1 2 3 4 
Князь (становясь посреди залы). Аааа — что это такое?
     
Парамонов. Чиновники, Ваше Сиятельство.
     
Князь. Аааа — что они?
     
Парамонов. Не желают беспокоить Ваше Сиятельство.
     
Князь. Аааа — хорошо. (Наливает кружку содовой воды, пьет и медленно уходит. Парамонов садится).
    
    
     
      
Явление IX
     
     
Муромский показывается из вхожих дверей во фраке, перчатках, при орденах и с запиской, перевязанной ленточкой. Явно смешан.
     
Парамонов (показывает ему на стул). Обождите здесь.
     
Муромский садится, тяжело дышит и вертит в руках записку; Парамонов искоса его осматривает и продолжает нюхать табак и чистить нос. Князь показывается снова в дверях; Муромский быстро встает, несколько раз кланяется.
     
Князь. Варравин!.. Варравин!!..
     
Варравин вбегает и кляняется; Парамонов выходит.
     
Аааа — что это такое?
     
Варравин (сохраняя наклоненное положение тела). Проситель, Ваше Сиятельство, — вероятно, проситель; нынче приемный день, Ваше Сиятельство.
     
Муромский (подходя ближе и перебивая Варравина). Я… я… Муромский, Ваше Превосход… Ваше Сиятельство — отставной капитан, помещик Муромский.
     
Князь. Аааа — что вам угодно?
     
Муромский. Мое дело… то есть — не мое дело, а дело о похищении у меня солитера находится на рассмотрении Вашего Сиятельства.
     
Князь. Аааа… Мы его рассмотрим.
     
Муромский. Я желаю, я прошу у лица Вашего защиты Вашего Сиятельства.
     
Князь. А-а — я защиты, сударь, делать не могу; я могу только рассматривать дело.
     
Муромский. Рассмотрите, Ваше Сиятельство, Богом умоляю вас, рассмотрите. Вопиющее дело!
     
Князь (Варравину). Удивляюсь: вот не встретил ни одного просителя, чтобы не кричал о вопиющем деле.
     
Муромский. Кто страдает, тот и стонет, Ваше Сиятельство.
     
Князь (взглянув на Муромского). Может быть, записку имеете? (Протягивает руку.)
     
Муромский. Имею; только я из дальней деревни затем собственно и приехал, чтобы лично объяснить вам мои невинные страдания.
     
Князь. Объясняйте: только дело — и не страдания. — Мы их не рассматриваем; на то есть врачебная управа.
     
Муромский. Имею я, Ваше Сиятельство, единственную дочь, — и пять лет тому назад проживал я с моим семейством в Москве; имел круг знакомства; словом, держал дом, какой фамилии моей надлежало,
     
Князь поднимает глаза к небу и потирает желудок.
     
И дочь моя всегда вела себя так, что, могу сказать, ежечасно молил я Господа Бога…
     
Князь. Молитва относится, сударь, к Богу — а не к делу. объясняйте дело!
     
Молчание. Муромский сконфузился и трет себе лоб.
     
Ну-с извольте же… (Варравину.) Что же это такое?
     
Муромский (в замешательстве). О… Когда… а… Теперь… а… Варравин. Извольте объяснить Их Сиятельству ваше дело.
     
Муромский (судорожно). Теперь… когда… Ваше Сиятельство, мною было… предложение Кречинского принято, то дочь моя, будучи уже невестой… уже невестой… действительно отдала ему этот камень, для того будто, чтобы показать его знакомым; ну только возьми он этот камень да и заложи ростовщику Беку, — то есть не этот камень, а подложный. Ваше Превосходительство, — изволите понимать — подложный…. Ну я, видя это, ростовщику Беку деньги отдал. То есть я деньги-то отдал после, а тут дочка моя настоящий-то камень ему отдала; ну — и он не ищет, и я не ищу; только тут и взялась полиция, да и ввернула нам следствие об этом подлоге.
     
Князь. Подлог, сударь, воспрещен законом. Где подлог, там и следствие. На что вы жалуетесь? Вам с дочкой оправдаться нужно, а вы жалуетесь.
     
Муромский. В чем же невинному человеку оправдываться?
     
Князь. Невинному, сударь, и оправдываться; а виновный у меня не оправдается — за это я вам отвечаю. Продолжайте.
     
Муромский. При допросе Кречинский показал, что это было и совершалось ошибкою — да мне что Кречинский; — только так и дочь моя сказала: "это была ошибка"; а бывший при этом случае полицейский донес, что будто она сказала: "это моя ошибка" — из этого и произошло все дело; моя, говорят, так, стало, ты!.. Несчастную эту девушку и заподозрили: кто говорит в соучастии, а кто говорит в знании о намерении совершения преступления.
     
Князь (отдувается). Фу-у-у!..
     
Варравин (тихо Князю). Не дурно ли себя чувствовать изволите?
     
Князь Тяжело…
     
Муромский (ободрившись). Так тяжело, Ваше Сиятельство, что и сказать нельзя!.. стало, все и следствие ведено теперь о любовной будто связи моей дочери с Кречинским. Подвели и свидетелей: моего повара Петрушку да Расплюева, бродягу — они дочь мою и оговорили. Поступило в Суд. Ну, там вертели и наконец решили оставить, говорит, Муромскую в подозрении будто в незаконной связи. Помилуйте, Ваше Сиятельство, — лучше ее повесить.
     
Князь (вздыхает и трет желудок). Фу-у-у!..
     
Варравин (тихо Князю). Не прикажете ли чего?
     
Князь. И сам не знаю, давно этак не случалось.
     
Муромский (расставив руки). С тех пор как свет стоит, не случалось!.. Много в нем неправды бывало — ну этакого случая не найти!.. Вот как фокус какой: из ничего составилось дело, намоталось само на себя, да нас как… мух каких в эту паутину и запутало… благоволите выслушать далее.
     
Князь трет себе желудок.
     
Варравин (тихо). Соды бы.
     
Князь (указывает на стакан). Третий пью; не бык же я!
     
Муромский Бык?!.. а — да! Так точно о быке была речь, но и здесь ничего нет. Положим, Ваше Сиятельство, до скотины-таки я охотник…
     
Князь. Кто же тут до скотины охотник?!!..
     
Муромский. Я-то, — я. Ваше Сиятельство.
     
Князь (Варравину). Он говорит, что он до скотины охотник.
     
Муромский. Так точно, — однако не мог же я на тирольского этого быка дочь сменять?!?.. Следователи мне запрос, где, говорят, этот бык? я, чтобы кончить такие пустяки, ответил — съел, мол, я его!.. Так ехидство какое! Взяли да залпом мне временное отделение в вотчину и наслали, — ну и оказался этот бык жив!..
     
Князь (наливает себе стакан). Что это?! У него дочь (пьет), дочь он будто сменял на быка — сомнительно (пьет), быка съел-верю: а бык — жив! (хлопает кружкой по столу) не верю! приказная штука! не верю!..
     
Муромский (с напором). Жив!!.. Ваше Сиятельство!..
     
Князь. Жив!!.. А… Тьфу! (Плюет.)
     
Муромский. Этим самым быком я им и попался в лапы. Быка отдали они на особенное попечение местной власти, а меня предали суду за лживое, говорят, показание…
     
Князь. У меня лоб трещит — я ничего не понимаю.
     
Муромский. И я тоже, Ваше Сиятельство, ничего не понимаю.
     
Князь. Вот те раз!..
     
Муромский расставляет руки и трясет головою, они смотрят друг на друга.
     
Ну — стало, вы кончили?
     
Муромский (заступая ему дорогу). Помилуйте — это только начало болезням! Когда поступило дело в Палату, то она это решение отвергла…
     
Князь (тоскует). Да он меня уморит, — я умру!..
     
Муромский (настойчивее и громче). Решение это отвергла, ибо, говорит, нет законного основания, а мою оговорку: "запамятованием за старостию лет" приняла, — что ж, я и благодарен, а Сенат опять взошел, сначала, говорит, обратить к переследованию — это значит опять на четыре года; а потом пошел на разногласия. Составилось по этому бедственному делу девять различных мнений, и из всего этого, как я имел честь доложить вам, возрос целый омут; — так меня с дочерью туда и засосало; пять лет живем мы с нею под судом; потеряли честь, потеряли достояние, протомились до костей — пощадите! Дочь-то, Ваше Сиятельство! освободите от этого пасквиля дочь! Ну, судите милостиво, зачем моей дочери бежать, да меня обкрадывать, когда я сам ее замуж отдавал. У вас у самих дети; вы сердцем внемлите; тут надо сердцем ощутить.
     
Князь. Мы, сударь, обязаны не ощущать, — а судить.
     
Муромский. Без этого и судить нельзя.
     
Князь. А вот попробуем. (Хочет идти.)
     
Муромский (заступая ему дорогу). Что ж попробуете? — Невинную девушку загубите. Годы! — Золотые годы отымете, честь в комок сомнете и видите (указывает вверх)… Богу ответ дадите!..
     
Князь (посмотрев на потолок). Ну при этом, полагаю, вы кончили.
     
Муромский. Нет, не кончил.
     
Князь. Ну, так извините, я кончил! (Кланяется Муромскому и идет в двери: Варравин также кланяется и смотрит Муромскому в глаза.)
     
Муромский (взволнованный идет за Князем). Ваше Сиятельство!.. Ваше Сиятельство!.. позвольте, позвольте… умоляю вас — возвратите мне дочь! (Берет его за рукав.) Прошу вас, избавьте нас от этого мучения…
     
Князь (остановившись и обернувшись). От чего мне вас избавить?
     
Муромский. Я вам говорю: от ваших судов и от вашего губительного судопроизводства.
     
Князь. Я тут ничего не могу — это Закон.
     
Муромский. Да что вы все говорите — Закон, Закон, вы посмотрите, в чьих он руках? — вон у Палача в руках Закон-то — Кнут!
     
Князь (вспыхнув). А-а-а-а — какое вы имеете право так рассуждать?
     
Муромский. Имею! — и неотъемлемое.
     
Князь (с иронией). Вот как! — какие же у вас на него, господин капитан, патенты?
     
Муромский. А вот они! (показывает свои волосы). Да вот мое сердце (показывает на сердце); да мои терзания… слезы… истома… разорение всей моей семьи — вот мое право — да есть еще и выше!!..
     
Князь. И еще!.. не довольно ли?
     
Муромский. Нет, не довольно! Дочь я свою защищаю!!.. Вот мое право, вот мои патенты; вы их читать-то умеете?
     
Князь (голос несколько дрожит). Хорошо, даже красноречиво; только я просительского красноречия, сударь, не признаю.
     
Муромский. Отчего же так?
     
Князь. Оттого, что тут плута от честного не отличишь.
     
Муромский. Не отличите?
     
Князь (несколько улыбаясь). Нет-с, не отличу.
     
Муромский (резко). Так вы места вашего не занимайте.
     
Князь вздрагивает, Варравин пошатывается несколько в сторону.
     
Князь. А — вы так думаете?
     
Муромский. Так.
     
Князь (горячась). Ну, а я так думаю, что с вашими патентами и порядочные бывают пройды.
     
Муромский (также вздрогнув). Кто?!! -
     
Князь. Позвольте, позвольте; не горячитесь — вы, я вижу, в военной службе служили — этак: Суворовский солдат — знаю, — знаю — так мы вас в бараний рог согнем; мы вот из дела-то посмотрим, что вы за лицо и как вела себя ваша дочка в этом невинном происшествии: путно или беспутно.
     
Муромский (забывшись). Моя дочь!.. беспутно!.. (Подступая.) За что же вы нас оскорбляете, Ваше Превосходительство, — за что?!! Разве за то, что я люблю свое дитя, а вы своих по целым неделям не видите?
     
Князь. Как… как?!
     
Муромский. Или за то, что мне вот под Можайском (указывает на голову) проломили прикладом голову, когда я, простой армейский капитан, принимал француза на грудь, а вас тогда таскала на руках французская мамка!..
     
Князь (наступая на Муромского). Позвольте — вы с ума сошли?
     
Варравин (его удерживает). Ваше Сиятельство, Ваше Сиятельство — сделайте милость — у них головная рана — они в голову ранены…
     
Муромский. Нет, чиновник, я в сердце ранен! Дочь я свою защищаю, мою честную дочь, преданную публичному поруганию Суда, так вы меня слушайте! Я не виноват, что ваше сановнинское сердце любит Анну да Станислава, а детей не любит.
     
Князь. А знаете ли вы, что я вас в полицию отправлю?
     
Муромский. Знать ничего не хочу. Кровь моя говорит во мне, а кровь не спрашивает, что можно сказать и чего нельзя. Я ведь не Петербургская кукла; я вашей чиновничьей дрессировки не знаю. Правду я говорю, — она у меня горлом лезет, так вы меня слушайте! Нет у вас Правды! Суды ваши — Пилатова расправа. Судопроизводство, ваше — хуже Иудейского! Судейцы ваши ведут уже не торг — это были счастливые времена — а разбой! — Крюком правосудия поддевают они отца за его сердце и тянут… и тянут… да потряхивают: дай, дай… и кровь-то, кровь-то так из него и сочится. За что меня мучают, за что? — За что пять лет терплю я страдания, для которых нет человеческого слова…
     
Князь. А- коли так: эй! курьер!!..
     
Варравин (удерживая князя). Ради Бога… Ваше Сиятельство… вы видите (показывает на голову).
     
Курьер входит.
     
Муромский (ничего не замечая). Пусть слышит меня и курьер; пусть он пойдет в трактир, в овощную лавку, ну — в непотребный дом! и пусть там — ну хоть там расскажет, что нашёлся хоть один Дворянин на Руси, которого судейцы до тех пор мучили, пока не хлынула у него изо рта правда вместе с кровью и дых… (ему становится дурно — он качается) дыханием!!..
     
Князь (вне себя кричит). Гей, курьер… веди его вон… Тащи его… Тащи…
     
Муромский. Не беспокойтесь, Ваше Сиятельство, — я и сам иду. (Выходит, покачиваясь. — Парамонов его провожает.)
    
    
     
      
Явление X
     
     
Те же, кроме Муромского. Князь остается несколько минут. в неподвижности и смотрит вслед Муромскому; Варравин, сзади его, с признаками полного изумления.
     
Князь (помолчав). Каков?!.. (Молчание. Сильным жестом указывает на дверь, в которую вышел Муромский.) Ведь это бунт! — Каковы гуси! вот мы говорим провинция, — нет вон как в провинции-то поговаривают. Да он сумасшедший, он помешан…
     
Варравин. Сами изволите видеть.
     
Князь. Его бы надо взять да в съезжий дом отправить. С чего ты это вздумал меня удерживать?.. Хороши эти приемные дни! Как, помилуйте, всякий с улицы! — Его Превосходительство справедливо говорит — драка будет… (вдруг схватывается и уходит).
    
    
     
      
Явление XI
     
     
Варравин (один).
     
Варравин. Ну… адвокат! отчитал рацею!.. каково прибрал. Пилатова расправа… Иудейское судопроизводство… а Иудейское — …ну и заплати… Мы за словами не погонимся; (подумав) только… вот что: не вышло бы тут какой разладицы; не очень ли он Его-то Сиятельство раздражил?.. Теперь, пожалуй, этот пойдет колобродить; подай, скажет, дело; да что это за дело, что проситель некоторым образом из собственной шкуры вон вылез? Пойдет он его вертеть; взойдет ему на ум самая противуестественная блажь — а ты, говорит, исполни!..
    
    
     
      
Явление XII
     
     
Варравин и Князь.
     
Князь (остановясь в дверях). Эй! Максим Кузьмич!.. эй… Варравин. Что такое, Ваше Сиятельство?
     
Князь делает утвердительный знак.
     
Неужели?..
     
Князь. Да!.. (Входит.)
     
Варравин. А я все боялся, что он вас обеспокоил.
     
Князь. Да нет, братец, нисколько: оно к лучшему вышло.
     
Варравин. К лучшему! — Как благополучно.
     
Князь. Ей-ей. Ведь какая штука: вчера в клубе вот какую стопу соды хватил — ну ничего.
     
Варравин. Этот факт надо будет. Ваше Сиятельство, доктору сообщить.
     
Князь. Непременно. Он в другой раз так и пропишет: на вечер принять соды, а поутру просителя (хохочет).
     
Варравин (тоже смеется). Очень, очень благополучно.
     
Князь. Однако скажите вы мне, что это за дело? Подперли его там в суде-то, что ли? Ведь там порядочная орда.
     
Варравин. Конечно, вымогательства с их стороны бывают; но Вашему Сиятельству известно, что решения их без рассмотрения вашего никакой существенности не имеют. Так что же — пускай их пишут, ведь они вреда не причиняют.
     
Князь. То-то, чтоб они у меня вреда не причиняли! Никак!.. Так что ж, он помешан, что ли? Он под Можайском в голову ранен? -
     
Варравин. В голову; — и рана-то давняя. Оно и заметно: несвязность в речах и черножелчие.
     
Князь. Именно; это тонко вы заметили: несвязность в речах и черножелчие. Да покажите мне это дело; оно у вас готово?
     
Варравин. Готово, Ваше Сиятельство.
     
Князь. Так изложите его вкратце.
     
Варравин. Изволите видеть: человек он вот какой, состояние большое; одна дочь; ну, можете себе представить, как он ее держал при этаком характере.
     
Князь. Воображаю.
     
Варравин. Ну, а к девочке-то и подделался один франт, некто Кречинский, молодчина, косая сажень в плечах…
     
Князь. А, да-я его в клубе видал; он игрок.
     
Варравин. А следовательно, и легко себе представить можете, какие тут результаты.
     
Князь. Воображаю: отец полоумный, а дочь беспутная.
     
Варравин. После этих результатов Кречинский подобрался и к бриллиантам, заложил их; ростовщика надул самым необычайным образом.
     
Князь. Так. Это я в клубе слышал.
     
Варравин. Дошло до полиции, и по рапорту Квартального возникло следственное дело; а Квартальный этот, изволите видеть, сам присутствовал при ужаснейшей сцене; Кречинский чуть его не убил, ибо силач необыкновенный и характера самого буйного.
     
Князь. Так что ж капитан-то на приступ лезет?
     
Варравин. Ну, уж характер такой; а к тому же и чванство. Мою, говорит, дочь не тронь.
     
Князь. Вот как.
     
Варравин. Я, мол, сам большой барин…
     
Князь. Капитан-то?
     
Варравин. А тут еще какое обстоятельство вышло: девочка эта, как заметно, страстно врезалась в Кречинского; ну сами судите, Ваше Сиятельство, при таких сношениях ведь девчонка этакая всю свою душонку отдаст…
     
Князь. Воображаю!
     
Варравин. В самую минуту этой катастрофы она, видите, в совершенном отчаянии как бросится к Квартальному, с рыданием даже: — "это, говорит, моя ошибка!.."
     
Князь. Ааааа! Это Квартальный так и показал?
     
Варравин. Так и показал. Сами изволите понимать, что значит у такой начитавшейся всяких французских романов девочки слово ошибка!
     
Князь. Как же, братец, знаю — une faute. Так это дело очевидное, тут и читать нечего.
     
Варравин. А отец-то, изволите видеть, услышавши это, как ухватит ее — да и сам-то вне себя — от этого, говорит, сраму бежать, да и утащил ее за собою.
     
Князь. Куда ж, братец, этот самодур из своего-то дома ее утащил?
     
Варравин. Не из своего дома, Ваше Сиятельство, а все это происходило и совершилось на квартире у Кречинского.
     
Князь. У молодца-то! От часу не легче. Стало, отец застал ее, что называется en flagrant dеlit, — на месте преступления — хе, хе, хе…
     
Варравин. Должно быть. А отец-то показывает, что он ее сам к Кречинскому привез.
     
Князь (с удивлением). Сам! не может быть!..
     
Варравин. Извольте в деле посмотреть.
     
Князь. Так он, братец, с дурью… Его надо в желтый дом, а — молодца с девочкой — строжайше… строжайше!.. Пребезнравственная история. Так извольте вы мне эти существенные факты из дела выбрать и составить по оному мое мнение — и построже.
     
Варравин. Впрочем, Ваше Сиятельство, я опять-таки заметить должен, что для составления формального мнения по делу юридических доказательств нет.
     
Князь. А что мне эта меледа — юридические доказательства. А на результаты-то обращено ли при следствии внимание?
     
Варравин. Какие результаты. Ваше Сиятельство?
     
Князь. Какие?!? — Обыкновенно какие бывают результаты, когда какой-нибудь хватина, косая сажень в плечах, сойдется с дамским чувствительным сердцем.
     
Варравин. А… понимаю, Ваше Сиятельство.
     
Князь. Разве у вас следователи этого не разъяснили?
     
Варравин (припоминая). В деле есть постановление, что мамка Муромской, Семенова, отказалась сделать показания.
     
Князь. Отказалась; почему не принудили?
     
Варравин. Воспрещено законом.
     
Князь. Воспрещено?
     
Варравин. Как же, Ваше Сиятельство, воспрещено.
     
Князь. А — ну… делать нечего. Однако если был ребенок, так надо обнаружить, где он? — Ну где же он? (Молчание.) Тут, стало, кроется другое преступление… а?! (поднимает значительно брови). Так вы извольте в мнении проставить, что вопрос этот по запирательству мамки не разъяснен — и все Дело (думает)… все Дело обратить (с решительностию) к переследованию (машет рукою) и к строжайшему… строжайшему…
     
Варравин (в сторону). Боже мой — он все изгадит! (Вслух.) Ваше Сиятельство — позвольте заметить: дело пять лет идет.
     
Князь (остановившись). Пять лет… а хоть десять! Мне нужна истина…
     
Варравин. А между тем сами же изволите взыскивать за медленность делопроизводства.
     
Князь (посмотрев строго на Варравина). Да что вы ко мне пристали?.. (вертит пальцем) ни, ни, ни… сказал к переследованию и кончено!.. (Строго.) Составьте мнение, и сей же час. (Смотрит на часы.) О Боже! что это? Двенадцать часов, а у меня заседание да комитет. Давайте бумаги к подписанию; только поменьше, и сейчас, сейчас!..
     
Варравин. Слушаю; я самонужнейшие представлю.
     
Князь. Да, да… Гей, курьер!..
     
Парамонов вбегает.
     
Карету! — Просителей вон! Нынче не могу — занят.
     
Князь и Парамонов уходят в разные двери
    
    
     
      
Явление XIII
     
     
Варравин, один, потом Тарелкин.
     
Варравин (с досадою). К переследованию!?! Какой тут смысл?! — А ты, говорит, пиши. Нынче всякий по-своему, просто хаос, смешение языков (качая головой). Последние времена настали (вздыхает). А… Изгажено дело. (Отворяя дверь в канцелярию.) Тарелкин!
     
Тарелкин входит.
     
Дело Муромских изгажено.
     
Тарелкин (с ужасом). Как?
     
Варравин. Этот помещик того наговорил Князю, что лучше содовой воды подействовало; ну он теперь стал на дыбы, да так и ходит. Приказал все Дело обратить к переследованию. Пишите бумагу.
     
Тарелкин. Что же с Муромским-то делать?
     
Варравин. Приказал; вы его нрав знаете.
     
Тарелкин. Однако это всегда в ваших руках было.
     
Варравин. И приступу нет. Один раз так на меня глянул, что я и оттупился; черт, мол, с тобой.
     
Тарелкин. Вот не угодно было согласиться на первое предложение Муромского.
     
Варравин. Я сказал, нельзя. Пойдет к переследованию.
     
Тарелкин. Он умрет, вот увидите, скоро умрет. А дочка, за это отвечаю, — гроша не даст, у нее, видите, на все принципы.
     
Варравин и Тарелкин (вместе). Тс… ах… (Тоскуют. Молчание.)
     
Тарелкин. Стало, так он со своими деньгами домой и поедет.
     
Варравин. Так и поедет.
     
Тарелкин. Это невыносимо!.. Сколько лет… что забот… что хлопот; (в сторону) меня кредиторы завтра же за ворот возьмут. (Вслух.) Это невыносимо.
     
Варравин (думает). Азартный человек — опасен. Если взять, а дела ему не сделать — он, пожалуй, скандал сделает. В нем совсем нет той скромности, как вот прочие просители. Ведь придет теперь проситель, точно овца Господня; что ты хочешь, то с ним и делай. А он так нет. Его Князь в Полицию хотел отправить — за помешанного принял.
     
Тарелкин. Неужели?.. За помешанного… Гм. Ваше Превосходительство! — да если он помешанный (смотрят внимательно друг на друга)… Ведь это уж лучше овцы Господней…
     
Варравин (думает). Н-да.
     
Тарелкин. Ведь ему веры нет, как хочешь кричи…
     
Варравин (про себя). Есть для таких случаев оборот… разве попробовать!.. (Думает.)
     
Тарелкин. Ей-Богу, Ваше Превосходительство, ведь он так уедет…
     
Варравин (решаясь). Хорошо!.. Пусть так!.. (Тарелкину.) Сей же час пишите мнение об обращении Дела к переследованию.
     
Тарелкин. Слушаюсь-с. (Садится и быстро начинает писать.)
     
Варравин. Пишите резко. Его Сиятельству так угодно… Сначала как обыкновенно, потом идите так: "а потому принимая на вид: Первое…"
     
Тарелкин (пишет). Первое…
     
Варравин. И проставьте здесь оные четырнадцать Пунктов о подозрении в любовной связи — знаете — из особого Мнения…
     
Тарелкин. Знаю, Ваше Превосходительство. Ведь их тятинька составляли.
     
Варравин. Ну да. За сим идите так (диктует): "и поставить следственной комиссии на вид обнаружить причины запирательства мамки Семеновой, и если потребуется, то приступить по закону, — к медицинскому освидетельствованию подсудимой". -
     
Тарелкин (пишет). Подсудимой.
     
Варравин (собирает бумаги). И тотчас в переписку, чтобы к докладу завтра было готово. Слышите?
     
Тарелкин (продолжает писать). Слышу-с.
     
Варравин (подходя к нему ближе и вполголоса). Между тем завтрашний же день утром вызовите к себе поверенного Муромских; да в глаза ему этим пунктом и пырните!.. Смотри, мол, борода, вот что грозит! Жизнь и смерть! Деньги!.. Двадцать пять тысяч, как один рубль. Чтоб тотчас были! Без проволочек и шатаний… (Идет в канцелярию.)
     
Тарелкин (в сторону). Как же это? (Думает.) — Пишем мнение; — Дело идет к переследованию; с Начальством сладить не можем, — а деньги дай! — (Прилежно пишет). Не понимаю…
     
Варравин (отворивши дверь в залу канцелярии). Господа! Бумаги к подписанию Его Сиятельства; только самонужнейшие и скорее.
     
Тарелкин (останавливается писать и думает). Не понимаю… (Махнув рукою.) А, были бы деньги… (Прилежно принимается писать во все продолжение следующей сцены.)
    
    
     
      
Явление XIV
     
     
Шум. Входит толпа чиновников с кипами бумаг, которые они от тесноты держат над головами и таким образом обступают Варравина. Вся сцена идет быстро.
     
Чибисов (сдавая Варравину бумаги). Три бумаги по комитету, Ваше Превосходительство, да три отношения весьма спешные, — непременно надо.
     
Варравин (быстро их пробегая). М-м-м-м-ма так, знаю… хорошо (берет их на руку).
     
Ибисов (сдавая ему бумаги). Согласно вашему приказанию — весьма спешные.
     
Варравин (пробегая). М-м-м-м-м… Хорошо, м-м-м-м… (берет их на руку).
     
Герц (скоро). Ваше Превосходительство, у меня весьма спешные бумаги.
     
Варравин. Самонужнейшие?
     
Герц (складывая ему бумаги). Самонужнейшие.
     
Шерц (также складывая ему бумаги). Самонужнейшие, Ваше Превосходительство.
     
Все чиновники (вместе насыкаются с бумагами). Самонужнейшие.
     
Варравин (кричит). Тише! Что вы! Стойте! (Топает.) Больше ни одной бумаги не приму, — кончено!
     
Шмерц (вывертывается из канцелярии и сваливает на Варравина целую кипу). Самонужнейшие, Ваше Превосходительство!..
     
Варравин. Ай!!.. (Исчезает под бумагами и кричит глухим голосом.) Стойте!!.. Вы моей смерти хотите!..
     
Чибисов и Ибисов бросаются к нему и его поддерживают. Картина.
     
Занавес опускается.
    
   
   
    
     
Действие четвертое
    
    
     
Квартира Муромских. Утро.
    
    
     
      
Явление I
     
     
Лидочка сидит у окна за пяльцами, подле нее Нелькин: в другом углу комнаты Атуева. Молчание. Входит Муромский в халате, осматривает всех и начинает бродить по комнате.
     
Муромский (остановясь против Атуевой). Ну… что же вы думаете?
     
Атуева. Ничего не думаю; дивлюсь только, зачем же мы сюда приехали?
     
Муромский (разведя руками). Ну — об этом уж говорили… делать нечего, не вытерпел.
     
Атуева. Теперь придумывайте сами.
     
Муромский. Да вы-то промеж себя что-нибудь да советовались?
     
Атуева. Какое тут советование. Она вот нарочно не говорит со мною ни слова, — тем и кончили.
     
Муромский. Я послал Ивана Сидорова Тарелкина проведать.
     
Атуева. Чего тут посылать? После такого пассажа ему двери укажут, да тем и кончат.
     
Муромский (смущенно). Что ж… теперь делать? -
     
Атуева. Я не знаю.
     
Муромский (со страданием). Да вы меня, сестрица, не мучьте. Я право… тово… как в тумане (делает жест).
     
Атуева. Вот точно ребенок. Накутил, да теперь и ходит за советом. Вам бы о дочери-то подумать, чем такую горячку пороть.
     
Лидочка и Нелькин быстро встают.
     
Лидочка. Тетенька, оставьте отца! Что вы его попрекаете! Неправда, отец хорошо сделал.
     
Муромский. Да что, мой друг, сделал: я и сам не знаю, как это сделалось.
     
Лидочка. Поверьте, папенька, — все, что лучшего делается, — сам не знаешь, как делается. Пожалуйста, не думайте обо мне, а думайте о том, что выше меня, — о вашей чести; о том, что выше чести, — о вашей честности, — да так и действуйте. Я давно говорю: бросьте сделки, оставьте подсылы, перестаньте честной головою бесчестному туловищу кланяться. Лучше будет!..
     
Нелькин. Вы посмотрите, разве мало честных людей страдает? Разве мало их гниет по острогам, изнывает по судам? Разве все они должны кланяться силе, лизать ноги у насилия? Неужели внутри нас нет столько честности, чтобы с гордостию одеться в лохмотья внешней чести, которую располосовал в куски этот старый шут Закон, расшитый по швам, разряженный в ленты и повесивший себе на шею Иудин кошель!..
     
Атуева. Это что, батюшка, за трагедия такая? — Все это французские романы да слова.
     
Лидочка. Нет, тетушка, не слова это; а это голос чистой совести, который, поверьте, сильнее, чем весь этот гам бездушной толпы, от которой, слышите вы, я отрекаюсь навеки!.. Пускай я пойду по миру, пойду нищая, да честная… и всегда скажу, всем скажу — мой отец хорошо сделал.
     
Муромский (плачет и обнимает ее). Друг ты мой, дитя мое!..
     
Лидочка (целуя отца и держа его в руках). Не плачьте, папенька, не крушитесь; смотрите, я покойна. Я знаю: вина этой беды не во мне, не в сердце моем; а такая беда не бесчестит и книзу не гнёт — а подымает выше… и на такую гору, где уже ничьё жало не язвит…
     
Муромский. Так чего же ты, дружок, хочешь? — Какой конец?
     
Лидочка (с жаром). Конец унижениям… Конец поклонам… Я хочу видеть вас твердого и гордого в несчастии.
     
Атуева. А тебя и засудят.
     
Лидочка. Пускай.
     
Атуева. Что ж с тобою будет?
     
Лидочка. Со мною все уж было — со мною ничего не будет!!
     
Муромский. Так, стало, ехать в деревню?
     
Нелькин. Нет! Ехать и требовать правду!
     
Атуева. Я говорю, романы да слова. Ну что вы, сударь, говорите-то? — Ну где она в свете правда? Где вы ее найдете?
     
Нелькин. Ну, а если ее точно в свете нет, так пусть ему и будет стыдно — а не мне…
    
    
     
      
Явление II
     
     
Иван Сидоров входит, кладет шапку на стул и останавливается у дверей.
     
Муромский. Ну вот и он (идет к нему). Ну-что скажешь?
     
Иван Сидоров. Был, батюшко, видел.
     
Муромский. Кого?
     
Иван Сидоров. Да Кандида Касторыча.
     
Муромский. Ну что?
     
Иван Сидоров. Да позвольте, сударь (отводит его в сторону), круто, круто что-то повели.
     
Муромский (с беспокойством). Что такое? (Нелькину.) Владимир Дмитрич, подойди сюда.
     
Нелькин подходит.
     
Иван Сидоров. Видите, государи; Его-то Сиятельство разлютел так, что и на поди; теперь они и обращают все дело сызнова, на новое переследование и, видите, самым строжайшим образом.
     
Муромский (голос его дрожит). Господи милосердый…
     
Нелькин. Да верно ли?
     
Иван Сидоров. Он мне и черновое и беловое казал: идет, говорит, в доклад.
     
Нелькин. Ну пускай их следуют: — делать нечего, пускай следуют.
     
Иван Сидоров. А вы знаете ли, как следовать-то будут?
     
Атуева. подходит к Ивану Сидорову. Лидочка остается одна в стороне и плачет.
     
Нелькин. Ну как же? Нынче, слава Богу, пытки нет.
     
Иван Сидоров. Ан вот есть. Ведь яд-то какой! А потому принять, говорит, все меры к открытию истины…
     
Нелькин. Пожалуй.
     
Иван Сидоров (продолжает и тычет пальцем)… и если, говорит, обстоятельства потребуют, то пригласить врачебную управу к медицинскому освидетельствованию.
     
Атуева (вместе). Боже мой!!.. Муромский.
     
Нелькин. Что, что такое? Я не понимаю!!..
     
Иван Сидоров. Да Лидию Петровну в управе хотят свидетельствовать!
     
Нелькин (у него вырывается крик). Ах!!.. Так это целый ад!!.. Петр Константинович (махнув руками), отдавайте все!..
     
Иван Сидоров. Позвольте, государи, — что за попыхи. По-моему, они этого сделать не могут. Закона нет.
     
Нелькин. Ха-ха-ха, — закона… О чем стал говорить — о какой гили… (Муромскому.) Вам больше делать нечего: отдавайте!!.. Что вы боретесь, — отдавайте все!..
     
Лидочка (подходит к ним). Что же это значит? Скажите мне?
     
Муромский (в затруднении). Да вот, друг мой…
     
Нелькин (перебивая его). Стойте!.. и ни шагу! (Лидочке.) Здесь никто… никто вам этого сказать не может.
     
Лидочка. Мы вот сейчас говорили…
     
Нелькин (в самом расстроенном виде). Не-е-е-т, теперь не то!.. Теперь… лопнули все границы, заглохнула совесть, ослеп разум; вы в лесу!.. На вас напали воры, — над вами держат нож — о нет!.. (Закрывая лицо руками.) Сто ножей!!! Отдавайте, Петр Константинович, отдавайте все: — до рубашки, до нитки, догола!!..
     
Муромский (вынимает из бюро деньги). Да вот оне… (Кладет их на стол.) Пропадай оне — чертово семя!..
     
Нелькин (Сидорову). Сколько назначили?
     
Иван Сидоров. Тридцать тысяч.
     
Атуева. Как тридцать — говорили ведь двадцать.
     
Иван Сидоров (пожав плечами). Хлопнул кулаком по столу: жизнь и смерть — …Подавай, говорит, тридцать тысяч как один рубль!
     
Нелькин. Когда везти?
     
Иван Сидоров. В четыре часа чтоб были…
     
Нелькин (Муромскому). Сколько тут?
     
Муромский. Двадцать.
     
Нелькин (ощупывая карманы). Что делать? Что делать?
     
Муромский (расставя руки). Я не знаю.
     
Общее молчание.
     
Лидочка. Владимир Дмитрич — у меня там есть бриллианты… тысячи на три.
     
Нелькин. Давайте!
     
Лидочка выходит.
     
Атуева. Постойте, постойте — у меня тоже есть вещи… Постойте. (Скоро выходит.)
     
Лидочка (приносит несколько экранов и кладет их на стол). Вот они… только, пожалуйста, тут маменькино кольцо — я его не отдам.
     
Муромский (отыскивает кольцо и отдает его дочери). Вот оно! — Это я ей, покойнице, подарил… когда она… тебя мне (рыдает) подарила…
     
Лидочка бросается к отцу на шею… оба плачут.
     
Атуева. (приносит также вещи и экраны и кладет их в кучу). Вот… все… Бог с ними… ведь для нее же берегла.
     
Все толпятся около стола, суматоха, разбирают вещи.
     
Муромский. Да что… много ли тут?.. Как набрать такую сумму?.. Вот тут двадцать; да тех хоть три, двадцать три; да вот у сестрицы на две — двадцать пять; ну вот, стало, пяти тысяч все нет.
     
Молчание.
     
Нелькин (шарит по карманам). О Боже мой!.. Как нарочно весь истратился… У кого занять? (Думает.) Кто меня здесь знает?.. Меня никто не знает!..
     
Иван Сидоров (в продолжение этого разговора отходит в сторону, вытягивает из-за пазухи ладанку, достает из нее билеты и подходит к Муромскому). Сколько вы, батюшко, нехватки-то сказали?
     
Муромский (расставя руки). Пять тысяч!..
     
Иван Сидоров (подает ему билеты). Так вот, сударь, теперь, должно быть, с залишком будет.
     
Муромский. Что это? — Ломбардные билеты! Какие же это билеты?
     
Иван Сидоров. По душе, батюшко Петр Константинович, по душе.
     
Муромский (рассматривая билеты). Неизвестные…
     
Иван Сидоров. Неизвестные, сударь, — все равно что наличность; еще лучше, в кармане-то не ершатся.
     
Муромский. Стало, братец, это твои деньги.
     
Все обращаются к Ивану Сидорову.
     
Иван Сидоров. Так точно. Что же, батюшко, мы люди простые; коли уж пошло на складчину — ну и даешь, сколько сердце подымет. Мое вот все подняло; что было, то и подняло.
     
Муромский (тронутый). Добрый же ты человек… хороший человек.
     
Лидочка (быстро подходит к Ивану Сидорову). Иван Сидоров!.. Обними меня!..
     
Иван Сидоров (обнимает ее). Добрая наша… честная наша… барышня…
     
Лидочка (тихо Муромскому). Ему надо расписку дать.
     
Муромский. Да, мой друг, да.
     
Лидочка садится и пишет; Муромский, Иван Сидоров и Атуева считают деньги.
     
Нелькин (оставшись один посреди комнаты). Боже мой! — А я-то?.. у меня ничего нет… мне не за что и руку пожать!
     
Лидочка. Владимир Дмитрич! Вам грешно так говорить.
     
Иван Сидоров (продолжая считать деньги). Ничего, сударь; — вы после отдадите.
     
Нелькин. Когда же я отдам?.. Кому?!
     
Иван Сидоров. Поживете — так случится. Вы тогда за меня отдайте; а теперь я за вас.
     
Нелькин (с увлечением). Дай руку, Сидорыч, — отдам, братец, — отдам. (Жмет ему руку.)
     
Иван Сидоров (тихо Лидочке). Сударыня, не надо… не надо.
     
Лидочка. Что не надо, Сидорыч? -
     
Иван Сидоров. А бумажку-то, что пишете.
     
Лидочка. Да это расписка.
     
Иван Сидоров. Знаю, сударыня, что бумагу-то марать; Христос с нею, с распискою.
     
Лидочка. Так порядок требует.
     
Иван Сидоров. Ну нет, сударыня, порядок так не требует. Когда б вы их у меня просили — ну точно, оно было бы порядок; а ведь вы их, матушка, не просили; так что же вам? — дал я грош, дал я тысячу — это все единственно. Раздерите ее, сударыня, право, раздерите, а то обидно будет.
     
Лидочка рвет расписку.
     
Вот так; а по-нашему сказать надо: Бог дал, Бог и взял — буди имя Господне благословенно… (Обращаясь к Муромскому.) Ну вот, батюшко, и слово благое на ум взошло. С ним да и в путь! (Помогает Муромскому собирать деньги и вещи.)
     
Муромский (собирается слабо и рассеянно). Господи… Господи… Твоя воля…
     
Иван Сидоров. Не тужи, мой отец, — не тужи…. посмотри, Господь всё вернет — вот помяни ты мои слова, что всё вернет.
     
Муромский. Да ведь, Иванушка… не грабленые…
     
Иван Сидоров. Знаю, мой отец, знаю… Вернет — ты только веруй…
     
Муромский. Да ты смотри, свои-то деньги в Стрешневе получи… слышишь…
     
Иван Сидоров. Слушаю, батюшко, получу.
     
Муромский. Лес, что ли, Бельковский продай.
     
Иван Сидоров. Там, сударь, видно будет; — а теперь мне надо к Кандиду Касторычу добежать да известить, что вы в четыре часа будете.
     
Муромский. Хорошо, хорошо… (Завернув вещи, показывает на них.) Как же это, братец? — вот бриллианты-то ведь ему же… тово… их не везти так?
     
Иван Сидоров. Как можно. А вы вот заедете к ювелиру да ему и отдадите. Ведь копеек десять, больше не скинет.
     
Муромский. Так ты сперва со мною ступай, — а то я, брат, плохо… в-и- и-и-жу… да и на уме-то у меня что-то темно стало… (Трет себе голову.)
     
Лидочка (взявши егоза руку). Папенька! Что с вами?.. Папенька!..
     
Муромский. Нет, ничего, мой друг… я ничего… (Сбирается.)
     
Лидочка. Голубчик вы мой… (помогает ему)…не беспокойте себя… ради Бога, не беспокойте… ну для меня. (Обнимает его.) Иван Сидоров, ты, смотри, с нами.
     
Муромский. Да, брат, с нами… с нами…
     
Иван Сидоров. Слушаю, матушка, с вами. (Берет вещи, шапку и отворяет им двери. Лидочка ведет отца под руку. Атуева поддерживает его с другой стороны. Уходят.)
    
    
     
      
Явление III
     
     
Нелькин (один).
     
Нелькин (смотрит им вслед и закрывает себе лицо; потом быстро выходит на авансцену). Боже мой!. (Ударив себя в грудь). Сердце пустое — зачем ты бьешься?!.. Что от тебя толку, праздный маятник? — (колотишься ты без пользы, без цели? (Показывает на место, где стоял Иван Сидоров.) Простой мужик и полезен и высок-а я?!.. Месть! Великую месть всякой обиде, всякому беззаконию затаю я в сердце!.. Нет, не затаю — а выскажу ее всему православному миру! — На ее угольях накалю я клеймо и влеплю его прямо в лоб беззаконию!!.. (Хочет идти.)
    
    
     
      
Явление IV
     
     
Нелькин. Лидочка вбегает.
     
Лидочка. Владимир Дмитрич… Владимир Дмитрич, вы здесь?
     
Нелькин (бросаясь к ней). Здесь! Здесь! — Что вы?
     
Лидочка. Дайте мне гофманские капли…
     
Нелькин. А что? — Что случилось?!! (Ищет капли.)
     
Лидочка. Нет, нет, ничего не случилось — а я боюсь только! — он очень слаб.
     
Нелькин (подает ей). Вот они! — Это ничего; Бог даст, ничего.
     
Лидочка (уходя). Вы не уходите, пожалуйста! — Вы нас не оставляйте…
     
Нелькин. Господь с вами!.. Я ли вас оставлю?.. Да что я могу для вас? Видите, какое я создание — какая судьба! — Вот и теперь, ну на что я вам годен?
     
Лидочка. Да неужели же только одне деньги нужны; вы нас любите? — Правда ли?
     
Нелькин. О, правда! святая, чистейшая правда!.. Этою любовью весь горю, я полон ею, ею только и живу…
     
Лидочка протягивает ему руку, он покрывает ее поцелуями, они выходят вместе.
     
Занавес опускается.
    
   
   
    
     
Действие пятое
    
    
     
Комната канцелярии. Дверь в кабинет отворена.
    
    
     
      
Явление I
     
     
Тарелкин (один).
     
Тарелкин (стоит у авансцены и в раздумье, посмотрев на часы). Еще несколько минут, и ввалит он к нам с полным возом. Признаться, вижу я дело горячее — хватил тридцать!.. А он и сдался! Стало, дело-то сделал я, ей-Богу, я, — а не он!
     
Варравин также в раздумье проходит всю сцену, уставляется на Тарелкина и, постоявши несколько минут, удаляется обратно.
     
…Стало, по-настоящему, по истине от всего куша половина мне!.. Не даст… Да что тут — отрежу ему начистоту, так и даст… В этих случаях что нужно? Характер — да; характер и больше ничего. (Трет руки.) Пятнадцать тысяч!.. Ведь я богат! Как подумаешь, как это странно: был беден, ведь как беден: нет той сумы нищенской — ну — старых панталон, которые были бы беднее меня — и вдруг имею состояние — богат. И слово-то какое увесистое, точно оно на вате: богат. — Приятно! — Нет, что ни говори, а я уважаю этот закон природы; — именно закон природы: потому многочисленные опыты показывают — был беден, ничего не имел — и вдруг богат…
     
Варравин проходит снова по сцене и, постоявши, удаляется.
     
Рассвирепеет же и он! — ой, ой, ой, рассвирепеет; — а я в отставку — да мне что?.. Всего я насмотрелся, всего и напробовался… Рвал я цветы на берегах Мойки, вил я венки на берегах Фонтанки — вкусил и сластей Невских! Цветы эти оказались то самое терние, которое Левиафан безвредно попирал ногой; от венков вот что осталось (поднимает парик и показывает совершенно лысую голову), от сластей Невских вставил моржовые зубы! Бог с ним, это величие. Укачу в матушку-Москву — город тихий, найму квартирку у Успенья на Могильцах, в Мертвом переулке, в доме купца Гробова, да так до второго пришествия и заночую.
     
Варравин показывается опять, слышен шум в передней; Тарелкин кидается к нему.
     
Ваше Превосходительство! — Он!.. Он!!.. приехал!..
     
Варравин (очень спокойно). Ну что же? — Примите его, одержите, да мне и доложите.
     
Тарелкин. Слушаю-с.
     
Варравин. Да смотрите, как я приказывал, позовите сейчас экзекутора!.. (Уходит в кабинет.)
     
Тарелкин (бросается к своему столу, садится и листует бумаги). На какого черта ему экзекутор? — Зачем ему эта скотина экзекутор?.. Не понимаю…
    
    
     
      
Явление II
     
     
Входит Муромский, несколько согнувшись, тяжело дышит, боковой карман у него туго набит. Тарелкин углубляется в бумаги и, выворотя белки, следит.
     
Муромский (подходя к Тарелкину). Кандид Касторыч, — а Кандид Касторыч — это я!
     
Тарелкин. Ах, Боже мой, а я за делами вас и не заприметил.
     
Муромский. Все в трудах… Можно, что ли?
     
Тарелкин. Занят — повремените… не угодно ли… (Указывает ему на стул.)
     
Муромский медленно садится и осматривается. Тарелкин углубляется в бумаги. Молчание.
     
Муромский. Батюшка, извините меня — нельзя ли стаканчик водицы? — что-то тяжело, горло пересыхает; все вот жажда мучит.
     
Тарелкин. Отчего же, помилуйте, сейчас… (Встает, в сторону.) Точно перед операцией, все воду пьет. (Уходит.)
     
Муромский (один). Вот чем кончилось! Боже мой! — все… все… даже и бриллианты!!.. Выходит, что Михайло-то Кречинский мне пророчество писал…
     
Тарелкин (входит с стаканом воды). А! Петр Константинович, мы ли вам не служим?
     
Муромский (пьет и обтирает себе лицо). Благодарю вас, благодарю.
     
Тарелкин (собирая бумаги в кучу). Я вот сейчас пойду с докладом и об вас скажу — да вы, смотрите, недолго, (на ухо) он уж все сделает — будьте покойны.
     
Муромский. Хорошо, хорошо.
     
Тарелкин. Ведь у него дел-то гора целая. (Потряхивая бумагами.) Видите! (Идет в кабинет.)
    
    
     
      
Явление III
     
     
Муромский (один).
     
Муромский (слабым голосом). Господи (осматривается), как, Даниил, вверженный в ров львиный… вот она, волчья-то яма. (Достает из кармана бумажник и вынимает бумагу.) Ей-ей, — точно пророчество писал… (читает с выражением и ударением)… но бывает уголовная или капканная взятка, — она берется до истощения, догола… (осматривает себя)… догола… производится она по началам и теории Стеньки Разина и Соловья Разбойника; совершается она под сению и тению дремучего леса законов… (осматривает обстоящие его шкафы и читает) свод законов… свод законов… так!.. (продолжает) помощию и средством капканов, волчьих ям и удилищ правосудия, — и в эти-то ямы (опять осматривается) попадают без различия пола, возраста и звания, ума и неразумия, старый и малый, богатый и сирый…
     
Тарелкин (выходя с бумагами). Пожалуйте.
     
Муромский складывает бумагу, кладет в бумажник и плетется в кабинет.
     
(Один.) Опять об экзекуторе? Что же он такое сделать-то хочет?.. (Думает.)… Нет, стало, глуп, не понимаю…однако позвать надо. (Уходит в среднюю дверь.)
     
Сцена — минуту или две остается пустою…. Глубокая тишина….
    
    
     
      
Явление IV
     
     
Тарелкин входит, за ним экзекутор Живец.
     
Тарелкин (продолжая разговор)… Не знаю, право, не знаю. Говорили Максим Кузьмич, что Его Превосходительству угодно сделать это экономическим путем.
     
Живец. Я не прочь! Я от экономического пути не прочь! Как Его Превосходительству угодно. (Направляется к кабинету.)
     
Тарелкин (заступая ему дорогу). Нет, — обождите.
     
Живец. А что?
     
Тарелкин. У них проситель.
     
Живец. А- ну! это не по моей части… (начинает ходить по комнате)… и действительно, от этих подрядов, друг мой, Кандид Касторыч, одно только нарекание; верите ли, одно нарекание…
     
Тарелкин (посматривая в кабинет). Очень верю, очень верю.
     
Живец. Ей-ей. Ведь оно только нарядно смотрит, что вот подрядчик! — а в сущности он, Иуда, выеденного яйца не стоит… так-то, дружище!
     
Тарелкин (та же игра). Очень верю, очень верю.
     
Живец. Жить нечем! — Потому это у них как: у каждого подрядчика свое место, другой уж и не суйся — ты, говорит, там, а я, говорит, здесь; у них эти места ведь по рукам разобраны. Хорошо. Вот я этак, по должности-то, смотрю, да и вижу, что он без малого рубль на рубль хватил; ведь хорошо? Так что же: норовит он, бестия, дюжину персиков тебе на подносе поднести или малины к Светлому Празднику. Ну судите сами, — служил я в военной службе — что ж мне малина?.. У меня дети, что же мне малина?.. Ведь я не млекопитающее?..
     
Тарелкин (идет в кабинет и останавливается против Живца). Ну нет… Вы млекопитающее. (Проходит.)
     
Живец (оскорбившись). Я?.. Млекопитающее! — ну а ты свинья!..
     
Тарелкин (подойдя к двери кабинета). Ваше Превосходительство! — Экзекутор Живец.
     
Варравин (из кабинета). Очень хорошо. (Раскланиваясь в дверях с Муромским.) Будьте уверены — я рассмотрю ваше дело с полным вниманием (кланяется), с полным вниманием. (Уходит в кабинет.)
    
    
     
      
Явление V
     
     
Муромский, Тарелкин и Живец.
     
Тарелкин (тихо Муромскому). Ну что, батюшка?
     
Муромский. Обещал.
     
Тарелкин. Ну, — вы все объяснили?
     
Муромский. Да объяснил…
     
Тарелкин. Передали все??
     
Муромский. Как следует.
     
Тарелкин. Ну так и будьте покойны — все будет сделано в лучшем виде (кланяется) — в лучшем виде.
     
Муромский (тоже кланяется). Дай Бог, дай Бог. (Выходя на авансцену.) Как будто и полегче стало… лишь бы мне ее, мою горлинку, душу-то мою увидеть спокойную… (Покачав головою.) Господи! слепота человеческая!.. вот: копил, копил, про нее ведь копил, а вот куда… последнее свез… ну их, деньги!.. Будь оне прокляты — от них все вышло. (Медленно уходит.)
     
Живец (Тарелкину). Теперь можно?
     
Тарелкин (в духе). Теперь можно, можно.
     
Живец направляется в кабинет.
    
    
     
      
Явление VI