1 2 3 
   
Декан медицинского факультета. Что есть истина?
   
Декан юридического факультета.То,что можно доказать с помощью двух свидетелей.
   
Декан богословского факультета. С помощью двух ложных свидетелей крючкотвор способен доказать все.
   
Декан философского факультета. Истина — это мудрость, а мудрость, знание есть сама философия... Философия — наука наук, знание знания, и все другие науки — слуги философии.
   
Декан медицинского факультета. Единственные науки — естественные, философия не наука, а лишь пустые спекуляции.
   
Декан богословского факультета. Браво!
   
Декан философского факультета (богослову). Ты восклицаешь «браво!». Кто ты таков? Ты заклятый враг любого знания, ты антипод науки, ты невежество и темнота...
   
Декан медицинского факультета. Браво!
   
Декан богословского факультета (медику}. Ты восклицаешь «браво!», ты, кто не видит дальше своего носа в лупу, ты, кто верит лишь своим обманчивым чувствам, своему зрению например, которое может быть дальнозорким, близоруким, слепым, тусклым, косым, одноглазым, не различающим цвета, не различающим красного, не различающим зеленого...
   
Декан медицинского факультета. Дурак!
   
Декан богословского факультета. Осел!
   
Разгорается спор.
   
Лорд-канцлер. Тихо! Не пристало воронам выклевывать друг другу глаза.
   
Декан философского факультета. Если бы мне пришлось выбирать между этими двумя — богословием и медициной, — я бы... не выбрал ни то ни другое!
   
Декан юридического факультета. А если бы я судил вас троих, то осудил бы — всех!.. Вы не способны достичь согласия ни по единому пункту и никогда не были способны на это. К делу! Каково мнение лорд-канцлера по поводу этой двери и ее открытия?
   
Лорд-канцлер. Мнение? У меня нет мнения. Я всего только назначен правительством следить, чтобы вы не переломали друг другу руки и ноги в консистории... воспитывая молодежь. Мнение? Нет уж, я воздержусь от всяких мнений. Когда-то у меня было несколько, но их тут же опровергли; мнения сразу же опровергаются — противниками, разумеется!.. Может, мы все-таки откроем дверь, даже с риском, что она скрывает опасные истины?
   
Декан юридического факультета. Что есть истина? Где истина?
   
Декан богословского факультета. Я есмь истина и жизнь...
   
Декан медицинского факультета. Я есть точное знание.
   
Декан юридического факультета. Я сомневаюсь!
   
Разгорается спор.
   
Дочь. Учителя молодежи, стыдитесь!
   
Декан юридического факультета. Лорд-канцлер, вы представитель правительства, глава учительского корпуса, вы обязаны привлечь эту женщину к ответственности за ее проступок) Она призвала вас стыдиться, это оскорбление, она назвала вас учителем молодежи в презрительном, ироническом смысле, это оскорбительные речи!
   
Дочь. Бедная молодежь!
   
Декан юридического факультета. Она сожалеет о молодежи, тем самым обвиняет нас. Лорд- канцлер, привлеките ее к ответственности!
   
Дочь. Да, я обвиняю вас, вас всех, в том, что вы сеете сомнения и разлад в умах молодых.
   
Декан юридического факультета. Послушайте, она сама пробуждает сомнения у молодежи в нашем авторитете, при этом обвиняя нас в том, что мы сеем сомнения. Разве это не преступное действие/ я спрашиваю всех праведников?
   
* * *
   
Все праведники. Конечно преступное!
   
Декан юридического факультета. Все праведники осудили тебя! Уходи с миром, к своей выгоде! Иначе...
   
Дочь. К своей выгоде? Иначе? Иначе что?
   
Декан юридического факультета. Иначе тебя побьют камнями:
   
Поэт. Или распнут на кресте.
   
Дочь. Я ухожу. Пойдем со мной, и ты узнаешь загадку!
   
Поэт. Какую загадку?
   
Дочь. Что он имеет в виду под «моей выгодой»?
   
Поэт. Вероятно, ничего. Это то, что мы называем пустословием. Он пустословил.
   
Дочь. Но он меня этим глубоко оскорбил!
   
Поэт. Потому-то,, наверное, и сказал... Таковы люди.
   
Все праведники. Ура! Дверь открыта!
   
* * *
   
Лорд-канцлер. Что скрывалось за дверью?
   
Стекольщик. Я ничего не вижу.
   
Лорд - канцлер. Он ничего не видит,так я и думал!.. Деканы! Что скрывалось за дверью?
   
Декан богословского факультета. Ничего! Это разгадка загадки мира... В начале Бог из ничего создал небо и землю.
   
Декан философского факультета. Из ничего получается ничто.
   
Декан медицинского факультета Чушь! Это ничто.
   
Декан юридического факультета. Сомневаюсь. И здесь наличествует обман. Я обращаюсь ко всем праведникам!
   
* * *
   
Дочь (Поэту)..Кто такие праведники?
   
Поэт. Кто бы знал. Все праведники — это чаще всего один человек. Сегодня я и мои близкие, завтра ты и твои близкие. Праведником назначают, или, вернее, человек сам себя назначает.
   
* * *
   
Все праведники. Нас обманули!
   
Лорд-канцлер. Кто вас обманул?
   
Все праведники. Дочь!
   
Лорд-канцлер. Не будет ли Дочь так добра сказать, что она имела в виду, открывая дверь?
   
Дочь. Нет, друзья мои! Если бы я сказала, вы бы не поверили!
   
Декан медицинского факультета. Там ведь ничего нет.
   
Дочь. Вот ты сам и сказал! Но ты не понял этого ничто!
   
Декан медицинского факультета. Она говорит чушь.
   
Все. Чушь!
   
Дочь (Поэту). Жалко их.
   
Поэт. Ты говоришь серьезно?
   
Дочь. Всегда серьезно.
   
Поэт. И праведников тебе тоже жалко?
   
Дочь. Может быть, больше всех.
   
Поэт. И деканов четырех факультетов?
   
Дочь. Их тоже, не меньше других! Четыре головы, четыре ума на одном теле! Кто создал это чудовище?
   
Все. Она не отвечает!
   
Лорд-канцлер. Тогда побейте ее!
   
Дочь. Я ответила.
   
Лорд-канцлер. Слышите, она отвечает.
   
Все. Побейте ее! Она отвечает.
   
Дочь. Отвечает она или не отвечает — побейте!.. Идем, провидец, я — далеко отсюда! — раскрою тебе загадку, но только там, в пустынном краю, где нас никто не услышит и не увидит! Ибо...
   
* * *
   
Адвокат (подходит, берет Дочь за руку). Ты забыла свои обязанности?
   
Дочь. О Господи, нет! Но у меня есть высший долг!
   
Адвокат. А твой ребенок?
   
Дочь. Мой ребенок! Что еще?
   
Адвокат. Твой ребенок зовет тебя.
   
Дочь. Мой ребенок! Горе мне, я привязана к земле!.. И эта тяжесть на сердце, этот страх... что это?
   
Адвокат. Ты не знаешь?
   
Дочь. Нет!
   
Адвокат. Это муки совести.
   
Дочь. Муки совести?
   
Адвокат. Да! И они начинаются после малейшего пренебрежения своими обязанностями, после каждого удовольствия, даже самого невинного, если вообще существуют невинные удовольствия, что сомнительно; и после любого страдания, причиненного ближнему.
   
Дочь. И спасения не дано?
   
Адвокат. Дано, одно-единственное! Немедленно исполнить свой долг».
   
Дочь. Ты похож на демона, когда произносишь слово «долг»! А если нужно исполнить два долга, как мне?
   
Адвокат. Тогда сначала исполняют один, а потом другой!
   
Дочь. Сначала высший... посему присмотри за моим ребенком, а я исполню свой долг».
   
Адвокат. Твой ребенок тоскует... способна ли ты чувствовать, как из-за тебя страдает человек?
   
Дочь. В душе моей сумятица... она разрывается пополам и тянет в разные стороны!
   
Адвокат. Видишь, таковы диссонансы жизни!
   
Дочь. Ах, как рвется душа!
   
* * *
   
Поэт. Знала бы ты, сколько горя и разрушений я причинил, исполняя свое призвание, — заметь, призвание, которое есть высший долг, — ты не захотела бы подать мне руки!
   
Дочь. Объясни!
   
Поэт. Мой отец связывал все свои надежды со мной, единственным сыном, который продолжит его дело... Я сбежал из торгового института... Отец умер от огорчения. Моя мать хотела, чтобы я посвятил себя религии... я не смог... она оттолкнула меня... У меня был друг, который поддерживал меня в тяжелые времена.. Друг обращался как тиран с теми, кто был мне дорог, для кого я пел. Мне пришлось отвергнуть своего друга и благодетеля, чтобы спасти собственную душу! С тех пор нет мне покоя; люди называют меня бесчестным, подонком, и пусть моя совесть говорит: ты поступил правильно, — это дела не меняет, потому что в следующий миг совесть говорит: ты поступил неправильно! Такова жизнь.
   
Дочь. Пойдем со мной в пустынный край!
   
Адвокат. Твой ребенок!
   
Дочь (имея в виду всех присутствующих). Вот мои дети! Поодиночке каждый из них хороший, но стоит им сойтись вместе, они начинают ссориться и превращаются в демонов... Прощай!
   
* * *
   
Перед замком; те же декорации, что в первой сцене первого акта. Но теперь земля у подножия замка покрыта цветами (синими аконитами). На крыше замка, на его фонаре, виден вот-вот готовый распуститься бутон хризантемы. Окна замка освещены стеариновыми свечами.
   
Дочь и Поэт.
   
Дочь. Недалек тот миг, когда я с помощью огня вновь войду в эфир... Вы называете это смертью и ждете ее со страхом.
   
Поэт. Страхом перед неизвестным.
   
Дочь. Которое вам известно.
   
Поэт. Кому известно?
   
Дочь. Всем! Почему вы не верите своим пророкам?
   
Поэт. Пророкам никогда не верили — почему? И «если Бог говорит, почему люди не верят Ему»? Сила его убеждения должна была бы быть неотразимой!
   
Дочь. Ты всегда сомневался?
   
Поэт. Нет! Много раз я обретал уверенность, но через некоторое время она исчезала» как сон при пробуждении!
   
Дочь. Нелегко быть человеком!
   
Поэт. Послушай) Разве не Индра однажды послал сюда своего сына, чтобы тот слышал жалобы человечества?
   
Дочь. Верно! Как его приняли?
   
Поэт. Отвечая вопросом на вопрос: как выполнил он свою миссию?..
   
Дочь. Отвечая другим вопросом... Разве людям не стало лучше жить после того, как Он посетил землю? Отвечай правду!
   
Поэт. Лучше? ...Немного! Чуть-чуть!.. Но вместо того чтобы спрашивать, ты не хочешь открыть мне загадку?
   
Дочь. Хочу! Только зачем? Ты ведь мне не поверишь!
   
Поэт. Тебе поверю, ибо знаю, кто ты!
   
Дочь. Хорошо, я скажу!
   
На заре времен, да того как воссияло солнце, Брама, божественная первооснова, позволил Майе, матери мира, соблазнить себя, дабы размножиться. Это соприкосновение божественной первоматерии с земной стало грехопадением неба. Мир, жизнь» люди, таким образом, суть фантом, видимость, сон...
   
Поэт. Мой сон!
   
Дочь. Правдивый сон!.. Но чтобы освободиться от земной материи, потомки Брамы ищут лишений и страданий... Вот тебе страдание как избавление... Но эта потребность в страдании сталкивается с желанием наслаждаться, или с любовью... Теперь ты понимаешь, что такое любовь, с ее высочайшими радостями при глубочайшем страдании, самое сладостное в самом горьком! Теперь ты понимаешь, что такое женщина? Женщина, через, которую в жизнь вошли грех и смерть?
   
Поэт. Понимаю!.. А конец?
   
Дочь. Ты его знаешь... Борьба между болью наслаждения и наслаждением страдания... между муками раскаявшегося и радостями сладострастника...
   
Поэт. Значит, борьба?
   
Дочь. Борьба противоположностей рождает силу, как огонь и вода создают силу пара...
   
Поэт, А покой? Отдых?
   
Дочь. Молчи, тебе нельзя больше спрашивать, а мне отвечать! ...Алтарь уже разукрашен для жертвоприношения... цвета стоят на страже; свечи зажжены... на окнах белые простыни... у дверей еловые ветки...
   
Поэт. Ты говоришь это так спокойно, словно для тебя не существует страдания!
   
Дочь. Не существует? Я страдала всеми вашими страданиями, только в сотни раз сильнее, ибо мои ощущения тоньше...
   
Поэт. Излей свое горе!
   
Дочь. Поэт, сумел бы ты излить свое без единого лишнего слова? Твои слова когда-нибудь были способны сравняться с твоими мыслями?
   
Поэт. Ты права, никогда! Я был для самого себя словно глухонемой, и когда толпа с восхищением слушала мои песни, мне они казались просто шумом... видишь ли, поэтому я всегда стеснялся, когда меня превозносили!
   
Дочь. И ты хочешь, чтобы я?.. Посмотри мне в глаза!
   
Поэт. Я не выдержу твоего взгляда...
   
Дочь. Как же ты выдержал бы мои слова, если бы я заговорила на своем языке!..
   
Поэт. Но все-таки, прежде чем ты уйдешь, скажи: что причиняло тебе самые сильные страдания здесь, внизу?
   
Дочь. Мое существование; чувство, что мое зрение ослаблено глазами, слух притуплён ушами, а мысль, моя светлая воздушная мысль, запуталась в лабиринте жирных извилин. Ты видел мозг... какие кривые дорожки, какие узкие тропинки...
   
Поэт. Да, поэтому-то все праведники и мыслят криво!
   
Дочь. Злой, как всегда, злой, но вы все такие!..
   
Поэт. Как можно быть другим?
   
Дочь. Теперь я сначала отряхну прах со своих ног... землю, глину... {Снимает туфли и кладет их в огонь.)
   
* * *
   
Привратница (входит, кладет в огонь свою шаль). Можно, я свою шаль тоже сожгу?
   
Офицер (входит). А я свои розы, на которых остались лишь колючки! (Выходит.)
   
Расклейщик афиш (входит). Афиши пусть погибают, но сачок ни за что! (Выходит.)
   
Стекольщик (входит). Алмаз, открывший дверь! Прощай! (Выходит.)
   
Адвокат (входит). Протокол судебного процесса относительно бороды Папы Римского или снижения уровня воды в источниках Ганга. (Выходит.)
   
Начальник карантина (входит). Маленький взнос — черная маска, превратившая меня в мавра вопреки моей воле! (Выходит.)
   
Виктория (входит). Моя красота, мое горе! (Выходит.)
   
Эдит (входит). Мое уродство, мое горе! (Выходит.)
   
Слепец (входит, сует руку в огонь). Даю руку за глаз! (Выходит.)
   
Появляется Дон Жуан в инвалидной коляске.
   
Она и друг.
   
Дон Жуан. Поторопитесь, поторопитесь,жизнь коротка!
   
Выходят вслед за остальными.
   
* * *
   
Поэт. Я читал, что, когда жизнь близится к концу, все и вся проносятся мимо единой чередой... Это конец?
   
Дочь. Да, мой конец! Прощай!
   
Поэт. Скажи что-нибудь на прощание!
   
Дочь. Нет, не могу! Неужели ты думаешь, будто ваши слова способны выразить наши мысли!
   
Богослов (входит, в бешенстве). Бог меня дезавуировал, люди меня преследуют, правительство от меня отреклось, и мои коллеги меня высмеивают! Как я могу верить, если больше никто не верит... как я буду защищать Бога, который не защищает своих детей? Все это чушь! (Бросает книгу в огонь и уходит.)
   
* * *
   
Поэт (выдергивает книгу из огня). Знаешь, что это?.. Мартиролог, календарь с мучеником на каждой странице.
   
Дочь. Мучеником?
   
Поэт. Да, человеком, замученным до смерти за веру! Скажи почему?
   
Дочь. Ты думаешь, те, кого пытают, кто страдает, все те, кого убивают, чувствуют боль? Ведь страдание — это искупление, а смерть — избавление.
   
* * *
   
Кристин (с полосками бумаги). Я клею, я клею, пока не останется чего заклеивать...
   
Поэт. Даже если бы разверзлось само небо, ты бы попыталась заклеить его... Уходи!
   
Кристин. А в замке нет двойных рам?
   
Поэт. Нет уж, только не там!
   
Кристин (выходит). Тогда я пойду!
   
* * *
   
Дочь.
   
Близится час расставанья, и конец недалек;
   
так прощай же, сын человечий, сновидец,
   
скальд, что всех лучше жизнь понимает;
   
на крыльях паря над землей,
   
ты порою ныряешь в пыль,
   
чтоб ее лишь коснуться и вновь вознестись!
   
........................................................
   
Ухожу я... и в миг расставанья, 
   
покидая друзей, покидая селенья, 
   
так тоскует душа по тому, что любила, 
   
и кается в том, что она предала... 
   
О, всю боль бытия я теперь ощущаю, 
   
вот каково оно быть человеком... 
   
Тоскуешь о том, что мало ценила, 
   
и каешься в том, что не предала... 
   
И хочешь уйти, и хочешь остаться... 
   
И сердце разбито напополам, 
   
и рвется душа от смятенья, сомнений, 
   
гармонии нет и следа...
   
.........................................................
   
Прощай! Скажи сородичам, я буду помнить их там, куда я нынче удаляюсь, и их мольбу я именем твоим до трона донесу. 
   
Прощай!
   
Она входит в замок. Раздается музыка. На заднике, освещенном пламенем горящего замка, проступает множество человеческих лиц — удивленных, опечаленных, отчаявшихся... В то время, когда замок загорается, бутон на крыше распускается в гигантский цветок хризантемы.