1 2 3 4 5 6 7 
бедно одетая старуха отталкивающей внешности.

Капитан (приходит
в себя, встает, оглядыва­ется). Так, оставили меня одного, бандиты! (Замеча­ет старуху, пугается.) Кто вы? Что вам
нужно?

Старуха.
Я только хотела закрыть ворота, гос­подин хороший.

Капитан.
Почему? Зачем?

Старуха.
Потому что они распахнулись, как раз когда я мимо шла!

Капитан.
Стащить что-нибудь вздумала!

Старуха.
Да тут тащить-то нечего! Кристин сказывала!

Капитан.
Кристин!

Старуха.
Спокойной ночи, господин хороший, сладких снов! (Закрывает ворота и уходит.)

*    * *

Алис появляется слева с
подушками и пледом.

Капитан.
Кто это там был? Там был кто-нибудь?

Алис.
Да старая Майя из дома призрения мимо прошла.

Капитан.
Ты уверена?

Алис.
Испугался?

Капитан.
Я? Испугался? Нисколько!

Алис.
Не хочешь идти в постель, ложись здесь.

Капитан (идет и
ложится на кушетку). Вот тут и буду спать! (Хочет схватить Алис за руку, но та увертывается.)

Курт входит с графином в
руках.

Курт,
не оставляй меня!

Курт. Я
буду рядом всю ночь! Алис, иди спать!

Капитан.
Спокойной ночи, Алис!

Алис (Курту).
Спокойной ночи, Курт!

Курт.
Спокойной ночи!

*   
* •

Курт (берет
стул и садится рядом с ложем Ка­питана). Может, снимешь сапоги?

Капитан.
Нет! Солдату полагается всегда быть в боевой готовности!

Курт.
Ожидаешь баталии?

Капитан.
Возможно!.. (Приподнимается
с поду­шек.) Курт! Ты
единственный, кому я открываюсь! Послушай! Если я сегодня ночью умру...
позаботься о моих детях!

Курт.
Непременно!

Капитан.
Спасибо! На тебя я полагаюсь.

К у р
т. А ты можешь объяснить, почему ты на ме­ня полагаешься?

Капитан.
Мы с тобой не были друзьями, ибо я не верю в дружбу, и семьи наши постоянно враждо­вали...

Курт. И
тем не менее ты на меня полага­ешься?

Капитан.
Да! И сам не знаю почему!

Молчание.
Капитан.
Как думаешь, я умру?

Курт. Как
и все мы! Для тебя исключения не будет! Капитан.
Преисполнен горечи?

Курт.
Да!.. Боишься смерти? Тачка и огород! Капитан.
А вдруг это не конец?

Курт.
Многие так считают!

Капитан.
И что потом?

Курт.
Полагаю, сплошные сюрпризы! Капитан. Но ведь
точно-то не известно.

Курт.
Нет, в том-то и дело. Поэтому надо быть готовым ко всему.

Капитан.
Надеюсь, ты не так наивен, чтобы ве­рить... в ад?

Курт. А
разве ты в него не веришь? Ведь в са­мом пекле живешь!

Капитан.
Это всего лишь метафора!

Курт..
Свой ад ты изобразил с такой достовер­ностью, что тут и речи быть не может о метафорах
— ни о поэтических, ни о каких-либо еще!

Молчание.

Капитан.
Знал бы ты, какие муки я терплю. Курт. Физические?

Капитан.
Нет, не физические!

Курт.
Значит, душевные, ибо третьего не дано!

Пауза.

Капитан (приподнимается
с дивана). Я не хочу умирать!

Курт.
Недавно ты желал уничтожения! Капитан. Да, если оно
безболезненно!

Курт. Но
это не так!

Капитан.
Что же, стало быть, это и есть унич­тожение?

Курт. Его
начало!

Капитан.
Спокойной ночи!
Курт.
Спокойной ночи.

Занавес

Декорация та же, но
лампа почти погасла, в окна и застеклен­ные двери задника сочится хмурый рассвет;
море штормит. На батарее, как и прежде, выставлен часовой. На кушетке спит Капитан. Курт сидит рядом на стуле, бледный, измученный.

Алис (входит слева). Спит?

Курт.
Заснул на рассвете.

Алис.
Как прошла ночь?

Курт.
Временами он задремывал, а так все боль­ше говорил.

Алис.
О чем?

Курт.
Рассуждал о религии, словно школь­ник, но с таким видом, будто разрешил все
миро­вые загадки! И наконец под утро изобрел бессмер­тие
души.

Алис.
Себе на потребу!

Курт.
Безусловно! Никогда не встречал подобного высокомерия. «Я существую, следовательно,
Бог есть».

Алис.
До тебя таки дошло!.. Посмотри на эти сапоги! Дай ему волю, он бы ими расплющил
землю в плоский блин! Ими он топтал чужие поля и угодья, ими наступал людям на
ноги, а мне — на голову!.. Вот и настигла тебя пуля, медведь-шатун!

Курт. Он
был бы смешон, не будь в нем трагиз­ма, однако, при всем его ничтожестве, в нем
есть чер­ты величия! Неужели у тебя не найдется ни единого доброго слова для
него?

Алис (садится).
Найдется, лишь бы он не услы­шал: от малейшей похвалы спесь буквально ударяет
ему в голову.

Курт. Он
ничего не слышит, я дал ему морфий!

Алис.
Эдгар вырос в бедном доме с целым вы­водком детей и с ранних лет был вынужден помогать
семье, давая уроки, поскольку отец был шалопай, ес­ли не хуже. Отказаться от
утех молодости и горбить спину ради выводка неблагодарной ребятни, к тому же не
им самим произведенной на свет, нелегкое ис­пытание для юноши. Я была совсем
девчонкой, когда впервые увидела его — без верхнего платья, зимой, в
двадцатипятиградусный мороз... а на сестренках — красивые теплые пальтишки... я
восхищалась им, но его уродство приводило меня в ужас. Он ведь пора­зительно безобразен,
правда?

Курт. Да,
и в его уродстве есть что-то богомерз­кое! Оно особенно бросалось в глаза во
время на­ших с ним стычек; а потом, когда Эдгара не было рядом, образ его
разрастался до чудовищных размеров и форм и буквально преследовал меня, точно
приви­дение!

А л и
с. А мне каково, представляешь?!. Между тем годы, пока он ходил в младших
офицерах, были для него настоящей пыткой! Правда, время от времени ему помогали
— кое-кто из денежных людей. В этом он признаваться не желает и помощь
принимает как должное, не выказывая ни малейшей благодарности!

Курт. Мы
же собирались говорить о нем хорошее!

Алис.
После его смерти! Ну ладно!.. Больше я ни­чего не помню!

Курт.
По-твоему, он злой человек!

Алис.
Да. Но в то же время бывает добрым и чув­ствительным!.. Не дай Бог иметь такого
врага!

Курт.
Почему он не стал майором?

Алис.
Неужели не понятно? К чему им началь­ник, который, еще будучи подчиненным, проявил
се­бя тираном! Но упаси тебя Бог заговорить с ним на эту тему; сам он
утверждает, что не хотел становить­ся майором... Про детей упоминал?

Курт. Да,
страшно тоскует по Юдифи.

Алис.
Еще бы! О! Знаешь, что такое Юдифь? Точная его копия, и он выдрессировал ее,
чтобы на­травливать на меня! Представь себе, моя собственная дочь... подняла на
меня руку!

Курт. Ну,
это уж слишком!

Алис.
Тихо! Он пошевелился!.. А вдруг он все слышал?.. Ему ведь коварства не
занимать!

Курт. И
правда, просыпается!

Алис.
На тролля похож, а? Я боюсь его!

Пауза.

Капитан (ворочается,
просыпается, встает и об­водит взглядом комнату). Утро! Наконец-то!

Курт. Как ты?

Капитан.
Плохо!

Курт.
Врача вызвать?

Капитан.
Не надо!.. Я хочу увидеть Юдифь! Мою девочку!

Курт.
Может, не мешало бы распорядиться на­счет дома, пока не поздно, пока ничего не
случилось?

Капитан.
О чем это ты? Что может случиться?

Курт. То,
что случается со всеми!

Капитан.
Э, вздор! Так легко я не умру, не на­дейтесь! Не радуйся раньше времени, Алис!

Курт.
Подумай о детях! Составь завещание, что­бы твоей жене хоть было на чем спать!

Капитан.
Выходит, она получит наследство при живом муже?

Курт.
Нет, нет! Но если что-нибудь случится, ее не выкинут на улицу! Должна же та,
кто двадцать пять лет убирала дом, протирала и полировала ме­бель, иметь
хоть какое-то право на все это! Позволь, я приглашу аудитора?

Капитан.
Нет!

Курт.
Какой же ты жестокий, хуже, чем я думал!

Капитан. Вот, опять! (Падает на кушетку без сознания.)

*    * *

Алис (идет направо). На кухне люди, мне нужно идти! Курт. Иди! Здесь делать особо нечего!

Алис выходит.

Капитан (приходя в себя). Ну, Курт, как ты на­мерен организовать свой карантин?

Курт. Да
уж как-нибудь справлюсь!

Капитан.
Нет, я комендант острова, и тебе иметь дело со мной — не забывай!

Курт. Ты
когда-нибудь видел карантинный пост?

Капитан.
Это я-то? Да тебя еще на свете не было! И я дам тебе совет: не размещай дезинфекци­онные
печи слишком близко к берегу.

Курт. А я
как раз собирался расположиться по­ближе к воде...

Капитан.
Сразу видно, как ты разбираешься в своем деле! Вода ведь бациллоносная среда,
жизне­творная стихия.

Курт. Но
соленая морская вода необходима для смывания нечистот!

Капитан.
Идиот!.. Ну, получишь жилье, бери к се­бе детей.

Курт.
Думаешь, они согласятся?

Капитан.
Естественно, если ты хоть немного мужчина! И на окружающих это произведет благо­приятное
впечатление — покажешь себя человеком долга и в этом пункте...

Курт. Я
никогда не пренебрегал своим долгом в этом пункте!

Капитан (повышает голос). ...и в этом пункте, самом твоем уязвимом...

Курт. Я
же сказал...

Капитан (продолжает).
...потому что детей та­ким образом не бросают...

Курт.
Давай, продолжай!

Капитан.
Я, как твой родственник, твой стар­ший родственник, имею определенное право
говорить тебе правду, даже если это горькая правда... И пожа­луйста, не
обижайся...

Курт. Ты
не проголодался?

Капитан.
Проголодался!..

Курт.
Хочешь чего-нибудь легкого?

Капитан.
Нет, крепкого.

Курт.
Тогда тебе конец!

Капитан.
Мало того что болеешь, так еще и го­лодай.

Курт. Что
делать!

Капитан.
И пить нельзя, и курить нельзя! Ка­кой тогда толк в жизни!

Курт.
Смерть требует жертв, иначе она мешкать не станет!

*   
*
*

Алис (входит с цветами, телеграммами и пись­мами). Это тебе! (Бросает цветы на письменный стол.)

Капитан (польщенный).
Мне!.. Дай-ка посмот­реть!..

Алис.
Всего лишь от унтеров, музыкантов и кап­ралов!

Капитан.
Ты завидуешь!

Алис.
Чему? Будь это лавровые венки... дело дру­гое, но тебе венков никогда не
получить!

Капитан.
Гм!.. Телеграмма от полковника... Ну-ка, прочитай, Курт! Полковник, что ни говори,
джентльмен... хоть и чуточку идиот!.. Вот, от... Что здесь написано? Это от
Юдифи!.. Пожалуйста, отбей телеграмму, чтобы приезжала следующим парохо­дом!..
да! Что ни говори, а друзья-то все-таки у меня есть, и какие! Не забыли про
больного, человека за­служенного, поднявшегося над своим сословием, че­ловека
без страха и упрека!

Алис.
Не понимаю! Они тебя что, поздравляют с болезнью?

Капитан.
Гиена!

Алис (Курту). У
нас тут был один врач, его так все ненавидели, что, когда он уехал с острова,
уст­роили банкет — не в его честь, а в честь его отъезда.

Капитан.
Поставь цветы в вазы... Я не отлича­юсь легковерностью, и люди — подонки, но
это скром­ное чествование, видит Бог, вполне искренне... не мо­жет не быть
искренним!

Алис.
Глупец!

Курт (читает телеграмму). Юдифь сообщает, что приехать не сумеет, поскольку
пароход из-за шторма не ходит!

Капитан.
Это все?

Курт.
Не-ет! Тут еще приписка!

Капитан.
Читай!

Курт. Ну,
она просит папочку не пить так много!

Капитан.
Какой стыд!.. Вот они, дети! Моя един­ственная любимая дочь... моя Юдифь! Мое
божество!

Алис.
И подобие!

Капитан.
Вот она, жизнь! И ее высшее блажен­ство. Тысяча чертей!

Алис.
Что посеял, то и пожал. Ты натравливал ее на мать, теперь она идет против отца!
Говори по­сле этого, что Бога нет!

Капитан (Курту).
Что пишет полковник?

Курт. Он
без лишних слов удовлетворил проше­ние об отпуске!

Алис.
Это я просила!

Капитан.
Я в отпуск не пойду!

Алис.
Приказ уже составлен!

Капитан.
Это меня не касается!

Алис.
Видишь, Курт, для этого человека не сущест­вует ни законов, ни конституции, ни
норм человеческо­го поведения... Он стоит над всем и всеми, Вселенная со­здана
для его личного пользования, Солнце и Луна вра­щаются лишь для того, чтобы
вознести его славу к звездам; таков мой муж! Жалкий капитанишка, не су­мевший
даже стать майором, его напыщенность вызыва­ет смех, а он воображает, будто
страх; эта кляча боится темноты и верит барометрам, и ко всему этому заключи­тельный
акт: тачка навоза, да еще и не лучшего качества!

Капитан (обмахивается
в полном самоупоении букетом, не слушая Алис). Ты Курта завтраком на­кормила?

Алис.
Нет!

Капитан.
Иди и скоренько приготовь два, два отличных бифштекса.

Алис.
Два?

Капитан.
Один — мне!

Алис.
Но нас же трое!

Капитан.
Ты тоже будешь? Ну, тогда три! Алис.
А откуда я их возьму? Вчера ты пригла­сил Курта поужинать, а в доме не было
даже корки хлеба; Курт просидел возле тебя всю ночь на голод­ный желудок и кофе
не мог выпить, поскольку кофе нет, а в кредит нам больше не отпускают!

Капитан (Курту).
Она злится на меня за то, что я вчера не умер!

Алис.
Нет, за то, что ты не умер двадцать пять лет назад, что не умер прежде, чем я
появилась на свет!

Капитан (Курту).
Вот, послушай ее!.. Вот что получается, когда заключаешь брак, мой милый Курт!
А этот уж точно заключен не на небесах!

Алис и Курт обмениваются
многозначительными взглядами.

(Встает с кушетки и направляется к двери.) Кстати! Вы как
хотите, а я отправляюсь на службу! (Надева­ет
старолюдную артиллерийскую каску с султаном, перевязь с саблей и шинель.) Если меня будут
спра­шивать, я на батарее!

Алис и Курт тщетно
пытаются его остановить.

Прочь
с дороги! (Выходит.)

Алис.
Иди, иди! Ты всегда уходишь, чувствуя, что сражение проиграно, поворачиваешься
спиной, а жене предоставляешь прикрывать отступление — ге­рой во хмелю, хвастун
без удержу, лжец. Пропади ты пропадом!

*   
* •

Курт.
Неслыханно!

Алис.
Ты еще не знаешь всего!

Курт.
Неужели есть и еще что-то?

Алис.
Но мне стыдно...

Курт.
Куда он сейчас пошел? Откуда силы взял?

Алис.
Тебе бы только вопросы задавать! К унте­рам отправился, поблагодарить за
цветы... останется с ними выпить и закусить! И будет поливать грязью
офицеров... Если бы ты знал, сколько раз ему угрожали отставкой! Его держат
лишь из сострадания к семье! А он воображает, будто из-за страха перед его
превос­ходством! И бедных офицерских жен, всячески нам по­могавших, он ненавидит
и говорит про них гадости!

Курт.
Должен признаться — я добивался этого назначения в надежде обрести здесь, у
моря, покой... о ваших отношениях я ничего не знал...

Алис.
Бедный Курт!.. Где же ты поешь?

Курт. Э,
пойду к доктору, а вот ты-то как? По­зволь, я все устрою.

Алис.
Только чтоб он не пронюхал, а то он меня прикончит!

Курт (смотрит в окно). Смотри, стоит на валу, на самом ветру!

Алис.
Жалко его... ну почему он такой!

Курт. Вас
обоих жалко!.. Чем вам можно помочь?

Алис.
Не знаю... Пришла еще целая пачка сче­тов! Он их и не заметил!..

Курт.
Иногда не видеть — счастье!

А л и
с (у окна). Распахнул шинель, подставил грудь ветру! Он хочет
умереть!

Курт. Не
думаю, ибо только что, чувствуя, как жизнь покидает его, он начал цепляться за
мою, при­нялся расспрашивать о моих делах, словно хотел влезть в меня и жить
моей жизнью.

Алис.
Вот она, его вампирская натура... вмеши­ваться в чужие судьбы, высасывать
интерес из чужих жизней, устраивать чужие дела, поскольку его собст­венная
жизнь ему совершенно неинтересна. И запо­мни, Курт, ни в коем случае не
подпускай его к своей семье, не знакомь его со своими друзьями, ибо он от­нимет
их у тебя и приберет к рукам... В этом он на­стоящий колдун!.. Приведись ему
встретиться с твои­ми детьми, и у него, как ты скоро убедишься, никого ближе их
не будет, он начнет давать им советы и вос­питывать их по собственному
разумению, но прежде всего — против твоего желания.

Курт.
Алис! А не он ли, случаем, лишил меня детей при разводе?

Алис.
Поскольку все уже в прошлом — да, он!

Курт. Я
подозревал это, но не был уверен! Зна­чит, он!

Алис.
Когда ты, полностью доверяя моему мужу, отправил его посредником к своей жене,
он принялся обхаживать ее и научил, как отобрать у тебя детей!

Курт. О
Господи!.. Боже правый! Алис. Вот тебе еще одна его сторона!

Молчание.

Курт.
Знаешь, сегодня ночью... он, думая, что уми­рает... взял с меня обещание
позаботиться о его детях!

Алис.
Но ты, надеюсь, не собираешься мстить моим детям?

Курт.
Исполнив обещание? Конечно! Я буду за­ботиться о ваших детях!

Алис.
Страшнее мести ты и выдумать не мог, ибо сильнее всего на свете он ненавидит
благородство!

Курт.
Стало быть, я могу считать себя отомщен­ным! Не прибегая к мести!

Алис.
Для меня месть — орудие справедливости, и я ощущаю душевный подъем, видя, как
бывает на­казано зло!

Курт. Ты
по-прежнему стоишь на своем!

Алис.
И буду стоять до конца! И если я когда-нибудь прощу или полюблю врага, можешь
назвать меня лицемеркой!

Курт.
Алис! Человек иногда обязан о чем-то умол­чать, чего-то не заметить! Это
называется снисхожде­нием, и мы все в нем нуждаемся!

Алис.
Только не я! Моя жизнь чиста и открыта, и я никогда не играла краплеными
картами.

Курт.
Сильно сказано!

Алис.
Нет, слишком слабо! Ведь сколько неза­служенных мучений я претерпела ради этого
челове­ка, которого никогда не любила...

Курт.
Почему ты вышла за него?

Алис.
Знать бы!.. Потому что он взял меня! Со­блазнил! Понятия не имею! И потом, мне
хотелось выбиться наверх, в сливки общества...

Курт. И
ты бросила свое искусство!

Алис.
Всеми презираемое!.. Но, знаешь, он меня обманул! Сулил красивую жизнь...
уютный семейный очаг! А оказалось — одни долги... золото блестит лишь на
мундире, да и то не золото вовсе! Он обма­нул меня!

Курт.
Погоди, погоди! Молодой влюбленный обычно с надеждой смотрит в будущее... а если
на­дежды не всегда сбываются, его надо простить! У ме­ня на совести такой же
обман, но я не считаю себя обманщиком!.. Что ты там на валу высматриваешь?

Алис.
Смотрю, не упал ли он.

Курт.
Что, упал?

Алис.
К сожалению, нет! Вечно он меня обма­нывает!

Курт.
Тогда я иду к доктору и судье!

Алис (садится у окна). Иди, мой милый Курт. Я посижу здесь и подожду. А ждать я научилась!

Антракт

Та же декорация при
дневном освещении. На батарее по-преж­нему расхаживает часовой. Алис сидит в кресле справа; у нее

седые волосы.

Курт (постучав,
входит слева). Добрый день, Алис!

Алис.
Добрый день, друг мой! Присаживайся!

Курт (садится в кресло слева). Пароход прича­ливает!

Алис.
Представляю, что будет, если он с ним приехал!

Курт. Он
приехал — я видел, как блеснула его каска... Что он делал в городе?

Алис.
Можно вычислить. Он надел парадный мун­дир, значит, был у полковника, прихватил
перчатки — стало быть, наносил визиты.

Курт. Ты
заметила, какой он вчера был спокой­ный? С тех пор как бросил пить и во всем соблюдает
умеренность, он стал другим человеком — уравнове­шенным, сдержанным,
внимательным...

Алис.
Знаем мы эти штучки, но будь он трезвым все время — вот был бы кошмар для человечества.
Пожалуй, человечеству повезло, что виски делает его смешным и безвредным!

Курт.
Зеленый змий укротил его!.. Но ты обра­тила внимание, что, после того как
смерть отметила его своей печатью, он держится с каким-то возвы­шенным
достоинством? Не исключено, что открыв­шаяся ему идея бессмертия заставила его
переменить взгляд на жизнь.

Алис.
Ты заблуждаешься! Он порождает зло! Не верь тому, что он говорит, потому что он
намеренно лжет! И никто лучше него не владеет искусством интриг...

Курт (разглядывает Алис). Алис! Что это? Ты поседела за последние две ночи!

Алис.
Нет, друг мой, я уже давно седая; просто перестала красить волосы, потому что
мой муж умер! Двадцать пять лет в крепости... Ты слыхал, что здесь когда-то
была тюрьма?

Курт.
Тюрьма! Стены и впрямь тюремные!

А л и
с. А моя кожа! Даже у детей лица приобрели здесь тюремный цвет!

К у р
т. С трудом представляю себе детский лепет в этих стенах!

А л и
с. А лепета почти и не было! И те двое, что умерли, погибли от недостатка
света!

Курт. Как
ты думаешь, что теперь будет?

Алис.
Решающее сражение, с нами обоими! Когда ты читал телеграмму от Юдифи, в его глазах
сверкну­ла знакомая мне молния. Предназначавшаяся, естест­венно, ей, но, как
тебе известно, Юдифь неприкосно­венна, и посему заряд ненависти ударил в тебя!

Курт. И
что, по-твоему, он собирается предпри­нять против меня?

Алис.
Трудно сказать, но он обладает невероят­ной способностью или везением
вынюхивать чужие тайны... и ты, наверное, заметил, как весь вчерашний день он
буквально жил твоим карантином, как выса­сывал интерес из твоей жизни, живьем
пожирал тво­их детей... Настоящий людоед, я его знаю. Его соб­ственная жизнь
покидает его или уже покинула...

Курт. Мне
тоже показалось, что он уже по другую сторону. Лицо как будто фосфоресцирует,
точно он начал разлагаться... и глаза горят, словно блуждающие могильные или
болотные огоньки... Он идет! Скажи, тебе никогда не приходило в голову, что он
ревнует?

Алис.
Нет, ему высокомерие не позволяет!.. «По­кажи мне того, к кому мне стоило бы
ревновать!» Это его слова!

Курт. Тем
лучше; у него даже недостатки отли­чаются определенными достоинствами!.. Пойти
мне все-таки встретить его?

Алис.
Не проявляй учтивости, иначе он обвинит тебя в двуличии! А когда он примется
врать, сделай вид, будто веришь; я прекрасно умею переводить его ложь и с
помощью собственного словаря всегда вы­уживаю правду!.. Я предчувствую что-то
ужасное... Курт, только не выходи из себя!.. В нашей долгой борь­бе у меня было
единственное преимущество — я была трезва и потому не теряла присутствия
духа... А он всегда проигрывал — из-за виски!.. Ну, сейчас увидим!

*   
*
*

Капитан (входит
слева,
на нем парадный мун­дир, каска, шинель, белые перчатки. Спокойный, дер­жится с достоинством, но лицо бледное,
глаза вва­лились. Нетвердыми шагами пересекает сцену и са­дится, не снимая
каски и шинели, далеко от Алис и Курта, с правой стороны. Во время разговора
держит саблю между коленями). Добрый день!.. Из­вините, что вот так фазу сажусь,
но я немного устал!

Алис и Курт.
Добрый день, с приездом!

Алис.
Как ты себя чувствуешь?

Капитан.
Превосходно! Просто немного устал!..

Алис.
Что нового в городе?

Капитан.
Всего помаленьку! Был, между про­чим, у врача, и он сказал, что у меня ничего серьез­ного
и что я проживу еще двадцать лет, если буду следить за собой.

Алис (Курту).
Врет! (Капитану.) Приятно слы­шать, дорогой!

Капитан.
Ну*с, с этим, значит, все!

Пауза, во время которой
Капитан смотрит на Алис и Курта,

точно моля их
заговорить.

Алис (Курту).
Молчи, пусть первый заговорит, раскроет карты!

Капитан (Алис). Ты
что-то сказала?

Алис.
Нет, ничего!

Капитан (медленно).
Послушай-ка, Курт!

Алис (Курту).
Вот видишь, решился!

Капитан.
Я... я, как ты знаешь, был в городе!

Курт согласно кивает
головой.

Э-э,
ну и кое с кем познакомился... в частности... с молодым адъюнктом (медлит)... артиллеристом! (Па­уза, Курт проявляет признаки беспокойства.) И по­скольку... у нас здесь нет адъюнктов, я
договорился с полковником, чтобы его прислали сюда!.. Тебя это известие должно
обрадовать, тебя в особенности, ес­ли учесть, что речь идет... о... твоем сыне!

Алис (Курту).
Вампир! Убедился?

Курт. При
нормальных обстоятельствах это, без­условно, обрадовало бы любого отца, но в моем
поло­жении я испытываю лишь мучительную неловкость!

Капитан.
Не понимаю!

Курт. А
тебе и не надо понимать, хватит и того, что я этого не хочу!

Капитан.
Вот как, неужели?! Так знай: молодой человек уже получил назначение и с этой
минуты находится у меня в подчинении!

Курт. В
таком случае я заставлю его перевестись в другой полк!

Капитан.
Этого ты сделать не можешь, посколь­ку не имеешь прав на сына!

Курт. Не
имею?

Капитан.
Нет, суд присудил детей матери!

Курт.
Значит, свяжусь с матерью!

Капитан.
Ни к чему!

Курт. Ни
к чему?

Капитан.
Да, потому что я уже сам это сделал! Да-с!

Курт
встает, но тут же вновь опускается на сиденье.

Алис (Курту).
Он должен умереть!

Курт.
Людоед!

*   
* #

Капитан.
Ну-с, и с этим все! (Непосредственно к Алис и Курту.) Вы что-то сказали?

Алис.
Ничего! Ты что, оглох?

Капитан.
Немножко!.. Но ежели ты подойдешь поближе, я кое-что тебе скажу, с глазу на
глаз!

А л и
с. Ни к чему! И свидетель может пригодить­ся обеим сторонам!

Капитан.
Тут ты права — свидетелей иметь полезно!.. Но сначала один вопрос: завещание го­тово?

Алис (протягивает ему документ). Аудитор сам составил!

Капитан. В твою пользу!.. Прекрасно! (Читает бумагу, после чего тщательно рвет ее на мелкие ку­сочки и бросает их на под.) И с этим все!
Да-с!

Алис (Курту).
Ну, видел этого человека?..

Курт. Это
не человек!

*