1 2 3 4 
Ихтиандр  смутился, покраснел и решил больше не задавать вопросов, которые покажут Ольсену,  что он не знает самых простых вещей.    

— У  нас не хватило денег на переезд даже в товаро-пассажирском пароходе. А ведь по  приезде тоже предстояли расходы. Работа на улице не валяется.    

Ихтиандр  снова хотел спросить Ольсена, но удержался.    

— И  тогда Гуттиэре решила продать свое жемчужное ожерелье.    

— Если  бы я знал! — воскликнул Ихтиандр, вспомнив о своих подводных сокровищах.    

— О  чем?    

— Нет,  так… Продолжайте, Ольсен.    

— Все  уже было подготовлено к побегу.    

— А  я… Как же так? Простите… Значит, она намеревалась оставить и меня?    

— Все  это началось, когда вы еще не были знакомы. А потом, насколько мне известно,  она хотела предупредить вас. Быть может, и предложить вам ехать вместе с нею.  Наконец, она могла написать вам с пути, если бы ей не удалось поговорить с вами  о бегстве.    

— Но  почему с вами, а не со мной? С вами советовалась, с вами собиралась уехать!    

— Я  с нею знаком более года, а вас…    

— Говорите,  говорите, не обращайте внимания на мои слова.    

— Ну,  так вот. Все было готово, — продолжал Ольсен. — Но тут вы бросились в  воду на глазах Гуттиэре, а Зурита случайно встретил Гуттиэре вместе с вами.  Рано утром, перед тем как идти на фабрику, я зашел к Гуттиэре. Я нередко делал  это и раньше. Бальтазар как будто относился ко мне благосклонно. Быть может, он  побаивался моих кулаков, а может быть, смотрел на меня как на второго жениха,  если бы Зурите надоело упрямство Гуттиэре. По крайней мере, Бальтазар не мешал  нам и только просил не попадаться вместе на глаза Зурите. Конечно, старый  индеец не подозревал о наших планах. В это утро я хотел сообщить Гуттиэре, что  купил билеты на пароход и что она должна быть готова к десяти часам вечера.  Меня встретил Бальтазар, он был взволнован. «Гуттиэре нет дома. И ее… вообще  нет дома, — сказал мне Бальтазар. — Полчаса тому назад к дому  подъехал Зурита в новеньком блестящем автомобиле. Каково! — воскликнул  Бальтазар. — Автомобиль — редкость на нашей улице, особенно если  автомобиль подкатывает прямо к твоему дому. Я и Гуттиэре выбежали на улицу.  Зурита уже стоял на земле возле открытой дверцы автомобиля и предложил Гуттиэре  довезти ее до рынка и обратно. Он знал, что Гуттиэре в это время ходит на рынок.  Гуттиэре посмотрела на блестящую машину. Сами понимаете, какой это соблазн для  молодой девушки. Но Гуттиэре хитра и недоверчива. Она вежливо отказалась.  Видели вы таких упрямых девушек!» — с гневом воскликнул Бальтазар, но тут же  расхохотался. Но Зурита не растерялся. «Я вижу, вы стесняетесь, — сказал  он, — так позвольте, я помогу вам». Схватил ее, усадил в автомобиль,  Гуттиэре успела только крикнуть: «Отец!» — их и след простыл.    

«Я  думаю, они больше не вернутся. Увез ее к себе Зурита», — закончил свой  рассказ Бальтазар, и было видно, что он очень доволен происшедшим.    

«У вас  на глазах похитили дочь, и вы так спокойно, даже радостно рассказываете об  этом!» — возмущенно сказал я Бальтазару.    

«О чем  мне беспокоиться? — удивился Бальтазар. — Будь это другой человек,  тогда другое дело, а Зуриту я давно знаю. Уж если он, скряга, на автомобиль  денег не пожалел, то, значит, Гуттиэре ему сильно нравится. Увез — так женится.  А ей урок: не будь упряма. Богатые люди на дороге не валяются. Плакать ей не о  чем. У Зуриты есть гасиенда „Долорес“, недалеко от города Параны. Там живет его  мать. Туда, наверно, и повез он мою Гуттиэре».    

— И  вы не побили Бальтазара? — спросил Ихтиандр.    

— Вас  послушать, так я только и должен делать, что драться, — ответил  Ольсен. — Признаться, сразу я хотел поколотить Бальтазара. Но потом решил,  что только испорчу дело. Я полагал, что не все еще потеряно… Не буду передавать  вам подробностей. Как я уже сказал, мне удалось повидаться с Гуттиэре.    

— В  гасиенде «Долорес»?    

— Да.    

— И  вы не убили этого негодяя Зуриту и не освободили Гуттиэре?    

— Опять  бить, да еще убивать! Кто бы мог подумать, что вы такой кровожадный?    

— Я  не кровожадный! — со слезами на глазах воскликнул Ихтиандр. — Но ведь  это же возмутительно! Ольсену стало жалко Ихтиандра.    

— Вы  правы, Ихтиандр, — сказал Ольсен, — Зурита и Бальтазар — недостойные  люди, они заслуживают гнева и презрения. Их стоило бы побить. Но жизнь сложнее,  чем вы, по-видимому, представляете. Гуттиэре сама отказалась бежать от Зуриты.    

— Сама? —  не поверил Ихтиандр.    

— Да,  сама.    

— Почему?    

— Во-первых,  она убеждена, что вы покончили с собой — утопились из-за нее. Ваша смерть  угнетает ее. Она, бедняжка, видимо, очень любила вас. «Теперь моя жизнь  кончена, Ольсен, — сказала она мне. — Теперь мне ничего не нужно. Я  ко всему безразлична. Я ничего не понимала, когда приглашенный Зуритой  священник обвенчал нас. „Ничто не делается без воли божьей, — так сказал  священник, надевая мне на палец обручальное кольцо. — А то, что соединил  бог, человек не должен разлучать“. Я буду несчастна с Зуритой, но я боюсь  навлечь на себя гнев божий и потому не покину его».    

— Но  ведь это же все глупости! Какой бог? Отец говорит, что бог — сказка для  маленьких детей! — горячо воскликнул Ихтиандр. — Неужели вы не могли  убедить ее?    

— К  сожалению, Гуттиэре верит этой сказке. Миссионеры успели сделать из нее  яростную католичку; я давно пытался, но не мог разуверить ее. Она даже грозила  порвать нашу дружбу, если я буду говорить с нею о церкви и боге. Приходилось  ждать. А в гасиенде у меня не было и времени долго убеждать ее. Мне удалось  перемолвиться с нею лишь несколькими словами. Да, вот что она еще сказала.  Обвенчавшись с Гуттиэре, Зурита со смехом воскликнул: «Ну, одно дело сделано!  Птичку поймали и посадили в клетку, теперь остается рыбку поймать!» Он объяснил  Гуттиэре, а она мне, о какой рыбке идет речь. Зурита едет в Буэнос-Айрес, чтобы  поймать морского дьявола, и тогда Гуттиэре будет миллионершей. Не вы ли это? Вы  можете находиться под водой без всякого вреда для себя, пугаете ловцов жемчуга…    

Осторожность  удерживала Ихтиандра открыть Ольсену свою тайну. Объяснить ее он все равно не  смог бы. И, не отвечая на вопрос, он сам спросил:    

— А  зачем Зурите морской дьявол?    

— Педро  хочет заставить дьявола ловить жемчужины. И если вы морской дьявол,  берегитесь!..    

— Благодарю  за предупреждение, — сказал юноша. Ихтиандр не подозревал, что его  проделки известны всем на берегу, что о нем много писали в газетах и журналах.    

— Я  не могу, — вдруг заговорил Ихтиандр, — я должен видеть ее. Повидаться  с нею хотя бы в последний раз. Город Парана? Да, знаю. Путь туда лежит вверх по  реке Паране. Но как дойти от города Параны до гасиенды «Долорес»?    

Ольсен  объяснил.    

Ихтиандр  крепко пожал руку Ольсену:    

— Простите  меня. Я считал вас врагом, но неожиданно нашел друга. Прощайте. Я отправляюсь  разыскивать Гуттиэре.    

— Сейчас? —  спросил, улыбаясь, Ольсен.    

— Да,  не теряя ни одной минуты, — ответил Ихтиандр, прыгая в воду, и поплыл к  берегу.    

Ольсен  только покачал головой.    

     

 ЧАСТЬ ВТОРАЯ    

     

В ПУТИ    

     

Ихтиандр  быстро собрался в путь. Он достал спрятанные на берегу костюм и башмаки, привязал  их к спине ремнем, на котором висел нож. Надел очки и перчатки и отправился.    

В заливе  Рио-де-Ла-Плата стояло много океанских пароходов и кораблей, шхун и баркасов.  Между ними сновали небольшие паровые каботажные катера. Из-под воды их днища  напоминали водяных жуков, двигавшихся по поверхности во все стороны. Якорные  цепи и тросы поднимались со дна, как тонкие стволы подводного леса. Дно залива  было покрыто всякими отбросами, железным ломом, кучами просыпанного каменного  угля и выброшенного шлака, обрывками старых шлангов, кусками парусов, бидонами,  кирпичами, битыми бутылками, банками из-под консервов, а поближе к берегу  трупами собак и кошек.    

Тонкий  слой нефти покрывал поверхность. Солнце еще не зашло, но здесь стояли зеленовато-серые  сумерки. Река Парана несла песок и ил, мутившие воду залива.    

Ихтиандр  мог бы заблудиться среди этого лабиринта судов, но компасом ему служило легкое  течение впадавшей в залив реки. «Удивительно, как неопрятны люди», — думал  он, брезгливо рассматривая дно, напоминавшее свалку мусора. Он плыл посередине  залива, ниже килевой части кораблей. В загрязненных водах залива ему трудно  было дышать, как человеку в душной комнате.    

В  нескольких местах на дне ему встретились трупы людей и скелеты животных. У  одного трупа был расколот череп, а на шее виднелась веревка с привязанным  камнем. Здесь было погребено чье-то преступление. Ихтиандр спешил скорее  выплыть из этих мрачных мест.    

Но чем  выше он поднимался по заливу, тем сильнее чувствовалось встречное течение.  Плыть было трудно. В океане бывают течения, но там они помогали ему: юноша  хорошо знал их. Он пользовался ими, как моряк попутным ветром. Здесь было  только одно встречное течение. Ихтиандр бы испытанным пловцом, но его  раздражало, что он так медленно подвигается вперед.    

     

    

     

Что-то  вдруг пролетело совсем близко, едва не задев его. Это бросили якорь с какого-то  судна. «Однако здесь плыть не безопасно», — подумал Ихтиандр и огляделся.  Он увидел, что его нагоняет большой пароход.    

Ихтиандр  опустился еще ниже, и когда дно корабля проходило над ним, он ухватился за  киль. Ракушки облепили железо шероховатой массой, за которую можно было  держаться. Лежать под водой в таком положении было не очень удобно, но зато  теперь он находился под прикрытием и быстро плыл, увлекаемый пароходом.    

Дельта  кончилась, и пароход поплыл по реке Паране. Воды реки несли в себе огромное  количество ила. В этой пресной воде Ихтиандр дышал тяжело. Его руки онемели, но  он не хотел расстаться с пароходом. «Как жаль, что я не мог отправиться в это  путешествие с Лидингом!» — вспомнил он о дельфине. Но дельфина могли убить в  реке. Лидинг не мог плыть под водой весь путь, а Ихтиандр опасался подняться на  поверхность реки, где было слишком большое движение.    

Руки  Ихтиандра уставали все больше. Вдобавок он сильно проголодался, так как весь  день ничего не ел. Пришлось сделать остановку. Расставшись с килем парохода, он  опустился на дно.    

Сумерки  сгущались. Ихтиандр осмотрел илистое дно. Но он не нашел ни распластанных камбал,  ни устричных раковин. Возле него шныряли пресноводные рыбы, но он не знал их  повадок, и они казались ему более хитрыми, чем морские. Поймать их было трудно.  Только когда наступила ночь и рыбы уснули, Ихтиандру удалось поймать большую  щуку. Мясо ее было жестким и отдавало тиной, но проголодавшийся юноша с  аппетитом ел ее, глотая целые куски с костями.    

Надо  было отдохнуть. В этой реке по крайней мере можно было спокойно выспаться, не  опасаясь ни акул, ни спрутов. Но нужно было позаботиться о том, чтобы во время  сна течение не унесло его вниз. Ихтиандр нашел на дне несколько камней, сдвинул  их грядой и улегся, обхватив один камень рукой.    

Спал он,  однако, недолго. Вскоре он почувствовал, что приближается какой-то пароход. Ихтиандр  открыл глаза и увидел сигнальные фонари. Пароход шел снизу. Юноша быстро  поднялся и приготовился ухватиться за пароход. Но это была моторная лодка с  совершенно гладким дном. Ихтиандр, делая напрасные попытки зацепиться за дно,  едва не попал под винт.    

Несколько  пароходов прошли вниз по течению, пока наконец Ихтиандр сумел прицепиться к  пассажирскому пароходу, идущему вверх по реке.    

Так  добрался Ихтиандр до города Параны. Первая часть его путешествия кончилась. Но  оставалась еще самая трудная — наземная.    

Ранним  утром Ихтиандр отплыл из шумной гавани города в безлюдную местность, осторожно  огляделся и вылез на берег. Он снял очки и перчатки, закопал их в прибрежном  песке, высушил на солнце свой костюм и оделся. В измятом костюме он выглядел  бродягой. Но об этом он мало думал.    

Ихтиандр  отправился вдоль правого берега, как ему сказал Ольсен, расспрашивая встречных  рыбаков, не знают ли они, где находится гасиенда «Долорес» Педро Зуриты.    

Рыбаки  подозрительно осматривали его и отрицательно покачивали головами.    

Проходил  час за часом, жара все усиливалась, а поиски ни к чему не приводили. На земле  Ихтиандр совсем не умел находить дорогу в незнакомых местах. Зной утомлял его,  у него кружилась голова, и он плохо соображал.    

Чтобы  освежиться, Ихтиандр несколько раз раздевался и погружался в воду.    

Наконец  около четырех часов дня ему посчастливилось встретить старого крестьянина, по  виду батрака. Выслушав Ихтиандра, старик кивнул головой и сказал:    

— Иди  вот так, все по этой дороге, полями. Дойдешь до большого пруда, перейдешь мост,  поднимешься на небольшой пригорок, там тебе и будет усатая донна Долорес.    

— Почему  усатая? «Долорес» — ведь это гасиенда?    

— Да,  гасиенда. Но старую хозяйку гасиенды зовут тоже Долорес. Долорес — мать Педро Зуриты.  Полная усатая старуха. Не вздумай наняться к ней на работу. Живьем съест.  Настоящая ведьма. Говорят, Зурита молодую жену привез. Не будет ей житья от  свекрови, — рассказывал словоохотливый крестьянин.    

«Это про  Гуттиэре», — подумал Ихтиандр.    

— А  далеко? — спросил он.    

— К  вечеру дойдешь, — ответил старик, посмотрев на солнце. Поблагодарив  старика, Ихтиандр быстро зашагал по дороге мимо полей пшеницы и кукурузы. От  быстрой ходьбы он начал уставать. Дорога тянулась бесконечной белой лентой.  Пшеничные поля сменялись выгонами с высокой густой травой, на выгонах паслись  стада овец.    

Ихтиандр  изнемогал, усиливались режущие боли в боках. Томила жажда. Кругом — ни капли  воды. «Хоть бы скорее пруд!» — думал Ихтиандр. Его щеки и глаза ввалились, он  тяжело дышал. Хотелось есть. Но чем здесь пообедать? Далеко на лугу паслось  стадо баранов под охраной пастуха и собак. Через каменный забор свешивались  ветки персиковых и апельсиновых деревьев, а на них зрелые плоды. Здесь не то,  что в океане. Здесь все чужое, все поделено, все разгорожено, все охраняется.  Одни только вольные птицы ничьи, летают, кричат вдоль дороги. Но их не поймать.  Да можно ли еще ловить этих птиц? Быть может, и они кому-нибудь принадлежат.  Здесь легко умереть от голода и жажды среди водоемов, садов и стад.    

Навстречу  Ихтиандру шел, заложив руки за спину, толстый человек, в белом кителе с блестящими  пуговицами, в белой фуражке, с кобурой на поясе.    

— Скажите,  далеко ли гасиенда «Долорес»? — спросил Ихтиандр. Толстый человек подозрительно  оглядел Ихтиандра.    

— А  тебе что нужно? Откуда идешь?    

— Из  Буэнос-Айреса…    

Человек  в кителе насторожился.    

— Мне  нужно там повидать кое-кого, — добавил Ихтиандр.    

— Протяни  руки, — сказал толстый человек.    

Это  удивило Ихтиандра, но, не предполагая ничего плохого, он протянул руки. Толстяк  вынул из кармана «браслеты» (ручные кандалы) и быстро защелкнул их на руках  Ихтиандра.    

— Вот  и попался, — пробормотал человек с блестящими пуговицами и, толкнув  Ихтиандра в бок, крикнул:    

— Иди!  Я проведу тебя к «Долорес».    

— Зачем  вы сковали мои руки? — недоумевая, спросил Ихтиандр, поднимая руки и  разглядывая «браслеты».    

— Нечего  разговаривать! — строго прикрикнул толстяк. — Ну, иди!    

Ихтиандр,  склонив голову, поплелся по дороге. Хорошо еще, что его не заставили идти  назад. Он не понимал, что с ним произошло. Он не знал, что прошлою ночью на  соседней ферме было совершено убийство и ограбление, и теперь полиция искала  преступников. Не догадывался он и о том, что в своем измятом костюме имел  подозрительный вид. Его неопределенный ответ о цели путешествия окончательно  решил его судьбу.    

Полицейский  арестовал Ихтиандра и теперь вел его в ближайшее селение, чтобы отправить в  Парану, в тюрьму.    

Ихтиандр  понял только одно: он лишен свободы и в его путешествии наступила досадная задержка.    

Он решил  во что бы то ни стало вернуть себе свободу при первой же возможности.    

Толстый  полицейский, довольный удачей, закурил длинную сигару. Он шел позади, обдавая  Ихтиандра клубами дыма. Ихтиандр задыхался.    

— Нельзя  ли не пускать дым, мне тяжело дышать, — обернувшись, сказал он своему  конвоиру.    

— Что-о?  Просят не курить? Ха-ха-ха! — Полицейский засмеялся, все лицо его  собралось в морщины. — Подумаешь, какие нежности! — И, выпустив в  лицо юноши клубы дыма, он крикнул:    

— Пошел!    

Юноша  повиновался.    

Наконец  Ихтиандр увидел пруд с перекинутым через него узким мостом и невольно ускорил  шаги.    

— Не  спеши к своей Долорес! — крикнул толстяк.    

Они  взошли на мост. На середине моста Ихтиандр вдруг перегнулся через перила и  бросился в воду.    

Полицейский  никак не ожидал такого поступка от человека со скованными руками.    

Но зато  Ихтиандр не ожидал от толстяка того, что тот сделал в следующее мгновение. Полицейский  бросился в воду вслед за Ихтиандром, — он опасался, что преступник может  утонуть. Полицейский хотел доставить его живым: арестованный, утонувший с  ручными кандалами, мог наделать много хлопот. Полицейский так быстро последовал  за Ихтиандром, что успел ухватить его за волосы и не отпускал. Тогда Ихтиандр,  рискуя лишиться волос, потянул полицейского на дно. Вскоре Ихтиандр  почувствовал, что рука полицейского разжалась и отпустила волосы. Ихтиандр  отплыл на несколько метров в сторону и выглянул из воды, чтобы посмотреть,  выплыл ли полицейский. Тот уже барахтался на поверхности и, увидев голову  Ихтиандра, закричал:    

— Утонешь,  подлец! Плыви ко мне!    

«А ведь  это мысль», — подумал Ихтиандр и вдруг закричал:    

— Спасите!  Тону… — и опустился на дно.    

Из-под  воды он наблюдал за полицейским, как тот, ныряя, искал его. Наконец, видимо  отчаявшись в успехе, полицейский выплыл на берег.    

«Сейчас  уйдет», — подумал Ихтиандр. Но полицейский не уходил. Он решил остаться  возле трупа, пока не прибудут следственные органы. То, что утопленник лежит на  дне пруда, не меняло дела.    

В это  время через мост проезжал крестьянин верхом на муле, навьюченном мешками.  Полицейский приказал крестьянину сбросить мешки и отправиться в ближайший  полицейский участок с запиской. Дело приобретало для Ихтиандра скверный оборот.  К тому же в пруду водились пиявки. Они впивались в Ихтиандра, и он не успевал  отрывать их от тела. Но делать это нужно было осторожно, чтобы не волновать стоячую  воду и этим не привлечь внимания полицейского.    

Через  полчаса вернулся крестьянин, показал рукой на дорогу, уложил свои мешки на  спину мула и поспешно уехал. Минут через пять к берегу приблизились трое  полицейских. Двое из них несли на голове легкую лодку, а третий — багор и  весло.    

Лодку  опустили на воду и начали искать утопленника. Ихтиандр не боялся поисков. Для  него это была почти игра — он только переходил с места на место. Все дно пруда  возле моста тщательно обыскали багром, но трупа не обнаружили.    

Полицейский,  арестовавший Ихтиандра, с удивлением разводил руками. Ихтиандра это даже забавляло.  Но скоро ему пришлось плохо. Полицейские подняли своим багром со дна пруда тучи  ила. Вода замутилась. Теперь Ихтиандр не мог ничего рассмотреть на расстоянии  протянутой руки, а это уже было опасно. Но главное — ему трудно было дышать  жабрами в этой воде, бедной кислородом. А тут еще эти тучи ила.    

Ихтиандр  задыхался и чувствовал в жабрах все усиливающееся жжение. Невозможно было  дольше терпеть. У него вырвался невольный стон, несколько пузырей вылетело из  его рта. Что делать? Выйти из пруда — другого выхода не было. Надо было выйти,  чем бы это ни грозило. Его, конечно, сейчас же схватят, может быть изобьют,  отправят в тюрьму. Но все равно. Ихтиандр, шатаясь, побрел к мелководью и  поднял голову над водой.    

— А-а-а-а!.. —  не своим голосом закричал полицейский, бросаясь через борт лодки в воду, чтобы  скорее доплыть до берега.    

— Иисус  Мария! О-о!.. — вскричал другой, падая на дно лодки.    

Двое  полицейских, оставшихся на берегу, шептали молитвы. Бледные, они дрожали от  страха, стараясь спрятаться друг за друга.    

Ихтиандр  не ожидал этого и не сразу понял причину их испуга. Потом он вспомнил, что испанцы  очень религиозны и суеверны. Вероятно, полицейские вообразили, что они видят  перед собою выходца с того света. Ихтиандр решил испугать их еще больше: он  оскалил зубы, закатил глаза, завыл страшным голосом, медленно направляясь к  берегу; он поднялся на дорогу умышленно медленно и удалился размеренным шагом.    

Ни один  полицейский не шевельнулся, не задержал Ихтиандра. Суеверный ужас, боязнь привидения  помешали им выполнить долг службы.    

 ЭТО «МОРСКОЙ ДЬЯВОЛ»!    

     

Мать  Педро Зуриты — Долорес — была полная, сытая старуха с крючковатым носом и выдающимся  подбородком.    

Густые  усы придавали ее лицу странный и непривлекательный вид. Это редкое для женщины  украшение и закрепило за ней в округе кличку Усатая Долорес.    

Когда ее  сын явился к ней с молодой женой, старуха бесцеремонно осмотрела Гуттиэре. Долорес  прежде всего искала в людях недостатки. Красота Гуттиэре поразила старуху, хотя  она ничем не выдала этого. Но такова уж была Усатая Долорес: поразмыслив у себя  на кухне, она решила, что красота Гуттиэре — недостаток.    

Оставшись  вдвоем с сыном, старуха неодобрительно покачала головой и сказала:    

— Хороша!  Даже слишком хороша! — И, вздохнув, прибавила:    

— Наживешь  ты хлопот с такой красавицей… Да. Лучше бы ты женился на испанке. Подумав еще,  она продолжала:    

— И  горда. А руки мягкие, нежные, белоручка будет.    

— Обломаем, —  ответил Педро и углубился в хозяйственные счеты. Долорес зевнула и, чтобы не мешать  сыну, вышла в сад подышать вечерней прохладой. Она любила помечтать при луне.    

Мимозы  наполняли сад приятным ароматом.    

Белые  лилии сверкали при лунном свете. Едва заметно шевелились листья лавров и  фикусов.    

Долорес  уселась на скамью среди мирт и предалась своим мечтам: вот она прикупит  соседний участок, разведет тонкорунных овец, выстроит новые сараи.    

— О,  чтоб вас! — сердито крикнула старуха, ударяя себя по щеке. — Эти  москиты и посидеть спокойно не дадут человеку.    

Незаметно  облака затянули небо, и весь сад погрузился в полумрак. На горизонте резче выступила  светло-голубая полоса — отражение огней города Параны.    

И вдруг  над низким каменным забором она увидела человеческую голову. Кто-то поднял  руки, скованные кандалами, и осторожно перепрыгнул через стену.    

Старуха  испугалась. «В сад забрался каторжник», — решила она. Она хотела крикнуть,  но не могла, пыталась подняться и бежать, но ноги ее подкашивались. Сидя на  скамейке, следила она за неизвестным.    

А  человек в кандалах, осторожно пробираясь между кустами, приближался к дому,  заглядывая в окна.    

И вдруг  — или она ослышалась — каторжник тихо позвал:    

— Гуттиэре!    

«Так вот  она, красота-то! Вот с кем знакомство водит! Чего доброго, эта красавица убьет  меня с сыном, ограбит гасиенду и сбежит с каторжником», — думала Долорес.    

Старуху  вдруг охватило чувство глубокой ненависти к снохе и горького злорадства. Это  придало ей силы. Она вскочила и побежала в дом.    

— Скорей! —  шепотом сказала Долорес сыну. — В сад забрался каторжник. Он звал  Гуттиэре.    

Педро  выбежал с такой поспешностью, как будто дом был объят пламенем, схватил лопату,  лежавшую на дорожке, и побежал вокруг дома.    

У стены  стоял неизвестный в грязном, измятом костюме, со скованными руками и смотрел в  окно.    

— Проклятие!.. —  пробормотал Зурита и опустил лопату на голову юноши.    

Без  единого звука юноша упал на землю.    

— Готов… —  тихо сказал Зурита.    

— Готов, —  подтвердила следовавшая за ним Долорес таким тоном, как будто ее сын раздавил  ядовитого скорпиона. Зурита вопросительно посмотрел на мать:    

— Куда  его?    

— В  пруд, — указала старуха. — Пруд глубокий.    

— Всплывет.    

— Камень  привяжем. Я сейчас…    

Долорес  побежала домой и торопливо начала искать мешок, в который можно было бы положить  труп убитого. Но еще утром все мешки она отправила с пшеницей на мельницу.  Тогда она достала наволочку и длинную бечевку.    

— Мешков  нет, — сказала она сыну. — Вот, в наволочку положи камней и привяжи  бечевкой к кандалам…    

Зурита  кивнул головой, взвалил труп на плечи и поволок его в конец сада, к небольшому  пруду.    

— Не  запачкайся, — шепотом говорила Долорес, ковыляя за сыном с наволочкой и  бечевкой.    

— Смоешь, —  ответил Педро, свешивая, однако, голову юноши ниже, чтобы кровь стекала на  землю.    

У пруда  Зурита быстро набил наволочку камнями, крепко привязал ее к рукам юноши и  бросил тело в пруд.    

— Теперь  надо переодеться. — Педро посмотрел на небо. — Дождь собирается. Он  смоет к утру следы крови на земле.    

— В  пруду… вода не станет розовой от крови? — спросила Усатая Долорес.    

— Не  станет. Пруд проточный… О-о, проклятие! — прохрипел Зурита, направляясь к  дому, и погрозил кулаком одному из окон.    

— Вот  она, красота-то! — хныкала старуха, следуя за сыном.    

Гуттиэре  отвели комнату в мезонине. Она не могла уснуть в эту ночь. Было душно,  одолевали москиты. Невеселые мысли приходили в голову Гуттиэре. Она не могла  забыть Ихтиандра, его смерти. Мужа она не любила, свекровь вызывала отвращение.  И с этой усатой старухой Гуттиэре предстояло жить…    

В эту  ночь Гуттиэре почудился голос Ихтиандра. Он звал ее по имени. Какой-то шум,  чьи-то приглушенные голоса доносились из сада. Гуттиэре решила, что ей так и не  удастся уснуть в эту ночь. Она вышла в сад. Солнце еще не всходило. Сад был  погружен в сумерки утренней зари. Тучи угнало. На траве и деревьях сверкала  обильная роса. В легком халате, босиком Гуттиэре шла по траве. Вдруг она  остановилась и внимательно стала разглядывать землю. На дорожке, против ее  окна, песок был запятнан кровью. Тут же валялась окровавленная лопата.    

Ночью  здесь произошло какое-то преступление. Иначе откуда могли появиться эти следы  крови?    

Гуттиэре  невольно пошла по следам, и они привели ее к пруду.    

«Не в  этом ли пруду скрыты последние следы преступления?» — подумала она, со страхом  вглядываясь в зеленоватую поверхность.    

Из-под  зеленоватой воды пруда на нее смотрело лицо Ихтиандра. Кожа на его виске была  рассечена. На лице отражалось страдание и в то же время радость.    

Гуттиэре  смотрела не отрываясь на лицо утонувшего Ихтиандра. Неужели она сошла с ума?    

Гуттиэре  хотела бежать прочь. Но она не могла уйти, не могла оторвать от него глаз.    

А лицо  Ихтиандра медленно поднималось из воды. Оно уже показалось над поверхностью,  всколыхнув тихие воды. Ихтиандр протянул к Гуттиэре скованные руки и с бледной  улыбкой сказал, впервые обращаясь к ней на «ты»:    

— Гуттиэре!  Дорогая моя! Наконец-то, Гуттиэре, я… — Но он не договорил.    

Гуттиэре  схватилась за голову и в испуге закричала:    

— Сгинь!  Пропади, несчастный призрак! Ведь я знаю, что ты мертв. Зачем ты являешься ко  мне?    

— Нет,  нет, Гуттиэре, я не мертв, — поспешно ответил призрак, — я не утонул.  Прости меня… я скрыл от тебя… Я не знаю, зачем я это сделал… Не уходи, выслушай  меня. Я живой — вот, прикоснись к моим рукам…    

Он  протягивал к ней скованные руки. Гуттиэре продолжала смотреть на него.    

— Не  бойся, я ведь живой… Я могу жить под водой. Я не такой, как все люди. Я один  могу жить под водой. Я не утонул тогда, бросившись в море. Я бросился потому,  что мне было тяжело дышать на воздухе.    

Ихтиандр  пошатнулся и продолжал так же поспешно и бессвязно:    

— Я  искал тебя, Гуттиэре. Сегодня ночью твой муж ударил меня по голове, когда я  подошел к твоему окну, и бросил меня в пруд. В воде я пришел в себя. Мне  удалось снять мешок с камнями, но этого, — Ихтиандр указал на  наручники, — я не мог снять…    

Гуттиэре  начала верить, что перед ней не призрак, а живой человек.    

— Но  почему у вас скованы руки? — спросила она.    

— Я  потом расскажу тебе об этом… Бежим со мной, Гуттиэре. Мы укроемся у моего отца,  там нас никто не найдет… И мы будем жить с тобою… Ну, возьми же мои руки,  Гуттиэре. Ольсен сказал? что меня называют морским дьяволом, но ведь я человек.  Почему же ты боишься меня?    

Ихтиандр  вышел из пруда весь в тине. Он в изнеможении опустился на траву.    

Гуттиэре  наклонилась над ним и, наконец, взяла его за руку.    

— Бедный  мой мальчик, — сказала она.    

— Какая  приятная встреча! — вдруг послышался насмешливый голос, Они оглянулись и  увидели стоявшего неподалеку Зуриту. Зурита, так же как и Гуттиэре, не спал эту  ночь. Он вышел в сад на крик Гуттиэре и слышал весь разговор. Когда Педро  узнал, что перед ним «морской дьявол», за которым он так долго и безуспешно  охотился, он обрадовался и сразу же решил отвезти Ихтиандра на «Медузу». Но,  обдумав, он решил поступить иначе.    

— Вам  не удастся, Ихтиандр, увезти Гуттиэре к доктору Сальватору, потому что Гуттиэре  — моя жена. Едва ли вы сами вернетесь к вашему отцу. Вас ждет полиция.    

— Но  я ни в чем не виновен! — воскликнул юноша.    

— Без  вины полиция не награждает людей такими браслетами. И если уже вы попались в  мои руки, мой долг — передать вас полиции.    

— Неужели  вы сделаете это? — с негодованием спросила мужа Гуттиэре.    

— Я  обязан это сделать, — ответил Педро, пожимая плечами.    

— Хорош  бы он был, — вдруг вмешалась в разговор появившаяся Долорес, — если  бы отпустил на все четыре стороны каторжника! За что? Не за то ли, что этот  кандальник подглядывает под чужими окнами и собирается похищать чужих жен?    

Гуттиэре  подошла к мужу, взяла его за руки и ласково сказала:    

— Отпустите  его. Прошу вас. Я ни в чем не виновата перед вами…    

Долорес,  испугавшись, как бы ее сын не уступил жене, замахала руками и закричала:    

— Не  слушай ее, Педро!    

— Перед  просьбой женщины я бессилен, — любезно сказал Зурита. — Я согласен.    

— Не  успел жениться, как попал под башмак жены, — ворчала старуха.    

— Подожди,  мать. Мы распилим ваши кандалы, молодой человек, переоденем вас в более приличный  костюм и доставим на «Медузу». В Рио-де-Ла-Плата вы можете спрыгнуть с борта и  плыть куда вам заблагорассудится. Но я отпущу вас с одним условием: вы должны  забыть Гуттиэре. А тебя, Гуттиэре, я возьму с собой. Так будет безопаснее.    

— Вы  лучше, чем я думала о вас, — искренне сказала Гуттиэре.    

Зурита  самодовольно покрутил усы и поклонился жене.    

Долорес  хорошо знала своего сына, — она быстро догадалась, что он замышляет  какую-то хитрость. Но, чтобы поддержать его игру, она для вида раздраженно  проворчала:    

— Очаровала!  Сиди теперь под башмаком!    

 ПОЛНЫЙ ХОД    

     

— Завтра  приезжает Сальватор. Лихорадка задержала меня, а нам с тобой надо о многом поговорить, —  сказал Кристо, обращаясь к Бальтазару. Они сидели в лавке Бальтазара. —  Слушай, брат, слушай внимательно и не перебивай меня, чтобы я не забыл, о чем  надо говорить.    

Кристо  помолчал, собираясь с мыслями, и продолжал:    

— Мы  много потрудились с тобой для Зуриты. Он богаче нас с тобой, но он хочет быть  богаче самого себя. Он хочет поймать морского дьявола…    

Бальтазар  сделал движение.    

— Молчи,  брат, молчи, иначе я забуду, что хотел сказать. Зурита хочет, чтобы морской  дьявол был у него рабом. А знаешь ты, что такое морской дьявол? Это клад. Это  неистощимое богатство. Морской дьявол может собирать на дне морском жемчуг —  много прекрасных жемчужин. Но морской дьявол может добывать со дна моря не  только жемчуг. На дне моря много потонувших кораблей с несметными сокровищами.  Он может добыть их для нас. Я говорю для нас, а не для Зуриты. Знаешь ли ты,  брат, что Ихтиандр любит Гуттиэре?    

Бальтазар  хотел что-то сказать, но Кристо не дал ему говорить:    

— Молчи  и слушай. Я не могу говорить, когда меня перебивают. Да, Ихтиандр любит  Гуттиэре. От меня ничего не скроешь. Когда я это узнал, я сказал: «Хорошо.  Пусть Ихтиандр еще сильнее полюбит Гуттиэре. Он будет лучшим мужем и зятем, чем  этот Зурита». И Гуттиэре любит Ихтиандра. Я следил за ними, не мешая Ихтиандру.  Пусть встречаются.    

Бальтазар  вздохнул, но не перебил рассказчика.    

— И  это еще не все, брат. Слушай дальше. Я хочу напомнить тебе то, что было много  лет тому назад. Я сопровождал твою жену, — этому уже лет двадцать, —  когда она возвращалась от родных. Помнишь, она ездила в горы хоронить свою  мать. В дороге твоя жена умерла от родов. Умер и ребенок. Тогда я не сказал  тебе всего, я не хотел огорчить тебя. Теперь скажу. Твоя жена умерла в дороге,  но ребенок был еще жив, хотя и очень слаб. Случилось это в индейской деревне.  Одна старуха сказала мне, что недалеко от них живет великий чудотворец, бог  Сальватор…    

Бальтазар  насторожился.    

— И  она посоветовала мне отнести ребенка Сальватору, чтобы он спас его от смерти. Я  послушался доброго совета и отнес ребенка Сальватору. «Спасите его», —  сказал я. Сальватор взял мальчика, покачал головой и сказал: «Трудно спасти  его». И унес. Я ждал до вечера. Вечером вышел негр и сказал: «Ребенок умер».  Тогда я ушел. Так вот, — продолжал Кристо, — Сальватор сказал через  своего негра, что ребенок умер. У новорожденного ребенка — твоего сына — я  приметил родимое пятно. Я хорошо помню, какой формы было это пятно. —  Помолчав, Кристо продолжал:    

— Не  так давно кто-то ранил Ихтиандра в шею. Делая ему перевязку, я приоткрыл ворот  его чешуи и увидел родимое пятно точно такой же формы, как у твоего сына.    

Бальтазар  посмотрел на Кристо широко открытыми глазами и, волнуясь, спросил:    

— Ты  думаешь, что Ихтиандр мой сын?    

— Молчи,  брат, молчи и слушай. Да, я это думаю. Я думаю, что Сальватор сказал неправду.  Твой сын не умер, и Сальватор сделал из него морского дьявола.    

— О-о!.. —  вне себя закричал Бальтазар. — Как он смел! Я убью Сальватора своими  собственными руками.    

— Молчи!  Сальватор сильнее тебя. И потом, может быть, я ошибся. Двадцать лет прошло. Родимое  пятно на шее может быть и у другого человека. Ихтиандр — твой сын, а может быть  — и не сын. Тут надо быть осторожным. Ты пойдешь к Сальватору и скажешь, что  Ихтиандр твой сын. Я буду твоим свидетелем. Ты потребуешь, чтобы он отдал тебе  сына. А не отдаст, ты скажешь, что донесешь на него в суд за то, что он калечит  детей. Этого он побоится. Если же это не поможет, ты пойдешь в суд. Если же в  суде нам не удастся доказать, что Ихтиандр твой сын, то он женится на Гуттиэре;  ведь Гуттиэре твоя приемная дочь. Ты тогда тосковал по жене и сыну, и я разыскал  тебе эту сироту Гуттиэре…    

Бальтазар  вскочил со стула. Он теперь шагал по лавке, задевая крабов и раковины.    

— Сын  мой! Сын мой! О, какое несчастье!    

— Почему  несчастье? — удивился Кристо.    

— Я  не перебивал и внимательно слушал тебя, теперь выслушай ты меня. Пока ты болел  лихорадкой, Гуттиэре вышла замуж за Педро Зуриту.    

Эта  новость поразила Кристо.    

— А  Ихтиандр… бедный сын мой… — Бальтазар опустил голову. — Ихтиандр в  руках Зуриты!    

— Не  может быть, — возразил Кристо.    

— Да,  да. Ихтиандр на «Медузе». Сегодня утром Зурита приходил ко мне. Он смеялся над  нами, издевался и бранил нас. Он говорил, что мы обманывали его. Подумай, он  сам, без нас, поймал Ихтиандра! Теперь он нам ничего не уплатит. Но я и сам не  возьму у него денег. Разве можно продать своего собственного сына?    

Бальтазар  был в отчаянии. Кристо неодобрительно смотрел на брата. Теперь следовало действовать  решительно. Но Бальтазар мог скорее повредить делу, чем помочь. Сам Кристо не  очень-то верил в родство Ихтиандра с Бальтазаром. Правда, Кристо видел у  новорожденного родимое пятно. Но разве это неоспоримое доказательство? Увидев  родимое пятно на шее Ихтиандра, Кристо решил воспользоваться этим сходством и  поживиться. Но разве мог он предполагать, что Бальтазар так отнесется к его  рассказу? Зато новости, сообщенные Бальтазаром, испугали Кристо.    

— Теперь  не время для слез. Надо действовать. Сальватор приезжает завтра рано утром.  Будь мужественным. Жди меня на восходе солнца на молу. Надо спасти Ихтиандра.  Но, смотри, не говори Сальватору, что ты отец Ихтиандра. Куда направился  Зурита?    

— Он  не сказал, но думаю, что на север. Зурита давно собирается к берегам Панамы.    

Кристо  кивнул головой.    

— Помни  же: завтра утром, перед восходом солнца, ты должен быть на берегу. Сиди, не  уходи, если бы даже пришлось ожидать до вечера.    

Кристо  поспешил к себе. Он всю ночь думал о предстоящей встрече с Сальватором. Надо  было оправдать себя перед Сальватором.    

Сальватор  приехал на рассвете. Кристо с лицом, выражавшим огорчение и преданность,  сказал, поздоровавшись с доктором:    

— У  нас случилось несчастье… Много раз я предупреждал Ихтиандра, чтобы он не плавал  в заливе…    

— Что  с ним? — нетерпеливо спросил Сальватор.    

— Его  украли и увезли на шхуне… Я…    

Сальватор  крепко сжал плечо Кристо и пристально посмотрел ему в глаза. Это продолжалось  одно мгновение, но Кристо невольно изменился в лице под этим испытующим  взглядом. Сальватор нахмурился, пробормотал что-то и, разжав пальцы на плече  Кристо, быстро проговорил:    

— Об  этом ты подробно расскажешь мне после. Сальватор позвал негра, сказал ему  несколько слов на непонятном Кристо языке и, обратившись к индейцу,  повелительно крикнул:    

— Иди  за мной!    

Не  отдыхая, не переодеваясь с дороги, Сальватор вышел из дому и быстро пошел в  сад. Кристо едва поспевал за ним. У третьей стены их нагнали два негра.    

— Я  сторожил Ихтиандра, как верная собака, — сказал Кристо, задыхаясь от  быстрой ходьбы. — Я не отходил от него…    

Но  Сальватор не слушал. Доктор стоял уже около бассейна и нетерпеливо стучал  ногой, пока вода вытекала в открывшиеся в бассейне шлюзы.    

— Иди  за мной, — снова приказал Сальватор, спускаясь по подземной лестнице.    

Кристо и  два негра шли за Сальватором в полном мраке. Сальватор прыгал через несколько  ступеней, как человек, хорошо знакомый с подземным лабиринтом.    

Спустившись  на нижнюю площадку, Сальватор не повернул выключатель, как в первый раз, а, пошарив  впотьмах рукой, открыл дверь в правой стене и пошел по темному коридору. Здесь  не было ступеней, и Сальватор шел еще быстрее, не зажигая огня.    

«Вдруг я  провалюсь в какую-нибудь ловушку и утону в колодце?» — думал Кристо, стараясь  поспеть за Сальватором.    

Они  долго шли, и, наконец, Кристо почувствовал, что пол покато спускается вниз.  Иногда Кристо казалось, что он слышит слабый плеск воды. Но вот их путешествие  окончилось. Сальватор, ушедший вперед, остановился и включил свет. Кристо  увидел, что он находится в большом, залитом водой длинном гроте с овальным  сводом. Этот свод, уходя вдаль, постепенно понижался к воде. На воде у самого  края каменного пола, на котором они стояли, Кристо увидел небольшую подводную  лодку. Сальватор, Кристо и два негра вошли в нее. Сальватор зажег в каюте свет,  один из негров захлопнул верхний люк, другой уже работал у мотора. Кристо  почувствовал, что лодка дрогнула, медленно повернулась, опустилась вниз и так  же медленно двинулась вперед. Прошло не более двух минут, и они всплыли на  поверхность. Сальватор и Кристо вышли на мостик. Кристо никогда не приходилось  плавать на подводных лодках. Но эта лодка, скользившая теперь по поверхности  океана, могла бы удивить даже кораблестроителей. Она была необычайной конструкции,  и, очевидно, мотор ее был огромной мощности. Еще не пущенная на полный ход  лодка быстро подвигалась вперед.    

— Куда  направились похитители Ихтиандра?    

— Вдоль  берега на север, — ответил Кристо. — Я бы осмелился предложить вам  захватить с собой моего брата. Я предупредил его, и он ожидает на берегу.    

— Зачем?    

— Ихтиандра  украл ловец жемчуга Зурита.    

— Откуда  ты знаешь это? — подозрительно спросил Сальватор.    

— Я  описал брату шхуну, которая захватила Ихтиандра в заливе, и брат признал в ней  «Медузу» Педро Зуриты. Зурита, вероятно, украл Ихтиандра для ловли жемчуга. А  мой брат Бальтазар хорошо знает места лова. Он будет полезен нам.    

Сальватор  подумал.    

— Хорошо.  Мы возьмем твоего брата.    

Бальтазар  ожидал брата на молу. Лодка повернула к берегу. Бальтазар с берега,  нахмурившись, смотрел на Сальватора, который отнял, изуродовал его сына. Однако  индеец вежливо поклонился Сальватору и вплавь добрался до лодки.    

— Полный  ход! — отдал Сальватор приказ. Сальватор стоял на капитанском мостике и  зорко всматривался в гладь океана.    

 НЕОБЫЧАЙНЫЙ ПЛЕННИК    

     

Зурита  распилил кандалы, связывавшие руки Ихтиандра, дал ему новый костюм и разрешил захватить  с собой спрятанные в песке перчатки и очки. Но как только юноша взошел на  палубу «Медузы», по приказанию Зуриты его схватили индейцы и посадили в трюм. У  Буэнос-Айреса Зурита сделал короткую остановку, чтобы запастись провиантом. Он  повидался с Бальтазаром, похвалился своей удачей и поплыл дальше вдоль берега,  по направлению к Рио-де-Жанейро. Он предполагал обогнуть восточный берег Южной  Америки и начать поиски жемчуга в Карибском море.    

Гуттиэре  он поместил в капитанской каюте. Зурита уверял ее, что Ихтиандра он отпустил на  волю в заливе Рио-де-Ла-Плата. Но эта ложь скоро открылась. Вечером Гуттиэре  услыхала крики и стоны, долетавшие из трюма. Она узнала голос Ихтиандра. Зурита  в это время был на верхней палубе. Гуттиэре пыталась выйти из каюты, но дверь  оказалась на запоре. Гуттиэре начала стучать кулаками, — никто не отзывался  на ее крик.    

Зурита, услышав  крики Ихтиандра, крепко выругался, спустился с капитанского мостика и сошел в  трюм вместе с индейцем-матросом. В трюме было необычайно душно и темно.    

— Чего  ты кричишь? — грубо спросил Зурита.    

— Я…  я задыхаюсь, — услышал он голос Ихтиандра. — Я не могу жить без воды.  Здесь такая духота. Отпустите меня в море. Я не проживу ночи…    

Зурита  захлопнул люк в трюм и вышел на палубу.    

«Как бы  в самом деле он не задохнулся», — озабоченно подумал Зурита. Смерть  Ихтиандра была ему совсем невыгодна.    

По  приказу Зуриты в трюм принесли бочку, и матросы натаскали воды.    

— Вот  тебе ванна, — сказал Зурита, обращаясь к Ихтиандру. — Плавай! А  завтра утром я отпущу тебя в море.    

Ихтиандр  поспешно погрузился в бочку. Стоявшие в дверях индейцы-матросы с недоумением  смотрели на это купанье. Они еще не знали, что узник «Медузы» — «морской  дьявол».    

— Отправляйтесь  на палубу! — прикрикнул на них Зурита.    

В бочке  нельзя было плавать, нельзя было даже выпрямиться во весь рост. Ихтиандру пришлось  скорчиться, чтобы окунуться. В этой бочке когда-то хранились запасы солонины.  Вода быстро пропиталась этим запахом, и Ихтиандр чувствовал себя немногим  лучше, чем в духоте трюма.    

Над  морем в это время дул свежий юго-восточный ветер, унося шхуну все дальше на  север.    

Зурита  долго стоял на капитанском мостике и только под утро явился в каюту. Он  предполагал, что жена его давно спит. Но она сидела на стуле возле узенького  столика, положив голову на руки. При его входе Гуттиэре поднялась, и при слабом  свете догоравшей лампы, привешенной к потолку, Зурита увидел ее побледневшее,  нахмуренное лицо.    

— Вы  обманули меня, — глухо сказала она.    

Под  гневным взглядом жены Зурита чувствовал себя не очень хорошо и, чтобы прикрыть  невольное смущение, принял непринужденный вид, закрутил свои усы и шутливо  ответил:    

— Ихтиандр  предпочел остаться на «Медузе», чтобы быть ближе к вам.    

— Вы  лжете! Вы мерзкий, гадкий человек. Я ненавижу вас! — Гуттиэре вдруг  выхватила большой нож, висевший на стене, и замахнулась на Зуриту.    

— Ого!.. —  проговорил Зурита. Он быстро схватил Гуттиэре за руку и сжал так сильно, что  Гуттиэре выронила нож.    

Зурита  ногой вышвырнул нож из каюты, отпустил руку жены и сказал:    

— Вот  так-то лучше! Вы очень взволнованы. Выпейте стакан воды.    

И он  ушел из каюты, щелкнув ключом, и поднялся на верхнюю палубу.    

Восток  уже розовел, а легкие облака, освещенные скрытым за горизонтом солнцем,  казались пламенными языками. Утренний ветер, соленый и свежий, надувал паруса.  Над морем летали чайки, зорко высматривающие рыб, резвящихся на поверхности.    

Уже  взошло солнце. Зурита все еще ходил по палубе, заложив руки за спину.    

— Ничего,  справлюсь как-нибудь, — сказал он, думая о Гуттиэре. Обратившись к  матросам, он громко отдал команду убрать паруса. «Медуза», покачиваясь на  волнах, стояла на якоре.    

— Принесите  мне цепь и приведите человека из трюма, — распорядился Зурита. Он хотел  как можно скорее испытать Ихтиандра как ловца жемчуга.    

«Кстати,  он освежится в море», — подумал он.    

Конвоируемый  двумя индейцами, появился Ихтиандр. Он выглядел утомленным. Ихтиандр осмотрелся  по сторонам. Он стоял возле бизань-мачты. Всего несколько шагов отделяло его от  борта. Вдруг Ихтиандр рванулся вперед, добежал до борта и уже пригнулся для  прыжка. Но в этот момент тяжелый кулак Зуриты опустился ему на голову. Юноша  упал на палубу без сознания.    

— Не  надо спешить, — нравоучительно сказал Зурита. Послышался лязг железа,  матрос подал Зурите длинную тонкую цепь, заканчивающуюся железным обручем.    

Зурита  опоясал этим обручем лежавшего без сознания юношу, замкнул пояс на замок и, обратившись  к матросам, сказал:    

— Теперь  лейте ему на голову воду.    

Вскоре  юноша пришел в себя и с недоумением посмотрел на цепь, к которой был прикован.    

— Так  ты не сбежишь от меня, — пояснил Зурита. — Я отпущу тебя в море. Ты  будешь искать мне жемчужные раковины. Чем больше жемчуга ты найдешь, тем дольше  ты будешь оставаться в море. Если же ты не станешь добывать мне жемчужные  раковины, то я запру тебя в трюме, и ты будешь сидеть в бочке. Понял? Согласен?    

Ихтиандр  кивнул головой.    

Он был  готов добыть для Зуриты все сокровища мира, только бы скорее погрузиться в  чистую морскую воду.    

Зурита,  Ихтиандр на цепи и матросы подошли к борту шхуны. Каюта Гуттиэре находилась на  другой стороне шхуны: Зурита не хотел, чтобы она видела Ихтиандра прикованным к  цепи.    

Ихтиандра  спустили на цепи в море. Если бы можно было порвать эту цепь! Но она была очень  прочна. Ихтиандр покорился своей участи. Он начал собирать жемчужные раковины и  складывать их в висевший у него на боку большой мешок. Железный обруч давил  бока и затруднял дыхание. И все же Ихтиандр чувствовал себя почти счастливым  после душного трюма и вонючей бочки.    

Матросы  с борта корабля с изумлением смотрели на невиданное зрелище. Проходила минута  за минутой, а человек, опущенный на дно моря, и не думал подниматься. Первое  время на поверхность всплывали пузырьки воздуха, но скоро они прекратились.    

— Пусть  меня съест акула, если в его груди осталась хоть частица воздуха. Видно, он  чувствует себя, как рыба в воде, — с удивлением говорил старый ловец,  вглядываясь в воду.    

На  морском дне ясно виден был юноша, ползавший на коленях.    

— Может  быть, это сам морской дьявол? — тихо проговорил матрос.    

— Кто  бы он ни был, капитан Зурита сделал хорошее приобретение, — отозвался  штурман. — Один такой ловец может заменить десяток.    

Солнце  стояло близко к полудню, когда Ихтиандр дернул цепь, чтобы его подняли. Его  сумка была полна раковинами. Нужно было опорожнить ее, чтобы продолжать лов.    

Матросы  быстро подняли на палубу необыкновенного ловца. Все хотели скорее узнать, каким  был улов.    

Обыкновенно  жемчужные раковины оставляют на несколько дней, чтобы моллюски перегнили, —  тогда легче вынимать жемчужины, — но теперь нетерпение матросов и самого  Зуриты было велико. И все сразу принялись вскрывать раковины ножами.    

Когда  матросы окончили работу, все сразу шумно заговорили. На палубе царило  необычайное возбуждение. Может быть, Ихтиандру посчастливилось найти хорошее  место. Но то, что он добыл за один улов, превзошло все ожидания. Среди этих  жемчужин десятка два было очень тяжеловесных, прекрасной формы и самых нежных  цветов. Первый улов уже принес Зурите целое состояние. За одну крупную жемчужину  можно было купить новую прекрасную шхуну. Зурита был на пути к богатству. Мечты  его сбылись.    

Зурита  видел, как жадно смотрят матросы на жемчуг. Это ему не понравилось. Он поспешил  пересыпать жемчужины в свою соломенную шляпу и сказал:    

— Пора  завтракать. А ты, Ихтиандр, хороший ловец. У меня есть одна свободная каюта. Я  помещу тебя туда. Там тебе не будет душно. И я закажу для тебя большой цинковый  бак. Может быть, он тебе и не понадобится, так как ты каждый день будешь  плавать в море. Правда, на цепочке, но что же делать? Иначе ты нырнешь к своим  крабам и не вернешься.    

Ихтиандру  не хотелось разговаривать с Зуритой. Но если он оказался пленником этого  алчного человека, то надо подумать о сносном жилье.    

— Бак  лучше вонючей бочки, — сказал он Зурите, — но, чтобы я не задыхался,  вам придется часто менять в нем воду.    

— Как  часто? — спросил Зурита.    

— Через  полчаса, — ответил Ихтиандр. — Еще лучше иметь все время проточную  воду.    

— Э,  да ты, я вижу, уже загордился. Тебя похвалили, и ты уже начинаешь требовать,  капризничать.    

— Это  не капризы, — обиделся юноша. — У меня… поймите же, если вы положите  большую рыбу в ведро, она скоро уснет. Рыба дышит кислородом, находящимся в  воде, а я… ведь очень большая рыба, — с улыбкой прибавил Ихтиандр.    

— Насчет  кислорода я не знаю, а что рыбы дохнут, если не менять воду, это я хорошо знаю.  Пожалуй, ты прав. Но ведь если приставить людей, которые все время будут  накачивать помпами воду в твой бак, то это будет слишком дорого, дороже твоего  жемчуга. Этак ты разоришь меня!    

Ихтиандр  не знал цены жемчуга, не знал и того, что Зурита платит ловцам и матросам  гроши. Юноша поверил словам Зурита и воскликнул:    

— Если  вам невыгодно держать меня, то отпустите в море! — И Ихтиандр посмотрел на  океан.    

— Какой  ты!.. — громко рассмеялся Зурита.    

— Пожалуйста!  Я буду добровольно приносить жемчужины. Я давно собрал такую кучу. — И Ихтиандр  показал рукой от палубы до колен. — Ровные, гладкие, зерно к зерну, и  каждая величиною с боб… Я все отдам вам, только отпустите меня.    

У Зуриты  захватило дыхание.    

— Болтаешь! —  возразил Зурита, стараясь говорить спокойно.    

— Я  еще никогда никому не лгал, — рассердился Ихтиандр.    

— Где  же находится твой клад? — спросил Зурита, уже не скрывая своего волнения.    

— В  подводной пещере. Никто, кроме Лидинга, не знает, где она.    

— Лидинг?  Кто это?    

— Мой  дельфин.    

— Ах  так! «В самом деле, наваждение какое-то, — подумал Зурита. — Если это  правда, — а надо думать, что он не лжет, — так ведь это же  превосходит все, о чем я только могу помышлять. Я буду несметно богат.  Ротшильды и Рокфеллеры будут бедняками по сравнению со мной. А юноше, кажется,  можно поверить. Уж не отпустить ли его, в самом деле, под честное слово?»    

Но  Зурита был деловой человек. Он не привык кому-нибудь верить на слово. Он стал  обдумывать, как лучше овладеть этим кладом Ихтиандра. «Если только Ихтиандра  попросит Гуттиэре, то он не откажется и принесет клад».    

— Возможно,  что я выпущу тебя, — сказал Зурита, — но на некоторое время тебе  придется остаться у меня. Да. У меня на это есть причины. Я думаю, ты сам не  пожалеешь, что задержишься. А пока ты мой, хоть и невольный, гость, я хочу  сделать так, чтобы тебе было удобно. Может быть, вместо бака, который будет  слишком дорогим, тебя лучше поместить в большой железной клетке. Клетка  предохранит тебя от акул, и в этой клетке тебя будут спускать за борт в воду.    

— Да,  но мне необходимо бывать и на воздухе.    

— Ну  что ж, мы иногда будем поднимать тебя. Это обойдется дешевле, чем накачивать  воду в бак. Словом, все устроим, ты будешь доволен.    

Зурита  был в прекрасном настроении. Неслыханное дело: он распорядился выдать матросам  к завтраку по стакану водки.    

Ихтиандра  снова отвели в трюм, — бак еще не был готов. Зурита не без волнения открыл  дверь капитанской каюты и, стоя в дверях, показал Гуттиэре шляпу, наполненную  жемчугом.    

— Я  помню свои обещания, — начал он, улыбаясь, — жена любит жемчуг, любит  подарки. Чтобы добыть много жемчуга, надо иметь хорошего ловца. Вот почему я  пленил Ихтиандра. Посмотри — это улов одного утра.    

Гуттиэре  мельком взглянула на жемчужины. С большим трудом подавила она невольный возглас  удивления. Однако Зурита заметил это и самодовольно рассмеялся.    

— Ты  будешь самой богатой женщиной Аргентины, а может быть, и всей Америки. У тебя будет  все. Я построю тебе дворец, которому позавидуют короли. А сейчас в залог  будущего прими от меня половину этого жемчуга.    

— Нет!  Мне не надо ни одной из этих жемчужин, добытых преступлением, — резко  ответила Гуттиэре. — И пожалуйста, оставьте меня в покое.    

Зурита  был смущен и раздосадован: такого приема он не ожидал.    

— Еще  только два слова. Не хотите ли вы, — для важности он перешел на  «вы», — чтобы я отпустил Ихтиандра?    

Гуттиэре  недоверчиво посмотрела на Зуриту, как бы стараясь угадать, какую новую хитрость  он замышляет.    

— Что  же дальше? — холодно спросила она.    

— Судьба  Ихтиандра в ваших руках. Достаточно вам приказать Ихтиандру, чтобы он принес на  «Медузу» жемчуг, который он хранит где-то под водой, и я отпущу морского  дьявола на все четыре стороны.    

— Запомните  хорошенько, что я скажу. Я не верю ни одному вашему слову. Вы получите жемчуг и  снова посадите Ихтиандра на цепь. Это так же верно; как то, что я жена самого  лживого и вероломного человека. Запомните хорошенько и не пытайтесь никогда  впутывать меня в ваши темные дела. И еще раз — пожалуйста, оставьте меня в  покое.    

Больше  говорить было не о чем, и Зурита вышел. У себя в каюте он пересыпал жемчуг в  мешочек, бережно положил в сундук, запер его и вышел на палубу. Размолвка с  женой мало огорчала его. Он видел себя богатым, окруженным почетом.    

Он  взошел на капитанский мостик, закурил сигару. Мысли о будущем богатстве приятно  волновали его. Всегда зоркий, он на этот раз не заметил, как матросы,  собравшись группами, тихо о чем-то переговариваются.    

 ПОКИНУТАЯ «МЕДУЗА»    

     

Зурита  стоял у борта, против фок-мачты. По знаку штурмана несколько матросов сразу  набросились на Педро. Они не были вооружены, зато их было много. Но одолеть  Зуриту оказалось не так-то легко. Сзади в спину Зуриты вцепились два матроса.  Зурита вырвался из толпы и, отбежав несколько шагов, изо всей силы опрокинулся  назад, на край борта.    

Со  стоном выпустили матросы свою жертву и упали на палубу. Зурита выпрямился и  начал отражать кулаками нападение новых врагов. Он никогда не расставался с  револьвером, однако атака была так неожиданна, что Зурита не успел вытащить  револьвер из кобуры. Он медленно отступил к фок-мачте и вдруг с ловкостью  обезьяны стал подниматься по вантам.    

Матрос  ухватил его за ногу, но Зурита свободной ногой ударил его по голове, и оглушенный  матрос упал на палубу. Зурита успел подняться до марса и там уселся, отчаянно  бранясь. Здесь он мог почувствовать себя в относительной безопасности. Он вынул  револьвер и крикнул:    

— Первому,  кто осмелится подняться ко мне, я размозжу голову! Матросы шумели внизу, обсуждая,  как поступить дальше.    

— В  капитанской каюте есть ружья! — кричал штурман, стараясь перекричать  других. — Идем, взломаем дверь!    

Несколько  матросов направились к люку.    

«Пропал, —  думал Зурита, — подстрелят!»    

Он  взглянул на море, точно ища неожиданной помощи. И, не веря самому себе, Зурита  увидел, что к «Медузе», разрезая гладь океана, с необычайной быстротой  приближалась подводная лодка.    

«Только  бы она не погрузилась в воду! — думал Зурита. — На мостике стоят  люди. Неужели они не заметят меня и пройдут мимо?»    

— На  помощь! Скорей! Убивают! — закричал Зурита изо всей силы.    

На  подводной лодке, очевидно, заметили его. Не убавляя хода, лодка продолжала идти  прямо на «Медузу».    

Из люка  шхуны уже показались вооруженные матросы. Они высыпали на палубу и теперь нерешительно  остановились. К «Медузе» приближалась вооруженная подводная лодка — вероятно, военная.  Нельзя же было убивать Зуриту на глазах этих непрошеных свидетелей.    

Зурита  торжествовал. Но торжество его было недолгим. Бальтазар и Кристо стояли на  мостике подводной лодки, а рядом — высокий человек с хищным носом и глазами  орла.    

С палубы  лодки он громко крикнул:    

— Педро  Зурита! Вы должны немедленно выдать похищенного вами Ихтиандра! Даю вам пять  минут, или я пущу вашу шхуну ко дну.    

«Предатели! —  подумал Зурита, с ненавистью глядя на Кристо и Бальтазара. — Но лучше потерять  Ихтиандра, чем собственную голову».    

— Я  сейчас приведу его, — сказал Зурита, слезая по вантам. Матросы уже поняли,  что надо спасаться. Они быстро спускали шлюпки, бросались в воду и плыли к  берегу. Каждый из них заботился только о себе.    

Зурита  сбежал по трапу к себе в каюту, поспешно вынул мешочек с жемчугом, сунул его к  себе за рубаху, захватил ремни и платок. В следующую минуту он открыл дверь  каюты, где находилась Гуттиэре, поднял ее на руки и вынес на палубу.    

— Ихтиандр  не совсем здоров. Вы найдете его в каюте, — сказал Зурита, не выпуская  Гуттиэре. Подбежав к борту, он посадил ее в шлюпку, спустил шлюпку на воду и  прыгнул в нее сам.    

Теперь  подводная лодка не могла преследовать шлюпку: было слишком мелко. Но Гуттиэре  уже увидела Бальтазара на палубе подводной лодки.    

— Отец,  спаси Ихтиандра! Он находится… — Но она не договорила, Зурита заткнул ей  рот платком и торопился связать ремнем руки.    

— Отпустите  женщину! — крикнул Сальватор, видя эту расправу.    

— Эта  женщина — моя жена, и никто не вправе вмешиваться в мои дела! — крикнул в  ответ Зурита, усиленно работая веслами.    

— Никто  не вправе так обращаться с женщиной! — раздраженно крикнул  Сальватор. — Остановитесь, или я буду стрелять! Но Зурита продолжал  грести.    

Сальватор  выстрелил из револьвера. Пуля ударилась в борт шлюпки. Зурита поднял Гуттиэре  и, защищаясь ею, крикнул:    

— Продолжайте!    

Гуттиэре  билась в его руках.    

— Исключительный  негодяй! — промолвил Сальватор, опустив револьвер.    

Бальтазар  бросился с мостика подводной лодки и пытался вплавь догнать шлюпку. Но Зурита  был уже у берега. Он приналег на весла, и скоро волна выбросила шлюпку на  песчаный берег. Педро схватил Гуттиэре и исчез за прибрежными камнями.    

Видя,  что Зуриту не догнать, Бальтазар поплыл к шхуне и взобрался по якорной цепи на  палубу. Он спустился по трапу и начал всюду искать Ихтиандра.    

Бальтазар  обошел все судно, вплоть до трюма. На шхуне никого не осталось.    

— Ихтиандра  нет на шхуне! — крикнул Бальтазар Сальватору.    

— Но  он жив и должен быть где-то здесь! Гуттиэре сказала: «Ихтиандр находится…» Если  бы этот разбойник не заткнул ей рот, мы бы знали, где его искать, — сказал  Кристо.    

Оглядывая  поверхность моря, Кристо заметил, что из воды торчат верхушки мачт.    

Вероятно,  здесь недавно затонул корабль. Не находится ли Ихтиандр на этом погибшем корабле?    

— Быть  может, Зурита отправил Ихтиандра искать сокровища затонувшего корабля? —  сказал Кристо.    

Бальтазар  поднял цепь, лежавшую на палубе, с обручем на конце.    

— Зурита,  видимо, спускал Ихтиандра на этой цепи. Без цепи Ихтиандр уплыл бы. Нет, он не  может находиться на потонувшем корабле.    

— Да, —  задумчиво сказал Сальватор. — Мы победили Зуриту, но Ихтиандра мы не  нашли.    

 ЗАТОНУВШИЙ КОРАБЛЬ    

     

Преследователи  Зуриты не знали о событиях, происшедших на «Медузе» в это утро.    

Всю ночь  сговаривались матросы, а к утру они приняли решение: при первом удобном случае  напасть на Зуриту, убить его и овладеть Ихтиандром и шхуной.    

Рано  утром Зурита стоял на капитанском мостике. Ветер утих, и «Медуза» медленно  подвигалась вперед, делая не более трех узлов в час.    

Зурита  всматривался в какую-то точку на океане. В бинокль он разглядел радиомачты  затонувшего корабля.    

Вскоре  Зурита заметил плававший на поверхности спасательный круг.    

Зурита  распорядился спустить шлюпку и выловить круг.    

Когда  круг подняли, Зурита прочитал на нем: «Мафальду».    

«„Мафальду“  утонул?» — удивился Зурита. Он знал этот большой американский почтово-пассажирский  пароход. На таком пароходе должно быть немало ценностей. «Что, если бы Ихтиандр  добыл с затонувшего парохода эти ценности? Но хватит ли длины цепи? Вряд ли…  Если же спустить Ихтиандра без цепи, он не вернется…»    

Зурита  задумался. Жадность и боязнь потерять Ихтиандра боролись в нем.    

«Медуза»  медленно приближалась к торчавшим из воды мачтам.    

Матросы  столпились у борта. Ветер утих совершенно. «Медуза» остановилась.    

— Я  одно время служил на «Мафальду», — сказал один из матросов. —  Большой, хороший пароход. Целый город. А пассажиры — богатые американцы.    

«„Мафальду“  затонул, очевидно не успев сообщить по радио о своей гибели, — размышлял Зурита. —  Быть может, радиостанция оказалась поврежденной. Иначе из всех окрестных портов  налетели бы быстроходные катера, глиссеры, яхты, а на них представители власти,  корреспонденты, фотографы, кинооператоры, журналисты, подводники. Медлить  нельзя. Придется рискнуть отпустить Ихтиандра без цепи. Другого выхода нет. Но  как заставить его вернуться назад? И если рисковать, то не лучше ли послать  Ихтиандра за выкупом — жемчужным кладом. Но так ли уж ценен этот жемчужный  клад? Не преувеличивает ли Ихтиандр?»    

Конечно,  следует добыть и клад и сокровища, погребенные на «Мафальду». Жемчужный клад не  уйдет, его никто не найдет без Ихтиандра, только бы сам Ихтиандр оставался в  руках Зуриты. А через несколько дней, а может быть — и через несколько часов,  сокровища «Мафальду» станут уже недоступными.    

«Итак,  сначала „Мафальду“», — решился Зурита. Он приказал бросить якорь. Затем  спустился в каюту, написал какую-то записку и с этим листком бумаги пришел в  каюту Ихтиандра.    

— Ты  умеешь читать, Ихтиандр? Гуттиэре прислала тебе записку. Ихтиандр быстро взял записку  и прочитал:    

«Ихтиандр!  Выполни мою просьбу. Рядом с „Медузой“ находится потонувший пароход. Опустись в  море и принеси с этого корабля все, что найдешь ценного. Зурита отпустит тебя  без цепи, но ты должен вернуться на „Медузу“. Сделай это для меня, Ихтиандр, и  ты скоро получишь свободу. Гуттиэре».    

Ихтиандр  никогда не получал писем от Гуттиэре и не знал ее почерка. Он очень  обрадовался, получив это письмо, но тотчас задумался. Что, если это хитрость  Зуриты?    

— Почему  Гуттиэре не попросила сама? — спросил Ихтиандр, указывая на записку.    

— Она  не совсем здорова, — ответил Зурита, — но ты увидишь ее, как только  вернешься.    

— Зачем  эти ценности Гуттиэре? — все еще недоверчиво спросил Ихтиандр.    

— Если  бы ты был настоящим человеком, ты не задавал бы таких вопросов. Какая женщина  не хочет красиво одеваться, носить дорогие украшения? А для этого нужны деньги.  Много денег лежит в затонувшем пароходе. Они теперь ничьи, — почему бы  тебе не добыть их для Гуттиэре? Главное — надо разыскать золотые монеты. Там  должны быть почтовые кожаные мешки. Кроме того, золотые вещи, кольца могли быть  у пассажиров…    

— Не  думаете ли вы, что я еще стану обыскивать трупы? — с негодованием спросил  Ихтиандр. — И вообще я не верю вам. Гуттиэре не жадная, она не могла  послать меня на такое дело…    

— Проклятие! —  воскликнул Зурита. Он видел, что его затея сорвется, если он сейчас же не  сможет убедить Ихтиандра.    

Тогда  Зурита овладел собой, добродушно рассмеялся и сказал:    

— Я  вижу, тебя не обмануть. Приходится быть с тобой откровенным. Ну, так слушай. Не  Гуттиэре хочет иметь золото с «Мафальду», а я. Этому ты поверишь?    

Ихтиандр  невольно улыбнулся.    

— Вполне!    

— Ну  и отлично! Вот ты уже начинаешь мне верить — значит, мы сговоримся. Да, золото  нужно мне. И если его на «Мафальду» окажется столько, сколько стоит твой  жемчужный клад, то я немедленно отпущу тебя в океан, как только ты принесешь  мне золото. Но вот беда: ты не совсем доверяешь мне, а я тебе. Я опасаюсь: если  тебя отпустить в воду без цепи, ты нырнешь и…    

— Если  я дам слово вернуться, сдержу его.    

— Я  еще не имел случая убедиться в этом. Ты не любишь меня, и я не удивлюсь, если  не сдержишь своего слова. Но ты любишь Гуттиэре, и ты исполнишь то, о чем она  попросит тебя. Верно? Вот я и договорился с нею. Она, конечно, хочет, чтобы я  отпустил тебя. Поэтому она написала письмо и дала мне его, желая облегчить тебе  путь к свободе. Теперь все тебе понятно?    

Все, что  говорил Зурита, казалось Ихтиандру убедительным и правдоподобным. Но Ихтиандр  не заметил, что Зурита обещал отпустить его на волю только тогда, когда увидит,  что на «Мафальду» окажется столько золота, сколько стоит его жемчужный клад…    

«Ведь  чтобы сравнить их, — рассуждал Зурита сам с собой, — Ихтиандр должен  будет — я потребую от него этого — принести свой жемчуг. А тогда в моих руках  окажутся золото „Мафальду“, жемчужный клад и Ихтиандр».    

Но  Ихтиандр не мог знать, что думал Зурита. Откровенность Зуриты убедила его, и  Ихтиандр, подумав, согласился.    

Зурита  вздохнул с облегчением.    

«Он не  обманет», — подумал он.    

— Идем  скорее.    

Ихтиандр  быстро поднялся на палубу и бросился в море.    

Матросы  увидели Ихтиандра прыгающим в море без цепи. Они сразу поняли, что Ихтиандр отправился  за потонувшими сокровищами «Мафальду». Неужели Зурита один завладеет всеми богатствами?  Медлить было нельзя, и они бросились на Зуриту.    

В то  время как команда преследовала Зуриту, Ихтиандр принялся исследовать затонувший  корабль.    

Через  огромный люк верхней палубы юноша проплыл вниз, над трапом, который напоминал  лестницу большого дома, и попал, в обширный коридор.    

Здесь  было почти темно. Только слабый свет проникал сквозь раскрытые двери.    

Ихтиандр  вплыл в одну из этих раскрытых дверей и очутился в салоне. Большие круглые иллюминаторы  тускло освещали огромный зал, который мог вместить не одну сотню людей.  Ихтиандр уселся на роскошную люстру и посмотрел вокруг. Это было странное  зрелище. Деревянные стулья и небольшие столики всплыли вверх и покачивались у  потолка. На небольшой эстраде стоял рояль с открытой крышкой. Мягкие ковры  устилали пол. Лакированная обшивка стен из красного дерева кое-где  покоробилась. У одной стены стояли пальмы.    

Ихтиандр  оттолкнулся от люстры и поплыл к пальмам. Вдруг он в изумлении остановился.  Навстречу ему плыл какой-то человек, повторяя его движения. «Зеркало», —  догадался Ихтиандр. Это огромное зеркало занимало всю стену, тускло отражая в  воде внутреннее убранство салона.    

Здесь  нечего было искать сокровищ. Ихтиандр выплыл в коридор, спустился одной палубой  ниже и вплыл в такое же роскошное и огромное, как салон, помещение, —  очевидно, ресторан. На буфетных полках и стойках и возле стоек на полу валялись  бутылки с вином, банки с консервами, коробки. Давлением воды многие пробки были  вогнаны внутрь бутылок, а жестяные коробки помяты. На столе оставалась сервировка,  но часть посуды, серебряных вилок и ножей валялась на полу.    

Ихтиандр  стал пробираться в каюты.    

Он  побывал уже в нескольких каютах, обставленных по последнему слову американского  комфорта, но не видел ни одного трупа. Только в одной из кают третьей палубы он  увидел распухший труп, колыхавшийся у потолка.    

«Вероятно,  многие спаслись на шлюпках», — подумал Ихтиандр.    

Но,  опустившись еще ниже, на палубу, где помещались пассажиры третьего класса,  юноша увидел ужасную картину: в этих каютах остались мужчины, женщины и дети.  Тут были трупы белых, китайцев, негров и индейцев.    

Команда  парохода прежде всего стремилась спасти богатых пассажиров первого класса,  бросив остальных на произвол судьбы. В некоторые каюты Ихтиандр не мог  проникнуть: двери были плотно забиты трупами.    

В панике  люди давили друг друга, теснились у выхода, мешая друг другу и отрезая себе последний  путь к спасению.    

В  длинном коридоре медленно колыхались люди.    

Вода  проникла в открытые иллюминаторы и раскачивала распухшие трупы. Ихтиандру стало  страшно, и он поспешил уплыть из этого подводного кладбища.    

«Неужели  Гуттиэре не знала, куда посылает меня?» — размышлял Ихтиандр. Неужели она могла  заставить его, Ихтиандра, выворачивать карманы утопленников и вскрывать  чемоданы? Нет, этого она не могла сделать! Очевидно, он опять попал в ловушку  Зуриты. «Я выплыву на поверхность, — решил Ихтиандр, — и потребую,  чтобы Гуттиэре вышла на палубу и сама подтвердила просьбу».    

Как  рыба, скользил юноша по бесконечным переходам от палубы к палубе и быстро  поднялся на поверхность. Он быстро приближался к «Медузе».    

— Зурита! —  позвал он. — Гуттиэре!    

Но ему  никто не отвечал. Безмолвная «Медуза» покачивалась на волнах.    

«Куда  они все делись? — подумал юноша. — Что еще замышляет Зурита?»  Ихтиандр осторожно подплыл к шхуне и взобрался на палубу.    

— Гуттиэре! —  крикнул он еще раз.    

— Мы  здесь! — услышал юноша голос Зуриты, еле доносившийся с берега.    

Ихтиандр  оглянулся и увидел Зуриту, осторожно выглядывавшего из кустов на берегу.    

— Гуттиэре  заболела! Плыви сюда, Ихтиандр! — кричал Зурита. Гуттиэре больна! Он  сейчас увидит ее. Ихтиандр прыгнул в воду и быстро поплыл к берегу.    

Юноша  уже вышел из воды, когда услышал заглушенный голос Гуттиэре:    

— Зурита  лжет! Спасайся, Ихтиандр!    

Юноша  быстро повернул и поплыл под водой. Когда он уплыл далеко от берега, он  поднялся на поверхность и оглянулся. Он увидел: на берегу мелькнуло что-то  белое.    

Быть  может, Гуттиэре приветствовала его спасение. Увидится ли он когда-нибудь с  нею?..    

Ихтиандр  быстро поплыл в открытое море. Вдали виднелось небольшое судно. Окруженное  пеной, судно направлялось на юг, взрывая воду острым носом.    

«Подальше  от людей», — подумал Ихтиандр и, глубоко нырнув, скрылся под водой.    

     

 ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ    

     

НОВОЯВЛЕННЫЙ ОТЕЦ    

     

Бальтазар  после неудачного путешествия на подводной лодке находился в самом мрачном  настроении. Ихтиандра не нашли, Зурита куда-то пропал вместе с Гуттиэре.    

— Проклятые  белые! — проворчал старик, сидя одиноко в своей лавке. — Они прогнали  нас с нашей земли и обратили в своих рабов. Они калечат наших детей и похищают  наших дочерей. Они хотят истребить нас всех до последнего.    

— Здравствуй,  брат! — услышал Бальтазар голос Кристо. — Новость! Большая новость!  Ихтиандр нашелся.    

— Что?! —  Бальтазар быстро поднялся. — Говори скорее!    

— Скажу,  только ты меня не перебивай, а то я забуду, что хотел сказать. Нашелся  Ихтиандр. Я верно тогда сказал: он был на потонувшем корабле. Мы отплыли  дальше, а он выплыл и поплыл домой.    

— Где  же он? У Сальватора?    

— Да,  у Сальватора.    

— Я  пойду к нему, к Сальватору, и потребую, чтобы он вернул мне моего сына…    

— Не  отдаст! — возразил Кристо. — Сальватор запрещает Ихтиандру плавать в  океане. Иногда я потихоньку отпускаю его…    

— Отдаст!  Если не отдаст, я убью Сальватора. Идем сейчас же. Кристо испуганно замахал руками.    

— Подожди  хоть до завтра. Я еле отпросился у Сальватора навестить свою «внучку». Сальватор  стал такой подозрительный. Смотрит в глаза, как ножом режет. Прошу тебя,  подожди до завтра.    

— Хорошо.  Я приду к Сальватору завтра. А сейчас я пойду туда, к заливу. Может быть, хоть  издали увижу в море моего сына…    

Всю ночь  Бальтазар просидел на скале у залива, всматриваясь в волны. Море было бурное. Холодный  южный ветер налетал шквалами, срывая пену с верхушек волн и разбрасывая ее по  прибрежным утесам. На берегу грохотал прибой. Луна, ныряя в быстро несущихся по  небу облаках, то освещала волны, то скрывалась. Как ни старался Бальтазар, он  ничего не мог разглядеть в пенящемся океане. Уже наступил рассвет, а Бальтазар  все еще сидел неподвижно на прибрежном утесе. Из темного океан сделался серым,  но он был так же пустынен и безлюден.    

И вдруг  Бальтазар встрепенулся. Его зоркие глаза заметили какой-то темный, качающийся  на волнах предмет. Человек! Быть может, утопленник! Нет, он спокойно лежит на  спине, заложив руки за голову. Неужели он?    

Бальтазар  не ошибся. Это был Ихтиандр, Бальтазар поднялся и, прижав руки к груди,  закричал:    

— Ихтиандр!  Сын мой! — И старик, подняв руки, бросился в море. Упав со скалы, он  глубоко нырнул. А когда выплыл, на поверхности никого не было. Отчаянно борясь  с волнами, Бальтазар нырнул еще раз, но огромная волна подхватила его,  перевернула, выбросила на берег и откатилась с глухим ворчанием.    

Весь  мокрый, Бальтазар встал, посмотрел на волны и тяжело вздохнул. «Неужели мне  почудилось?»    

Когда ветер  и солнце высушили одежду Бальтазара, он отправился к стене, охранявшей владения  Сальватора, и постучал в железные ворота.    

— Кто  там? — спросил негр, заглядывая через приоткрытый волчок.    

— К  доктору, по важному делу.    

— Доктор  никого не принимает, — ответил негр, и окошечко закрылось.    

Бальтазар  продолжал стучать, кричать, но никто не открывал ему ворот. За стеной слышался  только угрожающий лай собак.    

— Подожди,  проклятый испанец!.. — погрозил Бальтазар и отправился в город.    

Недалеко  от здания суда находилась пулькерия «Пальма» — приземистое старинное белое здание  с толстыми каменными стенами. Перед входом была устроена небольшая веранда,  крытая полосатым тентом, уставленная столиками, кактусами в синих эмалевых  вазах. Веранда оживала только вечером. Днем публика предпочитала сидеть в  прохладных низеньких комнатах. Пулькерия была как бы отделением суда. Сюда во  время судебных заседаний являлись истцы, ответчики, свидетели, обвиняемые, еще  не взятые под стражу.    

Здесь,  попивая вино и пульке, они предпочитали коротать нудные часы, пока не наступала  их очередь. Шустрый мальчишка, все время курсирующий между зданием суда и  «Пальмой», сообщал о том, что делается в суде. Это было удобно. Сюда же  стекались темные ходатаи по делам и лжесвидетели, откровенно предлагавшие свои  услуги.    

Много  раз бывал Бальтазар в «Пальме» по делам своей лавки. Он знал, что здесь можно  встретить нужного человека, написать прошение. Поэтому Бальтазар направился  сюда.    

Он  быстро прошел веранду, вошел в прохладный вестибюль, с удовольствием вдохнул  холодок, отер пот со лба и спросил вертевшегося возле него мальчишку:    

— Ларра  пришел?    

— Дон  Флорес де Ларра пришли, сидят на своем месте, — бойко отвечал мальчик.    

Тот,  кого называли громким именем дон Флорес де Ларра, был когда-то мелким судебным  служащим — его выгнали за взятки. Теперь он имел много клиентов: все, у кого  были сомнительные дела, охотно обращались к этому великому крючкотвору. Имел с  ним дело и Бальтазар.    

Ларра  сидел за столиком возле готического окна с широким подоконником. На столе перед  ходатаем стояла кружка с вином и лежал пухлый рыжий портфель. Всегда готовое к  работе вечное перо было прицеплено к карману потертого костюма оливкового  цвета.    

Ларра  был толстый, лысый, краснощекий, красноносый, бритый и гордый. Влетавший в окно  ветерок поднимал остатки седых волос. Сам председатель суда не мог принимать  своих клиентов с большим величием.    

Увидев  Бальтазара, он небрежно кивнул головой, жестом указал на плетеное кресло против  себя и сказал:    

— Прошу  вас, садитесь. С чем пожаловали? Не хотите ли вина? Пульке?    

Обычно  заказывал он, но платил клиент. Бальтазар, казалось, не слышал.    

— Большое  дело. Важное дело, Ларра.