила чёрная туча. Она летела, она снижалась, она пикировала прямо на лес!
   
— Да ведь это кузнечики! — воскликнул Снорк. Казалось, будто деревья ожили. Они шевелились и ворошились, они кишмя кишели прыгающими, карабкающимися кузнечиками.
   
— Они что, с ума сошли? — прошептала фрёкен Снорк.
   
— Мы едим! — ответил кузнечик, что был поближе.
   
— Мы едим! — протянул другой.
   
— Мы едим! — заскрежетали сотни тысяч миллионов кузнечиков, с невероятной быстротой изгрызая листья, траву, цветы.
   
— Час от часу не легче, — сказал Хемуль. — Надеюсь, они не едят альбомы с марками?
   
— Раньше они никогда так себя не вели, — сказала фрёкен Снорк.
   
— Это саранча из-за границы, — объяснил Снорк. Дикая саранча из Египта.
   
Жутко было смотреть, как саранча объедает лес. Через некоторое время бедные деревья уже тянули к небу голые ветви, а земля была черна и нага. Уцелел лишь цветок за ухом фрёкен Снорк.
   
— Кометы обычно всегда вызывают катастрофы, — торжественно из — рек Снорк.
   
— А что это такое — катастрофа) — спросил Снифф.
   
— О, это всё, что угодно, ужасное: стаи саранчи, землетрясения, наводнения, ураганы и так далее, — ответил Снорк.
   
— Иначе говоря, буза, — сказал Хемуль. — . Никогдато тебя не оставят в покое.
   
— Как там, в Египте? — спросил Снифф у кузнечика, что был поближе.
   
— Голодно! — ответил кузнечик. — Сильные ветры! Берегитесь сильных ветров, которые летят за нами!
   
— Мы поели! — пропели кузнечики.
   
Они с шелестом поднялись в воздух; туча снова затмила небо и понеслась над пустым голым лесом, который был теперь даже ещё непригляднее, чем зимой.
   
Молчаливые и печальные, двинулись путники дальше.
   
А Муми-тролль впервые за всё время усомнился, поспеют ли они вовремя домой.
   
— Сыграй что-нибудь грустное, Снусмумрик, — попросил он. — Сыграй «Трали-вали», у меня сейчас такое настроение.
   
— Да ведь гармошка-то неисправна, — возразил Снусмумрик. — Только несколько нот и возвратились.
   
— Всё равно сыграй, — просил Муми-тролль.
   
И Снусмумрик сыграл:
   
    
     
Мы кути… мы гуля…
     
……….. трали-ва…
     
……… пять.
     
Одиноко………..
     
……… устали…
     
…….. искать!
    
   
   
— Это звучит ужасно, — сказал Хемуль.
   
И они побрели дальше на своих усталых маленьких ножках.
   
А в далёком Египте летел через пустыню неистовый смерч на чёрных крыльях.
   
Он грозно ревел, проносясь над землёй, он закручивал в воздухе столбы песка, он рос и набирал силу. Скоро он уже ломал деревья, срывал крыши с домов. Он перебрасывался с одного побережья на другое, он летел всё дальше на север и так добрался до тех краёв, где лежал Муми-дол.
   
Снифф, у которого были длинные уши, первым услышал его.
   
— Опять саранча, — сказал он. — Только эта опоздала к обеду.
   
Все задрали носы и прислушались.
   
— Нет, — сказала фрёкен Снорк. — Теперь это буря. Первые вестники смерча с рёвом пронеслись по опустошённому лесу. Они сорвали с Муми-тролля медаль и закинули её на верхушку сосны, они вихрем завертели Сниффа и чуть не сорвали шляпу со Снусмумрика.
   
Хемуль изо всех сил вцепился в свой альбом, и юбки вздулись вокруг него, словно воздушный шар.
   
Упираясь и спотыкаясь, они пролетели по ветру через лес прямо на торфяное болото.
   
— Во всяком случае, мы летим в нужном направлении! — весело сказал Муми-тролль.
   
— Какая досада! — проговорил Снорк. — Такой отличный попутный ветер, а мы не можем им воспользоваться по-настоящему.
   
— Вот если б у нас был планёр… — сказал Муми-тролль.
   
— Или воздушный шар, — сказала фрёкен Снорк.
   
   
   
   
В эту минуту к ним подлетел маленький гадкий смерчонок, схватил альбом с марками и вихрем закрутил его в воздухе. Бедный Хемуль вскрикнул от ярости и испуга и бросился за своим сокровищем. Ветер раздул его широкие юбки; они захлопали, затрепыхались, и Хемуль, как бумажный змей, воспарил над землёй.
   
— Идея! — воскликнула фрёкен Снорк. — Надо прицепиться к Хемулю и лететь вместе с ним!
   
Они нашли его через несколько километров, Он застрял в кусте.
   
— Милый Хемуль, — сказал Снорк, — мы тебе ужасно сочувствуем. А ты не одолжишь ли нам на немножко свою юбку? Мы сделаем из неё воздушный шар.
   
— Мои марки! — вопил Хемуль. — Моя коллекция, дело моей жизни! Ценная, уникальная, незаменимая! Самая ценная на свете.
   
— Послушай, — сказал Снорк. — Сними на немножко своё платье.
   
— Ась? — спросил Хемуль. — Снять платье?
   
— Ну да! — хором закричали все. — Мы сделаем из него воздушный шар и спасёмся!
   
Хемуль прямо-таки побагровел от гнева.
   
— Я сижу и горюю, — сказал он. — Из-за всей вашей бузы меня постигло страшное несчастье, а теперь вы ещё хотите оставить меня без одежды!
   
— Нам нужен парус, — стала объяснять фрёкен Снорк. — Мы должны успеть домой раньше кометы. Если ты окажешь нам эту любезность, мы поищем твой альбом с марками… Ну, когда-нибудь потом…
   
— Начхать мне на вас и на вашу комету! — сказал Хемуль. — Много вы понимаете в марках!
   
Но тут все разом набросились на Хемуля и через голову стащили с него платье. Это было платье с оборками, доставшееся ему в наследство от тётушки. Когда связали рукава, получился отличный воздушный шар.
   
Всё произошло в последнюю минуту, потому что с горизонта уже налетал смерч. Он имел вид спиралеобразного вращающегося облака, он с рёвом крутился над лесом и ломал деревья, как спички.
   
— Держись крепче! — крикнул Муми-тролль. Все что есть сил ухватились за оборки платья и для верности связались хвостами. И вот смерч налетел! В мгновение ока их поглотила ревущая, клубящаяся тьма. Платье Хемуля взмыло ввысь и со страшной быстротой понеслось на восток. Немного погодя его уже никто не мог бы увидеть.
   
В сумерки смерч выдохся и завязался узелком на самом себе.
   
Воздушный шар плавно снизился и застрял в кроне дерева. Шесть ошалелых путешественников медленно расползлись по веткам и долго сидели, приходя в себя. Наконец Муми-тролль произнёс:
   
— Мы целы или мне только так кажется?
   
— Я цел, — ответил Хемуль. — И я раз и навсегда заявляю, что отказываюсь участвовать во всех ваших штуках. Если вам охота бузить, бузите без меня.
   
— Моё зеркальце цело, — сказала фрёкен Снорк.
   
— И шляпа с гармошкой тоже, — сказал Снусмумрик.
   
— А мою тетрадь унесло, — мрачно сообщил Снорк. — Ту самую, в которой записано, как спасаться от комет. Как же мы без неё?
   
— Где Снифф? — тревожно спросил Муми-тролль.
   
— Я здесь! — пропищал из мрака тоненький голосок. — Если только это я, а не какая-нибудь дрянь, подхваченная смерчем…
   
— Уж как не ты, — сердито сказал Хемуль. — Попробуй от тебя избавься! А теперь меня интересует вопрос, могу ли я получить обратно своё платье.
   
— Пожалуйста, и спасибо за выручку, — сказал Снорк.
   
Ворча себе что-то под нос, Хемуль через голову натянул платье.
   
— Терпеть не могу мятых оборок, — сказал он.
   
Должно быть, сразу после этого они заснули. А проснулись они лишь на другой день в двенадцать утра.
  
  
   
    
Глава двенадцатая
   
   
День седьмого октября был очень тихий и жаркий. Муми-тролль широко зевнул и вдруг громко захлопнул пасть. Глаза у него сделались совсем круглые и пустые.
   
— Сегодня, — сказал он.
   
— Комета, — прошептал Снифф.
   
Казалось, она заполнила собой всё небо и сверкала так ярко, что на неё было боязно взглянуть. Озарённый её дрожащим светом, лес стоял затаив дыхание и ждал.
   
Муравьи заползли в муравейники, птицы попрятались в гнёзда, каждая букашка нашла себе норку, ища спасения от кометы.
   
— Который час? — спросил Муми-тролль.
   
— Десять минут первого, — ответил Снорк. Больше никто ничего не сказал. Они слезли с дерева и пошли прямо на запад. Хемуль шёл и без конца брюзжал то из-за погибшего альбома с марками, то из-за помятого платья.
   
— Заткнись, — сказал Снорк. — Сегодня у нас есть заботы поважнее.
   
— Как по-твоему, она не опередит нас? — шёпотом спросила фрёкен Снорк.
   
— Нет, нет, — ответил Муми-тролль. — Не беспокойся.
   
Но он не смел поднять на неё глаз. Лес был тут зелёный и цветущий — саранча облетела стороной эти края. Местность понемногу понижалась, вокруг было полно синих полевых цветов.
   
— Хочешь цветок за ухо? — спросил Муми-тролль.
   
— Ой нет! — ответила фрёкен Снорк. — Я вся как на иголках, где уж тут думать об украшениях.
   
   
   
   
В это мгновение до них донёсся вопль Сниффа, который бежал впереди всех.
   
— Опять, наверное, какая-нибудь буза, — проворчал Хемуль.
   
— Эй! Гей! — кричал Снифф. — Скорее сюда! Бегом!
   
Он сунул лапы в рот и пронзительно засвистел. Муми-тролль пулей бросился к нему.
   
Но что это? Он принюхался. В нос ему пахнул приятный запах свежевыпеченных булок. Лес поредел — и Муми-тролль стал на месте как вкопанный.
   
Внизу под ним лежала родная долина. А посреди стоял их голубой дом — такой же голубой, такой же тихий и уютный, как и в тот день, когда он покидал его. А в доме его мама тихо-мирно пекла булки и пряники.
   
— Ведь я же говорил, что всё будет хорошо! — сказал Муми-тролль.
   
— А вон ваш новый мост! — воскликнула фрёкен Снорк. — А вон дерево, про которое ты мне говорил. Ах, какой чудесный у вас дом!
   
— Ещё бы! — гордо сказал Муми-тролль. И они начали спускаться в долину, голодные и полные ожидания.
   
   
   
   
Муми-мама стояла на кухне и украшала большой торт светло-жёлтыми сбитыми сливками и райскими грушами. На стенках торта красовалась надпись из шоколада: «Моему милому Муми-троллю», а на самой верхушке сияла сахарная звезда.
   
Муми-мама тихонько насвистывала про себя и нет-нет да и выглядывала в окошко.
   
Муми-папа беспокойно прохаживался из комнаты в комнату и без конца мешал.
   
— Им давно бы пора быть здесь, — говорил он. — Уже половина второго.
   
— Будут, будут, — успокаивала его Муми-мама. — Подержи-ка вот, я переставлю торт. Блюдечко вылижет Снифф, он это любит.
   
— Только бы он вернулся, — сказал Муми-папа и вздохнул.
   
В эту минуту вошёл Ондатр и сел на ларь для дров.
   
— Ну, как обстоят дела с кометой? — спросил Муми-папа.
   
— Она приближается, — сказал Ондатр. — Дети земные могут сетовать и страшиться, философ — никогда!
   
— Не хочешь пряничка? — спросила Муми-мама.
   
— Мм… пожалуй, можно штучку, — согласился Ондатр и, съев восемь, проговорил: — Кажется, вон там по склону прошёл Муми-тролль в весьма пёстрой компании.
   
— Муми-тролль? — вскрикнула Муми-мама. — Что же ты мне сразу не сказал!
   
И она бросилась на веранду, а с веранды в сад.
   
А они уже бежали по мосту! Сперва её любимый сын, потом Снифф, а за ними куча незнакомого народу.
   
   
   
   
Муми-тролль бросился в материнские объятия.
   
— Родной мой Муми-сын! — сказала Муми-мама. — Я так тебя ждала!
   
— А я дрался! — восхищённо заговорил Мумии-тролль. — С ядовитым кустом, и я победил! Руки у него так и отлетали — раз-раз! — и под конец остался один пенёк!
   
— И откуда только смелость взялась! — сказала мама. — А кто эта маленькая девочка?
   
— Это сестра Снорка, — ответил Муми-тролль. — Поклонись папе и маме, фрёкен Снорк!. Это её я спасал от ядовитого куста! А это мой лучший друг Снусмумрик. А это Хемуль, Он собирает почтовые марки.
   
— В самом деле? — любезно отозвался Муми-папа. — Ну-ну, в молодости я тоже собирал марки. Очень интересное хобби.
   
— У меня это не хобби, а профессия, — прошипел Хемуль. Он плохо выспался.
   
— Тогда я должен показать вам целый альбом, который принесло вчера ветром, — сказал Муми-папа.
   
— Альбом с марками? — оживился Хемуль. — Принесло ветром?
   
— Да, да, — подтвердила Муми-мама. — Я выставляла тесто, чтобы оно поднялось, а утром гляжу — в нём полно каких-то противных липких бумажек.
   
— «Противных липких бумажек»! — воскликнул Хемуль. — Они целы? Где они? Надеюсь, вы не выбросили их?
   
Муми-мама указала на перила веранды. Там аккуратно просушивался целёхонький альбом с марками.
   
Хемуль издал радостный вопль и бросился на веранду.
   
— Во́ как запрыгал, — сказал Снорк. — Небось не запрыгает так и от самой кометы.
   
— Ах да, комета… — озабоченно сказала Муми-мама. — Ондатр рассчитал, что она упадёт вечером прямо в наш огород. Так что я не стала пропалывать его.
   
— Предлагаю провести по этому поводу собрание, — вылез Снорк. — И, пожалуй, лучше в помещении, если хозяева не возражают.
   
— Конечно! Само собой разумеется! — сказал Муми-папа. — Входите, пожалуйста! Всё наше — ваше!
   
— Вы, надеюсь, не откажетесь От пряников? — сказала Муми-мама, расставляя на столе новый кофейный сервиз с розами и лилиями. — Ах, милые дети, как хорошо, что вы вернулись домой!
   
— А вы получили телеграмму от домового? — спросил Снифф.
   
— Да, — ответил Муми-папа. — Только буквы в ней стояли как попало, и всё больше восклицательные знаки. Домовой, как видно, нервничал, и ему было не до грамматики.
   
— Кофе подан! — крикнула в окно Муми-мама.
   
Но Хемуль только проворчал в ответ, что ему некогда: он разбирает свои почтовые марки.
   
— Итак, — сказал Снорк, — приступим к делу. К сожалению, я утратил свою тетрадь, где записаны правила спасения от комет. Но если спокойно обдумать вопрос, станет совершенно ясно, что пункт первый правил гласит: найти хорошее место, где можно спрятаться.
   
— Зачем же начинать всё сначала? — сказала сестра. — Разве мы не договорились спрятаться в гроте Муми-тролля?
   
— И взять с собой все драгоценности! — крикнул Снифф, крепко сжимая в лапах золотой кинжал. — Кстати сказать, грот мой.
   
— Что вы говорите! — воскликнула Муми-мама. — У вас есть грот?
   
Тут Муми-тролль и Снифф пустились наперебой рассказывать о том, как они нашли грот, какой он мировой и как хорошо в нём можно спрятаться. Они старались переговорить друг друга, и Снифф опрокинул на скатерть чашку с кофе.
   
   
   
   
— Ай-яй-яй, — сказала Муми-мама. — Впрочем, не всё ли равно, раз Земля-то погибнет. Садись на коврик и вылизывай блюдечко из-под торта, дружок. Оно на столике для мытья посуды.
   
— Пункт второй, — сказал Снорк. — Разделение труда. Надо как можно скорее отнести в грот ценные вещи: ведь уже три часа. Мы с сестрой позаботимся о постельном белье.
   
— Прекрасно, — сказала Муми-мама. — Я захвачу банки с вареньем. А Муми-тролль пусть очистит комод.
   
И тут началась небывалая беготня, укладывание и переноска вещей.
   
Муми-папа складывал всё в тачку, а Муми-мама сновала по дому, отыскивая то бечёвку, то старые газеты.
   
Можно было подумать, тут замышляется бегство за границу или даже что похуже — так они спешили.
   
   
   
   
Раз за разом Муми-папа откатывал тачку через лес к берегу моря и вываливал её на песок. Муми-тролль и Снусмумрик на верёвке поднимали пожитки в грот, а остальные тем стременем отрывали всё, что только можно оторвать в Муми-доме, включая завитушки от шкафа и верёвочки от вьюшек.
   
— Ничегошеньки-то я тебе не оставлю, вредная комета, — пыхтела Муми-мама, волоча в гору ванну. — Снорк, дорогой, сбегай на огород, вытащи редиску. Всю-всю, даже самую мелкую. А ты, Снифф, отнеси в грот наш торт. Только смотри поосторожней!
   
Муми-папа с такой скоростью летел через мост, что тачка так и подпрыгивала.
   
— Не мешало бы поторопиться, — сказал он. — Скоро стемнеет, а ещё надо заделать потолок в гроте!
   
— Сейчас, сию минуту! — отвечала Муми-мама. — Вот только захвачу ракушки с клумб да комнатные розы, что получше…
   
— Всё это, к сожалению, придётся оставить, — сказал папа. — Садись в ванну, дорогая, и я мигом домчу тебя до грота. А где Хемуль?
   
— Считает марки, — ответила фрёкен Снорк.
   
— Эй, Хемуль! — крикнул Снорк. — Прыгай в ванну, а то скоро здесь так трахнет, что от твоих марок ничего не останется!
   
— Боже упаси, — сказал Хемуль и прыгнул в тачку с альбомом в охапке.
   
И Муми-папа доставил весь воз к гроту.
   
Мрачно было на морском берегу. Мёртвое и голое, лежало на виду дно моря. Небо было багровое, деревья задыхались от жары. Комета была совсем близко. Огромным, раскалённым добела шаром неслась она прямо к Муми-долу.
   
— А где же Ондатр? — испуганно спросила Муми-мама.
   
— Он не захотел с нами, — ответил Муми-папа. — Он сказал, бегать туда-сюда унижает его философское достоинство, и я оставил его в покое. Гамак я оставил ему.
   
— Так-так, — сказала Муми-мама. — Все философы такие чудаки! Ну-ка, посторонитесь, ребятки, папа поднимет ванну.
   
Муми-папа обвязал ванну в полтора оборота, и её потянули наверх к гроту.
   
— Майна! Вира! — покрикивали Муми-тролль, Снифф и Снусмумрик наверху.
   
— Вира! Майна! — вторили снизу Муми-папа и снорки, а Муми-мама сидела на берегу и вытирала вспотевший лоб.
   
— Такой тяжёлый переезд! — вздыхала она.
   
А Хемуль забрался в грот, сел в уголке и принялся разбирать свои опечатки.
   
— Вечно буза да беготня, — ворчал он про себя. — Ума не приложу, какой бес в них вселился.
   
А на берегу становилось всё жарче и всё темнее, время подвигалось к семи…
   
Ванна оказалась слишком велика и не проходила в грот, Снорк хотел провести по этому поводу собрание, но его пресекли — времени было в обрез. Ванну попросту взгромоздили на крышу грота, и очень кстати. Она закрыла дыру в потолке с точностью до четырёх сантиметров! Муми-мама постелила для всех на мягком песчаном полу, зажгла керосиновую лампу и завесила вход шерстяным одеялом.
   
— Ты думаешь, оно выдержит? — спросил Мумии-тролль.
   
— Постой-ка, — сказал Снусмумрик и достал из кармана маленькую бутылочку. — Вот немного подземного подсолнечного масла, о котором я говорил. Смажьте одеяло снаружи, и оно выдержит любой жар.
   
— А оно не оставит пятен? — с тревогой спросила Муми-мама.
   
   
   
   
В эту минуту перед гротом что-то заворошилось, задышало, и из-под краешка одеяла показался сперва нос, готом два блестящих глаза, а потом и весь Ондатр целиком.
   
— Ага, дяденька всё-таки пришёл! — сказал Снифф.
   
— Да, что-то жарко стало в гамаке, — ответил Ондатр. — Вот я и подумал, что в гроте-то, пожалуй. прохладнее будет.
   
И он с достоинством протопал в угол и уселся там.
   
— Теперь мы совсем готовы, — сказал Муми-папа. — Который час?
   
— Двадцать пять минут восьмого, — ответил Снорк.
   
— Тогда мы ещё успеем разъесть торт, — сказала Муми-мама. — Куда ты его поставил, Снифф?
   
— Туда куда-то, — ответил Снифф и махнул рукой в угол, где сидел Ондатр.
   
— Куда — туда? — спросила Муми-мама. — Я его что-то не вижу. Ты не видел здесь торта, пророк?
   
— Вот уж не интересуюсь тортами, — ответил Ондатр, важно оправляя усы. — Я никогда их не вижу, не пробую и даже не дотрагиваюсь до них.
   
— Так куда же он делся? — изумлённо воскликнула Муми-мама. — Снифф, голубчик, не мог же ты съесть его, пока нёс!
   
— Ещё бы, такой огромный! — невинно заметил Снифф.
   
— Значит, ты всё-таки куснул от него? — вскипел Муми-тролль.
   
— Только самую верхушку, звезду, она была здорово твёрдая, — сказал Снифф и юркнул под матрац.
   
— Фу-ты ну-ты, — сказала Муми-мама и опустилась на стул, вдруг почувствовав себя очень усталой. — Кругом сплошные неприятности.
   
Фрёкен Снорк критически оглядела Ондатра.
   
— А вы не встанете на минутку, дяденька? — сказала она.
   
— Зачем? Я сижу себе и сижу, — сказал Ондатр.
   
— Вы сидите на нашем торте! — сказала фрёкен Снорк.
   
Ондатр поспешно вскочил, и — о боже! — какой он имел задний вид! И какой вид имел торт!
   
— Вот это уж слишком так слишком! — крикнул Снифф, вылезая из-под матраца. — Наш торт!
   
— В мою честь, — мрачно заметил Муми-тролль.
   
— Теперь я останусь липкий на всю жизнь! — возмутился Ондатр. — И в этом вы виноваты!
   
— Да успокойтесь вы все! — воскликнула Муми-мама. — Неужели вы не понимаете, что это комета заставляет нас так нервничать. Ведь торт-то остался совершенно тот же, он только немножко видоизменился. А ну-ка, подходите ко мне с тарелками, и мы по справедливости разделим его!
   
   
   
   
И Муми-мама разрезала видоизменённый торт на девять совершенно равных частей, и каждый получил по куску. Потом она налила в умывальный тазик воды, и Ондатр уселся в него.
   
— Вы нарушили мой душевный покой, — сказал он. — В жизни мыслителя просто не должно случаться подобных вещей.
   
— Пустяки, — утешала его Муми-мама.
   
— Как — пустяки? Я не считаю, что это пустяки! — сказал Ондатр и съел большой кусок торта.
   
В гроте становилось всё жарче и жарче. Они сидели каждый в своём углу, вздыхали, говорили о том, что всем давно уже было известно, и ждали.
   
Вдруг Муми-тролль так и подскочил на месте.
   
— Мы забыли про Мартышку! — воскликнул он.
   
Муми-мама в ужасе заломила лапы.
   
— Её надо спасти! — продолжал Муми-тролль. — Кто знает, где она живёт?
   
— Она нигде не живёт, — сказал Муми-папа. — Боюсь, мы просто не успеем её разыскать.
   
— Не выходи сейчас, милый Муми-тролль, прошу тебя, — сказала фрёкен Снорк.
   
— Я должен, — твёрдо отвечал Муми-тролль. — Ну, пока!
   
— Возьми мои часы, чтобы следить за временем, — сказал Снорк. — И поторопись! Уже четверть девятого!
   
— Значит, у меня ещё есть целых двадцать семь минут, — сказал Муми-тролль, обнял свою встревоженную мать, проглотил последний кусок торта и выскочил наружу.
   
Воздух на берегу был горяч, как огонь, деревья стояли неподвижно, боязливо трепеща всеми свежими листьями. Комета ослепительно сверкала, закрывая собой всё небо.
   
Муми-тролль бежал по песку в лес и кричал во всё горло:
   
— Э-ге-гей, Мартышка! Покажись! Мартышка!
   
Красный свет под деревьями накладывал на всё какой-то жутковатый отпечаток. Нигде не было видно ни души, вся ползучая мелюзга попряталась в землю и притаилась там в страхе и ожидании.
   
   
   
   
Муми-троллю казалось, будто он остался один на свете, так ему было одиноко. Он бежал между стволов деревьев, звал, прислушивался и снова бежал. Но вот он остановился и взглянул на часы.
   
Оставалось всего двенадцать минут. Пора поворачивать назад.
   
Он крикнул напоследок и прислушался, ожидая ответа, Откуда-то издалека-издалека донёсся слабый писк. Муми-тролль приложил лапы ко рту и снова крикнул. Теперь ответ раздался поближе. А вот и сама Мартышка скачет в листве с дерева на дерево!
   
— Так это ты! — восхищённо затараторила она. — Привет, привет! А я-то сижу и думаю…
   
— У нас нет времени для болтовни, — поспешно сказал Муми-тролль. — Следуй за мной — получишь апельсин. Только живо, не то съедят другие.
   
Оставалось всего пять минут…
   
Никогда ещё Муми-тролль не бегал так быстро. Горячий воздух жёг ему глаза, во рту пересохло.
   
А Мартышка прыгала с дерева на дерево и без умолку болтала и смеялась.
   
— Апельсины! — трещала она. — Давненько я не пробовала апельсинов. Ты уверен, что они настоящие? Если здесь и дальше будет так хорошо и тепло, вот увидишь, как быстро они полезут отовсюду. Я всегда чищу их своим особым способом…
   
Четыре минуты!
   
Между деревьями проглянул берег…
   
Три минуты!
   
Как трудно бежать по песку… Муми-тролль подхватил Мартышку на руки и стрелой понёсся к скале.
   
Перед входом в грот стояла его мама и ждала. Она всплеснула лапами и закричала:
   
— Бегом! Бегом!
   
С грехом пополам они вскарабкались на скалу. Муми-мама сгребла их в охапку и затолкала в грот, а потом юркнула туда сама.
   
— Ты успел! — воскликнула фрёкен Снорк и постепенно стала опять розовой.
   
— Апельсин… — начала было Мартышка и вдруг удивлённо замолкла.
   
Снаружи…
   
Снаружи как зашипит, как загудит!
   
   
   
   
Все, кроме Хемуля (он считал свои марки) и Ондатра (он застрял в тазике), бросились на песок и крепко ухватились друг за друга. Лампа погасла, и стало совершенно темно.
   
Комета проносилась над Землёй. Было ровно восемь часов сорок две минуты и ещё четыре секунды.
   
В небе шипело и грохотало, словно там рвались миллионы ракет и миллиарды ручных гранат, гора тряслась и дрожала. Хемуль упал животом прямо на ворох своих марок. Снифф заревел по-страшному, а Снусмумрик надвинул шляпу на самый нос — так казалось ему безопасней. Раскалённые камни дождём посыпались в ванну на крыше.
   
С гулом и грохотом комета протащила свой пылающий огненно-красный хвост над долиной, над лесом и над горами и с рёвом унеслась дальше в мировое пространство.
   
Пройди она чуть-чуть поближе к Земле, и очень может быть, всё разлетелось бы вдребезги. Но она лишь слегка задела её хвостом и устремилась к другим солнечным системам, таким далёким, что ей никогда уже не вернуться обратно к Земле.
   
Но в гроте этого не знали и думали, что после такого страшного грохота всё сгорело и ничего не осталось на Земле. Что их грот, быть может, единственное, что уцелело на свете. Они прислушивались и прислушивались, но всё тихо было снаружи.
   
— Мама, — спросил Муми-тролль, — теперь всё?
   
— Всё, маленький мой Муми-сын, — ответила мама, — Теперь всё хорошо, а сейчас надо спать. Не плачь, Снифф, опасность миновала.
   
— Какая жуть… — с дрожью в голосе произнесла фрёкен Снорк.
   
— Не думай больше об этом, — сказала Муми-мама. — Иди сюда, бедная обезьянка, согрейся.